22 июня 1941 года — наверное, самая страшная и трагическая дата в отечественной истории. В этот день в России простые люди скорбят и вспоминают павших. А высокие государственные чины обязательно говорят правильные и торжественные речи, которые также традиционно завершаются уже ставшей ритуальной фразой «никто не забыт и ничто не забыто». Скорее всего, большинство ораторов произносят ее просто по привычке, сложившейся еще в советские времена, и не задумываются над сутью изрекаемого. Поскольку на самом деле не только точного числа, а даже хотя бы приблизительного количества тех, кто полег на фронтах Великой Отечественной, мы до сих пор не знаем.

 

Технология лжи

Прошло уже более полувека со дня окончания Второй мировой войны, но ее история в нашем государстве за эти десятилетия так и не превратилась в предмет объективного исследования со стороны официальной историографии. Ручеек правдивых публикаций, пробившийся было в конце 80-х — начале 90-х годов, быстро иссяк, а большинство обнародованных тогда цифр и фактов, утонув в потоке прочей сенсационной информации, захлестнувшей в те годы страну, моментально забылись.

Ныне власть имущие вместо того, чтобы способствовать более полному открытию архивов, предпочитают, к сожалению, рассуждать только о самом факте Победы. Играя на патриотических струнах общества, политики, таким образом, завоевывают популярность. В результате в сознании большинства россиян по-прежнему живут с детства вдолбленные школьными учебниками мифы, которые создавались преимущественно в годы войны для того, чтобы утаить от общества, какими приемами и методами воевали полководцы Красной Армии и какие потери по сравнению с противником при этом несли советские вооруженные силы.

Выдавать желаемое за действительное руководство СССР начало буквально с первых дней войны. Так, например, германская армия вторжения на 22 июня 1941 года насчитывала 3865 танков и штурмовых орудий и 3562 боевых самолета. У Советского Союза имелось в наличии в составе приграничных округов 15 687 танков и 10 743 самолета. Тем не менее, в сражениях дебютной фазы войны сталинские военачальники оказались повсеместно не просто разбитыми, а наголову разгромленными. Сообщение же Советского Информбюро об итогах первой недели боев гласило: «Отрезанные нашими войсками от своих баз и пехоты, находясь под непрерывным огнем нашей авиации, мотомехчасти противника оказались в исключительно тяжелом положении. За семь дней боев они потеряли 2500 танков и около 1500 самолетов, более 30 000 пленными. Наступательный дух немецкой армии подорван…». Комментарии, как говорится, излишни. Можно только заметить, что за год войны — к 30 июня 1942 года — Красной Армии удалось взять в плен всего 17 285 солдат и офицеров противника. За то же время в нацистском плену оказалось, как известно, несколько миллионов советских военнослужащих.

Потом, конечно, о подобных абсурдно лживых заявлениях старались не вспоминать или же объясняли их появление заботой о народе — желанием предотвратить панику и упадок боевого духа. Мол, кто-то ведь наверняка верил даже столь нелепому вранью. Беда, однако, в том, что и почти все материалы, закладывавшиеся в основу послевоенных исследований (проводившихся для анализа боевого опыта и выработки новых современных приемов военного искусства) мало чем отличались от пропагандистских агиток военных лет. Достаточно сказать, что по данным ГРУ СССР, широко публикующимся и ныне, вооруженные силы Германии на Восточном фронте с 22 июня 1941 года по 1 апреля 1942 года якобы потеряли 6,5 миллионов человек. В действительности эта цифра почти в полтора раза превышает численность всех немецких войск, действовавших в указанный период времени на Восточном фронте. Реальная убыль врага убитыми и пропавшими без вести была, разумеется, в десятки раз меньшей.

Конечно, статистические ошибки на войне неизбежны. Человеческой природе свойственно желаемое принимать за действительное. Однако количество и масштаб этих неточностей — тоже один из главных показателей квалификации руководства противоборствующих сторон. Разница между реальностью и тем, что докладывалось в Москву, кардинально отличается от такой же разницы в докладах, которые получали, к примеру, Лондон или Берлин. Так, после «битвы за Британию» осенью 1940 года итоговый обзор, поданный Черчиллю, гласил, что авиация Германии недосчиталась во время сражения 2698 машин. Но когда война окончилась и появилась возможность проверить эти сведения по немецким документам, выяснилось, что убыль в ведомстве Геринга на самом деле составила 1733 летательных аппарата. Для сравнения возьмем отечественное донесение о первых четырех днях Курской битвы, когда советское командование, подводя итоги, рапортовало о 948 сбитых фашистских самолетах. Сверив эти данные с содержимым архивов бывшего неприятеля, узнаем, что подтверждаются лишь 60 воздушных побед. К слову, аналогичная сводка немцев сообщала об уничтожении 923 советских самолетов, из которых 566 подтверждается и нашей официальной статистикой. Таким образом, нетрудно вычислить, что российское военно-статистическое вранье примерно в десять раз, — то есть, на порядок более масштабно, нежели английское или немецкое.

 

«Мы за ценой не постоим!»

Рассчитывая именно на свое превосходство в профессионализме, германские генералы планировали боевые действия против СССР. Ведь материально-экономический потенциал фашистов (воевавших еще и с другими странами) не шел ни в какое сравнение с советскими ресурсами. Поэтому при одинаковом с противником качестве военного руководства Красная Армия не позже осени 1941 года неминуемо должна была оказаться в Берлине. Но в реальности ей для победы понадобилось почти четыре года, помноженных к тому же на громадную всестороннюю помощь союзников по антигитлеровской коалиции. А какую истинную цену нашему отечеству пришлось заплатить за все без исключения победы Великой Отечественной войны можно понять, если взглянуть на сухие бесстрастные цифры потерь обеих сторон. Их сопоставления советско-российская историография старательно избегает по сию пору, предпочитая этой грустной картине, по уже укоренившейся традиции, богатый спектр победных эмоций. Однако, взяв для примера все ту же Курскую битву, мы увидим, что даже в 1943 году, несмотря на многократное подавляющее превосходство в живой силе и технике, Красная Армия потеряла (по официальным и вероятнее всего существенно заниженным данным) убитыми и пропавшими без вести 254 тысячи человек. А немцы 57 тысяч.

В этой же связи полезно заглянуть в мемуары людей, не отмеченных генеральскими званиями. То есть тех, чьей кровью оплачивались успехи. Вот как вспоминает один из эпизодов битвы за Ленинград солдат-пехотинец Волховского фронта (впоследствии академик) Н. Н. Никулин: «Каждое утро, получив подкрепления войска, шли на штурм позиций немцев вдоль железнодорожной линии и падали сраженные. Вечером опять подходило пополнение. Так продолжалось день за днем. Когда весной снег стаял, обнажились штабеля убитых. У самой земли лежали солдаты в летнем обмундировании, в гимнастерках и ботинках. На них громоздились морские пехотинцы в бушлатах и широких черных брюках-клешах. Выше — сибиряки в полушубках, ходившие в атаку в январе — феврале 1942 года. Еще выше «политбойцы» в ватниках и тряпочных шапках, выданных в блокадном Ленинграде. На них тела в шинелях и маскхалатах, с касками на головах и без них. Страшная картина! Надо было бы заснять ее для истории и повесить панорамные снимки в кабинетах всех великих мира сего для назидания. Но, конечно, этого не сделали».

 

Война как глава «Истории КПСС»

После войны обычно осмысливают ход сражений, подвергая их критическому обсуждению в свете ставших доступными документов противника. Подобная работа, разумеется, требует максимум объективности. Иначе просто нельзя сделать верные выводы, чтобы не повторять прошлых ошибок. Однако труды, которые издавались сразу после победы, назвать историческими исследованиями нельзя даже с большой натяжкой. Состояли они преимущественно из штампов на тему неизбежности победы под руководством партии большевиков, изначального превосходства советского военного искусства и гениальности товарища Сталина. Мемуары при жизни «вождя народов» почти не издавались, а то немногое, что выходило из печати, больше походило на фантастическую литературу. Серьезной работы у цензуры в такой ситуации по существу не было. Разве что выявлять недостаточно усердных в деле прославления. Поэтому к неожиданностям и метаморфозам суматошной хрущевской «оттепели» этот институт оказался совершенно не подготовленным.

Впрочем, информационный взрыв 50-х годов — заслуга не одного Никиты Сергеевича. Вышеописанную благостную идиллию уничтожило банальное людское любопытство и честолюбие. Дело в том, что на Западе процесс осмысления недавних боевых действий шел нормальным цивилизованным путем. Генералы рассказывали о своих достижениях и делились с общественностью умными мыслями. Советской военной верхушке, конечно, тоже хотелось участвовать в столь интересном и увлекательном процессе, однако «кремлевский горец» не любил такого рода занятий. Но после марта 1953 года данное препятствие исчезло. В итоге на советскую цензуру немедленно обрушился приказ публиковать переводы некоторых работ о Второй мировой войне, написанных бывшими противниками и союзниками. В данном случае ограничились лишь купюрами особо неприятных страниц и редакционными комментариями, помогавшими советским читателям «правильно» понимать творчество «склонных к фальсификациям» иностранцев. Но когда вслед за этим и большое количество собственных золотопогонных авторов получили дозволение напечатать мемуары, процесс «осмысления» окончательно вышел из-под контроля. И привел к совершенно неожиданным для его инициаторов результатам. Достоянием общественности стало множество событий и цифр, которые, дополняя и уточняя друг друга, складывались в совершенно иную мозаику, чем существовавшая ранее картина войны. Чего стоит лишь одно трехкратное увеличение официальной цифры общих потерь СССР с 7 До 20 миллионов человек.

Конечно, пишущие сами понимали «что к чему» и старались обходить молчанием собственные неудачи. Но о подобных моментах в боевом пути бывших соратников кое-что сообщали. В связи с чем появились и побочные эффекты. Такие, как публичный скандал с письменными жалобами друг на друга в ЦК КПСС маршалов Жукова и Чуйкова, не поделивших победные лавры. К тому же и любой приятный, на первый взгляд, факт может одним махом уничтожить годами выстраиваемый миф. Например, лестная для высокопоставленных «тружеников тыла» информация, что советская промышленность все время выпускала больше техники, чем германская, неизбежно ставила под сомнение генеральское бахвальство о побед ах «не числом, а умением».

Таким образом, военно-историческая наука сделала, по масштабам Советского Союза, гигантский шаг вперед. После чего вернуться к сталинским временам стало уже невозможно. Тем не менее, с приходом к власти Брежнева дела в области освещения событий Великой Отечественной войны вновь постарались упорядочить. Выработали свой — «самый передовой» подход к истории. По его правилам, без нужды, авторам врать не рекомендовалось (хотя, если «очень хочется», то допускалось). Зачем? Вот в архиве лежит военных времен «оптимистический» доклад о потерях противника. На него и сошлемся. И солиднее так, и во всех книгах цифры одинаковые будут. А то, что во всем мире в подобных случаях принято сверять собственные документы с данными противника, так капиталисты нам не указ. О своих потерях лучше не надо. Зачем народ расстраивать? Численность советских войск приведем только на начало операции, а о пополнениях и резервах не стоит. К чему усложнять текст? Но у противника сосчитаем все, что было и чего не было. Однако с обобщающими цифрами осторожнее надо. Дело это не простое. Политическое! Идеологический противник не дремлет!

 

Гриф секретности, поедающий мертвых

Таким образом, к середине 80-х годов окончательно сформировалась интеллектуальная среда отечественной историографии Второй мировой войны. Ее традициями вскормлены и большинство специалистов, которые сегодня разрабатывают эту тему. Нельзя, конечно, утверждать, что все историки продолжают цепляться за стереотипы «времен Очакова и покоренья Крыма». Достаточно вспомнить «перестроечную» эйфорию разоблачений, завершившуюся грандиозным скандалом. 1991 года, когда для ублажения генералов от истории, буквально зашедшихся в «охранительной» истерике, была устроена чистка редколлегии новой 10-томной «Истории Великой Отечественной войны», поскольку ее авторы захотели подняться до объективного анализа, выполненного по западным научным стандартам. В результате последовало отлучение «безродных космополитов» от архивов, а также соответствующие оргвыводы. Начальник Института военной истории генерал Д. А. Волкогонов был освобожден от своей должности, а большинство его молодых помощников — уволены из армии. Был ужесточен контроль над работой по подготовке 10-томника, для чего к ней подключили испытанных и проверенных по прежней деятельности маршалов и генералов.

Кто после такой «показательной порки» еще раз рискнет «перешибать плетью обух»? Ведь строгое начальство, владеющее монополией на истину и как собака на сене лежащее на архивах, до сих пор осталось по преимуществу прежним.

Вместе с тем в перестроечные времена, как уже упоминалось выше, небольшой части правдивой информации все же удалось вырваться за архивные двери. В частности, на средства Фонда мира для сбора сведений в рамках проекта по составлению книг Памяти о безвозвратных потерях Вооруженных Сил СССР в годы Великой Отечественной войны, был создан компьютерный центр автоматизированного банка данных. В этот банк данных — до того момента, когда данная работа была практически заморожена — успели ввести свыше 19 миллионов фамилий. Этого оказалось достаточно, чтобы официальная историография обеспокоилась и попыталась дезавуировать «необдуманно» опубликованные и «подрывающие устои» факты и цифры. Главным результатом потуг охранителей стала публикация книги «Гриф секретности снят. Потери Вооруженных Сил СССР в войнах, боевых действиях и военных конфликтах», сразу же превратившаяся в «библию» для тех, кто тоскует по утрачиваемым мифам и легендам. Еще бы! Если верить этому статистическому официозу Министерства обороны, безвозвратные человеческие потери Красной Армии «всего лишь» на треть (СССР — 11,4 миллиона, Германия и ее союзники — 8,6 миллиона) превышают потери противника.

Смешно предполагать, что авторы не знают точной цифры потерь немцев, установленной не по пропагандистским агиткам, а по подлинным документам военных лет и по «книгам памяти» — свыше 4 миллионов человек убитыми и не вернувшимися из плена на всех театрах военных действий. Из них на Восточный фронт приходится около 2,8 миллионов. Но, тем не менее, авторам «Грифа секретности» совесть и профессиональная честь позволяет ставить свои подписи под очевидным враньем.

Военные будни

«Русский Виккерс» — обрусевший британец на службе у Сталина

Кристи» — непосредственный предок Т-34

Они воевали числом, а не умением

Стратеги. Пока их потери еще «всего» 7 миллионов…

Мемориал, посвященный панфиловцам.

Здесь иностранцам рассказывают про величие русского духа

Русский «блицкриг». Потери все еще подсчитывают

Лучший подводник всех времен и народов Арно де ля Перьер

Вальтер Швигер, «убийца» «Лузитании»

«Вильгельм Густлов».

Скоро его настигнут торпеды А. И. Маринеско

Иллюстрация из мемуаров адмирала В. Ф. Трибуца с мифическими результатами похода подводной лодки Щ-406

Лето невыученных уроков

Лето 42-го. Их отцы-командиры пока еще не умеют воевать даже «числом»

«Сталинградская» зима. Вот так красиво все могло получиться.

А вот так было в реальности. Подробности до сих пор не рассекречены

Кто кому помогал? Английские летчики в Заполярье

«Сталинский сокол» в английском подарке

Танк «Валентайн» — британская броня для советской пехоты

«Гостинцы» из-за океана. Американские танки в Красной Армии

Еще один «презент» от англосаксов

Опять подарок «дяди Сэма»

Любознательный читатель сделает для себя в этой книге еще массу поразительных открытий. Ее авторы, например, зачастую даже не согласны с данными «брежневских» лет, исправляя их, так сказать, в сторону «защиты чести мундира». В частности, по их мнению, в «застойные» годы (не иначе, как с целью очернения!) было «завышено» количество наших средних и тяжелых танков, имевшихся в стране на 22 июня 1941 года. Оказывается, в войсках их числилось не свыше 2000 штук, а всего 1400. То есть, примерно столько же, сколько у врага. Аналогичная ситуация и с самолетами. Меньше их было, чем указывали «фальсификаторы» Леонида Ильича!

Или вот «патриотическая» корректировка несколько иного плана. Запустил какой-то «враг народа» «утку» о том, что получали мы в годы войны от англо-американцев в качестве союзнической помощи автомобили. Почти 430 тысяч, в то время как на своих заводах изготовили всего 205 тысяч. Неправда это! Все у нас было свое! Аналогичная картина с кораблями и с радиосредствами.

А рядом — еще одно «откровение». До сих пор считалось, что для прорыва блокады Ленинграда требовалось ликвидировать примыкавший к Ладожскому озеру Шлиссельбургско-Синявинский выступ немецкой обороны шириной от 12 до 15 километров. Но по желанию авторов «Грифа секретности» он расширяется вчетверо — до 60 «тысячеметровок». А вместе с ним растут до минимально пристойных, с точки зрения военного искусства величин, и среднесуточные темпы наступления советских войск.

Перечислять подобные «перлы» можно очень долго. Практически каждая страница в этой книге дышит ложью. Но аппетит, видимо, действительно приходит во время еды. По прошествии нескольких лет сказочники Министерства обороны решили еще больше «улучшить» историю. В 2001 году из печати вышло второе издание «Грифа секретности», где летопись Великой Отечественной стала «совсем красивой». К сожалению со времен перестройки изменился и дух эпохи. Ныне «за державу обидно» уже не только «людям, похожим на генералов». Даже некоторые из гражданских историков так называемой «либерально-демократической ориентации», ранее ратовавшие за предельную объективность, стали говорить о том, что «подобный подход временно необходим, поскольку народ устал от страшной правды, а на мифах строится государственность новой — сильной и цивилизованной России». Очень жаль, но приходится констатировать, что отечественной историографии, видимо, так никогда и не удастся избавиться от навязчивого гибрида из идеи вселенского величия и какого-то детского комплекса неполноценности, мешающего трезвыми глазами взглянуть на былое. А значит, мы и в дальнейшем будем оставаться страной с непредсказуемой и постоянно меняющейся историей, развлекая этим весь остальной мир.

 

Вместо приложения

Весьма любопытно подробнее разобраться в механизме фальсификаций, принятом на вооружение отечественными историками в погонах. При ближайшем рассмотрении он оказывается на удивление наивным и топорным. Такое впечатление, что интеллектуальный потенциал большинства армейских авторов настолько убог, что не позволяет даже хотя бы поверхностно замаскировать откровенно безыскусное вранье. Все их незатейливые фантазии, легко может обнаружить при условии минимума внимательности любой из читателей. Включая и тех, кто прежде никогда не интересовался подобной темой. Возьмем, к примеру, все ту же книгу «Гриф секретности снят» и откроем ее на разделе, посвященном потерям Красной Армии в Великой Отечественной войне. Чтобы понять, каким образом получены итоговые результаты, сразу же перейдем к главе, где исследуются составляющие общей суммы — потери в стратегических и фронтовых операциях. Первая таблица (стр. 162) рассказывает об оборонительном сражении в Прибалтике, длившемся всего восемнадцать суток — с 22 июня по 9 июля 1941 года.

Генерал-полковник Кривошеев и его подчиненные почему-то не считают нужным подробно раскрыть состав войск, участвовавших в битве. Вместо этого безликой скороговоркой сообщается, что немцам противостояли Северо-Западный фронт совместно с Балтийским флотом и приводятся неизвестно откуда взятые данные по наличию сухопутных соединений к началу войны. А именно — 19 стрелковых дивизий, 4 танковые дивизии, 2 моторизованные дивизии, 3 воздушно-десантные бригады, 1 стрелковая бригада и 1 укрепленный район, имевшие в общей сложности 440 тысяч солдат. Впрочем, о моряках сказано и того меньше — «часть сил». Численное же наполнение «части сил» — 58 тысяч человек. Впору вспомнить чеховского Ваньку с его знаменитым «на деревню дедушке».

Из столь же короткого и невразумительного пояснения к таблице можно узнать, что в ходе операции Северо-Западный фронт получил и ввел в бой еще 14 дивизий и 1 бригаду. О номерах, а также численности этих соединений авторы опять загадочно умалчивают. Аналогичным сокращенно-урезанным образом анализируются и потери. В соответствующих графах без какого-либо комментария всего лишь указано, что безвозвратная убыль моряков составила 1278 душ и ни одного раненого! А «сухопутчики», учитывая и урон прибывших резервов, недосчитались 87 208 красноармейцев, из которых 73 924 убиты или пропали без вести. Остальные 13 284 отнесены к санитарным потерям. После чего коллектив ученых генералов считает тему закрытой и переходит к следующим операциям. Однако, изучая одну из них — Ленинградскую оборонительную (стр. 167–168), — внимательный читатель наверняка изумленно вскинет брови и застынет в недоумении. Поскольку количество военнослужащих Северо-Западного фронта к началу битвы у дальних подступов к городу на Неве (завязавшейся 10 июля, то есть на другой день после окончания сражения в Прибалтике) по мнению авторов, составляло 272 тысячи человек. Что противоречит элементарным правилам математики. Ведь 440 000 солдат к 22 июня — минус потери за восемнадцать суток — 87 208 пострадавших, — получается 352 792, а не 272 000. Если к тому же вспомнить про резервы — 14 дивизий и 1 бригаду, личный состав которых надо добавить к 440 000, то вышеуказанная разница должна возрасти еще больше. Куда же исчезло свыше 100 тысяч человек в промежуток с 9 по 10 июля?

Попытка решить данный ребус путем сопоставления скудных строк, характеризующих состав войск Северо-Западного фронта на 22 июня и 10 июля, вносит только дополнительную путаницу. Стрелковых дивизий было 19, стало 23. Танковых вместо 4, имеем 5. Моторизованных соответственно 2 и 4. Количество воздушно-десантных бригад осталось прежним — 3. А вот число стрелковых бригад и укрепленных районов возросло с 1 до 3 каждое. Заявленному списку подкреплений это не соответствует. Получается, что резервных дивизий добавилось меньше — всего 7, а не 14. Среди бригад наоборот завелась лишняя. А про новые укрепрайоны вообще нигде речи не было. В общем, похоже на бред сумасшедшего.

В данной связи очень забавно заглянуть в предисловие, где кривошеевская компания душевно рассказывает народу об основных принципах своей творческой кухни: «Главная задача настоящего труда — дать историкам, публицистам, военным кадрам, широкому кругу читателей обобщенный, объективно изложенный фактический цифровой материал… В ходе исследовательской работы, которая заняла несколько лет, обобщены тысячи разрозненных, хранящихся в различных архивах отчетных и статистических документов, сделаны соответствующие расчеты и сопоставления». Впрочем, об основной сверхзадаче книги авторы говорят несколько раньше — на самой первой странице: «В некоторых средствах массовой информации появились исчисления о потерях, которые взяты из зарубежных источников, далеких от исторической правды. Все это приводит к искажению действительного положения дел, а иногда и к попыткам обесценить Победу в Великой Отечественной войне, принизить высокий моральный дух наших воинов, боевые и организаторские качества командного состава армии и флота, их верность Родине». Если перевести генеральский сленг на нормальный человеческий язык, то получится, что Кривошеев с подчиненными потел долгие годы не для того чтобы разгрести завалы прежней полувековой лжи, а ради святой цели «дать отпор» зловредным журналистам-очернителям, пляшущим под заграничную дудку. Но видимо люди в портупеях переоценили свои умственные возможности. Иначе почему же результаты их титанического труда не выдерживают испытания даже правилами арифметики на уровне первого класса начальной школы?

Но вернемся к той самой Прибалтийской оборонительной операции 1941 года. Поскольку никакой вразумительной информации по ней в рассматриваемой книге, как мы только что убедились, нет, — то для того, чтобы хоть приблизительно установить потери Красной Армии в этой битве, придется проделать всю работу за авторов, что называется от «а» до «я». Исходные данные, разумеется, лучше бы всего взять из документов тех лет, но подобные бумаги по большей части все еще не опубликованы — хранятся за семью замками в военных архивах, куда генералы пускают самых, по их мнению, благонадежных. Поэтому необходимые цифры придется собирать из открытой литературы. Для начала воспользуемся боевым расписанием Красной Армии на 22 июня 1941 года (опубликованном в журнале «Сержант» № 1 за 1996 год, стр. 11–16) и справочником «Сухопутные силы РККА в предвоенные годы». Информацию, заимствованную в этих изданиях по мере возможности будем сверять с содержанием ветеранских мемуаров и книг разных официальных историков, напечатанных в государственных издательствах за послевоенные десятилетия.

Итак, в битве участвовали войска Северо-Западного фронта, подразделявшегося на три армии — 8-ю, 11-ю и 27-ю.

В 8-ю входили: 12-й механизированный корпус (23-я и 28-я танковые дивизии, 202-я моторизованная дивизия), 10-й стрелковый корпус (10-я, 48-я и 90-я стрелковые дивизии), 11-й стрелковый корпус (11-я и 125-я стрелковые дивизии), 44-й и 48-й укрепленные районы, 9-я артиллерийская бригада противотанковой обороны и 25-й отдельный инженерный полк.

В 11-ю армию входили: 3-й механизированный корпус (2-я и 5-я танковые дивизии, 84-я моторизованная дивизия), 16-й стрелковый корпус (5-я, 33-я и 188-я стрелковые дивизии), 29-й стрелковый корпус (179-я и 184-я стрелковые дивизии), отдельные 23-я, 126-я и 128-я стрелковые дивизии, 42-й, 46-й и 45-й укрепленные районы, Ю-я артиллерийская бригада противотанковой обороны, 110-й гаубично-артиллерийский полк большой мощности и 429-й гаубично-артиллерийский полк Резерва главного командования, 38-й отдельный инженерный батальон.

В 27-ю армию входили: 22-й стрелковый корпус (180-я и 182-я стрелковые дивизии), 24-й стрелковый корпус (181-я и 183-я стрелковые дивизии), отдельные 16-я и 67-я стрелковые дивизии, 3-я стрелковая бригада.

То, что большинство дивизий присутствовало не «россыпью», а объединялось в корпуса, весьма важно, поскольку это означало, что фронт имел дополнительные структуры и части. То есть, располагал значительно большим числом людей и вооружения. Стоило кривошеевцам лишь упомянуть о факте наличия корпусов, и они сразу же бы вынуждены были увеличить мощь Северо-Западного фронта. Однако генералы почему-то постеснялись. Но мы скромничать не будем. В штат каждого корпуса, кроме дивизий, входило корпусное управление, штаб, а также обеспечивающие его подразделения. Механизированные корпуса обязательно усиливались мотоциклетными полками (в данном случае 5-м и 10-м), отдельными батальонами связи (132-м и 380-м), отдельными моторизованными инженерными батальонами (46-м и 47-м) и более мелкими составляющими типа палевых пунктов связи (15-й, 790-й). Стрелковые корпуса тоже наращивали боевые возможности своих дивизий, так как получали корпусные артиллерийские полки (47-й, 51-й, 73-й, 270-й, 448-й, 613-й, 614-й, 615-й), отдельные зенитные дивизионы (19-й, 39-й, 103-й, 111-й, 242-й, 247-й, 389-й) и прочую «мелочевку», вроде отдельных саперных батальонов, отдельных батальонов связи, корректировочных эскадрилий и т. д.

Кроме того, Северо-Западный фронт имел отдельные соединения и части фронтового подчинения: управление 65-го стрелкового корпуса, 5-й воздушно-десантный корпус (9-я, 10-я и 201-я воздушно-десантные бригады), 41-й укрепленный район, 11-й отдельный зенитно-артиллерийский дивизион, 402-й гаубично-артиллерийский полк большой мощности Резерва главного командования, 17-й отдельный полк связи, 4-й и 30-й понтонномостовые полки.

Северо-Западный фронт также располагал в качестве соединений и частей фронтового подчинения войсками ПВО (Рижский, Эстонский, Каунасский бригадные районы ПВО, 10-я, 12-я и 14-я бригады ПВО, 21-й отдельный истребительный авиационный полк ПВО) и ВВС (57-я истребительная авиационная дивизия, 4-я, 6-я, 7-я и 8-я смешанные авиационные дивизии, 312-й отдельный разведывательный авиационный полк).

Вдобавок фронту полагались службы тыла: транспортная (железнодорожные бригады, автомобильные полки, дорожно-эксплутационные полки), артснабжения (склады боеприпасов и вооружения), снабжения горючим (склады, лаборатории), интендантская (вещевые и продовольственные склады, холодильники, хлебозаводы), санитарная (госпитали, склады, лаборатории) и ветеринарная (лазареты, склады, лаборатории). Их состав по сей день никем детально не исследован. Однако они тоже несли потери, и это обстоятельство обязательно надо держать в уме.

Если теперь сравнить вышеизложенные раскладки с кривошеевскими данными, то немедленно выяснится, что компания генералов-фальсификаторов «забыла» упомянуть в перечне войск все (!) соединения ПВО и ВВС. Ложь присутствует и в итоговых цифрах сухопутных сил, поскольку проигнорированы две артиллерийские бригады, а вместо шести укрепленных районов указан только один. Разумеется, закономерно возникает подозрение, что авторы умышленно занижают общую сумму солдат и офицеров, находившихся в распоряжении командования фронтом на 22 июня. Тем более что указанное ими число (440 000 человек) значительно уступает тому, которое подразумевает штатное расписание войск фронта. Проверить эту догадку, к сожалению, невозможно, поскольку подробной раскладки (хотя бы до уровня бригады) по реальному численному составу вооруженных сил СССР на 1941 год в открытой печати все еще нет. Поэтому здесь придется поверить генералу Кривошееву на слово и продолжить за него работу по детализации усилий Красной Армии в стратегической операции по обороне Прибалтики.

Сразу после начала боевых действий Северо-Западный фронт получил подкрепление в виде располагавшихся до войны на территории Прибалтийского особого военного округа войск НКВД и пограничных частей (тоже числившихся по ведомству Л. П. Берия), общим количеством не менее 15 тысяч человек. Кроме того, в бой были брошены курсанты Рижского военного училища, Либавского училища ПВО ВМФ, различные добровольческие формирования — литовские, латышские, эстонские истребительные отряды и рабочие батальоны. Это еще несколько тысяч человек, по большей части погибших в те страшные дни июня — июля 1941 года. Трудно поверить, но этим людям историки Министерства обороны совсем отказывают в праве на память, не учитывая ни среди живых, ни среди мертвых, на том основании, что их официально никогда не зачисляли в состав фронтовых соединений. Вот такой патриотизм. На словах громкая трескотня о величии родины, а в реальности тем, кто отдал жизнь за эту самую родину, не уделено даже строчки в примечаниях.

К концу июня из тыловых районов страны прибыли резервы: 21-й механизированный корпус (42-я и 46-я танковые дивизии, 185 моторизованная дивизия, 11-й мотоциклетный полк), 1-й механизированный корпус (3-я танковая дивизия, 163-я моторизованная дивизия, 5-й мотоциклетный полк), 41-й стрелковый корпус (111-я, 118-я и 235-я стрелковые дивизии), отдельная 234-я стрелковая дивизия. Эти соединения тоже уже в большинстве своем получили пополнение людьми, их суммарная численность вряд ли значительно отличалась от штатной и, скорее всего, достигала цифры в 100 тысяч человек.

Также с конца июня к операции по обороне Прибалтики подключились и войска Северного фронта (образованного из бывшего Ленинградского военного округа). Из состава этого объединения были полностью задействованы три отдельных авиационных дивизии: 2-я смешанная, 39-я, 41-я бомбардировочные и большая часть 5-й смешанной авиадивизии. Плюс находившийся в оперативном подчинении командующего ВВС Северного фронта 1-й авиационный корпус дальнего действия (40-я и 51-я дальнебомбардировочные дивизии). В начале июля, когда немцы прорвались к так называемой «старой» границе с Прибалтикой, в бой вступили и сухопутные части — гарнизоны укрепленных районов — Старо-Псковского, Ново-Псковского, Островского. Все это в сумме дает еще несколько десятков тысяч Человек. Конечно, в масштабах сражения их потери были не так велики, как утраты Северо-Западного фронта. Но «Гриф секретности» ведь претендует на максимальную тщательность подсчетов, указывая в таблицах не примерные числа, а конкретные цифры убитых и раненых с точностью до одного человека. Поэтому особое удивление вызывает тот факт, что об участии в обороне Прибалтики, а значит и о потерях соединений Северного фронта Кривошеев с подчиненными вообще ничего не пишут! (Еще один красноречивый штрих к вопросу об исследовательской честности и истинном патриотизме.)

Аналогичным образом «исследованы» и потери Краснознаменного Балтийского флота, определенные в 1278 человек. Это очередная ложь. Только потери Либавской военно-морской базы превышают указанное число втрое! В Либаве на 22 июня 1941 года находилось около 4 тысяч моряков гарнизона. Из них уцелело и сумело вырваться из окружения не более 2–3 сотен. Несли потери и другие береговые формирования флота, разбросанные по всему побережью Прибалтики. Это происходило при бомбежках с воздуха и в столкновениях с неприятелем на суше. Еще примерно 500 офицеров и матросов погибли и получили ранения на боевых кораблях, потопленных или поврежденных противником. Несли потери и флотские ВВС. Только за один день 30 июня всего три полка (1-й минно-торпедный, 57-й и 73-й бомбардировочные), составлявшие лишь около четверти от общего количества авиации балтийцев, недосчитались 86 летчиков. А ведь напряженные бои длились две с половиной недели. Если суммировать эти далеко не полные фрагменты, то получится, что «Гриф секретности» преуменьшает потери моряков при обороне Прибалтики не менее чем в четыре раза!

Но вернемся опять к Северо-Западному фронту и попробуем прикинуть его потери. К 22 июня он располагал, согласно утверждению Кривошеева & К°, 440 тысячами солдат. Не менее 100 тысяч было получено потом в виде резервов. Если опять поверить кривошеевским сведениям, что на 10 июля 1941 года фронт насчитывал 272 тысячи военнослужащих, то потери должны были составить около 270 тысяч человек, или втрое больше, чем «объективно обобщили» генералы! Если же вспомнить про людей, находившихся в войсках на «Больших учебных сборах» и официально зачисленных в штаты фронтовых соединений уже после начала войны, то недоучет окажется еще большим.

Точно так же соратники Кривошеева рассчитывают состав войск и потери в остальных 50 стратегических и 43 фронтовых операциях, «проанализированных» в «Грифе секретности». К сожалению, анализ их подробной проверки (по образцу сражения за Прибалтику) займет слишком много места. Для такой работы требуется специальное издание, которое автор этих строк надеется опубликовать в будущем. Поэтому в заключение упомянем лишь еще несколько наиболее характерных примеров «патриотического людоисчисления». Возьмем хотя бы Керченско-Феодосийскую десантную операцию (стр. 175), проведенную войсками Кавказского фронта за девять суток. Не будем задаваться вопросом о правильности подсчета потерь, а просто запомним цифру безвозвратной убыли — 30 547 человек. И сразу «перепрыгнем» на страницу 255, где суммированы потери того же Кавказского фронта за двадцать девять суток его существования. Вы можете не поверить, но там в графе безвозвратных потерь значатся все те же 30 547 душ. Любому человеку понятно, что на передовой каждый день кого-то убивают, даже если нет серьезных сражений. Но в том месяце (январе 1942 года) вслед за высадкой десанта продолжались очень сильные бои. Кавказский фронт потерпел чувствительное поражение и отступил, оставив только что взятый город Феодосию. Однако оказывается, никого в эти три недели не потерял. Ни убитыми, ни пленными. А кто в этом сомневается, тот, согласно логике авторов «Грифа секретности», плохо любит родину.

Или вот страница 174 — с таблицей, посвященной контрнаступлению под Москвой в декабре 1941 года. Авторы сообщают, что общие потери (то есть, включая раненых и больных) составили 370 955 человек. Опять не станем проверять эти данные, а заглянем на страницу 369. Там рассказывается о потерях боевой техники в стратегических операциях, в том числе, разумеется, и в Московской. В ходе нее, по версии тех же кривошеевских счетоводов, Красная Армия лишилась 1093 000 единиц стрелкового оружия, что, как нетрудно посчитать, в три раза больше, чем потери людей в той же операции. Естественно сразу же возникает вопрос: как можно было в ходе наступления (ладно бы при отходе, когда неприятель иногда захватывает склады) потерять столько винтовок? Ведь за утрату личного оружия трибуналы стабильно штамповали расстрельные приговоры. Но, может быть, дело обстоит очень просто: авторы, недолго думая, взяли — и уменьшили потери в несколько раз? А проделать ту же операцию с оружием — забыли. Вот и вышла «неувязочка»…

Ознакомимся теперь с табличкой на странице 243, где расписаны потери Центрального фронта, существовавшего всего в течение 32-х суток июля — августа 1941 года. Авторы утверждают, что за указанный срок он безвозвратно потерял 111 008 человек. Из них убито и умерло от ран 9199. Пропало без вести 45 824. Остальные 55 985 представляют собой… небоевые потери. За которые генералам стыд глаза не режет, поскольку в эту категорию попадают погибшие в результате аварий, стихийных бедствий, самоубийцы, умершие от болезней или казненные за какие-либо преступления. Что же за напасть случилась в середине первого военного лета между Гомелем и Брянском? Цунами по лесам и болотам прокатилось? Эпидемия чумы, почему-то не затронувшая немцев? Или красноармейцы в массовом порядке принялись нарушать «социалистическую законность»? Загадка. И никаких комментариев с примечаниями. А дело все в том, что в августе 1941-го армии Центрального фронта попали в окружение (почему он и был так быстро расформирован). В результате 78 тысяч солдат (по немецким сведениям) очутились в плену Кроме того, значительная часть разбежалась по местным деревням. Тех же, кому повезло остаться за пределами «котла» было явно недостаточно для затыкания огромной бреши, пробитой немцами в советской обороне. По сей причине четыре полнокровных дивизии заградотрядам. расстрелять никто бы не позволил. Поэтому остается предположить, что затем почти все дезертиры внезапно устыдились проявленной недавно боевой неустойчивости и повесились, чтобы искупить вину и заодно улучшить статистику. Отцы-командиры их потом во вражьем тылу, разумеется, тщательно пересчитали. Всех до последнего обозника. Доказательство тому — циферка в генеральском исследовании. И объективность с математикой.

В завершение этого блиц-обзора вернемся к таблице потерь боевой техники в стратегических операциях. Для этого откроем страницу 370 и найдем строку «Курская оборонительная» 1943 года. Продолжительность ее 19 суток — с 5 по 23 июля. «Гриф секретности…» утверждает, что за упомянутый срок Центральный (2-го формирования), Воронежский и Степной фронты лишились (не считая аварии без воздействия противника) 459 самолетов причем, только боевых, без учета учебных и транспортных.

Любой человек относительно неплохо знакомый с советской историографией Второй мировой войны и не озабоченный комплексом патриотического величия при виде этой цифры наверняка недоуменно пожмет плечами. Ведь даже у фальсификаторов должны быть какие-то разумные границы приличий. Но видимо привычка к безнаказанной лжи рождает и ощущение полной вседозволенности. Не говоря уж об абсолютном неуважении к читателю. Конечно, квалификация авторов «Грифа секретности», как историков, мягко выражаясь, весьма невелика. Однако не могут же они на самом деле не знать, что еще в «хрущевском» 6-томнике «История Великой Отечественной войны» потери ВВС СССР в Курской оборонительной операции были определены примерно в 1 тысячу самолетов. Здесь также опять уместно вспомнить, что советско-российская историография всегда смущалась вопроса о потерях собственной армии. А уж в те годы конкретные цифры называли только в виде исключения. Поэтому, если они появились в открытой печати, то это означало, что данные тысячекратно проверены и, скорее всего, отредактированы в сторону уменьшения. В чем ныне очень легко убедиться. Надо просто заглянуть в книгу «Командование и штаб ВВС Советской Армии в Великой Отечественной войне», выпущенную Воениздатом уже на закате «брежневской» эпохи, когда цензурная узда стала слабеть. Автор упомянутой монографии по архивным документам подсчитал и обнародовал скорбную статистику наших авиаторов всего за четыре первых дня «Огненной дуги» — 566 машин. Неужели генерал Кривошеев и его коллектив «специалистов» не заметили, что даже эта четырехдневная сумма превышает то число, которое они вывели в своем «исследовании» по итогам всей девятнадцатисуточной операции? Впрочем, взывать к совести тех, кто одним взмахом пера вычеркивает из прошлого миллионы погибших — занятие безнадежное. Вот если им прикажут «сверху» — как в двадцатые годы прошлого века или в «горбачевскую» «перестройку — тогда они немедленно «возьмут под козырек». Но пока социальный заказ от власть имущих совершенно иной. И эти «ученые» с лампасами стараются в меру способностей. То есть самым наглым образом врут, а потом еще в чем-то обвиняют журналистов, когда те на это указывают.

Свидетельство тому — еще одна книга: «Россия и СССР в войнах XX века. Потери вооруженных сил», Москва, «ОЛМА-ПРЕСС», 2001 год. Данный труд, в сущности, является просто расширенной версией статистического исследования «Гриф секретности снят», подготовленной тем же коллективом авторов. По идее, «Россия и СССР в войнах…» должна. была как-то учесть обширную аргументированную критику «первой ласточки» и исправить ее хотя бы наиболее вопиющие недочеты. Увы! Все несуразности не только остались в неприкосновенности, но появилась масса новых: чего стоит одно лишь утверждение, что немцы в полтора раза превосходили к 22 июня 1941 года Красную Армию по средним и тяжелым танкам (стр. 219). В предисловии к этой книге генерал-полковник Кривошеев снова пеняет «некоторым СМИ» за недоверие к его работе: «Все это приводит к искажению истинного положения дел в данном вопросе, нередко способствует преднамеренному извращению фактов отдельными авторами с целью принизить величие подвига наших солдат и офицеров, умалить заслуги полководцев, а в конечном итоге — обесценить саму победу советского народа в Великой Отечественной войне». На ту же тему переживает и академик РАН Ю. А. Поляков, благословляющий книгу хвалебной статьей: «Подобные издания, являющиеся результатом тщательного, объективного, под линно научного подхода к данной теме — единственное средство преодоления телевизионно-газетных дилетантских топтаний на погосте». Неужели эта страна действительно никогда не усваивает уроков прошлого? Советский Союз развалился потому что был построен на фундаменте тотальной лжи. Зачем же в основу нового государства укладывать столь же гнилые бревна?