Когда подошли к Асмерону, я от слабости, недомогания и нервного кома в горле даже радости не почувствовала. Хотелось только одного: помыться, забраться в постель, свернуться в позу эмбриона, закрыть глаза и ничего не видеть, и не слышать.

Наш отряд заметили издалека. Раздался оповещающий звук колокола у поста стражника, и весть о нашем прибытии быстро распространилась по городу. Нас вышла встречать целая толпа, что нетипично для эльфов.

Первым к нам подбежал Пионарэль, коротко обняв меня, хлопнув Эдмунизэля по плечу, кивнув дозорным, он с тревогой приступил к расспросам:

— Не передать словами, как я рад вас видеть. С тех пор, как вернулся от гномов, места себе не нахожу, беспокоясь о вас. Но мы ждали возвращения воинов Дозора три дня назад. И уже завтра, собирались отправлять поисковую группу. Что случилось, почему вы так задержались?

— Во-первых, вышли на день позже, во-вторых, с нами дети, и мы шли медленнее, в-третьих, мы столкнулись с Титануром, — объяснил нашу задержку Эдмунизэль.

— Как вы с ним справились? Кто погиб? Какие дети? — удивленно распахнув глаза, опешил Пионарэль.

— Посмотри за наши спины, и ты увидишь, что никто не погиб и о каких детях идет речь. Но, друг мой, все вопросы потом, Еваниэль нездорова! И это сейчас главное! Нам нужно, как можно быстрее, оказаться дома, и нужна твоя помощь.

Тут, Пионарэль увидел Петроса, сидящего в рюкзаке за спиной Эдмунизэля, Надин и Лирин, стоящих у меня за спиной. Но, быстро справившись с удивлением, как его и просили, вопросов задавать не стал.

Увидев впереди толпу, я взяла девочек за руки и пошла вперед, не обращая ни на кого внимания, одна мысль стучала в голове: «Душ! Постель!»

И тут, к Эдмунизэлю, как вихрь, подлетела Агейлаэль и повисла на его шее. «Совсем как я с Учителем, у гномов» — подумала отстраненно, без какой— либо ревности. Но это оказалось другое.

— Я так соскучилась, дорогой, где ты был так долго? И зачем ты привел назад эту уродку, да еще и с орками?! — прижимаясь к нему всем телом, возмутилась она.

В тот же миг, я увидела, как Агейлаэль летит по воздуху спиной вперед, подхваченная воздушным вихрем, и падает на попу.

Прикрыв глаза, я обреченно подумала, что вот, когда я так хочу скорее оказаться в постели, кое-кто опять устраивает разборки.

— Кого ты назвала уродкой?! Мою Дармию?! — с бешенством в голосе, взревел Эдмунизэль.

— Какая Дармия?! Ты что?! Глаза открой! Посмотри на нее! Мало того, что у нее внешность отталкивающая, так она даже ауру потеряла! Как бревно какое-то! Такое существо не должно жить рядом с нами! Пусть убирается! — истерично прокричала Агейлаэль.

Во время этой ее возбужденной речи, я отстраненно посмотрела на эльфов вокруг. Многие с недоумением и осуждением смотрели на Агейлаэль, кто-то остался равнодушен, но кто-то был доволен и солидарен с происходящим.

Эдмунизэль оскалился как зверь, верхние клыки обнажились, фиолетовые глаза приобрели красный оттенок, руки сжались в кулаки и, хрипя от ярости, он прорычал, обращаясь ко всем вокруг:

— Убью любого, кто действием или словом обидит мою Дармию!

Вся толпа в ужасе, отшатнулась назад. Еще бы, для них немыслимо убить себе подобного. Но зато, я почувствовала, что Эдмунизэлю, наконец, поверили. И в то, что я его Дармия, и в то, что он за меня убьет.

— Эдмунизэль, опомнись! — воскликнула Королева, которая, оказывается, тоже присутствовала здесь. — Дармия не может так отрицательно влиять на эльфа. Ты ведешь себя недостойно и говоришь чудовищные вещи!

А я подумала, что если меня сейчас же не пропустят вперед, я сама тут всех поубиваю.

В этот момент наши воины-дозорные встали рядом с Эдмунизэлем, в знак поддержки, и положили руки на рукояти своих мечей. Эдмунизэль обратился к ним:

— Помогите мне довести детей до моего дома, вы ведь знаете, как моя Дармия устала. — Передав кому-то из них рюкзак с Петросом, он подхватил меня на руки и пошел сквозь расступающуюся толпу. А я уткнулась лбом в его шею, не желая никого видеть.

Когда мы, наконец, подошли к порогу дома Эдмунизэля, его глаза перестали полыхать алым. Он, с волнением глядя мне в глаза, спросил:

— Еваниэль, любимая, ты согласна быть хозяйкой в моем доме?

Если бы мне не было так плохо, я бы или возмутилась убогостью ритуала бракосочетания у эльфов, или прониклась торжеством момента, но сейчас я была способна только утвердительно кивнуть и быстро ответить:

— Согласна, — про себя продолжая повторять: «Душ! Постель!».

Счастливая улыбка на мгновение расплылась на лице Эдмунизэля, он шагнул через порог, крепко прижимая меня к себе, и поспешил к лестнице наверх.

Кто-то из воинов остался с детьми на первом этаже, а Эдмунизэль, быстро поднимаясь на второй этаж, одновременно переговаривался с Пионарэлем, не отстающим ни на шаг.

— Что с ней, она не ранена? — с тревогой спросил Пионарэль.

— Нет, ран и отравлений нет. Я не понимаю, что с ней происходит! Счастье мое, где болит? — занеся меня в спальню и осторожно положив на кровать, он стал аккуратно расстегивать магнитные застежки моего костюма. Когда он снял его, я сразу же почувствовала непередаваемое облегчение.

— Учитель, рада тебя видеть, — чувствуя, как возвращаются эмоции, и улучшается самочувствие, сказала я.

— И я рад. Вижу, что не все так страшно, как мне показалось, когда я, даже не видя твою ауру, чувствовал твое изнеможение. Скажи, как ты исчерпала весь резерв Силы?

— Не знаю, ничего такого не делала. Я, без видимых причин, чувствую себя плохо уже несколько дней.

Он, в повисшей напряженной тишине, сел на край кровати и, не притрагиваясь ко мне, стал внимательно осматривать от головы до пяток. Потом вдруг неожиданно улыбнулся и радостно, возбужденно воскликнул:

— Ты беременная!

— Как беременная?! — невольно подскочила я. — Когда? Почему?

Эдмунизэль, молча рухнув на колени около кровати, закрыв глаза, прижался губами к моей ладони.

— Что за глупые вопросы?! — улыбнулся Пионарэль. — Успокойся, все хорошо. Плод, пока, очень маленький, размером с крошечное зернышко. Теперь понятно, почему тебе было плохо. В момент имплантации, то есть внедрения эмбриона в матку, был задействован весь твой резерв Силы. Это очень ответственный момент, от которого зависит, наступит беременность или нет. И наступает этот момент на десятый день от момента оплодотворения яйцеклетки. У вас, че-ло-ве-ков, так же? — нараспев произнес он, непривычное слово.

— Да, все точно также, только имплантация, обычно, наступает на седьмой день.

— А сколько длится беременность у твоей расы и какого размера рождается ребенок?

— Длится, двести восемьдесят дней. Ребенок приблизительно около трех с половиной килограмм весом и около пятидесяти трех сантиметров, то есть почти с твой локоть длиной. А у вас?

— У нас двести пятьдесят дней длится беременность и ребенок существенно меньше, — охотно пустился он в объяснения. — Наши женщины, с их узким тазом, не смогли бы родить такого большого малыша. Значит, у нас дети еще более недоношены, еще более беспомощны при рождении и, по-видимому, еще медленнее развиваются и взрослеют. Но все это, мы с тобой обсудим потом. А сейчас, мои рекомендации, — подвел итог Пионарэль, — всю беременность постельный режим, разнообразное питание, положительные эмоции!

Я возмущенно возразила:

— Это у вас так. А у нас — больше движения, активности, прогулок, разнообразных впечатлений, ну, насчет питания и эмоций — согласна.

— Хорошо, только в меру, — все же согласился, но предостерег меня Пионарэль. — Сейчас я передам тебе немного Силы, и отдыхай, а мы пойдем, поговорим с Эдмунизэлем.

Эдмунизэль все это время слушал нас с таким напряженным вниманием, что даже острые кончики ушей шевелились.

Пионарэль положил мне на живот руку, и от нее теплая, приятная волна разлилась по телу. Захотелось спать и, закрывая глаза, я только и успела пробормотать:

— Пожалуйста, займитесь детьми.

Проснувшись, я чувствовала себя неплохо. Не имея другой одежды, прям в нательном комбинезоне, спустилась вниз и пошла принимать душ, до которого я так и не добралась до сих пор. Обмотавшись полотенцем, снова поспешила наверх с вечным вопросом в этом Мире — «что надеть?». Заглянула в шкаф Эдмунизэля и, с недовольным ворчанием: «сколько же это будет продолжаться?», надела его рубашку, закатав рукава. Ну, хоть расческа у меня в этот раз есть, не придется пальцами волосы раздирать.

Любимым способом скатившись вниз по перилам и влетев в кухню-столовую, увидела такую картину — эльфы все еще заняты беседой. Эдмунизэль, уже в который раз, подробно обсуждает наши визиты к гномам и оркам, а дети, оставшись без надзора, шарят по всем шкафчикам.

— Мы есть хотим! — заявила я, сгребая на ходу детей и усаживая их за стол.

Оба эльфа виновато подпрыгнули, Пионарэль бросился к очагу, а Эдмунизэль ко мне и, обнимая, глядя счастливыми глазами, стал выспрашивать о моем самочувствии.

Вечер перешел в ночь и этот утомительный день, наконец, закончился. Пионарэль ушел переваривать полученную информацию. Орчата спали. Мы с Эдмунизэлем лежали в постели, обнявшись, после умопомрачительной близости, когда его губы ласкали меня везде, а наши хриплые стоны выдавали степень нашего возбуждения. А потом, нежно поглаживая меня, Эдмунизэль заговорил о главном:

— Любимая, я счастлив, что у нас будет ребенок, но, в то же время, так боюсь за тебя. Ты такая маленькая, нежная, а ребенок, как я понял, будет очень большим. Не опасно ли это? Справишься ли ты? Ты же знаешь, что я не переживу, если с тобой что-то случится. Может быть, можно вызвать ребенка на свет раньше, пока он не вырос таким большим, как ты рассказываешь?

— Эдмунизэль, не тревожься, все будет хорошо, я уверена в этом. Не такая уж я маленькая и нежная, раз выдержала и путь к гномам, и путь к оркам. К тому же, мы не знаем сколько времени у меня, здесь, будет длиться беременность и какого размера будет ребенок. Ведь, я рассказывала о том, как это происходит в моем мире, а тут все может оказаться по-другому. И потом, есть очень веский аргумент против твоих опасений — эльфийка родила от орка! Что же ты думаешь, мне будет труднее?

— Хорошо, ты меня почти убедила, — неуверенно кивнул он. — Но я успокоюсь, только если ты мне пообещаешь, что во время беременности не выйдешь за пределы Асмерона.

— Ладно, обещаю, — легко согласилась я, про себя подумав, что же я, дурочка что ли, так рисковать малышом?

Несмотря на разомлевшее состояние от ласк Эдмунизэля, уснуть я никак не могла, уже выспалась днем. И Эдмунизэль был слишком возбужден событиями сегодняшнего дня, и тоже не мог заснуть.

— Эдмунизэль, — я решила задать неприятный мне, но интересующий, вопрос, — почему Агейлаэль так себя вела с тобой? У вас в прошлом были близкие отношения?

— Нет, никогда. Мои отношения с женщинами всегда носили временный характер, о чем я их честно предупреждал, потому что ни одна не вызывала у меня глубоких чувств и мне было комфортнее жить одному. Но я не типичный случай. Женщин так мало, что стоит им только пальцем поманить, и каждый счастлив быть рядом на любых условиях. Отношений же с Агейлаэль я сознательно избегал. Она никогда мне не нравилась. Может быть, именно из-за этого она меня так настойчиво добивалась. То ли хотела получить недоступное. То ли добиться реванша, привязав к себе. А возможно, это указание Королевы, которая всегда хотела большего влияния на Совет Старейшин и, в частности на меня, решив действовать через дочь. Но не только Агейлаэль испытывает к тебе ревность, — тяжело и огорченно вздохнул Эдмунизэль. — Многие другие наши женщины, тоже, будут интриговать против тебя. Эльфийки кокетливы, непостоянны, привыкли повелевать и брать, не давая ничего взамен. Ты же ведешь себя по-другому, и они видят в этом угрозу своему благополучию и привычному положению. Они опасаются, что вдруг, мужчины оценят твое поведение и захотят получить от них того же? Я уже голову сломал, думая, как оградить тебя от их интриг и возможных нападок? Правда, пока ты ждешь ребенка и будешь кормить грудью, тебе ничего не угрожает. Женщину, в этот период, все опекают и искренне заботятся о ней.

— Ну, вот и не волнуйся. За это время мы найдем способ отвлечь их внимание от меня, — успокоила я его, и сама стараясь не думать о плохом.

На следующий день я проснулась в отличном настроении, чувствуя себя здоровой и полной энергии. Ох! Больше никогда не надену свой костюм! Боевой костюм космического десантника, значительное технологическое достижение в моем мире, здесь меня чуть не угробил. В каждом мире, свое оружие и свои средства защиты. И, как я убедилась, в другом мире они могут оказаться бесполезны или даже вредны.

Рядом с кроватью лежал женский эльфийский костюм. Моего размера! Здорово, когда о тебе заботятся, но важно чтобы эта забота не перешла в удушающую опеку. И, я чувствую, мне над этим придется трудиться.

У эльфов «сарафанное радио» работает с молниеносной быстротой. Такое впечатление, что ночью никто не спал, а разносил по городу новости о нашем посещении гномов, орков, о битве с Титануром и … о моей беременности!

С раннего утра началось, поразившее меня, паломничество эльфов к нашему дому с различными маленькими подарками для меня, вопросами о моем самочувствии и выяснением, какого рода помощь мне нужна. Среди подарков обнаружились семь расчесок, всевозможные фрукты, сладости и одежда для будущего ребенка.

Встречала я всех в саду, провожала в беседку, там и вела светские беседы, в дом здесь не принято приглашать всех подряд, только очень близких.

От всей души радуясь доброжелательному вниманию такого количества эльфов, искренне, с улыбкой от уха до уха, благодарила за внимание и беспокойство, объясняла, что чувствую себя хорошо и ни в чем не нуждаюсь. Но помощь нужна — необходимо найти учителей для орчат. Сама я обучу их и эльфийскому языку, и как справляться с бытовыми нуждами без магии, которой они не обладают. Но физическое развитие, владение оружием, способность защитить себя в лесу, чтение, счет и письмо, нам с Эдмунизэлем не осилить. У него много важных дел, а я и сама хотела бы закончить свое обучение у Пионарэля. Где взять столько времени? Озвучивая эту просьбу, я, каждый раз, сталкивалась с эльфийским шовинизмом. Никто не захотел помочь. Все демонстрировали свое негативное отношение к орчатам.

В этот день меня посетили восемь женщин! Эльфийки, черт возьми, совершенно невозможно определить их возраст, с виду все молодые и красивые, интересовались только моей беременностью. Я чувствовала их восторг по этому поводу. Они, с искренней заботой, призывали меня беречь себя, больше кушать, спать и лежать, а я про себя недоумевала, как после такого образа жизни они могут самостоятельно родить, ведь все мышцы атрофируются. Может у них другой обмен веществ в организме? Надо с Учителем это обсудить.

Из них только одна неделикатно заметила, в отношении будущего ребенка:

— Хоть бы это была девочка и внешне похожая на нас, а не на тебя.

Одним из посетителей был Адаминэль. Он нерешительно топтался у входа в сад и виновато смотрел мне в глаза:

— Ты меня, наверное, ненавидишь?

— Что за глупые мысли?! Я рада тебя видеть, люблю тебя как друга и очень скучала! — чистосердечно воскликнула я, обняв его и на секундочку прижавшись щекой к его груди. И сразу отодвинулась, заметив, как он напрягся, а руки его судорожно сжали мою талию.

— Я хотел бы тебе объяснить…

— Не надо ничего объяснять, — решительно перебила я его, — будем считать, что произошло недоразумение, и мы больше о нем не вспоминаем. Согласен?

Он кивнул:

— Я тебе тут кое-что принес, — и торопливо достал из сумки знакомую мне деревянную шкатулку с перламутровой инкрустацией.

— Спасибо, я грустила, что у меня их нет, — улыбнулась я, рассматривая, когда-то подаренные им мне, расческу и шпильки.

— А я, так боялся, что их некому будет возвращать.

Я постаралась отвлечь его от грустных мыслей, заняв рассказом о своих приключениях за все это время. Потом, пожаловалась, что никто не хочет помочь мне с обучением орчат.

— Я могу помочь, — отозвался Адаминэль, — по крайней мере, во всем том, что касается физических тренировок.

— Ой, здорово! Спасибо тебе! Давай по утрам, когда сама тренируюсь, я буду приводить на Тренировочное Поле и орчат, — с благодарностью и радостным энтузиазмом, среагировала я.

— А разве тебе можно? В твоем состоянии и тренироваться? — удивленно, даже с каким-то страхом, спросил он.

— Конечно можно, только тренировки должны быть более легкие и безопасные и, конечно, уже не на полосе препятствий.

Когда пришла Миланиэль, ей я тоже подробно рассказала о том, что со мной происходило все время, что мы не виделись.

— Миланиэль, ты могла бы позаниматься с орчатами чтением, письмом и счетом, — с надеждой и мольбой глядя на нее, спросила я.

Она надолго задумалась. Я ждала ее ответа затаив дыхание. Если и Миланиэль откажется, очень-очень трудно будет заставить эльфов принять орчат.

— Хорошо, — согласилась она, а я облегченно выдохнула. — Но ты будешь мне должна. Помнишь свое обещание помочь мне в отношениях с Пионарэлем? Это будет твоя плата! — с заговорщицкой улыбкой сказала Миланиэль. — Каждый день, после сиесты, один час занятий с этими детьми. Пусть кто-нибудь приводит их ко мне домой.

— Ты самая лучшая эльфийка на свете! Обожаю тебя! — искренне радуясь, кинулась я обниматься, но, заметив, как она напряглась и застыла от моих объятий, непривычных и неприличных для эльфов, быстро отстранилась.

Весь этот насыщенный общением день, Эдмунизэль, боясь оставить меня одну, тоже принимал посетителей в саду, на лавочке у фонтана. Это были мужчины, в основном воины и кто-то из Совета Старейшин. Судя по их напряженным позам, они обсуждали что-то важное. В то же время, Эдмунизэль, контролируя происходящее вокруг, не выпускал меня и орчат из поля зрения.

Вечером, после утомительного дня, когда мы все вместе сидели за ужином, Эдмунизэль сообщил:

— С завтрашнего дня я должен приступить к своим обязанностям командира воинов. Боюсь оставлять вас одних. Поэтому договорился с одним из воинов, с которым мы вместе были в дозоре, что он будет вашим телохранителем.

— Ой, не надо таких сложностей, тем самым привлекая ненужное внимание. Мы сами можем себя защитить. Дети отлично стреляют из духовых трубок, а я закажу себе новые метательные ножи взамен отобранных орками. Но даже этого не понадобится, ведь я обещала тебе не выходить за пределы городского рва.

— У многих эльфиек есть телохранители. В окружающем нас лесу полно опасных хищников и, хоть в городе относительно безопасно, но всякое может произойти. Так что, в наличии телохранителя нет ничего особенного. Во время сиесты я буду дома, и воин будет уходить на отдых. Счастье мое, не сопротивляйся, пожалей меня, ведь иначе я от тревоги за тебя, не смогу заниматься делами. Я это уже испытал и знаю, как это невыносимо трудно и осложняет жизнь.

— Ладно, согласна, — не стала я упрямиться. — В этом, действительно, есть резон, не столько из-за меня, сколько из-за орчат. Но давай договоримся, что это временно, пока орчата не освоятся и окружающие к ним не привыкнут.

— И пока ты не родишь ребенка, — уточнил он.

— Хорошо, — опять не стала я спорить, в конце концов, ему виднее, как лучше поступить в данной ситуации. — Какие у тебя пожелания, чем я должна заниматься?

— Чем хочешь, охрана мешать не будет.

— Спасибо, — промурлыкала я, перебравшись к нему на колени, довольная такой степенью доверия и свободы. — Эдмунизэль, а где твои родители, почему ты меня с ними не знакомишь?

— Мои родители, Юфемаэль и Ариканэль, у нас нет, как ты рассказывала, обращения «мама» и «папа», живут в другом городе — Лангосе. Дороги между городами не безопасны, поэтому сообщение между ними, фактически, только деловое и необходимое. Но даже если бы родители жили в Асмероне, мы бы виделись редко. У нас считается оскорбительной опека родителей над взрослыми детьми.

— А причем тут опека? — удивилась я. — Разве ты их не любишь, не скучаешь, не хочешь чаще видеть?

— Я очень их люблю, горжусь ими, они, редкое для эльфов явление, до сих пор вместе, уже многие годы. Но у нас не принято демонстрировать свои чувства.

— Какой ужас! Мы с тобой тоже должны будем не видеть своих детей, когда они вырастут?! — возмутилась я.

Он озадаченно ответил:

— Не знаю… наверное…

— Предупреждаю сразу, — воинственно напряглась я, — я буду любить своих детей и общаться с ними, как можно чаще, до самой смерти!

— Согласен, я тоже, — задумчиво ответил он.

— Какой ты хороший, мне так повезло, — прошептала я, с чувством целуя его в шею.

— Так, — по орочьи скомандовал Эдмунизэль детям, — всем пора в кроватку спать, — и, поднимая меня на руки, направился в спальню.

* * *

Постепенно наша жизнь вошла в размеренный ритм, принося свои повседневные радости и огорчения.

Пионарэль, посмотрев ауру орчат, констатировал, что магических способностей у них нет. Но я настаивала на том, что они могли просто не пробудиться, если детей не окунали в Источник Силы. И уговорила отвести детей к Источнику. Как я ни упрашивала, меня с собой не взяли, и с орчатами пошли Эдмунизэль и Адаминэль. Вернувшись через три дня, порадовали тем, что у Петроса пробудилась какая-то непонятная магия, хотя его резерв мал, и огорчили — Лирин и Надин купание в Источнике ничего не дало. С этого времени, я стала учить орчат обходиться, в эльфийском доме, без бытовой магии.

Адаминэль, сделав маленькие деревянные тренировочные мечи, по моему настоянию и для девочек тоже, учил орчат ими владеть. Продолжил, начатые Эдмунизэлем, тренировки с духовой трубкой, и начал с детским луком.

Миланиэль быстро переборола свои предубеждения против орчат и охотно их учила, с удивлением констатировав, что они вполне обучаемые.

Ласково, но настойчиво, я переломила сопротивление Эдмунизэля и возобновила свои утренние тренировки на Поле у реки, куда мы большой шумной компанией отправлялись все вместе — я, орчата, телохранитель и Кроки. А прибыв на место, радостно приветствовали воинов, в том числе и поджидающего нас Адаминэля. В ответ получали не менее радостный прием.

От спаррингов мне, конечно, пришлось отказаться, но разминка, метание ножей и стрельба из лука пока оставались в моем арсенале.

После тренировки — домой. Душ, завтрак, занятия с детьми разговорным эльфийским, обучение их бытовым навыкам без помощи магии. Как разжечь очаг, приготовить еду, помыть посуду, постирать и высушить одежду, убрать помещение, полить сад, выполоть сорняки и многое другое. Кое-что для этого пришлось создавать специально, например, механический замок на входную дверь или веник с совком. Обо всем этом я и сама-то имела приблизительное представление из когда-то прочитанных исторических книг, но эта наука оказалась простой.

Затем, у орчат еще одна тренировка с Адаминэлем, а у меня домашняя библиотека с намерением разобраться в истории и культуре эльфов. Куда не сунься, слышу: «это создали Древние», хочется докопаться до причины, почему такая высокоразвитая цивилизация пришла к упадку, и что нужно сделать для ее возрождения. Потом — сиеста, полная безмятежного блаженства и расслабленной неги в объятьях Эдмунизэля.

Когда жара спадала, дети отправлялись на занятия к Миланиэли, а я к Учителю. Теперь, хоть это были и ежедневные занятия, но не долгие, всего-то два часа. Пионарэль не разрешил мне самой исцелять с помощью магии, потому что, во время беременности нельзя терять резерв, он нужен ребенку на правильный рост и развитие, но позволил наблюдать, как это делает он сам, подробно объясняя свои действия.

Помня о своем обещании, в одно из занятий, я завела разговор о Миланиэли. Перечисляя ее достоинства, я с искренней убежденностью сказала:

— Учитель, поверь мне, лучшей жены, чем Миланиэль, тебе не найти!

— Да я вообще жену не ищу, — возразил он. — Жена требует очень много времени, сил, внимания, заботы, а мне некогда.

— Это большинство ваших женщин такие, а она другая. Она будет тебе помощником, ей интересна твоя работа, она разбирается в зельях и эликсирах, она добрая, отзывчивая, ну, и ко всему прочему, очень красивая.

— Вот именно! Ей стоит только захотеть и около нее окажется толпа желающих!

— Учитель, да не нужна ей эта толпа, ей ты нравишься! — уже не зная, как еще его заинтересовать, воскликнула я.

Пионарэль удивленно посмотрел на меня:

— Не может быть, она никогда об этом не говорила.

— Это потому, что она еще и скромная!

Тут он весело засмеялся:

— Запомни, скромных эльфиек не бывает.

— Ну, я же говорю тебе, она не такая, как все! — упрямо возразила я.

С тех пор я, при каждом удобном случае, вспоминала Миланиэль, подчеркивая мою признательность ей за занятия с орчатами, рассказывая, как многого она с ними добилась. Он с интересом слушал. И мои усилия давали определенные результаты. На еженедельных занятиях по зельеварению, когда со мной училась и Миланиэль, Пионарэль стал более внимательно и заинтересованно относиться к ней. И приглашать нас обеих после занятий «на бокал вина». Я, под разными предлогами, часто отказывалась задерживаться, и они оставались вдвоем.

Казалось бы, все у меня хорошо, живи, наслаждайся и не дергайся. Отличный муж, любимый и любящий. Желанная беременность, протекающая легко, без осложнений. Есть чему учиться, чем заниматься и быть полезной. Но… нисколько не веря в их Пророчество, я все же чувствовала, что могу и должна, как-то повлиять на жизнь эльфов к лучшему. И дело не только в том, что мне и моим будущим детям здесь жить. Обидно, что загублен такой колоссальный потенциал одаренной расы. Ведь красивые, умные, владеющие магией, живущие на таком изумительном материке с потрясающим климатом и природой, а они угасают и не пытаются этому противостоять. Одни слова, охи, ахи, сожаления и ни каких действий.

Надо как-то их встряхнуть, растормошить, заставить посмотреть вокруг другим взглядом, чего-то хотеть, к чему-то стремиться, что-то делать.

Начала я с малого. Решила, во что бы то ни стало, ввести в эльфийскую жизнь понятие — выходной день. Один, в конце недели, десятый. Вначале убедила, а потом привлекла в качестве союзников Эдмунизэля, Пионарэля, Адаминэля, Миланиэль, знакомых воинов, обошла тех мастеров, которые уже были мне хорошо известны — оружейника, портного, сумочника, зельевара, животновода.

Я предлагала, в этот выходной день, по желанию, или остаться дома с близкими, или погулять. Или покататься на фаэтоне по городу, рассматривая, через въездные ворота, сады перед домами эльфов, стремясь определить победителя в звании «самый красивый сад». А в следующие выходные — «самая красивая садовая ваза», а затем — «самая красивая беседка» и так далее. Подготовив общественное мнение, Эдмунизэль вынес решение этого вопроса на Совет Старейшин и один выходной день, в конце декады, был утвержден.

В общем, в первый же выходной, утром Эдмунизэль запряг своего ездового ящера в фаэтон и всех нас в него погрузил. Тесновато, конечно, но мы с орчатами все-таки влезли, прижавшись друг к другу, и отправились на прогулку в поисках «самого красивого фонтана». Я испытала необычайную радость, увидев, что мы не одни, и немало эльфов откликнулось на мой призыв.

Мы с Эдмунизэлем, обсмотрев все фонтаны в садах эльфов, которые видны с улицы, отдали свои голоса фонтану в саду Зоровадэля. Как и сам Зоровадэль, фонтан был очень стар и вблизи, наверное, видны следы разрушения, но издали казалось, что это не камень, а живая лиана роняет капли росы в маленькое озеро. Как позже выяснилось, этот фонтан и стал победителем в номинации.

Увидев положительную реакцию на мои начинания, я окрылилась — ну, подождите! Я вам еще и не такое устрою!

Следующим моим предложением было устраивать, по выходным, детские утренники. Во время их проведения, загадывать детям загадки, организовать конкурсы на звание «самый быстрый», «самый смелый», «самый умный», «самый ловкий». И выставлять детские поделки на конкурс, обязательно награждая подарками. Ведь соревнования вызывают честолюбивые стремления к совершенствованию, достижениям, движению вперед.

Неожиданно для меня, организовать досуг детей захотели многие эльфийки. Они сами договорились с Королевой, что детские утренники будут проводиться в Королевском Парке, в Королевской Беседке и сами выспросили меня, как проводятся такие конкурсы.

На первом детском утреннике, куда я пришла с орчатами, мое состояние душевного подъема дало трещину. Зайдя в Беседку и увидев всего шестнадцать эльфийских детей, я с огорчением спросила взрослых:

— Что, больше никто не захотел прийти?

И получила радостный ответ:

— Пришли все!

Слезы навернулись на глаза. Как больно со всей очевидностью видеть признаки гибели этой расы. Крепко зажмурилась, смахнула слезы. Дети не должны видеть моей печали, у них сегодня праздник.

Мои орчата пользовались бешеным успехом у эльфийской малышни, которая видела их впервые. В отличие от взрослых, дети общались с орчатами радостно, непосредственно, с любопытством. Одни щупали хвост, другие трогали гладкую безволосую голову, одни демонстрировали пять пальцев на руке, другие — шесть.

Орчата еще плохо понимали эльфийский, и мне приходилось быть у них переводчиком. Окружающих эльфов поразила наша манера общения, орчата кидались ко мне обниматься, хватали за руки, за ноги, за косу, я в ответ их постоянно гладила. Услышала за спиной недобрый комментарий:

— Вот варварство!

Участие в конкурсах показало, все, что касается жизненной энергии, риска, азарта, физической силы, быстроты, выносливости — орчата вне конкуренции. Они заметно изменились за последнее время. Правильное питание и посещение Источника Силы, быстро сделали пропорции их тела более гармоничными, ушли признаки авитаминоза и недоедания. Ах, какое же чудо чудесное эта Магия! А что касается ловкости, сообразительности, запоминания, пения, рисования, лепки — здесь впереди эльфята.

Зрителей набралось битком, присутствовали и члены Совета Старейшин, и даже Королева. Я поняла, что все они пришли с целью оценить орчат. И, надеюсь, что что-то изменится в их менталитете.

Очуметь, как было трудно убедить, хоть кого-нибудь, открыть ресторан! Долго пришлось объяснять, что это, и зачем есть на виду у других, почему нужны новые кулинарные рецепты. Хотя с тем, что не плохо один раз в неделю не заморачиваться с приготовлением еды, а поесть уже приготовленную кем-то, согласились многие. Да и с тем, что это очень облегчит жизнь эльфам, изредка приезжающим в Асмерон из других городов. Но никто не хотел браться за это дело, хоть я и уверяла, что это очень выгодно с материальной точки зрения. Вот если бы гном услышал слово «выгодно», не было бы проблемы!

В итоге, удивив всех, владелицей ресторана стала подруга Королевы и член Совета Старейшин — Хазаруэль. Подробно расспросив меня, как это должно выглядеть, она, в одном из пустующих домов на Центральной улице, сделала перепланировку. Без проблем набрала поваров и с большими сложностями официантов. Снобы эльфы не хотели обслуживать других. Все-таки Хазаруэль нашла выход из положения, наняв на эту работу двух подростков, которые остро нуждались в карманных деньгах.

Хазаруэль, после общения со мной и наслушавшись моих идей, помогла мне в моей следующей задумке. Она уговорила Королеву разрешить для всех желающих, по вечерам, в выходной день, в Королевском Парке, еженедельно устраивать концерты, а не раз в сто дней. И для этого установить там напротив помоста ряды лавок, ступеньками поднимающихся вверх за счет разной высоты ножек и наклонного рельефа местности. Это, пожалуй, одно из немногого, что эльфы приняли сразу и охотно.

К первому концерту я готовилась. Надо расширить представление эльфов о музыке и песне! Пользуясь тем, что мой живот пока еще почти не виден, кстати, это очень удивляло окружающих, заказала себе новый костюм. Укороченные, чуть выше щиколотки, черные брючки на манжете внизу. Черная приталенная жилетка. Белая блузка с коротким рукавом — фонарик и большим круглым отложным воротничком. Черные туфли на небольшом, устойчивом каблучке. Лорд портной чуть с ума не сошел, когда я ему сказала, что моя одежда должна быть черно-белой. Черный цвет здесь даже мужчины не носят, считая слишком мрачным, а белый считается цветом траура. А лорд сапожник стал уверять меня, что такая обувь, как туфли, совершенно неудобна, негигиенична и непрактична.

Я оделась, в новый наряд. За счет каблуков немного сгладилась разница в моем росте по сравнению с эльфами. Сделала праздничную прическу — тугой пучок на макушке. Готовая к выходу, спустилась из спальни вниз, где меня ждал Эдмунизэль. Даже его поразил мой вид настолько, что он сел, где стоял.

— Потрясающе! — прошептал он. — Недаром я иногда сомневаюсь, уж не заблудившаяся ли ты богиня?! И боюсь, вдруг, боги отыщут тебя и заберут у меня?

— Не волнуйся, ты же знаешь, что мной невозможно манипулировать. Никто не может меня забрать или отпустить, заставить или запретить, я всегда, снова и снова, буду стремиться к тому, что считаю правильным. А быть с тобой, это самое правильное в моей жизни. — Опустившись на пол рядом с ним, потянулась за поцелуем, во время которого, как всегда почувствовала горячую волну желания.

— Счастье мое, может, не пойдем никуда? — простонал он, жадно целуя меня в губы.

— Нет-нет, пойдем! — шустро поднимаясь, заспешила я. — У меня на сегодня кое-что задумано!

Пока шли, а затем искали место, где сесть, теперь уже не на траву, а на удобную лавку со спинкой, окружающие не сводили с меня ошеломленных взглядов. Вот и хорошо! Смотрите, сколько всего нового можно создать! Нельзя же слепо следовать традициям во всем! Жизнь не должна стоять на месте!

Во время концерта эльфы пели свои баллады, красиво и однообразно. После нескольких выступлений, неожиданно для меня, поднялся Эдмунизэль и, сделав в сторону слушателей приглашающий жест, пошел к помосту. Вслед за ним поднялось несколько воинов. Без музыкального сопровождения, стоя, они затянули тягучее многоголосье, завораживающе красивое и сладостно пронизывающее до глубины души.

Когда их пение закончилось, я, не выдержав, подпрыгнула с лавки и, вскинув обе руки в одобряющем жесте, восхищенно крикнула:

— Вау!

Эльфы, конечно, были шокированы моим поведением, но Эдмунизэля и его воинов поддержали, подняв руки вверх. Мужчины на сцене поклонились всем, затем мне персонально, и вернулись на свои места.

— А ты споешь? — шепнул мне на ухо Эдмунизэль?

— Спою! — решительно встав, я направилась к сцене.

Запела я чувственную песню о страстной любви в стиле танго, аккомпанируя себе пристукиванием каблука, прищелкиванием пальцами и пританцовывая. Войдя во вкус, получая громадное удовольствие от мелодии, ритма и слов песни, я никак не могла остановиться. И спела эту песню, не прерываясь, три раза подряд.

Когда я закончила, никто из эльфов не шевельнулся. Хмыкнув про себя, кто б сомневался, традиционалисты непоколебимые, посмотрела на Эдмунизэля. Он единственный, вскинув обе руки, стоял и смотрел голодными, горящими желанием глазами. Как же мне повезло с ним, такая удивительная способность тонко чувствовать и воспринимать новое! Сама разгоряченная экспрессивным ритмом и страстной песней, я спустилась со сцены и, схватив его за руку, поспешила домой, мечтая скорее отдаться зову тела и чувств.

Всю следующую неделю Асмерон гудел, как растревоженный улей, в очередной раз, обсуждая прошедший выходной и с нетерпением ожидая следующий. Я чувствовала, что двигаюсь в правильном направлении, стремясь расшатать их консерватизм и обреченную пассивность.

* * *

В один из дней Эдмунизэль пришел домой во время сиесты мрачнее тучи.

— Что случилось? — встревожилась я.

Он прижал меня к груди:

— Тебя хочет видеть Королева… и отказать ей нельзя. А ты, выслушав ее бредовые идеи, снова убежишь, — с отчаянием застонал он.

— Ну, что ты, я умею учиться на своих ошибках и делать полезные выводы. Во-первых, мне, тогда, не надо было сходу давать вам советы о расовом скрещивании, толком не узнав ваши особенности и менталитет. Во-вторых, меня сбила с толку информация, что она выбираемая Королева, а значит самая разумная и достойная. В-третьих, я, видимо, была не достаточно убедительна. А теперь, ситуация другая — я немало сделала, пытаясь подточить ваши стереотипы, расширить кругозор и кое-чего достигла. Но Королеве я не доверяю, а значит, готова с ней разговаривать только в присутствии Совета Старейшин. Ты же можешь на этом настоять? Так что, не надо паниковать, а надо обойти всех Старейшин и уговорить их присутствовать на нашей с Королевой встрече, чтобы не получилось, как в прошлый раз, когда она действовала втайне от них. Ну, а я, в этот раз, постараюсь быть более убедительной, — успокаивающе погладила я его спину.

Эдмунизэль выполнил мои пожелания, созвав Совет, и настояв на том, чтобы моя встреча с Королевой состоялась в расширенном кругу. Наша встреча произошла через два дня.

И вот, я снова в Королевской Резиденции, в зале Совета. Но только теперь, все лица знакомы. И приглашают меня сесть на мягкое кресло, за стол, вместе со всеми. Прогресс налицо!

После взаимных приветствий Королева попыталась завести разговор о моей беременности, с выражением радости по этому поводу. Только это ее и волновало, и только это она хотела обсудить со мной. При этом, она пыталась протолкнуть мысль, что я напрасно устроила побег, ведь в результате, имею то, от чего хотела убежать. Но я не стала вступать в дискуссию, категорично заявив, что все поздравления готова принять в частном порядке, а сейчас хотела бы поделиться некоторыми знаниями моего мира, которые, возможно, окажутся полезными эльфам. За столом установилось напряженное внимание, от меня не ждали ничего хорошего.

— Видите ли, уважаемые миледи, леди и лорды, история моего мира насчитывает несколько возникновений и угасаний различных цивилизаций. Каждая из них проходила через периоды зарождения, рассвета и гибели. Потомками детально изучались эти периоды. В результате, были сформулированы общие признаки, для каждого этапа развития цивилизации. Много позже, когда мои соотечественники сумели найти другие миры, населенные разумными гуманоидами, то с удивлением обнаружили, что и их цивилизации, имея свои отличительные особенности, в целом, подчиняются тем же законам развития. Сейчас не буду останавливаться на всех этапах, таких как зарождение, развитие, расцвет. Это был бы очень долгий разговор. Хочу подробно рассказать только о признаках периода упадка. Их довольно много, но обязательных признаков всего семь.

Первый. Снижение численности населения.

Второй. Уменьшение количества разумных, имеющих желание и способность изменить мир, готовых ради этого к разумному риску.

Третий. Уменьшение ореола обитания.

Четвертый. Расцвет неестественных сексуальных отношений.

Пятый. Утеря технологий.

Шестой. Во главе цивилизации встает тиран, из-за пассивного непротивления сообществом.

Седьмой. Отказ от физического уничтожения видов, непримиримо конкурирующих с разумными.

Предлагаю вам проанализировать эти признаки. И применить их к вашей сегодняшней эльфийской цивилизации. Если ваши выводы по тому или иному признаку окажутся утвердительными, а на мой взгляд они в той или иной мере утвердительны по всем пунктам, в срочном порядке начинайте действовать от противного, борясь с каждым из признаков. Мой личный совет — эта борьба должна быть последовательной, непрекращающейся, но без фанатизма, осмотрительной и конструктивной. — Увидев, как перекосило от возмущения лица Грансимэля и Басонамэля, я чистосердечно поспешила добавить: — Единственный признак, с которым, в настоящее время, не надо бороться, это неестественные сексуальные отношения. Во-первых, в ваших условиях это вынужденное положение вещей. Во-вторых, это личное право каждого на выбор, которого нельзя лишать ни одного разумного, если этот выбор не сопровождается насилием.

Эльфы сидели с каменными лицами, один Эдмунизэль, как всегда, не сводил с меня внимательных, любящих глаз.

— Теперь, что касается меня лично, — сказала я в заключение. — Я хотела бы жить среди вас, но при условии равных с вами прав, обязанностей и возможностей. Если это условие невыполнимо, я, с сожалением, покину ваш материк.

После этих слов, что тут началось! Королева, подлетев с кресла и уперевшись руками о стол, забыв о своем королевском и эльфийском достоинстве, с перекошенным от злости лицом, заорала:

— Да! Покинь нас, после того, как родишь! Ребенок принадлежит нам, его отец эльф, а ты чужая! А с нами можешь жить только если будешь регулярно рожать нам детей. В этом случае, мы готовы тебя терпеть. Да и то, еще надо посмотреть, кого ты родить-то можешь? Если это будут уродцы, в которых нет ничего эльфийского, я сама их изничтожу! Ишь ты, явилась из другого мира, не понимаешь наших потребностей и наших проблем, при этом еще и нагло поучаешь, как нам жить! О каком равенстве может идти речь?! Еще и статус Дармии пытаешься себе присвоить! От тебя одни неприятности! Своим распутным поведением ты подаешь плохой пример окружающим и плохо на них влияешь! От всех только и слышно…

Ей не дали договорить.

Глаза Эдмунизэля вспыхнули алым цветом. Он зарычал, как зверь. Красивое лицо неузнаваемо перекосило от ярости. Угрожающе нацелив на Королеву вытянутую руку, он шевелил пальцами и что-то магичил, от чего она резко побледнела, затряслась и на подкосившихся ногах тяжело осела на кресло.

Остальные тоже повскакали с мест.

Пионарэль кричал, тыча в Королеву пальцем:

— Она безумна, ее надо изолировать и пытаться исцелить!

Хазаруэль, звонко шлепая себя ладонью по лбу, причитала:

— И с этой безмозглой крокодилицей я столько лет дружила!

Сладкоголосый Грансимэль зашкаливающими децибелами пропел:

— Но миледи во многом права!

Его сердечный друг Басонамэль в ответ ему, истошно орал:

— Заткнись! Или между нами все кончено!

Сверкая глазами, Казначей — Стеламэль, призывал:

— С этой Королевой надо что-то делать!

Хранительница Библиотеки — Узилаэль, схватив за грудки Якуниэль, Координатора по связям с другими городами, кричала ей в лицо:

— А ты, тупая ящерица, хоть бы иногда читала Хроники и Книгу Пророчеств, тогда бы лучше понимала происходящее!

Смотритель дорог Демосибэль шептал:

— В кого мы превратились?

Сидели и молчали только я и Зоровадэль. Я мысленно с удовлетворением потирала руки, довольная тем, что Королева, в присутствии всех, так себя дискредитировала, показав свою нетерпимость и недальновидность. А еще я была довольна тем, что увидела, какой, сейчас, расклад «за» и «против», в отношении меня. Зоровадэль невозмутимо взирал на происходящее.

Шум стоял такой, что в резко распахнутые двери, нарушая традиции, в зал влетели телохранитель Королевы и Агейлаэль. Воин с тревогой спросил:

— Что случилось?

А дочурка Королевы кинулась к матери со словами:

— Она тебя обижает?!

Тут встал Зоровадэль и властно приказал им:

— Оставьте нас. Не мешайте нашей дискуссии! — чем привел их в еще больший шок, однако заставив выйти и закрыть за собой дверь. Обращаясь к притихшим членам Совета, он произнес: — Позвольте напомнить, что я уже высказывал мысль о необходимости повторно привести к Артефакту Власти миледи. По-моему, сегодня это стало очевидным для всех. И этому вопросу мы посветим следующее наше собрание. А сейчас давайте ответим Еваниэли на вопрос — гарантируем ли мы ей равные права?

— Нет! — голос Королевы.

— Воздержался, — голос Грансимэля.

— Воздержалась, — Якуниэль.

— Да! — все остальные.

— Итак, — подвел итог Зоровадэль, — рад приветствовать тебя, Еваниэль, в качестве члена нашей большой и, как показали сегодняшние события, не всегда дружной семьи. От лица Совета Старейшин благодарю за важные сведения, сообщенные тобой, которые мы еще не раз обдумаем. Так же, благодарю за заботу и участие в судьбе нашего народа. Особая благодарность за те потрясающие новшества, которые ты ввела в нашу действительность, пробуждая вкус к жизни и интерес, даже у такого старого эльфа, как я. — И тут, широко улыбнувшись, заговорщически добавил: — А Пророчество-то потихоньку сбывается!

— Только если вы сами приложите к этому усилия. Ни «мессия», ни «Чужая» в одиночку не решит проблемы целого народа. С неба, никому ничего просто так не падает, — я встала, поклонилась прощаясь и, получив ответный кивок от всех, кроме Королевы, которая все еще мелко дрожала, вышла из зала.

На выходе меня догнал Эдмунизэль, подхватил на руки и, унося в сторону нашего дома, заглядывая с тревогой мне в глаза, закидал вопросами:

— Счастье мое, как ты себя чувствуешь? Не слишком ли ты переволновалась? Не повредит ли это малышу? И неужели, ты и правда, могла бы уйти?

— Эдмунизэль, успокойся, я не волновалась, не сердилась и чувствую себя хорошо! Уходить я не собираюсь, это была провокация. Лучше расскажи, что ты сделал с Королевой?

— Опустошил весь резерв Силы этой змеи, — со злостью ответил он сквозь зубы.

— Как это? — не поняла я.

— Сам не знаю. Обещал ведь убить любого, кто тебя обидит. И как услышал, что она тебе говорит, такая ярость охватила. В глазах потемнело, сознание сузилось, одна мысли в голове: «Убить!» — и стал из нее жизнь вытягивать. Остановился только, когда в сознание пробились слова Пионарэля: «Безумна! Исцелять!». Тут и обнаружил, что выпил весь ее резерв. Хвала Небесам, что до ее ауры не успел добраться, а то бы, и правда, убил.

— Как выпил? Ты что, насильно перекачал ее Силу себе? — я потрясенно распахнула глаза.

— Да, сколько влезло, я ведь и так не пустой был, а лишнее рассеялось. Сам не знал, что такое возможно. Отдать Силу Целители могут, и то, только при непосредственном контакте, а вот забрать, вроде бы, не может никто.

— Ну, ты даешь! Прям как вампир! — восхитилась я.

— Кто такой вампир?

— Тот, кто выпивает кровь и жизненную силу другого.

— Это что, в вашем мире есть такие существа?! — спросил он с ужасом.

— Нет, только в сказках, — успокоила я его. — Но Королеву убивать не за что. Она мне ничем не навредила и я совсем на нее не обиделась, потому что ожидала такой ее реакции и хотела чтобы ее увидели остальные. С такой Королевой вам трудно будет что-либо менять.

— Теперь уже не вам, а нам, тебя ведь сегодня признали своей и дали равные права, согласна?

— Согласна. Слушай, почему она стала Королевой? Может ваш… то есть наш Артефакт Власти сломался от древности?

— Это вряд ли. Все созданное Древними работает лучше современного. Тогда, двести лет назад, когда ее выбрал Артефакт Власти, она действительно была лучшей. Но за время ее властвования все становилось только хуже и хуже, хоть и не по ее вине. Но честолюбие не позволяет ей уйти в Хроники как «Королева, не сумевшая спасшая от гибели свой народ». Вот она и свихнулась на поиске выхода из тяжелой ситуации любым способом, забыв о морали, считая, что цель оправдывает средства. Видимо прав Пионарэль, к ней пришло безумие.

— А что, безумие это частое явление?

— Нет, очень редкое. Мы на удивление здоровая раса и физически, и психически.

— Не повезло, если она действительно больна, — задумалась я.

— Кому не повезло, нам или Королеве?

— Всем, — тяжело вздохнула я.

— Да… Не представляю, как можно от нее избавиться. Известных прецедентов в истории не было. Будет ли Артефакт Власти выбирать кого-то другого, при живой-то Королеве? И как, на такую попытку переизбрания, отреагируют эльфы, ведь мы очень сакраментальный народ, ни в чем, никогда не нарушающий древних традиций? — он удрученно смотрел на меня, не чувствуя в себе уверенности, что сможет решить эту проблему.

За разговором мы уже подошли к дому, и Эдмунизэль поставил меня на ступеньку перед порогом, от чего наши глаза оказались почти на одном уровне. Обняв его одной рукой за шею, второй, я нежно погладила его по гладкому затылку и сказала убежденно:

— Не печалься. Все постепенно образуется и наладится. Сейчас главное — не борьба с Королевой, а борьба за умы и сознание твоих соотечественников. Надо разъяснять, и собственным примером показывать окружающим, что жизнь требует перемен. И начинать надо с ближнего круга, друзей и близких родственников, среди них больше потенциальных союзников.

— Хорошо. Согласен со всем, что ты говоришь.

От моей нехитрой ласки он уже шумно дышал, прижимая к себе мои бедра все сильнее и сильнее, а цвет глаз потемнел от желания. Но я хотела довести до конца этот важный разговор.

— И начнем с твоих родителей. Они ведь могут приехать к нам из Лангоса в гости? — ошеломила я Эдмунизэля.

— В гости? Это как? — растерялся он, ослабив хватку.

— Это значит, они будут жить не в «Доме путника», а в нашем доме. У нас ведь еще две спальни свободных.

— Они не согласятся, это нарушение общепринятых правил и традиций, — уверенно возразил Эдмунизэль.

— А мы их заманим моей беременностью, скажем, что мне сейчас нужна их помощь и поддержка. Как думаешь, на это они купятся?

— Возможно… — вновь крепко прижимая меня к себе, и уже не имел сил сдерживаться, он накрыл мои губы требовательным, глубоким и упоительно жарким поцелуем, а после поцелуя, взяв за руку, быстро устремился в спальню.

На следующий же день, Эдмунизэль, отправил курьеров в Лангос, к родителям, с приглашением посетить наш дом и познакомиться с его женой, ожидающей ребенка.

Курьерское сообщение между городами у эльфов довольно оперативное. По прекрасным дорогам Древних, в карете, три курьера отправляются в другой город. Они делают остановки только для короткого отдыха, необходимого ездовому ящеру. Один из них управляет ящером, второй тем временем отдыхает, третий охраняет, и так посменно. Курьеры возят почту, королевские указы, собранные в других городах налоги для Королевской Казны.

А вот для частных лиц, такое путешествие гораздо труднее, дольше и дороже. Нужно организовать две кареты, в одной из которых едут воины-охранники, всю дорогу отвечающие за безопасность пассажиров. Опасаясь хищников, ночью движение по дороге прекращается и выставляется дозор.

Прибыв на место в другой город, и поселившись в «Доме путника», надо устроить там же и охрану, которая понадобится для обратной дороги. А «Дома путника» — это совсем не гостиницы в моем понимании. Это просто несколько пустых домов в городе, где прибывшие сами должны себе организовать быт, начиная от чистоты, посуды, постельных принадлежностей и кончая приготовлением еды. В общем, кошмарная заморочка. Поэтому иногородние эльфы — редкость. Решатся ли родители Эдмунизэля на такое путешествие? Он ведь не сообщил им, что можно будет жить в нашем доме.

В один из дней, во время сиесты, когда Эдмунизэль, как обычно, прижимался к моему, уже заметно выпирающему животу, то носом, то губами, то ухом, то просто держал на нем свою руку, мы оба уловили чуть заметное шевеление.

— Что это? — с испугом прошептал Эдмунизэль.

— Кажется, ребенок шевельнулся, — с не меньшим испугом, тихо ответила я, невольно замерев.

Мы оба напряженно прислушивались и, через некоторое время, шевеление повторилось. Ну, точно, это ребенок.

— Эдмунизэль, а можно уже как-то определить пол малыша? — мучимая любопытством, спросила я.

— Можно, с середины срока. Целитель, наложив руки на живот, скажет, кто там, мальчик или девочка и правильно ли развивается, — уткнувшись в мой живот, невнятно пробормотал он.

Оттолкнув его и вскочив с постели, я засуетилась в поисках одежды, громко при этом возмущаясь:

— Так чего же мы ждем? Почему сразу не сказал? Бежим к Учителю! Пусть скажет, кто там!

Он, ошарашено съехав на пол, стал выяснять:

— А что, уже половина срока? Откуда ты знаешь? Этого не может быть, животик еще слишком маленький!

— Во-первых, я считать умею! Во-вторых, первое шевеление плода происходит в середине беременности, — ответила нетерпеливо.

— Это человеческие правила, а эльфийские другие.

— Давай не будем спорить, спросим у Учителя!

— Хорошо, но вначале, я сам попробую посмотреть, ведь я слышу стук его сердца, вижу ауру, может быть, используя свои новые возможности, я сумею разглядеть больше?

— Ладно! — я бросила одежду, уже оказавшуюся в руках, на пол и снова забралась на кровать. Легла на спину, вытянулась. — Смотри!

Он уселся на мои ноги, упираясь коленями в матрас, положил обе руки на мой живот, закрыл глаза и замер. Я тоже замерла, боясь ему помешать. Так, застыв, мы не шевелились полчаса. Когда мое терпение было на исходе, он открыл глаза и, счастливо улыбаясь, произнес:

— Мальчик!

— Уверен?

— Да!

— Что еще?

— Кажется у него большой магический резерв, он шевелит ручками и ножками, и еще он очень худенький. Говорил же тебе, что надо лучше кушать!

— Все-таки придется идти к Учителю, — слезая с кровати, я снова потянулась к одежде, валявшейся на полу.

— Пойдем чуть позже, когда жара спадет, а пока давай придумаем имя. У тебя есть пожелания?

— Нет, а у тебя? — спросила я.

— Тоже нет, — ответил он.

— Тогда называем по очереди любые имена, какие придут в голову, а ты прислушивайся к малышу, вдруг заметишь, что ему какое-то понравилось, — предложила я.

Мы перебрали бесконечное множество имен, но малыш никак не реагировал. Когда наша фантазия истощилась, и я назвала последнее, что еще пришло в голову, переиначенное имя моего отца — Александрэль. Ребенок, в ответ, толкнулся с такой силой, что мы, все это время не сводившие глаз с моего живота, с удивлением посмотрели друг на друга.

— Ну вот, наконец, ему понравилось, — со счастливой улыбкой, удовлетворенно констатировал Эдмунизэль. — Теперь, можно и к Пионарэлю собираться.

— А ты не сожалеешь, что это не девочка? — одеваясь, спросила я.

— Не имеет значения, мальчик или девочка. Любой ребенок — это огромное счастье, причем для всех, они ведь так редко рождаются!

— Ладно, но я хочу еще и девочку, и обязательно ее рожу.

— Обещаешь? — сияя от радости, уточнил Эдмунизэль.

— Обещаю!

Увидев нас вдвоем, Пионарэль испуганно спросил:

— Что-то случилось?

— Нет, нет, все в порядке, — поспешила я его успокоить. — Но у нас есть новости и нужна твоя консультация.

Эдмунизель вкратце пересказал ему события сегодняшнего дня.

— Пошли в смотровую, посмотрим, что там за худенький, выдающийся маг, Александрэль!

Осмотрев меня, Пионарэль радостно сообщил:

— Все правильно. Мальчик, большой магический резерв, только не худенький, а такой, как и положено для середины срока.

Эдмунизэль выслушав это, заметно расслабился.

— Еваниэль, ты должна закончить свои физические тренировки. Теперь, это станет не только тяжело тебе, но может повредить ребенку, — строго сообщил Пионарэль. — Желательно, вообще, побольше времени проводить в постели.

— Нет, про лежание в постели я уже все тебе объясняла. Но от тренировок, и правда, придется пока отказаться, только дома по утрам легкая, короткая зарядка.

— Хорошо. И ко мне на занятия будешь теперь ходить только два раза в неделю. У тебя, в связи с этим, появится больше свободного времени, и я очень тебя прошу, походи на женские собрания. Не надо себя ни отгораживать, ни противопоставлять эльфийкам. Ты сейчас в таком положении, что они к тебе будут очень расположены. А ты этим пользуйся. Пусть они к тебе привыкнут, тогда ты сможешь донести до них некоторые свои идеи.

— Ладно, Учитель, — тяжело вздохнув, согласилась я. — Очень не хочется, но ты прав. Только больше двух раз в неделю я этих собраний не выдержу.

Эдмунизэль тут же напрягся, сердито сверкнув глазами на Пионарэля:

— Счастье мое, не хочешь — не ходи, ты и так делаешь больше, чем можно вообразить.

— Нет, все-таки попробую. Посмотрю, послушаю, а там видно будет, — решила я.

Я понимала необходимость распространения новых взглядов, в первую очередь, среди эльфиек, влияние которых очень велико. Женщины, по своей сути, лучшие манипуляторы и миротворцы, чем мужчины. И у эльфов пользуются большой, но, как я считаю, незаслуженной властью.

Находясь в тепличных условиях, не сталкиваясь с жизненными трудностями, оберегаемые мужчинами, пользуясь своей привилегией малочисленности, эльфийки активно влияют на поведение, образ мыслей, мнение и позицию своих мужчин. При этом, не беря на себя ответственность за те или иные принятые решения. Мне кажется это не справедливым, а главное, ошибочным. Как можно что-то решать, если зачастую толком не понимаешь, о чем идет речь. Будь компетентной, знай и понимай детали, имей навыки, возможности, умей аргументировать свою позицию, тогда и руководи. А для этого надо учиться, трудиться, добывать, защищать, быть, как минимум, равной мужчине во всем. Ну, может быть, кроме физической силы. А если нет желания так утруждаться, так не командуй, сиди дома и ублажай мужчину, который обеспечивает твои запросы.

Хотелось бы донести до эльфиек мою точку зрения, но думаю, что это невозможно. Стану для них врагом номер один и, все равно, не сумею убедить. Значит, вначале надо попробовать втереться в доверие, а потом уже пытаться влиять.

Моему приходу на женское собрание эльфийки были искренне рады, и это объяснялось исключительно моей беременностью, вокруг которой и велись все разговоры. Каждая стремилась сделать мне что-то приятное, то угостить какой-нибудь вкусняшкой, то подарить что-нибудь для будущего ребенка. А я исподтишка переводила разговоры на орчат, их потребности и успехи, пересказывала все забавные моменты, происходящие с ними. И это принесло результат. Вскоре, эти разговоры перестали их напрягать и вызывать отторжение, а потом, я даже иногда стала получать подарочки и для них.

Много разговоров было и по поводу моих инициатив в виде выходного дня, детских утренников, концертов, ресторана. Эльфийки, в итоге, были очень ими довольны, ведь это значительно разнообразило их однообразную и скучную жизнь. Я всячески подогревала их интерес и энтузиазм рассказами о том, как все эти развлечения выглядят в моем мире. Эльфийки слушали внимательно, с интересом. И это уже они сами решили, что надо открыть еще один ресторан, проводить соревнования по стрельбе из лука и гонки на ящерах. Я, после некоторого колебания, рассказала им и об организации тотализатора.

Но, как только они заводили интересные для них разговоры, на темы, кто из мужчин как себя проявил в той или иной ситуации, на охоте, в дозоре, на тренировочном поле, в мастерской, в торговой лавке, в споре, в любви и начинали давать свою оценку их действиям, я замолкала, и ни одного комментария не озвучивала. Они заметили это не сразу, но когда, наконец, просекли, попытались втянуть меня в эти обсуждения.

— Видите ли, уважаемые леди, в большинстве случаев, которые вы обсуждаете, я не чувствую себя компетентной. Я не хожу на охоту, не выращиваю овощи и фрукты, не варю зелья, не создаю оружие, украшения или предметы быта, не разбираюсь в однополой любви, не даю повода для ревности своему мужу. Значит, я не могу высказывать свою точку зрения по этим вопросам и определить, а как было бы правильно в этих случаях поступать, — с доброжелательной улыбкой высказалась я, стараясь не вызывать их недовольство.

Никамуэль, одна из самых красивых и очень активных эльфиек, как я поняла из разговоров не желающая связывать свою жизнь с каким-нибудь одним мужчиной, поэтому имеющая одновременно несколько любовников, удивленно распахнула глаза:

— Разве, чтобы судить о чем-то, надо обязательно этим заниматься? Нам дан разум, чтобы мы им пользовались и, умозрительно представляя, о чем идет речь, могли бы это оценить, сделать соответствующие выводы и дать рекомендации.

— Ум и знания — разные вещи, — не согласилась я. — Как ты можешь судить, правильно ли воин провел боевой прием мечом, если сама никогда не брала меч в руки? Или как ты можешь судить о верности в любви, если сама никогда не испытывала такого стремления? Или как ты можешь осуждать мастера-оружейника, не сдержавшего раздражения в споре, если он сутки без сна и отдыха простоял в кузнице, а ты не знаешь, что такое усталость? Умозрительно легко поставить себя на место другого, осудить или восхититься. Но ты не он, и не знаешь, что предшествовало тому или иному поступку. У тебя нет его опыта и знаний, тебе зачастую неизвестны мотивы его поведения. Так что, чтобы понять хорошо или плохо поступил кто-то, нужно, как минимум, расспросить, почему он так поступил, а, как максимум, побывать в его шкуре, — тяжело вздохнув, обреченно от осознания бесполезности, попыталась я все же донести до них свою позицию.

Но Никамуэль не успокоилась, с вызовом спросив:

— Что же, ты никогда не имеешь свою точку зрения на происходящее вокруг?

— Почему же, конечно у меня есть своя точка зрения. Но я ее не высказываю и, тем более, не навязываю, если речь идет о вопросе, в котором я не имею достаточных знаний, умений, опыта. Да ты и сама так же, наверное, поступаешь. Вот, к примеру, у меня скоро родится ребенок, а у тебя детей нет, и, не имея родительского опыта, ты же не будешь меня учить, как его кормить, одевать и воспитывать?

По тому, как она сжала губы и отвернулась, я поняла, что попала в точку, она собиралась-таки меня этому поучать.

Возникла неловкая пауза, которую прервала другая эльфийка — Офелиэль, мать уже взрослого сына:

— А мои советы в отношении малыша ты примешь?

Радостно закивав головой, горячо заверила:

— Конечно, буду очень признательна. Особенно, если ты мне расскажешь, в каком возрасте ваши малыши начинают держать головку, сидеть, ползать, ходить, говорить. Болезненный ли процесс прорезывания зубов, и что в это время делать?

Сняв ненужное напряжение, разговор вернулся в привычное русло. Обсудили детей. Поохали и поахали по поводу предстоящих родов, что у эльфиек дело сложное, без помощи Целителя не обходящееся, и нередко сопровождающееся угрозой для жизни матери или младенца. Мне пожелали благополучия в этом вопросе. Заверили, что готовы оказать любую помощь — и раздобыть нужный эликсир, и приготовить для меня что-нибудь вкусное, да и мало ли что еще.

Выждав несколько дней, на следующем женском собрании, я завела разговор о том, как повезло эльфам с местом проживания, вот у гномов чудовищно трудный для жизни ландшафт, а у орков — засушливый климат. Я старалась вызвать у них сочувствие, а не презрение и ненависть, так им свойственные в отношении других рас. Слишком похожих, чтобы их игнорировать, слишком иных, чтобы их терпеть.

Спросила, возьмет ли кто-нибудь к себе в дом на воспитание орченка, если их удастся заполучить у орков после Нового Года? Вначале шок и тишина, но потом одна эльфийка несмело ответила, что подумает. Отлично, пусть привыкают к этой новой мысли.

А еще, через некоторое время, я постаралась донести до их сознания, что от таких страшных врагов, как Титанур, Рицинулей и им подобным хищникам, надо не только защищаться в случае столкновения, а активно их искать, подготовленным отрядом воинов, и уничтожать. Тогда, непредвиденных смертей станет меньше, уменьшится потенциальная опасность для жителей городов, да и дороги в другие города станут намного безопаснее, что позволит чаще путешествовать и встречаться с сородичами.

В следующий раз, когда меня спросили, как я отношусь к любви, в том числе гомосексуальной, ответила, что любовь — это счастье, чувство, которое наполняет жизнь смыслом, заставляет ощущать себя живым, стремиться к большему, становиться лучше и, в конечном итоге, двигает прогресс вперед. Так что я за любовь, любую, гетеросексуальную или гомосексуальную. Но для выживания вида, широкое распространение гомосексуальных отношений — начало заката, поэтому, если мы заботимся о будущем, то пропагандировать такие отношения не надо.

В какие-то из посиделок, я посетовала о потере многих технологий Древних и высказала мысль, что если находится талантливый, стремящийся к научным знаниям эльф, то это надо всячески поддерживать. Создавать ему условия для исследований и изобретений новых заклинаний, брать его на Королевское обеспечение, чтобы он не отвлекался на проблему заработка, а мог посветить все свое время изучению и применению нового.

В итоге, что-то оседало в их головах, и, я надеюсь, даст положительные результаты, что-то вызывало непонимание и раздражение, в таких случаях я слышала:

— Ты Чужая, поэтому не можешь нас понять и жить как мы!

Однажды, когда Эдмунизэль, как всегда, пришел забрать меня после занятий у Пионарэля, мы задержались у него на «бокал вина». Мужчины традиционно пили вино, а я сок, речь зашла о моей подпольной деятельности среди эльфиек. Я скептически заметила:

— По-моему, я ничего не добилась. Ваши женщины не понимают необходимость перемен. Они поддерживают только то, что развлекает и разнообразит их жизнь. Вон, некоторые воины Эдмунизэля уже все осознали. Даже готовы, рискуя жизнью, отправиться к оркам в пекло, чтобы украсть или добыть в бою себе орчанку. А эльфийки в этом не заинтересованы, им не нужны конкурентки, они беспокоятся о личном благополучии и не думают о будущем своих детей и своего народа.

— Ты не права, — возразил Пионарэль, — у тебя появились сторонницы и среди женщин. И они, конечно же, думают о том, что ждет их детей. Просто, женщины более консервативны по своей сути и им надо больше времени, чтобы принять новые идеи, особенно такие революционные, как смешение рас.

— Не буду спорить, но останусь при своем мнении, что дело не в консерватизме женщин, его как раз и нет, а просто в удобстве для них существующего положения. Поэтому считаю, что именно в вашем сообществе, наша главная надежда на перемены — мужчины. Эдмунизэль пользуется большим авторитетом у воинов, поэтому они его слушают. А твоя задача, Учитель, влиять на умы своих пациентов и учеников, которые верят тебе.

— Я так и делаю и уже вижу положительные результаты, — откликнулся Пионарэль.

Тут Эдмунизэль, поставив бокал на стол, задумчиво сказал:

— Этого мало… надо как-то влиять и на жителей других городов, а с помощью курьеров это сделать невозможно. Вон, даже у гномов нет такой изоляции между поселениями, как у нас. Что посоветуешь?

Я ответила, не задумываясь:

— Сделать безопасными дороги и приглашать всех желающих в Асмерон на праздники, развлечения, отдохнуть, получить новые впечатления и новую информацию. Только ваши «Дома Путника» с такой задачей не справятся, да и какой это отдых, если надо в чужом городе самостоятельно заботиться о бытовых удобствах. Надо организовать гостиницу.

— А что такое Гостиница? — заинтересовались мужчины.

Я подробно объяснила, что это не просто сдающиеся в наем меблированные комнаты, а еще и обслуживание гостей, и посоветовала подумать, кто бы мог все это реализовать. Сама же предложила кандидатуру Миланиэль в качестве хозяйки гостиницы.

На следующий день, когда Миланиэль зашла за мной по дороге на женское собрание, я рассказала ей о вчерашнем разговоре про гостиницу. Постаралась увлечь ее перспективами хорошего заработка, нового общения, общественной полезности, да и просто радости от того, что ты делаешь что-то нужное для приезжающих в Асмерон соотечественников.

Слушая меня, глаза ее загорелись азартом:

— Здорово ты придумала! Но боюсь, я не справлюсь!

— Уверена, справишься. От тебя требуется только организация и контроль. Надо найти пустой дом, желательно в центре и договориться о его покупке, аренде или безвозмездной передаче. Привлечь мастеров к его перестройке, ваши традиционные четыре спальни на втором этаже — это мало. Справа и слева необходимо пристроить к дому два крыла по шесть спален на каждом этаже, в каждой пристройке. Итого, двадцать восемь номеров. На первых порах достаточно. Единственная, небольшая техническая сложность — в каждом номере индивидуальный гигиенический отсек. В центральной части первого этажа, в атриуме, надо открыть ресторан. Затем нужны повар и разносчик еды, горничная или горничный, которые убирают номера и меняют постельное белье, и кто-то, кто это стирает или чистит. А приобрести надо мебель, белье, полотенца, моющие средства, посуду. Еще надо придумать название твоей гостинице.

— А почему нельзя назвать просто Гостиница?

— Думай на перспективу! Надеюсь, через некоторое время, твоя гостиница будет не единственная в городе. И как их тогда различать? Надо назвать ее или твоим именем, или по территориальному признаку, например, «Центральная» или «Южная». Осталось посчитать, сколько будешь брать денег за номер в сутки. Главный вопрос в другом — где взять на это первоначальный капитал? Я советую попросить взаймы у Пионарэля, — и засмеявшись добавила: — А лучше, выходи за него замуж. И тогда будешь пользоваться его кошельком, сама решая, как тратить и как приумножать ваши деньги. Не понимаю, почему вы еще не вместе?

Потупившись, Миланиэль тихо ответила:

— Он не предлагает.

— Конечно, потому что опасается отказа. Вон, на тебя сколько желающих поглядывает! Тебе надо брать инициативу в свои руки. Спроси его, как бы в шутку, не пора ли ему пригласить тебя в свой дом хозяйкой? По его ответу все поймешь, подхватит — давай согласие, а начнет увиливать, скажешь: «это шутка, не бойся», и твоя гордость не пострадает.

Миланиэль остановилась, посмотрела признательно мне в глаза:

— Еваниэль, ты настоящая подруга. А вот Никамуэль мне все твердит, «жди, да жди», а сама с ним активно заигрывает. Знаешь, я, пожалуй, не пойду больше на собрание, столько дел интересных намечается. Побегу к Пионарэлю, посоветуюсь насчет гостиницы и, возможно, твоим советом вскоре воспользуюсь. Спасибо тебе! — и сама обняла меня, впервые за все время нашего знакомства.

В ответ я тоже ее обняла, погладила по спине, шепнула:

— Удачи!

Так. Уже три эльфийки на собрания не ходят, потому что заняты подготовкой детских утренников, еще одна — организацией конкурсов на звание «самый…», и одна занята рестораном. Если, теперь, и еще одна будет заниматься гостиницей — отлично! Чем бы мне остальных занять? Может организовать спортивные состязания по стрельбе из лука среди женщин? Пусть время тратят на тренировки? Надо будет им сегодня это предложить.

* * *

Сидя на коленях Эдмунизэля, одной рукой обнимая его за шею, а вторую мою ладонь он прижал к своей груди, поглаживая мои пальцы, я завела разговор:

— Скоро встреча с гномами. Ты уйдешь с отрядом на эту встречу. А я тоже хотела бы быть с тобой.

— Счастье мое, я не хочу расставаться с тобой ни на минуту, но, на этот раз, сама понимаешь, ты останешься дома.

Я недовольно сморщила нос. Ведь я соскучилась по гномам и сгорала от любопытства, что, за время нашего отсутствия, у них произошло нового. В то же время, было бы безумием отправиться беременной в такой длительный маршрут. Придется смириться. Как же мне тяжело чувствовать свою беспомощность и ограниченность во всем, во время беременности.

Эдмунизэль с сочувствием наблюдал за моими размышлениями.

— Ладно, — вздохнула я, — на этот раз, я останусь дома.

— И на следующий тоже. Ты будешь, к тому времени, иметь на руках маленького ребенка. Но и сам я, в тот раз, не пойду с торговым караваном. Мне надо будет заранее, чтобы разведать обстановку, самому отправиться на встречу с орками. Надежды мало, но вдруг повезет, и мы все же получим орочьих детей.

— Ну, уж зато потом, я точно не буду сидеть дома, — с угрозой в голосе предупредила я.

— Конечно, — тут же, благоразумно согласился он.

— Эдмунизэль, хорошо бы пригласить гномов, гарантируя им безопасность, в гости, в Асмерон. Как уговорить на это эльфов? Пусть бы гномы посмотрели, как мы живем, своим расчетливым глазом прикинули, что полезного они нам могут предложить, а что мы им. Во-первых, это взаимовыгодно. Во-вторых, и тем и другим надо привыкать, что внешний облик разумных может быть разным, но это не должно препятствовать общению, взаимному уважению, личным отношениям. Вот, ты же дружишь со многими гномами, почему бы и другим эльфам не приобрести новых друзей среди них.

— Я и сам думал об этом. Попытаюсь, конечно, что-то сделать в этом направлении, но особенно на многое не рассчитывай. А вот согласятся ли сами гномы посещать наши земли, у меня большие сомнения. Ты же знаешь, как они самодостаточны и не стремятся к большему.

— А ты делай упор на выгоду, ради нее ни один гном не устоит.

— Буду стараться, — с улыбкой ответил он, — Счастье мое, с тобой я никогда не заскучаю, ты всегда найдешь для меня трудновыполнимые, но полезные и интересные дела.

— Ну, извини, да, я такая!

— Знаю, и люблю… — прикусив мне мочку уха, он прижал меня к себе крепче.

Эдмунизэлю все-таки удалось получить согласие Совета Старейшин на приглашение гномов в Асмерон. И вскоре, торговый караван отправился в путь. Я единственная пошла его провожать, здесь это не принято, только встречать, иногда.

— Еваниэль, дальше не ходи, — остановившись за мостом через ров и обняв меня, сказал Эдмунизэль.

— Ох, как мне не хочется с тобой расставаться, — сказала я, борясь со слезами.

— И у меня сердце кровью обливается. Как ты тут одна, без меня, да еще в таком положении.

Почувствовав панические интонации в его голосе, я постаралась улыбнуться:

— Ничего, я справлюсь. Только очень скучать буду. Иди и помни, я тебя жду.

Замерев в объятиях, мы не могли отпустить друг друга. Наконец, расцепившись, Эдмунизэль подошел к своим воинам, которые во все глаза таращились на нашу сцену прощания. Интересно, они завидуют или осуждают?

— Иди, — махнул мне Эдмунизэль, — а то я не могу первым уйти.

Я повернулась и пошла назад. За мостом, около стражника оглянулась и увидела, что караван уже далеко…

Это первое расставание с Эдмунизэлем, на такой большой срок, далось мне нелегко. Может быть, потому что во время беременности женщина беспомощна и нужно, чтобы ее мужчина и ее защитник был в это время рядом. Одной, в кровати, мне было холодно. Все время хотелось плакать. Все валилось из рук. И ни орчата, ни Кроки не могли мне поднять настроение.

Надо отвлечься каким-нибудь новым, интересным делом, решила я и отправилась к мастеру-изготовителю повозок. Вооружившись писчей палочкой и бумагой, я нарисовала ему, как выглядит самокат. И заказала два, для себя и телохранителя, размером побольше, и три для орчат, размером поменьше. Мастер долго не хотел мне верить, что это средство передвижения быстрое, вполне удобное и безопасное, но сговорившись о цене, заказ принял.

Через три дня, получив свои самокаты, я вывела орчат на улицу, учиться на них ездить. Лирин и Надин все-таки уже большие девочки, они очень быстро поняли, что от них требуется. Петросу пришлось труднее, он несколько раз свалился, прежде чем освоил свой самокат. С этого времени мы отправлялись на ежедневную прогулку по городу на самокатах, оставляя Кроки в саду, наша скорость была ему недоступна. Гордо задрав носы, мы обгоняли всех пешеходных эльфов, которые обалдевали, вначале от увиденного, а потом от зависти. Какое же разочарование испытали орчата, а я тайную радость, когда через декаду мы встретили двух взрослых эльфов на самокатах.

Правда, вскоре, Пионарэль, услышав от кого-то, что я разъезжаю на самокате по городу, примчался к нам домой и устроил мне разнос:

— Ты что, совсем ума лишилась?! — возмущался он. — А если упадешь?!

— Почему я должна упасть? Меня, пока, живот не перевешивает.

— Умоляю, перестань ездить на этой штуковине! Если с тобой что-то случится, Эдмунизэль меня убьет. Я ему обещал, что послежу за тобой и не дам делать глупости.

Мы долго препирались, но все-таки мне пришлось пообещать ему, что самокат — только после родов.

В день, когда ждали возвращения от гномов торгового каравана, я стояла на мосту уже с первыми лучами Желтого солнца. И простояла два часа, прежде чем одновременно услышала звон колокола у себя за спиной, а далеко впереди увидела идущих по дороге эльфов.

Когда же разглядела среди отряда, Эдмунизэля, сорвалась на бег. Он рванул мне навстречу. Подпрыгнув, обняла его шею руками, обхватила его талию ногами, плотно прижалась выпирающим животом и, вцепившись как клещ, вдыхала любимый, родной запах сандала, не в силах произнести ни слова, от вставших комом в горле слез. Так он и принес меня домой, уложил на кровать, лег рядом, обняв. Только тогда, я стала потихоньку успокаиваться и брыкающийся в животе ребенок затих.

— Любимая… единственная… жизнь моя… — шептал он, гладя мой живот, внутреннюю поверхность бедер, я же прижималась губами к его шее. — Не перестаю удивляться, за что мне такое счастье, — его горячее дыхание, вместе с губами, языком, клыками, заскользили по моей шее, груди, животу, бедрам.

Дрожа от возбуждения, я зашептала в ответ:

— Я очень скучала… Мне так плохо без тебя…

Только к закату Желтого солнца мы смогли разомкнуть объятия.

— Ну, рассказывай, что нового у гномов? — наконец, я смогла собрать мозги в кучку.

— Благодаря тебе, все новости теперь у эльфов, а у гномов все без изменений. Единственная новость, интересная тебе, у Сара и Яны родился сын, назвали Рон. Все передавали тебе привет. Приглашение посетить Асмерон я им озвучил, а вот результат мы узнаем только через полгода.

Через несколько дней, вечером, вернувшись домой после посещения женского собрания, я отпустила домой Адаминэля, который закончил занятия с орчатами. В ожидании Эдмунизэля, занялась приготовлением ужина. Я слушала рассказы орчат о прошедшем дне, на их уже неплохом эльфийском, когда раздался сигнал посетителя.

У входа в сад стояли, незнакомые мне, мужчина и женщина.

— Здравствуйте, меня зовут Еваниэль, а вы, наверное, к Эдмунизэлю? Проходите в беседку, он должен подойти с минуты на минуту, — любезно пригласила я их.

Эта парочка молча рассматривала меня во все глаза, особенно неделикатно уставившись на мой живот. Я почувствовала, как напрягся за моей спиной телохранитель, который уходил только с приходом Эдмунизэля.

И тут, эльфийка сладкозвучно произнесла:

— Смотри-ка, правду говорят, необыкновенная, ростом маловата и толстовата, но всеж-таки симпатичная, не такая как гномка. Но где же обещанная беременность?

Я не обиделась на такое замечание. Тело мое и в самом деле уже потеряло стройность. Талия исчезла, грудь увеличилась, живот округлился, хотя достаточная ширина моих бедер пока еще не давала ему уж очень сильно выпирать вперед, а свободная одежда скрывала истинные размеры. Но все же, я удивилась такой бесцеремонности:

— Вы кто? — решила я разобраться, с кем имею дело.

Ответил мужчина:

— Мы родители Эдмунизэля.

Я обрадовалась, улыбаясь, спросила:

— Значит, вы Юфемаэль и Ариканэль?

Оба согласно кивнули.

— Рада с вами познакомиться, мы вас ждали. Проходите в дом.

— И все-таки, — нетерпеливо притопнула ножкой Юфемаэль, — у нас есть беременность или нет?

О! Какие они все тут повернутые на этом вопросе.

— Не волнуйтесь, беременность есть. Уже даже известно, что мы ждем мальчика, — повернувшись, я направилась к дому.

Они встали с двух сторон от меня и, без пауз, засыпали возбужденными восклицаниями и вопросами:

— Как уже известно?! Какой же срок? — удивился Ариканэль.

— Какое счастье! — радостно воскликнула Юфемаэль.

— Как ты себя чувствуешь?

— Ты хорошо кушаешь?

— Имя уже придумали?

— Когда предполагаемые роды?

— Целитель уже видел ребенка? Что сказал?

— Он будет эльф, че-ло-век или полукровка?

— Хоть бы роды прошли без осложнений!

— А вдруг не будет молока?

— Все должно быть хорошо, смотри, какая она женственная, и грудь большая!

Я крутила головой от одного к другому и не успевала открыть рот, чтобы ответить. Только мы дошли до кухни-столовой, и они увидели орчат, посыпались новые вопросы:

— Так, слухи оказались правдивы! С ними живут орочьи дети! — всплеснула руками Юфемаэль.

— Забавные! — отозвался Ариканэль.

— Ужасные!

— Где вы их взяли?

— Зачем они вам?!

— А что вы с ними будете делать, когда они вырастут?

— Не опасно ли будет держать их рядом с нашим малышом?

— В крайнем случае, заберем их к себе!

— Ни за что!

— Смотри, какие глазки умненькие, как будто они нас понимают!

Орчата, как и я, поворачивали головы, от одного к другому, будто ящерки за кусочком мяса, слушая их реплики. К моему облегчению, в это время пришел Эдмунизэль.

— Сынок! — со счастливой улыбкой эльфийка прижалась щекой к его груди.

— Эдмунизэль, рад встрече! — эльф хлопнул его по плечу.

И вновь посыпался, все тот же, град вопросов. Эдмунизэль, доброжелательно улыбаясь, молча помогал мне накрывать на стол и, когда вопросы стали повторяться, наконец, заговорил:

— Юфемаэль, Ариканэль, я рад, что вы приехали в то время, когда нам нужна ваша помощь и поддержка. Вы видите, с нами живут орочьи дети, которые требуют от Еваниэль много внимания и заботы. А еще она учится у Пионарэля Целительству. У нее совсем нет свободного времени, и она очень устает. Еваниэль хотела бы, чтобы вы поселились в нашем доме и, по мере возможностей, помогли ей вести хозяйство. Потому что я тоже очень занят и, в полной мере, помочь ей не могу, — произнес Эдмунизэль слова, которым я его заранее научила.

Глаза его родителей, полезли на лоб.

— Мы бы с радостью, но… — начал Ариканэль, его перебила Юфемаэль:

— А что скажут окружающие? Нас будут сравнивать с дикими орками!

— Юфемаэль, — возразил Эдмунизэль, — да какая разница, что скажут эльфы, главное, чтобы нам самим было удобно и хорошо. Не знаю, какая информация дошла до вас, но в столице сейчас очень напряженная политическая аура. Это связано с появлением здесь Еваниэли и орочьих детей. Я беспокоюсь о них. Давайте сейчас спокойно поедим, отправим детей спать и, если у вас после долгой и трудной дороги есть силы, поговорим обо всем, что произошло здесь за последнее время.

Родители Эдмунизэля вдруг как-то сразу затихли, согласно кивнули и приступили к ужину. Эдмунизэль и Юфемаэль настойчиво подкладывали мне в тарелку лучшие кусочки до тех пор, пока я не пискнула протестующе.

А после ужина, когда орчата приняв душ, улеглись в постели, мы перешли в комнату отдыха. Уселись в кресла с бокалами эльфийского вина, у меня — сока, и Эдмунизэль начал свой рассказ с момента появления меня в этом Мире.

Слушая его, я заново переживала все события, которые случились со мной. Поражаясь, как круто изменилась моя судьба. Удивляясь, как много всего произошло за такое короткое время. Радуясь, что мне выпал редкий шанс выжить в космосе, выжить на этой планете, полюбить этот Мир, быть благодарной, что и он принял меня, а еще, встретить здесь восхитительного, желанного и любящего мужчину.

Закончил рассказ Эдмунизэль уже ближе к утру, и отправил ошеломленных родителей спать в приготовленную для них комнату.

Мои опасения, что родители Эдмунизэля своей заботой и бесконечными разговорами заставят меня пожалеть о том, что я их пригласила, к счастью, не оправдались. Наверное, немалую роль сыграла моя беременность, но в их лице я приобрела любимых и любящих, близких, чутких родственников. Мало того, что они взяли на себя часть бытовых забот и много внимания уделяли орчатам, они еще прониклись всеми моими идеями и активно их пропагандировали. А Юфемаэль стойко выдержала конфронтацию с Королевой и женским собранием, когда не поддалась на их попытки через нее заставить меня отказаться от «излишней, никому не нужной активности».

Как-то раз, готовя с Юфемаэль ужин в четыре руки, я, тяжело вздохнув, пожаловалась ей:

— Мне так трудно смириться с тем, что я сейчас ограничена в перемещениях. Асмерон, конечно, красивый город, но такой маленький. Хотелось бы посмотреть и другие города.

— Детка, — удивленно возразила Юфемаэль, — а что там смотреть? Все города совершенно одинаковы. Асмерон отличается от них только тем, что здесь есть Королевская Резиденция и Королевский Парк.

— Ну, тогда, хотя бы попутешествовать по материку, составить карту. Ведь большая часть вашей земли не заселена и не изучена. Вот откуда вы знаете, что Источников Силы всего три, а может их больше? А еще неплохо бы исследовать горную местность на северо-западе, может там можно добывать кристаллы, как у гномов, накапливать в них Силу и расходовать ее по своему усмотрению.

— Да, все наши карты очень приблизительны и на них много неизвестных территорий, — согласилась Юфемаэль. — Говорят, что в Королевской Сокровищнице есть магическая Карта Древних. Но никто не может ее активировать. Сейчас, это просто большая, гладкая, тонкая каменная пластина, размером со столешницу.

— О! А что еще есть интересного в Сокровищнице? — загорелась я.

— Много чего, я подробностей не знаю, но все артефакты Древних мертвы и никому не удалось их разбудить, — с грустью сказала Юфемаэль.

— А кто имеет доступ в Сокровищницу?

— Королева и члены Совета Старейшин, но только с ее согласия.

— Значит, мне туда не попасть?

— Конечно, нет!

К ужину пришел домой Эдмунизэль. Он-то почти всегда занят — обучает новичков, тренирует воинов, формирует и отправляет отряды на охоту, в дозоры, в Совете Старейшин обсуждает и решает насущные проблемы. И Ариканэля сегодня нет в городе, он регулярно уходит в лес с отрядом охотников. Но завтра выходной день, и теперь, все кто может, стараются в этот день вернуться в город, отдохнуть и развлечься, вот и Ариканэля ждем к завтрашнему утру.

— Завтра у меня для вас всех приготовлен сюрприз, — с довольной улыбкой сказал Эдмунизэль.

— Какой?! — первая выкрикнула Юфемаэль.

— Увидите.

С утра мы все ходили за Эдмунизэлем хвостиком, в ожидании сюрприза.

— Ждите сиесты, — строго пообещал он.

Когда мы ее все же дождались, Эдмунизэль подвел нас к двери на цокольный этаж, которая никогда не открывалась. Сделав малозаметное движение рукой, он, сняв запирающее заклинание, открыл дверь, создал световой шар и первый начал спускаться по лестнице, мы за ним гуськом.

Внизу оказалось огромное помещение, большую часть которого занимал бассейн, отделанный гладким камнем. Он был заполнен прозрачной водой. Все застыли от удивления. Я первая подошла к нему и, присев, опустила в воду руку. Вода была теплая! И я с довольным криком — Вау! — прыгнула в воду. За мной Эдмунизэль, за ним Ариканэль, за ним Юфемаэль. Только орчата остались стоять, они не умели плавать. Но ими занялся Ариканэль:

— Снимайте одежду и спускайтесь по одному, держась за бортик, я научу вас плавать, — позвал он орчат.

Я плыла неспешно, наслаждаясь давно забытыми ощущениями, рядом плыл Эдмунизэль.

— Нравится? — спросил он.

— Очень! А как тебе это удалось?

— Я уже давно чувствую в себе избыток Силы, а куда ее применить не знал. Вот и решил набрать воду в бассейн и попробовать ее нагреть. Получилось легко, всего четверть резерва израсходовал. Могу, хоть каждый день, вам воду очищать и подогревать.

— Здорово! Надо купальник заказать! — восторженно отнеслась я к такой перспективе.

Когда все наплескались и наплавались, высушили одежду и довольные разошлись по спальням, я спросила:

— Эдмунизэль, раз в тебе столько Силы, может быть, ты сможешь активировать какие-нибудь артефакты Древних из Королевской Сокровищницы?

— Наверное, что-то мог бы. Но я не знаю, что эти артефакты собой представляют. Для чего нужны? Не опасны ли?

— А как бы мне на них посмотреть? Может быть что-нибудь мне покажется знакомым?

— Королева не разрешит, — тяжело вздохнув, сказал он, — а вступать с ней в конфликт лишний раз, не разумно. Она и так, при виде меня, зубами скрипит.

— А пробраться тайно? — не сдавалась я.

— Нет, это невозможно. В Королевской Резиденции никому, кроме Королевы, ничего не доступно. Все, что там находится, это ее исключительное право. Там действует какая-то особая Древняя магия Крови, доступная только Королеве.

— Ну тогда, все-таки, попробуй убедить Королеву и получить доступ для себя. Когда там окажешься, запоминай, что видел, а еще лучше зарисуй и мне покажи. Юфемаэль рассказала мне о Карте Древних, вот бы попробовать ее как-то активировать.

Через несколько дней Эдмунизэль положил передо мной несколько рисунков со словами:

— Королева, с большой неохотой, разрешила мне, Пионарэлю и Зоровадэлю посетить Сокровищницу. Но зарисовывать там что-либо запретила, сказав, что об этих секретах Древних не должны знать посторонние и все, что там находится будущее достояние наших потомков. Поэтому я, нарушив ее запрет, кое-что нарисовал для тебя по памяти. Что касается самих артефактов там хранящихся, в том числе и Карты, сколько бы Силы я в них не вливал, они ее либо не принимают, либо впитывают в себя, но дальше ничего не происходит.

Я взяла рисунки и стала их внимательно рассматривать. Какие-то кольца, браслеты, цилиндры, пирамидки, пластины, спирали, ювелирные украшения, кристаллы, шкатулки, холодное оружие.

Любопытно, что среди ювелирных украшений нет, привычных мне, сережек. Ну, это и понятно, эльфы, с их культом чистой кожи и естественной природной красоты, ни за что добровольно не проткнут себе даже маленькую дырочку.

Обратила внимание, что среди большого количества браслетов есть, судя по размерам, как женские, так и мужские. Присмотревшись, поняла, что из них большинство — парные, с одинаковым орнаментом.

— Эдмунизэль, кажется, это брачные браслеты, — обратила я на них его внимание.

— А что это такое и зачем это нужно? — не понял он.

— Это символ. Увидев его, окружающим становится ясно, что тот, на ком такой браслет, уже имеет пару. И это помогает избежать нежелательных недоразумений. Возможно, вы от этого когда-то отказались в связи с таким дефицитом женщин. А в моем мире таким символом являются брачные кольца, которые в торжественной, или романтичной, или интимной обстановке, мужчина предлагает женщине. Если она принимает от него такое кольцо, это означает ее согласие на брак. Меня, вообще, поразило, как у вас такое важное в жизни событие обставлено так скромно, я бы даже сказала, убого. Вот мне, очень бы хотелось получить такой символический подарок, вместе со словами любви. По-моему, ваши Древние это понимали. Скорее всего, эти браслеты имели еще и какие-нибудь магические свойства, доступные только двоим владельцам. Вот, например, ты меня чувствуешь на расстоянии, а я тебя нет и, возможно, браслеты делают такую способность обоюдной. А может, обладают и еще какими-нибудь защитными свойствами. В общем, советую тебе их изучить именно с этой точки зрения.

— Спасибо за подсказку. И я учту твое пожелание, — внимательно слушая меня, сказал Эдмунизэль.

— Теперь, подробно, на словах расскажи, что это за трубка, какой она длины, и заглядывал ли ты внутрь нее?

— Длиной она чуть больше локтя. Внутри с разных концов двояковогнутые и двояковыпуклые стекла.

— Уверена, это оптический прибор для наблюдения за удаленными объектами. В моем мире он называется «подзорная труба». Я знаю из уроков истории, что такая подзорная труба использовалась на заре цивилизации и послужила прототипом «телескопа» — прибора для наблюдения за космосом. Чем подзорная труба длиннее, тем увеличение больше, поэтому ее часто делали из нескольких полых металлических трубок, втягиваемых одна в другую. Надо попробовать это на данной трубе. Имей в виду, что в помещении, при близких расстояниях, ты в нее ничего не увидишь. Надо выйти на улицу и посмотреть через нее вдаль. В лесу она, конечно, не нужна, здесь нет таких больших просматриваемых пространств, я думаю, именно поэтому вы забыли об ее назначении. Но в Дозоре, чтобы следить за берегом орков, ей нет цены. Теперь, вот эта шкатулка, в которой нарисованы два совершенно одинаковых медальона. Расскажи о ней поподробнее.

— Я потому и зарисовал ее, что таких шкатулок там несколько. Во всех, по два парных золотых медальона с выемкой в центре и четырьмя крохотными кристаллами по окружности. Я сумел слить в них Силу, но только два кристаллика приняли ее, изменив свой цвет.

— Мне кажется, что это средство связи, — задумчиво сказала я. — Нужно, чтобы два эльфа надели на себя каждый по медальону и отошли друг от друга на большое расстояние. Потом, один из них должен попробовать как-то воздействовать на свой медальон, а медальон второго, по-моему, отзовется. А выемка, мне кажется, нужна для пальца, который надо приложить, и через него послать чуть-чуть Силы.

— Хорошо, буду экспериментировать с Пионарэлем. Теперь, что касается Карты, вот ее рисунок, она мою Силу не принимает.

Передо мной лег рисунок с гладкой, угольно-черной доской. В одном из ее углов была нарисована глубокая борозда.

— А какого размера эта выемка?

— Длиной с ладонь, а шириной и глубиной с пол-ладони.

— По-моему, это напоминает ниши для кристаллов-накопителей, которые мы видели в артефактах гномов. Может быть, ты попробуешь найти в Сокровищнице кристалл, подходящего размера и, влив в него Силу, положишь в эту выемку?

— Попробую, — как-то неуверенно отозвался он.

— Не отчаивайся, если сразу ничего не получится. Артефакты надо изучать, тогда, возможно, замысел создателей станет понятным. Но если они будут просто похоронены в Сокровищнице, тогда, уж точно, никто никогда не узнает их предназначения, — высказала я свою точку зрения на недоступность сокровищ.

А еще через несколько дней Эдмунизэль пришел домой, сияя от радости:

— Ты оказалась права! Длинная трубка — это, как ты и сказала, подзорная труба, а медальоны — голосовой амулет связи. Мы с Пионарэлем поняли, как им пользоваться. В каждый из четырех кристалликов надо влить магию стихий — Огня, Воды, Земли и Воздуха. Делать это приходится сообща, так как Универсалов, владеющих сразу всеми стихиями, среди нас нет. Удалось убедить Королеву, что эти амулеты не могут быть в частном доступе, пока мы сами не научимся такие же делать. А те, что есть в Сокровищнице, надо будет раздать охотникам и дозорным, уходящим в лес. Правда, пока их использование ограниченно, потому что нам не удается настроить их на большое расстояние действия. Но мы еще будем над этим работать и экспериментировать. И с Картой ты все правильно поняла. Я нашел кристалл от нее и, влив в него немного Силы, положил в лунку. На Карте сразу же, правда едва заметно, проступили очертания трех материков. Так что это не Карта Эльфийского Леса, а Карта Мира. Решили, что в ближайший выходной день устроим в Королевской Резиденции для всех желающих торжественное пробуждение Карты Мира.

— А кто будет сливать Силу в кристалл?

— Я и Зоровадэль. Он магическую Силу стихии Земли и Воды, а я стихии Огня и Воздуха, но если нашего резерва не хватит, то будут помогать все Старейшины по очереди, у кого есть Дар Воды, Воздуха, Земли и Огня.

В выходной день около Королевской Резиденции толпился весь город. Было ясно, что в Приемном Зале первого этажа, всех желающих не уместить. Поэтому решили, что все эльфы выстроятся в колонну и будут медленно подходить к Карте, а затем двигаться на выход, уступая место следующим.

Когда настало оговоренное время, Эдмунизэль и Зоровадэль вместе коснулись кристалла и стали сливать в него Силу. Я занервничала, когда увидела, как они побледнели, а на лбу выступили капли пота, и успокоилась, заметив, что Пионарэль встал рядом, готовый в любую минуту прийти им на помощь. Но она не понадобилась. Вскоре Эдмунизэль и Зоровадэль расслабились и стерли пот со лба.

Улыбнувшись, Эдмунизэль произнес:

— Внимание! — и положил кристалл в лунку.

Карта сразу ожила. Вначале проступили очертания материков. Затем, они стали окрашиваться в зелено-желто-коричневые цвета, передавая рельеф местности. Потом, в сине-голубые цвета окрасились Океан и реки с озерами. А затем, на эльфийском материке проступила густая сеть дорог и городов. Городов было так много, что сразу и не сосчитать. Все наблюдающие эту картину ошеломленно замерли не в силах оторвать взгляд от этого зрелища.

Я, внимательно вглядываясь в Карту, увидела, что Источников Силы, которые сияли серебристым цветом, на материке не три, а, как я однажды случайно предположила, пять.

Эльфы не могли насмотреться на доказательство своего былого величия. Они становились в движущуюся колонну по несколько раз, жадно рассматривая Карту Мира ушедших времен. И такая безысходная тоска разлилась вокруг, что даже мой малыш в животе затих.

Нет, так дело не пойдет! Я подошла к Эдмунизэлю и, встав рядом, обратилась к эльфам:

— Нам не возродить прошлого величия таким малым числом. Но в наших силах учиться, изучать окружающий мир, пользоваться его дарами, понять, в чем причина неудач, искать пути решения проблем. Если мы не будем бездеятельны и безучастны, то обязательно получим положительные изменения в нашей жизни, а наши дети станут достойными потомками Древних! А сегодня давайте радоваться, что нам удалось возродить такой потрясающий артефакт, благодаря которому мы теперь будем лучше знать землю, на которой живем и постараемся воспользоваться этими знаниями.

Уж не знаю, кто и что понял для себя в моих словах, но атмосфера изменилась, стало легче дышать. Тут к нам подошла Юфемаэль и звонко крикнула:

— Да, если мы все будем так же активны и изобретательны, как Еваниэль, мы еще и Древних переплюнем!

Вокруг стали раздаваться смешки, все оживились, как-то разом заговорили, активно задвигались, а Эдмунизэль шепнул мне на ухо:

— Счастье мое, пойдем домой, что-то я устал сегодня.

— Пойдем, но на будущее, подумай о том, что кристаллов для Карты Мира может быть несколько и тогда их можно будет по очереди заряжать в Источнике Силы, как это делают гномы, а не тратить для этого весь свой резерв.

— А я весь и не истратил, но ты даешь правильный совет.

В один прекрасный день, когда во время сиесты я, лежа в постели и нежилась в объятиях Эдмунизэля, он сказал:

— Счастье мое, пусть с опозданием, но я хотел бы надеть на тебя брачный браслет. Ты согласна?

— Конечно! — радостно подпрыгнув, я уселась на кровати, выжидательно посмотрев на него.

Он встал, вынул, из нагрудного кармана брошенной на стул рубашки, два браслета очень похожих на те, что я видела на рисунках. Подойдя, взял меня за руку, с волнением и нежностью глядя мне в глаза, произнес:

— Еваниэль, я люблю тебя. Эта любовь наполнила мою жизнь ранее неведанными мне чувствами и сделала счастливым. Для меня нет ничего дороже тебя. Знай, что чтобы ни случилось, я всегда буду рядом, всегда приду на помощь, если потребуется, ценой своей жизни, — и, надев мне на руку браслет, защелкнул застежку.

Взяв второй браслет, и я с волнением и нежностью, сказала в ответ:

— Я люблю тебя, Эдмунизэль. В чужом для меня Мире я и не надеялась встретить такого чудесного мужчину, который подарил мне радость жизни, спокойную уверенность в завтрашнем дне и океан наслаждения, — застегнула браслет на его руке и почувствовала, как, вначале, закололо кожу под моим браслетом, а потом, от него по всему телу распространилось приятное тепло.

После долгого чувственного поцелуя, спросила:

— Где ты их раздобыл?

— Купил у Королевского Казначея, который, с разрешения Королевы, распоряжается кое-какими простыми вещичками из Сокровищницы.

— А разве так можно? — удивилась я.

— Можно. За большие деньги, — ухмыльнулся Эдмунизэль.

— Есть ли в этих браслетах магия?

— Да, это амулет. Если браслет теплый, с твоей парой все в порядке, а по мере угрозы жизни и здоровью браслет будет становиться все холоднее и холоднее. Возможно, есть еще какие-то функции, но в этом мы разберемся постепенно, по мере владения ими.

— А амулет и артефакт, разные вещи?

— Да. Амулет — слабое магическое приспособление, которое, соприкасаясь с телом, заряжается Силой от владельца. Артефакт — полезное, для тех или иных целей, устройство, которое берет магию или из окружающей среды, или от конкретного источника, например, от заряженного кристалла-накопителя, как мы с тобой подсмотрели у гномов.

* * *

Время приближалось к родам. Миновав без последствий срок, когда рожают эльфийки, я поняла, что буду рожать, как это происходит на моей родине, через двести восемьдесят дней от зачатья.

Навалилась ужасная усталость, мешал большой живот. Все время возникала мысль, что носить уже рожденного малыша на руках гораздо легче, чем в животе, а главное, его можно хоть на какое-то время оставлять в кроватке. И очень хотелось, чтобы этот момент, наконец-то, наступил.

Но самым неприятным было то, что мне хотелось капризничать. Я понимала неправильность своего поведения, но поделать с собой ничего не могла. Жаловалась на то, что во всем ограничена, что нельзя тренироваться, что нельзя охотиться, что нельзя путешествовать, что нельзя исцелять и, вообще, нельзя расходовать резерв. Сплошные «нельзя», из-за которых хотелось плакать.

Чтобы не портить жизнь окружающим, старалась больше времени быть одной, либо в библиотеке сидела, либо в бассейне плескалась, либо с Кроки по саду гуляла. Эдмунизэль с пониманием относился к моему поведению:

— Потерпи, Счастье мое, уже немного осталось ждать, — ласково уговаривал он меня, нежно целуя.

— Я терплю, но очень устала, хочется скорее родить.

— Как тебе помочь? Хочешь, буду все время рядом? Носить на руках? Кормить из ложечки?

— Нет! Мне это не поможет! Только сильнее злить будет! Лучше я буду утешать себя тем, что скоро все закончится. И я снова стану стройной, красивой и активной.

— Ты и так очень красивая и активная, — заверил он.

— Эдмунизэль, замолчи, а то я сейчас расплачусь! — сердясь, не поверила я такому очевидному обману.

Ночью, когда я уже засыпала, резкая боль в животе заставила меня вскрикнуть. Эдмунизэль подпрыгнул рядом.

— Что случилось?! — в панике спросил он.

— Кажется, начались роды, беги за Пионарэлем! — испугалась я.

Он, стремительно одевшись, убежал, а я, полежав какое-то время в ожидании новой схватки, которая так и не пришла, уснула. Утром Эдмунизэль рассказал, что когда они с Пионарэлем прибежали, я сладко спала. Пионарэль, не став будить меня, посмотрел и сказал, что рожать еще рано.

На следующую ночь ситуация повторилась, три схватки подряд вновь заставили Эдмунизэля бежать за Пионарэлем. Но когда они появились, со мной снова больше ничего не происходило.

— Еваниэль, как это понимать? — растеряно спросил Пионарэль. — Я вижу, что это еще не роды, почему же у тебя схватки?

— Наверное, это схватки-предвестники. Так иногда бывает. Матка, как бы тренируется, готовится к родам, — предположила я.

Когда и на третью ночь начались схватки, Эдмунизэль, утешая меня, стал упрашивать:

— Потерпи, сейчас все пройдет. Ведь Пионарэль сказал, что тебе еще рано рожать.

Я согласно кивнула, но, когда очередная схватка скрутила мой живот с необычайной силой, пронзив все тело нестерпимой болью, я заорала:

— А-а-а-а-а! Скорее за Пионарэлем!

Они появились быстро, но мне показалось, что прошла целая вечность. Схватки были частые, регулярные, очень болезненные и я не могла удержать крик и слезы. От этого все в доме проснулись, прибежали в спальню и, узнав в чем дело, беспомощно и испуганно суетились вокруг, не зная чем помочь.

Появившийся Пионарэль, один сохранял здравый рассудок и пресек нарастающую панику окружающих, выставив всех за дверь:

— Детка, ты хочешь, чтобы Эдмунизэль был рядом, или тоже вышел? — заботливо спросил Пионарэль.

— А ты как считаешь, Учитель, что лучше?

— Я думаю, лучше пусть ждет за дверью. Иначе, когда он грохнется в обморок, мне придется заниматься еще и им.

— Ладно, пусть уходит, — ответила я, соглашаясь с опасениями Пионарэля.

Пионарэль, преодолевая сопротивление Эдмунизэля, выставил и его из спальни.

— Еваниэль, я могу обезболить схватки, но тогда ты будешь рожать дольше, а если без обезболивания — это, конечно, труднее, но быстрее. Что выбираешь?

— Давай так, — сказала я после недолгого раздумья, — одна схватка без обезболивания, вторая с обезболиванием, чтобы я могла немного отдохнуть.

— Никогда так не делал, но давай попробуем, — сказал он, садясь рядом и, положив руки мне на живот.

Через пять часов совместных усилий, моих и Пионарэля, Александрэль, наконец, родился.

Пионарэль открыв дверь сообщил всем, что все в закончилось благополучно, и вначале впустил в комнату только Эдмунизэля. И хоть я очень устала, но посмотрев на него, засомневалась, кому из нас было тяжелее. Никогда его таким не видела — бледный, плечи опущены, руки дрожат, нос заострился, глаза запали и в них стоит панический ужас.

— Эдмунизэль, перерезай пуповину, — скомандовал Пионарэль.

— Я не смогу, — прохрипел Эдмунизэль, опустившись на колени около меня и уткнувшись лицом в мою ладонь.

— Ты доверяешь это сделать мне? — уточнил Пионарэль.

— Да.

— Хорошо.

Вскоре после этого, всех позвали на смотрины. Малыш был точной копией отца — нос, уши, овал лица, разрез глаз и их темно-фиолетовый цвет, конституция тела, все как у Эдмунизэля. Только на голове были мягкие, светлые волосики, золотистые реснички на верхнем веке, намечающиеся брови и маленький рот с пухлыми губками, как у меня. В общем, все-таки полукровка. Окружающие были в восторге от моего мальчика. Встав в кружок около его кроватки, и склонив над ней головы, все без устали рассматривали малыша, время от времени восторженно ахая.

— Все. Теперь оставьте Еваниэль и Александрэля отдыхать, — строго сказал Пионарэль, снова вытесняя всех за дверь. — А ты, Эдмунизэль, должен перестелить постель, протереть Еваниэль влажным полотенцем, дать выпить ей укрепляющий эликсир и накормить, когда она захочет.

Эти слова заставили Эдмунизэля мобилизоваться, заняться полезным делом и постепенно прийти в себя.

Прошли сутки, а у меня все не было молока. Теперь уже я ударилась в панику. Что делать, если не будет молока?! Здесь его заменить нечем. Слезы буквально брызнули из глаз, когда я представила, что мой ребенок погибнет от голода.

— А что делают женщины в твоем мире, чтобы молоко появилось скорее, и его было достаточно? — пытаясь меня успокоить и начать мыслить здраво, задал вопрос Эдмунизэль.

— В моем мире есть млекопитающие животные, у которых можно взять молоко и преобразовать в идентичное женскому, — упрямо возразила я.

— А все-таки, ведь вначале женщины пытаются делать это сами?

— Ну, да. Нужно как можно чаще прикладывать младенца к груди, и он сосательными движениями стимулирует выработку молока.

— Так в чем же дело? Прикладывай!

И в самом деле, вскоре, эта проблема благополучно разрешилась. Малыш оказался на удивление спокойным, хорошо ел и спал, очень быстро стал держать головку, приобрел осмысленный взгляд, был улыбчивым и охотно агукал.

Однажды Эдмунизэль наблюдая, как я кормлю малыша грудью, спросил:

— А на что похож вкус молока?

— Вкус трудно описать словами, да и зачем, если ты можешь сам попробовать.

— Как попробовать? — ошеломленно, с возмущенным недоумением посмотрел он на меня. — Ведь это же только для ребенка!

— Я не предлагаю тебе выпить все и оставить Александрэля голодным, я предлагаю только попробовать. Ну, давай же, сделай два-три глотка, мне очень интересно, что ты скажешь, — и я, переложив ребенка в кроватку, поманила Эдмунизэля.

Он нерешительно встал на колени, у меня между ног, обнял за талию, притянул к себе ближе. Прижался губами к груди, лизнул языком. То ли сосет, то ли ласкает. Я заерзала от пробудившегося сексуального возбуждения и заметила аналогичную реакцию Эдмунизэля. Сделав, наконец, глоток, он демонстративно закатил глаза:

— Божественно вкусно, ни с чем несравнимо, ну, разве что, сладостью напоминает нектар.

Я заинтересовалась его комментарием совсем с другой точки зрения.

— Ты сказал божественно, не раз и меня сравнивал с богиней, значит, вы верите в богов? Какова же ваша религия? И почему никогда не упоминается?

— Разве боги допустили бы такое, что происходит с эльфами? Нет, мы не верим в богов. А эти слова лишь отголоски древних сказок и легенд.

— Но ведь легенда о Дармии оказалась реальной?

— Да. Ну, тогда, возможно, и боги когда-нибудь себя как-то проявят. А ты, моя Богиня, знаешь ли, что твоя аура изменилась? — перевел он разговор на другую тему.

Я удивилась:

— Нет, мне никто об этом не говорил. Когда изменилась? Как?

— Изменилась после родов. Это значит, что ты полностью адаптировалась в нашем Мире и духовно, и физически. Твоя аура больше не детская. По ней видно, что ты энергичная, умная, добрая и у тебя небольшой магический резерв, но два Дара — Ментальный и Целительский. Они, кстати, в тех или иных пропорциях, всегда в паре. В твоей ауре нет ничего негативного, она без пятен затемнения, светлая, яркая.

Я иронично засмеялась:

— Ну, удивил! Как будто этого нельзя определить и без всякой ауры.

— Без ауры можно притвориться кем-то другим, что-то замаскировать, а с аурой это невозможно.

— Так что же вы, видящие ауру, читаете в ауре своей Королевы?

— На ауре Королевы не появилось пятен затемнения, в том числе и в зоне, отвечающей за ум, хоть Пионарэль и назвал ее безумной. Вся ее аура равномерно потускнела, потеряв яркие краски, кроме зоны, отвечающей за эмоции. Что это значит, я не знаю.

— В моем мире это называется «идти на поводу у эмоций». Когда такое случается с человеком, его здравый смысл спит, и он начинает совершать нелогичные и, чаще всего, неправильные поступки, руководствуясь не умом, а эмоциями. Может быть у эльфов также?

— Возможно, хотя наша раса считает себя малоэмоциональной, и Пионарэль был просто поражен, когда увидел, как эта зона в моей ауре приобрела необычную яркость, когда появилась ты. Так что же приводит к такому состоянию?

— Негативные эмоции. Либо очень сильные, либо очень длительные. Например, потеря близкого, или здоровья, или материального благополучия, или работы, или тяжелые условия жизни, или ревность, или безответная любовь, или длительная вражда, причин может быть много.

— Ты знаешь, что в этом случае делать?

— Да, я обучена, в том числе, и этому. Главное и самое трудное, убедить пострадавшего в двух вещах. Первое, что он стал неадекватен, сам он этого, чаще всего, не понимает. Второе, что он нуждается в помощи. К сожалению, это удается не всегда. Но если это получилось, то он добровольно идет к лекарю, специалисту в области психических нарушений. Лекарь, вначале, назначает успокоительные зелья, чтобы снизить накал негативных эмоций и тем самым дает возможность пробиться здравому смыслу, а, затем, помогает разобраться в психотравмирующей ситуации и найти пути выхода из нее.

— А какие пути выхода бывают?

— Ну, нужно или изменить ситуацию, подумав, как это реально сделать, или, если это невозможно, потому что не зависит от желания и воли пострадавшего, что чаще всего и бывает, надо изменить к этой ситуации свое отношение.

— Так просто?! — удивился Эдмунизэль.

— Эх, на самом деле и то, и другое очень трудно. Хотя и возможно, если осознать необходимость принятия мер, а потом и потрудиться.

— Вот как?! А у нас никто о таком не знает. Но главное, нам, эльфам, даже с Целителем недоступна такая степень откровенности и вмешательства в личные переживания. Правда и нужды в этом, по-моему, никогда не было, ведь мы, и в самом деле, малоэмоциональны, — задумчиво ответил он. — Хотя, с твоим появлением, все мы стали заметно более эмоциональны. Что ты сумела расшевелить в нас? И что же будет дальше? Видимо, еще многое изменится и, как сказано в Пророчестве, наступит благодать?!

— Не все так просто. Любые, даже самые благоприятные изменения рождают и новые проблемы. Это закон Равновесия. Сильные положительные чувства, такие как любовь, доброта, сочувствие, щедрость, рождают и сильные отрицательные, такие как ревность, зависть, ненависть, жадность, подлость. С этим придется смириться и научиться противостоять тому, что они за собой повлекут.

* * *

Приближалось время отправления торгового отряда к гномам. В этот раз его должен был вести Басонамэль. Эдмунизэль контролировал эти сборы, отдавал последние инструкции и напутствия, особенно в отношении гномов, которые прибудут к нам с визитом, если, конечно, такие найдутся и решатся.

Мы с Эдмунизэлем очень на это надеялись. И даже подготовили с Миланиэль для гномов номера в гостинице, заменив в них мебель на более низкую и прочную. Удалось получить от Королевы и деньги на содержание гномов во время их пребывания. В ожидании этого события, возбужден был не только весь Асмерон, но и другие города, сообщение с которыми стало заметно интенсивнее, что приносило хороший доход Миланиэли, так как ее гостиница, под названием «Центральная», имела большую популярность.

А я, пользуясь присутствием и помощью Юфемаэли и Ариканэля, между кормлениями Александрэля, постепенно входила в привычный, активный жизненный ритм.

Не знаю, что сыграло свою роль, то ли рождение ребенка — фактически эльфа, то ли изменение моей ауры, но отношение ко мне эльфов сделало еще один положительный шаг вперед. Уже никто не рассматривал меня демонстративно или, наоборот, так же демонстративно не отворачивался с презрительной ухмылкой. При встрече все приветствовали меня, охотно вступали в беседу, интересовались здоровьем Александрэля.

У меня появились первые пациенты, которых присылал Пионарэль, если сам был занят и считал, что я могу, в данном случае, помочь не хуже. Практика показала, что с моим резервом Силы я могу обслуживать одного пациента раз в три дня. Два последующих дня, после использования Целительной магии, я восстанавливала потраченный резерв.

И хоть, пока, мои заработки были небольшие, они меня радовали. Это вызывало недоумение у Эдмунизэля, который никак не мог понять, зачем женщине зарабатывать самой, когда рядом есть мужчина, способный ее обеспечить. Я объясняла, что дело не в деньгах, это нужно, чтобы развивать Дар и быть полезной. Что, в свою очередь, повышает самооценку, способствует приобретению авторитета в глазах и окружающих, и мужа и, главное, детей, которых ты можешь уберечь от некоторых ошибок. А я, теперь, все время ставлю на первое место интересы ребенка и думаю о его будущем. Мама, сидящая дома, ничем не занимающаяся, кроме домашнего хозяйства хоть и остается любимой, но, не вызывает уважения и гордости, а детям это важно.

Эдмунизэль не понимал моих убеждений в этом вопросе, считая, что все женщины в их обществе и так уважаемы. Но, к счастью, не препятствовал моей деятельности. Честно сказать, достаточно мне ухватить губами, прикусить зубами и лизнуть языком острый кончик его уха, как я получу от него согласие на все, что угодно, что не угрожает моей жизни.

Ушел отряд Басонамэля. Вслед за ним собрался и ушел с воинами Дозора Эдмунизэль, уложив в рюкзаки, которые, кстати, стали очень популярны, все то, что хотела получить Ирголаэль. А я, от тревоги не находила себе места, боялась за жизнь Эдмунизэля и волновалась о том, получим ли мы орочьих детей.

Но волновалась не только я. Все с интересом ожидали, чем закончатся встреча с гномами и, с напряжением ждали результатов встречи с орками.

В этой обстановке тревожного ожидания случилось только одно хорошее событие. Миланиэль переселилась жить в дом Пионарэля. Я искренне радовалась за них обоих, отличная пара получилась.

К предполагаемому времени возвращения торгового отряда, все были в таком нетерпении, что около Северного входа в город постоянно кто-то толпился и, когда ударил колокол, извещающий о приближении отряда, кажется, весь город двинулся навстречу.

Пообещав Юфемаэли и Ариканэлю, что подробно им расскажу все, что увижу и, оставив их дома с Александрэлем и Петросом, подхватив самокаты, я с Ларин и Надин помчалась к Северному посту. По дороге мы обгоняли эльфов, спешащих в том же направлении, и ловили на себе их завистливые взгляды. Хотя, вскоре выяснилось, мы не одни на самокатах, встретились и несколько гордо едущих «продвинутых» эльфов. Уверена, в ближайшее время у каждого в городе появится свой самокат.

Подкатив к посту стражника, и увидев там Миланиэль, я поручила ей присмотреть за девчонками, а сама, завидев показавшийся на дороге отряд, покатила дальше, через мост. Не выдержав, нарушая традиции и вызывая осуждающее недоумение, за мной побежал Грансимэль.

Первым шел Басонамэль и, увидев нас, его лицо удивленно вытянулось, а затем, не сдержав улыбку, он поднял руку в приветственном жесте. Конечно, всем приятно, когда тебя так нетерпеливо и искренне ждут. Я думала, Грансимэль запрыгнет на него, как я на Эдмунизэля, когда соскучившись встречаю его, но нет. Коротко хлопнули друг друга по плечу и все, дальше пошли рядом, оживленно переговариваясь.

Я тоже подняла руку, приветствуя воинов, напряженно всматриваясь в идущий отряд, и увидела за спинами воинов, гномов! Бросив самокат, подбежала ближе и, чуть не плача от радости, издала приветственный клич: «Хой!».

Все гномы мне знакомые, те, кто знает эльфийский язык — Сар, Пит, Кир, Гек, и даже своего сына, Тора, Повелитель не побоялся отпустить. Бросилась к ним обниматься, приговаривая:

— Я так рада вас видеть… так ждала… так соскучилась… Какие же вы молодцы, что решились прийти.

Их солидная сдержанность не ввела меня в заблуждение, глаза гномов так и лучились улыбками, было видно, что им приятна моя радость и сами они рады меня видеть.

— Ева, кончай трещать, рассказывай новости, — пробасил Тор. — Дошли слухи, что ты родила?

Подхватив самокат и идя с ними рядом, ответила:

— Да, мальчика. Копия Эдмунизэля, только волосы, брови и ресницы, как у нас с вами. А новостей много. Все расскажу, когда устрою вас в гостинице, и вы отдохнете после трудной дороги. Эдмунизэля, к сожалению, нет, и вернуться он должен только через месяц. А вы к нам на сколько? Успеете с ним увидеться?

— Планируем на два месяца, если выдержим. Хотелось бы без спешки, обстоятельно все посмотреть, раз уж такой путь проделали.

— О! Отлично! А почему вы без очков? — обратила я внимание.

— Оказалось в лесу не нужно, кроме полуденных часов, — ответил Сар.

— А что это у тебя за конструкция? — указал Тор на самокат.

— Смотри! — я встала сбоку от идущего отряда, который внимательно к нам прислушивался, и, оттолкнувшись со всей силы ногой от полотна дороги, поехала вперед. Гномы восторженно зацокали языками. — Попробовать не дам, боюсь ты мне его раздавишь, но могу сводить к мастеру, который сделает тебе такой же, в расчете на твой вес, — объяснила я Тору.

Мы подошли к посту, за которым стояла молчаливая толпа эльфов. Гномы не растерялись и, стукнув кулаками себя в грудь, крикнули хором приветственный клич:

— Хой!

Кое-кто из эльфов даже кивнул в ответ.

Ко мне подошли Миланиэль, Лирин и Надин. Я, представив всем друг друга, повела гномов в гостиницу, на ходу рассказывая на гномьем, как к нам попали орчата. Девчонки, увидев напряженный интерес гномов к их хвостам, кокетливо ими махали и закручивали то вокруг ноги, то вокруг руки, то вокруг талии.

В гостинице Миланиэль всю инициативу взяла на себя. Накормив гномов в ресторанном зале, подробно объясняя, из чего приготовлено то или иное блюдо и зачем нужны вилки. Потом, разместила их по номерам отдыхать, предварительно сообщив, что завтра с утра к ним придет сопровождающий и отведет для официального знакомства к Королеве. А после сиесты познакомит с городом, отвечая на все возникающие вопросы.

Гномы подняли вопрос оплаты их проживания и питания, но Миланиэль заверила их, что Первый Визит Гномов в Эльфийский Лес имеет историческое значение и оплачивается за счет Королевской Казны. Я же договорилась с гномами о том, что первые дни, каждое утро буду прибегать к ним в гостиницу, и помогать, если эта помощь понадобится.

Так и повелось. Десять дней я водила гномов по тем мастерам, которые согласились и на присутствие гномов, и на то, чтобы поделиться с ними секретами мастерства. Мастера особенно не переживали на эту тему, не боясь конкуренции, зная, что гномы не владеют магией, которую все они вкладывают в производство своих изделий.

Не устаю поражаться прагматизму гномов. Через десять дней, гномы, поблагодарив меня, заверили, что дальше справятся сами, разделились и стали ежедневно, как на работу, ходить каждый к своему выбранному мастеру: Тор к оружейнику, Кир к сумочнику, Сар к портному, Пит к мебельщику, Гек к зельевару. А еще через две недели они сменили мастеров: Тор к Целителю, Кир к посуднику, Сар к ткачу, Пит к мельнику, Гек к стеклодуву. А еще через две недели — новая смена и новые мастера.

Изучая работу мастеров, гномы и сами делились своими знаниями и умениями. Как выяснилось уже потом, подсказали много нового и полезного механического инструмента.

Пионарэль рассказал мне, что в какой-то момент на Совете Старейшин забеспокоились, не понравится ли гномам у эльфов настолько, что они захотят в будущем переселиться на эльфийский материк? Но опасения отпали, когда расспросив о впечатлении, которое производили гномы на Миланиэль и на выделенного гномам сопровождающего, поняли, что гномам очень трудно так долго находиться на открытом воздухе. Это их потихоньку истощает, и они, хоть и терпят, но очень тоскуют по своим каменным пещерам. Во время этого рассказа невольно вспомнила, как тяжело было Эдмунизэлю у гномов. Как говорится — каждому свое.

По выходным дням гномы тоже отдыхали. Но наши развлечения не произвели на них никакого положительного впечатления. С разрешения Миланиэли, гномы соорудили на кухне гостиницы самогонный аппарат и в выходной день предавались тоске по дому, глушили гномью водку и хором орали свои песни-марши, распугивая всю округу.

Так прошел месяц. Александрэлю, по местному времени, исполнилось два месяца. Он уже хорошо сидит. Его все любят, и он дружелюбно расположен к окружающим. Но у меня с моим ребенком особая связь. Стоит только нам коснуться друг друга, и у обоих возникают чувство умиротворения и счастливые улыбки.

Все время, пока не было Эдмунизэля, я постоянно ощупывала свой брачный браслет, и хоть он был всегда теплым, это меня мало успокаивало. Завтра Эдмунизэль должен вернуться, и мое волнение достигло такого предела, что я не могла ни есть, ни спать, ни найти себе места. Хотела пойти ему навстречу вглубь по дороге Древних, но Юфемаэль закатила скандал, сказав:

— Костьми лягу, но не пущу. Опасно. Подумай о ребенке!

Так я и просидела на пороге дома всю ночь, вместе с Кроки. Под утро, перед рассветом, пришел Адаминэль, ему, вскоре, забирать орчат на тренировку.

— Ты чего тут сидишь? — спросил он, садясь рядом и с тревогой заглядывая мне в глаза.

— Волнуюсь, спать не могу.

Он потеребил кончик моей косы, как когда-то:

— Какой я был дурак, мне не нравились твои волосы, — улыбнулся печально. — А сейчас кажется, такая красота!

— Хорошо, значит и другие привыкнут, — постаралась я сгладить интимность момента. — Ведь может так случиться, что в будущем все эльфы будут с волосами, — с улыбкой сказала я. Встала, дружески коснулась его плеча. — Ладно, не могу больше тут сидеть, пойду к Северному посту, а ты иди в дом, дети скоро проснутся. — Он попытался удержать меня за руку, но я, отобрав ладонь, повернувшись к нему спиной, быстро пошла на улицу.

Еще три часа я молча сидела на земле, рядом со стражником, вглядываясь в уходящую вдаль дорогу. Когда увидела вдалеке воинов-дозорных, быстро поднялась и, что есть духу, побежала навстречу, услышав сзади звон колокола. На бегу искала глазами Эдмунизэля, и когда расстояние сократилось, увидела его.

Хвала Небесам, живой! Напряжение многих дней и ночей резко оставило меня, накатила слабость, ноги подогнулись, и я бессильно опустилась на дорогу. Теперь Эдмунизэль кинулся вперед и, подбежав, подхватил на руки.

— Счастье мое, что с тобой, что случилось?! — перепугано спросил он.

— Уже все хорошо. Просто я очень боялась за тебя, — и, уткнувшись лицом ему в плечо, заплакала.

В этот момент к нам подошел весь отряд и я, вытерев кулаками глаза, увидела орчат среди воинов.

— Сколько? — спросила, радостно улыбнувшись сквозь слезы.

— Восемь, — ответил Эдмунизэль, — три мальчика, они самые маленькие, их несли в рюкзаках, и пять девочек, они побольше, сами шли.

— Воины все живы?

— Все.

У поста я сползла с рук Эдмунизэля. Нас вновь встречала молчаливая толпа. И тут гномы, затесавшиеся среди эльфов, с радостным криком: Хой! — подошли к Эдмунизэлю и начали соревноваться с ним, кто кому сломает ребра во время объятий.

Это было так комично — согнувшийся в три погибели Эдмунизэль и подпрыгивающие на носочках гномы! Зато очень искренне.

Я обвела взглядом эльфов и громко обратилась к ним:

— Уважаемые леди и лорды, детей восемь! Мы с Эдмунизэлем не сможем их всех разместить у себя в доме. Кто готов взять в свой дом ребенка, приходите за ним к нам, после сиесты.

В ответ на мои слова, вдруг, вперед выступила Офилиэль:

— Я возьму самого маленького мальчика, прямо сейчас!

Эдмунизэль, согласно кивнув, указал глазами воину с ребенком в рюкзаке в сторону Офилиэль и, когда тот подошел к ней, они вместе ушли.

Тут из толпы вышла Миланиэль и робко спросила:

— А можно мне двух девочек? Им вдвоем будет веселее.

Эдмунизэль, взяв двух девочек за руки, передал их Миланиэль, и та увела их, довольно улыбаясь и что-то нежно воркуя.

Видимо, эльфийки желающие взять орчат поняли, что после сиесты им уже может никого не достаться и кинулись выкрикивать свои пожелания. Желающих было не так много, но больше, чем осталось орчат, и Эдмунизэль распределил их, как мне показалось, по принципу — тем женщинам, у кого нет, и уже наверняка не будет детей, в силу зрелого возраста.

После этого толпа стала расходиться. Мы с Эдмунизэлем, держась за руки, не сводя друг с друга глаз, радуясь, что невыносимо долгая разлука позади, отправились домой.

Дома, после восторженных криков радости орчат, облегченного ворчания Юфемаэли, удовлетворенных комментариев Ариканэля и удивленного взгляда Александрэля, мы выслушали рассказ Эдмунизэля.

На встречу по обмену, Эдмунизэль решил плыть на одном, но большом плоту. Ирголаэль выполнила условия, и встречали четверых эльфов, четверо орков. После препирательств, кто первый отдаст товар, согласились на том, один ребенок сразу же обменивается на один рюкзак. Тут, к берегу вышла Ирголаэль с детьми, и выяснилось, что детей восемь, а рюкзаков-то всего семь. Эдмунизэль быстро сориентировался и сказал, что содержимое рюкзаков орки могут не перекладывать в свою тару, а все семь рюкзаков он отдаст за одного ребенка. Снова были споры. Но, в итоге, орки согласились отдать всех детей, было видно, что ни один ребенок им не нужен. И обмен начался.

Когда детей погрузили на плот, а орки стали перетаскивать рюкзаки дальше от берега, Эдмунизэлю удалось коротко поговорить с Ирголаэль. Ее сын все-таки стал Вождем, но это не принесло ей облегчения, потому что в Орочей Степи появился новый клан, под руководством очень сильного Вождя, который называет себя Владыкой. Владыка решил завоевать под свою власть всю Степь и успешно побеждает клан за кланом, проливая реки крови, грабя, облагая побежденных тяжелой данью, набирая в свои ряды все больше воинов и приобретая все больше власти. Ирголаэль считает, что если он доберется до них, то им не выстоять. Она опасается, что из-за своей малочисленности, их клан не сможет и откупиться данью. Тогда, кто-то из них будет убит, кто-то попадет в рабство, кто-то вольется в племя победителей. А пока, чтобы этого не случилось, они будут скрываться в степи.

На этом расстались, договорившись встретиться через год. Встретиться раньше, эльфийка категорически отказалась, сославшись на то, что к этому месту они приходят только один раз в году, когда ящеры откладывают яйца.

Во время рассказа Эдмунизэля, я перебралась к нему на колени, на что его родители, уже ко всему приученные нашей несдержанной компанией, не обратили внимания. Обняв его за шею, сказала:

— Какой ты молодец!

— Без тебя бы ничего этого не было, — ответил он, уткнувшись носом мне в макушку.

— Без тебя тоже, но не будем спорить, чья заслуга больше. Ты обратил внимание, как неожиданно быстро разобрали орчат? Все-таки среди эльфов достаточно гуманистически настроенных и вполне терпимых.

— Скорее, достаточно прагматичных, — возразил Эдмунизэль. — После того, как многие осознали, что проблему нашего вымирания мы самостоятельно решить не можем, пришлось признать твою правоту, что у нас нет будущего без притока новой крови.

— Ну, в данном случае, не важны мотивы, важен результат. Как думаешь, мы еще получим орчат?

— Надеюсь, — без уверенности ответил он.

Наконец, закончился такой длинный и суматошный день, и мы с Эдмунизэлем остались одни, в спальне.

— Больше никогда-никогда не отпущу тебя одного. Чуть с ума не сошла от тоски и тревоги, хоть браслет и был все время теплым, — сидя верхом на животе лежащего на спине Эдмунизэля, категорично сообщила я.

— И я не находил себе места без тебя. Скучал, волновался, тосковал, — и, повернувшись, он подмял меня под себя.

В этот раз, не было нежных ласк. Голодное нетерпение влекло нас друг к другу. Напряжение от пережитой разлуки вылилось в исступленную страсть. Поцелуи его были яростными, клыки покусывали мои губы, шею, грудь, живот, внутреннюю поверхность бедер, приближаясь к самому чувствительному месту и, достигнув, он сжал его губами. Мой стон перешел в неконтролируемый вскрик, когда мощный взрыв наслаждения разлился по всему телу. Не дав мне передохнуть, он проник в меня резко, глубоко, заставляя уходящее возбуждение опять затопить меня. Не замедляя и не ускоряя равномерный требовательный ритм, от которого я теряла связь с реальностью, он быстро вновь подвел меня к пику наслаждения и сам застонал, извергая горячее семя.

Обессиленная, я уснула, тесно прижавшись к Эдмунизэлю, чтобы даже во сне чувствовать, что он рядом.

Первую неделю после возвращения, Эдмунизэль много времени проводил дома, так и стремясь, при каждом удобном случае, прикоснуться ко мне. А еще, намного больше, чем обычно, общался со всеми обитателями дома. У эльфов нет ни одного такого заселенного дома, как наш. И я не раз отвечала на вопрос эльфиек, как возможно сохранять личное пространство при такой чудовищной перенаселенности.

— Ты не устаешь от того, что нас так много? — обеспокоенно спросила я Эдмунизэля. — Всегда шум, суета, несмолкаемые разговоры.

— Наоборот, рад, что в моем доме так много жизни. Не понимаю сейчас, как раньше жил в одиночестве и не тяготился этим, не скучал и даже не подозревал, что жизнь может быть такой завораживающе бурной. Но родителей все-таки надо отселять. Пока ты была ограничена в своих инициативах беременностью, кормлением ребенка и нуждалась в их помощи, хорошо, что они были рядом. Но уже очень скоро ты станешь более активна, и они, опасаясь за тебя, начнут этому всячески препятствовать. Да и им самим будет комфортнее жить отдельно, ведь традиции и менталитет никуда не делись. Наверное, ни они, ни ты, не захотите их возвращения в Лангос. Так что, надо подыскать им дом поближе к нам, чтобы можно было в любой момент пообщаться или подкинуть им детей. Согласна?

— Да. Но как им это сказать, чтобы не обидеть? — занервничала я.

— Не обидятся, они с самого начала знали, что поселятся у нас временно. Скорее, с облегчением и удовлетворением решат, что выполнили свою миссию. В любом случае, я сам обсужу и решу с ними этот вопрос.

И в самом деле, путем сложных переговоров с соседями, обменов, денег и оказанных услуг, Юфемаэль и Ариканэль вскоре поселились в соседнем доме, продолжая участвовать в нашей жизни и помогать, особенно в опеке над детьми. Не удивительно, что у меня такой чудесный муж, ведь он родился у таких классных родителей, а, как известно, яблочко от яблони недалеко падает.

Тем временем закончилась стажировка гномов у эльфийских мастеров. Гномы запросились у Эдмунизэля, который с ними все это время активно общался, пойти с отрядом воинов-охотников в лес, на охоту, за добычей. Эдмунизэль согласился, и сам возглавил этот отряд.

Через три дня они вернулись нагруженные мясом так, что я не смогла оторвать их рюкзаки от земли. Оставив немного себе, остальную добычу, заговоренную Эдмунизэлем от порчи, гномы сдали мяснику, а на вырученные деньги купили эластик, эльфийские ткани, выделанную кожу, нектар и различные эликсиры. А вот эльфийская посуда показалась им излишне изысканной и хрупкой, ювелирные украшения бессмысленными, оружие не лучше гномьего.

В один из дней Тор привел ко мне Кира, у которого так разболелся зуб, что распухло лицо.

Я заглянула в рот Киру и пришла в ужас. Такого удручающего состояния зубов я в своей жизни, еще ни разу, не видела. Пока осматривала Кира, Тор объяснил, что зубы у гномов — слабое место, их ресурс недолговечен, иногда их приходится даже вырывать, если они разрушились и вызывают боль.

— Ладно, сейчас идете к зельевару и покупаете у него шесть зубов крокодила, а потом возвращаетесь ко мне, — дала я им указание.

— Ты что, хочешь вместо его зубов вставить крокодильи? — с ужасом глядя на меня, ошеломленно спросил Тор.

— Нет, я их использую как материал для преобразования, и из него выращу новые зубы Киру, взамен недостающих и больных, — забавляясь его предположению, объяснила я Тору.

Когда они притащили зубы крокодила, и я действительно вырастила Киру новые зубы, восторгу гномов не было предела. А я, пользуясь наглядным примером, предложила:

— Берусь быть личным Целителем гномов. Готова открыть для вас в Асмероне небольшую лечебницу.

— А чем будешь брать оплату? — тут же, заинтересованно спросил Тор.

— Эльфийскими деньгами, конечно, — ответила я.

— А где мы их возьмем?

— Тащите сюда свои кристаллы-накопители, слитки металлов, драгоценные камни, продавайте, а на вырученные деньги лечитесь, — объяснила я простые истины.

— Но торговый караван ходит очень редко, а если болезнь не терпит отсрочки? — задумался Тор.

— Значит, надо организовать регулярную переправу через пролив, — посоветовала я.

— А как это сделать?

— Не знаю. Поговорите об этом с Эдмунизэлем, — ответила я, радуясь, что заставила гномов думать в нужном направлении. Пусть видят, сколько пользы приносит отказ от изоляции.

Незадолго до ухода гномов к себе домой, в Гномьи Горы, пришел сигнал на амулет связи, радиус действия которого удалось значительно увеличить, от дозорных в лесу. Они сообщили Эдмунизэлю, что обнаружен Титанур. Эдмунизэль и его воины не смогли отделаться от настойчивых гномов, горящих желанием еще раз принять участие в охоте, и взяли их с собой. Когда они вернулись через несколько дней, по притихшим гномам было видно, что они поняли, охота — это не всегда развлечение, азарт и выгода, а Эльфийский Лес — это совсем не безопасное место проживания.

Уходили гномы в сопровождении отряда воинов очень уставшие, побледневшие, похудевшие, какие-то вялые, но бесконечно довольные своим пребыванием у эльфов, приглашая к себе с ответным визитом. Я, переобнимавшись со всеми при прощании, передала приветы Повелителю и всем знакомым, высказав надежду, что теперь мы будем видеться регулярно.

— Ты не жалеешь, что не осталась со мной? — спросил меня при прощании Тор, с пронзительной грустью заглядывая мне в глаза.

— Нет. Ты же видишь, я счастлива с Эдмунизэлем. Да и эльфы, стали относиться ко мне, как к равной, — я опустила глаза, не в силах выдержать его взгляд.

— Ну, тогда я рад за тебя. А то, когда шел сюда, думал, что если тебе здесь плохо, уведу к себе.

— Спасибо, Тор, ты отличный друг, — еще раз обнимая его на прощанье, искренне поблагодарила я, огорчаясь, что теперь мы, наверное, не скоро увидимся.

* * *

Как только я закончила кормить грудью и смогла более независимо располагать своим временем, я с энтузиазмом занялась тем, что считала лежащим в основе будущего эльфов.

Наше будущее — это наши дети, это бесспорная истина. От того, чему мы их научим, какими знаниями обеспечим, зависит, какими они вырастут — их стремления, интересы, кругозор. У современных эльфов нет стандартов образования. Детей так мало, что обучение только надомное, и родители выбирают учителей, исходя из своих возможностей. А возможности у всех разные, равенства, как и во всех мирах, здесь нет. Кто-то более одарен, кто-то менее, а значит, имеет и разные доходы, разный социальный статус, разные стартовые условия для своих детей. Вот эти стартовые условия и хотелось бы сделать более качественными и более доступными, для как можно большего количества детей. Короче, нужна школа и хорошие учителя.

Рассказала о своей задумке Эдмунизэлю. Он одобрил и посоветовал привлечь к этому Зоровадэля.

Зоровадэля долго уговаривать не пришлось. Этот старый умный эльф загорелся идеей не меньше моего. Только убедил меня, что это обучение не для маленьких детей, которые только учатся читать, писать и считать. Для этого не нужны высокоодаренные учителя. Поэтому мы, в итоге, решили, что это должна быть Академия. В нее будут приходить двадцатипятилетние подростки и заканчивать в ней обучение, как раз, к своему совершеннолетию.

Все обучение разделили на три цикла по пять лет. Первые пять лет одинаковые для всех — изучение окружающего мира, основы пользования магией, физическая подготовка и владение оружием. Следующие пять лет для тех, кто имеет Дар и хотел бы продолжить обучение, развивая его. Этих детей надо разделить на два факультета: магия Стихий и магия Жизни. Очень надеюсь, что в будущем, с помощью гномов, появится еще и факультет Артефакторов. Для особо одаренных, еще пять лет обучения по выбранной специализации, которое должно совмещаться с исследовательской научной работой и изобретательством.

Зоровадэль согласился стать ректором Академии. Он сам подобрал преподавателей, уговорил их согласиться на эту работу, а также убедил в необходимости такой Академии Королеву и стребовал у нее на это немаленькие деньги. А я должна была подготовить положительное общественное мнение об открытии Академии, найти подходящее место для строительства учебного корпуса и общежития для иногородних учеников.

Как всегда, мой главный союзник — Эдмунизэль. Это он нашел вдали от центра, в восточной части города, на Лесной улице, семь рядом расположенных участков с пустующими домами, и получил разрешение Королевы объединить их в единую территорию. Он же, нашел мне мастеров-строителей, которые согласились построить необходимые здания. Посоветовавшись с мастерами, я начертила проект. В качестве строительного материала использовали, по большей части, стоящие здесь дома.

Над общественным мнением мне особенно трудиться не пришлось. Эльфы, ради детей, готовы на все, и я встретила в этом вопросе безоговорочную поддержку. Не раз слышала высказывания типа — «почему мы сами до этого не додумались?» В итоге, весь город помогал, кто чем мог.

Строительство и организация потребовали огромных усилий. Спешили закончить к Новому Году, решив, что обучение будет начинаться через неделю после Нового Года. Учебный год разделили на два семестра — три месяца учимся, сдаем экзамены, месяц отдыхаем, и точно так же следующее полугодие. Как у всех, один выходной в декаду. Принимаются и девочки, и мальчики. Отличники поощряются Королевской стипендией.

Разослали курьеров по всем городам с подробными проспектами об открытии Академии, программе обучения, условиях проживания. Зоровадэль послал несколько приглашений на должности Учителей одаренным эльфам из других городов. Почти никто не откликнулся. Конечно, это теперь Асмерон — прогрессивная, авангардная столица, а остальные города слышат только эхо происходящих здесь событий и остаются тихой, консервативной провинцией, где жители очень инертны.

В целом, мы успели все организовать. Кое-какие недоделки завершим по ходу дела. К Новому Году стали подъезжать будущие ученики из других городов, в сопровождении родителей и охраны. Такого наплыва гостей Асмерон не помнил. Были заняты все «Дома Путника» и в гостинице Миланиэли не осталось свободных мест.

Накануне открытия Академии, я очень волновалась и замучила Эдмунизэля тревожными вопросами:

— Как ты думаешь, сколько их будет?

— Думаю около тридцати, — ответил мне Эдмунизэль.

— Будут ли они слушаться и учиться? Не разбегутся ли, кто куда, избалованные родителями детишки?

— Не волнуйся. Есть мощный фактор удерживающий от неадекватных поступков. Не будешь слушаться взрослых, учиться и владеть оружием, будешь сожран хищниками.

— А они это знают?

— Конечно, это вдалбливают всем детям до самого совершеннолетия.

— До сорока лет?! Какой ужас! — представила я себя на их месте.

— Ужас, когда тебе от тридцати до сорока, до этого возраста как-то легче переносится опека родителей.

— А у нас двадцатипятилетние. Как же родители решились их отпустить?

— Большинство не решилось, поэтому их будет мало. Но если они через два-три года убедятся, что все с их детьми в порядке, учеников станет больше.

— А вдруг не будет все в порядке? — уже не просто тревожась, а паникуя, спросила я.

— Счастье мое, успокойся, — обнимая и прижимая к себе, ласковым голосом сказал Эдмунизэль. — Во-первых, ты не одна несешь ответственность, весь город принимает в этом участие. Во-вторых, я выставлю там воинов-охранников. В-третьих, в этом возрасте, они еще послушные, но уже вполне сознательные. Все будет хорошо. А через некоторое время все эльфы будут тебе благодарны за твое неравнодушие, активность, сообразительность и доброту.

— Да не нужны мне никакие благодарности, лишь бы польза была, — отмахнулась я.

— Я знаю это, и очень ценю, — ответил он и, обняв за талию, повлек в спальню.

Рано утром на территории Академии толпился народ, всем было интересно, сколько и какие дети будут учиться, кто будет учить, чему учить, что скажет Зоровадэль в своей вступительной торжественной речи.

Мы с Эдмунизэлем встали в сторонке так, чтобы видеть будущих учеников. Их было тридцать шесть, семь девочек, двадцать девять мальчиков. Внешне вполне уже взрослые, красивые, высокие, правда, пока еще очень худые из-за слаборазвитой мускулатуры. До начала торжественного открытия оставался еще целый час, и, хотя все уже собрались, каждый был предоставлен сам себе.

Наблюдая за будущими учениками, я невольно вспомнила свое поступление в Военно-Космическую Медицинскую Академию и находила что-то общее между ними и мною в тот период. Их поведение было поведением подростков — неуемная жажда деятельности, любопытство с непомерными амбициями и повышенной самоуверенностью, потребность в общении со сверстниками, противопоставление себя взрослым со стремлением к независимости от них, не желанием подчиняться, нетерпеливый максимализм — «все и сейчас!»

Но, надеюсь, все это со временем сгладится, и у нас вырастут одаренные, умные и ответственные эльфы, способные улучшить наше будущее.

Наконец, торжественная церемония началась речью Зоровадэля, который пользуясь тем, что его слушает, как никогда, много эльфов из других городов, подробно рассказал обо всех новостях в жизни эльфов, начиная с моего появления в этом Мире. Когда он рассказал, что я Дармия Эдмунизэля, я невольно напряглась, дернув себя за косу. Мне не нравится, когда это обсуждается посторонними, по-моему, это глубоко личное. Эдмунизэль тут же заметил это и, притянув к себе, шепнул:

— Потерпи, для всех это важно.

Я согласно кивнула, попытавшись расслабиться.

Затем Зоровадэль зачитал Пророчество, которому, я считаю, они придают слишком большое значение. Потом рассказал о нашей с Эдмунизэлем жизни у гномов в Гномьих Горах, о посещении орков в Орочей Степи, о новостях в укладе жизни Асмерона, о возросшем магическом потенциале Эдмунизэля и активированной Карте Мира. Его речь, исподволь, пропагандировала расовую терпимость и необходимость прогрессивных перемен.