Какой же классный материк выбрали себе эльфы для проживания! После жизни у гномов особенно остро воспринималась природная благодать. Деревья давали тень и защиту от жгучих солнечных лучей. Реки, ручьи и озера обеспечивали неограниченным запасом пресной воды. Многочисленная живность давала белковую пищу, а разнообразный растительный мир снабжал углеводами и витаминами. Теплый климат без больших перепадов температур не требовал огромного количества теплой одежды и обуви, обогрева домов, даже без магии обеспечивал длительную сохранность дорог и построек.

Благодаря пружинящей невысокой траве и мху под ногами, а именно так выглядела кромка леса вдоль побережья, шагать было не утомительно, а ночью спать комфортно. Опасаться приходилось только крупных хищников.

Иногда, у меня возникали трусливые мысли: «Куда меня черт несет? Могла бы тихо, спокойно жить среди эльфов, спрятавшись за надежную спину Эдмунизэля от всех проблем». Но тут же, сама себе возражала: «Нет, такая жизнь не для меня, не тот характер и воспитание».

Наконец, мы добрались до Дозора, места на берегу пролива, где расстояние между эльфийским материком и орочим было минимальным. И, кстати, существенно меньшим, чем у Переправы к гномам.

Нас заметили издалека, и вышли навстречу пять эльфов. Все они восторженно приветствовали Эдмунизэля и высказывали радостное удивление его присутствием. Меня эти воины знали, но впервые видели в боевом костюме, обтягивающем мое тело, как вторая кожа. Их взгляды жадно ощупывали меня и просто приклеивались к моей груди, талии и попе. Эдмунизэлю это не понравилось и он, закрыв меня собой, каменея лицом, грозно рыкнув, недовольно спросил:

— Мы так и будем тут стоять?

Воины тут же пригласили нас отдохнуть и обменяться новостями, уточнив, что остальные пятеро дозорных обходят контролируемую территорию. Эдмунизэль мне еще по дороге объяснил, что смена дозорных происходит в середине дня. Одна пятерка эльфов уходит патрулировать вторую половину дня и первую половину ночи, другая пятерка тем временем отдыхает. Потом они меняются и в дозор на вторую половину ночи и первую половину дня уходят отдохнувшие дозорные.

Дозор представлял собой длинный, деревянный, одноэтажный дом, стоящий среди низкорослых деревьев, весь увитый лианами, из-за чего маскировка была такая, что я увидела его только уткнувшись носом.

Внутри этого здания, соответственно эльфийскому менталитету, десять изолированных маленьких комнат с индивидуальным туалетом и душем. В комнате только узкая кровать, тумбочка и маленький шкаф. И еще есть одна общая комната, кухня-столовая, куда нас, собственно, и привели.

Быстро накрыв на стол, расселись и, согласно системе старшинства, первыми начали отчитываться дозорные. Дежурство этой смены, длившееся уже почти месяц и подходившее к концу, ознаменовалось редчайшим событием — один орк, то ли на бревне, то ли на маленьком плоту, направился через пролив в сторону Эльфийского Леса. Однако эльфам не удалось его пленить, как в таких случаях требовалось поступить, чтобы получить от пленника информацию о положении дел в Степи. Видимо, шум от его передвижения по воде, привлек внимание Океанского Змея, и их сражение было коротким. Змей хвостом, с одного удара, разломал плот, а оказавшегося в воде барахтающегося орка утащил под воду.

— Послушайте, — влезла я со своими новаторскими идеями, — так вместо того, чтобы держать в Дозоре десять эльфов, нужен всего один ментальный маг, который будет призывать Океанского Змея для защиты, если орков будет несколько, а если один — его можно пропустить и допросить.

В ответ все эльфы снисходительно улыбнулись, а Эдмунизэль ответил мне:

— Ментальных магов такой силы, чтобы послать Зов в Океан, у нас всего пять, в том числе Королева и три члена Совета Старейшин. Согласись, не разумно их использовать в Дозоре. К тому же, если Змея нет поблизости, даже они не смогут его дозваться, да и Змею нужно время, чтобы приплыть, — посмотрев на остальных, Эдмунизэль задал вопрос: — Это была разведка или побег?

— Не знаем, слишком далеко от нас все произошло, не смогли разглядеть экипировку.

Эдмунизэль с пониманием кивнул:

— Ладно, теперь о новостях в Асмероне.

Новости, которые пересказывали эльфы, больше напоминали сплетни — кто что сказал, кто с кем поссорился и из-за чего, какая эльфийка предпочла какого мужчину, по вечерам все ходят в новой модной одежде — свитерах, и одна сверхрадостная весть, за то время, что нас не было, родился один ребенок — мальчик.

Потрясающее отсутствие каких-либо значимых событий в жизни эльфов, мужчинами не замечалось, а меня очень удручало. Да… Настоящий упадок — ни новых изобретений, ни новых открытий, ни новых картин или песен!

Когда вернусь в Асмерон, обязательно расшевелю это сонное царство — устрою революцию в одежде, обуви, сумках, насочиняю новые песни, буду регулярно устраивать праздники с играми, викторинами и призами. Они почему-то не видят этой расовой депрессии, но надо же уже как-то справляться с ней, перестать удовлетворяться имеющимся и стремиться к большему.

Выслушав их, Эдмунизэль, видя нетерпение в глазах эльфов, сказал:

— Теперь я расскажу о том, где был, что видел и куда направляюсь.

После его достаточно подробного рассказа, я с удовлетворением отметила, что он, в отношении гномов, пришел к тем же выводам, что и я, постаравшись донести до слушателей вывод — с гномами надо активно общаться, к взаимной пользе. Эльфы слушали его с напряженным вниманием, но, как всегда, без эмоций на лице. Когда же речь дошла до объяснений, что нам нужно попасть к оркам, их хладнокровию пришел конец. Повскакав с мест, энергично жестикулируя, они хором издали протестующие крики.

Эдмунизэль не стал вступать в дискуссию:

— Это не обсуждается, от вас требуется помощь. Сейчас нужно сделать небольшой плот с двухлопастным веслом. В ожидании нашего возвращения, усилить дежурства — семь дежурят, трое отдыхают. Если мы будем отсутствовать достаточно долго, и придет смена дозора, не уходите домой, а вдвое усиливайте дозор. Держите наготове спасательный плот, на тот случай, если нам, при возвращении, понадобится помощь на воде. И будьте бдительны, луки держите расчехленными, кто знает, какой хвост мы ненароком можем за собой привести.

Эльфы заткнулись, задумались, согласно кивнули головами. Через некоторое время, наступил момент смены постов. С пятью новыми эльфами история повторилась один в один. Вначале уже знакомая реакция на мое тело в костюме, затем напряженное внимание при рассказе Эдмунизэля, потом возмущение и протесты и, под конец, смирение с неизбежным. Молодец, Эдмунизэль, что не ленится каждый раз рассказывать нашу историю, расставляя нужные акценты, в нужных местах.

После долгих разговоров, мы пошли осматривать берег. Он был высоким, крутым, кое-где видны обнаженные скальные породы, плот спустить будет непросто. Зато противоположный берег, наверняка, пологий, и это тоже нехорошо, нас издали будет видно. Значит, надо рассчитать время отплытия так, чтобы причалить в темноте.

Обсудив это, мы отправились мыться и спать. Хоть эльфы уступили нам две комнаты, Эдмунизэль, уложив меня на узкую кровать, сам улегся рядом на полу, предварительно наобнимавшись и нацеловавшись, пользуясь тем, что я сняла костюм. Его ласковые губы гасили мои стоны удовольствия. Какая же я шумная, оказывается.

Плот собирали и спускали на воду в течение двух дней, меня от этой работы отстранив. Но я не собиралась бездельничать. Найдя с Кроки удобный спуск к воде, мы занимались рыбной ловлей. Часть добычи я отдавала эльфам, а часть лиофилизировала, чтобы взять с собой.

Решили плыть без помощи магии. Не будем создавать попутный ветер и привлекать морских обитателей, что бы они подталкивали наш плот. Во-первых, неизвестно, кто отзовется из океанских глубин, еще утопят нафиг. Во-вторых, исчерпаем резерв, а будет ли возможность восстановиться на чужом материке — не ясно, ведь никто из эльфов там никогда не был. Расчетное время в пути — четыре часа. Значит, отплытие поздним вечером.

К ближайшей ночи мы с Эдмунизэлем собрались и стали прощаться с дозорными. Я чувствовала, как эльфы протестующе не хотят нас отпускать, не понимают, зачем нам к оркам, особенно переживают за Эдмунизэля. Еще бы, лучший воин, одаренный маг, наставник и командир, член Совета Старейшин, если не вернется — невосполнимая потеря для всего народа. С их точки зрения неоправданный риск. Ко мне же, они испытывали тщательно скрываемое недоброжелательное раздражение, не без основания предполагая, что это моя инициатива. Однако вслух не было произнесено ничего, кроме слов прощания и пожелания удачи.

Подошли к воде. На мне костюм, на поясе метательные ножи, на плечах рюкзак. На Эдмунизэле — на голове бандана, на теле обычная одежда, но под рубашкой кожаный чешуйчатый доспех, одевающийся через голову и завязывающийся тесемками с боков, прикрывает грудь, плечи и спину. Из оружия — грудная перевязь с метательными ножами, на поясе кинжал, во внутреннем нагрудном кармане рубашки духовая трубка. Впервые вижу его так впечатляюще экипированным. Зябко повела плечами. Страшно.

Эдмунизэль, чувствуя мое состояние, нежно погладил ладонью мою щеку:

— Не бойся, мы справимся.

От этой поддержки как-то полегчало. Повезло мне с мужчиной, чуткий, надежный. Погрузились на плот вместе с незабвенным Кроки. Нас мощно оттолкнули от берега, Эдмунизэль взял весло, и мы поплыли.

— Ложись, поспи, — предложил он.

Я прилегла, но о сне и речи быть не могло, тревожные мысли и плохое предчувствие не давали покоя. Спросила Эдмунизэля:

— Как мы будем их искать? Ведь они кочевники и долго не стоят на одном месте, значит, нет приметных троп.

— Так же, как и гномов искали, всем нужна вода, поэтому, ищем реку и идем вдоль русла.

— Но на моей карте было отмечено, что устье реки, впадающей в пролив, существенно восточнее, правда, где-то впереди должен быть ее западный приток.

— Не волнуйся, реку я почувствую, это врожденное, эльфийское — чувствовать окружающую природу.

— А идти будем днем или ночью?

— Зависит от ландшафта, если можно спрятаться среди растительности — днем, нет — ночью, — уверенно ответил он.

Потому, что берег действительно оказался пологим, мы не заметили, как, наконец, причалили. Плот от воды далеко не оттаскивали, мало ли, как уходить придется. Для маскировки сверху набросали немного мелкой гальки, которой был покрыт берег.

Огляделись. Впереди виднелись редкие невысокие деревья. Осторожно передвигаясь от дерева к дереву, пошли вглубь. Под ногами высокая, с пьянящим ароматом, трава. Тихо, только чуть слышно стрекочут насекомые. Ландшафт похож на лесостепь. Придерживаясь северного направления, мы шли до утра. А утром, когда обзор улучшился, увидели, что стоим на самом краю этой лесостепи. Дальше, перед нами, деревьев нет, а до горизонта расстилается равнина, поросшая травяной растительностью. Луговая степь, одним словом — прерия.

Обсудив увиденное, решили пока дальше не идти — поесть, отдохнуть, забраться на дерево, пока такое есть, и с высоты внимательно осмотреться.

— Как ты здесь ощущаешь магию? — спросила я у Эдмунизэля.

— Так же, как и у гномов в горах, на их поверхности. Она есть, но ее гораздо меньше, чем у нас в Лесу.

Когда дело дошло до — осмотреться, на дерево полез Эдмунизэль. Как мне показалось от нетерпения, он ужасно долго там что-то высматривал, а спустившись, сообщил:

— Впереди кочевое стойбище. Стоит пять шатров и около десяти кибиток. Рядом пасется стадо ящеров — голов триста. Близко не подойти, видно все как на ладони.

Выслушав, я попросила:

— Подсади, хочу сама посмотреть. — Эдмунизэль, на вытянутых руках, подбросил меня до первой толстой ветки, а дальше я сама ловко добралась до вершины. Да, все как сказал Эдмунизэль, с такого расстояния больше ничего не рассмотреть. Слезла с предложением: — Давай подумаем, как замаскироваться и подобраться поближе. Мне нужен день или два, тихо посидеть вблизи, и посмотреть, как орки выглядят, как живут, о чем говорят.

Мы все сидели и сидели, а мне ничего не приходило в голову, как остаться незамеченными? Неужели моя затея безнадежна?

Дельное предложение высказал Эдмунизэль:

— Приблизимся ночью, ползком. В такой высокой траве нас не увидят. Спрячемся среди стада, прикрываясь животными. Только Кроки туда брать нельзя, животные к чужаку будут проявлять агрессию, шум поднимут, да и забить могут. Мы же, ментально будем внушать ящерам, что мы их сородичи и нас нужно оберегать и прятать от двуногих.

Я, довольная его смекалкой, потянулась с поцелуем со словами:

— Какой умный мне достался мужчина! — стараясь, лишний раз заслуженно похвалить, а то их женщины совсем мужиков в грош не ставят, а они стоят и внимания, и уважения, и любви. Где бы сейчас их тетки были без них?

С наступлением сумерек все сделали, как задумали. Дала команду Кроки:

— Остаться здесь! Охота! Жди!

Мы нанесли защитную раскраску на лицо соком травы. Я надела плащ, натянув на голову капюшон. Шли в полный рост, пока не стали видны вдалеке шатры. Тогда, опустились на четвереньки, а приблизившись так, что стали видны два орка — караульных, в разных концах стойбища, и слышны далекие голоса, поползли по-пластунски. Пока двигались, наблюдая за стойбищем, поняли, что стадо вечером перегоняют куда-то недалеко на водопой. Пришлось подождать, пока они вернутся назад, и уже тогда, подползли к животным.

Несмотря на ночь, тихо не было, фыркали ящеры в стаде, из кибиток слышался плач детей. Над стойбищем стоял неприятный запах пыли, гари, пота немытых тел, навоза. Я подползла к одному из лежавших и дремавших ящеров и, уже опробованным на Кроки методом, отдала ментальную команду:

— Твой детеныш! Охранять!

Ящер обнюхал меня и придвинул лапой ближе к пузу. Фу-у-у, какие же эти рептилии неприятные на вид и на ощупь, с млекопитающими не сравнить, или это дело привычки? Эдмунизэль был рядом и прижался к моему другому боку. Из-за тел животных, мы старались рассмотреть стан орков.

Пять шатров разборной конструкции в форме конуса, высотой в центре около трех метров, накрытых кожей, стояли не далеко друг от друга. Двенадцать больших кибиток прямоугольной формы, стояли так, что образовывали широкий внутренний круг вокруг шатров. Удивили примитивные колеса кибиток, они представляли собой поперек напиленные стволы больших в обхвате деревьев. На бортах кибиток навешаны щиты. Удалось разглядеть, что они двух видов — плетеный из прутьев каркас обтянутый кожей или целиком из панциря большой черепахи, значит, здесь есть крупные животные и кроме домашних ящеров.

Внутри этих импровизированных, ограждающих стен из кибиток, кое-где тлели затухающие костры. Около некоторых кибиток кто-то спит, лежа на земле. Два караульных сидят в обнимку с копьями, обход, беспечно, не делают. Больше рассматривать нечего, говорить опасно, ментально общаться трудно — я в костюме. От нечего делать задремали.

Разбудил нас ранним утром гомон просыпающегося стойбища. Я во все глаза рассматривала орков. Огромные мужчины, наверное, даже больше двух метров в высоту. Но дело не только в росте, потрясала их умопомрачительная мышечная масса. Плечи широченные, бедра узкие, шея, руки и ноги мощные, бугрятся мышцами. Орки находились в постоянном движении, излучали огромную брутальную силу и выносливость. Очевидно, что это бесстрашные охотники, а не робкие собиратели растительной пищи.

Кожа очень смуглая, почти коричневого цвета, с серым налетом, толстая, прочная, гладкая. Черные, прямые, густые, блестящие волосы на голове. Черные брови и ресницы, волос на лице нет. Темно-карие глаза, большие, чуть раскосые, кажутся глубоко посаженными из-за выпирающих надбровных дуг. Выступающий нос. Большой рот, с даже сомкнутыми губами видны кончики белоснежных нижних клыков, придавая лицу свирепое выражение. Уши, как у эльфов, вытянутые, заостренные, но чуть большего размера. Шестипалые руки и ноги. И, самое необычное — хвост. Он гибкий, кожистый, толщиной с мою руку у основания, постепенно чуть утончающийся книзу, покрыт короткими редкими волосками, заканчивающимися черной волосяной кисточкой на конце. Хвост длинный, в свободном состоянии немного не достающий до земли, необычайно подвижный, ловкий и, фактически, заменяющий третью руку.

Женщины от мужчин отличаются меньшим ростом, меньшей мышечной массой, традиционной женской фигурой — «песочные часы». Волосы мужчин обрезаны до лопаток и собраны в низкий хвост. Волосы женщин длиннее и подняты в высокий хвост. Мужчины одеты в высокие сапоги, кожаные юбки до колен, напоминающие килт, с разрезом сзади для хвоста, выпущенного наружу, и кожаные жилеты надетые на голое тело. Насколько можно разглядеть, тела их покрыты многочисленными шрамами и татуировками. Женщины — в длинных, широких юбках до щиколоток, тоже с разрезом для хвоста, и в свободных подпоясанных рубашках. Вся их одежда из грубой ткани, окрашенной в различные яркие цвета. Ноги босые.

Несмотря на их такую необычную внешность, которую не назовешь красивой, орки мне очень понравились. Ну, с биологической точки зрения. В них чувствовалась экспрессия, жажда жизни, сила, быстрота, выносливость, неприхотливость, отличная приспособленность к дикой природе. Видно, что в своем предыдущем мире, они рассчитывали не только на свой интеллект, но и на свои физические данные. Настоящие, опасные хищники.

Вместе с большим количеством детей, многие их которых бегали голышом, орков было около двухсот. И тут, я с ужасом обнаружила, что ноги у некоторых женщин закованы в браслеты, между которыми натянута, гремящая при движении, цепь, из-за чего женщины вынуждены передвигаться маленькими шагами. Неужели рабыни?

Все продуктивно суетились. Кто-то носил воду в больших кожаных бурдюках из ближайшего источника, которым была река. Кто-то собирал навоз, использовавшийся как топливо для костров. Кто-то разводил огонь с помощью кремня. Кто-то готовил еду в металлических котелках, как мне показалось что-то вроде густого супа из мяса и каких-то кореньев. Было видно, что основная работа в стойбище лежит на женщинах, и их больше, чем мужчин. Все активно общались друг с другом, шутили, спорили, громко смеялись и ругались, дети дрались, и на них никто не обращал внимания. Гвалт стоял, как на птичьем базаре, и отдельных слов, зачастую, было не разобрать. И все-таки, прислушиваясь к их разговорам, поняла, что самое часто употребляемое позитивное слово в их речи — «полезно». Ну, вот, я и определилась с повседневным житейским менталитетом всех трех рас. У эльфов это «красиво», у гномов — «выгодно», у орков — «полезно».

Вдруг, все смолкли, когда из центрального шатра вышел огромный орк со свирепым выражением на лице и многочисленными шрамами и татуировками на теле. На поясе у него висела слегка изогнутая сабля с однолезвийной заточкой.

К нему бросилась одна из женщин, неся бурдюк с водой и полотенце. Он умылся, она сама вытерла ему лицо, руки, протерла мокрым полотенцем шею, плечи и хвост. Он внимательно оглядел притихший народ и, неспешно подойдя к ближайшему костру, сел на землю. Тут же подбежали несколько женщин, неся глиняные миски с едой и деревянную ложку.

— Почему ночью орали дети, мешая мне спать? — недовольно спросил он одну из орчанок.

Она ответила:

— Они были голодные, на вечернюю трапезу, рабыням и их детям, еды вчера не осталось.

Он согласно кивнул, и стал неспешно есть. Поев, вытер ладонью рот, а ладонь об свой килт, и, вновь оглядев окружающих, махнул рукой. Это был условный сигнал, все тут же вновь пришло в движение, орки стали рассаживаться у костров, чтобы поесть. Вначале мужчины, потом женщины и дети. А главный орк, их Вождь, как я поняла, отойдя чуть в сторону, окликнул молодую орчанку. Она резво подбежала к нему. Он, оценивающе осмотрев ее с верху до низу, задрал ей рубашку и стал ощупывать грудь, а хвостом шарить под юбкой. Из-за того, что в его присутствии остальные не слишком шумели, я услышала, как он сказал:

— У тебя большая грудь, мне понравилась. Сегодня ночью придешь ко мне, а Белая мне надоела, слишком она плоская. Поняла? — Орчанка, довольно улыбаясь, подалась к нему всем телом, но он отстранился, прикрикнув: — Ночью, ящерица нетерпеливая! Сейчас у меня другие дела, — и, с прогоняющим жестом, добавил: — Позови Шамана.

Вскоре, к нему подошел другой орк, старый, худой, сутулый, волосы с проседью, лицо морщинистое. Одет в килт, как мужчины, а рубашка на нем, как у женщины.

— Шаман, что будем делать? Еды не хватает. Мы здесь уже так давно, что выбили всю дичь в округе, а женщины выбрали все коренья и стебли, которые можно есть. Но уйти на другое пастбище или выследить какое-нибудь племя для грабежа, мы сейчас не можем, пока из яиц в кладках не вылупятся детеныши ящеров.

— Вождь, я же просил у тебя в жертву кровь и жизнь орка, для ритуала вызова Духов предков, чтобы они подсказали правильный путь, — ответил Шаман.

Вождь зло ответил:

— И я дал тебе раба, а ты его умудрился упустить. Спохватился поздно, и он успел убежать так далеко, что мы не сумели его догнать. Он уплыл в Океан, став бесполезным кормом для рыб.

— Не я его связывал так, что он сумел снять веревки, — возразил Шаман. — Так что, здесь нет моей вины.

— Не спорь! — грозно рыкнул Вождь. — Если я дам тебе для ритуала в жертву троих самых мелких детей рабынь вместо одного взрослого, они все равно бесполезные лишние рты, тебя это устроит?

— Да. Но к ритуалу снова надо готовиться. Так что, только к завтрашнему вечеру я буду готов.

— Договорились. Иди, готовься и пока ничего никому не говори, — распорядился Вождь.

От всего услышанного я пришла в настоящий шок — в горле встал комок, дыхание затруднено, приходится делать форсированный вдох и выдох, сердце забилось как бешенное. Эдмунизэль, увидев мое состояние, положил руку мне на голову, пригнул ее к земле и успокаивающе погладил ладонью. Так! Мне надо собраться и подумать, как спасти детей!

Перебирая всевозможные варианты, поняла, что хотя бы минимальные шансы на успех возможны только если этих троих детей определят заранее, и они какое-то время будут изолированы. Тогда можно пытаться их выкрасть. Сделать это возможно только ночью, когда большинство орков спит. Дети, конечно, добровольно с нами не побегут, значит надо чтобы Эдмунизэль все время ментально им внушал, что мы их спасение. От призрачной надежды я немного успокоилась.

Стадо медленно перемещалось вокруг стойбища, и мы вместе с ним переползали с места на место, наблюдая за происходящим. Одна орчанка, на гончарном кругу лепила из глины миски и кувшины. Другая, что-то шила из кожи. Третья, на примитивном деревянном станке, представляющим собой деревянную раму с натянутыми нитями, ткала ткань. Какой-то орк, камнем на камне правил наконечник для копья, другой, ремонтировал треснувшее колесо кибитки.

Скользя взглядом по стойбищу, я пыталась понять, где место для рабов. Наверное, вон там, около кибитки, которая вся в заплатах, оси прогнулись, да и орчанок закованных в цепи и занятых делом, рядом, больше всего. Я поняла, что не ошиблась, когда Вождь, выйдя из своего шатра, подошел к этой кибитке, что-то говоря. Вскоре, там собрали восемь детей. Вождь пальцем показал на троих самых маленьких, насколько могу судить с такого расстояния, мальчика лет пяти и двух девочек лет семи. Одна орчанка, громко завыв, бросилась на колени, в ноги Вождю. Он оттолкнул ее ногой и ушел в свой шатер. Она, громко рыдая, прижала к груди двоих детей — мальчика и девочку. Вторая орчанка, обреченно ссутулившись, взяла другую девочку за руку и молча увела ее в кибитку. Мое сердце разрывалось от жалости и сочувствия к ним, и зрела злая уверенность, что если выживу, сделаю все возможное, чтобы изменить сознание орков и повернуть в сторону гуманизма.

Больше никаких значимых событий не происходило, и я сосредоточилась на попытке разобраться с вооружением орков. Кроме длинных копий и щитов, которые были на виду, разглядела у некоторых мужчин такие же сабли, как у Вождя, у многих на поясе висели кинжалы. Утром видела орков с примитивными копьями и с луками, которые отличались от эльфийских, были более грубыми, простыми, из цельного куска древесины, плоскими и значительно меньше размером. Эти орки ушли на охоту, возвращаясь в разное время и далеко не все с добычей. Да, разнообразием и массовым поражением оружие этого мира не блещет, что, наверное, и неплохо.

К моему разочарованию, отобранных детей заперли в кибитке вместе с их матерями и выставили дополнительно двоих караульных, видимо опасаясь побега. В общем, к ним незаметно не подобраться.

Скоро начнет темнеть, животных погонят на водопой, надо отползать. Показала Эдмунизэлю жест рукой назад с оттопыренным большим пальцем, он согласно кивнул. Эдмунизэль передвигался так ловко, как змея, травинка не шелохнется, мне до него далеко, но все обошлось благополучно, нас не заметили. Отползли далеко, а когда стемнело, позволили себе сесть, поесть и попить из наших запасов.

Я рассказала Эдмунизэлю, что хочу попытаться спасти детей.

— Счастье мое, но ты же понимаешь, что если не эти дети, то другие будут принесены в жертву?

— Может и нет, — возразила я, — остальные дети-рабы постарше и от них уже есть польза в стане. К тому же, если ритуал сорвется уже во второй раз, возможно, они задумаются, хотят ли их Духи таких жертв?

Еще некоторое время мы обсуждали увиденное и ужасались дикости нравов орков. Потом, решили лечь спать, а ближе к утру снова подползти к стойбищу и действовать по ситуации.

На исходе ночи меня разбудил Эдмунизэль:

— Ну что, ты не передумала? Твоя задумка очень рискованная.

— Знаю, но не могу по-другому, — виновато вздохнула я.

Мы снова поползли в сторону стойбища, вскоре обнаружив, что в этот раз нам не повезло. Стадо ящеров находилось на другом месте, значительно дальше от стана. Добравшись до ящеров, Эдмунизэль стал ментально внушать вожакам стада двигаться в нужном нам направлении, но с рассветом эту деятельность пришлось прекратить. Орки-пастухи, заметив нежелательное движение стада, заулюлюкав, пошли к нам навстречу. К нашему облегчению, они вскоре ушли, увидев, что ящеры остановились. Но надежда спасти детей таяла на глазах.

Прождав полдня и напряженно всматриваясь в происходящее в стане, мы поняли, что там что-то готовится. Какая-то часть орков вышла за пределы кибиточного круга, и, вскоре, там заполыхал костер. А затем, громко и монотонно застучали барабаны. Каждый удар в барабан гулко отдавался в груди, усиливая тревогу. Ритм барабанной дроби постепенно ускорялся, превращаясь в вибрирующий в воздухе рокот. Он показался мне таким угрожающим, безумным, зловещим, что волосы на голове зашевелились, мурашки побежали по оцепеневшему телу, дыхание сбилось.

— Ползем, а то все пропустим, — скомандовал Эдмунизэль, тем самым помогая мне сбросить наваждение.

Мы подползли на максимально возможное расстояние, что бы оставаться незаметными в траве. Увидели, что около костра, рядом с жертвенным камнем, лежат неподвижно на земле трое голых детей, видимо чем-то опоенных, с застывшими лицами, бессмысленным взглядом устремленным в небо. Вокруг сидят, раскачиваясь в ритм барабанам, мужчины. Один орк бросает в костер какую-то траву, дающую удушливый дым. Пританцовывая, переваливаясь с одной ноги на другую, стучит в бубен Шаман и что-то выкрикивает. Трое его сподручных, скачущих вокруг барабанов, и синхронно стучащих по ним палками, все убыстряют тревожный ритм.

Стало ясно, детей не спасти. Мы не можем противостоять такому количеству орков. От жалости к детям, бессилия и негодования слезы полились из глаз. Эдмунизэль коснулся моего плеча, подавая знак — уходим, я согласно кивнула. Тут, неожиданно, все смолкло и наступившая тишина пугала не меньше, чем предыдущие звуки. Я невольно посмотрела, что там происходит и увидела, как Шаман поднимает нож над грудью маленькой девочки.

В этот момент мое сознание сузилось только до этой картины. Что-то перемкнуло в моей голове, отключив здравый смысл, и я, действуя на инстинктах, метнула нож в сердце Шамана, сопроводив бросок внутренней магической Силой.

Шаман рухнул, закрыв собой тело ребенка. А к нам, с криками бросились орки. Одни, держа наперевес копья, другие, размахивая саблями. Первые шесть из них, упали замертво, с ножами Эдмунизэля в груди. Остальные, толпой бросились на нас, прижали спиной к земле, держа за ноги, за руки, придавив коленом грудь.

Я, как всегда обессиленная после использования магии, с трудом осознавала, что происходит, слышала орков как сквозь вату. Тяжелая апатия навалилась на меня с чувством вины, что погубила Эдмунизэля, что не сдержала обещание данное отцу.

Нас не убили сразу, а отнеслись как к добыче, трофею. Стащив с нас плащи и разоружив, потащили в центр стана. Привязали к двум вкопанным в землю столбам, а я все раньше думала, зачем здесь столбы? Вокруг собрались мужчины, женщины, дети, все глазели, и со жгучим любопытством рассматривали нас, обсуждая и комментируя увиденное. Оказавшись к ним так близко, я заметила, что у них у всех вертикальные зрачки.

Вождь вышел вперед, поднял руку, и все умолкли. Тыча пальцем в Эдмунизэля, он сказал:

— Я знаю, ты — эльф! — и переведя палец на меня, продолжил: — Я не знаю, кто ты?!

Не получив ответа, он подошел вплотную, заставив меня почувствовать и задержать дыхание от его резкого неприятного запаха. Потрогал мое ухо, провел пальцем по щеке, губам, положил руку на грудь. И тут я услышала крик Эдмунизэля:

— Не трогай ее!

От этого окрика, состояние отупения, вдруг, резко схлынуло с меня, снова отчетливыми стали звуки, разнообразными запахи, реальность вернулась ко мне. Только страшная слабость в теле никуда не делась и если бы не экзоскелет моего костюма, который меня поддерживал, то я бы не удержалась на ногах.

Я повернула голову, чтобы увидеть Эдмунизэля и натолкнулась на полный любви и поддержки, уверенный и жизнеутверждающий взгляд. В который раз я подумала, непонятно за какие такие заслуги мне достался такой восхитительный мужчина — умный, сильный, заботливый, нежный, преданный. И так страшно потерять это нежданное счастье. Если с ним что-то случится непоправимое, я этого не переживу.

В ответ на его крик, я улыбнулась ему и сказала на эльфийском:

— Не волнуйся, ты же знаешь, в моем костюме я ничего не чувствую и он тоже. Я знаю, тебе это трудно, но постарайся не раздражать его. Молчи, притворись безобидным и тогда у нас будет время, чтобы сбежать.

Вождю не понравились наши переговоры. Он грубо схватил меня за подбородок, запрокинув, повернул мою голову к себе и, глядя в глаза, спросил:

— Ты говоришь на моем языке?

— Да, — ответила я.

— Тогда отвечай на мои вопросы! Ты кто? — недовольно зарычал он.

— Я иномирянка, — сказала я, тяжело вздохнув, представляя, в который раз я снова буду рассказывать о себе и своем мире.

— Ты врешь! — недовольно сверкая глазами, крикнул Вождь.

— А ты посмотри на меня внимательно. Как сам-то думаешь, кто я? Эльфийка или гномка? С орчанкой ты меня уж точно не перепутаешь, правда?

Он рассматривал меня минут пять, сверху вниз и снизу вверх. Засунув свой палец мне в рот, и заставив открыть его, внимательно осмотрел зубы, предусмотрительно сжав мне щеки другой рукой, чтобы я этот грязный палец не укусила. Пощупал мою косу. Внутренне содрогаясь, я терпела. В таком положении глупо сопротивляться. Надо ждать подходящего момента и думать, как будем спасаться.

Тем временем, орк глубокомысленно изрек:

— Ты не врешь!

Я согласно кивнула.

— Это одежда? — проведя вдоль моего тела рукой, спросил он.

Я снова кивнула.

— Сними ее!

— Она снимается только ночью и только с моего согласия, — насмешливо сказала я.

— Как одежда может знать ночь или день, согласна ты или нет?! — недоверчиво скривившись, спросил Вождь.

— Такая умная одежда в моем мире. Посмотри внимательно и ты поймешь, что такого никогда не видел. Нет завязок, пуговиц, а на плечах — умные артефакты, знающие когда ночь, а когда светят солнца.

Он еще раз осмотрел меня и, видимо поверив, сказал:

— Я очень терпеливый и дождусь ночи. А пока, рассказывай, как ты попала в мой Мир? Что ты делаешь с эльфом на моей земле? Почему ты убила моего Шамана?

— Вначале дай воды мне и эльфу, а то горло пересохло, какой тут может быть рассказ? — возразила я.

— Тебе дам, эльфу — нет, — он повелительно махнул кому-то рукой.

— Почему же эльфу нет? Разве ты не хочешь услышать и его рассказ о его земле, его народе, и зачем он здесь?

Вождь некоторое время размышлял, затем согласно кивнув, снова махнул рукой.

Нам принесли по большой глиняной кружке воды и дали напиться, не развязывая рук заведенных назад и связанных за столбом. Эдмунизэль вначале плотно сжал зубы, когда орчанка поднесла ему ко рту воду, но увидев, что я, глядя на него, нетерпеливо дернула плечом, выпил все до дна. Правильно, сейчас не место и не время демонстрировать гордость, надо беречь силы. Я тоже выпила воду и начала свой рассказ.

Орки придвинулись ближе, уселись на землю тесной кучей и, завороженно не сводя с меня глаз и открыв рты, слушали, как я на летающем ящере путешествовала среди звезд. А потом заблудилась. Потеряв свой мир, стала искать другой, где могла бы жить. Увидев их Мир, восхитилась его красотой и решила здесь остаться. Но одной жить скучно, поэтому мне захотелось познакомиться со всеми здесь живущими разумными и выбрать, с кем же мне тут жить рядом. Вначале пришла к эльфам, но они меня плохо встретили, и я ушла к гномам. Гномы встретили хорошо, но мне не понравилось жить в пещерах. Тут, пришел эльф и позвал меня вернуться назад к эльфам. Но мне хотелось посмотреть, как живут орки. И только я встретила первых орков на своем пути, как увидела, что взрослый орк убивает ребенка. В моем мире так поступать нельзя. Вот поэтому я и убила орка, за неправильное поведение. Похлопав невинно глазами, закончила я рассказ.

— Глупая женщина, — раздраженно заметил Вождь. — Это не просто орк, это был Шаман! Он не убивал ребенка, а приносил в жертву его жизнь и кровь Духам предков. Как ты могла этого не понять? А детей, в своем клане, мы тоже не убиваем, это очень глупо. Мальчики, когда вырастут, будут воинами, и клан станет сильнее, а девочки, хоть и не так ценны, но их можно продать в жены или наложницы, получив выкуп, а это — много полезных вещей.

— А зачем приносить жертву? — поддержала я диалог.

— Чтобы Духи предков, за полученную кровь и жизнь сородича, рассказали бы Шаману, который умеет позвать их и услышать, какие новости на нашей земле. Где ближайший клан, большой ли он, много ли в нем воинов, есть ли чем поживиться. Где хорошие пастбища и охота. Скоро ли вылупятся ящеры из яиц. Где найти воду, и многое важное другое. Ну, вот и наступила ночь, — этими словами он закончил свои объяснения и нетерпеливо заявил: — Снимай одежду, хочу посмотреть, так ли ты хороша без нее, как в ней. Хоть ты и мелкая очень, но, если мне понравишься, возьму тебя третьей женой.

— Я пока не решила, хочу ли ею стать. Слишком мало я тебя знаю. Нужно время, посмотреть и подумать, — возразила я.

— Что тут думать?! Я самый сильный Вождь! — самодовольно выкрикнул он, стукнув кулаком себя в грудь. — У меня есть жены: эльфа и орка, а будет еще иномирка. Все будут завидовать мне!

— У тебя есть эльфийка? — вытаращила я удивленно глаза. — Где ты ее взял?

— В набеге, с боем! — гордо ответил он, выпятив грудь. — Поняла, как тебе повезло? Раздевайся!

— Ну, это ты, так себя нахваливаешь, а мне надо самой вначале убедиться в твоей силе и ловкости. Так что, я пока подожду.

— Вот упрямица! — сердито воскликнул Вождь. — Но я тебе уже говорил, что терпеливый и умею поджидать добычу. Но поглядим, насколько хватит терпения у тебя быть привязанной к столбу дни и ночи. Да только смотри, не прогадай, без еды и воды потеряешь свою красоту, станешь не женой, а рабыней. — Посмотрев на Эдмунизэля, раздраженно закончил: — А тобой, эльф, я займусь завтра. И не думай, что с тобой я буду так же добр и терпелив. Ты еще узнаешь у меня, что такое орочья плетка для наказаний.

Повернувшись к оркам, он приказал:

— Быстро мне еду принести в шатер! Караул увеличить до четырех, проверю!

Все повскакали, засуетились, забегали, готовя запоздавший ужин. Когда же, наконец, все угомонились, охранять нас сел, в непосредственной близости, один караульный и еще трое расположились недалеко. Через некоторое время вышел, как и обещал, Вождь. Подошел ко мне.

— Ну что, не передумала? — спросил, трогая мою косу и принюхиваясь.

— Пока нет, — ответила я, притворно скромно опустив глазки.

— Ну, думай, думай, моя маленькая, сладкопахнущая иномирка, — постоял еще немного, хмыкнул и ушел уверенный в себе и не сомневающийся в моей будущей покорности.

Лихорадочно соображая, что же мне делать, с разочарованием констатировала — вся надежда на ментальную магию Эдмунизэля. И не ошиблась.

Караульные, один за другим, завалились на землю и крепко заснули, а из шатра Вождя вышла женщина, в фигуре и походке которой было что-то странное. Тихо подойдя к Эдмунизэлю, она ножом разрезала веревки, стягивающие его руки и ноги. Приставив палец к губам в жесте молчания, направилась ко мне. Эдмунизэль, опередив ее и перехватив из ее руки нож, быстро рассек мои веревки. Тут я и разглядела, что женщина — эльфийка! Опять жестом, она указала следовать за ней. Я, кое-как ковыляя, затекшими и дрожащими от слабости ногами, поддерживаемая Эдмунизэлем за талию, пошла за эльфийкой.

Когда мы отошли достаточно далеко она заговорила:

— Меня зовут Ирголаэль. Шестьдесят лет назад, меня выкрали орки, в чем я сама, по молодости и недальновидности, была виновата. Но это долгая история и на ее рассказ сейчас нет времени. А тебя, Эдмунизэль, я помню.

— Ты хочешь уйти с нами? — ни чем не выдавая своего интереса, спросил Эдмунизэль.

— Нет. Я не могу уйти, здесь мои дети и уже двое внуков, без них моя жизнь потеряет смысл. К тому же, за эти годы я уже приспособилась к жизни с орками, хоть она и очень жестока. Орки легко убивают друг друга, но зато их жизнь насыщена событиями, риском, сильными эмоциями и нет такого скучного однообразия как у эльфов. Будучи женой Вождя, я всегда сыта, обута, одета и имею немалое влияние…

— Пожалуйста, — взмолилась я, перебивая ее, понимая, что сейчас я могу узнать самое главное, — расскажи о своих детях и внуках. Как тебе удалось родить, сколько их, на кого они похожи?

Она ответила охотно, с гордостью в голосе:

— Пятьдесят пять лет назад, когда я была женой того Вождя, который меня похитил, я родила от него дочку. Внешне она вылитая эльфийка и у нее есть Дар, в ней нет ничего от орков, кроме волос на голове. Сейчас, она уже и сама жена одного из Вождей. Тридцать лет назад, во время набега, меня захватил в плен наш сегодняшний Вождь. Но я не была рабыней ни одного дня, он сразу назвал меня первой женой. Вскоре, я родила от него сына, который внешне абсолютный орк. У моей дочери такая же история. У нее двое детей. Старший мальчик — орк, младшая девочка — эльфийка.

Эдмунизэль вопросительно посмотрел на меня. Я согласно кивнула:

— Да, такое возможно. Называется — наследование внешних признаков сцепленных с полом. В таком случае, родятся не полукровки, у которых во внешности смешаны признаки обоих родителей, а девочки — той расы, к которой принадлежит мать, мальчики — той, к которой относится отец.

Ирголаэль, с интересом выслушав меня, уточнила:

— Значит, моя внучка тоже будет рожать эльфиек и орков?

— Да, — уверенно подтвердила я.

— Очень интересная и полезная для меня информация, — сказала Ирголаэль. — Однако, к сожалению, сейчас нет времени для разговоров, поэтому о главном. Несмотря на то, что число жен у орка может быть до трех, а рабынь-наложниц без ограничений, вернее столько сколько он прокормить может, я долгое время была единственной женщиной Вождя. Но, ничто не вечно, даже звезды. Вождь стал охладевать ко мне, он взял вторую жену, расковал пять рабынь, сделав их своими наложницами. Рано или поздно, я потеряю свое влияние на него и на клан. Поэтому я хочу, чтобы Вождем стал мой сын, а это возможно только в результате победы в смертельном поединке за звание Вождя. Мой сын сильный и смелый воин, но он еще очень молод и отца ему, пока, не победить. А ждать для меня опасно, и я должна дать сыну возможность победить уже сейчас. Видимо, сами Небеса решили мне помочь, и послали вас. Ведь у тебя, Эдмунизэль, с собой духовая трубка с иглами?

— Да, — невозмутимо подтвердил Эдмунизэль.

— Отдай мне их, и поединок для моего сына закончится победой!

Однако. Недаром говорят, с кем поведешься от того и наберешься. Вот это коварство! Вот это кровожадность! Толкать сына к убийству отца! Я была поражена услышанным, но вида не подала. Эдмунизэль тоже отреагировал хладнокровно. Спокойно вынул длинную, узкую, плоскую коробочку из внутреннего нагрудного кармана и передал ее эльфийке.

— Спасибо. А теперь вам надо торопиться, утром будет погоня, — прошептала Ирголаэль, пряча коробку запазуху, с довольной улыбкой.

— Ирголаэль, подожди, — попросила я, — а сколько живут орки?

— Никто из орков не доживает до естественной смерти, кроме шаманов, которых очень берегут. Шаманы рождаются редко и они единственные, кто здесь обладает магией. Это чуждая для эльфов Магия Смерти, их Дар — Некромантский. Так вот они, живут и до пятисот лет.

— Понятно, а теперь слушай, — обратилась я к ней. — Если твой сын станет Вождем, сделай ему предложение от имени эльфов. Ровно через месяц после будущего Нового Года, когда Красное солнце не поднимается на небеса, он может прийти на берег Океана, как раз напротив этой стоянки и произвести с эльфами обмен. Эльфы, на плоту, подвезут вам свои товары, а орки в обмен отдадут детей-рабов, которые окажутся здесь нежелательными, лишними ртами и обречены на гибель.

Эльфийка замерла, как громом пораженная, а на Эдмунизэля я даже взглянуть побоялась. Когда она справилась со своим, мягко говоря, удивлением, спросила:

— Зачем тебе это, иномирянка?

«Ага, щас-с-с, все тебе расскажу», — иронично подумала я, ответив:

— Деток жалко, — и демонстративно хлюпнув носом, по-деловому продолжила: — Подумай, что бы вы хотели получить от эльфов, только оружие пока не проси, — сказала я, решив, что глупо вооружать врагов.

Она, не задумываясь, воскликнула:

— Нормальную одежду! — и добавила уже спокойнее: — Ткани, нитки, иголки, обувь, эликсиры, индивидуальные фляги для воды.

— Хорошо. Ты все это получишь и, тем самым, усилишь свое влияние. Твоя задача убедить орков, что забрать товар у приплывших с того берега эльфов, убив их, не дальновидно. Тогда, это будет всего лишь одноразовая польза, а если сделка пройдет успешно, то этот обмен можно будет повторять и чаще, чем один раз в год. И последнее, запомни, эльфов будет всего четверо и орков должно быть не больше.

Наш диалог остановил Эдмунизэль:

— Есть в вашем стане тот, кто заменит убитого Шамана? — спросил он Ирголаэль.

— Конечно, — ответила она. — Без Шамана, как и без Вождя, не может быть самостоятельного клана. Поэтому у Шамана всегда должен быть ученик, будущий приемник.

— Тогда, отведи меня к кибитке, где находятся дети, предназначенные в жертву, — и, повернувшись ко мне лицом, посмотрев в глаза, решительно, не допуская возражений, сказал, — Еваниэль, ты ждешь здесь.

Я, в отличие от эльфийки, спорить не стала, а она принялась было возражать, но Эдмунизэль быстрым, неслышным, скользящим шагом направился к кибиткам, на ходу жестко сказав:

— Ирголаэль, мне нужна моя заплечная сумка, пустая. Принеси, пока я буду вытаскивать детей.

Эльфийка вынуждена была смириться, поднимать шум было не в ее интересах.

Пока я ждала, думала, что от волнения и тревоги, поседею. Когда увидела приближающегося Эдмунизэля, держащего за руки двух девочек, послушно идущих рядом с ним, бросилась навстречу. Третий ребенок, самый маленький, спал сидя в рюкзаке, из которого через две проделанные снизу дырки свисали его ножки.

— Счастье мое, быстро сажай девочку себе на спину, у меня одна рука должна быть свободной. Я усыплю ее, и мы уходим, бегом.

Он подсадил мне ребенка на спину, я схватила ее за ручки и, сложив их у себя на груди, чуть наклонившись вперед, побежала. Эдмунизэль бежал впереди, закинув вторую девочку себе на плечо, придерживая ее за ноги.

Чередуя бег с шагом, мы двигались всю оставшуюся ночь и утро, пока я не споткнулась, упала, и обессиленная, уже не смогла подняться. От страха, что нас поймают и мы уже так легко не отделаемся, от изнуряющей усталости, сердце стучало где-то в ушах, дрожащие ноги подкашивались, пот застилал глаза, жажда пересушила рот, губы потрескались.

Не видевшая, все это время, перед собой ничего, кроме спины Эдмунизэля, я, тяжело дыша, огляделась — хорошо, мы уже глубоко в лесостепной зоне, до океана рукой подать, но плохо, что сил подняться нет.

Эдмунизэль, присев рядом, погладил успокаивающе по голове:

— Отдыхай, можешь поспать часок.

Как только я услышала слово «спать», тут же отключилась.

Разбудил меня Эдмунизэль со словами:

— Счастье мое, надо снова спешить.

Я тут же поднялась и, преодолевая страшную усталость, сжав зубы, схватила спящую девочку и побежала вперед, посылая Кроки ментальный Зов:

— Ко мне! Жди у воды!

Светили оба солнца, голову припекало, последние силы покидали меня, пересохшим горлом просипела:

— Может снять костюм и у меня будет больше энергии?

— Нет, уже скоро берег, — ответил Эдмунизэль, и в его голосе я услышала и сочувствие, и жалость, и страдание.

Я бежала и повторяла про себя, как мантру: «еще чуть-чуть, скоро берег, еще чуть-чуть, скоро берег…»

Орки настигли нас у самого берега океана.

Они бежали широкой цепью, далеко друг от друга, это нас и спасло. Мы уже спустили плот на воду, когда орк, вышедший на нас, поднял, прицеливаясь, лук. Эдмунизэль послал ему ментальный приказ: «Не стрелять!» и орк ненадолго замешкался, сбив прицел. А те два орка, что находились справа и слева от него, оказались далеко. Выпущенные ими стрелы упали, не долетев до нас, потеряв кинетическую энергию.

Эдмунизэль мощно оттолкнул плот от берега, запрыгнул на него и, схватив весло, начал интенсивно грести, приказав мне:

— Лежать!

И я лежала, прижимая к себе спящих детей и зовя Кроки:

— Опасность! Плыву по воде! Ко мне!

Орки, подбежав к кромке воды, напротив нашего плота, выпустили в нас град стрел. Но, мы уже были для них недосягаемы, у них ведь не эльфийские луки и такой дальности полет стрелы им недоступен. Вождь, беснуясь, угрожающе размахивая руками и хвостом, топая ногами, что-то кричал нам вслед, но я его слов разобрать уже не смогла, только слышала ярость в его голосе.

Вдруг, рядом с нами вспенилась вода и из нее показалась алая пасть… Кроки. О-о-о! Неужели все закончилось так хорошо? Послала залезающему на плот Кроки команду:

— Охранять! Детеныши! — и с облегчением закрыла глаза, пытаясь расслабиться и избавиться от внутренней дрожи напряжения. Кажется, все самое страшное позади.

Эдмунизэль размеренно греб веслом, сидя впереди на коленях. Чуть отдышавшись, я подползла к нему сзади, обняла со спины. Прижалась щекой, и постаралась передать ему свою благодарность за его безоговорочную поддержку, и надежду на его прощение за мое самоуправство. Тихо сказала:

— Я так сильно тебя люблю!

Он замер, положил весло на плот, обернулся, прижал мою голову к груди:

— А я без тебя жить не смогу… Но предупреждаю сразу, еще раз притворяться, терпеть и молчать, как ты просила, я больше никогда не буду. Это невыносимо, а главное, неправильно. Еле удержался, чтобы не натравить, на всех этих орков, стадо ящеров, чтоб затоптали и следа не оставили. Или, как только окажутся развязанными руки, не направить заклинание Огня на этого Вождя и сжечь его, а пепел разнести по Степи.

— Ты можешь такое?! — удивилась я.

— Да.

— А ты ментально контролировал Вождя?

— Да. Но в его голове не родилось ни одной мысли, которую я мог бы использовать, кроме: «может, заняться ими завтра?» Вот с караульными не было проблем, каждый из них думал: «вот бы поспать», и Ирголаэль сразу вышла на Зов.

— А ты сам не можешь внушить нужную мысль?

— Наверно, теперь могу, но только при прямом контакте. Надо, хотя бы, прикоснуться рукой.

Я восхитилась его терпением, пониманием, удивительными возможностями и потянулась к его губам. Он нежно накрыл мои губы своими, но поцелуй быстро пришлось прервать из-за боли в моих потрескавшихся губах и вкуса крови. Мы некоторое время посидели обнявшись. Затем, он снова взял весло и начал грести.

— Бедные матери этих детей, мне их так жалко, — тяжело вздохнула я.

— Они будут утешать себя тем, что дети спаслись, ведь ты рассказала им, что иномиряне не убивают детей.

— Эдмунизэль, я взяла на себя смелость говорить с Ирголаэль от имени эльфов, но прекрасно понимаю, что, скорее всего, ни Королева, ни Совет Старейшин, ни твои сородичи не согласятся принять к себе орчат. Если эльфы не захотят воспитывать этих детей в эльфийских традициях, я сама воспитаю их в традициях своего мира. Поэтому прошу тебя, помоги мне убедить Старейшин, выделить для меня с детьми резервацию.

— Что такое «резервация»? — напряженно спросил Эдмунизэль.

— Это охраняемая территория для насильственного, обособленного поселения, выход из которой запрещен.

Его аж передернуло от негодования и смятения:

— Счастье мое, иногда мне кажется, что мы говорим на разных языках и никак не можем понять друг друга. Постарайся осознать — я никогда не оставлю тебя, если ты сама не прогонишь, я никогда никому не дам тебя обидеть и отправить в резервацию, я всегда поддержу тебя в любом твоем начинании.

— И ты пойми. Я никогда не прогоню тебя, но всегда буду оставлять тебе возможность самостоятельного выбора, оставляя такое же право и за собой, — непреклонно возразила я.

— Да, — тяжело вздохнул он, — я понял, язык общения один, традиции разные, и это, иногда, труднопреодолимо… — и, помолчав, продолжил: — Что касается резервации, об этом не может быть и речи. Мы сумеем убедить остальных в том, что орочьи дети — залог выживания нашей расы, и в этом нам очень поможет пример Ирголаэли. Но, кроме правильных слов и наглядных примеров, для этого нужно еще и время. Поэтому, прошу тебя, не спеши. И не убегай, если что-то, поначалу, пойдет не так, как хотелось бы.

Дальше плыли молча, говорить не было никакой возможности, от сухости во рту язык прилип к небу. Детские личики от обезвоживания заострились, им, видимо, перед ритуалом, тоже не давали пить.

Нас заметили с эльфийского берега издалека и навстречу поплыли двое дозорных на плоту. Когда плоты поравнялись, мы радостно приветствовали друг друга. Было видно, что эльфы безмерно счастливы видеть нас, и что на возвращение Эдмунизэля они почти не надеялись. И теперь, смотрели на него, как на героя, о котором будут слагать легенды.

— Вода есть? — первое, что спросил Эдмунизэль. — Мы вторые сутки как не пили.

Ему тут же перекинули две фляги, которые он протянул мне. Взяв одну, повернулась к детям, которых эльфы не заметили за нашими спинами.

— Эдмунизэль, детей надо напоить, ослабь, пожалуйста, их сон, — попросила я.

После того, как Эдмунизэль коснулся рукой головы каждого ребенка, я, по очереди приподнимая детские головки, осторожно вливала им воду в рот. Они, к счастью, глотали. Дозорные от увиденной картины безмолвно, потрясенно застыли, забыв, что надо грести, и их плот стал отставать от нашего. Когда вода в первой фляге закончилась, я выпила половину из второй. Протянула оставшуюся воду Эдмунизэлю, но он отказался, и никакие мои уговоры, и демонстрация недовольства, не помогли. Поэтому и эту воду я влила в детей. Тут, наши встречающие взяли себя в руки и, наконец, задали вопрос:

— Откуда у вас орочьи дети и зачем они вам?

Ответил Эдмунизэль:

— Это долгий рассказ, на который сейчас у нас нет сил. Доберемся до берега, поедим, попьем, помоемся, поспим, а потом все объясним. А вы пока доложите, что было у вас в наше отсутствие.

— За те четыре дня, что вас не было, происшествий нет. Смена дозора через декаду.

— Хорошо. Скорее всего, мы дождемся смены дозора и вместе с вами вернемся в Асмерон.

Когда приблизились к берегу, я попросила:

— Эдмунизэль, разбуди, пожалуйста, детей. Пусть они видят, как попали сюда, будет меньше вопросов и недоверия в будущем.

Дождавшись осмысленного взгляда орчат, я, гладя их по головам, спокойным, ласковым голосом стала объяснять, что мы плывем по Океану, вот на этом плоту. Что дома нечего кушать, а здесь, на другой земле, и еды полно, и жить интересно, поэтому мамы отпустили их с нами. На удивление дети спокойно восприняли мой рассказ, ни слез, ни капризов, ни желания вернуться назад.

Эльфы ошарашено рассматривали орчат и обеспокоенно прислушивались к моим словам.

Когда мы причалили, Эдмунизэль быстро раздал команды:

— Есть! Пить! Мыться! Пока мы заняты, установите за Дозором просторный шалаш, где мы все впятером временно поселимся. — Поймав мой полный обожания взгляд, тихо сказал: — Ты напрасно опасаешься, что детям могут причинить вред. Эльфы не способны убить ребенка, к какой бы расе он не принадлежал. Просто, так будет удобнее всем. И детям привыкать легче в привычных стенах, и воинам, которым, поначалу, общение с этими детьми надо дозировать.

Ели дети с большим энтузиазмом, и в таком количестве, что я опасалась за их самочувствие, но обошлось. По ходу дела, я рассказывала о незнакомых им фруктах, овощах, как растут, как собирать, чем полезны. Девочки слушали с интересом, мальчик больше с любопытством глядел по сторонам, маленький еще.

Проблемы возникли, когда пошли мыться. Детям эта процедура не понравилась, особенно мытье головы. Были и крик, и слезы, но я, продолжая их отмывать, объясняла, как это здорово, полезно, красиво, приятно быть чистым и душистым. Рассмотрев их внимательно, отметила, какие они худые. Торчат ребра, позвоночник, суставы, выпирает живот, головы сзади приплюснуты, кожа сухая, шелушащаяся. Истощение и авитаминоз — констатировала я. Выяснилось, что мальчику пять лет, одна из девочек его сестра, ей восемь лет, а второй девочке — семь.

Призвав на помощь Эдмунизэля, попросила его сбрить мальчику волосы на голове, и гигиеничней, и для эльфов привычней, но девочкам волосы оставила, будем теперь втроем щеголять косами.

Во что одеть? Вот в чем вопрос! Эльфы, наблюдая за всей этой кутерьмой, визгом, писком, смехом и слезами, постепенно как-то расслабились, даже намек на улыбку иногда появлялся. И я решилась попросить их поделиться чем-нибудь из одежды или тканей, ножницами, иголкой и ниткой. Мне выделили простыню светло-голубого цвета. Я, недолго думая, разрезала ее поперек, на три части, в каждой, посередине, вырезала дырку для головы, зашила с боков, оставив проемы для рук. Надев на детей эти балахоны, прорезала сзади дырочки для хвостиков. Подпоясала яркой веревочкой. Получилось вполне симпатично. У детей это была первая одежда в жизни, и они были в восторге, гордо задрав кверху носы, демонстрируя себя окружающим. Очень забавно.

К этому времени был готов наш дом-шалаш, детей уложили в нем спать и они, без помощи Эдмунизэля, мгновенно заснули. Эдмунизэль назначил одного из дозорных караульным по лагерю, на случай неожиданного вторжения на прилегающую территорию диких животных.

Ну, теперь, наконец, можно заняться собой. Зашли в душ вместе. Эдмунизэль, быстро сбросив одежду, помог раздеться и мне. Стон удовольствия вырвался невольно, когда я осталась без костюма. Такой прилив радости жизни, энергии, слияния с этим Миром.

«Хорошо?» — возник в голове вопрос Эдмунизэля.

«Очень!» — послала я ответ.

«И мне хорошо, когда тебе хорошо».

«Спасибо».

Мы потянулись навстречу, испытывая жгучую потребность друг в друге. Хотелось почувствовать, что мы живы, что вместе и что все самое страшное позади. Эдмунизэль крепко прижал меня к себе, и сердце, вздрогнув, упало в пятки. Привстав на носочки, обняла его за шею, притянув его голову, лизнула и чуть прикусила кончик его уха:

— Я соскучилась…

— И я… — шепнул он, посасывая мою нижнюю губу, а его ласковые руки заскользили по моему телу, уделив особое внимание моей груди.

Возбуждение такой силы накрыло меня, что ноги подкосились, и я бы грохнулась на пол, но он удержал меня, приподняв и прислонив спиной к стене, поддерживая за бедра. Я крепко вцепилась в него, обняв руками и ногами. Шепча слова любви, он своим проникновением быстро подарил мне такое наслаждение, что чуть не лишил сознания. Потом вымыв и завернув в полотенце, отнес меня обессиленную и сонную в наш шалаш. Положил рядом с детьми, укрыл одеялом, лег рядом, прижавшись, и мы все дружно засопели во сне.

Утром дети проснулись первыми и, затеяв возню, разбудили нас. Пора вставать и приступать к повествованию о нашем посещении орков, пока эльфы не умерли от любопытства.

Эдмунизэль раздобыл мне мужской эльфийский костюм, у которого я закатала рукава и штанины, сделал мне расческу, взамен утерянной у орков, и вскоре я была готова. Позавтракав и отпустив детей погулять поблизости с Кроки, Эдмунизэль призвал пять свободных эльфов, пообещав повторить рассказ тем, кто сейчас в дозоре.

Он рассказывал об Орочей Степи долго, обстоятельно, не упуская никаких мелочей. О природе, климате, скудности магии в эфире, о самих орках, их одежде, быте, ремеслах, оружии, о стадах ящеров и о том, что там с нами случилось. Несколько раз я ловила на себе осуждающие, гневные взгляды дозорных.

Особое внимание Эдмунизэль уделил встрече с Ирголаэлью, пересказав ее историю и ее поведение. За все это время, ни один эльф не шевельнулся и не произнес ни звука. Да и после рассказа, они еще долго сидели неподвижно и молчали. Видно, переваривали такой поток новой и очень важной информации.

Потом один из них спросил:

— Если эльфийка может родить ребенка от орка, может ли орчанка родить от эльфа?

Молодец! Правильный вопрос! Исходя из законов генетики и того факта, что мы уже знаем о том, что у орков мужская Y-хромосома доминирует над женской X-хромосомой, можно с уверенностью предполагать — мальчики будут эльфами. А вот с девочками вариантов несколько и, скорее всего, они будут или орчанками, или полукровками.

— Да, орчанка может родить ребенка от эльфа, — уверенно ответила я. — И результат будет таким, рожденные мальчики — эльфы. Девочки — скорее всего, полукровки, и как, в этом случае, смешаются эльфийские и орочьи внешние признаки, сейчас, угадать невозможно.

Я невольно задумалась, такая половая совместимость не свидетельствует ли о том, что все гуманоидные расы во Вселенной имеют общего предка?

* * *

Эти несколько дней жизни у Дозора, до прихода смены воинов, были одними из лучших в моей жизни. Отложив тревоги о будущем, я наслаждалась яркими и многообразными ощущениями души и тела. Любовь и забота Эдмунизэля, радость и активность детей, необычное снисходительное добродушие эльфов, пришедшее на смену их настороженного раздражения, красота окружающей природы, полный магический резерв согревающий сердце — все это, давало ощущение счастья.

Орчата обожали рыбалку с Кроки. Когда он выбрасывал зажатую в пасти рыбу на берег, они с азартными криками подбегали и падали на нее животами, чтобы она не убежала обратно в воду. Эдмунизэль, вырезал из стебля духовые трубки, научив орчат плеваться шипами растений. И дети с азартом охотились на лягушек, скармливая их потом Кроки. Заодно, на рыбах и лягушках я научила их считать. Эдмунизэль объяснил мне, что у орков двенадцатеричная система счисления и ее происхождение связано со счетом на пальцах. Мы, посоветовавшись, решили, что будем учить детей по десятичной системе, как принято у эльфов и гномов, поэтому считать на пальцах для них нежелательно.

Я учила их эльфийским словам, с грустью вспоминая Каа и сожалея, что сейчас у меня нет такого чудесного помощника. Исподволь готовила детей к переселению в Асмерон. Зная, как это для них будет нелегко после жизни без всяких условностей, я соблазняла их рассказами об удобной постели и красивой одежде, садах, в которых растут вкусные фрукты и ягоды, повозках, на которых можно покататься.

Когда я категорично заявила, что деткам надо дать имена, без этого не только неудобно общаться, но и, вроде как, они лишены индивидуальности, Эдмунизэль согласился, но сказал, что это должна сделать я сама. Орк с эльфийским именем это как-то нелепо, значит, имена не должны быть эльфийскими. Но и орочий принцип, когда имя-прозвище, как клеймо на всю жизнь, мне не нравился. В итоге, мальчика я назвала — Петрос, его сестру — Лирин, а вторую девочку — Надин.

Под руководством Эдмунизэля я, упражняясь в магии, научилась чувствовать объем своего резерва, а еще стала видеть ауру оеружающих. Она оказалась похожей на свечение вокруг тела и имела различные цвета и оттенки. Одно оставалось без изменений, что всех очень удивляло — моя аура не менялась, и все еще была как у ребенка. Не имея определенных цветов, она вся сияла равномерным светом, и определить по ней мои способности было нельзя.

Ну и, конечно, пользуясь каждой возможностью, мы с Эдмунизэлем стремились к близости. Прикоснуться, обнять, поцеловать, погладить и уединиться, всегда, когда это возможно. Хоть мы старались делать это незаметно для окружающих, иногда я краснела, заметив чужой взгляд в неподходящий момент.

Однажды, случайно услышала такой разговор Эдмунизэля с дозорными:

— Эдмунизэль, ты любой женщине можешь доставить такое удовольствие? — спросил с завистью в голосе один из них.

— Нет, парни, я ничем, в этом плане, не отличаюсь от вас. Просто, мне сказочно повезло, что я встретил женщину, единственно бесконечно желанную, а она оказалась невероятно чуткой и потрясающе отзывчивой.

За эти десять дней, заметно улучшилось ко мне отношение дозорных. То ли они оценили, какую важную информацию я им добыла с риском для жизни, то ли, видя меня каждый день, оценили отсутствие капризов, позитивное отношение к жизни и окружающим, то ли наблюдая, как трепетно ко мне относится Эдмунизэль, для них являющийся безусловным авторитетом. А может, все вместе. В итоге, я чувствовала их внимание, заботу, а иногда и восхищение. Да и к орчатам они стали относиться по-другому, вместо брезгливости, появился снисходительный интерес.

Смена дозора пришла утром и пришедшие эльфы застыли недоуменной, шокированной скульптурной группой от увиденного.

На ветке дерева, обвив ее хвостами, висели вниз головами три орченка, дразня бегающего под деревом и сердито фыркающего Кроки, который считал, что детеныши должны быть на земле, а не висеть в воздухе. А свободные в это время дозорные весело смеются, наблюдая это забавное зрелище. Что именно поразило новых дозорных больше — орочьи дети или благодушно смеющиеся над ними эльфы, не берусь судить. Эдмунизэль не дал им окаменеть навсегда. Поздоровавшись, он потребовал от них отчета о проделанном пути и рассказа о новостях в Асмероне.

Убедившись, что значимых новостей, как всегда, нет, Эдмунизэль позвал воинов поесть, отдохнуть после долгой дороги, и послушать историю наших приключений у гномов и орков. О двух месяцах пребывания у гномов они слушали, затаив дыхание, с большим интересом. Но четыре дня проведенные у орков произвели на них ошеломляющее впечатление. Мы с Эдмунизэлем мысленно посмеивались, уже не в первый раз видя такую реакцию. Да, после этого рассказа им есть над чем подумать — вымирать или пересмотреть свои позиции на расовую чистоту?

Обычно, дозор сменяется в один день, одни пришли — другие ушли, но сегодня так не получилось. Слишком засиделись за рассказом, а идти в ночь не разумно. Поэтому ночевали двойным составом, пришедшие — на земле, в спальных мешках, недалеко от нашего шалаша.

Утром, поев, собрались, простились и двинулись в путь. Воины в полном боевом вооружении. На поясе короткий меч в ножнах, за спиной лук, крест-накрест на плечах с одной стороны сумка с личными вещами, с другой колчан со стрелами. У нас с Эдмунизэлем нет ни вещей, ни оружия, но на мне боевой костюм, на Эдмунизэле кожаный доспех, не обнаруженный орками под его рубашкой. Кто-то предложил поделиться своим оружием, но Эдмунизэль отказался, заверив, что ему достаточно духовой трубки, которую он себе сам вырезал, а иглы к ней сделал из больших шипов растений, позаимствовав у дозорных только яд к ним.

Эдмунизэль нес рюкзак с Петросом, девочки шли сами, поражая своей выносливостью. Я, из-за костюма, который ограничивал доступ к магии эфира, опять потеряла ощущение счастья, а снять его в походных условиях, Эдмунизэль не позволял. Единственное, что удалось отстоять — снять хотя бы перчатки. Идя в середине отряда и держа девочек за руки, я была довольно расслаблена, полностью положившись за безопасность на мужчин. Мои мысли были заняты подведением итогов от увиденного, за все время пребывания в этом Мире.

Итак, все три разумные расы здесь обитающие — пришельцы. Скорее всего, первыми были эльфы и выбрали себе для жизни самое райское местечко. Затем гномы, которые получили подходящую, как они считали, для себя территорию. Орки были последними и земли им достались по остаточному принципу. Как можно заключить по количеству детей у орков, их численность высока, но прогресс пока еще стоит на нижних ступенях развития.

Отмечается явная тенденция к вымиранию у всех рас.

У высоко цивилизованных, магически одаренных, поначалу быстро развивающихся и прогрессирующих эльфов, из-за генетического сбоя, рождается мало детей и они, возможно из-за близкородственного скрещивания, все менее одарены. Им явно нужен приток новой крови.

У гномов ухудшается здоровье и снижается продолжительность жизни. Их раса явно слабеет и, если эту тенденцию не переломить, они тоже, с течением времени, угаснут. А причина этого кроется в чудовищно тяжелых условиях жизни и однообразном питании, с которым они недостаточно получают витаминов, микроэлементов и биологически активных веществ, необходимых для сохранения здоровья. С ними надо вести просветительскую работу на эту тему и, хорошо бы, улучшить их медицинское обслуживание.

Теперь — орки. У них явный дефицит пищи, отсюда такая агрессивная, жестокая, конкурирующая борьба за существование. Убивая друг друга в набегах, а по мере совершенствования оружия все в большем и большем количестве, да еще и совершая жертвоприношения соплеменниками, они, рано или поздно, поставят себя на грань гибели. Уже сейчас видно, что женщин у них гораздо больше, чем мужчин. Оркам надо бы менять менталитет в сторону большего гуманизма. Да еще научить создавать оросительные мелиоративные системы, способные увеличить урожайность земли, на которой они могли бы выращивать съедобные растения. Это повлечет за собой и положительные изменения ландшафта, климата, увеличение и разнообразие видов растений и животных.

Все три расы могли бы быть полезными друг другу в решении этих проблем.

Эльфы могут получить приток новой крови. Для них это главное. А еще гномы могут быть полезны им своими магическими кристаллами-накопителями и артефактами, а орки — как наемная рабочая сила, которая никогда не бывает лишней при быстром прогрессе цивилизации.

Гномам орки вроде бы не нужны, но вот эльфы с Целительским Даром и Зельевары, могли бы, в значительной степени, решить проблемы здоровья гномов. Жаль, что Целителей так мало среди эльфов.

Оркам нужны и гномы, и эльфы. Гномы, могли бы снабжать орков артефактами, а эльфы со своей магией Природы, как никто другой, помогли бы улучшить ландшафт орочьего материка.

Сплошные «могли бы». Понимаю, что это рассуждать легко, а реализовать в жизни очень трудно, если, вообще, возможно. И главное тут, добиться изменения психологии. А эти изменения идут в разрез с вековыми традициями, опытом, знаниями, укладом жизни.

Да, ни какой мессии не под силу так изменить сознание и менталитет разумных. Ну, ладно, буду жить по принципу — делай, что должно и будь, что будет.

На четвертый день пути, вечером, когда мы с орчатами, уже уставшие, еле передвигали ноги и мечтали о ночном привале, вдруг, раздался треск деревьев, а потом мы услышали громкий, низкий, угрожающий трубный рев, от которого сердце замерло в страхе.

Эдмунизэль крикнул мне:

— Это Титанур! На дерево, быстро! — и ухватив за талию, он подкинул на ближайшую ветку меня, потом девчонок, а затем и Петроса в рюкзаке сунул мне в руки. Дал сигнал воинам: — За мной! — и побежал в сторону, откуда раздавались такие пугающие звуки.

Рев не прекращался ни на минуту, слышались какие-то крики эльфов. Мне ничего не было видно и я, повесив рюкзак с Петросом на сук, велела девочкам крепко держаться за ветки, а сама полезла выше. С вершины дерева увидела только голову гигантского ящера на длинной змееподобной шее, которая, то поднималась, то опускалась, продолжая реветь так, что уши закладывало.

Понимая, что ничем помочь не могу, и Кроки не пошлешь на помощь, он слишком маленький, с бешено стучащим от волнения сердцем, я всматривалась в место боя. И, не переставая, шептала: «Хоть бы все обошлось, и все остались живы». В какой-то момент рев усилился, а по хаотичному движению головы я поняла, что ящер ослеплен. Мне казалось, что битва длится ужасно долго. Вдруг, я увидела, как огромное дерево со страшным треском падает на землю. Земля вздрогнула. Голова ящера исчезла из поля моего зрения и рев затих.

Я спустилась пониже, к притихшим, испуганным детям. Успокаивая их и себя, стала рассказывать, что воины победили страшное чудовище, про себя, с замиранием сердца, спрашивая — какой ценой?

Когда увидела Эдмунизэля, я от радости взвизгнула и, не тратя времени на спуск, прыгнула к нему. Он меня ловко поймал, а я стала лихорадочно ощупывать его:

— Ты не ранен?

— Нет, — устало садясь на землю, ответил он. Весь в крови, вонючей слизи, он отстранился от меня. — Не трогай, я грязный. Очищусь, когда резерв немного наполнится.

— Все живы?

— Да.

С облегчением выдохнув и начиная успокаиваться, я крикнула детям:

— Лирин, Надин, спускайтесь, а я слазаю за Петросом.

Когда мы все собрались около Эдмунизэля, попросила, сгорая от любопытства:

— Можно мы на него посмотрим?

Он согласно кивнул, встал и повел нас к месту битвы. Подойдя к убитому животному, я внимательно осмотрела его. Это был настоящий теропод — хищный динозавр, перемещавшийся на двух ногах с четырехпалой стопой, рудиментарными передними конечностями с трехпалой кистью. Огромных размеров туша длиной около восьми метров была покрыта крупной чешуей, которую сейчас вырезали воины. Обойдя этого монстра со всех сторон, увидела в глазницах отравленные шипы. Череп расколот большим упавшим деревом, выдавив расплескавшиеся мозги. Ноги, брюхо и хвост изрублены мечами.

— Как вам удалось его убить? — пораженно спросила я.

Ответил один из воинов:

— Эдмунизэль сумел выманить его на поляну, ослепить, а потом Силой вырвать из земли и повалить на него дерево. Мы же, только помогали.

— Эдмунизэль, а почему именно дерево? — не поняла я его тактического выбора.

— А что еще? Огонь в лесу использовать опасно, может загореться все вокруг. Ментальная магия на него не действует. Остается только стихия Воздуха, больше мне ничего не доступно. Вот, в подходящий момент, Воздухом и свалил на него дерево. Вся сложность была только в том, чтобы правильно рассчитать и не промахнуться, — объяснил он мне.

— А зачем чешую вырезаете? — снова обратилась я к воинам.

— Она очень ценная и используется во многих случаях, начиная от красивой пуговицы и кончая прочным доспехом. Еще отрежем куски от внутренних органов, для изготовления зелий и эликсиров. В общем, возьмем всего столько, сколько сможем унести.

— Почему же вы специально не охотитесь на таких опасных монстров, что бы обезопасить свою жизнь, а только защищаетесь в случае столкновения? — пыталась я осмыслить все произошедшее.

— Слишком большой риск. Чаще всего, при такой встрече, кто-то погибает, — ответил один из воинов.

— Так надо подумать, как уменьшить этот риск. Но необходимо избавляться от таких тварей под боком, иначе, однажды, погибших будет намного больше. Эти Титануры хоть не объединяются в группы? — разволновалась я.

— Нет, предпочитают охотиться в одиночку, тем более, что в животном мире им нет соперников.

Пока все были заняты, любопытные, бесстрашные дети уже пытались расшатать и выковырять из разбитой пасти динозавра огромные, острые, трехгранные зубищи.

Быстро и слаженно действуя, каждый из воинов вырезал по несколько чешуй и, очистив их, убрал в сумку, кто-то что-то отрезал от внутренних органов и, завернув в листья или лиофилизировав, тоже убирал. Эдмунизэль, уже чистый, скомандовал:

— Уходим, скоро здесь будут падальщики, — и все, быстро собравшись, пошли прочь.

Оставшиеся восемь дней пути прошли без происшествий. Только со мной стало происходить что-то странное и неприятное. Отекла слизистая горла, нападали приступы головокружения, нарастала слабость, тошнило, и все время хотелось плакать. Ничего подобного, раньше, со мной никогда не было. Эдмунизэль, конечно же, заметил, что со мной что-то не так, хоть я и старалась не подавать вида, чтобы и его не расстраивать, и не задерживать весь отряд.

— Что с тобой, Счастье мое? — с тревогой, спросил он.

— Не знаю. Я чувствую себя нездоровой, но и болезни никакой отыскать не могу, — беспомощно пожала я плечами.

— Может быть, нам разбить лагерь и постоять на месте два-три дня и ты отдохнешь? — предложил он заботливо.

— Нет, мне хочется скорее добраться до дома, — глотая слезы и стараясь утаить от него свое ужасное состояние, ответила я.

— Тогда давай я понесу тебя, — с паникой в голосе, сказал он.

— Нет, пока могу, буду идти сама, — категорично замотала я головой.

Мы поспорили немного на эту тему, но я настояла на своем.

Оставшуюся часть пути все мои силы уходили на то чтобы держаться на ногах, идти вперед и скрывать свое состояние от окружающих, ведь они все равно ничем помочь мне не могли.