Уже свыше десяти лет каждый год в конце лета в Мурманске, Архангельске и Петербурге собираются моряки из стран антигитлеровской коалиции. Сами они называют эти встречи «Братством Северных конвоев». Время неумолимо, и с каждым разом ветеранов, увы, становится все меньше. Однако те, кто еще имеет силы, вновь обязательно приезжают, чтобы увидеть старых товарищей по оружию и на несколько дней вернуться в уже далекую военную молодость, когда они под разными флагами добывали ОДНУ ОБЩУЮ ПОБЕДУ.
К сожалению, совершенно иначе обстоит дело в историографии. За годы холодной войны летописцы бывших союзников вылили друг на друга ушаты грязи. Особенно преуспели в этом занятии отечественные «бойцы идеологических фронтов». Это, в первую очередь, конечно же, объясняется спецификой советского режима, отгородившегося от всего мира «железным занавесом» и превратившего историческую науку в «приводной ремень партии и правительства». Итоги этих бумажных сражений печальны. Среди них — далеко не безвредная, как может показаться на первый взгляд, потеря способности адекватно воспринимать реалии. Даже сейчас, когда на официальном уровне в России все-таки стали вспоминать, что дрались мы против Германии не одни, говорится это так, словно делается одолжение Западу, с которым мы теперь вроде бы как снова дружим. Большинство россиян по-прежнему твердо уверено, что победа одержана нашей страной, по сути, в одиночку. А если кто-то там и открыл в конце войны какой-то второй фронт, то только потому, что спешил «приватизировать» плоды нашей победы…
На войне как на войне
Факты, однако, вещь упрямая, и говорят они совершенно о другом. Если кто и воевал против нацистов в одиночку, то только Англия. После капитуляции Франции 22 июня 1940 года Великобритания в течение целого года одна боролась с армиями Гитлера и Муссолини. Немцы же в этот момент ездили на советском бензине, ели советский хлеб, изготавливали военную технику из советского сырья. Точные цифры поставок из СССР в Германию за 1939–1941 годы до сих пор не опубликованы. Причем поставками дело не ограничивалось. Например, около Мурманска в распоряжение моряков Третьего Рейха была предоставлена база подводных лодок, позволившая значительно увеличить радиус их действия. А по Северному морскому пути — то есть, по советским территориальным водам — отечественные ледоколы вывели на английские океанские коммуникации германский крейсер. Перечисление можно продолжить. Фактически это были союзнические отношения с фашистским блоком. Поэтому упрекать кого-либо за недостаток усердия в войне с нацистами с нашей стороны, мягко говоря, странно. Ну, а в том, что 22 июня 1941 года СССР свалился в яму, которую руками Сталина и Молотова усердно рыл для других, опять же, кроме самих себя, винить некого. Каждый народ заслуживает — и отвечает за действия — того правительства, которому позволяет собой управлять…
К моменту нападения Германии на Советский Союз никаких обязательств у Великобритании и США, с одной стороны, и СССР, с другой, по отношению друг к другу не было. Однако уже в первый день войны на Востоке Черчилль, а спустя двое суток и Рузвельт, заявили о готовности предоставить Москве посильную помощь. Первая британская миссия для переговоров об этом отбыла из Лондона 25 июня. Основные соглашения о совместных действиях с представителями «Туманного Альбиона» советское руководство подписало в июле — августе. Реальное боевое сотрудничество ведет отсчет с конца июня 1941 года, когда английская авиация начала операцию «Циркус», призванную отвлечь истребители Люфтваффе с Восточного фронта ввиду полной неспособности ВС Красной Армии им противостоять, несмотря на многократное численное превосходство.
К британскому флоту руководство СССР обратилось за помощью также в июне 1941-го с просьбой нанести удары по германским судам снабжения и военным кораблям, обеспечивавшим наступление Вермахта на Мурманск. В связи с этим в начале июля в Москву вылетел адмирал Виан для изучения возможностей базирования королевского ВМФ в советских портах. Но 17 июля он вынужден был доложить, что это невозможно до тех пор, пока не будет усилена оборона объектов, особенно противовоздушная. Поэтому в качестве передовой базы для операций в Заполярье англичане решили использовать Сайдис-фьорд на побережье Исландии.
Начало практическому взаимодействию флотов положил переход в Архангельск в конце июля 1941-го минного заградителя «Адвенчур» с грузом глубинных бомб и магнитных мин, в которых советские моряки испытывали крайнюю нужду. 31 июля самолеты с английских авианосцев совершили налеты на Киркинес и Петсамо, заставив немцев ослабить атаки на Мурманск.
Вслед за этим к советским берегам отправились четыре подводные лодки, которые пустили на дно 9 кораблей противника (об этом рассказывалось выше). Северный флот до их появления демонстрировал полную беспомощность, не потопив вообще ни одной транспортной или боевой единицы неприятеля. Только после подхода англичан немцам пришлось всерьез озаботиться проблемой безопасности снабжения своей заполярной группировки и тратить время с ресурсами на организацию системы конвоев для доставки боеприпасов и снаряжения. Это внесло немалую лепту в срыв германского наступления в том районе, посодействовав сохранению для СССР важнейших северных гаваней.
В конце августа 1941 года для усиления советской авиации в Заполярье прибыло 151-е авиакрыло королевских ВВС, которое сразу же включилось в боевую работу, а также оказало необходимую помощь «сталинским соколам» в освоении английских самолетов, отправленных для восполнения потерь первых недель войны. Таково лишь краткое перечисление событий, с которых началось боевое сотрудничество, постепенно принимавшее все более крупные масштабы.
Неизвестное об известном
Для консолидации общих усилий неоценимое значение имело и вступление во Вторую мировую войну Соединенных Штатов Америки с их мощнейшей экономикой. Впрочем, чтобы описать хотя бы основные вехи взаимодействия союзников по антигитлеровской коалиции, потребуется солидная монография. Но один из вопросов затронутой темы постоянно привлекает к себе повышенное внимание, и на нем просто нельзя не остановиться. Это вопрос о поставках в СССР по ленд-лизу.
Данное словосочетание происходит от английских слов lend — давать в займы и lease — сдавать в аренду. Закон о ленд-лизе американский конгресс принял 8 марта 1941 года. Касался он государств, оказывающих военное сопротивление Германии, и был официально распространен на СССР 7 ноября 1941 года. Однако фактически поставки начались уже с начала осени (а из Англии даже с лета).
Грузы шли по трем основным маршрутам — тихоокеанскому, северному и сквозь так называемый «Персидский коридор». Самым крупным и спокойным был первый (47 % поставок). Однако он являлся и наиболее долгим и очень дорогим. Самой короткой и удобной теоретически выглядела дорога вокруг Скандинавского полуострова в Мурманск и Архангельск. Но она проходила рядом с оккупированной нацистами Норвегией и постоянно подвергалась ударам германских ВМФ и ВВС. Советский Северный флот оказался не способен обеспечить защиту конвоев даже в собственных водах, и союзникам пришлось самим сопровождать транспорты до наших портов и обратно. Но поскольку силы у них тоже были не беспредельны, то северным маршрутом прошла только четверть ленд-лизовских грузов.
Общее количество англо-американских поставок в СССР за 1941–1945 годы в пересчете на нынешние деньги западными историками оценивается в сумму порядка 100 миллиардов долларов. Переговоры об уплате хотя бы части долга велись десятки лет. Причем американцы настаивали лишь на возмещении стоимости невоенных товаров (электростанций, гражданской одежды и т. д.). По последней договоренности от 19 октября 1972 года советская сторона обязалась выплатить 722 миллиона долларов. Но, как говорится, «воз и ныне там»…
Полный "Перечень" полученных Страной Советов грузов пока еще в отечественных источниках не опубликован. Однако некоторые цифры известны. И по ним можно судить о размерах помощи. Например, советские заводы за время войны изготовили 205 тысяч автомобилей, а от союзников было получено 427 тысяч. Учитывая тот факт, что импортные машины на голову превосходили отечественные по грузоподъемности и проходимости, можно смело утверждать, что, только благодаря им, удалось спасти тыл от развала, а также многократно увеличить мобильность армии.
Помимо этого, из-за океана «отплыли» 22 206 самолетов, 14 302 танков, 8701 трактор, свыше 5000 бронетранспортеров, 35 000 мотоциклов, 1981 локомотив, 11 300 вагонов и цистерн (железнодорожная техника в СССР после 1941 года практически перестала производиться), 350 000 тонн взрывчатки, 15 миллионов пар солдатской обуви, 69 миллионов квадратных метров шерстяных тканей, около 4 миллионов автомобильных шин, 422 000 полевых телефонов, свыше 2 миллионов километров телефонного кабеля, около миллиона тонн химического сырья, 2,7 миллиона тонн высокооктанового авиационного бензина (которого в СССР и до войны крайне не хватало), на 1,3 миллиарда долларов продовольствия.
На продовольствии тоже стоит остановиться особо. Англо-американцы, по сути, всю войну кормили не только Красную Армию, но и значительную часть гражданского населения СССР. Полученных продуктов в пересчете на калории (армейский паек, установленный Государственным комитетом обороны, составлял 4000 ккал, в день, что, кстати, значительно превышало нормы, определенные для гражданских людей) хватило бы 10-миллионной армии более чем на пять лет. Излишне, наверное, напоминать, что эта еда не разнообразила меню советских людей, а спасала от голодной смерти.
Нескольких слов заслуживает и союзническая техника. Например, самолеты. В отличие от фанерных советских, это были цельнометаллические машины, насыщенные различным современным оборудованием, о существовании которого у нас в стране ранее просто не знали. Ветераны так описывали разницу: «…вооружение было куда внушительней, а оборудование — просто сказка! Отличная радиосвязь, автопилот, удобные кислородные маски, просторная кабина с великолепным обзором. Даже пепельницы. Инженерно-техническому персоналу было проще с их обслуживанием. Наши прилетают в масле, мороз ли, жара — надо брать ветошь, ведра с бензином и мыть машину. Двигатели доставляли немало хлопот, а американец сел, зарулил на стоянку — сухой, чистенький…». То есть, если переводить на современные понятия, то «мерседес» и «жигули». И поступало такой техники немало. Например, в труднейшем 1942 году поставки танков и самолетов (изобилия которых, между прочим, не наблюдалось в то время и у самих союзников) составили соответственно более половины и около трети от годового производства этих видов вооружения в Германии. Другое дело, что советские стратеги умели воевать лишь числом, заваливая противника трупами и искореженной, техникой. Но здесь уж союзники не причем. Каждая страна и каждая политическая система сами определяют критерии отбора кандидатов в генералы.
Наибольшее же значение ленд-лиз имел для советских моряков. Флот вообще очень сложный и тонкий механизм. Его на современном уровне могут поддерживать лишь наиболее развитые в промышленном и экономическом отношении государства. Поэтому практически сразу после начала войны в СССР свернули судостроительные программы. С горем пополам строились лишь мелкие катера, на которые, кстати, устанавливались ленд-лизовские двигатели, зенитки, радиооборудование и прочая наиболее современная оснастка. А пополнение флота. более крупными единицами шло в основном за счет союзников. От них поступили: линкор, крейсер, 9 эсминцев, 4 подводные лодки, 202 торпедных катера, 28 фрегатов, 138 охотников за подводными лодками, 99 тральщиков, 49 десантных судов, 105 транспортов (общей грузоподъемностью свыше миллиона тонн), 28 танкеров, 3 ледокола, 11 ледокольных буксиров, 17 морских буксиров, 5 плавучих мастерских. По сути, это целый флот.
В замкнутых Балтийском и Черном морях, куда доставить помощь не позволяла география, советские крупные корабли с середины войны вообще перестали выходить из баз, так как все их попытки как-либо влиять на ход сражений приносили лишь потери. Только на севере, где основную тяжесть морского противоборства несли на себе союзники и где благодаря помощи тех же англо-американцев был создан единственный более-менее современный для тех лет советский флот, наши моряки до конца боевых действий участвовали в относительно дальних походах. Достаточно открыть любой справочник, чтобы убедиться, что на начало Петсамо-Киркенесской операции, завершавшей войну в Заполярье, свыше половины кораблей Северного флота являлись импортными. Еще более разительным это соотношение выглядело в морской авиации. Из 289 флотских истребителей отечественных машин насчитывалось только 35, а из 72 торпедоносцев — лишь 6.
Война без ретуши
В советской и российской историографии обычно почти не уделяется внимания «Битве за Атлантику»; Мол, все это ерунда — судьба Второй мировой решалась на суше — на Восточном фронте. Каким образом какие-то кораблики могли угрожать расположенному на континенте Третьему Рейху? Можно, конечно, подобные рассуждения отнести на счет традиционного отечественного «сухопутного мышления». Однако больше в них все же от лукавого. Любой мало-мальски грамотный военный должен знать, что моря и океаны — это прежде всего коммуникации — самые удобные и дешевые дороги. На их содержание не надо тратить деньги. Кто ими владеет, — держит мир за горло. Он способен легко и быстро перебросить войска и грузы в любую точку планеты (один корабль равен грузоподъемности тысяч грузовиков и десятков железнодорожных составов) и нанести удар там, где у неприятеля нет сил для его парирования. Но главное — хозяин водных дорог имеет возможность питать свою экономику ресурсами из самых дальних уголков земного шара, превращая сырье в технику и снаряжение. Именно блокада англо-американцами гитлеровской сухопутной крепости «Европа» не позволила находившемуся в руках фашистов промышленному потенциалу развернуться на полную мощь. Поэтому и советский тыл сумел выиграть конкуренцию у немецкого по производству сухопутных вооружений. Германским заводам не хватало буквально всего из номенклатуры первичного сырья только потому, что в окружающих континент морях плавали «какие-то кораблики» и не давали гитлеровским транспортам высовывать нос из гаваней.
Пытаясь отобрать море у этих «корабликов», немцы в 1939–1945 годах построили свыше тысячи (!) подводных лодок (в СССР за время войны не заложили ни одной), но цели не добились. Из этой тысячи советский ВМФ потопил только полтора десятка субмарин. Все остальные потери германских подводников приходятся на долю союзников. Похоже выглядят пропорции распределения производства и потерь среди прочих типов военных и транспортных судов противника. Между тем, количество материалов, оборудования, рабочего времени, затраченного на постройку лишь одной подлодки, эквивалентно затратам на производство нескольких десятков танков. Если же сравнивать с эсминцем, то речь пойдет уже о сотнях «панцеров». Говоря проще, усилия значительной части германской экономики, и без того «недокормленной», всю войну шли на борьбу с англо-американским флотом. Не будь грандиозной битвы в западных водах, на Восточном фронте появилось бы в несколько раз больше танков противника. А ведь даже то количество, которое реально имелось у Вермахта, Красной Армии далеко не всегда удавалось останавливать…
Похожую логическую цепочку можно построить и анализируя борьбу в воздухе. Ведь большая часть авиации фашистов — свыше двух третей от общего количества — была «перемолота» над Западной Европой. Аргументы такого рода можно перечислять долго. Но главное, что просто по-человечески следует помнить россиянам, когда речь заходит о ленд-лизе и прочей союзнической помощи, это все-таки то, что ПОМОЩЬ ОКАЗЫВАЛАСЬ НАМ, А НЕ НАМИ.
Впрочем, все вышеприведенные цифры и факты упомянуты не для продолжения старого спора о том, чей вклад в разгром фашистского блока и его союзников был «решающим». Подобная дискуссия не конструктивна по существу. Победа — не бутылка водки. Ее нельзя «разлить по стаканам». Ни одному из государств антигитлеровской коалиции было бы не под силу выиграть войну у «стран Оси» в одиночку. И остановиться на этой формуле — правильней всего.
Кстати говоря
Сразу после окончания Второй мировой войны товарищ Сталин сказал, что величина союзнической помощи не превышала 4 % от размеров производства промышленной продукции на отечественных предприятиях. С этой оценкой «вождя народов» были на редкость единодушны и все советские полководцы, неизменно воспроизводя ее на страницах своих мемуаров. Правда, когда советская система ударяла их своей экзистенциальной дубиной по голове, то, как правило, наступало озарение. Например, маршал Жуков, снятый Хрущевым со всех постов и отправленный в ссылку на дачу, вдруг изменил свое мнение. Об этом свидетельствует недавно рассекреченный рапорт тайного прослущивания разговоров опального военачальника органами безопасности в 1963 году. В этом разговоре Георгий Константинович жаловался приятелю: «Лакированная эта история. Я считаю, что в этом отношении описание истории, хотя тоже извращенное, но все-таки более честное — у немецких генералов, они правдивее пишут. А вот «История Великой Отечественной войны» («хрущевский» шеститомник — прим. В. АГ.) абсолютно неправдивая. Вот сейчас говорят, что союзники нам не помогали… Но ведь нельзя отрицать, что американцы нам гнали столько материалов, без которых мы бы не могли формировать свои резервы и не могли бы продолжать войну… Получили 350 тысяч автомашин, да каких автомашин!… У нас не было взрывчатки, пороха. Не было, чем снаряжать винтовочные патроны. Американцы по-настоящему выручили нас с порохом и взрывчаткой. А сколько они нам гнали листовой стали! Разве мы могли бы быстро наладить производство танков, если не американская помощь сталью? А сейчас представляют дело так, что у нас все это было свое в изобилии. Это не история, которая была, а история, которая написана. Она отвечает духу современности. Кого надо прославить, о ком надо умолчать… А самое главное умалчивается…».
А вот аналогичное признание еще одного авторитетного эксперта — Анастаса Микояна, сделанное в ходе приватной беседы: «…осенью 1941 года мы все потеряли, и, если бы не ленд-лиз, не оружие, продовольствие, теплые вещи для армии и другое снабжение, еще вопрос, как обернулось бы дело…».