Фаза I

Замысел

Город Уральск, шоссе Новаторов, 5 мая 1994г., 11.30.

– "Третий", "Третий", доложите обстановку!

Майор ФСК Сергей Забелин услышал знакомый голос в динамике рации и на миг представил начальника отдела, который курил сигарету за сигаретой в своем кабинете, сидя за столом и отдавая указания. В его кабинете и без того было всегда накурено, а теперь, в период проведения операции, дым, скорее всего, висел едким смогом. Все, кто входил в это время в кабинет полковника, спешили поскорее покинуть прокуренное помещение.

– "База", это "Третий", следуем за объектом, пока ничего подозрительного – ответил он.

Забелин ехал в "Волге" бригады наружного наблюдения. Они осуществляли скрытое сопровождение, следуя за вазовской "семеркой" вишневого цвета, и пропустив впереди себя две легковых машины для маскировки.

За неделю перед этим, в Управление Федеральной службы контрразведки по Уральской области обратилась молодая женщина – типичная бизнес-вумен, к которой "подкатили" некие бритоголовые люди спортивного вида и предложили "крышу" для ее магазинов в Кировском районе города. Еще в декабре прошлого года она согласовала в администрации города проект крупного торгового центра, и разборки с уголовной шпаной ей были совсем ни к чему.

Эта женщина почему-то не пошла в Управление по борьбе с организованной преступностью, возможно, из-за недоверия к милиции, а может по каким-то другим причинам.

Разработкой операции по задержанию вымогателей занялся сам начальник отдела экономической контрразведки полковник Шумилов – человек целеустремленный, энергичный и вдумчивый, не доверив это дело никому другому.

Курировал работу отдела один из заместителей начальника Управления некто полковник Кислицын. Забелин потом узнал, что, изучив заявление бизнесменши, он, попавший в свое время в систему КГБ из комсомола, прочитал Шумилову целую лекцию.

Кислицын заявил, что молодых бизнесменов надо всемерно поддерживать, опекать и оказывать им всяческую помощь – такова на современном этапе политика государства, провозглашенная Президентом Ельциным. Надо было в одночасье создать класс собственников, людей, которым есть, что терять, которые будут надежной опорой нового строя. При этом задача государственных структур, в том числе органов безопасности, состояла в беспрекословном выполнении воли руководства страны.

На протяжении этой немного нудной, высказанной менторским тоном речи, Шумилову несколько раз хотелось закурить, и он держал руку в кармане пиджака, зажав пальцами пачку сигарет. Однако курить в кабинете полковника Кислицына, было категорически запрещено. Тот не курил, придерживаясь здорового образа жизни, и не одобрял подчиненных, которые злоупотребляли курением или спиртным.

Операция была тщательно спланирована. Передачу денег бандиты назначили на центральном городском рынке в полдень. Для их поимки было подготовлено несколько оперативных групп, которые находились вблизи предполагаемого места передачи.

Один из сотрудников Управления – сослуживец Забелина по отделу, капитан Цыганков, выступил в роли посредника и должен был непосредственно участвовать сначала в передаче, а потом и захвате вымогателей.

Это он ехал в вишневой "семерке", а Забелин с ребятами из наружки сопровождали его в качестве прикрытия.

На всякий случай, в сумку с деньгами вшили радиомаяк, который мог и не потребоваться, но Шумилов решил подстраховаться – чем черт не шутит! Это изделие осталось еще с кэгэбэшных времен, оно было надежным, как всё, что тогда делали для могущественной спецслужбы, долго держало зарядку, но имело небольшой радиус действия.

Между тем рация снова ожила.

– "Первый" как у вас дела? Что наблюдаете? – поинтересовался Шумилов.

– "База", пока все спокойно. Возле интересующего места крутиться несколько азеров. Это люди директора рынка, новых лиц не замечено.

– Продолжайте наблюдение.

Позывной "Первый" принадлежал Игорю Лысенко – начальнику второго отделения в отделе Шумилова. Его группа совместно с членами АОБГ Управления должна была осуществить захват. Люди Лысенко уже находились на рынке, маскируясь под обычных покупателей, и были готовы немедленно действовать по сигналу старшего.

Забелин испытывал обычное возбуждение, которое появлялось у него при участии в делах такого рода. С 1991 года, когда сначала в КГБ создали отделы по борьбе с коррупцией, контрабандой и организованной преступностью ему уже приходилось несколько раз участвовать в операциях по захвату бандгрупп или как их называли "бригад", возникших в начале девяностых, как грибы. Он не мог припомнить другие годы, по сравнению с нынешним 1994-м, чтобы было столько сообщений в прессе и телевидении о вымогателях и их захватах. Как будто криминальная лавина обрушилась на города и веси России, грозя полностью снести жалкие обломки системы правосудия оставшейся от советских времен.

– Через десять минут буду у рынка, – четко прозвучал по рации голос Цыганкова из "семерки".

– Всем приготовиться! – отдал команду Шумилов.

Шоссе Новаторов тянулось вдоль всего города, местами уходя под мосты и часто прерываясь кольцевыми развязками. Такую длинную дорогу Забелин встречал только однажды, в Волгограде, будучи в служебной командировке. По волгоградской дороге можно было проехать, не останавливаясь через весь город, который растянулся по берегам Волги на несколько десятков километров.

Погода в мае не баловала теплом, светило яркое солнце, но было прохладно – дул северный ветер. Большинство оперативников надели черные кожаные куртки, которые еще осенью в большом количестве коммерсанты завезли на местные рынки из Китая.

Забелин был одет как все. Если бы не современный буржуазный антураж: иностранные машины, многоэтажные дома, рестораны, рекламные вывески, то могло показаться, что чекисты времен революции в черных кожанках едут на операцию. Только вместо маузеров в кобуре скрытого ношения находятся пистолеты Макарова.

Сергей Забелин внимательно следил за происходящим на шоссе. Машина, в которой он находился, ехала по левому ряду, так же как и "семерка" Цыганкова, поэтому Забелин мог спокойно наблюдать за всеми автомобилями, следовавшими за Цыганковым или обгонявшими его. Изредка он поглядывал в боковое зеркало заднего вида, чтобы убедиться в отсутствии чужого преследования. Постоянно следующих за ними одних и тех же машин он не увидел.

Вскоре несколько тяжелогруженых фур-КАМАЗов догнали машину Забелина, а потом, тяжело урча, поползли по среднему ряду вперед. Обойдя три машины, они поравнялись с "семеркой" Цыганкова и один из КАМАзов принял влево, полностью закрыв обзор Забелину. На КАМАЗах были казахстанские номера, вероятно машины шли транзитом от одной границе к другой.

Приближался перекресток со светофором, от которого до рынка было ехать совсем недалеко.

Внезапно КАМАЗы резко затормозили, и Забелин увидел, как у самого светофора одну из большегрузных машин подрезала белая вазовская "девятка". На светофоре зажегся "красный цвет" и все движение по всем полосам прекратилось. Того, что происходило у самого перекрестка, Забелин видеть не мог – мешали КАМАЗы.

Он взял рацию и вызвал Шумилова:

– Я "Третий", "База", ответьте!

– Что там у вас?

– Ко "Второму" подошла чужая "девятка". Они встали у перекрестка. Я их не вижу, ситуацию не контролирую.

– Спокойно, "Третий", – Шумилов, вероятно, почувствовал некоторое волнение в голосе своего подчиненного, он тут же попробовал связаться с Цыганковым – "Второй", "Второй", доложите обстановку.

Рация Цыганкова молчала.

– Приготовьте оружие! – сказал Забелин сотрудникам наружного наблюдения и оперативнику из их отдела Олегу Веревкину, сидевшему с ним в машине. Сам он достал пистолет и опустил руку с оружием на колени.

Он уже хотел выскочить и добежать до цыганковской машины, как вдруг раздался резкий визг тормозов. "Девятка" выскочила на перекресток, в то время когда еще горел красный свет, и резко повернув направо, помчалась по дороге, набирая скорость, лавируя в плотном потоке машин.

Сразу по рации раздался голос Цыганкова:

– "База", "Второй" докладывает, деньги в белой девятке, номер замазан грязью. Уходят в сторону городка Металлургов. В машине четыре человека, все вооружены, у двух автоматы.

– Саня, ты как там? Все нормально? – не выдержав, крикнул Забелин.

– "Третий", не нарушайте правила работы в эфире – попенял ему Шумилов и тут же отдал команду – внимание всем группам, начать преследование "девятки" белого цвета! Машина движется по улице Тевосяна в сторону городка Металлургов. В ней четыре человека, все вооружены. "Первый" свяжитесь с милицией, пусть выставят заслоны. "Беркут", "Беркут" – обратился он к старшему бригады наружного наблюдения, – ведите машину по маяку.

Забелин приказал водителю немедленно трогать и они, нарушая все правила дорожного движения, отчаянно сигналя, с трудом маневрируя между другими машинами, переместились из левого ряда в правый, а затем на светофоре повернули направо, вслед за машиной Цыганкова.

По улице Тевосяна плотным потоком двигались грузовые и легковые машины, но "девятки" бандитов видно не было.

"Неужели упустили – с досадой задал себе вопрос Забелин, – сорвали захват?"

Но еще оставалась надежда, что наружка ведет бандитов по радиомаяку. Он приник к рации в ожидании, что вот-вот раздастся голос Шумилова, имевшего прямую связь с разведчиками наружного наблюдения, и тот обозначит координаты, цель, куда следует немедленно выдвинуться всем группам.

Но рация молчала.

Они безрезультатно проехали еще пару километров, пока не увидели на обочине вишневую "семерку" Цыганкова. Оперативник стоял возле машины и курил. Когда Забелин подошел к нему тот был неподвижен, только руки немного тряслись от пережитого волнения. Ветер трепал его черные как смоль волосы на голове.

– Сашок, надень кепку, простудишься, – попросил Забелин.

– Да пошло оно всё! – Цыганков сплюнул под ноги – Серега, я узнал этих бандюганов, это люди Матвея.

– Брось! – удивился Забелин, – разве Матвей занимается мелким рэкетом?

– А кто тебе сказал что мелким? Знаешь, сколько бабок было в сумке – тридцать тысяч баксов.

Забелин присвистнул.

В это время дверца его машины открылась, и высунувшийся Олег Веревкин сказал:

– Сергей, База передала всем отбой и приказ возвращаться.

– Хорошо. Поехали! – Забелин, ободряюще похлопав Цыганкова по плечу, пошел к машине. Он шел с тяжелым чувством, предвидя служебное разбирательство и нервотрепку для всего отдела.

Город Уральск, Управление ФСК России по Уральской области, кабинет полковника Шумилова, 5 мая, 15.00.

В кабинете Шумилова собрались все старшие групп, которые отвечали за проведение операции по захвату вымогателей. Шумилов нервно ходил по кабинету и курил сигарету за сигаретой.

– Ну что? – спросил он ни к кому не обращаясь, – проворонили, прошляпили? Профессионалы, мать вашу! Что прикажете докладывать руководству? Дело доходит до смешного – на нас работало пол Управления, были задействованы все службы и что в результате? Ноль целых, хрен десятых! Забелин, почему была сорвана операция, что думаешь?

– Товарищ полковник! – Сергей хотел встать со своего места, но Шумилов махнул ему рукой, давая разрешение отвечать сидя, – вероятно, при планировании операции были допущены серьезные ошибки. Мы не смогли предвидеть ходы противника, – сказал он, – нас переиграли на какой-то определенной стадии операции. Но вот где, когда? Это вопрос…

– Может они следили за машиной Цыганкова все это время, а наружка их упустила? – спросил Лысенко. – А что, элементарно! Сейчас бандюки подготовлены не хуже нас, а оружие и транспорт у них даже получше. Еще Наполеон говорил, что техника на войне решает все.

– Не техника, а артиллерия, – поправил его Шумилов – мне думается, – после некоторой паузы произнес он, – что бандиты, зная маршрут Цыганкова, спланировали контроперацию. Они просчитали места возможного перехвата машины с деньгами, выбрали наилучшее из них и осуществили задуманное. Остается только догадываться использовались ли ими КАМАЗы специально, или это было дело случая. Но я считаю, что случайностей здесь не было.

На столе у начальника отдела стояло несколько телефонов цвета слоновой кости с гербами СССР в центре, там, где находился номеронабиратель. Эти телефоны не меняли на современные, кнопочные, хотя те были значительно удобнее, с множеством дополнительных функций. Аппараты имели одну особенность – изнутри они были покрыты легким металлизированным слоем, который создавал экран и не позволял производить съем информации со стороны. Один из таких аппаратов Шумилова напрямую был связан с кабинетом полковника Кислицына, который непосредственно курировал отдел ЭК.

Стоило Забелину случайно обратить взгляд на стол Шумилова, как он увидел, что на этом телефоне сначала замигала крохотная красная лампочка, а следом раздался звонок.

Шумилов подошел к столу и без видимого желания снял трубку.

– Полковник Шумилов, – сказал он усталым голосом – все люди у меня, проводим разбор операции. Есть!

Он положил трубку.

– Нас вызывает к себе Кислицын. А ты Цыганков, – обратился он, к сидевшему до этого молча, товарищу Забелина, – ты там не кипятись, веди себя спокойней, а то я тебя знаю, начнешь доказывать, что не рыжий. Это мне ты можешь доказать, а там, слушай указания и не возражай.

– А что я? – спросил Цыганков, – вы же знаете, против автоматов не попрешь с одним ПМом. И потом, я не рыжий, а брюнет.

Полковник Кислицын пил чай с лимоном и увидев входивших сотрудников отдела во главе с начальником, кивнул им, чтобы вошедшие расположились за длинным столом, за которым обычно проходят совещания. Сам он не прервал своего занятия, пока не закончил пить чай. Дольку лимона аккуратно подобрал ложечкой и положил в рот, пожевал немного, ощутив её кисло-сладкий вкус. После он осторожно выплюнул разжеванный лимон в стакан и спросил:

– Товарищ Шумилов, почему отдел провалил операцию? Вы провели анализ, вскрыли причины? Я думаю, – Кислицын с недовольством посмотрел на присутствующих, – вы недостаточно хорошо подготовились!

На его полном, одутловатом лице возникло выражение сосредоточенной угрюмости, возникавшее у него обычно перед разносами, которые Кислицын любил устраивать подчиненным.

– Товарищ полковник, – Шумилов слегка закашлялся, – мы проработали всё тщательным образом, план операции был доложен лично вам и не вызвал возражений. Это досадный срыв, причины которого мы пока не поняли.

– Вот именно – не поняли! Настоящие причины всегда лежат на поверхности. Я думаю, что не обошлось без утечки информации. Надо разобраться, кто имел к ней доступ, кто знал о времени проведения операции, маршруте следования Цыганкова, о его прикрытии.

– Я не думаю, что в наших рядах есть человек способный продать информацию бандитам, – с сомнением произнес Шумилов, внимательно глядя своими выпуклыми голубыми глазами на начальника.

– Помните, как говорил Мюллер? "В этом мире никому верить нельзя", поэтому, Николай Поликарпович, не зарекайтесь! Признайтесь, что допустили грубейшие ошибки при подготовке, а ошибки с вашим опытом – вещь труднообъяснимая! Я вообще не понимаю… – тут Кислицын перешел на крик, – как это могло произойти? Сорвать простейшую операцию, словно какие-то молодые оперработники, первогодки! Что мне докладывать генералу, что докладывать наверх?

Все подавленно молчали.

– Кстати, я хотел бы послушать капитана Цыганкова – вдруг спокойно продолжил Кислицын, – что он думает о провале операции?

Цыганков поднялся со своего места и, несмотря на кажущееся спокойствие, Забелин почувствовал его сильнейшее волнение.

– Товарищ полковник! – начал Цыганков, – мы все делали по плану. Я получил деньги, выехал на шоссе Новаторов, при этом постоянно проверялся – меня никто не пас, то есть не ехал следом, кроме наших. Потом эти взялись непонятно откуда. Подскочили перед светофором, наставили стволы. Что было делать? По рации не свяжешься. Оторваться от них было невозможно, потому что шел поток машин по Тевосяна.

– Оправдания всегда можно найти, Цыганков. Но я повторяю, что мне теперь докладывать начальнику Управления, как оправдываться? – Борис Иванович строго оглядел присутствующих – а теперь, каков результат я вас спрашиваю? Деньги ушли к бандитам. Это раз. Защитить интересы потерпевшей мы не смогли, поскольку вымогатели получили свой навар. Это два. Опустили свой имидж перед милицией и в глазах населения, если, конечно, об этом случае станет широко известно. Это три. Итак, одни минусы в нашей работе. А где же плюсы? Ну, кто ответит? Молчите?

– По крайней мере, мы не раскрылись перед бандюками – пробормотал Цыганков, – можно начать все сначала.

– Сначала? – вновь закричал Кислицын, – а этого вам что, мало? В общем так. Капитану Цыганкову я объявляю строгий выговор, а в отношении вас, полковник Шумилов будет решать генерал. Всё, совещание окончено, все свободны.

Город Уральск, Управление ФСК России по Уральской области, кабинет заместителя начальника Управления ФСК полковника Кислицына, 5 мая, 16.30.

После того как Шумилов с сотрудниками отдела покинул его кабинет, Борис Иванович вызвал начальника отделения собственной безопасности подполковника Усольцева.

До недавнего времени Усольцев работал в отделе Шумилова – возглавлял отделение, которым сейчас командовал Забелин. Между Усольцевым и Шумиловым сложились натянутые отношения, вызванные разными подходами к работе. Шумилов любил работать вдумчиво, серьезно, не торопясь ни с выводами, ни с действиями. В отличие от него Усольцев был "скорохват", у которого нередко поступки опережали мысли. Это приводило к ошибкам, часто серьезным и, в конечном счете, должно было послужить причиной служебного понижения. Но все сложилось иначе.

В Уральское Управление из далекого Магадана был переведен Кислицын, который сразу приметил опального начальника отделения и взял его под защиту. Кислицын убедил начальника Управления перевести Усольцева в отделение собственной безопасности, где тот вскоре, после увольнения старого руководителя на пенсию, был назначен на его место.

– Леонид Петрович, – сказал Кислицын, едва Усольцев переступил порог его кабинета, – вы слышали о сегодняшней неудачной операции?

– Конечно, Борис Иванович, об этом все Управление говорит.

– Я хотел бы, чтобы вы занялись этим делом…

– А что, есть какие-то подозрения? Что-нибудь конкретное?

– В том то и дело – по отчетам сотрудников отдела ЭК придраться не к чему. Не смогли помешать бандитам, не предвидели их действий. Всё так, такое бывает. У нас в Магадане тоже был похожий случай, но мне думается, что всё же, была утечка информации или как сейчас модно говорить "слив". Насколько я могу судить по рапортам, за Цыганковым следовало две машины: Забелина и машина с разведчиками наружного наблюдения. Прикрытие достаточно серьезное.

– И что, никто из них не заметил хвост? Там же были профессионалы!

– Так-то оно так, – полковник встал из-за стола и прошелся по кабинету, – профессионалы, которые не заметили любителей. Вот где парадокс!

Он подошел к Усольцеву и доверительно положил руку на округлое плечо собеседника. Внешне главный специалист по собственной безопасности напоминал актера Леонова – такой же маленький, кругленький, но не такой безобидный.

– Я прошу вас разобраться. Надо уточнить, кто имел доступ ко всей информации об операции, кто знал время и место передачи денег, маршрут движения Цыганкова.

– Полагаю, это в первую очередь руководство отдела, – осторожно сказал Усольцев и посмотрел, как на его слова отреагирует заместитель начальника Управления. Но Кислицын промолчал. – Я думаю начать с них: Шумилов, Забелин, Лысенко, ну и, конечно, придется проверять Цыганкова. По моим данным, он в последнее время часто общается с криминальными элементами.

– Только учтите, что Цыганков может встречаться с ними по делу, он курирует линию организованной преступности. И потом, Шумилова с Лысенко, мне кажется, надо исключить из круга проверяемых. Шумилов – начальник, он такие операции проводит почти каждый день и почти все они успешны. А Лысенко привлекли по ходу дела, как любого другого оперативника. Если проверять его, то надо проверять практически весь отдел. Нет, начать следует с Забелина и Цыганкова. Всем известны их приятельские отношения.

– Хорошо, я учту это.

– Для проверки привлеките минимум сотрудников отделения, санкцию на прослушивание телефонов я дам, здесь не частное жилище, поэтому к прокурору обращаться не будем.

Борис Иванович показал, что разговор окончен, отодвинул пустой стакан с лимоном и поднял трубку, намереваясь вызвать секретаршу из приемной. Однако Усольцев не торопился уходить. Тогда Кислицын недовольно спросил:

– Что ещё?

– Хотел уточнить, товарищ полковник, с генералом вы этот вопрос согласовали?

"Вот стервец! – подумал про себя Кислицын, – страхуется. Я его вытащил из лужи, в которой он барахтался, дал приличное место, а он вздумал разыгрывать из себя независимую фигуру. Хочет, чтобы я его попросил об этом деле как о личной услуге".

– Я буду сегодня вечером на приеме у генерала и обо всем ему доложу, – сухо ответил Борис Иванович, – думаю, в этом вопросе найду у него полную поддержку. А вам я сообщу о решении начальника завтра.

– Больше вопросов не имею.

Усольцев мягко повернулся и как колобок выкатился из кабинета.

Город Уральск, кабинет главы администрации Уральской области, 6 мая, 10.00.

Глава администрации области Медведев был избран на этот пост всего четыре месяца назад. Он не принадлежал к клану старых руководителей, но в тоже время и не так уж далеко отстоял от них, поскольку был директором крупного подшипникового завода. Их называли "красными директорами", так как считалось, что они руководили производством старыми управленческими методами и всячески тормозили приватизацию.

Как независимый кандидат Медведев обошел на выборах секретаря обкома КПРФ, кандидатов от ЛДПР и "Выбора России". Особенно обидно это было последним, считавшим себя партией власти.

Получив большой пост, Медведев не отдалился от привычного для него окружения, друзей, знакомых. Один из таких друзей сидел у него в кабинете. Они пили кофе с коньяком и разговаривали "за жизнь". Друга Медведева звали Аркадий Соколовский. Начинали они когда-то инженерами на одном заводе, потом Аркадий ушел в кооператив во времена горбачевской перестройки, а в 1991-м открыл свое дело – у него было несколько оптовых баз по торговле спиртным и сеть магазинов в городе.

– Вот, Лёша, ты и попал в эшелон власти, – посмеиваясь, сказал Аркадий, – кто бы мог подумать тогда, двадцать лет назад.

– Не эшелон, Аркаша, а этаж власти. Этаж, можно сказать, полуподвальный, цокольный. Но по ступенькам, которые ведут наверх, я думаю, мне хода нет.

– А что так?

– Сомневаюсь, что буду где-то ко двору на верхних этажах. Ты же меня знаешь, я как Ельцин в молодости, могу правду-матку в глаза врезать. А сейчас это не приветствуется. Сейчас только в мемуарах пишут, какие раньше все были смелые, отчаянные – не боялись ЦК, могли КГБ послать куда подальше. Борцы за справедливость! Ну, да ладно, что это я разговорился, словно на предвыборном митинге. Как у тебя идут дела, какие проблемы?

– Да пока ничего, тьфу-тьфу, – Соколовский постучал по столу, – с нашей жизнью поневоле станешь суеверным. Вроде пока всё получается, бизнес развивается – всё путем. Я тут задумал прикупить спиртзавод, а то, понимаешь, торгую привозной водкой, а ведь можно и самим её делать. Областной казне, опять же, будет прибыль от налогов.

– А что, назначили торги?

– Да, муниципалы – городское управление подготовило к продаже этот завод, ну ты знаешь, он в Сельмашевском поселке. А Фонд имущества через две недели проведет конкурс.

– Значит, будешь участвовать?

– Конечно, буду.

– Удачи тебе, Аркадий! – Медведев налил по рюмке армянского коньяка, и они выпили.

– А что бандиты, "братки", не достают? – спросил вдруг губернатор – а то жалуются мне некоторые бизнесмены на криминальный беспредел, который мой предшественник не замечал. А может и замечал, да закрывал глаза, имел свой интерес.

– Ничего, – помялся Соколовский, не зная, что можно рассказывать Медведеву и надо ли рассказывать вообще, – мы находим общий язык.

– Значит, у тебя есть "крыша"? – утвердительно спросил тот.

– Да зачем тебе это, Лёш? Ты же знаешь, что в наше время без "крыши" шагу ступить нельзя. Что говорить обо мне. Возьми Москву. Все крупные фирмы, заводы, банки – все под бандитами. Говорухин недавно снял фильм "Великая криминальная революция". Смотрел?

– Нет, не успел. А когда его показывали, по какой программе?

Соколовский иронично усмехнулся.

– Жди! Разбежались они показывать фильм сами про себя. Телевидение тоже под криминалом, вместе распиливают бабки от рекламы. Вот так и живем, живем, как можем. Впрочем, я думаю, большинство уже привыкло, даже находит такое положение удобным. По крайней мере, ты знаешь, что к тебе по пустякам всякая шпана не будет приставать, а если кто начнет права качать, сразу вызываешь "крышу" и всё, проблемы улажены.

– А милиция, она, почему не оказывает помощь? Знаешь, я недавно летал в Китай, там бизнесмены чувствуют себя спокойно, практически никакого рэкета нет.

– Так у них могут и того, голову отрубить за воровство, это же Азия. Мы – европейцы, у нас правосудие должно быть гуманным. И потом опять же, чья революция совершилась? Революция криминала, он пришел к власти. Посмотри вокруг, музыка в транспорте почти вся блатная. В магазине дисков среди бардов одни бывшие зеки. Самое главное, раньше блатные сидели где?

– Как где? В тюрьме.

– Вот-вот, за окнами с решетками и стальными дверьми с засовами. А теперь это в каждой квартире. Потому что в 1991 году они вышли на свободу, а мы все сели вместо них. И продолжаем сидеть. Вот такая петрушка.

– Ну, ты, по-моему, сгустил краски. – Медведев в сомнении покачал головой.

– Ничего, побудешь во власти, насмотришься, потом мы с тобой продолжим этот разговор.

Из динамика селектора послышался голос секретаря:

– Алексей Иванович, полномочный представитель Президента просит вас в одиннадцать на совещание.

– А что за вопрос?

– Обсуждение хода приватизации федеральных объектов в области.

– Хорошо, буду.

Медведев чертыхнулся.

– Черт, совсем времени нет, а тут еще тратить его на пустопорожнюю болтовню. Тем более слушать Дергачева, который говорит не лучше Черномырдина.

– Что не ладишь с ним?

– Да, отношения у нас, прямо скажу, не очень. Он хотел видеть в этом кресле своего человека, а я, Аркадий, получается, перешел дорогу. Вот оттого у нас с ним постоянные стычки. Ты же меня знаешь, я спуску не дам – кто на меня нападет, получит адекватный ответ.

– Смотри, Леша, настрочит он на тебя кляузу в Кремль, приедет комиссия, могут отстранить от власти.

– Руки коротки. А насчет кляузы…он только этим и занимается. Сам строчит и весь его аппарат занят этой работой. Мне уж из администрации Президента звонили, удивляются такому графоманству. Ну, давай, как говориться, на дорожку, да буду готовиться к совещанию. Надо цифры посмотреть.

– Слушай, Алексей, – Соколовский искоса глянул на своего приятеля, – ежели что, помочь мне чем-нибудь сможешь? Я имею в виду конкурс. Там, насколько известно, серьезных соперников нет, но в последнюю минуту выскочит какой-нибудь инкогнито из Петербурга и кранты.

– А какая тебе помощь нужна? Думаю, ты сам со всеми справишься, вишь какой молодец! – Медведев дружески похлопал Соколовского по плечу – я вообще-то не люблю вмешиваться в эти дела, могут пойти слухи, что губернатор кому-то помогает – лишний козырь у Дергачева. Но тебе, Аркаша, помогу, чем смогу. Только учти, в рамках закона.

– Конечно, конечно, – пробормотал Соколовский – я в долгу не останусь.

Медведев поморщился.

– Нет, никаких благодарностей, конвертов и кейсов. Я старых друзей не забываю. Для меня деньги – ничто, люди – всё. Так, кажется, говаривал светлейший князь Потемкин.

Город Уральск, бар "Джек Дэниэлс", улица братьев Стругацких, 10 мая, 20.30.

Поздним вечером в баре "Джек Дэниэлс" Сергей Забелин сидел на высоком стуле у барной стойки и медленно потягивал фирменный коктейль "Долина Бекаа", обладающий кисловато-сладким вкусом и запахом каких-то трав, похожих на вермут "Мартини". Это был уже второй бокал.

Он изображал из себя бездельника, который не знает, чем занять своё время. Вероятно, для окружающих он был странным бездельником, подозрительным. Так, Забелин ясно показал, что проститутки его абсолютно не интересуют, когда две дамы легкого поведения невзначай попробовали соблазнить его своими телесами. Но и мальчики-геи, крутившиеся неподалеку, не вызвали интереса, оставили его совершенно равнодушным.

Заметив, что Забелин отверг все возможности для развлечения на вечер, молоденькая барменша – симпатичная брюнета с голубыми глазами, начала поглядывать в его сторону. Она, вероятно, представила, что этот молодой человек, по виду бизнесмен, ищет что-то особенное.

На самом деле Забелин торчал в этом баре, потому что здесь у Цыганкова была назначена встреча с дамой, обратившейся за помощью в ФСК. Ни Забелин, ни Цыганков не видели особой опасности или какой-то угрозы в самом факте встречи. Со стороны это должно было выглядеть так, будто женщина хочет встретиться с посредником и обсудить факт прошедшей передачи денег вымогателям. Все логично и не вызовет подозрений, если за ней кто-то следит. Так считали оперативники, но их начальник Шумилов думал иначе.

Он приказал Забелину, хотя тот исполнял обязанности начальника отделения, и можно было для этого дела найти рядового опера, лично прикрывать Цыганкова на встрече. Словно хотел повторить ситуацию, которая случилась несколько дней раньше на шоссе Новаторов, и проверить, как поведет себя Забелин, если возникнет какое-нибудь обострение.

Цыганков зашел в бар еще раньше. Его голова с иссиня черными волосами мелькнула несколько раз между столиками, пока он не нашел свободное место и не пристроился у окна. Цыганков сел лицом к входной двери, как обычно садится любой оперативник, чтобы успеть среагировать в минуту опасности.

Сам Забелин заявительницу не видел – с ней работали Шумилов и Цыганков, поэтому её появление в баре он упустил, только заметил, взглянув в сторону своего сослуживца, что Цыганков поднялся и галантно предложил стул, подошедшей к нему молодой женщине.

У неё был тот переходный возраст, присущий женскому полу, когда девушку под тридцать уже можно называть молодой женщиной – девическая мягкость и округлость уходили, а лицо теряло шарм беззаботной юности. На их место приходил опыт взрослой жизни с неудачными романами и обманутыми ожиданиями, опыт, накладывающий свой отпечаток на лицо, фигуру, манеру держаться в обществе.

Собеседница Цыганкова была хороша собой. Чувствовалось, что она деловита и энергична, умеет решать дела, не теряя лишнего времени. Звали её Маргарита Виккерс.

– Итак, Санек, – сказала она Цыганкову, бросая пачку сигарет на столик и закуривая, – насколько я понимаю вы облажались. Такая крутая контора и вся в дерьме. Хорошо еще в городе никто не знает. Все думают, что я заплатила за "крышу" как будто, так и нужно, но уговор то наш был совсем другим. Не правда ли Саня?

Маргарита выпустила струю дыма и жестом подозвала официанта:

– Дай что-нибудь, что сносно готовят в вашей забегаловке. Только смотри, туфту не неси, выкину со стола, потом будете по полу подбирать!

Цыганкову было неловко оправдываться перед молодой женщиной.

– Случай, Рит, накладка вышла. Такое бывает в нашем деле – планируешь одно, а потом раз и "листья клена падают с ясеня". Короче, ты права, лажанулись – наша вина! А что касается денег…

– Да мне их не жалко, – покрутила головой Виккерс, – что бабки? Еще заработаю. Самое главное, вопрос не решен, эти козлы в следующем месяце ко мне снова завалятся. Все бы ничего, да клиентов распугают своим дебильным видом.

– Маргарита, а ты знала, что это люди Матвея?

– Не знаю я никакого Матвея. Здесь в городе "сельмашевцы" да "спартаковцы" всё поделили, ну есть Ваха с чеченцами. Еще кто-то пожаловал?

– Да, есть такой бандит, из авторитетных. Недавно с зоны откинулся. Хочет что-то подгрести под себя – то, что плохо лежит.

– В таком случае, город в ближайшее время получит маленькую войну, – обеспокоено произнесла Виккерс, – а нам это совсем ни к чему.

– Риточка, тебя мы в обиду не дадим!

– Ну-ну, – сказала, холодно улыбаясь Виккерс, – уже дали. От вас пользы как от козла молока, надо было к ментам идти.

– Ну и пошла бы – несколько обиженно отозвался Цыганков.

– Да, пошла бы, если бы не знала, что меня там могут сдать этим же бандюкам.

Маргарита замолкла. К столику подошел официант и начал расставлять блюда. Когда он отошел, бизнесменша продолжила:

– Что теперь? Как в следующий раз будете решать проблему? Честно говоря, дарить этим уродам по тридцать тысяч долларов за раз мне бы не хотелось. Сейчас большие расходы: надо платить за отвод земли, за проекты, составлять смету. Так что думайте, как меня отмазать.

– Что-нибудь придумаем, – сказал Цыганков, принимаясь за еду, – знаешь, может тебе, на всякий случай, охрану выделить?

– А чего её сейчас выделять? Если бы я этих отморозков кинула – тогда да. А сейчас они меня сами беречь будут, как курицу с золотыми яйцами.

Маргарита лениво потыкала вилкой в принесенный мясной салат. Было видно, что есть ей не хотелось – она о чем-то раздумывала. Цыганков в свою очередь решил, что его предложение об охране все-таки заинтересовало её.

– Нет, охрана мне сейчас не нужна, – словно прочитав его мысли, сказала Виккерс и игриво добавила, – а если бы я согласилась, кого бы выделили, надеюсь молодого и симпатичного?

– А я что, не гожусь? – засмеялся Цыганков, – мужчина в самом расцвете сил, без вредных привычек. Как говорил Бельмондо в фильме "Чудовище": "у меня взгляд орла, а тело барса, я им владею в совершенстве"

Маргарита оценивающе на него посмотрела:

– Да вроде ничего. Только ты, наверняка, женат, хоть и не носишь кольцо на пальце. И потом, у вас там, в конторе все правильные, положительные, дисциплинированные…

– Скучные что ли?

– Именно.

– Ну, это ко мне не относится.

– Ты с точностью наоборот?

Цыганков с усмешкой констатировал:

– Тебе палец в рот не клади, оттяпаешь всю руку.

– А мы нынче все такие, выращенные в кооперативной заводи маленькие пираньи капитализма. Не будешь огрызаться – сожрут по ходу и не вспомнят, как звали. Официант, – позвала она, – принеси кофе с коньяком!

Забелин у стойки бара заказал уже четвертый стакан коктейля. Молодая девушка-бармен, на груди у которой висел бейджик с надписью "Ирина", спросила, подавая коктейль:

– Что-нибудь еще закажете?

– Если только танец с вами, – ответил Забелин, решив, что вид флиртующего у стойки бездельника ему подойдет лучше, чем, если он будет всего лишь стоять и глупо озираться по сторонам, как Шарапов в ресторане из фильма "Место встречи изменить нельзя".

– Я сейчас не могу, – улыбнулась девушка – только после смены.

– Ну, Ира, после смены это долго, – также шутливо улыбнулся ей в ответ Забелин.

Цыганков между тем попивал свой кофе и внимательно смотрел на Виккерс.

– Значит, Матвея ты не знаешь? – внезапно спросил он, вернувшись к началу разговора.

– Я же тебе ответила на этот вопрос. К чему эти повторы? Ты мне не веришь?

Её большие карие глаза смотрели без фальши, абсолютно честно и правдиво, где-то даже с возмущением. Цыганков по опыту общения с женской половиной человечества, и в первую очередь со своей женой, прекрасно знал, что женщины могут великолепно притворяться, значительно лучше, чем мужчины. И сейчас, он готов был поверить Виккерс, если бы накануне не встретился со своим конфиденциальным источником "Горбушкой" – бывшим блатным, отошедшим напрямую от воровских дел.

Накануне, когда они встретились в одном из тихих укромных мест – в помещении, занимаемом обществом слепых. "Горбушка" сообщил всё, что он узнал о Виккерс и, в частности, что она была под "спартаковцами". Отсюда выходило, что главари этой бандитской группировки не захотели связываться с людьми Матвея, а посоветовали ей обратиться в ментовку или, еще лучше, в ФСК. Они не рискнули ввязаться в войну с появившимся в городе авторитетом.

Виккерс, конечно, всё это знала.

"Наверняка они обо всем договорились заранее, – подумал Александр, – даже деньги, пожалуй, были не её, а "спартаковцев". Собрали дань с ларьков и ночных клубов, передали нам. Причем, я только играл роль посредника, а настоящий посредник это, пожалуй, она".

Цыганков лично знал некоторых лидеров преступной группировки. Два года назад, когда криминальные бригады начали в кровавых разборках делить город, было принято решение поддержать одну из группировок, в которой верховодили "Боец", он же Костя Брагин и "Драный" – Леха Неупокоев. Хотели их руками уничтожить бандитскую вольницу, а самих если не приручить, то хотя бы сделать предсказуемыми, людьми с которыми можно договориться.

В эти горячие дни Цыганков несколько раз ходил на встречу то с одним, то с другим бандитским вожаком. Он получал нужную информацию, а в ответ сообщал о намерениях других группировок. Это помогало руководителям "спартаковцев" принимать верные решения и дела у них круто пошли в гору. Вскоре мелкие бригады были рассеяны или вошли в состав этой внезапно набиравшей силу ОПГ. Большая часть Уральска перешла под их контроль.

Потом Цыганкова послали на курсы повышения квалификации в Москву, и уже там он узнал, что "Драный" был убит автоматной очередью у себя во дворе дома, где проживал. На "Бойца" тоже было совершено покушение – бросили гранату в его автомобиль, но тот выжил. Сразу стало известно, что нападение совершили бандиты из "сельмашевской" группировки, и война вспыхнула с новой силой.

Много полегло "пехоты" с той и другой стороны, много выросло могил на центральной аллее главного городского кладбища, словно пацаны уехали воевать в "горячую точку" где-нибудь на другой стороне планеты и все полегли за Родину.

Но на самом деле они погибли не в бою за свою страну. Эти молодые, здоровые парни, которые могли иметь работу, семью, могли прожить свою единственную и прекрасную жизнь, эти молодые ребята были безжалостно вычеркнуты из списка живущих по воле тех грандиозных событий, которые назывались "великий передел собственности". Точно так же, как были вычеркнуты тысячи их предшественников в 1917 году, из-за тех же самых событий, только тогда они назывались гражданской войной.

Вернувшись в Уральск, Цыганков, конечно, встретился с "Бойцом", но прежнего желания сотрудничать не нашел. "Боец" был озлоблен, решил, что его предали, сдали "сельмашевским". Александру стоило больших усилий убедить его, что Управление ФСК тут не причем, но он чувствовал, что Брагин так до конца не поверил ему.

Сообразив, что Виккерс, могла прийти на встречу не одна, Цыганков осмотрел помещение бара и точно, увидел, что в углу сидят два подозрительных типа, бритых наголо, с массивными борцовскими затылками, в черных кожаных куртках из-под которых виднелись спортивные костюмы. Эти типы, как и Забелин у стойки, делали вид, что пили и, якобы, увлеченно разговаривали друг с другом.

Поймав взгляд Забелина, Цыганков глазами показал на сидящих в углу. Маргарита в это время повернулась к зеркалу, висевшему на стене, напротив столика, и аккуратно поправила прическу.

– Ну что мне с вами делать, – снова повернулась она к оперработнику, – начинать все заново? Опять бабки готовить?

– Рита, мы все обдумаем и я тебе сообщу. Торопиться не будем.

– Окей, Саша. Провожать меня не надо.

Когда Маргарита прошла на выход мимо Забелина, на него пахнуло тонким ароматом французских духов. На мгновение они встретились взглядами, как встречаются случайные прохожие, через секунду обычно забывая об увиденном человеке. Впрочем, Забелин пожалел об этом, потому что с объектом наблюдения нельзя встречаться глазами – таковы неписаные правила слежки, выработанные еще царскими филёрами и с успехом перенятые в годы революции чекистами.

Минуту спустя к выходу заторопились два шкафоподобных молодчика, которые, вероятно, должны были её охранять. Они быстрым шагом, насколько позволяли их фигуры, вышли из бара, впустив прохладный вечерний воздух в помещение.

Забелин издали махнул Александру на дверь, показывая, что пора уходить.

Барменша Ирина огорченно спросила:

– Уже уходите? – по всему было видно, что Забелин ей понравился.

– Извини, Ира, мы с тобой потанцуем в следующий раз. Лады?

Он спустился с высокого стула у стойки, и хотел было пойти к выходу, как внезапно услышал со стороны улицы частые дробные выстрелы. Звуки стрельбы были гулкими, совсем не такими, как из пистолета Макарова. Ирина вздрогнула, с удивлением и испугом посмотрела на входную дверь. Она много читала о бандитских разборках, когда в помещения баров и ресторанов врывались вооруженные бандиты и начинали беспорядочную стрельбу.

"Это из ТТ мочат" – подумал Забелин.

– Вызови милицию! – крикнул он Ире и вслед за Цыганковым стремительно рванул на улицу.

На ходу они оба выхватили пистолеты, но воспользоваться ими не пришлось. Неподалеку от припаркованного джипа лежало три тела. Два из них – телохранители Виккерс, не подавали признаков жизни. Маргарита была без сознания и тихо стонала. Её кожаное пальто было прострелено в нескольких местах.

– Саня, давай быстро скорую. Телефон в баре.

Сам он приподнял Маргарите голову, чтобы ей было легче дышать.

"Кто же стрелял? – подумал он – кому понадобилось убирать Виккерс? Если только…если только не самому Матвею. Вероятно, Виккерс кому-то неосторожно рассказала о готовящейся операции. А может, утечка прошла от "спартаковцев"? Ведь по их наводке Маргарита обратилась к нам. Вот Матвей и решил её наказать".

– Скорая помощь едет! – крикнул подбежавший Цыганков.

Оперативные документы

1. Сводка оперативно-поискового отдела (ОПО)

Секретно

экз. N 1

Инициатор подполковник Усольцев Л.П.

Объект "Высокий" – майор Забелин С.О.

Объект "Смуглый" – капитан Цыганков А.И.

"Наблюдение начато в 20.00 от здания Управления ФСК.

Оба объекта вышли из здания, и зашли во внутренний двор Управления, где стоял автомобиль ВАЗ-2107, закрепленный за отделом ЭК. "Смуглый" поменял номера на машине, после чего они с "Высоким" сели в автомобиль и выехали на дорогу.

Дальнейшее наблюдение было продолжено с использованием двух автомашин ОПО.

"Смуглый" и "Высокий" выехали в центр города и остановились неподалеку от бара "Джек Дэниэлс". В 20.15 "Смуглый" зашел в указанный бар. В 20.20 в бар зашел "Высокий".

С 20.35 до 21.20 "Смуглый" встречался в баре с женщиной одетой в черное кожаное пальто, без особых примет. "Высокий" за это время ни с кем не контактировал за исключением девушки-бармена.

В 21.25 женщина, с которой встречался объект "Смуглый", вышла вместе с двумя телохранителями из бара. В это время из переулка выехал автомобиль ВАЗ-2109 предположительно синего цвета, из которого раздались пистолетные выстрелы. Количество сидящих в машине установить не удалось из-за тонировки стекол. Номер автомобиля разглядеть также не представилось возможным, поскольку он был замазан грязью. Преследование преступников не осуществлялось ввиду уже имеющегося задания. Вместе с тем, разведчики наружного наблюдения сообщили милицейским постам о произведенном нападении и направлении движения машины с нападавшими.

В 21.27 объекты наблюдения обнаружили потерпевших и вызвали скорую помощь.

После того как забрали раненую и тела двух сопровождавших её лиц, объекты сели в автомобиль и вернулись в Управление ФСК.

В 22.00 "Смуглый" и "Высокий" вышли из Управления и направились каждый к своему месту жительства, откуда до утра не выходили".

2. Сводка прослушивания телефонных переговоров.

Секретно

экз.N 1

Инициатор подполковник Усольцев Л.П.

Т. 65-87-09 (домашний телефон полковника Шумилова).

Разговор начат в 22.23.

Г. – Товарищ полковник, это майор Забелин.

Ш. – Что случилось, Сергей?

Г. – После встречи с Александром Виккерс была тяжело ранена, её телохранители убиты.

Ш. – Что-нибудь удалось установить? Каковы результаты поиска "по горячим следам", что сообщает милиция?

Г. – Поиск результатов не дал. Машину обнаружили на одной из улиц в Сельмашевском поселке. Отпечатки есть, но чьи – вопрос.

Ш. – Следы вроде ведут к сельмашевцам? Но это слишком примитивно – вероятно сделано для того, чтобы сбить с толку.

Г. Я тоже так думаю. С наибольшей уверенностью можно сказать, что это дело рук Матвея.

Ш. – Что с Виккерс, она выживет?

Г. – Думаю, да.

Ш.- Знаешь, её надо охранять. Поезжайте к ней в больницу с Цыганковым и оставайтесь там на ночь. А утром я пришлю вам замену.

Г. – Есть, товарищ полковник.

Ш. – Хотя нет, постой. Вы утром будете мне нужны. Я сейчас свяжусь с заместителем начальника ГУВД и попрошу его выделить наряд милиционеров. Пусть посидят у дверей. А вы давайте отдыхать.

Г. – Есть.

Разговор закончен в 22.25."

Город Уральск, кабинет председателя Комитета по управлению имуществом Уральской области Плотникова, 13 мая, 11.30.

Через несколько дней после совещания у полномочного Представителя Президента РФ, председатель областного Комитета по управлению имуществом собрал свое, сугубо ведомственное совещание или, как любили говорить, бывшие работники обкома партии, "аппаратное".

Совещание проводилось в узком составе. Присутствовало несколько председателей муниципальных и районных комитетов, поскольку им были делегированы права временного управления федеральным имуществом, и заместитель областного Фонда имущества Красовская Екатерина Евгеньевна.

Председатель областного Комитета по управлению имуществом Плотников принадлежал к бывшей комсомольско-партийной номенклатуре. Михаил Яковлевич к сорока пяти годам успел отрастить чиновничье брюшко и обрести лицо человека крепко выпивающего. Он довольно долго разбирал причины медленной подготовки объектов к приватизации, кричал не нерадивых, делал замечания, ставил на вид, короче говоря, был в полном упоении от возможности саморазрядиться, которую изредка представляет скучный процесс бюрократической работы. Иногда он поглядывал на Красовскую, формально не подчинявшуюся ему, но любившую бывать на таких совещаниях.

Плотникова с Красовской связывали непростые отношения – они были любовниками, причем инициатором здесь выступила сама Красовская. Она соблазнила его в этом же кабинете, где проходило совещание, и отдалась прямо на рабочем столе, посреди бумаг и планов приватизации, подписанных самим Чубайсом.

Тогда, в самый момент интима, застигнутый врасплох Плотников, не смог сразу переключить всё свое внимание на лежащую перед ним женщину. Он продолжал громко высказывать свои мысли о том, как лучше провести приватизацию крупных заводов Уральска, а Красовская только твердила "да, да" тонким, высоким голосом, который становился у неё таким во время секса с мужчинами.

Сидевшая и скучавшая в приемной секретарша не смогла ничего такого заподозрить, поскольку все время слышала отчетливый голос шефа, будто диктовавший кому-то тезисы к выступлению на очередном производственном собрании.

Закончив совещание, Плотников отпустил своих подчиненных, попросив Красовскую остаться.

– Ну что, Катюш, пойдем в комнату отдыха? – ласково спросил он, когда все вышли.

Красовская невольно кинула взгляд за спину председателя, где в отделанной полированным деревом стене едва виднелась дверь в кабинет, предназначенный для отдыха руководителя после утомительной работы. Там стоял кожаный диван с креслами, телевизор. В шкафу имелся чайный сервиз и хрустальные рюмки. Холодильник всегда был наполнен набором жаждоутоляющих напитков: минеральной водой, коньяком и водкой.

– Погоди Миша, – Красовская не торопилась устроиться на кожаном диване – с этим всегда успеется, – у нас недавно проводился конкурс по продаже трех магазинов, представляешь, вскрываю один из конвертов с предложением участника и думаешь, что нахожу?

– Доллары? – брови Плотникова поползли вверх.

– Какие доллары? Вскрываю конверт, достаю бумагу, а там фига нарисована.

– То есть как фига? Кукиш, что ли?

– Какой-то юморист вместо того, чтобы предложить свою цену нарисовал нам фигу, мол, не дождетесь. Представляешь? – Красовская изобразила возмущение, хотя на самом деле ей было смешно, и она с удовольствием рассказывала своим знакомым об это случае, как о курьезе.

Плотников нахмурился.

– Это провокация! Недобитые красные хотят дискредитировать саму идею приватизации, об этом Анатолий Борисович еще в прошлом году говорил. Но мы не позволим! Ты милицию вызвала? Надо провести следствие, проверить по бумагам кто подавал заявку. А потом этих деятелей хорошенько прижать, чтобы другим неповадно было – Плотников коротко и энергично выругался матом.

– Ты думаешь, мы не посмотрели, от кого поступила заявка? – хмыкнула Красовская, – сделали это в первую очередь. Фирму никто не знает, хозяин неизвестен.

– Да, но деньги же он заплатил за участие в конкурсе? Разве не жалко выкидывать их на ветер?

– Ты будешь смеяться, но произошла техническая ошибка. Как мы уточнили, он денег не вносил, но был допущен.

Плотников задумался.

– Странный случай. Надо, пожалуй, подключить наш отдел безопасности, чтобы все, как следует, проверили. Думаю, здесь не обошлось без помощи со стороны наших, вернее ваших, сотрудников. Я договорюсь с твоим начальником, чтобы он разрешил мои людям все проверить. Милицию вы не вызывали?

– Нет.

– Пожалуй, правильно сделали. По городу сразу пойдут слухи, насмешки, докатится еще до полномочного представителя Президента.

– Может, надо было в ФСК сообщить? – спросила Красовская, чтобы показать свою озабоченность.

Плотников посмотрел на неё и поморщился.

– Анатолий Борисович их не любит, – многозначительно сказал он – когда создавали отделы безопасности в структурах Госкомимущества, то чекисты хотели прикомандировать туда своих сотрудников. Анатолий Борисович выступил резко против, и теперь мы сами себе хозяева, без ненужных соглядатаев. Хотя меня они всё же обхаживают.

– В каком смысле? – с любопытством спросила Красовская, – хотят вытащить информацию или, как сейчас пишут, сделать агентом?

– Ты Катюшка, начиталась всякого литературного мусора. Нет, хотят пристроить у меня своего человека, но я сопротивляюсь. С другой стороны…может лучше согласиться? Всё-таки стукач будет на виду, под моим присмотром, а то вычислять, кто именно закладывает – дело не простое, хлопотное. Однако, заболтался я с тобой. Пойдём что ли?

– Подожди еще немного. Хотела с тобой посоветоваться. У нас скоро новый конкурс. На продажу выставлен спиртзавод.

– Знаю, в Сельмашевском поселке. И что?

– На него есть хороший покупатель…

– Погоди, погоди…

Плотников поднялся из-за стола, сделал знак Красовской и отвел её в дальний угол большого кабинета, где стояло два стула, а между ними столик с графином воды и двумя стаканами. Там они сели и дальше разговор продолжился вполголоса.

Город Уральск, больница скорой медицинской помощи, палата хирургического отделения, 15 мая, 11.30.

Выдержав по времени почти неделю, Цыганков собрался навестить раненую Маргариту. Ему было как-то не по себе, словно он был виноват в том, что произошло, словно он не уберег эту молодую женщину, хотя, по роду службы и должен был предвидеть опасную ситуацию. Сергей его успокаивал, говорил, что такое в нынешнее время происходит постоянно, всего не предусмотришь, но Цыганкова все равно подспудно мучило чувство вины.

За неделю, прошедшую после покушения тот встретился со всеми своими источниками, связанными с криминальным миром, однако стоящей информации от них не получил. Агенты или не знали, кто совершил нападение, или не хотели себя подставлять, поэтому утаивали информацию. Единственным, кто не боялся говорить начистоту, был Костя "Боец".

Встретившись с Александром на нейтральной территории – в одном из баров, который контролировался его группировкой, он был достаточно откровенен.

– Думаешь, не знаю, кто это сделал? – спросил он, выпивая коньяк и морщась, то ли от его вкуса, то ли от своего знания, – это люди Матвея. Эти суки завалили моих ребят.

– Что теперь? Война? – спросил Цыганков, внимательно разглядывая бандита.

– Нет, – Костя "Боец" покачал головой, – с Матвеем бодаться себе дороже. Он может подтянуть "сельмашевских" или чеченов, тогда нам вообще перекроют кислород, даже ваша контора не поможет. У меня пехоты не хватит, чтобы всех завалить. Так что, Саша, жалко пацанов, но воевать из-за них я пока не буду…

После встречи с Цыганковым Костя уехал недовольный, то ли своим бессилием, то ли тем, что чекисты ему ничем не могут помочь и теперь Александр собирался навестить Маргариту. Он узнал у лечащего врача, что ей стало получше.

– Слушай, Серега, – сказал Цыганков своему приятелю Забелину, – пойдем вместе, а то мне одному идти как-то не по себе, такое ощущение, словно я близкий родственник безнадежного больного.

– Не пойму, что тут сложного. Купи цветы, фрукты…у меня видишь, сколько работы, – Забелин показал на стопку дел, лежащих на столе в некотором беспорядке. Мне еще надо информацию прочитать, наложить резолюции.

– Не превращайся в бюрократа – мы же опера. Потом напишешь всё, что нужно. У тебя в отделении ребята опытные, сами знают что делать.

– Знать-то, знают, – отвечал уступчиво Забелин, – но нас тоже контролируют. Завтра Кислицын соберет дела и увидит, что я не сделал никаких записей, вызовет на ковер и устроит торжественную порку, как солдата Швейка. Шумилову достанется в свою очередь за меня. Вот такие пироги! Но на улицу выйти надо, ты прав! Немного развеяться не помешает, а то голова уже перестала соображать.

Они купили все, что покупают в таких случаях, навещая больных, и на оперативной машине в мгновение ока добрались до больницы. Поднявшись на третий этаж, Забелин с приятелем прошли немного по коридору, повернули несколько раз и уткнулись в грузного пожилого человека в милицейской форме. Тот мирно дремал на стуле возле крайней палаты у окна. Милиционер был явно пенсионного возраста и вероятно дослуживал последние дни.

Цыганков не сдержался:

– Они бы еще вохровца сюда поставили, мать их!

Забелин потряс милиционера за плечо:

– Товарищ милиционер…

– А? Что? – пожилой охранник открыл глаза и непонимающе уставился на двух стоящих перед ним мужчин.

– Федеральная служба контрразведки, – представился Цыганков, вновь доставая и показывая удостоверение, – Маргарита Виккерс здесь лежит?

– Здесь, здесь, – пробормотал хриплым со сна голосом милиционер.

– Нам надо с ней переговорить, а вам, спать надо дома, а не на посту. Вы разве не знаете, что она ранена? Может быть, повторное покушение.

– Нет, – как-то испуганно проговорил пожилой милиционер и инстинктивно провел рукой по поясу, где у него на ремне должна была находиться кобура с пистолетом.

Цыганков невольно проследил за ним взглядом.

– А где ваше оружие? – спросил он, – сейчас же не советские времена, когда можно было ходить с огурцом. Папаша, я вас спрашиваю?

Забелин взял друга за локоть:

– Саша, не кипятись. Видишь, ему ничего не сказали. Начальство тупо подставило мужиков – тех, кто здесь охраняет Виккерс. Хоть без трупов обошлось. Давай навестим Маргариту, а потом сообщим обо всем Шумилову.

Тихо приоткрыв дверь, они вошли в палату. В просторной комнате стояла одна кровать, на которой лежала Маргарита, закутанная одеялом, вокруг неё громоздились капельницы. В углу, на небольшом столике лежали фрукты, конфеты, коробки с соком. В палате было прохладно – в начале мая по всему городу отключили отопление, а май выдался холодным.

Виккерс не спала. Она увидела входивших мужчин и узнала Цыганкова.

– Саша, – сказала она слабым голосом, – здравствуй!

– Рита, как себя чувствуешь? – спросил, подходя к кровати Цыганков. Он увидел тонкую бескровную руку молодой женщины, лежавшую поверх одеяла, и погладил её, словно успокаивая. Рука Маргариты была холодной.

– Вроде лучше…- тихо произнесла Виккерс, – я недавно проснулась, врачи уже осмотрели. Говорят, иду на поправку.

– Знаешь, как мне жаль, что всё так случилось, – сказал расстроено Александр, – мы же должны были тебя защищать…

– Чего теперь себя винить, что сделано, то сделано. А у меня совсем нет времени здесь разлеживаться, – не сдержалась, с досадой произнесла Маргарита.

Потом Виккерс вопросительно посмотрела на Забелина.

– Извини, – сказал Цыганков, – этой мой друг, Сергей Забелин. Работает со мной в Конторе.

– Очень приятно! – Маргарита, внимательно разглядывала Сергея.

Едва Цыганков вошел со своим приятелем, Рита тут же обратила на него внимание. Этот долговязый молодой мужчина показался ей несколько простоватым: слегка вздернутый нос, небрежно причесанные русые волосы, голубые глаза. Такие лица встречаются часто – в толпе их совсем не замечаешь, потому что они ничем не выделяются, как говорится, без особых примет.

Молчание затянулось. Забелин улыбнулся, и улыбка его понравилась Рите.

– Скорее выздоравливайте! – сказал он, – мы вам принесли фрукты и соки, правда, у вас и так все есть. Ну, ничего, я думаю, лишним не будет.

Он поставил пакет с продуктами на столик и продолжил, как бы извиняясь:

– Вы нас простите, но нам уже пора – дел много.

– Я все понимаю, – произнесла Маргарита, – вы заходите, как у вас будет время.

Оперативники вышли из палаты и Цыганков, как было договорено раньше, пошел звонить Шумилову, чтобы прислали вооруженную охрану. Сергей вернулся к сотруднику милиции, стоявшему возле окна.

Он подошел и глянул вниз, сквозь грязное, давно немытое оконное стекло, но ничего подозрительного, кроме нескольких прохожих и машины скорой помощи, въезжавшей в ворота больницы, не увидел.

Встреча с Виккерс несколько взволновала его и он не мог понять отчего. Беспомощность Маргариты, которая до этого была энергичной, преуспевающей молодой женщиной, привыкшей крутить всеми, кем захочет, заставила Забелина более внимательно отнестись к ней.

Он вдруг ощутил нечто личное, а не то привычное рабочее отношение, которое обычно испытывал к потерпевшему, к свидетелю по делу или, в конечном счете, к источнику, задействованному в операции. Её тонкая белая рука, лежащая поверх одеяла, спутанные каштановые волосы, бледное бескровное лицо и, самое главное, глаза, глаза, говорящие о глубоком душевном одиночестве. Он невольно пожалел её.

Сзади раздался звук торопливых шагов, это возвращался Александр.

– Шумилов позвонил в ГУВД, скоро приедет наряд с оружием – сказал он, подходя ближе к Сергею.

Пожилой милиционер, переживавший после слов Цыганкова о возможном нападении, с благодарностью посмотрел на Цыганкова.

– Спасибо, товарищ капитан! – сказал он, слегка покашливая.

– Что простудились? – участливо поинтересовался Цыганков.

– Тут где-то форточка открыта, ночью задувало, а я куртку не взял, думал, будет тепло.

Сергей тоже почувствовал, что откуда-то тянет свежим воздухом, который сильно отличался от больничного, пахнущего лекарствами, старой мебелью и запахами пищи из столовой.

Он повернул за угол коридора, вышел на лестничный пролет и увидел окно, за которым виднелась пожарная лестница. Одна из створок окна оказалась приоткрытой. Сергей потянул её на себя, и она легко без скрипа открылась полностью. На петлях виднелись потеки свежего масла, словно кто-то специально их смазывал. Когда он выглянул из окна, то поначалу на лестнице ничего не заметил, потом, приглядевшись, обнаружил комочки грязи, оставленные чьими-то ботинками. Все это встревожило Забелина.

Из-за спины раздался голос Александра:

– Сережа, что там?

– Я думаю, кто-то готовился отсюда проникнуть в здание, как раз у палаты Виккерс. Видишь следы смазки на окне?

– Да, пожалуй, – Цыганков пальцем потрогал масло, а затем еще понюхал его.

– Да ты полижи, так лучше будет, – усмехнулся Забелин.

– Тебе бы всё шутить. А у нас охраняемое лицо…

– Значит, мы вовремя здесь оказались, – задумчиво произнес Сергей, – что-то готовилось. Надо будет предупредить милицию.

Они дождались приезда двух СОБРовцев, всё им показали и покинули больницу, выехав в Управление.

Город Уральск, Управление ФСК по Уральской области, кабинет начальника отделения собственной безопасности подполковника Усольцева, 17 мая, 10.45.

Усольцев, в который раз просматривал материалы, связанные с Забелиным и Цыгановым. Материалы наружного наблюдения и прослушивания телефонных переговоров были подшиты в двух разных папках, листы пронумерованы.

Он внимательно изучил каждую букву этих документов, поднял и проверил все связи, о которых упоминали оперработники, установил номера телефонов, по которым они звонили. Однако результата не было. Не с чем было идти к Кислицыну, не о чем докладывать.

Самое большое, в чем их можно обвинить – это в ведении неслужебных разговоров по телефону, но многие оперативники грешили этим, в том числе и сам Усольцев. Что-то нужно было найти серьезное, весомое или… закрывать проверку.

Но заканчивать проверку Усольцеву не хотелось.

Это был серьезный шанс прижать хвост Шумилову, показать его настоящее место. Усольцев задумчиво забарабанил пальцами по картонной обложке дела, в котором были подшиты листы с расшифровками телефонных разговоров.

Он снял трубку и вызвал к себе в кабинет капитана Иванова, одного из своих подчиненных, которого частично посвятил в план проверки.

– Михаил Евгеньевич, – спросил Усольцев, – ты уточнил имущество, принадлежащее Забелину и Цыганкову, что у них есть, так сказать, за душой?

– Ничего особенного, товарищ подполковник – Иванов заглянул в блокнот, где он делал записи – оба живут в неприватизированных квартирах, у Забелина есть машина – ВАЗ- 2106.

– Новая? – заинтересовался Усольцев.

– Нет, пять лет в эксплуатации. Машина приобретена еще в советское время по очереди в нашем Управлении.

– Что еще есть?

– У Цыганкова имеется металлический гараж без машины. Крупных покупок в последнее время ими не делалось. По месту жительства оба ведут себя тихо, ничем не выделяются – мы через установщиков негласно опросили соседей и старушек во дворах домов, где проживают объекты.

– Да, ситуация! – нахмурился Усольцев, – вот начальство, понимаешь, ставит задачи, как в сказке: "иди туда не знаю куда, принеси то, не знаю что". А нам выполнять…

– Об этом, еще Мюллер говорил Айсману.

– Любишь "Семнадцать мгновений весны"? – спросил Усольцев, которому в глубине души польстило, что его сравнили с Мюллером.

– Смотрю периодически. В газетах писали, что этот фильм нравился Андропову.

– Да, я тоже читал об этом. Есть соображения, в каком направлении двигаться дальше?

– Может к ним подвести агентуру? – после минутного раздумья спросил Иванов.

В ответ Усольцев поморщился.

– Это оперативники, а не простые объекты. Вряд ли они будут делиться с кем-то посторонним. Если кто-то из них слил информацию, то самое реальное установить их связь с бандитами по телефону или при личном контакте.

– Но, мы наблюдаем за ними уже несколько дней – ничего подозрительного.

– Значит, плохо наблюдаете, – раздраженно сказал Усольцев, – не забывай Миша, что это опера со стажем. Впрочем…впрочем, мы можем разыграть оперативную комбинацию.

Усольцев заходил по кабинету, заложив руки за спину, поскольку так лучше думалось. Мысль, пришедшая к нему, предполагала организацию неких действий, которые вполне укладывались в концепцию проверки.

– Ну что, Михаил Евгеньевич, – продолжил он, – разработка оперативной комбинации за тобой. Подготовишь план, определишься с силами и средствами. Я доложу Кислицыну и особо отмечу твое участие. Так, что, думаю, без поощрения не останешься.

– А в чем заключается замысел комбинации? – озадаченно спросил Иванов, которому показалось, что часть разговора он упустил, задумавшись о чем-то своем.

Усольцев хитро взглянул на него, но ответить не успел. На столе зазвонил телефон прямой связи с Кислициным.

– Да. Есть! – коротко ответил Усольцев и положил трубку. Посмотрев на Иванова, он сказал: – К начальству вызывают. Сиди здесь и жди меня, когда вернусь "обсосем" нашу ситуацию. А что касается операции, у меня есть задумка подсунуть нашим операм агентуру из уголовников. Выдать их за, допустим, сбытчиков стволов.

– Ну и что? – не понял Иванов.

– А то, если они связаны с криминалом, то на этих торгашей будет совершен налет теми бандами, которым оружие нужно до зарезу. Так мы узнаем, что информация ушла. И сконцентрироваться, я полагаю, надо на Цыганкове – он вероятная наша цель.

– Да, в ваших словах есть логика, – согласился Иванов.

Поднявшись из-за стола, Усольцев подмигнул ему:

– В словах начальства всегда есть логика!

Он взял дела с подшитыми оперативными материалами по Забелину и Цыганкову и пошел на доклад к Кислицыну.

Город Уральск, территория центрального городского парка, 21 мая, 15.25.

– Граждане, господа, товарищи, куплю чеки за хорошую цену!

Молодой парень в потертых джинсах и спортивной куртке, стоял возле киоска с детскими игрушками и курил. Иногда он отрывался от своего занятия и тогда проходившие по дорожкам городского сада люди, слышали его хрипловатый от долгого курения голос:

– Куплю чеки, куплю чеки!

Потом парень снова затягивался сигаретой, изредка поправляя висевшую на груди картонную табличку с надписью черным фломастером: "Куплю приватизационные чеки (ваучеры). Дорого". На лице его была написана скука.

В конце мая уже было довольно тепло. Холод, наконец, отпустил, и народ скинул тяжелые куртки и кепки, теплые шарфы и береты. На деревья городского парка только-только распустились маленькие ярко-зеленые листики, еще не успевшие покрыться уличной пылью.

Молодой скупщик чеков, не прекращая своего занятия, невзначай поглядывал на стоявших в разных местах парка таких же, как он менял. Впрочем, эти люди не только обменивали чеки на деньги. Они меняли рубли на доллары, скупали золото и золотые часы.

Милицейские наряды, которые иногда заглядывали в парк, не обращали на скупщиков никакого внимания: за все было уплачено, место куплено, общественный порядок никто не нарушал. Милиционеры чинно, по двое, прогуливались по дорожкам, иногда поигрывая черными дубинками, болтавшимися на поясе.

Рядом со скупщиками чеков на скамейке пристроил аппаратуру скрипач – молодой мужчина, смуглый как цыган, в русской расшитой рубахе и надетой поверх кожаной жилетке. Он играл на скрипке известные мелодии, играл неплохо, и люди останавливались послушать, вставали полукругом. Некоторые бросали в картуз, положенный на скамейку, блестевшие на солнце монеты. А кто-то клал и бумажные рубли.

Звуки скрипки усиленные двумя динамиками, плыли над городским парком, придавая своеобразный колорит солнечному весеннему дню.

В стоявшем рядом с дорожками киоске торговали жареными сосисками и пивом.

Управляющий чековым инвестиционным фондом "Согласие" Геннадий Бондаренко купил себе небольшую булочку с вложенной в нее подогретой и залитой кетчупом сосиской. Сосиска аппетитно пахла.

Он оглянулся по сторонам в поисках свободного места. На одной из голубых скамеек, стоявшей возле молодого деревца, оказалось одно с краю – остальные были заняты мамашами, сидевшими с детскими колясками и увлеченно что-то обсуждавшими.

Бондаренко направился, было, туда, однако, не дойдя до скамейки, увидел небольшого роста человека в спортивном темно-синем костюме и потертой коричневой куртке. Этот человек лениво облокотился на высокий столик у пивного ларька и с безразличным видом созерцал текущую мимо него праздную толпу. Перед ним стояла полупустая бутылка пива и пластиковый стаканчик.

Человека, которого увидел управляющий, звали Беспалый. Он был здесь смотрящим за скупщиками ваучеров. Насколько было известно Бондаренко, за ним стояли конкретные люди из криминального мира, принадлежавшие к одной из бандитских группировок.

Но Бондаренко было на это наплевать. Он договорился с Беспалым, пообещал нормально заплатить за скупленные его людьми чеки.

– Салют, директор! – весело поздоровался Беспалый, – греби сюда!

Бондаренко медленно пошел к ларьку, на ходу жадно кусая булку. Ему отчего-то ужасно захотелось есть.

– Пивка, не хочешь? – мужичок протянул ему свою бутылку пива, из которой уже отпил половину.

– Нет, спасибо, не хочется – с трудом сказал Бондаренко, у которого пересохло в горле.

– Ну, смотри! – ухмыльнулся Беспалый – слушай сюда, чеки мои ребята собрали. Много чеков!

– Много это сколько? – поинтересовался Бондаренко, доев, наконец, свою булку.

– Вагон и маленькая тележка. Так, несколько пачек. Где будешь брать? Хочешь, зайдем в ларек?

– Ты с ума сошел! – испугался Геннадий – еще увидит кто, а мне криминал не нужен. Отправишь завтра в фонд кого-нибудь из своих людей. Там спокойно рассчитаемся. Учти, это не разовая акция. Мне чеки нужны, чем больше, тем лучше. К тому же времени осталось совсем ничего – с первого июля Чубайс прикрывает эту лавочку.

– Да все ништяк, в натуре! Я эту тему знаю. Бабки те же – 25 баксов за чек?

– Да, как и договаривались.

Беспалый оглянулся и, заметив молодого парня, скупающего чеки неподалеку, махнул ему рукой. Тот торопливо подошел.

– Вот, Витек, – сказал Беспалый, небрежно похлопав упитанного парня по плечу, – он к тебе завтра придет.

Мордатый парнишка нетерпеливо переминался с ноги на ногу, торопясь вернуться к привычному делу. Бондаренко запомнил его нагловатую физиономию, бегающие небольшие глазки на толстом лице.

– Витек, так Витек – сказал он – знает куда идти?

– Найдет, – невозмутимо ответил Беспалый, – он пацан толковый.

Бондаренко взглянул на часы – еще предстояло несколько деловых встреч.

В первую очередь беседа с Плотниковым и причина для этой встречи была крайне важной.

Все знали, что пристроить ваучеры можно только до 1 июля, дальше они приниматься не будут. Однако Плотников недавно обмолвился, что останется еще много не пристроенных ваучеров, которые Правительство должно разрешить использовать для поддержки, как они выражаются, "малоимущих слоев населения". Нераспределенные чеки это приличный кусок, хороший довесок к тем скопившимся ваучерам, которые будут пущены в дело им, Геной Бондаренко. Неплохо было бы добиться, чтобы Плотников через областную администрацию пролоббировал интересы его фонда, продавил нужное для всех решение. Ведь сам он, Плотников, в обиде не останется.

Не менее важной для управляющего ЧИФ "Согласие" была и вторая встреча, которую он на сегодня запланировал. Его ждал директор крупного завода по производству стали и прокатного листа. Речь должна была пойти о продаже директору солидного пакета ваучеров, которые тот хотел пустить на покупку акций своего завода через подставную фирму. Они давно договорились о такой сделке. И цену чекам обговорили – 40 долларов за один ваучер.

Благодаря их взаимовыгодному сотрудничеству директор получал практически контрольный пакет акций, а Бондаренко хорошую сумму в долларах.

Так, с умом, он использовал неучтенные чеки, полученные от скупщиков не только в Уральске, но и других городах области. А ваучеры населения он запускал для официальной покупки акций любых предприятий, неважно каких, прибыльных или убыточных. Главное, чтобы можно потом отчитаться, доложить через СМИ, что чеки идут на нужное дело и скоро, очень скоро все будут получать свои дивиденды. Заживут хорошо и счастливо, как рантье на Западе. Можно даже и не работать.

Его мысли перебил Беспалый.

– Слышь, директор, с тобой тут люди хотят встретиться, перетереть…

– Что за люди, мне вообще-то некогда, – недовольно поморщился Бондаренко, – у меня каждый час расписан.

– Есть тут у нас уважаемые люди, – Беспалый снова ухмыльнулся, – Матвей, например. Слыхал про такого?

Бондаренко, конечно, слышал имя этого бандита, одного из самых авторитетных в городе. Ссориться с ним не стоило. Совершенно не стоило.

– А что ему надо? Я ведь не волоку в ваших делах.

– Он сам тебе растолкует, – Беспалый сделал многозначительную паузу, – то, что посчитает нужным. Да не мандражируй, всё путем! Матвей человек справедливый, почем зря никого не мочит и пацаны его уважают.

Беспалый похлопал по плечу Бондаренко и растянул губы в усмешке. Но глаза его не смеялись.

Город Уральск, зал администрации Уральской области, конкурс по продаже объектов недвижимости, 25 мая, 10.00.

Аркадий Соколовский подъехал к зданию администрации области на праворульной "Тайоте", которую недавно приобрел в Новосибирске на авторынке. Машина была уже не новой, модель устарела, но Аркадий не спешил приобретать новую, более представительную, как говорили с недавнего времени, "навороченную".

Он любил повторять фразу, в свое время вычитанную в какой-то книге по бизнесу: "деньги любят тишину". Смысл этой фразы он для себя определил в нескольких несложных правилах, которых старался придерживаться по мере возможности. Например, одно из этих правил гласило: "не стоит привлекать чужое внимание к своим капиталам". Он даже перефразировал Пастернака, знаменитую строчку его стихотворения, которая зазвучала в интерпретации Аркадия так: "быть буржуазным некрасиво, не это поднимает ввысь".

Ходить в потертых джинсах и простом пиджаке, носить на руке недорогие часы, ничем особым не выделяться – вот было его кредо. Он не хотел ничем выделяться здесь, в России. Но в поездках за границу мог себе позволить все, что пожелает душа. Там он не оглядывался за спину, не опасался, что кто-то может похлопать по плечу и сказать: "слышь, чувак, пора делиться баблом!" И неважно кто это будет – менты или братки. Для него они были две стороны одной медали, которая называлась "коррумпированная Россия".

Выйдя из машины и здороваясь с многочисленными знакомыми, попадавшимися ему в коридорах административного здания, Соколовский неторопливо, как подобает важному бизнесмену, пошел в зал, где должен был проводиться аукцион.

Он всегда удивлялся разнообразной суетливой деловитости, царящей в администрациях всех уровней. Множество служивых людей, чиновников, рядовых сотрудников всячески изображали непрерывный процесс государственного управления, по большей части, не вникая и не занимаясь своим непосредственным делом. Было такое ощущение, что у них у всех извлекли блок с заложенной программой и вместо него вставили демо-версию. Если заплатишь – программа заработает, если нет, будешь пользоваться демо-версией.

В малом зале администрации, в котором обычно областной фонд имущества проводил конкурсы и аукционы, уже начал собираться народ, разнообразные участники, сотрудники фонда, просто любопытные.

Зал был небольшой. Кресла цвета словной кости, которые некогда, в советские времена, смотрелись нарядно и солидно, были уже потерты в некоторых местах, отбита краска, красные дорожки на полу протерлись. Впрочем, участников было не много, поэтому никто в должной степени не оценил этот закат советского "ампира".

Как стало известно Соколовскому, всего приняло участие в закрытом аукционе пять претендентов. Из них Соколовский знал трех человек, трех предпринимателей, составлявших ему конкуренцию в бизнесе и, вполне естественно, выразивших желание участвовать в мероприятии, проводимом областными чиновниками.

Четвертый участник аукциона был совершенно неизвестен Аркадию. Какая-то фирма "Омега Групп", фамилии директора и учредителей ни о чем не говорили. Все они были из небольшого районного центра Краснокаменска, который в последнее время приобрел широкую известность в области криминальными разборками. Но эти люди, представители компании "Омега Групп", вроде были непричастны к криминалу. Во всяком случае, никто не мог связать их фамилии с лидерами крупных преступных группировок. Не было таких сведений и у Соколовского.

Он прошел в первые ряды, поздоровался со своими конкурентами.

Один из них – Юрий Геннадьевич Веселов, мужчина небольшого роста, с лысой головой и подвижным лицом небрежно развалился, положив руку на спинку соседнего кресла, где сидела его секретарь. Казалось, что он обнимает молодую девушку и что-то интимно ей шепчет. Он приветливо махнул рукой Соколовскому и тут же утерял к нему интерес.

Два других конкурента – мелкие предприниматели, недавно разбогатевшие на операциях с приватизационными чеками, не интересовали Соколовского.

Гораздо большее любопытство вызывали молодые люди – представители "Омега Групп". Их было двое. Оба были в строгих двубортных костюмах, белых рубашках и ярких, дорогих галстуках. Один из них, сидевший с краю, положил на соседнее кресло черную кожаную папку и сверху небольшой пейджер. Увидев Соколовского, молодой человек, вежливо произнес:

– Добрый день, Аркадий Львович!

Аркадий Львович удивленно кивнул в ответ незнакомцу и, отыскав удобное место, неторопливо опустился в кресло.

За столом президиума уже появились сотрудники фонда имущества. Мужчина с молодым лицом и уже седыми висками раскладывал бумаги на столе. Рядом с ним, яркая блондинка невысокого роста в деловом костюме извлекала из картонной папки бланки протоколов, в которые должны быть записаны результаты тендера. Аркадий знал, что это начальник отдела в Фонде имущества Ирэна Истомина – фактически правая рука Екатерины Красовской.

Девушка, несмотря на приближающееся тридцатилетие, была еще не замужем и многие мужчины, в том числе Соколовский, подавая заявки на участие в конкурсе или аукционе, всегда осыпали её комплиментами, дарили конфеты и шоколадки. Аркадий даже приглашал её в ресторан, но Истомина отказалась, сославшись на занятость.

Ждали Красовскую. Она где-то задерживалась, и в зале раздавался нестройный гул голосов, слышались разговоры, которые вели между собой присутствующие, обсуждая разнообразные деловые проблемы. Молодые незнакомцы – участники аукциона, на которых искоса поглядывал Соколовский, негромко переговаривались друг с другом, вели себя абсолютно спокойно и, казалось, не обращали внимания на окружающих. Такая самоуверенность выглядела подозрительно, и у Соколовского возникло стойкое ощущение, что это показное спокойствие основано на тайном знании еще не объявленных комиссией результатов.

Соколовский еще раз поглядел на молодых людей, вальяжно расположившихся в креслах. Словно почувствовав его взгляд, сидевший с краю, тот, что поздоровался с Соколовским, повернул голову и глянул на Аркадия. Его синие светлые глаза смотрели настороженно, с вызовом. Но это было какое-то мгновение, потом он, словно вспомнив что-то, приятно улыбнулся и сказал:

– Аркадий Львович, мы не знакомы. Вот моя визитка.

Он вытащил визитку из кармана и, потянувшись через ряд кресел, отдал ее Соколовскому.

"Денис Белоглазов. Начальник юридического отдела компании "Омега Групп" – прочитал Соколовский. Адрес, телефон – все зарегистрировано в г.Уральске.

– А кто у вас учредитель? – полюбопытствовал он, наперед зная, что юрист не ответит на вопрос.

– Это физические лица, – всё также улыбаясь, ответил Белоглазов, – их фамилии вам вряд ли что-то скажут. Они не из Уральска.

Кивнув головой, Соколовский показал, что принял информацию к сведению и посмотрел в президиум.

В это время открылась боковая дверь, энергично шагая, в зал вошла Красовская. Она немного нервно, напряженно оглядела зал, поздоровалась с несколькими знакомыми и особо внимательно посмотрела на представителей "Омега групп". От Соколовского не укрылось это её внимание, и он невольно насторожился.

– Так, – произнесла Красовская, поправляя прическу, – я извиняюсь за опоздание, была на совещании у полномочного представителя Президента. Господа, начнем проведение закрытого аукциона. Ирэна Владимировна, – обратилась она к своей помощнице, – где все документы?

– Возьмите, Екатерина Евгеньевна, – Истомина передала несколько бумаг и конвертов.

– Я думаю, – продолжила уверенным тоном Красовская, – что процедура проведения закрытого аукциона всем известна, она четко прописана во временных правилах и не стоит тратить время на её озвучивание. Все согласны?

Люди в зале промолчали, показав тем самым, что изучать порядок проведения аукционов им, действительно, не хотелось.

Красовская надела очки, отчего ее красивое лицо сделалось похожим на лицо преподавателя института, имеющего ученую степень. Оно приобрело строгость, отчасти торжественность.

– Итак, – звучно произнесла Красовская, – проводится закрытый тендер по продаже спиртового завода, о котором, в соответствии с законом, было объявлено заранее за три недели в областных средствах массовой информации.

Она назвала параметры продажи давно известные всем сидящим в зале, огласила список пожелавших участвовать. Наконец, приступила к вскрытию опечатанных конвертов.

– Посмотрим, – сказала она, аккуратно отрезая ножницами краешек первого конверта, – что нам предложит первый участник… господин Юрий Геннадьевич Веселов. Предложил за приобретение завода 30 миллионов рублей. Ирэна Владимировна, занесите результаты в протокол.

Листок с предложением Веселова она передала своему сотруднику Фонда с седыми висками, скромно сидевшему от неё справа. Затем она вскрыла конверты двух других предпринимателей и озвучила суммы, которые оказались значительно меньшие, чем у Веселова.

Соколовский с любопытством ожидал, когда огласят его предложение и предложение "Омега Групп".

– Сейчас посмотрим предложение Аркадия Львовича, – произнесла, чуть улыбнувшись, Красовская и взяла следующий конверт – итак, господин Соколовский предложил 41 миллион рублей, ставки растут, ставки растут! И, последнее предложение. Товарищество с ограниченной ответственностью "Омега Групп" нам предлагает… – она выдержала паузу, интригующе поглядывая в зал, зашуршала разворачиваемая бумага – эта компания нам предлагает сорок два миллиона рублей. Что же, победителем закрытого тендера объявляется "Омега Групп". Представителей компании прошу остаться после торгов, чтобы мы договорились о сроках перечисления всей суммы в бюджет.

Услышав последние слова Красовской, Аркадий Львович ощутил огромное разочарование. Всё это: торги, которые внезапно превратились из конкурса в аукцион, раскованное поведение молодых и напористых ребят из "Омега Групп", показная деловитость Красовской – всё показалось ему невероятно подозрительным. Он не верил, что его неизвестные конкуренты могли так точно угадать сумму, которую он предложил за завод. Его грубо и нагло кинули. Им, конечно, кто-то сообщил. Только кто?

"Кто же меня сдал? – озлобленно подумал он, – наверное, Катька воду мутит. Но мы с ней обо всем договорились? Или нет? Предложили больше бабок – вот она и подняла лапки кверху. Только и умеет, что брать бабло, да трахаться с Плотниковым!"

С усилием расстегнув внезапно ставший тугим ворот рубашки, Соколовский посмотрел мутным взглядом на Дениса Белоглазова. Тот уверенной походкой подходил вместе со своим спутником к столу, за которым сидела Красовская.

– Что, Аркаша, пролетел? – довольно хохотнул, проходящий мимо Веселов.

– Не говори! – мрачно пробормотал Соколовский.

– Что это за молодцы, такие лихие? – прищурился Веселов, отчего его толстое лицо сделалось похожим на печеное яблоко, – интересно было бы узнать. А может, ты знаешь? Ну, колись!

– Нет, Юра, пока не знаю. Но узнаю! – сказал он с легкой угрозой в голосе.

– Потом поделишься тайной? Меня разбирает бабское любопытство.

Веселов кивнул ему на прощанье и пошел к поджидавшей неподалеку, скучавшей в одиночестве секретарше. Аркадий посмотрел ему вслед, обдумывая какие шаги стоило предпринять. И решил, что в первую очередь надо обо всем рассказать губернатору.

Город Уральск, кабинет главы Администрации Уральской области, 26 мая, 11.00

Начальник управления ФСК России по Уральской области генерал-майор Алексеев приехал в здание областной администрации по просьбе губернатора к одиннадцати часам дня.

С прежним главой администрации области Бузниковым отношения у него не заладились. Это было связано с коррупционным скандалом, разразившимся благодаря вмешательству Алексеева.

Дело в том, что по сообщению оперативных источников, ряд областных чиновников вместе с Бузниковым покупали в филиале "Мега-банка" доллары, но не просто покупали, а по индивидуальному курсу, который им лично установила управляющая филиалом госпожа Егорова. Причем, подлинники заявлений чиновников она прятала в личном сейфе, чтобы можно было ими легко воспользоваться при случае.

Было также известно, что именно она организовала узкому кругу приближенных Бузникова поездку в Австрию и Италию за счет банка вместе с женами, якобы на банковский семинар.

Генерал видел программу поездки, рассчитанной на три дня. Программа была разнообразной: от слушания лекций об особенностях банковской системы в Австрии до катания на гондолах по ночной Венеции.

Конечно, в свете необузданного передела собственности, многочисленных мошеннических схем, обмана, заказных убийств, путешествие чиновного люда за счет коммерческого банка выглядело довольно безобидно и невинно. Допустим, поехали, чтобы расширить свой кругозор, получить новые сведения о банковском деле. Так-то оно так. Но со стороны всё это дурно пахло. И этот запах для обманутого, недовольного населения мог явиться сильным раздражающим фактором.

Губернатор Бузников своевременно узнал о том, что чекисты имеют на него большой зуб и узнал он это от заместителя Алексеева полковника Кислицына, с которым вместе ездил на охоту.

Тогда начались подковерные игры.

Алексеев поручил оперативникам Шумилова, курировавшим финансово-банковскую систему, достать расписки чиновников областной администрации. В свою очередь Бузников позвонил Егоровой и потребовал вернуть ему все компрометирующие бумаги.

Та пообещала, но сама созвонилась с полномочным представителем Президента России по Уральской области господином Перепелкиным и рассказала обо всем.

В результате подлинники получил Перепелкин, а в Управление ФСК попали ксерокопии расписок. Алексеев в связи с этим устроил разнос полковнику Шумилову. В кабинете присутствовал и Кислицын, с деланно безразличным видом, что-то рисовавший в своем блокноте.

Однако больше всех, как ни удивительно, пострадал в этой ситуации безвинный Перепелкин. Хотевший показать себя активным борцом с коррупцией, поскольку еще свежи были в памяти митинговые страсти 91 года, господин Перепелкин собрал документы и полетел в Москву, в Администрацию Президента, сделать "слив компромата". Увы, на дворе было другое время, дули другие ветры. Вместо губернатора сняли самого Перепелкина и представителем Президента в Уральске поставили бывшего учителя истории демократа Дергачева.

И все-таки, коррупционный скандал сыграл свою роль на выборах. Эта неприглядная история во время избирательной компании вдруг выплыла наружу в газетах и листовках оппозиции, и население области отказало Бузникову в доверии.

Финал хоть и закономерный, но не типичный.

Новый глава области Медведев Алексееву импонировал. Он был достаточно самостоятельным, не зависел от мнения разных политических сил, пользовался безусловной поддержкой простого населения. Насколько было известно Алексееву, Медведев не был замешан в незаконных сделках с недвижимостью, как Бузников, или замаран связями с криминалом.

При появлении в кабинете Алексеева, Медведев тяжело поднялся, вышел из-за стола, крепко пожал руку. Потом по селектору вызвал секретаря и попросил принести две чашки чаю.

Когда они расселись друг против друга, то Медведев, внимательно глядя на генерала, начал разговор сразу, без долгих предисловий.

– Владимир Георгиевич, ваше ведомство отслеживает каким-то образом ход приватизации? Я имею в виду возможное мошенничество, воровство и другие нехорошие вещи… Меня, конечно, в первую очередь интересует наша область. Дело в том, что сейчас выставляются на продажу наши крупные предприятия, заводы на которых работают люди, много людей и если мы отдадим их судьбу в руки сомнительных типов, жуликов, то завтра они все окажутся за воротами своих собственных заводов. А эти заводы, созданные руками всего народа, будут просто-напросто распроданы по частям, под склады и офисы. Вы понимаете, какое недовольство и возмущение ждет нас, если мы не предпримем строгих мер контроля?

– Алексей Иванович, то, что выговорите совершенно справедливо. Мы пытаемся держать этот процесс под контролем, – ответил Алексеев, выдерживая прямой взгляд губернатора, – но и мы не всесильны, особенно, если учесть, что некоторые лица федерального уровня вставляют нам палки в колеса.

– Вы имеете в виду представителя Президента Дергачева? – Медведев отвел свой взгляд от генерала, машинально перебирая бумаги у себя на столе – но он вроде далек от непосредственно процесса приватизации, так…только общий контроль. Вот Плотников – тот руководит всем этим безобразием, как председатель Комитета.

– Есть и другие лица – уклончиво ответил Алексеев и губернатор подумал, что генерал ФСК не будет с ним достаточно откровенным.

"Да и с чего ему быть откровенным, – подумал Медведев, – мы с ним недостаточно близко знакомы, чтобы доверять полностью".

Он не знал, что несколькими месяцами ранее, где-то в начале февраля Алексеева вызывал в Москву на аттестационную комиссию, которую, после упразднения Министерства безопасности в декабре 1993 года, создали при Ельцине либеральные демократы. Эти молодые и старые представители либералов, многие из которых стали таковыми после 91 года, заслушивали бывших генералов МБ и решали, кого оставить служить, а кого уволить по сокращению. Они задавали каверзные вопросы, прощупывали политическое нутро каждого, его лояльность действующей власти, преданность Ельцину. Они упивались этой своей сиюминутной властью, возможностью вершить судьбу некогда могущественных людей, вызывавших у них совсем еще недавно страх и трепет.

После этой аттестации Алексеев стал предельно осторожен. Какая будет польза для дела, если его снимут с должности из-за доноса наверх какого-нибудь местного демократа? Нет, надо сберечь не только себя, не это главное – за себя он не боялся. Главное для него было Управление, и люди, работавшие в нем.

Губернатора он понимал, его обеспокоенность за приватизацию, за людей. Медведев, возможно, честный человек, но не до конца постиг еще все эти аппаратные игры, подковёрные интриги, неожиданные подставы со стороны близких людей.

– Алексей Иванович, – сказал генерал после некоторой паузы, – наша служба стоит на страже интересов личности, общества, государства, и мы сделаем все, чтобы не допустить нарушений, чтобы кто-то мог выйти за пределы конституционного поля. Такова установка Президента и нашего нового Директора службы.

В ответ Медведев сказал недовольно:

– Знаете, я не люблю ставшую в последнее время модной эту словесную триаду: личность, общество, государство. Вычленяя эти понятия из общего контекста государственности, мы противопоставляем общество – государству, а личность – обществу. В целом личность противопоставляется государству, словно это не личности, а некие марсиане прилетели и создали нам государство. Это искусственная конструкция, перенятая нами с запада. Она отдает в большей степени анархизмом.

– Простите, Алексей Иванович, – генерал решил не вдаваться в теоретический спор и вернулся к началу разговора, – у вас есть какая-то конкретная информация о нарушениях приватизации?

– До меня дошли сведения о недавнем аукционе по продаже спиртового завода, – Медведев вопросительно посмотрел на генерала, – вам что-нибудь известно?

– Нет, никакой информации на этот счет мы не имеем.

– Так, вот, закрытый тендер проводила Красовская – заместитель председателя областного Фонда имущества и некоторым бизнесменам показалась, что она, скажем так, подыграла одному из участников торгов, некоей фирме "Омега Групп". Что это за фирма, кто за ней стоит – совершенно неизвестно. Какая-то темная лошадка! Они и выиграли тендер. Я думаю, тут имел место сговор, и было бы неплохо, если бы ваша служба это проверила, так сказать неофициально, как вы умеете.

– Понимаю, – медленно сказал Алексеев, – но все-таки, точных данных у вас нет?

– Нет, – пожал плечами Медведев, – одни подозрения. Знаете, мне кажется странным, что сумма, предложенная этой компанией, ненамного превышает цену названную другим бизнесменом – Аркадием Соколовским. Я его давно знаю, и поймите меня правильно, не лоббирую его интересы, но всё же…

– Добро, Алексей Иванович, мы проверим, как проводился последний аукцион, – сказал генерал, – если вскроются нарушения, то будем действовать в правовом поле, законным путем, с возбуждением уголовного дела.

– Конечно, конечно, – согласился Медведев, – я не сторонник прикрывать взяточников, главное – навести порядок.

После этого, собеседники заговорили на другие темы. Алексеев сообщил о мероприятиях, проводимых его Управлением в сфере обеспечения безопасности, а Медведев рассказал о доставшемся после прежнего губернатора Бузникова упадочном областном хозяйстве. Чем дольше они разговаривали, тем больше чувствовали безотчетную симпатию друг к другу. Наверное, так проникаются симпатией люди, пережившие общую беду, словно путешественники, плывущие на одном корабле и застигнутые штормом. Они оба были людьми ответственными, болеющими за дело, настоящими мужиками, на которых можно положиться.

По этим или другим причинам, но они понравились друг другу.

– Владимир Георгиевич, – сказал, улыбнувшись, Медведев, – у меня тут намечается небольшое семейное торжество – день рождения жены, если вы будете свободны в субботу, то приходите с супругой, посидим в неофициальной, так сказать, обстановке, поговорим…

– Спасибо за приглашение, Алексей Иванович, мы будем, – кивнул головой генерал.

Расстались они вполне довольные друг другом. Алексеев немедленно поехал в Управление и, не откладывая, вызвал к себе Кислицына и Шумилова. Губернатор был абсолютно прав, следовало более внимательно отнестись к работе контрразведчиков в сфере приватизации.

Когда оба его подчиненных появились в кабинете, Алексеев пригласил их сесть и спросил:

– Вы разговаривали с Плотниковым по поводу прикомандирования нашего офицера к его ведомству? – обратился он к Кислицыну, – мне кажется, я уже давно ставил эту задачу.

– Владимир Георгиевич, мы с ним разговаривали – ответил Кислицын, – но он упирается и ни в какую не хочет. Ссылается на Госкомимущество, на Чубайса, что тот не даст разрешения.

– Значит, не так построили беседу, не надавили как следует! Вы ведь знаете, что этот вопрос ему с Москвой не надо согласовывать. Это всё отговорки.

Не откладывая дела в долгий ящик, Начальник Управления поднял трубку, набрал номер.

– Михаил Яковлевич? – спросил он, когда на другом конце ему ответили, – это начальник Управления ФСК Алексеев. Я звоню вам вот по какому вопросу – мой заместитель уже беседовал с нами на счет прикомандирования нашего офицера. Да, да, я всё понимаю, но этот человек будет вам большим подспорьем в работе по приватизации хозяйства области. Вы же знаете, сейчас много мошенничества, обмана, расхищения госсредств. Я понимаю, что вы хотите согласовать с Москвою. Хочу сказать, что Москва против не будет. Почему? – Алексеев сделал паузу, – есть прямое указание Президента на этот счет. Не думаю, что Анатолий Борисович поступит вопреки воле Ельцина. Давайте, к этому вопросу мы вернемся через неделю.

Генерал положил трубку и сказал:

– Вот так надо с ними разговаривать! Возьмите это вопрос на контроль, Борис Иванович. А вы, – он обратился к Шумилову, – подберите достойного офицера из вашего отдела на эту должность. Должность, насколько я знаю, приравнивается к должности начальника отделения. Кроме того, передайте Забелину – пусть немедленно займется последним аукционом по продаже спиртового завода. Есть информация, что там дело не чисто.

Город Уральск, больница скорой медицинской помощи, конец мая, 13.00.

Был уже конец мая, теплое солнце все сильнее прогревало остывшую за зиму уральскую землю. Забелин распахнул форточку в кабинете и легкий весенний воздух освежающими струями потек в его прокуренный кабинет. Он узнал, что сегодня должны были выписать из больницы Виккрес и предложил своему другу Цыганкову поехать и встретить её у входа, вручить цветы. Однако Сашка заупрямился, начал ссылаться на сильную занятость, загруженность, хотя две недели назад всё было наоборот, и Цыганков сам его уговаривал.

Забелин закурил, пустил струю дыма в форточку. Однако сизый дым, подгоняемый втекавшим навстречу воздухом, бесформенными клубами распространялся по кабинету.

Он посмотрел на бумаги, лежавшие на столе небольшой стопкой. Ничего срочного не было, так, справки о встречах с источниками, текущие ШТ. Срочных мероприятий не было и пока не планировалось. Нечем было себя задержать и потом оправдаться за то, что не поехал в больницу. Ему, с одной стороны, хотелось увидеть Маргариту и поговорить с ней, а с другой, он размышлял, будет ли это правильным, не вызовет ли с её стороны негативной реакции. Все-таки они, возможно, были виноваты в её ранении в большей степени, чем думали сами.

Какое-то время он стоял и курил у окна, решая для себя как быть. Вялая борьба мотивов была прервана появлением Цыганкова.

– Что, Серега, не поехал? – спросил тот, с размаху опускаясь в старое продавленное кресло темно-зеленого цвета, стоявшее у стены.

– Нет, тебя жду.

Цыганков скривился.

– А может, без меня? Не люблю я эти мероприятия, вздохи, слезы, сопли…

– Знаешь, как говориться, долг платежом красен. Кто с тобой две недели назад поехал к Виккерс? Кого ты упрашивал, причем не очень долго?

Цыганков расплылся в улыбке:

– Тебе же все равно делать было нечего, развеялся немного. И потом… – он с невинным видом спросил, – ты, что на неё запал?

– Конечно, что мне еще оставалось делать? Послушай, у нас ведь ты числишь спецом по женской части. Я как-то в этом замечен не был.

– А пора бы уже, – попенял ему приятель, – сколько можно болтаться холостяком, как нечто в проруби…

Цыганков помолчал, потом тяжело вздохнул, словно ему предстояло взвалить на свои плечи тяжелую ношу:

– Лады, раз просишь, пожалуй, я выкрою время для тебя.

– Он выкроит время! – с деланным возмущением заметил Сергей, – большой босс, однако. Собирайся, давай, дамский угодник!

Они оделись и на машине отдела отправились к больнице.

Ни Забелин, ни Цыганков не заметили, как из проулка, примыкающего к зданию Управления, следом выскочила бежевая вазовская восьмерка.

Несмотря на относительную загруженность машинами городских улиц, они за короткий срок добрались до больницы. Там уже стоял огромный черный джип, поджидая свою хозяйку. Возле джипа нетерпеливо похаживал водитель Виккерс, он же по совместительству её телохранитель. Парень был не из тех шакафоподобных качков, который сидели в баре накануне покушения, он выглядел вполне спортивно, чувствовалось хватка десантника или спецназовца какой-нибудь силовой структуры.

Оперативники подошли к нему. Забелин показал удостоверение.

– Маргарита скоро выйдет? – спросил он.

Водитель посмотрел на часы:

– Говорили, в час дня, но до сих пор нет.

Забелин тоже невольно глянул на часы. Было уже двадцать минут второго. Наверное, что-то пошло не плану, предположил Сергей. Может, надо было сделать перевязку, может, какая-нибудь еще процедура осталась.

Он поежился, представив, какие раны на её теле могли быть от пуль. Это нежное, женское тело… Оно вовсе не предназначено для боли, для того, чтобы его избивали, стреляли, резали. Это ведь не мужское тело – грубое и бесчувственное тело бойцов, солдат. Тут он подумал, что его не к месту потянуло на лирику.

Неожиданно белая массивная дверь больницы открылась и в окружении двух врачей появилась Маргарита. Водитель поспешил к ней, чтобы осторожно поддержать под руку. Виккерс неторопливо шла к машине и тут заметила двух оперативников. У неё, видимо, было хорошее настроение:

– Двое из ларца одинаковых с лица! – шутливо заметила она.

– Рита, – подошел к ней первым Цыганков, – мы рады, что тебя выписали из больницы. Хорошо, что все так благополучно обошлось…

Он что-то еще говорил, но Маргарита его не слушала. Она с любопытством смотрела на Забелина, словно ждала от него чего-то.

Сергей тоже подошел. Он внимательно, осторожно посмотрел в её карие глаза. Ему на миг показалось, что он увидел в них знак вопроса, что-то невысказанное, личное. И этот взгляд, это обоюдное проникновение в сущность другого человека смутили Забелина, заставили сердце забиться сильнее. Он почувствовал, как вспыхнуло лицо, отвел глаза в сторону.

– Мы беспокоились за вас, – сказал ей Сергей чужим, как ему показалось, не своим голосом.

– Правда что ли? – поддерживая шутливый тон, спросила Виккерс.

Она решила, что произвела впечатление на Забелина, и у неё внезапно возникло желание немного подразнить его.

Молодой женщине было интересно – хватит ли у этого привлекательного мужчины выдержки общаться с ней, не сбежит ли он, как до этого поступало большинство кавалеров? Её считали стервой. Может и правильно! Без известной доли стервозности в этой жизни не выплыть. И всё же, всё же ей хотелось чего-то надежного, такого примерно, как этот спокойный, уравновешенный человек, стоящий перед ней, как глыба, как скала, посреди бушующего океана.

– Волноваться за пациентов больницы тоже входит в ваши обязанности? – спросила она вроде обоих, но по всему было видно, что её интересует ответ Забелина.

– Нет, конечно, – ответил Сергей, – но мы считаем себя отчасти виновными в том, что произошло. Я думаю, что человеческая забота о ближнем отличает нас от дикарей, делает добрее, в какой-то степени нравственнее.

– Чекисты и нравственность…забавно, – усмехнулась Маргарита – что же, господа, благодарю за то, что приехали. Когда я немного приду в себя, то приглашу отметить благополучное спасение.

Охранник помог Маргарите сесть в машину, заботливо поддерживая её, закрыл дверь и машина, мягко тронувшись с места, поехала по улице. Забелин увидел, как за стеклом салона мелькнуло бледное лицо Виккерс. Ему показалось, что она помахала рукой, а Цыганков, заметив с каким вниманием, Сергей смотрит вслед отъезжавшей машине, виновато сказал:

– Надо было цветы купить!

Город Уральск, квартира капитана Александра Цыганкова, конец мая, 20.30.

С самого утра Цыганков испытывал неприятное смутное чувство беспокойства, неуверенности в себе. Это ощущение возникло у него на пустом месте, совершенно безосновательно, но оно не покидало весь день, словно кто-то неотступно следил за ним и давал оценку всем его действиям, правильным и неправильным.

Это было настолько неприятно, что даже в туалете он невольно поглядывал себе за спину. Так недолго было и до паранойи.

Он проанализировал события последних дней и не нашел ничего, что могло бы вызвать даже тени беспокойства. Беспокоиться было не о чем. Абсолютно. И все же, все же… Интуиция подсказывала ему, что впереди опасность. Он шел по тонкому льду, как герои-чекисты его любимой книги писателя Брянцева. Ошибки, как и тогда, могли стоить дорого, могли стоить жизни его самого и близких ему людей.

Цыганков всегда учитывал, с кем имеет дело. Он курировал линию борьбы с оргпреступностью, имел в этой среде агентов и конфиденциальных источников, с некоторыми из бандитов поддерживал нормальные, вроде даже приятельские отношения. Но он прекрасно знал, что дружбы, привязанности в уголовной среде не бывает. Бывает некое уголовное братство, которым они так гордятся и бравируют и, которое зачастую разваливается при первом дележе добычи, не говоря уже о первом допросе у следователя.

Сегодня был сложный, напряженный день. Несколько дней назад Цыганков получил от надежных источников сведения о поступлении город крупной партии оружия. Оказалось, в Уральск привезли "ПМ" и автоматы "АК" из Чечни.

Операция была разработана и подготовлена Цыганковым.

Под видом покупателей оружия, принимавшие участие в операции милиционеры, выманили преступников на встречу. Эта встреча состоялась на площадке перед продуктовым магазином, в одном из районов города.

Здание магазина было двухэтажным, окрашенным в ядовитый желтый цвет. Рядом находилась довольно большая асфальтированная площадка, на которой всегда парковалось много машин. В день операции она тоже была забита стоявшими вплотную автомобилями.

Санитарный УАЗик с сидевшими внутри оперативниками, долго крутился по площадке пока не приткнулся почти у самого входа в магазин. Окна машины были закрыты плотными брезентовыми шторками, надежно скрывая спрятавшихся людей от посторонних взглядов.

Не успели они остановиться, как из дверей магазина вышел плотный охранник в камуфляже с выпирающим животом. В руках у него была милицейская дубинка. Подойдя к машине, он постучал по дверце.

Цыганков, сидевший в кабине с водителем, открыл стекло.

– Чего встали? – злобно, по-хамски спросил охранник, – валите отсюда!

– А то что? – насмешливо глядя на него, спросил Александр.

– Ты чё, борзой что ли? Я сказал – валите!

Словно услышав его слова, из дверей магазина на подмогу вышел второй охранник чуть выше ростом и худощавее первого. Он неторопливо с неприятной ухмылкой на лице приближался к машине, поигрывая дубинкой.

Устраивать разборки с охранниками, привлекать к себе излишнее внимание совсем не входило в планы Цыганкова, тем более что с Шумиловым они такую возможность не проигрывали. Полковник не любил подобных неожиданностей. "Импровизация хороша, когда готовится заранее" – любил говорить он, повторяя чью-то известную фразу.

Открыв дверь, и легко выпрыгнув наружу, Цыганков улыбнулся своей немного нагловатой улыбкой, отчего оба охранника, словно почувствовав за ним некую могучую силу, приняли насторожено-опасливый вид.

– Мужики, – сказал, продолжая широко улыбаться Александр, – все нормально, мы здесь постоим немножко.

Он достал и развернул удостоверение, причем постарался сделать так, чтобы как можно меньше людей видели это. Когда охранники увидели, к какому ведомству принадлежит предъявитель удостоверения, их лица приняли озабоченное выражение, и они посчитали за лучшее ретироваться без лишних вопросов.

Цыганкова заставил себя отвлечься от мыслей об операции, когда оказался у дверей своей квартиры. Вставляя ключ в замочную скважину, он услышал детский гомон за дверью, шум телевизора. Лишний раз подумал, что надо бы поставить хорошую железную дверь, а то эту можно выбить плечом, не прилагая особых усилий.

У него было двое детей – два мальчика. Жена работала в областной администрации в финансовом Управлении. Свою семью он любил, даже не смотря не периодические скандалы, которые устраивала жена, когда он поздно возвращался домой. Цыганков относился к этому снисходительно, считая ревность не слишком серьезным поводом для семейных конфликтов. Ревность, как он думал, была одним из проявлений любви, а если человек любит, он все прощает.

В прихожей Цыганков разделся, повесив на деревянную вешалку легкую ветровку и сняв ботинки.

– Папка пришел, – закричал самый младший из сыновей Виталик и, вбежав в прихожую, прыгнул ему на шею.

Подхватив маленькое тело сына, Цыганков вошел в комнату. Старший сын сидел на полу и что-то мастерил из пластилина. Из второй комнаты появилась жена Наташа, хмуро поглядевшая на мужа. Ни слова не говоря, она пошла на кухню. Цыганков недоумевал. Вроде сегодня он явился домой не поздно – за окном еще было светло. Был трезвым, как стекло. Что еще этим бабам надо?

Он опустил младшего сына Виталия на пол и пошел на кухню прояснить обстановку.

– Наташа, что случилось? – спросил Цыганков, войдя в небольшое узкое помещение, основное место в котором занимали холодильник "Бирюса", доставшийся ему от родителей, старый набор кухонной мебели и газовая плита "Брест", которую он смог купить по талону в последний год советской власти.

Жена окинула внимательным взглядом его лицо, потом посмотрела на воротник.

– Что сегодня без следов? – язвительно спросила она.

Несколько дней назад, на одной из рубашек Цыганкова она нашла старый, уже засохший след от губной помады. Скандал она подняла уже тогда и продолжала шуметь всю неделю. Сегодня было продолжение.

– Я же тебе говорил, – спокойно, стараясь не провоцировать ссору, сказал Цыганков, – это была оперативная необходимость, можешь позвонить Шумилову…

– На хрена мне твой Шумилов нужен? – взвилась Наталья, – вы там все хороши, стоите друг друга! Твой Шумилов тебя всегда покрывает, не говоря уже о Забелине. А ты шляешься по всяким бл…м, хоть бы о детях вспомнил! Я уж о себе молчу.

– Ну, Наташ, – извиняющимся тоном сказал Цыганков, – ты же знаешь, мне никто не нужен, я тебя люблю.

– Ты лучше спроси, люблю ли я тебя! У других, посмотришь, все есть, умеют люди устраиваться. В твоем возрасте уже имеют машину, дачу, живут спокойной, солидной жизнью, а ты ведешь себя, как мальчишка. Одни бабы на уме!

Наталья раздраженно сунула ему под нос тарелку с ужином и вышла из кухни. Лениво взял вилку в руки, Цыганков сел на стул. Жена с одной стороны была права. Другие женщины, конечно, были, да и как без них в его работе? У него было несколько женщин и девушек на связи. С ними приходилось встречаться, причем практически везде: и на конспиративной квартире, и в обусловленных местах, в том числе кафе и ресторанах. С некоторыми у него завязывались легкие романы никогда не переходившие в нечто серьезное…

Воспоминания сегодняшнего дня вновь нахлынули на него. Он вспомнил как они томительно, в напряжении ожидали торговцев оружием. Сидели в своей машине тихо, почти не подавая признаков жизни.

Изредка Цыганков по рации переговаривался с Шумиловым, докладывая об обстановке. Потом они увидели, как появились оперативники УОПа на "мерседесе" вишневого цвета – машине не новой, но выглядевшей прилично. Один из оперативников, Цыганков его близко знал, вышел из машины и, опершись на капот, неторопливо закурил. Это был Коля Сметанин, с которым Цыганков уже провел несколько успешных совместных операций. Если Сметанин был здесь, значит всё должно пройти как по маслу, потому что он, словно некий оперативный талисман, сулил удачу.

Встреча была назначена на десять часов утра. Торговцы запаздывали, и ожидание становилось тягостным, нудным. Возникли сомнения – появятся ли они вообще. Может, произошла утечка, может их предупредили о засаде? Оперативникам ФСК в машине нестерпимо хотелось курить и они несколько раз намекали об этом Цыганкову, но тот не разрешал, боясь, что дым из санитарной машины будет выглядеть довольно подозрительно.

Так прошло минут двадцать.

Сметанин уже закурил третью сигарету, когда на площадку вырулила старенькая вазовская копейка оранжевого цвета. На улице было тепло и сухо, но номера её оказались заляпанными, словно водитель перед этим долго кружил по улицам города в поисках приличной грязи. Сметанин сразу узнал продавцов и, неторопливо, вразвалочку пошел к ним. Из машины выбралось два смуглых парня, явно кавказцы – значит, источник не соврал – оружие было привезено из Чечни.

Они начали переговоры, а Цыганков вылез их машины, приоткрыл дверь санитарной машины.

– Так, мужики, операция начинается, выходите по одному и старайтесь не привлекать внимание! – скомандовал он.

Сегодня нельзя было допускать ошибок, потому как вторая проваленная операция после Виккерс будет не только лишним подтверждением низкого профессионализма его, Цыганкова, может быть поднят вопрос о пребывании в органах.

Он с деловым видом, как хозяин, приблизился к одной из машин на стоянке, оставленной здесь заранее. Потом открыл дверцу, словно собрался что-то достать из салона, а сам, не переставая, следил за Сметаниным, активно торговавшимся с продавцами оружия.

Через какое-то время, покупатель и продавцы втроем обошли машину, открыли багажник.

Один из продавцов наклонился, откинул полог, а Сметанин в это время взялся правой рукой за мочку уха и начал её потирать, словно глубоко задумавшись при виде открывшейся ему картины. Это и было сигналом.

Все люди, входившие в группу захвата, бросились к машине, при этом Цыганков был одним из первых. Он скачками кинулся к ближайшему от него продавцу, успел только увидеть испуганное от неожиданности лицо парня. Но внезапно тот резко наклонился и Александр перелетел через него по инерции.

В голове мелькнуло: "Черт, неужели уйдет?".

Однако тут же подоспел Коля Сметанин. Он схватил парня, прижал его к себе, не давая действовать руками, а Цыганков пружинисто взлетел с земли и они вместе скрутили продавца, надев на него наручники.

Остальных захватили без проблем. Однако эта досадная оплошность, которая с ним произошла, не давала покоя Цыганкову. Он подошел к Сметанину и крепко пожал ему руку. Тот рассмеялся:

– Что Саня, хочешь так отделаться? С тебя пузырь.

– О чем речь! – невесело ответил Цыганков.

Он-то знал, что если Сметанин и его товарищи замнут оплошность, то съемка с видеокамеры группы документирования ничего не скроет – Кислицын все увидит самолично. Опять будут прорабатывать его и Шумилова. И, несмотря на то, что это была его разработка, его операция, которая все-таки завершилась успешно – продавцов они задержали, стволы изъяли, настроение было испорчено.

Сидя дома за кухонным столом, Цыганков угрюмо думал обо всем этом. Тут еще жена с её разборками. Он поднялся и взял из холодильника уже начатую бутылку водки.

Город Уральск, Управление ФСК по Уральской области, кабинет заместителя начальника Управления полковника Кислицына, 7 июня, 14.30.

Полковник Кислицын все эти дни был в хорошем расположении духа. Он довольно поглаживал лоб с большими залысинами, ходил по своему кабинету и напевал песни из своего комсомольско-партийного прошлого вроде "Марша коммунистических бригад": "будет людям счастье, счастье на века, у Советской власти сила велика!".

При этом, он нет-нет да и бросал взгляд на стол, где у него громоздились папки с оперативными материалами, касающимися Забелина и Цыганкова. Эти папки накануне принес ему Усольцев, аккуратно постучав в дверь, и мягко легко вкатываясь в кабинет с грудой оперативных дел.

"Он, пожалуй, действительно несколько легковесен, этот Усольцев", – подумал Кислицын и приоткрыл окно. В кабинет сразу ворвался шум улицы: звуки проезжавших машин, гомон проходившей внизу толпы. Фасад здания Управления выходил на одну из оживленных улиц города – улицу братьев Стругацких. Далее, если идти по этой улице к реке, находился центральный книжный магазин, а еще дальше высокое сигарообразное здание областной администрации.

"И что всем этим людям надо, куда спешат?" – Борис Иванович недовольно сморщился и глянул вниз, слегка высунувшись из окна. Голова у него закружилась – он с детства боялся высоты. Закрыв окно, поспешно отошел. "Суета, вокруг одна суета. Мы все спешим за чудесами, как поет Антонов, но жизнь преподносит нам совсем другие сюрпризы".

Может и его намерения поймать за руку людей Шумилова тоже суета. Бессмысленная трата времени. Кто знает? Его мысли вернулись к Усольцеву. В материалах, которые он принес, ничего не было стоящего, ничего весомого, чем можно было бы прижать хвост этим ребятам. Он, Кислицын, вчера весь вечер сидел, корпел над делами, пытался делать выписки, систематизировать данные, разложить их по полочкам у себя в голове.

Забелин и Цыганков активно передвигались, встречались с разными людьми, вели многочисленные телефонные переговоры, но…всё это было не то. Не было и намека на скрытую от посторонних глаз, изнаночную сторону их жизни. Даже посторонние интимные связи не удалось отследить. А ведь они должны были быть, особенно у такого ловеласа как Цыганков. Кислицын в этом не сомневался.

Он подошел к столу, положил руку на лежащее сверху Дело с материалами наружного наблюдения и слегка забарабанил по картонной обложке пальцами, стремясь поймать ритм "Марша коммунистических бригад".

В этих толстых Делах определенно не было ничего интересного.

Может Усольцев не проявлял должного старания, работал спустя рукава? Все-таки, это его бывший отдел и симпатии к отдельным сотрудникам могли у него остаться – честь отдела и всё такое.

Нет, Усольцева он изучил. Усольцеву никто не нужен, никакие симпатии не помешают ему исполнить ту работу, которая поручена. Он словно механизм, действует четко и без сбоев.

И все-таки, несмотря на бесплодность сделанной работы в отношении подчиненных Шумилова, Кислицын чувствовал, что бросать начатое не следует. Пока нельзя. Интуиция так подсказывала.

Он поднял трубку и набрал номер Усольцева:

– Леонид Петрович, вы хотели мне показать видеозапись. Я освободился.

Когда подполковник появился на его пороге, он сказал:

– Проходите, Леонид Петрович, видеомагнитофон там, на телевизоре, вставляйте вашу кассету.

Усольцев подошел к видемагнитофону "Панасоник" и отчего-то замешкался, внимательно осматривая кассету.

Дело в том, что он, в одном из кабинетов отдела по борьбе с терроризмом, случайно увидел, как молодые опера смотрят кассету с итальянской порнушкой "Белоснежка и семь гномов". Оперработники смутились, сказали, что эта кассета была изъята милицией на рынке во время очередного рейда, а они всего лишь взяли её на время. Усольцев сделал им замечание, отобрал злополучную кассету, а сам позднее в своих рабочих записях сделал отметку об этом случае. Он никогда и ничего не забывал.

Сейчас же он замялся оттого, что вспомнил о той изъятой кассете с порнографией. Она была в такой же коробке, как и та, которую он хотел продемонстрировать заместителю начальника Управления и он мог их запросто перепутать – в сейфе две кассеты лежали вместе.

Усольцев внимательно осмотрел поверхность, но ничего не разглядел, никаких записей на черном пластмассовом корпусе кассеты и с некоторым внутренним волнением вставил её в магнитофон. Он уже придумал несколько объяснений, если это окажется не та пленка.

Загорелся экран телевизора, но изображения не было – одна мутная белесая рябь. Потом, словно из тумана появилась улица, магазинная площадка на которой произошел захват, зазвучали голоса сотрудников.

Усольцев облегченно вздохнул. Кадры поначалу хаотично мелькали, изображение дергалось, но потом всё наладилось. Видимо группа документирования заняла нужную позицию, укрепив видеокамеру на штативе. Было видно, что снимали из дома, примыкающего к магазину. Изображение сфокусировалось на санитарном уазике и сразу стало резким.

Кислицын знал, что именно хочет показать ему Усольцев – последний захват, проведенный отделом Шумилова. Но Усольцев намекнул, что есть определенные нюансы, на которые он бы хотел обратить его внимание. Им, этим нюансам, никто не придал значения – так немного посмеялись. Но он, Усольцев, посчитал, что это не шутка. Вот и сейчас, он с непроницаемым лицом присел в кресло и, взяв в руки пульт, принялся искать нужное место. Видеомагнитофон глухо завыл, с напряжением перематывая пленку, шуршавшую едва слышно и слегка потрескивавшую в металлическом брюхе аппарата.

– Старая кассета, – пояснил Усольцев, – у хозяйственников новых нет, пришлось старую использовать – того и гляди зажуёт. Ага, вот!

На экране пошло изображение, предшествующее захвату. Вот Цыганков пошел, прогуливаясь к своей машине. Милицейский оперативник подает сигнал. Цыганков и его группа бросились к торговцам оружием. Цыганков попытается применить захват, но неудачно и перелетает через корпус одного из преступников.

На этом месте Усольцев нажал "паузу".

– Борис Иванович, – сказал он, не отрывая взгляда от экрана, – обратите внимание на это.

– И что? Я уже видел, – разочарованно ответил Кислицын – неудачный захват. Цыганков переволновался и недооценил противника, а противник оказался опытным. На его счастье – ему помогли, а том мог и пулю схлопотать.

– И всё-таки, я хотел бы обратить на этот эпизод ваше внимание, – вкрадчиво продолжил Усольцев. Его крупное мясистое лицо приобрело то выражение хитрости, которое свойственной людям, считающим себя особо умными и проницательными – мне кажется, он специально промедлил, дав подозреваемому лицу время для изготовки. Вот, посмотрите.

Усольцев пустил пленку в замедленном темпе. Было видно, как Цыганков медленными прыжками подбегает к торговцу, поворачивает голову вправо и влево, видимо убеждаясь, что ему никто не помешает.

– Видите, вот эти повороты головы – Усольцев вновь нажал на кнопку "паузы", – они отняли те нужные доли секунды, которые Цыганков мог использовать для решительного броска. Он специально промедлил, потому что в его подстраховке не было никакой нужды. За ним бежала вся группа захвата.

Недоверчиво посмотрев на начальника отделения собственной безопасности, Кислицын протянул:

– Вы думаете, специально? Ну, не знаю. Для чего? Сорвать операцию, которую сам же и разрабатывал?

– Да готовил её он, но…вероятно, в ходе подготовки на него вышли преступники, состоялся сговор. Цыганков не мог остановить уже запущенный процесс, но помешать этому мог.

– Подождите, подождите, – остановил его полковник, – у вас есть сведения, что на него выходили бандиты, проводили эту, как у них там говорят, "стрелку"?

– Ну, прямых и точных сведений нет, но ведь Цыганков опер, хорошо подготовленный опер, он может уходить от наблюдения, маскироваться. Мы могли упустить эту его связь, она могла совершенно выпасть из поля зрения.

– Мне кажется, вы фантазируете, Леонид Петрович – недовольно буркнул заместитель начальника Управления – ваши фантазии проистекают от того, что вы не обладаете достоверной информацией, а время уходит! Думаете, генерал будет бесконечно продлять санкцию на проверку? Я глубоко сомневаюсь.

Обиженно засопев, Усольцев вытащил кассету из видеомагнитофона.

– Мы работаем, Борис Иванович, не сидим, сложа руки, – сказал он, – у нас не всё получается, но мы действуем.

– Вот и прекрасно, работайте тщательнее, глубже, не хватайте то, что лежит на поверхности, то, что может подбросить вам противник. Так, кажется, учит нас искусство контрразведки. А меня по таким пустякам, относящимся к вашим догадкам, не отвлекайте. Догадок я сам могу вам привести тысячи. У меня слишком много работы, чтобы ими заниматься. Забирайте свои документы, – Борис Иванович раздраженно двинул от себя стопку – и принимайтесь за работу.

Когда за Усольцевым закрылась дверь, Кислицын хмыкнул, представив, насколько бестолковыми могут быть подчиненные. Усердие, как говорили классики, всё превозмогает.

И все же, все же. Может, он зря посмеялся над Усольцевым и тот в чем-то прав, не все так просто? Былая подозрительность вновь проснулась в нем. Он принялся читать служебную почту, машинально накладывая резолюции, но мысли неотступно продолжали возвращаться к тому, что ему показал на пленке Усольцев.

Город Уральск, проспект Ленина, 10 июня, 12.20

Высокое солнце с самого утра, не переставая, грело крыши областного города. Уже неделю стояла аномальная жара для этих уральских мест, о чем не уставали напоминать по телевизору девушки-синоптики с фигурами фотомоделей. Сергей Забелин слушал их с раздражением. С погодой и так все было ясно: лето на то и лето – должно быть тепло, сухо и жарко.

Его раздражение еще вызывало и нечто другое. На недавней Коллегии Управления генерал поставил четкую задачу – подготовить реальный план операции по выявлению и захвату с поличным взяточников в администрации. Но он, Забелин, не мог выполнить этот приказ. В голове были лишь общие фразы, ничего не значащие мероприятия, пустые пункты. Складывалось впечатление, что оперативные источники, состоявшие у него и его сотрудников на связи, совершенно не знали окружавшей обстановки.

Он неторопливо шел по проспекту Ленина, в глубокой задумчивости, не глядя особенно по сторонам. Встречные девушки приветливо улыбались, теплый ветер неутомимо трепал их короткие летние платья. Некоторые из них ели мороженое и Забелину вдруг тоже захотелось. Он остановился у киоска, купил "Эксимо", и осторожно разворачивая блестящую обертку, медленно пошел дальше по проспекту.

Неподалеку завизжали тормоза. Сергей увидел, как у тротуара остановился большой черный джип, а в открывшемся окне показалось лицо Маргириты. Он подошел ближе.

– Надо же, – насмешливо сказала Виккерс, – ничто человеческое нам не чуждо!

Сергей хотел ответить ей умной цитатой, но не нашелся.

– Вы по делам или так, развлекаетесь? – несколько грубовато спросил он.

– Какие развлечения в двенадцать дня? Это при моем-то бизнесе? Хотите пообедать?

Забелин чувствовал, что эта молодая женщина привыкла брать от жизни то, что считала нужным, особо не прислушиваясь к чужому мнению. Возможно, в данное время ей нужен был он – Забелин, и она хотела заполучить его без дополнительных усилий, дипломатических маневров. В то же время, он испытывал к ней чувство симпатии, даже больше, чем симпатию – она ему нравилась.

Несмотря на свой возраст, а ему было уже за тридцать, Забелин был холостяком, личная жизнь не сложилась по разным причинам. У него были попытки создать семью: сначала с однокурсницей по институту Ириной, потом с девушкой Лизой, с которой он познакомился, отдыхая на море в Геленджике. Ни к чему хорошему это не привело – эти истории были похожи на сотни других историй, о которых рассказывали окружающие или он читал в книгах.

Были и другие девушки, романы с которыми протекали быстротечно, бесследно, ничего не оставляя в душе и памяти, разве что смутные сожаления. И все же, настоящих причин разрыва с этими девушками он до конца не понимал. На ком лежала вина в большей степени? На них? А может, вопрос был в первую очередь в нем самом? В его внутренней неудовлетворенности этими отношениями? Оттого, что он не любил своих избранниц?

– Хорошо, если у вас есть время, давайте пообедаем – согласился Сергей.

Он выбросил начатое мороженое в мусорный ящик и сел в джип. Дверца мягко хлопнула, машина тронулась с места.

– Давай уж на "ты", что ли, – предложила Маргарита, – не люблю эти китайские церемонии. Насколько проще в английском языке – там "ты" и "вы" звучат одинаково.

– А вы, ты – поправился Сергей, – говоришь по-английски?

– Закончила факультет иностранных языков, но учительницы из меня не вышло. Зато пригодилось в торговле, когда ездили в Польшу и Турцию. А теперь и в Китае. Хотя в Китае достаточно хорошо знают русский язык. Короче, английский не помешает нигде.

Не упуская из виду дорогу, Маргарита искоса посмотрела на Забелина. Вела она машину четко, уверенно, совсем, как мужчина. Забелин тоже умел водить, но у него были старые "Жигули", которые поменять на новые он не мог по причине отсутствия финансов.

Мимо пролетала улица, пешеходы на ней, мелькали здания. Впрочем, ехали они недолго. Здесь же, на проспекте Ленина в последнее время открылось несколько ресторанов и кафе, довольно дорогих для простой публики, а потому все время полупустых. Они остановились возле ресторана "Глория".

В ресторане почти не было людей. Они вошли в довольно уютный зал: стены, окрашенные в приятные бежевые тона, повсюду зеркала, создающие определенное настроение. Мебель тоже была приятной, удобной и вместе с тем импозантной, соответствующей уровню ресторана. На стене, у которой стоял их столик, аккуратно в рамках висели фотографии известных людей области, посещавших в разные времена это заведение.

– Что узнал кого-нибудь? – спросила Рита, заметив, с каким вниманием Забелин разглядывал фотографии.

– Да так, – пожал плечами Сергей, – отдельные лица мне знакомы. Но…как писал Пушкин, иных уж нет, а те далече.

Маргарита улыбнулась.

– Я была уверена, что ты ответишь мне какой-нибудь цитатой. Расслабься, меня не надо убеждать, что ты умный и начитанный. Я девушка без претензий, со мной можно попроще.

– Вроде я ничего не усложняю – заметил Сергей – конечно, если тебе кажется это занудством, то наше общение, наверное, есть смысл ограничить этим обедом.

Виккерс задумчиво посмотрела на него.

– А ты с характером, с тобой будет трудно разговаривать, если ты такой обидчивый.

– Что ты! Со мной очень легко, если меня не задевать. Я давно пришел к выводу, что надо воспринимать всех такими, как они есть, с их достоинствами и недостатками.

– Спасибо за лекцию, – Виккрес обиженно поджала губы, – вот так сейчас – приглашаешь мужика на обед, а он еще на тебя и наезжает.

– Не обижайся, Рита! – сказал Забелин и вдруг, поддаваясь внезапному порыву, погладил её по руке.

Маргарита посмотрела на него, и он увидел в её карих больших глазах такое же чувство одиночества и беззащитности, которое, как ему казалось, он видел больше месяца назад в больнице.

– Как бандиты, люди Матвея, сейчас на тебя не наезжают? – спросил он, – ведь получилось, что ты им заплатила и теперь что, должна платить ежемесячно?

– Не знаю, больше не приходили и не звонили. Может, отстали?

Она с надеждой посмотрела на Забелина, но он промолчал, ничего не ответил ободряющего.

То, что люди Матвея до сих пор не заявились в офис Виккерс – это вопрос времени. Видимо, после громких разборок у бара "Джек Дэниэлс" они решили осмотреться, выждать пока улягутся круги на воде.

"Но долго ждать не будут – подумал Сергей, – надо будет Рите помочь. Только вот как? Её заявление о вымогательстве у нас уже есть, наверное, это повод взять её под защиту с нашей стороны". Следовало потолковать с Сашкой, может он подскажет что-нибудь дельное.

Официант принес обед, расставил салат, тарелки с большими кусками прожаренного мяса и гарниром, все это было красиво украшено листками зелени. Поставил на стол небольшой графин с водкой.

– Ты что, собираешься пить? – удивленно спросил Сергей.

– Совсем немного, – смутилась Маргарита, – всего полрюмки. А ты пить не будешь? – заметив его колебания, добавила просящее – ну в обед-то можно, даже профессор Преображенский рекомендовал. Надеюсь, ты помнишь "Собачье сердце"? Видишь, я тоже кое-что читала.

Сергей улыбнулся.

– Булгаков мне нравится, правда не все вещи. Хорошо, уговорила, хотя на службе я обычно не потребляю.

Они принялись обедать, рассказывая друг другу о каких-то пустяках, вроде годах студенческой учебы или забавных случаях, которые иногда происходили с ними в период бурных постперестроечных событий. В общем, замечательно проводили время в обществе друг друга.

Они говорили, смотрели, изредка касались друг друга иногда руками, иногда ногами под столиком. Касания эти были скорее случайны, непроизвольны, но Забелину казалось, что они наполнены каким-то особым смыслом.

Приближалось время окончания обеда. Пора было рассчитываться и выходить на улицу, отправляться по своим делам. Но между ними повисла недосказанность, которая, как понимал Сергей, не нравилась решительной и напористой Маргарите. Её характеру было чуждо состояние аморфности, неопределенности в отношениях.

Сергей спросил:

– Ты сейчас в офис?

Виккерс смешалась и, хотя была дано уже не девочкой, легкий румянец тронул её лицо.

– Может, поедем ко мне? – предложила нерешительно она.

– Если…если ты приглашаешь, – ответил Забелин, и Маргарита уловила в его голосе легкое колебание.

– Тебе кажется, что все слишком быстро, что я навязываюсь? – прямо спросила она.

На самом деле колебание Забелина было вызвано тем, что он вспомнил об одной встрече, на которую обещал обязательно прийти своему другу Сашке Цыганкову. Но это колебание было мгновенным, и он принял решение в пользу Маргариты.

– Нет, Рита, все нормально. У тебя дома есть телефон, мне надо будет сделать несколько звонков?

– Конечно, есть – кивнула ему Виккерс.

Она подозвала официанта, оплатила счет и дала чаевые.

Оперативные документы

Сводка оперативно-поискового отдела.

Секретно

экз N 1

Инициатор подполковник Усольцев Л.П.

"Наблюдение начато в 12.00 от здания Управления ФСК.

Высокий вышел из служебного кабинета из здания Управления и направился по проспекту Ленина в сторону привокзальной площади.

В 12.15 возле него остановился джип марки "Ниссан Пэтрол" с номерными знаками, зарегистрированными на Виккерс Маргариту Александровну. Объект, после непродолжительного разговора, сел в машину и поехал к ресторану "Глория".

В 12.20 Высокий и девушка-водитель, предположительно Виккерс, вышли из машины, и зашли в ресторан. Оттуда они вышли в 13.15, сели вдвоем в указанный Джип и поехали на улицу Зои Космодемьянской.

В 13.30 объект подъехал к дому номер 52 и вместе с девушкой вошел в подъезд.

В 15.00 Высокий вышел из подъезда один и пошел на автобусную остановку, по пути в контакт ни с кем не вступал.

На остановке Высокий сел в автобус номер 34 и доехал до здания Управления, в которое вошел в 15.15."

Справка: в доме N 52 кв. 16 проживает Виккерс Маргарита Александровна.

Приложение: 3 фотографии объекта при входе в ресторан "Глория" вместе с Виккерс.

Город Уральск, сауна спорткомплекса "Сельмаш", 11 июня, 19.00

Была суббота, предпраздничный день. Цыганков проснулся поздно, но все равно вставать не хотелось. Иногда приятно полежать просто так, вытянувшись на кровати всем телом, ощущая радость ничегонеделанья. Не надо спешить на службу, не надо встречаться с агентами, объясняться с начальством. Впереди были длинные выходные, которые он хотел провести с семьей.

Наташа уже встала и что-то делала на кухне, оттуда доносились разные звуки, вкусные запахи. Мальчики еще спали.

Сегодня они задумали пойти в зоопарк, потом зайти в кафе и поесть мороженого. Дети всегда любили эти совместные походы вместе с родителями – жалко, что они случались так редко.

Александр начал припоминать, когда они последний раз собирались вместе. Пожалуй, это было в начале мая, на даче у родителей жены. Они тогда приехали помочь посадить картошку, а после работы попарились в баньке и, как водится, выпили вместе с тестем. Мальчишки тоже помогали в меру своих сил: подтаскивали ведра с картошкой, которые теща, накладывала полупустыми, чтобы они не надорвались. Тесть поглаживал седые усы, и довольно приговаривал:

– Смотри, какая смена растет, одно слово, внуки, не какие-нибудь там девчонки.

Из кухни показалась голова Наташи:

– Саша, ты вставать-то думаешь? Детей тоже пора поднимать, надо еще убраться в квартире.

Цыганков бодро поднялся, умылся по старой привычке под краном холодной водой, докрасна растерев жестким махровым полотенцем свое тело. Поиграл мускулами перед зеркалом. Оставшись доволен собой, он пошел будить мальчиков. Те поначалу не хотели вставать, так же как и отец, но когда он напомнил о запланированном походе в зоопарк, всё изменилось.

И утро завертелось как юла, которую безостановочно запускала чья-то рука.

Они вместе с мальчиками по-военному быстро убирались в квартире под бдительным взглядом Натальи, которая, пользуясь случаем, неуступчиво заставляла их переделывать уже сделанное.

Потом пошли в зоопарк. Своего зоопарка в городе не было, поэтому летом обычно приезжали гастролирующие, вместе с цирком Шапито.

Несколько рядов с клетками расположилось возле входа в центральный парк. Некоторые из зверей дремали на солнце, другие безостановочно ходили внутри клеток, видимо, возбужденные видом разновозрастных посетителей. Легкий ветерок разносил запах животных, их испражнений, своевременно не вычищенных до приема посетителей. Этот запах причудливо смешивался с запахом жареной кукурузы и сосисок, которыми торговали в ларьках неподалеку.

Цыганков ходил вдоль клеток с животными, с интересом наблюдал за представителями фауны, среди которых были довольно экзотические для Урала. С не меньшим интересом он следил и за своими детьми, смешавшимися в толпе со сверстниками. И те и другие были абсолютно непосредственны, естественны, как бывает естественной сама природа.

Рядом с мужем ходила Наталья, откровенно скучая, но делая вид, что ей тоже интересно. Она как-то признавалась, что никогда не любила животных, и это было удивительно, с учетом того, что её родители всегда держали живность – и дома, и на даче. На одной из дорожек они встретились с другой семьей, так же бродившей от одной клетке к другой. Молодая женщина приятной наружности шла с двумя девочками и мужем. Те немного отстали, и женщина почти столкнулась с Натальей.

– Извините! – пробормотала она, а Наталья с удивлением вдруг увидела, что женщина, посмотрев на Цыганкова, немного смутилась.

Ревность сразу проснулась в ней. Александр сделал вид, что ничего не произошло, он только сдержанно кивнул головой, и они прошли мимо.

– Кто это, ты её знаешь? – вполголоса спросила жена Цыганкова, злые огоньки зажглись в её зеленых глазах.

– Встречались где-то, она вроде в милиции работает – флегматично ответил Цыганков.

– Ты еще скажи, что ты член её кружка – перефразируя известный анекдот, произнесла Наталья, – так и знала, что твоих бл…ей увижу, хоть и не выходи никуда с тобой.

– Наташа, Наташа, – укоризненно произнес Цыганков, оглядываясь и проверяя, чтобы их разговор не услышали дети, – вечно ты из мухи слона делаешь. Эта женщина работает в милиции и больше ничего, ей богу! Я знаю её по работе. Да и зачем она мне – у меня же есть ты!

– Конечно, – обидчиво сказала жена Цыганкова, – все вы так говорите, кобели! Только и знаете, что по бабам бегать!

Тягостное молчание повисло между Цыганковым и его женой. Они шли по зоопарку, и им обоим вдруг захотелось быстрее закончить эту затянувшуюся прогулку.

Внезапно на поясе у Цыганкова раздался писк пейджера. Он достал его и с трудом, поскольку на экран падал яркий солнечный свет, прочитал короткое сообщение. Абонент Олег просил перезвонить по телефону, причем номер ничего не говорил Александру. Он поколебался – стоит ли тратить время на звонки неизвестным людям, у него ведь выходной?

Поглядел на жену.

– Наташ, – сказал он, как бы извиняясь, – мне надо позвонить!

– Иди, иди, – махнула та рукой, не глядя на мужа, – опять со своими девками трепаться будешь. Мне все равно, я давно знала, что семья для тебя ничего не значит.

– Зачем ты так? Я сейчас по-быстрому позвоню и вернусь.

Он поглядел на детей и пошел к воротам центрального парка, где стояли телефоны-автоматы. По набранному номеру сначала никто не отвечал и Цыганков, слушая длинные непрекращающиеся гудки, уже хотел повесить трубку, потом кто-то на другом конце провода снял трубку. Фоном для разговора служил непонятный шум, который, как потом понял Цыганков, был шумом бассейна – слышался плеск воды, разговоры людей, громкая музыка.

– Цыганков у телефона, – сказал Александр, – мне сбросили этот номер на пейджер и просили позвонить. Я слушаю.

Незнакомый ему мужской голос ответил:

– Бутуз хочет с тобой потолковать.

– Где и когда? – спросил Цыганков, сразу понявший, о ком идет речь.

– Стрелка сегодня в семь вечера, в сельмашевской сауне, знаешь, где это?

– Да, – ответил Александр, – я буду.

Он повесил трубку и задумчиво постоял в кабинке телефона. До встречи было еще много времени, его с избытком хватало, чтобы семьей сходить в кафе, поесть вкусного мороженого.

Вернувшись к передвижному зоопарку, Александр принялся бродить среди посетителей, но свою семью не нашел – видимо, обиженная Наталья увела детей домой.

Он нерешительно потоптался у клеток.

Можно, конечно, заехать в Управление и взять в сейфе пистолет на всякий случай. Но у него не было с собой пиджака, чтобы надеть кобуру для скрытого ношения, да и потом на таких встречах оружие, как правило, не помогает. На входе всё равно обыщут.

Цыганков снова вернулся к телефону и позвонил Забелину.

– Привет, Серега. Чем занимаешься? – спросил он.

– Отдыхаю после вчерашнего, – пошутил Забелин, как один из героев фильма "Служебный роман".

– Как насчет попить пивка?

– Где и когда? – вяло спросил Забелин и по его тону Александр понял, что приятелю не очень хочется выходить на улицу.

– В Центральном парке есть кафе, бывал там?

– Да, знаю это место.

– Тогда давай минут через двадцать, сможешь?

– Ты ставишь нереальные планы, – слабо возразил Сергей, – мне надо прийти в себя…

– Принять ванну, выпить чашечку кофе? Кончай придуриваться! Тебе идти пять минут.

– Хорошо, – обреченно вздохнул Забелин, – буду!

Вскоре они сидели под тентом, за столиком летнего кафе и медленно потягивали пиво. Играла громкая музыка, Вадим Козаченко пел что-то про белую метелицу. Посмотрев на хмурое лицо приятеля, Сергей спросил:

– Опять с женой поругался?

– Кто их этих баб разберет, вроде стараешься, чтобы все было нормально. Деньги все домой несешь, а остальное…ты же знаешь, работа такая. Помнишь, когда нас зачисляли на службу в КГБ наш главный кадровик собирал жен и инструктировал.

– Нет, не помню, у меня жены не было. А о чем инструктировал?

– Ну, чтобы если увидят своих мужей на улице с другими женщинами, не устраивали скандалов и сцен – такая у нас работа.

– Молодцы! Хорошо устроились – засмеялся Забелин.

– Мою тоже инструктировали, но все равно ревнует – Цыганков отхлебнул пива – смотри! – он показал глазами на соседний столик, где сели две девушки.

Симпатичные молодые девчонки весело разговаривали, смеялись, искоса поглядывали на приятелей, сидевших неподалеку от них.

– Хочешь, познакомимся? – предложил Цыганков.

– Нет, Сашок, я только вчера встречался с Риткой.

– Постой, с какой Риткой? Виккерс? – удивился Цыганков.

– С ней.

– Да брось ты! Она же… – Цыганков замялся.

– Что она?

– Ну, она такая крутая. Зачем она тебе? У неё мужиков было как грязи, да и теперь, наверное. Возможно, ей кажется офигительно суперским крутить любовь с контрразведчиком. Коммерсанты, бандиты, чиновники, теперь супермен из госбезопасности.

– Сашка, замолчи, а то набью тебе морду, – вроде в шутку предупредил Забелин, хотя чувствовалось, что он на самом деле не шутит.

– Все, всё, молчу. – Цыганков снова посмотрел на девушек, – а может, рванем по бездорожью?

– Ну, ты меня достал! Женатый человек, а всё на подвиги тянет.

Вдруг одна из девушек, показавшаяся Забелину смутно знакомой, встала и подошла к их столику. Обращаясь к Сергею, она сказала:

– Вы меня не помните? Я Ира из бара "Джек Дэниэлс". Вы меня хотели пригласить…

Опешивший от неожиданности Забелин промолчал, а Цыганков тут же поднялся со стула и сказал:

– Ирочка, он не помнит, зато я вас прекрасно помню, садитесь с нами и подругу свою зовите.

Повернувшись к Сергею, Цыганков невнятно пробормотал:

– А ты, оказывается, шалун. Пока я беседовал с Виккерс, время даром не терял.

Ирина позвала в это время свою подругу, а Сергей сказал, оправдываясь, так, чтобы не услышала девушка:

– Да я просто так с ней болтал, для легенды. Нельзя же было торчать у стойки как столб.

Вторая девушка, небольшого роста, полненькая, подошла и Ирина её представила:

– Оксана, моя подруга. Мы работаем вместе в баре.

Они заказали еще пива и Цыганков, обаятельно улыбаясь, принялся травить всякие байки и анекдоты, отчего девушки заливисто хохотали, их лицо порозовели. Всем было весело. Так они провели какое-то время. Ира поглядывала на Сергея с ожиданием, в надежде, что тот как-то обозначит свой интерес, но Забелин делал вид, что не замечает ее взглядов.

Посидев еще какое-то время, девушки попрощались и ушли.

– Зря, Серега! – сказал с легким осуждением Цыганков, – девчонка хорошая. Поверь мне! Она совершенно нормальная, ты ей нравишься. Эх, где мои семнадцать лет!

– Может и так, – согласился Забелин без особого сопротивления, – но, пока не до неё. Если у нас не получится с Ритой, возможно, я подумаю…

– Пока будешь думать – её уведут.

– Как лошадь что ли?

– Не груби! – Цыганков взглянул на часы. – Мне скоро идти. Ты останешься?

– Нет, тоже пойду. Надо еще к сестре зайти, она просила.

Сестра Забелина была чуть-чуть постарше его, несколько лет уже замужем и у неё росла племянница Сергея – маленькая Алена. Муж сестры Вова имел собственный бизнес – торговал на рынке разными тряпками большей части китайского производства, часто ездил с другими челноками за границу. Раньше, в Конторе, на Сергея из-за того родства смотрели бы косо – муж сестры торгаш, к тому же болтается за границей. А ну как его там вербанут? Но сейчас были другие времена.

В Управлении ФСК всем военнослужащим был положен продовольственный паек и с прошлого 1993 года, его и начали выдавать натурой. И вот раз в месяц, обычно по пятницам, от здания, где располагалась продовольственная служба, тянулась вереница контрразведчиков с сумками и пакетами, набитыми тушенкой, маслом, яйцами. Словно в старые добрые времена заработал какой-нибудь закрытый распределитель.

Сергей тоже получал паек, но поскольку жил один и особенно не нуждался в продуктах, то большую их часть относил сестре. Сестра была беременна вторым ребенком, и скоро ей предстояло рожать, поэтому Сергей старался помочь хоть чем-нибудь.

Еще немного посидев, они с Цыганковым разошлись.

Вскоре Цыганков оказался возле спорткомплекса "Сельмаш". У входа в спорткомплекс топталось два охранника, которые никого не останавливали, но внимательно всматривались в лица. Он представился им и один, жующий все время жвачку, отчего его скулы напоминали щеки хомяка, повел оперативника вглубь спорткомплекса, через многочисленные помещения и раздевалки.

В кабинете директора комплекса "Сельмаша" в кресле важно восседал некто, кого по оперативным описаниям Цыганков знал, как Бутуза – лидера сельмашевской ОПГ. Это был молодой человек лет двадцати пяти, крепкий, накаченный от постоянных занятий с металлом. Пухлое гладкое лицо его лоснилось как у младенца, видимо оттого он и получил свою кличку. На стене висел большой плакат "Мисс Уральска 1993", на котором была изображена симпатичная девушка – по слухам любовница Бутуза.

В стороне от преступного лидера на других креслах располагалось еще несколько человек, которых Цыганков не знал. При появлении оперативника они, будто получили неслышный приказ Бутуза, встали и гурьбой вышли из кабинета.

Но один остался. Он сидел за спиной Цыганкова и несколько его нервировал.

– Это ты что ли Цыганок? – спросил лениво Бутуз, пережевывая зубочистку.

– Вроде я, – ответил Александр, садясь напротив главаря бандитов.

– Пацаны говорили, что ты правильный опер, за базар отвечаешь, ну я…решил тут перетереть с тобой кое-что.

– Что же, говори, Бутуз – Александр сидел напряженно, постоянно ощущая присутствие второго человека у себя за спиной.

– Ты знаешь, Цыганок, я гнилых базаров не веду, за свои слова отвечаю. Сейчас в городе полный беспредел. Мы вроде с Лехой "Бойцом" все утрясли, с чехами разбежались, а тут…Слышал, что объявился Матвей со своей братвой?

– Слышал – коротко ответил Цыганков, ожидая продолжения.

– Этот волчина, творит полный беспредел: то пацанов Лехи замочит, то на меня наедет – наши бабки забирает. Я весь в непонятках, что ему надо? Если хочет разборок, то я бригаду соберу, пацаны из других городов подъедут и мы его уроем.

– А где вы пересеклись? – спросил Александр.

– Юра, подойди! – сказал Бутуз, обращаясь к человеку, сидевшему за спиной у Цыганкова.

Это был бизнесмен Веселов, чей офис недавно разгромили бандиты. Об этом в милицейских сводках читал Цыганков, но он, с определенным сомнением посмотрел на опухшую, в желтых синяках, которые уже начали сходить, физиономию бизнесмена.

Бутуз заметил его скепсис.

– Чё, думаешь, порожняк гоню? – спросил он.

– Нет, вполне может быть, – согласился Цыганков, – вполне может быть, что это Матвей.

– Да я сам его видел, козла вонючего! – не сдержался, молчавший до этого Веселов и выругался матом.

– Короче Цыганок, – по-деловому продолжил Бутуз, – тема такая, нам надо убрать Матвея. Разборки в городе никому не нужны, да и вам, ментам, я думаю. Перетри эту тему с Лехой, если мы вместе на Матвея наедем, то он отскочит. Я думаю, обойдемся без крови.

С уголовниками Цыганков работал под прикрытием, как милицейский опер. У него даже имелось удостоверение, где было написано, что он служит в Уральском Управлении по борьбе с организованной преступностью в звании капитана милиции. Была приклеена соответствующая фотография Цыганкова в милицейской форме, а сама форма висела у него на вешалке, в кабинете, вызывая иногда безобидные шутки со стороны сослуживцев.

– А чеченцы? – спросил Цыганков, – они не впрягутся за Матвея? Может, он уже с ними столковался?

– Чехи, конечно, хотели, чтобы мы все друг друга кончили, а они остались одни в городе, но…хрен им по всей морде! Они могут, договориться с Матвеем, – Бутуз на какое-то мгновение задумался, потом решительно сказал, – но в драку не полезут. Хитрые слишком!

– Значит, это на ваш офис напали люди Матвея? – спросил у Веселова Александр.

– На мой, сволочи! – ответил Веселов, – изнасиловали секретаршу, она сейчас в больнице.

– О чем я и толкую – отморозки! – пробормотал Бутуз.

– А ведь я им объяснял, что знаком с…уважаемыми людьми – Веселов покосился на Бутуза, – все равно пришли.

– Кто от них был, кого конкретно бы вы узнали? – спросил Цыганков, которому не были известны люди Матвея.

– От него заявился на переговоры сначала юрист, – ответил Веселов, – некий Белоглазов. Вот его визитка.

Он вытащил из кармана пиджака визитку и отдал её Цыганкову. Тот внимательно прочитал надписи. Фирма "Омега Групп" что-то ему смутно напомнила, но что, он никак не смог вспомнить.

– Потом пришли люди Матвея, – продолжил Веселов, – главного звали Беспалый, еще был Череп – высокий такой парень. Вроде еще кто-то…

Бутуз, которому не нравился этот разговор, напомнивший допрос в ментовке, прервал откровения Веселова:

– Ну что, Цыганок, лады? С Лехой перетрешь? А мы покумекаем, как пристегнуть Матвея – он откинулся назад в кресле, потом повернулся и открыл дверцу бара за спиной.

Оттуда достал три рюмки и бутылку виски. Среди криминальных авторитетов появилась мода пить виски вместо водки.

– Не торопись Бутуз, – остановил его Цыганков, – я чего-то не догоняю. Вы что, не можете со "спартаковцами" сами договориться? Для чего тебе посредники-менты?

Тот замялся.

– Ну, я…короче, подумал, так надежней будет. Мы с Лехой вроде договорились, но вдруг на него уже вышел Матвей. Вот ты и убедишь Леху, что с ним лучше не связываться. Тебе он поверит! Да и ментовка будет в курсе, что мы в городе держим порядок – вам же не нужен беспредел.

Бутуз налил в рюмки виски, с громким шелестом содрал прозрачную обертку с коробки конфет.

– Всё так просто? – недоверчиво спросил Александр.

– До чего вы ментяры народ недоверчивый! – скривился Бутуз – ну что выпьем? – предложил он, и Цыганков не стал отказываться.

– Заявление в милицию сделали? – спросил он у Веселова, после того как выпил – надо было зафиксировать побои в больнице.

Предприниматель зло усмехнулся.

– Твои коллеги, полностью ссучились. Пришел подавать заяву, так они требуют бабла, говорят – без денег сейчас ни одно дело не возбуждается. Вот козлы!

– А в какой отдел ходил?

– Наш, районный.

Сотрудников этого райотдела Цыганков частично знал по разговорам в своем Управлении. Ребята, курировавшие милицию, отзывались о них, как самых продажных ментах города – брали нагло, нахраписто, не боясь ни черта, ни бога. Получение взяток прикрывалось начальником райотдела, имевшим немалую долю в "милицейском бизнесе". В отношении коррумпированных милиционеров велось несколько оперативных дел, но результата пока не было.

Они выпили еще несколько рюмок. Немного раскрасневшийся Бутуз, щедро улыбнувшись улыбкой человека, которому ничего не жалко для хорошего друга, предложил:

– Ну что, Цыганок, девочек?

Девочек Цыганков мог найти и без Бутуза.

– Нет, Бутуз, спасибо, – отказался Александр.

– Ну, смотри, смотри!

Посёлок Клыково, в 40 км. от г. Уральска, административное здание исправительной Колонии общего режима, 16 июня, 9.30.

Выходные в середине июня были длинные из-за нового праздника Дня независимости. Тем не менее, даже в праздники, Кислицын не переставал думать о делах.

Решив проверить Забелина и Цыганкова по полной программе, Борис Иванович конечно, отдавал себе отчет, что Усольцев не сможет организовать такую проверку – ему не хватало для этого ресурсов. Голова у него на плечах была, вести разработку он мог, но вот силы и средства…У него не было соответствующей агентуры, а одной технической составляющей здесь не обойтись.

Хорошенько поразмыслив, Борис Иванович вызвал к себе начальника отдела по борьбе с терроризмом полковника Лукьяненко и приказал выделить человека из отдела в помощь Усольцеву для подбора агентов из уголовной среды. Именно их заместитель начальника Управления наметил использовать для подставы.

– Роман Викторович, – сказал он Лукъянову, – я знаю, что у вас есть агенты из уголовников, сидящие в колонии в Клыково. Насколько мне известно, сейчас за хорошее поведение зекам могут давать отпуска на несколько суток.

– Честно говоря, я не владею информацией по этому вопросу.

– А вы узнайте, Роман Викторович, узнайте, пожалуйста. Несколько ваших источников оттуда нам могут понадобиться в ближайшее время.

– Могу я узнать цель их использования? – Лукъяненко вопросительно посмотрел на Кислицына.

– Все подробности знает Усольцев, но я прошу вас, максимально ограничить круг посвященных. Пусть это будете вы и кто-то из ваших подчиненных, тот, кто может заполучить источников из колонии. А кто вообще с ними там работает?

– Капитан Куроедов. Он сегодня как раз в Клыково.

Через день Усольцев и Куроедов на серой служебной "Волге" поехал в колонию. Исправительное учреждение находилось километров в сорока от областного центра, было окружено со всех сторон густым сосновым лесом и, казалось, забыто цивилизацией.

У входа в административное здание, стоявшее перед всем комплексом ИТК, машина остановилась и несколько офицеров внутренних войск куривших на крыльце, с любопытством уставились на двух оперработников, появившихся из нее. Однако некоторые тут же узнали опера ФСК Куроедова и потеряли к ним всякий интерес.

Встреча с начальником колонии была назначена заранее. Едва сотрудники ФСК вошли, из-за стола поднялся худощавый полковник внутренних войск, чем-то напомнивший Усольцеву поэта-сатирика Иванова, который некогда вел популярную на телевидении передачу "Вокруг смеха".

Они представились, пожали друг другу руки. Заметив интерес Усольцева к вещам, находившимся в кабинете, полковник Егоров, так его звали, принялся показывать и рассказывать о некоторых из них.

– Здесь в кабинете практически все сделано руками зеков, – говорил он с некоторой гордостью, словно директор передового производства на выставке своей продукции, – этот стол, стулья, шкаф.

Егоров провел рукою вокруг, и Усольцев проследил за его жестом.

Над столом начальника колонии висел на красном фоне позолоченный двуглавый герб, тоже, видимо, вырезанный из дерева зеками. Подойдя к шкафу со вставленными прозрачными стеклами, Егоров показал лежавшие там кружки, стальные ножи, разные фигурки из дерева и кости, несколько изделий из трикотажа. В углу небольшой стопкой лежали деревянные шахматы. Верхнюю коробку с шахматами он достал и вручил Усольцеву:

– Это наш подарок, как говориться, чем богаты…

– Спасибо! – ответил Усольцев и передал шахматы Куроедову – он не любил, когда у него были заняты руки и только потом похвалил: – Да, сделано на совесть!

– Знаете, тут есть такие умельцы, блоху подкуют – заняться-то ведь особо нечем. А хотите, я вас зековским чаем угощу? – внезапно спросил Егоров, – учтите, если надо будет навести с ними мосты, придется наших подопечных угощать чифирем.

– Не стоит, Леонид Петрович, – предупредил его Куроедов, – сердце потом будет колотиться как бешеное, я пробовал…

Усольцев и без предупреждения Куроедова знал, что представляет собой чифирь, поэтому вежливо отклонил предложение начальника колонии.

– Товарищ полковник, – сказал он, – я хотел бы обсудить с вами один вопрос.

– Конечно, конечно, – согласился Егоров.

Они сели за стол.

Усольцев, стараясь говорить веско, убедительно, сказал:

– Нам, нашему ведомству, для оперативных целей нужно два ваших заключенных на непродолжительное время. Конкретно для чего, как вы понимаете, я не могу сообщить, но обещаю, что они будут находиться под плотным нашим контролем.

Произнеся еще несколько дежурных фраз о необходимости тесного сотрудничества двух служб, которое должно послужить на пользу обществу, Усольцев умолк.

– Ну, вы знаете, у нас не дом отдыха и не проходной двор, – нахмурился Егоров, которому просьба эфэскашника не пришлась по душе, более того, показалась странной – мы не можем устраивать прогулки, свободные гуляния. У нас все-таки режим, пусть колония и не строгого, а общего режима. Каждый выход заключенного из зоны на свободу отслеживается не только нами, но и теми, кто остался. Потом они задаются вопросом: "а, за какие такие заслуги отпустили Иванова в отпуск, особенно, если это не очередной, а краткосрочный?" Так легко отсюда не выходят и сюда не возвращаются…

С досадой уяснив, что с полковником не получиться договориться легко, с первого раза, Усольцев покраснел, его лицо приобрело недовольное выражение. Ничего не поделаешь – приходилось настраиваться на долгий разговор. Он хотел прибегнуть к разным убедительным аргументам в свою пользу, но неожиданно вмешался Куроедов.

– Николай Сергеевич, – сказал тот, – а каким образом были отпущены из третьего отряда осужденные Коляда и Евстифеев? Насколько я знаю, их опустили с вашего разрешения в краткосрочный отпуск.

– Да, – согласился Егоров, – они сообщили о тяжелом семейном положении и я принял решение отпустить их в Уральск, навестить больных родственников.

– Видимо, после того, как они их навестили, эти осужденные трудились у вас в гараже, ремонтировали ваш личный автомобиль.

– Вы что, мне угрожаете? – спросил начальник колонии слегка охрипшим голосом – я не потерплю шантажа и давления. Я буду звонить начальнику Управления…

– Что вы, – спокойно сказал Куроедов, – у нас же с вами сложились нормальные отношения, Николай Сергеевич. Давайте решать вопросы совместно, помогать друг другу, а не ставить палки в колеса!

Егоров промолчал, только усы его под худым и длинным носом грозно встопорщились.

– Что же! – сказал он уже несколько другим тоном, – как я понял, вам надо организовать краткосрочный отпуск для пары зеков.

– Да, – подтвердил Усольцев – только, время мы обговорим с вами позднее, сейчас мне надо встретиться с этими людьми, посмотреть на них. Может, они для нас не годятся.

– Это мы устроим. – Егоров поднял трубку и сказал – Антон Семенович, к вам подойдут сотрудники ФСК, да, да из контрразведки, окажите им максимальную помощь. Выделите помещение и всё такое. Они хотят там побеседовать с несколькими зеками, вызовите кого скажут.

Затем Егоров обратился к Усольцеву:

– На КПП вам выделят комнату. Я, к сожалению, проводить вас не смогу – работы много, но Василий знает дорогу. Будете в наших краях заходите в гости, всегда рад увидеть.

– Конечно, взаимно, – отозвался Усольцев, усмехаясь про себя внезапной податливости начальника колонии.

КПП располагалось неподалеку от административного здания. От него в обе стороны широкими полосами шли столбы с колючей проволокой. Зеленые большие ворота, через которые на территорию колонии заезжали машины, были наглухо закрыты. За КПП собственно и начиналась зона.

Дежурный по КПП, который, видимо, и был Антом Семеновичем, сразу предоставил комнату и вызвал не беседу нужных контрразведчикам людей. Покашливая в кулак, он вытащил две пачки сигарет и отдал их Усольцеву, чтобы легче было наладить контакт при разговоре.

Перед выездом Усольцев ознакомился с материалами, относящимися к вербовке трех источников. Для поставленных целей он отобрал двух помоложе.

Первым привели худощавого бритого парня с бегающими неприятными глазами. Увидев на столе пачку сигарет, он по лагерной привычке взял их без спроса и попросил закурить. Куроедов зажег огонь в зажигалке, поднес к сигарете.

– Ну что, гражданин Грачев, – сказал он ровным тоном и Усольцев отметил про себя, что Куроедов уже приобрел опыт общения с местным контингентом, держался спокойно, уверенно, – сможете нам помочь?

Грачев глубоко затянулся.

– А что надо делать, граждане начальники? Завалить кого или на гоп-стоп взять?…

– Да ничего особого, – вступил в разговор Усольцев, – надо одному человеку сказать, что у вас есть подельники готовые продать оружие.

– Стволы, значит? – Грачев снова затянулся и практически в две затяжки выкурил сигарету. Потом без перерыва взял новую.

– Да, – подтвердил Усольцев, – затем этого человека, если он согласится купить, надо отвести к другому, который тоже будет отсюда. А там уже наша забота.

На лице Грачева забегали глаза.

– Что я с этого буду иметь, начальник? Мне надо телок, пойла побольше, да колеса – поторчать. А может и срок скостят?

– Насчет срока сомневаюсь, – отвечал Куроедов и румянец выступил на его щеках, – но какие-нибудь послабления в режиме мы тебе сделаем.

– Когда надо начинать?

– Скоро, гражданин Грачев, скоро, – ответил ему Усольцев.

Потом привели заключенного по кличке "Бес". Усольцев предложил ему то же самое, что и Грачеву и, в общем-то, долго уламывать того не пришлось. Однако, едва узнав, что он будет работать в паре с Грачевым из второго отряда, "Бес" переменился в лице.

– Я с ним работать не буду.

– Чего так? – удивился Усольцев.

– Да он же опущенный, гребень, петух. Я с ним работать не буду, а то сам зашкварюсь.

Чтобы не обсуждать эту тему и не тратить время попусту, Усольцев отправил "Беса" назад в свой отряд и за неимением других вариантов вызвал на беседу третьего источника – зека по кличке "Калина".

Это был небольшого роста сухощавый сорокалетний мужчина. Усольцеву он почему-то сразу не понравился, с первого взгляда. Он чувствовал затаенную в нем злобу, внутреннее отторжение, впрочем, тщательно скрываемое. Если бы подполковник не знал, что перед ним сидит завербованный уголовник, который добровольно сотрудничал с органами контрразведки, то подумал бы, что к нему на беседу привели какого-нибудь лагерного авторитета, пахана.

Однако делать было нечего и Усольцев, осторожно прощупывая, завел разговор. Он, не вдаваясь в детали, объяснил, что должен сделать "Калина" и пообещал, что поспособствует облегчению его пребывания в колонии. "Калина" все понял и согласился с предложением без особых раздумий. Голос его был неприятный, резкий.

Он взял со стола пачку сигарет и попросил еще, для братвы. Куроедов достал из кармана и отдал ему две пачки, запасенные заранее перед посещением колонии.

В общем, дело было сделано. Они попрощались с дежурным офицером, и, не заходя к начальнику колонии, поехали назад, в Уральск. По дороге не разговаривали, обсуждение при водителе оперативных дел не практиковалось.

Немного укачивало. Усольцев только смотрел на дорогу, иногда переводя взгляд по сторонам, где мелькали, безостановочно проносясь мимо, стройные зеленые сосны. Он протянул руку и включил автомобильное радио. Зазвучала песня Аллы Пугачевой "Любовь похожая на сон", которая ему нравилась.

Усольцев был доволен, он благодушно улыбался. Все сложилось удачно, поездка оказалась не пустопорожней. Звучавшая песня еще больше поднимала настроение. Он хотел поблагодарить Куроедова за помощь и для себя решил, что обязательно будет ходатайствовать о его поощрении. Оглянувшись назад, чтобы похвалить Куроедова, он увидел, что тот безмятежно спит. Капитан откинулся назад, на автомобильное сиденье и распустил губы, как дети во сне.

Город Уральск, металлургический завод, кабинет генерального директора, 17 июня, 11.00

– Михаил Яковлевич, смотрите какой большой завод, – сказал удивленно Управляющий чековым инвестиционным фондом "Согласие" Геннадий Бондаренко, бывший у Плотникова одним из самых доверенных лиц, после Красовской.

Они ехали по огромной территории металлургического завода, сделав уже несколько поворотов вдоль длинных цехов из бетонных блоков, и всё еще не доехав до административного корпуса.

– Да Гена, кусок приличный, – согласился Плотников, которого Бондаренко пригласил на встречу с директором завода Генераловым.

Накануне управляющий ЧИФ "Согласие" рассказал Плотникову о желании Генералова купить крупный, а еще лучше контрольный пакет акций завода. Однако закон не разрешал это делать напрямую менеджменту предприятия. Закон выделял им жалкие пять процентов, а остальное отдавал на откуп непонятно кому. Для того, чтобы получить нужное количество акций надо было провернуть операцию по обмену их на ваучеры.

Сделать это мог человек, получающий приватизационные чеки от населения, то есть Геннадий Бондаренко.

Директор завода был деятелем старой закалки. Как и губернатор Медведев, он много раз избирался в руководящие органы областной партийной организации, депутатом всевозможных советов. Его портрет всё время висел на доске почета уважаемых людей области, висел при советской власти, висел и сейчас, возле здания областной администрации.

Задумав эту операцию, Генералов заручился поддержкой губернатора области Медведева, объяснив, что такое крупное, почти градообразующее предприятие не следует отдавать в чужие руки, всяким там москвичам или петербуржцам. Они уведут деньги из области, а что еще хуже, могут ликвидировать завод, распродав по частям. Медведев согласился с доводами директора и Генералов тогда связался с Бондаренко.

Обо всех деталях этих переговоров Геннадий не сообщил Плотникову – ему незачем было всё знать, лишние знания в этой жизни зачастую смертельно обременяют. Они только заранее обговорили долю, которую будет иметь Михаил Яковлевич при осуществлении этой сделки.

Чем был хорош Гена для чиновников, склонных к разного рода махинациям – умел делиться. Поэтому и вырос от заурядного преподавателя в политехническом институте до управляющего ЧИФом, превратился в незаменимого человека для Плотникова и Красовской. С подачи Плотникова на него уже положили взгляд некоторые крупные административные лица федеральных организаций, расположенных в области. Например, полномочный представитель Президента Дергачев подумывать о том, чтобы включить его в свой аппарат – ловкие люди были ему нужны.

Административный корпус металлургического завода выглядел немного обветшавшим: серые стены с кое-где обвалившейся штукатуркой, запыленные окна в старых деревянных рамах. Генералов не хотел тратить деньги за косметический ремонт пока не станет собственником.

Никем не сопровождаемые, Плотников со своим спутником поднялись на второй этаж и сразу уткнулись в приемную. Молодая симпатичная секретарша, только увидев вошедших, спросила:

– Вы из Комитета по управлению имуществом? Вас уже ждут, меня Алексей Никандрович предупреждал.

Они вошли в просторный кабинет с большими окнами. Навстречу поднялся Генералов, подошел к ним, поздоровался.

– Садитесь господа, так, кажется, сейчас говорят? – сказал генеральный директор.

– Это неофициальное обращение, – ответил Плотников, – но когда я был в Москве, то заметил, что он уже широко применяется. Только в армии да милиции осталось старое "товарищи".

– А жаль, – недовольно покачал головой Генералов, – все-таки "товарищи" звучит лучше, как-то теплее, ближе. Не зря, если вы знаете историю, в царском правительстве заместители министров назывались "товарищами". А господа? Сейчас господ нет, господ всех, к сожалению иль к счастью, кончили в гражданскую.

– Ну почему же? – попытался возразить Плотников, – есть же еще потомки дворян, выходцы из благородных сословий.

– Михаил Яковлевич, я вас умоляю! Вот Ельцин уроженец деревни Бутки, какой он господин? – Генералов иронично приподнял брови, – не было бы советской власти он всю жизнь крутил бы хвосты коровам.

– И все-таки, господа, – вмешался Геннадий, – давайте оставим идеологические споры, мы собрались, чтобы обсудить важную тему, а не убить время.

– Согласен! – произнес с нотками примирения в голосе Генералов – вы моё предложение знаете. Я покупаю у вас ваучеры и пускаю их на приобретение контрольного пакета.

– Да, но чековые аукционы уже закончены, – Плотников удивленно посмотрел на директора своими блеклыми синими глазами.

– Значит вы, Михаил Яковлевич, проведете еще один, специальный чековый аукцион, закрытый для посторонних, – сказал Генералов, – в порядке исключения.

– Конечно, у нас же остались неиспользованные ваучеры, – поддержал его Бондаренко – надо обратиться в администрацию области, региональную Думу…

– Здесь надо не в Думу, – отрицательно покачал головой Плотников, – здесь надо писать официальное письмо в Госкомимущество на имя Чубайса.

– Ну, вот и напишите, Михаил Яковлевич, не мне же вас учить, – поощряющее похлопал его по плечу Генералов, – только пишите поскорее, время не ждет. До меня доходят слухи, что некоторые московские бизнесмены желали бы заполучить мое предприятие. Мне совсем бы не хотелось, чтобы приехал какой-нибудь Каха Бендукидзе с чемоданом ваучеров и купил этот завод, как он купил "Уралмащ" в Свердловске.

– Письмо мы напишем, – успокоил его Плотников, – сегодня же дам команду и, кроме того, в Москве проллобирую ваши интересы, Алексей Никандрович, но на какие средства вы думаете приобрести чеки, это ведь достаточно большая сумма?

Лицо Генералова помрачнело.

– Честно говоря, еще не думал над этим.

– А взять из кассы завода вы сможете? – спросил Бондаренко, – возьмете для единовременной оплаты, а потом рассчитаетесь.

Директор задумчиво потер виски, потом нехотя сказал:

– Сейчас заказы упали, приход денег небольшой, едва хватает на зарплату. Какую-то сумму я смогу вытащить, но её вряд ли хватит.

– Алексей Никандрович, – предложил сообразительный Геннадий, – я предлагаю вам взять кредит в банке, допустим в филиале "Кредо-банка" – там у меня знакомый директор. На эти деньги вы покупаете чеки, потом, когда становитесь собственником, моментально расплачиваетесь с банком.

– Насколько быстро это может произойти? – не понял Генералов, – я же сказал, сейчас туго с заказами.

– А инфляция, вы про неё забыли? Берете сейчас триста тысяч рублей, через три месяца будете отдавать тридцать.

– И то верно, – облегченно засмеялся Генералов сиплым прокуренным голосом. – Как бы нам все это поскорее устроить? Можете договориться?

– А чего ждать? – Бондаренко потянулся к одному из телефонов, стоящему на столе у директора, – Коля, привет, – сказал он в трубку, – слушай, я тут тебе хорошего клиента нашел, заемщика. Кого? Металлургический завод. Да нет, не парю тебе мозги, ты же меня знаешь. Я разговаривал с генеральным директором, они готовы у тебя взять около миллиона рублей в кредит. Ну, это как сами договоритесь. Слушай, а мне там ничего не перепадет? Как за что? Я же тебе клиентов подгоняю? Заметано, к тебе подъедут, возможно, сегодня.

Положив трубку, Бондаренко сказал, улыбаясь:

– Все устроено, можно хоть сейчас получать деньги.

– Ну что, господа-товарищи, – сказал довольный Генералов, – скрепим наши договоренности, как говорится, чисто символически, как было принято еще в советское время?

Не дожидаясь ответа, он нажал кнопку селектора и сказал секретарше:

– Анюта, занеси нам кофе и коньяку.

Город Уральск, Управление ФСК России по Уральской области, 16 июня, 11.00.

Появившись утром в здание Управления, Забелин занялся своим, ставшим для него привычным в последнее время делом – составлением плана. Название его было длинным: "План оперативных мероприятий по выявлению и пресечению коррупционных проявлений на территории области".

Но в голову ничего конструктивного не шло.

Он какое-то время посидел за компьютером, тупо глядя на синий мерцающий экран с запущенной программой "Лексикон", с которой они все работали. Фантазии хватило только, чтобы написать заголовок и слово "Утверждаю" с инициалами самого главного начальника.

Помучившись, какое-то время, Забелин решил оживить мыслительный процесс чашкой кофе. Он положил в кружку две ложки растворимого кофе, который совсем не имел запаха и, вероятно, кофеина, поскольку расфасовку делали где-то в Польше. После такого кофе сердце билось так же спокойно и ровно, как после стакана простой воды.

Сергей вышел в коридор, к стоявшему там, на тумбочке электрочайнику и налил кипяток. Возвращаясь, он увидел, что дверь в кабинет Цыганкова приоткрыта. Его приятель сидел за столом какой-то взъерошенный, мрачный, с красными утомленными глазами.

– Здорово, Серега, – кивнул он, – что там у тебя, кофе? Дай глотнуть.

– Возьми! – Забелин протянул кружку.

Цыганков отхлебнул несколько глотков, и его лицо слегка разгладилось, приобрело умиротворенный вид.

– Ты что, опять у бабы ночевал? – спросил Сергей, – смотри Сашка, жена тебя скоро на порог не пустит. И будет права. У тебя же двое детей!

– Да какие бабы? – отрицательно махнул черным чубом Александр, – я на встрече с ДОКом был, сидели почти до утра. Выпили вроде немного, но намешали всякого: и пива и водки и еще какую-то хрень, сейчас не вспомнишь. Башка трещит…

– Так чего ты сидишь, иди домой. Только предупреди начальника отделения – скажи ему, что всю ночь был на встрече.

– Да, тебе хорошо говорить, – скривился Александр, – а Шумилов требует немедленного отчета, ты же знаешь, как он контролирует все, что связано с оргпреступностью. Вот сижу, рожаю.

– Ну, ничего, как пела Пугачева, если долго мучиться…

Взгляд Забелина скользнул по столу, и он заметил среди бумаг чью-то визитку.

– А это у тебя чья?

– Да вот, недавно дали, – Александр отдал ему голубой кусочек картона.

– "Денис Белоглазов, юрисконсульт компании "Омега Групп", – прочитал Сергей, – что-то знакомое то ли в фамилии, то ли в компании.

– Этот Денис работает с Матвеем, – ответил ему Цыганков, – он недавно вел переговоры с неким коммерсом Веселовым, может, слышал про такого? После этого на Веселова наехали люди Матвея.

– Подожди, подожди, – сказал ему Забелин, что-то припоминая, – недавно был конкурс по продаже спиртового завода. Насколько я знаю, его выиграла эта компания – "Омега Групп". Выходит, это прикрытие Матвея?

– Все может быть, – задумчиво ответил Цыганков, – ладно, иди, пей свой кофе, счастливчик! А я буду париться, отчет написать. Надо сделать – кровь из носу, а то сегодня вообще спать не лягу.

Когда его приятель вышел из кабинета, Цыганков начал записывать краткое содержание своего разговора с Лехой "Бойцом", который в картотеке адресного бюро значился как Алексей Егорович Морозов.

Оперативные документы

Аннотация беседы с ДОК АЕМ.

Секретно

экз. N1

Мною, оперуполномоченным 2 отделения отдела ЭК капитаном Цыганковым А.И. 16.06.94г. в обусловленном месте проведена беседа с ДОК АЕМ. Беседа записана на диктофон "Панасоник", запись прилагается.

Целью беседы было выявление возможности организации прямых контактов между криминальными лидерами сельмашевской и спартаковской группировок для противодействия растущему влиянию лидера ОПГ Матвея.

В ходе беседы АЕМ пояснил, что Матвей в последнее время начал ему сильно мешать, пытается перехватить бизнес по ряду направлений, особенно в проституции и торговле наркотиками. На вопрос была ли у него встреча с Матвеем, чтобы урегулировать конфликт, АЕМ ответил: "Я хотел с ним перетереть эту тему, но Матвей даже не стал разговаривать. У него есть бригадир, зовут Толян Беспалый, так на стрелку он приехать и начал нас разводить, как лохов. Мы его там чуть не порвали. Короче, разговора не получилось".

Далее АЕМ сообщил, что с Бутузом ему встречаться не хочется, потому что он ему не доверяет. По словам АЕМ: "Бутуз гнилой пацан, может подставить, кого хочешь, хоть родную мать". АЕМ опасается, что сразу после такой встречи, если она состоится, Бутуз побежит к Матвею и тут же "его сдаст с потрохами". АЕМ считает возможным контакт с чеченцами. Он утверждает, что они держат слово и если с ними разделить сферы влияния, то никаких конфликтов не будет.

Кроме того АЕМ дополнительно сообщил, что часть его людей, которые перебрались в Москву, уже завязались с чеченцами и помогали им в установлении контроля над некоторыми гостиницами и казино. Там же, в Москве, они участвовали в стычках со славянскими преступными группировками (АЕМ называл "люберецких", "солнцевских") на стороне чеченцев. У АЕМ есть информация, что фирма Б.А.Березовского "АВВА" крышуется чеченцами, а недавнее на него покушение связано с разборками между чеченцами и славянами, которых в последнее время возглавил некий преступный авторитет "Сильвестр".

В завершении беседы, ДОК еще раз повторил, что готов воевать с Матвеем, но только не вместе с Бутузом. Оперработник обговорил с АЕМ возможность встречи с чеченцами, на что от него было получено согласие.

Оперуполномоченный 2 отделения ОЭК

УФСК по Уральской области

Капитан А.И.Цыганков

16.06.1994г.

Позднее на документе поставлена резолюция полковника Шумилова:

"1. А.И. прошу проанализировать, насколько опасна деятельность Матвея. Так можно заиграться с бандитами вместо того, чтобы их сажать. Если он действительно опасен, тогда для его нейтрализации продумайте возможность привлечения чеченцев.

2. Информацию о возможном сотрудничестве Березовского с криминалом

направьте в Управление Экономической контрразведки ФСК России по линии

работы".

Город Уральск, Центральный парк культуры и отдыха, 17 июня, 16.10.

Летний июньский дождь, первый в этом году, собирался долго, неохотно, словно ему все было недосуг пролиться на сухую землю. Тучи темнели и кружили над городом, набухая то в одной стороне, то в другой, а потом бесследно исчезали, рассасывались, как будто некие высшие силы послали их на разведку, но получив нужные сведения, отзывали обратно.

И вот потоки с небес, наконец, хлынули вниз. Все вокруг сделалось мокрым: дома, деревья, люди. Но, странное дело, сильный дождь, хлеставший тугими теплыми струями не пугал, а радовал. Хотелось снять обувь, пройтись по улице босиком, как в детстве, беспечно и весело.

Город сразу расцвел всеми красками лета. Забелин, уже давно привыкший к его широким улицам с посаженными вдоль тротуаров деревьями, зеленым паркам и газонам, удивился тому, как красиво может выглядеть его родной Уральск, если смыть с него слой серой пыли.

Они с Маргаритой назначили друг другу свидание в центральном городском саду, возле фонтанов, которые обычно редко включают даже в сильную жару. Но сейчас, когда с неба хлестал этот мощный безудержный ливень, они на удивление работали, посылая вверх, навстречу небесной воде свои земные струи.

В саду было хорошо, но имелся один недостаток – отсутствие беседок и навесов, поэтому укрыться от дождя было невозможно, он настигал везде.

Случайно оставив пейджер на работе, Сергей не мог послать срочное сообщение Маргарите, чтобы перенести встречу в другое место. Промокнув насквозь, он шел быстрым шагом по одной из аллей, ведущих к фонтанам.

Ему было абсолютно не холодно под теплой дождевой водой, он чувствовал себя прекрасно, словно вода была его родной стихией, как у водяной рыбы. Он торопился, шел по воде, от тела летели брызги в стороны. Ему только было жалко букета цветов – прекрасные розы, купленные им в киоске, как ни заворачивал их в целлофан, все равно намокли.

Вот последний поворот и он увидел уже мокрую, в легком платье, облепившем её фигуру, одиноко стоящую Риту. Наверное, они одновременно увидели друг друга. Он рванул к ней, крепко обнял, прижал к себе сильными руками. Рита взяла из рук Сергея розы, сняла обертку и прижалась губами к мокрым лепесткам.

– Боже мой, какой запах! Я не знала, как тебе сказать, что на улице дождь.

– Ничего, дождь теплый, – отвечал ей Сергей, испытывая необыкновенное, неведомое до того, чувство нежности. – Знаешь, во времена моей юности группа "Веселые ребята" пела песню с такими словами:

Если выйдешь ты мне навстречу

Даже грянет гром – не замечу.

Если в дождь такой ждать ты будешь…"

Маргарита оторвала голову от его груди:

– "Значит, любишь ты, значит, любишь! – Я тоже знаю её.

– Пойдем быстрее отсюда, что же мы стоим? – сказал Сергей, увлекая её по дорожке к выходу.

– Нет, – сказала, рассмеявшись, Маргарита, – мы побежим. У выхода стоит моя машина.

Она сняла туфли и бросилась бежать по мокрому асфальту, по лужам, совсем не замечая их.

Крикнула:

– Догоняй!

Сергей в одни миг догнал её, и они побежали вместе, к видневшимся воротам на выходе. Они бежали и громко кричали что-то друг другу, дурачились, хохотали, словно расшалившиеся дети, не обращая внимания ни на кого вокруг. Впрочем, вокруг все – равно никого не было.

У выхода из парка, с другой стороны дороги стояла машина с сотрудниками оперативно-поискового отдела УФСК.

Заметив бежавших под дождем Виккерс и Забелина, один из разведчиков наружного наблюдения удивленно спросил:

– Они что с ума посходили?

– Нет, Коля, – отвечал ему старший, сидевший за рулем, – это у них любовь. Ты не сиди, отмечай время, когда объект покинул парк.

Между тем хлопнули дверцы черного джипа. Это Забелин и Рита забрались в машину. Но поехали не сразу. В машине она положила букет роз на заднее сиденье – сладкий цветочный запах сразу поплыл по салону. Они тесно прижались друг к другу и начали целоваться.

– Кажется, я в тебя влюбилась, – сказала Маргарита, прерывисто дыша, когда оторвалась от Сергея.

Она смотрела на него широко открытыми карими глазами и эти глаза манили, притягивали как бездна космоса, если долго смотреть в ночное небо. Сергей не мог оторваться от этих сияющих глаз. Потом он встряхнул головой, словно хотел прийти в себя, очнуться от чарующего гипноза, потер рукой лицо и сказал тихо:

– Слушай, Ритка, ты мне совсем голову заморочила. У меня на работе куча дел, а я сижу здесь, с тобой…

– А я тебя не держу, – ответила Маргарита, лукаво улыбаясь, как улыбается женщина, почувствовавшая свою силу над мужчиной, – иди, иди, работай…

– Нет, не могу. Ты ведьмочка, совсем околдовала меня.

– А ты как думал, с нами, бабами связываться? Ты совсем вымок, поехали ко мне сушиться.

– Ты тоже вроде не сухая, – сказал Сергей, ответно ей улыбаясь, и посмотрел на ее выпирающую грудь, плотно обтянутую мокрым платьем.

Это платье само по себе, было довольно прозрачное, и когда его намочил дождь, оно словно растворилось, растаяло. Сквозь него четко проступил силуэт белого бюстгальтера. Он не смог сдержаться и положил свою горячую ладонь на её правую грудь.

Маргарита вспыхнула.

– Подожди, – почти шепотом сказала она, – подожди, доедем до дома.

Сотрудники ФСК услышали, как джип завелся и медленно тронулся, постепенно ускоряясь в сторону улицы Зои Космодемьянской, где проживала Виккерс.

– Что, поедем за ними? – спросил, хмыкнув, сотрудник, сидевший на месте пассажира.

– А куда мы денемся с подводной лодки, задание никто не отменял, – ответил ему старший смены, заводя машину.

– Едут вроде на квартиру Виккерс. Интересно и чем они там будут заниматься? – не унимался молодой разведчик наружки.

– Чем, чем, чаю попьют да разойдутся, – раздраженно ответил ему старший, – не задавай идиотских вопросов!

Город Уральск, здание областной администрации, кабинет председателя Комитета по управлению имуществом Уральской области, 21 июня, 10.05.

Понедельник для Плотникова начался не так плохо, как он ожидал, несмотря на то, что еще русский император Николай I называл понедельник "черным русским днем".

Сначала он провел обычное аппаратное совещание, а потом провел переговоры с московским банком, в котором у него был открыт личный валютный счет. Ему хотелось уточнить, была ли зачислена крупная сумма долларов, которую он накануне положил на счет. К сожалению, упрямый банковский клерк не хотел давать справок по телефону, и пришлось связываться с зампредом Правления банка, лично ему знакомым. В результате всё оказалось нормально, деньги поступили.

Вообще у Плотникова были далеко идущие планы. Он хотел приобрести небольшой бизнес в Москве и, соответственно, жилье, достойное его положения. Наилучшим способом для осуществления этих намерений было переместиться по служебной линии в первопрестольную. Во время командировок в столицу Плотников несколько раз встречался со своими непосредственными начальниками и они, вроде, обещали. Единственным условием с их стороны было скорое проведение приватизации в области, чтобы можно было отчитаться перед Президентом. Михаил Яковлевич признавал это условие справедливым и старался.

Поскольку день с утра задался, у Михаила Яковлевича было превосходное настроение. В оживленном состоянии он ходил по своему большому кабинету, который раньше занимал секретарь обкома КПСС по идеологии. Его так и подмывало выйти в приемную и игриво ущипнуть свою новую молоденькую секретаршу, которая вышла на замену внезапно заболевшей Алевтине Георгиевне.

Ближе к полудню в его кабинете появился Гена Бондаренко. После поездки на металлургический завод к Генералову он развернул бурную деятельность по продаже ваучеров "красному директору". Получив в результате хороший куш, Плотников был очень доволен Геной.

Сейчас следовало скорее протолкнуть в верхах проведение ваучерного аукциона, которые были уже прекращены по решению Правительства. В Госкомимуществе без энтузиазма отнеслись к его просьбе, но Плотников был на хорошем счету, своего рода ударником приватизации и, покривив душой, ему пошли навстречу в порядке исключения. Москва всегда умела поддерживать людей в трудную минуту.

С губернатором было немного сложнее. Возможно, и Плотников уже думал об этом, надо будет подключить к переговорам Дергачева. Всё-таки, за этим человеком стоит не только его собственный вес, но и вес федеральной власти, её авторитет. Против федеральной власти Медведев не пойдет, он же не Лужков и не Шаймиев – те могли себе позволить оспорить решения Чубайса, даже отменить их и пойти своим путем.

Гена Бондаренко энергично вошел в кабинет, сопровождаемый молоденькой белокурой секретаршей.

– Михаил Яковлевич, к вам Геннадий Алексеевич, – сказала та несколько испуганно.

– Ничего, ничего, – махнул рукой Плотников, – все нормально, Настя, я ждал Геннадия Алексеевича.

– Ну, я же говорил, – подмигнул ей Бондаренко, – все будет окейно.

Секретарь вышла, а Плотников посмотрел её вслед и вздохнул.

– Представляешь, – сказал он с сожалением, – такая молодая, а мужа уже посадили за кражу на три года.

– О, так она теперь свободна? – цинично улыбаясь, спросил Геннадий.

– Нет, нет, она мужа любит. Заходила вчера ко мне, просила помочь, чтобы пересмотрели приговор. Но я тоже не всесильный, к судейским у меня нет подходов. Может, у тебя?

– Откуда? – Бондаренко отрицательно покачал головой.

Они прошли к столу. Но разговору их помешал звонок телефона. Плотников взял трубку.

– Да, Олег Викторович, заходите.

Дверь в кабинет открылась, и вошел среднего роста мужчина. Несмотря на жаркий июньский день, он был в двубортном летнем костюме, рубашке с короткими рукавами – из рукавов пиджака выглядывали голые волосатые руки.

– Михаил Яковлевич, вот бумаги на подпись, – сказал мужчина, с любопытством поглядывая на Бондаренко.

Плотников взял папку с документами, открыл её и, бегло просматривая принесенные материалы, принялся визировать. Это продолжалось недолго, вскоре сотрудник Плотникова, получив обратно папку с подписанными документами, удалился.

– Знаешь, кто это? – спросил Плотников.

– Помилуй, Михаил Яковлевич, откуда мне знать твоих клерков?

– Это, Гена, чекист из конторы Алексеева. Некто Веревкин Олег Викторович.

– Что он здесь делает? – насторожился Бондаренко, – зачем вам лишние глаза и уши гэбэшников?

Плотников насмешливо посмотрел на Геннадия, как смотрят взрослые на несмышленых малышей, не понимающих простых житейских истин:

– Во-первых, Геннадий Иванович, их глаза и уши здесь могут быть и без нашего ведома. А так мы знаем, кто и где. Как говорится, предупрежден – значит вооружен! Во-вторых, я думаю ничто человеческое ему не чуждо, мы его прикормим.

Бондаренко засмеялся.

– Что, деньги не пахнут?

– Вот именно.

– Михаил Яковлевич, как у вас продвигается дело с аукционом? Нам пора решать вопрос по металлургическому заводу. Я недавно разговаривал с Генераловым, он торопит и его понять можно. Время уходить, потом будет труднее…

Достав пачку сигарет, Бондаренко вытащил одну, закурил. Плотников пододвинул пепельницу.

– Я делаю все что можно, – ответил он, – уже договорился с Москвою. Они дадут разрешение, но сам понимаешь, не задаром. Как говорил Шаляпин, даром только птички поют. Труднее всего будет решить вопрос с Медведевым. Это старпер возомнил себя вождем народа Уральской области, вознесся выше некуда. Не знаю, какие бонусы он затребует.

Выпустив длинную струю сизого дыма, Геннадий глубокомысленно сказал:

– Какие бы бабки он не просил, надо договариваться – другого пути нет. Это вопрос принципиальный. Генералов для нас с вами пробный шар. Если другие "красные директора" увидят, что дело прокатило, они тоже пойдут к нам. Мы наварим кучу бабок. Сейчас самое время для этого, не всё же одному Березовскому иметь.

– Я думал об этом, – ответил Плотников и, покосившись глазами на комнату отдыха, спросил, – выпьешь?

Гена посмотрел на часы.

– Извините, Михаил Яковлевич, еще не всё сделал. Надо будет забежать в пару мест.

– А я, пожалуй, выпью.

Плотников поднялся и, проследовав в свой интимный кабинет, налил себе рюмку коньяку. Желтая маслянистая жидкость приятно тяжелила рюмку. Выпив, он решил, что этого недостаточно и добавил еще. Состояние тела медленно сравнялось с состоянием души и дошло до нужной кондиции. Стало тепло, весело, прекрасно.

Всё это время Бондаренко терпеливо ждал в кабинете, закуривая уже вторую сигарету. Плотников появился с покрасневшим лицом, его белесые синие глаза сделались почти прозрачными, с черными точками зрачков. Геннадий подумал про себя, что если Плотников не перестанет активно употреблять, то, пожалуй, цирроз печени в недалеком будущем ему обеспечен.

– Я намерен в ближайшее время решить наш вопрос, – несколько пафосно заявил Михаил Яковлевич, продолжая разговор, как ни в чем не бывало, – если Медведев будет артачиться, то подключу Дергачева. Думаю, что против представителя Президента он не пойдет.

– Будем надеяться! – засобирался Бондаренко, – ну, мне пора. Да, чуть не забыл, к вам хотел зайти предприниматель Матвеев, познакомиться, так сказать…

– Матвеев? – в мозгу Плотникова зашевелились воспоминания, возникли нехорошие ассоциации, – это который…

– Да, да, – кивнул Бондаренко, – он самый, всем известный бизнесмен. С ним надо иметь дело. В последнее время он набирает вес, того и гляди, выдвинется в ГосДуму на следующих выборах.

– Да брось ты!

– Не будьте наивным человеком, Михаил Яковлевич. Бандиты сейчас активно идут во власть. У них появились бабки, солидные капиталы и никто не хочет, чтобы всё в одночасье вдруг улетучилось. Нужны гарантии неприкосновенности, а это может дать теперь наша Дума. Так вы его примете?

– У меня в принципе есть время до обеда, – ответил Плотников, посмотрев свои записи в ежедневнике, – пусть приходит сейчас, пока никто не напросился. А еще лучше, если ты проведешь, вроде как своего знакомого. Я не хочу, чтобы его видел Веревкин. Не исключено, что он может его знать, пойдут разговоры, сплетни – вони не оберешься.

Геннадий посмотрел на своего босса и кивнул головой.

С Матвеевым он договорился сразу, позвонив из кабинета Плотникова по известному ему номеру.

– Пойду его встречу, – сказал он Михаилу Яковлевичу.

– Давай, давай! – разрешил тот, – я пока посмотрю бумаги.

Выйдя в приемную, Бондаренко увидел, что молоденькая секретарь, чуть наклонив голову с заплетенной золотистого цвета косичкой, что-то печатала на машинке. Лицо её обладало правильными чертами с несколькими крупными деталями, которые его не портили: большие глаза, большой рот, прямой нос, несколько удлиненный овал лица.

Геннадий отчего-то захотел похвастаться перед этой, незнакомой ему девушкой.

– Настя, – сказал он со значением, – я сейчас приведу к Михаилу Яковлевичу одного человека на беседу, он просил, чтобы его в это время не беспокоили.

– Хорошо, – спокойно, даже равнодушно ответила Настя.

– Это не простой человек, это…самый главный у нас в области по части…- он замялся, не зная как мягче сказать, – ну, по части криминала, что ли.

В глазах Насти возник интерес.

– Он что, бандит?

– Нет, уже бизнесмен – уважаемый человек.

– А в колониях…- девушка на мгновение задумалась, – он кого-нибудь знает, например в нашей, Клыковской?

– Наверное. Можно спросить у него.

– Хорошо, я спрошу, – кивнула Настя и снова вернулась к работе.

Геннадий еще мгновение посмотрел на неё, думая, что девушка что-то добавит, но та молчала. Только стучала пишущая машинка.

В прохладном холле большого здания администрации его уже ждал Матвеев. По виду он выглядел как бизнесмен средней руки – летний дорогой костюм, кожаный портфель. Увидев Бондаренко, подошел к нему и они коротко поздоровались.

В приемной Плотникова Матвей тоже обратил внимание на Настю. Он негромко поздоровался, а Настя оторвалась от машинки, подняла голову.

– Михаил Яковлевич ждет вас, – сказала она Матееву, внимательно посмотрев на него.

Как показалось Бондаренко, в её взгляде проскользнуло нечто недосказанное: то ли любопытство, то ли испуг, то ли что-то другое. Геннадий заметил, что веки у Матвеева дрогнули, значит, и тот уловил какие-то нюансы в поведении девушки.

Они вошли в кабинет.

Судя по несколько покрасневшему носу, Михаил Яковлевич в его отсутствие выпил еще несколько рюмок коньяка. "Хотя бы его хватило до конца разговора – подумал с неприязнью Бондаренко, – здесь дела надо делать, а он пьет, как сапожник".

– Проходите, садитесь! – предложил Плотников Матвееву, – мне Геннадий уже рассказал о вас. Какие проблемы? Чем может помочь Облкомимущество?

Откашлявшись в кулак, Матвеев сказал:

– Да у меня особых проблем вроде нет. Хотел с вами познакомиться, Михаил Яковлевич.

– Очень приятно! – ответил Плотников, слегка сбитый с толку – что у вас за бизнес, чем занимаетесь?

– У меня несколько продуктовых магазинов. Но есть хорошая тема. Геннадий посоветовал вложить капиталы в ликероводочный завод в Краснокаменске. Потом недавно, на аукционе я купил спиртовой завод.

– Да, этот бизнес будет давать хороший доход, – согласился Плотников, – народ у нас пьющий, причем пьет в любое время и при любых правителях: что при царе, что при коммунистах.

– Не знаю, что делать с рабочими на ликероводочном, – продолжил Матвеев, собирая жесткие складки вокруг рта, – половина из них бухают по-черному, выгонять надо, но у меня условия конкурса – нельзя трогать трудовой коллектив в течение года после приватизации. Михаил Яковлевич, нельзя ли этот пункт обойти? Сильно он мне мешает!

На мгновение задумавшись, Плотников сказал, отводя глаза, чтобы не сталкиваться с неприятным взглядом Матвеева:

– В каждых правилах есть исключения. Я думаю, что надо подготовить толковое обоснование для этого. Например, в связи с реконструкцией цехов предприятия требуется сокращение рабочих кадров. Подумайте с Геннадием, у него есть юристы. Бумагу направите на мое имя, а я постараюсь её протолкнуть наверх, ускорить, так сказать, процесс, как говорил в свое время незабвенный Михаил Сергеевич Горбачев. У меня к вам, в свою очередь, тоже есть просьба. У моего секретаря проблемы с мужем. Его вроде как посадили и он сейчас в Клыковской колонии. Ей нужно передать вещи, я не знаю, может деньги. У вас есть возможности?

– Конечно, Михаил Яковлевич, я попробую помочь, – Матвеев, сразу прикинул, что в будущем его знакомство с секретарем чиновника может очень пригодиться. – Знаете, у меня сегодня маленький праздник…

– А что такое? День рождения?

– Ну, можно сказать и так. Я сегодня открываю казино, и хотел бы вас пригласить вместе с Геннадием. Открытие будет в семь вечера, так что, милости просим!

– Казино? – удивился Плотников, – но вы говорили о другом бизнесе.

– Конечно, – согласился Матвеев, – и все же, знаете, экономисты мне советуют диверсифицировать бизнес. Нельзя класть яйца в одну корзину.

– Будем считать, что вы меня уговорили, – покладисто ответил Плотников, в душе подивившийся экономической подкованности Матвеева, – я приду. Только мне не хотелось бы сильно светиться. Сейчас Медведеву нужны громкие проекты, связанные со строительством производственных объектов, каких-нибудь откормочных цехов, мостов, дорог. Или программы типа "Дети Уральска". А казино не сильно приветствуется – это атрибут богатых и успешных.

– Учту ваши пожелания. Только в следующий раз, – заметил Матвеев.

Они расстались.

Матвеев был доволен этой встречей. Через какое-то время, вернувшись в свой офис, арендованный им почти в центре города, он набрал номер в приемной Плотникова.

– Настя? – спросил он, – Михаил Яковлевич, сказал, что у вашего мужа проблемы. Может, я могу чем-то помочь?

– Я хотела найти человека, – сказала девушка, – у которого есть возможность передать в Клыковскую колонию деньги и вещи моему мужу. Я туда ездила несколько раз, но с ним пока свидание не разрешают.

– За что сидит? – поинтересовался Матвеев.

– Да, так…- Настя замялась, – в милиции говорят, за мошенничество, а муж – что ничего не делал. Я толком не знаю.

– Понятно. Знаете, Настенька, нам надо встретиться, поговорить. У меня, возможно, найдутся хорошие знакомые, которые помогут.

– Да, а когда? – девушка растерялась, – я все время на работе, вечером надо забирать ребенка из садика.

– Отпроситесь у Плотникова. Михаил Яковлевич, поймет. Он очень вам сочувствует. Если надумаете, приходите, чем смогу – помогу. Запишите мой телефон.

Матвеев продиктовал свой телефон и положил трубку. Рядом сидел в кресле его бригадир Беспалый – человек уже немолодой, но несколько раз побывавший на зоне. Он курил сигарету. Во время разговора Матвеева и Настей по его лицу блуждала неясная усмешка, усмешка человека, которому наперед известно, чем кончаются такие звонки.

– Слышь, Матвей, ты чё замутил, на хрена тебе эта телка? Ты только свистни, я тебе полную хату ими набью, – сказал он своим обычным слегка сиплым от долгого курения голосом.

– Ты Беспалый, много чего не вдупляешь, – жестко ответил Матвеев, – баб вокруг полно, но мне не нужны всякие бл…ди, мне нужна секретарь Плотникова.

Удивленный Беспалый переспросил:

– Но на кой хрен тебе эта девка? У нее мужик на зоне?

– Её мужику мы поможем, – Матвеев достал из кармана пистолет ПМ, который он всегда носил с собой и положил его в небольшой сейф, стоявший в углу кабинета, – а Настя нужна мне. Она секретарь Плотникова. Сейчас начинается интересная тема, и мы должны знать, что будет делать этот лох вместе со своей шестеркой Геной. Девку я приручу, она будет как шелковая, а свой человек нам в этом бля…ом заведении совсем не помешает. Ты, Беспалый, пока передай на зону, чтобы за её мужиком присмотрели, чтобы его ненароком там не завафлили.

– Всё сделаю, – кивнул Беспалый и с его лица исчезла та немного легкомысленная понимающая улыбка, которая возникла в начале разговора. – Девка-то хоть ничего?

– Сгодится, вроде не крокодил.

Город Уральск, казино "Эльдорадо", 21 июня, 20.00.

В начале девяностых, когда пошел бурный процесс добывания денег для нищих бюджетов огромной страны, муниципалитеты начали активно распродавать здания детских садов. Многие из них располагались довольно удачно: в центре, в тихих неприметных дворах.

Под казино Матвеем был переоборудован один из таких детсадиков. Недолго думая, он назвал его "Эльдорадо". Сам Матвей еще в прошлом году посещал знаменитое московское казино "Черри", бывшее под чеченцами, и оно произвело на него сильное впечатление.

Свое казино он попытался хотя бы чуть-чуть сделать похожим на "Черри". На первом этаже были размещены зеленые игорные столы с горами разноцветных фишек, рулетка, бар. Вращались зеркальные шары, отбрасывая блики слепящего света – создавая всюду атмосферу праздника и веселья.

На втором этаже Матвей сделал дискотеку. Там играла заводная музыка, мелькали вспышки стробоскопа.

К открытию, которое было назначено на семь вечера, съехалась почти вся знать и полузнать Уральска. Здесь оказались высокопоставленные чиновники областной администрации, муниципалитета города Уральска, разные коммерсанты и предприниматели. В толпе были замечены несколько крупных чинов из прокуратуры, милиции, налоговой полиции. На площадке перед казино встали, ставшие модными в криминальных кругах с прошлого года, шестисотые Мерседесы, БМВ.

В числе других были и представители криминала. Они не могли не прийти, если их приглашал Матвей. Здесь были "Бутуз" и "Шишка", Леха "Боец", чеченец Ваха, еще несколько авторитетов помельче. Бутуз появился вместе с красивой девушкой с модельной внешностью – мисс Уральска-93. Её все звали Сандра, что было сокращением от имени Александра.

По мере перехода после шампанского на виски или коньяк, бандиты становились все развязнее, смелее. Дело могло дойти до всяких неуправляемых выходок, выйти из под контроля. Это всерьез обеспокоило Матвея и потому он, позвав к себе Беспалого, который был одет подобающе случаю, сказал, чтобы тот обошел слишком веселых братанов и попросил их соблюдать приличия.

Беспалый сразу ушел в зал.

В толпе было много дорогих проституток – роскошного вида молодых женщин. Некоторые из них, видимо приняв наркотики, двигались расслабленно, томно. На первый взгляд эти движения были неосознанны, хаотичны, но на самом деле носили явный смысл.

Женщины поднимались на второй этаж, где гремела музыка, там предавались веселью, а потом спускались вниз к бару, пили бесплатные коктейли за счет заведения, затем шли снова наверх. И так продолжалось много раз в течение вечера, словно стая рыб мигрировала из теплых вод в холодные и обратно.

Правда, во время этого пути некоторые из девушек, получившие приглашение от гостей, исчезали из этой стайки, но ведь и рыбы не все доплывают до вожделенных берегов – становятся добычей хищников во время длинного путешествия.

Как и было условлено, Плотников появился чуть позже восьми вечера. Он приехал один, без Гены, у которого возникли срочные дела. Войдя в казино, он хотел заплатить за вход, но его уже ждали широкоплечие вежливые молодые люди, которые вызвались проводить к Матвею. К своему удивлению, проходя через зал, Плотников увидел много знакомых лиц, с некоторыми даже пришлось здороваться, перебрасываться фразами на ходу. Это успокоило Плотникова, поначалу думавшего, что будет здесь у всех на виду, один как перст. На деле всё оказалось довольно мило и безобидно.

Он увидел игровые столики с грудами фишек, на некоторых лежали наличные рубли и иностранная валюта – видимо фишки обменивали у крупье, а не в кассе. Денег было много, целые стопки и Плотников, в который раз удивился, сколько могут зарабатывать люди, чтобы вот так, походя, скинуть их в казино ради развлечения.

Его провели по игровому залу, прошли мимо бара, за которым скучало несколько хорошеньких девиц, наконец, вошли в большой кабинет Матвеева. Кроме Матвеева, там уже находился человек. Он сидел в большом кожаном кресле лицом к двери и держал бокал с белым вином.

– Знакомьтесь, – сказал Матвеев, представляя их друг другу, – это Карпов Николай Ильич, заместитель начальника Управления внутренних дел. А это, – он показал рукой в сторону Плотникова, – председатель Облкомимущества Плотников Михаил Яковлевич.

– Очень приятно! – вежливо сказал Плотников и пожал протянутую Карповым руку.

– Что будете пить, Михаил Яковлевич – спросил между тем Матвеев, – вино, водку, виски?

– Пожалуй, виски, – ответил Плотников и сел в другое кресло.

В это время Матвеев открыл свой бар и взял бутылку "Джонни Уокер". Он налил виски, передал бокал Плотникову.

– Господа, – спросил Матвеев, слегка усмехаясь тонкими губами, – может преферанс, покер? Не забывайте – у нас игорное заведение – всё к вашим услугам!

– Преферанс долго, покер слишком нудно. Мне чего-нибудь попроще, – отшутился Карпов, – годится бильярд. На худой конец "очко".

– Сейчас так не говорят, – поправил его Матвеев, потягивая виски, – не "очко", а "блэк-джек". Впрочем, можем и в бильярд. В соседней комнате стоит.

Подойдя к противоположной от входа двери, он открыл её, и Карпов с Плотниковым увидели большой бильярд, обитый зеленым сукном.

– Прошу господа! – пригласил их Матвеев, радушно улыбаясь, но от его лица с жесткими складками вокруг рта, неприятно веяло холодом.

"Опасный человек, – вдруг подумал Михаил Яковлевич, глядя на хозяина казино, – с ним надо быть осторожным! Чертов Геннадий! Подсунул мне этого бандита! И зачем я согласился прийти сюда? Идиот!"

Все перешли в бильярдную.

– В пирамиду или американку? Как будем играть, за бабки или за так? – спросил Матвеев, преимущественно обращаясь к милицейскому полковнику.

– Давай в пирамиду, мы же русские как-никак и естественно за бабки, – предложил Карпов.

Он сцепил руки и громко захрустел своими тонкими пальцами. Матвеев неприязненно покосился на него, он не любил такой хруст.

– Какие ставки? – спросил он.

– По тысяче на кон, пойдет? – спросил Карпов.

Плотников молчал, пока не принимая участия в разговоре. Он уже осушил бокал с виски, и ему захотелось ещё. Михаил Яковлевич решил попросить Матвеева налить ему, но забыл как того зовут и мучительно припоминать имя-отчество хозяина казино. Наконец, не выдержал и, показав на пустой бокал, спросил:

– Можно еще?

– Конечно, конечно, Михаил Яковлевич, – ответил Матвеев, вернулся в кабинет и принес оттуда всю бутылку виски, – берите, пользуйтесь!

Председатель облкомимущества тут же налил бокал и принялся мелкими глотками пить виски. Почувствовав некоторое возбуждение от выпитого, он, наконец, подключился к разговору о ставках.

– Вы имеет в виду тысячу рублей? – уточнил он у Карпова.

– Нет, долларов, – ответил Карпов и, заметив, что Плотников переменился в лице, захохотал, – я пошутил. Конечно рублей! Откуда у полковника милиции могут быть такие деньги? Что вы, право!

Первыми играли Матвеев и Плотников. Михаил Яковлевич давно не держал в руке кий и чувствовал большую неловкость, вспоминая как удобнее его пристроить на руке, между пальцев. Впрочем, это умение моментально вспомнилось – всё-таки в советские времена он часто играл с друзьями в бильярд, когда они ходили в пивную на углу Коммунистической улицы.

Плотников прицелился и разбил пирамиду. Игра пошла. За ними внимательно наблюдал Карпов, наливший себе бокал коньяка и ходивший вслед за игроками от одного борта к другому.

В разгар игры он сказал, между прочим, ни к кому не обращаясь:

– Я видел в зале Генералова. Интересно, как у него дела с заводом? Говорят, есть много охотников на этот жирный кусок. Люди из Москвы и Питера интересуются.

Ударивший по шару перед этим Матвеев, взял мелок и принялся водить им по кончику кия. Он искоса посмотрел на Плотникова, ожидая его ответа.

– Я думаю, – несколько самодовольно произнес Плотников, – что Алексей Никандрович будет владельцем металлургического завода, причем в скором времени.

Он прицелился и ударил, шар с громким щелчком залетел в лузу.

– А вы мастерски играете, Михаил Яковлевич! – похвалил его Матвеев, – но я не врубаюсь, как Генералов станет хозяином на заводе. Мне сказали, что ваучерные аукционы уже закончились, и с первого июля будут толкать предприятия только за бабки.

Плотников выдерживал паузу. Он, не отвечая, медленно ходил вокруг стола, выбирая удобную позицию для удара, и думал о том, говорить или нет присутствующим, каким образом Генералов приберет к рукам завод.

– Я спрашиваю не из праздного интереса, – продолжил Матвеев, настойчиво глядя на Плотникова, – на меня вышли серьезные люди, которые бабла не считают, они связаны кое с кем наверху. Так вот, их интересует этот завод.

Главный приватизатор области невольно спасовал перед напором этого бандита. Он отошел от бильярдного стола, ослабевшими руками он взял бокал с виски и сделал приличный глоток. Хотел сразу ответить, но голос охрип – пришлось откашливаться.

– Вы не понимаете, – пробормотал он, – всё уже решено. Мы проводим для Генералова ваучерный аукцион в порядке исключения. Я уже получил согласование из Москвы. Только надо уломать Медведева, но Генералов и Медведев приятели – затруднений здесь не возникнет.

Ноги у председателя Облкомимущества ослабли, и он отошел к стулу, стоявшему у стены неподалеку от бильярда, медленно опустился.

– Михаил Яковлевич, заводом интересуются конкретные пацаны. Я их знаю, – губы Матвея плотно сжались, он жестко посмотрел на Плотникова, – они могут завалить кого хотите, так что тушки потом не найдут. Мне не хотелось бы, чтобы у нас возникли разборки как в Москве, со стрельбою и подрывами. В Москве беспредел, а мы живем по понятиям и любых отморозков, если они здесь возникнут, порвем на лоскуты.

– Но…но я уже обещал Генералову, что все сделаю, у нас договоренности. Я не могу их нарушить.

– Мы это понимаем, – ответил Карпов, подошел к столу и принялся рукой катать по зеленому сукну бильярдные шары, которые с глухим стуком отлетали от бортов, – мы это понимаем! Надо искать компромисс, приемлемое для всех решение. Мне кажется, выход здесь один – директор должен поделиться. Нельзя быть в наше время жадным, так я думаю, Матвей?

– Да, Коля, верняк! Эти "красные директора", слишком много думают о себе, считают себя незаменимыми, но незаменимых, как известно не бывает.

– Что же делать? – растерянно спросил Плотников, – как он должен поделиться? Я не представляю.

– Вы помните, как приватизировали в последнее время заводы? – спросил Карпов, – если нет, то напомню, что их приватизировали по цехам, по производствам. Пусть Генералов приватизирует весь завод, а литейное производство отдаст Матвею.

– Но ведь литейное производство… – Плотников задумался, – это основа производства, без него завод лишь набор обслуживающих цехов.

– Есть другой вариант, – Матвей подошел к Плотникову почти вплотную, – он дает лавэшки в качестве отступного, мы оставляем ему этот цех, но директором он ставит моего человека. Мы не будем мешать ему, но, кое-какие дела будем делать сами.

– Он может не согласиться, – ответил Плотников, – у него хорошая служба безопасности, поддержка Медведева…

Насмешливый огонек блеснул в глазах Матвеева.

– Вы что думаете, они будут бодаться с нами? Слышали про Веселова, как я его нагнул? Никто из охраны даже пальцем не шевельнул, чтобы защитить этого фраера. Это не безопасность, а фуфло. А что касается губернатора – тут вы нам поможете, да и Николай, я думаю. В милиции ведь могут найти, что проведение этого аукциона противозаконно.

– Вот, вот, – подтвердил Карпов, – раскрутим дело как коррупционное.

– Но всё сложно, – замялся Плотников, – уже все заряжено. Генералов взял под это дело кредит в банке и кинуть его примитивно, как лоха, не получиться.

– А мы его и не кидаем, – ответил Матвей, – с ним надо договориться. Думаю, он человек разумный. Но разговаривать придется вам, Михаил Яковлевич. Не надо, чтобы он раньше времени знал о нас. Переговоры будете вести от имени москвичей. Назовите кого-нибудь из известных, кто на слуху, например, Олега Бойко или Довганя – не важно.

– А если он перепроверит, станет им названивать, – засомневался Плотников, – Генералов не такой дурак, чтобы ему вешали лапшу на уши.

– Тогда намекните, – вмешался Карпов, – что там замешаны братки. Назовите имя Сильвестра, пусть перепроверяет.

Председателя облкомимущества бросило в жар.

Он вытащил носовой платок из кармана, протер вспотевший лоб. "Черт! Вот влип – в панике подумал он, – эти настроены решительно, не шутят. Что же делать? Если не соглашусь – наедут на меня. Какая рожа зверская у этого Матвея! Такому человека убить, как нечего делать".

– Попробую, – нехотя, словно через силу, выдавил из себя Плотников, – но за результат не ручаюсь.

В это же время в зале казино у игровых столов случайно встретились два человека Маргарита Виккерс и Соколовский. Маргарита была в черном длинном платье, на руках несколько колец с брильянтами. Соколовский надел малиновый пиджак, но без золотой цепи. Для цепи у Соколовского была слишком тонкая шея и он её не носил.

Они делали ставки в игре в рулетку. Маргарита поставила на красное, а Аркадий на цифру двадцать четыре. Ему всегда нравился этот возраст.

Выиграла Маргарита.

– Ты что-то сегодня хмурый, Аркадий? – спросила довольно она, деловито собирая фишки, которые ей пододвинул крупье.

– Да так, настроения нет. Знаешь, чье это заведение?

– Конечно! Матвея.

– Это он у меня забрал спиртовый завод, я узнал через своих людей. Думаю, ему помогла эта сучка Красовская.

– Красовская, каким образом? – удивилась Виккерс, – разве она знает Матвея?

– Каким, каким, откуда я знаю! Может не лично, а через кого-нибудь, например через того же Гену Бондаренко. Этот его адвокат Денис Белоглазов все время вертится на аукционах. Но лучше об этом не болтать.

Соколовский пьяно рассмеялся и приложил палец к губам.

– Да ты набухался, Аркаша, тебе пора домой.

– Сейчас пойду, Марго, сейчас! – не особо сопротивлялся Соколовский.

Подозрения, возникшие у Соколовского и озвученные им по пьянке, слегка рассмешили Маргариту. Она никак не связывала Красовскую, которую достаточно давно и близко знала, с бандитами, тем более с Матвеем. Катя была не прочь урвать свой кусок от приватизационного пирога, не прочь поживиться за счет покупателей, но Красовская была осторожной, никогда не связывалась с чужаками, с теми, кому не могла доверять полностью. Маргарите она доверяла и потому провернула с ней несколько сделок. Виккерс представляла её безобидной божьей коровкой, собирающей на листиках тлю. Еда по объему небольшая, зато постоянная.

Уже вечером, когда к ней домой пришел Забелин, она рассказала ему о посещении казино. Сергей поздравил её с выигрышем и сказал, что это дело нужно непременно обмыть, иначе удача в следующий раз отвернется. Маргарита ответила, что уже думала об этом и поэтому заказала несколько фирменных блюд из итальянского ресторана на ужин. Их уже привезли, и Забелину осталось только извлечь пробку из бутылки с сухим французским вином.

Начав сервировать стол на кухне, Рита вдруг случайно вспомнила о разговоре с Соколовским – ей показались подозрения Аркадия забавными. Она со смехом рассказала о них Сергею, но тот, улыбаясь и обнимая её, сразу подумал, что нужно встретиться с Соколовским. Надо внести ясность, как любил говорить генерал.

"Чертова работа! – думал Сергей, – даже обнимая любимую женщину, все равно не можешь отвлечься и забыться. И так всегда. А как было бы хорошо уехать с Риткой в отпуск, куда-нибудь на море. Вечером пройтись по набережной – шашлыки, запах кофе, морской прибой. Никаких бандитов, вороватых чиновников, начальства – ничего. Только мы вдвоем".

Он виновато посмотрел на Риту, но та не обратила внимания на его взгляд, поглощенная сервировкой ужина.

Город Уральск, Управление ФСК России по Уральской области, кабинет полковника Шумилова, 24 июня, 10.00.

– Так, так, – повторил несколько раз Шумилов, услышав доклад Забелина о встрече с конфиденциальным источником "Николаем". Он, как всегда, достал сигарету и засмолил её, пуская дым во все стороны: – Значит, ты считаешь, что нам надо браться за Красовскую, а, копнув её, мы выйдем на Плотникова?

– Да, Николай Поликарпович, думаю, что таким образом мы вскроем этот коррупционный нарыв, – с неким пафосом ответил Забелин.

– Ты что, в пресс-службу хочешь податься? – с подозрением спросил Шумилов, – там любят громкие словеса, а мы люди простые, тихо делаем свое дело – без шума и пыли. У нас были говоруны на партийных собраниях, говорили много и красиво. Только после 1991 все исчезли. То, что не ты встретился с Соколовским – неважно, еще успеешь. У тебя и так достаточно информации. Сейчас готовь Постановление на заведение дела и сразу план мероприятий. Я подпишу эти бумаги у генерала.

– Но нас, же Кислицын курирует? – удивился Забелин.

– Что касается дел о коррупции, то есть указание генерала нести материалы сразу к нему. Поэтому обоснуй всё четко, грамотно изложи, он не любит когда написано шиворот-навыворот. Как думаешь назвать дело?

– "Стрекоза".

– Почему "стрекоза"? – на сей раз, уже удивился Шумилов, – потому что очки носит?

– Не только. Она вся такая стремительная, легкая, быстро перемещается, хлопает крылышками. Вот я и подумал – пусть будет "Стрекоза". А вы, против?

– С какой стати? Иди и пиши бумаги – пора же, наконец, выполнить решение Коллегии. Только учти, вопрос о приобретении источников будет очень серьезным. Вводить их со стороны вряд ли получиться. Насколько я знаю, у нас нет там особых позиций.

– Да, это так. Но я думаю изучить в этих целях начальника отдела Ирэну Истомину – мне кажется она наиболее подходящий кандидат. В качестве запасного варианта можно использовать Белоглазова.

– С Белоглазовым надо поосторожней, – предупредил начальник, – он связан с группировкой Матвея, здесь риск должен быть минимальным. Возможно, по Белоглазову следует переговорить с Цыганковым, только не раскрывая никаких деталей. И обязательно привлеки к проверке Веревкина. Он теперь находится в интересующем нас учреждении, считай в самом центре событий. Я недавно с ним разговаривал. Он мне сказал, что вроде наладил отношения с Плотниковым, познакомился с сотрудниками облкомимущества. Эта надо обязательно использовать.

– Я доложу вам свои соображения, Николай Поликарпович. В самое ближайшее время.

– Договорились. Иди, работай!

Закрыв за собой дверь кабинета полковника, Забелин задумался.

Он вполне отдавал себе отчет, что впереди его ждет большая и напряженная работа. Совсем не факт, что она увенчается успехом. Может даже его постигнет неудача. Сколько служил в Управлении Забелин, он не помнил, чтобы хоть одна антикоррупционная разработка завершилась результативно, подозреваемых изобличили, дали им по заслугам.

Наоборот, после неудачных попыток схватить за руку проворовавшихся чиновников, несколько оперативников было уволено или переведено в другие Управления. И всё же, всё же. В душе он был скорее идеалистом, чем циником и слово "справедливость" для него не было пустым звуком.

"Как там было у графа Толстого? – подумал Забелин, – если плохие люди объединяются, чтобы творить зло, то и хорошим тоже надо объединиться, чтобы им противостоять. Это же так просто!… Да, наверное, не сложно, но всё же наивно".

Эта, по своей сути глубокая мысль, выглядевшая на поверхности такой легко осуществимой, на самом деле была, вряд ли исполнима. Хорошие люди разобщены больше, чем плохие, потому что порочные связи, крепче добрых отношений.

 

Фаза II

Подготовка

Город Уральск, Управление ФСК России по Уральской области, кабинет майора Забелина, 24 июня, 10.30.

Закрывшись в своем кабинете, Забелин сел за компьютер и ненадолго задумался. Он полистал имевшиеся у него справки, сообщения о встрече с агентурой и конфиденциальными источниками. Пальцы почти сами начали набирать текст Постановления на компьютерном экране. Следом Забелин набросал план оперативных мероприятий по делу.

Эти документы, вместе с сообщением агента "Николая" и несколькими другими справками он отнес Шумилову. Вскоре все необходимые формальности были выполнены. Он поставил дело на учет, получил пустые корки для подшивки листов и вновь вернулся в свой кабинет.

Первым делом надо было продумать, как найти подходы к заместителю Красовской Ирэне Истоминой. Она могла стать тем ключевым звеном, которое разорвет цепь коррупции. Вторым, кого, возможно, следовало привлечь, был Белоглазов.

Этот мальчик – фигура непростая. Белоглазов посредник – он, видимо, работает на Бондаренко, а через него и на Матвея.

Открыв дверцу сейфа, Сергей достал бланки различных заданий и начал их заполнять.

"Итак, Ирэна, – продолжил размышлять он, – вызвать её на беседу к себе? Глупо. Сразу возникнут вопросы у той же Красовской – зачем её заместителя вызывали в ФСК. Можно, конечно, придумать какую-нибудь легенду, вроде проверки дальних родственников или проверки на допуск к секретам, ещё чего-нибудь. Но любая придумка может вызвать обоснованные сомнения. Тогда вся работа насмарку".

Дверь кабинета открылась, вошел Цыганков.

– Что задумался, Серега? Гляди веселей и люди к тебе потянуться. Чекист должен быть с усталыми и добрыми глазами. То, что ты устал – вижу, наверное, Маргарита тебе по ночам покоя не дает. А доброта отсутствует – сплошная строгость в глазах!

– Тебе бы всё балагурить, – пробурчал Забелин, – как говаривал товарищ Сталин, да, я строг, но не к товарищам, а к врагам революции.

– Вон, оказывается, откуда ноги растут! – Цыганков прошелся по кабинету, – ну что, на обед пойдешь?

– Опять в пельменную? Уволь, у меня скоро изжога будет от уксуса.

– Почему в пельменную, зачем в пельменную, дарагой, – ответил Цыганков, подражая говору кавказцев, – пойдем в шашлычную, панимаишь! Пасидим, пагаворим, покушаем шашлык-машлык, посмотрим телевизор-мелевизор, вина попьем.

В дверь заглянул начальник второго отделения Игорь Лысенко.

– Скучаете? Не слышали, к нам кто-то из Совета Федерации прилетает, то ли Шумейко, то ли его заместитель.

– Нет, – ответил Сергей, – а когда стало известно?

– Да, только что. По распоряжению генерала всех собирают в зале заседаний через тридцать минут. Отдел борьбы с терроризмом будет распределять людей в посты для охраны.

– А работать когда? – спросил Цыганков, – ведь чертовски хотелось поработать!

– Ничего! – усмехнулся Лысенко, – будешь в кортеже ездить весь день и в носу ковырять.

Посмотрев на часы, Цыганков сказал:

– Серега, тогда мы еще успеем добежать до канадской границы. Пошли скорее на обед. Ты с нами? – обратился он к Лысенко.

– Нет, я уже!

Аэропорт Плеханово, 20 км. от г.Уральска, помещение аэровокзала, 25 июня, 9.00.

Встреча московской делегации прошла, как и намечалось – в штатном режиме, без особых проблем. Едва самолет приземлился, к трапу подали машину для высокого гостя, следом за ней выстроились другие машины кортежа. Впереди встали гаишники с мигалками и вскоре колонна медленно и осторожно тронулась на выезд с территории аэродрома.

В сущности, миссия Забелина, других сотрудников Управления, не задействованных в сопровождении, была закончена. Они могли возвращаться назад в город.

Сергей вошел в здание аэропорта.

Там уже собралось много народа – утром ожидалось несколько рейсов из Москвы, Иркутска, Петербурга. Люди встречали родственников, сами улетали. Стоял ровный несмолкаемый шум, который обычно присутствует в подобных местах. По залу прогуливались милиционеры с собаками, искали наркотики, взрывчатку.

Просматривая зал насквозь, Забелин обратил внимание на одну белокурую девушку, показавшуюся ему смутно знакомой. Подойдя поближе и присмотревшись, он узнал Ирэну Истомину. Девушка сидела в зале ожидания, читала газету, не обращая внимания на окружающих.

"Этого не может быть, – не поверил глазам Забелин, – мистика какая-то! Только вчера думал о том, как найти к ней подходы и вот она, сидит здесь, передо мною. Словно по заказу! Что же, есть шанс познакомиться".

Он подозвал милиционеров, показал удостоверение.

– Видите ту девушку, – показал Забелин на Истомину, – проверьте у неё документы и заведите в отделение. Я пойду следом, мне надо с ней побеседовать.

Милиционеры, с самого утра наблюдавшие нашествие сотрудников ФСК в аэропорт, не удивились просьбе Забелина. Кто знает, может это подозреваемая, террористка?

Не задавая лишних вопросов, милицейский наряд прямиком направился к Ирэне, и Забелин отследил, как милиционеры неторопливо-небрежно проверили её документы, предложили пройти вместе с ними.

Издалека Сергей увидел, как изменилось лицо Истоминой – стало удивленным, встревоженным. Девушка явно недоумевала, почему она вызвала интерес правоохранительных органов. Эффект был достигнут! Пора появиться принцу на белом коне и спасти принцессу из лап дракона.

Он без задержки пошел в отделение милиции, располагавшееся на втором этаже здания. Войдя в кабинет, Сергей вновь показал удостоверение милиционерам, будто видел их впервые.

– Госпожа Истомина, – сказал затем, обращаясь к Ирэне, – я из контрразведки, майор Забелин. Сегодня мы проводим охранные мероприятия, так что вы не удивляйтесь повышенной бдительности наших коллег. Товарищи! – добавил он, повернувшись к милиционерам, – я эту девушку знаю, она уважаемый работник из федеральных органов власти. К ней претензий не имеется. Давайте её отпустим!

Милиция не стала возражать и Забелин, взяв Истомину под руку, вывел из помещения.

– Встречаете кого-нибудь? – спросил он.

– Подруга прилетает из Питера, – ответил Ирэна, и метнула в него быстрый взгляд, – я вас не помню. Вы разве бывали у нас, в нашем учреждении?

– Я бываю везде – работа такая. А что ваша подруга делала в Питере, ездила в турпоездку?

– Нет, она там живет. Я заканчивала Ленинградский финансово-экономический институт. Всё время её приглашала в гости показать Уральск – у нас же красивый город, природа.

Забелин посмотрел на табло с информацией о прилетающих и улетающих самолетах – до прилета рейса из Петербурга оставалось двадцать минут. Он предложил:

– Не хотите выпить чашечку кофе?

– С удовольствием!

Вокзальное кафе располагалось на первом этаже, почти все столики в это утро были пустыми и они без труда взяли по стаканчику кофе, сели на свободные места. Забелин помимо этого купил по паре пирожных.

– Люблю сладкое, – пояснил он Истоминой.

– Да что вы? – рассмеялась та, – я тоже обожаю.

Истомина была крашеной блондинкой. Длинные волосы спадали на её лицо, и она периодически откидывала непослушные прядки назад, мило встряхивая головой.

– Что вы меня так внимательно разглядываете? – спросила она, – что-то не так?

Она забавно картавила, мягко, на первый взгляд совершенно незаметно.

– Извините, если я слишком настойчив. Разглядывать моя профессиональная привычка.

– А вы…работаете в контрразведке? Впрочем, вы же сами говорили. Если не ошибаюсь, майор?

– Да.

– И чем вы там занимаетесь, шпионов ловите? – Истомина иронично улыбнулась.

– Скажем так – нехороших людей.

– Для этого у нас милиция есть. А вы должны чем-то серьезным заниматься, как в фильме "ТАСС уполномочен заявить": агент Трианон пойман с поличным, вражеская вылазка пресечена, корабли в Нагонию, наконец, доставят свой важный груз.

– Напрасно иронизируете, – Забелин сделал глоток кофе, который был горячим, но невкусным, – это была реальная история, она вошла во все учебники, как пример удачной работы контрразведки.

– Что за учебники? История России? Социология? Я там такого не встречала.

– Нет, наши ведомственные учебники. Они закрыты для широкого ознакомления.

Сергей почувствовал, что разговор пошел не по тому руслу – можно долго иронизировать друг над другом, пикироваться, и в результате разойтись ни с чем.

– У вас странное имя – не Ирина, а Ирэна. Это на французский манер? – спросил он.

– Ирина – греческое имя, а родителям хотелось, чтобы оно больше походило на западное. Вот и изменили одну букву. Но мне нравится – звучит как-то элегантнее, загадочнее.

– Пожалуй! Можно сказать, что и поэтичнее. Ирэна рифмуется со словом "сирена", "пена". Возникает ассоциация с морем.

Девушка как-то по особому посмотрела на него, взяла пирожное, медленно откусила, стала запивать кофе.

– Ирэна, мне рассказывали о вас как о высокопрофессиональном работнике, – заговорил Сергей, решив, что пора переходить к главному, – я сам занимаюсь приватизацией или, как у нас говорят, курирую это направление, поэтому в курсе, какой объем работы приходится вам перелопачивать.

– Да, работы много, – с серьезным видом подтвердила Истомина, – но гораздо труднее не сам объем, а то, что почти каждую неделю приходят всё новые инструкции, методички, рекомендации. Их все надо изучить, хорошо знать, а на это уходит много времени. Вот и приходится иногда задерживаться допоздна…

– Никакой личной жизни! – соглашаясь с ней, кивнул Забелин.

Щеки Ирэны тронул легкий румянец.

– А вы не смотрите, что у меня нет кольца – сказала она, – бой-френд, как сейчас говорят, у меня есть. У вас же тоже нет кольца? Тоже никакой личной жизни?

Сергей посмотрел на свою руку, словно видел её впервые.

– А что, пожалуй, вы правы. Я тоже работаю допоздна, на личную жизнь совсем нет времени. И что за работу мы с вами выбрали? – он мягко улыбнулся, как бы приглашая Ирэну в одну с ним компанию, показывая, что у них есть нечто объединяющее, то, что может послужить мостиком для перехода к каким-то новым отношениям.

Любезничая с девушкой Забелин, конечно, не стал упоминать о Маргарите. Он обратил внимание на то, что Истомина несколько раз бросала в его сторону тот своеобразный взгляд, которым женщина обычно оценивает мужчину. Завязывать с ней личные отношения, в то время когда у него протекал бурный роман с Ритой, не входило в его планы.

– А что на вашей работе трудно познакомиться с девушкой? – спросила, между тем, Ирэна, – я думаю как раз, наоборот – у вас много таких возможностей, так что не прибедняйтесь.

– Какая вы, однако, подозрительная! Вам бы у нас работать. Знаете, Ирэна, люди бывают разные. Всё зависит от того, какую цель каждый ставит перед собой. Кто-то хочет переспать со всеми встречными женщинами, кто-то – напиться и забыться, кто-то делает карьеру и эти два фактора: женщины и выпивка, могут ему сильно помешать.

– Прямо факторы риска, – фыркнула Истомина, – вы, словно врач-кардиолог.

Разговор с Забелиным её отчего-то заинтересовал и, хотя уже объявили о том, что через пять минут приземлиться самолет с её подругой, она его не прервала, спросила:

– А сами вы себя к кому относите? К бабнику, выпивохе или карьеристу?

– Я, пожалуй, нечто среднее – всего понемногу.

– То есть ни рыба, ни мясо?

– Да, – усмехнулся Забелин – сало! А если серьезно, однозначных людей вы, пожалуй, не встретите. В каждом из нас намешано черте что: комплексы, характеры, страхи. Вот вы, например, вы себя знаете, какая вы?

– А что я? – удивилась она.

– У вас нет страха одиночества?

– Одиночество? Я его отгоняю от себя, – немного подумав, ответила Ирэна, – я полностью погружаюсь в работу и тогда ничего не замечаю вокруг. И потом, вы забыли, у меня есть парень.

Она вдруг как будто опомнилась, словно очнулась от гипноза, заторопилась:

– Не знаю, отчего с вами так разоткровенничалась. Вы простите, ради бога, мне надо самолет встречать.

– Конечно, конечно! – согласился с ней Забелин, – я хотел только попросить вас об одном одолжении. Мне надо получить у вас консультацию по некоторым приватизационным документам. Могу я подойти на неделе?

– Если только это займет немного времени – замялась Истомина, – вы знаете, у меня полно работы.

– Клянусь, что сильно мешать не буду!

Позднее, вернувшись в Управление, он встретился в своем кабинете с Цыганковым.

– Послушай, Саня, – сказал он, – если ты нашел хороший источник – женщину, но она хочет личных отношений…

– Ну и что, это может здорово помочь в работе. Любовницы – самые лучшие агенты, это еще из Библии известно.

– А ты что, читал Библию? – удивился Сергей.

– Нет, я читал "Библейские истории" одного польского писателя и он, наоборот, высмеивал религию. Так что, брат, вступай в интимные отношения и ни о чем не жалей. Тем более – ты не женат.

– Но у меня есть Рита.

– Глупая постановка вопроса. Все наоборот. Ты не женат, поэтому изменить никому не можешь. И потом, разве женатые мужики не спят с любовницами, нисколько не терзаясь угрызениями совести? А тебе надо переспать для дела, чтобы привлечь к сотрудничеству. Так что, оставь свои моральные колебания и действуй.

– Ты, словно змей-искуситель! – засмеялся Сергей. – Как прошел день? Сохранили приезжее лицо в неприкосновенности?

Цыганков в отличие от него, Забелина, весь день был занят, участвую в сопровождении и охране московской вип-персоны.

– А что с ним сделается? Лицо – на то оно и лицо, помелькало и исчезло. К концу дня отправили в аэропорт. Наверное, – Цыганков посмотрел на часы, – подлетает к Москве. Вообще, скажу тебе, муторное это дело, таскаться следом за боссами в кортеже. Словно присутствуешь на чужом празднике, только в качестве официанта.

– Как говорится: "назвался груздем – полезай в кузов". Заезжали куда или сразу в администрацию? Я новости сегодня не смотрел.

– Да так, несколько объектов посетили. Заехали на металлургический к Генералову, в танковое училище, попутно какой-то детский дом прихватили. Надо же показать, что власть любит детей.

Цыганков снова посмотрел на часы.

– Ты еще задержишься? А то я побегу…

– Да, поработаю.

Было около девяти вечера, когда Забелин окончил все дела, которые наметил выполнить сегодня. Складывая бумаги в сейф и опечатывая его, он внезапно представил, как приедет сейчас в квартиру к Рите. Несмотря на позднее время, она его ждет, приготовила ужин.

На душе его стало тепло как у человека, которому есть куда возвращаться, которого ждут.

"А ведь раньше я этого не чувствовал, – подумал он, – не чувствовал, потому что был один. Когда ты один, то никому не нужен, впрочем, как и тебе никто. Одиночество с одной стороны закаляет – становишься жестким и решительным, нет времени на сантименты, душевные эмоции. А с другой стороны…Ты, словно дерево, теряющее листву. С каждым днем все суше, все прозрачнее, пока ветки не становятся голыми. И никто в лиственной тени не найдет себе отдых. Фу ты, и чего-то меня на такие сравнения потянуло?".

Сергей спустился вниз, в дежурку, чтобы узнать, не едет ли дежурная машина в сторону улицы Зои Космодемьянской, где проживала Виккерс.

Но, никто не ехал в ту сторону, никто не хотел его подвезти.

Город Уральск, Управление ФСК РФ по Уральской области, кабинет заместителя начальника Управления полковника Кислицына, 28 июня, 12.30.

– Леонид Петрович, я просмотрел все материалы по Цыганкову и Забелину, – сказал Кислицын, обращаясь к Усольцеву, – ничего серьезного – так, мелочевка.

– Отчего же мелочевка, Борис Иванович, а сорванный Цыганковым захват? – живо возразил Усольцев.

– Если здесь что-то и было – так это попытка, а не срыв. Захват-то все-таки был осуществлен. Результат есть. Если мы будем педалировать это происшествие, нас однозначно не поймут. Цыганков разработал операцию, провел её – пусть с огрехами, но всё же…Его награждать надо, а вы что предлагаете? Наказать?

– Я пока такого не говорил, – пошел на попятную Усольцев, – проверка еще не закончена. Может, выплывет что-то существенное.

– Вы и так проверяете уже почти два месяца, а возможной связи с бандитами не выявили, всё топчетесь на ровном месте. Работы и без того хоть отбавляй.

Взяв в руки тоненькую папку, Кислицын отдал её Усольцеву.

– Вот, полюбуйтесь! Офицер из подразделения экономической безопасности выступил одним из учредителей коммерческой фирмы. Насколько мне известно, сам он курирует аэропорт. Он и его приятели создали торговую компанию, заключили договор с руководством аэропорта на доставку грузов самолетами из Москвы, Петербурга, короче, из тех мест, где есть оптовые склады с промтоварами китайского производства. Я в детали не вникал. Хотел бы, чтобы вы срочно этим занялись.

– Я проверю эту информацию, – ответил Усольцев. – А что с Цыганковым и Забелиным?

Задумчиво постучав пальцами по столу, Борис Иванович ответил:

– В общем так, наружное наблюдения и прослушивание телефонов по указанию генерала отменяются с завтрашнего дня – сейчас много других оперативных дел, требующих прикрытия. Но, если у вас еще остались сомнения в отношении этих офицеров, то я лично вам разрешаю использовать для завершения проверки агентуру из колонии. Только не затягивайте!

– Я никогда не затягиваю работу, товарищ полковник. Но тут требуется определенная подготовка. Нам надо найти квартиру, где будет располагаться, как бы, база торговцев оружием. Явочную квартиру для этого мне не хотелось бы использовать, всё-таки это зэки, потом от неё придется отказаться.

– Правильно! – согласился Кислицын, – мы не должны подвергать угрозе жизнь содержателя квартиры, пусть даже угрозе гипотетической. Конспиративная квартира тоже не годится для этой цели – их у нас и так мало, а в нынешних условиях купить новую совершенно нереально.

– Вот и я о том же. Возможно, придется использовать гостиницу – их сейчас открылось множество.

– Нет, – покачал головой Кислицын, – с гостиницами лучше не связываться. Во-первых, неизвестно кто у них хозяин, возможно, те же бандитские группировки. Могут узнать наших зэков, начнутся разборки – как вышли из зоны, за что дали отпуск и так далее. Во-вторых, там болтается много посторонних людей: консьержки, уборщицы, проститутки. Они тоже могут сильно помешать. Лучше всего для этих целей подошла бы частная квартира. Да, частная квартира.

Борис Иванович посмотрел на Усольцева.

– Возьмите газеты с объявлениями, прошерстите раздел сдачи квартир с мебелью без предоплаты. Я думаю, что можно снять на месяц, больше не надо. Хозяевам о сроках не говорите. Вам всё ясно?

– Так точно, товарищ полковник.

Город Уральск, офис предпринимателя Маргариты Виккерс, 29 июня, 16.45

Накануне, когда Сергей был занят охранными мероприятиями, Маргарита едва дозвонилась до него и взволнованно сказала, что в её офисе раздаются странные звонки. Кто-то звонит по телефону и молчит в трубку. И так несколько раз.

Определитель номера чужой номер не распознал.

Забелин как мог, успокоил её и срочно связался с оперативно-техническим отделом УФСК. Технари довольно быстро, через телефонную станцию установили, что звонки производились из помещения казино "Эльдорадо".

Сомнений быть не могло – люди Матвея решили, что настало время выйти из тени и снова напомнить о себе. Значит, совсем скоро, следовало ожидать визита бандитов к Маргарите, но Забелин не мог допустить, чтобы с ней разобрались так же как с Веселовым, о котором ему рассказал Саша Цыганков.

Он пошел к Шумилову. Тот, как всегда, закуривая сигарету, сказал:

– Сообщи Цыганкову. Может, удастся подключить спартаковцев, чтобы разрулить ситуацию. К сожалению, мы не можем выделить ей физическую охрану – людей у нас для этого не хватит. Но её заявление о вымогательстве передано в прокуратуру, поэтому в любой момент пусть звонит в милицию. Я предупрежу УОП, чтобы глаз с Матвея не спускали.

А Цыганков, к которому подошел Сергей, на всё это сказал:

– Никто ничего не сделает. Поверь мне на слово!

– И что, допустить, чтобы они на неё наехали? Кто мы будем после этого? Человек пришел к нам, написал заявление, а её чуть не убили после этого. У нас авторитет и так, после всех кампаний в прессе не очень, а из-за таких случаев с нами вообще никто работать не будет.

– Да ты не суетись под клиентом. Я тут думаю… Спартаковцы бодаться с Матвеем не будут. Если бы они хотели, то еще в мае, после того как он завалил их пацанов, вызвали бы его на стрелку. Не хочет Леха Боец с ним связываться, силу чувствует. Придется в это дело впрягаться нам – больше некому.

– То есть…ты предлагаешь сесть в засаде у неё в офисе? Но Шумилов же сказал, что свободных людей нет, – Сергей в волнении прошелся по своему кабинету, – то есть мы с тобой вдвоем?

– Нет, марсиане прилетят! Конечно, вдвоем, в свободное, так сказать от работы время.

– Если их привалит человек десять? Они нас запросто перестреляют.

– Не думаю, что их будет много, – Александр прошелся рукой по густой черной шевелюре, – они прекрасно знают, что сейчас заступиться за Маргариту некому. Нас они в расчет не берут именно из-за того, что в мае им удалось кидалово с бабками. Они считают нас лохами, большими лохами, Серега! Ну, мы им и покажем, что не лаптем щи…

– Всё это хорошо, но мы не может сидеть там круглосуточно, – возразил ему Забелин, – нас не отпустят с работы на такое время.

– Не грузись! Они всё равно проявятся. Или Маргарите назначат встречу, или проколются по телефону, который на прослушке. Так что мы их вычислим.

– Может, есть смысл позвонить в УОП, тому же Сметанину, с которым ты брал барыг со стволами?

– Уже сделано, – ответил Цыганков, – их люди заряжены.

Действительно, как и предполагал Цыганков, бандиты не захотели долго тянуть – назначили встречу в офисе Маргариты во вторник.

Офис Виккерс находился на одной из центральных улиц и выглядел довольно внушительно: перила были изготовлены из блестящего никелированного металла, вход отделан современными материалами – светло-коричневой плиткой под мрамор, балконы жителей второго этажа – сайдингом. Дорогие дубовые двери с медными солидными ручками. В общем, всё это выглядело не хуже, чем московские офисы. \

Над входом красовалась сине-желтая вывеска с надписью: "Белла Донна".

Когда Забелин и Цыганков вошли к Виккерс, Рита не удержалась и обняла Сергея, а Цыганкова удостоила скромным поцелуем в щеку.

– Ну, вот я и в "Хопре"! – весело повторил Сашка слова известной рекламы одной из финансовых пирамид, называвшейся "Хопер-инвест", – не волнуйся, Марго, все будет хорошо. Дай-ка мне телефон!

Он набрал номер Сметанина в УОП.

– Колян, готовы? Скоро начнем – сказал он невидимому собеседнику.

В это время Сергей вытащил пистолет из наплечной кобуры, загнал патрон в патронник и поставил ПМ на предохранитель. Пистолет он не вставил назад в кобуру, а положил в карман легкой летней куртки, которую набросил, когда утром выходил из дома.

Сегодня как раз, слегка похолодало.

Все же, несмотря на прохладу, в офисе Маргариты вовсю работали кондиционеры. Она нервно ходила по кабинету, зябко ежилась.

– Рита, сядь, не волнуйся! – сказал ей Сергей.

Он взял её холодные ладони в свои руки, слегка потер, согревая теплом. Маргарита благодарно улыбнулась.

– Вроде не первый раз у меня такие встречи, а всё не могу привыкнуть, – ответила она.

– Ничего, Марго, – подошел к ним Цыганков, – мы здесь, менты тоже не спят, разберемся как-нибудь с этими уродами.

Виккерс немного успокоилась, пошла к своему столу и села в кресло. Достав сигарету из пачки, торопливо закурила.

Сергей посмотрел на часы – визитёры опаздывали.

– А они не торопятся, – сказал он Цыганкову.

– Наверное, смотрят вокруг, проверяют, нет ли засады, – ответил ему Александр.

Они посидели молча. Тоже, как и Маргарита, выкурили по сигарете.

Цыганков достал небольшой диктофон "Панасоник" и положил его на стол, возле Виккерс, чтобы можно было записать разговор. Рядом с собой поставил кейс, в котором находился автомат новой разработки "Вихрь", занимавший в сложенном виде совсем немного места.

Посланцы Матвея вошли неторопливо, по-хозяйски оглядываясь вокруг, пару раз сплюнув на пол, застеленный фисташковым ковролином.

Это были Беспалый и Череп. Беспалый по случаю визита накинул малиновый пиджак, на шею толстую золотую цепь. Длинный худой Череп был как всегда в спортивной одежде и грязных кроссовках. Он держал руки в карманах куртки, один из которых сильно оттопыривался.

Увидев в кабинете Маргариты посторонних людей: культурно одетых, в костюмах и галстуках, с кейсом у кресла, они решили, что два коммерса пришли на переговоры к Виккерс и случайно задержались.

Беспалый выступил немного вперед и как можно вежливее сказал:

– Господа хорошие, нам надо потолковать с хозяйкой. Ваше время закончилось!

Он демонстративно посмотрел на часы.

Цыганков в это время потянулся и включил диктофон, который был невиден бандитам за спиной Александра.

– А мы еще не закончили, уважаемый, – спокойно ответил он, – у нас еще есть пара вопросов.

Беспалый прищурился в своей обычно манере и кивнул Черепу. Тот вытащил из спортивной куртки пистолет ПМ и неторопливо двинулся к Цыганкову.

– Ну, ты чё, валенок, не понял что ли? – Череп открыл рот, в котором вместо некоторых зубов зияли провалы. – Вали отсюда, пока дырку в башке не получил!

Он подошел вплотную к оперативнику и почти приставил руку с пистолетом к его голове.

У Сергея в это решающее мгновение вспотели ладони. Он готов был поднять ПМ, который держал наготове на столе, прикрыв его газетой, и выстрелить в этого длинного отморозка. Но Цыганков сигнала не давал – Саша сидел спокойно, как показалось Забелину, немного расслаблено.

Однако какое-то мгновение Сергей все же упустил. Он упустил, когда Цыганков ловким, почти неуловим для глаз движением, накрыл пистолет Черепа своей рукой и положил большой палец между курком и бойком. Череп не смог произвести выстрел, с каким бы усилием не жал на спусковой крючок. Это был старый трюк, который им давно показывали на высших курсах КГБ в Минске.

Другой рукой Александр выхватил свой пистолет и воткнул его в живот бандиту.

– А ну, бросай, – приказал он, – быстро!

А Сергей в это время поднял свой ПМ и направил на Беспалого.

– Руки за голову, повернуться к стене!

Оторопев от неожиданности, Беспалый пробормотал:

– Да вы чё, братаны, мы от Матвея, вы чё творите?

– Федеральная служба контрразведки, – сказал громко Забелин, – давай быстрей, не скули!

Минуту помедлив, Беспалый поднял руки и повернулся лицом к стоявшим у стены офисным шкафам с документами. Цыганков в это время обезоружил Черепа, подвел его к Беспалому, и надел на них один наручник.

– Прямо скованные одной цепью! – пошутил Забелин, почувствовав огромное облегчение.

– Саша, обыщи их, может еще стволы найдутся.

Тот и без указаний приятеля знал свое дело. Он проворно и сноровисто провел руками по телу одного и второго бандита, но больше ничего криминального не нашел. В их карманах были паспорта, немного долларов, ключи от машины.

– Всё чисто, – сказал он.

Потом, посмотрев на Черепа, с внезапной злобой подошел к нему и ударил сзади по почкам.

– Ну, кто здесь валенок, урод?

Бандит от удара слегка согнулся, а Беспалый, посмотрев через плечо на оперативника, сказал с угрозой в голосе:

– Ты не очень руками размахивай, а то придет наш черед.

– Слушай, ты, пестик, я сейчас из тебя тычинку сделаю! – повернулся к нему Цыганков, и, увидев, что бандит смотрит, как показалось ему, со скрытым во взгляде вызовом, тоже несколько раз ударил его сзади…

Сергей вдруг понял, насколько были напряжены нервы Сашки во время захвата – сильно сжатая пружина разжалась. И он промолчал.

В продолжение всей это сцены Рита сидела взволнованная, с бледным от волнения лицом, не произнося ни слова. Потом, когда всё закончилось, она снова закурила, думая, чем может грозить ей ссора с Матвеем.

Дело в том, что она зашла слишком далеко, совсем не так туда, куда ей бы хотелось. Она не знала силы Матвея, потому и обратилась с заявлением к контрразведчикам, а сейчас, отыграть назад уже нельзя.

Маргарита с надеждой взглянула на Сергея. Только он мог сейчас её защитить, за ним была реальная сила, с которой бандиты не рискуют сталкиваться. Вон они, эти молодчики, еще минуту назад опасные, уверенные в своей силе и безнаказанности, сейчас стоят как овечки возле стенки, совсем не страшные, жалкие.

– Ну что, Колян, приезжайте, – говорил между тем по телефону Цыганков, – да, мы взяли их. Есть один ствол. Оформите, как положено – нападение на сотрудников правоохранительных органов.

Когда бандитов увезли, Сергей сказал Рите:

– Всё кончилось. Пойдем домой?

– Идите, идите, голубки! – не преминул поддеть их Цыганков.

– Саня, может к нам? – посидим, отметим удачный день…

– Нет, ребята, у меня еще дела, – отказался с трудом Александр, которому хотелось сегодня посидеть в хорошей компании и расслабиться, – надо еще встретиться кое с кем и потом…жена в последнее время лютует. Как говорится: "шаг влево, шаг вправо приравнивается к побегу".

– Смотри! – с сожалением сказал ему Забелин, – я доложу Шумилову, что мы их задержали.

Город Уральск, два телефонных разговора, 29 июня, вечер.

Вечером на квартиру Цыганкова позвонил из УОПа Сметанин.

– Саня, молодцы, что их взяли, да еще со стволом…только знаешь, – по голосу собеседника Цыганков понял, что что-то пошло не так, – их пришлось выпустить.

– То есть как? – удивился Цыганков, – вымогательство, нападение на сотрудников, ствол, наконец, ничего не значат?

– Они заявили, что пришли на беседу поговорить о бизнесе, никому не угрожали, а ствол им вы подбросили. Свидетелей-то нет, кроме Маргариты, а она лицо заинтересованное.

– Бред какой-то. И что, вы им поверили, наверное, еще адвоката пригласили?

– Да нет, он сам приехал – некий Белоглазов. Может, слышал?

– Слышал, слышал, – мрачно подтвердил Цыганков – этот чувак работает на Матвея, он мне уже попадался в поле зрения.

– Так что, извини, брат! Да, кстати, тебе для информации – о судьбе твоих подопечных очень беспокоился заместитель начальника УВД Карпов. Очень беспокоился…

– Что, прямо извелся?

– Не говори! Сделал несколько звонков нашему Филиппову, думаю, что это ускорило их освобождение.

– Карпов, говоришь? – Цыганков помолчал в задумчивости, – Карпов, это интересно! Завтра доложу начальству. Пусть думают.

– Всё, пока! – попрощался Сметанин.

Неожиданное вмешательство Карпова, о котором Цыганков слышал как о яром поборнике борьбы с коррупцией, всё существенно осложнило. Эта новая фигура не учитывалась ими в противостоянии с криминальным миром Уральска и то, что руководитель милиции такого ранга выступил на стороне Матвея, значительно усилило позиции последнего.

Но был и положительный момент.

"Может быть, – подумал Александр, – для нас намного важнее не арест эти двух людей Матвея, а то, что проявилась связь между ним и Карповым, о которой при любых других условиях мы бы ничего не узнали. Если Матвей задействовал Карпова и не посчитался с возможностью его спалить, то эти люди были ему нужны. Очень нужны!"

Второй звонок прозвучал вечером того же дня. Звонил Карпов в казино "Эльдорадо", где в это время находился Матвей.

– Матвей, я их вытащил, – сказал Карпов, – это стоило большого труда. Знаешь, уломать Филиппова было не просто.

– Не дергайся, получишь лавэ за труды – с усмешкой в голосе ответил Матвей, у которого на коленях в это время сидела молодая проститутка.

– Вообще-то учти, так часто я тебе не смогу помогать. Гэбэшники возьмут в разработку, настучат наверх, а это ни к чему.

– Ты прав, но эти люди были мне нужны, особенно один, ты его знаешь, он здесь следит за порядком.

– Тогда второго надо было сдать, – в голосе Карпова послышалось сожаление, что он так не поступил, – у него, тем более, был ствол.

– Сейчас чего тереть – проехали. Слушай, подъезжай ко мне, тут новые телки появились, девчушки вроде ничего – толковые, сообразительные.

Матвей погладил колени проститутки.

– Нет, не могу, поздно уже! – отказался Карпов. – Кстати, послушай моего совета, отстань ты от этой Виккерс. Она, насколько я знаю, легла под контрразведчиков, они её теперь пасут днем и ночью…

– Легла, в каком смысле?

– Да в прямом. У неё, в ухажерах начальник отделения из контрразведки ходит, который, собственно, и брал твоих парней. К чему этот геморрой с их Конторой? Пусть себе живет, как хочет. Её бабки погоды не сделают. Не хватало нам еще обозлить гэбэшников!

Подумав какое-то время, и прагматично оценив ситуацию, Матвей ответил:

– Считай, что уговорил меня. Я скажу, чтобы к ней не лезли. Нам и так хватает своих дел, особенно по металлургическому заводу.

После этого разговора на одну из торговых точек, принадлежащих Виккерс, был совершен налет – взяли деньги, но ничего не разгромили, продавцов не тронули. Это был показательный "наезд" Матвея, после чего о существовании Маргариты он как бы, забыл.

Город Уральск, Центральный городской парк, 30 июня, 10.15.

С самого утра Плотникова не оставляло чувство, что за ним кто-то следит. Он даже ненароком заподозрил в этом Веревкина – офицера прикомандированного из ФСК. Чтобы развеять сомнения, прошелся по коридору до кабинета, в котором сидел его новый подчиненный вместе с двумя коллегами. Приоткрыв дверь, Плотников убедился, что все трое находились на рабочих местах и занимались какими-то делами.

Надо было встречаться с Генераловым и строить с ним разговор о передаче под контроль Матвея части завода. Разговаривать на эту тему абсолютно не хотелось. Плотников прекрасно представлял реакцию Генералова – он начнет кричать, выпучив глаза, стучать руками по столу, бегать по кабинету.

Рассказывали, как он в припадке ярости как-то грохнул об пол со всей мочи огромную вазу, подаренную заводу во время посещения китайской делегации. Нет, ничего этого слушать и видеть Плотникову не хотелось. Если только…если только это сделать не самому, а, допустим, поручить Гене Бондаренко.

Мысли Плотникова вернулись к казино. Он злобно подумал о Карпове.

"Вместо того, чтобы защищать порядок, бороться с криминалом, эти милицейские чиновники с потрохами продались за бабки, а мы должны потом выкручиваться, вертеться как караси на сковородке. И ведь всем не угодишь! Эти могут подловить на взятках, а те отстрелить!"

Михаил Яковлевич открыл дверцу холодильника в комнате отдыха, плеснул коньяка в рюмку, тяжело вздохнул и выпил. Затем набрал телефонный номер.

– Гена, надо встретиться, – произнес он, – где, где, в центральном парке. Я пойду там прогуляюсь, заодно переговорим.

Выйдя в приемную, Плотников сказал Насте:

– Я выйду минут на двадцать. Если будут спрашивать – скажи на совещании где-то в администрации. Кстати, как дела с мужем? Этот бизнесмен…Матвеев, он помог как-нибудь?

– Да, Михаил Яковлевич, всё нормально, – ответила спокойным тоном девушка, – он помог решить мне все вопросы.

– Ну и славно! – успокоился Плотников.

Хоть здесь было что-то устроено благодаря его заботе. Значит, не такой уж он и бесполезный человек.

С улучшившимся настроением Плотников вышел на улицу.

В последние дни вновь резко потеплело и даже обычно холодная река Каменка, протекавшая по центру города, настолько прогрелась, что городской народ заполнил все пляжи и активно восполнял недостаток солнечных лучей за долгие зимние месяцы.

"Надо бы тоже выбрать время и выйти, позагорать" – решил про себя Плотников.

Он купил мороженое в шоколадной глазури и, пройдя весь парк, мимо праздно шатающейся, отдыхающей публики, вышел на набережную реки, к серому каменному ограждению. Михаил Яковлевич оперся о перила и начал есть мороженое, равнодушно разглядывая людей.

Внизу, у самой реки был неплохо оборудованный городской пляж, но когда ставили кабинки для переодевания, не рассчитали, и теперь, с возвышающейся неподалеку набережной при желании можно узреть интимные части тела.

"Вот так у нас всегда, – подумал Плотников, увидев в одной из кабинок голую девицу, – вроде хотим сделать всё цивилизованно, по правилам, но в последний момент чего-то не хватает. Может, становится неинтересно? Беремся за что-то, надрываемся, не жалеем ни себя, ни других, а когда дело пошло и надо только его терпеливо продолжить нам становится неинтересно и скучно. И что мы за народ такой? Не можем сделать ни себе хорошо, ни другим. Никому мы не нужны и никто нас не любит! Только когда выпьем, думаем, что нас все любят. А над нами смеются, как смеются над пьяными или опустившимися алкашами".

Бондаренко пока не было, и Плотников спокойно доел мороженое. Как всегда в таких случаях Михаил Яковлевич испачкался. Несколько белых капелек мороженого упали ему на штанину, вымазались руки – они сразу и липкими и сладкими.

Неподалеку работал питьевой фонтанчик. Плотников сполоснул руки, всё время поглядывая на девицу в кабинке, которая с трудом натягивала купальник на полное тело, а потом достал платок из кармана брюк и тщательно вытер пальцы.

Отчего-то влажный платок ему был неприятен. Он глянул на него также равнодушно, как смотрел на людей на пляже и без сожаления выкинул в ближайший мусорный ящик.

Над пляжем и рекой кружилось несколько чаек, бог весть, откуда взявшихся, пролетевших тысячи километров от далеких морей и океанов.

– Давно ждете? – раздался сзади голос Бондаренко.

Плотников обернулся:

– Нет, не очень. Я тут прогуливался по парку, а то, понимаешь, засиделся в кабинете. Надо всё-таки следить за здоровьем.

– Зачем вызывали, Михаил Яковлевич?

Оглядевшись вокруг, председатель облкомимущества заметил вдалеке под деревьями, пустую скамейку.

– Пойдем, присядем, Гена – сказал он. Они пошли, сели в тени ветвистого дерева. Чиновник продолжил: – Тут вот какое дело, надо переговорить с Генераловым. У меня совершенно нет времени на это.

– А о чем разговор?

– Нужно, чтобы он до проведения аукциона договорился о передаче Матвею одного из цехов, а именно литейного. Естественно не бесплатно, но за разумную цену.

– Так Генералов и разбежался! – с усмешкой сказал Геннадий, – вы же его знаете, он своего не упустит. И потом, почему я? Мне не хочется быть мальчиком для порки с обеих сторон.

– С Матвеем шутки плохи! – нахмурился Плотников, – ему никакие авторитеты нипочем. Можешь представить, что здесь будет, если, не дай бог, кого-то кончат, особенно какую-нибудь крупную фигуру типа Генералова, известную всему городу и области. Здесь всех поставят раком, тем более с учетом последнего указа Ельцина.

Задумавшись о сказанном, Бондаренко вытащил сигарету и закурил.

Он размышлял, рассчитывал, как ему поступить, прикидывал, есть ли возможность заработать на этом щекотливом посредничестве.

– Давай Гена, соглашайся! – говорил ему между тем Плотников, в голосе которого послышались непривычные просительные нотки и Бондаренко понял, что сам Михаил Яковлевич глубоко увяз в этой ситуации.

– Я, конечно, могу, – снисходительно ответил Бондаренко, – только что я с этого буду иметь, как говорят в Одессе?

– Мы с тобой много дел сделали, Геннадий. Благодаря мне ты стал тем – кем стал. Это для других ты управляющий ЧИФом, а я-то, знаю, сколько ты имеешь. Может ты забыл, как я тебе кинул последние ваучеры? Не в другие фонды, а именно тебе и ты наварил на этом приличные бабки. У нас с тобой будет еще много дел, но если ты так ставишь вопрос, то… Смотри, я ведь и к другим могу обратиться. Думаешь ты один такой умный?

Произнося последние слова, Михаил Яковлевич нервно дернул плечом, поскольку был в сильном раздражении. Он понимал, что Гене не хочется выполнять его поручение, да и кому захочется? Но он считал, что Бондаренко ему многим обязан, и в качестве благодарности мог бы помочь с этим разговором.

– Сейчас бы пойти на пляж, – между тем мечтательно сказал Геннадий, глядя на текущую вдали Каменку – взять с собой холодного пива, девчонок. Поваляться на солнышке… Михаил Яковлевич, я же не отказываюсь!

– Вот и договорились, Гена. Надо держаться друг друга. Сейчас все работают командами и это надо ценить. Выпадешь из обоймы, назад не попадешь. Скажу тебе по секрету, что хочу перебраться в столицу. Слышал об этом?

– Слышал что-то – неопределенно ответил Бондаренко.

– Есть реальные вещи, которые нас всех связывают. Ты учти, – веско сказал Плотников, – мне в Москве свои люди будут нужны, там-то дела посерьезнее могут быть – не чета здешним. Как переговоришь с Генераловым, сразу ко мне и доложишь во всех подробностях.

Они встали со скамейки, и пошли какое-то время рядом, по дорожкам парка, все дальше уходя от прохлады реки вглубь жаркого города.

Город Уральск, Управление ФСК России по Уральской области, кабинет майора Забелина, 4 июля, 14.20.

Целый день Забелин посвятил разработке плана по установке спецтехники в кабинете Красовской.

Первоначально, по его просьбе Веревкин, имевший доступ ко всем помещениям приватизационного ведомства и фонда имущества, находившегося этажом ниже, принес схему кабинета Красовской.

Развернув листок сложенный пополам, Сергей внимательно посмотрел на размещение мебели в кабинете, положение окон, телефона. В принципе, компоновка была стандартной: прямоугольная комната размером приблизительно 13-14 квадратных метров, ближе к окну стоял большой стол, к нему был придвинут небольшой приставной столик.

После этого в кабинет к Забелину забежал заместитель начальника оперативно-технического отдела Гриша Переделкин. Его фамилия всегда вызывала много шуток, но на самом деле, установку оборудования он проводил качественно, без ненужных никому доделок и переделок.

– План помещения есть? – весело спросил Гриша прямо с порога, – для нас это как печка, от которой мы танцуем.

– А как же? – в том ему ответил Забелин, – Держи!

Он протянул Переделкину схему кабинета и Гриша, сразу, словно собака учуявшая дичь, превратился весь во внимание, впился глазами в лежавший перед ним листок бумаги.

– Так-так, – несколько раз произнес он, что-то соображая – здесь стол, окно, стулья. В общем, всё понятно. Будем ставить в телефон. Он стоит на столе, что весьма удобно – радиус действия больше, и, потом, не надо ломать голову, где взять питание. Есть телефонная линия. Ты как, не против?

– А мне, что? Ты же у нас специалист. Наша задача обеспечить тебе заход и отход.

– Вот-вот, – сказал Гриша, – чтобы комар носа не подточил. А то, знаешь, как иногда бывает?

– Нет, – ответил Забелин.

Он настроился слушать байки Переделкина о проникновении в какое-нибудь суперохраняемое помещение. – Гриша был мастером рассказывать, особенно когда выпьет. Но сегодня Гриша был явно не в настроении пускаться в длительные рассказы.

– В общем, на том и порешим, – сказал он. – Как думаете зайти в кабинет? С помощью Веревкина?

– Его, конечно, придется привлечь. Как без него…- задумчиво ответил Сергей, – нам будут нужны ключи от её двери, какое-то прикрытие.

– Считаешь, лучше вечером?

– Скорее всего. Утром будет спешка, вдруг кто-то придет на работу пораньше – могут возникнуть проблемы. Ты будешь один или еще кто-то с тобой?

– Один, пожалуй, объем-то небольшой, сверлиться не надо. Сам понимаешь, как говориться, меньше народа – больше кислорода, в смысле внимания меньше.

Город Уральск, кабинет генерального директора металлургического завода Генералова, 5 июля, 9.35.

– Хрен им с маслом по всей роже! – грубо ответил Генералов, когда Гена Бондаренко изложил предложение Матвея и Плотникова. – Они что думают? Взять меня голыми руками, развести как лоха? Так, кажется, сейчас говорят? Я позвоню губернатору или самому Дергачеву. Они узнают, в какие игры играет Михаил Яковлевич. Не думаю, что его погладят по головке: за такие дела могут и снять, а могут и привлечь. Считаешь, что у меня мало влияния?

– Что вы, Алексей Никандрович, я ничего такого не думал и, тем более, не говорил. Михаил Яковлевич знает ваши возможности, но…и вы подумайте – осторожно подбирая слова, говорил Бондаренко, – к чему вам конфликты с бандитами? За Матвеем стоят москвичи. Насколько я знаю, один из них Сильвестр, он возглавляет несколько криминальных группировок. За ними сила! Плотников предлагает разойтись полюбовно, мирно, чтобы все были довольны.

– Так не бывает, Гена, и ты это прекрасно знаешь. Всех примиряет только кладбище. Покойники не враждуют, им нет нужды выгрызать собственность друг у друга. Всё, чем они владеют – это пространством в два метра глубиной и деревянным ящиком, который может отличаться только качеством изготовления. Но смысла это не меняет. В наших делах, если ты разрешишь сегодня отрезать себе палец, завтра тебе оттяпают руку, и никто не спросит соизволения. Если я соглашусь с передачей под чужой контроль одного цеха – завтра у меня заберут весь завод.

– Ну, об этом речи не идет. Вы же не думаете, что Матвей и его люди умеют управляться с таким огромным хозяйством? Да им это и ни к чему. Им хочется получить доступ к пирогу.

Резко вскочив со своего кресла, Генералов забегал по кабинету.

Его возмущало само предложение, поступившее от каких-то бандитов, с которыми порядочные люди не должны иметь никаких дел. Каким образом Плотников оказался связанным с ними, Генералов не знал. Однако, то, что к нему обратился с подобным предложением человек Плотникова, серьезно осложняло ситуацию.

Аукцион по продаже заводских акций был еще не проведен. Ведомство Плотникова только готовило предложения по цене и количеству акций, выставляемых на продажу. И, конечно, Генералов принимал во внимание тесную связь Плотникова с Красовской, о которой было известно всему городу. Эта парочка могла кинуть его, Генералова, продать акции любому лицу, который даст им больше денег. Поэтому Генералов и не хотел с ними ссориться.

С другой стороны, Генералов не был проходной фигурой, каким-то неопытным мальчиком, которого можно было с легкостью облапошить. Он чувствовал свою силу, силу бывшего номенклатурщика, еще с комсомольских времен имевшего опыт в аппаратных интригах.

– Я сейчас позвоню губернатору и сделаю так, как он скажет, – наконец сказал Генералов, испытывающее глядя на Бондаренко.

– Ваше, конечно, дело – уступчиво согласился Геннадий, – но я бы не стал этого делать. Медведев начнет возмущаться, скажет никого не слушать, посоветует обратиться к силовикам. А добьетесь ли вы результата? Это вопрос…

– И всё-таки, – упрямо ответил Генералов, – я сейчас позвоню!

Он набрал номер губернатора, и секретарь тут же соединил его с первым лицом. Медведев поначалу выслушал спокойно, потом, как и предполагал Бондаренко, начал возмущаться. Кончилось дело тем, что он фактически дал указание готовиться к аукциону, не обращать ни на кого внимания, а в качестве поддержки, сообщил, что попросит подключиться к этому делу генерала Алексеева.

– Ну, вы всё слышали? – спросил директор Геннадия, победно глядя на него своими иссиня темными еще молодыми глазами, – предупредите Михаила Яковлевича, что губернатор берет проведение этого аукциона под личный контроль, чтобы он не вздумал там крутить!

– Вам, конечно, виднее, – вяло согласился Гена, – а ваши слова я передам Михаилу Яковлевичу.

Город Уральск, областной фонд имущества Уральской области, кабинет начальника отдела Истоминой И.В., 5 июля, 11.30.

Понимая, что завязавшееся в аэропорту знакомство надо не только поддерживать, но и развивать, Забелин вскоре отправился к Истоминой.

Перед выходом он посмотрел на себя в зеркало, тщательно причесался, разгладил складки на рубашке. Выглядел он вполне нормально – брюки не сильно мятые, чистые светлые ботинки, щетины на лице нет. Молодой мужчина средних лет, средней комплекции, с незапоминающимся лицом. Таким, наверное, и должен быть контрразведчик – незаметный человек на фоне толпы, который сливается с ней, как хамелеон с окружающей средой.

Проходивший в это время по коридору Лысенко спросил:

– Что, на свидание собрался? Первый раз встречаешься?

– Да так, Игорь, решился прогуляться – смешался Сергей.

– На, возьми жвачку, на всякий случай.

– На плохой запах изо рта, вроде не жалуюсь, – ответил Забелин, но резинку взял.

– Я тоже. Только, Серега, когда накануне выпьешь, и от тебя разит перегаром, как из бочки, иногда не знаешь, чем и забить этот запах.

– Я вчера не пил.

– Ничего, ничего, уж лучше переборщить в этом плане. Первое впечатление – оно всегда самое верное. А у женщин глаз наметан, попадешь в немилость – пиши пропало, потом ни с какого бока не подойдешь. Это только в фильме "Москва слезам не верит" тетка смотрела на обувь: чистая, грязная. На самом деле, для баб главное запах мужика.

– Я могу и закурить, сигарета тоже хороший дезодорант.

Услышав эти слова Лысенко, скептически усмехнулся.

– Старик, нет ничего более мерзкого, чем запах перегара вперемешку с сигаретой. Уж поверь мне!

– Считай, убедил, знаток женской психологии, – ответил Сергей и засунул жвачку в рот.

Неподалеку от входа в здание областной администрации находилась автостоянка для машин сотрудников. Бросив туда взгляд, Забелин убедился, что синяя вазовская семерка Истоминой находится на месте.

На входе в здание его встретила приятная прохлада – работали кондиционеры. Сергей поднялся на третий этаж, где были кабинеты Фонда имущества, открыл дверь к Истоминой, заглянул. Ирэна сидела одна и что-то читала, по-видимому, служебную документацию.

– Я могу вас отвлечь ненадолго? – спросил Забелин с порога и остановился в дверях, ожидая приглашения.

Истомина подняла голову, узнала оперативника.

– Конечно, конечно, проходите! – сказала она, отчего-то смутившись.

– Вот, воспользовался приглашением, решил заглянуть.

Сергей прошел в кабинет, сел возле стола Ирэны.

– Я бы угостила вас чаем, но свет отключили, не могу ничего делать, даже печатать на компьютере – пожаловалась ему Истомина.

– Не страшно, обойдемся без чая! Часто у вас бывают отключения?

– Нет, пожалуй, это второй раз за полгода. Наверное, скорее всего плановый ремонт.

– Для таких целей обычно в хозяйстве имеют дизель-генератор, но свет, видимо, отключили ненадолго.

Сергей окинул взглядом её кабинет.

– У вас уютно, ничего лишнего.

– Да что вы, – улыбнулась Истомина, – обычный, как у всех! Еще недавно здесь громоздились стопки дел, но я попросила их вынести. Пыли от бумаги столько, что дышать невозможно.

– Встретили подругу? – поинтересовался Забелин.

– Подругу? Ах да, конечно. Все получилось замечательно. Она у меня остановилась на несколько дней. Ей очень понравился город…

– А кто бы сомневался! – согласился Забелин. – Ирэна Владимировна, я слышал готовиться аукцион по продаже акций металлургического завода.

– Да. А вы откуда знаете? – Истомина с удивлением посмотрела на сотрудника ФСК, – мы только недавно начали готовить документы.

– Ну, вы едва подумали, а я уже знаю! Работа такая! – засмеялся Сергей. – У нас много источников информации. Дело в том, что когда остались чеки, то на главу администрации, я имею в виду Медведева, вышли с предложением передать их чековому фонду "Согласие", а потом под это дело провести аукцион. Мы вместе с прокуратурой участвовали в проверке законности мероприятия…

– И как оно, законно? – Истомина с иронией взглянула на Забелина.

– Вроде бы. Я не вдавался в юридические тонкости. А вы думаете, мы не можем проверить законность? Мне несколько не понятен ваш скепсис.

– Ну что вы, я нисколько не сомневаюсь в вашей компетентности. Однако, как мне кажется, если наверху решили, то хоть проверяй, хоть не проверяй – от этого ничего не изменится. Всё будет так, как уже решили сильные мира сего.

– Я бы здесь не согласился с вами, Ирэна Владимировна. Сильные мира сего, как вы говорите, не являются единой, монолитной командой – каждый преследует свои цели. А у нас цель одна – защита государства и его населения. Когда вы планируете проводить аукцион? – перевел Забелин разговор со скользкой темы о начальниках в интересующую его плоскость.

– Недели через две, пожалуй. Нам надо все тщательно приготовить, это ведь необычный аукцион, – словно оправдываясь в задержке сроков, сказала она, – первый послеваучерный.

– Хотя и за ваучеры.

– Да, в порядке исключения.

– А кто основной претендент, вы не знаете?

– Я слышала, что фонд "Согласие" – ответила девушка, поправляя светлую прядь волос, – им же передали из области основную долю оставшихся ваучеров.

– А не основная доля? Она кому досталась? – спросил Сергей.

То, что в ЧИФ "Согласие" были переданы почти все оставшиеся чеки, он знал, поскольку сам участвовал в этой передаче и входил в состав комиссии. А вот то, что могли быть еще какие-то доли, он слышал впервые. Об этом никто не упоминал.

– Насколько мне известно, – продолжала между тем Ирэна, – какая-то небольшая часть осталась в администрации. Зачем она им нужна? – предупреждая вопрос Забелина, спросила Истомина – я не знаю.

– Да, но ведь ваучеры с первого июля изымаются из обращения – их никуда не пристроить – раздумывая, вслух произнес Сергей.

– Значит можно.

– И на какую примерно сумму эти оставшиеся чеки, вы не знаете?

– Нет, мне не сказали.

Девушка протянула руку к компьютеру и нажала на кнопку. Техника заработала – Истомина неподдельно обрадовалась.

– Ой, свет дали! Сейчас я вас чаем напою.

Она включила белый пластмассовый чайник на тумбочке, встала из-за стола и пошла к шкафу, где стояли кружки и сахарница. Сергей заметил, как по дороге она украдкой метнула взгляд в зеркало, проверяя, хорошо ли выглядит. Видимо, не заметив изъянов, Ирэна успокоилась и принялась доставать чашки.

Она деловито хлопотала, раскладывая пакетики чая, расставляя блюдца. Вскоре перед Забелиным была поставлена чашка с чаем, и даже, нашлось несколько шоколадных конфет.

– Хотел поинтересоваться результатами последних торгов, – сказал Забелин, делая глоток горячего чая, – у вас есть подробная информация, кому и за сколько были проданы объекты?

– Не знаю…- заколебалась Истомина, – вообще-то, это закрытые сведения. Мне надо спросить разрешения у Красовской, ведь за такие дела могут и уволить.

– Я совсем не собираюсь вас подставлять, и потом…мы государственный орган, секреты хранить умеем. Нам эти сведения нужны не ради любопытства, а для анализа ситуации с приватизацией. Вы, наверное, знаете, что от нас тоже требуют информации, только у вас запрашивают цифры, процент выполнения плана, а у нас аналитику. Всех интересует – туда мы идет куда надо или нет.

– И как, вы знаете, куда мы идем? – Ирэна посмотрела на Забелина с любопытством.

– Без вашей помощи, Ирэна, мы ничего не узнаем. Для этого я и пришел к вам.

– Прямо уж, без моей? – Истомина рассмеялась, воспринимая слова Забелина как шутку, но тот почувствовал, что внутренняя настороженность её ослабевает.

– А как вы думали? – продолжил говорить Сергей, – информация собирается по крупицам, потом из этих крупиц лепится большой информационный кирпич, которым кто-то из политиков может запустить в голову другому. Вы же помните Руцкого и его одиннадцать чемоданов с компроматом?

– Как страшно вы рассказываете, мне не хотелось бы в этом участвовать!

– А вы и не будете! Вы будете в стороне. Ирэна Владимировна. – Забелин пристально посмотрел на неё, – нам нужна ваша помощь. Вы же не делаете ничего криминального, вы только нам поможете.

Истомина покраснела.

– А вам лично это надо? Я помогу вам?

– Конечно, вы меня сильно выручите, ей богу! Знаете, Ирэна Владимировна, – сказал Забелин, – здесь как-то несподручно общаться – чувствуешь себя скованным, наверное, стены влияют. Может, встретимся за деловым ужином, там и переговорим? Заодно принесете справку.

– Я согласна, – тихо ответила та, – вот моя визитка. Вы мне позвоните?

– Непременно, – ответил Забелин, – в самое ближайшее время. Только я прошу вас, о нашем разговоре никому не говорить, незачем давать пищу любопытным.

По дороге в Управление Сергей думал о том, когда назначить встречу. Это надо было сделать в самое ближайшее время пока эффект от разговора не растаял и не пришлось устанавливать психологический контакт заново.

Забелин свернул в тенистый переулок, который шел параллельно реке Каменке и выводил его через несколько кварталов напрямую к зданию Управления.

Улица была пустынной, несмотря на разгар рабочего дня. Впереди звонко цокая каблучками, шли две девушки, с сумками набитыми книжками, какие обычно носят студентки. Они весело о чем-то болтали, рассказывая о своих девичьих радостях. Обе держали в руках сигареты, курили на ходу, оставляя за собой длинный шлейф сизого дыма.

Мимо проносились машины. Улицы города с утра не поливали водой – в городском хозяйстве не было денег на приобретение спецтехники, потому, если машина выезжала не обочину, то за ней сразу поднимались плотные клубы пыли.

Одну из таких машин Сергей заприметил сразу. Это была серая вазовская девятка. Она давно ехала по обочине, и Забелин отошел от края тротуара, чтобы пыль прошла стороной.

Внезапно, возле девушек девятка остановилась, из неё выскочили два крепких парня, по внешнему виду кавказца, и принялись с силой заталкивать девушек в машину, выкручивая им руки. Те сначала растерялись, а потом громко закричали и стали отбиваться. Но силы были явно не равные – еще немного и они обе оказались бы внутри машины.

Поначалу, не ожидавший ничего подобного Забелин, несколько растерялся, а потом закричал:

– Эй, что вы делаете? А ну, отпустите их!

– Иди мимо козел, пока не получил! – ответил ему один из похитителей, а из машины вышел еще один кавказец.

Он был небрит, легкая черная поросль занимала почти все лицо до самых глаз. В руке блеснул нож.

– Тебе чё, жить надоело? Я тебя сейчас урою! – сказал он с характерным кавказским акцентом.

– Я из контрразведки, всем стоять на местах! – приказал им Забелин, выхватывая пистолет.

Бандиты несколько опешили, увидев ствол, направленный на них. Но природная наглость, вера в свою безнаказанность и численное преимущество сыграли свою роль. Они решили, что угроза в лице Забелина для них не существенна.

Кавказец с ножом сделал шаг вперед, думая, что Сергей не решится остановить его, но Забелин не стал ждать. Он направил пистолет в заднюю фару машины, туда, где не было бензобака, и выстрелил.

Грохот выстрела резким хлыстом ударил по ушам, а отлетевшая гильза зазвенела по асфальту, откатившись в сторону. Сильно пахнуло сгоревшим порохом.

Сергей был совершенно спокоен. Он как-то отстраненно смотрел на остановившегося кавказца, у которого при звуке выстрела напряглось и побледнело лицо, на застывших неподвижно его подельников.

В эти мгновения, неподвижно замерший в двух метрах от оперативника бандит с ножом решал для себя, что предпринять: отступить или одним броском достать противника. Однако, вглядевшись в лицо Забелина, он увидел в его выражении что-то опасное и потому сказал с усилившимся акцентом:

– Зачем тебе эти девки? – разойдемся по-хорошему.

Посмотрев на девушек, Забелин увидел, что те почти уже прекратили сопротивляться, стояли, всхлипывая, размазывая слезы по щекам.

– Дяденька, не бросай нас! – сказала одна тонким от страха голосом.

– И не думаю! – ответил ей Сергей.

Он повел стволом в сторону главного, который был с ножом:

– Короче так, отпустите девушек и уе…вайте отсюда – тогда я забуду о вашем существовании. Если вы чеченцы, то передайте Вахе, что будет беспределом заниматься – мы ему яйца оторвем, но назад не пришьем!

Услышав имя Вахи, который, как и Матвей, был известным в городе авторитетом, кавказцы замялись. Старший немного подумал, потом кивнул головой своим подручным и те нехотя отпустили девушек, сели в машину.

– От кого передать Вахе слова? – угрюмо спросил бородатый.

– От майора Забелина.

Бандит также как и раньше молча кивнул и полез в машину, которая, после того как хлопнула дверца, завизжала тормозами и рванула прямо по улице.

– Ну, вот и все, девчонки, – сказал Сергей, убирая в кобуру пистолет.

Девушки стояли будто оглушенные, еще до конца ничего не понимая.

Что он мог им сказать, посоветовать? Не гулять в темном месте в опасных местах? Не общаться с незнакомцами? Но сейчас был день, обыкновенный рабочий день, на улицах полно народа, они были почти в центре города. В тоже время, если бы не он, кто знает, где бы они оказались? Таково было время. Никто не давал и копейки за жизнь, потому что её стоимость перестала кого-нибудь интересовать.

– Хотите, вызовем милицию? – предложил им Сергей, – составят протокол, запишут приметы этих отморозков.

Девушки отрицательно покачали головами. Они, видимо, были еще не в силах говорить, не до конца оправившись от шока.

– Что же с вами делать? – задумчиво спросил Сергей, – мне на работу пора. Пойдемте, я вас хоть до остановки провожу.

Он пошел к видневшейся метрах в трехстах автобусной остановке и девушки, сцепившись руками, будто боясь, что опять кто-то их может растащить в разные стороны, поначалу нерешительно, а потом смелее пошли за ним. Потом догнали и до самой остановки старались не отставать.

Город Уральск, кабинет главы администрации области Медведева, 7 июля, 10.50

– Владимир Георгиевич, я меня есть нехорошая информация по металлургическому заводу – потерев голову в районе висков – боль возникла с утра, видимо поднялось давление, сказал озабоченно Медведев озабоченно: – Мне звонил позавчера Алексей Никандрович, жаловался, что Плотников пытается выдвинуть какие-то неприемлемые для него условия на аукционе. Я вообще не понимаю – мы приняли решение передать оставшиеся ваучеры в фонд "Согласие". Для чего это делалось? Скажу откровенно, чтобы помочь Генералову выкупить заводские акции и тем самым, чтобы наши активы остались бы в области. Конечно, это нарушение законодательства, но разве там, наверху, – он многозначительно показал пальцем на потолок, – не нарушают законодательство?

– Да, конечно! – согласился с ним генерал Алексеев, которому такие случаи были известны намного больше, чем Медведеву.

Он подумал, что надо будет по возвращении в Управление немедленно запросить дело оперативной проверки, которое завел Забелин, посмотреть в какой стадии идет работа, не нужно ли подтолкнуть, ускорить. Металлургический завод – серьезный объект, можно сказать, для области стратегический.

– А что же конкретно хочет Плотников? – спросил Алексеев.

– Я не знаю подробностей, но что-то такое, что категорически не устраивает Никандрыча. Может кто-нибудь из ваших людей встретиться и с ним переговорит?

– Я направлю нашего офицера, который курирует это направление.

Достав из черной кожаной папки блокнот, Алексеев сделал в нем пометку.

– Этот Плотников, за ним столько "косяков", – констатировал он, – может, есть смысл поднять вопрос о его замене?

Недовольно хмыкнув, Медведев ответил:

– Рад бы в рай, да грехи не пускают! За него держится полномочный представитель Дергачев руками и ногами, и потом, у него сильная поддержка в Москве – хотят наградить орденом "За службу Отечеству". Я сам видел Представление. Так что, сковырнуть его будет тяжело. Вообще хотел предупредить вас – Дергачев ведь не только на меня льет грязь, он пишет кляузы и на вас.

– На меня? – удивился Алексеев.

– Да, да, не удивляйтесь. Он пишет, будто вы мешаете проведению приватизации, т.е. проведению генеральной политической линии, постоянно проводите проверки, информируете инстанции о негативных последствиях. Любое дело о нарушениях в ходе приватизации он готов вывернуть наизнанку, представить как нападки на демократические устои. И Чубайс его поддерживает! Он очень болезненно воспринимает, когда арестовывают взяточников в его ведомстве. Поэтому будьте осторожны, не давайте им повод.

– У нас еще и крупных дел-то не было в этой сфере. О чем можно писать? – покачал головой удивленный Алексеев.

– Он, таким образом, фон создает. Когда появится что-нибудь крупное – тогда и развернется. Это как артподготовка на фронте, перед решающим наступлением. Основная его цель это, конечно, я. Но меня снять не удастся – должность выборная, а вас гораздо проще. Еще не отдыхали в этом году? – поинтересовался Медведев, меняя тему.

– Планирую в августе поехать в наш ведомственный санаторий в Сочи, а вы?

– Наверное, поеду за границу. Хочу побывать в Италии с семейством, может, в Венецию загляну. Я как-то в советские времена был в Югославии – отдохнули, помнится, прекрасно. А сейчас там опасно, война идет между хорватами и сербами.

– Да, каждый день показывают военные действия, так сказать, вести с полей.

– Если у вас ко мне ничего нет, Владимир Георгиевич, то работайте по плану. У меня скоро будет на приеме руководство города Краснокаменска и района. Эти черти никак не могут ужиться, устраивают всё время какие-то пакости, подвохи друг другу, а население страдает. Вот смотрите!

Глава администрации достал из верхнего ящика своего письменного стола два номера местной прессы.

– Это газетка мэра Краснокаменска, называется "Краснокаменск: вчера и сегодня". А это газета руководителя Краснокаменского района – "Краснокамье". Пинают они там друг друга – будь здоров! Кроют во все корки. Главное-то читателей, что в городке, что в районе с гулькин хрен. Нет, надо тратить деньги, время, отвлекать жителей на такое, с позволения сказать, безобразие. Скоро друг друга матом посылать будут. В общем, придется их выдрать, как сидоровых коз.

Они попрощались, и генерал Алексеев поехал в Управление. Разговор с губернатором несколько обеспокоил его. Он совсем не предполагал, что Полномочный представитель Президента может иметь на него зуб, ведь они нигде, в сущности, не пересекались. Однако у генерала Алексеева не было повода не верить руководителю области.

Алексеев вспомнил, что недавно подписывал план мероприятий по делу, которое завел Забелин, там речь шла о возможном получении взятки Красовской – близкой связи Плотникова. В тоже время, известно, что Плотников имеет большое влияние на Дергачева.

Прикинув возможные последствия, Алексеев уже пожалел, что форсировал события и буквально заставил Шумилова и его подчиненного активизировать работу по данной линии.

"Что получится в результате, – подумал он, – арестуем Красовскую. Возможно, зацепим Плотникова. Но, Дергачева мы не сможем тронуть за вымя, как говаривал Остап Бендер. Этот ППП начнет мутить воду в администрации Президента, круги дойдут до Директора ФСК Степашина и чем всё закончится еще неизвестно – могут и заслушать на Коллегии. Надо дать команду Шумилову – пусть не слишком форсируют события, торопиться незачем".

Уже у себя в кабинете он поднял трубку телефона внутренней связи и сказал Шумилову:

– Николай Поликарпович, я недавно одобрил заведение дела по Красовской, оно в производстве у Забелина, так вот, переговорите с ним, пусть работает осторожно, вдумчиво, без ненужной никому спешки. Мы должны получить стопроцентные доказательства её коррумпированности, а не косвенные улики.

– Я не понимаю, Владимир Георгиевич, – глухо в трубку сказал Шумилов, – вы же сами нас торопили, пропесочили на Коллегии.

– Обстановка изменилась. Я получил информацию, как говорится, из первых уст, не буду вдаваться в подробности, но сейчас надо быть очень внимательными. Так и проинструктируйте Забелина. И еще, губернатор высказал пожелание, чтобы кто-то из наших сотрудников встретился в самое ближайшее время с Генераловым. Думаю, правильным будет отправить на встречу Забелина. Это в русле его работы по делу.

– Я всё понял, товарищ генерал, сегодня же передам ваши указания майору Забелину.

Оперативные документы

1. Сводка прослушивания телефонных переговоров от 07.07.04г.

Секретно

Инициатор Майор Забелин С.П.

Объект – Красовская Е.Е., раб.телефон 54-91-13

Разговор начат в 10.16.

Красовская Е. Е. – Миша, привет! Я тебя не сильно отвлекаю?

Плотников М.Я. – Здравствуй, Катерина! Как дела, что-то срочное?

КЕЕ – Я хотела узнать по заводу, металлургическому, у нас еще работы много. Я не знаю, торопить ли мне Истомину или пока придержать.

ПМЯ – А в чем дело? Почему придержать?

КЕЕ – Ну ты же говорил, что у вас какие-то важные переговоры с Генераловым.

ПМЯ – (неразборчиво) У тебя телефон часом не прослушивается? Ты давно его проверяла?

КЕЕ – Миш, я его совсем не проверяла – ты же не говорил.

ПМЯ – Раньше не говорил, а сейчас говорю. Надо проверить – мало ли что. У меня есть теперь новый работник, помнишь, я тебе о нем говорил – некто Веревкин. У него остались связи с бывшей работой. Я его, пожалуй, попрошу, пусть возьмет специалистов, и они все у тебя проверят. А то знаешь, сколько жуликов вокруг развелось и всем нужна информация.

КЕЕ – Я всё поняла. Так, что с заводом?

ПМЯ – С заводом всё идет по плану, пусть готовят документы как положено. Думаю, аукцион мы проведем в отведенные сроки.

КЕЕ – Миша? Скучаешь по мне?

ПМЯ – Конечно! Всегда! Придешь сегодня? Моя вечером собралась в театр.

КЕЕ – В какой? В филармонию или в Театр оперы? И кто, интересно, приехал в наше захолустье?

ПМЯ – Не знаю, не спрашивал. Мне всё равно, ты же знаешь, я не театрал.

КЕЕ – А я люблю театр. Как чудно бы было сходить с тобой вместе, показаться нашему областному бомонду. Сколько было бы сплетен – хватило бы на целый год (смеется).

ПМЯ – С ума сошла! Так что придешь? Я куплю твой любимый "Бейлиз".

КЕЕ – Ну если ради "Бейлиза" – то непременно.

ПМЯ – Договорились! Пока!

Разговор закончен в 10.23.

2. Справка о беседе с директором металлургического завода Генераловым А.Н. ДОП N 66 "Стрекоза", лист дела номер 4.

Секретно

экз. N 1

Беседа проведена в кабинете директора 8 июля с.г. начальником 1 отделения ОЭК майором Забелиным С.П.

В ходе беседы Генералов А.Н. сообщил, что в ближайшее время будет проведен аукцион по продаже контрольного пакета акций завода. Готовит документы областной Фонд имущества. На вопрос кто является основным претендентом на приобретение акций, Генералов ответил, что ему неизвестна такая информация. Сам он не претендует на роль абсолютного хозяина завода, думает, что его опыт руководства предприятием позволит договориться с любым новым собственником завода.

Вместе с тем, Генералову А.Н. о известно, что председатель Областного комитета по управлению имуществом Плотников М.Я, проявляет повышенную активность в этом вопросе. В частности, через управляющего ЧИФ "Согласие" Бондаренко, он пытается выяснить, не будет ли Генералов заниматься скупкой акций.

На эту тему у Генералова состоялся недавно разговор с Бондаренко. Отсюда Генералов делает вывод, что Плотников имеет какую-то личную заинтересованность, а ему бы не хотелось, чтобы областные чиновники вмешивались в процесс приватизации.

Генералову А.Н. был задан вопрос: не предлагал ли ему Бондаренко какие-либо денежные средства для того, чтобы директор не мешал в приобретении этой собственности новым лицам.

На этот вопрос Генералов ответил отрицательно. В тоже время, он попросил обратить внимание на деятельность Плотникова, который, по его мнению, наносит вред идее приватизации, когда лоббирует чьи-то интересы. Назвать конкретных лиц, которым оказывает содействие Плотников Генералов не смог, сославшись на ходящие по городу слухи.

В заключение беседы с Генераловым была достигнута договоренность о том, чтобы он незамедлительно информировал об изменениях в ситуации с продажей акций завода, возможных криминальных устремлениях к приобретению этой собственности.

Мероприятия:

1. Через оперативные позиции установить наличие корыстной заинтересованности Бондаренко и Плотникова в приватизации металлургического завода.

2. Запросить в областном Фонде имущества список участников предстоящего аукциона, проверить учредителей, для выявления их возможной связи с должностными лицами областной администрации.

Начальник 1 отделения ОЭК

УФСК РФ по Уральской области

Майор С.П.Забелин.

3. Агентурное сообщение "Кречетова"

Секретно

экз. N 1

Встреча проведена на як "Егоровой" 08.07.94г.

Источник сообщает, что управляющий ЧИФ "Согласие" Бондаренко Г.И. недавно хвалился в узком кругу своих приближенных, что собирается летом отдохнуть на море за границей. При этом деньги – крупную сумму в долларах, он должен получить в скором времени от проведения какой-то сделки.

После того как все сильно выпили, Бондаренко намекнул, что у него есть связи в областной администрации, в частности, говорил, что "Яковлевич его уважает". Из дальнейшего разговора стало понятно, что это председатель областного Комитета по управлению имуществом Плотников М.Я.

Кроме того, Бондаренко упоминал о том, что зам.начальника УВД области Карпов также входит в близкий круг его знакомых.

Выполняя предыдущее задание в отношении поступивших из областной администрации в ЧИФ ваучеров, источник из беседы с бухгалтером фонда Пилипчук М.А. установил, что ваучеры оприходованы и поставлены на баланс организации. Однако в ходе дальнейшего разговора бухгалтер намекнула, что часть этих ваучеров будет скоро продана на сторону. Якобы, на эту операцию получено разрешение из самой Москвы.

Кому конкретно они будут проданы Пилипчук не знает, однако, предполагает, что это связано с приватизацией металлургического завода. Возможно большая часть будет передана директору завода Генералову, а меньшая – фирме "Омега групп". По её словам она лично видела платежку из "Мега-банка" на перечисление крупной суммы за ваучеры.

На вопрос кто перечислил деньги Пилипчук ответила, что это фирма "Омега Групп".

(сообщение исполнено собственноручно)

07.03.94г. Подпись Кречетов.

Задание агенту:

1. Установить роль Бондаренко в предстоящем аукционе по продаже металлургического завода, возможную корыстную заинтересованность в передаче ваучеров фирме "Омега групп";

2. Через бухгалтера Пилипчук М.А. уточнить сумму, перечисленную компании "Омега Групп" за ваучеры, а также банковские реквизиты этой компании. По возможности, собрать о ней дополнительные сведения.

Нач. 1 отд. ОЭК УФСК по Уральской области майор Забелин С.П.

Город Уральск, городской пляж на р. Каменке, 9 июля, 11.05

В выходные дни, да еще в самые жаркие дни лета, на городском пляже было многолюдно. Сотни людей лежали и загорали на солнце, плескались, плавали в воде. Над рекой изредка пролетали белые чайки, высматривая в воде плавающую рыбу, скрипели весла в уключинах прогулочных лодок.

Еще издалека Забелин увидел, что городской пляж был полон – яблоку негде упасть. Сегодня они договорились с Ритой встретиться на пляже и отдохнуть. Договаривались на десять утра, но из-за своей занятости Сергей не смог успеть вовремя.

Он окинул взглядом весь большой городской пляж, пытаясь безуспешно отыскать место, где могла находиться Маргарита. А потом вспомнил: она ему говорила о платных местах на отгороженном пляже для состоятельных персон города.

У забора с железной калиткой Сергей остановился, раздумывая, не показать ли охраннику свое удостоверение – он всегда носил его с собой, даже сейчас, когда был в легкой летней майке и шортах. По этому поводу Рита смеялась, что он не расстается с ним даже в кровати. Она, конечно, утрировала, но была недалеко от истины.

– Сергей Павлович? – раздался за спиной знакомый голос, – не знала, что железным чекистам ничто человеческое не чуждо.

Это была Ирэна Истомина. Она тоже шла на платный пляж и уже сняла с себя кофточку, оставаясь в лиловом купальнике и джинсах белого цвета. Молодая женщина стояла и посмеивалась, заметив легкое смущение Забелина.

– Отчего же, Ирэна Владимировна? Мы же не черствые сухари, лишенные эмоций. Такие же люди, как и все…

– Ага, Маугли, – иронично сказала она.

– В смысле?

– В мультфильме "Маугли" бандерлоги говорили о мальчике, что он такой же, как они, только голый и без хвоста.

– Да, наверное, для нас это лестное сравнение, если воспринимать окружающих как обезьян – в ответ, так же с иронией произнес Сергей, показывая, что он понимает шутку.

– У вас проблемы с финансами? Помочь? – спросила Ирэна, доставая кошелек.

– Нет, нет, – поторопился ответить Сергей, – за меня должны были заплатить. Меня здесь ждет одна девушка.

Ирэна пристально посмотрела на Забелина.

– У вас, оказывается, есть богатая пассия? – сказала она, стараясь говорить как можно равнодушнее.

– Не то, чтобы очень богатая… – девушка, как девушка. Я не хотел бы распространяться на эту тему.

Но Истомина не отступала.

– Я её знаю? Я многих в городе знаю девушек на выданье – город у нас хоть и большой, но круг общения не очень. Особенно это касается наших бомондовских барышень.

Поколебавшись минуту и прикинув, что ему все равно придется спрашивать охранника про Маргариту при Истоминой, он сказал:

– Здесь тайны никакой нет, это Рита Виккерс.

– Ах, эта…Желаю вам хорошо отдохнуть! Меня тоже ждут.

Она достала деньги и, заплатив на входе, прошла мимо охранника.

Ирэна шла по пляжу упруго, красиво покачивая бедрами в белых джинсах, небрежно ступая летними сандалиями по мелкому речному песку, покрывавшему пляж. Молодая женщина в расцвете лет, привлекающая повышенное внимание мужской части закрытого пляжа и сознающая свою привлекательность. Она шла как будто специально для Забелина, демонстрируя ему свое прекрасно сложенное тело, словно чувствовала, что он будет смотреть ей вслед.

Сергей, действительно, некоторое время совершенно бездумно смотрел на неё, но затем, с долей смущения отвел свой взгляд. Он вдруг поймал себя на посторонних мыслях, которых не должно быть перед свиданием с другой женщиной.

– Послушай, за меня должны были заплатить – сказал он охраннику.

– Кто? – хмуро спросил охранник – молодой накачанный парень, на загорелом торсе которого словно шары кегельбана, перекатывались мышцы. Он был в шортах и черных очках, что видимо, должно было подчеркивать его принадлежность к секьюрити.

– Виккерс Маргарита, – сказал, с улыбкой глядя на него Забелин. Его всегда смешили, претенциозные молодые охранники.

– А, Рита! – догадался охранник и вдруг тоже улыбнулся в ответ, – да, она заплатила. Вон она, недалеко от бара.

Он показал рукой в сторону рядов с лежаками и Сергей, действительно, увидел Риту. Та, видимо, давно его высматривала, подняла руку, приветливо помахала.

– Ты опоздал! – сказала она капризно, после того, как Забелин подошел и, наклонившись, поцеловал в горячие, нагретые солнцем губы.

– Рита, не мог раньше, дела на работе.

Забелин торопливо разделся, ощутив сразу кожей тела ласковые солнечные лучи, прилег рядом на соседний лежак. Он смотрел на Риту, на её тело и испытывал очень сильные чувства к ней. Эти пушистые каштановые волосы, эти большие карие глаза, нежное лицо – лицо девушки сошедшей, как ему казалось, с портретов чеховского времени, всё вызывало в нем ощущение огромной захлестывающей любви. Он дотянулся до неё и погладил два рубца, оставшиеся от пуль, которые вошли в её тело тогда, почти три месяца назад.

– Ты чего? – смущенно спросила Маргарита, не привыкшая к публичным проявлениям нежности.

– Так очень, рад, что увидел тебя.

– Я тоже рада. Будешь "колу" или вина? – она показала рукой под лежак, где стояла сумка их желтой соломки. В ней виднелись несколько банок с водой, из бумажного пакета торчало горлышко бутылки с вином.

С утра Сергей немного поел и почти ничего не пил и сейчас он ощутил сухость во рту. Возникло острое желание выпить охлажденное вино.

– Знаешь, Ритка, пожалуй, выпью вина.

Пока он доставал бутылку и штопором открывал пробку, Маргарита спросила:

– Что было напряженное утро?

– Да уж, пришлось побегать? – ответил ей Забелин, разливая вино в белые пластиковые стаканчики.

– От девушек, что ли убегал? – несколько напряженно спросила Рита, и Сергей поначалу не услышавший напряженности в её голосе, потом, когда подал ей стаканчик с вином, а она отвернулась и не взяла, понял, что она на что-то обижается.

Отхлебнув терпкого красного вина, на самом деле оказавшегося прохладным и приятно холодившим горло, он спросил:

– Я не пойму, ты что, меня ревнуешь к кому-то? Я вроде поводов не давал. Ты же знаешь, что мне нравишься! К чему эти сцены у фонтана?

– Да? А кто та девушка, с которой ты любезничал на входе? – спросила Маргарита с легкой обидой, – я тут тебя жду целый час одна, а ты совсем не торопишься. Находишь время поболтать с разными…

– Это так, знакомая по работе. Предложила мне денег заплатить за вход. Я же не знал, заплатила ли ты за меня или нет.

– Не прикидывайся! Все вы мужики одинаковы, чуть что, сразу глядите на сторону – сказала она, видимо, с учетом своего опыт от неудачных предыдущих встреч, – начнешь с вами разговаривать, так одни невинные овечки!

– Рита, за всех мужиков я, конечно, не смогу ответить, как пел Бернес: "Я вам не скажу за всю Одессу", но что касается меня лично – у нас будет всё честно. Если я тебя перестану устраивать, ты…полюбишь кого-нибудь другого, можешь мне прямо это говорить. Я понимаю, жизни может произойти всякое, никто не застрахован.

– Не надо читать лекций! – Маргарита была все еще обижена.

Сергей наклонился, приобнял её за плечи. Рита постепенно оттаивала.

– А чем ты можешь доказать свою любовь? – спросила она и улыбка тронула её губы.

– Если ты попросишь меня изменить Родине, то я этого не сделаю, – шутливо ответил ей Забелин.

– Значит, ты не хочешь пойти по стопам Андрия и забыть обо всем ради любви к прекрасной полячке?

– Нет, совсем не хочу, Ритуля, – ответил Сергей и протянул стаканчик с вином, который не тронутый стоял на его лежаке, – ну что мир?

Маргарита взяла стакан, пригубила вино.

Она посмотрела на Сергея, который сидел рядом с ней и он ей показался таким сильным, мужественным, её родным единственным мужчиной. Он сидел, пил вино, смотрел вдаль на речку, но мыслями был где-то еще на своей работе – не с ней.

Это ей не нравилось, хотелось, чтобы он был безраздельно её. Но…в тоже время ей было абсолютно ясно, что работа для него – вторая жизнь. И если на первом месте для него будет всегда она, Маргарита, то работа всегда на втором. Потребовать от него увольнения – все равно, что лишить его этой, необходимой для него жизни.

Она встала, пересела на его лежак, ласково обняла.

– Сереж, может, пойдем, искупаемся?

– Конечно, Рит.

Они поднялись и пошли к реке. На лежаках были люди по большей части незнакомые Забелину, но известные Виккерс. Она здоровалась с некоторыми, а от некоторых отворачивалась, делая вид, что их не видит.

Сергей прошел мимо места, где лежала со своим спутником Ирэна.

Мужчина был лет на десять старше её, его волосы уже тронуло сединой, загорелое тело говорило о частной привычке владельца отдыхать на море. Когда Сергей проходил мимо, Ирэна подняла солнцезащитные очки и насмешливо посмотрела на него, словно, говоря, что она устроилась не хуже – он крутит любовь с богатой дамой, но и у неё есть состоятельный ухажер.

Забелин отвернулся.

Он считал, что у них с Ритой все серьезно, это не мимолетная интрижка, как у Истоминой, и потому их нельзя ставить на одну доску.

Прохладная вода приятно освежила тело, взбодрила в этот неотвратимо приближающийся утомительно-жаркий июльский полдень. Сергей, сильными взмахами рук, преодолевая мощное течение Каменки, поплыл вдаль от берега. Он хорошо плавал – в детстве посещал спортивную секцию по плаванью и ему пророчили блестящее спортивное будущее. Однако со временем желание активно заниматься у него угасло, но навыки опытного пловца остались.

Неподалеку проплыл небольшой буксир, распуская волны за собой, словно старый запорожец седые длинные усы. Покачавшись недолго в этом угасающем движении воды, которую при определенной доли фантазии можно было принять за морские волны, и достаточно размяв мускулы, Забелин поплыл назад.

Он плыл неторопливо, наслаждаясь плаваньем, ощущением сильного тела, когда можешь чувствовать каждый свой мускул, попеременно используя то "брасс", то "баттерфляй", то плывя саженками. Эти размеренные движения заставил его забыть обо всем, отрешиться от внешнего мира, словно кто-то выключил в его голове мыслительный процесс, превратил в бездумную машину.

Потом, уже с приближением к берегу, у него возникли мысли об Ирэне. Своим неожиданным появлением она его поставила в довольно сложное положение. Ему хотелось беззаботно провести время с Ритой, не думая о серьезных вещах, отвлечься от работы, беспечно отдохнуть от всех забот. Но появилась Истомина, и всё усложнилось. Ему нельзя было терять с ней контакт, обижать, отталкивать, иначе все его усилия последних дней могли пойти насмарку. Слишком многое в планах Забелина было завязано на неё.

Приближался берег. Он увидел, как из воды выходит Рита, и сильными рывками устремился к берегу, чтобы догнать её у самой кромки.

Ощутив песчаное дно под ногами, Сергей встал, как всегда после долгого плаванья, чувствуя земную тяжесть тела. Рита обернулась, отыскала его глазами, остановилась у самой воды.

– Ну, как поплавал? – спросила она.

– Великолепно, чувствуя себя на сто процентов, а ты, далеко плавала?

– Нет, знаешь, я не люблю далеко заплывать – здесь течение сильное. Три года назад, немного ниже по реке купалась и утонула одна моя знакомая. Теперь я не рискую.

– Да, в воде может случиться всякое, – согласился с ней Сергей – я рос на Волге и каждый год кто-то тонул – особенно много детей.

Их разговор прервала вопросом проходившая мимо Истомина.

– Сергей Павлович, как вода?

Еще издали Забелин увидел, что Ирэна направляется в их сторону, но не подумал, что она попытается вступить в разговор. Однако Истомина, как ни в чем не бывало, задала ему вопрос, считая, что может воспользоваться правами знакомой. Он-то, конечно, понял подоплеку её, якобы, интереса к воде – ведь она уже купалась до этого. Истомина хотела вызвать у Риты ревность, вбить клин между ними, сыграв роль роковой женщины.

– Вода хорошая, Ирэна Владимировна, теплая – не замерзнете, – вежливо ответил ей Забелин.

Истомина кивнула, опять насмешливо улыбнулась и прошла мимо к реке.

Рита в это время, не ожидая Сергея, пошла к лежакам. Он догнал её, злясь на себя и Истомину за создавшуюся ситуацию, ведь он только всё объяснил Рите, вроде всё наладилось, и на тебе! А Маргарита шла с напряженной спиной, не глядя по сторонам, не оборачиваясь, словно её нисколько не интересовало, идет за ней Забелин или нет.

Когда они приблизились к своим лежакам, то холодно сказала:

– Я на сегодня уже отдохнула, поеду домой.

– Да ты что, Рит? Мы только начали, я же пришел недавно.

– У меня голова разболелась и потом…я думаю, что здесь есть, кому составить тебе компанию.

– Ты что, ревнуешь?

– Вот еще! – Рита дернула плечом, – мы же не женаты, свободные люди. Каждый волен делать всё, что захочет. Ты же сам говорил об этом.

– Послушай, я же тебе объяснил насчет этой женщины – мы с ней знакомы. Что же теперь, в твоем присутствии отворачиваться друг от друга, лишь бы тебе что-нибудь не показалось? Мне кажется, это глупо.

– Если между вами ничего нет, отчего она тебя задевает, словно хочет как-то обратить внимание? – Маргарита, до того отворачивающаяся от Забелина, в этот миг прямо и требовательно на него посмотрела.

– Рит, я, правда, не знаю.

– Значит, ты ей дал повод себя так вести. Есть грубая пословица насчет сучки и кобелька, только здесь, у вас, смысл обратный.

– Ну вот! – расстроился Сергей, – ты на пустом месте начинаешь строить беспочвенные домыслы. Я тебе еще раз говорю, между нами ничего нет и быть не может, потому что я тебя люблю.

– Всё равно, – Маргарита нервно начала собирать свои вещи с лежака, – я пойду, мне надо побыть одной.

– Останься, Рита, не уходи!

Маргарита, молча собрала свои вещи и, накинув летний сарафан, не прощаясь, пошла с пляжа. На платье проступили следы от мокрого купальника, который она не успела снять. Забелин долго провожал её взглядом, пока она не прошла через калитку мимо скучающего охранника, который заметив их размолвку, отвернулся с безразличным видом. Ему не было дела до чужих ссор.

Город Уральск, кафе "Малахит", контролируемое чеченской преступной группировкой, 9 июля, 21.40

Эту встречу Ваха по кличке "Шерхан" назначил Цыганкову в кафе после почти двухнедельного молчания. Предложение повстречаться было передано ему оперативником через общих знакомых, вращающихся в полукриминальных кругах.

Шерхан принадлежал к известному чеченскому тейпу Беной, одному из самых многочисленных в Чечне, но авторитет он имел не из-за этого, а из-за многочисленных отсидок еще с советских времен.

В конце перестройки Ваха появился и осел в Уральске, а потом сюда в большом количестве стали подтягивать его земляки, которые постепенно начали прибирать к рукам криминальный бизнес славянских преступных группировок: проституцию, наркотики, рэкет.

В сущности, в Уральске шел тот же самый процесс, что и в столице, с единственной поправкой на меньшее количество кровавых разборок. Ваха-Шерхан умел договариваться. Но так было до приезда в Уральск Матвея.

Первые месяцы Шерхан присматривался и ждал, когда Матвей попытается перейти ему дорогу или предложит разделить сферы бизнеса. Ни того, ни другого не последовало. Матвей занимался разборками со "спартаковцами" и сельмашевцами, а к чеченцам не лез.

Некоторые люди, горячие головы из окружения Шерхана, радовались этому, говорили, что, чем больше русские будут "мочить" друг друга, тем меньше их останется и справиться с ними будет легче. Неумные люди! Шерхан по опыту знал, что не все войны заканчиваются обоюдным разгромом и слабостью сторон. Соперники могут объединиться, или к победителю может примкнуть более слабый, чтобы выжить. В любом случае, оставшись один, его противник может представлять серьезную угрозу.

Когда Вахе поступило предложение встретиться, тот через своих людей навел справки об опере, предложившем забить стрелку. Что ему было нужно, кто он такой? – на эти вопросы Шерхан, привыкший к осторожности за годы отсидок на зоне, хотел получить четкие ответы.

Поначалу от людей Бутуза пришло известие, что это мент из шестого отдела, как называли в народе УБОПы. Однако прикормленные люди в погонах сообщили ему, что такого опера у них нет, вероятно, этот темнило, может быть из налоговой полиции или ФСК.

Зачем человеку из ФСК встречаться с чеченцами Ваха не знал.

Из Москвы от земляков приходили весточки о недовольстве в окружении Ельцина ситуацией в Чечне, о том, что они хотели бы взять всё под контроль и убрать Дудаева. С этой целью рассматривался даже вопрос о привлечении Хасбулатова, которого Ельцин не любил.

Может контрразведка начинает прощупывать настроение чеченцев на местах? Зондаж и поиск поддержки? И Шерхан взял двухнедельный тайм-аут.

Дело в том, что Ваха Магомадов помимо того, что был криминальным авторитетом чеченской группировки, являлся официальным представителем Республики Ичкерии в Уральской области.

У него были все необходимые для этого атрибуты: офисное помещение Представительства, на стене которого гордо красовался большой зеленый флаг Ичкерии, портрет Дудаева. У него были печать представителя, бланки и паспорта.

Поэтому, получив предложение Цыганкова, Ваха на всякий случай связался со службой безопасности Ичкерии, и там разрешили такую встречу, только потребовали прислать полный отчет.

Несмотря на субботу, Цыганков просидел весь вечер в Управлении – благо накопилось много бумаг; одни надо было посмотреть, на другие отписаться. Не любил он эту бумажную работу, но деваться некуда – каждый шаг оперативного работника фиксируется, как врача, только без истории болезни.

"А что, – подумал Цыганков, – вместо историй болезни у нас оперативные дела. Это своего рода те же истории болезни, только не отдельного человека, а всего общества. Мы тоже описываем форму болезни, симптомы, предлагаем методы лечения. Жалко, что наша терапия не может привести к радикальному оздоровлению – так, временное облегчение…"

Он подошел к окну, посмотрел на темную улицу, освещенную неярким светом уличных фонарей. По ней изредка шли одинокие прохожие, иногда группки молодежи, как всегда в сопровождении раскатов громкого смеха.

Александр вспомнил, как недавно с женой они ходили на день рождения её подруги по работе Жени. Было много народа, в основном незнакомого Цыганкову.

В квартире играла музыка, раздавался смех. Ближе к концу вечера, когда пошли почти непрерывные танцы и в комнате выключили свет, пьяненькие дамы стали теснее прижиматься к партнерам – по большей части чужим мужьям. Александр заметил, что Наталья как все, плотно приклеилась к парню, которого звали Мишей. Он был компьютерщиком у неё на работе. Миша тоже, вроде невзначай, погладил рукой её задницу.

"Может между ними что-то есть? – шевельнулась мысль в голове Цыганкова – или она специально дразнит меня? Все-таки, ей надо вести себя приличнее, тем более в присутствии мужа. Наверное, хочет показать, что ни во что меня не ставит".

У Александра возникло сильное желание подойти и дать по морде этому Мише. Но устраивать скандал на чужом дне рождения ему не хотелось. Если жена изменяет с Мишей, то скандалом ничего не добьешься.

После этого они с женой крупно поругались, потому что у каждого была своя правда. Цыганков вообще в последнее время начал задумываться, почему они живут вместе с Натальей, сохранилась ли у них любовь, что их связывает друг с другом. Является ли привычка к супружеской жизни серьезным поводом для совместного проживания или их удерживают дети?

Ответа он пока не мог найти, но и терпеть такое положение вещей ему не хотелось. В последнее время постоянное обоюдное раздражение, непрекращающиеся ссоры, выяснение отношений нередко в присутствии детей, стали происходить с пугающей частотой.

Он еще постоял у окна какое-то время, потом посмотрел на часы. Пора собираться на встречу.

Кафе "Малахит" находилось между центральным рынком и городским парком – почти в центре города. Это было недалеко от Управления. В помещении кафе, когда туда вошел Цыганков, было шумно, накурено. Громко играла музыка. За столиками, к удивлению Цыганкова сидело мало кавказцев. В одном из углов кафе вместе с двумя телохранителями расположился Ваха.

Наметанный взгляд Цыганкова обнаружил еще по паре охранников у бара и за столиком при входе. У всех имелось оружие и Александр не сомневался, что разрешение на стволы имелось – большинство таких охранников числилось сотрудниками ЧОП и носило оружие вполне легально.

Ваха был небольшого роста, но с большой головой, на которой густо росли рыжеватые волосы. Одет он был во все черное: черно-серый костюм, черная шелковая рубашка. На шее виднелась золотая цепь, на пальцах, как у всех солидных людей, нанизаны золотые перстни.

– Садись, уважаемый! – показал Ваха на стул возле себя.

Он громко щелкнул пальцами и дал знак незаметно появившемуся из глубины бара официанту, чтобы тот принес еду и выпивку для гостя.

– Как зовут? – спросил он, полагая, что ему самому представляться не надо.

– Александр – ответил Цыганков без лишних подробностей.

– Значит, Александр, – сказал Ваха, – отлично! Что будешь пить Александр? Водку, коньяк, виски?

– Водку, пожалуй.

Официант быстро уставил тарелками с закуской стол, принес графин с водкой.

– Давай выпьем за свободную Ичкерию и чеченцев, которых я здесь, на Уральской земле, имею представлять – не совсем по-русски сказал Ваха, с тем акцентом, с каким обычно говорят чеченцы и ингуши – слегка растягивая гласные.

– За Ичкерию! – согласился Цыганков, которому было все равно за что пить, хоть за черта лысого, главное было завязать разговор на интересующую тему.

Они выпили, какое-то время в молчании ели.

– Я знаю, что ты хотел встретиться, – наконец прервал он молчание – говори, чем я заинтересовал федералов.

– Ваха Исаевич… – начал Цыганков.

– Зови меня Ваха – поправил Магомадов.

– Лады, Ваха. В последнее время в городе идет передел сфер влияния между некоторыми бригадами.

– Да, мне это известно, – важно покачал головой Ваха.

– Сейчас идет усиление одного из криминальных авторитетов – Матвея…

– А вам какое дело? Или Матвей иностранный шпион? – с неприятной усмешкой спросил Ваха.

– Президент поручил нам заниматься вопросами борьбы с организованной преступностью, наряду с другими органами.

– После покушения на Березовского? – предположил Ваха.

– Нет, это было раньше. Итак, Ваха, что будет, если Матвей наедет на твой бизнес? Нам бы не хотелось в Уральске никаких разборок.

– Не думаю, что дело дойдет до этого. У него сейчас разборки с другими – Ваха покачал большой кудлатой головой. – Матвей матерый волк, он их порежет, как барашков. Никогда не резал баранов? – спросил он вдруг.

– Нет, – честно признался Александр.

– Режешь по горлу, кровь брызжет в стороны, такая теплая, такая липкая и пахнет железом, а ты ощущаешь себя настоящим волком, могучим, страшным, беспощадным. Волк изображен на нашем флаге как символ государственности, волк по-чеченски "борз".

– Но если…один волк нападет на другого? – предположил Цыганков, – что тогда?

– Это бывает редко, почти никогда, – самоуверенно произнес Ваха. – Волк может уйти из стаи, быть одиночкой, но на своих не нападает. Да и зачем это делать, если вокруг много ягнят? Не так ли?

Ваха расхохотался.

Цыганков сделал паузу в разговоре. Он налил себе рюмку водки, выпил, подцепил вилкой сочный кусок бифштекса и принялся тщательно жевать, словно это было для него сейчас главным.

– Это всё хорошо, я имею в виду, сказку про волка и ягнят, которую ты мне рассказываешь, – жестко сказал он, – в жизни чаще бывает по-другому. К примеру, покушение на Березовского. Думаешь, оно случайно?

– Разборки в Москве нас не касаются – отмахнулся Магомадов, – у них свой курбан-байрам – у нас свой!

– Ошибаешься! – ответил Цыганков. – Березовский связался с твоими земляками, они крышуют его бизнес, ну а братья-славяне решили это дело исправить. Насколько я знаю, сейчас в столице идет передел сфер, идет война и она, я в этом уверен, не обойдет нас стороной.

– Пугаешь… всё пугаешь, – хмуро произнес Ваха, – а мы пуганые, резаные, сами кому хочешь оторвем башку и поиграем ей в футбол. Короче, о чем базар? Ты пришел нам угрожать, напугать Матвеем?

– Смотри, дело не мое, конечно, но Матвей связан с Сильвестром, который возглавляет ореховскую группировку и в Москве сейчас наводит свои порядки. Думаю, к покушению на Березовского он приложил свою руку.

Цыганков оглянулся. К их столику, покачивая бедрами, подошла новая официантка, а не парень-официант, который обслуживал до этого. На вид ей было около восемнадцати лет, темная короткая юбка подчеркивала стройность ног, на бейджике написано имя "Света".

– О, Светик, – сказал, увидев её Ваха, – будь добра, принеси-ка нам коньяка и коробку конфет.

Девушка улыбнулась, кивнула и отошла.

– Как наши девчонки? – довольно ухмыляясь, спросил Шерхан, – Света у нас одна из лучших, покуривает только травку. Но за неё готова на все.

Ни Цыганков, ни Ваха-Шархан не знали, что Света, до этого попалась на сбыте наркотиков одному из оперов ОБНОНа. Как оказалось, Светлана была не только сбытчиком, но и сама втянулась, стала активным потребителем. Опер после непродолжительного допроса – она не рассказала ничего нового, её поставщик был давно известен – предложил стать агентом. За это она периодически получала от него дозы бесплатно, без утомительной отработки с клиентами, как у Шерхана. Ну, иногда, она спала с этим опером, но это было не часто и не по принуждению, а так, ради развлечения.

Услышав просьбу Вахи, Света бросила взгляд на Цыганкова, показавшегося ей совсем не похожим на партнера Шерхана по бизнесу. Поведение Цыганкова, его манера держаться: независимо, уверенно, отчасти напомнило ей поведение некоторых ментов-оперов, с которыми она сталкивалась в бурный период своей короткой еще жизни.

В ОБНОНе было известно, что Ваха является одним из самых крупных поставщиков наркотиков в Уральскую область и её куратор просил немедленно сообщать обо всем, что могло показаться странным в поведении Вахи, о его связях, намерениях. Поэтому, немного поразмыслив, Света отошла в подсобку, где стоял телефон, убедилась, что вокруг никого нет, и набрала номер знакомого опера.

– Игорек, – сказала она, услышав его голос, – я звоню из "Малахита" у меня вечерняя смена…

– Что, встретиться хочешь? – ответил голос в трубке, – послушай Светуль, мне сейчас некогда, занят под завязку.

– Да нет, ты просил меня звонить, если что…

– Ну и? – нетерпеливо спросил собеседник.

– Тут к Шерхану приперся один баклан, не похож на блатного, и по бизнесу тоже не катит. Мне он напомнил вашего брата – опера. Может кто-то у вас работает на Шерхана?

– Зайка, ты умница, что позвонила. Мне надо незаметно взглянуть на этого типа, ты можешь устроить?

– Конечно, Игорек, а когда ты будешь?

– Я тут поблизости, буду минут через десять.

Когда опер-куратор осторожно посмотрев сквозь узорчатое стекло двери, ведущий в зал, увидел Цыганкова мирно беседующим с Вахой, он вспомнил, как год назад, в 1993 проводили совместную операцию с ребятами из госбезопасности и Цыганков был среди них.

В общем-то, оперу было все равно, для чего парень из контрразведки встречается с Вахой – у них могут быть свои дела. Но этот случай он зафиксировал в своем отчете о встрече с агентом "Незабудкой". Копия отчета через день вместе с другими бумагами ОБНОНа, попала на стол Карпову, который курировал это направление работы в УВД.

Так о том, что контрразведка пытается наладить контакты с чеченцами через Карпова стало известно и Матвею.

Между тем разговор Магомадова и Цыганковым продолжался.

Собеседники выкурили полную пепельницу сигарет, уже порядочно выпили и оттого разговаривали с большими паузами, слегка заплетающимися языками.

– Что ты думаешь про стрелку с Лехой "Бойцом"? – громко спросил Александр, стараясь, чтобы музыка не заглушила его слова, – он в тебе заинтересован.

– Послушай, Саша, а почему с Лехой, почему не с Бутузом?

– Леха не хочет иметь с ним дел, – передал Цыганков слова Лехи "Бойца", – говорит, что он гнилой пацан, может подставить в любой момент.

– Если он так говорит, то должен отвечать за базар – Ваха выпил очередную рюмку коньяка, – потому, как за любой неправильный базар, братва с ним разберется.

– Мой тебе совет, встреться с ним. Потолкуй, заодно посмотришь, не гонит ли Леха порожняк.

Ваха пригладил торчащие в стороны рыжие жесткие волосы. Испытывающе посмотрел на Цыганкова.

– Тебе-то, какой резон со всего этого? Чего замутить хочешь? Вам операм верить нельзя – всегда держите нос по ветру.

– Не знаю, с какими операми ты имел дело, но мы свое слово держим.

– Если ты со мной разговариваешь без камня за пазухой, тогда скажи, к примеру, есть у вас такой – майор Забелин?

На минуту смутившись, поскольку не ожидал упоминания в разговоре фамилии своего приятеля, Цыганков, тем не менее, спокойно ответил:

– Есть такой в Конторе, а в чем дело?

Словно сожалея о чем-то важном, которое было упущено безвозвратно, Ваха поморщился и покачал головой:

– Он помешал моим людям. Они ехали по делам. Он их остановил, начал права качать, понимаешь, выстрелил в фару. А кто будет платить за ремонт, машина – иномарка, стоит дорого: работа, запчасти…

Тот случай, о котором ему рассказывал Ваха, делая скорбное лицо, Цыганков отлично помнил из недавнего разговора с Сергеем. Бандиты хотели затащить девушек в машину, а он вступился. И ехали они не на иномарке, а на девятке.

Слушая слова чеченца, Цыганков понял, что Шерхан его проверяет, прощупывает насколько далеко он, Александр, может зайти в своем стремлении завязать "дружбу" с чеченцами. От него, если он собрался идти по этому пути, требуется немного – сегодня сдать своего коллегу. Завтра пристрелить кого-нибудь. И так оказаться полностью замазанным.

– Не трудись рассказывать, Ваха. Эту историю я прекрасно знаю, и знаю – с ударением на этом слове, сказал Александр, – кто был виноват на самом деле. Но учти, мы своих не сдаем, тем более, для справки, Серега Забелин мой кореш.

– Ну, извини, не знал, – развел руками в стороны Ваха, – я уважаю дружбу. Для меня друг как родной брат, понимаешь. Я за него готов на всё! Давай выпьем за дружбу!

И Шерхан больше Забелина не касался.

Они посидели еще какое-то время. Магомадов вроде решился на разговор с Лехой "Бойцом", и Цыганков, покидая на нетвердых ногах и сильно хмельной головой "Малахит", садясь в такси, предусмотрительно вызванное барменом, решил, что его сегодняшние посиделки прошли успешно.

Он узнал кое-что интересное, установил контакты с чеченцами и, самое главное, возможно, ему удастся свести Ваху с "Бойцом". Это может кардинально изменить весь расклад в городе.

По дороге к дому, когда они проезжали по пустынным спящим улицам, водитель, словно угадав состояние Цыганкова, ехал осторожно – не гнал. Александр почувствовал, что его замутило.

– Командир, сверни к обочине, – прохрипел он.

Едва машина остановилась, как Цыганков распахнул дверцу, и его вывернуло прямо на тротуар, с краю бордюра. Несколько раз судорожное сжатие желудка выталкивало всё, что он съел в "Малахите", пока не возникло ощущение полной легкости в организме.

Александру стало стыдно.

"Хорошо, никто не видит, – подумал он, – а вообще, пора в завязку – так здоровья никакого не хватит!".

– Что, браток, тяжело? – участливо спросил таксист – перепил слегка?

– Извини, так уж вышло, – ответил, тяжело дыша, Цыганков.

Он откинулся на спинку сиденья, пытаясь сфокусировать взгляд на расплывающихся уличных фонарях, а машина тронулась дальше, увозя его домой, где давно уже спали жена и дети, и где его никто не ждал.

Город Уральск, бар-ресторан "Вермонт", 15 июля, 20.30

У Забелина в баре "Вермонт" была назначена встреча с Ирэной Истоминой. Он еще не помирился с Ритой после того злополучного похода на пляж, но встречаться с Истоминой было категорически необходимо – откладывать дальше нельзя.

Через "жучок", установленный Переделкиным в кабинете Красовской, никакой ценной информации не поступало: та вела обычные деловые разговоры, ни о чем конфиденциальном не болтала. Между тем, время неудержимо шло.

Бар "Вермонт" открылся недавно. Благодарный ресторатор, которому Забелин помог одолеть хапуг-чиновников, тянувших с разрешением, предоставил Забелину карт-бланш на весь год – тот мог ходить сам и водить гостей забесплатно, конечно, не сильно злоупотребляя при этом.

Разговор с Ирэной опять, словно по некой, негласно ранее установленной традиции, начался с ироничных подколок, словесного фехтования. Она принесла документы по приватизации, которые он просил, но не хотела отдавать их сразу, отчего-то думая, что на этом их встреча сразу закончится. Однако Сергей был настойчив и все-таки забрал у нее тонкую папку с несколькими листками.

– Так, так, – сказал он, торопливо их просматривая, – интересно!

– Не понимаю, зачем вам это надо, – произнесла Ирэна, отпивая из бокала вино, – все это уже в прошлом, заводы проданы, новые собственники довольны.

– Вы не понимаете, Ирэна Владимировна – каждый из этих собственников при приватизации брал на себя определенные обязательства, например, инвестировать в завод свои средства на развитие, модернизацию. Или я не прав?

– Да, аукционы и конкурсы проводились с условиями, ну и что?

– Как что? Многие из новых собственников и не думают выполнять эти условия. Для нас это повод через прокуратуру провести деприватизацию отдельных объектов и вновь их выставить на торги. И продать их снова, но уже добросовестным предпринимателям, а не тем жуликам, которые сейчас всё расхватали.

– Не будьте наивным, Сергей Павлович! Где вы найдете честных, порядочных бизнесменов?! Их же не выращивают в инкубаторах – Истомина искренне веселилась, слушая эти рассуждения оперативника, – лучше пейте вино, здесь, оказывается, оно неплохое…

– Всё равно я верю, – упрямо сказал Забелин, – что порядочных людей больше, они могут не все уметь, не все знать, но это дело наживное. А с жуликами, как и с бандитами, разговор должен быть коротким.

Они немного помолчали.

– Вино, действительно, вкусное, – прервал первым молчание Сергей – как вам здешняя кухня?

– Приготовлено недурно, – похвалила Истомина, – я бывала в нескольких ресторанах, но здесь, видимо, шеф-повар один из лучших.

Сергей не случайно задал свой вопрос. В зале появился хозяин заведения, тот самый бизнесмен, которому помог Забелин. Увидев Сергея с дамой, он тут же подошел к ним. Доброжелательно улыбнувшись, спросил:

– Как вам у нас, всё хорошо?

– Вот, Миша, мой гостье нравится ваша кухня – сказал Забелин – откуда выписал шеф-повара?

– Ниоткуда. Ты не поверишь, но это наш, доморощенный самоучка – еще шире заулыбался ресторатор Миша, – окей, открою секрет, я его посылал на обучение в Москву. Платил за это приличные деньги.

– Смотри, уведут, перекупит кто-нибудь.

Мишино лицо сразу приняло озабоченное выражение.

– Ты прав, уже были попытки со стороны конкурентов. Ну, не буду вам мешать.

– Какой милый! – сказала Ирэна, провожая его взглядом – и ресторан у него хороший – буду рекомендовать друзьям.

В зале все время играла музыка, народ танцевал, приятно проводил время.

Сергею показалось, что Ирэна тоже хочет танцевать – она несколько раз посмотрела в сторону танцующих, но ничего не сказала. В это время неожиданно зазвучала музыка Eagles, они пели свою единственную, ставшую широко известной композицию "Отель Калифорния".

– Боже мой, какая старина! – сказала Истомина, но не с осуждением, а с непонятными Забелину нотками ностальгии.

Это было странно, поскольку Ирэна была моложе его и не танцевала под эту музыку на дискотеках, как это делал он, в далеком 1977-м.

– Ирэна, не хотите потанцевать? – спросил Сергей.

– С удовольствием!

Они вышли в зал, смешались с публикой и медленно закружились в танце. Сергей, невольно касался её тела, вдыхал чудный запах нежной кожи, волос. Тонкий аромат французских духов дурманил голову. Старая песня взволновала его больше, чем он думал. Как пелось в ней: "некоторые танцуют, чтобы помнить – другие, чтобы забыть"?

Он хотел бы всё помнить, ничего не забывать.

– Вы разрешите мне вас проводить? – прошептал Забелин, наклоняясь к её уху.

Истомина немного откинула назад голову, посмотрела ему в глаза.

– Не думаю, что в этом есть нужда, – негромко, но так, чтобы он услышал, ответила она. – Вам ведь надо помириться с Виккерс. Или вы специалист широкого профиля?

– Причем тут Виккерс?

– Нет, – сказала Ирэна, – я так не могу. Вам не это нужно, в смысле, не я нужна вам, а моя работа. Зачем тогда притворяться, будто я вас интересую?

Он хотел сказать, что это не правда и, на самом деле, он здесь, для того чтобы провести с ней время, поближе познакомиться, что она ему нравиться. Но потом подумал, что все это будет звучать натянуто и неестественно. Он не сможет настолько убедительно притворяться, чтобы морочить девушке голову пустыми словами и обещаниями – ведь он любит Маргариту.

– Ирэна, я не буду от вас ничего скрывать, – сказал он, глядя ей в лицо – мне, действительно нужна от вас информация. Но я никогда не притворяюсь, мне это ни к чему. Вы интересная девушка, я это увидел сразу, еще в аэропорту, и мне приятно с вами общаться. А мои отношения с Маргаритой? Они такие же, наверное, как и у вас с тем мужчиной на пляже. Что с того? Каждый ищет то, что его устраивает.

– Жалко, что поиск иногда длиться всю жизнь, – спокойно ответила Ирэна, – пойдемте, сядем за столик, вы разве не слышите, что музыка уже кончилась?

Оперативные документы

1. Шифротелеграмма N 324 от 15.07.94г.

Секретно

экз.N 1

Начальнику 3 службы УЭК ФСК РФ полковнику Агафонову А.Б.

В отношении приватизации Уральского металлургического завода

По имеющейся информации в г. Уральске готовится проведение аукциона по продаже контрольного пакета акций Уральского металлургического завода (одно из головных предприятий по производству танков для Вооруженных Сил РФ).

Интерес к приобретению акций проявляет менеджмент предприятия по главе с генеральным директором Генераловым А.Н., который поддерживается областной администрацией, а также лица, связанные с криминальным элементом.

В частности, по сообщениям оперативных источников, выявлены устремления криминального авторитета "Матвея", имеющего тесные связи с несколькими крупными ОПГ г. Москвы (в т.ч. солнцевской, возглавляемой "Сильвестром").

С учетом изложенного, прошу инициировать вопрос перед вышестоящими органами о приостановлении процесса приватизации предприятия, как имеющего стратегическое значение, а также немедленно информировать при получении сведений о возможном участии лидеров московских ОПГ в переделе собственности в Уральской области.

Начальник отдела ЭК УФСК РФ по Уральской области полковник Шумилов Н.П.

2. Сводка аудиозаписи N 46/218 от 18.07.08г.

Секретно

Экз. N 1

Объект 58 (кабинет Красовской Е.Е.)

Время: 11.33

АЛС (Аркадий Львович Соколовский) – Екатерина Евгеньевна, добрый день! У вас есть свободная минутка?

ЕЕК – Аркадий? Заходи, давно тебя не видела. Как продвигается бизнес? Надеюсь, ты деньги не вкладываешь в эти пирамиды, которые показывают по телевизору с утра до ночи?

АЛС – Я же не такой дурак, чтобы верить всяким "МММ" и "Хопрам"! У них морды жуликов! Всё время крутят двух пацанов с калькуляторами, которые говорят, сколько они наварили, вложив бабки. Только отчего-то молчат, что будет с теми, последними, кто не успеет вовремя получить назад и деньги, и навар.

ЕЕК – На то она и называется финансовой пирамидой. Зато некоторые знакомые мне предприниматели вложились – хотят получить тысячу процентов. Представляешь, продали свой бизнес и сидят, ножки свесив – ждут доходов. Я как-то недавно читала мемуары, не помню автора: то ли Родзянко, то ли Витте, и меня поразило совпадение того времени с нашим. Те же афёры, те же финансовые пирамиды, те же банкротства банков и предприятий – все как в начале века.

АЛС – Да, но тогда всё очень плачевно закончилось и для правящей элиты, да и для страны. Она перестала существовать.

ЕЕК – И пришла Совдепия! Ты хотел что-то узнать или так заглянул? Извини, много работы.

АЛС – Екатерина Евгеньевна, до меня дошли слухи, что готовится закрытый аукцион по продаже акций металлургического завода…

ЕЕК – И что?

АЛС – Хотел уточнить, так это или не так.

ЕЕК – Допустим так, ты хочешь поучаствовать?

АЛС – Хм…(посетитель засмеялся) Вы очень проницательны, древнегреческая Сивилла и только!. А если говорить по-деловому, есть серьезные люди, крупные бизнесмены из других регионов, которые хотели бы тоже немного откусить от пирога.

ЕЕК – Аркадий, ты говоришь загадками. Конкретней нельзя? Серьезные люди, крупные бизнесмены…кто такие? Насколько они известны? Металлургический завод, да еще такой как наш – это крупный кусок, можно подавиться. Тем более, насколько мне известно, на него претендует заводская команда с Генераловым.

АЛС – Про Генералова я уже слышал. Это люди совсем другого полета. Меня, в общем-то, не уполномочили их называть, если не будет решен принципиальный вопрос о допуске их к аукциону.

ЕЕК – Я такие вопросы сама не решаю. Надо услышать мнение председателя облкомимущества Плотникова. Принятие такого решения – его прерогатива. Хочешь, я ему позвоню и спрошу?

АЛС – Если не затруднит, то будьте любезны!

ЕЕК (звонит по телефону Плотникову М.Я.) Михаил Яковлевич, добрый день! Ко мне пришел тут один бизнесмен – Соколовский Аркадий, может, знаете его? Слышали? – тем лучше. Он просит допустить к участию в аукционе по металлургическому заводу группу серьезных бизнесменов. Так он говорит. Он знает, что аукцион закрытый – я ему уже это объяснила. Да, настаивает, но назвать не может пока не будет принято решение об их участии. Всё понятно.

(Положила трубку)

Аркадий! Михаил Яковлевич не может дать согласие пока не будет известен состав этой группы предпринимателей. Может это криминал? Сейчас с этим строго, идет жесткая проверка: и милиция, и прокуратура всё время мониторят. Так что смотри сам.

АЛС – (молчит некоторое время) Мне можно позвонить с вашего телефона в Москву?

ЕЕК – Пожалуйста, звоните.

АЛС звонит в Москву и переговаривается с партнерами. Запись прекращена ввиду того, что АЛС не является объектом проверки.

АЛС – Все, Екатерина Евгеньевна добро получено. Вот список, посмотрите.

ЕЕК – Так, так. Незнакомые мне фамилии. О, даже иностранцы есть!? Фирма "Вест финанс" зарегистрирована на Кипре. Интересно. Знаете, я, пожалуй, пойду на прием к Плотникову и доложу о вашем предложении. Думаю, что оно будет для области интересно. Вы, конечно, понимаете, что включение вашей зарубежной компании в состав участников стоит определенных усилий?

АЛС – Екатерина Евгеньевна, я что, вчера родился? У них есть премиальный фонд, бонусная система. За удачно проведенную сделку заплатят немало.

ЕЕК – Считайте, что мы договорились.

АЛС – Не буду больше вас отвлекать, до свиданья!

3. Шифртелеграмма N 338 от 18.07.94г.

Секретно

экз.N 1

Начальнику 9 отдела УЭК ФСК РФ полковнику Мартынюку И.А.

В отношении проверки фирмы

В связи с возможным участием в приватизации стратегического объекта иностранной компании, прошу Вашего содействия в осуществлении проверки через СВР фирмы "West finance", зарегистрированной на Кипре. Прошу, по возможности, установить состав учредителей, сферу деятельности, наличие негативной информации.

Начальник отдела ЭК УФСК РФ по Уральской области полковник Шумилов Н.П.

4. Ответ на ШТ N338 от18.07.94г.

N 1294/58 от 20.07.94г. Секретно

экз.N 1

Полковнику Шумилову Н.П.

В отношении проверки "West finance"

По данным СВР компания "West finance" имеет расчетные счета в нескольких оффшорных зонах в т.ч. Кипре, Сейшельских островах, Гонконге.

Основная деятельность "West finance" сосредоточена на отмывании денежных средств, сомнительных операциях с недвижимостью в ряде стран Восточной Европы. Полный состав учредителей неизвестен, вместе с тем, установлено, что один из учредителей – Пол Скотт является агентом ЦРУ. По непроверенным данным, фирма используется для финансирования некоторых операций ЦРУ в странах Восточной Европы.

Начальник 9 отдела УЭК ФСК РФ полковник Мартынюк И.А.

Город Уральск, улица Новая Заречная, 19 июля, 09.45

Для завершения проверки Цыганкова и Забелина Усольцев, как они и договорились с Кислициным, снял на месяц квартиру. Чтобы не платить дорого, квартиру пришлось снимать в районе со старыми застройками, в котором, среди беспорядочного нагромождения пятиэтажек, изредка попадались относительно новые девятиэтажные строения.

Этот район, впрочем, как и большинство районов города на вид был очень грязным, неухоженным. Казалось, что большинство дворников пропало вместе с исчезновением старой власти, а те, кто изредка выходил убираться – делали это из спортивного интереса, так, чтобы размяться.

Хозяйка квартиры – старая, почти глухая бабулька, предоставила одну из трех комнат в полное распоряжение Усольцева за умеренную плату. В комнате было все что нужно: старый продавленный диван, накрытый сверху протертым синим ковриком, небольшой стол с двумя стульями, в углу черно-белый телевизор "Рекорд".

На подоконнике, как и в любых таких домах, стояли горшки с цветами. По всему было видно, что хозяйка их поливает, заботливо ухаживает. Эти цветы – единственное, что казалось живым и ярким в этой стареющей вместе с хозяйкой комнате.

Первым квартиру посетил уголовник по кличке Калина. Пройдясь по комнате, окинув её своим настороженным резким взглядом, Калина спросил:

– Ну чё старшой, кого делать будем?

– Сядь-ка, Павел, – негромко сказал Усольцев, и, помня о тюремных обычаях, выложил на стол пачку сигарет.

– Ну, сесть то я всегда успею, – ответил ему Калина и настороженно опустился на стул, но так, чтобы успеть вскочить с него в любой момент.

Усольцев пододвинул ему сигареты, поднялся и приоткрыл форточку.

Калина закурил, пуская дым прямо вверх над собой, в старый выцветший абажур висевшей наверху лампы.

– Твоя задача, – подсел к столу Усольцев, – изобразить сбытчика оружия. Поскольку вас на этом взяли, думаю, труда тут не составит.

– Это точно, – кивнул головой Калина, – по мне один хрен чего толкать: стволы или наркоту. Что за лох должен на это клюнуть? Я его знаю?

– Нет, не знаешь, да и знать не зачем. Выполнишь свою задачу – больше с ним никогда не увидишься.

– Ой, начальник, не говори гоп. От тюрьмы, да от сумы, только идиот отрекается.

Взгляд Калины прошелся по комнате.

– Да, скромные апартаменты, у нас на зоне некоторые паханы лучше живут.

– Тебя насколько отпустили? – поинтересовался Усольцев.

– До восьми вечера, где-то в семь надо дергать обратно.

– Тогда поговорим о деле. Значит, ты торгаш, стволы у тебя есть, но не здесь, а в Прибалтике. Каналы переправки надежные.

– Какие сроки доставки и марка оружия? – со знанием дела спросил Калина.

– Доставка через два-три дня после заказа, примерно как поезд ходит от границы с Белоруссией до Москвы, а потом от Москвы до Уральска. Оружие…- Усольцев задумался, – будут пистолеты ТТ, еще небольшая партия ПМ.

– Лады, – буркнул уголовник.

– Представлять твой интерес, искать покупателя, будет твой подельник Субботин.

– Бес что ли? – назвал Калина уголовную кличку Субботина, – с Бесом мы дело сделаем, он пацан правильный.

– Бес, как ты его называешь, приведет покупателя к тебе, сюда на квартиру. Расскажешь ему о товаре, предложишь партию. Как положено, поторгуешься. Цены на стволы знаешь?

– А то…их сейчас каждая собака знает. И что потом? Этот лох соглашается, но ему надо будет показывать оружие…

– Дальше не твоя забота.

По замыслу Усольцева, если Цыганков с приятелем замараны, они начнут искать тех, кому можно сбыть партию товара и, скорее всего, Цыганков выйдет на свои связи в криминальном мире. Его переговоры можно будет отследить.

Для внутреннего расследования ничего документировать не нужно, поскольку генерал не пойдет на уголовный процесс, не допустит, чтобы такое грязное пятно легло на Управление. Видимо, его разбирательство ограничится увольнением обоих оперативников со службы без лишнего шума, втихаря.

– Когда начнем? – поинтересовался Калина.

– Считай, уже начали, – ответил Усольцев и посмотрев на время, сказал – мне пора. Слишком сильно не расслабляйся, не хватало тебя, потом, из ментовки вытаскивать.

– Да я чё, начальник, я ничё – попытался закосить под дурачка Калина, но Усольцев посмотрел на него и понимающе усмехнулся.

Калина прекратил кривляться.

Усольцев вышел, а уголовник достал из кармана бутылку водки, но стакана нигде не было, и он пошел на кухню. Там копошилась хозяйка.

– Мать, я кружку возьму? – сказал он громко, как говорят с глухими людьми.

– Бери, бери, милок, возьми еще хлебушка. Может, кашки хочешь? У меня хорошая каша, пшенная.

На Калину посмотрело морщинистое лицо доброй женщины.

– Сколько тебе лет-то будет? – спросил он.

– Да, восемьдесят уже давно было, мил человек. Осталась одна вот, доживаю. Все мои-то поумирали уже, а я хожу в церковь, свечки ставлю за упокой. Не знаю, когда боженька к себе заберет. Что-то устала я, кости вон, давеча разнылись.

– Ничего мать, живи за всех. Кому на роду сколько прописано, тот столько и проживет, торопиться не надо – ответил ей Калина.

Он взял кружку и положил в тарелку две ложки пшенной каши – пахнущей молоком, обильно сдобренной маслом. Эта каша показалась ему такой вкусной, словно он никогда не ел ничего вкуснее.

В комнате он налил почти полную кружку водки, выпил, закусил пшенной кашей. Ему надо было позвонить, и он вспомнил, что в коридоре на тумбочке видел старый черный телефон. Нетрезво покачиваясь на ногах, пошел к телефону, набрал по памяти номер Беспалого, которого знал давно и которому доверял. В зону дошли слухи, что Беспалый вошел в силу – стал правой рукой Матвея, заправляет большими делами.

– Толя, это я, Калина, – сказал он заплетающимся языком – водка начала действовать, – тут тема возникла, надо перетереть.

– Ты же на зоне, – ответил ему Беспалый, – я буду у вас на следующей неделе – приеду на свиданку кое с кем.

– Нет, я сейчас в городе.

– Чё, юзанул?

– В отпуске я, кратковременном.

Беспалый коротко задумался.

– Тебе вообще по городу можно двигаться, нет ограничителей?

– Вроде можно – ответил Калинин.

– Тогда подгребай в казино "Эльдорадо", спросишь у охраны меня. Знаешь где это?

– Я возьму тачку, таксеры все знают, найду.

Через полчаса они встретились. Беспалый слышал о громком деле с оружием, на котором менты повязали Калину и его подельников. Тогда ходили смутные слухи о том, что кто-то сдал всех, что завелся стукач – слишком уж скоро менты получили все им необходимое и вывели на суд всю группу. Да и сроки…некоторые получили мягкие, небольшие, что было непонятно для воровского мира, знавшего уголовный кодекс не хуже прокурорских.

Эти мысли пришли в голову Беспалому, когда он смотрел на сухощавое жесткое лицо Калины. От того разило водкой, но держался он твердо.

– Дурь есть? – спросил Калина, едва они остались в офисе Беспалого одни.

– Что, косячок хочешь? – спросил Беспалый, – у меня не забьешь, тут бывают уважаемые люди, не хочу, чтобы провоняло. Я тебе потом дам, перед возвращением в зону посмолишь. Ну, говори, чего хотел.

– Менты затевают какую-то хрень и меня на это дело подписали.

– Ты что, связался с ментами? Это ж западло! – подозрения овладели Беспалым.

– И я так думал, сперва. А потом…покумекал – отпуск лишним не будет, можно с братвой встретиться. К тому ж, не мешает узнать, какую подляну ментяры задумали.

– Ну и в чем дело? – продолжая осторожничать, спросил Беспалый.

Усевшись удобнее в кресле и закурив сигарету, Калина принялся подробно рассказывать о том, что знал, со всеми деталями. Он рассказал об Усольцеве, о Бесе, о съемной квартире. Рассказал о задании, данном ему, Калине, толстомордым ментом.

Услышав короткий и содержательный рассказ зека, Беспалый усомнился в возможных покупателях:

– Что-то не слышал про чужаков в нашем городе. Может, откуда-нибудь из других краев, залетные птицы?

– Не знаю. Погоняло не называли, но какая-то хрень заваривается, я это чую.

В это время дверь открылась, и зашел Матвей.

Едва глянув на Калину, по выражению лица и повадкам он сразу узнал уголовника. Тонкие губы его растянулись в улыбке:

– Привет, брат. Что нужно, работу, лавэшек?

– Нет, Матвей, тут такое дело… – сказал Беспалый – это Калина с зоны.

И он рассказал все, что ему только что поведал осужденный отпускник.

– Так-так, интересно, – Матвей присел на край стола, – значит, ты брателло не знаешь, кого они держат за лохов, чего хотят? Ну, а самого мента, который с тобой работал, ты запомнил? Как выглядит, как зовут?

– Да он такой круглый как шарик, полный. Звания не видел – всегда ходит в гражданке. Фамилия его…- Калина задумался, вспоминая, – оканчивается на "цев". То ли Рязанцев, то ли Уфимцев…, а точно, вспомнил – Усольцев.

– Усольцев? – вокруг губ Матвея легли жесткие складки, – ну это мы сейчас проверим!

Он набрал номер телефона Карпова.

– Коля, у вас работает Усольцев? Нет такого? А где есть? В ФСК? Отвечает за собственную безопасность? Понятно. Да, ничего, просто поинтересовался. Пока! – Положив трубку, Матвей повернулся к Калине с недовольным выражением лица: – Из контрразведки твой кум, Калина. Не из ментов.

– А нам, какая на хрен разница? – удивился Калина.

Встав со стола, Матвей прошелся по кабинету. Он раздумывал, причем его тяготили совсем не мысли об Усольцеве, Калине и всем, что с ними связано. Он достал из кармана пистолет, вытащил обойму и принялся громко щелкать бойком, продолжая думать.

– Матвей, боек собьешь – осторожно подсказал Беспалый.

– Знаю! – недовольно ответил тот, но щелкать не перестал.

Его холодные глаза смотрели на Беспалого и Калину.

– Ты слышал, что Череп завалил девку Бутуза, эту мисс Уральска Сандру? – спросил он Беспалого.

– Сегодня только услышал, не успел тебе сказать, – виновато ответил тот.

– А ну, позови его!

Черепа – одного из подручных Беспалого по бригаде, немедленно вызвали. Тот вошел с наглой ухмылкой, которая никогда не исчезала на его лице.

– Чё, Матвей, звал?

К этому времени Матвей вставил обойму в пистолет и положил его на стол, перед собой.

– Ты зачем Сандру завалил, она тебе мешала?

– Матвей, да чё за дела, ты чё кипиш подымаешь? Я хотел этого гнилого пацана поставить на место. Он понты везде кидает со своей бл…ю. Ходит пальцы веером, ну я подумал, надо спустить его в унитаз. Может, правильные пацаны тогда задумаются за кем иди. А тут еще столкнулся с ней в кабаке, хотел пощупать маленько, так она разоралась.

– Ну и ты?

– Чё я? Взял пушку и грохнул её. Сейчас Бутуз бесится. Зато будет знать свое место!

– Заткни фонтан, демонюга! Ты здесь никто, и звать тебя никак! – заорал на него Матвей.

Его лицо потемнело, чувствовалось, что он с трудом сдерживает себя.

– Ты, козел, знаешь, что Бутуз через неделю должен был сыграть с ней свадьбу? Приглашены многие уважаемые люди. Вот мое приглашение! Мне что, тебе его в задницу засунуть? – он извлек цветную открытку и бросил в сторону Черепа.

– Матвей, да я чё, – забормотал тот, – если б я знал, я же не знал…

Матвей отвернулся от него, а затем мгновенным движением схватил пистолет со стола и выстрелил прямо в лоб Черепу. Тот рухнул как подкошенный.

Для Беспалого и Калины, многое повидавших в воровской среде, такие разборки были не редкость и они особенно не удивились.

– Толя, уберешь здесь, – сказал Матвей, опуская пистолет в карман – вызови пацанов Бутуза, покажи им этого придурка.

Уже на выходе у дверей, Матвей повернулся и, обращаясь к Калине, сказал:

– Не люблю беспредельщиков. Такие пацаны быкующие за моей спиной, на хрен мне не нужны! А ты, Калина, продолжай встречаться с этими, которые под ментов косят. Надо узнать, кого они раскручивают и на что. Мне не нравятся такие шарады!

Город Уральск, строящийся торговый Центр "Икар", 19 июля, 14.48

Уже больше недели Забелин не виделся и не разговаривал с Ритой. Эта ссора угнетала его, казалось никчемной, беспричинной, возникшей на пустом месте.

Как она, Маргарита, могла сравнивать себя с Ирэной? Это же полный абсурд.

На работе он все время думает о ней, а это мешает сосредоточиться, вникнуть в проблемы, с которыми приходят подчиненные.

Маргарита упрямо молчала, не звонила. Может она хотела наказать его, больнее уязвить? Сергей этого не знал, но решил сделать шаг к примирению первым. Он позвонил в её офис, волнуясь, мысленно подбирая слова, которыми начнет разговор, но секретарь сообщила, что госпожи Виккерс нет на месте – она в торговом Центре по улице Кибальчича.

Торговый Центр "Икар" Маргарита начала строить еще весной. Разрешение она получила в городской администрации – за основу взяла огромное складское помещение, оставшееся от подшипникового завода. Большой, крытый серым шифером корпус удачно подходил для её проекта, подразумевавшего сделать торговые ряды и составить тем самым конкуренцию городскому рынку. Только в отличие рынка, в её Центре торговля должна была вестись исключительно промтоварами.

На улицу Кибальчича, к месту строительства, Забелин подъехал на оперативной машине, которую взял с разрешения Шумилова. Снаружи склад был уже покрашен в яркий кирпичный цвет, на крыше вместо шифера красовался зеленый металлический профнастил. Двое рабочих крепили длинную вывеску над козырьком входа. Отовсюду раздавались присущие каждой стройке рабочие звуки – стук молотков, сверление дрели, гудение компрессоров, нагнетавших воздух.

Стараясь не испачкаться о покрытые серой пылью стены или свежевыкрашенные торговые лотки, Сергей зашел внутрь.

Он задрал голову и посмотрел наверх. Под крышей энергично сновали рабочие в зеленых с красным комбинезонах одной из известных строительных фирм, они устанавливали большие куполообразные светильники.

Густой запах краски окутал его.

Сразу нахлынули детские воспоминания: мать работала в бригаде маляров и этот запах, такой тяжелый, липкий, всепроникающий, казалось, пропитал каждую пору, каждую клеточку её тела. Она приходила с работы в чистой одежде, никогда он не видел пятна краски на руках, но запах был неистребим, словно она его сама порождала, являлась источником.

Может, так оно и было? Мать умерла рано, от цирроза печени, хотя ни грамма спиртного не брала в рот, а ей не был еще и сорока. Вероятно, печень её была постоянно отравлена этим запахом. Врачи по этому поводу ничего не говорили, но сам Забелин думал именно так. И сестра его Маша тоже так думала.

С того времени, запах краски почему-то всегда ассоциировалась у него с матерью.

В центре зала, среди кучки стоявших работников, Забелин обнаружил Риту, активно размахивающую руками, дающую указания. Громкий грохот перекрывал её речь и, только подойдя ближе, Забелин услышал, о чем она говорила.

Виккерс планировала разместить на стенах рекламные щиты, чтобы за настенную рекламу можно было брать с бизнесменов дополнительные деньги. Она обсуждала с дизайнером – молодым вертлявым парнем, размеры щитов, схему их размещения.

Увидев Забелина, Рита смешалась, лицо ее местами покраснело. Она подошла к Сергею, и он заметил, что её карие глаза сделались огромными, бездонными.

– Ты…давно здесь? – спросила она, стараясь говорить по-простому, буднично, словно они только вчера расстались, и между ними ничего не произошло, – а я, видишь, готовлю к открытию свой Центр.

– Вижу, уже почти все готово, – ответил Сергей, внутренне радуясь, что разговор начался легко, без тяжелых пауз, гнетущих недоговоренностей.

– Да, почти, еще кое-чего не хватает…

– Разве? Мне показалось, что вы завтра откроетесь?

– Сказать по правде, мы уже и приглашение в мэрию отправили, но осталась одна проблема – к зданию кроме света коммуникации не подведены. Нет ни воды, ни канализации, ни отопления.

Маргарита, произнося это, огорченно отвернулась от Забелина. Чувствовалась, что она по этому поводу сильно переживает.

– А что, денег не хватает или что-то другое? Может, чиновники требуют бабок за согласование? Ты, если что сразу говори мне, я из них дух вышибу. У меня хорошие отношения с главой города. Пойду, доведу ему информацию, и завтра же они полетят со своих мест, как пробки из шампанского.

– Сереж, за это я еще в декабре заплатила, когда всё согласовывала и получала разрешение на реконструкцию. С тобой же я тогда знакома не была… А сейчас у меня банально нет денег – все пустила на закуп товара. А это, – она повела рукой в сторону торговых рядов – остатки былой роскоши. Так, что принимаю спонсорскую помощь! – Рита невесело засмеялась.

– А если взять кредит в банке? – вдруг вспомнил Забелин про курируемые им кредитно-финансовые учреждения, – по-моему, это нормальный выход, поможет перебиться, запустить процесс, а там, глядишь, прибыль пойдет, рассчитаешься.

– Это было бы нормально, если бы я до этого не брала кредитов. А сейчас и так на мне висит несколько. Можно взять у частников, но там процент зверский – потом не отдать.

– Ну, не расстраивайся. Выход все равно должен быть, – попытался приободрить её Сергей.

– Должен… – не очень уверенно отозвалась Маргарита.

– Я всё хотел спросить, матвеевские на тебя не наезжают? Ничего не слышно?

– Нет и, слава Богу! Без них проблем хватает. Ты почему ко мне не приходил? – вдруг спросила она.

– Ты же вроде сказала, что хочешь побыть одна. Чтобы я не мешал тебе… – Сергей помялся, – вот я и решил сделать перерыв в наших отношениях.

Взяв Забелина под руку, Маргарита решительно повлекла его из здания на свежий воздух. Она шла торопливо, словно стремилась убежать, так что Сергей, который ходил широко, размашисто, едва поспевал за ней.

Они прошли мимо лотков, мимо рабочих с бригадиром, потом выскочили наружу, ослепленные ярким солнечным светом.

Рита повела его еще дальше, за угол здания, где между стеной Центра и бетонным забором было небольшое пространство. Туда не попадали прямые лучи солнечного света, и в тенистой полосе густо разрослась трава, лопухи и полынья. Маргарита обвила его шею руками, прильнула к нему и они начали целоваться как безумные в этих плывущих в воздухе запахах краски и высыхающей травы.

В этом не было никакой романтики, но Сергею показалось, что это лучшие запахи, которые он ощущал в своей жизни, несравнимые, ни с каким ароматом французских духов.

У него поплыла голова.

– Ты, дурачок! – сказала Рита, когда оторвалась от него, учащенно дыша – разве я просила тебя забыть обо мне?

– А ты почему мне не звонила? – спросил Сергей, обнимая её за плечи.

– Дурацкая гордость! Ты же знаешь, я ужасно гордая. Подумала – раз не звонишь, значит, не любишь, зачем тогда я буду тебе навязываться?

– Давай забудем! Но, я прошу тебя, не ревнуй! Ни к чему это. У меня работа такая – должен встречаться с людьми, разговаривать, в том числе и с женщинами. Мне приходится водить их в кафе, дарить подарки, цветы, но это ничего не значит. Если ты будешь устраивать сцены, из-за каждой такой встречи…

– Я это понимаю умом, но себя трудно сдержать. Как представлю, что ты с кем-то, а не со мной – хочется закатить скандал по полной программе…

– С истерикой и битьем посуды?

– Именно! Знаешь, любовь носишь в себе, словно ребенка – бережно и осторожно. Так хочется, чтобы ему ничего не угрожало!

Сергей пожал плечами.

– А мне кажется, что влюбленный похож на инфицированного вирусом больного – все время бросает то в жар, то в холод… Во всяком случае, так происходит со мною.

– Милый, придется тебя лечить! – громко рассмеялась Рита, – когда ты, наконец, познакомишь меня со своей сестрой? А то, как-то неудобно – встречаемся с тобой несколько месяцев…

Она знала о матери Забелина и о том, что отец, еще до её смерти покинул их семью, ушел к другой женщине. Сам Забелин его почти не помнил, только, от матери слышал, что он исправно платил алименты.

– Ты знаешь, я с удовольствием это сделаю, но…мне надо узнать у неё, когда она сможет. Понимаешь, сестра ждет второго ребенка.

– А когда срок?

– Месяца через два, насколько я знаю. Давай, ориентировочно, я договорюсь на субботу? Поедем к ним на дачу, попаримся в бане…

– В такую жару, Сережа, мы там сваримся вкрутую.

– Это вряд ли. Во-первых, к выходным обещали, что жара спадет, а потом, рядом небольшое озерцо – не будем париться, тогда искупаемся.

– Уговорил, – улыбнулась Рита, – мне пора возвращаться. Еще кое-что здесь доделаю и поеду в офис. Ты сегодня придешь вечером?

– Конечно!

Они медленно вышли из своего укромного угла, и Сергей проводил Риту до входа в здание.

Машина везла Забелина назад, а он не особо отвлекаясь на дорогу, механически поворачивая, притормаживая у светофоров, ехал и думал о своей встрече с Ритой. Как хорошо, что у них все наладилось, что обиды ушли в прошлое! Он, словно сбросил с себя тяжелый груз. А проблемы с её бизнесом? Они все равно решаться, ведь безвыходных ситуаций не бывает.

Сергей повернул на улицу братьев Стругацких, подъехал к воротам Управления. Прапорщик на вахте через телекамеру увидел вазовскую шестерку, закрепленную за отделом экономической контрразведки, и ворота стали медленно открываться.

Город Уральск, кабинет председателя областного Комитета по управлению имуществом, 19 июля, 16.55

– Что ты обо всем этом думаешь? – спросила Красовская едва вошла в кабинет Плотникова.

– О чем ты?

Михаил Яковлевич оторвал взгляд от бумаг, лежавших у него на столе, и слегка затуманенным взглядом посмотрел на Екатерину. От долгого чтения документов у него немного покраснели глаза, и он с силой растер веки пальцами, почувствовал небольшое облегчение.

– Как о чем, – не унималась Красовская, – об иностранцах? Мне кажется, это предложение стоит рассмотреть. Там солидные люди – не чета нашим доморощенным богатым выскочкам, почти все иностранцы. Может быть, один или два русские…

Посмотрев на слегка взволнованную Красовскую, Плотников иронично вскинул бровь:

– А Димы Якубовского там нет? Или какого-нибудь подобного авантюриста? А то знаешь, все они здесь иностранцы, а поскребешь каждого по шкуре, и оттуда вылезет нашенский мужичок.

– Нет, – отрицательно покачала головой Красовская, – где-то, быть может, ты прав, но не здесь. Я Соколовского давно знаю, у него хорошо развита деловая хватка, как у всех евреев. Если он говорит, что тут можно наварить бабки – так оно и есть. Какой смысл ему нас кидать? Ты основное лицо, которое может дать добро на допуск к аукциону, а может и послать на хрен. Твои интересы никак не обойдешь! Хочешь, сам посмотри на этих людей.

Открыв небольшую черную сумочку, висевшую у неё на плече, Красовская достала сложенный в несколько раз бумажный лист. Она развернула его, осторожно разгладила ладонью, словно боялась стереть написанные там фамилии, и положила перед Плотниковым. Михаил Яковлевич торопливо пробежал список глазами. Фамилии в списке ему, как и Красовской, ни о чем не говорили.

Плотников снова потер глаза и, нажав одну из кнопок на стоявшем рядом телефонном аппарате, сказал своей секретарше по громкой связи:

– Настя, принеси чаю!

Красовской он пояснил:

– С утра спины не разгибаю, даже на обед не ходил. Развели бюрократию в Москве – запросами завалили, и всем нужен срочный ответ. Будто я должен все бросить и заниматься только ими. А у меня своей работы полно – надо готовить для утверждения план послечековой приватизации.

– Я тебя понимаю, – согласилась с ним Екатерина, – сама часто сижу допоздна.

– Что касается этой фирмешки… – Плотников хотел что-то ответить, но открылась дверь и с подносом в руках вошла Настя.

Она расставила чашки, в которых уже лежали пакетики чая, сверху залила их кипятком. Открыла коробку с конфетами.

– Спасибо, Настя, – поблагодарил её Михаил Яковлевич и, дождавшись ухода, продолжил:

– Что касается этой фирмы…как её там?

– "Вест финанс".

– Да, "Вест финанс", я думал после твоего звонка об этом. Признаться, ситуация с появлением этих мутных ребят становится более запутанной. С одной стороны Генералов, с другой Матвей, а сейчас еще и эти…

– Ты не знаешь, на кого сделать ставку?

– За каждым из тех про кого я сказал, есть реальная сила. А есть ли она за этими "московскими иностранцами" не знаю. По ходу, кроме бабок у них ничего нет. Деньги, конечно, сильная вещь, но…не все ими решается.

– Не знаю, не знаю, по-моему, тут и думать нечего. Надо допустить их до аукциона, получить с них свою долю, а там пусть разбираются друг с другом. Дальше не наша забота. Победит, как говориться, сильнейший.

– Ты слишком легковесно рассуждаешь, тебе все кажется простым. Если я допущу эту московскую команду к пирогу – станет известно всем: и Генералову, и Матвею, и губернатору и гэбэшникам. Мне могут оторвать башку за такие дела, а я этого не хочу, мне башка еще пригодиться.

– Боже мой! Не пугай себя и меня. Если всё так обстоит серьезно, ну их на фиг, этих иностранцев! Денег и так нам хватит – решила отступить Екатерина, приняв доводы Плотникова близко к сердцу.

Она понимала, что игра, к которой ею усиленно подталкивался Плотников, действительно была рискованной. Здесь никто не мог угадать дальнейшего хода событий, это была лотерея чистой воды. На улице пачками валили всех: и бизнесменов, и чиновников, и банкиров, словно некто – может в Кремле, а может на небесах, выдал лицензию на отстрел. Эти лишние люди в "галерее лишних людей", очевидно, были не нужны новой России в таком количестве.

Увидев, что Екатерина перестала настаивать, Плотников, перед тем немного раздосадованный начатым Красовской разговором, несколько успокоился.

Некоторые люди, когда их усиленно начинают о чем-то просить и настаивать, инстинктивно сопротивляются, не слушают разумных доводов. Но когда Екатерина решила отступить, Плотников, наоборот, стал снова и снова возвращаться мыслями к мутным ребятам из-за бугра, "московским иностранцам", как он их называл. Мысль срубить зелени, поиметь всех участников одним разом, завела его, привела в возбуждение. Она, эта мысль, показалась ему уже не такой опасной, не такой страшной, а при определенных условиях вполне осуществимой.

С удовольствием допив чаю, Плотников перебил Екатерину, рассказывавшую об очередных торгах, которые проводились в последнем месяце:

– Знаешь, пожалуй, стоит прислушаться к твоему предложению. Я сейчас пораскинул мозгами – ты, видимо, права, нам можно здесь отыграть свой интерес. Но не так, как ты предлагала…

– А как? – спросила Екатерина, продолжая удивленно смотреть на Плотникова.

Тот хитро подмигнул.

– Нам надо прикрытие, иначе будет хреново.

– Ты имеешь ввиду ментов?

– Нет, причем здесь они! – Плотников поморщился, – нам надо организовать указание из Москвы о допуске к аукциону фирмы "Вест финанс". Тем более, сейчас очень модны рассуждения о привлечении иностранных инвесторов. Думаю, это удастся. Мы возьмем под козырек и выполним волю вышестоящих товарищей.

– Миша, ты такой умный, – манерно произнесла Красовская, поправляя тонкими изящными пальцами очки – всегда найдешь выход.

– Мозги горят!… Катюш, – Михаил Яковлевич плотоядно улыбаясь, посмотрел на неё, – не хочешь снять напряжение после трудового дня?

Сидевшая в приемной секретарь, услышала, как включилась громкая связь, начальник сказал:

– Настя, я буду занят около часа, никого не принимаю.

– Поняла, Михаил Яковлевич!

Настя встала и подошла к двери в кабинет председателя комитета, прислушалась. Перед этим, когда носила чай в его кабинет, она нарочно не стала закрывать плотно дверь. Она услышала, как щелкнул замок в комнате отдыха Плотникова. Настя осторожно закрыла дверь до конца и вернулась на свое место.

Весь разговор Плотникова с Красовской был ею подслушан.

Выходило, что ушлый Михаил Яковлевич хотел кинуть всех, в том числе и Виталия Константиновича, как она называла Матвея, с которым встречалась уже несколько раз. Матвей рассказал ей о заводе, обещал, что поможет с работой мужу Насти, когда тот выйдет из зоны.

Настя прислушалась. В кабинете Плотникова было тихо.

Она сняла трубку и набрала номер офиса Матвеева в "Эльдорадо". Трубку поднял сам Виталий Константинович.

– Да, слушаю, – сказал он.

– Виталий? – спросила Настя.

– Да, да, слушаю. Настя, ты что ли?

– Да. Я кое-что узнала, вот решила позвонить.

– Говори, я слушаю, – в третий раз произнес Матвей, уже более нетерпеливым тоном.

– Сегодня Красовская приходила к Михаилу Яковлевичу, она и сейчас у него, разговор шел о приватизации завода, который вас интересует…

Несмотря на близкие отношения с Матвеем, Настя не решалась называть его на "ты". Он внушал ей не только уважение, но и какой-то животный страх: этот холодный ледяной почти немигающий взгляд, эти тонкие жестокие губы. Всё вызывало в ней внутренний трепет, едва она представляла его лицо. Но любовником он был хорошим, намного лучше мужа.

– О чем они говорили? Что-нибудь важное? – спросил Матвей.

– Вроде к участию в аукционе по заводу хотят допустить иностранцев, они, то ли прислали заявку, то ли скоро пришлют…

– Что за люди? Откуда? – голос Матвея изменился – приветливые, ласковые нотки исчезли, тон стал деловым и жестким.

– Я не все расслышала, говорили они тихо, какие-то богатые иностранцы. Плотников поначалу сказал, что откажет им, а потом…передумал.

– Как передумал? Вот, гнида! Меня за лоха держит, кинуть хочет?

– Там эта, хитрая змея Красовская, всем вертит. Она его, наверное, уговорила.

– А что они сейчас делают?

Настя хмыкнула в трубку.

– Закрылись в кабинете для отдыха. Красовская его ублажает.

– Окей, Настюша, – вновь ласково сказал Матвей, – ты молодец! Сейчас готовим грев на зону, я скажу, чтобы твоему мужу дали продуктов: чая, сигарет, побольше. На зоне не сладко, пусть оттянется. А ты меня выручаешь!

– Виталий… – Настя замялась – вы меня…еще пригласите?

– А-а, конечно, Настенька, обязательно. Когда хочешь?

– Ну, я не знаю, как вам удобно.

– Сегодня вечером пойдет?

– Конечно!

Положив трубку, Настя почувствовала, что её щеки горят, полыхают огнем. Она волновалась, словно кто-то невидимый, укоряющий, смотрел со стороны и молчаливо осуждал – её, молодую женщину, которая осталась совсем одна и которая скучает по мужской ласке.

Настя поднялась, подошла к двери, снова прислушалась. В кабинете Плотникова было тихо.

Город Уральск, площадь возле Северного автовокзала, 20 июля, 10.22

В это ничем не примечательное летнее утро Цыганков, случайно забежавший в свой кабинет в Управлении, услышал, как на его столе требовательно и звонко зазвонил телефон. Звонил его доверительный контакт в уголовной среде бывший вор "Горбушка".

– Саша, – сказал он, глухо кашляя в трубку, – тут новые стволы в городе нарисовались. Пацаны залетные, вышли на меня, но я их не знаю. Говорят, что везут волыны из Прибалтики.

– А что известно об этих пацанах? Какое погоняло?

– Тот, который ко мне подвалил, погоняло Бес.

– Бес, Бес…- пробормотал Цыганков, где-то он слышал эту кличку, – а как они на тебя вышли, кто навел?

– Темная история. Назвали пару известных воров, но один стал жмуриком, второй давно где-то сгинул, наверное, за бугор рванул, так что проверить нет никакой возможности.

В трубке фоном слышался голос певицы Апиной. Она пела песню про Леху, без которого ей было очень плохо.

– Ты где, на рынке что ли? – спросил Цыганков.

– Нет, возле автовокзала.

– Так они назначили встречу или как?

– Вот я и говорю, подвалили, предлагают побазарить по теме. Будешь с ними терки тереть или послать их на хрен?

– Конечно, буду. По ходу, пацаны реальные. Забивай стрелку, я сейчас подкачу.

На автовокзале, обходя по дороге многочисленные группки пассажиров, толпящихся возле автобусных остановок в ожидании "Икарусов", он пошел мимо палаток, торгующих жвачкой, конфетами, пивом.

На легких передвижных лотках лежала всякая всячина, которая могла пригодиться в хозяйстве, в основном китайского производства, отдельно – пакетики с сухим соком "Zuko", "Invite", "Yupi" с помощью которого можно было простую воду превратить во фруктовый напиток. Некоторые алкоголики использовали эти сухие смеси для подкрашивания водки.

Стоял разноголосый гомон, громко играла музыка, но пела уже не Алена Апина, а группа "На-на", ставшая в последнее время чрезвычайно популярной. Над автовокзалом летел их хит "Упала шляпа". Немного в стороне, на асфальте, лениво лежали на солнце грязные беспризорные собаки, высунув розовые длинные языки.

Горбушку Цыганков нашел стоящим возле одного из ларьков и потягивающим пиво из горлышка бутылки.

– Ну, где они, твои торгаши? – спросил он, подходя к Горбушке.

– Этот, который Бес, здесь где-то крутится. Сейчас нарисуется, – ответил Горбушка, невысокий, плотного сложения человек с лысой головой, похожий на боксера – попей пока пивка!

Цыганков подошел к ларьку и тоже купил бутылку, достав её из холодильника, стоявшего на улице.

– Сегодня не так жарко, как вчера, – сказал ему Горбушка, проводя рукой по лысине, – но пиво все равно хочется. Сейчас бы воблу еще сушеную к пивку для полного счастья!

– Воблу ты вряд ли найдешь, купи соленых орешков! – ответил ему Цыганков, осматриваясь по сторонам, – точно знаешь, что они придут, может порожняк?

– Нет, за базар отвечаю! Кружили здесь, как коршуны – больно им бабки нужны.

– А чего они решили толкать пушки здесь? Ехали бы себе дальше, глядишь, уже давно бы сбагрили и были при бабках.

– Родственники у них в городе, вот решили пока здесь торговлю навести, чтобы не переться за тридевять земель.

– Как они всё-таки на тебя-то вышли, а, Горбушка? Только лапшу не вешай мне, как прошлый раз – всё равно узнаю.

– А чё мне врать – никакого резона! Пацаны навели, наши, привокзальные. Те ходили, искали покупателей, вот на наших и наткнулись. Ну, а пацаны на меня указали, я же по стволам основной.

Они постояли, попили пива. Никто к ним не подходил.

– Надоело ждать уже! – сказал недовольно Цыганков.

Горбушка поглядел по сторонам.

– О, глянь, вон мелькает – он показал рукой на молодого вертлявого парня, который разболтанной походкой шел в толпе, направляясь прямо к ним.

– Он что, один? Ты же говорил, что их несколько.

– Второй где-то запропал.

– Салют, братва! – бодро сказал парень, подходя ближе.

Это был Бес, которого Усольцев накануне хорошенько проинструктировал.

– Тебе что ли стволы нужны? – спросил он, обращаясь к Цыганкову.

– Ну, допустим, мне, – ответил Александр, – а что у тебя за товар?

– ТТ, есть Макаров, могу еще маслят к ним подбросить.

– А откуда стволы, чистые? – поинтересовался Цыганков, составляя про себя словесный портрет подошедшего парня.

– Ты чё такой зашуганный? – нагло ухмыльнулся Бес, – у нас товар чистый, стволы не российские, по учетам никто не отследит.

– Посмотреть надо, есть образцы?

– А как же, только не здесь – на хате. Если есть интерес, я тебя сейчас проведу, там мой корефан живет. Он и покажет.

– Интерес-то есть… – протянул Цыганков, решая для себя, что делать дальше.

Можно было напроситься на встречу сейчас, пойти на неизвестную квартиру к неизвестным людям. Это был бы опасный визит с совершенно непредсказуемым результатом. Их всегда учили, что надо уметь просчитывать ситуацию наперед, её развитие, возможные варианты, ответную реакцию противника.

– Нет, брателло, – сказал Александр Бесу, – сейчас у меня времени нет, давай завтра? Если надумаете с корешом, встретимся здесь в это же время. Тогда меня и отведешь на вашу хату.

– Отчего ж, – Бес покладисто кивнул головой, – можно и завтра.

Он пошел от них такой же расслабленной походкой, как и пришел, словно у него все кости были на шарнирах.

– Что думаешь, Горбушка, пустой прогон или нет? Мне кажется, этот Бес какой-то мутный – спросил Цыганков бывалого уголовника, едва Бес скрылся из виду.

– Да нет, Цыганок, пацан тему знает, – ответил Горбушка, назвав его так, как называли обычно Александра в полууголовной среде – он с Калиной работает, а этот блатной известный. Давно такие дела проворачивает. Лучше попей еще пивка!

Пока Цыганков с Горбушкой обсуждал Беса, их внимательно рассматривал Калина, неприметно стоявший возле одного из киосков и ничем не выделявшийся из толпы.

Он тоже взял пива и медленно отпивал его из горлышка бутылки. Оба собеседника были ему хорошо видны, поэтому он постарался их внимательно рассмотреть и запомнить. У него даже появилась мысль проследить за чернявым парнем, разговаривавшим с Бесом, но парень мог быть на машине, и тогда слежка была бы бесполезной.

Неожиданно на обочине тротуара неподалеку от него, остановился "Мерседес" с затонированными стеклами. Дверца распахнулась, и появился Беспалый, который приоткрыл заднюю дверь машины – оттуда вылезла престарелая женщина. Беспалый открыл багажник, достал чемодан, поставил рядом с машиной.

– Здорово, Толян, – сказал Калина, подходя к нему – ты чё, таксером устроился?

– Ага, по-совместительству, – ответил Беспалый в шутку, а потом пояснил – Матвей сказал мать на автобус посадить.

Он показал на старушку, одиноко стоявшую в сторонке.

– Купил ей путевку в санаторий на Соленых озерах.

– А я не знал, что у него есть мать, – удивился Калина.

– Ну, матери-то у всех есть. Вот насчет отцов – сомневаюсь! А ты чего здесь торчишь?

– Бес сейчас встречался с покупателем, их Горбушка свел. А я присматривал.

– Что-нибудь узнал?

– Ничего. Кстати, они еще стоят, вон там – Калина показал рукой в сторону киоска, где пили пиво Горубшка и Цыганков.

Внимательно присмотревшись, Беспалый свистнул.

– Ты чего? – удивился Калина.

– А этого оперка я знаю. Это же тот опер, который прессинговал нас с покойником Черепом в офисе одной бабы. Не понял только из какого он собачатника: то ли из УОПа, то ли полицай, а может из уголовки. Одно тебе скажу, Калина, поквитаться с ним стоило бы. Я ведь, как и Матвей, зла не забываю.

– Да, какие проблемы? Сейчас пойду, перетру с Бесом. Этого баклана мы заманим в хату, а там – делай с ним что хочешь. Только учти – мне тогда надо будет залечь на дно, на зону я не вернусь.

– Из-за этого не парься! – хлопнул его по плечу Беспалый, – короче, я пошел на вокзал, а ты, если всё срастется, сразу звони, лучше всего до возвращения назад в зону.

Они разошлись.

Позднее, вернувшись в Управление, Цыганков сразу сел писать справку о встрече. В ней указал всё, что узнал о новых торговцах оружием, написал, что завтра готовится встреча, на которой можно будет точно установить, сколько стволов Бес и Калина доставили в Уральск. А потом, во время закупки взять их с поличным.

Эту справку посмотрел его начальник отделения Лысенко, после чего доложил её Шумилову. Начальник отдела действия Цыганкова одобрил, и справка попала в аналитический отдел для учета.

Все материалы, которыми занимался Цыганков, все подготовленные им документы, проходили через Усольцева, ведущего свою негласную проверку. Но, как зачастую бывает, эта ключевая справка, прочитав которую, Усольцев должен был немедленно закончить проверочные мероприятия и дать отбой операции, эта справка, по случайности, не попала в его руки. Референт аналитического отдела ошибочно положил её в общую папку с агентурными сообщениями, а не в отдельную для Усольцева.

Поэтому всё шло своим чередом: Цыганков готовился зайти в квартиру, а Усольцев намеревался продолжить разработанную им операцию.

После получения известия от Беса о предстоящей встрече на съемной квартире, Усольцев спланировал снова поставить телефон Цыганкова на прослушивание и пустить за ним следом наружку. Разрешение для этого у генерала он уже получил.

Город Уральск, казино "Эльдорадо", вечером того же дня.

– Матвей, отдай его мне, – сказал Толя Беспалый про Цыганкова, после того как рассказал ему об утренней встрече с Калиной – отдай его мне, я его порву! Этот ментяра нас с Черепом в стойку ставил, по почкам бил, козел вонючий!

– Не кипятись, Толя. Закон фарта знаешь? Каждый получает своё! Этот Цыганков на самом деле не мент, он гэбэшник… Когда вы наехали на Маргариту, там был еще одни в кабинете – её ухажер из ФСК. Мне об этом Карпыч сказал.

– Для нас один хрен, – пробурчал недовольный Беспалый, – гэбэшников, так же как и ментов легко можно завалить. Менты – это клад, который лучше хранить в земле!

– Так-то оно так, – рассуждал Матвей, наливая виски себе и Беспалому в рюмки, – на вот, выпей, расслабься! Понимаешь, Толя, какая хрень, это Цыганок под колпаком у своих же, они ему делают подставу, проверяют…

– Зачем? – удивился Беспалый.

– Вот и я думаю, зачем? Если не доверяют – значит, он где-то замазался, что-то сотворил, причем такое из-за чего Беса и Калину даже пускают на волю, чтобы его проверить. Это, брат, не просто так – Матвей отхлебнул виски, – здесь надо пораскинуть мозгами, Толя. Если он замазан, то может пригодиться нам, мы его пристегнем в упряжь и будет работать, как миленький. Нам свои люди в этой Конторе нужны, потому, как в ментовке и у полицаев они есть, а там нет. Короче, пусть Калина с ним трет свои темы по стволам, а ты подъедешь и предложишь потолковать со мной. Если будет упираться – знаешь, что делать! По ходу, было бы неплохо узнать, чем он занимается? Недавно кто-то из эфэскашников забивал стрелку с чеченцами. Не тот ли это пацан? Погоди-ка…

Матвей снял трубку и набрал номер Карпова.

– Коля, у нас тут кое-что всплыло, связанное с Усольцевым, помнишь, я тебя спрашивал?

– Что именно? – спросил Карпов, – только давай короче, у меня совещание.

Стараясь не вдаваться в подробности, Матвей торопливо рассказал ему о происшедших событиях – выходе Калины и Беса из зоны, съеме квартиры, встрече Беса с Цыганковым.

– Значит, говоришь, покупатель оружия? – спросил Карпов, уже не подгоняя собеседника, поскольку полученная информация была очень интересна.

Он подумал, что если в ФСК схватят своего сотрудника за задницу, то об этом никто не узнает, всё будет тщательно скрыто. Однако если допустить, что в УВД могли узнать об этом – как бы чисто случайно, то могла бы, также случайно, произойти утечка в СМИ. Это большой скандал! Он может докатиться до Москвы, особенно с учетом напряженных отношений генерала ФСК Алексеева и полномочного представителя Президента Дергачева.

– Да, Коля, не худо было бы просечь, что это за человечек, из-за чего на него такой зуб вырос.

– Попробуем. Спасибо, что позвонил! – сказал Карпов, не называя своего собеседника, чтобы подчиненным не было понятно, с кем он общается, – а адрес известен, где должна произойти встреча?

– Конечно, известен – улица Новая Заречная, дом 24 квартира 43. Встреча завтра в одиннадцать.

– Всё понятно, мы примем меры! – нейтрально закончил разговор Карпов.

Он решил завтра направить по указанному Матвеем адресу милицейскую наружку и несколько дней поводить Цыганкова. Связи этого опера среди криминала могли быть очень интересными.

Матвей, закончив разговор, начал мрачно прохаживаться по офису.

– Ты сечешь, Толян, – наконец прорвало его, – эта гнида, эта тварь Плотников, хочет меня развести. Недавно позвонила Настя, и говорит, что этот барыга решил скинуть завод каким-то буржуям забугорным. Все ему бабла мало!

– Хочешь, я ему уши отрежу и на тарелочке принесу?

– Нет, пока рано, – Матвей присел на краешек стола, поставил пустую рюмку. – Плотников сам по себе ничего не представляет, это мешок с го…ном, им верит его бл…дь, которая работает вместе с ним. Но сейчас пока разборки устраивать не будем. Михаил ведь ссыт, когда страшно, его достаточно припугнуть. Меня другой беспокоит – Генералов. Вот заноза в заднице!

– А если на него как на Плотникова надавить, прижать через семью? У него же есть дети или внуки.

– Это тертый калач, его на "понял" не возьмешь. У него охрана – бывшие ментяры, да не простые участковые, а из уголовки и ОМОНа. "Спартаковцы" вон пытались наехать, так их чуть самих не переехали. Но завод нам нужен, это не только вопрос бабок, но и престижа, нашего авторитета. Если с заводом ничего не выйдет, нам придется хреново.

– Да, дела…Что будем делать, Матвей?

– Я уже разговаривал с Сильвестром. Поможет он нам, если срастаться не будет. У него есть пара бойцов – бывшие вояки, мочили чурок еще в Афгане, были там снайперами. Кого-то пришлет…

Беспалый с беспокойством заерзал в кресле.

– Ты что, хочешь Генерала завалить? Это же какой шум будет, мы на этом можем спалиться. Здесь всех подымут на уши, ментов вагон и маленькая тележка примчится! Я слышал он корешится с губером.

– Боишься за свое дупло? – тонкие губы криминального авторитета сжались в усмешке, – не киксуй, на нас не подумают. Всё будет тип-топ. – Матвей открыл ящик стола и начал в нем что-то искать.

– Слышь, Толян, дурь у тебя есть? Надо расслабиться, в то от такой бл…ской жизни башка раскалывается и уши пухнут – спросил Матвей, закончив свои поиски и не найдя то, что было нужно.

– В Греции всё есть, – ответил Беспалый, доставая анашу.

Он ловко скрутил две самокрутки и одну отдал Матвею. Вскоре они сидели в кресле, курили, вдыхая сладковатый дым, и ловя кайф, каждый по-своему.

Город Уральск, здание областной администрации, областной Фонд имущества, кабинет Красовской Е.Е., 21 июля, 10.20.

Екатерина Евгеньевна с утра была чрезвычайно занята. Ей позвонил Аркадий Соколовский и после дежурных слов приветствия завел разговор на тему, интересующую их обоих. Речь шла об иностранцах, которые хотели участвовать в покупке контрольного пакета акций на аукционе.

– Екатерина Евгеньевна, – бодро, энергично заговорил Соколовский, – вы не забыли обо мне?

– Конечно, нет, Аркадий. Более того, у меня состоялся разговор с Плотниковым – наши планы одобрены, ты можешь сообщить владельцам фирмы "Вест финанс", что их компания будет допущена к участию в торгах. Пусть немедленно вносят залог и я дам команду всё оформить официально.

– Это хорошие новости, – раздался в ответ голос Соколовского, – очень хорошие! У меня есть еще одна новость. Руководитель компании Алекс Новоселов собирается на днях прилететь. Он хочет уточнить условия участия фирмы…- Соколовский сделал небольшую паузу, – с ним можно будет проговорить обо всех интересующих вопросах – вы поняли, о чем я говорю.

– Да, вполне понятно. Я тебя попрошу, как только будет известна точная дата прилета, обязательно сообщите её мне. Договорились?

– Непременно.

Они попрощались, и Екатерина Евгеньевна занялась своими обычными делами, но информация, полученная от Соколовского, не выходила из головы.

В глубокой задумчивости она машинально водила ручкой по листу бумаги, рисуя всякие несуразные, смешные фигурки – то нечто похожее на пальму, то на Пизанскую башню, то на баллистическую ракету.

Этот Алекс Новоселов был до недавнего времени русским, уехал в конце восьмидесятых в Америку и там получил американское гражданство, непонятно на чем сколотил состояние. Личность довольно мутная, неоднозначная, однако капитал за ним стоит серьезный. Это не доморощенный олигарх Генералов и не дикий бандит Матвей. Тут пахнет Европой, Западом, с его неограниченными финансовыми ресурсами.

Получить хорошие деньги от Новоселова было вполне реально. Красовской давно известны планы Плотникова переехать в Москву, и ей хотелось туда же. Приезд Алекса Новоселова она восприняла, как хороший шанс получить приличный бонус за свои услуги. От Генералова такого не дождешься – тот широко известен своей скупостью. Жадный старикан! Сидит на золотой куче бабок и никого ней не подпускает. Словно хочет утащить все за собой в могилу.

Помимо квартиры в Москве Красовской были нужны деньги на многое. Она любила одеваться в дорогие фирменные наряды, за которыми специально летала в Москву, во вновь открывшиеся бутики. Она любила золото и брильянты, поэтому от своего любовника принимала в подарок только драгоценности. Она подумывала, в тайне, от Михаила Яковлевича завести себе молодого любовника – Плотников все чаще проявлял слабость в интимной близости, видимо сказывалось чрезмерное употребление водки и коньяка.

Всё это требовало денег и немалых.

Но тут её мысли приняли другой оборот.

Ей сообщили доброжелатели, что Плотников несколько раз заглядывал в кабинет Истоминой, причем, не ставя в известность её, Красовскую. Зачем он заходит туда, ведь всеми вопросами здесь ведает она, а не Ирэна? Для чего? Нехорошие подозрения овладели ею. Старый козел мог положить глаз на молодую и смазливую девушку. Уж она-то, Красовская хорошо его знала!

Но неужели Ирэна за её спиной закрутила шашни с Плотниковым? Это, не смотря на то, что она для неё сделала, на всё её отношение? Постепенно злоба и ярость овладели ею. Она позвонила по телефону и вызвала к себе Истомину.

Когда та появилась в её кабинете, Красовская, сдерживая себя, спросила:

– Что у нас с акционирование металлургического завода? Когда будут полностью готовы документы?

Услышав этот вопрос, Истомина с удивлением взглянула на свою начальницу. Она еще неделю назад докладывала, что к аукциону практически все готово и его можно проводить. Однако Красовская то ли не придала значения её словам, то ли думала о чем-то другом, забыла.

– У нас всё готово, Екатерина Евгеньевна, – сказала она, – участники залог внесли, можно проводить хоть завтра.

– Нет, пока торопиться не будем. Давай-ка уточним список участников.

Участников всего было двое: компания, созданная менеджментом завода во главе с Генераловым и пресловутая "Омега групп", за которой стола криминальная группировка Матвея. Про Матвея Ирэне ничего известно не было, её не посвящали во все детали. Истомина озвучила по памяти состав участников и на это Красовская сказала многозначительно:

– В ближайшее время должен появиться еще один – компания "Вест финанс". Поэтому подождем, когда они внесут свои деньги в залог, и тогда проведем.

– А что это за компания, раньше я о ней не слышала?

– Это иностранцы. Сейчас очень модно говорить о привлечении иностранных инвестиций, вот мы их и привлечем. Заодно перед Москвой отчитаемся, в передовиках будем ходить.

– Конечно, ударники капиталистического труда! – с иронией произнесла Истомина.

– Иногда я не понимаю твои шутки, – строго ответила Красовская, – это вопрос серьезный. Михаил Яковлевич говорит, что даже не столько экономический, сколько политический.

Упомянув Плотникова, она, словно дала себе волю, словно позволила возникшему раздражению окончательно овладеть ею. Лицо Красовской резко покраснела, она спросила напрямик:

– Ты что решила завести роман с Плотниковым?

– Что вы, Екатерина Евгеньевна? Михаил Яковлевич совсем не в моем вкусе. И потом, он женат…

Ирэна деликатно умолчала о том, что было известно всем, о связи Красовской с Плотниковым.

– Помолчи, сучка! – грубо оборвала её Красовская, – думаешь, я не знаю, что ты решила уйти в областное Казначейство? Бросить меня, когда работы невпроворот? Мне друзья всё рассказали. Ничего, я тебе крылышки-то обрежу, будешь еще ползать, умолять, чтобы приняли обратно. Ты тварь неблагодарная! Много возомнила о себе!

– Екатерина Евгеньевна, как вы можете! – едва вымолвила Истомина, слушая несправедливые слова своей начальницы. Слезы навернулись у неё на глаза.

– Еще раз услышу, что у тебя был Плотников, я тебе хвост вырву, чтобы крутить было нечем. А теперь, пошла вон! Хотя нет – можешь писать заявление об увольнении и, кстати, я позвоню в Казначейство – там тебя тоже не возьмут.

Последние слова Красовская произнесла с исказившимся от бешенства лицом.

Она не планировала избавиться от своей ближайшей помощницы, хотела только унизить её, запугать, уничтожить возможные ростки отношений Ирэны и Плотникова. Однако по ходу разговора не смогла сдержать себя и слова об увольнении вырвались у неё непроизвольно, сумбурно. Так внезапно вырывается раскаленная лава из жерла вулкана и сжигает всё на своем пути, нечего не щадя и не делая исключений.

Поскольку и кабинет, и телефон Красовской прослушивались, этот разговор практически сразу известен Забелину. Поздним вечером, закрывшись у себя, он долго читал и перечитывал распечатку диалога между Красовской и Истоминой, думал о том, что из всего этого можно было извлечь полезного, чем помочь Ирэне.

Конфликт между Красовской и Истоминой его устраивал. Ирэне нужна будет опора и если она её не найдет в своем ведомстве, значит будет искать во вне. Здесь она может вспомнить о нём, Забелине, о его возможностях.

Он еще посидел какое-то время над распечатками, а потом занялся другой работой. Оперативники его отделения готовились завести еще два дела, и он принялся просматривать материалы, править подготовленные ими документы: постановления и планы оперативных мероприятий. Жизнь не зацикливалась только на деле Красовской "Стрекозы", впереди были всякие "Спруты", "Финансисты", "Каталы" – разнообразные жулики, увлеченно ловившие крупную рыбу в мутной воде приватизации.

Город Уральск, улица Новая Заречная, 21 июля, 11.30

Со вчерашнего дня Усольцев непосредственно приступил к подготовке Калины.

Вызвав его на временную ЯК, как мысленно называл Леонид Петрович съемную квартиру, он проверил, что и как будет говорить этот осужденный – он же оперативный источник контрразведки.

Усольцев отработал с ним возможные повороты в ходе разговора и, в целом, остался доволен. Несколько раз за время беседы с Калиной он выглядывал из окна комнаты на улицу и полностью успокоился, лишь тогда, когда заметил машину наружного наблюдения, неприметно вставшую у другого дома напротив.

Наружку он попросил подъехать заблаговременно, чтобы показать адрес и зашедшего вместе с ним в квартиру Калину. Что касается Беса, то его роль должна была ограничиваться только заходом вместе с Цыганковым в подъезд, а потом надобность в его услугах отпадала.

Чтобы обеспечить готовящуюся им подставу по полной программе, Усольцев достал два ТТ в одной из школ у знакомого учителя военной подготовки. Бойки на них были спилены.

На следующий день Калина, заявившийся на квартиру чуть раньше, сбросил обувь у порога, пошел на кухню, откуда пахло вкусной домашней пищей. Там хозяйка готовила бульон, жарилась яичница с сосисками. Увидев квартиранта, старушка сказала:

– Покушаешь, милок или как?

– Давайте мамаша, не откажусь, – ответил ей Калина, – я вам принес тут кое-что.

Отчего-то стесняясь, он вытащил из полиэтиленового пакета коробку конфет, яблоки, бананы, сложил все это небольшой горкой на столе.

– Во, закатим пир! – сказал он и увидел, как расправились морщины старого лица – его хозяйка улыбнулась, но ничего не сказала.

Он неторопливо поел, ощущая удовольствие от простой без изысков пищи. Глянув на часы, Калина обнаружил, что скоро должны прийти Бес и опер, работавший под скупщика.

Гости впрочем, не заставили себя долго ждать – в квартире прозвучал дверной звонок.

Едва переступив порог, Цыганков увидел незнакомого худощавого мужика лет под сорок, с наколками на руках. Мужик с первого взгляда ему не понравился. Может, от того, что смотрел на него беспокойными глазами. Может, от того, что пытался скрыть напряженность, которая чувствовалась в каждом движении за лагерными, блатными шутками-прибаутками?

"Он или чего-то боится или обкурился травки" – подумал Александр.

– Это Калина, – сказал Бес, представляя мужика.

– Ну, где стволы, хозяин? – спросил Цыганков, сам не называясь, только оглянувшись на Беса, который встал за спиной.

Бес сделал движение рукой, словно говоря: "я свое дело сделал" и сказал:

– Вы тут потолкуйте, а я пойду на кухню – жрать хочется.

– У меня с собой два ствола, – ответил Калина и достал два имевшихся пистолета, – остальные на подходе.

Он положил один ТТ на стол, а с другим принялся делать те манипуляции, о которых ему говорил Усольцев – взводить затвор, щелкать курком. Четкий металлический стук громко раздавался в почти пустой комнате.

– Дай глянуть! – протянул руку Александр.

Калина отрицательно покачал головой:

– А зачем тебе? И так видно, что не игрушечные.

– Я привык товар пробовать сам, – не сдавался Цыганков, – что там за номера?

Калина вновь ответил так, как его подучил Усольцев.

– Стволы польские, номера у поляков – никто не проверит. А сейчас – чё их смотреть, вот придет партия, тогда посмотришь. Хоть каждый!

Уяснив для себя, что Калина ему в руки оружие не отдаст, Александр перестал добиваться этого. Смутное подозрение, которое его охватило с порога, все еще не рассеялось. Не нравился ему этот торгаш, хоть убей!

– Ништяк, – сказал после паузы Цыганков, – цена средняя, насколько я понимаю?

– Да, – ответил, немного поколебавшись, Калина, который сев год назад, отстал жизни и сейчас уже не так свободно ориентировался в ценах.

– Сколько сможешь доставить?

– А сколько надо?

– Допустим от пятисот до тысячи ТТ. Если есть АК, то, пожалуй, около сотни. Патроны к ним, естественно.

– Годится – достать сможем! – ответил Калина, убрав ТТ и закуривая, – когда надо?

– Чем скорее, тем лучше.

– Ну…- Калина сделал вид, что задумался, подсчитывая дни, – через недельку, я думаю, сможем.

– Заметано! – ответил Александр, – только я возьму стволы не здесь, а на площади возле Северного автовокзала, где встретился с Бесом. Если что, оттуда легче будет сорваться.

– Да что такое может быть? – засомневался Калина, которому Усольцев никаких указаний по месту продажи не давал – давай здесь! Тут тихо, никто не помешает, спокойно обтяпаем всё.

"Почему бы и нет? – подумал Цыганков, – место, действительно, годится. И брать здесь этого Калину с Бесом будет сподручней, чем на площади".

Ему захотелось осмотрелся. Он вышел в коридор, заглянул на кухню, где Бес за обе щеки уплетал картошку с яйцами, прошелся по другим комнатам. Калина шел за ним, усиленно расхваливая это место.

– Не жужжи! – грубо прервал его Цыганков – кто здесь живет, чья хата?

– Хозяйка одна, более никого – ответил Калина, пуская струю дыма в потолок.

Квартира Цыганкову показалась удобной. Опять же, хозяйка одна, другого народа нет. Значит, если будут небольшие отклонения от операции, то посторонние не пострадают – фактор случайности сведен до минимума.

– Лады! Когда придут стволы, сбросишь мне на пейджер вот эти цифры – Цыганков посмотрел по сторонам в поисках бумажки и, увидев пачку сигарет, написал на ней четыре пятерки – как только я получу их, то беру бабки и со своими людьми подгребаю сюда. Здесь, на месте и рассчитаемся.

Спустившись по грязной подъездной лестнице, Александр вышел на крыльцо подъезда и искоса, по неискоренимой привычке проверяться, посмотрел вдоль улицы. Ничего подозрительного он не заметил, но обостренное чувство опасности, которое было у него развито, как у любого опытного оперработника, посылало неоднозначные сигналы. Что-то было не в порядке. Что-то не давало ему покоя. Только вот что?

Цыганков достал сигареты, сел на скамейку возле крыльца, как человек, которому некуда было спешить, закурил. Теплый ветер, приятно обдувал лицо, изредка взвихривая уличную пыль на дороге. Александр курил, бросая короткие взгляды по сторонам, стараясь придать себе беззаботный вид.

Неподалеку в песочнице играли маленькие дети под присмотром молодых мам. У подъездов, приткнувшись друг к другу, почти вплотную, стояли несколько пустых машин, чьи хозяева, вероятно, приехали домой на обед. По тротуару спокойно шли разные люди, не обращавшие на Цыганкова ровно никакого внимания.

Посидев еще некоторое время, и уже собравшись идти, Александр внезапно заметил, что на скамейке с молодыми мамами сидела девушка, читавшая книгу. За все время, пока Цыганков курил, она ни разу не перевернула страницу, словно приворожено глядя на одно и то же место. Несколько раз девушка бросала случайные взгляды в сторону Цыганкова и Александр удивился своему подозрению. Но, ничего не поделаешь, надо проверяться.

Он поднялся, медленно пошел по тротуару по направлению к центру. Следовало уточнить две вещи: действительно ли за ним ведется наблюдение и если да, то кто за ним выставился?

Вопрос сам по себе интересный.

Это могла быть милиция, что казалось маловероятным, могла быть налоговая полиция. Однако у последней, насколько было известно Цыганкову, наружка только создавалась. Милицию он не должен был интересовать – если и засветился на встречах с "братками", им достаточно было пробить его в УОПе и все стало бы ясно.

Это могла быть третья сила – какой-то из бандитских ЧОПов, к примеру, работающий с Матвеем. В этих структурах сейчас много бывших отставников из силовых организаций, они имеют большой опыт оперативной работы, могут в принципе организовать наружное наблюдение.

В любом случае, надо было проверяться.

Центр города Цыганков знал, как свои пять пальцев. Здесь было несколько удобных проходных дворов, которые представляли собой "мертвую зону" – фактически не просматриваемое пространство. В таких местах удобно выявлять слежку за собой и Александр уже несколько раз этим пользовался.

Он медленно, все таким же прогулочным шагом повернул в один из дворов и там, уже значительно быстрее прошел в ближний подъезд, в дверях которого были вставлены грязные, запыленные стекла. Он, конечно, мог бы пройти сквозь двор и остановиться на выходе, тогда тоже можно обнаружить слежку. Однако если за ним следили несколькими бригадами, то на другой улице его уже могли поджидать другие и усилия оказались бы напрасными – за ним в сквозной двор никто бы не пошел и он никого бы не выследил.

Ничего, он подождет. У тех, кто его пасет, не выдержат нервы, и они непременно сунутся сюда. Цыганков посмотрел на часы, засек время. В старом подъезде было грязно, за дверью висела серая паутина, из подвала тянуло тяжелым запахом сырости. Он понадеялся, что ждать придется недолго.

Время томительно текло, но во дворе никто не появлялся.

Так прошло пять, десять минут. Может, ошибся? Показалось? Он уже приготовился выйти на улицу, но, буквально в последний момент увидел, как во двор вошла все та же задумчивая девушка с книжкой. Она в мгновенье ока осмотрела двор, как это делают профессионалы – цепко, подмечая каждую мелочь, и потом медленно пошла через него на выход к другой стороне улицы.

Цыганков вышел из душного и темного подъезда.

"Что и требовалось доказать! – подумал он, – значит, меня всё-таки пасут! Теперь узнать бы кто. А это самое сложное. Надо попасть в Управление, поставить вопрос перед Шумиловым – пусть разбирается с собственной безопасностью, с Усольцевым. Почему это за сотрудниками Управления кто-то следит?"

И он пошел через дворик дома, вышел на улицу, уже не сильно заботясь о том, следит за ним кто-нибудь или нет.

Александр не знал и не мог знать, что получив сводку наружного наблюдения, Усольцев был сильно обескуражен.

Мало того, что Цыганков не встретился ни с кем из тех подозрительных лиц, которых можно было бы взять в проверку, не стал никому звонить или подавать конспиративные знаки, наружное наблюдение установило тот факт, что за Цыганковым велась еще одна слежка. При этом контрнаблюдение показало, что слежка велась, скорее всего, милицейской наружкой.

Этот последний вывод заставил Усольцева призадуматься.

Получалось, что Цыганкова милиция вела от самой квартиры, где должна была состояться встреча проверяемого оперативника с Калиной. Отсюда напрашивался вывод о том, что эта явочная квартира "засвечена". Кто-то слил информацию в милицию. Если не брать во внимание хозяйку и Цыганкова, то такими людьми могли быть только Бес или Калина. Даже Кислицын не знал точного адреса.

Значит, кто-то из уголовников был двойным агентом. Но какое дело милиции до операции ФСК? Они достаточно квалифицированы, чтобы увидеть в Цыганкове представителя другого силового ведомства. Тем более, Усольцев снова кинул взгляд на сводку, вели они его фактически до стен Управления, видели, что он вошел в здание.

Как и большинство сотрудников, работавших в Конторе, Усольцев знал коллег, выполнявших те же функции, что и он в УВД. Поэтому он, после некоторого колебания, набрал номер начальника отдела собственной безопасности УВД Староконева.

– Михалыч, – сказал он, пытаясь придать голосу шутливый тон, – слушай, вы по нашим сотрудникам уже начали работать? Бандюков не хватает?

– Не слышал такого, Петрович, – осторожно отвечал ему Староконев, – а что есть информация?

– Да вот, у нас капитан Цыганков докладывает, что за ним целый день топталась наружка. Поскольку это не наша – нам за своими следить нет нужды, я подозреваю, что это ваши.

– Может, он ошибся? Спутал нас с полицаями, или того хуже, с каким-нибудь ЧОПом? Они сейчас активно работают по супружеским изменам, недавно читал в "Вестнике Уральска" – голос Староконева тоже приобрел шутливый оттенок. – Наняла женушка Цыганкова этих молодчиков, вот они и носятся за ним по всему городу.

– Нет, Михалыч, Цыганков опытный опер, такую туфту сразу вычислит. Это ваши ребята – больше некому.

– Что же, – сразу посерьезнел Староконев, – будем разбираться: "ху из ху" как говорил Горбачев.

Оперативные документы

1. Сводка прослушивания телефонных переговоров от 20.07.04г.

Секретно

Инициатор Майор Забелин С.П.

Объект – Красовская Е.Е., раб.телефон 54-91-13

Разговор начат в 11.23.

КЕЕ – Слушаю, добрый день!

Неизвестный женский голос (абонентский номер в г.Москве)

– Екатерина Евгеньевна?

КЕЕ – Да.

Девушка – Я работник "Локо-банка", вы у нас недавно открыли расчетный счет.

КЕЕ – Да, да, я помню. А что вы хотели?

Девушка – Хотела проинформировать вас, что деньги на счет поступили. Хотите знать

сумму?

КЕЕ – Нет, я её знаю, спасибо.

2. Шифротелеграмма N 361 от 21.07.94г.

Секретно

экз.N 1

Начальнику 7 отдела УЭК ФСК РФ полковнику Иванову А.В.

В отношении проверки расчетного счета

В ходе проведения проверочных мероприятий по ДОП N 66 "Стрекоза" установлено, что объект дела Красовская Екатерина Евгеньевна имеет расчетный счет в "Локо-банке". Просим, по возможности, установить наличие денежных средств на счете, откуда и от кого произведены перечисления денежных средств.

Начальник отдела ЭК УФСК РФ по Уральской области полковник Шумилов Н.П.

3. Ответ на ШТ N361 от 21.07.94г.

N 1294/97 от 22.07.94г.

Секретно

экз.N 1

Полковнику Шумилову Н.П.

В отношении проверки расчетного счета

По Вашему запросу сообщаем, что "Локо-банк" зарегистрирован в ЦБ РФ 21 февраля 1994 года.

Проверить расчетный счет на указанную вами фамилию не представляется возможным. Напоминаем, что в соответствии со ст.26 закона "О банках и банковской деятельности", запрашиваемые Вами сведения относятся к банковской тайне.

Начальник 7 отдела УЭК ФСК РФ полковник Иванов А.В.

Город Уральск, здание Управления ФСК по Уральской области, 22 июля, 10.50.

Прочитав последнюю телеграмму, Шумилов раздраженно сказал Забелину:

– Умники, а то мы законов не знаем! Вот и попробуй в таких условиях бороться с коррупцией! Москвичам лишь бы отписаться – не хотят признать, что не имеют достаточных оперативных позиций в банках, вот и пишут всякую ерунду. На Западе, в той же Америке, попробовали бы не дать сведения ФБР! Там известен каждый шаг человека – от рождения до смерти, все зафиксировано, занесено в электронные базы данных. При видимой внешней бесконтрольности западного общества, на самом деле, всё очень тщательно контролируется.

– Контролируемая демократия? – спросил Забелин.

– Вот именно – Шумилов поднялся, прошелся по кабинету – полюбуйся, – сказал он, протягивая Сергею лист бумаги, на котором, судя по бланку, был напечатан ответ из областной прокуратуры – такие же умники, только местные. Не нашли ничего лучшего как заниматься отписками, отговорками – то же мне "государево око"!

Начав читать документ, Забелин сразу понял, что это был ответ на материалы, подготовленные оперативниками его отделения.

Суть дела была в том, что, создав многочисленные фонды и фондики, в которые переливались немалые бюджетные средства, государство в лице правительственных чиновников напрочь устранилось от контроля за их расходованием.

Ребята Забелина накопали, что председатель Пенсионного Фонда по Уральской области Извозчиков учредил в 1993 году банк "Ветеранский" в котором занял пост председателя совета директоров. Деньги в уставной капитал были внесены из пенсионного фонда, словно у бедных нищих пенсионеров их некуда было девать, кроме, как вкладывать в банковскую систему. Естественно, что по итогам 1993 года Истомин получил приличный бонус, которым, впрочем, совсем не думал делиться с ветеранами.

И так было по каждому фонду.

В фонде социального страхования, председатель купил дочери двухкомнатную квартиру, видимо лишив детей чьих-то далеко не обеспеченных родителей, поездок в детские лагеря. Действительно, к чему им ездить? Пусть лучше дома сидят – здоровее будут.

Не лучше обстояли дела и с фондом медицинского страхования – там тоже воровали, получали откаты от страховых компаний.

Всё это обстоятельно, аргументировано, совсем не голословно, было изложено в подготовленном Управлением документе, и за подписью генерала направлено в областную прокуратуру.

В ответ прокурорские написали, что поскольку фонды внебюджетные, т.е. вроде не используют государственные средства на свое содержание, то их работники не госслужащие – значит, должностных преступлений не совершают.

– По такой логике, – сказал, удивленный столь иезуитским мышлением, Сергей, – эти фонды не используют бюджетные средства. Но позвольте, а кто тогда заставляет коммерсантов делать перечисления в их карманы? Пушкин что ли?

– Твое удивление мне понятно, – ответил Шумилов, по привычке шаря глазами по столу в поисках пачки сигарет. Накануне он решил бросить курить, и когда сильно хотелось, доставал леденцы: – Я считаю так, если учреждение выполняет государственные функции, а в данном случае все фонды занимаются тем, чем им предписывает государство, то это госорганизации. И не важно, откуда текут к ним деньги: из бюджета или путем сбора налогов. Все остальные словесные увертки призваны покрыть головотяпство и откровенное воровство. К сожалению, нас пока не слышат. Кстати, как у тебя с приобретением источников по делу "Стрекозы"? Помнится, ты положил глаз на "замшу", как её там, Истомину?

– Работаю в этом направлении, Николай Поликарпович.

– Ну и что? Переспали что ли?

– Нет.

– Плохо. Хоть какой-то бы был результат. Это я шучу!

Достав из коробки леденец, Шумилов положил его в рот.

– Тут такое дело, Сережа, – сказал он, – генерал отчего-то решил сбавить обороты, не форсировать события, как он выразился. Не знаю, что или кто повлиял на него, но нам приказано сильно не торопиться, готовиться тщательнее. Так, что у тебя есть время.

– Да я и так не тороплюсь, – ответил удивленный Забелин.

– Вот и не торопись! – Шумилов хотел выпить чая, но, вспомнив, что секретаря в отделе уже нет – недавно сократили, поднялся с кресла и пошел сам ставить чайник.

– Не упускай из виду Генералова, – продолжил он, – что-то не нравятся мне игры вокруг завода, там шныряет много сомнительных личностей. Ты, кстати, знаешь, что очень активный интерес проявляет к этому аукциону Матвей?

– Матвей? – переспросил Забелин, – но он не занимается крупными объектами, это не его тема.

– Выходит, что теперь его. А Матвей опасный человек! Мы имеем информацию, что он связан с несколькими крупными ОПГ в Москве. С этим шутить не приходиться. Так что прими данный факт во внимание!

– Лады, я учту.

Вернувшись к себе в кабинет от начальника, Забелин невольно вспомнил об Истоминой, раз уж Шумилов поинтересовался ею. Ему было любопытно, чем закончился конфликт между нею и Красовской. Помирились? Она написала заявление?

Нет, допустить увольнения Ирэны было никак нельзя – неизвестно, кого назначат на её место, удастся ли установить с новым человеком такие же отношение, какие у него возникли с этой девушкой.

Пока он размышлял, внезапно раздался телефонный звонок, и Забелин вздрогнул от неожиданности. Словно отвечая на его мысли, звонила Истомина. Она говорила голосом взволнованным, с истерическими нотками столь непривычными для Забелина. Поначалу, поскольку Ирэна говорила очень сбивчиво, торопливо, он ничего не мог понять. И только задав несколько наводящих вопросов, наконец, понял, что Истомина пытается рассказать ему о ситуации, ставшей уже известной из сводки аудиопрослушивания – скандале, который закатила Красовская.

– Сергей Павлович, мне…мне необходимо вас видеть, срочно…прямо сейчас. Я прошу вас, пожалуйста! – она замолчала, прерывисто дыша в трубку.

– Хорошо, – мягко успокаивающе, произнес он, – Ирэна Владимировна, вы знаете гостиницу "Уральск"? Подъезжайте туда. Через тридцать минут сможете?

– Да – ответила Ирэна, – а где мне вас там искать?

– Я буду ждать у стойки администратора. Договорились?

– Да, – ответила она и, немного помолчав, почему-то сказала, – спасибо вам!

Чтобы подстраховаться и не пролететь с номерами, Сергей позвонил на всякий случай своему приятелю – главному безопаснику гостиницы. Свободные номера, где без помех можно было встретиться с Ирэной, имелись.

Он поднялся и, прежде чем выходить, бросил взгляд на сейф, где у него лежал табельный пистолет. Оружие ему было сегодня ни к чему. Вряд ли Ирэна могла ему чем-то угрожать.

Город Уральск, гостиница "Уральск", 22 июля, 11.45

В большом холле гостиницы стояло несколько кожаных диванов и кресел, в углах – пыльные пальмы в больших кадках. В центре тихо шумел небольшой фонтанчик. Звуки воды действовали умиротворяюще.

За дверью гостиницы слышался шум, суета вечно спешащей уличной толпы, а здесь висела расслабляющая тишина, приятная прохлада насыщала воздух. Сергей почувствовал накопившуюся за последние дни усталость – не физическую, когда мышцы наливаются свинцом, а тело делается неповоротливым, словно придавленным сверху грузом, он чувствовал какую-то душевную усталость, опустошенность.

Пройдя немного по гулкому коридору холла, Забелин бессильно присел на диван. Ему совсем не хотелось вставать, куда-то идти, с кем-то встречаться, получать информацию. Казалось, что все это ни к чему – напрасная трата сил, не приносящая ни результата, ни удовлетворения.

В это время холле появилась Ирэна. Она была в своих обычных темно-синих джинсах, легкой бежевой куртке, накинутой сверху. Её глаза покраснели, словно она недавно плакала. Увидев Забелина, девушка направилась прямиком к нему.

Когда Сергей медленно поднялся с дивана и двинулся навстречу, на последних шагах она буквально припала, уткнувшись лицом ему в грудь.

– Ирэна Владимировна, – сказал Забелин, неловко гладя руками по её плечам, – ничего, ничего, сейчас поговорим, успокойтесь.

И он её повел с собой, молчаливую, послушную, через весь пустой и длинный холл к лифту. Они шли медленно и неторопливо, как бредут два усталых путника, которым не виден конец пути. В лифте они молчали – неначатый разговор повис в воздухе. Сергей чувствовал, что Ирэне нужно выговориться, излить душу, пусть даже и постороннему человеку – ведь Забелин был для неё, в сущности, никто, человек далекий от круга её общения.

В гостиничном номере была такая же обстановка как и в других номерах, в которых он встречался со своими источниками. Сергей хотел усадить Истомину за стол, налить ей чаю или минеральной воды, внимательно выслушать, сделав вид, что ему ничего не известно о конфликте с Красовской. Но Ирэна спутала все его планы.

Едва они вошли, она обвила его шею руками и начала целовать. Её теплые губы были, как мятные леденцы: сладкие, обжигающие, требовательные. Она ждала ответных ласк, бережных и нежных объятий, ждала, что он подхватит её на руки, как маленького ребенка и понесет куда хочет. Ей было все равно куда, лишь бы не отпускал от себя как можно дольше.

Поначалу, желавший осторожно отстранить от себя Ирэну, потому что недавняя встреча с Ритой еще была жива в его памяти, Забелин все же невольно поддался её эмоциональному порыву и, совсем не желая этого, ответил на страстный поцелуй молодой женщины.

То, что произошло дальше, иногда случалось у Сергея на встречах с оперативными источниками женского пола. Есть неписаные правила агентурной работы, которые гласят, что оперативник должен держать некую дистанцию – личные отношения хороши до определенных пределов. Если их развивать и углублять, они со временем становятся серьезной помехой.

На этот раз, Сергей не жалел, что так произошло. Ему, как и Ирэне требовалась эмоциональная разрядка. Он подумал, что с её помощью сможет отрешиться от давящих на него проблем, забыться на короткое время в этом пустом гостиничном номере – временном пристанище для случайных людей. По сути, они с Ирэной тоже случайные люди, которые встретились, благодаря независящим от них обстоятельствам и также, благодаря им, скорее всего, расстанутся.

Так или иначе, но свою вину перед Маргаритой он совсем не ощущал, видимо, из-за этой непреднамеренности. Полностью расслабленный, отрешенный от всего, лежал он в кровати, обнимал затихшую Ирэну, и пытался ни о чем не думать.

За окном в это время деловито шумел солнечный день, агрессивно бился какофоничными звуками в стекла их закрытого окна, а в полутемной комнате с задернутыми шторами было тихо. Неспешно текло время.

Под этот, почти физически ощущаемый Забелиным медлительный ток времени, Ирэна своим негромким голосом, похожим на тихий плеск речной воды, рассказала ему о последних событиях, связанных с металлургическим заводом. О своей ссоре с Красовской. О своих мыслях, сомнениях и намерениях. Из того, что она ему рассказывала, Сергей почти всё знал, но не подавал вида, только изредка успокаивающе гладил рукой по её теплому плечу.

– Что же мне делать, Сереж? – спросила его Ирэна, после того, как все рассказала – я знаю Красовскую, прекрасно знаю! Она может мне устроить "веселую" жизнь здесь, в Уральске. Меня из-за неё никуда не возьмут!

В голосе Истоминой послышалось еле сдерживаемое рыдание. Сергей потянулся, взял сигарету из пачки, лежавшей рядом на тумбочке, закурил лежа.

– Ты уже написала заявление? – спросил он.

– Нет. Но она в любое время может меня вызвать к себе, потребовать написать.

– Не торопись – успокоительно сказал он, – твоя Красовская не монстр, не дьявол в юбке – обыкновенная баба с чрезмерными амбициями. Ты задела её самолюбие в истории с Плотниковым. Он что, действительно, положил на тебя глаз?

– Откуда я знаю! Заходил пару раз в кабинет с какими-то бумажками. Но ничего серьезного не было!

– Я тебе верю! – Сергей выпустил струю дыма в потолок.

– Конечно, веришь, ты же не Красовская! – отозвалась Ирэна и теснее прижалась к нему.

– Я поговорю с твоей дамой или, еще лучше с её начальником – председателем Фонда имущества. Я его хорошо знаю. Так что, уволить тебя не дам.

Забелин, настроение которого заметно улучшилось от сознания того, что он реально может помочь Ирэне, начал говорить на интересующую его тему.

– Ирочка, послушай, мне нужна твоя помощь в деле с Алексом Новоселовым – учредителем "Вест Финанс". Всё, что связано с ним меня чрезвычайно интересует. Ты, конечно, понимаешь, что Красовская хочет получить бабки за этот аукцион. А за её спиной маячит Плотников.

– Да, я это знаю.

– Все, что услышишь, любую мелочь, которая тебе покажется незначительной, но будет связана с аукционом, обо всем немедленно звони мне.

Сергей хотел погасить докуренную им сигарету, но пепельница стояла на столе, а подниматься не хотелось. Он оставил тлеющий окурок в руке.

– Если нельзя говорить по телефону – продолжил он, – скинешь мне на пейджер сообщение. Я брошу все и прискачу, как боевая лошадь.

Услыхав последние слова, Ирэна улыбнулась:

– А если я захочу тебя вызвать так на свидание?

– Ты же знаешь, – полушутя ответил он, – у меня есть подруга сердца.

– Мне хотелось, чтобы вы с ней расстались – вырвалось у Истоминой, – ну ничего, я подожду.

Она посмотрела на часы.

– Ой, мне уже пора. Красовская, наверное, обыскалась.

Они одевались, спокойно, совсем не стесняясь друг друга. Перед выходом из номера Истомина еще раз сказала Сергею:

– Спасибо тебе. Ты не представляешь как мне сейчас хорошо – легко и свободно.

Приобняв Истомину и поцеловав ее в щеку на прощанье, Забелин ответил:

– Отчего же не представляю, Ирочка. Я чувствую то же самое.

Город Уральск, центральный парк, 26 июля, 14.35

Еще в воскресенье у Аркадия Соколовского состоялся длительный разговор с Алексом Новоселовым. Алекс звонил из Франции, но слышимость была хорошей, и Соколовский без труда разобрал всё, что говорил ему западный бизнесмен низким приятным голосом с легким акцентом.

Новоселов был готов немедленно перечислить нужную сумму для участия в аукционе на депозит Фонда имущества. Они проговорили, через какой банк это лучше сделать, в какие сроки. Чувствовалось, что Новоселов деловой человек, не любящий терять ни минуты драгоценного времени.

В конце разговора возник деликатный вопрос об оплате услуг Красовской. Цена вопроса была известна. Однако, накануне, Красовская намекнула, что деньги нужны не только ей, но и людям, стоящим выше и, поэтому сумма должна быть почти в два раза больше. Соколовский, конечно, понимал, что она подразумевала Плотникова. Услышав это последние условие Екатерины Евгеньевны, он в глубине души чертыхнулся, поскольку сразу представил те трудности, которые возникнут у него на переговорах с Новоселовым. Так, собственно, и вышло.

При обсуждении размера взятки Новоселов проявил недовольство – в его приятном бархатном голосе послышалось глухое раздражение непомерным аппетитом русских чиновников. Аркадий почти полчаса слушал Новоселова, который убеждал его провести новые переговоры с Красовской и добиться снижения величины вознаграждения до приемлемой суммы.

В ответ Аркадий как мог, убеждал Алекса дать просимые деньги, если нет – взять частично у него. Он сказал, что Красовскую уговаривать бесполезно, а завод терять из-за такой суммы не следовало – все траты отобьются за первое полугодие. Он, Соколовский, смотрел баланс этого предприятия и, готов ручаться за свои слова. В конце концов, после долгих препирательств, скупой Алекс Новоселов согласился увеличить бонус.

Разговаривать с Екатериной Соколовский решил в парке.

Они с Красовской нашли пустую скамейку в глубине парка. Сверху беспорядочно нависли толстые ветви липы, образуя что-то вроде естественного шатра. Екатерина, подняв голову вверх, и оглядев их пристанище, иронично хмыкнула:

– Сидим здесь, как два любовника. Вдруг кто-то из знакомых увидит?

– Да кому смотреть-то, Екатерина Евгеньевна? Разгар рабочего дня, все на работе, трудятся в поте лица. Это мы с вами – два бездельника, праздно шатающиеся. Итак, приступим к нашим баранам. Я разговаривал с Новоселовым и убедил его согласиться на ваши условия. Мне это стоило больших трудов. Знаете, какие они, эти буржуи, упертые? Говоришь им, говоришь, а всё, как об стенку горох!

– Деньги они считать умеют. А ты, Аркадий – с подозрением глянула на него Красовская, – наверное, еще и с нас хочешь бабок срубить за свои услуги?

– Что, вы, Екатерина Евгеньевна! – с деланным возмущением ответил Соколовский, который был бы не прочь получить и с Красовской свой процент за посредничество, – если только самую малость – детишкам на молочишко. Так вот, Новоселов скоро прилетит в Уральск. У него есть одно условие – часть суммы мы даем вам до аукциона, а вторую после. Он считает, что это будет своего рода гарантией от обмана. Он, конечно, не хочет вас обидеть, Екатерина Евгеньевна, но подстраховаться в таком деле не мешает.

На мгновение подумав, отчего на лбу собрались мелкие морщинки, Екатерина почти скороговоркой сказала:

– Ничего, нас это устроит.

– Когда, примерно, готовится проведение аукциона? Я хотел бы сориентировать моего клиента.

– Где-то в первой декаде августа, может четвертого, может пятого числа, – ответила Красовская – а когда он собирается прилетать? Я хотела бы с ним встретиться до аукциона, обсудить некоторые вопросы. Если это солидная фирма, может быть, представить этого Алекса главе областной администрации? Сейчас очень популярна тема инвестиций. В области есть ряд интересных проектов…

– По срокам мы с ним конкретно не договаривались. Вы же понимаете, что рано лететь ему тоже нет смысла, что тут попусту болтаться? У бизнесменов каждая минута на счету.

Чувствуя, что увязывание вопроса передачи денег со сроками проведения аукциона может не устроить Плотникова – слишком долго ждать, Красовская осторожно поинтересовалась:

– Послушай, Аркадий, поскольку Новоселов согласен передать часть суммы до аукциона, я думаю, что тянуть не надо. У меня свободное окно есть 29 июля, сможешь подготовить 50 тысяч баксов?

– В принципе, ничего невозможно нет. А как вы предполагаете получить эти деньги? Меня интересует, так сказать, организация процесса. Вы хотите, чтобы я положил их в банк, на ваш счет?

Сняв свои в дорогой оправе очки, Красовская начала неторопливо протирать их платком, который достала из сумочки. Это дало ей время немного подумать, потом она сказала:

– Нет, пожалуй, Аркадий, в банк мне бы не хотелось. Наши банки все дырявые, в них информация совсем не держится. Ты же помнишь скандал с предыдущим губернатором Бузниковым? На каждом углу трепались о его покупке валюты все кому не лень. А здесь такая сумма! Не дай бог, еще ОБЭП заинтересуется или чекисты…

– Тогда как бы вы хотели?

– Давай сделаем проще – предложила Красовская – ты принесешь деньги в сумке, но не в мой кабинет, перестрахуемся на всякий случай. Мы с тобой встретимся в кабинете моей заместительницы – Истоминой, я её куда-нибудь отошлю.

– А она надежный человек? Ей можно доверять?

– Во-первых, я её не посвящаю в такие серьезные дела, а во-вторых, она у меня вот где – Екатерина Евгеньевна показала свой небольшой кулачок с крепко сжатыми пальцами. На двух из них были дорогие кольца с бриллиантами.

– Давайте так и сделаем. Значит двадцать девятого, после обеда?

– Договорились – кивнула ему головой Красовская.

Город Уральск, Фонд имущества Уральской области, кабинет начальника отдела И.В. Истоминой, 28 июля, 15.20

Продолжая работать, встречаться ежедневно с Красовской, Истомина не знала, помог ли Сергей в её конфликте с начальницей, переговорил ли он с Екатериной Евгеньевной или с председателем Фонда имущества Пилипчуком.

Так или иначе, Красовская вопрос об её увольнении пока не поднимала. Она вызвала Ирэну к себе и сухим тоном сообщила, что завтра в 2 часа дня ей будет нужен её кабинет для переговоров с Соколовским.

Ирэна сразу заподозрила неладное и предположила, что в её кабинете Красовская получит взятку. Истомина, конечно, читала время от времени или смотрела по телевизору репортажи с места событий о поимке взяточников. Там очень подробно рассказывалось, каким путем пытались получить взятку те или иные ушлые чиновники, какие ухищрения придумывали для этого. Иногда это было смешно, иногда грустно.

Порой Ирэне казалось, что вся Россия погрязла в стяжательстве и коррупции, что честных людей сейчас не отыскать или они где-то надежно спрятались, замаскировались.

Откинувшись на спинку кресла Истомина, задумчиво смотрела на телефон.

Она вновь и вновь задавала себе вопрос – стоило ли звонить Сергею и говорить об этом? Да, они стали любовниками, но здесь речь шла о Красовской. Несмотря на сложные, трудные отношения, в глубине души она испытывала определенную привязанность к ней, как, наверное, испытывают привязанность дети к строгой матери. Она была обязана ей всем. В конце концов, в каждом человеке уживается и хорошее, и плохое.

Эти душевные колебания, сомнения и переживания еще некоторое время боролись в Истоминой. Она: то с решимостью протягивала руку к телефонному аппарату, снимала трубку и набирала первые цифры номера телефона Забелина, то, внезапно передумав, спешно её клала.

Когда она в очередной раз медленно потянула руку к телефону, еще до конца не уверенная, что будет звонить, внезапно раздался резкий звонок.

Это оказался Забелин. Он, словно почувствовал издалека колебания Ирэны, как чувствует барометр происходящие изменения высоко в атмосфере.

– Как дела Ирочка? – с теплотой в голосе спросил он, – когда приезжает ваш крутой бизнесмен?

– Екатерина Евгеньевна пока ничего не говорила. Знаешь, – наконец решила она сказать о том, что её мучило, – завтра Красовская в моем кабинете хочет встретиться с Аркадием Соколовским.

– Да что ты говоришь! – удивленно произнес Сергей, – для чего такая конспирация? Она что, у себя не может разговаривать?

– Я не знаю! – честно призналась Ирэна.

– Такое бывало раньше?

– Нет, пожалуй, в первый раз.

– Примерно, на какое время назначено "мероприятие"?

– Я могу сказать точно – на два часа.

– Ира, спасибо, что предупредила. Ты здорово помогла мне. Считай, что ужин в ресторане за мной.

Сергей остро пожалел, что оборудовать кабинет Истоминой нужной спецтехникой они не успели.

А что будет теперь? Успеют ли они приготовиться к завтрашнему дню? Информация, полученная от Истоминой, была суперважной. Она абсолютно логично укладывалась в общее русло проверочной работы и могла полностью подтвердить версию о причастности Красовской к получению взяток.

Для Забелина не было никаких сомнений, что Соколовский будет передавать начальнице Ирэны деньги. Иначе для чего все обставлялось с такой таинственностью? Для чего беседа с ним затевалась в другом помещении, словно в шпионском детективе?

Он заторопился. Предстояло срочно разработать план операции по захвату объекта с поличным, подготовить людей, всё согласовать, и время для него сжалось в одно короткое мгновение, в течение которого должно было всё решиться.

 

Фаза III

Исполнение

Город Уральск, Управление ФСК РФ по Уральской области, кабинет начальника 1 отделения ОЭК майора Забелина С.П., 28 июля, 15.40

Организация захвата объекта при передаче взятки дело непростое и, как следует подготовиться за оставшееся время, было совершенно нереально. Забелин это предельно ясно понимал.

Он набросал небольшой план самых необходимых первоочередных действий и пошел с ним к Шумилову.

У начальника отдела, который периодически пытался бросить курить в кабинете стоял легкий запах сигаретного дыма. Забелин поискал глазами пепельницу на столе, но её не было. Шумилов сидел, углубившись в изучение оперативных документов.

– Николай Поликарпович, опять курили? – поддел его Сергей.

Подлавливать Шумилова на тайном курении в кабинете стало своего рода игрой у начальников отделений.

– Я? – сделал удивленное лицо Шумилов, – ты же знаешь, я бросил!

– А запах, откуда? – не унимался Забелин.

– Запах? Какой запах. Ничем не пахнет. Может с улицы потянуло?

Шумилов подошел к окну, прикрыл створку.

– Не колитесь вы, Николай Поликарпович!

Они посмеялись.

– Так, понемногу балуюсь, – признался, наконец, Шумилов, – понимаешь, сразу трудно от курения отвыкнуть. Ну, так что у тебя?

– Да вот, завтра намечается передача взятки, хотел посоветоваться…

– По твоему делу? Кто взяткодатель и кто получатель?

– Получатель Красовская, взяткодатель Соколовский. Передача денег запланирована на завтра, около двух часов.

Бегло посмотрев принесенный Забелиным документ, Шумилов отложил его в сторону.

– Сведения надежные, кто источник? – спросил он с ноткой недоверия в голосе и тут же, пояснил – не люблю такие неожиданности. Обычно, если в оперативном деле возникает неожиданность, то это, скорее всего, следствие недоработки. Это значит оперативник, ведущий дела, в данном конкретном случае майор Забелин, то бишь ты, где-то упустил звено в цепи событий. Прошляпил, как говорили при товарище Сталине, развитие ситуации.

– Источник надежный – Истомина. Я ей доверяю. А ваши замечания, Николай Поликарпович, я могу учесть с небольшой поправкой – в нашей работе ситуация может развиваться стремительно, как в данном случае. Да, я ожидал, что Красовская может получить взятку. В принципе, на этом и строилась основная версия работы по делу. Но где, когда, кто конкретно её даст? Здесь было много неизвестных.

Начальник отдела еще раз посмотрел на план составленный Забелиным.

– В твоей бумаге все вроде правильно, но времени практически нет. Подключи ребят, кого считаешь нужным из своего отделения. Что тебе еще надо, чтобы взять Красовскую? Наружку, оперативно-технический отдел?

– Наружку взять придется в любом случае, – заметил Сергей, – чтобы они сняли все это безобразие на камеру. Причем, лучше, чтобы у них было две камеры. С одной они будут производить съемку из здания рядом – кабинет Истоминой находится в прямой видимости и хорошо просматривается. Они же по рации дадут нам сигнал, что происходит передача денег. Мы входим в помещение, задерживаем обоих. Ребята со второй камерой идут за нами и все это снимают.

– Добро! Но не слишком ли просто? Надо было бы чем-то или кем-то продублировать момент передачи взятки. Технику мы поставить не успеем. А твоя Истомина сможет предупредить нас каким-то образом? Я не знаю, подслушать у двери что ли? Подсмотреть…

– Нет, это вряд ли. Она сможет только увидеть, как в кабинет зашел Соколовский.

– Все-таки, не хватает нам техники в кабинете Истоминой! – посетовал Шумилов – очень не хватает! Может, стоит подключить Веревкина? Истомина тебе отдаст ключи, а он обеспечит прикрытие. Я доложу генералу, и сегодня вечером поставите.

– Николай Поликарпович, боюсь, что суета вокруг кабинета Истоминой может вызвать подозрение. Мы засветим источника и ничего не добьемся. У нас очень мало времени – чуть больше часа до окончания рабочего дня, а на установку техники нужна санкция прокурора, надо отлавливать Веревкина и его инструктировать. С ОТО тоже – вы же знаете! Им нужна достоверная легенда, под которой они будут заходить в здание администрации.

– Раз ты настаиваешь… – произнес Шумилов, но чувствовалось, что Забелин его не убедил – ты инициатор дела и несешь полную ответственность за реализацию. Если провалишь операцию по захвату с поличным, то расконспирируешься – наши уши вылезут наружу и дело развалиться. Отвечать придется перед генералом. И тебе и мне. "Стрекоза" может поднять еще и очень большой скандал, а поскольку за ней стоит Плотников, да и Дергачев, я думаю, подключиться, то не сносить нам с тобой наших буйных голов. Вопрос может встать о пребывании в органах.

– Я всё понимаю, Николай Поликарпович. Постараемся проколов не допустить.

– Смотри, смотри…- сказал Шумилов, – пойду докладывать Кислицыну, а ты продолжай подготовку.

Вернувшись в свой кабинет, Сергей задержался там до позднего вечера. Он заполнял нужные бумаги для привлечения сотрудников ОПО, инструктировал ребят своего отделения. В этой суете прошел остаток дня.

Ближе к полуночи, закончив, как он посчитал основную подготовку – несущественные мелочи оставил на завтра, Забелин поехал ночевать к Рите, которая уже несколько раз звонила и справлялась когда он подъедет.

Горд Уральск, площадка для стоянки автомашин перед зданием администрации Уральской области, 29 июля, 13.45.

Оперативная машина, в которой сидел Забелин, стояла почти у самого тротуара, чтобы можно было быстро выйти из неё и добраться до входа в администрацию. Забелин сидел на сиденье рядом с водителем, позади него уселось трое оперативников – все из его отделения. Еще двое устроились в кабинете Веревкина в самом здании. Как оказалось, он был на месте и не в командировке.

С Забелиным, кроме того, было две группы наружного наблюдения. Одна находилась рядом, готовая по первому его сигналу двинуться с камерой вслед за его ребятами. Другая группа засела в административном здании напротив. Там некогда был краеведческий музей, а сейчас помещение отдали ветеранской организации. С ветеранами удалось быстро договориться и препятствий они чинить не стали.

Такова оказалась общая диспозиция.

На улице было тепло и солнечно. Ясное безоблачное небо раскинулось над областным центром.

Как руководитель операции Забелин не имел права участвовать в задержании. У него в руках был пульт рации – тяжелый и увесистый "Ангстрем", и он должен был отдавать команды своим людям. Он ощущал определенную неловкость оттого, что впервые выступал в роли руководителя.

Его позывной был "Первый", он должен был сидеть в машине, а не бежать вместе со всеми, врываться в кабинет, задерживать объекта. Это было для него внове. Но он понимал, что рано или поздно, ему должны были доверить такое руководство. Он начальник отделения, перспективный офицер. Кому, как не ему следует проявить себя?

– "Первый", "Первый", это "Третий", – раздался из рации голос одного из сотрудников поискового отдела, устроившихся в ветеранском клубе, – мы на позиции. Видимость нормальная. Камеру настроили. В помещении зафиксировали девушку. Она сидит за столом, пока больше никого.

– Вас понял, "Третий" – отозвался Сергей, – девушка не наш объект, она скоро уйдет. Докладывайте о любых изменениях обстановки.

Он посмотрел на часы. Стрелки приближались к двум часам дня. Скоро должен появиться Соколовский.

Сергей внимательно просмотрел вчера и сегодня с утра сводки прослушивания кабинета Красовской. Ничего такого, что могло бы изменить её планы, там не зафиксировано: ни намеков, ни кодовых слов, ни потаенного смысла в общих фразах. Все как обычно. Сегодня она могла получить пятьдесят тысяч долларов. И получит, если не вмешается Забелин.

Он невольно вспомнил свой разговор вечером, когда приехал к Маргарите домой – та сокрушалась, что нигде не может достать нужную сумму – какие-то тридцать тысяч баксов, чтобы закончить свой торговый Центр.

Она рассказала о беседе с заместителем мэра Серегиным.

Он знал этого человека: неприятный, нахрапистый тип, беспардонный жулик, милостиво пригретый градоначальником. Он угрожал Рите – фактически вымогал у нее взятку, но Забелин пока ничего сделать не мог. На заместителя мэра имелось несколько материалов об участии в возможных мошеннических схемах, используемых в ущерб городскому бюджету. Однако взяться за Серегина всерьез руки пока не доходили.

– Сергей, кажется, это Соколовский, – прервав размышления Забелина, сказал один из оперативников, сидящих позади. Тот знал Аркадия в лицо.

По улице действительно, быстрым шагом шел Соколовский. До двух часов оставалось всего несколько минут, и он торопился. Как всегда Соколовский был одет весьма просто – в футболку и вытертые джинсы. С его одеждой абсолютно не вязался небольшой черный кейс с цифровыми замками, который он держал в руках.

– Всем приготовиться! – сказал по рации Сергей – объект входит в здание.

Пока он произносил эти слова, Соколовский все так же стремительно, энергично поднялся по ступенькам лестницы, ведущий в областную администрацию и скрылся за дверью.

Началось томительное ожидание.

Сергей взглянул в зеркало заднего вида и увидел, что его ребята-оперативники сидят с такими же сосредоточенными, несколько напряженными лицами, которое сейчас было и у него.

Рация снова включилась.

– "Первый" это "Третий" – сообщил сотрудник наружки, – блондинка вышла из кабинета, вместо неё, вошли двое: мужчина в джинсах и женщина.

– Опишите женщину – попросил Забелин.

– Волосы темные, очки.

– Это они – сказал Забелин и скомандовал – включайте камеру! Как только откроют кейс, и увидите деньги, сразу сигнал мне!

– "Первый", вас понял. Камеру включили, снимаем. Объекты сели за стол, разговаривают. Видимость хорошая. Конец связи!

В нетерпении Сергей начал слегка постукивать ботинком по полу машины.

– Ну что, готовы? – повернулся он назад к оперативникам – придется еще несколько минут подождать. Но уже недолго. Хотя, знаете что, возьмите с собой рацию и начинайте понемногу выдвигаться. Ваш позывной "второй". Старшим будет капитан Черепанов.

Он отдал запасную рацию недавно переведенному к ним в Управление из военной контрразведки капитану – чернявому усатому мужчине, внешностью чем-то похожему на лидера свободной Ичкерии Дудаева. Оперативники выбрались из машины, неторопливо пошли ко входу в здание. Забелин тем временем связался с двумя оставшимися, сидевшими у Веревкина.

– Сейчас будем задерживать, – сказал он, – первая группа уже вышла. Но вам идти недолго, поэтому пока будьте наготове.

Сотрудники наружки, сидевшие в другой машине, увидев, что общее движение началось, тоже вышли и направились следом к крыльцу администрации, в руке одного была камера, а другой нес штатив на всякий случай. Они шли деловито, похожие на съемочную группу телевидения, подъехавшую взять интервью у какого-нибудь местного политика.

– Черт, черт! – внезапно раздались в эфире не предусмотренные радиообменом ругательства.

– "Третий", что там у вас? – с тревогой спросил Забелин – что случилось?

– Солнце сместилось и теперь стекла бликуют – ничего не видно.

Выскочив из машины, Сергей взглянул на окна кабинета Истоминой. И точно, стекла ее окон и окон соседних кабинетов были залиты ярким солнечным светом, который словно создавал огненную тонировку, не позволял сотрудникам наружки увидеть и зафиксировать, что происходит внутри.

В голове у Забелина пронеслись тысячи мыслей. Что делать, кому докладывать? Он должен немедленно принять решение: производить захват или нет. В эти мгновения Сергей представил строгий взгляд Алексеева, торжествующую ухмылку Кислицына, озабоченного Шумилова. От его решения зависело, по какому руслу, возможно, потечет вся его жизнь завтра. Что сделать, как не ошибиться?

Драгоценные минуты, отпущенные на принятие решения, текли не останавливаясь. И их становилась все меньше.

Между тем оперативники и сотрудники наружки с камерой уже поднялись на нужный этаж, где находился кабинет Истоминой, и направились к её двери. Черепанов держал рацию наготове, ожидая команды. Сверху спускалось еще двое.

– Всем отбой! – сказал по рации Забелин, приняв после некоторых колебаний окончательное решение, – повторяю, всем отбой! Сворачиваемся и уходим.

Он не должен был рисковать – на карту поставлено слишком многое. Что если Соколовский явился пустой? Такую возможность Забелин обсуждал вчера с Шумиловым, ведь никаких агентурных данных о его намерениях дать взятку Красовской, кроме информации Ирэны у Сергея нет. Под техникой это тоже не проходило. В таких условиях ничего не оставалось, как свернуть операцию.

"Ничего, – подумал Сергей, – ничего еще не кончено. Все еще только начинается. Впереди аукцион по заводу – вот где будут интересные события! Так что, Екатерина Евгеньевна, это не последняя наша встреча. Придется вас скоро снова пригласить на тур вальса".

Реакцию на доклад о неудаче операции, Забелин, в общем и целом предвидел.

Шумилов нахмурился, ничего не сказал, но закурил открыто – не стал прятаться. Кислицын начал кричать, что напишет рапорт, что Забелин лишится погон, а то и вовсе вылетит из органов.

Однако больше всего его поразила реакция генерала.

Начальник Управления при докладе, на котором присутствовали все трое, встретил негодование Кислицына очень спокойно. Он посмотрел на него строго, своим тяжелым взглядом темно-синих глаз, которые, когда он впадал в ярость, светлели, делались почти белесыми. От этого взгляда полковник Кислицын сразу осекся, прервался на полуслове.

– Я думаю, майор Забелин поступил совершенно правильно, – сказал Алексеев, – если нет уверенности, что операция будет на сто процентов успешной – нечего соваться. Мы, я имею в виду органы ФСК, не в том положении, чтобы бездумно, безголово рисковать. Особенно сейчас, когда волна нападок на нас еще не спала, накал страстей достаточно высок. Вы же видите, чего хотят все эти всевозможные борцы за права человека, различные общества и, в первую очередь, "Мемориал" – они хотят, чтобы Борис Николаевич полностью упразднил госбезопасность. Нам сейчас скандалы не нужны! Поэтому, полковник Шумилов, я вам и говорил, что по делу "Стрекозы" надо работать крайне осторожно, ювелирно. А Забелин абсолютно прав, что отменил эту операцию. Она была не до конца подготовлена. Сергей Павлович сделал ошибку, что запланировал её, не имея на руках козырей, но, он же, все исправил. Будем считать инцидент исчерпанным. Ну, что – он окинул взглядом всех троих, – еще есть вопросы? Если нет – приступайте к работе!

После разговора с генералом Забелин засел у себя в кабинете за текущими документами, чтобы отвлечься от мыслей о провале операции. Неудача угнетала его, несмотря на слова ободрения от Шумилова и генерала.

Уже поздним вечером, он, ссутулившись, положил локти на стол, опустил голову и прикрыл утомленные глаза. Он напоминал себе древнего старца, бессильно присевшего у обочины дороги – в голове много знаний, много мудрых мыслей, но сил, проделать оставшийся путь уже не хватает. Он может так и остаться сидеть на краю дороги: одинокий, никому не нужный, обдуваемый холодным ветром, до тех пор, пока его не занесет пылью Вселенной.

События сегодняшнего дня не давали ему покоя. Когда и что пошло не так?

Казалось, ничто не должно было помешать успеху операции. А потом был этот пожар – пожар в стеклах кабинетов на втором этаже. Горячий, нестерпимо яркий отблеск нагретого стекла в кабинете Истоминой. Если бы Забелин был поэтом и мыслил образами, то сравнил бы эти горящие окна с пламенем, в котором сгорают мечты и планы. А может, этот солнечный свет, так внезапно появившийся, был знаком сверху? Предостерег от ошибочного шага? "Наверное, всё это к лучшему, как гласит известный трюизм" – устало подумал Забелин.

Он вспомнил, что у Цыганкова в сейфе стояла бутылка водки, и тогда с трудом поднявшись со своего места, отправился в его кабинет.

Как оказалось, Саша был на месте.

– Ба, Сергей Павлович к нам пожаловал! Так кажется, говорят в старинных пьесах? – пошутил Цыганков – что-то у тебя вид не очень.

– Не говори. У тебя водка осталась?

– Вон как всё серьезно? У вас есть настроение? С устатку, так сказать?

– Ты, Санек, много говоришь. Короче есть или нет? – оживившись от разговора с Цыганковым, спросил Сергей.

– Сейчас посмотрю. Но если нет – не вопрос, киоск за углом работает круглосуточно.

Открыв дверцу сейфа, Цыганков заглянул внутрь, извлек ополовиненную бутылку.

– Вот видишь, оказывается, есть еще порох в пороховницах. Столько хватит? Только закуски у меня нет.

Следом из сейфа Цыганков извлек два пластмассовых стаканчика.

– А ты что, тоже будешь? – удивился Сергей, видя на столе у приятеля документы, над которыми тот, по всей видимости, еще работал.

– Не бросать же товарища в беде! – с притворным сожалением вздохнул Цыганков – от этой работы уже голова пузырится.

Они выпили и потом долго говорили о своих делах, запивая водку крепко заваренным чаем, который сделал Александр. Сергей посмотрел на часы. Уже было поздно. За окном разлилась густая темнота, словно театральным занавесом скрывшая прошедший день.

Уральская область, город Некрасово, 1 августа, 10.00

Организация, возглавляемая Плотниковым, в последнее время готовила несколько объектов к приватизации. Сверху, от Чубайса, спускали напряженные планы, торопили с результатами.

Почти еженедельно проходили селекторные совещания, на которых от местных руководителей ожидали четких докладов о процентах приватизированной промышленности. Обстановка напоминала фронтовую. Словно от темпов приватизации зависело, выживет или нет страна, сможет ли она выстоять, отразить удар неизвестных захватчиков.

В такой обстановке, время от времени, Плотникову требовалось расслабиться, но не с Красовской, а в хорошей компании мужиков. Ради этого, он выбирал какой-нибудь объект, подлежащий приватизации и лично выезжал туда.

На этот раз был выбран завод противопожарного оборудования в небольшом райцентре Некрасово, где директором завода был его давний приятель Алексей Кривозубов, с которым они "воевали" еще с комсомольских времен.

Плотников выехал в Некрасово не один. Вместе с ним находился еще и Веревкин, которого Михаил Яковлевич в последнее время несколько приблизил к себе. Он ежемесячно выписывал ему приличные премии, пробил для него в мэрии участок под гараж почти в центре города, помог поменять квартиру. Вызывая Веревкина к себе, он теперь подолгу разговаривал с ним, делая вид, что полностью доверяет, советуется.

Он говорил ему открыто: "Олег Викторович! Вы мне подходите. Мне нравиться, как вы умеете вести дела. Если я буду двигаться наверх, а это очень даже возможно, то возьму вас с собой. Мне нужные такие люди как вы".

Прикомандированному офицеру ФСК льстило внимание Плотникова. Бывая в Управлении, он пытался это предоставить, как слабость председателя облкомимущества, желание понравиться, заслужить уважение у такой могущественной спецслужбы, к какой принадлежал Веревкин. Говорил об этом всем окружающим обычно с кривой усмешкой, всячески подшучивая над Плотниковым. Однако в глубине души он все более проникался желанием работать не на государство, а на этого человека.

Обед, устроенный неприлично толстым директором завода Кривозубовым, протекал в единственном ресторане города, находящемся напротив районной администрации. Как и положено, в таких заведениях, здесь был небольшой зальчик для важных персон почему-то окрашенный в розовые тона. Розовые обои, бежевые стулья, бледно-розовая скатерть. У Плотникова мелькнула мысль, что розовый цвет, должно быть, вызывал аппетит у местных начальников: и чревоугоднический, и плотский.

Несмотря на отдаленность от центра, районные повара еще не разучились готовить. Было много вкусной еды, выпивки и Плотников, под влиянием спиртного подобрел, размяк, начал предаваться вместе с Кривозубовым воспоминаниям о комсомольской молодости.

Молодость была веселой и бурной, полной романтики и приключений. Вместе с тем, она уже была невозвратимо далекой. Это последнее обстоятельство заставило Михаила Яковлевича прослезиться.

– А помнишь Леша, ту молоденькую блондиночку на сборах в Крыму? – спрашивал он приятеля, – как мы с ней куролесили! Чего только не вытворяли! Но, если надо было принять на грудь, то от мужиков не отставала. Да…компанейская девка. И представь, оказалась вторым или третьим секретарем горкома комсомола в Воронеже.

– Не говори, – с сожалением вздохнул Кривозубов, – умели раньше подбирать кадры. Теперь – не то! Гонора много, а толку с них никакого. Недавно хотел взять секретаршу. Прикинь, начал с ней беседовать – она говорит зарплата, то, сё. Я намекаю ей на всякие дела, а она прикидывается, будто не понимает. На фига мне такая нужна!

– Нет, не та нынче молодежь! – сказал Плотников, глядя влажными глазами на Кривозубова, – бабок хотят, а работать – нет. Ну, так что, Леша, – перешел он к делам, – как будем приватизироваться?

– Как, как, по закону! – ответил Кривозубов, покосившись на Веревкина, – мы же по-другому не можем. Или как?

Громко рассмеявшись, Михаил Яковлевич сказал:

– Мы с Олегом Викторовичем тебя понимаем. Ведь так? – он посмотрел в глаза Веревкину и тот, чувствуя, что решается не только вопрос о том, сколько получат Кривозубов и Плотников от этой приватизации, но и в какой-то мере его судьба, сказал ответно улыбнувшись:

– Конечно, Михаил Яковлевич. Мы люди с пониманием.

Дальше разговор пошел живее.

Начали распределять проценты акций, деньги, которые должны были получить участники дележа. Плотников колебался, не зная, что выбрать – стать крупным акционером завода или получить наличку. Не забыли и Веревкина. Услышав, какая сумма может перепасть ему за то, что он только поставит подпись на документах, Олег Викторович еще более похвалил себя за то, что решил "лечь" под Плотникова.

Ближе к вечеру, когда было уже прилично выпито, они всей троицей переместились в баню. Там тоже был накрыт столик. Только немного проще – со свежей зеленью, рыбой и пивом.

Они много пили. Кривозубов от выпитого только краснел, но пьянел не сильно – чувствовалась закваска старого номенклатурного работника. А вот Плотникова и Веревкина развезло. У них пошел совсем уже откровенный разговор, местами непонятный директору завода.

– Ну что, Викторыч, колись, кто у меня работает на вашу Контору? – спрашивал, еле ворочая языком Плотников.

– А никого, Михаил Яковлевич – отвечал ему Веревкин, какими-то булькающими звуками, глупо улыбаясь при этом – никого кроме меня нет. Пока. Но я знаю кое-что, интересное…

– Что? О чем ты? – Плотников ухватился за шею Веревкина, прижался лбом к его лбу, – что такое Олежа, ты знаешь, чего не знаю я?

– Ну, например, что мы слушаем кабинет твоей подруги Красовской. Это как тебе? – Веревкин не заметил, как плавно перешел на "ты".

– Да, ты что?! – казалось, Плотников на какое-то мгновение протрезвел, но потом глаза у него снова поплыли – а меня, меня вы тоже слушаете?

С пьяным недоумением Веревкин посмотрел на Плотникова, пока до него не дошло, о чем идет речь, а потом он расхохотался.

– На кой черт, ты нам нужен, мы и так всё знаем! Давай выпьем на брудершафт!

Они перекрестили руки, выпили, потом поцеловались. Посмотрев на заскучавшего в стороне Кривозубова, Плотников с ухмылкой заметил:

– С тобой Лешка, пить на брудершафт не будем. Мы и так, как братья.

Между тем, изрядно выпивший Веревкин не унимался – его распирало от знаний, которыми чрезвычайно хотелось поделиться с председателем облкомимущества.

– Работает по твоей бабе у нас Забелин Серега – сказал он. – Я его знаю. Хороший опер! Могу, если что, слово замолвить.

– Забелин? Забелин? Где-то я слышал эту фамилию, – попытался вспомнить Плотников, но никаких воспоминаний в таком состоянии из себя выудить не смог.

– А не позвать ли нам девчонок? – встрепенулся Кривозубов, вспомнив, что не вся часть запланированной программы еще выполнена.

Пытающийся понять, что говорит ему Веревкин, речь которого времена становилась неразборчивой и бессвязной, Плотников махнул директору рукой и тот принял это за поощрительный знак.

Вскоре привезли несколько девушек. К этому времени Веревкин уже беспробудно спал на столе, уткнувшись лицом в скрещенные руки, а Плотников с Кривозубовым сидели, обнявшись за плечи.

Они громко распевали комсомольские песни: "Комсомольцы – добровольцы" или "Старость меня дома не застанет, я – в дороге, я – в пути". Увидев секс-тружениц, Плотников подозвал их и сказал, вытирая полотенцем красное, вспотевшее лицо:

– Девчонки, ничего делать не надо. Вы нам подпойте, чтобы веселее было и будет хорошо!

Высокие симпатичные девушки со смешками переглянулись, а когда Кривозубов сказал им, что время будет оплачено, присоединились к поющим старым комсомольцам своими молодыми, звонкими голосами.

Город Уральск, казино "Эльдорадо", 4 августа, 17.05

В последние дни атмосфера в Уральске сильно накалилась. Всё началось с мелких незначительных стычек между людьми Матвея и чеченцами. Потом произошли наезды на торговые точки друг друга, избиения и даже убийства нескольких бизнесменов, которых крышевали обе группировки. Чашу терпения Шерхана переполнило нападение спортивного вида молодчиков на центральный городской рынок, который находился под ним. Рынок разгромили, напугали торговцев.

И началась война.

Криминальные ОПГ города хорошо знали, что это Матвей начал войну с чеченами, но боялись открыто встать на чью-либо сторону. У чеченцев были сильные связи с УБОП, в налоговой полиции, а Матвей рассчитывал на Карпова, на областное УВД. Ситуация складывалась патовая.

Матвей несколько раз звонил в Москву Сильвестру, советовался. В результате они сошлись на том, что Ваху-Шерхана надо убрать при помощи снайпера. Снайпер действует весьма эффективно и ловко – проблема сразу решается. Это снайпер убрал в апреле Отари Кватришвили. Теперь нет Отарика с братом – нет проблем.

У Сильвестра имелось несколько снайперов, но для уральской братвы он готов был предоставить лучшего. Когда договаривались о дне приезда, Сильвестр не сказал, кто конкретно приедет, Матвею передали только номер поезда и вагона.

Когда снайпера привезли с вокзала, Матвей встретил его – молодого, подтянутого мужчину неброской наружности, в своем кабинете. Он сразу распорядился разместить его на одной из спортивных баз, и дать всё, что попросит гость.

– Ствол у тебя с собой? – только спросил он снайпера, – или надо доставать?

– С собой – коротко ответил тот.

– А что привез, АК или Драгунова? – Матвей разбирался в оружии.

– Винторез. Слыхал?

– Нет… – удивился Матвей, – лады, потом разберемся.

Когда они остались наедине с Беспалым, Матвей сказал

– Теперь возьмемся за чеченов. Ты знаешь, где сидит Шерхан. Надо вывести этого чувака на Ваху. Пусть последит за ним несколько дней, засечет время приезда-отъезда, подберет нужное место. Короче, займись этим вплотную.

Но затем Матвей передумал.

Вскоре снайпера привезли в офис Матвея в "Эльдорадо" и он спросил, одним глазом глядя на снайпера, другим в мониторы передающие изображение из игрового зала казино:

– Не заскучал еще в нашем городе? Это, конечно, не Москва…

– Не успел пока – всё так же коротко ответил стрелок.

– Слушай, мы с Сильвестром терли за чеченов, а за другой заказ можешь взяться? Поработать на себя?

Матвей поднялся из-за стола, подошел ближе к снайперу, пристально его рассматривая.

– Это как же?

– А вот так! Мне надо замочить одного человечка – уж сильно мешает. Ты приезжий, тебя никто не знает. Сделаешь эти два дела и свалишь. Плачу дополнительно тридцать штук зеленых.

Подойдя к встроенному в стену сейфу, Матвей набрал код и достал небольшую серую дорожную сумку. Поставив её на стол, он потянул на себя застежку, открывая содержимое для обозрения, и снайпер увидел, что она доверху заполнена зелеными стодолларовыми банкнотами.

– Здесь тридцать штук баксов. Лавэшки твои, если сделаешь работу. Сильвестру я говорить ничего не стану.

– А кого завалить надо? Что за фигура? – поинтересовался стрелок.

– Это, известный деятель в городе – директор металлургического завода. Если ты его завалишь, то шум будет большой. Но…- Матвей поднял кверху указательный палец, – нам этот кипиш будет только на руку. Менты кинуться рыть землю, все будут на ушах, а ты в это время уберешь Ваху. Никто не заметит, кроме чеченов – Матвей громко захохотал.

– Хитро придумано – согласился стрелок, – что у этого директора с охраной? Сколько человек?

– Он считает себя неприкасаемым – ездит с водителем, больше никого. На заводе у него сидит служба безопасности – туда не сунуться. А за забором он один как перст, хоть бери его голыми руками.

– Голыми руками я не работаю, – не понял аллегории снайпер, – у меня есть для этого инструмент подходящий.

– Это, конечно, твое дело. Возьми на расходы – Матвей взял из того же сейфа, куда поставил назад сумку с долларами, пачку сторублевок и передал её снайперу – если понадобиться дам еще.

Беседуя со стрелком, Матвей не все сказал ему. Зачем снайперу знать все расклады – их знает только господь Бог!

Дело в том, что от Насти Матвей узнал о предстоящей в ближайшее время встрече Плотникова с Генераловым. Ситуация складывалась очень удобно. Если снайпер завалит Генералова в присутствии Плотникова, это будет хорошим уроком для председателя облкомимущества.

Он поймет, что шутки с Матвеем плохи.

Город Уральск, Уральский металлургический завод, кабинет генерального директора, 4 августа, 18.30

Встреча на заводе была запланирована Плотниковым на 4 августа. Чтобы не говорить лишнего по телефону с Красовской, Михаил Яковлевич вызвал её к себе в кабинет. Веревкину он отчего-то поверил, особенно, после того, как тот получил "левые" деньги за завод пожарного оборудования.

– Что у тебя по аукциону все готово? – спросил он.

– Да, пожалуй, – деловито ответила Красовская, – мы теперь так и будем, только у тебя в кабинете свободно говорить? Нельзя что-нибудь сделать, чтобы у меня сняли прослушку?

Накануне Плотников предупредил Екатерину Евгеньевну, что разговаривать на посторонние темы в её кабинете нельзя – ФСК её слушает и вообще, чтобы была осторожней – по ней ведется дело.

– Нет, Катенька, совершенно невозможно – ответил ей Плотников, – даже не нужно. Представь, если они заподозрят, что мы знаем об их "жучках", то чего доброго, могут поставить меня на прослушивание. А зачем это надо? Поэтому будь осторожней и не говори лишнего. Предупреди эту свою заместительницу, чтобы тоже не болтала.

– Но как нам теперь получить вторую часть денег? – спросила Красовская, задумавшись, – Новоселов скоро прилетает, через два-три дня.

Она сняла очки, начала своими тонкими нервными пальцами открывать и складывать дужки.

– Что мне тебя учить – не маленькая! Позвонишь из другого места, из моего кабинета или от Истоминой, из уличного автомата, в конце концов. Учти только, что из дома звонить тебе тоже нельзя.

– Думаешь, и там меня могут слушать?

– Бесспорно. На их месте я бы так и сделал – обложил тебя как медведя в берлоге, со всех сторон.

Он медленно поднялся из-за стола, подошел к Красовской сзади и обнял её за плечи.

– Катюш, я соскучился, мы с тобой давно не встречались…

– Миша, сейчас некогда. У меня голова пухнет от дел – произнесла Красовская, немного отстраняясь от Плотникова – что будем делать с Генераловым? Ты сегодня с ним встречаешься?

– Да, – Плотников нехотя разомкнул руки, пошел на свое место с недовольным выражением лица – что с ним делать? Ничего. Будет аукцион и победит тот, кто предложит условия лучше. Но не думаю, что это Генералов. Я все-таки склоняюсь к мысли, что условия Новоселова лучше. В крайнем случае, мы можем сделать так: на аукционе будет выставлен пакет на тридцать процентов акций. Другие уже у трудового коллектива, менеджмента и частных лиц. Пусть этот пакет берет Новоселов – свои бабки мы от него получим. А потом, подключаем Гену Бондаренко. Он для Генералова скупает все акции на заводе и населения города. И…у нашего Александра Никандровича – контрольный пакет. Вуаля, как говорят французы. И кошки сыты, и мышки целы.

– Это все хорошо, то, что ты говоришь. Я полностью согласна. Но ты упускаешь одну мелочь, вернее участие в аукционе "Омега групп". Ты хочешь их кинуть?

Лицо Плотникова омрачилось.

– Ты права! Об этой фирмешке я совсем подзабыл, видимо склероз развивается – попытался он пошутить – мы тогда поступим по-другому: Гене поручим скупать акции не только для Генералова, но и для "Омеги". Пусть у них у всех будет по тридцать, плюс-минус несколько процентов. Почти три равные доли.

– Ну и что это дает? – не поняла Красовская.

– Дает то, что этим субъектам, так называемым собственникам, нужно будет договариваться между собой. С тремя почти равными долями это будет сложно, уверяю тебя. Поэтому им нужны будут посредники на переговорах в роли которых, можем выступить мы, и опять подзаработать немножко денежек.

– Миша, ну у тебя и башка варит! – засмеялась Красовская, довольная тем, как её любовник разрешил сложную коллизию – я бы никогда не додумалась.

Ближе к вечеру Плотников поехал на завод к Генералову. Заранее предупрежденный своим секретарем, Генералов встретил Плотникова у дверей кабинета. Он был все такой же: подтянутый, энергичный, без единого седого волоса на голове.

– Рад вас видеть, Михаил Яковлевич! – сказал он, радушно здороваясь и крепко пожимая руку Плотникова двумя своими – я вас ждал. Проходите!

Они пошли к столу в центре большого директорского кабинета.

– Может кофе с коньяком? – предложил Генералов, вопросительно посмотрев на федерального чиновника.

– Отчего же? Но лучше коньяк с кофе! – засмеялся Плотников.

– Принесите нам, пожалуйста, кофе и бутылку коньяка – сказал Генералов секретарю по селектору, а потом обратился к Плотникову – когда будет аукцион, Михаил Яковлевич? Пора бы уже и провести, сколько можно тянуть кота за хвост?

– Уже практически все готово, мы немного опоздали с объявлением в газете, но сейчас все исправили. Если вы читали, то запланирован на 10 августа. Было много посторонней работы, вот и задержались!

В это время секретарь внесла поднос, расставила чашки, налила кофе. Рядом поставила бутылку коньяка с двумя коньячными бокалами. Генералов сам взял у нее коробку конфет и энергично вскрыл шуршащую обертку.

– Что же, – сказал он, наливая коньяк в рюмки – за успешный аукцион, за наши договоренности!

Они чокнулись, звеня тонким стеклом, выпили.

– Все договоренности в силе – заверил директора Плотников, закусывая шоколадной конфетой – всё будет, как и договаривались!

– А что это за компания "Омега групп"? – внезапно спросил Генералов, – откуда она взялась?

У Михаила Яковлевича вдруг запершило в горле, и его разобрал кашель.

"Как он узнал? – в панике подумал Плотников – что за город, ни одну информацию нельзя скрыть, все утекает!".

– Это одна из тех компаний, которые хотели бы участвовать в аукционе. Не думаю, что они вам составят конкуренцию – ответил он, постаравшись взять себя в руки.

– А кто у них в учредителях ходит, кто за ними стоит? – продолжал допытываться Генералов, подливая коньяк в рюмку Плотникова.

"Знает или не знает? – гадал в уме председатель облкомимущества – хитрый черт! Наверное, знает, но прикидывается. Хорошо еще про Новоселова не спрашивает. Может, не знает?"

– Честно скажу, Алексей Никандрович – не представляю. Я такой мелочевкой не занимаюсь. Да и какая разница? Всё равно пакет будет ваш, чего сомневаться!

Взяв рюмку коньяка, Плотников не ожидая Генералова, выпил её сам. Ему надоело врать и изворачиваться, все время что-то придумывать, словно на допросе у следователя. У него возникло острое желание немедленно уехать, покинуть этот ставший вдруг неприятным для него кабинет директора.

– Все-таки волнует меня эта загадочная "Омега" – не отставал Генералов, – темная лошадка. На темных лошадок ставят рисковые игроки, игроки которым нечего терять, как пролетариату. Слушай, Михаил Яковлевич, а не мог бы ты запросит документы и посмотреть учредителей? Тебе это ничего не стоит, так сказать, в порядке служебной необходимости. Тогда мы: и я, и ты, узнаем, что это за люди, проверим их через правоохранителей. Вдруг там криминал? Надо будет отсечь их еще до торгов. Ресурсы у нас для этого есть. Может это про них говорил Бондаренко? Он приходил ко мне как-то.

Генералов испытывающее посмотрел на Плотникова. В его словах прозвучал намек – все знали, что Гена человек Плотникова и уж он-то, не должен темнить с директором. Но Плотников молчал и только лоб его покрылся мелким бисером пота.

– Возможно, за ним стоят бандиты – продолжал говорить Генералов, – предлагали мне через этого деятеля сделку – фактически поделить завод. Но я на это не пошел! – глаза директора налились гневом – слишком много чести для этой мрази! Я прямо при Бондаренко позвонил губернатору и получил полную поддержку. Вот так! Пусть знают, что Генералову угрожать бесполезно.

– Почему вы раньше не проверили "Омегу", если у вас такие связи? – вяло спросил Плотников.

– Если бы я знал раньше! – вздохнул Генералов – если бы я знал раньше! – снова повторил он с сожалением.

– С другой стороны, Алексей Никандрович, это ведь все равно ничего не меняет. Все должно получиться – Плотников поднялся с кресла и сказал: – К сожалению, мне пора возвращаться, а то засиделся у вас в гостях. Вы еще задержитесь?

– Нет, на сегодня хватит! Тоже поеду домой. Устал что-то – ответил Генералов.

Потом они вместе: два человека, которые провели недолгий, но утомительный для обоих разговор, вышли из кабинета, а затем и из здания. Они медленно пошли к стоящим перед крыльцом машинам, возле которых их водители о чем-то своем разговаривали, курили.

– Ну что, давайте прощаться, – сказал Генералов, протягивая руку Плотникову.

Это были его последние слова.

Плотников ответно сжал его ладонь и вдруг с ужасом увидел внезапно возникшую красную точку на лбу директора. Генералов дернулся и начал заваливаться назад всем телом, увлекая за собой председателя областного комитета.

Издалека, словно сквозь вату, до Михаила Яковлевича долетел звук выстрела.

Ошарашенные водители застыли с сигаретами во рту, бессмысленно глядя на падающего вниз, на асфальт, директора. Плотников судорожно выдохнул, и этот его вздох был похож на всхлип. У него внутри, словно все онемело, сковало ледяным панцирем. Он смотрел на лежащее у его ног тело Генералова и не мог ничего предпринять, стоял, как соляной столб, в который Бог превратил неосторожно оглянувшуюся жену Лота.

Ему внезапно вспомнилось позднее сожаление Генералова, о том, что он не мог узнать, кто стоит за "Омегой". Но он-то Плотников знал кто. Это было и ему предупреждение.

– Врача, врача надо вызвать!- вывел его из оцепенения крик одного из водителей.

И тогда все ожили, забегали, запустили уже бесполезный механизм заботы о бренном теле бывшего директора.

Его, это тело, осмотрели и освидетельствовали врачи, констатировав мгновенную смерть. Прокуратура зафиксировала место преступления, возбудила уголовное дело по факту убийства. Милиция подключилась к расследованию, обнаружив позицию снайпера, откуда был произведен роковой выстрел, начала поиск и опрос свидетелей.

Врачи, милиция, прокуратура – каждый немедленно занялся своей частью работы столь нужной для них, но уже совершенно бесполезной для покойника.

Город Уральск, Управление ФСК по Уральской области, 6 августа, 19.30

Всю субботу оперативники Управления провели на работе. Убийство Генералова подняло властные структуры на дыбы, заставило встряхнуться, осознать, что неприкасаемых в нынешние времена не бывает. Каждый может пасть жертвой покушения – от крупного банкира до чиновника государственного уровня.

Из Москвы по линии милиции и прокуратуры прилетело высокое начальство, координировать розыскную работу. Из центрального аппарата ФСК не прилетел никто, но звонили каждый день, требовали отчета. В связи с этим, генерал Алексеев собрал начальников отделов и дал указание вплотную заняться поиском организаторов и исполнителей убийства, временно приостановив все другие дела.

Александр Цыганков, как человек, курирующий работу по борьбе с оргпреступностью, был задействован в первую очередь. Он встречался с бандитами – рядовыми и их главарями, вел длительные беседы с агентами из преступной среды, инструктировал их. В Управление возвращался к вечеру, уставший, вымотавшийся до предела.

Вечером в субботу, после одной из затяжных встреч, где он встречался с доверительным контактом, Цыганков вернулся в свой кабинет и заварил крепкий чай. Прихлебывая его из кружки, Цыганков сел за стол, взял из сейфа последние документы, поступившие к нему из разных источников. Больше всего было шифртелеграмм с резолюциями полковника Шумилова и начальника отделения Лысенко. Он все их прежде читал, но читал, наспех, чтобы всего лишь ознакомиться, узнать – нет ли чего экстренного, срочного к исполнению.

За окном на деревьях противно раскаркались вороны, издавая неприятные пронзительные звуки. Наверное, им что-то привиделось плохое в наступающих сумерках. Может они предвидели чью-то грядущую смерть или предвещали наступление глобальной катастрофы? А может, делили добытую за день добычу?

Так или иначе, но злобное карканье мешало Александру, отвлекало, заставляло думать о постороннем.

Он опять поругался с женой. Причина ссоры была неважна – что-то мелкое, пустяковое. Главное было в другом – несмотря на почти десятилетний семейный стаж, они не научились уступать друг другу и не хотели этому учиться. Всё это отражалось на их детях не с лучшей стороны.

Он глотнул чай, отставил горячую кружку в сторону.

Начав просматривать шифртелеграммы недельной давности, чтобы освежить их в памяти, Цыганков наткнулся на одну, которой не придал сразу по прочтении особого внимания. Такие бумаги в последнее время, в связи с разгулом преступности, приходили пачками.

Оперативные документы

ШТ N 938/45 от 28.07.04г.

Секретно

экз. N 1

В отношении возможных заказных убийств в г.Уральске

По имеющимся агентурным данным, в первой половине августа в г.Уральск возможно прибытие группы снайперов, представляющих "ореховскую преступную группировку". Они направляются преступным криминальным авторитетом Сильвестром для осуществления ряда заказных убийств, предположительно, лидеров противостоящей чеченской группировки в вашем регионе.

Время выезда, количество и личности наемников неизвестны.

В связи с тем, что сведения получены от источников из криминальных кругов, информация нуждается в дополнительной проверке.

Начальник 4 отдела ДЭК ФСК России

Полковник Немировский А.П.

Александр задумался. Убийства Генералова и Вахи-Шерхана – на первый взгляд были разными по своим целям. Там криминальная война между преступными кланами. Здесь вопрос передела собственности.

Цыганков вспомнил, что после получения этой ШТ он встречался с двумя оперативными источниками, но никто не слышал о приезде москвичей и в городе их не видели. Тогда Александр успокоился, только дал задание немедленно его известить, если такие сведения появятся.

И вдруг этот выстрел. Выстрел профессионала.

Он читал милицейские отчеты об обнаружении огневой позиции на чердаке одной из пятиэтажек, стоящей неподалеку от завода. Дальность выстрела, время выстрела – почти в сумерках, меткость, с которой он был произведен – всё это говорило о высоком профессионализме снайпера. На местном криминальном фронте таких стрелков не водилось. Был один – некто Солоник в соседней области, но его меткость была скорее из области легенды. Видимо, речь все-таки идет о снайперах Сильвестра. Вопрос только в том, сколько их – один или группа?

Воронье карканье за окном затихло. Цыганков встал у окна, закурил.

Снайпер мог приехать и один. Один привлекает меньше внимания, он меньше зависим от внешних факторов, более мобилен, ему легче уйти от слежки и преследования. Если схватят одного – его труднее расколоть, потому что на допросах не будет показаний других подельников, которые могли бы его изобличить. В конце концов, одному надо меньше платить, чем группе.

Постояв немного у окна, Александр нашел еще довод в пользу одного снайпера – если что-то пойдет не так, одного проще убрать, чем нескольких. Короче, всё сходилось на том, что в Уральске действовал один снайпер. Оставался только вопрос – если это человек Сильвестра, то почему он начал с Генералова, а не с чеченцев?

Цыганкову было достоверно известно, что с московским криминальным авторитетом здесь, в Уральске, тесно связан Матвей и его люди. В последнее время Матвей пытается расширить свой бизнес, перейти из нелегальной в легальную сферу, выйти из тени на свет. Не случайно, совсем недавно по городу поползли слухи, что он интересуется металлургическим заводом.

Если Генералова убрал Матвей то, выходит, что о чем-то они не договорились, о чем-то существенном. Так запросто, людей такого уровня, такого калибра не убивают.

Однако доказать причастность Матвея к убийству директора без поимки снайпера будет практически невозможно. Вместе с тем, если учесть телеграмму из Москвы, основная цель стрелка – чеченцы, а по ним не произведено еще ни одного выстрела. Значит, всё еще впереди. Значит, шанс отловить киллера еще остается.

Взлохматив свою черную шевелюру, Цыганков сел на кресло. Пепельница на его столе была полна сигаретных окурков. Он посмотрел на часы – было уже около десяти. Следовало что-то предпринять, и делать это надо было немедля.

За Вахой-Шарханом нужно было установить наблюдение, пустить наружку, проинструктировав ребят. Вычислить снайпера сложно, но возможно. С другой стороны совершенно нельзя допустить, чтобы Ваху убили. Тогда Матвей захватит весь город, подомнет под себя и сельмашевцев и "спартаковцев".

Решив, что задание на наружное наблюдение он выпишет в понедельник, Александр подумал, что ему самому следует срочно предупредить Магомадова.

Он набрал номер телефона, который ему дал Ваха после встречи в кафе "Малахит". Это был номер представительства Республики Ичкерии. Несмотря на позднее время, Магомадов оказался на месте. Александр сразу договорился с ним о встрече в том же месте, где они встречались до этого. Однако предупредил:

– Ваха, будешь выходить из подъезда – поставь телохранителей впереди, а машина пусть подъедет к самому выходу.

– Я понял – спокойно ответил Шерхан.

И вот они снова в кафе.

Разговор между ними начался без обычных восточных приветствий, это была беседа двух деловых людей, каждый из которых дорожит своим временем. Александр рассказал о своих размышлениях по поводу снайпера, об угрозе, которую он представляет для Магомадова.

– Где он меня может выследить? – поинтересовался Ваха, недобро поблескивая глазами, – как выбирает позиции!

– Ну, обычно на входе или выходе с какого-нибудь объекта – ответил Александр – перед этим ведут слежку, уточняют маршрут, узнают, где чаще всего бываешь.

– Значит, этот шакал мог уже следить за мной?

– Не исключено. Генералова убили четвертого августа. Прошло два дня, – ответил Цыганков, прикидывая, – времени, конечно, не много, но ведь они могли начать свое наблюдение еще до покушения на Генералова. Так что всё возможно. Даже сегодня, когда сейчас будешь выходить из этого кафе…

– Где же его найти? – спросил Ваха, который почти ничего не ел, только отпивал мелкими глотками красное вино, – я из него фарш сделаю и отправлю Матвею по почте!

– В Генералова он стрелял с крыши соседнего дома. Эту же позицию он может подготовить вновь: здесь или у твоего дома. Но лучше его не трогать. Мы сами возьмем снайпера, а потом докажем его связь с Матвеем. Тогда он у нас не отвертится – вернется на нары.

Магомадов с легкой усмешкой посмотрел на Цыганкова.

– Не будь наивным, Александр! Матвей здесь купит все что захочет: и милицию, и прокуратуру, и суды. Сидеть он не будет.

– Тогда мы вывезем его в Москву, и там будем судить. Всё равно найдется способ. Убийство Генералова было его ошибкой, и он за это заплатит.

– Как говорят у вас, у русских: "твоими бы устами да мед пить"! – криво усмехнулся Ваха – ну да на все воля Аллаха!

Эта реакция, эти глаза Шерхана совсем не понравились Александру. Про себя он подумал, что Магомадов не выпустит снайпера живым. Если, конечно, найдет.

Так, собственно, и вышло.

На следующий день, примерно в два часа, позвонил Шерхан и сообщил, что его люди обнаружили мертвого снайпера на чердаке дома возле "Малахита". Цыганков организовал срочный выезд оперативно-следственной группы по адресу. Там они, действительно, обнаружили убитого киллера. Цыганков, конечно, знал, что устранил его чеченец, но ничего доказать было нельзя. Да и незачем. Правосудие, пусть даже и бандитскими методами, всё равно свершилось. Таким образом, обстановка в городе разрядилась, усиление отменили и все вздохнули свободно.

Когда Забелин в понедельник вошел в кабинет Цыганкова, чернявая лохматая голова Саши склонилась над столом. Он пытался разглядеть на документе синеватый оттиск круглой печати, прочесть надпись внутри. От усердия даже высунул кончик языка.

– А лупу тебе взять слабо, Санек? – спросил Забелин, – у меня есть, могу дать.

– А, – махнул тот рукой, – чего тут смотреть, жулики, они и есть жулики. Всё равно надо на экспертизу отправлять.

– Ну, как тебя поощрили за обнаружение трупа?

– А то! Поощрили орденом Сутулова первой степени.

– А я думал красными революционными шароварами.

– Кислицын вызвал и наорал, возмущался, что живым не взяли. Пришлось долго объяснять, что мы получили оперативную информацию и нашли жмурика, а не при захвате прострелили ему башку. Тогда он все равно рассердился, мол, плохо работали и не смогли выйти на снайпера раньше, когда тот был еще жив.

– Трудно жить на белом свете! – иронично вздохнул Забелин.

– Кстати о Штирлице. Слышал новый анекдот? – спросил Цыганков.

– Нет.

– Штирлиц вышел из моря и лег на гальку. Светка обиделась и ушла.

– Смешно! – улыбнулся Сергей. – ладно, пойду заниматься делами.

– И что это за интересные дела? Может, мне тоже стать начальником? Придумать себе парочку дел – таких длинноногих, стройных, загорелых. Завалиться с этими делами в прохладный номер с кондером и полным холодильником пойла – Саша мечтательно откинулся назад, на спинку кресла и закинул руки за голову.

– Буйные фантазии! – хмыкнул Забелин.

– Ты же знаешь, женщины – моя слабость! А ты чего веселый такой в последнее время? Ритка веселит?

– Почему решил?

– Глаз у тебя стал шаловливый. Слушай, не появилась ли у тебя новая зазноба? Та, девушка из администрации, о которой ты мне рассказывал?

– Брось, зачем она мне?

Сергей махнул рукой и пошел в свой кабинет. Однако Сашкины слова задели его за живое. Он и в самом деле чувствовал, что иногда думает об Истоминой не как о мало-мальски знакомой, а как о женщине не чужой ему, близкой.

Но думать о ней так не следовало, это значило обманывать Риту, предавать её. Такая раздвоенность была не в его характере. "Запутался в связях с женщинами" – написали бы раньше в партийной характеристике. Он усмехнулся этому определению и подумал, что оно недалеко от истины.

Город Уральск, здание областной администрации, малый зал, аукцион по продаже акций металлургического завода, 9 августа, 10.00

После убийства Генералова Плотников пил все время не переставая. Лицо директора металлургического завода, то, каким он запомнил его – резко побледневшее, с затаенным вопросом в глазах и маленькой круглой дырочкой посредине лба, постоянно стояло у него перед глазами.

Каждая принятая рюмка притупляла пережитый ужас, сглаживала изображение происшедшего в памяти, делало его как в тумане.

Ему уже казалось, что Генералов выжил, а снайпер промахнулся, что последующий допрос прокурорских работников был чистой формальностью, совсем не связанной с покушением. Директор будто живой стоял в тумане и оттуда грозил ему пальцем. Плотников пытался подойти и извиниться, сам не зная за что, но Генералов неторопливым шагом отходил от него, останавливался, снова грозил.

Эта безмолвная игра пугала Михаила Яковлевича. Что-то было страшное, ужасное в этом непрекращающемся сне наяву. И чем сильнее ему хотелось прервать эту тягостную и тяжелую для него игру, тем больше он пил, пока не отключался в беспамятстве.

В первые же дни, когда он не явился на работу, сметливая Настя принялась всем говорить, что председатель комитета на больничном и появится не скоро. Росла куча бумаг, не подписанных её начальником – заместитель не мог подписывать за него, а Плотников никаких поручений на этот счет он не давал.

Хуже всех чувствовала себя Красовская. Ей необходимо было ежедневно советоваться с Михаилом Яковлевичем – приближался аукцион, возникали сложные, запутанные вопросы и нужен был совет опытного человека, но Плотников, как назло, запил.

Скрепя сердцем Красовская вынуждена была назначить проведение аукциона на девятое августа в 10.00.

В назначенный день, Истомина, работающая последние дни перед уходом в Казначейство – Красовская не стала мешать, и еще пара сотрудников, принесли в Малый зал администрации несколько папок с необходимыми бумагами, заполненные бланки с предложениями участников.

Появившись в зале, Красовская по-хозяйски осмотрела ряды, где разместились гости, представители компаний – участников аукциона и простые наблюдатели, в том числе пресса. Среди них она увидела Соколовского и Новоселова, прилетевшего накануне.

Они издали кивнули друг другу. Красовская пошла в президиум, где села в центре стола, возле микрофона. Следом за ней расселись её сотрудники.

Забелин тоже пришел на аукцион. Появившись в Управлении, он поначалу хотел сесть за бумаги, посмотреть новые ШТ, но его вызвал к себе Шумилов.

– Ты не забыл, что сегодня аукцион? – поинтересовался он.

– Помню – ответил Сергей.

– Кого думаешь послать?

– Сам пойду. Больше некому!

– Смотри внимательнее, что там за обстановка, кто из участников будет. Нам все интересно. Не знаешь, Веревкин будет присутствовать?

– Не знаю. Может и будет.

– Что-то давно его было не видно – Шумилов закурил, подошел к окну, открыл форточку – кстати, приехал Алекс Новоселов. Наши коллеги из отдела контрразведки сейчас занимаются им вплотную. Если у тебя появится какая-нибудь информация, надо будет передать им.

– А они с нами поделятся или игра в одни ворота? – недовольно спросил Сергей.

– Мы делаем одно дело. А лавры? Лавры героя всегда найдут! Между прочим, коллеги уже сообщили мне, что Новоселов начал активно общаться с чиновниками. Вчера у него был ужин с твоим объектом "Стрекозой". Присутствовал и наш местный бизнесмен Соколовский. Отчего-то не было Плотникова. А он ведь должен был там быть?

– Запил Плотников. Как грохнули Генералова, у него случился срыв – заметил Сергей, – мне Истомина сообщила. Он, наверное, до сих пор пребывает в прострации и на сегодняшнем аукционе его не будет.

– Значит из трех участников аукциона после смерти Генералова осталось двое?

– Фактически это так. С большой долей вероятности, можно предугадать победу западников. Не помню, говорил вам или нет, но мы установили, что "Омега" – это компания Матвея, поэтому в убийстве Генералова он был заинтересован, как никто другой. Конечно, до тех пор, пока не появились новые люди из Москвы.

– Да, я знаю, что смерть Генералова его рук дело, но доказать мы ничего не можем. Ни мы, ни милиция – Шумилов потушил сигарету в пепельнице, снова сел за свой стол – я боюсь, что за этой суетой мы упустим "Стрекозу", а нам надо, кровь из носу, реализовать дело. Один шанс мы уже упустили, у нас остается второй реальный шанс. Если мы его не используем, дальше будет труднее – все может растянуться на неопределенное время. Кстати, ты заметил, что в последние сводки идут пустыми – разговоры объекта ни о чем. Мне что-то непонятно… Если так дальше пойдет, то надо будет снимать прослушивание, нам никто не даст тратить время и силы на пустышку.

Начальник был прав. Сергей и сам в последнее время заметил, что сводки не несли в себе никакой информации – ни оперативной, ни, даже, бытовой. Сама Красовская практически перестала пользоваться телефоном, в кабинете вела только короткие служебные разговоры.

Это насторожило Забелина. Это могло только означать, что она знает о прослушивании или догадывается об этом.

Но кто мог ей сказать? Что могло её напугать? Сергей не знал.

Так или иначе, но Забелин отправился к десяти утра в Малый зал администрации, чтобы посмотреть, как будут развиваться события.

Едва он вошел, ему бросилось в глаза лицо Ирэны, сидевшей за столом и равнодушно смотревшей в зал. Перед ней лежала стопка бумаг, несколько ручек. При виде Сергея в её лице что-то дрогнуло, она радостно улыбнулась и сделала едва уловимый знак рукой, так, чтобы другим было не очень понятно, кому она машет. Забелин тоже кивнул ей, улыбаясь.

– Так, господа, начинаем – в это время громко в микрофон сказала Красовская – сегодня проводится специализированный аукцион по продаже сорока процентов акций акционерного общества открытого типа "Уральский металлургический завод", бывшего в собственности у государства. Председателем комиссии по проведению аукциона являюсь я – Красовская Екатерина Евгеньевна, секретарь – Истомина Ирэна Владимировна. Все формальности нами соблюдены, объявление подано, деньги, участниками аукциона, насколько я знаю, внесены на счет Фонда имущества. Но вынуждена сообщить следующее: как вы знаете, чековый этап приватизации закончился 1 июля. В порядке исключения, первоначально, Госкомимущество разрешило проводить торги за ваучеры, но сейчас, оно отменило свое же решение, – Красовская подняла какую-то бумагу и потрясла ею в воздухе, – таким образом, представители завода исключаются из торгов и остаются только два участника.

В зале раздался легкий шум. Громкий молодой голос за спиной Забелина сказал:

– Вот, что значит без Генералова. Теперь завод распылят на атомы.

Оглянувшийся Забелин увидел позади себя бородатого парня, корреспондента местной газеты "Вестник Уральска".

– Итак, – немного усилила свой голос Красовская, – оглашаем предложение первого участника компании "Омега групп". Напоминаю, что балансовая стоимость сорока процентов акций составляет полтора миллиарда рублей. Ирэна Владимировна, передайте, пожалуйста, мне заявку этого участника.

Взяв один из лежащих перед ней листков, Истомина передала его Красовской. Та, выдерживая паузу, посмотрела в зал – ей всегда нравилась эта публичность интриги, и вслух огласила цифры:

– "Омега групп" предлагает один миллиард семьсот миллионов рублей. Давайте вторую заявку, Ирэна Владимировна!

Истомина проделала ту же самую процедуру, передав ей второй лист. Екатерина Евгеньевна прочитала:

– Компания "Вест Финанс" предлагает 2 миллиарда сто миллионов рублей. Это значительно больше, чем предложение первого участника – она подняла глаза от листка и повернулась к Истоминой, – сколько это будет в долларах?

Взяв калькулятор, Ирэна произвела быстрый расчет.

– По ныне действующему курсу около одного миллиона долларов США – ответила она.

– Итак, победителем аукциона объявляется компания "Вест Финанс". Представителей компании прошу оформить в Фонде имущества права собственности на акции в положенный месячный срок, иначе результаты торгов будут аннулированы. А мы подготовим протокол аукциона и направим его дирекции предприятия, для того, чтобы оно внесло в реестр акционеров новых собственников.

Сразу после аукциона, Денис Белоглазов, являвшийся представителем "Омега Групп", отправился в офис Матвея и сообщил результаты. Тот, отпустив Белоглазова, остался наедине с Беспалым.

– Вот так, Толя, – сказал Матвей, – Генералова мы завалили, но толку от этого ни хрена! С заводом пролетели – только потеряли снайпера. Теперь надо тереть с Сильвестром, чтобы непонятки не возникли.

– А какие могут быть непонятки? – удивился Беспалый – замочили стрелка, ну и что? Всякое бывает. Значит, не уберегся сам.

– Сильвестр может прицепить к нам Генералова – слухи далеко расходятся, а по директору мы не договаривались. Это стоит отдельных бабок.

– Так может, забашлять "ореховским" и вся недолга? Им какая хрен разница, за что лавэ грести…

– Нет – нахмурился Матвей – был конкретный базар за чеченцев, а с директором мы сами замутили, без Сильвестра. Не хорошо это, могут предъявить спрос.

Беспалый вскочил с кресла, прошелся по помещению.

– Если будет разборка, пацаны против нас не пойдут. Ты здесь в авторитете, а залетные нам не указ – тебя другие воры уважают. Что думаешь с Плотниковым делать? Он же нас кинул, падаль!

– Разбираться с этим козлом сейчас нельзя – рано пока. Шум и так не утих. Пропил все мозги, алкаш х…ев! – Матвей длинно и злобно выругался, – ничего, мы свое возьмем, только позднее.

В это время на столе у Матвея зазвонил телефон. В трубке раздался удивительно трезвый голос Плотникова.

– Виталий Константинович, это я, Плотников! По поводу сегодняшнего аукциона. Я сам не знал, что так получиться, но я тут ни причем!

– Слушай ты, Михаил Яковлевич, у нас был уговор по понятиям – ты на него подписался. Думаешь соскочить?

Голос Плотникова от волнения слегка завибрировал.

– Я сейчас все объясню. В фонде акционирования осталось десять процентов акций, еще порядка двадцати мы купим у работяг – я Гене Бондаренко сейчас дам команду. У вас будет около тридцати процентов. Остальные десять докупите на следующем аукционе – это я обещаю. Таким образом, у вас будет столько же, сколько и у "Вест Финанса". Так, что свои бабки вы отожмете.

– Значит так, – раздраженно бросил Матвей, – до конца месяца эти десять процентов должны быть у меня. И сегодня же, посылай Бондаренко скупать акции на заводе. Мои люди это проверят.

Он швырнул трубку, а Беспалому сказал:

– Зассал Плотников. Вышел из запоя – говорил со мной трезвый, как стекло. Обещал всё исправить. Ну, посмотрим, посмотрим…

Город Уральск, здание областной администрации, 9 августа, 13.10

После аукциона Красовская специально задержалась в зале. Она искоса смотрела в сторону Соколовского и Новоселова – нужно было договориться о второй половине суммы.

Постепенно люди покидали помещение, ряды кресел пустели, шум стихал. Аркадий Соколовский, словно тоже чувствовал, что Красовская ждет его ответа и, переговорив с Новоселовым, немного задержался. Поэтому выходили они из дверей вместе.

– Ну что, довольны? – спросила Красовская, – все сделано так, как я и обещала.

– Да, конечно, Алекс очень доволен. Он сегодня вечером собирается лететь в Москву, там сообщит акционерам о результатах поездки. Вы, наверное, хотели узнать о второй части нашей, так сказать договоренности? – Соколовский в разговоре невольно посмотрел по сторонам, они были одни в коридоре – я, в общем-то, готов, деньги у меня. Назовите время и место сами.

– А что, если мы сделаем передачу денег там же, в пятницу? Скажем, часов в десять? Пятница у меня не загружена, да и Михаил Яковлевич к тому времени, надеюсь, выздоровеет.

– Без проблем, Екатерина Евгеньевна! – кивнул Соколовский, – значит в пятницу в десять!

Они расстались, но Красовская пошла не к себе, а поднялась на этаж выше, в кабинет Плотникова. Ей очень хотелось узнать у Насти последние новости о здоровье Михаила Яковлевича. Едва она вошла в приемную, как увидела оживленную Настю, энергично отвечавшую на звонки. Все указывало на то, что хозяин приступил к работе. Дверь его кабинета оказалась полуоткрыта, оттуда доносился громкий и трезвый голос Плотникова, распекающий одного из подчиненных.

Вскоре из кабинета выскочил взъерошенный начальник отдела областного Комитета, которого Красовская прекрасно знала по совместной работе. На лысине у него после грубого разноса выступили красные пятна.

Екатерина Евгеньевна не стал долго ждать – она рванулась в кабинет и прямо с порога сказала:

– Миша, наконец-то, наконец-то с тобой можно говорить!

– А чего, не поговорить? Я же не покойник? – несколько грубовато ответил Плотников, еще не отошедший от предыдущего разговора. – Что у тебя? Говорила с Соколовским?

– Да, мы договорились на пятницу, в десять, в кабинете Истоминой.

– Истоминой? – с подозрением спросил Михаил Яковлевич, – почему у нее?

– А где? Не у себя же и не у тебя. Прошлый раз тоже было у неё. Прошло все удачно.

– Я помню! – ответил Плотников – кажется, она уходит от тебя?

– Да, в понедельник переходит в Казначейство. Может, это и к лучшему. Нельзя долго держать возле себя людей – они слишком много узнают, а это ни к чему. Я имею в виду, ни к чему хорошему привести не может.

– В пятницу, так в пятницу – согласился Плотников, потирая затылок.

– Что болит, Миша? – участливо спросила Красовская, – у меня есть таблетка от головы. Принести?

– Да, пожалуй! – кивнул ей головой председатель областного комитета.

Оперативные документы

Сводка прослушивания телефонных переговоров

Секретно

экз. N 1

Задание " 34-12/52"

Инициатор: майор Коновалов А.А. отдел КРО

Объект: ДОП "Фантазер" – Новоселов А.

Номер гостиницы "Отель Уральск-Центральный"

Запись начата " 9 " августа 1994г. в 14.00

окончена " 9 " августа 1994г. в 16.00

В номере кроме Новоселова присутствует Соколовский А.Л.

А.Н. – Что Аркадий – выиграли? Надо бы отметить, шампанское в номер заказать. Не знаю, здесь есть такая услуга?

ААС – За ваши деньги Алекс, можно заказать все, что угодно, даже атомную бомбу. Ну, что заказывать?

АН – Самолет у меня во сколько?

ААС – Около шести.

АН – Тогда заказывай!

(Соколовский звонит по телефону, заказывает шампанское в номер).

АН – Деньги на счет фонда мы в течение месяца загоним. Проведи пока переговоры с заводом, с теми, кто остался вместо Генералова… (неразборчиво). Мы готовы заключить с ними договор и нанять их, как управленцев. Конечно, пока временно, пока пыль не уляжется. Потом поставим своих. Твою кандидатуру мы рассматриваем на должность финансового директора. Справишься?

ААС – Приложу все силы, Алекс, можете на меня положиться!

АН – Договорились! Позже я тебя представлю учредителям, возможно, придется лететь за границу. Сделай заранее загранпаспорт, а то, как всегда бывает в последний момент, возникнут непредвиденные трудности. Ты секретоноситель?

ААС – У меня был когда-то допуск по третьей форме – лет семь назад. Думаю, сейчас срок изоляции от внешнего мира уже прошел. Всё, что я знал, уже известно на Западе.

АН – Советую уточнить заранее.

(Принесли шампанское. Соколовский и объект ДОП начали пить).

АН – Я очень доволен. С Красовской договорились?

ААС – Да.

АН – Когда?

ААС – В пятницу, в десять, в том же месте, где и раньше.

АН – Отлично, свои обязательства мы всегда выполняем. Тем более, эта дама может и в дальнейшем пригодиться. А Плотников будет?

ААС – Нет, он нам ни к чему. Она потом отдаст его часть.

(Дальше разговор не представляет оперативного интереса. Объект рассказывает об особенностях жизни в западных странах. В 16.00 объект и его собеседник покинули номер).

– Вот, ознакомься – Шумилов протянул сводку Забелину, когда тот появился в его кабинете, – наши коллеги из отдела контрразведки слушали номер Новоселова и сразу доложили сводку генералу.

Прочитав текст, Сергей сказал:

– Вот и второй этап начинается. Недолго ждать пришлось. Здесь у нас проколов быть не должно.

– Надеюсь! – мрачно заметил Шумилов – подключи к этому делу Веревкина, агентуру, наружку, всё, что можно. Вопрос может перейти в политическую плоскость, как отметил генерал. Если мы их сейчас не возьмем, то рисковать никто не будет – дело придется закрыть.

– Николай Поликарпович, может, без Веревкина обойдемся? Всё равно толку от него не много. Боюсь, как бы не помешал…

– Ничего он не помешает! – возразил Шумилов – он же помог, когда ставили технику твоей "Стрекозе". У тебя к нему претензии?

– Вроде нет, – пожал плечами Забелин.

Заметив колебания Забелина, Шумилов сказал:

– Я понимаю твои сомнения. Веревкин, конечно, слабенький опер, потому его и прикомандировали, но здесь не тот случай. Кислицын лично приказал, чтобы его подключили.

– А причем тут Кислицын? – удивился Сергей.

– Памятуя о предыдущей нашей неудаче, генерал поручил лично ему возглавить операцию. Теперь он и рулит. Так что, хочешь – не хочешь, а подчинятся, придется.

– Да, дела – теперь уже помрачнел Сергей – будет ли от него помощь? Не знаю. А вот мешать он горазд, это я уже понял.

– Ничего, мы тоже не лыком шиты, не должны давать ему в руки козыри, подставляться лишний раз. Всё должно быть в определенных рамках: он начальник – мы подчиненные. Короче, садись сегодня, срочно готовь новый план задержания объекта. Время у нас совсем нет – завтра план должен быть готов, чтобы показать Кислицыну. Сразу пиши задание на наружку.

– За кем будем наблюдать, – спросил Забелин, – за "Стрекозой" или Соколовским?

– А ты как считаешь?

– Я хотел бы за Соколовским. Красовская у нас и так будет перед глазами – там, в здании с ней Веревкин, потом Истомина. Они, если что, сообщат.

– Пожалуй! Давай сделаем всё, как учили. А в субботу соберемся отделом у меня дома, отметим день рождения. Лариса слепит пельмени, посидим, водочки выпьем.

Шумилов взял в руки пульт от видемагнитофона и спросил Забелина:

– Хочешь посмотреть, как москвичи провели захват взяточника? Вчера прислали кассету из Управления экономической контрразведки.

– Давайте посмотрим – ответил Забелин, поворачиваясь на вращающемся кресле к телевизору, стоявшему у него за спиной на тумбочке, – может, что-нибудь полезное и увидим.

Шумилов с укором сказал:

– Не считай, что взял бога за бороду!

И они начали смотреть недавнюю операцию Московского Управления ФСК.

Город Уральск, Комитет по управлению имуществом Уральский области, кабинет председателя комитета Плотникова М.Я., 10 августа, 14.20

В кабинете Плотникова громко работал телевизор. Показывали репортаж о выводе российских войск с территории Германии. С торжественными речами выступали официальные лица. Мелькало одутловатое, оплывшее лицо Президента Ельцина, играл военный оркестр.

Михаил Яковлевич смотрел все подряд. Он был в каком-то ступоре, ожидая новостей от Веревкина. Еще до обеда тот зашел к нему в кабинет и, при громко включенном телевизоре, вполголоса предупредил, что его вызывают в Управление по важному делу.

У Плотникова возникли нехорошие предчувствия, связанные с передачей в пятницу второй части денег, а как всякий опытный чиновник он обладал развитой интуицией.

Конечно, Веревкина могли вызвать по совсем другим делам – кто их знает этих гэбэшников? Но, ожидая возвращения Веревкина, Михаил Яковлевич всё равно ничего не мог делать, никого не принимал и бумаг не подписывал.

Между тем Веревкин, появившись в Управлении, сразу заглянул в кабинет Шумилова. Николай Поликарпович что-то сосредоточенно печатал на компьютере. Он совсем недавно освоил программу для печати Lexicon и теперь мог не использовать труд машинисток из секретариата.

– Вызывали, Николай Поликарпович? – спросил Веревкин, осторожно входя в его кабинет.

– Да, да, Олег, садись – Шумилов оторвался от компьютера, потер слегка покрасневшие от усталости глаза – вот, осваиваю новую технику. Приходится печатать одним пальцем. Получается медленно, но ничего потихоньку обучимся.

– Зато удобно, – ответил Веревкин, который уже вполне прилично печатал.

– Ты еще не был у Забелина? – спросил Шумилов, доставая сигарету из пачки.

– Нет, я из Комитета сразу к вам. Что за спешка? Что-то случилось?

Шумилов закурил.

– Вернулись старые привычки? – поддел его Веревкин.

– Куда от них деваться! – вздохнул полковник и, вспомнив, что Веревкин не курит, встал и открыл форточку. Затем продолжил: – Тут намечается операция, связанная с Красовской. У нас появился шанс зацепить не только её, но и твоего начальника Плотникова. В пятницу, в десять часов Красовской должны передать взятку около пятидесяти тысяч долларов. Я не знаю точно, кто это будет делать, по предварительным данным, некто Соколовский. Всё это действие должно происходить в кабинете заместителя Красовской Ирэны Истоминой. Отсюда вытекает твоя задача: ты должен контролировать ситуацию и, при непредвиденных изменениях, сразу докладывать. Руководить операцией будет полковник Кислицын, но оперативные доклады буду принимать я или Забелин.

Напряженно слушая слова полковника, Веревкин внутренне похолодел: значит, Контора все-таки вышла на Плотникова, пусть даже через Красовскую.

– А откуда пришла информация? – глухим голосом спросил он.

– Ребята из отдела контрразведки вели иностранца, который приезжал, чтобы участвовать в аукционе по покупке акций металлургического завода…

– Это о Новоселове говорите?

– Да о нем. В номере проживания, под техникой, он проболтался, так что, в достоверности сомневаться не приходится.

– А-а…- пробормотал Веревкин, – теперь понятно.

– Если тебе все ясно, зайди сейчас к Забелину. Он непосредственно готовит операцию, обговорите детали…

В коридоре Веревкин замялся. Идти к Забелину ему не хотелось.

Этот молодой, по его меркам, опер, все время пытается учить, как надо работать. Забелин еще сопли вытирал, когда он, Веревкин уже оперил в КГБ по пятой линии, работал со всякими попами и сектантами. Он слышал, что Кислицын тоже в свое время работал в таком же отделе, только в другом Управлении. Неплохо было бы зайти к нему, раз он возглавляет операцию.

Забелина в кабинете не оказалось и Веревкин отправился к себе на работу. Но спустившись с этажа, где находился отдел экономической контрразведки, почти на выходе у лестницы, он неожиданно нос к носу столкнулся с самим Борисом Ивановичем. Кабинет Кислицына был рядом.

Увидев Веревкина, тот доброжелательно сказал: – Олег Викторович, добрый день. Как у вас дела?

– Дела ничего – не жалуюсь!

– Вас уже ввели в курс дела Забелин или Шумилов? Всё уточнили по предстоящей операции?

– Я говорил с Шумиловым, он поставил задачу.

– Так, так…- Кислицын немного подумал, – операцией буду руководить я, поэтому жду от вас все доклады, сразу напрямую мне, чтобы я смог оперативно принимать решения.

– А мне Шумилов приказал докладывать ему или Забелину в первую очередь – сообщил Веревкин с обидой в голосе, – видимо, не очень доверяют, хотя у меня оперативный опыт будет побольше, чем у Забелина.

– Им доклад не обязателен! – безапелляционно заявил Кислицын, – главное, чтобы знал я, а их проинформирую потом. Если сочту нужным. Штаб операции будет у меня, значит, сюда и надо докладывать. Что касается вас, Олег Викторович, мне кажется со стороны руководства отдела к вам предвзятое отношение. Мы этот подход будем ломать! Порядочных, опытных офицеров надо поощрять.

Скромно потупившись, Веревкин промолчал, хотя в душе был очень доволен похвалой. Разговор с Кислициным давал ему возможность маневра, на случай если Шумилов с Забелиным начнут его третировать.

– Я все понял, товарищ полковник! – сказал Веревкин, – буду докладывать лично вам.

Вернувшись из Управления, Веревкин сразу пошел к председателю Комитета, который, увидев Веревкина, оживился.

– Олег, давай, давай, заходи! Что нового? – нетерпеливо спросил он.

Зайдя в кабинет, Веревкин оглянулся по сторонам, словно хотел убедиться, что они одни, без посторонних, а затем сделал приглашающий жест рукой, поманив Михаила Яковлевича в дальний угол от стола, поближе к телевизору.

– Так, что там у вас? – спросил тот вполголоса, приближаясь к Веревкину, – что-то важное?

– У нас знают, что в пятницу намечается передача денег Красовской – сказал Веревкин и с любопытством посмотрел на Плотникова.

Лицо его начальника резко побледнело.

– Откуда, откуда им это известно? – едва проговорил Плотников, – об этом знали всего несколько человек, им всем можно доверять.

– Что знают двое – то известно всем. Уж вы-то должны это знать! – Веревкин нагнулся почти к самому уху своего руководителя, – короче, проболтался ваш спонсор – иностранец.

– Мать его! – Плотников выругался – вот придурок! А твой Забелин все еще ведет это дело?

– Он вообще-то не мой, – нахмурился Веревкин.

– Не важно, я тут навел о нём справки. У него есть любовница, занимается торговым бизнесом. Фамилия её Виккерс.

– Слышал о ней, известная дама.

– Ей сейчас до зарезу нужны бабки, чтобы достроить торговый Центр. Я недавно в городской администрации разговаривал с заместителем мэра Серегиным и он мне рассказал. Старый жучила хочет всё подгрести под себя, через своих людей купить центр по дешевке, а там почти готовое здание.

– А что она сама не может достроить?

– В том-то и дело. Бабок ей никто не дает, она в кредитах по самые уши. Оборотки нет, соответственно рассчитываться нечем – Плотников посмотрел на Веревкина, – ты понял, к чему я клоню?

– Нет! – честно признался подчиненный.

– Мы с ней побеседуем. Предложим денег. Взамен она должна уговорить своего любовника слить эту операцию.

Веревкин скептически ухмыльнулся.

– Очень наивно так думать, Михаил Яковлевич. Как бы это он сделал? Совсем не представляю. Это же не частное дело между знакомыми людьми: встретились, попили пивка, договорились. Вы знаете, сколько людей в Конторе располагает этой информацией, сколько будет задействовано?

– Все равно, – упрямо сказал Плотников, – попытаться можно. Иногда, поверь моему опыту, маленькая деталь может стать решающим аргументом. Я, Олег Викторович, прекрасно понимаю, что отменить охоту невозможно, но перенацелить на что-то другое, направить по ложному следу…

– У нас это называется отвлечением на негодный объект – заметил Веревкин, – что же, попробуйте, но я лично сомневаюсь в успехе этого мероприятия. Если Виккерс не дура, она сразу вас пошлет куда подальше.

– Посмотрим! – ответил Плотников, возвращаясь на свое место, – я с тобой свяжусь, когда мы получим результат. Положительный или отрицательный – не важно, любой! Если ты окажешься прав, это докажет, что я в тебе не ошибся.

Оставшись один, он быстро договорился с Бондаренко о встрече в парке, где до этого встречались Красовская и Аркадий Соколовский.

– Настя, я выйду на улицу ненадолго. Если будут спрашивать – скажешь, что минут через двадцать подойду – сказал он в приемной секретарю.

– Поняла, Михаил Яковлевич! – ответила Настя.

Она проводила взглядом председателя Облкомимущества и подумала о том, что не будет ничего рассказать Виталию, как она мысленно звала Матвея. Не расскажет ему ничего из подслушанного разговора Веревкина с Плотниковым, хотя Виталий Константинович дважды звонил ей в эти дни, просил сразу сообщать все новости.

В глубине души она старалась не вспоминать день, когда погиб Генералов. Смерть Генералова открыла ей глаза: одно дело романтическое увлечение богатым мужчиной и другое дело убийство. Она помнила, как Виталий интересовался поездкой Плотникова к Генералову и именно она, Настя, сообщила ему подробности. Настя не могла напрямую обвинять Матвеева в причастности к убийству, но всё же, большие сомнения овладели ей, заставили прийти к мысли, что с этой опасной связью надо немедленно кончать.

Скользнув взглядом по телефонному аппарату, Настя не подняла трубку. Она взяла табель работников аппарата и принялась его заполнять, чтобы начислили зарплату за июль, решив, что Виталий Константинович со своими проблемами разберется сам.

Город Уральск, Центральный городской парк, 10 августа, 15.00

Плотников шел по аллеям парка, часто оглядывался, проверялся, но делал он это неумело – сказывалось отсутствие навыков оперативной работы.

Стояла теплая погода, почти летняя, хотя август в Уральске был непредсказуем – обычно со второй половины уже начиналось похолодание. "Атмосферные явления в норме, осадков не ожидается" – вспомнил он прогноз погоды, услышанный по телевизору перед выходом.

"Мы тоже в норме!" – подумалось ему, когда он вышагивал по аллеям городского парка. Проверяться или осматриваться, учил его в свое время Карпов, когда они играли в офисе Матвея в преферанс.

Покружив какое-то время по аллеям, и не обнаружив ничего подозрительного, Плотников, наконец, приблизился к скамейке, на которой его уже поджидал Геннадий.

– Что, скучаешь? – язвительно осведомился Михаил Яковлевич, увидевший, что его помощник уж очень спокоен, в то время как он, Плотников, вынужден мотать круги по парку и проверяться, словно мелкий воришка.

– Скучать особо не приходится, Михаил Яковлевич! Работы полно, а тут еще вы со своими вводными. Как говаривал незабвенный Михал Сергеевич: "нам подбрасывают!". Что на этот раз случилось?

– Мне надо, чтобы ты побеседовал с Виккерс, Маргаритой. Знаешь такую?

– Естественно, я всех знаю. И что я должен ей сообщить?

Плотников оглянулся пор сторонам, присел.

– У нее есть любовник – опер из ФСК. Это опер у нас, как заноза в одном месте. Маргарите сейчас нужны деньги, очень сильно нужны. Если она их не получит, то её торговому центру настанет пиз…ц.

– Ну и что? Какая связь? – не понял Бондаренко.

– Мы ей дадим деньги, нужную сумму. Пусть уговорит своего мужика нас не трогать. Бабки мы ей ради этого даем без сроков и процентов.

– А почему он должен вас трогать? – продолжал недоумевать Бондаренко – вы что, прокололись?

– Можешь считать, что так – угрюмо подтвердил Плотников – прокололись дальше некуда! Причем, не по своей вине. Это я тебе говорю на всякий случай, чтобы не было лишних вопросов. Один наш партнер проговорился. Случайно – не преднамеренно.

– А в чем вопрос-то? – проявил любопытство Геннадий, – может, я помогу разрулить?

– Нет, Гена, вопрос не твоего уровня. Ты занимайся своими делами, а много будешь знать – скоро откинешься.

– Окей! Когда надо составить разговор?

– Разговаривать надо в любом случае до пятницы, и чем скорее, тем лучше. Нам ответ нужен до обеда в четверг – не позднее.

– То есть, сегодня – завтра?

– Да, – подтвердил Плотников, поднимаясь со скамейки – мне пора возвращаться. Я жду от тебя информации.

Оставшись в парке один, Бондаренко какое-то время сидел и смотрел на спину удаляющегося чиновника. Ему показалось, что Михаил Яковлевич в последнее время слегка сдал. Нет той прежней энергетики, напора, харизмы уверенного в себе человека. Потерянный, усталый – вот как бы он его охарактеризовал.

Даже сейчас, по аллее Плотников, шел с низко опущенной головой, ссутулившись, едва передвигая ноги, как глубокий старец. Если так дальше пойдут дела, то ему, Гене Бондаренко, придется искать наверху другого человека, ведь он всегда делал ставку на влиятельных людей и никогда не ошибался.

С другой стороны, надобность в высоких покровителях в скором времени может отпасть.

Никому не говорил Гена Бондаренко, даже Плотникову, что втихаря скупал акции разных предприятий Уральской области и неожиданно сделался хозяином трех небольших заводиков. Небольших, но с современным оборудованием и развитым сбытом. Теперь он чувствовал себя совсем по-другому.

Неподалеку, из храма Сергия Радонежского, бывшего в советские времена музеем космонавтики, донеслись звуки колокола. Геннадий лениво поднялся, поправил рубашку, которая немного выбилась из-под брюк, и пошел к выходу из парка, где неподалеку на улице стояла его машина.

Город Уральск, улица генерала Доватора, офис предпринимателя Маргариты Виккерс, 10 августа, 16.30

Покружив немного по улицам, проехав главную площадь города, Бондаренко свернул на улицу генерал Доватора. Еще издали он увидел яркую желто-голубую вывеску офиса Виккерс "Белла Донна". Как и рассчитывал Геннадий, Виккерс была на месте. Она сидела за столом и небрежно, со скукой на лице, рассматривала журнал мод. Яркий солнечный свет из окна освещал ее со спины. Геннадий обратил внимание на ухоженные руки, красивую прическу.

"А она ничего – подумал он, – даже странно для такой бабы, обычно бизнесменши не следят за собой".

Совсем недавно несколько таких женщин, посетили его в Фонде с какими-то безумными идеями. Они оставили крайне неприятное впечатление: наглые, развязные, типичные хабалки, заработавшие левые бабки во времена советской торговли.

Увидев Бондаренко, Виккерс удивленно подняла брови:

– Чем могу помочь?

– К сожалению, – ответил Бондаренко, – мы раньше не встречались, но я много о вас слышал. Я Геннадий Бондаренко – управляющий чековым инвестиционным Фондом "Согласие".

– Очень приятно! – откликнулась назад Маргарита, и посмотрела на Бондаренко своими карими глазами, немного прищурясь. Она отложила журнал в сторону.

– Не носите очки? – поинтересовался Геннадий, – сейчас в моде линзы.

– Пока обхожусь, – ответила настороженно Виккерс, – какие причины вызвали ваш визит? У меня вроде с фондами пока дел не было, акций ваших я не покупала, других для себя не просила.

– Я понимаю ваше удивление, но пришел по причинам не связанным с Фондом. Я хотел поговорить о вас, о ваших проблемах.

– Что всё настолько плохо? – удивилась Маргарита, – уже весь город готов меня спасать? Но знаете, я не верю в филантропов. За все надо платить.

– Это точно. Однако никто не предлагает вам благотворительность – Бондаренко говорил, осторожно подбирая слова, – есть определенные люди, готовые вам ссудить деньги. Есть люди, но есть и условия!

– Я понимаю, что бесплатный сыр только в мышеловке! – усмехнулась Виккерс – что за условия?

– Хм…вы даже не спрашиваете, какие люди? А вдруг у них сомнительная репутация? Может братки?

– А мне по фигу! – ответила Виккерс, – у меня самой репутация не очень. Так что, говорите ваши условия, а я разберусь со всем этим как-нибудь сама.

– Людям, которых я представляю, известно, что у вас есть молодой человек, вы с ним живете…

– Вообще-то я не намерена ни с кем обсуждать свою личную жизнь. Но, если вас это интересует, то ничего такого здесь нет, я незамужняя, свободная девушка – Маргарита начала спокойно, но Бондаренко увидел, что она невольно заволновалась, щеки покрылись легким румянцем, – он тоже свободен, ничей семьи я не разрушаю.

– Это все понятно, – перебил её Геннадий, – дело не в вас, живите с кем хотите! Дело в вашем приятеле, потому что он задел интересы этих лиц, моих хороших знакомых.

– А что за интересы? Вы меня заинтриговали!

– Я не знаю – честно сказал Бондаренко, – видимо, важные интересы, существенные, раз они попросили меня встретиться с вами.

Молодая секретарь Виккерс внесла поднос с чашками кофе, и кабинет сразу наполнился его ароматом. На какое-то время разговор прервался, пока она расставляла чашки, ставила сахарницу, вазу с конфетами.

– У вас хороший кофе, пахнет, как настоящий – выдал комплимент Геннадий.

– Почему как? Он и есть настоящий – сварен в кофейной машине. В городе таких мало, я её из-за границы вывезла – сообщила Маргарита, с любопытством поглядывая на своего гостя…

– Короче, – продолжил Бондаренко, едва девушка вышла, – ваш приятель оставляет их в покое, а они дают вам денег, чтобы закончить проект.

– Что прямо так, запросто?

– Почему запросто? Будут определенные условия, но не хуже, чем банковские, даже, может быть, и лучше. По процентам и срокам можно будет договориться.

– То есть, если я правильно поняла, мои дальнейшие отношения с приятелем, как вы говорите, будут зависеть от определенных условий, условий которые вы мне навяжете?

– Вы всё понимаете слишком прямолинейно. Никто не вмешивается в вашу личную жизнь. Одна небольшая услуга – только и всего.

– Знаете что, Геннадий? Я думаю, вы зря сюда приехали и зря затеяли этот разговор. В дела моего…приятеля я не вмешиваюсь, так же как он не вмешивается в мои. Мы живем вместе, но мы не муж и жена и я не могу просить о таких вещах.

– Значит, вы отказываетесь переговорить с ним? – все же уточнил на всякий случай Бондаренко.

– Да. Я не буду с ним говорить! – твердо ответила Маргарита – как писали классики: "Торг здесь не уместен!".

– Если передумаете, вот моя визитка. Звоните!

Он достал из внутреннего кармана несколько визиток, выбрал одну и положил на стол Виккерс. Та, без особого интереса посмотрев на кусочек картона, положила его в визитницу.

– Кстати, не хотите сегодня поужинать? – внезапно спросил Бондаренко.

Услышав неожиданный вопрос, Маргарита улыбнулась улыбкой молодой женщины, сознающей свою привлекательность:

– Спасибо за приглашение, Геннадий. Но вы, наверное, заметили, что у меня уже есть молодой человек. Я не планирую с ним расставаться. Согласитесь, было бы странным встречаться в одно и то же время еще и с другим человеком. Может, кто-то так и делает, но я не такая.

– А вы…придерживаетесь моральных принципов? – тоже с улыбкой спросил Бондаренко.

– Конечно – сразу ответила Виккерс – чего вы улыбаетесь?

– Обычно, когда девушка быстро и положительно отвечает на этот вопрос, все бывает совсем наоборот.

– Ну, я не такая! – твердо ответила Маргарита и по-американски, протянула руку для прощального пожатия.

Её рука была по-мужски твердой, но у Геннадия мелькнула озорная мысль вместо пожатия поцеловать её, как в досоветские времена, когда в обществе были другие нравы. Как бы она отреагировала? Засмеялась, разозлилась, сделал вид, что ничего не произошло?

Мысль только мелькнула, и он ее моментально отогнал от себя – он серьезный человек. Свою миссию он выполнил: встретился, переговорил с госпожой Виккерс. Мавр сделал свое дело – мавр может удалиться.

Они попрощались, уверенные, что больше никогда не встретятся.

Зайдя в свой кабинет в Фонде "Согласие", Бондаренко поднял трубку и позвонил Михаилу Яковлевичу;

– Она отказалась, – сказал он так, чтобы никто не понял, о ком идет речь, если председателя облкомимущества вдруг кто-то подслушивает.

– Это точно? Ты хорошо с ней говорил, все объяснил? – голос его звучал нечетко, смазано.

– Обижаете, Михаил Яковлевич! Вы же меня знаете.

– Понятно, впрочем, на другое я и не рассчитывал. Так – попытка на всякий случай. Спасибо, Геннадий!

– Не за что!

– Я переговорю с Дергачевым, возможно он кое-что для тебя сделает.

– А что именно? – не понял Бондаренко.

– Ну, там…может орден "За заслуги перед Отечеством". Мне недавно такой дали. А может, включит в президентский кадровый резерв. Посмотрим…

– А деньгами нельзя? – нагло спросил Бондаренко – какую-нибудь премию, бонус? Как говаривал незабвенный Федор Иванович Шаляпин: "бабки в руки – будут звуки!"

– Что-нибудь придумаем – буркнул недовольный Плотников, которому не понравилось, что Гена отверг его варианты благодарности.

– Спасибо, Михаил Яковлевич!

Геннадий положил трубку и начал читать финансовые бумаги, лежащие на столе, но лицо Риты Виккерс нет-нет, да и всплывало у него в памяти, вызывая неясную улыбку.

Город Уральск, улица Новая Заречная, 10 августа, 17.00

Получив от Калины сведения, что партия оружия доставлена в Уральск, Цыганков действовал по отработанной схеме – как всегда в таких случаях спланировал задержание преступников, утвердил план у руководства отдела и Управления и, в общем-то, начал готовиться к операции.

Однако, что-то гложило его, какое-то смутное подозрение, что здесь не все чисто.

Может, Калина вызывал подозрение своим чересчур спокойным, уверенным видом, может его вертлявый подельник Бес. В том, что они уголовники у Цыганкова сомнений не было, но вот то, что они готовы продать ему стволы…

Те мелкие детали, отдельные штрихи, которые он фиксировал – все это как-то не складывалось в одну цельную и ясную картину.

Эти сомнения и подозрения привели Александра к мысли, что перед непосредственным задержанием надо еще раз встретиться с торгашами, убедиться, что все чисто – без кидалова. Если они решили его обуть, как лоха, то это, как раз и выясниться сейчас, на окончательной встрече.

Он не мог допустить проколов. Кидалами пусть занимается милиция, это не уровень госбезопасности. Если нет, и он имеет дело с настоящими торговцами контрабандным оружием, то они их схватят с поличным после этой последней проверки.

Решив не откладывать дела в долгий ящик, Цыганков до обеда позвонил и сказал старушке, проживавшей в квартире, что зайдет вечером, часов в пять. Он знал, что она передаст контрабандистам эту информацию.

На обеде к его столику подсел Усольцев. Выглядел он довольным.

– Как дела, Саша? – спросил он.

– Все нормально, Леонид Петрович. Дела как у табуретки – каждый норовит сесть сверху!

– Хе-хе – мелким смешком рассмеялся Усольцев, – люблю людей с юмором. Табуретка…да! Значит у тебя все нормально. А в отделе как? Давно я к вам не заглядывал.

– В отделе тоже нормально, работаем.

– Слушай, ты занят будешь сегодня вечером? Мне с тобой переговорить надо, – произнес Усольцев почти скороговоркой.

– Извини, Леонид Петрович, работа – у меня вечером встреча. А что за вопрос, серьезный?

– Нет, личный – Усольцев доброжелательно усмехнулся, – ничего, не можешь сейчас, потом поговорим. Не к спеху!

Весь это разговор он затеял только с одной целью – точно выведать, что Цыганков идет на встречу с Калиной. Информацию о поступившем звонке получил, прежде всего, он, а уж потом зэки из колонии.

Узнав о предстоящей встрече, Усольцев обрадовался – видимо, его проверка этого супермена Цыганкова, а вместе с ним и Забелина, входит в завершающую стадию, она и так слишком сильно затянулась. Леонид Петрович обратил внимание, что генерал в последнее время на него стал косо посматривать, не говоря уж о Кислицыне.

По замыслу Усольцева, Цыганков после встречи с Калиной должен был сообщить какой-то из бандитских группировок о крупной партии оружия в городе. Из сводок об оперативной обстановке Усольцев знал, что в оружии особо нуждалась группировка Матвея и, следовательно он, Цыганков, должен был довести Матвею эту информацию. Далее – налет на квартиру и… никакого оружия. Что будет с Калиной? Усольцева не интересовало. Если его прибьют люди Матвея, значит туда и дорога!

Не испытывая больше надобности в дополнительных силах, Леонид Петрович позвонил начальнику оперативно-поискового отдела и дал команду снять с Цыганкова наружное наблюдение.

В это время Александр, был занят своими мыслями. Он вспомнил, что к вечеру домой надо купить продуктов. Слава богу, что с женой он в последнее время не ссорился. Они делали вид, что в их семье все нормально, как у всех, но в воздухе витало холодное безразличие друг к другу, словно каждый закрылся в створках своей раковины. Как два рака-отшельника.

Закончив с борщом и торопливо съев на второе котлету с макаронами, Цыганков пошел в свой отдел.

В кабинете зазвонил телефон. Это была Рита.

– Слушай, Саша, – сказала она, – ты не знаешь, где Сережа? Не могу ему дозвониться, телефон не отвечает.

– У него сейчас запарка. Он, наверное, телефон отключил – ответил ей Цыганков, – а что случилось, что-то срочное?

– Нет… – замялась Рита, – пожалуй, нет.

– Он освободится и сразу тебе перезвонит – пообещал ей Цыганков, – я его предупрежу, что ты звонила.

Не успел он положить трубку, как позвонил уже Забелин.

– Привет, Саня! – начал он.

Однако Цыганков его перебил: – Легок на помине! Тебя Ритка ищет, а ты трубку не берешь.

– Некогда говорить, я специально на звонки не отвечаю, чтобы не отвлекали, и даже кабинет закрыл изнутри. А что она хотела, не сказала?

– Нет, видимо свои секреты, она доверяет только тебе.

– Значит, не срочное. Добро, как только разгребу дела, сразу ей позвоню, спасибо, что сказал! – Забелин на минуту замолк, потом продолжил – слушай, я чего звоню, в субботу у Поликарпыча день рождения, надо бы деньги собрать, подарок купить…как ты на это сморишь?

– А почему я? – удивился Цыганков.

– Ну, ты же у нас массовик-затейник, а мне этим заниматься некогда, честно тебе говорю!

– А у меня, думаешь, время есть? У меня контрабанда наклевывается.

– У тебя как скоро? – спросил Сергей и, не дожидаясь ответа, сказал – а у меня послезавтра.

– Ох, Серега, пользуешься ты моей слабостью! – сдался приятель, до которого опосредованно доходили слухи о грандиозной операции с участием в ней почти половины Управления – окей, соберу. Кстати, если навязал мне это дело, давай, гони бабки первым.

– Сейчас принесу – ответил Забелин.

Действительно, он через минуту вошел в кабинет, быстро отдал деньги и ушел к себе, оставив Александра заниматься нудным делом – обходом кабинетов коллег и сбором денег.

Перед уходом из Управления Цыганков доложил своему начальнику Лысенко, который был в курсе его разработки, что идет на встречу.

– Ты надолго? – спросил тот.

– А чего там долго делать? Гляну, что стволы на месте и вернусь. Мне еще надо успеть в магазине на вечер затариться. Если что, завтра и повяжем этих барбосов.

– Только много людей не обещаю – всё Серега забрал для себя – заметил Лысенко.

– Ничего, привлечем УОПовцев, как прошлый раз. У них есть СОБР…

– Лады, позвоню и договорюсь! – согласился с его предложением Лысенко – тебе прикрытие надо, может, возьмешь с собой кого-то из оперов?

Секунду подумав, Цыганков ответил:

– Обойдусь без провожатых – нам не в первой! Я же с ними встречался, никакой угрозы там нет, обычные торгаши. Я возьмешь с собой кого-нибудь, больше будешь бояться за него, чем за себя, только лишние хлопоты.

– Смотри, тебе видней, ты у нас важняк.

Попрощавшись, Цыганков стремительно сбежал вниз по лестнице к центральному выходу, вышел во двор и сел в оперативную машину.

"Должен успеть – подумал он, посмотрев на часы – поеду нормально, гнать не буду. Ни к чему нарушать правила и злить гаишников".

У подъезда, где проживали контрабандисты, никого не было, и Цыганков занял свободное место на тротуаре. По привычке осмотревшись, и не обнаружив ничего необычного, он закрыл машину, включил сигнализацию и вошел в подъезд. Лестничная площадка была пуста. Где-то лаяла собака, но, в общем, было тихо.

Он три раза позвонил в дверь. Послышались шаги, затем щелкнул замок. На пороге стоял Калина в потертой лиловой спортивной куртке и таких же штанах. Куртка была расстегнута, обнажая волосатую грудь с синими рисунками татуировок.

Увидав гостя, Калина сказал:

– Пришел? Заходи в хату – сам он скосил глаза за спину оперативника, чтобы убедиться, что тот один, без сопровождающих, – захлопни за собой дверь!

У Цыганкова мелькнула мысль, что дверь до конца закрывать не стоит.

"Может поставить замок на защелку?" – подумал он, переступая порог. Но ему вряд ли ему грозила реальная опасность со стороны этого щуплого мужичка. Даже вдвоем с молодым Бесом они ничего не смогут ему сделать. Да и Беса пока не видно.

Калина повел Цыганкова по узкому коридорчику в маленькую комнату, где в прошлый раз проходила их встреча.

"Посмотрим, на стволы – подумал Александр, – если мне их покажут. Если нет – надо послать эту братию куда подальше и слинять отсюда".

На всякий случай, поскольку ситуация могла обостриться после его отказа покупать кота в мешке и Калина мог попереть буром, Цыганков засунул руку за пазуху и снял пистолет с предохранителя.

Они прошли мимо кухни, где у плиты стояла старушка и готовила ужин, отчего в квартире стоял запах вареного мяса, лука и укропа, и вошли в небольшую комнату. Как и в прежний раз, на столе стояла набитая чем-то, застегнутая на молнию сумка. Вновь Калина прошел к ней и, повернувшись к Александру, сказал, отчего-то глядя в угол комнаты:

– Вот тебе товар. Долго будешь кота за хвост тянуть?

В его позе, голосе и тоне, было нечто такое неестественное, что заставило Цыганкова насторожиться. В комнате имелась небольшая ниша, в которой стояла тахта, скрытая небольшой шторкой из полинялой ткани желтого цвета. Александр увидел шевеление, шторка отодвинулась, и оттуда появился еще один человек – не Бес.

В этом человеке Цыганков узнал одного из подручных Матвея Беспалого, известного ему по той памятной встрече в офисе Маргариты.

– Ба! – произнес скрипучим голосом Беспалый, – и что же это ментам здесь надо? Никак за стволами притопал? Неужто своих не хватает? Пойди в любую ружейку, там пушек, как грязи. Нет, ты посмотри, Калина, он сюда приперся!

Словно пребывая в большом удивлении от внезапной встречи, Беспалый театрально развел руки в стороны, укоризненно покачал головой, обращаясь по большей части к своему корешу Калине.

Не дожидаясь окончания этого представления и поняв, что раскрыт, что дальше тянуть нет смысла, Александр выдернул пистолет из кобуры и направил его сторону бандитов. Но сказать ничего не успел. На него обрушился сзади страшный удар по голове, и он рухнул на пол как подкошенный, сразу потеряв сознание.

– Ну, как я его вырубил? – спросил довольный собой Бес, неслышно подкравшийся сзади. Он снял перед этим обувь, чтобы случайно не скрипнуть досками деревянного пола.

– Всё хоккей! – сказал ему Калина – поможешь его вывести. Дай сюда водку.

Бес взял с тумбочки бутылку водки, передал её Калине и тот сверху полил ею лежащего без движения Цыганкова.

– Ты со мной будешь подрывать или назад в зону? – спросил он Беса.

Молодой парень шмыгнул носом.

– Слышь Калина, мне сидеть осталось всего – ничего, скоро откидываться. Нафига мне такая хрень? Лучше вернусь. А для чего этот мент Матвею? Надо завалить его и закопать. Менты это клад, который лучше хранить в земле.

– Не твоего ума дело! – хмуро отозвался Беспалый, которого Матвей посвятил в свои планы.

Эти планы, после неудачи со снайпером, у Матвея резко изменились. Поначалу он хотел "приручить" опера-чекиста, заставить работать на себя, но война с чеченами внесла свои коррективы. Раз со снайпером не получилось, надо было придумывать что-то другое.

Тогда Матвей вдруг вспомнил о Калине, операции ФСК и решил, что это удобный для него случай. Он задумал захватить Цыганкова, вывезти на бандитскую базу, там его убить и все свалить на чеченцев. Замочив Цыганкова, они втянут его ведомство в войну, и перевес сил, таким образом, будет достигнут.

– Давай, топай в зону! – поддержал решение Калины Беспалый, – только смотри, не болтай. Тебя начнут трясти: где, да что, да как. Ты стой на своем – гулял на улице со знакомым, в дом не входил, ничего не видел. А ты, Калина, достань у опера ключи от машины в кармане и пушку забери.

Бандиты обыскали Цыганкова, забрали пистолет, наручники, ключи от машины и милицейское удостоверение, которое он носил для прикрытия. Беспалый раскрыл красные корочки, прочитал насмешливо: "капитан Цыганков Александр Игоревич, оперуполномоченный отдела уголовного розыска ГУВД г.Уральска".

– Что оперуполномоченный, – осклабился он, – теперь упал намоченный! Всё, сваливаем!

Бес и Калина подняли Александра, закинув его руки себе на плечи, и поволокли по коридору, словно сильно выпившего мужика подхватили его приятели, чтобы доставить до дому, прямо к жене. На лестничных пролетах подъезда было пусто, никто им не встретился и поэтому они спокойно спустились и вышли на улицу. Там они бросили отключившегося Цыганкова на заднее сиденье и, завернув ему руки назад, надели наручники

За то время, которое они провели в квартире, погода успела испортиться. Откуда-то набежали тучки, заморосил мелкий дождик, как будто уже настала глубокая осень.

Беспалый, несмотря на ненастную погоду, закурил, времени поглядывая своим прищуренным режущим взглядом вверх, в хмурые небеса, словно пытаясь разглядеть там невидимую угрозу.

– Ну, я потопал до зоны – сказал им Бес.

– Давай двигай! – разрешил Беспалый, – и помни, чтобы лишнего ничего не базарил. Матвей-то ежели что, ботало оторвет!

Он выкинул сигарету и сел за руль машины. Калина пристроился на заднем сиденье, чтобы приглядывать за опером на всякий случай, если тот вдруг очнется. Потом машина резво сорвалась с места и выехала на дорогу, пугая встречных гаишников номером УФСК.

Город Уральск, Управление ФСК РФ по Уральской области, 10 августа, вечер

Рабочий день Управления длился до шести часов вечера. Но и после окончания работы, многие сотрудники задерживались на работе – в окнах их кабинетов допоздна горел свет. Этот день не стал исключением: в своих кабинетах сидели Лысенко, ожидавший возвращения Цыганкова, Забелин, погруженный в подготовку операции, и, конечно, Усольцев, который ждал звонка от агентов из квартиры.

Через час, после отъезда Цыганкова Игорь Лысенко начал испытывать легкое беспокойство. От Александра не было никаких вестей, хотя он намеревался быстро провести свою проверку и вернуться назад. Проверять там, в сущности, было нечего – убедиться, что оружие есть и уйти. Это заняло бы минут десять-пятнадцать, но никак не час.

Примерно в половину седьмого вечера Лысенко зашел в кабинет к Шумилову, который тоже еще не ушел домой – сидел вместе с Забелиным, обсуждая последние штрихи операции по Красовской.

– Николай Поликарпович, – сказал с беспокойством Лысенко, – Саши Цыганкова до сих пор нет, хотя он должен был давно вернуться.

Начальник отдела посмотрел на часы.

– Да, ты прав!

– Позвони ему домой, может он уже дома – предложил Забелин.

– Если его там нет – добавил Шумилов, – придется докладывать генералу. Черт с ней, с этой его разработкой. На всякий случай, скажи всем, кто есть в отделе – пусть не расходятся, возможно, придется выезжать в адрес.

Выйдя из кабинета, Лысенко набрал телефонный номер квартиры Цыганкова и услышал, как старший из его сыновей Денис снял трубку. Мальчик сказал, что папы нет и домой он еще не приходил.

Нехорошее предчувствие овладело Лысенко. Обычно Цыганков был осторожен, всегда отзванивался и никогда не пропадал, не оставив предварительно своих координат. Взяв подборку материалов в отношении лиц, которых разрабатывал Цыганков, Лысенко с тяжелым сердцем пошел к Шумилову.

– Что дома нет? – спросил тот, – давай материалы.

Лысенко передал подборку.

Торопливо потушив сигарету, Шумилов поднялся и пошел на доклад к генералу. Услышав, что оперативник ушел на встречу с контрабандистами без прикрытия, начальник Управления укоризненно покачал головой, но ничего не сказал. Он приказал немедленно выехать в адрес, взяв всех свободных людей из отдела, поскольку АОБГ собирать долго, и сразу после ухода из кабинета Шумилова, вызвал к себе Кислицына и Усольцева.

– Доложите, что у вас с проверкой Цыганкова – потребовал Алексеев у своих подчиненных едва те переступили порог. По тону генерала они тут же поняли, что ничего хорошего их не ждет.

Усольцев немного выступил вперед и сказал:

– Товарищ генерал, проверка вошла в завершающую стадию. Сегодня Цыганков пошел на встречу с нашими источниками из криминальной среды, на которой всё проясниться. Я жду отчета от этих людей.

– И долго будете ждать? До ночи? – голос Алексеев потяжелел.

– Нет, товарищ генерал, должны были уже позвонить – немного неуверенно произнес Усольцев, до которого стало доходить, что в его проверке что-то не получилось, где-то допущен сбой.

– Борис Иванович, а почему эту проверку не прекратили? Мне совершенно непонятно! Шумилов доложил справку Цыганкова после вашей подставы – там все ясно и понятно. Ни в чем он не замешан, ни с каким криминалом не связан. Я спрашиваю, почему её не закончили?

– Товарищ генерал! – сказал Кислицын, со злостью посмотрев на Усольцева, – подполковник Усольцев не поставил меня в известность, что продолжает проверочные мероприятия. Я тоже читал эту справку и дал команду снять с Забелина и Цыганкова наружное наблюдение, прослушивание телефонов. Мне тоже совершенно непонятно, почему подполковник Усольцев проявляет излишнюю инициативу…

Начальник Управления, выслушав это объяснение, стукнул что есть силы кулаком по столу, его лицо побагровело и он закричал на обоих:

– Вам что? Делать больше нечего? Я вам пыль с ушей отряхну! Если с Цыганковым что-то случиться, то вы у меня погон лишитесь, проверяльщики, мать вашу! Немедленно выясняйте, что произошло, принимайте меры для розыска офицера! Докладывайте мне каждый час. С работы не уходите, пока не будет ясности. Всё. Свободны!

Сотрудники отдела Шумилова, получив указание генерала, немедленно выехали на квартиру, где проходила встреча. Забелин, несмотря на загруженность, напросился к Лысенко в сопровождающие и сел с ним в одну машину. Перед выездом они связались с ГАИ и дали ориентировку на поиск управленческой семерки вишневого цвета, на которой уехал Саша Цыганков.

Дверь квартиры им сразу открыла бабушка – хозяйка квартиры.

– Бабуля, – спросил её с порога Лысенко, – постояльцы твои где?

– Ой, милок, даже не знаю. Как ушли давно, так и не видела боле.

– А сколько их было?

– Сколько?… – старушка задумалась, – так трое…а может, четверо – уж и не упомню. Один только пьяный был, ноги у него заплетались. Сам-то идти не мог, так они его под руки вели.

– А откуда вы узнали, что пьяный? – спросил из-за спины Игоря Лысенко Забелин.

– Пьяный, пьяный. Такой запах в комнате и по коридору, хоть святых выноси! Нельзя так пить! Я уж знаю, что это такое – муж-то спился и умер рано.

Оперативники прошли в комнату, в которой проходила встреча, но ничего полезного для себя не обнаружили. Только коврик сильно пах водкой. Пустая бутылка стояла здесь же, на столе.

– Назад когда обещали вернуться? – спросил у бабушки Лысенко, когда они возвратились назад.

– Дак, ничего не сказали, я уж и не знаю прям, чё думать…

В это время Усольцев названивал в Клыковскую колонию. После разговора с дежурным, он установил, что осужденный Субботин, он же Бес, вернулся в колонию около восьми вечера и сейчас находится на месте, в своем отряде. А вот Калины до сих пор не было, хотя время увольнительной уже закончилось.

– Слушайте, – сказал дежурному Усольцев, грызя от волнения кончик карандаша, – нам срочно надо получить от Беса объяснение, где он сегодня был и куда пропал Калина. Вы можете это сделать? Прямо сейчас, немедленно. А текст его объяснения сбросите мне по факсу.

– Могу – подтвердил дежурный, – а что это срочно? У них сейчас ужин.

– Срочнее некуда!

Оперативные документы

1. Объяснение осужденного Субботина А.В.

Получено 10.08.94г. в 21.00

Объяснение получил майор внутренней службы Шестаков А.А.

По факту отсутствия на месте осужденного Калинина П.А. осужденный Субботин А.В. пояснил следующее: "Вместе с Калининым я был в городе Уральске почти с утра. Мы заходили в магазин, купили продукты. Потом эти продукты принесли в квартиру по улице Новой Заречной и отдали хозяйке, чтобы она приготовила обед.

После обеда я вышел из квартиры и на улице встретился со своим знакомым, фамилию которого не помню, зовут Олег. Этот знакомый пригласил меня прогуляться в городской парк, выпить пива. Употребление пива является нарушением режима, и я хотел отказаться, но Олег меня уговорил. Мы отправились в парк и были там часов до семи вечера, после чего я пошел на остановку и отправился на автобусе в колонию. Где в это время был Калинин мне неизвестно".

Дополнительно : Субботин сообщил, что местожительство и фамилия Олега ему также неизвестны.

2. Справка о беседе с агентом "Темным"

Секретно

экз. N 1

Беседа проведена в обусловленном месте.

10 августа в 23.00 проведена беседа с агентом "Темным". Беседа проводилась в обусловленном месте (в автомашине) в связи с причастностью агента к криминальной группировке.

В ходе беседы источник сообщил, что вор Калина, сидящий на зоне, в последнее время был неоднократно замечен в городе. При этом его несколько раз видели входящим в казино "Эльдорадо", принадлежащее преступному авторитету Матвею. В криминальных кругах известно, что Калина является давним приятелем приближенного Матвея – уголовника по кличке "Беспалый" – они несколько лет сидели вместе в одном лагере.

Что касается возможного участия Калины в захвате офицера контрразведки – источнику такие факты неизвестны. "Темный" не знает, где может скрываться Калина, однако предположил, что его может укрывать Беспалый в одной из квартир, принадлежащих ОПГ Матвея.

Задание:

Источнику дано задание по возможности установить место, где скрывается Калина, а также собрать сведения о лицах, причастных к похищению сотрудника правоохранительных органов.

Оперуполномоченный 2 отделения ОБТ

УФСК РФ по Уральской области

капитан В.С.Горбунов

Город Уральск, Управление ФСК РФ по Уральской области, 11 августа, раннее утро

Для Забелина, начиная с исчезновения Цыганкова, развитие событий приобрело угрожающий лавинообразный характер. Все смешалось в одну кучу, словно некто произвольно смешал разнородные детали, каждая из которых могла впоследствии сыграть решающую роль. Как и все ребята его отдела, он почти не спал прошедшую ночь.

После выезда на квартиру по улице Новой Заречной, в экстренном порядке пришлось встречаться с агентурой, хоть немного связанной с криминалом, просматривать материалы номенклатурного дела и оперативной подборки, которые вел Александр по линии контрабанды оружия.

Особое внимание Забелин обратил на последние справки Александра о его контактах с чеченцами. Он сразу понял, что Цыганков пытался в какой-то степени участвовать в консолидации сил, могущих противостоять Матвею и его стремительно растущему влиянию. Фамилию Вахи Магомадова – лидера чеченской группировки, Сергей особенно отметил про себя и запомнил места в городе, где тот наиболее часто бывал.

Из-за напряженной работы Забелин совершенно забыл позвонить Рите. Вечером они тоже не виделись – Сергею пришлось остаться в Управлении на ночь и остаток ночи провести на стульях в своем кабинете.

Только утром, сполоснув лицо в туалете холодной водой, Сергей, наконец, вспомнил о Маргарите и подумал, что она, наверняка, обиделась. Надо было ей срочно позвонить, извиниться, но на часах было всего шесть утра – она могла еще спать.

Заварив себе крепкого чая и присев на стул, Забелин медленно пил из кружки горячую, почему-то пахнущую картоном жидкость.

"Наверное, из-за бумажного пакетика" – подумал Сергей, доставая его из кружки и выбрасывая в корзину.

В этом время раздался телефонный звонок. Звонил Шумилов.

– Зайди! – коротко приказал он.

Начальник отдела, как и все его подчиненные тоже спал мало. Это было видно по его небритому осунувшемуся лицу, слегка покрасневшим глазам.

– Вот, посмотри! – сказал он, отдав имеющиеся материалы по розыску Цыганкова.

Сергей мгновенно просмотрел их, благо бумаг было немного.

– Значит, дело рук Матвея? – спросил он.

– Или самого, или его подручного Беспалого. Хотя трудно предположить, что он действовал самостоятельно, без ведома пахана. Ночью мы уже начали проводить ОТМ, поставили телефоны на прослушку. Сейчас генерал дал команду собрать всех членов АОБГ. Этим занимается Лысенко. Потом будем обыскивать "Эльдорадо", допросим Матвея и Беспалого.

– Понятно. Чем я могу помочь? – спросил Сергей, энергично проводя рукой по лицу, чтобы немного прийти в себя после лежания на стульях.

– Ну, во-первых, тебе надо готовиться самому, операцию по "Стрекозе" никто не отменял. А во-вторых… – Шумилов задумался – а во-вторых, в розыске Саши Цыганкова нам надо придумать, как обыграть противника. Матвей и его люди сейчас замкнуться. На них ничего нет, кроме сообщений агентуры, которые к уголовному делу не пришьешь. Поэтому, если у тебя будут какие-нибудь предложения, то выкладывай.

– Николай Поликарпович, пока ничего в голову не лезет. Кстати, не знаете, жене кто-то сообщал? А то думает, наверное, что он по девкам бегает.

Хмуро посмотрев на Забелина, Шумилов сказал:

– Я ей вчера вечером звонил. Сказал, что Александр на задании, чтобы не волновалась.

– Да… – вздохнул Забелин, – дела! До меня дошли слухи, что это Усольцев хотел его проверить таким образом. В отделе БТ ребята обсуждали, – пояснил он – эти два торгаша в квартире, куда пошел Сашка, на самом деле зеки, они были на связи у Васи Куроедова и он возил к ним в колонию Усольцева.

– Мастерская оперативная разработка, нечего сказать! – жестко произнес Шумилов – один зек ничего не знает, ничего не видел, а второй вообще дал деру. Мне генерал вчера вечером рассказал, как Усольцев пытался провести подставу и как с ней обоср…ся. Кислицын оказался, как всегда, в стороне, хотя я подозреваю, что основным вдохновителем этой проверки был именно он, а Усольцев лишь добросовестно отрабатывал его указание.

– А что теперь будет с уважаемым Леонидом Петровичем? – спросил саркастично Забелин.

– Не знаю,- пожал плечами Шумилов, – мне, в общем-то, все равно, но я слышал, с сегодняшнего дня он в отпуске. А потом вопрос с ним будет решаться через Москву. Алексеев однозначно хочет убрать его из Управления.

Дверь кабинета Шумилова открылась, и заглянул Игорь Лысенко.

– Товарищ полковник!- официально обратился он, – оперативно-боевая группа в составе пятнадцати человек собрана.

Посмотрев на часы, Шумилов сказал:

– Сейчас семь утра. Надо еще получить оружие. Пусть возьмут несколько автоматов, бронежилеты. Позавтракают. Казино открывается в одиннадцать дня, но мы придем раньше. Думаю, хозяева там уже с девяти-десяти утра. Впрочем, гадать не будем. За входом наблюдают наши разведчики наружного наблюдения, они доложат, когда появиться Матвей.

Вместе со всеми Забелин пошел позавтракать в закусочную, открывавшуюся раньше других подобных заведений поблизости и расположенную через дорогу от Управления. Периодически у него возникала мысль позвонить Рите, но он знал, что у нее привычка поздно ложиться и поздно вставать.

Разбудить её? Сергей колебался, в конце концов, часов в девять утра он набрал её номер.

Телефон долго не отвечал, издавая длинные ровные гудки, наконец, трубку сняли, и сонный голос Риты поинтересовался, кто её беспокоит.

– Рит, это я, Сергей. Извини, что не позвонил вчера – у нас тут свои заморочки, совсем закрутился.

– Да ничего, – сказала она, просыпаясь, – я понимаю. Знаешь, я просила Сашу Цыганкова передать тебе, что звонила. Это было около пяти вечера. Странно, что ты не смог найти время меня найти. Он разве тебе не передал?

– Он…он мне сказал, но Ритуль, извини, не мог позвонить.

– Ладно! – она немного помолчала, – нам надо встретиться, поговорить. Тут на меня посыпались интересные предложения. Я хотела их с тобой обсудить.

– Слушай, сейчас однозначно некогда и боюсь, в ближайшее время не получится. Давай в субботу, а? У нашего шефа день рождения, придем вместе, я тебя познакомлю с ним, с ребятами? – Сергей сам обрадовался этой внезапно пришедшей ему в голову мысли.

Действительно, если Рита переживала по поводу того, что он её стесняется, пытается скрыть свою связь с ней и оттого ни с кем не знакомит, кроме близких родственников, то теперь, его предложение показывает, что он готов пойти как можно дальше.

– Может, все-таки найдем время пораньше? – не сдавалась Рита – давай сегодня вечером, я тебя подвезу до дома и по дороге поговорим?

– Ну, давай! – неуверенно согласился Сергей, абсолютно не представляя, чем он будет заниматься сегодняшним вечером и смогут ли они встретиться.

Город Уральск, здание областной администрации, Комитет по управлению имуществом Уральской области, 11 августа, 11.10.

В преддверии предстоящей передачи денег, Плотникова не покидала мысль, что надо как-то подстраховаться, придумать неординарный ход, который бы нейтрализовал усилия чекистов. А еще лучше – выставил их на посмешище. Он вызвал Красовскую к себе.

– Катя, у тебя все готов к завтрашнему дню, проколов не будет?

– Я уже все давно подготовила, Миша. Ирэну предупредила, Соколовский знает. Что-то случилось? – спросила тревожно Красовская.

– Не нравится мне все это – ответил ей Плотников, – какое-то предчувствие у меня нехорошее. Сосет под ложечкой, а это примета у меня такая, если идет что-то не так.

– И что нам делать с твоим предчувствием? Давай все отыграем назад, отменим?

– Ага, и лишиться таких бабок? – Плотников покачал головой, – нет…у меня другие мысли. Что если наши дела сделать в другом месте и в другое время? Допустим в полдень, у меня в кабинете или вообще не в этом здании?

– А это не опасно? Вдруг за тобой тоже следят?

Михаил Яковлевич немного задумался, как бы прикидывая такую возможность, но затем спокойно ответил:

– Это вряд ли, Катюша. Веревкин бы предупредил. Он у меня на хорошем крючке. А "нашим друзьям" я приготовил большой сюрприз, после которого они надолго забудут сюда дорогу.

– Что за сюрприз Миша, может, обойдемся без сюрпризов? – снова встревожилась Красовская – сделаем свое дело тихо, как мышки, без лишнего шума.

– Ты не понимаешь, что они от нас не отстанут! – раздраженно бросил Плотников – их надо проучить, проучить громко, чтобы вызвать приличный резонанс. Чтобы каждая бабка в городе знала, что они облажались. А так, нет смысла что-то менять…Короче, – решительно сказал Михаил Яковлевич – все оставляем, как есть. Только Соколовского предупреди, чтобы приходил без денег. Дашь ему какие-нибудь бумажки, пусть посмотрит! А когда будете уходить, называешь ему новое время и место.

– Да? А потом что?

– Туда войдут гэбэшники, а ты чистая, у тебя ничего нет и у Соколовского ничего. Они в ж…пе. Я соберу прессу, телевидение и дам разгромное интервью. Как тебе это? – спросил с торжествующей усмешкой Плотников.

– Ты такой смелый, энергичный, я тебя таким давно не видела – удивленно сказала Красовская.

– Ну, так смотри! – рассмеялся Михаил Яковлевич.

– С Матвеевым, разрулил проблему? – спросила Екатерина, тут же переходя на деловой тон.

– Почти – дал команду Гене Бондаренко немного поработать по скупке акций на заводе. А фарповские акции мы для него и так вытащим – он свою долю получит. Мне надо сейчас идти к Дергачеву. Надо убедить его, чтобы он нас поддержал – помог с прессой и телевидением, а времени осталось архимало, как сказал бы Ильич.

Город Уральск, улица Полярников, д. 29, 11 августа, 14.05.

Накануне вечером бандиты привезли Цыганкова по известному им адресу – в дом на окраине города, использовавшийся группировкой Матвея, как перевалочная база. Домик находился в частном секторе одного из старых районов города – Восточном.

Беспалый поначалу загнал машину во двор, после чего они вдвоем с Калиной вытащили Цыганкова, только начавшего приходить в себя, завели его в пристроенный к дому гараж и там крепко привязали к проходящей под крышей балке. Руки оперативника оказались вздернуты вверх, и он повис, как на дыбе.

Убедившись, что Цыганков привязан надежно, они начали обрабатывать его словно боксерскую грушу – руками и ногами. Александр молчал, качаясь под ударами, не издавал ни звука, пока снова не отключился и повис на веревках.

– Пока хватит с него – сказал Беспалый, – иди в дом, скажи пацанам, чтобы присмотрели. Надо его тачку в лес отогнать, а то с ней враз заметут.

Калина ушел, а Беспалый закурил и стал соображать, как проскочить к лесу, по возможности, минуя гаишные посты. В это время из дома вышел Калина с двумя крепкими пацанами в борцовских майках, которых он повел к гаражу и там оставил.

– Что покатили? – спросил он Беспалого, едва они вышли из гаража.

– Погоди, – остановил его Беспалый, – надо позвонить Матвею.

Беспалый не знал, что перед этим Матвею звонил Карпов. Он предупредил, что в связи с пропажей чекиста в городе поднялась большая суматоха. Все ищут Цыганкова и исчезнувшего Калину. Причем последнего, напрямую связывают с возможным похищением оперативника. В этих условиях лишние свидетели Матвею были ни к чему. Поэтому когда позвонил Беспалый, он сказал ему жестким тоном:

– Толян, избавься от Калины…

– Да ты что, Матвей – возмутился Беспалый – мы же с ним кенты, вместе чалились на зоне.

– Сегодня кент, а завтра мент – так же жестко ответил Матвей, – чтоб ты знал, твой Калина давно ссученый – стучал на зоне, только не ментам, а чекистам. У меня сведения точные. Через тех же ментов получил.

– Может, ты ошибся? – неуверенно спросил Беспалый.

– Никаких ошибок. Я сказал, убери его!

После этого разговора, хмурый Беспалый вернулся к машине.

– Давай, открывай ворота! – приказал он Калине, садясь за руль.

Они выехали на дорогу и двинулись через поселок, узкими, не асфальтированными дорогами…

Поздним вечером, когда густая темнота уже окутала город, Беспалый вернулся один, без Калины. Он никому не сказал, куда делся его кореш. Мало ли куда! Погнал машину на юг.

Потом Беспалый позвал бойцов бригады, и они вновь принялись избивать Цыганкова, уже отвязав его от балки и бросив на пол.

На теле Александра не осталось живого места. Он как сквозь вату слышал какие-то голоса, смутно, сквозь залитые кровью веки, видел людей, которые его били. Тело уже остро не реагировало на боль, оно только глухо ныло, содрогаясь от наносимых ногами ударов. Тело жило самостоятельно, словно не подчинялось Цыганкову.

Время суток спуталось у него в сознании, и он перестал отличать ночь ото дня.

С каждым ударом тело Александра слабело. И как бы он ни пытался найти выход, прокручивал в мозгу возможные способы побега – выхода не было. Веревки, связавшие его, больно впились в руки и он уже не чувствовал пальцев, веки слиплись от залившей их крови, текшей со лба.

Но он верил, точно знал, что пока лежит на деревянном полу, пачкая его своей кровью, всё Управление, не переставая, ищет его. Что бы ни произошло, его поиски не прекратятся.

Ближе к полуночи истязатели бросили свою грязную работу, крепко привязали его руки к батарее отопления и ушли спать. Утром с небольшими перерывами они снова били его, но не убивали. Видимо, ждали окончательного решения Матвея.

Впрочем, Цыганкову уже было все равно. Тело практически превратилось в один большой отек, лицо и глаза заплыли от ударов.

Но чем больше тело теряло чувствительность, чем больше оно становилось неуправляемым, легким, тем больше на Цыганкова опускалось какое-то неземное спокойствие. Мысли о приближающейся смерти, словно белые барашковые облака, лениво и неспешно плывущие по небу, так же медленно и тихо проплывали в голове, не цепляя сознание, не тревожа душу.

Он чувствовал себя посторонним и думал о себе, как о постороннем.

И он думал о том, что хорошо умирать сейчас, летом, когда тепло, когда земля мягкая и пористая, дышащая, словно человек. Ему припомнилось, как у кого-то из коллег зимой умер родственник, а гробокопатели запросили слишком высокую цену за копку ямы. Тогда они всем отделом вызвались помочь.

На улице температура около двадцати пяти градусов мороза – настоящая уральская зима, ребята взяли ломики и принялись долбить стылую, неподдающуюся землю. Было ощущение, что долбили они каменную гранитную глыбу, что земля промерзла глубоко насквозь, почти до центра земли.

Прошел час, два, а они углубились лишь на несколько сантиметров. Пот заливал глаза, пальцы болели, и руки в перчатках не могли удержать железо – ломики вырывались и падали на землю с глухим звоном. Лишь когда кто-то догадался и пошел за старыми автомобильными покрышками, и они их разожгли по периметру ямы, только тогда эта каменная земля начала оттаивать и понемногу пускать их вглубь.

Эти мучения вспомнились ему сейчас и они, как ни странно, казались ему тяжелее и страшнее, тех мучений, которым он подвергался. Именно тогда он подумал, что если и придется умирать, то лучше всего это делать летом, а не зимой.

После полудня на базу приехал Матвей. Он был раздражен и молчалив. Причина его раздражения заключалась в том, что он никак не мог связаться с Сильвестром или Иванычем, как его уважительно стали звать в последнее время, и договориться, сколько пробашляет за снайпера, за ущерб, невольно нанесенный московскому криминальному авторитету. Звонил он безуспешно уже несколько дней. Но Иваныч трубку не брал, а его ближайшее окружение – все эти Двоечники, Драконы, Рэмбо говорить отказывались.

В сопровождении Беспалого Матвей зашел в гараж и, посмотрев на лежащего без сознания оперативника, сказал:

– От него пора избавиться. Вывези в лес, только позднее, ближе к ночи. Дороги сейчас перекрыты, гаишники чуть ли не каждую тачку смотрят. К вечеру, думаю, немного остынут! Сегодня утром трясли "Эльдорадо". Приезжали псы из его Конторы – всё перевернули. Наверное, будут пасти меня по полной программе, но хвоста пока за собой не видел. Может, прицепят позднее. Ты мне по телефону не звони, если что, сам приезжай.

– Ништяк, Матвей – кивнул Беспалый – сделаем!

– Тут еще такая тема – продолжил Матвей, – эти дни нас не только ментура может доставать. Не нравится мне, как себя Сильвестр ведет – похоже, озлобился он, не принял смерти своего человека. Со мной не разговаривает, его люди тоже нос воротят. Я прикинул хрен к носу и думаю, что его пацаны реально могут сюда подскочить на разборки. Поэтому, ты нашу братву держи наготове – пусть сидят эти дни в хатах и по первому свистку будут готовы на стрелку.

Они вышли из гаража. Матвей забрался в свой джип и поехал назад в казино, а Беспалый отправил одного из бойцов в город, на другую хату, чтобы тот к вечеру пригнал машину. Избитого опера, валявшегося у них на полу в гараже, надо было скрытно отвезти в лесной массив по другую сторону города.

Город Уральск, дорога от УФСК по Уральской области к дому, где проживает Забелин, 11 августа, 19.30

За прошедшее время Рита не оставила своего желания переговорить с Сергеем. Поначалу, предложение Бондаренко показалось ей смешным, даже абсурдным. Она подумала, что не сможет поставить на одну доску работу Сергея и свой бизнес – это две ничем не связанных друг с другом сферы. Предложение Сергею изменить интересам службы звучало для Виккерс дико и нелепо.

Но потом её неотрывно начали мучить мысли о возможности с помощью денег Бондаренко решить свои проблемы. Она думала об этом и в офисе, и даже дома.

Застывшая стройка в торговом Центре все время была у нее перед глазами. Она иногда заезжала туда на своем джипе, и каждый раз покидала территорию Центра с горьким чувством личной утраты. Словно у нее отбирают родного ребенка, а за беспробудное пьянство лишают родительских прав.

Вечером, переодевшись в свободную домашнюю одежду, она брала бокал "Мартини" с соком и льдом, сидела на кухне, размышляла. И после нескольких выпитых бокалов, предложение Геннадия ей уже не казалось настолько невозможным, что его не следовало даже обсуждать. Наоборот, чем дольше она сидела за кухонным столом, тем больше ей начинало казаться, возможным и исполнимым это его предложение.

В ней начинала говорить обида за себя.

Неужели он, Сергей, её не любит настолько, что не может поступиться в этом вопросе? Она, конечно, понимает, насколько для него важна работа в ФСК, но и её работа тоже важна. Он же видел, как она мучилась, унижалась перед всякими ничтожествами, пытаясь достать эти проклятые деньги. Но все дело в том, что на её бизнес ему, в общем, наплевать, он его совершенно не интересует.

Тут надо кому-то уступить. Своя уступка Маргарите казалась более глупой, более ущербной, чем уступка Сергея. Что он терял? Ну, получит выговор, какое-то взыскание, но вряд ли его уволят с работы. А она может разориться. Её имущество опишут, продадут и потом придется начинать с нуля. Причем, начинать заново в Уральске будет практически невозможно – репутацию сразу не восстановишь. Её создают годами, а теряют в один миг.

Так она постепенно, после двух одиноких вечеров пришла к выводу, что надо поговорить обо всём с Сергеем. Она хотела поставить вопрос ребром: или он её любит и соглашается на просьбу Бондаренко или они… расстанутся.

Вечером в четверг, Маргарита взяла свой джип и, заранее позвонив Забелину, подъехала к зданию Управления, чтобы забрать его после работы. Чуть позже семи, когда уже начало темнеть, Сергей вышел из Управления. Он сел в джип и поцеловал её в щеку. Рита отметила, что Сергей стал к ней более холодно относиться – раньше целовал в губы, а теперь только в щеку. В последнее время у неё начало складывалось впечатление, что они отдаляются друг от друга, становятся чужими. Или ей только казалось?

Она вырулила на дорогу, влилась в поток проходящих машин. Неумолимая осень приближалась, постепенно сокращая световой день. Заходящее солнце едва выглядывало из-за скатов крыш, из-за высоких домов, окрашивая стены, стекла в розовый оттенок местами переходящий в драматический красный цвет. Цыганков, который в последнее время никак не мог найти время встретиться с Ритой и постоянно размышлял о своем деле, немного отвлекся, подумал, что сегодня закат удивительно ярок. Их лица с Маргаритой, в свете этого уходящего солнца, слегка порозовели, словно они были на первом свидании и очень волновались.

– Я хотела с тобой серьезно поговорить – без предисловий начала Маргарита, глядя на дорогу застывшим напряженным взглядом…

– Боже мой, как строго! – засмеялся Сергей – если вопрос стоит о том, чтобы я сделал предложение, то я готов это обсудить.

– Не шути со мной! Ты как ребенок – я с тобой серьезно!

– Могу я расслабиться после трудового дня? Давай говорить серьезно! Что у тебя такого срочного, чего не может подождать?

Он почему-то думал, что Ритка действительно хотела спросить о свадьбе.

К его удивлению, Рита заговорила о другом. Подсевшим от волнения, чуть хриплым голосом, она рассказала о нелепом, на ее взгляд, разговоре с Бондаренко, чтобы он, Забелин, не работал по Красовской. Тогда люди, которые стоят за ним, дадут денег на окончание строительства торгового Центра. Рассказала, что сразу отказала просителю.

Когда она это сказала, он обрадовался и произнес: "умная девочка!". Но Рита продолжала говорить дальше и говорить уже о возникших у нее сомнениях в правильности этого поступка. Может, надо было согласиться? Может, она поторопилась со своим отказом?

В ожидании реакции Сергея, Рита требовательно посмотрела на него. Они уже почти подъехали к его дому – остановились примерно за квартал. Забелин вышел из машины. Маргарита, которая не дождалась ответа, оставила подфарники включенными и тоже вышла следом.

Она встала перед машиной, освещаемая слабым светом – тонкая, стройная с развивающимися каштановыми волосами. На улице поднимался ветер.

– Так что скажешь, Сергей? – срывающимся голосом спросила она – ты можешь это сделать?

– Риточка, ты просишь от меня невозможного – Забелин взял её под руку и медленно пошел по направлению к дому, в котором жил, – как ты себе это представляешь? Я что, должен прийти на работу и доложить начальству, что есть такая дама, некая Красовская, так вот по ней я работать не буду – она неприкасаемая? Так что ли? Боюсь, что меня в лучшем случае не поймут, а в худшем уволят.

– Но ведь тебе не обязательно об этом докладывать. Не трогай её, забудь о ней и всё.

– Что значит забудь? Если есть по ней материалы, я обязан реагировать, давать указания, писать резолюции – я же не один работаю в Управлении!

– Тогда дай указание, чтобы по ней не работали – ты же умный, ты знаешь, как всё надо сделать, только притворяешься, чтобы меня позлить. Пойми, Сереж, для меня эти деньги очень важны! Без них я могу разориться, а начинать все сначала очень сложно.

– Тогда не держись за этот Центр. Продай его! – посоветовал Сергей, – тебе же кто-то предлагал из мэрии, сама говорила. Сразу рассчитаешься с долгами, бизнес начнет потихоньку выправляться, а сейчас у тебя словно гири на ногах – тянут ко дну.

– А ты знаешь, сколько мне стоило пробить это место, согласовать проект, подмазать чиновников? – Маргарита с обидой посмотрела на Цыганкова, слезы выступили у неё на глазах – я столько денег проплатила на одни взятки, столько вложила, а ты мне теперь говоришь, чтобы я все продала? Нет, ты меня совсем не любишь! Когда любят – для любимого человека готовы сделать всё. Я же не прошу тебя кого-то убить!

– Рита ты тоже пойми меня. Если я сейчас уступлю, пойду на поводу этих людей, а я знаю, кто за всем стоит, как я буду потом относиться к себе? Тем более я знаю, что за первой просьбой всегда следует другая, потом третья и человек полностью вязнет, как в трясине – его уже никто не уважает, ни те, кто его купил, ни он себя. Продажность разрушает изнутри, уж поверь мне, я насмотрелся на таких людей!

– Все равно! – не хотела слышать его доводы Маргарита, – ты мог бы пойти им навстречу только в этом вопросе, и ни в каком другом. Обо всем же можно договориться! Просто скажи, что ты меня не любишь и тебе не важно, что со мной будет!

– Ты же знаешь, что это не так. Но есть вопросы, которые… – он замялся, подбирая правильный ответ.

– Которые важнее любви? – тихо спросила Рита. – Больше не звони мне! И не приходи! – крикнула она.

Слезы потекли у нее по лицу, она повернулась и медленно пошла к машине, стоявшей вдали. Два огонька подфарника, как два маяка светились в темноте и подсвечивали её силуэт.

– Рита, подожди! – крикнул ей Забелин, – Рита, ну, куда ты?

Но Маргарита шла, не оборачиваясь, вытирая слезы рукой, изредка спотыкаясь в сумерках, когда попадала в ямки на тротуаре. Он хотел догнать её, обнять, прижать к себе, но… снова возникнет тягостный для обоих разговор, снова будут взаимные обвинения, ни к чему не ведущие слова. Безысходность холодом обдала сердце Забелина.

Долго и неотрывно смотрел он на нее. Что-то дрогнуло в глубине души. Теплая волна любви внезапно накатила так, что затуманились глаза, а в горле застыл тугой ком, который не исчезал, как ни старался его сглотнуть Забелин.

"Наверное, мы больше никогда не встретимся и не увидимся – подумал он, – в городе всегда можно найти места, чтобы избежать встреч друг с другом. А если даже и встретимся – поздороваемся, как посторонние люди, словно между нами ничего и не было. Не будем испытывать никаких эмоций, чувств – такие приветливые, красивые и, как искусственные цветы, холодные. Это ужасно грустно. Грустно, но не смертельно!… Мы всего лишь не будем рядом – никаких связей, никаких обязательств. Каждый сам по себе – два одиноких человека!".

Вслед за поднявшимся ветром, с неба посыпались мелкие, совсем невидимые глазу капельки дождя, невесомые, почти неощутимые кожей. Он почувствовал, что лицо и глаза у него стали мокрыми, но не от слез. Видимо, это от дождя. От него увлажнились глаза, а не от любви. Забелин глубоко вздохнул и пошел домой.

Город Уральск, улица Полярников 29, 11 августа, 23.45

Уже после того, как пригнали машину для Цыганкова, один из бойцов бригады вдруг предложил вызвать девушек, чтобы развлечься. Хорошо выпив, Беспалый немного расслабился и подумал, что опер лежит в гараже, телки его там вряд ли увидят, а братанам надо отдохнуть. Их всех ждут крутые времена – неизвестно кто выживет, а кто сгинет с пулей в башке.

– Лады, – сказал он, – зовите девок, я не против.

Кто-то пошел звонить. Они еще пили и ели, пока примерно в полдвенадцатого ночи за воротами не прозвучал сигнал автомобиля.

– А вот и девчонки! – сказал один из пацанов, заржав во все горло, словно застоявшийся жеребец.

– Хватит ржать! – сказал Беспалый, – идите ворота откройте. Да смотрите, чтобы бл…ди в гараж не заходили. Незачем им видеть опера. А то, придется какую-нибудь шалаву замочить.

Двое из качков отправились к воротам, открыли железный шпингалет и, в полной уверенности, что приехали вызванные ими проститутки, начали открывать створки. Они совсем не заметили, как рядом мелькнули две тени. Внезапно возникшие, словно выросшие из-под земли, люди в черной одежде полоснули их ножами по горлу. Чужая машина, а это был шестисотый Мерседес с затонированными стеклами, медленно въехала во двор. Проституток на таких машинах не возили.

Дверцы мягко отворились, и оттуда вышло несколько человек, все с автоматами. Один – небольшого роста, грузный, показал рукой на дверь и окна, приказав их заблокировать.

Неслышно подступили черные люди к окнам дома, осторожно заглянули внутрь. Они увидели, что за столом в комнате сидело трое.

Приезжие аккуратно открыли дверь, зашли в прихожую. Сквозь шум телевизора Беспалый услышал возню за дверью.

– Ну что, встретили, бл…дей? – громко спросил он.

В это время дверь с силой распахнулась от удара ноги, и на пороге появились совсем не девушки легкого поведения, а люди с автоматами. В вошедших Толя Беспалый узнал чеченцев. Впереди с пистолетом был сам Ваха Магомадов.

– Мы тебе не бл…ди, Толя! – сказал он на первый взгляд ласково, но Беспалого, с его опытом жизни в лагерях, всяких разборок и правилок, трудно было провести.

– Вот, решили к тебе в гости зайти, на огонек! – сказал Ваха.

– Заходи, коль пришел! – пытаясь сохранить самообладание, предложил Беспалый и сделал приглашающий жест рукой. Сам он покосился на водителя, у которого за поясом спортивных штанов был пистолет ТТ. Он толкнул водилу ногой под столом.

Ваха не двинулся с места. Уловив едва приметное движение подручного Матвея, он поднял пистолет и выстрелил сначала в водителя, а потом в сидевшего ближе к нему второго бойца. В небольшой комнате резко запахло порохом.

Оба парня, словно получив сокрушающий удар невидимой гигантской рукой, с грохотом опрокинулись со стульев на пол.

– Беспредельщики вы с Матвеем, Толя! – продолжил свою речь Магомадов – зачем надо было войну начинать, чего не хватало? На московских посмотрели? Так Москва далеко, а мы рядом, под боком – все в одном городе. Снайпера послали зачем? Ай, какие нехорошие люди! – он махнул рукой, и два человека моментально подойдя к Беспалому, обыскали его.

На стол положили пистолет, пачку денег и милицейскую ксиву Цыганкова, которую Беспалый пока оставил у себя. Шерхан заметил красные корочки, подошел, взял удостоверение.

– Что Толян, в ментуру подался? – спросил он вроде в шутку, потом раскрыл документ и увидел фотографию Александра – где у вас этот мент, где его прячете? Или кончили?

– Да там он, в гараже лежит, живой – безвольно махнул рукой Беспалый.

– Идите, посмотрите! – приказал своим людям Ваха, – и перенесите сюда.

В это время у ворот раздался нетерпеливый сигнал легковой машины.

– Кого-то ждешь? – спросил, насторожившись Ваха.

– За телками посылали, – ответил Беспалый.

– Иди, разберись с ними – приказал Магомадов еще одному человеку.

Вскоре принесли Цыганкова. Он был в полубессознательном состоянии, но Ваху Магомадова узнал.

– Что Саша, узнаешь? – спросил Ваха, – вовремя мы приехали. Ну, ничего, теперь эти уроды ответят за все.

Цыганков попытался улыбнуться разбитыми губами.

– Как меня нашли? – едва слышно спросил он.

Наклонившись над ним, Ваха сказал:

– Утром приходили ко мне. Один твой друг. Он рассказал.

– Сергей что ли?

– Да, он. Я сразу своим людям сказал, чтобы начали искать. Мы, чеченцы, добро помним! Ты меня предупредил, помог – я тебя сейчас помогу. Вот тебе ствол. Хочешь своими руками замочить этого пидар…са?

– Нет – слабо покачал головой Цыганков, – его надо сдать в милицию, пусть получает срок.

– Да, – с сожалением сказал Магомадов, – сильно тебя били Саша, наверное, мозги отбили. Какая милиция, какой срок, дорогой? Нет, не будет ему срока.

Он отвернулся от лежавшего Цыганкова и подошел к стоявшим у входа двум чеченцам.

– Выведите его в гараж – сказал он по-чеченски и показал на Беспалого – там кончите. А этих, – он пнул одно из лежащих тел, – и тех, что на улице, тоже всех в гараж. Как поедем, надо будет всё спалить.

Посмотрев на закрывшего от усталости глаза Цыганкова, Магомадов приказал поднять его и перенести в одну из машин, на которой они приехали.

Вместе со своими людьми, он немного постоял на улице, слушая в темноте отдаленный лай собак в поселке. В это время два его человека обильно полили гараж и дом из канистр с бензином и подожгли их, после чего все расселись в машины и, освещаемые разгоравшимся пламенем, выехали со двора.

По дороге Ваха остановился возле центральной городской больницы, вызвал дежурных врачей. Те, опасаясь угрюмого чеченца, тут же переложили Цыганкова на медицинскую каталку и перевезли в одну из больничных палат. Саша все это время был без сознания.

Город Уральск, квартира Забелина, 12 августа, 06.10

Телефон у головы Сергея зазвонил внезапно, нервно, будто предвестник плохих известий. Забелин, спавший эту ночь, как и предыдущую вполглаза, сразу подхватился, быстро снял трубку. Звонил дежурный по Управлению. Это был начальник третьего отделения из их отдела Виталий Колмогоров.

– Сереж, – сказал он радостным голосом, – Сашка нашелся!

– Да ты что? Где он был?

– Не знаю, у каких-то бандюков. Он весь избит, сейчас в первой городской больнице. Я уже выезжал туда, врачи говорят – его кавказцы привезли. Возможно, чеченцы.

– А с ним-то как? Что врачи говорят о здоровье?

– Жить будет, подлечиться только надо немножко.

– Я сейчас соберусь, подъеду к нему – сказал Забелин, но Виталий предупредил:

– Не спеши, Саша все равно пока без сознания. Я уже всем доложил: Шумилову, генералу, так что все в курсе.

– Понял, спешить не буду, но все равно съезжу.

Присев на кровать, Сергей замер, осмысливая полученное от Колмогорова известие.

"Значит, Ваха не подвел" – подумал он и вспомнил как вчера утром, когда все уехали трясти казино "Эльдорадо", на свой страх и риск отправился к Вахе Магомадову.

В представительстве Республики Ичкерия он увидел людей, с которыми как-то столкнулся на улице, когда те хотели затащить девушек в машину. Он тогда вступился за девчат, выстрелил в фару.

Чеченцы недобро на него посмотрели, но к Магомадову пропустили. Криминальный авторитет чеченцев, он же по совместительству представитель Ичкерии, не особо удивился визиту контрразведчика. В последние дни в городе было тревожно. Обстановка накалилась после убийства Генералова и в спокойное русло больше не возвращалась. Ваха ждал объяснений от чекиста, хотел узнать, с чем тот пожаловал. Тогда Сергей рассказал ему об исчезновении Цыганкова, о возможной причастности к этому людей Матвея – Беспалого и Калины, о бесплодных пока поисковых мероприятиях, которые предприняли все силовые структуры.

– Я знаю, что Саша вам помог – сказал Забелин, – может, вы тоже подключитесь к его розыску? Возможно, вам больше известно о местах, где базируются люди Матвея, чем нам?

– Как говорят русские: "долг платежом красен?" – задумчиво спросил Ваха.

– Да, именно так мы и говорим! – подтвердил Забелин.

– Не знал, что Матвей наедет на ваше учреждение. Наверное, крыша у него совсем потекла, если решился на такое! В последнее время он нам тоже много хлопот доставляет. А твой друг мне, действительно, помог. Мы поищем его! – согласился Магомадов.

Так, после переговоров Забелина к розыскам подключились чеченцы.

"Значит, Ваха нашел место, где укрылись Беспалый и Калина, – решил Сергей – и освободил Сашу. Этих отморозков они, наверное, прикончили. И правильно сделали – мне их не жалко! Таких людей надо стрелять как бешеных псов. С ними бесполезно вести разговоры".

Он еще думал о чеченцах и об освобождении Цыганкова, но другие мысли, которые его тоже тревожили не меньше, чем мысли о Саше, постепенно оттесняли переживания о друге на второй план.

Он вспомнил, что поссорился с Ритой, причем без шансов на примирение. Ему вдруг стало ужасно скучно и грустно без нее. Он машинально посмотрел на вторую подушку, лежащую рядом с той, на которой спал. Сейчас подушка была пуста – не ней не лежала Риткина голова с разметавшимися каштановыми волосами. Сегодня она не провожала его своим взглядом чуть приоткрытых затуманенных от сна карих глаз, когда он собирался уходить на работу. И он не целовал её на прощанье – теплую, сонную, такую близкую.

Посмотрев еще раз на пустую постель, Сергей начал одеваться. Что разбилось – вряд ли склеишь. Придется с этим смириться и жить дальше.

На кухне Забелин подогрел воду в электрочайнике и залил кипятком растворимый кофе. Он хотел до восьми утра, до начала сбора, успеть в больницу.

"Пока все идет по плану – думал Сергей, – как же нам повезло, что нашли Сашу! Если разрываться между двумя делами – с ума сойти можно! Надо будет еще успеть связаться с Истоминой и узнать нет ли изменений. Да и у Веревкина уточнить обстановку. Наружка уже заряжена. Они должны будут вести и Соколовского и Красовскую прямо от домов, где те живут. Плохо только, что ОТМ в кабинете Красовской ничего не дает. Странно это!"

Допив кофе, он прибрал посуду на кухне. В глаза ему бросился листик бумаги на холодильнике, прикрепленный магнитом. Там, почерком Маргариты было что-то записано, наверное, какое-нибудь шутливое ласковое слово. Она любила так делать – писать ему всякие милые глупости. Он обычно вставал раньше и на кухню приходил первым, поэтому ему сразу попадалась её записка. Он читал, улыбался, брал карандаш и дописывал что-то своё, тоже смешное и глупое.

Посмотрев на сиротливо висящий листок бумаги, Забелин снял его и выбросил в мусорное ведро, стоявшее под мойкой. Он не хотел, чтобы ему хоть что-то напоминало о Рите, не хотел больше думать о ней.

На улице только рассветало – еще горели фонари, но августовское утро не было холодным. Сергей открыл дверцу машины, капот, и по привычке проверил уровень масла. Масло было в норме. Тогда он завел машину и поехал по пустынным улицам города в центральную больницу, чтобы навестить друга.

Город Уральск, здание администрации Уральской области, кабинет заместителя начальника отдела Фонд имущества Уральской области Ирэны Истоминой, 12 августа, 9.30

В отличие от Забелина Ирэна проснулась поздно, часы на её любимых электронных часах с голубым циферблатом, стоявших рядом на тумбочке, показывали двадцать минут девятого.

Она с удовольствием потянулась, но вставать не торопилась. Для себя решила, что сегодня можно опоздать, сегодня был последний день работы у Красовской – с понедельника она уже выйдет в областное Казначейство.

Она обвела взглядом комнату, словно видела её впервые. Ирэна любила свою однокомнатную квартиру и постаралась заполнить ее теми вещами, которые ей были приятны.

Ей нравился интерьер комнаты: светло-бежевые теплые тона обоев, благородного вида темно-коричневая мебель под старину, но без той уродливой грубой тяжеловесности обычно присущей антикварным вещам. Ей была по душе маленькая, но вместительная кухня, в которой она недавно поставила большой импортный холодильник "Самсунг", но место, как будто, не уменьшилось. В её квартире все было продумано, ничего лишнего и, вместе с тем, очень уютно.

Истомина еще раз потянулась, подумала, что надо все-таки вставать с постели, идти умываться, завтракать, краситься. Она поднялась и пока умывалась, чистила зубы, строя себе для поднятия настроения веселые рожицы в зеркале, думала о Забелине.

Всё у нее хорошо, говорила она себе, все замечательно складывается. Есть хорошая интересная работа, есть близкие подруги, готовые в любую минуту прийти на помощь, её знают многие люди, уважают. Нет только рядом любимого человека.

Но она верит, что рано или поздно на её горизонте кто-то появится. По правде сказать, мужчин вокруг много, некоторым она нравится и пару человек готовы хоть сейчас сделать ей предложение. Стоит только намекнуть, что она готова выйти за них замуж. Но в сердце у неё нет к ним любви. Сожительствовать она может и так, без брака. Для этого незачем тратиться на свадьбу, посвящать во все родственников, близких друзей.

Она верила, что судьба рано или поздно сведет её с тем человеком, без которого она не сможет жить, которого полюбит всей своей душой. И вдруг в её жизни появился Сергей. Она сразу подумала, что та, первая их встреча, знакомство в аэропорту, были неслучайны. Пусть он разговаривал с ней по служебной необходимости, пусть задавал нужные ему вопросы у нее на работе, в кафе. Однако, по его глазам, она чувствовала, что их встречи значили для него нечто большее, чем просто работа.

Потом было это свидание в гостинице, где они занимались сексом. Ирэна до сих пор вспоминает их встречу с волнением. Она была тогда, после разговора с Красовской, с растрепанными нервами, можно сказать, в истерике, и если бы не Сергей… Он был такой ласковый, такой внимательный к её желаниям, как никакой другой мужчина, бывший у нее до того. Она пришла к нему, потому что в глубине души не сомневалась, что Сергей ей поможет. И он, действительно, помог.

Чем больше она думала о нем, тем больше ей казалось, что именно Сергей – тот человек, кто ей нужен, тот, кого она так долго искала. Пусть у него есть эта Маргарита, эта торгашка. Ей все равно! Она будет ждать с уверенностью, что рано или поздно Сергей придет к ней и у них все получиться.

Она заварила крепкий кофе, улыбаясь своим мыслям.

На работу она все-таки опоздала – не намного, минут на десять. Но никто не сделал ей замечания, все знали, что она работает последний день. По сложившейся традиции Истомина хотела ближе к обеду съездить на машине в магазин, купить пару тортов, конфеты, шампанское, чтобы накрыть небольшой стол и угостить коллег. Как-никак, а в Фонде имущества, среди этого коллектива, Ирэна отработала почти два года.

Запустив компьютер, Ирэна подсела к столу и начала поиск в электронных папках с документами, удаляя всё, что казалось ей лишним и ненужным. Работа шла быстро. У Истоминой было хорошее настроение. Она посмотрела в окно – на улице не жарко грело августовское солнце, небо было без привычных серых облаков, поливавших дождем город всю последнюю неделю. Ей было радостно оттого, что всё, и даже погода, соответствовало её приподнятому настроению.

В это время открылась дверь и на пороге возникла Красовская.

– Подчищаешь хвосты, Ира? – спросила она.

– Да, Екатерина Евгеньевна, скоро закончу.

– Конечно, жаль, что уходишь. Я привыкла к тебе, но… раз решила, это твой выбор – Красовская немного замялась, – мы с тобой вроде все вопросы решили. Если что-то еще осталось, то всегда готова помочь. Да, только в моем кабинете на скользкие темы говорить не рекомендую…

– А что такое? – удивилась Ирэна.

– Есть один человек – многозначительно произнесла Красовская, сняв очки и манипулируя дужками – мне по секрету показал его Михаил Яковлевич, так вот он работает в ФСК. Это человек сказал Плотникову, что у меня в кабинете прослушка. Я говорю тебе это, потому что мы, все-таки не чужие друг другу люди. Я тебя предупреждаю, чтобы не сболтнула лишнего. Хотя… тебе-то ведь недолго работать – только сегодняшний день.

Услышав неожиданное признание Красовской, Истомина подумала, что Сергея, наверняка, заинтересует эта информация. Кроме того, и от этой мысли она слегка покраснела, это был новый повод увидеться с Забелиным. А ей этого очень хотелось.

– Кстати, Ириш, – сказала Екатерина Евгеньевна, вдруг сделавшись чрезвычайно любезной, даже ласковой – мне опять нужен будет твой кабинет, часов в десять. Мы с Аркадием Соколовским здесь посидим, пообщаемся, чайку попьем. Ты не против?

– Нет. Я хотела проехать за тортами, чтобы стол накрыть.

– Вот как раз и съездишь!

Дверь за Красовской закрылась, а Ирэна осталась сидеть с бьющимся от волнения сердцем. На часах была половина десятого. До встречи Красовской и Аркадия оставалось еще минут тридцать.

Истомина поднялась, на всякий случай подошла к двери, открыла её и посмотрела наружу. За дверью никого не было. В дальнем конце коридора мелькнула Красовская, направлявшаяся в сторону лестницы.

Тогда успокоенная, она вернулась и начала набирать номер рабочего телефона Забелина. Но в трубке раздались только долгие гудки и больше ничего.

"Ну, где же ты, Сергей? – подумала она – возьми трубку, возьми трубку!". Однако Забелин всё не отвечал, и она не слышала так нужный ей голос.

Город Уральск, Управление ФСК РФ по Уральской области, 12 августа, 9.30

Майор Забелин не мог в это время ответить Истоминой. Он находился в кабинете Шумилова и согласовывал последние детали плана.

Едва он появился в Управлении, как дежурный показал ему милицейскую сводку. Оказывается, ночью дотла сгорело казино "Эльдорадо". Приехавшие пожарники и спасатели обнаружили в здании шесть трупов и среди них известного криминального авторитета Матвея. Впрочем, при осмотре его тела обнаружилось огнестрельные ранения, что подтверждало далеко не случайный характер происшествия.

– Кто-то рассчитался с Матвеем – сказал Сергей, появившись в кабинете Шумилова.

– Да, очередные разборки – подтвердил Шумилов, – похоже, что это дело рук не наших местных – кто-то со стороны.

– Может москвичи? Сильвестр?

– Может он, может кто-то другой. В любом случае, теперь эта проблема нас не волнует.

В кабинете Шумилова громко работала рация. Старший бригады наружного наблюдения уже доложил, что все под контролем – одного объекта они ведут по городу, а второй – это была Красовская, находится в здании администрации. Не преминул отметиться и старший группы захвата, состоящей из членов АОБГ. Они расположились недалеко от входа в административное здание и были готовы по первому сигналу рвануть внутрь.

Группа документирования тоже была на исходных позициях, настроила камеру и сообщила, что видимость сквозь стекла кабинета Истоминой удовлетворительная, вполне достаточная для съемки.

Операция, в которой было задействовано столько людей – оперативников, агентуры и техники, вступала в свою завершающую фазу. Сознание того, что сегодня, возможно, всё решиться и, наконец, они добьются столь долгожданного результата, овладело Забелиным и Шумиловым. Они давали четкие указания, как опытные дирижеры, руководящие большим симфоническим оркестром, добивались, чтобы все инструменты зазвучали слаженно, гармонично, превращая нестройные звуки в прекрасную мелодию.

Все нити сходились сюда, в этот кабинет, хотя формальным руководителем был Кислицын. Шумилов докладывал ему о готовности операции каждые полчаса. Все личное для них отошло на второй план и только о Саше Цыганкове они говорили время от времени. Из больницы особых новостей не было, но потом врачи позвонили сами и сообщили, что Цыганков пришел в себя.

– Слушай, Сергей, я, пожалуй, отпрошусь у Кислицына и сгоняю туда. А ты возьми рацию, садись в своем кабинете. Как только Соколовский начнет двигаться в сторону администрации, подъедешь к ребятам, и уже оттуда будешь руководить.

– Договорились, Николай Поликарпович! Если Сашка действительно очнулся – передавайте ему привет от всех нас. Утром он был без сознания, я не смог с ним поговорить.

– Ничего, еще наговоритесь!

Захватив рацию, Забелин вернулся в свой кабинет, и едва войдя, сразу услышал длинный непрерывный звонок телефона. Он поднял трубку.

– Сережа это ты? – раздался взволнованный голос Ирэны.

– Я Ира, что случилось?

– Мне надо с тобой срочно встретиться, прямо сейчас. Очень срочно!

– Но, я сейчас не могу, у меня тоже срочное дело. Давай после обеда?

– Нет, нет, надо сейчас. Дело касается моей начальницы – я не могу говорить здесь. Меня могут услышать.

Забелин на мгновение задумался. До начала операции оставалось минут двадцать. Но наружка пока не докладывала, что Соколовский едет к администрации. Возможно, у них есть небольшой запас времени, а Ирэна могла узнать что-то очень важное, такое, что возможно придется скорректировать саму операцию.

– Ладно! – сказал он – примерно на середине пути от нашего здания к вам есть кафе "Пиццерия".

– Это на углу Бабеля и Советской? – уточнила Истомина.

– Да. Давай встретимся там. Я сейчас выезжаю, и буду ждать тебя.

– Договорились!

Положив трубку, Сергей мгновение помедлил, соображая, что делать, потом он почти выбежал из кабинета, чтобы успеть сообщить о неожиданном звонке Шумилову. Но того уже не было – уехал в больницу к Александру.

Город Уральск, перекресток улиц Советской и Бабеля, 12 августа, 9.40

К кафе "Пиццерия" – небольшому уютному заведению в итальянском стиле, находящемуся на первом этаже старинного трехэтажного здания, Сергей подъехал со стороны улицы Советской. Несмотря на утро, эта улица была совсем не загружена – здесь ездили в основном легковые автомобили, чего нельзя было сказать об улице Бабеля, по которой беспрерывно шел грузовой поток, направляемый в объезд центра города.

"Хорошо, что утром начали поливать дороги, а то бы пыль стояла до небес" – подумал Сергей, взглянув на другую улицу, запруженную большегрузными КАМАЗами, длинными иностранными фурами, старыми, уже почти списанными грузовиками советской поры.

Ирэна задерживалась, и это обстоятельство начало серьезно беспокоить Забелина. Время было катастрофически мало.

Поглядывая на часы, он нетерпеливо прохаживался возле входа в пиццерию. "Еще немного и мне придется уезжать, – думал он, – где же её носит?".

Он подошел к краю тротуара и посмотрел вдоль улицы Советской, пытаясь за проезжавшими машинами разглядеть её "Жигули" – Ирэна должна была подъехать с противоположной от него стороны. Но её все не было.

Сергей уже собрался уходить совсем, когда заметил знакомую машину.

Истомина ехала очень быстро, на грани фола – понимала, что опаздывает. Она, уверенно маневрируя, обогнала одну машину, вторую, пошла на обгон третьей.

"Вот дуреха! – подумал Сергей, – еще устроит аварию, разбирайся потом с гаишниками".

Ирэна между тем уже подлетала к перекрестку. На светофоре в это время зажегся желтый свет и колонна грузовых машин с улицы Бабеля, тяжело заурчав, начала свое движение вперед; черное облачко газов поднялось над ней, а до Сергея донесся запах сгоревшей солярки.

Никто не ожидал, что девушка решит в этой ситуации проскочить на желтый. Она надавила на педаль газа и рванула через перекресток.

"Ирка, что ты делаешь?" – хотел крикнуть ей Сергей, но слова застряли в горле.

Один из КАМАЗов, резво вырвавшийся вперед, с неимоверной силой и скрежетом врезался в бок "Жигулей", отбросил машину, как пустую консервную банку. Её закрутило, перевернуло несколько раз, она ударилась о фонарный столб и остановилась.

Сергей застыл не в силах двинуться – нереальность происходящего пригвоздила его к месту. Этого быть не могло, это невозможно. Как в замедленной съемке он увидел, что железный фонарный столб чуть-чуть покачался и потихоньку начал падать на машину, придавливая её сверху своей тяжестью. Оборванные провода заискрили.

"Сейчас взорвется!" – мелькнуло в мозгу.

Машины на перекрестке сбились в кучу, застопорили движение, задние, в которых водителям не было видно, что произошло, возмущенно загудели. Очнувшийся от неожиданности Забелин, до которого дошло, что все это не сон и не кино, бросился к машине Истоминой.

Он побежал не думая, что может произойти взрыв, что его может ударить током или сбить неосторожный водитель, решивший объехать возникшую впереди пробку. Он бежал и боялся только того, что может увидеть в покореженном салоне автомобиля.

"Жигули" Истоминой лежали на помятой крыше, придавленные сверху столбом. Дверцы были деформированы, изогнуты, с осыпавшимися стеклами. Остро пахло горелой резиной и бензином, который видимо, вытекал из пробитого бака. Но пожара пока не было.

Ирэна лежала без сознания, выпав из водительского сиденья. Она была не пристегнута ремнем безопасности и потому, Забелину подумалось, что её будет легко извлечь оттуда.

– Сейчас, сейчас я тебя вытащу – думая, что говорит про себя, а на самом деле вслух бормотал Забелин.

Он сбросил пиджак и полез к Ирэне через разбитое лобовое стекло. Она показалась ему удивительно маленькой и легкой, совершенно нетяжелой.

Аккуратно, насколько это было возможно, он подхватил её под плечи и медленно потянул на себя. Её тело чуть-чуть подалось вперед. В одном из мест крепления лобового стекла застрял крупный острый осколок. Он больно колол плечо Сергея и, и когда тот случайно сделал резкое движение, то услышал глухой треск рвущейся рубашки. Но ему было наплевать. Он постепенно доставал Истомину – показались её грудь, тело, ноги. Одежда на ней – блузка и джинсы были абсолютно целые, без единого пятнышка, не порванные.

Вокруг суетились прохожие, какие-то посторонние люди, растерянно бегал водитель КАМАЗа.

– Вызовите скорую! – крикнул Сергей, который только сейчас услышал посторонние звуки, а до этого был словно оглушен, контужен взрывной волной.

Он не знал, что скорую помощь уже и без него вызвали, что позвонили пожарникам и в милицию и те тоже выехали на место происшествия.

Подхватив, извлеченную из покореженных "Жигулей" Ирэну, Забелин, как можно дальше, отошел от машины, чтобы в случае взрыва их не зацепило. Он зашел за большой железный павильон продуктового магазина и опустился на землю, приложил ухо к её груди. Несмотря на уличный шум и гомон, Сергей все-таки уловил чуть слышное дыхание – Ира была жива. Тогда он присел прямо на землю, положил её голову на свои колени, машинально, почти бездумно гладя её волосы. Ему отчего-то казалось, что если он так будет делать, то ей будет легче.

Внезапно она шевельнулась и открыла глаза, сначала неясные, бессмысленные, а потом узнающие его. Ирэна улыбнулась уголками губ и хотела что-то сказать, но поперхнулась. Изо рта на подбородок потекла тоненькая струйка крови. Вид этой крови текущей по её лицу, словно ударил в поддых – так у него перехватило дыхание. Казалось невероятным, что на теле не видно ни одной царапины, ни одного синяка или пореза, а изо рта течет эта тонкая, совсем безобидная струйка.

– Ничего не говори, молчи! – сказал он сдавленным голосом и, достав и кармана платок, вытер её подбородок.

– Я…хотела сказать… – почти прошептала Ира, – Красовская знает о том, что её подслушивают…

– Молчи, не говори!- раздраженно крикнул он из-за того, что Ирэна его не слушала, – черт с ней с Красовской! Разберемся как-нибудь.

– Она сегодня в десять опять… – продолжала с усилием шептать Ирэна.

– Знаю, все знаю, Ир, ну помолчи, пожалуйста!

Она ненадолго замолчала, прикрыв глаза. Вдалеке послышалась сирена скорой помощи. Истомина снова открыла глаза. Сергей увидел, что ей стало нехорошо – гримаса боли исказила лицо. Он перевела взгляд на Сергея, и он с ужасом увидел, как туманятся её глаза, темнеет их синева, а взгляд уходит куда-то далеко-далеко.

– Ты…хоть любил меня? – спросила она не шепотом, а почти нормальным, чуть подрагивающим голосом.

И у него вдруг сжалось сердце. Он не мог ничего говорить, только поцеловал её в теплые, испачканные кровью губы и тогда она слабо, едва заметно улыбнулась. За его спиной послышались шаги и голоса врачей. Они искали пострадавшую.

Сергей встал, осторожно опустив Иру на землю, и отошел в сторонку, чтобы не мешать медикам. Два врача: мужчины среднего возраста в белых халатах, склонились над Истоминой и принялись делать разные манипуляции, известные только им. До Забелина долетали обрывки фраз: "внутренне кровоизлияние", "многочисленные разрывы внутренних органов", "реанимацию делать бесполезно".

Они поднялись, и поскольку Забелин стоял рядом, сказали ему:

– Очень сожалеем. Она умерла.

Потом одни из них деловито добавил:

– Мы доставим тело в морг. Вы ведь родственник? Причина смерти нам ясна, но если вы настаиваете на вскрытии…

– Я не родственник – глухо сказал Забелин, – но я им сообщу.

Мертвую Истомину положили на носилки, накрыли сверху больничным покрывалом и понесли в машину скорой помощи. Совершенно потерянный, не зная, что делать, Сергей стоял и смотрел, как уносят её тело.

Первым побуждением было сесть в скорую и проехать в морг, чтобы договориться обо всём с врачами, с медсестрами морга. Он хотел плюнуть на всё, на то, чем занимался сейчас, на все их операции, от которых обычно мало проку. Разве человеческая жизнь стоит этой возни?

Но потом подумал, что ничем помочь уже не сможет, а Ира? Ира ведь и погибла из-за того, что хотела ему помочь. Хотела, чтобы у него все получилось.

Надо было возвращаться.

Он подошел к перевернутой машине, поднял свой грязный пиджак, пока его окончательно не затоптали пожарники и зеваки, и пошел к своей машине. Ему казалось, что прошла вечность, хотя на самом деле истекло всего пятнадцать минут.

В автомобиле пищала рация, непрерывно посылая сигналы вызова. Забелин нажал на кнопку, ответил:

– База слушает!

– Это "Первый" – "Первый" был позывной Кислицына – база, где вас черти носят? – полковник выругался в эфире матом.

"Соберись, соберись!" – приказал себе Сергей.

– Доложите обстановку! – между тем, наседал Кислицын.

– "Первый" – попал в аварию, скоро буду на месте.

– Какая к черту авария! Немедленно разбирайтесь с ситуацией и докладывайте.

Забелин взял вторую рацию, по которой связывался с бригадой наружного наблюдения – они вели переговоры на другой частоте и Кислицын не мог с ними связаться, в отличие от АОБГ и группы документирования.

– "Беркут" что у вас? – спросил Сергей, обращаясь к старшему разведчиков наружного наблюдения.

– "Сокол" залетел в клетку – сообщил тот, имея в виду Соколовского.

– Когда?

– Минут пять назад. Один из наших зафиксировал, что он вошел в обозначенный по схеме кабинет вместе с другим объектом. Что будем делать?

– Продолжайте наблюдение, только не засветитесь.

– Да, – вдруг вспомнил "Беркут", – на этом этаже мы отследили непонятное оживление. Замечены посторонние лица, не сотрудники администрации – вроде телевизионщики.

– Как узнали?

– В одном из кабинетов приоткрыта дверь, наши увидели шнуры, телекамеры. Может, собираются взять интервью у кого-нибудь?

– Возможно, но непонятно… – сказал Забелин, – я скоро буду на месте.

Он завел машину, поехал к зданию администрации. По дороге Сергей вновь и вновь прокручивал в мозгу все детали увиденного им ужасного события – гибели Ирэны.

Он вспоминал её лицо, глаза. Еще ему показалось, что она сказала что-то очень важное, что-то такое, ради чего торопилась с ним встретиться, летела навстречу гибели. Однако он тогда не обратил внимания на её слова из-за катастрофы, решил, что эта информация ему известна. Сейчас, по дороге к администрации он мучительно вспоминал и не мог вспомнить, что же она говорила ему, что шептала, до тех пор, пока не спросила о любви.

Город Уральск, площадь перед зданием областной администрации Уральской области, 12 августа, 10.10

Возле администрации Забелин сразу увидел стоявший среди других машин ПАЗик с группой сотрудников ФСК. У дверей его встретил старший группы подполковник Санин, смоливший сигарету. Увидев грязного, испачканного Забелина спросил удивленно:

– По тебе что, взвод солдат прошелся или грузовик переехал?

– Да так, в аварию попал – коротко ответил Забелин, не желавший вдаваться в подробности.

– Лоб вытри, чем-то черным испачкал – заметил Санин.

Сергей вытащил платок из кармана и увидел на нем засохшую кровь Истоминой, аккуратно перевернул чистой стороной, провел по лбу. Его руки слегка подрагивали, как у неврастеника или закоренелого алкоголика.

Санин, увидевший это, спросил с нотками сочувствия в голосе:

– Туго пришлось?

– Да – односложно ответил Сергей.

– Ну, выдвигаемся, наконец?

– Подождем еще немного…

Ответив так, Забелин и сам не знал, каких событий, каких знаков нужно ожидать, какой-сигнал получить, чтобы начать операцию. Однако в глубине души что-то ему подсказывало, что торопиться не надо.

"Что же сказала Ира – вспоминал он, – ведь она что-то такое сказала, важное, что застряло у меня в мозгу?". Рация, которую он держал в руках, снова ожила. Грозный голос Кислицына потребовал отчета.

– "База", доложите как обстановка. Почему не начинаете операцию?

– Оба объекта в кабинете… – сообщил Забелин.

– Почему ждете? Немедленно начинайте!

– Еще не все ясно, у меня есть сомнения.

– Засунь эти сомнения себе в задницу! – грубо отреагировал Кислицын – второй, второй – обратился он напрямую к Санину, – я приказываю начинать!

В это мгновение, не понимая до конца, что делает, Забелин толкнул руку подполковника Санина с рацией, которую он подносил ко рту, чтобы ответить и рация отлетела в сторону, прямо под автобус.

– Ты чего? – возмутился Санин, – сейчас по шее надаю за такие штучки!

– Коля, не торопись, не отвечай ему. Я чувствую, здесь что-то не то. Нас могут подставить.

– Да ты кто – экстрасенс? Откуда такая информация?

В это мгновение Сергей вдруг вспомнил слова Ирэны о том, что Красовская знает о прослушке её кабинета. Он мыслил быстро и четко, логически связывая одно с другим.

"Если Красовская знает, что её слушают – думал он, – то она могла это узнать только от тех, кто знал об установке техники в кабинете. Мы с Переделкиным отпадаем. Еще об этом знал Веревкин. Если он сказал Плотникову, тот, естественно, обо всем сообщил Красовской. Вот такой расклад! Но…- его вдруг поразила пришедшая в голову мысль, – Веревкин практически посвящен во все подробности нынешней операции. Если Веревкин работает на Плотникова, то Михаил Яковлевич в курсе всего, что сейчас происходит. Они нас ждут! Вот для чего нужно телевидение!".

– Коля, я всё понял!- сказал он, уже не сомневаясь, руководителю АОБГ. Тот опустился на корточки, пытаясь достать рацию. – Это подстава, нас там ждут.

Дотянувшись, наконец, до шипящего аппарата, Санин взял его, потряс, но звуков, кроме шипения не услышал.

– Ну вот, рацию сломал, – ответил ему Санин, будто не слыша последних слов Сергея – теперь ремонтировать сам будешь! Ты точно знаешь, что подстава?

– Можешь не сомневаться – сто процентов!

Санин отчего-то облегченно вздохнул и поправил его:

– Не сто процентов, а сто пудов. Значит, мы снимаемся и сваливаем?

– Посидите пока. Может, будут вводные.

– Смотри, вся ответственность на тебе.

Часы показывали уже двадцать минут одиннадцатого. За это время Кислицын надрывался, грозил по рации, что уволит Забелина, снимет с него погоны, но ничего добиться не смог. Никто не тронулся с места без приказа Сергея.

Тут наружка доложила, что на этаже наблюдается небольшое оживление – журналисты, видимо, устав долго ждать, начали потихоньку выползать в коридор на перекур. Наконец, примерно в десять сорок из кабинета Истоминой появились Красовская и Соколовский. Они кивнули друг другу и разошлись.

В это время от Кислицына последовала команда свернуться и уезжать.

– Извини, брат! – сказал Санин, который к этому времени уже отремонтировал рацию – приказ начальника закон для подчиненного! Едем в Контору на разборки. Нам-то ничего не будет, а вот тебе надо готовиться… – он с сочувствием похлопал по плечу.

– А остаться еще немного не можете? – спросил Сергей, – мне кажется, еще не кончилось.

– Опять предчувствие? Нет, приказ есть приказ! Впрочем, у меня в группе парочка твоих ребят. Ты можешь их взять. После приказа Кислицына моя власть над ними заканчивается.

– Спасибо и на этом!

Сергей постучал в окно ПАЗика, где сидели сотрудники его отделения, махнул им рукой на выход. Те в камуфляже, в бронежилетах и с короткоствольными автоматами, неуклюжие как медвежата, начали пробираться к выходу и вскоре показались в дверях автобуса.

– Идите в мою машину! – показал им Забелин рукой.

Наружку, поскольку связь с ней имел только он один, Сергей пока придержал. Он решил, что Красовская и Соколовский деньги друг другу еще не передавали. По докладам разведчиков наружного наблюдения, Соколовский из кабинета Истоминой вышел с кейсом, как и заходил туда. А вот Красовская появилась пустой. Вряд ли она оставила бы деньги в кабинете Истоминой без присмотра. Она ведь не знала, что Ирэны уже нет.

Он внезапно подумал об этом, и горечь заполнила его сердце, заставила на минуту отвлечься от мыслей о перспективах операции. Но он снова, как и раньше взял себя в руки.

По косвенным данным, о которых сообщила наружка, Сергей всё больше убеждался, что он прав, ничего еще не кончено. Был только один вопрос – сегодня или в другой день. Он взял рацию и связался со страшим бригады наружного наблюдения.

– "Беркут", я "База", ведите "Сокола". По второму объекту можете не работать. Повторяю, снимайте с неё наблюдение.

– "База", "Беркут" понял. "Сокол" вышел из здания, сел в свою машину. Готовимся его вести.

– Вас понял, я поеду следом.

Он пошел в машину, где ждали его ребята.

– Палыч, – спросил капитан Черепанов – ну что, опять все коту под хвост? Опять облажались?

– Подождем пока – так же коротко, как и Санину, ответил Забелин – еще не вечер!

– "База", я "Беркут", ведем его по улице Пушкина в направлении Сельмаша.

– Понял, "Беркут", еду за вами.

Какое-то время все ехали в молчании, уж слишком живо это напоминало предыдущую неудачу, когда из-за неподготовленности операции, своей собственной ошибки, как считал Забелин, пришлось её отменять. Тогда им помешало солнце. А теперь? Гибель Ирэны?

Нет, Ира погибла не зря. Не будь её, и Управление ожидал бы грандиозный скандал, возможно с оргвыводами по самому верху. Алексеева могли убрать, а на его место назначить Кислицына.

– "База", я "Беркут" – нарушил его размышления старший бригады, – объект подъехал к бару "Джек Дэниэлс". Выходит из машины, пошел внутрь. Фиксирую время – 11.02. Нам заходить или ждать снаружи?

– Надо посмотреть, с кем он встретиться – сказал Сергей, – посылайте человека. Пусть легендируется под посетителя.

– Вас понял, конец связи.

Опять этот бар.

Сергей вспомнил, как они с Сашей в мае встречались здесь с Маргаритой Виккерс. Как мгновенно пролетело время, сколько всего случилось!

Покружив по улицам, он подъехал к бару с другой стороны от места, где стояла машина наружки, но их запыленную девятку заметил сразу.

– "Беркут", это "База", мы подъехали, – сообщил он.

– "База", вижу вас. "Сокол" улетает.

Посмотрев на входную дверь Забелин, тоже увидел, что Соколовский вышел из бара и пошел к своей машине.

– "Беркут", это "База", ведите его – сказал он, – я зайду в бар. Конец связи.

Обе машины – Тойота Соколовского и управленческая девятка отъехали от бара.

– Палыч, может, в контору вернемся, а то броник таскать надоело – предложил Черепанов – все равно уже пора сливать воду.

– Я пойду в бар, а вы пока здесь посидите. Бронежилеты снимите, конечно, не думаю, что они вообще вам понадобятся.

Город Уральск, бар "Джек Дэниэлс", 12 августа, 11.15

Отправляясь в бар, Забелин совсем не рассчитывал увидеть там кого-то из знакомых. Все происшедшие утром события заставили его напрочь забыть, что здесь работала барменом его знакомая девушка Ирина, с которой он и познакомился в этом баре в мае.

Войдя в знакомый зал, который за прошедшее время совсем не изменился, Забелин подошел к стойке и, к своему удивлению, в барменше, скучающей из-за отсутствия клиентов, узнал свою знакомую. Сергей улыбнулся и сказал:

– Привет Ира!

– О, таинственный незнакомец. Так и не пригласил меня на танец? – припомнила его девушка – тебе налить кофе?

– Пожалуй! Слушай, Ир, к вам сейчас один человек заходил…

– Я его знаю, – подтвердила Ирина, – это бизнесмен, Соколовский.

– А что он хотел?

– Заказал столик на троих, вон там, чтобы не быть на виду – она показала место в дальнем углу.

– На какое время он сделал заказ? – спросил Забелин, которого слова Ирины заставили забеспокоиться.

Девушка посмотрела на висящие над входом прямоугольные старинные часы.

– На двенадцать. Да, ровно в двенадцать.

– Слушай, Ир, у вас есть телефон? Мне позвонить надо, срочно.

– В коридоре, возле подсобки.

– Ты моя спасительница!- сказал ей на ходу Сергей, ринувшись к заветной телефонной трубке.

Он тут же набрал кабинет Шумилова, который словно ожидал, когда же Забелин даст знать о себе – сразу ответил на звонок.

– Николай Поликарпович… – начал говорить Забелин, но начальник перебил.

– Сергей, давай немедленно возвращайся. Нас на ковер вызывают, ждут генерал и Кислицын. Готовься к жесткому разговору.

– Николай Поликарпович, я сейчас не могу. Мне нужна ваша помощь.

– Что случилось? – Шумилов, кашлянув в трубку, сказал – об Истоминой я уже знаю. Скверно получилось, жалко её! Слышал, что она была хорошей девушкой. Тебе помощь в связи с ней нужна?

– Нет, – Сергей помедлил с ответом, соображая как доложить, – мы продолжаем работать по Соколовскому. Я послал за ним наружку и взял двух своих ребят с отделения: Черепанова и Уткина.

– А кто тебе разрешил? – раздраженно спросил полковник – впрочем, потом разберемся с твоим поведением. Что дальше?

– Соколовский сейчас заходил в бар "Джек Дэниэлс" и заказал столик на троих на двенадцать дня.

Шумилов тотчас сообразил, о чем речь.

– Думаешь, что передача денег будет в баре? – спросил он, но спросил с сомнением – может, они хотят отметить удачный обмен акций на деньги? А может вообще, он заказал столик для других знакомых?

– Все может быть, но шанс у нас есть. Его надо использовать.

– Что тебе нужно? Если передача будет там, где ты говоришь, надо все задокументировать, иначе в суде не пройдет. Камеру вы там уже не поставите и на пленку ничего не снимите.

– Да, с видео не выйдет. Но можно записать голоса – для доказательства аудиозапись тоже годиться. Я знаю, у Переделкина есть несколько изделий для этого. Здесь подойдет пепельница. Поставим её на столик, и из машины будет слушать и писать.

– Так, так – Шумилов на минуту замолчал, потом сказал – терять нам все равно нечего. С Переделкиным я сейчас свяжусь, чтобы он выезжал к вам, а сам поеду к прокурору, получу санкцию. Значит, операция начнется в полдень?

– Да, выходит так. Николай Поликарпович, а что скажете генералу?

– Скажу что-нибудь. Придумаю. Если у тебя все получиться, то и объясняться не придется.

"Сейчас, главное, чтобы все успели – переживал про себя Забелин – и Переделкин, и Поликарпыч. Наши подопечные деньги будут передавать здесь, тянуть не станут. Неужели третьим придет Плотников? Если намечена передача, то конечно он! Зачем им посторонние люди. И все-таки, непростительная неосторожность для такого матерого волка. А, в общем, – сказал он сам себе – не говори "гоп!"

Минут через десять на улице послышался звук подъезжающей машины. Забелин подумал, что это подъехал Гриша Переделкин и поспешил на улицу. Это точно оказался он.

– Ну что, где будем ставить изделие? – спросил Григорий, едва выйдя из черной "Волги".

– Сейчас покажу – ответил ему Сергей, – пойдем!

Они пошли внутрь и Забелин, подойдя к Ире, сказал:

– Слушай Ирочка, нам надо кое-что поставить на тот столик. Ты сама будешь обслуживать?

– Да. А что вы будете ставить? Надеюсь, меня потом с работы не выгонят?

– Ничего экстравагантного, простую пепельницу. Лады?

– Ну, окей, ставьте.

Сергей провел Переделкина к нужному им столику и забрал со стола пепельницу из зеленого темного стекла, а Григорий водрузил свою – простую, из массивной серой пластмассы.

– Значит, Поликарпыч получил санкцию у прокурора? – спросил Забелин.

– Получил, получил. Он там всех на уши поставил, твой Шумилов. Видишь, как я живо прискакал, а так – ждал бы ты меня… Пошли в машину, проверим надежность связи.

Они забрались в машину и включили аппаратуру. Послышался легкий фоновый шум, потом начали различаться звуки зала: чей-то отдаленный говор, игравшая возле бара музыка.

– Ну, все готово, Серега – сказал Переделкин – ты сегодня скучный какой-то!

Сергей вымученно улыбнулся.

– Пойду, свяжусь с наружкой, узнаю как у них дела.

Он отправился к своей машине. Часы показывали без десяти двенадцать.

Город Уральск, на улице Бажова, неподалеку от бара "Джек Дэниэлс", 12 августа, 11.50

– "База", это "Беркут". "Сокол" заехал по домашнему адресу, затем вышел оттуда снова с кейсом, только другого цвета – раньше был черный, а сейчас светло-коричневый. Едет в вашу сторону.

– "Беркут", понял тебя. "Сокол" направляется к нам – подтвердил Сергей в рацию. Затем, повернувшись к своим сотрудникам, сказал, – будьте наготове! Я с рацией сяду к Переделкину, начнем с ним вместе слушать. Если что, дам команду выдвигаться.

– С оружием? – спросил Черепанов.

– Да, но бронежилеты не надевайте. Не думаю, что чиновники будут отстреливаться.

Он перешел к Переделкину. До двенадцати оставалось пять минут. В это время к бару подъехала Тайота Соколовского.

– Ну вот, первый прибыл – заметил Сергей, – сейчас будут подтягиваться и другие.

– А что, если это будут посторонние, а не те, кого ты ждешь? – спросил заинтересованно Григорий, которому было жалко, если затраченное им время пропадет впустую.

– Тогда дам отбой.

– Смотри, Серега, рискуешь!

– А вот сейчас и посмотрим, прав я или нет. Как у Богомолова – настает момент истины!

Соколовский, между тем, вышел из машины, поигрывая автомобильным брелоком. Пикнула сигнализация. Аркадий посмотрев по сторонам и ничего не заметив, пошел в бар, держа за ручку свой кейс коньячного цвета.

Едва он зашел, как к бару подрулила такая же черная "Волга", как и у Переделкина. Дверцы открылись и из машины вышли Плотников с Красовской.

– А вот и наши голубки! – с удовлетворением сказал Забелин – нет, Гриша, не случайно мы здесь сидим!

– А я что, спорю что ли? – удивился Переделкин.

– Ну, не ты. Другие люди сомневались.

Снова, как и утром, еще до гибели Ирэны, у Забелина возникло чувство уверенности. Только теперь это чувство не сопровождалось тем душевным подъемом, который был в утренние часы. Вероятно, все-таки подспудно, он корил себя за её случайную смерть. Если бы не он, не их отношения, Ирэна бы не торопилась на злополучную встречу. Она спокойно бы доработала день, а в понедельник перешла в Казначейство. И ничего бы не знала: ни о самом Забелине, ни о его интересе к приватизации, ни об ФСК.

Он взял рацию.

– "Беркут", я "База". Одного человека отправьте внутрь, пусть ведет визуальное наблюдение.

– "База", понял!

Дверца машины наружного наблюдения, подъехавшей следом за Тойотой, открылась и, оттуда появился человек, одетый неброско – в синюю рубашку и джинсы. Он неторопливой, ленивой походкой направился в бар.

В это время в приемном устройстве раздались звуки – участники обеда подошли к столику, начали рассаживаться. Переделкин покрутил ручку настройки громкости, чтобы было лучше слышно. Поначалу говорили Плотникова и Красовский. Аркадий пока молчал.

Михаил Яковлевич был радостно-возбужден.

– Михаил Яковлевич – сказала ему Красовская, обращавшаяся при посторонних всегда официально – зря мы с Аркадием просидели в кабинете у Истоминой, так никто и не появился.

– Может, я и ошибся, но отрицательный результат – тоже результат. Значит не все так страшно, как казалось!

– Господа, готовы заказывать? – послышался голос Ирины.

Сидевшие за столиком принялись живо обсуждать меню, тут же заказывать разные фирменные блюда, которые готовились в баре. Плотников заказал коньяк, а Соколовский не взял ничего из спиртного – был за рулем. Ирина, получив заказ, отошла. Разговор продолжился.

– Береженого Бог бережет! Известная поговорка. Я прав, Аркадий Львович?

– Конечно, Михаил Яковлевич! – послышался голос Соколовского. – Я, правда, не понял, зачем мне надо было там сидеть и тратить время, когда можно было все сразу сделать в другом месте. Но раз вы сказали, значит вам виднее.

– Это точно, мне виднее – согласился Плотников – на самом деле Аркадий, я хотел дать интервью, пригласил журналистов с телевидения, из газет и… не получилось.

– Почему?

– Хотел рассказать о кое-чем интересном. Жаль.

– А что произошло, Михаил Яковлевич? – спросила Красовская, посвященная во все тонкости плана председателя облкомимущества – я думала, что мы…- она выпила минеральной воды, – получим другие результаты.

– Этот придурок Веревкин, ничего толком не смог объяснить – с досадой сказал Плотников.

– Извините, конечно, у вас, может свой разговор – вмешался Соколовский, – но я не совсем понимаю, о чем речь. Было что-то такое, чего я не знал? Хотите сказать, что использовали меня втемную?

– Понимаешь, Аркадий, – пояснила Красовская, – ФСК планировала операцию по захвату нас в том кабинете, у моей замши, и Михаил Яковлевич хотел представить все это, как провокацию чекистов. Пригласил прессу, телевидение…

– Это мне понятно. Но непонятно, где были чекисты?

– Вот и нам непонятно – пробурчал Плотиков – совсем мышей перестали ловить! Признаться меня это обеспокоило. Я не люблю, когда внезапно меняются планы. Но причин их действий, мы, наверное, никогда не узнаем – ведомство слишком закрытое. В любом случае, хорошо все, что хорошо кончается! – подытожил он.

– А вы слышали, что сегодня ночью случилось в казино? – спросил Соколовский, – говорят, нашли труп самого Матвея.

– Слышал – ответил Михаил Яковлевич – честно скажу, переживать по этому поводу не буду. Все знают, что он был бандит с большой дороги…

– Но вы…вроде имели с ним дела? – не отставал Соколовский.

– Я? – в голосе Плотникова послышалось искреннее недоумение – никогда с ним не связывался. Он как-то приходил ко мне на прием, знакомился и все, не более того.

– Хм, а я слышал другое. Особенно когда он выиграл аукцион по спиртовому заводу, вернее, его фирма "Омега".

– Да, я помню этот аукцион – подключилась Красовская, – но все это в прошлом, это все мелочи. Ведь так, Аркадий? Главное, что мы сейчас нашли общий язык и теперь нам никто не будет мешать. Интересно, кто же все-таки этого Матвеева…поджог? Кажется ему в нашем городе равных не было?

– Мне сказал один знакомый человек в милиции – заметил Плотников – что это, скорее всего, москвичи. Сначала думали на чеченцев, но на них не похоже.

Они замолчали. Подошла Ирина и по звяканью посуды Забелин понял, что она принесла приборы, видимо, коньяк, салаты. Когда барменша отошла, Плотников налил себе и Красовской по рюмке коньяка.

– Я хочу выпить – сказал он, – за новых собственников Уральского металлургического завода инвестиционную группу "Вест финанс"! Надеюсь, что новому руководству в полной мере удастся раскрыть весь потенциал предприятия и коллектива, добиться новых, впечатляющих успехов.

– Спасибо! – скромно ответил Соколовский – я передам ваши поздравления Новоселову.

Забелин и Переделкин услышали звон рюмок – собеседники за столиком выпили. Потек ничего не значащий разговор о кухнях разных ресторанов и баров города, обмен мнениями, где лучше готовят.

Они выпили еще. Плотников начал делиться впечатлениями о поездке в Италию, куда он ездил в прошлом году, о том, как их там кормили. Под действием выпитого, председатель облкомимущества сделался чрезвычайно словоохотлив, многословен, но рассказывал красочно.

– Вот сволочь! Аппетит возбуждает! – выругался Переделкин – у меня уже в животе урчит. Они-то обедают, а мы здесь паримся.

В это время к обедающей троице вновь подошла Ирина, которая принесла блюда с фирменным мясом. Всё это она начала расставлять на столе перед умолкнувшими собеседниками.

Из рации для связи с наружкой, лежавшей у Сергея на коленях, неожиданно послышался голос Шумилова. Видимо, он взял в ОПО рацию с рабочей частотой.

– "База", это "Первый", как обстановка?

– "Первый", оба объекта и еще один человек с ними – приятель "Стрекозы", обедают в баре. Ведем визуальное и аудионаблюдение.

– Подкрепление не надо?

– Думаю, справимся своими силами.

– Если будет что-то новое – жду доклада! Конец связи.

– Хорошо сидим! – вновь послышался голос Плотникова – что Аркадий, принес бабки? – вдруг спросил он. Видимо, Михаилу Яковлевичу не терпелось получить свою долю.

– Как договаривались. Мы свое слово держим. Здесь в кейсе пятьдесят штук баксов. Пересчитывать не будете?

– Нет, Аркаша, мы тебе верим! – засмеялся громко Плотников, – отдай свой волшебный сундучок Кате и мы в расчете.

– Пожалуйста.

Послышалось шуршание, видимо Соколовский передавал кейс Екатерине Евгеньевне.

– Ну, что сидишь? – опять нетерпеливо поинтересовался Григорий у Забелина – банкуй!

– И без тебя знаю, что делать – недовольно ответил Сергей.

Он взял рацию.

– "Беркут", я "База", выдвигаемся сейчас. Твои люди блокируют выходы, мы их берем. Как понял?

– "База", понял, блокируем выходы.

– Всё, пошли!

Сергей вышел из машины, махнул своим ребятам – те мгновенно выскочили. Краем глаза Сергей заметил, как из машины опошников тоже появились люди и все вместе они двинулись в бар.

Позади хлопнула дверца. Сергей оглянулся. Это был Переделкин, который поначалу хотел отсидеться в машине, а потом все-таки решил пойти следом. Как-никак, а пепельницу надо было забирать.

Город Уральск, бар "Джек Дэниэлс", 12 августа, 12.29

Для Сергея Забелина, который и до этого вел оперативные дела, успешно добивался их реализации, дело оперативной проверки "Стрекоза" оказалось чем-то особенным. Наверное, по сравнению с другими, оно было более связано с личными для него переживаниями, серьезными потерями, непредсказуемым ходом событий, и этим глубже, сильнее, чем все прочие дела, повлияло на его жизнь.

Они вошли в бар. Черепанов и Уткин сразу подбежали к столику с интересующими их лицами, и наставили автоматы. Черепанов картинно крикнул:

– Это ФСК, вы арестованы!

Однако от волнения – не каждый день приходилось задерживать высокопоставленных сотрудников администрации, голос у него сорвался, и он пустил петуха.

Подошедший следом Забелин спокойно сказал:

– Господа, мы вас задерживаем за передачу и получение взятки. Понятые подойдите сюда! – он махнул рукой Ирине и другой девушке – официантке, обслуживающей зал.

– Это грязная гэбэшная провокация! – закричал Плотников – я буду жаловаться губернатору.

– Звонить вы сейчас никому не будете – все также спокойно произнес Забелин, а вот кейс ваш мы посмотрим. Разрешите?

Он подошел к Красовской, вцепившейся от испуга в кейс с деньгами. Пальцы её побелели.

– Разрешите, Екатерина Евгеньевна!

– Да забирайте его. Это вообще не мой портфель – истерично крикнула она и толкнула кейс Забелину – я не знаю, что там находится, у меня ничего нет, можете обыскать с ног до головы.

Услышав базарный крик Екатерины Евгеньевны, Соколовский, который был самым спокойным из всех, презрительно скривился и спросил:

– Надеюсь, я могу вызвать адвоката?

– Всему свое время, господин Соколовский! – ответил Забелин.

Он открыл кейс и в присутствии понятых пересчитал доллары. Там оказалось пять пачек по десять тысяч долларов в каждой. Все это при общем молчании было зафиксировано в протоколе. Красовская успокоилась, больше не кричала, и только лицо у нее покраснело. Она взялась руками за пылавшие щеки и так просидела в молчании оставшееся время.

– Как говорится, с вещами на выход!- сказал в конце всей процедуры Забелин. Он подозвал к себе Переделкина, а также офицера с позывными "Беркут": – Повезем их в трех машинах, по одному в каждой. Я вернусь в Управление чуть позже.

Когда все вышли, Сергей направился следом, но у барной стойки, за которой был небольшой коридорчик с телефоном, остановился в нерешительности.

У него возникло острое желание позвонить Рите в офис, помириться, поговорить с ней о каких-нибудь пустяках, и, самое главное, договориться о свидании сегодня вечером. Ему чертовски не хватало её – так хотелось рассказать, поделиться обо всем, что произошло в последние дни. Но он, в глубине души, знал, что Рита не будет с ним разговаривать – слишком гордая, слишком независимая, она в одночасье не забывает обид.

Он тоже гордый.

Заметив его колебания, Ирина, расставлявшая чашки и стаканы на стойке, напомнила ему с улыбкой:

– Насчет танца не забыл?

– Нет. Как-нибудь, когда время будет.

Он вышел на улицу. Лицо горело. Внутри Сергей не чувствовал радости победителя, упоения от удачно проведенной операции, ведь ничего особого он сделал – только свою работу. Ему ужасно захотелось посмотреть на речку Каменку, протекавшую неподалеку, буквально на расстоянии одного квартала.

Он прошел мимо нескольких домов, спустился по тропинке к берегу реки, на дикий, не обустроенный пляж.

В сухом речном песке попадались пустые пластиковые бутылки, огрызки яблок, разный мусор. На берегу, пользуясь последними теплыми днями перед наступающей осенью, грелось несколько отдыхающих – видимо отпускники. Сергей, на ходу снимая ботинки и носки, побрел прямо к реке.

Вода Каменки была прохладной и прозрачной.

Он зашел по щиколотки, наклонился, ополоснул горевшее лицо и почувствовал, что только сейчас его начало отпускать то адское напряжение последних часов, которое безраздельно владело им.

Забелин внезапно вспомнил медленно уходящую от него в свете фар Маргариту. Ему припомнились, казалось, безнадежные поиски Саши, крик и ругань Кислицына. Он вспомнил остывающую синеву в глазах Ирэны, её тело на своих руках, становящее вдруг невесомым и легким. Он вспомнил минуты отчаяния, пережитые им за последнее время.

Для чего он все это переживал, зачем?

Он всего лишь солдат во всеобщей битве за справедливость. Оправдает ли полученный результат понесенные потери? Смягчит ли горечь испытанных им разочарований? Наверное, нет.

Он почувствовал себя маленьким мальчиком, которому на день рождения подарили сломанную игрушку.

Сегодня сделали хорошее дело – задержали взяточников. Этих людей осудят и они уйдут. Но на их место придут другие, не менее жадные, но более осторожные. И война будет продолжена. Только будут ли в ней победители?

Сергей посмотрел вдаль над речкой, в ту чистую голубизну неба, которая так напоминала ему глаза Ирэны. Мимо него вдоль берега пробегали мальчишки, что-то крича своими звонкими детскими голосами. Надо было возвращаться в Управление, писать справки, отчеты.

Один из мальчишек крикнул Забелину:

– Дяденька, штаны намочили!

Они засмеялись и понеслись дальше – беззаботные и быстрые, как ветер. Забелин посмотрел им вслед и перевел свой взгляд вниз. Его бежевые летние брюки намокли от речной воды почти до колен. Он улыбнулся. Это было не страшно. По крайней мере, не смертельно.

2007-2009гг.

 

Глоссарий

АОБГ – антитеррористическая оперативно-боевая группа.

Пистолет ТТ (Тульский Токарева) – самозарядный пистолет, разработанный в 1930 г. конструктором Токаревым Ф.В.

ВОХР – "вооруженная охрана" (на предприятиях и организациях в советское время).

ШТ – шифртелеграмма

ДОК – доверительный оперативный контакт.

Бойко – владелец известной фирмы "ОЛБИ", банка "Национальный кредит". Довгань – предприниматель, выпускал популярную марку водки "Довгань".

Шумейко В.Ф. – председатель Совета Федерации ЗС РФ 1994-1996гг.

ППП – Полномочный представитель Президента РФ.

ДОП – дело оперативной проверки.

ЯК – явочная квартира.

Тейп – (чеч. "род, племя") – единица родоплеменной организации вайнахского народа, состоящая из нескольких родовых общин и самоидентифицирующаяся общим происхождением от конкретного лица, рода занятий, либо происхождения.

УБОП – Управление по борьбе с организованной преступностью.

ЧОП – частное охранное предприятие.

ОБНОН – отдел борьбы с незаконным оборотом наркотиков – подразделение в системе МВД.

СВР – служба внешней разведки России.

Якубовский Д.О. – адвокат, получивший большую известность в связи с досрочным присвоением в начале 90-хг. воинских званий от "лейтенанта" до "полковника" за пару месяцев. Получил кличку среди журналистов "генерал Дима".

ЯК - явочная квартира.

ОТО – оперативно-технический отдел.

ВСС "Винторез" (винтовка снайперская специальная) – предназначена для ведения бесшумной и беспламенной стрельбы на расстояние до 400 м., Принята на вооружение в 1987г.

ФАРП – фонд акционирования работников предприятия. По условиям проведения конкурсов, в ФАРП должно было оставаться не менее 10 процентов акций для возможного их выкупа в дальнейшем работниками предприятия.

Пятое Управление КГБ – Управление по организации контрразведывательной работы по борьбе с идеологическими диверсиями противника.

"Важняк" – старший оперуполномоченный по особо важным делам. Должность в правоохранительных структурах, приравненная к званию "подполковник".

Богомолов В.О. – автор книги "Момент истины" (В августе сорок четвертого).