Верхотуров только что вышел из бассейна. Он был в хорошем расположении духа и, как мне показалось, уже успел выпить рюмку-другую коньяку. На нем был роскошный махровый халат, накинутый поверх жирного тела, во рту длинная сигара.
— Сашенька, как я рад вас видеть! — стал расшаркиваться передо мной Верхотуров. — Выпить хотите? — взяв меня под руку и подведя к столу, уставленному различными лакомствами, спросил он.
— Нет, спасибо, я за рулем.
— Экая мелочь! Немного сухого и ни один гаишник к вам не пристанет, тем более к такой соблазнительной женщине, — засмеялся он.
Перемена в поведении Верхотурова сразу же бросилась мне в глаза. От былой запуганности и отчаяния не осталось и следа. Сейчас передо мной стоял самодовольный, лоснящийся от жира кот, которому никто и ничто в этом мире не угрожает. Я стала теряться в догадках, но решила сразу не брать быка за рога, а постепенно выяснить причины столь разительной перемены в поведении моего клиента.
Евгений Александрович как всегда галантно стал обслуживать меня. Он налил мне белого сухого вина и предложил отведать настоящих омаров.
— Вы знаете, Александра, я как-то перестал бояться. Надоело все.
Что из себя представляет наша жизнь? Суета, говорили древние, обыкновенная суета. Я прожил интересную жизнь. Она была насыщена множеством событий, мне приходилось встречаться с великими людьми и впитывать ту мудрость, которую они накопили посредством своего жизненного опыта.
Пока он говорил, я про себя пыталась объяснить его необычное благодушие. Вполне возможно, что Верхотуров с кем-либо встретился из людей, которые обещали замолвить за него слово. Возможно, он отстегнул кому-либо крупную сумму и тот дал ему определенные гарантии. Вполне вероятно также и то, что Верхотуров мог исполнить взятые на себя давние обязательства. Одним словом, вариантов было достаточно, чтобы Евгений Александрович скоренько переменил свое поведение.
— Вы решили обойтись без охраны? — ни с того ни с сего ляпнула я.
— Нет-нет, охрана-это рабочие места. Мои ребята не зря едят хлеб свой. Просто я хочу временно побыть в изоляции. Здесь мой пансионат, здесь у меня есть все необходимое. Я посоветовался с Анатолием, ну вы его знаете, моим шефом безопасности, Леоновым, и мы приняли решение. Мне побыть какое-то время здесь, разумеется, пока вы, Александра не найдете этого негодяя.
Ох хитер! Хитер как старый лис! — заключила я про себя. — Скорей всего, господин Верхотуров изобрел-таки мудреную схемку, как и невинность соблюсти и капитал приобрести. Интересно, что же это за схемка?
— Вы работаете уже почти две недели, а наш договор мы негласно заключили на два месяца, — продолжал Верхотуров. — Я надеюсь, вы уже имеете кое-какие результаты в расследовании?
— Разумеется, кое-что у меня есть, но мне нужны еще некоторые факты, без которых картина получается неполной.
— Например? — оживился Верхотуров.
— Согласитесь, Евгений Александрович, чтобы быстрее обнаружить специалиста и обезопасить своего клиента, я должна понять мотивы, какие движут наемным убийцей, а точнее теми, кто за ним стоит.
— Ну что ж, ваши рассуждения не лишены логики, — согласился со мной Верхотуров. — Что я должен сделать?
— Ответить на несколько моих вопросов.
— Любопытно! Я весь во внимании и готов дать вам исчерпывающую информацию.
— Ну, например, чем вы занимались в Швейцарии с конца 1990 и до конца 1991 года?
— О, это была интересная эпоха! — на лице Верхотурова не дрогнул ни один мускул. Мой вопрос совершенно не озадачил его. — Мы тогда вели переговоры с музеем в Женеве, где партийное руководство от имени института Марксизма-Ленинизма планировало выкупить особо ценные раритеты из архива Фридриха Энгельса. Поскольку я работал инструктором отдела агитации и пропаганды ЦК КПСС, я был направлен в Женеву в качестве старшего группы ученых из института.
— Вам удалось выкупить архивные ценности?
— Ну, знаете, из того, что нам показали, мы нашли только несколько экземпляров ранних работ Энгельса, заслуживающих внимание специалистов-историков. А все остальное — не стоило тех затрат, которые предполагалось сделать для приобретения раритетов. А потом, мы выяснили, что ряд документов и рукописей уже хранятся в институте, а те, что нам показали, выглядели сомнительно.
— Евгений Александрович, — неужели для того, чтобы выкупить редкости понадобилось жить в Швейцарии почти год? — не унималась я, внимательно наблюдая за реакцией Верхотурова. Он по-прежнему был спокоен. Казалось, что его женевская одиссея на самом деле носила самый мирный, научный характер.
— Дело в том, что нам еще предстояло работа в архивах, а это, если вы знаете, дело не одного дня. Как раз тогда готовился какой-то юбилейный выпуск Ленинского сборника, где и предстояло впервые опубликовать эти документы. А что это вас так привлекла Женева? — Верхотуров наигранно прищурил глаза, так словно в них попали струйки сигарного дыма.
— Давайте рассуждать логически, — предложила я, — когда мы впервые встретились с вами, вы предположили, что охоту на вас затеяли таинственные боссы некоей организации, которую вы назвали «Красной бригадой». Так?
— Да-да, я припоминаю, но еще в тот раз я сказал, что это бред.
— Тем не менее, этот бред был единственным объяснением того, что на вас охотится наемный убийца.
— Ладно, допустим, ну и что? — глаза Верхотурова заметно стали бегать. Он быстро налил себе коньяк, ткнул остаток сигары в пепельницу и как-то зло глянув в мою сторону, немедленно выпил.
— Если допустить, что вас действительно заказали «Красные бригады», то они должны были иметь очень веские причины для того, чтобы подписать вам смертный приговор…
— Мои успехи в бизнесе и спорте! — почти крикнул Верхотуров. — Вот что не дает покоя тем, кто желает России разорения.
— А теперь давайте сделаем еще одно предположение. Не собираются ли «Красные бригады» отомстить вам за золото партии?
Я ожидала, что реакция Верхотурова на мой провокационный вопрос будет самой бурной, но я ошиблась. Верхотуров, похоже, ждал моего вопроса, но для него это был не самый страшный вопрос!
— Золото партии? — переспросил он. — Александра, пост инструктора отдела агитации и пропаганды ЦК партии ни с какого боку не предполагал его допуска к партийной кассе. Если подобными вещами кто-то и занимался, так это было не ниже уровня члена политбюро ЦК и высшего генералитета КГБ СССР. К этому темному делу, специально раздуваемого прессой, я не имею никакого отношения. И вообще я не понимаю, о чем вы? Причем здесь золото партии и бизнесмен Верхотуров?
— Я пыталась только выстроить версию для того, хоть как-то объяснить поведение убийцы.
— Это неудачная, мертвая версия, — сказал как отрезал Верхотуров. — Вы лучше расскажите о ваших успехах. Вы напали на след киллера?
— Да, я видела его, то есть ее…
Баба?! — лицо Верхотурова стало багровым. — Что же вы молчали! Я немедленно прикажу поднять на ноги всю охрану, они перевернут вверх ногами весь этот сраный городишко!
Похоже, что Евгений Александрович утратил так украшавшие его хорошие манеры и теперь едва не срывался на банальный мат.
— Простите, Евгений Александрович, но если вы поступите именно таким образом, то все дело будет испорчено. Специалист или заляжет на дно, или его сменит другой— дублер, которого не видели ни вы ни я. Сейчас меньше всего нужно делать резких движений, его бдительность необходимо усыпить, — мои слова, похоже, подействовали на Верхотурова отрезвляюще. Он Предложил мне еще немного вина, себе же налил коньяк и стал по старой привычке медленно прогуливаться вдоль стола.
В это время у меня зазвонил мобильный телефон.
— Простите, — я отошла немного в сторону. Звонил отец! Он просил, чтобы я немедленно приехала к ним домой-с мамой беда. Излагать какие-либо подробности, папа отказался, сославшись на то, что это не телефонный разговор. — Евгений Александрович, я должна немедленно ехать, — обратилась я к Верхотурову, — у меня с мамой какие-то проблемы. Давайте мы с вами поговорим в следующий раз.
— Да-да, я все понял, — рассеянно ответил Верхотуров, — номер моего телефона вы знаете, я приму вас в любое время. Если вам нужна моя помощь-звоните. Врачи, лекарство— все что нужно.
Глаза его блуждали где-то далеко. Я была рядом, но он не замечал меня. Для него я перестала существовать как отработанная деталь, как женщина, ставшая ненужной.
Только в машине я поняла, что Верхотуров не сказал мне главного, ради чего он и пригласил меня на беседу в свой пансионат. Но теперь я не могла думать ни о чем, кроме мамы. Что с ней? Помню, перед отъездом в Испанию она показалась мне какой-то странной, но в тот раз она не стала мне объяснять причин своей тревожности.
****
Северный вокзал столицы Франции в это время года был достаточно оживлен. Экономные парижане предпочитали воспользоваться поездом, чтобы отправиться в северные департаменты республики, ближе к бархатной Атлантике или в район пролива Ла-Манш. На юге и в самом Париже стояла жаркая погода. Днем город пустел и оживал только ночью.
К одному из вагонов пассажирского поезда, следовавшего рейсом Париж-Берлин-Москва подошел мужчина в белой рубашке и брюках с небольшим походным кейсом в руках. На нем были темные солнцезащитные очки. Он был высокого роста, стройным, похожим на работника службы охраны какого-нибудь солидного банка или коммерческой фирмы.
Он посмотрел на часы, и вошел в вагон ровно за пять минут до отправления поезда.
В железнодорожном билете молодого человека значился маршрут Париж-Москва. Но уже в Берлине он покинул поезд и на такси отправился в аэропорт. Здесь он взял билет на Санкт-Петербург, воспользовавшись самолетами германской авиакомпании «Люфтганза». Зачем молодому человеку понадобились такие пересадки, не знал никто.
Прибыв в Питер, он отправил странную телеграмму в Париж. Телеграмма была написана на французском языке и состояла только из двух слов и одной цифры: «Я на месте 1».
В Северной Пальмире он пробыл тоже недолго, всего около суток, а затем вылетел ближайшим рейсом в Москву. Здесь неизвестный имел встречу с неким мужчиной, который встретил его еще в аэропорту и отвез за город. На роскошной даче, недалеко от правительственного Завидово, незнакомец и поселился.
Дача представляла собой настоящий двухэтажный дворец, выстроенный из дерева дорогих и редких пород. Она утопала в зарослях яблонь и груш. К этому времени фрукты уже поспели и усеяли весь двор. Несколько дней молодой человек из Парижа нежился на террасе второго этажа, сидя в шезлонге, читал прессу, которую ему доставляла каждое утро прислуга. Она же готовила для него обед и ужин. Это была немолодая женщина, главным достоинством которой являлось ее молчание. Только гораздо позже молодой человек выяснил, что она была глухонемой.
За все время он никому не звонил. Его тоже никто не беспокоил звонками. Через неделю на даче появился тот самый мужчина, что встречал неизвестного в аэропорту.
Между ними состоялся короткий разговор будто бы ни о чем. Тот, что поселил его на даче, передал молодому человеку два кожаных кейса. В одном из них были деньги и документы на имя Кларитина Сергея Михайловича-владельца крупной московской страховой компании. Во втором чемодане находился пистолет «Магнум» с глушителем.
Кларитин еще пару дней пробыл на даче, а затем поздно вечером неожиданно снялся с места и отправился в город. Здесь он взял билет на поезд, который отправлялся с Павелецкого вокзала на юг.
****
После того разговора, состоявшегося между генералом Вавиловым и полковником Гриневым прошло больше недели. Все это время Виктор Иванович пытался активизировать работу своего подразделения. И хотя расследованием убийства сотрудника его отдела старшего лейтенанта Минаева занималось следственное управление, Гринев добился того, чтобы к следствию подключили его подчиненного капитана Рассадина. Последний отправился в город N для проверки пассажиров женского пола не старше тридцати пяти лет, ехавших тем же поездом, что и лейтенант Минаев.
Сам Гринев решил вплотную заняться расследованием последнего убийства, совершенного киллером таинственной организации. Последним, кто стал жертвой наемного убийцы, был банкир Владлен Плетнев. Единственной зацепкой, которой располагало следствие, являлся тот самый фоторобот, составленный с помощью одного из жильцов дома, напротив которого и был убит банкир.
Кроме того, «висяком» оставались в отделе Гринева еще три дела о заказных убийствах, почерк которых был аналогичен тому, что оставил убийца на месте гибели Плетнева. Эти дела следовало также реанимировать. Полковник Гринев принял решения взяться за «свежак», справедливо полагая, что, доведя это дело до конца, он выйдет и на те, что оставались нераскрытыми.
Гринев поручил одному из своих сотрудников собрать все возможную информацию о Плетневе. Выяснить все его связи, знакомства, тщательно покопаться в прошлом, особое внимание обратить на пути, следуя которыми, Плетнев смог сколотить себе огромный капитал.
Все извлеченные из тел убитых пули предполагалось подвергнуть самому тщательному повторному анализу, еще раз провести баллистическую экспертизу. Одним словом, Гринев поставил на карту все, чтобы доказать, что его подразделение способно распутывать это, пожалуй, самое сложное дело.
Полковник не боялся Северного Кавказа. Эти места он знал еще с тех пор, когда работал в Чечено-Ингушской АССР в местном УКГБ. Вскоре осел в Грозном, где прожил с семьей много лет, пока не был переведен в Северную Осетию, затем в Дагестан, а пред началом известных событий в Чечне Гринев был прикомандирован к УФСБ по Ставропольскому краю. Контора их группы располагалась в Минеральных Водах.
Северный Кавказ стал для него родным краем и его вовсе не страшила служба хоть в Осетии, хоть в Дагестане. Обидным было то, что он, один из лучших офицеров контрразведки, не имевший ни одного взыскания по службе, отмеченный наградами, опытный руководитель, у которого за плечами было немало раскрытых дел, вдруг не справился с новым назначением, отстал от жизни, утратил боевой дух. Обидным было и то, что его переводу в столицу способствовал сам директор ФСБ РФ, отметив его еще во время войны в Чечне. Такое случается не часто, и если теперь снова на Кавказ, то прощай карьера. Надо будет готовиться к выходу на пенсию.
Перед ним на столе лежала ксерокопия фоторобота девушки, которую видели недалеко от места преступления. На нее обратил внимание сосед, когда она с большой спортивной сумкой за плечом выходила из высотной двенадцатиэтажки, с крыши которой, как позже установило следствие, и был произведен единственный выстрел, оборвавший жизнь директора крупнейшего в Москве банка «Инетеркредит» Владлена Плетнева.
Да мало ли кто мог выходить в то утро из подъезда, — размышлял Гринев, — конечно, стояло раннее утро, было где-то около семи часов. Именно в такое время банкир обычно уезжал к себе на работу. И потом, почему именно она? Да, конечно, по фотороботу ее случайно опознал наш сотрудник, но проверка показала, что Гусева не имеет никакого отношения к заказным убийствам. Может быть проверку проводили слишком поверхностно? С другой стороны, Плетнев был убит из снайперской винтовки с крыши двенадцатиэтажки одним выстрелом с расстояния около 1000 метров. Ничего не скажешь, стрелок был профессионалом высшей категории. Пуля попала прямо в сердце. Смерть наступило мгновенно.
Неужели эта сопливая девчонка является тем самым специалистом? — недоумевал Гринев, глядя на фоторобот. Он выдвинул ящик стола и достал оттуда настоящую фотографию Татьяны Гусевой.
Да, сходство было заметно, — заключил он про себя, — симпатичная стерва. Сколько же ей надо было тренироваться, чтобы научиться так стрелять? Как правило, киллерами становятся мастера стрелковых видов спорта, обычно биатлонистки, но Гусева никогда не была связана ни с биатлоном, ни со стендовой стрельбой, да и в тир ходила разве что участь в школе на уроках военной подготовки. Неужели она могла так стрелять? Вот, что сбивало с толку!
Гринев вызвал к себе лейтенанта Иванюка, который только вчера прибыл из отпуска и поручил ему еще раз проверить личность Татьяны Викторовны Гусевой. Иванюк в его отделе отличался прямо феноменальной памятью и был одним из тех оперативников, кто мог докапываться до самых глубин, умея заметить за несущественными деталями такие факты, которые в дальнейшем помогали раскрыть самые сложные дела.
И потом, — размышлял Виктор Иванович, — что хотел мне сказать Вавилов, когда спросил о Гусевой перед тем, как я покинул его кабинет? Может быть он знает что-то больше меня?..
Уже два дня не звонил и никак не выходил на связь Рассадин, не случилось ли с ним чего-нибудь, или снова влип в какую-нибудь историю. Толковый парень, но авантюрист…
Гринев попросил секретаря принести ему чаю, закурил, встал из-за стола и подошел к окну. Лето уходило как-то незаметно. Июльскую жару сменил прохладный август. На Кавказе снова не спокойно, — размышлял он. Вот и на этот раз взяли заложником нашего генерала, а мы здесь сидим и ничего сделать не можем. Нет, если с этим делом ничего не получится, сам напишу рапорт об отправке туда.
****
Дверь мне открыл заметно осунувшийся и постаревший отец. Все его выражение лица говорило о том, что случилось что-то очень серьезное. Даже он, человек, отличавшийся железной выдержкой, всегда учивший меня сначала думать, а потом действовать, на этот раз пребывал в состоянии сильного душевного волнения.
— Что с мамой?! — уже с порога крикнула я, предчувствуя самое худшее.
Не говоря ни слова, отец провел меня на кухню, где уже стояла початая бутылка водки, свежие огурцы, помидоры, черный хлеб и почему-то качан капусты.
— Не хотел тебе говорить по телефону, — отец тяжело вздохнул, — такое вообще трудно говорить…
— Господи, папочка, не томи! Она жива?
— В этом смысле с ней все в порядке, — он налил себе в стакан водки, — прости, — сказал он, и быстро выпил.
Отец никогда не позволял себе пить в одиночку, да и водку он пил сравнительно редко, обходясь наливками собственного производства. На этот раз он был просто потрясен.
— Сегодня утром Нину арестовали, — тихо сказал отец.
— !?!?
— Ее подозревают в крупных хищениях на предприятии «Нефтяная корона», где, как ты знаешь, она работала главным экономистом.
— Папа, но это же чушь! Это бред! Такого не может быть!
— Как ни странно, но Нина сейчас в тюрьме, — грустно заметил отец. — Извини, я еще выпью.
— Но ведь надо же что-то делать! Надо бить во все колокола, она невиновна!
— Как мне удалось узнать, речь идет о хищении миллионов рублей.
— Но где эти деньги? Наша мама построила себе виллу, купила роскошную машину? Они что там, совсем сума посходили!
— Я ничего не понимаю, — сказал отец и только теперь опустился на стул.
Я схватилась за телефон и дрожащими руками стала набирать номер Кузьмина. К счастью Василий Геннадиевич оказался на месте.
— Василий Геннадиевич, сегодня утром арестовали мою маму!
– Какой отдел?
— Отдел?
— Ну на территории какого района она работает?
— Центрального.
— Можешь подождать несколько минут?
— Да-да, конечно!
Эти несколько минут длились как вечность. Отец не выдержал и принялся расхаживать по кухне, как он делал в те минуты, когда ему предстояла сложная операция. Наконец, запищал мой мобильный.
— Делом твоей мамы занимается УБЭП, — услышала я гулкий голос Кузьмина в трубке. — Статья очень серьезная, похоже, что твою мать кто-то крупно подставил. Но как мне сказал знакомый прокурор, ее не выпустят. Обвинение будет предъявлено через несколько дней. Я могу рекомендовать тебе хорошего адвоката. Нанимать его надо немедленно, иначе будет упущено время и она успеет наговорить на себя лишнего. Это все, что мне удалось выяснить. К сожалению, сейчас конец рабочего дня, но завтра я узнаю все подробности дела. Записывай телефон адвоката, — Кузьмин стал диктовать, а я записывать трясущейся рукой. — Скажешь ему, что я рекомендовал. Он парень толковый, мой ученик, думаю, что не подведет и гонорар возьмет божеский.
— Что, что он тебе сказал?! — бросился ко мне отец.
— Дело сложное, но по его мнению, маму кто-то подставил. Рекомендовал обратиться к его знакомому адвокату.
— Ее выпустят?
— Думаю, что не так быстро как нам бы того хотелось.
В это время снова раздалась трель моего мобильного телефона. Звонил Славка Рассадин. Он стал укорять меня в том, что я и во второй раз не приехала вовремя в назначенное место. В двух словах я объяснила ему, что случилось и посоветовала проверить всех жильцов того злополучного дома.
Я созвонилась с адвокатом и договорилась с ним встретиться уже сегодня.
— Отец, все будет хорошо, — пыталась я успокоить его, — только ты больше не пей, ведь от этого не станет легче.
— Хорошо, дочка, я постараюсь, — ответил отец и немедленно спрятал бутылку с водкой в холодильник.
— Я поеду к адвокату, а ты оставайся дома, я тебе позвоню.
С адвокатом Ашотом Балаяном я встретилась у кафе «Лира», недалеко от которого он проживал. Это был сравнительно молодой армянин с красивыми темными глазами и густой черной бородой. Он выглядел таким подвижным живчиком и говорил по-русски абсолютно без акцента. Несмотря на жаркую погоду, он был одет в дорогой темный костюм, не иначе как от самого Версаче, в руках у него была кожаная папка и мобильник.
— Так где вы говорите работала ваша мама? — сразу же переходя к делу после того, как я назвала имя Кузьмина, спросил меня Ашот.
— В фирме «Нефтяная корона», главным экономистом.
— Любопытно. Если я не ошибаюсь, то это одна из дочерних фирм знаменитого в нашем городе бизнесмена и любителя спорта Евгения Верхотурова…
— Верхотурова?! — крикнула я.
— Конечно, это надо проверить, но я думаю, что память меня не подводит. Значит так, сейчас я отправляюсь в УБЭПЭ, ордер у меня уже выписан. Постараюсь пробиться к вашей маме. Мой телефон вы знаете?
— Да-да, — рассеянно ответила я.
— Я свяжусь с вами, как только мне удастся выяснить хоть что-нибудь.
— Но ведь сейчас уже поздно!
— Постараюсь прорваться. Не будем терять времени, — он галантно раскланялся, и ушел в сторону автомобильной парковки.
Господи! Верхотуров, «Нефтяная корона», мама, что за странная цепь, — размышляла я, стоя у входа в кафе. Я не знала, что на этом самом месте несут свою неусыпную вахту местные путаны. Пока я размышляла над тем, что делать дальше ко мне подошел долговязый парень в окружении молодых девчонок.
— Ты чья, старушка? — озираясь по сторонам, спросил он.
— Отвянь, — рявкнула я в ответ.
— Ты мне не груби, — стал заводиться сутенер. — Ты из какой фирмы?
— Господи, — взмолилась я, — я не принадлежу никакой фирме, ничего мне не надо, и вообще, пошел ты подальше, козел сраный, дырочник вонючий!
Такого напора долговязый не ожидал. Какое-то время он тупо смотрел на меня, а затем бросился в мою сторону, примериваясь схватить меня за волосы.
— Я те покажу дырочник, проститутка херова!
Но едва этот тип приблизился ко мне, как его небольшой округлый животик наткнулся на тупой ствол моей «Береты».
— Только пошевелись, гнида, кишки вмиг выворочу! — прошипела я ему в ухо. — Быстро повернулся, взял своих девочек и пошел отсюда быстро-быстро!
Сутенеру не надо было повторять команды дважды. Через какие-то доли секунды он мгновенно испарился, уведя следом за собой и живой товар.
Я прошла в глубь парка напротив кафе, сделала круг почета возле фонтана и только после этого вернулась к своей машине.
Я ехала по городу не выбирая дороги, куда глаза глядят. В голове пульсировало только одно имя-Верхотуров. Кажется только теперь я стала понимать, что меня тихо и незаметно втянули в какую-то хитроумную комбинацию, просчитать которую я пока не могла. Может быть я переоценила собственные силы? Может быть была слишком самоуверенна? Как бы то ни было, а разрешить эту дьявольскую загадку я могла только сама.