В гостинице первым делом я принялась за нормальную стирку вещей и недовольно морщилась, что приходится делать это руками. «Надо квартиру снимать, причём оборудованную техникой. Что-то стирка вручную меня мало радует. Да и вообще, в гостиницах как-то муторно на душе. Нет в номерах тепла и уюта, а в квартире как-то подушевнее чувствуешь себя. Пару цветочных горшков поставила, купила пару безделушек и вроде уже как что-то своё есть» — подумала я и решила сегодня же обратиться в агентство, чтобы мне подыскали квартиру где-нибудь на окраине Москвы.

Кое-как развесив вещи на батарее, я приняла душ, а потом уселась в кресло и начала через интернет искать себе агентство с приличной репутацией. Дело оказалось долгим, но в конце концов я нашла то, что хотела. Созвонившись, я узнала у них условия работы и договорилась о встрече на вечер, после чего забила в поисковик имя «Соболин Василий Зиновьевич» и принялась рыскать по всем сайтам, где упоминалось его имя. Самая исчерпывающая информация нашлась в википедии, и внимательно ознакомившись с ней, я узнала, какие именно здания он спроектировал к Москве, какими медалями и орденами награждён, а также его возраст. Оказалось, что моему бывшему отцу сейчас шестьдесят два года, и путём нехитрых расчётов, я узнала, что на момент моей смерти ему исполнилось тридцать три, а родилась я, когда ему было двадцать. «Поди студентом женился, а потом стал известным, заработал имя и деньги, и мама уже стала не удовлетворять его, как спутница жизни. Вот поэтому и нашёл себе молодую змею, чтобы красоваться с ней на приёмах» — с ненавистью подумала я.

«Всё это конечно интересно, но вот значимой информации ноль. Звания и награды, список спроектированных зданий и возраст интересны для общего развития, но не дают мне зацепок, чтобы подобраться к нему. А не найдя подходов, я ничего не могу сделать. Просто же прийти и потребовать с него ответа — кто меня вытолкнул, глупо. Он будет всё отрицать, да и потом я уже ничего не смогу предпринять. Необходимо придумать что-то такое, что больно заденет его. И когда это получится, вот тогда уже и буду задавать интересующие меня вопросы. Но вот как к нему подобраться? Я даже адреса его не знаю» — я задумалась, выискивая варианты. «Хм, а может опять позвонить Оле? На Юрину зазнобу она же нашла информацию. Может и в этот раз что-то получится?».

Найдя в сумке свой телефон, я набрала номер бывшей одноклассницы и как только она ответила, сразу перешла к делу.

— Привет, Оль! Слушай, знаю, что я поганка, и звоню тебе только с просьбами, но мне очень нужна помощь. Надо пробить одного человека из Москвы. Если выйдет, я твоя должница и с меня насыщенный вечер с развлечениями.

— Ну, что поганка, это точно, — весело согласилась Оля. — Но всякое в жизни случается, так что постараюсь помочь… Кстати, а с той кралей что?

— Да ну её, и муженька моего туда же. На развод подала, а они пусть сами разбираются, — скороговоркой ответила я, потому что эта тема меня больше не интересовала.

— Ну и правильно. А хочешь, я твоему кабелю неприятности устрою? Могу в автоинспекции кое-кому словечко шепнуть, и твой благоверный устанет штрафы оплачивать и машину со штрафстоянки забирать?

— Боюсь, после очередного долива машинного масла, мой благоверный станет пешеходом, так что не стоит беспокоить друзей в автоинспекции.

— Хм, да лучше вообще машины лишить, — подруга засмеялась. — Коварная ты, Катюха.

— Ты ещё не видела, что я дома устроила… Ну да ладно. Так что, есть у тебя концы в Москве?

— Есть. Я в прошлом году проходила курсы повышения квалификации, и много полезных знакомств приобрела, так что нарою всё, что смогу. Диктуй данные.

— Мне нужно знать, где проживает Соболин Василий Зиновьевич, сорок девятого года рождения. А также, если получится — какая ещё собственность записана на него…

— Катюх, надеюсь, ты там не собираешься в какую-нибудь аферу ввязаться? — осторожно спросила Оля. — А то что-то мне не нравятся твои вопросы о собственности…

— Оль, Бог с тобой! Никаких афер! — заверила я. — Просто этот мужчина может быть на прописан на Котельнической набережной, но не живёт там уже двадцать девять лет, а мне необходимо его найти. Соответственно, он может жить в другом доме, который оформлен на него.

— А, ну тогда понятно, — с облегчением пробормотала она. — Что тебя интересует ещё, помимо прописки и возможной собственности?

— Ну, не знаю… наверное, всё, что найдёшь, — задумавшись, пробормотала я и тут мне в голову пришла ещё одна идея. — Слушай, а заодно пробей Соболина Эмиля Васильевича, семьдесят седьмого года рождения, и Соболину Лидию… отчества и года рождения не знаю.

— С женщиной вряд ли помогу, — предупредила Оля. — Слишком мало данных, и пальцем в него тыкать нереально, но попробую.

— Не знаю, поможет тебе это или нет, ещё знаю, что Соболин-старший — архитектор.

— Хорошо, всё записала. Как только что-то будет, я тебе сразу сброшу на почту и отзвонюсь, но сразу скажу — сбор данных может занять время. Да и суббота сегодня…

— Понимаю. Я подожду.

— Ладно, Кать, ты прости, я бы с тобой поболтала, но у нас внеплановая летучка через двадцать минут, а мне ещё две справки надо подготовить. Небольшой аврал — начальство едет, и нас всех выгнали на работу подчищать хвосты и статистику.

— Всё, не отвлекаю и смирно жду! — сказала я и отключилась.

Довольно потерев ручки, я снова положила ноутбук на колени и решила пробить через поисковик имя своей бывшей мачехи, потому что склонялась к мысли, что именно она меня вытолкнула. Но всё, что мне выдало, это ссылки на социальные сети. «Мачехе сейчас не меньше пятидесяти лет и она вряд ли будет регистрироваться на таких сайтах» — подумала я, но всё же прошла по паре ссылок. Увидев там молодых девчонок, я поняла, что с Лидией Соболиной у меня всё глухо.

«Ладно, попробую пробить имя своего бывшего сводного брата» — решила я, и вот тут мне крупно повезло. Первая же ссылка вела на сайт фирмы «ДонжонСтрой», где указывалось, что Соболин Э.В. её генеральный директор. А когда увидела на сайте ещё и объявление о расширении фирмы и наборе сотрудников, чуть от радости не запрыгала, потому что в списке вакансий значился и маркетолог. «Вот он, мой шанс подобраться к семейству поближе и всё разузнать! А можно вообще какую-нибудь каверзу устроить на фирме, а потом с победной улыбкой рассказать — за что все эти радости! Только бы меня взяли туда, а там уж я что-нибудь придумаю. Нельзя безнаказанным оставлять убийство тринадцатилетней девочки! Они спустили всё это на тормоза и думают, что всё сойдёт с рук».

Однако моё настроение слегка испортилось, когда я увидела профиль фирмы. Оказалось, что они занимаются разработкой проектов, строительством зданий и частных домов, реставрацией старинных архитектурных комплексов и прочим, в чём у меня не имелось опыта работы. «А в принципе, чего я ожидала? Папашка мой бывший — архитектор. Сын, скорее всего, пошёл по его стопам, и соответственно они открыли фирму по профилю, в котором спецы. Плюс, у отца известное имя и точно куча связей в этой сфере, так что им пробиться легче именно в этом направлении. Ну что ж, буду всеми силами пытаться попасть на фирму и давить на то, что я хороший сотрудник, способный принести не одну креативную идею, потому что глаз в строительном бизнесе у меня ещё не замылен» — решила я.

Следующий три часа я провела за ноутбуком, читая всё, что находила на фирму и уже даже восхищалась размахом работ. Судя по списку зданий, которые спроектировала фирма, а также по статьям на различных сайтах с отзывами заказчиков, моя бывшая семья имела хороший вес в бизнесе и не бедствовала. Правда, чем дальше я читала, тем меньше у меня было уверенности, что меня возьмут работать на фирму, но и отказываться от этой идеи я пока не хотела. «Всё же попытаю счастье. Если не получится устроиться, буду искать другие варианты».

В четыре часа я оделась и поехала заключать договор с агентством на аренду жилья, а потом ещё и проехалась по двум полученным адресам. Но в первом случаи мне не понравилась сама квартира и район, а во втором — цена оказалась выше, чем говорили в агентстве.

Поужинав в одном из кафе, вечером я вернулась в номер и решила позвонить Зое, чтобы рассказать об уже узнанном, а заодно и расспросить про совпадение дат смерти и дат рождения. Но ничего по поводу чисел она ответить не смогла и обещала порыться в интернете. Поболтав с ней о разных мелочах, я отключилась и решила, что пора ложиться спать.

Раздевшись, я завалилась в постель и стала думать о Вариной жизни, о своей и тут меня осенило: «Хм, я умерла и родилась тридцать первого числа, а смерть Бэрика и все самые ключевые прозрения выпадали на тринадцатое число! А тринадцать и тридцать один — это числа наоборот! Что же всё это значит? Не верю я, что это просто совпадения». Задумавшись, я пыталась найти хоть какую-то связь ещё и перебирала все значимые события в своей жизни, пытаясь вспомнить в какие даты они происходили, но толкового объяснения не было, и меня постепенно сморил сон.

Утром я проснулась разбитой и долго бродила по номеру, смотрела в окно и чувствовала себя одинокой, как никогда. Да ещё и погода окончательно испортилась. По небу плыли тяжёлые свинцовые тучи, а деревья от ветра клонились в бок, сыпя на землю жёлтые листья. «Осень… Природа готовится к спячке. В моей душе тоже царит сейчас осень и чувство тоски и безнадёги. Только вот по весне всё вокруг проснётся, возродится к жизни, и расцветёт, а я… Я не знаю, будет ли в моей душе весна. Слишком много всего сделано подлого и плохого и, наверное, нет уже места и веры в новую весну» — пронеслось в голове, и я зябко поёжилась, а потом обхватила свои плечи руками и начала их растирать, пытаясь согреться. Но холод был не физически, а сковывающий душу и сердце и я понимала, что так просто теперь я уже не согреюсь. Почему-то захотелось хоть кому-то уткнуться в плечо и поплакать, по-бабски, навзрыд. Хотелось получить хоть частичку тепла от кого-то, и я даже потянулась к телефону, чтобы позвонить маме, но тут же отбросила эту идею, боясь, что расплачусь и этим растрою её. Кое-как собравшись с силами, я приняла душ, оделась и поплелась в кафе завтракать. Но из-за апатии есть совсем не хотелось и, заказав себе чашку пойла, которое здесь именовали кофе, я маленькими глотками пила его и размышляла о том, чем бы себя сегодня занять. «Если я немедленно не встряхнуть, то начну скатываться в депрессию, а этого нельзя делать. Не могу я сейчас расклеиться. Надо двигаться, как-то встряхнуться… Может пока съездить и посмотреть где находится фирма моего бывшего брата, чтобы завтра не мыкаться в поисках и не терять время?».

Понимая, что моё резюме вряд ли заинтересует работодателей и если я его просто вышлю по почте, то меня даже не пригласят на собеседование, я решила, что буду действовать в наглую — приеду лично на офис фирмы и буду добиваться личной встречи, а потом уже постараюсь заболтать представителя фирмы и доказать, что достойна работы.

«Да, пожалуй, съезжу, осмотрюсь на местности и точно узнаю, где офис «ДонжонСтроя», затем заеду в какой-нибудь салон красоты, сделаю себе маникюр, договорюсь об укладке волос в понедельник утром. Потом вернусь в гостиницу и выберу приличный костюм, а ещё лучше — пробежать по магазинам и купить себе что-нибудь новенькое. Ничего так не добавляет уверенности женщине, чем новая, красивая шмотка, а уже после… После, буду смотреть, чем себя занять».

Выработав план действий, я приступила к его осуществлению.

Вернувшись в гостиницу, я посмотрела точный адрес фирмы, а потом скачала подробную карту Москвы, отмечая попутно для себя, что необходимо купить GPS-навигатор, чтобы в дальнейшем не блудить по Москве, и принялась изучать маршрут до офиса. Так как путь предстоял не близкий, потому что офис находился недалеко от Арбата, в конце концов, я просто взяла ноутбук и пошла к машине, решив, что буду по дороге заглядывать в карту.

Добралась я с трудом, успев два раза повернуть не туда и заблудиться, но потом всё же нашла нужное здание. Офис располагался в небольшом уютном особнячке, как гласила табличка на здании — XIX века, и отреставрированного фирмой моей бывшей родни. В очередной раз понимая, что и месторасположения и сам отреставрированный особняк, говорит о статусе фирмы, я испугалась, что меня могут не взять на работу. «К ним, поди, будет такой конкурс, что я со своим тверским резюме максимум, на что могу рассчитывать — это «подай-принеси». Но мне главное вообще зацепиться в этой фирме, а на какой должности уже не столь важно».

Мысленно в голове ещё раз преодолев весь путь до офиса, чтобы завтра по пробкам не сильно петлять, я занялась поисками недорого, но приличного салона красоты, а выходя оттуда, почувствовала, что настроение и самооценка уже поднимается.

Покупка нового костюма ещё больше порадовала меня, даже несмотря на то, что пришлось выложить приличную сумму. Но с другой стороны я понимала, что должна выглядеть на миллион долларов, чтобы никто не посмел усомниться во мне, поэтому приобрела обновку не в торговом центре, а в дорогом бутике. «Работодатели любят амбициозных работников, готовых вырывать победу зубами. А внешний вид, это первый критерий в оценивании, поэтому я должна выглядеть идеально» — успокаивала я себя. «Но всё же с тратами надо быть осторожнее. Деньги у меня хоть и имеются, а бросаться ими не стоит. Сколько я буду зарабатывать — неизвестно, и найду ли себе быстро работу, а мне ещё квартиру себе необходимо снять. Да и когда вернусь в Тверь, нужно жильё себе приличное купить и …».

Мои мысли прервал звонок и, вытащив телефон, я увидела незнакомый номер.

— Да? — осторожно ответила я.

— Катенька? — прошамкали в трубке. — Это Серафима Павловна, помнишь меня?

— Конечно, помню, — улыбнувшись, ответила я. — Как ваши дела?

— Хорошо, детонька, — весело ответила она. — Я тут вчера вечером думала о нашем разговоре и вспомнила, что у меня есть пара фотографий, на которых есть и интересующая тебя семья. Хочет их посмотреть, аль интерес уже пропал?

Поняв, что бабулька пытается зазвать меня в гости, я рассмеялась и ответила:

— Не пропал! Мне интересно на них посмотреть.

— Ну, тогда приезжай! Я тебе опять кофе вкусным напою!

— Ждите, уже еду! — пообещала я. — Только консьержа предупредите, что к вам пожалует Катя Абрашкина.

— Обязательно! — пообещала она и отключилась.

На сердце как-то моментально потеплело. Эта старушка мне определённо нравилась, да и на фотографии было интересно посмотреть. Хотелось знать, как я выглядела в прошлой жизни, как выглядел мой отец и брат, а возможно и моя мать, или мачеха.

Чтобы не ехать с пустыми руками, я заехала в супермаркет, попавшийся по дороге, и накупила всяких сладостей, а потом двинулась к Котельнической набережной. Приехав на место, я захватила пакет с гостинцами и побежала к дому, надеясь, что не увижу вчерашнего солдафона. Однако, как только вошла в холл, поморщилась от огорчения. Мой «любимый» консьерж сидел за столом и окинул меня таким взглядом, что мне его захотелось придушить. Но Серафима Павловна, по-видимому, уже успела проехаться ему по мозгам, и он холодно выдавил, делая вид, что мы незнакомы:

— Вы к кому?

— К Серафиме Павловне. Она должна предупредить о моём визите.

— Фамилия?

— Абрашкина.

— Паспорт, — сквозь зубы процедил солдафон и я порадовалась, что додумалась назвать свою фамилию по мужу, которая пока была указана в паспорте.

Достав документ, я с ухмылкой протянула его консьержу и, раскрыв его, он начал вносить мои данные в какой-то журнал. Ожидая, я начала закипать, потому что этот типчик сначала переписал мои данные, вместе с датой рождения, потом номер и серию паспорта, а затем начал его листать и сделал себе пометки о моём семейном положении и о прописке. А когда он полез дальше, я не выдержала и зло прошипела:

— Вряд ли вам требуются данные о визах и моих путешествиях за границу, — и выдернула свой паспорт у него из рук.

После чего с гордо поднятой головой двинулась к лифту, ожидая какой-нибудь гадости. Но ничего не произошло, и я спокойно поднялась на нужный мне этаж.

Серафима Павловна почти сразу открыла мне дверь и встретила такой радушной улыбкой, что в душе всё расцвело. К ней я испытывала расположение, и невольно задалась вопросом: «А уж не потому ли это, что в прошлой жизни мы с ней были знакомы? Ведь как только я увидела её, мне захотелось помочь ей, а пообщавшись, создалось впечатление, что мы знакомы лет сто».

— Катенька, рада тебе видеть, — жизнерадостно произнесла она. — Проходи!

— Спасибо, — с теплотой ответила я, глядя на пожилую женщину. — А я с гостинцами. Будет кофе пить с тортиком и пирожными.

— Это хорошо, люблю сладенькое, — бабулька чуть ли пританцовывала, ожидая пока я сниму обувь.

На кухне, пока она делала кофе, я порезала торт и выложила пирожные на тарелку. А затем мы уселись за стол, и я в очередной раз с наслаждением вдохнула запах ароматного кофе.

— Ну-с, тебе, наверное, не терпится посмотреть фотографии, — произнесла она и выложила на стол фотоальбом, а потом с надеждой добавила: — Иль ты не спешишь сегодня никуда? И мы можем неспешно поболтать?

— Неспешно поболтать, — сразу ответила я. — Сегодня я полностью в вашем распоряжении.

Серафима Павловна улыбнулась так, как будто я осчастливила её на всю оставшуюся жизни, и мне от умиления захотелось сжать старушку в объятиях. «Нет, определённо у меня с ней существует духовная какая-то связь. Я второй раз в жизни её вижу, а любого порву, кто косо на неё посмотрит или обидит». -Всё и хорошо, — довольно пробормотала она и раскрыла альбом. — Правда, у меня тут фотографий немного. Начну тебе показывать с самых ранних, которые у меня сохранились, а потом покажу и самые последние.

Пролистав пару страниц, она указала на групповую фотографию, и я узнала холл дом, а бабулька начала пояснять, указывая на снимок:

— Это семьдесят шестой год, ноябрьские праздники. Вареньке тогда исполнилось семь лет. Вот она. А это её мама — Арина Наумовна. Женщина необыкновенной доброты. К ней тянулся весь дом. Она всегда помогала, могла утешить. Даже я находила успокоение в общении с ней… У меня тогда несчастье приключилось, муж первый погиб, отец моего сыночка Игната, и казалось, что жизнь окончена… Ариночка стала моей опорой, хотя и была младше меня на восемь лет, — в глазах Серафимы Павловны мелькнула боль, и у меня вдруг кольнуло сердце.

— Мне жаль, — пробормотала я, не зная, как ещё выразить свою печаль, что этой милой бабульке пришлось такое пережить.

— И мне жаль… Но не того, что я пережила, а того, что когда я могла помочь и позже беда приключилась с Ариной, я не сделала этого… Просто не подумала, что ей нужна помочь… Она не просила, и просто тихо уехала из дома, а я всё собиралась проведать её, чтобы поддержать, но как-то времени не находилось… Домашние хлопоты, воспитание сына — всё это забирало много времени и я так и не выбралась её проведать… А ведь возможно, не останься она тогда в одиночестве, не сделала бы с собой такого…

Помня боль Вари от потери мамы, я почувствовала, как в горле образовался ком, а на глаза навернулись слёзы. И хотя я совсем не помнила самой Вариной мамы, но в душе сохранилось ощущение какой-то доброты и света, которые, мне казалось, исходили от неё.

Смахнув украдкой слезу, я взяла бабульку за руку и тихо прошептала:

— Вы не виноваты. Это я… То есть Варя… Она переехала жить к отцу, и мама не выдержала одиночества. Останься дочь с ней, ничего бы этого не случилось.

— Нет, Варенька была хорошей девочкой и ни в чём не виновата, — Серафима Павловна моментально напряглась и неодобрительно посмотрела на меня, но уже через мгновение стушевалась и с раскаянием посмотрела на меня. — Не вини девочку, ей тоже пришлось горя хлебнуть… Но сейчас не об этом… В семьдесят шестом ещё всё складывалось хорошо… Вернее, как потом оказалось, мы так думали. Трагедия ведь случилась в восемьдесят втором, и мы узнали, что у Василия Зиновьевича и молодуха есть, и сын уже прижит от неё… Хм, а ведь получается, что когда сделали эту фотографию, бабёнка то эта молодая, Лидка, уже блюхая ходила, — старушка нахмурилась, о чём-то думая, а потом неодобрительно закивала головой. — Вот же стервец! У Эмильчика день рождения в июне, а значит, в ноябре она уже беременная была!

Быстро произведя подсчёты, мы обе принялись с удвоенным интересом рассматривать фотографию. «Получается, что улыбающийся здесь отец Вари уже тогда обманывал всю семью? Эта его радушная улыбка, полный любви взгляд, обращённый на Арину Наумовну, всё это фальшь?» — подумала я, рассматривая снимок, и ощутила омерзение. «Подлец! Он уже на тот момент путался с той шлюхой, и лицемерил!». Чувство ненависти к бывшему отцу возросло и меня передёрнуло.

Бабулька продолжила листать альбом и указывать на фотографии, сопровождая их комментариями, и я с интересом рассматривала их, отмечая изменения в Варваре, а в душе поселилась боль за девочку и её мать. Чем больше я про них узнавала, тем тяжелее становилось. И мать Вари, и она сама, судя по всему, были любимицами если не всего дома, то Серафимы Павловны точно, и в душе поселилась тоска и чувство безвозвратной потери дорого и любимого человека.

— А вот это уже последние фотографии, — с грустью произнесла старушка и указала на очередной снимок. — Это девятое мая. Мы тогда сначала концерт устроили в холле дома, а потом выехали за город. Василий Зиновьевич уже перевёз Лидку с Эмильчиком в дом, и Варенька переселилась от мамы сюда. Два месяца прошло после развода родителей и здесь девочка уже сама на себя не похожа… Бедный ребёнок. Она даже играть на скрипке и участвовать в постановках отказалась… Лидка её вечно шпыняла и пыталась побольнее уколоть, а Василий Зиновьевич всё не замечал этого, не верил… Эх, такую девочку сгубили… Красавицей бы выросла…

По щеке Серафимы Павловны потекла слеза и, не выдержав, я тоже расплакалась, глядя на снимок. Девочка на самом деле была красивой — высокой, худощавая, светловолосой, с длинной косой, а больше всего привлекали взгляд её зелёные глаза. В них читалась и доброта, и боль, и страх, и какая-то детская растерянность. Хотелось прижать её к себе и хоть как-то успокоить, пообещать, что всё будет хорошо. «Только ведь у Вари ничего хорошо впереди уже не предвиделось. А вернее, вообще ничего не было» — с тоской подумала я.

— Я даже подумывала, что мой Игнатушка женится на Вареньке, когда та вырастит… Я сыночка ведь поздно родила, в двадцать семь… У него восемьдесят первый и второй года выдались тяжёлыми, — тем временем с грустью продолжила Серафима Павловна. — По молодости связался с одной профурсеткой, а она и забеременела, родила Ростика, а потом хвостом крутану и сбежала осваивать Дальний Восток. Мой мальчик тогда сам не свой ходил и в том момент он впервые заметил Вареньку. Ему исполнилось двадцать, Ростику почти два, а Варюше тринадцать, и она часто забегала к нам в гости понянчиться с Ростиком… Я думала, что когда она вырастит, то станем мне невесткой, а внучку моему мачехой… Игнатушка так на Вареньку смотрел… И Ростик к ней тянулся… Но не сложилось… Умерла бедная девочка. Не выдержала всего… А мой сынок больше так никого в свое сердце и не пустил…

Не сдерживая уже себя, я разревелась, оплакивая неудавшуюся жизнь Вари, и не могла остановиться. «Капец! Я могла бы сейчас быть невесткой Серафимы Павловны, а её злой и холодный внук, мог быть моим пасынком, да и своих детей у меня имелось бы не меньше двух, а то и трёх. Бедная Варя. А сколько жизней поломалось после её смерти!».

Закрыв лицо руками, чтобы скрыть слёзы, я вдруг представила себе счастливую и долгую жизнь Вари, и в душе разлилась горечь.

— Катя, кто ты? — неожиданно спросила старушка. — Ты так переживаешь все события тех лет… Интересуешься жизнь людей, которые родились задолго до тебя… Да и я, когда встретила тебя что-то почувствовала… даже не знаю что… Как будто я тебя знаю очень давно и ты родной мне человек… Почему? — она на секунду задумалась. — А знаешь, есть в те что-то от Вари, какой она стала перед смертью… Ты на неё чем-то похоже, но не внешне… В глазах, в характере чувствуется что-то схожее…

Я ощутила прикосновение к своей руке, и мне стало ещё больнее. Боль уже зашкаливала и рвала сердце, и чтобы хоть как-то защититься и закрыться от жалости Серафимы Павловны, которая сквозила в каждом слове, я поступила как всегда, а именно холодно и зло пробормотала, чтобы отвадить от себя человека:

— Нет, я не Варя! Я злобное, чёрствое, мстительное и подлое существо, не знающее жалости к людям и ненавидящее всех вокруг! Варя умерла в тот момент, когда узнала о предательстве отца! Я другая и никогда не буду той милой и доброй девочкой! Я Катя… Катя Абрашкина, а скоро опять стану Катей Благиной! Я родилась тридцать первого мая восемьдесят третьего, и я ни капли не похожа на Варю!

— Да, ты не Варя, — бабульку нисколько не испугал мой тон. — Но ты переживаешь то, что когда-то пережила та девочка, и в этот раз я не буду делать вид, что всё хорошо… Не останусь в стороне, надеясь, что время расставит всё по своим местам и всё утрясётся… За твоей показной злобностью и чёрствостью я вижу испуганную девочку, потерявшую ориентир в жизни и не знающую, как жить… Когда-то я видела всё это в глазах Вари и не помогла ей… Ни её матери… Больше я не совершу таких ошибок…Серафима Павловна встала со стула и, обняв, прижала меня к себе, а я вдруг растерялась, не зная, что мне делать. Но тут зазвонил мой телефон и, вырвавшись из цепких рук старушки, я понеслась в прихожую, чтобы окончательно не расклеиться.

Звонок был из агентства, подыскивающего мне квартиру. Голос на другом конце сообщил мне, что только что поступило выгодное предложение об аренде, и в течение трёх часов хозяин будет находиться на квартире и мне лучше поехать и посмотреть её. Бросив в трубку, что уже выезжаю, я нажала отбой и спрятала телефон в сумку.

— Серафима Павловна, вы уж простите, но у меня дела, — бесстрастно произнесла я, поспешно обуваясь. — Я себе квартиру для аренды ищу, а тут из агентства позвонили. Предложение хорошее поступило. Так что необходимо срочно ехать.

— Квартиру? — прищурившись, бабулька хитро посмотрела на меня. — Так тебе жить негде что ль?

— Не волнуйтесь, с жильём я быстро решу вопрос, — заверила я её и даже неожиданно для самой себя, подошла и поцеловала её в щёку. — Созвонимся ещё.

— А то как же! Обязательно! — уверенно ответила она, провожая меня взглядом что-то задумавшего человека.

Выскочив из дома, словно ошпаренная, я села за руль, но сил, чтобы завести машину почему-то не было, а на душе скребли кошки. Мысли упорно возвращались к Варе и её неудавшейся и так рано закончившейся жизни. Обхватив руль руками, я прислонилась к нему лбом и наконец-то дала волю своим слезам, оплакивая всё то хорошее, что тот ребёнок так не успел почувствовать и увидеть…