Уже который час Адоня работала с машиной. Андрей все с большим беспокойством посматривал на нее. Она была бледна, лицо осунулось. Когда на исходе третьего часа он не выдержал и подключился – не поверил в происходящее: информация шла сплошным потоком и с большой скоростью, будто просто перегружалась с одной машинной памяти в другую. Андрею стало страшно, и он остановил, прервал этот поток.
– Не смей! – услышал он, и это поразило его не меньше – властный, гневный голос не мог принадлежать Адоне.
Она поспешно сдернула блок, лицо ее было виновато, она смотрела с отчаянием.
– Прости…
– Адоня, милая, это нельзя. Мозг – не компьютер.
Она продолжала смотреть молча.
– Мне страшно за тебя.
– Андрей, я должна… Не надо за меня бояться… Не мешай… Мне жаль, что я вынуждена так говорить… Прости меня…
Минуты и часы тянулись мучительно. Андрей не мог работать, не мог чем-нибудь занять себя. То, что происходило, – оно было нереальным. Каким бы инопланетным не был мозг Адони, он не мог так разительно отличаться от человеческого. Что с ней происходило? Тревога Андрея достигла крайней степени. К тому времени ночь почти прошла. Несколько раз он делал импульсивные посылы энергетики, чтобы поддержать ее, но Адоня, кажется, даже не замечала этого. Наконец, он решительно отключил ее блок.
– Это безумие. Прекрати.
Секунду, другую она была неподвижна. Потом напряжение ушло из закаменевших мышц, она расслабилась, как бы осела в кресле. Андрей снял с нее бикуляры, сканер-блок. Глаза Адони были закрыты, вокруг них темнели круги. Андрей опустился на колени, взял ее безвольные руки.
– Что ты делаешь. Нельзя так… Ты просто не выдержишь.
Она открыла глаза, смотрела молча. У Андрея появилось ощущение, что она смотрит из какого-то бесконечного далека и медленно возвращается к нему. Наконец, она тихо проговорила:
– Когда вы дрались в джайве… Разве ты думал, что пора пойти передохнуть?
Андрей сглотнул. Как проникнуть в то, перед чем бессилен даже ТИСС?
Он отчаянно верил, что вход есть, но наглухо закрыт от него темнотой его незнания, и у него нет оружия против этой тьмы.
– Это твой бой? – осторожно спросил он.
– Я ничего не знаю наверняка. Только ощущения… Но вот что странно… Там их не было. Ощущение опасности… да, боя, оно здесь появилось. – Она поморщилась. – Странно.
– Может быть, просто осознание отстоит во времени?
– Может быть и так. – Она снова поморщилась. – Одни вопросы.
– И все же так работать нельзя. Что ты делаешь со своим мозгом? Ты ведь себя убиваешь.
– Я не знаю, есть ли у меня время работать по-другому.
– А от такой работы прок есть?
– Да. Это уже мое, я все помню. Вернее, вспомню, когда потребуется.
– Передохни хоть немного. – Андрей взглянул на часы. – Ночью было сообщение, Лиента и Линда уже летят. Корабль пойдет в форсированном режиме, и Лиенте придется нелегко. Но зато полет займет всего восемь часов.
– Вот это хорошая новость. Сколько осталось ждать?
– Часа три. А на прямую связь можно выйти, – Андрей снова взглянул на часы, – минут через сорок.
– Хорошо, я подожду сеанса.
– Прими душ, а я пока приготовлю поесть.
К тому времени, когда приближающиеся Линда и лугарин оказались в зоне работы ТИССа, Адоня выглядела гораздо лучше: тонизирующий душ, завтрак и сеансотерапевтический сеанс сделали свое дело.
Андрей включил ТИСС.
– "Линда".
– "О, Андрей! – немедленно пришел радостный отзыв. – А мы минуты считаем, чтобы вас вызвать. Как Адоня? У вас все в порядке?"
Включились Адоня и Лиента.
– "Да, все в порядке, с нетерпением ждем вас".
– "Мы уже близко".
– "Лиента, как ты?"
– "Очень интересно".
– "Твой первый полет должен бы быть другим, без неприятных моментов".
– "Это не важно".
– "Линда что-то объяснила тебе?"
– "Я понял, что нужен вам".
– "Да, ты очень нужен Адоне и мне".
– "Наверно, сейчас нельзя радоваться, но я рад, что нужен вам и ничего не могу с этим поделать. Мне кажется, мы слишком долго идем к вам. Послал бы ты за нами своего духа, Дар, того, что носится с быстротой мысли".
– "Я рад, что после "молотилки" ты способен шутить", – засмеялся Андрей.
– Я уж сказал: это совсем не важно.
– "Да, я понимаю тебя. Ждем вас".