Ровно в семь ноль-ноль, как мы и договаривались, я уже сидела в машине рядом с Анатолием Сергеевичем Леоновым. Начались суровые будни молодого стажера службы безопасности.
Я и не думала, что служба в охране-это адская работа. Ее самым точным определением было бы понятие вечного терпения. Охранник должен вытерпеть все. Жару и холод, дождь и снег, томительное многочасовое ожидание, неудобства и чудовищную усталость. При этом он всегда должен быть в форме, готовым в любую секунду защитить охраняемую персону хотя бы и ценой собственной жизни. Психология этих людей довольно быстро меняется, а вечное напряжение, нервотрепка обычно заканчивается тем, что охранник, выйдя в отставку превращается в издерганного неврастеника или пьяницу. Это вам не шутка, целый день, а иногда и целую ночь думать только об одном-о личной безопасности охраняемого тела.
Не знаю, кто как, а я бы и неделю не смогла бы проработать в таком режиме. Труд действительно адский. И пусть говорят, что охранникам щедро платят, гори они огнем эти деньги в обмен на нечеловеческое напряжение и тупую работу.
Леонов своих хлопцев вышколил до автоматизма. Вся его команда, состоявшая в основном из бывших военных и спортсменов, действовала как по нотам. Пока мы ездили следом за бесценным телом Евгения Александровича, он ни разу не сделал никому своего замечания. Анатолий Сергеевич был весь в работе. Куда подевались его анекдоты и шуточки, его балагурство и слабо скрываемый мужской флирт. Только иногда он изрекал отрывистые фразы, комментируя те или иные действия своей команды. Я успела заметить, что присутствие моей персоны, которой велено было постоянно находиться в машине, нисколько не смущало Леонова. Если бы надо было отрезвить кого-нибудь из охранником отборным русским матом, я бы не стала препятствием. Но, вероятно, его подчиненные настолько слажено работали, что он был доволен.
Иногда он позволял мне выйти из машины и внимательно осмотреться. Я во все глаза пыталась заметить хоть что-нибудь подозрительное, часто ловя себя на мысли, что хочу увидеть ту загадочную парочку, которую Леонов представил для меня на видеозаписи. Тщетно. На мой немой вопрос Леонов только посмеивался.
— Ты думаешь они будут следить за ним все время? — спросил он меня, когда машины стояли у здания областной администрации. — У них ведь тоже хорошо отработанная технология слежки. Они знают, что служба охраны, если она достаточно хорошо подготовлена, быстро сумеет определить, что на протяжении маршрутов поездок их то и дело сопровождают одни и те же лица. Они вполне могут прислать вместо себя напарников, наконец им никто не запрещает просто изменить свой внешний вид, поменять стиль поведения. Но дело не в этом.
Леонов достал из машины бутылку минеральной воды, открыл ее и предложил мне выпить, подавая одноразовый стакан. Я отказалась, тогда он сделал несколько больших глотков и горлышка и неожиданно изрек:
— Нам надо удвоить, утроить бдительность, ибо подготовительный этап они уже прошли, теперь дело за специалистом.
— А насколько быстро он может выполнить свое задание? — поинтересовалась я.
— Я думая, что после приезда, ему понадобится не менее трех дней для того, чтобы освоиться, затем он начнет «пристрелку».
— Не поняла? Он что будет делать пробные покушения?
— Нет, конечно, — улыбнулся Леонов. — Сначала он будет изучать позиции без оружия, пока не выберет самую оптимальную, но потом подготовит еще и запасные в случае промаха. Хотя, — грустно заметил Анатолий Сергеевич, — если это профи, то он сделает только один выстрел. Затем ему надо будет подготовить пути отхода, при этом он будет их отрабатывать сначала без оружия, как бы тренируясь, пока на практике не убедится, что один из них самый надежный, но и в этом случае будут предусмотрены запасные варианты.
— Неужели все так сложно?
— Звучит, конечно, дико, но это профессия, которая требует высочайшего профессионализма, здесь нельзя допустить ни одного промаха, важна каждая мелочь, надо просчитать все до деталей. Ошибка в таких случаях стоит очень дорого. Киллер, который ошибся, немедленно изгоняется из своего, с позволения сказать, сообщества. Я уже не говорю, что он подвергает свою жизнь смертельной опасности, он еще подставляет заказчика, такие вещи не прощаются. Убить человека в принципе легко, но сделать это профессионально— очень трудно. Кроме того, вы, наверное, помните, как был убит президент Индии Раджив Ганди?
— Смутно, — призналась я.
— Его вместе с собой взорвал фанатик-смертник. Это делается обычно в тех случаях, когда охрана непробиваемая.
— Вы намекаете на то, что…
— Я тебе ни на что не намекал, — сухо отрезал Леонов. — О, нам пора, — сказал он, заметив как из здания администрации выходит Верхотуров в сопровождении охраны.
Охрана в самом деле была очень прочной. Они шли полукольцом, тесно окружив своего босса. Спереди и сзади появились еще по двое охранников. Итого я успела насчитать, что Верхотурова единовременно охраняет не менее восьми человек.
Три дня я промоталась в составе охраны и только на третий день успела убедиться, что все мои усилия — напрасны. Я, конечно, многому успела научиться, но вскоре поняла, что специалиста мне надо выследить в одиночку, то есть мне нужно было на какое-то время влезть в его шкуру, и благодаря тем урокам, которые любезно преподал мне Анатолий Сергеевич Леонов, идти по его следу, стараясь поступать именно так, как бы он поступал на моем месте.
— Ну что ж, — заключил Леонов, после того, как я коротко рассказала ему о своем плане, — дело, конечно, хорошее, но как бы не наломать дров. А ели он тебя вычислит и ты его спугнешь, что тогда?
— Что? — вопросом на вопрос ответила я.
— Он снова уйдет на дно и будет дожидаться благоприятного момента, а сидеть в засаде он может долго, ибо для него важен не столько срок, сколько верный выстрел.
— Постараюсь его не спугнуть, — улыбнулась я. — Кроме того, я обязана его вычислить, поскольку имею поручение от вашего шефа.
— Да я что, — развел руками Леонов, — я за тебя переживаю. Ты девка смышленая, далеко пойдешь, я бы тебя в охрану взял не задумываясь, но суди сама-дело это опасное. Ты хоть со мной иногда связь поддерживай, если что, я могу тебя проконсультировать. Ну давай, если какие проблемы, мой телефон ты знаешь, — он протянул мне свою крепкую руку.
Рассадин ворвался в кабинет Гринева без стука и традиционного «позвольте-разрешите», что не позволял себе никогда, да и сам Гринев такого панибратского посещения его кабинета терпеть не мог. Но, дело, очевидно, было особой важности.
В это время Гринев разбирал на своем столе какие-то бумаги и даже не услышал как кто-то вошел в его кабинет.
— Товарищ полковник! — прямо с порога выдохнул Рассадин. — ЧП!
Гринев встал из-за стола, буквально содрал с себя очки и хотел было разразиться бранью, но едва глянув на бледно-зеленое лицо Рассадина, немедленно осадил себя.
— Какое ЧП?! — глухо рыкнул он.
— Диман… простите, лейтенант Минаев застрелился!
— Ты бредишь, капитан! — на смуглом морщинистом лице полковника Гринева стали ходить желваки, а вскоре его левый глаз задергался в нервном тике. Однако он быстро сумел овладеть собой, твердой рукой вынул из пачки сигарету и чиркнул спичкой. — Успокойся, Рассадин, — сказал он, стараясь успокоить в первую очередь себя, а не своего подчиненного, — давай все по порядку. Что произошло?
Вместо ответа на вопрос Рассадин мешком опустился на ближайший к нему стул и, обхватив лицо руками, беззвучно зарыдал.
Быть может, за исключением Гринева, мало кто знал, что Рассадин и Минаев были близкими друзьями. Вместе они прошли Карабах и Армению, Абхазию и Чечню. Мало кто знал, что лейтенант ФСБ Дмитрий Минаев однажды спас жизнь Рассадину, когда того захватили боевики и готовы были предать смерти, но в это время штурмовая группа Минаева ворвалась в забытый Богом аул в одном из горных районов Ичкерии и, понеся большие потери, отбила пленников.
— Успокойся, — Гринев подошел к сейфу и достал оттуда бутылку водки и два граненных стакана. Наполнив их едва ли не до краев, он приблизился к своему подчиненному и протянул ему стакан. — Выпей, капитан, — прошептал он, — и закуси рукавом.
Молча, не чокаясь, они выпили, после чего Гринев спрятал бутылку обратно в сейф, достал новую сигарету и стал нервно разминать ее своими тонкими пальцами.
— Вчера, по вашему приказу, я передал сообщение Минаеву, чтобы он оставил наблюдение и срочно возвращался в Москву, — с трудом переводя дух после выпитого, начал Рассадин. — Но мое сообщение он получить не успел. Линейный отдел МВД на транспорте сегодня утром передал сообщение, что в ночь с 11 на 12 августа сего года лейтенант Минаев найден мертвым в своем купе. Сегодня в обед труп доставили в Москву. Вместе с женой Дмитрия я ходил на опознание… Предварительная версия следствия-смерть наступила в результате ранения в область груди, а отпечатки пальцев, найденные на принадлежавшем Минаеву табельном оружии, идентичны тем, что оставлены им в личном деле. Исходя из этого, следствие считает, что смерть наступила в результате самоубийства, Минаев выстрелил себе прямо в сердце…
— Почему о случившемся я узнаю в последнюю очередь? — лицо Гринева снова стало каменным.
— Простите, товарищ полковник, я не мог поверить, что Дмитрий покончил собой и решил сам удостовериться.
— Ты веришь в его самоубийство? — не прекращая дымить сигаретой, задал вопрос полковник Гринев.
— Это бред! Димка не мог так поступить. Прежде всего, из-за того, что у него жена, сын, в котором он души не чает. С какой стати ему стреляться. Он не такой человек, чтобы пустить в себя пулю. И потом, ему только тридцать лет исполнилось-вся жизнь впереди. Его убили…
— Кто? — полковник Гринев стал набирать номер телефона. — Кому понадобилась его жизнь, у него были враги?
— Я ума не приложу, как это могло случиться. Если у Димы и были бы враги, то они… Да не было у него никаких врагов!
— А боевики? Вы там, — Гринев кивнул куда-то в сторону, — не гуманитарный груз распределяли.
— Дмитрий, конечно, был крутым, но до зверств он никогда не опускался, — поняв, что речь идет о событиях на Северном Кавказе, ответил Рассадин.
— Алло, Михаил, это ты? — жестом показав Рассадину, чтобы он немного помолчал, спросил Гринев. — Рад тебя слышать. Ты все знаешь. Ну да, конечно, башку мне теперь оторвут. Послушай, мне надо встретиться с тем парнем, который обнаружил нашего офицера в поезде, кто первый проводил осмотр места происшествия. Пошлешь ко мне? Ну хорошо, рад был тебя слышать, пока.
— То, что Минаев не мог застрелиться я знаю и без тебя, — обращаясь к Рассадину, сказал Гринев, — но мне кажется, что тут присутствует кавказский след. Ладно хватит нюни распускать. Я через час встречусь с тем опером, а ты гони на вокзал и принеси мне список всех пассажиров, которые отъезжали из столицы и всех, кто покупал билет в течение движения поезда, понял?
— Так точно, товарищ полковник! — Рассадин лихо козырнул и скрылся за дверью.
Скорый поезд из Москвы прибыл на центральный вокзал города с опозданием ровно на два часа дня. Еще в пути состав облетела страшное известие. В одном из купе был обнаружен труп молодого парня. Поезд долго стоял на станции. Проверяли документы, осматривали купе, при этом милиция сверяла фамилии пассажиров, что значились в паспортах и проездных билетах. Тех, у кого они по тем или иным причинам не совпадали, уводили на некоторое время в вагон начальника поезда.
Слухи между тем переполняли поезд. Одни говорили, что парня зарезали кавказцы, другие уверяли, что он застрелился. Больше всего не повезло тем, кто ехал с ним в одном вагоне. Их трясли как липу. В ту ночь поезд запаздывал и поэтому машинист стремился нагнать время за счет увеличения скорости. Соседи слышали какой-то хлопок, но никто из них и подумать не мог, что это выстрел. Несчастье случилось поздно ночью, большинство пассажиров спало. Тем не менее весь оставшийся путь пассажиры провели в тревоге. Сам труп никто не видел. После осмотра купе, его вынесли на одной из станций, а купе опечатали. В поезде уже работала следственная бригада из линейного отдела МВД на транспорте.
Девушка, которая назвала себя Таней при знакомстве с яхтсменами, вышла на перрон, внимательно осмотрелась и зашагала в сторону стоянки такси. Ее никто не встречал. Она быстро наняла машину и отправилась в город.
Такси остановилось на одной из тихих тенистых улочках города. Расплатившись с водителем, девушка поднялась на четвертый этаж обыкновенной хрущевки пятиэтажки, достала ключ и открыла дверь квартиры под номером 35. Войдя в квартиру, она бросила вещи прямо в прихожей, набрала номер телефона и сказала только одну фразу: «Я на месте». После чего разделась и отправилась в ванную.
Ну и задачку я себе поставила, — размышляла я возвращаясь домой на своем недавно приобретенном «Опеле», — найти киллера, или как его принято называть в среде профессионалов-специалиста, даже в нашем сравнительно небольшом городке, было равносильно поиску иголки в стоге сена. К тому же я никогда не имела дела с заказными убийствами, тем более никогда не занималась поиском того, кто только еще должен был осуществить свой замысел.
Однако то, что я увидела дома, быстро привело меня в чувство. Едва я открыла дверь, как чуть не грохнулась в обморок. Моя квартира была девственно пуста. Из нее вынесли все! Единственное, что мне оставили, так это тот самый бронированный сейф, где я хранила деньги и оружие, но еще не было известно не пустой ли он внутри. Дрожащими от волнения руками я набрала шифр и открыла дверцу. Конверт с деньгами, пистолет и две коробки с патронами, кое-какие документы лежали на месте. Я медленно сползла по стене и опустилась на пол.
А еще считаешь себя детективом, — противно хихикнул вечно живущий во мне презрительный тип, — а у тебя квартиры обчищают. А в висках пульсировала только одна мысль: «Почему грабитель или грабители, не мог же он один унести всю мебель, ковры, электронную технику, посуду, ну буквально все, не взяли оружие и деньги? Это что, особый почерк или что-то еще?»
Тупо осмотрев пространство вокруг, я поймала себя на мысли, что после того, как квартиру ограбили, в ней, кажется, даже прибрались. По крайней мере на полу не было ни клочка бумаги, ни соринки, воры ничего не оставили. Так, немного позже зайдя в туалет, я увидела, что они утащили даже рулон туалетной бумаги, а из ванной вынесли все мои косметические средства, включая шампунь, зубную пасту и щетку.
В состоянии полного отчаяния я просидела почти час. Потом поднялась, отряхнула с себя пыль и пошла к соседу Евгению Матвеевичу. Он жил с женой и своей престарелой матерью, и держал несколько магазинчиков в районе Сенного рынка. Дома оказалась только бабушка Даша, старуха лет восьмидесяти пяти, но еще достаточно активная и живая женщина.
— Баба Даша, — прямо с порога заревела я, — мою квартиру ограбили.
— Да что ты говоришь? — удивилась старушка так как будто я принесла ей свежие новости.
— Все вынесли, — продолжала всхлипывать я.
— Да как же ограбили-то, доченька, — защебетала бабушка Даша, — с самого утра приезжал твой муж Вадим Игоревич, он все погрузил и вывез. Он мне еще сказал: «Все, бабушка, уезжаем в Америку». Погрузили все и уехали.
Только теперь до меня дошло. Ведь это Вадик, ведь я должна была встретиться с ним, но не пошла, а все эти три дня промоталась с Леоновым. Так вот оно в чем дело! Этот подлец решил мне таким образом отомстить!
— Никуда я не уезжаю! — еще громче заплакала я. — Это он куда-то едет.
— Не знаю, дочка, только он такой веселый был, довольный, прямо сиял весь. А вы что же, не договорились что ли?
— Да не живем мы с ним уже полгода как. Он у меня не спрашивал, а взял все и вывез, а мы с ним в разводе.
— Батюшки святы! — всплеснула ладошами бабушка Даша. — Выходит он у тебя все отобрал?
— Да-а!
— Ой, дочка, ой что творится! Постой я тебе водицы принесу, — она пошла на кухню и принесла мне стакан воды, — выпей, тебе и полегчает. А ты на него в милицию заяви, — озираясь по сторонам, словно нас кто-то мог услышать, сказала баба Даша, — ему там быстро мозги вправят. Ишь чего удумал, чай не все-то вещи его, и твоего добра небось хватает. Не по-людски получается, разошли так поделить все надо было.
— Да пусть он подавится! — не выдержала я. — Пусть все забирает, мне ничего от него не надо! И не пойду я ни в какую милицию. Если есть у него совесть, то пусть она и решает.
— Не-ет, доченька, сейчас по совести никто не живет, не вернет он тебе ничего, не таков человек.
Она еще долго пыталась меня убедить подать на Вадика заявление в милицию, но я уже мало слушала ее, мысленно переживая случившееся. Ее ласковый голосок даже немного успокоил меня. Я простилась с ней и ушла к себе в пустую квартиру.
Так тебе и надо, — рассуждала я, — давно надо было сменить ключ, а еще лучше поставить новую дверь.
Вадик позвонил мне только через два дня.
— Привет! — услышала я в трубке своего сотового, который он не увез только потому, что в тот день телефон находился у меня в сумочке, — я знал, что ты не станешь заявлять в ментовку. Да и зачем, кому нужно это барахло, все надо сплавить и начать новую жизнь.
— Мне еще нужны деньги, я действительно уезжаю в штаты. Я звал, между прочим, и тебя, но ты не пришла в условленное место. Ты что молчишь?
— Когда ты увезешь с собой квартиру, я могу знать?
— Остришь? Ну ты всегда была такой. Не бойся, квартиру я оставлю тебе. Ведь ты ее приобрела уже после того, как мы формально перестали быть мужем и женой. Да, а что у тебя в сейфе, письма от многочисленных любовников?
— Что же ты и его не забрал?
— Ну это не мое. А все-таки любопытно, что ты в нем хранишь, наверное крупную сумму в баксах, которую сумела накопить, торгуя телом? Ладно, гуд бай, моя крошка, я позвоню тебе из Нью-Йорка.
Как только я услышала короткие гудки, тут же меня и прорвало. Так всегда бывает, когда надо что-то сказать я не решаюсь, а когда наберусь смелости бывает уже поздно. Вот и теперь, я хотела сказать, какой же он подлец, какой же он негодяй. Нет, не потому, что он увез все добро, разве нельзя было со мной по хорошему договориться, неужели я стала бы препятствовать тому, чтобы он увез свои вещи, неужели он думает, что я такая подлая, что буду трястись над каждой тряпкой, неужели он думает…
И в этот раз слезы снова стали душить меня. Так от души я, наверное, не плакала никогда. Выревевшись в волю, я пошла в ванную, но там меня ждало новое разочарование. Во-первых, Вадик унес даже зеркало, а во-вторых, наши любезные коммунальные службы отключили горячую воду-теперь, наверное, до самой глубокой осени.
Я наспех умылась холодной водой, грустно заметив, что у меня нет даже носового платка, чтобы вытереть лицо, не говоря уже о полотенце. Я вернулась в пустой зал достала из сейфа пистолет, вынула обойму и взвесила ее на руке. «Застрелить тебя, что ли?»-мелькнула у меня в голове дурная мысль. «Дадут за тебя, подонок, лет семь, а после за примерное поведение досрочно освободят, зато на одного негодяя в мире станет меньше».
На мокруху потянуло? — задал свой издевательский вопрос мой внутренний мучитель. Не бойся, не потянуло, — мысленно ответила я ему, и сунула обойму в рукоять пистолета. Потом я достала конверт с деньгами и пересчитала их. У меня в наличности было двенадцать тысяч долларов. Хорошо, что аванс, выданный мне Верхотуровым, я успела положить в сейф, а не оставила в кейсе. Сумма, надо сказать, набиралась солидная, можно было заново обставить квартиру. Но сейчас я этим заниматься не буду, я просто хочу отдохнуть. Слава Богу, у меня есть машина и я не пропаду. Сегодня откинусь, а завтра вплотную возьмусь за дело. А тебе, дорогой мой муженек, я обязательно отомщу, страшной местью женщины.
Я набрала номер телефона фирмы, которая занималась установкой стальных дверей и договорилась с ней о том, что они поставят мне новую дверь с надежным и хитрым замком. Я взяла с собой оружие и все деньги, закрыла сейф и вышла на улицу.
На этот раз мой путь лежал в редакцию газеты «Вести». Здесь я надеялась увидеть Фила, с которым не встречалась уже давно. Фил был ведущим журналистом-обозревателем в нашем городе, кроме того, он еще котировался как эксперт по разного рода политическим и экономическим проблемам. Мы с ним дружили давно, но встречались сравнительно редко.
В редакции я его не застала. Там мне сказали, что Филипп на задании и появится (если появится вообще) в редакции не раньше, чем через несколько часов. Я погнала свою машину к Светке-моей старой подруге по институту, которая так же как и я не закончила его, связав себя обязанностью жены и домохозяйки. Личная жизнь у Светки тоже не заладилась, но она сумела так окрутить своего забулдыгу-мужичка, что у того из богатого дедовского наследства, состоявшего из двух квартир в самом центре города осталась где-то комнатка в коммуналке. Светки дома не оказалось. Как объяснила мне соседка, Светлана Степановна уехали в творческую командировку. Тогда я оставила свою машину на стоянке и отправилась в небольшое кафе, пропустить фужер красного вина.
День клонился к закату, но посетителей еще было мало. Через несколько часов это кафе в центре города с романтическим названием «До рассвета» (оно действительно работало до самого утра), будут переполнено до отказа.
Пока я не спеша потягивала прохладное вино, нервы мои мало по-малу стали успокаиваться. Важно, чтобы внутреннее твое состояние стало напоминать водную гладь высокогорного озера, поверхность которого не тревожит даже легчайшая рябь. Я оказалась не в таком уж бедственном положении как хотелось бы кому-то, ну, например, Вадику. Чтобы совсем не оказаться выбитой из колеи, я думала о том деле, которое мне предстояло распутать за эти дни.
Если верить Леонову, то специалист или должен приехать со дня на день, или уже приехал и начал готовиться к исполнению заказа. Сколько дней ему понадобится для этого-известно только одному Богу, то есть самому князю тьмы. Я могу просто не успеть, поэтому будем считать сегодняшний вечер последним вечером отдыха. Завтра мне будет уже не до того-я так решила. С чего начать? Не знаю. Моя задача действительно усложнялась тем, что у меня не было даже версии, взяв за основу которую я могла бы начать продвигаться по пути установления истины.
Вино кончилось, а вместе с ним истлела последняя сигарета. Пока я повторяла заказ, попросив принести мне еще и пачку сигарет, в кафе стали прибывать посетители. Мой столик находился в самом углу так что мне отсюда было хорошо видно всех, кто входил под темные своды «До рассвета». В основном это были люди моего возраста, молодых отморозков я не заметила. Вероятно, золотая молодежь предпочитала коротать время где-нибудь в другом месте.
Скорей всего специалист уже приехал, — сказала я сама себе. Эта мысль возникла неожиданно как озарение. Если он везет с собой оружие, то самолетом ему лететь не с руки и здесь подойдет поезд. Если же он отправился в путь без оружия, то и здесь лучше продвигаться поездом.
Неожиданно мое внимание привлеки позывные вечерней передачи «Криминальные хроники» с Сергеем Михайловым. Они доносились из телевизора, который стоял напротив меня на небольшом высоком шкафу. Музыка в кафе звучала приглушенно, поэтому я смогла хорошо расслышать, то о чем говорил Серега.
Первоначально его смуглый фейс не сходил с экрана, пока он грозил каким-то мифическим коррупционерам и мафиози, наконец, на экране пошла криминальная хроника. После короткого репортажа о бытовом убийстве, где показали расплющенную голову какого-то бомжа, ведущий хроники вернулся к какому-то запутанному делу о коррупции, которое никак не могут, или не хотят, расследовать наши доблестные чекисты. Ничего, кроме темных переулков, глухих подворотен, черной кошки, обрывков газет и куч мусора, призванных напоминать о злокозненности мафии, я не увидела. Как вдруг на экране возник поезд, тот самый, фирменный поезд, которым мои сограждане отправляются в Москву и возвращаются из нее. Поезд, пассажиры и загробный голос Михайлова, сообщивший о том, что минувшей ночью в одном из вагонов скорого поезда N 17 покончил собой молодой человек. Как сообщает источник, — продолжал вещать Серега, — близкий к руководству МВД на транспорте, это был сотрудник ФСБ. Михайлов напрочь отмел версию о самоубийстве и стал убеждать телезрителей, что офицер из ФСБ погиб от руки северокавказский боевиков, мстивших ему за зверства по отношению к мирному населению, когда тот участвовал в «наведении конституционного порядка в этом регионе».
Ну у тебя и источники, Серега! — подумала я про себя, — искренне восхищаясь его смелости. — Надо же выкопать то, что фээсбэшники хранят как святыню-секрет внутренней партии.
С Сергеем Михайловым мы были знакомы давно, но встречались сравнительно редко. Он работал на местном ТВ и был автором и ведущим самой крутой по нашим меркам телепередачи «Криминальные хроники». Это была едва ли не единственная авторская передача, где Сереге позволяли говорить и показывать много такого, чего не могла себе позволить местная телерадиокомпания. Не знаю, как ему это удавалось, но в рейтинге телепередач его «Криминальные хроники» стабильно держали первое место. Правда, эфир ему предоставляли не раньше десяти вечера, но это было исключением, чаще всего «Хроники», как их успели окрестить телезрители, выходили уже после двенадцати. Хитрый Серега умудрялся появляться на голубом глазу дважды. Первый раз в свое время, а во второй, когда получал какой-нибудь сенсационный материал и назывался этот спецвыпуск «Экспресс-криминал». В программе его как правило не отмечали, но обычно в эфир он выходил в двадцать три тридцать. Это интриговало зрителей, заставляло ждать, а рекламщики, ловя момент, крутили такие рекламные блоки, от которых жирело даже местное ТВ.
Только после того, как я осушила второй фужер вина, моя голова окончательно прояснилась. Поезд. Не на этом ли поезде к нам приехал специалист? — задала я вопрос сама себе. Не связано ли убийство сотрудника ФСБ с ним? Быть может, здесь то и кроется кончик той ниточки, которая выведет меня на исполнителя и заказчиков? Но как это проверить? Мне понадобятся списки всех пассажиров, которые прибыли в наш город именно на 17-м. Но как я смогу их получить?
Размышляя, я так возбудилась от нахлынувших мыслей, что и не заметила, как рядом со мной присел молодой мужчина. Вероятно, он спросил у меня позволения занять столик, но я не слышала его, витая в своих эмпириях.