Вчера все гости, приехавшие на день рождения Насти и Сони разъехались, и теперь я могла опять заняться своими делами. Я сидела в библиотеке, и в очередной раз просматривала всю информацию на нектэрий. Больше двух лет я уже билась над этим вопросом, но ничего общего не могла найти. А найти было необходимо по двум причинам. Первая — я понимала, что в ближайшее время Дениэль может поставить вопрос о том, чтобы адаптировать Лифен. Потому что, чем позже мы её адаптируем, тем меньше она будет жить. Дениэль это тоже понимает. Он истинный вампир, и в любом случаи будет жить намного дольше Лифен, поэтому будет искать способы продлить её жизнь. А способ только один — адаптировать её как можно раньше. Но, с другой стороны — сейчас нам нужна была нектэрия, как никогда. Война с кланами Лиги только набирала обороты. Экономическая война была только первой ступенью в моём плане. И адаптация Лифен пока не входила в мои планы. Мне нужна была нектэрия, как никогда.

Хотя, для меня было удивительным то, что кланы Лиги ни как не реагировали на мои действия. Будь я на их месте, и если бы меня загнали в угол, я бы усиленно сопротивлялась, а они молчали. Вернее, ничего не предпринимали в ответ, и меня начало это беспокоить. Если они просто сдадутся, то Лифен можно адаптировать хоть завтра, но в такую лёгкую победу я не верила. Значит, чтобы адаптировать Лифен, мне нужно найти другую нектэрию. А вернее двух.

Это был план на грани фантастики, но я не теряла надежды. Одну нектэрию я хотела найти для нашего клана, а вторую — для кланов Лиги.

Нектэрия для кланов Лиги была второй ступенькой в моём плане. До моего появления кланы Лиги действовали по одиночке, а потом объединились. Значит, их может переругать между собой появление нектэрии в одном из кланов Лиги. Как говориться: «Клин клином вышибают». Я понимала насколько это рискованно отдать в один из кланов нектэрию, поэтому ни Максу, ни Дейму пока не рассказывала об этой части плана. Но надежда, на то, что они поймут меня потом, была. Когда-то Макс сказал мне, что кровь обладает уникальной энергетической и информационной насыщенностью, и я была подтверждением тому. Ведь моя кровь до сих пор давала экран Максу, да и Дейм всё чаще просил меня сдать кровь. Хотя никогда не говорил для каких целей. А сегодня утром у меня, вообще, взяли почти сто миллилитров крови. Вывод напрашивался только один — Дейм мне чего-то не договаривает, но до сих пор продолжает использовать мою кровь. «Ну, да ладно, и так проблем хватает, чтобы ещё и об этом думать. Главное — найти нектэрий!».

Нахождение нектэрии было и второй ступенькой в плане и второй причиной моего упорного поиска. Однажды я читала про зомбирование людей, поэтому решила, что найдя нектэрию для кланов Лиги, я подвергну её этой технике, и она, на уровне подсознания, когда у неё будут брать кровь, будет вкладывать туда негативную информацию. Эта кровь будет придавать им силы, но и одновременно с этим она будет добавлять им подозрительности, и будет провоцировать недоверие и агрессию к другим. В идеале, тот клан, куда попадёт нектэрия, переругается сам, а когда они перебьют друг друга, эту нектэрию захватит другой клан Лиги, а потом третий. Если мой план удастся, то кланы Лиги перебьют друг друга, и тогда ни один из вампиров кланов Альянса не пострадает. Конечно, это было подло и мерзко с моей стороны, но пытались убить моих детей, и я костями лягу, но накажу тех, кто пытался это сделать. И естественно, если всё получиться, потом я уберу эту установку с нектэрии.

Но этот был самый радужный из моих планов, и я не особо надеялась на его исполнение, и понимала, что если не найду нектэрий, придётся в качестве последнего аргумента использовать наши боевые отряды, чтобы окончательно сломить сопротивление Лигров.

А больше всего я боялась найти только одну нектэрию. Тогда мне придётся разрываться между интересами Дениэля и моей местью, и что выбрать в этом случаи, я решительно не знала. На одной чаше весов лежало счастье моего ребёнка, а на второй — существование самих кланов Лиги. Конечно, в глобальном масштабе лучше уничтожить кланы Лиги, но с другой стороны — каждый год моего поиска забирает десятки лет счастья у моего Дениэля.

Мой Дениэль — мой мальчик. Единственный сын. Он отличался и от Ванессы, и от Сони с Настей. Чем дальше он рос, тем больше становился похож на Макса. В нём был внутренний стержень и сила воли, как в отце. Он был умён и красив, а главное предан. Я видела его отношение к Лифен. Он был моей гордостью, и я вдвойне радовалась, когда Дейм на Форуме объявил его своим приемником. Но как-то он слишком быстро вырос. И девяти лет не прошло, а он уже почти мужчина. «Интересно, а как бы я себя вела, если бы у меня было три сына и одна дочь? Я бы лопаталась от гордости за каждого из своих сыновей или только за дочь?» — подумала я.

Да нет, все мои дети разные и каждым из них я горжусь. Да, Дениэль, мой единственный сын, поэтому я переживаю за него больше всего, тем более, что однажды, став Лордом клана, он взвалит на свои плечи огромную ношу.

За Ванессу и Соню я была полностью спокойна. Они росли жизнерадостными и весёлыми девочками, и уже определились с выбором. И их выбор устраивал не только меня и Дейма, но и Макс уже понял, что его дочери правы. Микаэль и Володар души в них не чаяли, и постоянно баловали их.

Беспокоила меня только Настя. Она была слишком замкнутой. Вернее, она также радовалась всему окружающему, как и Соня с Ванессой, но иногда я ловила на себе её взгляды. И мне становилось не по себе. Это был взгляд не ребёнка, а умудрённой жизнью женщины, и меня это пугало. Я терялась в догадках, почему она так себя ведёт. Потому что она пока одна, или потому что видит что-то в будущем? Я много раз пыталась с ней поговорить, но она уходила от этой темы.

— Мамочка! Можно с тобой посидеть? — раздался голос Насти за моей спиной, и я вздрогнула.

— Конечно, — я посадила её к себе на колени. — Чему вас сегодня учил Дейм?

— Мы проходили биохимию, а Дениэль занимался с нами арабским и фарси. Но это больше нужно Соне, а не мне.

— А тебе какой язык надо знать в первую очередь? — спросила я, надеясь хоть что-то выяснить.

— Русский, — вздохнув, ответила Настя.

Я решила предпринять ещё одну попытку узнать будущее у Насти.

— Настенька, ведь ты знаешь своё будущее, почему боишься сказать нам о нём с папой?

— Когда я вам что-то рассказываю, оно меняется, и я становлюсь всё дальше от своего счастья, — печальным тоном произнесла она. — Если я вам его расскажу, вы всё измените, и я стану несчастной.

Я прижала Настю к себе и тихо произнесла:

— Тогда не рассказывай! Не надо.

Она обняла меня за шею и прижалась своёй щёчкой к моей щеке.

— Мамочка, я не знаю что мне делать! — она посмотрела мне в глаза. — Для моего счастья, ты должна стать несчастной. Тебе будет очень больно! Я хочу быть счастливой как Ванесса или Соня, но я могу сделать несчастной тебя. А я этого не хочу! — у Насти на глаза навернулись слёзы, и я почувствовала, что тоже готова заплакать.

Взяв себя в руки, я ответила:

— Солнышко мой, главное чтобы ты была счастлива! Если твоё счастье зависит только от меня, я сделаю всё необходимое! И ради тебя перенесу любую боль, — я провела пальцами по её щечке, стирая слезу. — Только не плачь и ни о чём не беспокойся. Хорошо?

У меня внутри всё похолодело. Вот почему Настя такая замкнутая. Ей надо сделать выбор между своим счастьем и моим с Максом. А для ребёнка это нелёгкий выбор. Для меня, как для матери, было главным счастье моего ребёнка. Но для неё, для маленького ребёнка, это был тяжёлый выбор. Я прижала её к себе, и стала гладить по голове.

— Не думай обо мне, — попросила я. — Главное, ты. Ради тебя я готова ко всему. И поверь мне, папа скажет тебе тоже самое.

— И папе будет больно! — Настя уже начала всхлипывать. — Из-за меня всем будет больно!

Когда то и я, именно так, обвиняла себя во всех несчастьях своих родителей. Я думала, что если бы не родилась так рано, возможно мой отец и моя жить жили бы счастливо, а потом, я обвиняла себя в том, что некрасивая и глупая. А потом, в том, что я балласт для своей матери, и из-за меня она не может найти себе спутника жизни. «Я не позволю своему ребёнку так думать!».

— Настя, посмотри мне в глаза, — строго сказала я, и она подняла на меня свои заплаканные глазки. — Не смей ни в чём обвинять себя! Ясно! Твоё счастье важнее всей моей жизни. Понимаешь? Если надо, я умру ради тебя!

— Мамочка, умирать не надо, — испуганно произнесла она. — Тебе просто будет очень тяжело, и ты должна будешь сделать выбор.

— Выбор!? И всё?

— Да, — грустно ответила Настя, а потом серьёзно посмотрела на меня. — Так странно, будущее многих я вижу очень чётко, а твоё будущее всегда такое расплывчатое, и оно каждый раз меняется. И от твоего будущего зависит моё счастье, и соответственно моя судьба тоже меняется. Есть определённые точки, к которым ты подходишь, и всегда, когда ты принимаешь решения, моё будущее тоже меняется, — она замолчала, задумавшись, а потом тихо произнесла. — Ты встретишь своё прошлое, и оно перевернёт всю твою жизнь. Есть два варианта твоей судьбы. Но конечного результата я не вижу, пока ты не примешь решения, как тебе жить дальше.

Чем дальше Настя говорила, тем больше я теряла в догадках. Моё прошлоё? Там ничего интересного не было. Одна работа. Что же я должна встретить, что Настя так переживает?

— Мамочка, ведь ты меня поддержишь, кого бы я ни выбрала? — доверчиво спросила она.

— Если ты будешь любить его и он тебя тоже, тогда поддержу в любом случаи, — пообещала я.

А потом мне пришла в голову страшная мысль.

— Настя, он что будет из Лиги? — я затаила дыхание, ожидая её ответа.

Она отвела свой взгляд и, глядя в окно, тихо произнесла:

— Не совсем.

Хм, что значит «не совсем»? Кого может выбрать Настя, если он будет не из Альянса, и не совсем из Лиги? Осталось только два варианта — он Вагант, или человек.

— Настя, он человек? — спросила я, надеясь на это.

— Нет, — насупившись, ответила она.

— Вагант? — сердце замерло в груди. Ваганты были ещё хуже кланов Лиги.

— Не совсем, — у Насти опять появились слёзы в глазах. — Мамочка, я пока не могу тебе сказать, ты потом всё поймёшь! Не спрашивай сейчас!

— Хорошо, малышка, — я прижала её к себе, и стала потихоньку качать, ругаю судьбу за будущее, которое она приготовила для моего ребёнка, и заставила его сейчас так мучиться.

Через пять минут Настя успокоилась, и посмотрела на стол, где лежали мои записи про нектэрий. Она посмотрела в тетрадь, а потом, улыбнувшись, произнесла:

— Ты нашла!

Я удивлённо посмотрела сначала на неё, а потом в тетрадь. До прихода Насти я задумалась о нектэриях, и о своих детях и, держа ручку в руках, автоматически что-то рисовала. И только после слов Насти обратила внимание на листок — везде были написаны двойки. Точнее, стояла цифра двадцать два, а через тире ещё одна двойка. Я непонимающе посмотрела на Настю.

— Что я нашла?

— Раз в двадцать два года рождается две нектэрии! — весело воскликнула она.

— Настя, не думаю, что всё так просто. Если бы они рождались так часто, то их находили бы чаще. А у меня в записях разные сроки, и цифра двадцать два фигурирует только один раз. Это разница в возрасте между мной и Лифен. Все остальные сроки имеют большую разницу.

— Но все они делятся на двадцать два? — хитро спросила она.

— Делятся, но они также делятся на любоё чётное число. Не думаю, что всё так просто.

— Мама, ты не учитываешь только одно, — Настя ослепительно мне улыбнулась. — Ты же сама говорила, что у нектэрий только четвёртая группа крови, с отрицательным резусом, плюс должны произойти генетические мутации в организме….

— Но тогда мы находили бы намного чаще нектэрий, — упрямо ответила я.

— Мамочка, а как мы в основном ищем нектэрий? Через больницы, ведь так? — я кивнула. — Но ведь ты сама говорила, что когда была человеком, в больницы, практически не обращалась!

— Ну да. В этом не было необходимости, — сказала я. — По сути дела, я только один раз была в больнице, когда у меня была клиническая смерть, и то, на следующий день я уже бегала по реанимации.

— Вот! Другие нектэрии, наверное, так же здоровы и, не обращаются в больницы. А если ещё они и живут, как когда-то Лифен, в глухих деревнях, то тогда, шансы найти нектэрию среди одного процента жителей Земли, практические нулевые! Как ты не понимаешь? Найти нектэрию — огромное везение! Я уже не говорю о прошлых временах!

Я задумалась, и поняла, что в общем, Настя права. Когда я была человеком, я болела очень редко, и никогда не нуждалась в помощи врачей. Лифен тоже, за всё время проживания в клане не болела.

— Подожди! — прошептала я. — Значит, сейчас в мире живёт ещё две нектэрии. Одна моего возраста, а вторая, как Лифен! Или даже нет! Их четыре! Ведь двум другим нектэриям сейчас шестьдесят один год.

Настя самодовольно улыбнулась и кивнула. Сначала я обрадовалась. Ведь это было мне только на руку. Четыре нектэрии! Я решу сразу две проблемы — и с кланами Лиги, и с Дениэлем. Но потом поняла, что найти этих нектэрий, не имея ни каких зацепок, практически невозможно. Да и возраст двух нектэрий не радовал меня. Меньше всего я хотела втягивать в свою войну женщин шестидесяти одного года. И не факт, что они согласятся помогать нам. Значит, их надо сразу не брать в расчёт. Остаются только две. Моего возраста и Лифен. К этому вопросу надо подойти взвешенно. Если я отдам кланам Лиги молодую нектэрию, она может влюбиться, и тогда мы не оберёмся проблем. Следовательно, им надо отдать нектэрию моего возраста. «Стоп! Ты делишь шкуру не убитого медведя. Сначала надо найти этих нектэрий!». Да уж, проблема! Они могут жить где угодно, и как их найти я не понимала. Посмотрев на Настю, я спросила:

— Может, ты знаешь, где мне их искать? Если это изменит твоё будущее, тогда не отвечай.

Она закрыла глаза, и спустя минуту ответила:

— Чётко не вижу, но одна живёт в Африке, а вторая в Южной Америке. Точнее сказать не могу. Твоё будущее мешает.

— А возраст нектэрий видишь? На каком континенте живёт нектэрия моего возраста?

Настя опять закрыла глаза, и сосредоточилась. На лбу у неё появилась морщинка и я, протянув руку, попыталась её разгладить. Она тут же обиженно произнесла:

— Мама, ты мешаешь! — я тут же убрала руку. Спустя минуту Настя открыла глаза и бессильно произнесла. — Я не вижу их возраста.

— Ничего страшного, радость моя, — прижав её к себе, сказала я. — Ты и так уже помогла мне. Зная направление, легче искать. Ты моя умница! — я поцеловала её в щёчку.

— Тогда я пойду, погуляю, хорошо?

— Конечно!

Настя слезла с моих коленей и пошла к выходу из библиотеки. Я, встав с кресла, достала карты Южной Америки и Африки, стала их рассматривать. Зона поиска была огромной в обоих случаях. Южная Америка большая, плюс ко всему было масса племён, помимо городов, которые жили в горах, и нектэрия могла жить где угодно. Но те хоть вели осёдлый образ жизни. А вот в Африке поиск осложнялся вдвойне. На этом континенте, во многих странах постоянно велись воины, да и многие племена кочевали с места на место. Найти нектэрию в этих условиях — большая удача. Вдруг мне в голову пришла ужасная мысль — оба эти континента были неблагоприятными, и может получиться так, что нектэрий уже убили, или они умерли по другим причинам. Но, в любом случаи, шансы пятьдесят на пятьдесят, и стоит приложить усилия для их поиска.

Я решила пойти к Дейму и рассказать ему про наши с Настей предположения.

Дейм сидел в кабинете, вместе с Максом и Володаром и, похоже, они обсуждали какую-то неприятную тему. Когда я появилась в кабинете, Володар моментально выключил свой ноутбук. Меня это несколько обеспокоило, но сейчас меня переполняли эмоции, и поэтому я решила не обращать внимание на их поведение. Изложив Дейму всё то, до чего мы с Настей додумались, я стала ждать его ответа. Он долго смотрел в окно, а потом произнёс:

— Нектэрий стоит искать в любом случаи. И будем надеяться, что хоть одна из них жива. Ты права, регионы опасные, и найти одну нектэрию, уже большое везение, а двух… — он улыбнулся. — Главное, чтобы ты дала правильное направление поиска.

— Настя уверена, что каждые двадцать два года рождается две нектэрии. И уверена в зоне поиска, — ответила я.

— Слишком всё просто, — задумчиво ответил Дейм. — А регионы большие. Сейчас мы не можем отправлять большие отряды на поиски. Они нужны нам здесь.

Мне необходима была нектэрия для кланов Лиги, значит надо убедить Дейма начать поиски.

— Почему? У нас ведь ничего не происходит. Сейчас в замке проживает сто три вампира, — сказала я. — Мы спокойно может отправить на поиски пятьдесят вампиров, и если их разделить на группы по пять человек, у нас уже будет десять отрядов. Да и с других наших представительств можно набрать вампиров.

— Да-да, ты права, — ответил Дейм. — Мы с этим разберёмся. Не волнуйся.

Мне не понравился тон Дейма, создавалось впечатление, что он что-то скрывает, но радовало то, что Дейм согласился начать поиски. А это сейчас было самым главным для меня.

На следующий день в замок прибыло сто тридцать вампиров. Сначала я обрадовалась, подумав, что Дейм выделил мне ещё большее количество вампиров для поисков. Я думала, что эти сто тридцать вампиров примут участие в поиске, плюс пятьдесят из замка, и уже потирала руки, подсчитывая количество команд, но оказалось, что мне выделяют только сто вампиров из прибывших, а остальные тридцать остаются в замке. Дейм явно увеличивал охрану замка, и мне это не понравилось. Я решила сразу прояснить этот вопрос и прямо спросила:

— Есть что-то, чего я не знаю?

— Нет, Лана, — ответил он. — Это на всякий случай. Кланы Лиги ни как не реагируют на твои действия, и это ненормально. От них можно ожидать что угодно. Поэтому будет лучше, если мы заранее подготовимся.

— Ты прав, — произнесла я. — Для меня самой странно, что они ничего не предпринимают. Я и сама, будь на их месте, давно бы уже выслала не один боевой отряд.

— Мы сами об этом позаботимся, не думай об этом. Занимайся поиском нектэрий.

Я согласилась с Деймом, и полностью погрузилась в поиски. Я решила сделать группы не из пяти вампиров, и из четырёх. Таким образом, у меня получилось двадцать пять отрядов. Двенадцать из них я послала в Африку, а тринадцать в Южную Америку, и стала ждать результатов. Теперь я уже не выпускала телефон из рук, постоянно координируя действия групп, и в тайне надеясь, что наши поиски будут продуктивными и быстрыми.

Спустя три дня мы с Настей и Соней гуляли по парку.

— Мама, наш замок похож на переполненный улей, — сказала Соня.

— Да уж, — ответила я.

Сейчас в замке проживало уже сто тридцать три вампира, и всем пришлось потесниться. Если раньше у каждого обитателя замка была своя комната, то теперь у многих появились соседи, а в некоторых комнатах проживало по два — три вампира. Замок действительно стал похож на улей, который гудел и днём и ночью.

У меня зазвонил телефон, я, увидев номер, удивилась. Звонил мой отчим.

— Алло?!

— Света, твоя мать попала в больницу, — сразу сказал он. — И это очень серьёзно.

— Что с ней? — испуганно спросила я.

— Сердце. Ей нужна серьёзная операция, и очень дорогостоящая.

«Мама в больнице!» — в голове была только эта мысль. Надо срочно что-то делать!

— Деньги не проблема. Сколько надо? — спросила я.

— Эти операции не делают у нас в Эстонии, — ответил он. — Только в Германии, Израиле и Америке, поэтому денег надо много.

— Сколько?

— Почти двести тысяч евро, — ответил он.

«Да хоть двадцать миллионов!» — подумала я.

— Завтра эти деньги будут у вас.

— Света, мама хочет тебя видеть.

Видеть. Но как я покажусь ей на глаза? Мне почти сорок, а выгляжу я на двадцать восемь максимум. Я и сама хочу её видеть, но понимаю, что это невозможно. Сердце болезненно сжалось от страха за мать.

— Света, она может умереть, и очень хочет поговорить с тобой, — продолжил отчим.

— Я не могу приехать, — тоскливо произнесла я. — Это невозможно.

— Неужели твоя работа для тебя важнее твоей матери? — грубо спросил он.

— Я не могу, — сквозь слёзы ответила я. — Это не от меня зависит.

— Ты бессердечное создание, — зло сказал он и бросил трубку.

Я почувствовала боль в сердце, и слабость в ногах. С трудом дойдя до скамейки, я села.

— Мамочка, что случилось? — спросила Соня, и взяла меня за руку.

— Моя мама, ваша бабушка, заболела, — ответила я. — И она хочет меня видеть.

Соня вздохнула, всё поняв и погладила меня по руке.

— Мама, ты должна поехать, — сказала Настя.

— Я не могу. У неё могут возникнуть вопросы, — печально сказала я.

— Мама, ты ведь хочешь её видеть? — спросила Настя.

— Да.

— Езжай, и будь рядом с ней, но не показывайся ей на глаза. И всё.

Я посмотрела на Настю и поняла, что она права. Мне совершенно не обязательно показываться матери на глаза. В голове стал вырисовывать план: надо перевезти её в Германию, и найти самых лучших кардиологов, чтобы они её прооперировали. Я всё время буду рядом и прослежу за этим. Или вообще можно сказать, что я подруга её дочери, хотя нет, это очень рискованно. Буду рядом, но она видеть меня не будет.

Я улыбнулась и, прижав к себе Соню с Настей, сказала:

— Чтобы я без вас делала? Вы умницы!

Почти бегом мы вернулись в замок. Я сразу направилась в кабинет Дейма. С ним в кабинете сидели Макс.

— Как хорошо, что вы оба здесь, — скороговоркой произнесла я.

— Что случилось? — Макс поднялся и подошёл ко мне.

— Мне позвонил отчим. Моя мать попала в больницу, ей нужна срочная операция в Германии.

— Лана, это не проблема. Не волнуйся, — сказал Дейм. — Я распоряжусь, чтобы этим занялись лучшие хирурги. Сколько тебе нужно денег?

Макс обнял меня, а потом сказал:

— Всё будет хорошо. Не бойся.

— Тысяч двести евро, — ответила я Дейму.

— Господи, такая смешная сумма, — улыбнувшись, сказал Дейм. — Бери сколько посчитаешь нужным. Сегодня же, я дам распоряжению Клаусу, и он займётся перевозкой твоей матери.

— Кто такой Клаус? — спросила я.

— Ах, да. Ты ведь его не знаешь, ты же была без сознания, — произнёс Дейм. — Это один из наших ведущих врачей. Он подберёт самых лучших хирургов и за всем проследит. Не волнуйся.

— Дело не только в этом. Я сама хочу поехать к ней в клинику, и быть рядом, — сказала я.

Они сначала удивленно посмотрели на меня, а потом на лице Дейма и Макса появилось выражение холодной решимости.

— Об этом не может быть и речи, — твёрдо сказал Макс.

— Лана, — Дейм с сочувствием посмотрел на меня. — Я тебя понимаю. Ты хочешь быть рядом с матерью. Но твой внешний вид может вызвать у неё подозрение, и массу вопросов. Не стоит этого делать. Поверь мне, ей займутся лучшие врачи, и Клаус будет каждый день звонить тебе, и отчитываться о её состоянии.

— Если хочешь, мы установим в её палате камеру, и ты в режиме реального времени сама сможешь следить за ней, — сказал Макс.

— Нет, — упрямо ответила я. — Я хочу быть рядом с ней. И вопросов не возникнет. Я просто не буду показываться ей на глаза. Мне необходимо быть рядом с ней.

— Лана, это исключено. Ты не покинешь пределы замка, — холодно ответил Макс.

— Макс, — я прищурила глаза. — Я не прошу разрешения, а ставлю вас в известность, что я еду в Германию. Это не обсуждается, — и повернувшись к Дейму, я произнесла. — Если ты откажешься давать мне деньги, это меня не остановит. Я найду деньги в другом месте.

Макс с Деймом стали в упор смотреть друг на друга. Спустя долгих три минуты, Дейм сказал:

— Лана, я никогда не откажу тебе в деньгах. Я отпущу тебя только при условии, что с тобой поедет наша группа телохранителей.

— Я прекрасно понимаю, что ты отправишь со мной телохранителей, и не против этого, — уже спокойно ответила я Дейму.

— Дейм! Нет! — зло сказал Макс. — Я против.

— Макс! — холодно отчеканил Дейм. И посмотрел ему в глаза.

Они стояли и смотрели другу в глаза, а потом Макс выбежал из кабинета, громко хлопнув дверью. Я непонимающе посмотрела ему вслед, а потом повернулась к Дейму.

— Вы что-то скрываете от меня. Я хочу знать!

Дейм присел в кресло, и устало сказал:

— На территории Европы появился отряд, и он уже уничтожил одну из наших групп. Поэтому Макс боится выпускать тебя за пределы замка.

— Поэтому ты вызвал сюда ещё тридцать вампиров?

— Да.

— Когда вы об этом узнали? И сколько наших пострадало?

— В день рождения Сони и Насти. Убита вся наша группа, кроме одного, — произнёс Дейм.

— Где сейчас этот отряд?

— Мы не знаем.

Я задумалась. Ситуация действительно складывалась непростая. Я здорово рисковала, но я не могла сейчас оставить мать. Я очень хотела быть рядом с ней.

— Дейм, я буду очень аккуратна, обещаю. И долго там не задержусь, — сказала я.

— Возьмёшь с собой тридцать телохранителей, и остановишься в нашем представительстве.

— Тридцать? Ты шутишь! Я не смогу появиться в клинике с такой толпой и не привлечь внимания! Да и в самолёт мы физически не сможем поместиться. Там только восемнадцать мест.

— Лана, — твердо произнёс Дейм. — Или ты едешь с тридцатью телохранителями, или вообще не едешь! И поедите на машинах. Клаус скорее всего выберет клинику в Мюнхене, а до него всего пятьсот километров. Это три-четыре часа езды.

— Хорошо, — ответила я.

Уж лучше согласиться на условия Дейма, чем настаивать на своих, и вообще не иметь возможности выехать с замка.

— Пойду собираться.

— Иди. А я пока позвоню Клаусу и отдам все распоряжения.

Выйдя из кабинета Дейма, я поднялась на третий этаж, и зашла в нашу комнату. Макс стоял возле окна, и даже не повернулся в мою сторону. Подойдя к нему, я положила ему руку на плечо и тихо сказала:

— Я понимаю, что ты волнуешься за меня. Но я должна быть рядом с мамой. Отчим сказал, что она может умереть. Я, конечно, надеюсь, что всё обойдётся, но если вдруг что-то случиться, я себе этого никогда не прощу. Всю оставшуюся жизнь, я буду обвинять себя, что меня не было рядом, и именно я не сделала всё необходимое. Пойми меня, пожалуйста!

— Лана, это очень опасно! — Макс повернулся ко мне.

— Дейм сказал мне про отряд. Со мной поедет тридцать телохранителей, и я буду жить в нашем представительстве, а это плюс ещё двадцать вампиров.

Макс вздохнул, и обнял меня, а потом спросил:

— Когда выезжаем?

— Ты поедешь со мной? — с радостью спросила я.

— Конечно. Я тебя не отпущу от себя. Я же обещал, — он наклонился и поцеловал меня.

— Спасибо тебе большое. Как соберёмся, там и выедем!

Но выехали мы только вечером следующего дня, потому что возникла заминка с перевозкой мамы, и потребовалось время на сбор документов. Дейм и здесь здорово мне помог, используя все наши возможности. И вместо недели, все документы были готовы за сутки. Сначала я хотела выехать в Эстонию, но Дейм запретил мне делать это, и мне пришлось ещё сутки сидеть в замке, и сходит с ума от переживаний.

В Мюнхен мы приехали на рассвете, и сразу направились в наше представительство. Там нас уже ждал Клаус, и Ганс, руководитель подразделения. К своему удивлению я обнаружила, что Клаус человек.

— Рад вас видеть Лана в добром здравии, — произнёс Клаус.

— Спасибо.

— С вашей мамой всё хорошо. Её уже начали готовить к операции. Прогнозы позитивные, и её занимаются самые лучшие кардиологи. Операция назначена на вечер.

— Спасибо вам, Клаус.

— Всегда рад помочь. Если хотите мы прямо сейчас может поехать в больницу.

— Да, конечно, только вещи оставим здесь.

— Ваша комната уже готова, — сказал Ганс, и повёл нас на второй этаж.

Оставшись с Максов в комнате вдвоём, я стала распаковывать сумки, и спросила Макса:

— Клаус человек, вы не боитесь, что он расскажет про нас?

— Нет, — ответил Макс. — У него есть хороший стимул молчать.

— Какой?

— Его сын сам вампир.

— А почему вы не сделаете Клауса вампиром? Если он один из наших ведущих врачей, значит, очень полезен.

— Он не хочет этого.

— А как же тогда он принял новость, что его сын стал вампиром? — непонимающе спросила я. — Разве не разозлился?

— Нет, он сам попросил нас адаптировать его.

Я окончательно запуталась.

— Клауса мы заметили, ещё когда он был молодым, — сказал Макс. — Он очень перспективный врач и учёный. На его счету десятки открытий и новых методик по лечению людей. Мы выдавали ему различные гранты, и действовали по старой схеме — меняли кураторов проектов. Но однажды случился прокол. На одной их конференций, он встретил одного из своих старых кураторов, и понял, что тот, за последние двадцать лет не изменился. Это вызвало подозрения у него. Естественно, он заинтересовался этим, и начал своё расследование. Когда в очередной раз его куратор появился в лаборатории, он как бы нечаянно порезал его, и таким образом получил кровь. Проведя анализ, он понял, что мы не люди. Когда куратор появился опять, он потребовал ответы на свои вопросы. Конечно, первое что нам пришло в голову — это убить его, но с другой стороны — он очень талантливый врач, и терять его было не в наших интересах. А потом оказалось, что он действовал не из любопытства. У него был неизлечимо болен сын, и он медленно умирал. Клаус сам попросил адаптировать его в вампира.

— Тогда всё ясно, — ответила я.

Когда мы приехали в больницу, Клаус сразу проводил нас в кабинет главного врача, и там уже во всех подробностях они расписали мне ход лечения. Я старалась слушать внимательно, но плохо понимала медицинские термины. Для меня было главным, чтобы маму вылечили. Но больше всего хотелось хоть одним глазком посмотреть на неё, и я стала ёрзать на стуле и отвлекаться.

— Может, вы хотите увидеть свою мать? — заметив моё беспокойство, спросил Клаус.

— Да, — ответила я. — Но она не должна меня видеть.

— Я всё прекрасно понимаю, — сказал Клаус. — Пойдёте, я вас провожу.

Мы поднялись на четвёртый этаж. Чем дальше я шла, тем большее беспокойство чувствовала. Я не видела свою мать почти девять лет, и мне стало страшно.

Клаус открыл какую-то дверь, и мы оказались в маленькой комнатке без окон. Он подошёл к стене, и отдёрнул маленькую шторку. Передо мной, как на ладони была вся палата, и я увидела маму, лежащую на кровати.

— Весьма удобно, — сказал Макс Клаусу.

— Да, эту палату используют в основном спецслужбы, когда надо проследить за кем-то из VIP-больных. В палате это выглядит, как зеркало, а с этой стороны всё видно, как на ладони.

Я уже не слушала разговор Макса и Клауса, и просто прилипла к стеклу, вглядываясь в лицо матери. Она изменилась за эти годы. Появились новые морщинки, в волосах стало больше седины, и она слегка поправилась. Но это была моя мама. Ужасно захотелось зайти в палату, взять её за руку, и сказать, что я рядом, и что люблю её, несмотря ни на что. Но я понимала, что делать этого нельзя.

Макс пододвинул мне стул, и я, не отрывая взгляда от мамы, присела. Он присел на второй стул, и взял меня за руку. Клаус тихонько вышел, оставив нас одних.

— Лана, всё будет хорошо. Не переживай, — Макс сжал мою ладонь. — А вы с мамой очень похожи, — он улыбнулся.

— Ну да, — у меня на глаза навернулись слёзы.

Через два часа в палате появился мой отчим, и сев рядом с кроватью, включил телевизор и стал переключать каналы.

— Вот гад, — зло сказала я. — Видит же, что мама спит. У неё впереди тяжелая операция, а ему лишь бы телевизор смотреть. Как был эгоистом, так им и остался.

— Ты не любишь своего отчима? — грустно спросил Макс.

— Нет. Он мне сразу не понравился, как только я его увидела. Но мама его любила, и я решила, что надо терпеть, ради неё. Я хотела, чтобы она была счастлива, ведь она многие годы не могла себе никого найти. Хотя до сих пор не понимаю, за что она его любит. Он эгоист в самом чистом виде, плюс ко всему слишком самодоволен и высокомерен. Он считает, что он пуп земли, и все должны угождать ему, сам же и пальцем не пошевелит, ради кого-то. А ещё он считает, что самый умный, и поэтому любит поучать окружающих. И давая глупейшие советы, очень гордится собой, считая себя чуть ли ни гением. Иногда мне большого труда стоило сдерживать себя, и не высказать ему всё, что я о нём думала.

После обеда маму стали готовить к операции, и я стала нервничать ещё сильнее. А мама повернулась к отчиму и спросила:

— Ты звонил ещё раз Свете? Может она все таки приедет?

— Звонил и не один раз. Но она не берёт трубку, — у меня от удивления отвисла челюсть, и я полезла в сумочку, и посмотрела на телефон. Мне никто не звонил. — Живёт себе сыто и довольно в Швейцарии. И думает, что своими денежными подачками может от нас откупиться. Твоей дочери плевать на всех, кроме себя.

У меня на глаза упала красная пелена. Хотелось зайти в палату и слегка подержаться за его горло.

— Вот урод! — произнесла я сквозь зубы. — Да он живет полностью за мой счёт. Да и ещё и постоянно ноет, что жизнь дорожает и просит присылать им с мамой побольше денег. Я уже каждый месяц отправляю им по семь тысяч евро, а ему всё мало. Мне не жалко денег, я могу отправлять и в двадцать раз больше, но маму устраивает эта сумма. Это он вечно всем недоволен. Так он ещё и поливает меня грязью перед мамой и врёт, не краснея, — я поднялась.

— Лана, успокойся. Он действительно урод ещё тот, но если ты сейчас появишься в палате, ни к чему хорошему это не приведёт.

— Ты прав, — ответила я, и села на стул.

Пока маме делали операцию, я не находила себе места, и ходила из угла в угол. В конце концов, Макс не выдержал и, усадив меня к себе на колени, обнял.

— Лана, родная, не нервничай. Вот увидишь, всё будет хорошо. Твоя мама поправиться, и проживёт ещё не один десяток лет. Ей занимаются самые лучшие врачи.

Я уткнулась ему лицом в плечо, и постаралась успокоиться. Макс гладил меня по спине, и что-то говорил, но слов я не слышала, а слушала только его спокойный, бархатный голос.

Операция закончилась поздней ночью. Клаус заверил меня, что всё прошло успешно, и даже намного лучше, чем ожидали сами врачи. Но успокоилась я только после того, как маму привезли назад в палату. Отчим пробыл с ней ещё два часа, а потом уехал в отель.

Мне ужасно хотелось подойти к маме, и побыть рядом с ней. Больше часа я уговаривала себя не делать этого, но сдавшись, поднялась.

— Лана, не стоит этого делать, — Макс сразу понял, что я собираюсь делать.

— Мама ещё под наркозом. Я только пару минут посижу рядом с ней. Пожалуйста! — умоляюще произнесла я.

Макс вздохнул и тоже поднялся. Мы тихонько зашли в палату, и я подошла к кровати. Взяв маму за руку, я присела на стул и стала смотреть на неё. Протянув вторую руку, я осторожно погладила её по голове, и прошептала:

— Мамочка! Я тебя люблю! Только живи, пожалуйста! Не умирай!

Неожиданно мама открыла глаза, и слабым голосом сказала:

— Светочка, ты приехала! Я так ждала тебя.

Я оцепенела, не зная, что мне делать.

— Я рада, что ты смогла приехать. Мне многое тебе нужно сказать, и попросить у тебя прощение. Я была плохой матерью тебе…

— Мамочка, пожалуйста, не надо. Тебе не что просить прощение, — у меня на глаза стали наворачиваться слёзы. — И тебе пока нельзя разговаривать. Береги свои силы.

— Всё плывет перед глазами от наркоза, — прошептала она. — Обещай, что не уедешь, пока мы не поговорим!

— Хорошо, мамочка! Я буду рядом с тобой, обещаю, — сказала я, и беспомощно посмотрела на Макса. Он нахмурился.

Когда мама заснула, Макс шёпотом сказал:

— Лана, это безумие! Сейчас у неё вопросов не возникло, потому что она ещё не отошла от наркоза, но когда она проснётся, у нас могут возникнуть проблемы. Надо уезжать. Потом позвонишь ей и скажешь, что тебе пришлось срочно уехать.

— Макс, я не сделаю этого. Я пообещала, что буду с ней, — твердо сказала я. — Как-нибудь выкручусь.

Макс недовольно нахмурился и посмотрел мне в глаза. Я ответила на его взгляд. Он вздохнул, поняв, что я не изменю своего решения, и сел на второй стул рядом со мной.

В восемь утра мама проснулась и, увидев меня, сначала улыбнулась, а потом стала с интересом рассматривать меня.

— Света, ты сильно изменилась, — удивленно произнесла она. — И очень молодо выглядишь.

— Мама, пластические хирурги Швейцарии одни из лучших в мире, и способны творить чудеса, даже с такими, как я, — весело сказала я, а внутри всё сжалось, и я внимательно наблюдала за реакцией матери.

Она сначала отвела свой взгляд, а потом виновато посмотрела на меня.

— Светочка, прости меня, за то, что я говорила тебе в детстве, что ты некрасивая…

— Мама, не надо просить у меня прощения. Всё хорошо. И потом, ты ведь говорила правду…

— Ты мой единственный ребёнок, и я должна была любить тебя и всегда поддерживать, а я…

— Мама, ну пожалуйста. Давай не будем говорить об этом, — попросила я. И чтобы отвлечь её, сказала, — Кстати, познакомься, это Макс. Мы с ним живём, — я решила не говорить матери, что он мой муж, боясь, что она обидеться, что я не пригласила её на свадьбу. Но не тут то было.

— Вернее, я муж вашей дочери, — сказал Макс. — Рад с вами познакомиться.

Мама удивленно посмотрела сначала на меня, а потом на Макса, и на её лице появилась обида.

— Ты даже не пригласила меня к себе на свадьбу, — тихо сказала она. — Но я тебя не виню. Я заслужила это. Я была неоправданно жестока с тобой и …

— Мама, ну пожалуйста. Я не обижаюсь на тебя. Посмотри на это с другой стороны, ведь если бы ты воспитывала меня по-другому, а не стала бы тем, кем я есть сейчас. Наоборот, ты сделала меня сильнее. Поверь мне! А свадьбы, как таковой не было, мы просто расписались и всё. Гостей не было.

— Вы очень красивая пара, — мама посмотрела на нас и улыбнулась. — А внуки у меня будут просто загляденье. Надеюсь, вы меня порадуете в скором времени.

— Это уже как получиться, — туманно сказала я.

Сказать матери, что она уже четыре раза бабушка, я не решилась, прекрасно понимая, что она, или сама захочет приехать в Швейцарию, или потребует привезти внуков к ней. И я не смогу объяснить ей, каким образом так получилось, что мои старшие дети выглядят уже на пятнадцать — шестнадцать лет, хотя всего девять лет назад у меня и в помине не было детей. Да и Соню с Настей я не могла ей показать, потому что они очень быстро растут, и потом из-за этого тоже могут возникнуть вопросы.

— Вы не затягивайте с этим делом, — сказала мама. — Внешне, ты, конечно, выглядишь молодо, но тебе скоро тридцать девять, и потом могут возникнуть проблемы.

— Ладно мам. Ты мне лучше скажи, как ты себя чувствуешь? — я наклонилась к ней, и положила руку на лоб.

— Хорошо… Света, а что у тебя с глазами?

— Это линзы мама, — попыталась выкрутиться я. — У меня стало плохое зрение, и я заказала себе линзы. И для разнообразия решила попробовать черный цвет глаз.

— Зачем? У тебя очень красивые голубые глаза.

— Просто для разнообразия.

От дальнейших расспросов меня спасло появление отчима. Мама, увидев его, радостно сказала:

— Костя, ты посмотри, кто приехал! Света! Да ещё и не одна, а с мужем!

Отчим остановился, рассматривая меня. Макс поднялся ему на встречу, и протянул руку. Отчим тоже протянул руку.

— Максимилиан, муж Ланы, — и пожал отчиму руку. Я услышала, как у отчима хрустнули кости.

Он отдёрнул руку, и стал сжимать её. Макс холодно смотрел ему в глаза.

— Приятно познакомиться, — промямлил отчим.

Макс приподнял бровь, хмыкнул и опять присел рядом со мной. Я тоже поздоровалась с отчимом. Меня так и подмывало сказать ему и про сытую, довольную жизнь и про его враньё, но волновать маму не хотелось.

Поговорить с матерью и выслушать её мне всё же пришлось. Она упорно раз за разом возвращалась к моему детству и пыталась просить у меня прощение. Я давно уже простила её, и каждый раз повторяла ей это. Но, по-видимому, ей необходимо было выговориться, и я дала ей эту возможность. Закончилось всё слезами, и моими и мамиными.

Когда, через неделю, мы уезжали домой, я поняла, что моё детство меня отпустило и на душе стало легко. Как будто я сбросила тяжёлую ношу со своих плеч, которую тащила все эти годы.

Мама быстро поправлялась, и это тоже радовало меня. Мы договорились с ней, что я приеду к ней через две недели, когда её будут выписывать, и сама отвезу её домой, а потом погощу у неё. Отчим этому не сильно обрадовался, но ничего сказать не мог, понимая, что живёт за мои деньги. Да ещё и Макс нагнал на него страха. Как только отчим открывал свой рот, и пытался поучать меня, Макс переводил на него свой взгляд и смотрел, не отрываясь, пока тот не замолкал. Оказалось, что мой отчим труслив, и закончилось всё тем, что в нашем с Максом присутствии, он уже молчал, и даже старался не смотреть в нашу сторону.

Мы ехали в машине домой, и уже пересекли границу со Швейцарией. Макс обнял меня за плечи и, прижав к себе, сказал:

— Я рад, что мы съездили к твоей матери. Ты даже как то изменилась. Стала более весёлой и раскованной, — он внимательно посмотрел на меня. — И, более уверенной в себе, и своих силах.

— Может быть, — пожала плечами я.

— Я рад, что твоя мама раскаялась в своих поступкам, и нашла в себе силы попросить у тебя прощение. Не каждый может признать свои ошибки, и тем более, вслух сказать о них.

Неожиданно раздался какой-то хлопок, а потом нашу машину стало заносить. Только благодаря быстрой реакции, и мастерству нашего водителя, мы не перевернулись. Когда мы остановились, водитель повернулся к нам и сказал:

— Похоже, у нас лопнуло колесо. Мы быстро его заменим, и поедем дальше.

Он вышел из машины. Володар открыл дверь и тоже вышел из машины, сказав:

— Сиди здесь.

Из сопровождающих нас микроавтобусов высыпали все вампиры и стали оглядываться по сторонам.

— Так и есть, лопнуло колесо, — произнёс водитель.

Я открыла дверь, и тоже вышла из машины.

— Лана, я же попросил тебя сидеть в машине, — недовольно сказал Макс, и присел возле лопнувшего колеса.

— Хочу чуть-чуть размяться. Я не буду отходить от машины, — произнесла я.

Неожиданно за моей спиной раздался голос:

— Светик? Мой Светик-семицветик?

Я замерла. Так, когда-то, очень давно, меня называл только один человек. В следующее мгновение Макс закричал:

— Лана! В машину! Колесо прострелили! — и бросился ко мне.

Но меня подхватила какая-то непонятная сила, и понесла от Макса. Я никого не видела возле себя, но чувствовала, что нахожусь в кольце чьих-то рук. А потом, прямо из воздуха появился Саша. Я смотрела на него и не могла поверить своим глазам. Он даже не изменился за эти годы, и по-прежнему был двадцати четырёхлетним парнем. Я потрясла головой, но он не исчез.

— Мой Светик-семицветик! Я нашёл тебя! — прошептал он, и провёл пальцами по моей щеке.

У меня закружилась голова от нахлынувших воспоминаний. Мне как будто опять было шестнадцать лет, и я таяла в его руках. Он прижал меня к себе, а я до сих пор не могла придти в себя. В голове крутилось только одно: «Это Саша. Он опять рядом со мной!». Он отстранился и, посмотрев на меня, сказал:

— Ты изменилась, но твой голос остался таким же мягким и нежным. Скажи что-нибудь.

— Саша? — удивлённо прошептала я.

— Да, — он улыбнулся. — Ты меня не забыла, — и опять прижал меня к себе.

После его слов, я пришла в себя, и вспомнила не только его, а и то, как он поступил со мной.

— Тебя я буду помнить всю свою жизнь, — с негодованием произнесла, и попыталась отпихнуть его. — Особенно то, как ты подло бросил меня. У тебя даже не хватило смелости сказать мне в глаза, что ты нашёл себе другую.

— Светик! Ты что за бред несёшь? — он удивленно смотрел на меня.

— Бред?! Твоя мамочка мне всё рассказала с огромной радостью — что ты нашёл себе другую, и очень любишь её, а я была просто лёгким увлечением, — я уже стала переходить на крик, заново переживая всю ту боль. — Ненавижу тебя! Не смей подходить ко мне!

Я вырвалась и побежала к машине. И только сейчас до меня дошло, что Макс даже не попытался придти мне на помощь. Я нашла его глазами и побежала к нему. Он стоял на месте и кричал диким голосом:

— Лана! Лана! Лана!

А все остальные двигались как-то странно, вытянув впереди себя руки, и создавалось впечатление, что они пытаются нащупать что-то невидимое.

Макс наконец-то перестал кричать и бросился ко мне, а потом, схватил в охапку, и забросил в микроавтобус. Все мгновенно заняли свои места, и машины резко сорвалась с места.

Макс стал крутить меня в разные стороны и осматривать.

— С тобой всё хорошо? Ты не ранена? Всё цело? — бормотал он.

— Да, — удивленно ответила я.

Он притянул меня к себе и сжал в объятиях.

— Я чуть с ума не сошёл! Как ты от него ушла?

— Просто убежала и всё. Ты что сам не видел? — растерянно спросила я. — И не думаю, что Саша причинит мне вред.

Теперь уже Макс удивленно смотрел на меня.

— Кто? Как ты его назвала?

— Саша, — ответила я.

И только сейчас до меня дошло, что Саша не человек, а вампир. А у Макса выражение лица менялось каждые две секунды, сначала было изумление, потом страх, а потом оно сменилось яростью, и он оскалился.

— Ты его знаешь?

— Да, когда то мы…. — я замялась, и почему — то испугалась сказать Максу, что встречалась с ним.

— Ты встречалась с ним, — прошептал Макс.

— Да, — уныло ответила я. — И он бросил меня. Ненавижу его!

Макс печально посмотрел на меня, и опять прижал к себе. Всю оставшуюся дорогу до замка он всё себя необычно. То вздыхал, то сжимал кулаки и постоянно бросал на меня взгляды, смысл которых я не могла понять. А у меня в душе творилось странное. Я не понимала, что я испытываю. Это была помесь радости, ненависти, и страха.

Когда мы приехали в замок, я чувствовала себя страшно усталой. Нам навстречу вышли Дейм с Настей и Володар с Соней. Я поздоровалась с ними и поцеловала девочек. Настя, увидев меня, протянула ко мне руки, и сначала обняла меня, а потом, отстранившись, заглянула мне виновато в глаза, и погладила меня по голове.

Я вспомнила её слова и внутри всё похолодело. Вот про что говорила Настя. Я думала, что моя встреча с прошлым — это встреча с матерью. Ведь она действительно перевернула мою жизнь, вернее заставила отпустить все мои детские комплексы. А оказывается, моё прошлое — это Саша. И теперь будущее моего ребёнка зависит от моего выбора. «Да какой может быть выбор! Этот гад бросил меня, и я два года сходила с ума от боли и тоски! Ненавижу его!». Настя опять попросилась на руки к Дейму, и я отдала её.

А Дейм с Володаром заметив наши напряженные лица, с удивлением смотрели на нас.

— Лана?! Что-то с твоей мамой? — спросил Дейм

— Нет, — устало ответила я. — Вам Макс всё расскажет. Мне надо отдохнуть. Я буду в комнате.

Зайдя в комнату я, не раздеваясь, легла в кровать и укрылась одеялом. Мне стало страшно, но даже причину своего страха я не могла понять.