На утренний рейс мы, конечно же, опоздали, и возможно не попали бы и на вечерний, если бы Ян, в начале второго дня, не решил включить телефон, который стал разрываться от звонков, постоянно отвлекая нас от более приятных занятий. Сначала позвонил мой отец и чуть ли плача, умолял как можно быстрее вернуться домой, в посёлок, боясь, что Наблюдатели нас найдут и снова попытаются заполучить меня. Потом позвонила тётка и не меньше убивалась из-за моего похищения. Затем позвонили родителя Яна, а после них начались звонки от членов Совета.
Поняв, что нам не дадут покоя, мы решили, что лучше вернуться в посёлок, и к вечернему рейсу прибыли в аэропорт. В самолёте я почти всё время проспала, потому что ночью не получилось выспаться, а вот в машине, уже направляясь в посёлок и чувствуя себя немного отдохнувшей, представляла, что и этой ночью не стану скучать.
«Ян очень изменился!» — в который раз подумала я, посмотрев на его силуэт. «И кто бы мог подумать, что он способен на такую нежность», — по телу прокатилась дрожь, когда я вспомнила ночь и утро, а губы до сих пор горели от поцелуев. «А ведь при встрече и долгое время после, я ненавидела его и боялась. Так странно теперь это осознавать, узнав, какой он на самом деле… Хм, а может всё дело было в моём отношении? Ненавидя его за похищение, и не зная, чего от меня хотят, я просто не желала адекватно оценивать его? Ведь на самом деле где-то на уровне подсознания я знала, что ничего плохо он мне не сделает, поэтому и осмеливались протестовать — и голодовки объявляла, и бравировала, что Маврушу он не тронет, и даже когда он у меня перед носом махал кнутом, я всё равно не очень верила, что он способен им воспользоваться… Хотя с другой стороны — всё же иногда Ян реально пугал меня… Ой, да что вспоминать-то! Сама ведь говорила, что встретились только вчера, а про остальное нужно забыть! Всё! Ян хороший и скоро я стану его женой перед всем Орденом! Женой…», — сердце в груди учащённо забилось, и я улыбнулась приятным ощущениям, охватившим меня.
— Твой отец уже в посёлке, — произнёс Ян и машина начала сбрасывать скорость.
Вынырнув из сладких грёз, я подслеповато оглянулась вокруг и поняла, что мы уже приехали в посёлок и подъезжаем к дому.
— Ого! Да нас целая делегация встречает, — спустя минуту весело добавил он. — И тётка твоя здесь, и даже старшая Пифия.
— Наверное, волнуются — всё ли с нами хорошо, — добродушно ответила я, приглаживая волосы.
Машина остановилась и, заглушив двигатель, Ян вышел, и почти сразу моя дверь тоже открылась, а рядом раздался голос отца:
— Сури, наконец-то! Я чуть с ума не сошёл, когда узнал о твоём похищении! — взволнованно произнёс он, а потом меня чуть ли не выдернули с переднего сиденья, и я оказалась в крепких объятиях.
— Всё хорошо, — с улыбкой пробормотала я, стараясь отодвинуться, чтобы хоть немного ослабить хватку отца.
Однако это оказалось не так просто. Канхар и не думал выпускать меня, одновременно с этим обратившись к Яну.
— Чем ты вообще думал! Как мог оставить её без присмотра даже на минуту! — с осуждением произнёс он.
— Папа! — возмущённо вставила я, не желая, чтобы Яна винили в похищении. А одновременно с этим раздался радостные возгласы Айды и Весы:
— Оооо! Ну наконец-то!.. Давно пора!
И тут же вступила в разговор Старшая Пифия:
— Да успокойтесь вы все! Раскудахтались! Всё хорошо и все эти стенания уже бесполезны! — громко произнесла она, а потом подошла к нам с отцом: — Да отпусти ты дочь! Вцепился в неё, как пиявка! Не видишь, им это только на пользу пошло. Ведь так, Сури?
— Так, — счастливо ответила я.
— Вот и чудно! А то всё голову мне дурила — не надо обряд полностью проводить, вдруг Ян найдёт себе женщину… Уже нашёл, и ты наконец поняла это.
— Поняла, — согласилась я, отойдя от отца и взяв любимого за руку.
— Да можешь и не говорить об этом. Светись оба так, что глаза болят, — сказала Старшая Пифия. — А теперь пойдёмте в дом. Не май месяц на улице стоять.
Всё дружно последовали её совету и направились в дом, а мне стало немного стыдно, когда я поняла слова Эсмарх. «Получается, все Пифии сейчас видят, что наша аура изменилась, и понимают причины? Ох, ничего не утаишь… А впрочем, какая разница. Они все хотели этого и ждали, когда мы с Яном наконец окончательно наладим отношения, и вот это случилось. Пусть теперь радуются», — подумала я.
В доме, как только все сняли верхнюю одежду и прошли в гостиную, нас с Яном начали заваливать вопросами о похищении, и пришлось подробно всё рассказывать, параллельно отвечая на кучу вопросов. А также мне пришлось не раз успокаивать Канхара, который всё не мог успокоиться и при каждом удобном случаи упрекал Яна, что тот оставил меня на десять минут. Разошлись все только ближе к полуночи, и мы с Яном, наконец, смогли спокойно вздохнуть.
Сидя на диване в его объятиях я изо всех сил старалась не зевать, но получалось это плохо.
— Идём спать? — заботливо спросил он, а потом вкрадчиво добавил: — Или пока просто в кровать?
Понимая, что он имеет в виду, я тихо рассмеялась и сказала:
— Наверное, второе. Хотя хватит меня ненадолго.
— Ну, я очень постараюсь, чтобы ты подольше держалась, — заверил он, поднимаясь с дивана и беря меня за руку.
— Не сомневаюсь, — ответила я и внутри разлилась тёплая волна желания, только от одной мысли о предстоящих удовольствиях.
А утром нас сразу закрутило в вихре дел. До ритуала оставалось три дня, и подготовка шла полным ходом. Первым делом нас отвели на примерку одежды, а потом Гай, Велес и Канхар забрали Яна, а мы с Весой и Айдой занялись обсуждением меню. Альбира, тоже приехавшая с Весой, записывала все названия блюд, которые планировалось подать на столы, список продуктов, которые необходимы, а также помогала составлять список гостей. Так как многих я не знала, параллельно с этим мне рассказывали — кто есть кто, и к вечеру голова уже шла кругом от имён всех гостей.
Следующий день выдался не менее насыщенным. В посёлке имелось что-то наподобие Дома культуры, где отмечались праздники, и настало время заниматься украшением зала. Будущие молодые Пифии с радостью взяли это на себя и, веселясь, не переставали обсуждать, как и для них однажды так же будут готовить церемонию, а я слушала всё это и улыбалась.
С каждым днём мне всё больше нравилась жизнь в посёлке, и я уже чувствовала себя частью большого Ордена, а прошлая жизнь в городе, казалась чужой и неестественной.
Однако всё же имелось две вещи, которые немного волновали меня и портили всю атмосферу подготовки к празднику.
Первой проблемой был сам ритуал. До сих пор мне так никто не рассказал — что же будет, а неизвестность всегда нервировала. Все Пифии, когда я пыталась разузнать о ритуале, говорили одно и то же — придёт время, всё узнаешь, а это раздражало.
А второй проблемой являлся один из голосов, который всё громче звучал в голове. Бес какой-то молодой девушки всё больше набирал сил, подталкивая её к страшному поступку отравить её отчима или самой покончить жизнь самоубийством, а я мучилась, не зная как помочь, потому что до сих пор не могла определять — где находятся мои подопечные. Помощь же девушке требовалась очень быстро, потому что она уже была на грани.
К вечеру второго дня подготовки я начала хмуриться, ощущая недовольство напускной загадочностью окружающих, и переживая за одну из своих подопечных. Это заметила и тётка, и Айда, а с ними и Старшая Пифия.
— Ну, и что опять тебя беспокоит? — недовольно спросила Эсмарх, сидящая напротив меня. — Из города вернулись с Яном сияющие, а тут ты снова мутишь ауру. Сколько можно?
— Просто меня раздражает ваша загадочность с ритуалом, — откровенно ответила я, на ощупь складывая льняные салфетки, чтобы потом девушки разложили их по столам. — Трудно объяснить — что будет? Да и проблема одной из подопечной волнует. Причём даже больше, чем ритуал.
— Сури, ну потерпи немного, — попросила Веса, сидящая рядом со мной. — Послезавтра уже всё узнаешь. Поверь, в ритуале нет ничего страшного.
— И может даже он тебя немного разочарует, — вставила Айда.
— Ладно, тебе можно рассказать, как всё будет происходить, — подумав, сказала Эсмарх. — Всё равно тебя воспитывали не у нас, и ты так и не прониклась торжественностью момента и благоговейным ожиданием чуда. Что не говори, а Айда права — тебя ритуал скорее разочарует. Это для молодняка каждое действие праздник, а ты не девчонка пятнадцати — семнадцати лет, чтобы восторгаться всем, а потом перед подружками, ещё не прошедшими ритуал, многообещающе закатывать глаза. В общем, как только вас с Яном заведут в подвал, я дам вам выпить одну настойку, потом уложу на специальный алтарь друг к другу лицом, а затем вы с Яном впадёте в транс, после чего я проведу кое-какие манипуляции с вами обоими. Придёшь в себя ты уже по-человечески слепой.
— И всё? — услышав такое, я действительно испытала разочарование. — А какие манипуляции?
— Эк шустрая какая! — фыркнула Эсмарх. — Это не твоё дело. Такое рассказывается только избранным, будущим Старшим Пифиям. Для остальных — это секрет!
— Понятно, — ответила я, чувствуя облегчение, что ничего страшного со мной делать не будут. — А я-то думала, что заставите какие-нибудь испытания проходить, или заклятия какие-то произносить, ну или ещё что-нибудь делать не совсем простое.
— Я тоже когда-то думала приблизительно так, — Веса тихо рассмеялась. — Я когда прошла ритуал и пришла в себя, чувствовала немного обманутой.
— Вот-вот, — поддержала Айда. — Но всё же пусть мы не видим сам момент таинства, осознание причастности к своеобразному волшебству позволяет себя чувствовать особенной. И если уж совсем честно — появляется капля гордости, что теперь ты не такая, как, например, твои подружки, ещё не прошедшие ритуал.
— А молчат все, чтобы молодняк стремился быстрее постигнуть все премудрости работы Пифий, и быстрее хотел стать настоящей Пифией, — поучительно сказала Эсмарх. — И ты будешь молчать. А то если всем раззвонить про транс, лишим молодых самого момента таинственности и ожидания чуда. А оно ведь тоже есть. Ты слепнешь окончательно во время ритуала и после видишь уже совсем другой мир.
— Хорошо, буду молчать, — заверила я. — Но не совсем понимаю, как вы добиваетесь этой слепоты…
— Нет, ну ты посмотри какая настырная! — возмущённо произнесла Эсмарх. — Ей и так рассказали больше, чем другим, а она тут же начала выпытывать и то, что знать не нужно.
Услышав это, я рассмеялась, вспомнив поведение Яна ночью в гостинице. «И он ведь не отставал, когда я пыталась уйти от вопросов и задумалась о нас с ним. Здесь похожая ситуация — я, как и Ян, пытаясь протиснуться дверь, которую для меня немного приоткрыли», — подумала я и весело сказала:
— Всё-всё, больше с вопросами не лезу. Скромно молчу и с нетерпением жду ритуала.
— Вот так-то лучше, — с напускной ворчливостью сказала Старшая Пифия, а потом серьёзно добавила: — А теперь рассказывай про подопечную, которая не даёт тебе покоя уже сейчас. Голос беса сильный? Ангел противостоит ему?
— Голоса ангела я вообще уже не слышу, — ответила я. — А голос беса становится всё сильнее…
— Это плохо, — сказала Веса.
— А что бес говорит-то? — спросила Айда.
— Да не перебивайте вы! Дайте Сури самой всё рассказать, — цыкнула Эсмарх. — Ну, дальше!
— Судя по всему — это бес какой-то молодой девочки, и подталкивает он её поочерёдно то к одному ужасному поступку, то ко второму, — я тяжело вздохнула, а потом с отвращением произнесла: — Если я правильно понимаю, отчим девочки… гадость какая… насилует её, а та боится матери рассказать…
— Фу! — все три женщины моментально возмутились. — Мерзавец! Тварь!
— Согласна, — ответила я, чувствуя, как и у меня внутри всё протестует.
— А что подопечная хочет сделать? — повозмущавшись, спросила Эсмарх.
— Она мечется меж двух вариантов — убить отчима, то есть отравить его. Или же убить себя…
— И то, и другое — грех большой для души, — сказала Старшая Пифия. — Но с другой стороны — это нам только на руку. Когда и сам бес не знает, чего больше хочет, это сбивает людей с толку, а нам даёт время.
— Это время только усугубляет мучения девочки, — с горечью сказала я. — Отчим — ещё та похотливая скотина, и девочка мучается… А я не знаю, как ей помочь, ведь не могу понять — где она…
— Ничего, уже скоро сможешь ориентировать в пространстве, — заверила Веса. — Только вот жаль, что такое дело тебе попалось первым. Эта грязь вызывает такое омерзение…
— А когда у нас были лёгкие дела? — спросила Эсмарх. — Всё вызывает отвращение.
— Не скажи, — произнесла Айда. — Если пытаешься остановить какого-нибудь самоуверенного подонка, желающего самоутвердиться с помощью преступления и жертвы абстрактны, то это одно. А вот когда вынуждена слышать боль человека и нужно его остановить — это другое. В ситуации с этой девочкой — она жертва, и такие дела накладывают отпечаток на наши души.
— Может быть и так, — не стала спорить Эсмарх. — Но отпечаток накладываю не только такие дела, а все.
— Меня сейчас больше заботит не философская сторона вопроса, а конкретные действия, — сказала я. — Не знаю, как поступить в этой ситуации. Как я понимаю, девочка она ещё молодая, да и скромная, тихая и пугливая, чем и воспользовался отчим, а тут такое… Что делать? Сразу в полицию заявлять? Но тогда девочка от стыда может наложить на себя руки, когда дело предадут огласке. Прийти к её матери и всё рассказать? А вдруг она не захочет такому верить? Это нанесёт девочке ещё большую моральную травму. Поймать где-нибудь этого ублюдка и в морду дать? А смысл? Это ведь по сути, болезнь… Будет не эта девочка, так другая….Даже и не знаю, что предпринять, когда найду её.
— Во-первых, нужно выяснить — что за семья. Разузнать о матери и отчиме, — поучительно сказала Эсмарх. — Ведь по-разному бывает. Ладно, если это какие-то алкоголики и пропойцы. Может матери вообще плевать на всё, и мы сможет забрать у них девочку. А бывает, что такой гадостью занимаются и вполне успешные люди. Если отчим твоей подопечной какой-нибудь состоятельный человек, и мать девочки полностью от него зависит, то может, и вообще понимания от неё не добьёшься. Да и последующие действия самой девочки нельзя сбрасывать со счетов. Ты молодец, Сури, что думаешь не только о том, как остановить её, а и о возможных последствиях твоих действий. Если она скромная тихоня, огласка сильно ударит по ней. В общем, я так скажу — нужно разбираться на месте. Сейчас продумай возможные варианты, а как пройдёшь ритуал и определишь её местонахождение, сразу поедешь туда. А мы будем на связи и поможем тебе.
— Хорошо, — я кивнула, а про себя умоляюще произнесла, обращаясь к своей подопечной: «Потерпи немного. Не делай плохого. Скоро я приеду, и помогу тебе. Только держись».
Ночью, перед тем как заснуть в объятиях Яна, я рассказа любимому о подопечной и скорой поездке и ощутила, как он злится на насильника.
— Знаешь, в таких ситуациях у меня сильно чешутся кулаки, — процедил он. — Первое, что приходит на ум — кастрация, или убийство, и держит только одно — не хочу свою душу очернять злом, потому что и тебе потом негде будет взять положительную энергию, чтобы восстанавливать свои силы.
— Слушай, а меня, кстати, этот вопрос взволновал ещё в квартире. Тогда бывшая сиделка сказала, что вам нельзя причинять вред, а ты сказал, что можно, но вы не хотите этого делать. Это связано с нами, да?
— Да. Когда проводят ритуал, пару связывают духовно, и мы способны делиться моральными силами. Вернее, Поводыри источники этих сил. Пифиям ведь приходится иметь дело со всякой мерзостью, а это истощает морально. Соответственно, вы становитесь слабее, а значит, тот же Демон может вас увлечь в ловушку, из которой уже не хватит сил выбраться. Поэтому нам нельзя совершать зло, иначе сами духовно истощаемся и не можем в полной мере поддерживать вас. Хотя тут скорее обоюдный обмен. Ты даришь мне свою любовь, а я тебе силы, чтобы бороться со злом. Не будь твоей любви, и мои силы не могли поддерживать тебя. Ну, или я должен любить тебя очень-очень сильно, — ласково сказал он, прижимая меня к себе. — Эта сила любви, кстати, и помогла вырвать тебя из лап Демона, а так же дала мне надежду, потому что зов ты услышала.
— Ох, надеюсь, больше таких столкновений с Демоном не будет, — по телу прокатилась дрожь от мрачных воспоминаний. — Лучше уж слышать всякую гадость от бесов подопечных, чем кружить в той тьме.
— И я надеюсь, что ты больше не увлечёшься на голос, — тихо произнёс он. — А теперь давай спать. Завтра масса дел, а ещё мне нужно потренироваться наносить тебе макияж. Надеюсь, ты проявишь терпение, когда я буду неумело это делать. Но именно Поводырь должен красить Пифию перед ритуалом.
— Конечно, проявлю, — заверила я с улыбкой. — Уверена, что ты быстро научишься. И я даже знаю, кто в этом поможет! Альбира аж приплясывает от нетерпения, и думаю, сама вызовется дать тебе пару уроков.
— Тогда я спокоен, — весело ответил Ян. — Под её строгим контролем у меня обязательно всё получится.
И на самом деле получилось. На следующий день, сделав до обеда все важные дела, мы втроём устроились в гостиной Айды и Гая, и Альбира принялась учить Яна, как правильно наносить макияж. Крася меня, она деловито поясняла Яну все тонкости, учила накладывать и растушёвывать тени, правильно рисовать вертикальные полосы и наносить румяна, чтобы всё выглядело органично и естественно. А потом он и сам принялся красить меня. Правда сразу у него не получалось сделать всё правильно, и Аля забраковывала его действия, но в этом была и моя вина. Слушая советы сестры и комичные ответы Яна, я не могла удержаться от смеха, и порой в самый ответственный момент, когда Ян аккуратно вырисовывал вертикальные линии, начинала хохотать, из-за чего линии получались неровными, и приходилось смывать макияж и начинать всё сначала. И лишь ближе к вечеру Ян наконец смог накрасить меня так, чтобы Аля одобрила, на чём мы и успокоились. А вечером, ложась спать, я уже с нетерпением ожидала ритуала.
«Завтра, в это время я уже буду настоящей Пифией и женой Яна. Кто бы мог подумать о таком, когда мы встретились? Я ненавидела его от всей души, а сейчас так же люблю… Кстати, про люблю — я ведь этого не говорила. Вот как раз завтра, после ритуала и скажу Яну обо всём», — решила я и улыбнулась.
— Сури, от тебя сейчас такое тепло идёт, что я спать не могу, — прошептал Ян на ухо, прижимая мене к себе. — Ты что-то задумала?
— Нет, ничего особенного, — ответила я. — Спи. Завтра ответственный день.
— И такой долгожданный, — сонно пробормотал он.
«Для кого-то долгожданный, а для кого-то просто желанный», — подумала я про себя, чтобы не беспокоить любимого разговорами. «Завтра я стану той, кем и должны быть. А рядом будет тот, кто по-настоящему меня любит и понимает. А что мне ещё нужно после всего пережитого? Ничего… Хотя нет, детей теперь хочу!» — я представила себе кареглазого малыша, похожего на Яна и со счастливой улыбкой заснула, понимая, что однажды и эта мечта исполнится.