В начале лета 2002 года, когда началась подготовка к завершающему акту трагедии многострадального «Курска» — подъему носовой части подводной лодки, канал ОРТ показал документальный сериал «Русская глубина». Миру была поведана российская версия противостояния подводников Советского Союза и Соединенных Штатов во время Холодной войны. К сожалению, авторы фильма не смогли обойтись без традиционного «джентльменского набора» военно-патриотической отечественной историографии и создали очередной пропагандистский ширпотреб. Впрочем, бог с ними — с национальными комплексами, поскольку тему «немирного глубоководного атома» сейчас полезнее всего рассмотреть не в плоскости глубоководных эволюций «железных акул», так и не получивших к счастью, сигнала к настоящей боевой атаке, — а в плане сравнения СССР и США по уровню того качества продукции, которое их судостроительная промышленность обеспечивала своим морякам.

Главное, что прямо-таки бросается в глаза — это разность подходов при выполнении одной и той же задачи. В Штатах первым делом тщательно прорабатывали концепцию. Только после того, как была учтена каждая мелочь, составляли столь же обстоятельный план работ и лишь затем приступали к его реализации. Причем сначала все опять-таки по многу раз проверялось на берегу, а в море выпускалось «изделие» в максимально надежном, насколько это было возможно, состоянии.

В Советском Союзе шли кардинально иным путем, пытаясь даже столь глобальную цель, как атом, одолеть привычными методами — посредством кавалерийских наскоков и штурмовщины. Например, советская промышленность долго не могла обеспечить надежной работы парогенераторов ядерных энергоустановок — вода первого контура через быстро появлявшиеся трещины в трубных пучках проникала во второй и вызывала в нем повышение радиоактивности, что приводило к переоблучению личного состава. Все атомоходы первого поколения (проектов 627, 629, 645, 658, 659, 675) имели этот дефект. Не стану подробно говорить о прочих конструкторских метаниях: достаточно взглянуть на внешний вид субмарин разных проектов.

Тем не менее, не доведенные «до ума» типы подлодок все равно строились в огромном количестве и регулярно выпихивались в море на боевую службу.

Американцы, наоборот, очень долго не приступали к крупносерийному производству, «до верного» продолжая поиск наиболее перспективного проекта корабля. В частности, особо жесткий контроль был внедрен при приемке атомных реакторов. Они испытывались в условиях максимально приближенных к океанским реалиям — искусственно создавались крены, дифференты, ускорения и прочие перегрузки. Да что говорить о ядерных энергоустановках, когда даже форма корпуса подводной лодки отрабатывалась на специально построенной опытной субмарине. Но зато когда был найден образец корабля, удовлетворявший большинству требований, он потом с постепенными улучшениями повторялся во всех последующих проектах. Это благотворно сказывалось как на темпах работ, так и на стоимости продукции.

Аналогичным образом развивалась ситуация и с размещением на подводных лодках баллистических ракет. В США с самого начала исходили из того, что океан — это огромная стартовая площадка, где, в отличие от суши, не нужно шахт и достаточно легко можно уйти от взгляда нескромных чужих глаз. Поэтому американцами была разработана комплексная целевая программа, изначально задуманная как единая система, В нее входило конструирование специальной морской баллистической ракеты, причем, что очень важно, сразу же верно было выбрано топливо — твердое. И старт — подводный. Следующим компонентом являлся носитель ракеты. И здесь безошибочно остановились на атомной субмарине — варианте более сложном, но перспективном. Затем рассчитывались системы жизнеобеспечения, базирования и прочие детали, вплоть до оптимального количества ракет в залпе.

Наша страна и здесь пошла своим особым путем. И, как вскоре выяснилось, традиционно не лучшим. Вместо создания специального проекта морской баллистической ракеты было решено взять за основу существующую сухопутную модель. Вместо твердотопливного двигателя — выбрали жидкостной. Вместо подводного старта — надводный. Вместо целевой разработки в качестве носителя нового типа атомной субмарины, остановились на уже существующей серийной и к тому же дизельной подлодке. Все это обусловило дальнейшее хроническое отставание.

Ведь что такое, к примеру, надводный старт? Лодка должна всплыть, открыть крышку шахты, поднять ракету на пусковом столе к ее верхнему срезу, а после запуска опустить стол, закрыть шахту и только потом опять погрузиться. То есть, терялось главное достоинство субмарины — скрытность. И если бы ей даже удалось нанести удар, то шансы на возвращение резко снижались. А экипаж превращался, по сути, в отряд камикадзе.

Но в отечественных вооруженных силах начальство традиционно видит в личном составе не живых людей, а что-то вроде военно-биологического полуфабриката, единственное предназначение которого — быть использованным. Поэтому, когда первый советский атомный ракетоносец (проект 658, тактический номер «К-19») в июле 1961 года все же вышел в море, он, несмотря на то, что в теории аварийная ситуация с реактором не исключалась, инструкций на такой случай вообще не имел. И случилось то, что и должно было произойти при подобном раскладе — нештатная ситуация обернулась тяжелейшей аварией с человеческими жертвами и переоблучением всего экипажа.

Вопреки героическим усилиям моряков, аварию устранить не удалось, и командир подлодки капитан 2-го ранга Николай Затеев вынужден был нарушить приказ о радиомолчании просьбой о помощи. К тому времени главная антенна уже вышла из строя, а вспомогательная не могла обеспечить связь с берегом. Но сигнал беды все же поймала дизельная субмарина «С-270», находившаяся по плану учений в соседнем квадрате.

Командовавший ею капитан 3-го ранга Жан Свербилов, конечно, не имел права самовольно покидать боевую позицию. Однако сознание того, что угроза гибели нависла над товарищами, заставила офицера нарушить все уставы. Он решил немедленно идти к аварийному кораблю. Это и спасло жизнь большинства членов экипажа «К-19». Атомоход удалось удержать на плаву, а затем и привести в базу.

Для командира «С-270» его человеколюбивая инициатива вышла боком. Уже через час после начала спасательных работ и выхода в эфир с докладом о трагической ситуации, Свербилов получил свирепое радио от главкома ВМФ СССР: «Почему без разрешения покинули позицию? Ответите за самовольство!». Неприятности, разумеется, продолжились по возвращении домой. Вот как их описывает сам Жан Михайлович: «Проснулся я оттого, что кто-то тряс за плечо. Будил меня флагманский связист одного из соединений подводных лодок Ким Батманов. „Мы, офицеры флота, все за тебя, Жан, — сказал он, — но на флот приехал Бутома — самый главный в советском судостроении. Все перед ним на цыпочках ходят, ведь он представитель ЦК. Так вот, он заявил, что промышленность поставляет флоту превосходную технику, а флот — дерьмо, не умеет ее эксплуатировать. Затеев — паникер, ты, Жан, — пособник паники“».

К счастью, времена были уже не сталинские, и дальнейших репрессий не последовало. Тем не менее, сама реакция на аварию «К-19» со стороны высоких чинов была типично российской — хамской и барской одновременно. Обратимся еще раз к записям Жана Михайловича: «Когда мы положили стопку партийных и комсомольских билетов на стол к начальнику политотдела, он посмотрел на них, как на неразорвавшуюся гранату. „Зачем вы это сюда принесли?“ — „А куда мы их должны нести?“. Тогда он вызвал молоденькую вольнонаемную секретаршу и приказал запереть их в сейф… А в медицинских книжках моряков наших экипажей не оставили не единой записи о полученных дозах радиации». Добавим, что восемь из них умерли почти сразу же и еще несколько человек позднее, а «К-19» получила у моряков красноречивое прозвище «Хиросима».

Несовершенство проекта первой советской атомной субмарины и отсутствие четкой методики эксплуатации новой техники привели к тому, что история ее службы превратилась в бесконечную цепочку различных аварий, происшествий и трагических случаев со смертельными исходами для тех, кто имел несчастье оказаться на ее борту. Еще во время постройки на стапеле в трюме субмарины вспыхнул пожар. Затем были пробные неудачные пуски реактора. В феврале 1972 года на «Хиросиме» произошла новая трагедия, которая стоила жизни 30 морякам. Но корабль вновь спасли и восстановили, а принимать ее из ремонта отцы-адмиралы послали тех, кто остался жив в аду недавней катастрофы. Такое испытание психика выдержала не у всех…

Возвращение субмарины на базу ознаменовалось новым пожаром. Видя дымящийся атомоход, окруженный судами спасателями и буксирами, моряки понимающе переглядывались: «„Хиросима“ вернулась…». Различные неприятности регулярно продолжали случаться и в дальнейшем. Тем не менее, высокое начальство упрямо возвращало корабль в строй и отправляло на задание в море. Хотя на деле он, естественно, был более опасен для своих, чем для «вероятного противника». Пример трагической эпопеи «К-19» не исключение.

Напоследок следует заметить, что, когда американцы в 60-х годах прошлого века потеряли по неизвестным причинам две атомные подводные лодки, — США на несколько лет взяли тайм-аут, прекратили рискованные походы в Арктику и занялись работами по повышению надежности систем жизнеобеспечения. В результате у них по сию пору — больше ни одной катастрофы с человеческими смертями. В то время как наш скорбный мартиролог сейчас уже тянет на солидную книгу.

…«Хиросиму» адмиралы вывели из боевого состава лишь в 1991 году, когда флоту стало не хватать денег на содержание даже новых кораблей. Вслед за ней последовало и подавляющее большинство других атомоходов советской постройки. Как их утилизировать, пока толком никто не знает. Американцы каждый год выделяют миллионы долларов для решения этой проблемы. Правда, в России опять недовольны — считают, что мало…

Зачем нужна горькая правда

Главная тема этой книги — восприятие и осознание россиянами собственного военного прошлого — гораздо глубже, чем может кому-то показаться на первый взгляд. Касается она не только узкого круга историков, а каждого жителя нашей страны. Ведь пока самые широкие круги общественности всерьез не задумаются над упрямо повторяющимися ошибками минувших времен и по-настоящему не захотят перемен, армейские неурядицы и в будущем постоянно будут напоминать о себе разными трагическими «сюрпризами», безжалостно и властно вторгаясь в судьбы миллионов молодых мужчин — чьих то сыновей, братьев, мужей.

О том насколько серьезен, болезненен и трудноразрешим данный вопрос, свидетельствует тот факт, что за последние полтора десятка лет едва ли не единственной сферой общественной жизни, практически не претерпевшей никаких радикальных перемен, остаются вооруженные силы. Неоднократные попытки реформ привели здесь лишь к изменениям косметического характера.

В результате простой набор призывников в армию ныне превратился в остросоциальную проблему. От выполнения «почетного долга» многие пытаются увильнуть любыми способами, вплоть до антизаконных. Падение престижа военной службы оборачивается тем, что даже офицерские мундиры надевают сегодня — далеко не лучшие сограждане. Все это; в конечном счете, уже по-настоящему угрожает не только обороноспособности, но и внутреннему благополучию государства.

Тем не менее, генералы, которые по большому счету представляют собой плоть от плоти народа, продолжают мертвой хваткой держаться за идеалы «времен очаковских и покоренья Крыма». Они никак не хотят признать, что их потерявшаяся во времени «епархия» срочно требует тотального реформирования — подобного тому, которое было предпринято в начале XVIII века Петром I. Вместо этого продолжается бессмысленная ежесезонная заготовка «пушечного мяса впрок» — чтобы хватило на тот случай, если в очередной раз придется воевать не умением, а числом…

Вопрос, конечно же, сейчас не в том, кто виноват. Главное — что делать? Наверное, пришла пора понять, что дело военной реформы нельзя дальше оставлять на совести исключительно людей с большими звездами на погонах. Не стоит надеяться и на «царя-батюшку»: новый Петр Великий вряд ли появится в обозримом будущем, да и эпоха «просвещенного абсолютизма» давно во всем мире миновала.

Необходимо умственное пробуждение всего общества, необходимы затем его политическая воля и трудовые усилия. А для этого главное — в первую очередь перестать лгать самим себе и кичиться своим мнимым величием, осознать корни своих вековых проблем и научиться брать пример с тех, кто умеет работать и воевать лучше, чем до сих пор умели мы.