Дамис.

Ванда спала, повернувшись ко мне спиной, а я, положив ей руку на грудь, прислушивался к биению её сердца и решал, как же мне поступить дальше.

Мы уже вторые сутки не спускались на берег, и я твёрдо мог сказать, что никогда не был так счастлив. Чем больше я общался с ней, тем больше испытывал потребность в этом общении, и уже не представлял себе жизни без её зелёных глаз, её ласковой улыбки и мягкого голоса. "Она для меня наркотик — чем больше получаю, тем больше хочется".

Мне нравилось абсолютно всё в ней. Нравилось видеть, как искрятся от счастья её глаза, когда она видит что-то новое и интересное, и как всему радуется. Нравиться, как она с неподдельным интересом слушает меня, когда я ей что-то рассказываю, и даже просто наблюдает за мной из-за полуопущенных ресниц. Нравится, когда она доверчиво прижимается ко мне, когда я поддерживаю её и, как она краснеет, а самое главное — мне нравиться заниматься с ней любовью.

Секс вообще был выше всяких похвал. "Однажды Ванда станет превосходной любовницей, потому что в ней есть страсть и чувственность" — подумал я и, прижав её к себе, улыбнулся, наслаждаясь её теплом.

"Кто бы мог подумать, что она так быстро освоиться и станет с таким жаром и без стеснения, каждый раз мне отдаваться". Вспомнив первую ночь и последующие две, я почувствовал, как внутри опять начало нарастать возбуждение. "Сколько бы я не занимался с ней любовью, мне всё время мало и хочется больше. Каждый раз я открываю в ней что-то новое, и это затягивает, потому что я знаю, что в следующий раз будет ещё лучше. Смогу я отказаться теперь от этих ощущений? Нет, не смогу. И не готов отдать кому-то Ванду".

От одной мысли, что она кого-то также будет целовать в кровати, обхватив за шею руками, или со страстью стонать, мне становилось плохо и уже сейчас хотелось вгрызаться зубами в его шею.

"Пора посмотреть правде в глаза — я не могу и не хочу её отпускать. Я люблю её и не хочу ни с кем делить. Она только моя и назад пути уже нет. Только вот что же дальше? Ванда — человек, или Ванда — вампир?" — я задумался.

"Что я потеряю, сделав её вампиром? Только тепло её человеческого тела? Всё остальное ведь останется. Да, вероятно секс станет не таким изумительным, потому что тепло её тела дарит эти необыкновенные ощущения, но даже и без них всё будет идеально, я в этом уверен. Ведь Гера не потерял интерес к Майе, и до сих пор смотрит на неё с нежностью и любовью, значит и в постели у них всё хорошо. В конце концов, секс хоть и немаловажная часть жизни, но не главная. С Вандой у нас душевное родство, другими словами невозможно объяснить то, что я чувствую. Меня к ней тянет, и уже просто обнимая, её я испытывал удовлетворение, и жизнь обретала новые краски. Значит, надо обращать её. Вот только как её подготовить к тому, что я вампир и тому, что я хочу сделать одной из нас? А как отнесётся к этому семья? Стоит сначала поговорить с отцом о том, что я уже сделал выбор и готов отдать своё сердце руки человека? Или может воспользоваться своим правом будущего Лорда и обратить Ванду, а потом поставить семью перед фактом?" — вопросов было масса, и необходимо было искать на них ответы.

"Итак, начнём с простых вопросов. Аскольд естественно будет рвать и метать, когда узнает, что и я сделал свой выбор в пользу человека. Отец с матерью, конечно, тоже немного понервничают, но долго сопротивляться не будут, а это главное. А вот в Совете Лордов это известие вызовет фурор" — представив, что будут говорить в адрес нашей семьи, я усмехнулся. "Ничего, как-нибудь переживут. В конце концов, я Лордом стану не скоро, потому что мой отец ещё молод, и к тому времени, когда я займу его место, уже не многие будут помнить, что моя жена бывший человек. Ну, побухтят пять — шесть сотен лет, а потом заткнуться. Главное, что Ванда будет со мной всегда, а с Лордами я встречаюсь раз в год, на Совете. Значит — с этим всё решено. Следующий вопрос — рассказывать родителям всё сразу или ставить перед фактом?". Взвесив всё, я решил: " Нет, не честно ставить их перед фактом, и лучше перед обращением всё рассказать. Они всегда старались понять меня, и своим недоверием я обижу их. Да и потом, провозгласить нас с Вандой мужем и женой может только действующий Лорд, а Аскольд точно никогда на это не пойдёт, значит, только отец может засвидетельствовать наш союз, потому что к другим Лордам нет смысла обращаться. И здесь возникает небольшая проблема — мама беременная и не хочется её нервировать. Соответственно, надо подождать пока она родит, а потом только радовать новостью. И это даже будет мне на руку — это время я могу использовать на подготовку Ванды к обращению" — я улыбнулся, потому что на сердце стало легче, когда часть вопросов уже была решена.

"Осталось тогда решить самый главный вопрос — с самой Вандой. Необходимо рассказать ей кто я такой и добиться согласия на обращение… Нет, здесь надо действовать аккуратно. Рассказать ей кто я такой, и только когда она привыкнет к этой мысли, уже намекать и на её обращение. Как и когда ей рассказать о себе?" — я вздохнул, потому что рассказать о себе хотелось как можно быстрее.

За эти два дня у меня не раз возникали проблемы, и самая основная была с питанием. Если с завтраками я ещё мог как-то схитрить и сказать, что не дождался её и уже поел, то когда она обедала или ужинала, мне ничего не оставалось, как делать вид, что я тоже ем. Вспоминая свои ощущения, когда она пыталась кормить меня, и мне приходилось жевать пищу, я поморщился от омерзения. "Гадость невообразимая! Долго я не выдержу этих мучений, да и нет гарантий, что Ванда однажды не заметит, что я выплёвываю или выбрасываю потихоньку от неё еду за борт. Здесь-то ещё нормально, а скажем, она заставит меня есть дома или в ресторане, куда я буду выплёвывать всё? На пол? Нет, надо срочно рассказывать ей кто я и чем питаюсь, а потом…". Я мечтательно закрыл глаза, желая только одного — попробовать её крови.

Последний раз я ел пять дней назад, и по идеи мог спокойно обойтись без крови ещё столько же, но запах Ванды сводил с ума, особенно когда мы занимались любовью и в памяти всплывали слова Геры о том, кровь в этот момент приобретает совершенно необыкновенный вкус. Я уже не раз с трудом заставлял себя остановиться, когда целовал её в шею и чувствовал своими губами, как под тонкой кожей, по венам течёт горячая, вкусная кровь. Мне так и хотелось укусить её и проверить — так ли она изумительна на вкус, как и на запах.

"Долго я не выдержу и однажды сорвусь, поэтому будет лучше рассказать ей всё как можно быстрее, а потом пусть привыкает. Пока я буду постепенно вводить её в мир вампиров, мама как раз родит, я им всё расскажу, а затем и обращу Ванду" — я довольно улыбнулся. "Может ей рассказать уже сегодня всё? Ясно, что она испугается, но то, что мы на яхте, в открытом море преимущество. Сбежать она не сможет, и даже если вначале будет кричать от страха, никто не услышит, а я уж найду способ её успокоить и дать понять, что бояться меня не стоит. Точно! Так и сделаю, а потом и уговорю дать мне попробовать её крови" — от этой мысли желудок требовательно заурчал, а рот тут же наполнился слюной.

"В конце концов, ведь она меня любит и должна поня…" — от пришедшей в голову мысли я замер. "Любит? А кто сказал, что она меня любит? Ведь она никогда этого не говорила!" — мне стало не по себе. "Впрочем, и я ведь никогда этого не говорил" — тут же подумал я, стараясь успокоиться. "Скажу ей об этом, и посмотрю на её реакцию. А если и она меня любит, то тянуть не стоит, потому что сегодня вечером уже надо вылетать в Москву. Если там ей говорить, что я вампир, она может наделать глупостей, а так она до вечера успокоиться. В крайнем случаи, если она сильно испугается, позвоню Гере и скажу, что мы остаёмся здесь. С яхты Ванда должна уже спускаться, зная, что я вампир и спокойно относясь к этому. Конечно, лучше уладить все вопросы до вечера, потому что Янко попросил письменных обязательств от Брауса, и я должен был выступать поручителем при подписании, но пока Ванда не примет мою сущность, я с места не сдвинусь, а Браус подождёт".

На улице уже занимался рассвет, и всё решив, мне не терпелось приступить к действиям, поэтому я начал поглаживать грудь Ванды и целовать её плечо, чтобы она быстрее проснулась.

— Дамис… — сонно прошептала она, когда я слегка сжал грудь, и плотнее придвинулась ко мне.

Приподнявшись на локоть, я наклонился и поцеловал её в губы, не прекращая поглаживать её по телу, а она тут же легла на спину и, обхватив шею руками, принялась отвечать на мои поцелуи.

— Иди ко мне, девочка моя, — прошептал я и, прижав её к себе, перевернулся на спину, чтобы она оказалась сверху.

— Я так не смогу, — робко ответила она. — Ноге будет больно.

— А пока и не надо, просто лежи смирно, — улыбнувшись, ответил я, гладя её по спине. — Просто хочу целовать тебя, ощущая жар твоего тела на своей груди и кое-что сказать.

— Что? — она с интересом посмотрела.

— Поцелуй меня сначала, — попросил я, и она послушно наклонилась ко мне и страстно поцеловала.

"Нет, не получиться у меня сделать так, как хотелось" — понял я, отвечая на её поцелуй и чувствуя, как меня накрывает волна желания. "Надо было сначала ей сказать, что люблю, и только после её ответа уже целовать. Сейчас я уже не в состоянии здраво рассуждать и не хочу заниматься изучением её реакции на мои слова".

Аккуратно уложив её на спину, я впился поцелуем в её губы, а потом начал спускаться ниже, но как только коснулся губами шеи, тут же почувствовал, как желудок сжался, требуя крови. "Так, отпустил зверя на волю и теперь пока не попробую крови, буду думать об этом постоянно. Лучше перейти сразу к главному" — пронеслось в голове, и я опять стал целовать её в губы. " В принципе так даже лучше. Сейчас займёмся любовью, потом скажу о своих чувствах, а когда она ответит мне тем же, расскажу ей кто я такой. Главное, держать её покрепче, чтобы она не повредила ещё больше ногу, мечась в страхе по яхте".

Войдя в неё, я медленно двигался, наблюдая за её лицом, и наслаждался жаром тела, а Ванда двигалась мне навстречу, постанывая, и я уже чувствовал, как меня с каждой секундой охватывает всё большее блаженство. "И так будет всегда, даже когда она станет одной из нас" — уверенно подумал я, застонав и начал двигаться быстрее, желая получить удовольствие в полной мере…

— Девочка моя нежная, ты чудо, — прошептал я, когда отдышался, и снова прижав её к себе, перевернулся на спину.

Положив руку ей на ягодицы и не выходя из неё, я с нежностью произнёс:

— Люблю тебя.

Ванда замерла, а потом дёрнулась, и я тут же прижал её сильнее к себе, желая наслаждаться её теплом, когда услышу такие важные для меня слова. Её сердце быстро забилось, и она несмело посмотрела мне в глаза, а потом улыбнулась и спросила:

— Правда?

— Правда, моя хорошая, — заверил я.

— И я тебя люблю Дамис! — с радостью ответила она. — Ты даже не представляешь, как я тебя люблю!

— Спасибо, — ответил я. — Только, пожалуйста, не шевелись. Ты не представляешь, что я чувствую, когда в тебе и как мне это нравиться.

— Представляю, — с мягкой улыбкой ответила она.

— Нет, поверь мне, не представляешь, — уверенно ответил я и, положив ей вторую руку на плечи, прижал к себе, поцеловав в макушку. — Скоро ты поймёшь, что я имею в виду. Но сначала я хочу поговорить с тобой о другом.

— О чём? — тихо спросила она и напряглась.

— Ванда, ты уже знаешь, что я живу в другой стране…

— Знаю, — со вздохом ответила она.

— И соответственно не могу постоянно находиться в России, поэтому хочу увезти тебя с собой…

— Ты хочешь, чтобы я поехала с тобой в Америку? — она ослепительно улыбнулась, посмотрев на меня, но потом внезапно нахмурилась и опустила взгляд.

— Да, хочу увезти и хочу, чтобы стала моей женой, — спокойно ответил я, хотя мне не понравилось, что она опустила голову.

— Женой?… Дамис мы ведь знакомы всего ничего, и рано ещё об этом говорить…

— Ты меня не настолько любишь, чтобы выходить замуж? — почувствовав, как внутри всё неприятно сжалось, я внимательно посмотрел на неё. — Если хочешь, мы можем подождать года два-три, но поверь ничего не измениться.

— Дело не в этом, — прошептала она и предприняла попытку соскользнуть на кровать, но я только сильнее прижал её к себе. — Дамис, отпусти, — с непонятным отчаянием попросила она, и я разжал руки, чувствуя тревогу.

— А в чём дело? — спросил я, когда она отвернулась ко мне спиной и как-то вся сжалась.

— Ты не всё про меня знаешь… А ведь и твоя семья богата, наверное…

— Да, богата и что?

— Ведь они в любом случаи захотят узнать, что за оборванку привёл их сын в дом…

— Ванда, я не переношу, когда ты называешь себя оборванкой. Прекрати немедленно, — твёрдо произнёс я и, придвинувшись, обнял её.

— Да, я не оборванка, я намного хуже, — тут же согласилась она. — Я ещё и дочь алкоголички. Представляю, как твои родители обрадуются этому, а когда они ещё узнают и о том, что мой папа умер в сумасшедшем доме, они будут окончательно очарованы мной и моментально раскроют свои объятия, с радостью приняв в вашу семью, — с иронией закончила она.

— Ванда, мои родители буду смотреть какая ты, а не на то, кем были твои родители, поверь, — с улыбкой ответил я. — И главным для них будет то, что я тебя люблю.

— Не скажи, — упрямо ответила она. — Тебя заклюют, говоря о наследственности и пугая тем, что я рожу тебе каких-нибудь моральных уродов, которые или пить начнут, или видеть в каждом человека вампира…

— Кого видеть? — не поверив своим ушам, спросил я и, повернув Ванду к себе, посмотрел ей в глаза.

— Вампира, — она уныло посмотрела на меня.

Сердце заныло, и меня охватили тревожные предчувствия.

— Вампира? А поподробнее можно? — как можно спокойнее попросил я, но внутри уже всё сжалось. — Ведь про отца ты вообще ничего не рассказывала.

— Рассказывать особо нечего, — она тяжело вздохнула и отвела взгляд в сторону. — Когда он пропал почти на два месяца, мне было четыре года, поэтому я плохо помню то время. А когда появился, то начал нести всякую чушь, что его выкрали вампиры и он всё это время был у них. Он постоянно куда-то писал, обращался в милицию и, в конце концов, его признали сумасшедшим и определили в психиатрическую лечебницу. А там он протянул всего четыре года и умер, когда мне было восемь, а после его смерти мама и запила.

"Ей сейчас восемнадцать, а тогда было четыре, значит, отец пропал четырнадцать лет назад. Игры проходят раз в двенадцать лет, и последние были два года назад. Получается, он участвовал в предыдущих Играх?" — от этой мысли мне стало нехорошо. "Отец умер в психушке, а её мать запила после этого, и выходит — все беды и несчастья Ванды идут от нас!?" — я оцепенел, не зная, что делать.

"Если я скажу ей, что вампиры существуют и я один из них, получиться, что её отца зря засадили в психушку, где он потом умер. И её мать тогда бы не запила. Мы, своими Играми сломали три жизни тогда — её, её отца, и её матери! Да она меня просто возненавидит после этого! И что теперь делать? " — я растерянно смотрел на Ванду, не зная, что предпринять.

"И отпустить её уже не могу, и как сказать, кто я, не знаю. Даже если я просто буду с ней жить, через пять — десять лет она обязательно заметит, что я не старею, если я раньше не проколюсь на чём-то другом. Когда-то ей всё равно придётся рассказать, что я вампир" — прижав её к себе, я судорожно втянул воздух, потому что мне показалось, что я её уже теряю.

"И кто просил её отца трепаться про нас?! Если отпустили — жил бы и радовался, нет же, надо всем рассказывать!" — меня начала охватывать злость на него. "Майя ведь вернулась к спокойной жизни сразу после Игр. Ей и в голову не приходило кричать на каждом перекрёстке, что она участвовала в Играх вампиров. Кто заставлял отца Ванды болтать об этом? Он сам виноват… Стоп. А это уже зацепка. Игры были придуманы задолго до моего рождения, и даже до рождения Аскольда и не нам менять эти правила. Плюс — её отца отпустили и в произошедшем далее, только его вина. Можно потом сыграть на этом" — я задумался над стратегией поведения.

"Так, в любом случаи о том, что я вампир пока надо молчать, чтобы дать ей привыкнуть ко мне. Чем дольше она будет со мной, тем меньше шансов, что она захочет покинуть меня, а вот потом, когда она окончательно привяжется ко мне, я начну её готовить к правде. Параллельно с этим я познакомлю её с родителями, предварительно объяснив, в чём загвоздка, и она уже не будет бояться их. Вот только… Сейчас её не повезёшь к ним уже по двум причинам — чтобы не нервировать беременную маму, и чтобы потом правда не выплыла наружу, когда сестричка начнёт быстро расти. Необходимо хотя бы дождаться пока мама родит, а про существование сестры будем пока молчать… Столько всего надо теперь учитывать! Или…" — в голову пришла одна мысль, и я с интересом посмотрел на Ванду. "А может её просто взять и обратить? И потом уже решать возникшие вопросы? Ведь Гера обращал Майю без её согласия и всё сейчас нормально".

Звонок телефона вывел меня из задумчивости и, увидев, что звонит Гера, я тут же ответил на вызов:

— Да?!

— Дамис, у меня в Москве образовались кое-какие проблемы, и мы вылетаем туда не вечером, а через четыре часа. Вы с нами или останетесь здесь?

— С вами, потому что у меня та же ситуация, что и у тебя, — быстро ответил я. — Через два часа мы будем уже в бухте.

— Хорошо, ждём, — ответил он и отключился.

— Так, перестань думать всякую ерунду и помни главное — я тебя люблю, и всё у нас будет хорошо! Вот увидишь!

— Надеюсь, — она бросила на меня робкий взгляд. — Мы возвращаемся в Москву?

— Да, так что собирайся потихоньку, — поцеловав её, я встал с кровати и, одевшись, пошёл в рубку.

Через два часа мы уже были в бухте и, спустив лодку, поплыли на берег. Там нас уже встречала Майя и настороженно посмотрела на меня. Понимая причину её поведения, я бросил взгляд на Ванду, давая понять, что при ней говорить не могу, и понимающе кивнув, она забрала сумку с вещами, а я поднял Ванду и понёс в дом.

— Кстати, вы такое пропустили! — весело сказала Майя и хитро посмотрела на нас.

— Да? Что было?

— Рей и Лари уже перешли все границы, взяв вчера гидроцикл и самостоятельно поехав на нём кататься, поэтому терпение Геры истощилось, и он теперь злой папочка. Все развлечения для них закрыты, и весёлая жизнь для них закончилась. Во-первых, он заставил их пришить все отрезанные пуговицы и вы бы видели, как они вчера весь вечер пыхтели, занимаясь шитьём, а Гера чуть ли под лупой рассматривал их труд и заставлял переделывать работу, если считал, что она выполнена плохо. Так что, Дамис, твоя одежда в порядке.

— Спасибо, — я улыбнулся, представив Рея и Лари за шитьё и уже жалея их. "Предупреждал ведь их, что однажды они доиграются".

— Не за что! А сегодня у них по программе труд в библиотеке Аскольда. Но это не самое страшное! Гера сказал, что сам будет заниматься их обучением, а это значит, что теперь от книг они будут отходить только, когда он будет занят. В общем, бедные наши дети. Надеюсь, что Гера быстро сменит гнев на милость, а им это послужит хорошим уроком на будущее.

— Да, Гера умеет нагнать страху, когда хочет, — весело ответил я, вспомнив, как сам был маленький и как он воспитывал меня, если я начинал заниматься ерундой приезжая к Соломее и Аскольду.

Занеся Ванду в нашу комнату, я кивнул Майе на дверь, и она тут же вышла, а я повернулся к Ванде.

— Ты пока собирайся, а мне надо переброситься с Герой парой слов.

Она кивнула мне, и я тут же вышел из спальни.

— Гера сказал, что у тебя возникли проблемы, — Майя ждала меня у двери и сразу потащила в их спальню. — Что случилось?

— А где сам Гера?

— В спальне, по телефону разговаривает.

Зайдя туда и дождавшись пока он положит трубку, я сразу спросил:

— Кто был защитником в предыдущих Играх, четырнадцать лет назад?

— В предыдущих? Арсений. А зачем тебе это? — Гера удивлённо посмотрел на меня.

— Сейчас объясню. Вы знаете, что мать Ванды спилась после того, как её отец умер в психушке?

— Я видела, что мать пьёт, — ответила Майя. — А про её отца у меня не было никаких видений. А что случилось?

— А то, что её отец попал в психушку, говоря на каждом шагу, что вампиры существуют, а перед этим он почти два месяца отсутствовал дома, и было это четырнадцать лет назад.

Майя испуганно посмотрела на меня, потом на Геру и, прикрыв рот рукой, плюхнулась в кресло.

— Неужели он был дичью? — прошептала она.

— Похоже на то! И представьте, что будет, когда я скажу, что это мы так играем, и что её отец нормальный был и говорил правду! И что он зря умер в больнице, а её мать спилась! Ванда меня возненавидит раз и навсегда, как только узнает, что я вампир!

— Подожди, не пори горячку, Дамис, — с шумом выдохнув, произнёс Гера и провёл рукой по волосам. — Надо поднять наши архивы и посмотреть данные на дичь, может это ещё и не он был. Хотя надежды мало… В прошлых Играх дичь тоже выжила, только я не помню, почему её отпустили. Надо поговорить с Арсением.

— Что я наделала? — прошептала Майя и тоскливо посмотрела на меня. — Дамис, мне кажется, я неверно истолковала видение… Ты её сбил, полюбил, а она, узнав, что ты вампир, бросила тебя и поэтому я видела тебя таким печальным… Прости… Я такая дура! Надо было тебя задержать хоть на пять минут, а я наоборот толкнула тебя к этому, думая, что ты тоскуешь из-за того, что отпустил её сам…

От слов Майи я покачнулся, чувствуя, как на сердце опускается чёрная туча.

— Нет! Всё будет хорошо! Ванда поймёт меня, — уверенно произнёс я. — Я её не отпущу! И обязательно найду способ объяснить ей всё! Даже не смей думать, что твоё видение исполниться, ясно?

Решительным шагом выйдя из их спальни, я прошёл в нашу комнату и, схватив Ванду в объятия, прижал к себе. "Всё будет хорошо! Я знаю, чего следует опасаться и уже легче. Выход всегда есть и я обязательно его найду. Однажды она станет одной из нас!".