Была уже ночь, когда он почувствовал под ногами сухую, твердую почву и силы оставили его. Не сразу до слуха пробились голоса ночи – сонный лепет листвы, далекое уханье и истерический хохот, резкая возня в чаще и чей-то отчаянный запоздалый вскрик, шорох и потрескивания. Это были звуки настоящего леса. Лиента повернулся лицом к холодным, равнодушным звездам, с усилием поднял ногу, потом другую и его дважды окатило грязной водой из высоких ботфорт.

Он уже почти доплелся до опушки, когда из-за черной стены деревьев на освещенное луной пространство неторопливо выступили несколько крупных зверей. Помедлив, они не спеша вытянулись вереницей, охватывая человека полукольцом. Прямо перед Лиентой стоял огромный, матерый зверь, явно, вожак стаи. Он не торопился, медлил, втягивая ноздрями волны запахов, влажный белый оскал поблескивал в лунном свете. Лиента смотрел на него почти с безразличием. Это был конец. Зачем он прорубался сквозь тот змеиный лес, выдирался из топи? Зачем вел его Белый Луч? Чтобы предать здесь? И волна протеста вскипела в душе – не мог он предать! Не могло все быть напрасным! Это он сам сдается!

– Укрепи меня, Белый Хранитель! Дай силы и мужества!

Вытягивая меч из ножен, он двинулся вперед, чтобы выиграть несколько шагов из расстояния, отделявшего его от деревьев.

Против ожидания, первым к нему метнулся не вожак, а тот, что стоял от него слева. И через мгновение покатился по траве, орошая ее темной кровью. Вожак принес собрата в жертву, подставив под первый удар. Мгновением позже, не позволив человеку сделать замах, грозящий смертью, в него вцепилась вся стая. Сперва обожгло нестерпимой болью, но потом он уже не очень остро чувствовал ее в клубке тел, в смертельной карусели. Звери рычали, рвали его. Лиента выпустил бесполезный меч и отбивался кинжалом – колол, резал, отдирал с собственной плотью, отшвыривал прочь.

Мелькали оскаленные горячие пасти, исходили слюной. И он тоже рычал от ярости и боли, волочил их за собой и успевал изумляться – как остается на ногах в сплетенном клубке тел? И одновременно молился только о том, чтобы не упасть. И еще – стояли перед ним глаза, налитые ненавистью. Он увидел их сквозь взгляд вожака. Они были странно и неуловимо знакомы Лиенте Он проволок их через открытое пространство к деревьям, припал спиной к толстому корявому стволу. И когда удалось на долю секунды высвободиться из их клыков, Лиента подпрыгнул, изодранными руками вцепился в ветку, подтянулся невероятным усилием – даже и не физическим, а усилием воли – и зубы вожака лязгнули в пустоте. Он навалился телом на развилку толстых ветвей, прижался лицом к узловатой коре и обмяк – сознание оставило его, и он провалился в глубокое беспамятство, которое не требовало уже ни борьбы, ни мужества, в нем не было боли и смертельной усталости…

Дольше других бесновался вожак в ярости от того, что жертва, чьей крови он уже отведал, ускользнула от него, хотя оставалась так близко. Сверху частыми каплями падала кровь, и запах ее сводил зверя с ума. Он рвал когтями кору, по которой сочились красные струйки.