Город Уральск, Управление ФСК РФ по Уральской области, кабинет начальника 1 отделения ОЭК майора Забелина С.П., 28 июля, 15.40

Организация захвата объекта при передаче взятки дело непростое и, как следует подготовиться за оставшееся время, было совершенно нереально. Забелин это предельно ясно понимал.

Он набросал небольшой план самых необходимых первоочередных действий и пошел с ним к Шумилову.

У начальника отдела, который периодически пытался бросить курить в кабинете стоял легкий запах сигаретного дыма. Забелин поискал глазами пепельницу на столе, но её не было. Шумилов сидел, углубившись в изучение оперативных документов.

– Николай Поликарпович, опять курили? – поддел его Сергей.

Подлавливать Шумилова на тайном курении в кабинете стало своего рода игрой у начальников отделений.

– Я? – сделал удивленное лицо Шумилов, – ты же знаешь, я бросил!

– А запах, откуда? – не унимался Забелин.

– Запах? Какой запах. Ничем не пахнет. Может с улицы потянуло?

Шумилов подошел к окну, прикрыл створку.

– Не колитесь вы, Николай Поликарпович!

Они посмеялись.

– Так, понемногу балуюсь, – признался, наконец, Шумилов, – понимаешь, сразу трудно от курения отвыкнуть. Ну, так что у тебя?

– Да вот, завтра намечается передача взятки, хотел посоветоваться…

– По твоему делу? Кто взяткодатель и кто получатель?

– Получатель Красовская, взяткодатель Соколовский. Передача денег запланирована на завтра, около двух часов.

Бегло посмотрев принесенный Забелиным документ, Шумилов отложил его в сторону.

– Сведения надежные, кто источник? – спросил он с ноткой недоверия в голосе и тут же, пояснил – не люблю такие неожиданности. Обычно, если в оперативном деле возникает неожиданность, то это, скорее всего, следствие недоработки. Это значит оперативник, ведущий дела, в данном конкретном случае майор Забелин, то бишь ты, где-то упустил звено в цепи событий. Прошляпил, как говорили при товарище Сталине, развитие ситуации.

– Источник надежный – Истомина. Я ей доверяю. А ваши замечания, Николай Поликарпович, я могу учесть с небольшой поправкой – в нашей работе ситуация может развиваться стремительно, как в данном случае. Да, я ожидал, что Красовская может получить взятку. В принципе, на этом и строилась основная версия работы по делу. Но где, когда, кто конкретно её даст? Здесь было много неизвестных.

Начальник отдела еще раз посмотрел на план составленный Забелиным.

– В твоей бумаге все вроде правильно, но времени практически нет. Подключи ребят, кого считаешь нужным из своего отделения. Что тебе еще надо, чтобы взять Красовскую? Наружку, оперативно-технический отдел?

– Наружку взять придется в любом случае, – заметил Сергей, – чтобы они сняли все это безобразие на камеру. Причем, лучше, чтобы у них было две камеры. С одной они будут производить съемку из здания рядом – кабинет Истоминой находится в прямой видимости и хорошо просматривается. Они же по рации дадут нам сигнал, что происходит передача денег. Мы входим в помещение, задерживаем обоих. Ребята со второй камерой идут за нами и все это снимают.

– Добро! Но не слишком ли просто? Надо было бы чем-то или кем-то продублировать момент передачи взятки. Технику мы поставить не успеем. А твоя Истомина сможет предупредить нас каким-то образом? Я не знаю, подслушать у двери что ли? Подсмотреть…

– Нет, это вряд ли. Она сможет только увидеть, как в кабинет зашел Соколовский.

– Все-таки, не хватает нам техники в кабинете Истоминой! – посетовал Шумилов – очень не хватает! Может, стоит подключить Веревкина? Истомина тебе отдаст ключи, а он обеспечит прикрытие. Я доложу генералу, и сегодня вечером поставите.

– Николай Поликарпович, боюсь, что суета вокруг кабинета Истоминой может вызвать подозрение. Мы засветим источника и ничего не добьемся. У нас очень мало времени – чуть больше часа до окончания рабочего дня, а на установку техники нужна санкция прокурора, надо отлавливать Веревкина и его инструктировать. С ОТО тоже – вы же знаете! Им нужна достоверная легенда, под которой они будут заходить в здание администрации.

– Раз ты настаиваешь… – произнес Шумилов, но чувствовалось, что Забелин его не убедил – ты инициатор дела и несешь полную ответственность за реализацию. Если провалишь операцию по захвату с поличным, то расконспирируешься – наши уши вылезут наружу и дело развалиться. Отвечать придется перед генералом. И тебе и мне. "Стрекоза" может поднять еще и очень большой скандал, а поскольку за ней стоит Плотников, да и Дергачев, я думаю, подключиться, то не сносить нам с тобой наших буйных голов. Вопрос может встать о пребывании в органах.

– Я всё понимаю, Николай Поликарпович. Постараемся проколов не допустить.

– Смотри, смотри…- сказал Шумилов, – пойду докладывать Кислицыну, а ты продолжай подготовку.

Вернувшись в свой кабинет, Сергей задержался там до позднего вечера. Он заполнял нужные бумаги для привлечения сотрудников ОПО, инструктировал ребят своего отделения. В этой суете прошел остаток дня.

Ближе к полуночи, закончив, как он посчитал основную подготовку – несущественные мелочи оставил на завтра, Забелин поехал ночевать к Рите, которая уже несколько раз звонила и справлялась когда он подъедет.

Горд Уральск, площадка для стоянки автомашин перед зданием администрации Уральской области, 29 июля, 13.45.

Оперативная машина, в которой сидел Забелин, стояла почти у самого тротуара, чтобы можно было быстро выйти из неё и добраться до входа в администрацию. Забелин сидел на сиденье рядом с водителем, позади него уселось трое оперативников – все из его отделения. Еще двое устроились в кабинете Веревкина в самом здании. Как оказалось, он был на месте и не в командировке.

С Забелиным, кроме того, было две группы наружного наблюдения. Одна находилась рядом, готовая по первому его сигналу двинуться с камерой вслед за его ребятами. Другая группа засела в административном здании напротив. Там некогда был краеведческий музей, а сейчас помещение отдали ветеранской организации. С ветеранами удалось быстро договориться и препятствий они чинить не стали.

Такова оказалась общая диспозиция.

На улице было тепло и солнечно. Ясное безоблачное небо раскинулось над областным центром.

Как руководитель операции Забелин не имел права участвовать в задержании. У него в руках был пульт рации – тяжелый и увесистый "Ангстрем", и он должен был отдавать команды своим людям. Он ощущал определенную неловкость оттого, что впервые выступал в роли руководителя.

Его позывной был "Первый", он должен был сидеть в машине, а не бежать вместе со всеми, врываться в кабинет, задерживать объекта. Это было для него внове. Но он понимал, что рано или поздно, ему должны были доверить такое руководство. Он начальник отделения, перспективный офицер. Кому, как не ему следует проявить себя?

– "Первый", "Первый", это "Третий", – раздался из рации голос одного из сотрудников поискового отдела, устроившихся в ветеранском клубе, – мы на позиции. Видимость нормальная. Камеру настроили. В помещении зафиксировали девушку. Она сидит за столом, пока больше никого.

– Вас понял, "Третий" – отозвался Сергей, – девушка не наш объект, она скоро уйдет. Докладывайте о любых изменениях обстановки.

Он посмотрел на часы. Стрелки приближались к двум часам дня. Скоро должен появиться Соколовский.

Сергей внимательно просмотрел вчера и сегодня с утра сводки прослушивания кабинета Красовской. Ничего такого, что могло бы изменить её планы, там не зафиксировано: ни намеков, ни кодовых слов, ни потаенного смысла в общих фразах. Все как обычно. Сегодня она могла получить пятьдесят тысяч долларов. И получит, если не вмешается Забелин.

Он невольно вспомнил свой разговор вечером, когда приехал к Маргарите домой – та сокрушалась, что нигде не может достать нужную сумму – какие-то тридцать тысяч баксов, чтобы закончить свой торговый Центр.

Она рассказала о беседе с заместителем мэра Серегиным.

Он знал этого человека: неприятный, нахрапистый тип, беспардонный жулик, милостиво пригретый градоначальником. Он угрожал Рите – фактически вымогал у нее взятку, но Забелин пока ничего сделать не мог. На заместителя мэра имелось несколько материалов об участии в возможных мошеннических схемах, используемых в ущерб городскому бюджету. Однако взяться за Серегина всерьез руки пока не доходили.

– Сергей, кажется, это Соколовский, – прервав размышления Забелина, сказал один из оперативников, сидящих позади. Тот знал Аркадия в лицо.

По улице действительно, быстрым шагом шел Соколовский. До двух часов оставалось всего несколько минут, и он торопился. Как всегда Соколовский был одет весьма просто – в футболку и вытертые джинсы. С его одеждой абсолютно не вязался небольшой черный кейс с цифровыми замками, который он держал в руках.

– Всем приготовиться! – сказал по рации Сергей – объект входит в здание.

Пока он произносил эти слова, Соколовский все так же стремительно, энергично поднялся по ступенькам лестницы, ведущий в областную администрацию и скрылся за дверью.

Началось томительное ожидание.

Сергей взглянул в зеркало заднего вида и увидел, что его ребята-оперативники сидят с такими же сосредоточенными, несколько напряженными лицами, которое сейчас было и у него.

Рация снова включилась.

– "Первый" это "Третий" – сообщил сотрудник наружки, – блондинка вышла из кабинета, вместо неё, вошли двое: мужчина в джинсах и женщина.

– Опишите женщину – попросил Забелин.

– Волосы темные, очки.

– Это они – сказал Забелин и скомандовал – включайте камеру! Как только откроют кейс, и увидите деньги, сразу сигнал мне!

– "Первый", вас понял. Камеру включили, снимаем. Объекты сели за стол, разговаривают. Видимость хорошая. Конец связи!

В нетерпении Сергей начал слегка постукивать ботинком по полу машины.

– Ну что, готовы? – повернулся он назад к оперативникам – придется еще несколько минут подождать. Но уже недолго. Хотя, знаете что, возьмите с собой рацию и начинайте понемногу выдвигаться. Ваш позывной "второй". Старшим будет капитан Черепанов.

Он отдал запасную рацию недавно переведенному к ним в Управление из военной контрразведки капитану – чернявому усатому мужчине, внешностью чем-то похожему на лидера свободной Ичкерии Дудаева. Оперативники выбрались из машины, неторопливо пошли ко входу в здание. Забелин тем временем связался с двумя оставшимися, сидевшими у Веревкина.

– Сейчас будем задерживать, – сказал он, – первая группа уже вышла. Но вам идти недолго, поэтому пока будьте наготове.

Сотрудники наружки, сидевшие в другой машине, увидев, что общее движение началось, тоже вышли и направились следом к крыльцу администрации, в руке одного была камера, а другой нес штатив на всякий случай. Они шли деловито, похожие на съемочную группу телевидения, подъехавшую взять интервью у какого-нибудь местного политика.

– Черт, черт! – внезапно раздались в эфире не предусмотренные радиообменом ругательства.

– "Третий", что там у вас? – с тревогой спросил Забелин – что случилось?

– Солнце сместилось и теперь стекла бликуют – ничего не видно.

Выскочив из машины, Сергей взглянул на окна кабинета Истоминой. И точно, стекла ее окон и окон соседних кабинетов были залиты ярким солнечным светом, который словно создавал огненную тонировку, не позволял сотрудникам наружки увидеть и зафиксировать, что происходит внутри.

В голове у Забелина пронеслись тысячи мыслей. Что делать, кому докладывать? Он должен немедленно принять решение: производить захват или нет. В эти мгновения Сергей представил строгий взгляд Алексеева, торжествующую ухмылку Кислицына, озабоченного Шумилова. От его решения зависело, по какому руслу, возможно, потечет вся его жизнь завтра. Что сделать, как не ошибиться?

Драгоценные минуты, отпущенные на принятие решения, текли не останавливаясь. И их становилась все меньше.

Между тем оперативники и сотрудники наружки с камерой уже поднялись на нужный этаж, где находился кабинет Истоминой, и направились к её двери. Черепанов держал рацию наготове, ожидая команды. Сверху спускалось еще двое.

– Всем отбой! – сказал по рации Забелин, приняв после некоторых колебаний окончательное решение, – повторяю, всем отбой! Сворачиваемся и уходим.

Он не должен был рисковать – на карту поставлено слишком многое. Что если Соколовский явился пустой? Такую возможность Забелин обсуждал вчера с Шумиловым, ведь никаких агентурных данных о его намерениях дать взятку Красовской, кроме информации Ирэны у Сергея нет. Под техникой это тоже не проходило. В таких условиях ничего не оставалось, как свернуть операцию.

"Ничего, – подумал Сергей, – ничего еще не кончено. Все еще только начинается. Впереди аукцион по заводу – вот где будут интересные события! Так что, Екатерина Евгеньевна, это не последняя наша встреча. Придется вас скоро снова пригласить на тур вальса".

Реакцию на доклад о неудаче операции, Забелин, в общем и целом предвидел.

Шумилов нахмурился, ничего не сказал, но закурил открыто – не стал прятаться. Кислицын начал кричать, что напишет рапорт, что Забелин лишится погон, а то и вовсе вылетит из органов.

Однако больше всего его поразила реакция генерала.

Начальник Управления при докладе, на котором присутствовали все трое, встретил негодование Кислицына очень спокойно. Он посмотрел на него строго, своим тяжелым взглядом темно-синих глаз, которые, когда он впадал в ярость, светлели, делались почти белесыми. От этого взгляда полковник Кислицын сразу осекся, прервался на полуслове.

– Я думаю, майор Забелин поступил совершенно правильно, – сказал Алексеев, – если нет уверенности, что операция будет на сто процентов успешной – нечего соваться. Мы, я имею в виду органы ФСК, не в том положении, чтобы бездумно, безголово рисковать. Особенно сейчас, когда волна нападок на нас еще не спала, накал страстей достаточно высок. Вы же видите, чего хотят все эти всевозможные борцы за права человека, различные общества и, в первую очередь, "Мемориал" – они хотят, чтобы Борис Николаевич полностью упразднил госбезопасность. Нам сейчас скандалы не нужны! Поэтому, полковник Шумилов, я вам и говорил, что по делу "Стрекозы" надо работать крайне осторожно, ювелирно. А Забелин абсолютно прав, что отменил эту операцию. Она была не до конца подготовлена. Сергей Павлович сделал ошибку, что запланировал её, не имея на руках козырей, но, он же, все исправил. Будем считать инцидент исчерпанным. Ну, что – он окинул взглядом всех троих, – еще есть вопросы? Если нет – приступайте к работе!

После разговора с генералом Забелин засел у себя в кабинете за текущими документами, чтобы отвлечься от мыслей о провале операции. Неудача угнетала его, несмотря на слова ободрения от Шумилова и генерала.

Уже поздним вечером, он, ссутулившись, положил локти на стол, опустил голову и прикрыл утомленные глаза. Он напоминал себе древнего старца, бессильно присевшего у обочины дороги – в голове много знаний, много мудрых мыслей, но сил, проделать оставшийся путь уже не хватает. Он может так и остаться сидеть на краю дороги: одинокий, никому не нужный, обдуваемый холодным ветром, до тех пор, пока его не занесет пылью Вселенной.

События сегодняшнего дня не давали ему покоя. Когда и что пошло не так?

Казалось, ничто не должно было помешать успеху операции. А потом был этот пожар – пожар в стеклах кабинетов на втором этаже. Горячий, нестерпимо яркий отблеск нагретого стекла в кабинете Истоминой. Если бы Забелин был поэтом и мыслил образами, то сравнил бы эти горящие окна с пламенем, в котором сгорают мечты и планы. А может, этот солнечный свет, так внезапно появившийся, был знаком сверху? Предостерег от ошибочного шага? "Наверное, всё это к лучшему, как гласит известный трюизм" – устало подумал Забелин.

Он вспомнил, что у Цыганкова в сейфе стояла бутылка водки, и тогда с трудом поднявшись со своего места, отправился в его кабинет.

Как оказалось, Саша был на месте.

– Ба, Сергей Павлович к нам пожаловал! Так кажется, говорят в старинных пьесах? – пошутил Цыганков – что-то у тебя вид не очень.

– Не говори. У тебя водка осталась?

– Вон как всё серьезно? У вас есть настроение? С устатку, так сказать?

– Ты, Санек, много говоришь. Короче есть или нет? – оживившись от разговора с Цыганковым, спросил Сергей.

– Сейчас посмотрю. Но если нет – не вопрос, киоск за углом работает круглосуточно.

Открыв дверцу сейфа, Цыганков заглянул внутрь, извлек ополовиненную бутылку.

– Вот видишь, оказывается, есть еще порох в пороховницах. Столько хватит? Только закуски у меня нет.

Следом из сейфа Цыганков извлек два пластмассовых стаканчика.

– А ты что, тоже будешь? – удивился Сергей, видя на столе у приятеля документы, над которыми тот, по всей видимости, еще работал.

– Не бросать же товарища в беде! – с притворным сожалением вздохнул Цыганков – от этой работы уже голова пузырится.

Они выпили и потом долго говорили о своих делах, запивая водку крепко заваренным чаем, который сделал Александр. Сергей посмотрел на часы. Уже было поздно. За окном разлилась густая темнота, словно театральным занавесом скрывшая прошедший день.

Уральская область, город Некрасово, 1 августа, 10.00

Организация, возглавляемая Плотниковым, в последнее время готовила несколько объектов к приватизации. Сверху, от Чубайса, спускали напряженные планы, торопили с результатами.

Почти еженедельно проходили селекторные совещания, на которых от местных руководителей ожидали четких докладов о процентах приватизированной промышленности. Обстановка напоминала фронтовую. Словно от темпов приватизации зависело, выживет или нет страна, сможет ли она выстоять, отразить удар неизвестных захватчиков.

В такой обстановке, время от времени, Плотникову требовалось расслабиться, но не с Красовской, а в хорошей компании мужиков. Ради этого, он выбирал какой-нибудь объект, подлежащий приватизации и лично выезжал туда.

На этот раз был выбран завод противопожарного оборудования в небольшом райцентре Некрасово, где директором завода был его давний приятель Алексей Кривозубов, с которым они "воевали" еще с комсомольских времен.

Плотников выехал в Некрасово не один. Вместе с ним находился еще и Веревкин, которого Михаил Яковлевич в последнее время несколько приблизил к себе. Он ежемесячно выписывал ему приличные премии, пробил для него в мэрии участок под гараж почти в центре города, помог поменять квартиру. Вызывая Веревкина к себе, он теперь подолгу разговаривал с ним, делая вид, что полностью доверяет, советуется.

Он говорил ему открыто: "Олег Викторович! Вы мне подходите. Мне нравиться, как вы умеете вести дела. Если я буду двигаться наверх, а это очень даже возможно, то возьму вас с собой. Мне нужные такие люди как вы".

Прикомандированному офицеру ФСК льстило внимание Плотникова. Бывая в Управлении, он пытался это предоставить, как слабость председателя облкомимущества, желание понравиться, заслужить уважение у такой могущественной спецслужбы, к какой принадлежал Веревкин. Говорил об этом всем окружающим обычно с кривой усмешкой, всячески подшучивая над Плотниковым. Однако в глубине души он все более проникался желанием работать не на государство, а на этого человека.

Обед, устроенный неприлично толстым директором завода Кривозубовым, протекал в единственном ресторане города, находящемся напротив районной администрации. Как и положено, в таких заведениях, здесь был небольшой зальчик для важных персон почему-то окрашенный в розовые тона. Розовые обои, бежевые стулья, бледно-розовая скатерть. У Плотникова мелькнула мысль, что розовый цвет, должно быть, вызывал аппетит у местных начальников: и чревоугоднический, и плотский.

Несмотря на отдаленность от центра, районные повара еще не разучились готовить. Было много вкусной еды, выпивки и Плотников, под влиянием спиртного подобрел, размяк, начал предаваться вместе с Кривозубовым воспоминаниям о комсомольской молодости.

Молодость была веселой и бурной, полной романтики и приключений. Вместе с тем, она уже была невозвратимо далекой. Это последнее обстоятельство заставило Михаила Яковлевича прослезиться.

– А помнишь Леша, ту молоденькую блондиночку на сборах в Крыму? – спрашивал он приятеля, – как мы с ней куролесили! Чего только не вытворяли! Но, если надо было принять на грудь, то от мужиков не отставала. Да…компанейская девка. И представь, оказалась вторым или третьим секретарем горкома комсомола в Воронеже.

– Не говори, – с сожалением вздохнул Кривозубов, – умели раньше подбирать кадры. Теперь – не то! Гонора много, а толку с них никакого. Недавно хотел взять секретаршу. Прикинь, начал с ней беседовать – она говорит зарплата, то, сё. Я намекаю ей на всякие дела, а она прикидывается, будто не понимает. На фига мне такая нужна!

– Нет, не та нынче молодежь! – сказал Плотников, глядя влажными глазами на Кривозубова, – бабок хотят, а работать – нет. Ну, так что, Леша, – перешел он к делам, – как будем приватизироваться?

– Как, как, по закону! – ответил Кривозубов, покосившись на Веревкина, – мы же по-другому не можем. Или как?

Громко рассмеявшись, Михаил Яковлевич сказал:

– Мы с Олегом Викторовичем тебя понимаем. Ведь так? – он посмотрел в глаза Веревкину и тот, чувствуя, что решается не только вопрос о том, сколько получат Кривозубов и Плотников от этой приватизации, но и в какой-то мере его судьба, сказал ответно улыбнувшись:

– Конечно, Михаил Яковлевич. Мы люди с пониманием.

Дальше разговор пошел живее.

Начали распределять проценты акций, деньги, которые должны были получить участники дележа. Плотников колебался, не зная, что выбрать – стать крупным акционером завода или получить наличку. Не забыли и Веревкина. Услышав, какая сумма может перепасть ему за то, что он только поставит подпись на документах, Олег Викторович еще более похвалил себя за то, что решил "лечь" под Плотникова.

Ближе к вечеру, когда было уже прилично выпито, они всей троицей переместились в баню. Там тоже был накрыт столик. Только немного проще – со свежей зеленью, рыбой и пивом.

Они много пили. Кривозубов от выпитого только краснел, но пьянел не сильно – чувствовалась закваска старого номенклатурного работника. А вот Плотникова и Веревкина развезло. У них пошел совсем уже откровенный разговор, местами непонятный директору завода.

– Ну что, Викторыч, колись, кто у меня работает на вашу Контору? – спрашивал, еле ворочая языком Плотников.

– А никого, Михаил Яковлевич – отвечал ему Веревкин, какими-то булькающими звуками, глупо улыбаясь при этом – никого кроме меня нет. Пока. Но я знаю кое-что, интересное…

– Что? О чем ты? – Плотников ухватился за шею Веревкина, прижался лбом к его лбу, – что такое Олежа, ты знаешь, чего не знаю я?

– Ну, например, что мы слушаем кабинет твоей подруги Красовской. Это как тебе? – Веревкин не заметил, как плавно перешел на "ты".

– Да, ты что?! – казалось, Плотников на какое-то мгновение протрезвел, но потом глаза у него снова поплыли – а меня, меня вы тоже слушаете?

С пьяным недоумением Веревкин посмотрел на Плотникова, пока до него не дошло, о чем идет речь, а потом он расхохотался.

– На кой черт, ты нам нужен, мы и так всё знаем! Давай выпьем на брудершафт!

Они перекрестили руки, выпили, потом поцеловались. Посмотрев на заскучавшего в стороне Кривозубова, Плотников с ухмылкой заметил:

– С тобой Лешка, пить на брудершафт не будем. Мы и так, как братья.

Между тем, изрядно выпивший Веревкин не унимался – его распирало от знаний, которыми чрезвычайно хотелось поделиться с председателем облкомимущества.

– Работает по твоей бабе у нас Забелин Серега – сказал он. – Я его знаю. Хороший опер! Могу, если что, слово замолвить.

– Забелин? Забелин? Где-то я слышал эту фамилию, – попытался вспомнить Плотников, но никаких воспоминаний в таком состоянии из себя выудить не смог.

– А не позвать ли нам девчонок? – встрепенулся Кривозубов, вспомнив, что не вся часть запланированной программы еще выполнена.

Пытающийся понять, что говорит ему Веревкин, речь которого времена становилась неразборчивой и бессвязной, Плотников махнул директору рукой и тот принял это за поощрительный знак.

Вскоре привезли несколько девушек. К этому времени Веревкин уже беспробудно спал на столе, уткнувшись лицом в скрещенные руки, а Плотников с Кривозубовым сидели, обнявшись за плечи.

Они громко распевали комсомольские песни: "Комсомольцы – добровольцы" или "Старость меня дома не застанет, я – в дороге, я – в пути". Увидев секс-тружениц, Плотников подозвал их и сказал, вытирая полотенцем красное, вспотевшее лицо:

– Девчонки, ничего делать не надо. Вы нам подпойте, чтобы веселее было и будет хорошо!

Высокие симпатичные девушки со смешками переглянулись, а когда Кривозубов сказал им, что время будет оплачено, присоединились к поющим старым комсомольцам своими молодыми, звонкими голосами.

Город Уральск, казино "Эльдорадо", 4 августа, 17.05

В последние дни атмосфера в Уральске сильно накалилась. Всё началось с мелких незначительных стычек между людьми Матвея и чеченцами. Потом произошли наезды на торговые точки друг друга, избиения и даже убийства нескольких бизнесменов, которых крышевали обе группировки. Чашу терпения Шерхана переполнило нападение спортивного вида молодчиков на центральный городской рынок, который находился под ним. Рынок разгромили, напугали торговцев.

И началась война.

Криминальные ОПГ города хорошо знали, что это Матвей начал войну с чеченами, но боялись открыто встать на чью-либо сторону. У чеченцев были сильные связи с УБОП, в налоговой полиции, а Матвей рассчитывал на Карпова, на областное УВД. Ситуация складывалась патовая.

Матвей несколько раз звонил в Москву Сильвестру, советовался. В результате они сошлись на том, что Ваху-Шерхана надо убрать при помощи снайпера. Снайпер действует весьма эффективно и ловко – проблема сразу решается. Это снайпер убрал в апреле Отари Кватришвили. Теперь нет Отарика с братом – нет проблем.

У Сильвестра имелось несколько снайперов, но для уральской братвы он готов был предоставить лучшего. Когда договаривались о дне приезда, Сильвестр не сказал, кто конкретно приедет, Матвею передали только номер поезда и вагона.

Когда снайпера привезли с вокзала, Матвей встретил его – молодого, подтянутого мужчину неброской наружности, в своем кабинете. Он сразу распорядился разместить его на одной из спортивных баз, и дать всё, что попросит гость.

– Ствол у тебя с собой? – только спросил он снайпера, – или надо доставать?

– С собой – коротко ответил тот.

– А что привез, АК или Драгунова? – Матвей разбирался в оружии.

– Винторез. Слыхал?

– Нет… – удивился Матвей, – лады, потом разберемся.

Когда они остались наедине с Беспалым, Матвей сказал

– Теперь возьмемся за чеченов. Ты знаешь, где сидит Шерхан. Надо вывести этого чувака на Ваху. Пусть последит за ним несколько дней, засечет время приезда-отъезда, подберет нужное место. Короче, займись этим вплотную.

Но затем Матвей передумал.

Вскоре снайпера привезли в офис Матвея в "Эльдорадо" и он спросил, одним глазом глядя на снайпера, другим в мониторы передающие изображение из игрового зала казино:

– Не заскучал еще в нашем городе? Это, конечно, не Москва…

– Не успел пока – всё так же коротко ответил стрелок.

– Слушай, мы с Сильвестром терли за чеченов, а за другой заказ можешь взяться? Поработать на себя?

Матвей поднялся из-за стола, подошел ближе к снайперу, пристально его рассматривая.

– Это как же?

– А вот так! Мне надо замочить одного человечка – уж сильно мешает. Ты приезжий, тебя никто не знает. Сделаешь эти два дела и свалишь. Плачу дополнительно тридцать штук зеленых.

Подойдя к встроенному в стену сейфу, Матвей набрал код и достал небольшую серую дорожную сумку. Поставив её на стол, он потянул на себя застежку, открывая содержимое для обозрения, и снайпер увидел, что она доверху заполнена зелеными стодолларовыми банкнотами.

– Здесь тридцать штук баксов. Лавэшки твои, если сделаешь работу. Сильвестру я говорить ничего не стану.

– А кого завалить надо? Что за фигура? – поинтересовался стрелок.

– Это, известный деятель в городе – директор металлургического завода. Если ты его завалишь, то шум будет большой. Но…- Матвей поднял кверху указательный палец, – нам этот кипиш будет только на руку. Менты кинуться рыть землю, все будут на ушах, а ты в это время уберешь Ваху. Никто не заметит, кроме чеченов – Матвей громко захохотал.

– Хитро придумано – согласился стрелок, – что у этого директора с охраной? Сколько человек?

– Он считает себя неприкасаемым – ездит с водителем, больше никого. На заводе у него сидит служба безопасности – туда не сунуться. А за забором он один как перст, хоть бери его голыми руками.

– Голыми руками я не работаю, – не понял аллегории снайпер, – у меня есть для этого инструмент подходящий.

– Это, конечно, твое дело. Возьми на расходы – Матвей взял из того же сейфа, куда поставил назад сумку с долларами, пачку сторублевок и передал её снайперу – если понадобиться дам еще.

Беседуя со стрелком, Матвей не все сказал ему. Зачем снайперу знать все расклады – их знает только господь Бог!

Дело в том, что от Насти Матвей узнал о предстоящей в ближайшее время встрече Плотникова с Генераловым. Ситуация складывалась очень удобно. Если снайпер завалит Генералова в присутствии Плотникова, это будет хорошим уроком для председателя облкомимущества.

Он поймет, что шутки с Матвеем плохи.

Город Уральск, Уральский металлургический завод, кабинет генерального директора, 4 августа, 18.30

Встреча на заводе была запланирована Плотниковым на 4 августа. Чтобы не говорить лишнего по телефону с Красовской, Михаил Яковлевич вызвал её к себе в кабинет. Веревкину он отчего-то поверил, особенно, после того, как тот получил "левые" деньги за завод пожарного оборудования.

– Что у тебя по аукциону все готово? – спросил он.

– Да, пожалуй, – деловито ответила Красовская, – мы теперь так и будем, только у тебя в кабинете свободно говорить? Нельзя что-нибудь сделать, чтобы у меня сняли прослушку?

Накануне Плотников предупредил Екатерину Евгеньевну, что разговаривать на посторонние темы в её кабинете нельзя – ФСК её слушает и вообще, чтобы была осторожней – по ней ведется дело.

– Нет, Катенька, совершенно невозможно – ответил ей Плотников, – даже не нужно. Представь, если они заподозрят, что мы знаем об их "жучках", то чего доброго, могут поставить меня на прослушивание. А зачем это надо? Поэтому будь осторожней и не говори лишнего. Предупреди эту свою заместительницу, чтобы тоже не болтала.

– Но как нам теперь получить вторую часть денег? – спросила Красовская, задумавшись, – Новоселов скоро прилетает, через два-три дня.

Она сняла очки, начала своими тонкими нервными пальцами открывать и складывать дужки.

– Что мне тебя учить – не маленькая! Позвонишь из другого места, из моего кабинета или от Истоминой, из уличного автомата, в конце концов. Учти только, что из дома звонить тебе тоже нельзя.

– Думаешь, и там меня могут слушать?

– Бесспорно. На их месте я бы так и сделал – обложил тебя как медведя в берлоге, со всех сторон.

Он медленно поднялся из-за стола, подошел к Красовской сзади и обнял её за плечи.

– Катюш, я соскучился, мы с тобой давно не встречались…

– Миша, сейчас некогда. У меня голова пухнет от дел – произнесла Красовская, немного отстраняясь от Плотникова – что будем делать с Генераловым? Ты сегодня с ним встречаешься?

– Да, – Плотников нехотя разомкнул руки, пошел на свое место с недовольным выражением лица – что с ним делать? Ничего. Будет аукцион и победит тот, кто предложит условия лучше. Но не думаю, что это Генералов. Я все-таки склоняюсь к мысли, что условия Новоселова лучше. В крайнем случае, мы можем сделать так: на аукционе будет выставлен пакет на тридцать процентов акций. Другие уже у трудового коллектива, менеджмента и частных лиц. Пусть этот пакет берет Новоселов – свои бабки мы от него получим. А потом, подключаем Гену Бондаренко. Он для Генералова скупает все акции на заводе и населения города. И…у нашего Александра Никандровича – контрольный пакет. Вуаля, как говорят французы. И кошки сыты, и мышки целы.

– Это все хорошо, то, что ты говоришь. Я полностью согласна. Но ты упускаешь одну мелочь, вернее участие в аукционе "Омега групп". Ты хочешь их кинуть?

Лицо Плотникова омрачилось.

– Ты права! Об этой фирмешке я совсем подзабыл, видимо склероз развивается – попытался он пошутить – мы тогда поступим по-другому: Гене поручим скупать акции не только для Генералова, но и для "Омеги". Пусть у них у всех будет по тридцать, плюс-минус несколько процентов. Почти три равные доли.

– Ну и что это дает? – не поняла Красовская.

– Дает то, что этим субъектам, так называемым собственникам, нужно будет договариваться между собой. С тремя почти равными долями это будет сложно, уверяю тебя. Поэтому им нужны будут посредники на переговорах в роли которых, можем выступить мы, и опять подзаработать немножко денежек.

– Миша, ну у тебя и башка варит! – засмеялась Красовская, довольная тем, как её любовник разрешил сложную коллизию – я бы никогда не додумалась.

Ближе к вечеру Плотников поехал на завод к Генералову. Заранее предупрежденный своим секретарем, Генералов встретил Плотникова у дверей кабинета. Он был все такой же: подтянутый, энергичный, без единого седого волоса на голове.

– Рад вас видеть, Михаил Яковлевич! – сказал он, радушно здороваясь и крепко пожимая руку Плотникова двумя своими – я вас ждал. Проходите!

Они пошли к столу в центре большого директорского кабинета.

– Может кофе с коньяком? – предложил Генералов, вопросительно посмотрев на федерального чиновника.

– Отчего же? Но лучше коньяк с кофе! – засмеялся Плотников.

– Принесите нам, пожалуйста, кофе и бутылку коньяка – сказал Генералов секретарю по селектору, а потом обратился к Плотникову – когда будет аукцион, Михаил Яковлевич? Пора бы уже и провести, сколько можно тянуть кота за хвост?

– Уже практически все готово, мы немного опоздали с объявлением в газете, но сейчас все исправили. Если вы читали, то запланирован на 10 августа. Было много посторонней работы, вот и задержались!

В это время секретарь внесла поднос, расставила чашки, налила кофе. Рядом поставила бутылку коньяка с двумя коньячными бокалами. Генералов сам взял у нее коробку конфет и энергично вскрыл шуршащую обертку.

– Что же, – сказал он, наливая коньяк в рюмки – за успешный аукцион, за наши договоренности!

Они чокнулись, звеня тонким стеклом, выпили.

– Все договоренности в силе – заверил директора Плотников, закусывая шоколадной конфетой – всё будет, как и договаривались!

– А что это за компания "Омега групп"? – внезапно спросил Генералов, – откуда она взялась?

У Михаила Яковлевича вдруг запершило в горле, и его разобрал кашель.

"Как он узнал? – в панике подумал Плотников – что за город, ни одну информацию нельзя скрыть, все утекает!".

– Это одна из тех компаний, которые хотели бы участвовать в аукционе. Не думаю, что они вам составят конкуренцию – ответил он, постаравшись взять себя в руки.

– А кто у них в учредителях ходит, кто за ними стоит? – продолжал допытываться Генералов, подливая коньяк в рюмку Плотникова.

"Знает или не знает? – гадал в уме председатель облкомимущества – хитрый черт! Наверное, знает, но прикидывается. Хорошо еще про Новоселова не спрашивает. Может, не знает?"

– Честно скажу, Алексей Никандрович – не представляю. Я такой мелочевкой не занимаюсь. Да и какая разница? Всё равно пакет будет ваш, чего сомневаться!

Взяв рюмку коньяка, Плотников не ожидая Генералова, выпил её сам. Ему надоело врать и изворачиваться, все время что-то придумывать, словно на допросе у следователя. У него возникло острое желание немедленно уехать, покинуть этот ставший вдруг неприятным для него кабинет директора.

– Все-таки волнует меня эта загадочная "Омега" – не отставал Генералов, – темная лошадка. На темных лошадок ставят рисковые игроки, игроки которым нечего терять, как пролетариату. Слушай, Михаил Яковлевич, а не мог бы ты запросит документы и посмотреть учредителей? Тебе это ничего не стоит, так сказать, в порядке служебной необходимости. Тогда мы: и я, и ты, узнаем, что это за люди, проверим их через правоохранителей. Вдруг там криминал? Надо будет отсечь их еще до торгов. Ресурсы у нас для этого есть. Может это про них говорил Бондаренко? Он приходил ко мне как-то.

Генералов испытывающее посмотрел на Плотникова. В его словах прозвучал намек – все знали, что Гена человек Плотникова и уж он-то, не должен темнить с директором. Но Плотников молчал и только лоб его покрылся мелким бисером пота.

– Возможно, за ним стоят бандиты – продолжал говорить Генералов, – предлагали мне через этого деятеля сделку – фактически поделить завод. Но я на это не пошел! – глаза директора налились гневом – слишком много чести для этой мрази! Я прямо при Бондаренко позвонил губернатору и получил полную поддержку. Вот так! Пусть знают, что Генералову угрожать бесполезно.

– Почему вы раньше не проверили "Омегу", если у вас такие связи? – вяло спросил Плотников.

– Если бы я знал раньше! – вздохнул Генералов – если бы я знал раньше! – снова повторил он с сожалением.

– С другой стороны, Алексей Никандрович, это ведь все равно ничего не меняет. Все должно получиться – Плотников поднялся с кресла и сказал: – К сожалению, мне пора возвращаться, а то засиделся у вас в гостях. Вы еще задержитесь?

– Нет, на сегодня хватит! Тоже поеду домой. Устал что-то – ответил Генералов.

Потом они вместе: два человека, которые провели недолгий, но утомительный для обоих разговор, вышли из кабинета, а затем и из здания. Они медленно пошли к стоящим перед крыльцом машинам, возле которых их водители о чем-то своем разговаривали, курили.

– Ну что, давайте прощаться, – сказал Генералов, протягивая руку Плотникову.

Это были его последние слова.

Плотников ответно сжал его ладонь и вдруг с ужасом увидел внезапно возникшую красную точку на лбу директора. Генералов дернулся и начал заваливаться назад всем телом, увлекая за собой председателя областного комитета.

Издалека, словно сквозь вату, до Михаила Яковлевича долетел звук выстрела.

Ошарашенные водители застыли с сигаретами во рту, бессмысленно глядя на падающего вниз, на асфальт, директора. Плотников судорожно выдохнул, и этот его вздох был похож на всхлип. У него внутри, словно все онемело, сковало ледяным панцирем. Он смотрел на лежащее у его ног тело Генералова и не мог ничего предпринять, стоял, как соляной столб, в который Бог превратил неосторожно оглянувшуюся жену Лота.

Ему внезапно вспомнилось позднее сожаление Генералова, о том, что он не мог узнать, кто стоит за "Омегой". Но он-то Плотников знал кто. Это было и ему предупреждение.

– Врача, врача надо вызвать!- вывел его из оцепенения крик одного из водителей.

И тогда все ожили, забегали, запустили уже бесполезный механизм заботы о бренном теле бывшего директора.

Его, это тело, осмотрели и освидетельствовали врачи, констатировав мгновенную смерть. Прокуратура зафиксировала место преступления, возбудила уголовное дело по факту убийства. Милиция подключилась к расследованию, обнаружив позицию снайпера, откуда был произведен роковой выстрел, начала поиск и опрос свидетелей.

Врачи, милиция, прокуратура – каждый немедленно занялся своей частью работы столь нужной для них, но уже совершенно бесполезной для покойника.

Город Уральск, Управление ФСК по Уральской области, 6 августа, 19.30

Всю субботу оперативники Управления провели на работе. Убийство Генералова подняло властные структуры на дыбы, заставило встряхнуться, осознать, что неприкасаемых в нынешние времена не бывает. Каждый может пасть жертвой покушения – от крупного банкира до чиновника государственного уровня.

Из Москвы по линии милиции и прокуратуры прилетело высокое начальство, координировать розыскную работу. Из центрального аппарата ФСК не прилетел никто, но звонили каждый день, требовали отчета. В связи с этим, генерал Алексеев собрал начальников отделов и дал указание вплотную заняться поиском организаторов и исполнителей убийства, временно приостановив все другие дела.

Александр Цыганков, как человек, курирующий работу по борьбе с оргпреступностью, был задействован в первую очередь. Он встречался с бандитами – рядовыми и их главарями, вел длительные беседы с агентами из преступной среды, инструктировал их. В Управление возвращался к вечеру, уставший, вымотавшийся до предела.

Вечером в субботу, после одной из затяжных встреч, где он встречался с доверительным контактом, Цыганков вернулся в свой кабинет и заварил крепкий чай. Прихлебывая его из кружки, Цыганков сел за стол, взял из сейфа последние документы, поступившие к нему из разных источников. Больше всего было шифртелеграмм с резолюциями полковника Шумилова и начальника отделения Лысенко. Он все их прежде читал, но читал, наспех, чтобы всего лишь ознакомиться, узнать – нет ли чего экстренного, срочного к исполнению.

За окном на деревьях противно раскаркались вороны, издавая неприятные пронзительные звуки. Наверное, им что-то привиделось плохое в наступающих сумерках. Может они предвидели чью-то грядущую смерть или предвещали наступление глобальной катастрофы? А может, делили добытую за день добычу?

Так или иначе, но злобное карканье мешало Александру, отвлекало, заставляло думать о постороннем.

Он опять поругался с женой. Причина ссоры была неважна – что-то мелкое, пустяковое. Главное было в другом – несмотря на почти десятилетний семейный стаж, они не научились уступать друг другу и не хотели этому учиться. Всё это отражалось на их детях не с лучшей стороны.

Он глотнул чай, отставил горячую кружку в сторону.

Начав просматривать шифртелеграммы недельной давности, чтобы освежить их в памяти, Цыганков наткнулся на одну, которой не придал сразу по прочтении особого внимания. Такие бумаги в последнее время, в связи с разгулом преступности, приходили пачками.

Оперативные документы

ШТ N 938/45 от 28.07.04г.

Секретно

экз. N 1

В отношении возможных заказных убийств в г.Уральске

По имеющимся агентурным данным, в первой половине августа в г.Уральск возможно прибытие группы снайперов, представляющих "ореховскую преступную группировку". Они направляются преступным криминальным авторитетом Сильвестром для осуществления ряда заказных убийств, предположительно, лидеров противостоящей чеченской группировки в вашем регионе.

Время выезда, количество и личности наемников неизвестны.

В связи с тем, что сведения получены от источников из криминальных кругов, информация нуждается в дополнительной проверке.

Начальник 4 отдела ДЭК ФСК России

Полковник Немировский А.П.

Александр задумался. Убийства Генералова и Вахи-Шерхана – на первый взгляд были разными по своим целям. Там криминальная война между преступными кланами. Здесь вопрос передела собственности.

Цыганков вспомнил, что после получения этой ШТ он встречался с двумя оперативными источниками, но никто не слышал о приезде москвичей и в городе их не видели. Тогда Александр успокоился, только дал задание немедленно его известить, если такие сведения появятся.

И вдруг этот выстрел. Выстрел профессионала.

Он читал милицейские отчеты об обнаружении огневой позиции на чердаке одной из пятиэтажек, стоящей неподалеку от завода. Дальность выстрела, время выстрела – почти в сумерках, меткость, с которой он был произведен – всё это говорило о высоком профессионализме снайпера. На местном криминальном фронте таких стрелков не водилось. Был один – некто Солоник в соседней области, но его меткость была скорее из области легенды. Видимо, речь все-таки идет о снайперах Сильвестра. Вопрос только в том, сколько их – один или группа?

Воронье карканье за окном затихло. Цыганков встал у окна, закурил.

Снайпер мог приехать и один. Один привлекает меньше внимания, он меньше зависим от внешних факторов, более мобилен, ему легче уйти от слежки и преследования. Если схватят одного – его труднее расколоть, потому что на допросах не будет показаний других подельников, которые могли бы его изобличить. В конце концов, одному надо меньше платить, чем группе.

Постояв немного у окна, Александр нашел еще довод в пользу одного снайпера – если что-то пойдет не так, одного проще убрать, чем нескольких. Короче, всё сходилось на том, что в Уральске действовал один снайпер. Оставался только вопрос – если это человек Сильвестра, то почему он начал с Генералова, а не с чеченцев?

Цыганкову было достоверно известно, что с московским криминальным авторитетом здесь, в Уральске, тесно связан Матвей и его люди. В последнее время Матвей пытается расширить свой бизнес, перейти из нелегальной в легальную сферу, выйти из тени на свет. Не случайно, совсем недавно по городу поползли слухи, что он интересуется металлургическим заводом.

Если Генералова убрал Матвей то, выходит, что о чем-то они не договорились, о чем-то существенном. Так запросто, людей такого уровня, такого калибра не убивают.

Однако доказать причастность Матвея к убийству директора без поимки снайпера будет практически невозможно. Вместе с тем, если учесть телеграмму из Москвы, основная цель стрелка – чеченцы, а по ним не произведено еще ни одного выстрела. Значит, всё еще впереди. Значит, шанс отловить киллера еще остается.

Взлохматив свою черную шевелюру, Цыганков сел на кресло. Пепельница на его столе была полна сигаретных окурков. Он посмотрел на часы – было уже около десяти. Следовало что-то предпринять, и делать это надо было немедля.

За Вахой-Шарханом нужно было установить наблюдение, пустить наружку, проинструктировав ребят. Вычислить снайпера сложно, но возможно. С другой стороны совершенно нельзя допустить, чтобы Ваху убили. Тогда Матвей захватит весь город, подомнет под себя и сельмашевцев и "спартаковцев".

Решив, что задание на наружное наблюдение он выпишет в понедельник, Александр подумал, что ему самому следует срочно предупредить Магомадова.

Он набрал номер телефона, который ему дал Ваха после встречи в кафе "Малахит". Это был номер представительства Республики Ичкерии. Несмотря на позднее время, Магомадов оказался на месте. Александр сразу договорился с ним о встрече в том же месте, где они встречались до этого. Однако предупредил:

– Ваха, будешь выходить из подъезда – поставь телохранителей впереди, а машина пусть подъедет к самому выходу.

– Я понял – спокойно ответил Шерхан.

И вот они снова в кафе.

Разговор между ними начался без обычных восточных приветствий, это была беседа двух деловых людей, каждый из которых дорожит своим временем. Александр рассказал о своих размышлениях по поводу снайпера, об угрозе, которую он представляет для Магомадова.

– Где он меня может выследить? – поинтересовался Ваха, недобро поблескивая глазами, – как выбирает позиции!

– Ну, обычно на входе или выходе с какого-нибудь объекта – ответил Александр – перед этим ведут слежку, уточняют маршрут, узнают, где чаще всего бываешь.

– Значит, этот шакал мог уже следить за мной?

– Не исключено. Генералова убили четвертого августа. Прошло два дня, – ответил Цыганков, прикидывая, – времени, конечно, не много, но ведь они могли начать свое наблюдение еще до покушения на Генералова. Так что всё возможно. Даже сегодня, когда сейчас будешь выходить из этого кафе…

– Где же его найти? – спросил Ваха, который почти ничего не ел, только отпивал мелкими глотками красное вино, – я из него фарш сделаю и отправлю Матвею по почте!

– В Генералова он стрелял с крыши соседнего дома. Эту же позицию он может подготовить вновь: здесь или у твоего дома. Но лучше его не трогать. Мы сами возьмем снайпера, а потом докажем его связь с Матвеем. Тогда он у нас не отвертится – вернется на нары.

Магомадов с легкой усмешкой посмотрел на Цыганкова.

– Не будь наивным, Александр! Матвей здесь купит все что захочет: и милицию, и прокуратуру, и суды. Сидеть он не будет.

– Тогда мы вывезем его в Москву, и там будем судить. Всё равно найдется способ. Убийство Генералова было его ошибкой, и он за это заплатит.

– Как говорят у вас, у русских: "твоими бы устами да мед пить"! – криво усмехнулся Ваха – ну да на все воля Аллаха!

Эта реакция, эти глаза Шерхана совсем не понравились Александру. Про себя он подумал, что Магомадов не выпустит снайпера живым. Если, конечно, найдет.

Так, собственно, и вышло.

На следующий день, примерно в два часа, позвонил Шерхан и сообщил, что его люди обнаружили мертвого снайпера на чердаке дома возле "Малахита". Цыганков организовал срочный выезд оперативно-следственной группы по адресу. Там они, действительно, обнаружили убитого киллера. Цыганков, конечно, знал, что устранил его чеченец, но ничего доказать было нельзя. Да и незачем. Правосудие, пусть даже и бандитскими методами, всё равно свершилось. Таким образом, обстановка в городе разрядилась, усиление отменили и все вздохнули свободно.

Когда Забелин в понедельник вошел в кабинет Цыганкова, чернявая лохматая голова Саши склонилась над столом. Он пытался разглядеть на документе синеватый оттиск круглой печати, прочесть надпись внутри. От усердия даже высунул кончик языка.

– А лупу тебе взять слабо, Санек? – спросил Забелин, – у меня есть, могу дать.

– А, – махнул тот рукой, – чего тут смотреть, жулики, они и есть жулики. Всё равно надо на экспертизу отправлять.

– Ну, как тебя поощрили за обнаружение трупа?

– А то! Поощрили орденом Сутулова первой степени.

– А я думал красными революционными шароварами.

– Кислицын вызвал и наорал, возмущался, что живым не взяли. Пришлось долго объяснять, что мы получили оперативную информацию и нашли жмурика, а не при захвате прострелили ему башку. Тогда он все равно рассердился, мол, плохо работали и не смогли выйти на снайпера раньше, когда тот был еще жив.

– Трудно жить на белом свете! – иронично вздохнул Забелин.

– Кстати о Штирлице. Слышал новый анекдот? – спросил Цыганков.

– Нет.

– Штирлиц вышел из моря и лег на гальку. Светка обиделась и ушла.

– Смешно! – улыбнулся Сергей. – ладно, пойду заниматься делами.

– И что это за интересные дела? Может, мне тоже стать начальником? Придумать себе парочку дел – таких длинноногих, стройных, загорелых. Завалиться с этими делами в прохладный номер с кондером и полным холодильником пойла – Саша мечтательно откинулся назад, на спинку кресла и закинул руки за голову.

– Буйные фантазии! – хмыкнул Забелин.

– Ты же знаешь, женщины – моя слабость! А ты чего веселый такой в последнее время? Ритка веселит?

– Почему решил?

– Глаз у тебя стал шаловливый. Слушай, не появилась ли у тебя новая зазноба? Та, девушка из администрации, о которой ты мне рассказывал?

– Брось, зачем она мне?

Сергей махнул рукой и пошел в свой кабинет. Однако Сашкины слова задели его за живое. Он и в самом деле чувствовал, что иногда думает об Истоминой не как о мало-мальски знакомой, а как о женщине не чужой ему, близкой.

Но думать о ней так не следовало, это значило обманывать Риту, предавать её. Такая раздвоенность была не в его характере. "Запутался в связях с женщинами" – написали бы раньше в партийной характеристике. Он усмехнулся этому определению и подумал, что оно недалеко от истины.

Город Уральск, здание областной администрации, малый зал, аукцион по продаже акций металлургического завода, 9 августа, 10.00

После убийства Генералова Плотников пил все время не переставая. Лицо директора металлургического завода, то, каким он запомнил его – резко побледневшее, с затаенным вопросом в глазах и маленькой круглой дырочкой посредине лба, постоянно стояло у него перед глазами.

Каждая принятая рюмка притупляла пережитый ужас, сглаживала изображение происшедшего в памяти, делало его как в тумане.

Ему уже казалось, что Генералов выжил, а снайпер промахнулся, что последующий допрос прокурорских работников был чистой формальностью, совсем не связанной с покушением. Директор будто живой стоял в тумане и оттуда грозил ему пальцем. Плотников пытался подойти и извиниться, сам не зная за что, но Генералов неторопливым шагом отходил от него, останавливался, снова грозил.

Эта безмолвная игра пугала Михаила Яковлевича. Что-то было страшное, ужасное в этом непрекращающемся сне наяву. И чем сильнее ему хотелось прервать эту тягостную и тяжелую для него игру, тем больше он пил, пока не отключался в беспамятстве.

В первые же дни, когда он не явился на работу, сметливая Настя принялась всем говорить, что председатель комитета на больничном и появится не скоро. Росла куча бумаг, не подписанных её начальником – заместитель не мог подписывать за него, а Плотников никаких поручений на этот счет он не давал.

Хуже всех чувствовала себя Красовская. Ей необходимо было ежедневно советоваться с Михаилом Яковлевичем – приближался аукцион, возникали сложные, запутанные вопросы и нужен был совет опытного человека, но Плотников, как назло, запил.

Скрепя сердцем Красовская вынуждена была назначить проведение аукциона на девятое августа в 10.00.

В назначенный день, Истомина, работающая последние дни перед уходом в Казначейство – Красовская не стала мешать, и еще пара сотрудников, принесли в Малый зал администрации несколько папок с необходимыми бумагами, заполненные бланки с предложениями участников.

Появившись в зале, Красовская по-хозяйски осмотрела ряды, где разместились гости, представители компаний – участников аукциона и простые наблюдатели, в том числе пресса. Среди них она увидела Соколовского и Новоселова, прилетевшего накануне.

Они издали кивнули друг другу. Красовская пошла в президиум, где села в центре стола, возле микрофона. Следом за ней расселись её сотрудники.

Забелин тоже пришел на аукцион. Появившись в Управлении, он поначалу хотел сесть за бумаги, посмотреть новые ШТ, но его вызвал к себе Шумилов.

– Ты не забыл, что сегодня аукцион? – поинтересовался он.

– Помню – ответил Сергей.

– Кого думаешь послать?

– Сам пойду. Больше некому!

– Смотри внимательнее, что там за обстановка, кто из участников будет. Нам все интересно. Не знаешь, Веревкин будет присутствовать?

– Не знаю. Может и будет.

– Что-то давно его было не видно – Шумилов закурил, подошел к окну, открыл форточку – кстати, приехал Алекс Новоселов. Наши коллеги из отдела контрразведки сейчас занимаются им вплотную. Если у тебя появится какая-нибудь информация, надо будет передать им.

– А они с нами поделятся или игра в одни ворота? – недовольно спросил Сергей.

– Мы делаем одно дело. А лавры? Лавры героя всегда найдут! Между прочим, коллеги уже сообщили мне, что Новоселов начал активно общаться с чиновниками. Вчера у него был ужин с твоим объектом "Стрекозой". Присутствовал и наш местный бизнесмен Соколовский. Отчего-то не было Плотникова. А он ведь должен был там быть?

– Запил Плотников. Как грохнули Генералова, у него случился срыв – заметил Сергей, – мне Истомина сообщила. Он, наверное, до сих пор пребывает в прострации и на сегодняшнем аукционе его не будет.

– Значит из трех участников аукциона после смерти Генералова осталось двое?

– Фактически это так. С большой долей вероятности, можно предугадать победу западников. Не помню, говорил вам или нет, но мы установили, что "Омега" – это компания Матвея, поэтому в убийстве Генералова он был заинтересован, как никто другой. Конечно, до тех пор, пока не появились новые люди из Москвы.

– Да, я знаю, что смерть Генералова его рук дело, но доказать мы ничего не можем. Ни мы, ни милиция – Шумилов потушил сигарету в пепельнице, снова сел за свой стол – я боюсь, что за этой суетой мы упустим "Стрекозу", а нам надо, кровь из носу, реализовать дело. Один шанс мы уже упустили, у нас остается второй реальный шанс. Если мы его не используем, дальше будет труднее – все может растянуться на неопределенное время. Кстати, ты заметил, что в последние сводки идут пустыми – разговоры объекта ни о чем. Мне что-то непонятно… Если так дальше пойдет, то надо будет снимать прослушивание, нам никто не даст тратить время и силы на пустышку.

Начальник был прав. Сергей и сам в последнее время заметил, что сводки не несли в себе никакой информации – ни оперативной, ни, даже, бытовой. Сама Красовская практически перестала пользоваться телефоном, в кабинете вела только короткие служебные разговоры.

Это насторожило Забелина. Это могло только означать, что она знает о прослушивании или догадывается об этом.

Но кто мог ей сказать? Что могло её напугать? Сергей не знал.

Так или иначе, но Забелин отправился к десяти утра в Малый зал администрации, чтобы посмотреть, как будут развиваться события.

Едва он вошел, ему бросилось в глаза лицо Ирэны, сидевшей за столом и равнодушно смотревшей в зал. Перед ней лежала стопка бумаг, несколько ручек. При виде Сергея в её лице что-то дрогнуло, она радостно улыбнулась и сделала едва уловимый знак рукой, так, чтобы другим было не очень понятно, кому она машет. Забелин тоже кивнул ей, улыбаясь.

– Так, господа, начинаем – в это время громко в микрофон сказала Красовская – сегодня проводится специализированный аукцион по продаже сорока процентов акций акционерного общества открытого типа "Уральский металлургический завод", бывшего в собственности у государства. Председателем комиссии по проведению аукциона являюсь я – Красовская Екатерина Евгеньевна, секретарь – Истомина Ирэна Владимировна. Все формальности нами соблюдены, объявление подано, деньги, участниками аукциона, насколько я знаю, внесены на счет Фонда имущества. Но вынуждена сообщить следующее: как вы знаете, чековый этап приватизации закончился 1 июля. В порядке исключения, первоначально, Госкомимущество разрешило проводить торги за ваучеры, но сейчас, оно отменило свое же решение, – Красовская подняла какую-то бумагу и потрясла ею в воздухе, – таким образом, представители завода исключаются из торгов и остаются только два участника.

В зале раздался легкий шум. Громкий молодой голос за спиной Забелина сказал:

– Вот, что значит без Генералова. Теперь завод распылят на атомы.

Оглянувшийся Забелин увидел позади себя бородатого парня, корреспондента местной газеты "Вестник Уральска".

– Итак, – немного усилила свой голос Красовская, – оглашаем предложение первого участника компании "Омега групп". Напоминаю, что балансовая стоимость сорока процентов акций составляет полтора миллиарда рублей. Ирэна Владимировна, передайте, пожалуйста, мне заявку этого участника.

Взяв один из лежащих перед ней листков, Истомина передала его Красовской. Та, выдерживая паузу, посмотрела в зал – ей всегда нравилась эта публичность интриги, и вслух огласила цифры:

– "Омега групп" предлагает один миллиард семьсот миллионов рублей. Давайте вторую заявку, Ирэна Владимировна!

Истомина проделала ту же самую процедуру, передав ей второй лист. Екатерина Евгеньевна прочитала:

– Компания "Вест Финанс" предлагает 2 миллиарда сто миллионов рублей. Это значительно больше, чем предложение первого участника – она подняла глаза от листка и повернулась к Истоминой, – сколько это будет в долларах?

Взяв калькулятор, Ирэна произвела быстрый расчет.

– По ныне действующему курсу около одного миллиона долларов США – ответила она.

– Итак, победителем аукциона объявляется компания "Вест Финанс". Представителей компании прошу оформить в Фонде имущества права собственности на акции в положенный месячный срок, иначе результаты торгов будут аннулированы. А мы подготовим протокол аукциона и направим его дирекции предприятия, для того, чтобы оно внесло в реестр акционеров новых собственников.

Сразу после аукциона, Денис Белоглазов, являвшийся представителем "Омега Групп", отправился в офис Матвея и сообщил результаты. Тот, отпустив Белоглазова, остался наедине с Беспалым.

– Вот так, Толя, – сказал Матвей, – Генералова мы завалили, но толку от этого ни хрена! С заводом пролетели – только потеряли снайпера. Теперь надо тереть с Сильвестром, чтобы непонятки не возникли.

– А какие могут быть непонятки? – удивился Беспалый – замочили стрелка, ну и что? Всякое бывает. Значит, не уберегся сам.

– Сильвестр может прицепить к нам Генералова – слухи далеко расходятся, а по директору мы не договаривались. Это стоит отдельных бабок.

– Так может, забашлять "ореховским" и вся недолга? Им какая хрен разница, за что лавэ грести…

– Нет – нахмурился Матвей – был конкретный базар за чеченцев, а с директором мы сами замутили, без Сильвестра. Не хорошо это, могут предъявить спрос.

Беспалый вскочил с кресла, прошелся по помещению.

– Если будет разборка, пацаны против нас не пойдут. Ты здесь в авторитете, а залетные нам не указ – тебя другие воры уважают. Что думаешь с Плотниковым делать? Он же нас кинул, падаль!

– Разбираться с этим козлом сейчас нельзя – рано пока. Шум и так не утих. Пропил все мозги, алкаш х…ев! – Матвей длинно и злобно выругался, – ничего, мы свое возьмем, только позднее.

В это время на столе у Матвея зазвонил телефон. В трубке раздался удивительно трезвый голос Плотникова.

– Виталий Константинович, это я, Плотников! По поводу сегодняшнего аукциона. Я сам не знал, что так получиться, но я тут ни причем!

– Слушай ты, Михаил Яковлевич, у нас был уговор по понятиям – ты на него подписался. Думаешь соскочить?

Голос Плотникова от волнения слегка завибрировал.

– Я сейчас все объясню. В фонде акционирования осталось десять процентов акций, еще порядка двадцати мы купим у работяг – я Гене Бондаренко сейчас дам команду. У вас будет около тридцати процентов. Остальные десять докупите на следующем аукционе – это я обещаю. Таким образом, у вас будет столько же, сколько и у "Вест Финанса". Так, что свои бабки вы отожмете.

– Значит так, – раздраженно бросил Матвей, – до конца месяца эти десять процентов должны быть у меня. И сегодня же, посылай Бондаренко скупать акции на заводе. Мои люди это проверят.

Он швырнул трубку, а Беспалому сказал:

– Зассал Плотников. Вышел из запоя – говорил со мной трезвый, как стекло. Обещал всё исправить. Ну, посмотрим, посмотрим…

Город Уральск, здание областной администрации, 9 августа, 13.10

После аукциона Красовская специально задержалась в зале. Она искоса смотрела в сторону Соколовского и Новоселова – нужно было договориться о второй половине суммы.

Постепенно люди покидали помещение, ряды кресел пустели, шум стихал. Аркадий Соколовский, словно тоже чувствовал, что Красовская ждет его ответа и, переговорив с Новоселовым, немного задержался. Поэтому выходили они из дверей вместе.

– Ну что, довольны? – спросила Красовская, – все сделано так, как я и обещала.

– Да, конечно, Алекс очень доволен. Он сегодня вечером собирается лететь в Москву, там сообщит акционерам о результатах поездки. Вы, наверное, хотели узнать о второй части нашей, так сказать договоренности? – Соколовский в разговоре невольно посмотрел по сторонам, они были одни в коридоре – я, в общем-то, готов, деньги у меня. Назовите время и место сами.

– А что, если мы сделаем передачу денег там же, в пятницу? Скажем, часов в десять? Пятница у меня не загружена, да и Михаил Яковлевич к тому времени, надеюсь, выздоровеет.

– Без проблем, Екатерина Евгеньевна! – кивнул Соколовский, – значит в пятницу в десять!

Они расстались, но Красовская пошла не к себе, а поднялась на этаж выше, в кабинет Плотникова. Ей очень хотелось узнать у Насти последние новости о здоровье Михаила Яковлевича. Едва она вошла в приемную, как увидела оживленную Настю, энергично отвечавшую на звонки. Все указывало на то, что хозяин приступил к работе. Дверь его кабинета оказалась полуоткрыта, оттуда доносился громкий и трезвый голос Плотникова, распекающий одного из подчиненных.

Вскоре из кабинета выскочил взъерошенный начальник отдела областного Комитета, которого Красовская прекрасно знала по совместной работе. На лысине у него после грубого разноса выступили красные пятна.

Екатерина Евгеньевна не стал долго ждать – она рванулась в кабинет и прямо с порога сказала:

– Миша, наконец-то, наконец-то с тобой можно говорить!

– А чего, не поговорить? Я же не покойник? – несколько грубовато ответил Плотников, еще не отошедший от предыдущего разговора. – Что у тебя? Говорила с Соколовским?

– Да, мы договорились на пятницу, в десять, в кабинете Истоминой.

– Истоминой? – с подозрением спросил Михаил Яковлевич, – почему у нее?

– А где? Не у себя же и не у тебя. Прошлый раз тоже было у неё. Прошло все удачно.

– Я помню! – ответил Плотников – кажется, она уходит от тебя?

– Да, в понедельник переходит в Казначейство. Может, это и к лучшему. Нельзя долго держать возле себя людей – они слишком много узнают, а это ни к чему. Я имею в виду, ни к чему хорошему привести не может.

– В пятницу, так в пятницу – согласился Плотников, потирая затылок.

– Что болит, Миша? – участливо спросила Красовская, – у меня есть таблетка от головы. Принести?

– Да, пожалуй! – кивнул ей головой председатель областного комитета.

Оперативные документы

Сводка прослушивания телефонных переговоров

Секретно

экз. N 1

Задание " 34-12/52"

Инициатор: майор Коновалов А.А. отдел КРО

Объект: ДОП "Фантазер" – Новоселов А.

Номер гостиницы "Отель Уральск-Центральный"

Запись начата " 9 " августа 1994г. в 14.00

окончена " 9 " августа 1994г. в 16.00

В номере кроме Новоселова присутствует Соколовский А.Л.

А.Н. – Что Аркадий – выиграли? Надо бы отметить, шампанское в номер заказать. Не знаю, здесь есть такая услуга?

ААС – За ваши деньги Алекс, можно заказать все, что угодно, даже атомную бомбу. Ну, что заказывать?

АН – Самолет у меня во сколько?

ААС – Около шести.

АН – Тогда заказывай!

(Соколовский звонит по телефону, заказывает шампанское в номер).

АН – Деньги на счет фонда мы в течение месяца загоним. Проведи пока переговоры с заводом, с теми, кто остался вместо Генералова… (неразборчиво). Мы готовы заключить с ними договор и нанять их, как управленцев. Конечно, пока временно, пока пыль не уляжется. Потом поставим своих. Твою кандидатуру мы рассматриваем на должность финансового директора. Справишься?

ААС – Приложу все силы, Алекс, можете на меня положиться!

АН – Договорились! Позже я тебя представлю учредителям, возможно, придется лететь за границу. Сделай заранее загранпаспорт, а то, как всегда бывает в последний момент, возникнут непредвиденные трудности. Ты секретоноситель?

ААС – У меня был когда-то допуск по третьей форме – лет семь назад. Думаю, сейчас срок изоляции от внешнего мира уже прошел. Всё, что я знал, уже известно на Западе.

АН – Советую уточнить заранее.

(Принесли шампанское. Соколовский и объект ДОП начали пить).

АН – Я очень доволен. С Красовской договорились?

ААС – Да.

АН – Когда?

ААС – В пятницу, в десять, в том же месте, где и раньше.

АН – Отлично, свои обязательства мы всегда выполняем. Тем более, эта дама может и в дальнейшем пригодиться. А Плотников будет?

ААС – Нет, он нам ни к чему. Она потом отдаст его часть.

(Дальше разговор не представляет оперативного интереса. Объект рассказывает об особенностях жизни в западных странах. В 16.00 объект и его собеседник покинули номер).

– Вот, ознакомься – Шумилов протянул сводку Забелину, когда тот появился в его кабинете, – наши коллеги из отдела контрразведки слушали номер Новоселова и сразу доложили сводку генералу.

Прочитав текст, Сергей сказал:

– Вот и второй этап начинается. Недолго ждать пришлось. Здесь у нас проколов быть не должно.

– Надеюсь! – мрачно заметил Шумилов – подключи к этому делу Веревкина, агентуру, наружку, всё, что можно. Вопрос может перейти в политическую плоскость, как отметил генерал. Если мы их сейчас не возьмем, то рисковать никто не будет – дело придется закрыть.

– Николай Поликарпович, может, без Веревкина обойдемся? Всё равно толку от него не много. Боюсь, как бы не помешал…

– Ничего он не помешает! – возразил Шумилов – он же помог, когда ставили технику твоей "Стрекозе". У тебя к нему претензии?

– Вроде нет, – пожал плечами Забелин.

Заметив колебания Забелина, Шумилов сказал:

– Я понимаю твои сомнения. Веревкин, конечно, слабенький опер, потому его и прикомандировали, но здесь не тот случай. Кислицын лично приказал, чтобы его подключили.

– А причем тут Кислицын? – удивился Сергей.

– Памятуя о предыдущей нашей неудаче, генерал поручил лично ему возглавить операцию. Теперь он и рулит. Так что, хочешь – не хочешь, а подчинятся, придется.

– Да, дела – теперь уже помрачнел Сергей – будет ли от него помощь? Не знаю. А вот мешать он горазд, это я уже понял.

– Ничего, мы тоже не лыком шиты, не должны давать ему в руки козыри, подставляться лишний раз. Всё должно быть в определенных рамках: он начальник – мы подчиненные. Короче, садись сегодня, срочно готовь новый план задержания объекта. Время у нас совсем нет – завтра план должен быть готов, чтобы показать Кислицыну. Сразу пиши задание на наружку.

– За кем будем наблюдать, – спросил Забелин, – за "Стрекозой" или Соколовским?

– А ты как считаешь?

– Я хотел бы за Соколовским. Красовская у нас и так будет перед глазами – там, в здании с ней Веревкин, потом Истомина. Они, если что, сообщат.

– Пожалуй! Давай сделаем всё, как учили. А в субботу соберемся отделом у меня дома, отметим день рождения. Лариса слепит пельмени, посидим, водочки выпьем.

Шумилов взял в руки пульт от видемагнитофона и спросил Забелина:

– Хочешь посмотреть, как москвичи провели захват взяточника? Вчера прислали кассету из Управления экономической контрразведки.

– Давайте посмотрим – ответил Забелин, поворачиваясь на вращающемся кресле к телевизору, стоявшему у него за спиной на тумбочке, – может, что-нибудь полезное и увидим.

Шумилов с укором сказал:

– Не считай, что взял бога за бороду!

И они начали смотреть недавнюю операцию Московского Управления ФСК.

Город Уральск, Комитет по управлению имуществом Уральский области, кабинет председателя комитета Плотникова М.Я., 10 августа, 14.20

В кабинете Плотникова громко работал телевизор. Показывали репортаж о выводе российских войск с территории Германии. С торжественными речами выступали официальные лица. Мелькало одутловатое, оплывшее лицо Президента Ельцина, играл военный оркестр.

Михаил Яковлевич смотрел все подряд. Он был в каком-то ступоре, ожидая новостей от Веревкина. Еще до обеда тот зашел к нему в кабинет и, при громко включенном телевизоре, вполголоса предупредил, что его вызывают в Управление по важному делу.

У Плотникова возникли нехорошие предчувствия, связанные с передачей в пятницу второй части денег, а как всякий опытный чиновник он обладал развитой интуицией.

Конечно, Веревкина могли вызвать по совсем другим делам – кто их знает этих гэбэшников? Но, ожидая возвращения Веревкина, Михаил Яковлевич всё равно ничего не мог делать, никого не принимал и бумаг не подписывал.

Между тем Веревкин, появившись в Управлении, сразу заглянул в кабинет Шумилова. Николай Поликарпович что-то сосредоточенно печатал на компьютере. Он совсем недавно освоил программу для печати Lexicon и теперь мог не использовать труд машинисток из секретариата.

– Вызывали, Николай Поликарпович? – спросил Веревкин, осторожно входя в его кабинет.

– Да, да, Олег, садись – Шумилов оторвался от компьютера, потер слегка покрасневшие от усталости глаза – вот, осваиваю новую технику. Приходится печатать одним пальцем. Получается медленно, но ничего потихоньку обучимся.

– Зато удобно, – ответил Веревкин, который уже вполне прилично печатал.

– Ты еще не был у Забелина? – спросил Шумилов, доставая сигарету из пачки.

– Нет, я из Комитета сразу к вам. Что за спешка? Что-то случилось?

Шумилов закурил.

– Вернулись старые привычки? – поддел его Веревкин.

– Куда от них деваться! – вздохнул полковник и, вспомнив, что Веревкин не курит, встал и открыл форточку. Затем продолжил: – Тут намечается операция, связанная с Красовской. У нас появился шанс зацепить не только её, но и твоего начальника Плотникова. В пятницу, в десять часов Красовской должны передать взятку около пятидесяти тысяч долларов. Я не знаю точно, кто это будет делать, по предварительным данным, некто Соколовский. Всё это действие должно происходить в кабинете заместителя Красовской Ирэны Истоминой. Отсюда вытекает твоя задача: ты должен контролировать ситуацию и, при непредвиденных изменениях, сразу докладывать. Руководить операцией будет полковник Кислицын, но оперативные доклады буду принимать я или Забелин.

Напряженно слушая слова полковника, Веревкин внутренне похолодел: значит, Контора все-таки вышла на Плотникова, пусть даже через Красовскую.

– А откуда пришла информация? – глухим голосом спросил он.

– Ребята из отдела контрразведки вели иностранца, который приезжал, чтобы участвовать в аукционе по покупке акций металлургического завода…

– Это о Новоселове говорите?

– Да о нем. В номере проживания, под техникой, он проболтался, так что, в достоверности сомневаться не приходится.

– А-а…- пробормотал Веревкин, – теперь понятно.

– Если тебе все ясно, зайди сейчас к Забелину. Он непосредственно готовит операцию, обговорите детали…

В коридоре Веревкин замялся. Идти к Забелину ему не хотелось.

Этот молодой, по его меркам, опер, все время пытается учить, как надо работать. Забелин еще сопли вытирал, когда он, Веревкин уже оперил в КГБ по пятой линии, работал со всякими попами и сектантами. Он слышал, что Кислицын тоже в свое время работал в таком же отделе, только в другом Управлении. Неплохо было бы зайти к нему, раз он возглавляет операцию.

Забелина в кабинете не оказалось и Веревкин отправился к себе на работу. Но спустившись с этажа, где находился отдел экономической контрразведки, почти на выходе у лестницы, он неожиданно нос к носу столкнулся с самим Борисом Ивановичем. Кабинет Кислицына был рядом.

Увидев Веревкина, тот доброжелательно сказал: – Олег Викторович, добрый день. Как у вас дела?

– Дела ничего – не жалуюсь!

– Вас уже ввели в курс дела Забелин или Шумилов? Всё уточнили по предстоящей операции?

– Я говорил с Шумиловым, он поставил задачу.

– Так, так…- Кислицын немного подумал, – операцией буду руководить я, поэтому жду от вас все доклады, сразу напрямую мне, чтобы я смог оперативно принимать решения.

– А мне Шумилов приказал докладывать ему или Забелину в первую очередь – сообщил Веревкин с обидой в голосе, – видимо, не очень доверяют, хотя у меня оперативный опыт будет побольше, чем у Забелина.

– Им доклад не обязателен! – безапелляционно заявил Кислицын, – главное, чтобы знал я, а их проинформирую потом. Если сочту нужным. Штаб операции будет у меня, значит, сюда и надо докладывать. Что касается вас, Олег Викторович, мне кажется со стороны руководства отдела к вам предвзятое отношение. Мы этот подход будем ломать! Порядочных, опытных офицеров надо поощрять.

Скромно потупившись, Веревкин промолчал, хотя в душе был очень доволен похвалой. Разговор с Кислициным давал ему возможность маневра, на случай если Шумилов с Забелиным начнут его третировать.

– Я все понял, товарищ полковник! – сказал Веревкин, – буду докладывать лично вам.

Вернувшись из Управления, Веревкин сразу пошел к председателю Комитета, который, увидев Веревкина, оживился.

– Олег, давай, давай, заходи! Что нового? – нетерпеливо спросил он.

Зайдя в кабинет, Веревкин оглянулся по сторонам, словно хотел убедиться, что они одни, без посторонних, а затем сделал приглашающий жест рукой, поманив Михаила Яковлевича в дальний угол от стола, поближе к телевизору.

– Так, что там у вас? – спросил тот вполголоса, приближаясь к Веревкину, – что-то важное?

– У нас знают, что в пятницу намечается передача денег Красовской – сказал Веревкин и с любопытством посмотрел на Плотникова.

Лицо его начальника резко побледнело.

– Откуда, откуда им это известно? – едва проговорил Плотников, – об этом знали всего несколько человек, им всем можно доверять.

– Что знают двое – то известно всем. Уж вы-то должны это знать! – Веревкин нагнулся почти к самому уху своего руководителя, – короче, проболтался ваш спонсор – иностранец.

– Мать его! – Плотников выругался – вот придурок! А твой Забелин все еще ведет это дело?

– Он вообще-то не мой, – нахмурился Веревкин.

– Не важно, я тут навел о нём справки. У него есть любовница, занимается торговым бизнесом. Фамилия её Виккерс.

– Слышал о ней, известная дама.

– Ей сейчас до зарезу нужны бабки, чтобы достроить торговый Центр. Я недавно в городской администрации разговаривал с заместителем мэра Серегиным и он мне рассказал. Старый жучила хочет всё подгрести под себя, через своих людей купить центр по дешевке, а там почти готовое здание.

– А что она сама не может достроить?

– В том-то и дело. Бабок ей никто не дает, она в кредитах по самые уши. Оборотки нет, соответственно рассчитываться нечем – Плотников посмотрел на Веревкина, – ты понял, к чему я клоню?

– Нет! – честно признался подчиненный.

– Мы с ней побеседуем. Предложим денег. Взамен она должна уговорить своего любовника слить эту операцию.

Веревкин скептически ухмыльнулся.

– Очень наивно так думать, Михаил Яковлевич. Как бы это он сделал? Совсем не представляю. Это же не частное дело между знакомыми людьми: встретились, попили пивка, договорились. Вы знаете, сколько людей в Конторе располагает этой информацией, сколько будет задействовано?

– Все равно, – упрямо сказал Плотников, – попытаться можно. Иногда, поверь моему опыту, маленькая деталь может стать решающим аргументом. Я, Олег Викторович, прекрасно понимаю, что отменить охоту невозможно, но перенацелить на что-то другое, направить по ложному следу…

– У нас это называется отвлечением на негодный объект – заметил Веревкин, – что же, попробуйте, но я лично сомневаюсь в успехе этого мероприятия. Если Виккерс не дура, она сразу вас пошлет куда подальше.

– Посмотрим! – ответил Плотников, возвращаясь на свое место, – я с тобой свяжусь, когда мы получим результат. Положительный или отрицательный – не важно, любой! Если ты окажешься прав, это докажет, что я в тебе не ошибся.

Оставшись один, он быстро договорился с Бондаренко о встрече в парке, где до этого встречались Красовская и Аркадий Соколовский.

– Настя, я выйду на улицу ненадолго. Если будут спрашивать – скажешь, что минут через двадцать подойду – сказал он в приемной секретарю.

– Поняла, Михаил Яковлевич! – ответила Настя.

Она проводила взглядом председателя Облкомимущества и подумала о том, что не будет ничего рассказать Виталию, как она мысленно звала Матвея. Не расскажет ему ничего из подслушанного разговора Веревкина с Плотниковым, хотя Виталий Константинович дважды звонил ей в эти дни, просил сразу сообщать все новости.

В глубине души она старалась не вспоминать день, когда погиб Генералов. Смерть Генералова открыла ей глаза: одно дело романтическое увлечение богатым мужчиной и другое дело убийство. Она помнила, как Виталий интересовался поездкой Плотникова к Генералову и именно она, Настя, сообщила ему подробности. Настя не могла напрямую обвинять Матвеева в причастности к убийству, но всё же, большие сомнения овладели ей, заставили прийти к мысли, что с этой опасной связью надо немедленно кончать.

Скользнув взглядом по телефонному аппарату, Настя не подняла трубку. Она взяла табель работников аппарата и принялась его заполнять, чтобы начислили зарплату за июль, решив, что Виталий Константинович со своими проблемами разберется сам.

Город Уральск, Центральный городской парк, 10 августа, 15.00

Плотников шел по аллеям парка, часто оглядывался, проверялся, но делал он это неумело – сказывалось отсутствие навыков оперативной работы.

Стояла теплая погода, почти летняя, хотя август в Уральске был непредсказуем – обычно со второй половины уже начиналось похолодание. "Атмосферные явления в норме, осадков не ожидается" – вспомнил он прогноз погоды, услышанный по телевизору перед выходом.

"Мы тоже в норме!" – подумалось ему, когда он вышагивал по аллеям городского парка. Проверяться или осматриваться, учил его в свое время Карпов, когда они играли в офисе Матвея в преферанс.

Покружив какое-то время по аллеям, и не обнаружив ничего подозрительного, Плотников, наконец, приблизился к скамейке, на которой его уже поджидал Геннадий.

– Что, скучаешь? – язвительно осведомился Михаил Яковлевич, увидевший, что его помощник уж очень спокоен, в то время как он, Плотников, вынужден мотать круги по парку и проверяться, словно мелкий воришка.

– Скучать особо не приходится, Михаил Яковлевич! Работы полно, а тут еще вы со своими вводными. Как говаривал незабвенный Михал Сергеевич: "нам подбрасывают!". Что на этот раз случилось?

– Мне надо, чтобы ты побеседовал с Виккерс, Маргаритой. Знаешь такую?

– Естественно, я всех знаю. И что я должен ей сообщить?

Плотников оглянулся пор сторонам, присел.

– У нее есть любовник – опер из ФСК. Это опер у нас, как заноза в одном месте. Маргарите сейчас нужны деньги, очень сильно нужны. Если она их не получит, то её торговому центру настанет пиз…ц.

– Ну и что? Какая связь? – не понял Бондаренко.

– Мы ей дадим деньги, нужную сумму. Пусть уговорит своего мужика нас не трогать. Бабки мы ей ради этого даем без сроков и процентов.

– А почему он должен вас трогать? – продолжал недоумевать Бондаренко – вы что, прокололись?

– Можешь считать, что так – угрюмо подтвердил Плотников – прокололись дальше некуда! Причем, не по своей вине. Это я тебе говорю на всякий случай, чтобы не было лишних вопросов. Один наш партнер проговорился. Случайно – не преднамеренно.

– А в чем вопрос-то? – проявил любопытство Геннадий, – может, я помогу разрулить?

– Нет, Гена, вопрос не твоего уровня. Ты занимайся своими делами, а много будешь знать – скоро откинешься.

– Окей! Когда надо составить разговор?

– Разговаривать надо в любом случае до пятницы, и чем скорее, тем лучше. Нам ответ нужен до обеда в четверг – не позднее.

– То есть, сегодня – завтра?

– Да, – подтвердил Плотников, поднимаясь со скамейки – мне пора возвращаться. Я жду от тебя информации.

Оставшись в парке один, Бондаренко какое-то время сидел и смотрел на спину удаляющегося чиновника. Ему показалось, что Михаил Яковлевич в последнее время слегка сдал. Нет той прежней энергетики, напора, харизмы уверенного в себе человека. Потерянный, усталый – вот как бы он его охарактеризовал.

Даже сейчас, по аллее Плотников, шел с низко опущенной головой, ссутулившись, едва передвигая ноги, как глубокий старец. Если так дальше пойдут дела, то ему, Гене Бондаренко, придется искать наверху другого человека, ведь он всегда делал ставку на влиятельных людей и никогда не ошибался.

С другой стороны, надобность в высоких покровителях в скором времени может отпасть.

Никому не говорил Гена Бондаренко, даже Плотникову, что втихаря скупал акции разных предприятий Уральской области и неожиданно сделался хозяином трех небольших заводиков. Небольших, но с современным оборудованием и развитым сбытом. Теперь он чувствовал себя совсем по-другому.

Неподалеку, из храма Сергия Радонежского, бывшего в советские времена музеем космонавтики, донеслись звуки колокола. Геннадий лениво поднялся, поправил рубашку, которая немного выбилась из-под брюк, и пошел к выходу из парка, где неподалеку на улице стояла его машина.

Город Уральск, улица генерала Доватора, офис предпринимателя Маргариты Виккерс, 10 августа, 16.30

Покружив немного по улицам, проехав главную площадь города, Бондаренко свернул на улицу генерал Доватора. Еще издали он увидел яркую желто-голубую вывеску офиса Виккерс "Белла Донна". Как и рассчитывал Геннадий, Виккерс была на месте. Она сидела за столом и небрежно, со скукой на лице, рассматривала журнал мод. Яркий солнечный свет из окна освещал ее со спины. Геннадий обратил внимание на ухоженные руки, красивую прическу.

"А она ничего – подумал он, – даже странно для такой бабы, обычно бизнесменши не следят за собой".

Совсем недавно несколько таких женщин, посетили его в Фонде с какими-то безумными идеями. Они оставили крайне неприятное впечатление: наглые, развязные, типичные хабалки, заработавшие левые бабки во времена советской торговли.

Увидев Бондаренко, Виккерс удивленно подняла брови:

– Чем могу помочь?

– К сожалению, – ответил Бондаренко, – мы раньше не встречались, но я много о вас слышал. Я Геннадий Бондаренко – управляющий чековым инвестиционным Фондом "Согласие".

– Очень приятно! – откликнулась назад Маргарита, и посмотрела на Бондаренко своими карими глазами, немного прищурясь. Она отложила журнал в сторону.

– Не носите очки? – поинтересовался Геннадий, – сейчас в моде линзы.

– Пока обхожусь, – ответила настороженно Виккерс, – какие причины вызвали ваш визит? У меня вроде с фондами пока дел не было, акций ваших я не покупала, других для себя не просила.

– Я понимаю ваше удивление, но пришел по причинам не связанным с Фондом. Я хотел поговорить о вас, о ваших проблемах.

– Что всё настолько плохо? – удивилась Маргарита, – уже весь город готов меня спасать? Но знаете, я не верю в филантропов. За все надо платить.

– Это точно. Однако никто не предлагает вам благотворительность – Бондаренко говорил, осторожно подбирая слова, – есть определенные люди, готовые вам ссудить деньги. Есть люди, но есть и условия!

– Я понимаю, что бесплатный сыр только в мышеловке! – усмехнулась Виккерс – что за условия?

– Хм…вы даже не спрашиваете, какие люди? А вдруг у них сомнительная репутация? Может братки?

– А мне по фигу! – ответила Виккерс, – у меня самой репутация не очень. Так что, говорите ваши условия, а я разберусь со всем этим как-нибудь сама.

– Людям, которых я представляю, известно, что у вас есть молодой человек, вы с ним живете…

– Вообще-то я не намерена ни с кем обсуждать свою личную жизнь. Но, если вас это интересует, то ничего такого здесь нет, я незамужняя, свободная девушка – Маргарита начала спокойно, но Бондаренко увидел, что она невольно заволновалась, щеки покрылись легким румянцем, – он тоже свободен, ничей семьи я не разрушаю.

– Это все понятно, – перебил её Геннадий, – дело не в вас, живите с кем хотите! Дело в вашем приятеле, потому что он задел интересы этих лиц, моих хороших знакомых.

– А что за интересы? Вы меня заинтриговали!

– Я не знаю – честно сказал Бондаренко, – видимо, важные интересы, существенные, раз они попросили меня встретиться с вами.

Молодая секретарь Виккерс внесла поднос с чашками кофе, и кабинет сразу наполнился его ароматом. На какое-то время разговор прервался, пока она расставляла чашки, ставила сахарницу, вазу с конфетами.

– У вас хороший кофе, пахнет, как настоящий – выдал комплимент Геннадий.

– Почему как? Он и есть настоящий – сварен в кофейной машине. В городе таких мало, я её из-за границы вывезла – сообщила Маргарита, с любопытством поглядывая на своего гостя…

– Короче, – продолжил Бондаренко, едва девушка вышла, – ваш приятель оставляет их в покое, а они дают вам денег, чтобы закончить проект.

– Что прямо так, запросто?

– Почему запросто? Будут определенные условия, но не хуже, чем банковские, даже, может быть, и лучше. По процентам и срокам можно будет договориться.

– То есть, если я правильно поняла, мои дальнейшие отношения с приятелем, как вы говорите, будут зависеть от определенных условий, условий которые вы мне навяжете?

– Вы всё понимаете слишком прямолинейно. Никто не вмешивается в вашу личную жизнь. Одна небольшая услуга – только и всего.

– Знаете что, Геннадий? Я думаю, вы зря сюда приехали и зря затеяли этот разговор. В дела моего…приятеля я не вмешиваюсь, так же как он не вмешивается в мои. Мы живем вместе, но мы не муж и жена и я не могу просить о таких вещах.

– Значит, вы отказываетесь переговорить с ним? – все же уточнил на всякий случай Бондаренко.

– Да. Я не буду с ним говорить! – твердо ответила Маргарита – как писали классики: "Торг здесь не уместен!".

– Если передумаете, вот моя визитка. Звоните!

Он достал из внутреннего кармана несколько визиток, выбрал одну и положил на стол Виккерс. Та, без особого интереса посмотрев на кусочек картона, положила его в визитницу.

– Кстати, не хотите сегодня поужинать? – внезапно спросил Бондаренко.

Услышав неожиданный вопрос, Маргарита улыбнулась улыбкой молодой женщины, сознающей свою привлекательность:

– Спасибо за приглашение, Геннадий. Но вы, наверное, заметили, что у меня уже есть молодой человек. Я не планирую с ним расставаться. Согласитесь, было бы странным встречаться в одно и то же время еще и с другим человеком. Может, кто-то так и делает, но я не такая.

– А вы…придерживаетесь моральных принципов? – тоже с улыбкой спросил Бондаренко.

– Конечно – сразу ответила Виккерс – чего вы улыбаетесь?

– Обычно, когда девушка быстро и положительно отвечает на этот вопрос, все бывает совсем наоборот.

– Ну, я не такая! – твердо ответила Маргарита и по-американски, протянула руку для прощального пожатия.

Её рука была по-мужски твердой, но у Геннадия мелькнула озорная мысль вместо пожатия поцеловать её, как в досоветские времена, когда в обществе были другие нравы. Как бы она отреагировала? Засмеялась, разозлилась, сделал вид, что ничего не произошло?

Мысль только мелькнула, и он ее моментально отогнал от себя – он серьезный человек. Свою миссию он выполнил: встретился, переговорил с госпожой Виккерс. Мавр сделал свое дело – мавр может удалиться.

Они попрощались, уверенные, что больше никогда не встретятся.

Зайдя в свой кабинет в Фонде "Согласие", Бондаренко поднял трубку и позвонил Михаилу Яковлевичу;

– Она отказалась, – сказал он так, чтобы никто не понял, о ком идет речь, если председателя облкомимущества вдруг кто-то подслушивает.

– Это точно? Ты хорошо с ней говорил, все объяснил? – голос его звучал нечетко, смазано.

– Обижаете, Михаил Яковлевич! Вы же меня знаете.

– Понятно, впрочем, на другое я и не рассчитывал. Так – попытка на всякий случай. Спасибо, Геннадий!

– Не за что!

– Я переговорю с Дергачевым, возможно он кое-что для тебя сделает.

– А что именно? – не понял Бондаренко.

– Ну, там…может орден "За заслуги перед Отечеством". Мне недавно такой дали. А может, включит в президентский кадровый резерв. Посмотрим…

– А деньгами нельзя? – нагло спросил Бондаренко – какую-нибудь премию, бонус? Как говаривал незабвенный Федор Иванович Шаляпин: "бабки в руки – будут звуки!"

– Что-нибудь придумаем – буркнул недовольный Плотников, которому не понравилось, что Гена отверг его варианты благодарности.

– Спасибо, Михаил Яковлевич!

Геннадий положил трубку и начал читать финансовые бумаги, лежащие на столе, но лицо Риты Виккерс нет-нет, да и всплывало у него в памяти, вызывая неясную улыбку.

Город Уральск, улица Новая Заречная, 10 августа, 17.00

Получив от Калины сведения, что партия оружия доставлена в Уральск, Цыганков действовал по отработанной схеме – как всегда в таких случаях спланировал задержание преступников, утвердил план у руководства отдела и Управления и, в общем-то, начал готовиться к операции.

Однако, что-то гложило его, какое-то смутное подозрение, что здесь не все чисто.

Может, Калина вызывал подозрение своим чересчур спокойным, уверенным видом, может его вертлявый подельник Бес. В том, что они уголовники у Цыганкова сомнений не было, но вот то, что они готовы продать ему стволы…

Те мелкие детали, отдельные штрихи, которые он фиксировал – все это как-то не складывалось в одну цельную и ясную картину.

Эти сомнения и подозрения привели Александра к мысли, что перед непосредственным задержанием надо еще раз встретиться с торгашами, убедиться, что все чисто – без кидалова. Если они решили его обуть, как лоха, то это, как раз и выясниться сейчас, на окончательной встрече.

Он не мог допустить проколов. Кидалами пусть занимается милиция, это не уровень госбезопасности. Если нет, и он имеет дело с настоящими торговцами контрабандным оружием, то они их схватят с поличным после этой последней проверки.

Решив не откладывать дела в долгий ящик, Цыганков до обеда позвонил и сказал старушке, проживавшей в квартире, что зайдет вечером, часов в пять. Он знал, что она передаст контрабандистам эту информацию.

На обеде к его столику подсел Усольцев. Выглядел он довольным.

– Как дела, Саша? – спросил он.

– Все нормально, Леонид Петрович. Дела как у табуретки – каждый норовит сесть сверху!

– Хе-хе – мелким смешком рассмеялся Усольцев, – люблю людей с юмором. Табуретка…да! Значит у тебя все нормально. А в отделе как? Давно я к вам не заглядывал.

– В отделе тоже нормально, работаем.

– Слушай, ты занят будешь сегодня вечером? Мне с тобой переговорить надо, – произнес Усольцев почти скороговоркой.

– Извини, Леонид Петрович, работа – у меня вечером встреча. А что за вопрос, серьезный?

– Нет, личный – Усольцев доброжелательно усмехнулся, – ничего, не можешь сейчас, потом поговорим. Не к спеху!

Весь это разговор он затеял только с одной целью – точно выведать, что Цыганков идет на встречу с Калиной. Информацию о поступившем звонке получил, прежде всего, он, а уж потом зэки из колонии.

Узнав о предстоящей встрече, Усольцев обрадовался – видимо, его проверка этого супермена Цыганкова, а вместе с ним и Забелина, входит в завершающую стадию, она и так слишком сильно затянулась. Леонид Петрович обратил внимание, что генерал в последнее время на него стал косо посматривать, не говоря уж о Кислицыне.

По замыслу Усольцева, Цыганков после встречи с Калиной должен был сообщить какой-то из бандитских группировок о крупной партии оружия в городе. Из сводок об оперативной обстановке Усольцев знал, что в оружии особо нуждалась группировка Матвея и, следовательно он, Цыганков, должен был довести Матвею эту информацию. Далее – налет на квартиру и… никакого оружия. Что будет с Калиной? Усольцева не интересовало. Если его прибьют люди Матвея, значит туда и дорога!

Не испытывая больше надобности в дополнительных силах, Леонид Петрович позвонил начальнику оперативно-поискового отдела и дал команду снять с Цыганкова наружное наблюдение.

В это время Александр, был занят своими мыслями. Он вспомнил, что к вечеру домой надо купить продуктов. Слава богу, что с женой он в последнее время не ссорился. Они делали вид, что в их семье все нормально, как у всех, но в воздухе витало холодное безразличие друг к другу, словно каждый закрылся в створках своей раковины. Как два рака-отшельника.

Закончив с борщом и торопливо съев на второе котлету с макаронами, Цыганков пошел в свой отдел.

В кабинете зазвонил телефон. Это была Рита.

– Слушай, Саша, – сказала она, – ты не знаешь, где Сережа? Не могу ему дозвониться, телефон не отвечает.

– У него сейчас запарка. Он, наверное, телефон отключил – ответил ей Цыганков, – а что случилось, что-то срочное?

– Нет… – замялась Рита, – пожалуй, нет.

– Он освободится и сразу тебе перезвонит – пообещал ей Цыганков, – я его предупрежу, что ты звонила.

Не успел он положить трубку, как позвонил уже Забелин.

– Привет, Саня! – начал он.

Однако Цыганков его перебил: – Легок на помине! Тебя Ритка ищет, а ты трубку не берешь.

– Некогда говорить, я специально на звонки не отвечаю, чтобы не отвлекали, и даже кабинет закрыл изнутри. А что она хотела, не сказала?

– Нет, видимо свои секреты, она доверяет только тебе.

– Значит, не срочное. Добро, как только разгребу дела, сразу ей позвоню, спасибо, что сказал! – Забелин на минуту замолк, потом продолжил – слушай, я чего звоню, в субботу у Поликарпыча день рождения, надо бы деньги собрать, подарок купить…как ты на это сморишь?

– А почему я? – удивился Цыганков.

– Ну, ты же у нас массовик-затейник, а мне этим заниматься некогда, честно тебе говорю!

– А у меня, думаешь, время есть? У меня контрабанда наклевывается.

– У тебя как скоро? – спросил Сергей и, не дожидаясь ответа, сказал – а у меня послезавтра.

– Ох, Серега, пользуешься ты моей слабостью! – сдался приятель, до которого опосредованно доходили слухи о грандиозной операции с участием в ней почти половины Управления – окей, соберу. Кстати, если навязал мне это дело, давай, гони бабки первым.

– Сейчас принесу – ответил Забелин.

Действительно, он через минуту вошел в кабинет, быстро отдал деньги и ушел к себе, оставив Александра заниматься нудным делом – обходом кабинетов коллег и сбором денег.

Перед уходом из Управления Цыганков доложил своему начальнику Лысенко, который был в курсе его разработки, что идет на встречу.

– Ты надолго? – спросил тот.

– А чего там долго делать? Гляну, что стволы на месте и вернусь. Мне еще надо успеть в магазине на вечер затариться. Если что, завтра и повяжем этих барбосов.

– Только много людей не обещаю – всё Серега забрал для себя – заметил Лысенко.

– Ничего, привлечем УОПовцев, как прошлый раз. У них есть СОБР…

– Лады, позвоню и договорюсь! – согласился с его предложением Лысенко – тебе прикрытие надо, может, возьмешь с собой кого-то из оперов?

Секунду подумав, Цыганков ответил:

– Обойдусь без провожатых – нам не в первой! Я же с ними встречался, никакой угрозы там нет, обычные торгаши. Я возьмешь с собой кого-нибудь, больше будешь бояться за него, чем за себя, только лишние хлопоты.

– Смотри, тебе видней, ты у нас важняк.

Попрощавшись, Цыганков стремительно сбежал вниз по лестнице к центральному выходу, вышел во двор и сел в оперативную машину.

"Должен успеть – подумал он, посмотрев на часы – поеду нормально, гнать не буду. Ни к чему нарушать правила и злить гаишников".

У подъезда, где проживали контрабандисты, никого не было, и Цыганков занял свободное место на тротуаре. По привычке осмотревшись, и не обнаружив ничего необычного, он закрыл машину, включил сигнализацию и вошел в подъезд. Лестничная площадка была пуста. Где-то лаяла собака, но, в общем, было тихо.

Он три раза позвонил в дверь. Послышались шаги, затем щелкнул замок. На пороге стоял Калина в потертой лиловой спортивной куртке и таких же штанах. Куртка была расстегнута, обнажая волосатую грудь с синими рисунками татуировок.

Увидав гостя, Калина сказал:

– Пришел? Заходи в хату – сам он скосил глаза за спину оперативника, чтобы убедиться, что тот один, без сопровождающих, – захлопни за собой дверь!

У Цыганкова мелькнула мысль, что дверь до конца закрывать не стоит.

"Может поставить замок на защелку?" – подумал он, переступая порог. Но ему вряд ли ему грозила реальная опасность со стороны этого щуплого мужичка. Даже вдвоем с молодым Бесом они ничего не смогут ему сделать. Да и Беса пока не видно.

Калина повел Цыганкова по узкому коридорчику в маленькую комнату, где в прошлый раз проходила их встреча.

"Посмотрим, на стволы – подумал Александр, – если мне их покажут. Если нет – надо послать эту братию куда подальше и слинять отсюда".

На всякий случай, поскольку ситуация могла обостриться после его отказа покупать кота в мешке и Калина мог попереть буром, Цыганков засунул руку за пазуху и снял пистолет с предохранителя.

Они прошли мимо кухни, где у плиты стояла старушка и готовила ужин, отчего в квартире стоял запах вареного мяса, лука и укропа, и вошли в небольшую комнату. Как и в прежний раз, на столе стояла набитая чем-то, застегнутая на молнию сумка. Вновь Калина прошел к ней и, повернувшись к Александру, сказал, отчего-то глядя в угол комнаты:

– Вот тебе товар. Долго будешь кота за хвост тянуть?

В его позе, голосе и тоне, было нечто такое неестественное, что заставило Цыганкова насторожиться. В комнате имелась небольшая ниша, в которой стояла тахта, скрытая небольшой шторкой из полинялой ткани желтого цвета. Александр увидел шевеление, шторка отодвинулась, и оттуда появился еще один человек – не Бес.

В этом человеке Цыганков узнал одного из подручных Матвея Беспалого, известного ему по той памятной встрече в офисе Маргариты.

– Ба! – произнес скрипучим голосом Беспалый, – и что же это ментам здесь надо? Никак за стволами притопал? Неужто своих не хватает? Пойди в любую ружейку, там пушек, как грязи. Нет, ты посмотри, Калина, он сюда приперся!

Словно пребывая в большом удивлении от внезапной встречи, Беспалый театрально развел руки в стороны, укоризненно покачал головой, обращаясь по большей части к своему корешу Калине.

Не дожидаясь окончания этого представления и поняв, что раскрыт, что дальше тянуть нет смысла, Александр выдернул пистолет из кобуры и направил его сторону бандитов. Но сказать ничего не успел. На него обрушился сзади страшный удар по голове, и он рухнул на пол как подкошенный, сразу потеряв сознание.

– Ну, как я его вырубил? – спросил довольный собой Бес, неслышно подкравшийся сзади. Он снял перед этим обувь, чтобы случайно не скрипнуть досками деревянного пола.

– Всё хоккей! – сказал ему Калина – поможешь его вывести. Дай сюда водку.

Бес взял с тумбочки бутылку водки, передал её Калине и тот сверху полил ею лежащего без движения Цыганкова.

– Ты со мной будешь подрывать или назад в зону? – спросил он Беса.

Молодой парень шмыгнул носом.

– Слышь Калина, мне сидеть осталось всего – ничего, скоро откидываться. Нафига мне такая хрень? Лучше вернусь. А для чего этот мент Матвею? Надо завалить его и закопать. Менты это клад, который лучше хранить в земле.

– Не твоего ума дело! – хмуро отозвался Беспалый, которого Матвей посвятил в свои планы.

Эти планы, после неудачи со снайпером, у Матвея резко изменились. Поначалу он хотел "приручить" опера-чекиста, заставить работать на себя, но война с чеченами внесла свои коррективы. Раз со снайпером не получилось, надо было придумывать что-то другое.

Тогда Матвей вдруг вспомнил о Калине, операции ФСК и решил, что это удобный для него случай. Он задумал захватить Цыганкова, вывезти на бандитскую базу, там его убить и все свалить на чеченцев. Замочив Цыганкова, они втянут его ведомство в войну, и перевес сил, таким образом, будет достигнут.

– Давай, топай в зону! – поддержал решение Калины Беспалый, – только смотри, не болтай. Тебя начнут трясти: где, да что, да как. Ты стой на своем – гулял на улице со знакомым, в дом не входил, ничего не видел. А ты, Калина, достань у опера ключи от машины в кармане и пушку забери.

Бандиты обыскали Цыганкова, забрали пистолет, наручники, ключи от машины и милицейское удостоверение, которое он носил для прикрытия. Беспалый раскрыл красные корочки, прочитал насмешливо: "капитан Цыганков Александр Игоревич, оперуполномоченный отдела уголовного розыска ГУВД г.Уральска".

– Что оперуполномоченный, – осклабился он, – теперь упал намоченный! Всё, сваливаем!

Бес и Калина подняли Александра, закинув его руки себе на плечи, и поволокли по коридору, словно сильно выпившего мужика подхватили его приятели, чтобы доставить до дому, прямо к жене. На лестничных пролетах подъезда было пусто, никто им не встретился и поэтому они спокойно спустились и вышли на улицу. Там они бросили отключившегося Цыганкова на заднее сиденье и, завернув ему руки назад, надели наручники

За то время, которое они провели в квартире, погода успела испортиться. Откуда-то набежали тучки, заморосил мелкий дождик, как будто уже настала глубокая осень.

Беспалый, несмотря на ненастную погоду, закурил, времени поглядывая своим прищуренным режущим взглядом вверх, в хмурые небеса, словно пытаясь разглядеть там невидимую угрозу.

– Ну, я потопал до зоны – сказал им Бес.

– Давай двигай! – разрешил Беспалый, – и помни, чтобы лишнего ничего не базарил. Матвей-то ежели что, ботало оторвет!

Он выкинул сигарету и сел за руль машины. Калина пристроился на заднем сиденье, чтобы приглядывать за опером на всякий случай, если тот вдруг очнется. Потом машина резво сорвалась с места и выехала на дорогу, пугая встречных гаишников номером УФСК.

Город Уральск, Управление ФСК РФ по Уральской области, 10 августа, вечер

Рабочий день Управления длился до шести часов вечера. Но и после окончания работы, многие сотрудники задерживались на работе – в окнах их кабинетов допоздна горел свет. Этот день не стал исключением: в своих кабинетах сидели Лысенко, ожидавший возвращения Цыганкова, Забелин, погруженный в подготовку операции, и, конечно, Усольцев, который ждал звонка от агентов из квартиры.

Через час, после отъезда Цыганкова Игорь Лысенко начал испытывать легкое беспокойство. От Александра не было никаких вестей, хотя он намеревался быстро провести свою проверку и вернуться назад. Проверять там, в сущности, было нечего – убедиться, что оружие есть и уйти. Это заняло бы минут десять-пятнадцать, но никак не час.

Примерно в половину седьмого вечера Лысенко зашел в кабинет к Шумилову, который тоже еще не ушел домой – сидел вместе с Забелиным, обсуждая последние штрихи операции по Красовской.

– Николай Поликарпович, – сказал с беспокойством Лысенко, – Саши Цыганкова до сих пор нет, хотя он должен был давно вернуться.

Начальник отдела посмотрел на часы.

– Да, ты прав!

– Позвони ему домой, может он уже дома – предложил Забелин.

– Если его там нет – добавил Шумилов, – придется докладывать генералу. Черт с ней, с этой его разработкой. На всякий случай, скажи всем, кто есть в отделе – пусть не расходятся, возможно, придется выезжать в адрес.

Выйдя из кабинета, Лысенко набрал телефонный номер квартиры Цыганкова и услышал, как старший из его сыновей Денис снял трубку. Мальчик сказал, что папы нет и домой он еще не приходил.

Нехорошее предчувствие овладело Лысенко. Обычно Цыганков был осторожен, всегда отзванивался и никогда не пропадал, не оставив предварительно своих координат. Взяв подборку материалов в отношении лиц, которых разрабатывал Цыганков, Лысенко с тяжелым сердцем пошел к Шумилову.

– Что дома нет? – спросил тот, – давай материалы.

Лысенко передал подборку.

Торопливо потушив сигарету, Шумилов поднялся и пошел на доклад к генералу. Услышав, что оперативник ушел на встречу с контрабандистами без прикрытия, начальник Управления укоризненно покачал головой, но ничего не сказал. Он приказал немедленно выехать в адрес, взяв всех свободных людей из отдела, поскольку АОБГ собирать долго, и сразу после ухода из кабинета Шумилова, вызвал к себе Кислицына и Усольцева.

– Доложите, что у вас с проверкой Цыганкова – потребовал Алексеев у своих подчиненных едва те переступили порог. По тону генерала они тут же поняли, что ничего хорошего их не ждет.

Усольцев немного выступил вперед и сказал:

– Товарищ генерал, проверка вошла в завершающую стадию. Сегодня Цыганков пошел на встречу с нашими источниками из криминальной среды, на которой всё проясниться. Я жду отчета от этих людей.

– И долго будете ждать? До ночи? – голос Алексеев потяжелел.

– Нет, товарищ генерал, должны были уже позвонить – немного неуверенно произнес Усольцев, до которого стало доходить, что в его проверке что-то не получилось, где-то допущен сбой.

– Борис Иванович, а почему эту проверку не прекратили? Мне совершенно непонятно! Шумилов доложил справку Цыганкова после вашей подставы – там все ясно и понятно. Ни в чем он не замешан, ни с каким криминалом не связан. Я спрашиваю, почему её не закончили?

– Товарищ генерал! – сказал Кислицын, со злостью посмотрев на Усольцева, – подполковник Усольцев не поставил меня в известность, что продолжает проверочные мероприятия. Я тоже читал эту справку и дал команду снять с Забелина и Цыганкова наружное наблюдение, прослушивание телефонов. Мне тоже совершенно непонятно, почему подполковник Усольцев проявляет излишнюю инициативу…

Начальник Управления, выслушав это объяснение, стукнул что есть силы кулаком по столу, его лицо побагровело и он закричал на обоих:

– Вам что? Делать больше нечего? Я вам пыль с ушей отряхну! Если с Цыганковым что-то случиться, то вы у меня погон лишитесь, проверяльщики, мать вашу! Немедленно выясняйте, что произошло, принимайте меры для розыска офицера! Докладывайте мне каждый час. С работы не уходите, пока не будет ясности. Всё. Свободны!

Сотрудники отдела Шумилова, получив указание генерала, немедленно выехали на квартиру, где проходила встреча. Забелин, несмотря на загруженность, напросился к Лысенко в сопровождающие и сел с ним в одну машину. Перед выездом они связались с ГАИ и дали ориентировку на поиск управленческой семерки вишневого цвета, на которой уехал Саша Цыганков.

Дверь квартиры им сразу открыла бабушка – хозяйка квартиры.

– Бабуля, – спросил её с порога Лысенко, – постояльцы твои где?

– Ой, милок, даже не знаю. Как ушли давно, так и не видела боле.

– А сколько их было?

– Сколько?… – старушка задумалась, – так трое…а может, четверо – уж и не упомню. Один только пьяный был, ноги у него заплетались. Сам-то идти не мог, так они его под руки вели.

– А откуда вы узнали, что пьяный? – спросил из-за спины Игоря Лысенко Забелин.

– Пьяный, пьяный. Такой запах в комнате и по коридору, хоть святых выноси! Нельзя так пить! Я уж знаю, что это такое – муж-то спился и умер рано.

Оперативники прошли в комнату, в которой проходила встреча, но ничего полезного для себя не обнаружили. Только коврик сильно пах водкой. Пустая бутылка стояла здесь же, на столе.

– Назад когда обещали вернуться? – спросил у бабушки Лысенко, когда они возвратились назад.

– Дак, ничего не сказали, я уж и не знаю прям, чё думать…

В это время Усольцев названивал в Клыковскую колонию. После разговора с дежурным, он установил, что осужденный Субботин, он же Бес, вернулся в колонию около восьми вечера и сейчас находится на месте, в своем отряде. А вот Калины до сих пор не было, хотя время увольнительной уже закончилось.

– Слушайте, – сказал дежурному Усольцев, грызя от волнения кончик карандаша, – нам срочно надо получить от Беса объяснение, где он сегодня был и куда пропал Калина. Вы можете это сделать? Прямо сейчас, немедленно. А текст его объяснения сбросите мне по факсу.

– Могу – подтвердил дежурный, – а что это срочно? У них сейчас ужин.

– Срочнее некуда!

Оперативные документы

1. Объяснение осужденного Субботина А.В.

Получено 10.08.94г. в 21.00

Объяснение получил майор внутренней службы Шестаков А.А.

По факту отсутствия на месте осужденного Калинина П.А. осужденный Субботин А.В. пояснил следующее: "Вместе с Калининым я был в городе Уральске почти с утра. Мы заходили в магазин, купили продукты. Потом эти продукты принесли в квартиру по улице Новой Заречной и отдали хозяйке, чтобы она приготовила обед.

После обеда я вышел из квартиры и на улице встретился со своим знакомым, фамилию которого не помню, зовут Олег. Этот знакомый пригласил меня прогуляться в городской парк, выпить пива. Употребление пива является нарушением режима, и я хотел отказаться, но Олег меня уговорил. Мы отправились в парк и были там часов до семи вечера, после чего я пошел на остановку и отправился на автобусе в колонию. Где в это время был Калинин мне неизвестно".

Дополнительно : Субботин сообщил, что местожительство и фамилия Олега ему также неизвестны.

2. Справка о беседе с агентом "Темным"

Секретно

экз. N 1

Беседа проведена в обусловленном месте.

10 августа в 23.00 проведена беседа с агентом "Темным". Беседа проводилась в обусловленном месте (в автомашине) в связи с причастностью агента к криминальной группировке.

В ходе беседы источник сообщил, что вор Калина, сидящий на зоне, в последнее время был неоднократно замечен в городе. При этом его несколько раз видели входящим в казино "Эльдорадо", принадлежащее преступному авторитету Матвею. В криминальных кругах известно, что Калина является давним приятелем приближенного Матвея – уголовника по кличке "Беспалый" – они несколько лет сидели вместе в одном лагере.

Что касается возможного участия Калины в захвате офицера контрразведки – источнику такие факты неизвестны. "Темный" не знает, где может скрываться Калина, однако предположил, что его может укрывать Беспалый в одной из квартир, принадлежащих ОПГ Матвея.

Задание:

Источнику дано задание по возможности установить место, где скрывается Калина, а также собрать сведения о лицах, причастных к похищению сотрудника правоохранительных органов.

Оперуполномоченный 2 отделения ОБТ

УФСК РФ по Уральской области

капитан В.С.Горбунов

Город Уральск, Управление ФСК РФ по Уральской области, 11 августа, раннее утро

Для Забелина, начиная с исчезновения Цыганкова, развитие событий приобрело угрожающий лавинообразный характер. Все смешалось в одну кучу, словно некто произвольно смешал разнородные детали, каждая из которых могла впоследствии сыграть решающую роль. Как и все ребята его отдела, он почти не спал прошедшую ночь.

После выезда на квартиру по улице Новой Заречной, в экстренном порядке пришлось встречаться с агентурой, хоть немного связанной с криминалом, просматривать материалы номенклатурного дела и оперативной подборки, которые вел Александр по линии контрабанды оружия.

Особое внимание Забелин обратил на последние справки Александра о его контактах с чеченцами. Он сразу понял, что Цыганков пытался в какой-то степени участвовать в консолидации сил, могущих противостоять Матвею и его стремительно растущему влиянию. Фамилию Вахи Магомадова – лидера чеченской группировки, Сергей особенно отметил про себя и запомнил места в городе, где тот наиболее часто бывал.

Из-за напряженной работы Забелин совершенно забыл позвонить Рите. Вечером они тоже не виделись – Сергею пришлось остаться в Управлении на ночь и остаток ночи провести на стульях в своем кабинете.

Только утром, сполоснув лицо в туалете холодной водой, Сергей, наконец, вспомнил о Маргарите и подумал, что она, наверняка, обиделась. Надо было ей срочно позвонить, извиниться, но на часах было всего шесть утра – она могла еще спать.

Заварив себе крепкого чая и присев на стул, Забелин медленно пил из кружки горячую, почему-то пахнущую картоном жидкость.

"Наверное, из-за бумажного пакетика" – подумал Сергей, доставая его из кружки и выбрасывая в корзину.

В этом время раздался телефонный звонок. Звонил Шумилов.

– Зайди! – коротко приказал он.

Начальник отдела, как и все его подчиненные тоже спал мало. Это было видно по его небритому осунувшемуся лицу, слегка покрасневшим глазам.

– Вот, посмотри! – сказал он, отдав имеющиеся материалы по розыску Цыганкова.

Сергей мгновенно просмотрел их, благо бумаг было немного.

– Значит, дело рук Матвея? – спросил он.

– Или самого, или его подручного Беспалого. Хотя трудно предположить, что он действовал самостоятельно, без ведома пахана. Ночью мы уже начали проводить ОТМ, поставили телефоны на прослушку. Сейчас генерал дал команду собрать всех членов АОБГ. Этим занимается Лысенко. Потом будем обыскивать "Эльдорадо", допросим Матвея и Беспалого.

– Понятно. Чем я могу помочь? – спросил Сергей, энергично проводя рукой по лицу, чтобы немного прийти в себя после лежания на стульях.

– Ну, во-первых, тебе надо готовиться самому, операцию по "Стрекозе" никто не отменял. А во-вторых… – Шумилов задумался – а во-вторых, в розыске Саши Цыганкова нам надо придумать, как обыграть противника. Матвей и его люди сейчас замкнуться. На них ничего нет, кроме сообщений агентуры, которые к уголовному делу не пришьешь. Поэтому, если у тебя будут какие-нибудь предложения, то выкладывай.

– Николай Поликарпович, пока ничего в голову не лезет. Кстати, не знаете, жене кто-то сообщал? А то думает, наверное, что он по девкам бегает.

Хмуро посмотрев на Забелина, Шумилов сказал:

– Я ей вчера вечером звонил. Сказал, что Александр на задании, чтобы не волновалась.

– Да… – вздохнул Забелин, – дела! До меня дошли слухи, что это Усольцев хотел его проверить таким образом. В отделе БТ ребята обсуждали, – пояснил он – эти два торгаша в квартире, куда пошел Сашка, на самом деле зеки, они были на связи у Васи Куроедова и он возил к ним в колонию Усольцева.

– Мастерская оперативная разработка, нечего сказать! – жестко произнес Шумилов – один зек ничего не знает, ничего не видел, а второй вообще дал деру. Мне генерал вчера вечером рассказал, как Усольцев пытался провести подставу и как с ней обоср…ся. Кислицын оказался, как всегда, в стороне, хотя я подозреваю, что основным вдохновителем этой проверки был именно он, а Усольцев лишь добросовестно отрабатывал его указание.

– А что теперь будет с уважаемым Леонидом Петровичем? – спросил саркастично Забелин.

– Не знаю,- пожал плечами Шумилов, – мне, в общем-то, все равно, но я слышал, с сегодняшнего дня он в отпуске. А потом вопрос с ним будет решаться через Москву. Алексеев однозначно хочет убрать его из Управления.

Дверь кабинета Шумилова открылась, и заглянул Игорь Лысенко.

– Товарищ полковник!- официально обратился он, – оперативно-боевая группа в составе пятнадцати человек собрана.

Посмотрев на часы, Шумилов сказал:

– Сейчас семь утра. Надо еще получить оружие. Пусть возьмут несколько автоматов, бронежилеты. Позавтракают. Казино открывается в одиннадцать дня, но мы придем раньше. Думаю, хозяева там уже с девяти-десяти утра. Впрочем, гадать не будем. За входом наблюдают наши разведчики наружного наблюдения, они доложат, когда появиться Матвей.

Вместе со всеми Забелин пошел позавтракать в закусочную, открывавшуюся раньше других подобных заведений поблизости и расположенную через дорогу от Управления. Периодически у него возникала мысль позвонить Рите, но он знал, что у нее привычка поздно ложиться и поздно вставать.

Разбудить её? Сергей колебался, в конце концов, часов в девять утра он набрал её номер.

Телефон долго не отвечал, издавая длинные ровные гудки, наконец, трубку сняли, и сонный голос Риты поинтересовался, кто её беспокоит.

– Рит, это я, Сергей. Извини, что не позвонил вчера – у нас тут свои заморочки, совсем закрутился.

– Да ничего, – сказала она, просыпаясь, – я понимаю. Знаешь, я просила Сашу Цыганкова передать тебе, что звонила. Это было около пяти вечера. Странно, что ты не смог найти время меня найти. Он разве тебе не передал?

– Он…он мне сказал, но Ритуль, извини, не мог позвонить.

– Ладно! – она немного помолчала, – нам надо встретиться, поговорить. Тут на меня посыпались интересные предложения. Я хотела их с тобой обсудить.

– Слушай, сейчас однозначно некогда и боюсь, в ближайшее время не получится. Давай в субботу, а? У нашего шефа день рождения, придем вместе, я тебя познакомлю с ним, с ребятами? – Сергей сам обрадовался этой внезапно пришедшей ему в голову мысли.

Действительно, если Рита переживала по поводу того, что он её стесняется, пытается скрыть свою связь с ней и оттого ни с кем не знакомит, кроме близких родственников, то теперь, его предложение показывает, что он готов пойти как можно дальше.

– Может, все-таки найдем время пораньше? – не сдавалась Рита – давай сегодня вечером, я тебя подвезу до дома и по дороге поговорим?

– Ну, давай! – неуверенно согласился Сергей, абсолютно не представляя, чем он будет заниматься сегодняшним вечером и смогут ли они встретиться.

Город Уральск, здание областной администрации, Комитет по управлению имуществом Уральской области, 11 августа, 11.10.

В преддверии предстоящей передачи денег, Плотникова не покидала мысль, что надо как-то подстраховаться, придумать неординарный ход, который бы нейтрализовал усилия чекистов. А еще лучше – выставил их на посмешище. Он вызвал Красовскую к себе.

– Катя, у тебя все готов к завтрашнему дню, проколов не будет?

– Я уже все давно подготовила, Миша. Ирэну предупредила, Соколовский знает. Что-то случилось? – спросила тревожно Красовская.

– Не нравится мне все это – ответил ей Плотников, – какое-то предчувствие у меня нехорошее. Сосет под ложечкой, а это примета у меня такая, если идет что-то не так.

– И что нам делать с твоим предчувствием? Давай все отыграем назад, отменим?

– Ага, и лишиться таких бабок? – Плотников покачал головой, – нет…у меня другие мысли. Что если наши дела сделать в другом месте и в другое время? Допустим в полдень, у меня в кабинете или вообще не в этом здании?

– А это не опасно? Вдруг за тобой тоже следят?

Михаил Яковлевич немного задумался, как бы прикидывая такую возможность, но затем спокойно ответил:

– Это вряд ли, Катюша. Веревкин бы предупредил. Он у меня на хорошем крючке. А "нашим друзьям" я приготовил большой сюрприз, после которого они надолго забудут сюда дорогу.

– Что за сюрприз Миша, может, обойдемся без сюрпризов? – снова встревожилась Красовская – сделаем свое дело тихо, как мышки, без лишнего шума.

– Ты не понимаешь, что они от нас не отстанут! – раздраженно бросил Плотников – их надо проучить, проучить громко, чтобы вызвать приличный резонанс. Чтобы каждая бабка в городе знала, что они облажались. А так, нет смысла что-то менять…Короче, – решительно сказал Михаил Яковлевич – все оставляем, как есть. Только Соколовского предупреди, чтобы приходил без денег. Дашь ему какие-нибудь бумажки, пусть посмотрит! А когда будете уходить, называешь ему новое время и место.

– Да? А потом что?

– Туда войдут гэбэшники, а ты чистая, у тебя ничего нет и у Соколовского ничего. Они в ж…пе. Я соберу прессу, телевидение и дам разгромное интервью. Как тебе это? – спросил с торжествующей усмешкой Плотников.

– Ты такой смелый, энергичный, я тебя таким давно не видела – удивленно сказала Красовская.

– Ну, так смотри! – рассмеялся Михаил Яковлевич.

– С Матвеевым, разрулил проблему? – спросила Екатерина, тут же переходя на деловой тон.

– Почти – дал команду Гене Бондаренко немного поработать по скупке акций на заводе. А фарповские акции мы для него и так вытащим – он свою долю получит. Мне надо сейчас идти к Дергачеву. Надо убедить его, чтобы он нас поддержал – помог с прессой и телевидением, а времени осталось архимало, как сказал бы Ильич.

Город Уральск, улица Полярников, д. 29, 11 августа, 14.05.

Накануне вечером бандиты привезли Цыганкова по известному им адресу – в дом на окраине города, использовавшийся группировкой Матвея, как перевалочная база. Домик находился в частном секторе одного из старых районов города – Восточном.

Беспалый поначалу загнал машину во двор, после чего они вдвоем с Калиной вытащили Цыганкова, только начавшего приходить в себя, завели его в пристроенный к дому гараж и там крепко привязали к проходящей под крышей балке. Руки оперативника оказались вздернуты вверх, и он повис, как на дыбе.

Убедившись, что Цыганков привязан надежно, они начали обрабатывать его словно боксерскую грушу – руками и ногами. Александр молчал, качаясь под ударами, не издавал ни звука, пока снова не отключился и повис на веревках.

– Пока хватит с него – сказал Беспалый, – иди в дом, скажи пацанам, чтобы присмотрели. Надо его тачку в лес отогнать, а то с ней враз заметут.

Калина ушел, а Беспалый закурил и стал соображать, как проскочить к лесу, по возможности, минуя гаишные посты. В это время из дома вышел Калина с двумя крепкими пацанами в борцовских майках, которых он повел к гаражу и там оставил.

– Что покатили? – спросил он Беспалого, едва они вышли из гаража.

– Погоди, – остановил его Беспалый, – надо позвонить Матвею.

Беспалый не знал, что перед этим Матвею звонил Карпов. Он предупредил, что в связи с пропажей чекиста в городе поднялась большая суматоха. Все ищут Цыганкова и исчезнувшего Калину. Причем последнего, напрямую связывают с возможным похищением оперативника. В этих условиях лишние свидетели Матвею были ни к чему. Поэтому когда позвонил Беспалый, он сказал ему жестким тоном:

– Толян, избавься от Калины…

– Да ты что, Матвей – возмутился Беспалый – мы же с ним кенты, вместе чалились на зоне.

– Сегодня кент, а завтра мент – так же жестко ответил Матвей, – чтоб ты знал, твой Калина давно ссученый – стучал на зоне, только не ментам, а чекистам. У меня сведения точные. Через тех же ментов получил.

– Может, ты ошибся? – неуверенно спросил Беспалый.

– Никаких ошибок. Я сказал, убери его!

После этого разговора, хмурый Беспалый вернулся к машине.

– Давай, открывай ворота! – приказал он Калине, садясь за руль.

Они выехали на дорогу и двинулись через поселок, узкими, не асфальтированными дорогами…

Поздним вечером, когда густая темнота уже окутала город, Беспалый вернулся один, без Калины. Он никому не сказал, куда делся его кореш. Мало ли куда! Погнал машину на юг.

Потом Беспалый позвал бойцов бригады, и они вновь принялись избивать Цыганкова, уже отвязав его от балки и бросив на пол.

На теле Александра не осталось живого места. Он как сквозь вату слышал какие-то голоса, смутно, сквозь залитые кровью веки, видел людей, которые его били. Тело уже остро не реагировало на боль, оно только глухо ныло, содрогаясь от наносимых ногами ударов. Тело жило самостоятельно, словно не подчинялось Цыганкову.

Время суток спуталось у него в сознании, и он перестал отличать ночь ото дня.

С каждым ударом тело Александра слабело. И как бы он ни пытался найти выход, прокручивал в мозгу возможные способы побега – выхода не было. Веревки, связавшие его, больно впились в руки и он уже не чувствовал пальцев, веки слиплись от залившей их крови, текшей со лба.

Но он верил, точно знал, что пока лежит на деревянном полу, пачкая его своей кровью, всё Управление, не переставая, ищет его. Что бы ни произошло, его поиски не прекратятся.

Ближе к полуночи истязатели бросили свою грязную работу, крепко привязали его руки к батарее отопления и ушли спать. Утром с небольшими перерывами они снова били его, но не убивали. Видимо, ждали окончательного решения Матвея.

Впрочем, Цыганкову уже было все равно. Тело практически превратилось в один большой отек, лицо и глаза заплыли от ударов.

Но чем больше тело теряло чувствительность, чем больше оно становилось неуправляемым, легким, тем больше на Цыганкова опускалось какое-то неземное спокойствие. Мысли о приближающейся смерти, словно белые барашковые облака, лениво и неспешно плывущие по небу, так же медленно и тихо проплывали в голове, не цепляя сознание, не тревожа душу.

Он чувствовал себя посторонним и думал о себе, как о постороннем.

И он думал о том, что хорошо умирать сейчас, летом, когда тепло, когда земля мягкая и пористая, дышащая, словно человек. Ему припомнилось, как у кого-то из коллег зимой умер родственник, а гробокопатели запросили слишком высокую цену за копку ямы. Тогда они всем отделом вызвались помочь.

На улице температура около двадцати пяти градусов мороза – настоящая уральская зима, ребята взяли ломики и принялись долбить стылую, неподдающуюся землю. Было ощущение, что долбили они каменную гранитную глыбу, что земля промерзла глубоко насквозь, почти до центра земли.

Прошел час, два, а они углубились лишь на несколько сантиметров. Пот заливал глаза, пальцы болели, и руки в перчатках не могли удержать железо – ломики вырывались и падали на землю с глухим звоном. Лишь когда кто-то догадался и пошел за старыми автомобильными покрышками, и они их разожгли по периметру ямы, только тогда эта каменная земля начала оттаивать и понемногу пускать их вглубь.

Эти мучения вспомнились ему сейчас и они, как ни странно, казались ему тяжелее и страшнее, тех мучений, которым он подвергался. Именно тогда он подумал, что если и придется умирать, то лучше всего это делать летом, а не зимой.

После полудня на базу приехал Матвей. Он был раздражен и молчалив. Причина его раздражения заключалась в том, что он никак не мог связаться с Сильвестром или Иванычем, как его уважительно стали звать в последнее время, и договориться, сколько пробашляет за снайпера, за ущерб, невольно нанесенный московскому криминальному авторитету. Звонил он безуспешно уже несколько дней. Но Иваныч трубку не брал, а его ближайшее окружение – все эти Двоечники, Драконы, Рэмбо говорить отказывались.

В сопровождении Беспалого Матвей зашел в гараж и, посмотрев на лежащего без сознания оперативника, сказал:

– От него пора избавиться. Вывези в лес, только позднее, ближе к ночи. Дороги сейчас перекрыты, гаишники чуть ли не каждую тачку смотрят. К вечеру, думаю, немного остынут! Сегодня утром трясли "Эльдорадо". Приезжали псы из его Конторы – всё перевернули. Наверное, будут пасти меня по полной программе, но хвоста пока за собой не видел. Может, прицепят позднее. Ты мне по телефону не звони, если что, сам приезжай.

– Ништяк, Матвей – кивнул Беспалый – сделаем!

– Тут еще такая тема – продолжил Матвей, – эти дни нас не только ментура может доставать. Не нравится мне, как себя Сильвестр ведет – похоже, озлобился он, не принял смерти своего человека. Со мной не разговаривает, его люди тоже нос воротят. Я прикинул хрен к носу и думаю, что его пацаны реально могут сюда подскочить на разборки. Поэтому, ты нашу братву держи наготове – пусть сидят эти дни в хатах и по первому свистку будут готовы на стрелку.

Они вышли из гаража. Матвей забрался в свой джип и поехал назад в казино, а Беспалый отправил одного из бойцов в город, на другую хату, чтобы тот к вечеру пригнал машину. Избитого опера, валявшегося у них на полу в гараже, надо было скрытно отвезти в лесной массив по другую сторону города.

Город Уральск, дорога от УФСК по Уральской области к дому, где проживает Забелин, 11 августа, 19.30

За прошедшее время Рита не оставила своего желания переговорить с Сергеем. Поначалу, предложение Бондаренко показалось ей смешным, даже абсурдным. Она подумала, что не сможет поставить на одну доску работу Сергея и свой бизнес – это две ничем не связанных друг с другом сферы. Предложение Сергею изменить интересам службы звучало для Виккерс дико и нелепо.

Но потом её неотрывно начали мучить мысли о возможности с помощью денег Бондаренко решить свои проблемы. Она думала об этом и в офисе, и даже дома.

Застывшая стройка в торговом Центре все время была у нее перед глазами. Она иногда заезжала туда на своем джипе, и каждый раз покидала территорию Центра с горьким чувством личной утраты. Словно у нее отбирают родного ребенка, а за беспробудное пьянство лишают родительских прав.

Вечером, переодевшись в свободную домашнюю одежду, она брала бокал "Мартини" с соком и льдом, сидела на кухне, размышляла. И после нескольких выпитых бокалов, предложение Геннадия ей уже не казалось настолько невозможным, что его не следовало даже обсуждать. Наоборот, чем дольше она сидела за кухонным столом, тем больше ей начинало казаться, возможным и исполнимым это его предложение.

В ней начинала говорить обида за себя.

Неужели он, Сергей, её не любит настолько, что не может поступиться в этом вопросе? Она, конечно, понимает, насколько для него важна работа в ФСК, но и её работа тоже важна. Он же видел, как она мучилась, унижалась перед всякими ничтожествами, пытаясь достать эти проклятые деньги. Но все дело в том, что на её бизнес ему, в общем, наплевать, он его совершенно не интересует.

Тут надо кому-то уступить. Своя уступка Маргарите казалась более глупой, более ущербной, чем уступка Сергея. Что он терял? Ну, получит выговор, какое-то взыскание, но вряд ли его уволят с работы. А она может разориться. Её имущество опишут, продадут и потом придется начинать с нуля. Причем, начинать заново в Уральске будет практически невозможно – репутацию сразу не восстановишь. Её создают годами, а теряют в один миг.

Так она постепенно, после двух одиноких вечеров пришла к выводу, что надо поговорить обо всём с Сергеем. Она хотела поставить вопрос ребром: или он её любит и соглашается на просьбу Бондаренко или они… расстанутся.

Вечером в четверг, Маргарита взяла свой джип и, заранее позвонив Забелину, подъехала к зданию Управления, чтобы забрать его после работы. Чуть позже семи, когда уже начало темнеть, Сергей вышел из Управления. Он сел в джип и поцеловал её в щеку. Рита отметила, что Сергей стал к ней более холодно относиться – раньше целовал в губы, а теперь только в щеку. В последнее время у неё начало складывалось впечатление, что они отдаляются друг от друга, становятся чужими. Или ей только казалось?

Она вырулила на дорогу, влилась в поток проходящих машин. Неумолимая осень приближалась, постепенно сокращая световой день. Заходящее солнце едва выглядывало из-за скатов крыш, из-за высоких домов, окрашивая стены, стекла в розовый оттенок местами переходящий в драматический красный цвет. Цыганков, который в последнее время никак не мог найти время встретиться с Ритой и постоянно размышлял о своем деле, немного отвлекся, подумал, что сегодня закат удивительно ярок. Их лица с Маргаритой, в свете этого уходящего солнца, слегка порозовели, словно они были на первом свидании и очень волновались.

– Я хотела с тобой серьезно поговорить – без предисловий начала Маргарита, глядя на дорогу застывшим напряженным взглядом…

– Боже мой, как строго! – засмеялся Сергей – если вопрос стоит о том, чтобы я сделал предложение, то я готов это обсудить.

– Не шути со мной! Ты как ребенок – я с тобой серьезно!

– Могу я расслабиться после трудового дня? Давай говорить серьезно! Что у тебя такого срочного, чего не может подождать?

Он почему-то думал, что Ритка действительно хотела спросить о свадьбе.

К его удивлению, Рита заговорила о другом. Подсевшим от волнения, чуть хриплым голосом, она рассказала о нелепом, на ее взгляд, разговоре с Бондаренко, чтобы он, Забелин, не работал по Красовской. Тогда люди, которые стоят за ним, дадут денег на окончание строительства торгового Центра. Рассказала, что сразу отказала просителю.

Когда она это сказала, он обрадовался и произнес: "умная девочка!". Но Рита продолжала говорить дальше и говорить уже о возникших у нее сомнениях в правильности этого поступка. Может, надо было согласиться? Может, она поторопилась со своим отказом?

В ожидании реакции Сергея, Рита требовательно посмотрела на него. Они уже почти подъехали к его дому – остановились примерно за квартал. Забелин вышел из машины. Маргарита, которая не дождалась ответа, оставила подфарники включенными и тоже вышла следом.

Она встала перед машиной, освещаемая слабым светом – тонкая, стройная с развивающимися каштановыми волосами. На улице поднимался ветер.

– Так что скажешь, Сергей? – срывающимся голосом спросила она – ты можешь это сделать?

– Риточка, ты просишь от меня невозможного – Забелин взял её под руку и медленно пошел по направлению к дому, в котором жил, – как ты себе это представляешь? Я что, должен прийти на работу и доложить начальству, что есть такая дама, некая Красовская, так вот по ней я работать не буду – она неприкасаемая? Так что ли? Боюсь, что меня в лучшем случае не поймут, а в худшем уволят.

– Но ведь тебе не обязательно об этом докладывать. Не трогай её, забудь о ней и всё.

– Что значит забудь? Если есть по ней материалы, я обязан реагировать, давать указания, писать резолюции – я же не один работаю в Управлении!

– Тогда дай указание, чтобы по ней не работали – ты же умный, ты знаешь, как всё надо сделать, только притворяешься, чтобы меня позлить. Пойми, Сереж, для меня эти деньги очень важны! Без них я могу разориться, а начинать все сначала очень сложно.

– Тогда не держись за этот Центр. Продай его! – посоветовал Сергей, – тебе же кто-то предлагал из мэрии, сама говорила. Сразу рассчитаешься с долгами, бизнес начнет потихоньку выправляться, а сейчас у тебя словно гири на ногах – тянут ко дну.

– А ты знаешь, сколько мне стоило пробить это место, согласовать проект, подмазать чиновников? – Маргарита с обидой посмотрела на Цыганкова, слезы выступили у неё на глазах – я столько денег проплатила на одни взятки, столько вложила, а ты мне теперь говоришь, чтобы я все продала? Нет, ты меня совсем не любишь! Когда любят – для любимого человека готовы сделать всё. Я же не прошу тебя кого-то убить!

– Рита ты тоже пойми меня. Если я сейчас уступлю, пойду на поводу этих людей, а я знаю, кто за всем стоит, как я буду потом относиться к себе? Тем более я знаю, что за первой просьбой всегда следует другая, потом третья и человек полностью вязнет, как в трясине – его уже никто не уважает, ни те, кто его купил, ни он себя. Продажность разрушает изнутри, уж поверь мне, я насмотрелся на таких людей!

– Все равно! – не хотела слышать его доводы Маргарита, – ты мог бы пойти им навстречу только в этом вопросе, и ни в каком другом. Обо всем же можно договориться! Просто скажи, что ты меня не любишь и тебе не важно, что со мной будет!

– Ты же знаешь, что это не так. Но есть вопросы, которые… – он замялся, подбирая правильный ответ.

– Которые важнее любви? – тихо спросила Рита. – Больше не звони мне! И не приходи! – крикнула она.

Слезы потекли у нее по лицу, она повернулась и медленно пошла к машине, стоявшей вдали. Два огонька подфарника, как два маяка светились в темноте и подсвечивали её силуэт.

– Рита, подожди! – крикнул ей Забелин, – Рита, ну, куда ты?

Но Маргарита шла, не оборачиваясь, вытирая слезы рукой, изредка спотыкаясь в сумерках, когда попадала в ямки на тротуаре. Он хотел догнать её, обнять, прижать к себе, но… снова возникнет тягостный для обоих разговор, снова будут взаимные обвинения, ни к чему не ведущие слова. Безысходность холодом обдала сердце Забелина.

Долго и неотрывно смотрел он на нее. Что-то дрогнуло в глубине души. Теплая волна любви внезапно накатила так, что затуманились глаза, а в горле застыл тугой ком, который не исчезал, как ни старался его сглотнуть Забелин.

"Наверное, мы больше никогда не встретимся и не увидимся – подумал он, – в городе всегда можно найти места, чтобы избежать встреч друг с другом. А если даже и встретимся – поздороваемся, как посторонние люди, словно между нами ничего и не было. Не будем испытывать никаких эмоций, чувств – такие приветливые, красивые и, как искусственные цветы, холодные. Это ужасно грустно. Грустно, но не смертельно!… Мы всего лишь не будем рядом – никаких связей, никаких обязательств. Каждый сам по себе – два одиноких человека!".

Вслед за поднявшимся ветром, с неба посыпались мелкие, совсем невидимые глазу капельки дождя, невесомые, почти неощутимые кожей. Он почувствовал, что лицо и глаза у него стали мокрыми, но не от слез. Видимо, это от дождя. От него увлажнились глаза, а не от любви. Забелин глубоко вздохнул и пошел домой.

Город Уральск, улица Полярников 29, 11 августа, 23.45

Уже после того, как пригнали машину для Цыганкова, один из бойцов бригады вдруг предложил вызвать девушек, чтобы развлечься. Хорошо выпив, Беспалый немного расслабился и подумал, что опер лежит в гараже, телки его там вряд ли увидят, а братанам надо отдохнуть. Их всех ждут крутые времена – неизвестно кто выживет, а кто сгинет с пулей в башке.

– Лады, – сказал он, – зовите девок, я не против.

Кто-то пошел звонить. Они еще пили и ели, пока примерно в полдвенадцатого ночи за воротами не прозвучал сигнал автомобиля.

– А вот и девчонки! – сказал один из пацанов, заржав во все горло, словно застоявшийся жеребец.

– Хватит ржать! – сказал Беспалый, – идите ворота откройте. Да смотрите, чтобы бл…ди в гараж не заходили. Незачем им видеть опера. А то, придется какую-нибудь шалаву замочить.

Двое из качков отправились к воротам, открыли железный шпингалет и, в полной уверенности, что приехали вызванные ими проститутки, начали открывать створки. Они совсем не заметили, как рядом мелькнули две тени. Внезапно возникшие, словно выросшие из-под земли, люди в черной одежде полоснули их ножами по горлу. Чужая машина, а это был шестисотый Мерседес с затонированными стеклами, медленно въехала во двор. Проституток на таких машинах не возили.

Дверцы мягко отворились, и оттуда вышло несколько человек, все с автоматами. Один – небольшого роста, грузный, показал рукой на дверь и окна, приказав их заблокировать.

Неслышно подступили черные люди к окнам дома, осторожно заглянули внутрь. Они увидели, что за столом в комнате сидело трое.

Приезжие аккуратно открыли дверь, зашли в прихожую. Сквозь шум телевизора Беспалый услышал возню за дверью.

– Ну что, встретили, бл…дей? – громко спросил он.

В это время дверь с силой распахнулась от удара ноги, и на пороге появились совсем не девушки легкого поведения, а люди с автоматами. В вошедших Толя Беспалый узнал чеченцев. Впереди с пистолетом был сам Ваха Магомадов.

– Мы тебе не бл…ди, Толя! – сказал он на первый взгляд ласково, но Беспалого, с его опытом жизни в лагерях, всяких разборок и правилок, трудно было провести.

– Вот, решили к тебе в гости зайти, на огонек! – сказал Ваха.

– Заходи, коль пришел! – пытаясь сохранить самообладание, предложил Беспалый и сделал приглашающий жест рукой. Сам он покосился на водителя, у которого за поясом спортивных штанов был пистолет ТТ. Он толкнул водилу ногой под столом.

Ваха не двинулся с места. Уловив едва приметное движение подручного Матвея, он поднял пистолет и выстрелил сначала в водителя, а потом в сидевшего ближе к нему второго бойца. В небольшой комнате резко запахло порохом.

Оба парня, словно получив сокрушающий удар невидимой гигантской рукой, с грохотом опрокинулись со стульев на пол.

– Беспредельщики вы с Матвеем, Толя! – продолжил свою речь Магомадов – зачем надо было войну начинать, чего не хватало? На московских посмотрели? Так Москва далеко, а мы рядом, под боком – все в одном городе. Снайпера послали зачем? Ай, какие нехорошие люди! – он махнул рукой, и два человека моментально подойдя к Беспалому, обыскали его.

На стол положили пистолет, пачку денег и милицейскую ксиву Цыганкова, которую Беспалый пока оставил у себя. Шерхан заметил красные корочки, подошел, взял удостоверение.

– Что Толян, в ментуру подался? – спросил он вроде в шутку, потом раскрыл документ и увидел фотографию Александра – где у вас этот мент, где его прячете? Или кончили?

– Да там он, в гараже лежит, живой – безвольно махнул рукой Беспалый.

– Идите, посмотрите! – приказал своим людям Ваха, – и перенесите сюда.

В это время у ворот раздался нетерпеливый сигнал легковой машины.

– Кого-то ждешь? – спросил, насторожившись Ваха.

– За телками посылали, – ответил Беспалый.

– Иди, разберись с ними – приказал Магомадов еще одному человеку.

Вскоре принесли Цыганкова. Он был в полубессознательном состоянии, но Ваху Магомадова узнал.

– Что Саша, узнаешь? – спросил Ваха, – вовремя мы приехали. Ну, ничего, теперь эти уроды ответят за все.

Цыганков попытался улыбнуться разбитыми губами.

– Как меня нашли? – едва слышно спросил он.

Наклонившись над ним, Ваха сказал:

– Утром приходили ко мне. Один твой друг. Он рассказал.

– Сергей что ли?

– Да, он. Я сразу своим людям сказал, чтобы начали искать. Мы, чеченцы, добро помним! Ты меня предупредил, помог – я тебя сейчас помогу. Вот тебе ствол. Хочешь своими руками замочить этого пидар…са?

– Нет – слабо покачал головой Цыганков, – его надо сдать в милицию, пусть получает срок.

– Да, – с сожалением сказал Магомадов, – сильно тебя били Саша, наверное, мозги отбили. Какая милиция, какой срок, дорогой? Нет, не будет ему срока.

Он отвернулся от лежавшего Цыганкова и подошел к стоявшим у входа двум чеченцам.

– Выведите его в гараж – сказал он по-чеченски и показал на Беспалого – там кончите. А этих, – он пнул одно из лежащих тел, – и тех, что на улице, тоже всех в гараж. Как поедем, надо будет всё спалить.

Посмотрев на закрывшего от усталости глаза Цыганкова, Магомадов приказал поднять его и перенести в одну из машин, на которой они приехали.

Вместе со своими людьми, он немного постоял на улице, слушая в темноте отдаленный лай собак в поселке. В это время два его человека обильно полили гараж и дом из канистр с бензином и подожгли их, после чего все расселись в машины и, освещаемые разгоравшимся пламенем, выехали со двора.

По дороге Ваха остановился возле центральной городской больницы, вызвал дежурных врачей. Те, опасаясь угрюмого чеченца, тут же переложили Цыганкова на медицинскую каталку и перевезли в одну из больничных палат. Саша все это время был без сознания.

Город Уральск, квартира Забелина, 12 августа, 06.10

Телефон у головы Сергея зазвонил внезапно, нервно, будто предвестник плохих известий. Забелин, спавший эту ночь, как и предыдущую вполглаза, сразу подхватился, быстро снял трубку. Звонил дежурный по Управлению. Это был начальник третьего отделения из их отдела Виталий Колмогоров.

– Сереж, – сказал он радостным голосом, – Сашка нашелся!

– Да ты что? Где он был?

– Не знаю, у каких-то бандюков. Он весь избит, сейчас в первой городской больнице. Я уже выезжал туда, врачи говорят – его кавказцы привезли. Возможно, чеченцы.

– А с ним-то как? Что врачи говорят о здоровье?

– Жить будет, подлечиться только надо немножко.

– Я сейчас соберусь, подъеду к нему – сказал Забелин, но Виталий предупредил:

– Не спеши, Саша все равно пока без сознания. Я уже всем доложил: Шумилову, генералу, так что все в курсе.

– Понял, спешить не буду, но все равно съезжу.

Присев на кровать, Сергей замер, осмысливая полученное от Колмогорова известие.

"Значит, Ваха не подвел" – подумал он и вспомнил как вчера утром, когда все уехали трясти казино "Эльдорадо", на свой страх и риск отправился к Вахе Магомадову.

В представительстве Республики Ичкерия он увидел людей, с которыми как-то столкнулся на улице, когда те хотели затащить девушек в машину. Он тогда вступился за девчат, выстрелил в фару.

Чеченцы недобро на него посмотрели, но к Магомадову пропустили. Криминальный авторитет чеченцев, он же по совместительству представитель Ичкерии, не особо удивился визиту контрразведчика. В последние дни в городе было тревожно. Обстановка накалилась после убийства Генералова и в спокойное русло больше не возвращалась. Ваха ждал объяснений от чекиста, хотел узнать, с чем тот пожаловал. Тогда Сергей рассказал ему об исчезновении Цыганкова, о возможной причастности к этому людей Матвея – Беспалого и Калины, о бесплодных пока поисковых мероприятиях, которые предприняли все силовые структуры.

– Я знаю, что Саша вам помог – сказал Забелин, – может, вы тоже подключитесь к его розыску? Возможно, вам больше известно о местах, где базируются люди Матвея, чем нам?

– Как говорят русские: "долг платежом красен?" – задумчиво спросил Ваха.

– Да, именно так мы и говорим! – подтвердил Забелин.

– Не знал, что Матвей наедет на ваше учреждение. Наверное, крыша у него совсем потекла, если решился на такое! В последнее время он нам тоже много хлопот доставляет. А твой друг мне, действительно, помог. Мы поищем его! – согласился Магомадов.

Так, после переговоров Забелина к розыскам подключились чеченцы.

"Значит, Ваха нашел место, где укрылись Беспалый и Калина, – решил Сергей – и освободил Сашу. Этих отморозков они, наверное, прикончили. И правильно сделали – мне их не жалко! Таких людей надо стрелять как бешеных псов. С ними бесполезно вести разговоры".

Он еще думал о чеченцах и об освобождении Цыганкова, но другие мысли, которые его тоже тревожили не меньше, чем мысли о Саше, постепенно оттесняли переживания о друге на второй план.

Он вспомнил, что поссорился с Ритой, причем без шансов на примирение. Ему вдруг стало ужасно скучно и грустно без нее. Он машинально посмотрел на вторую подушку, лежащую рядом с той, на которой спал. Сейчас подушка была пуста – не ней не лежала Риткина голова с разметавшимися каштановыми волосами. Сегодня она не провожала его своим взглядом чуть приоткрытых затуманенных от сна карих глаз, когда он собирался уходить на работу. И он не целовал её на прощанье – теплую, сонную, такую близкую.

Посмотрев еще раз на пустую постель, Сергей начал одеваться. Что разбилось – вряд ли склеишь. Придется с этим смириться и жить дальше.

На кухне Забелин подогрел воду в электрочайнике и залил кипятком растворимый кофе. Он хотел до восьми утра, до начала сбора, успеть в больницу.

"Пока все идет по плану – думал Сергей, – как же нам повезло, что нашли Сашу! Если разрываться между двумя делами – с ума сойти можно! Надо будет еще успеть связаться с Истоминой и узнать нет ли изменений. Да и у Веревкина уточнить обстановку. Наружка уже заряжена. Они должны будут вести и Соколовского и Красовскую прямо от домов, где те живут. Плохо только, что ОТМ в кабинете Красовской ничего не дает. Странно это!"

Допив кофе, он прибрал посуду на кухне. В глаза ему бросился листик бумаги на холодильнике, прикрепленный магнитом. Там, почерком Маргариты было что-то записано, наверное, какое-нибудь шутливое ласковое слово. Она любила так делать – писать ему всякие милые глупости. Он обычно вставал раньше и на кухню приходил первым, поэтому ему сразу попадалась её записка. Он читал, улыбался, брал карандаш и дописывал что-то своё, тоже смешное и глупое.

Посмотрев на сиротливо висящий листок бумаги, Забелин снял его и выбросил в мусорное ведро, стоявшее под мойкой. Он не хотел, чтобы ему хоть что-то напоминало о Рите, не хотел больше думать о ней.

На улице только рассветало – еще горели фонари, но августовское утро не было холодным. Сергей открыл дверцу машины, капот, и по привычке проверил уровень масла. Масло было в норме. Тогда он завел машину и поехал по пустынным улицам города в центральную больницу, чтобы навестить друга.

Город Уральск, здание администрации Уральской области, кабинет заместителя начальника отдела Фонд имущества Уральской области Ирэны Истоминой, 12 августа, 9.30

В отличие от Забелина Ирэна проснулась поздно, часы на её любимых электронных часах с голубым циферблатом, стоявших рядом на тумбочке, показывали двадцать минут девятого.

Она с удовольствием потянулась, но вставать не торопилась. Для себя решила, что сегодня можно опоздать, сегодня был последний день работы у Красовской – с понедельника она уже выйдет в областное Казначейство.

Она обвела взглядом комнату, словно видела её впервые. Ирэна любила свою однокомнатную квартиру и постаралась заполнить ее теми вещами, которые ей были приятны.

Ей нравился интерьер комнаты: светло-бежевые теплые тона обоев, благородного вида темно-коричневая мебель под старину, но без той уродливой грубой тяжеловесности обычно присущей антикварным вещам. Ей была по душе маленькая, но вместительная кухня, в которой она недавно поставила большой импортный холодильник "Самсунг", но место, как будто, не уменьшилось. В её квартире все было продумано, ничего лишнего и, вместе с тем, очень уютно.

Истомина еще раз потянулась, подумала, что надо все-таки вставать с постели, идти умываться, завтракать, краситься. Она поднялась и пока умывалась, чистила зубы, строя себе для поднятия настроения веселые рожицы в зеркале, думала о Забелине.

Всё у нее хорошо, говорила она себе, все замечательно складывается. Есть хорошая интересная работа, есть близкие подруги, готовые в любую минуту прийти на помощь, её знают многие люди, уважают. Нет только рядом любимого человека.

Но она верит, что рано или поздно на её горизонте кто-то появится. По правде сказать, мужчин вокруг много, некоторым она нравится и пару человек готовы хоть сейчас сделать ей предложение. Стоит только намекнуть, что она готова выйти за них замуж. Но в сердце у неё нет к ним любви. Сожительствовать она может и так, без брака. Для этого незачем тратиться на свадьбу, посвящать во все родственников, близких друзей.

Она верила, что судьба рано или поздно сведет её с тем человеком, без которого она не сможет жить, которого полюбит всей своей душой. И вдруг в её жизни появился Сергей. Она сразу подумала, что та, первая их встреча, знакомство в аэропорту, были неслучайны. Пусть он разговаривал с ней по служебной необходимости, пусть задавал нужные ему вопросы у нее на работе, в кафе. Однако, по его глазам, она чувствовала, что их встречи значили для него нечто большее, чем просто работа.

Потом было это свидание в гостинице, где они занимались сексом. Ирэна до сих пор вспоминает их встречу с волнением. Она была тогда, после разговора с Красовской, с растрепанными нервами, можно сказать, в истерике, и если бы не Сергей… Он был такой ласковый, такой внимательный к её желаниям, как никакой другой мужчина, бывший у нее до того. Она пришла к нему, потому что в глубине души не сомневалась, что Сергей ей поможет. И он, действительно, помог.

Чем больше она думала о нем, тем больше ей казалось, что именно Сергей – тот человек, кто ей нужен, тот, кого она так долго искала. Пусть у него есть эта Маргарита, эта торгашка. Ей все равно! Она будет ждать с уверенностью, что рано или поздно Сергей придет к ней и у них все получиться.

Она заварила крепкий кофе, улыбаясь своим мыслям.

На работу она все-таки опоздала – не намного, минут на десять. Но никто не сделал ей замечания, все знали, что она работает последний день. По сложившейся традиции Истомина хотела ближе к обеду съездить на машине в магазин, купить пару тортов, конфеты, шампанское, чтобы накрыть небольшой стол и угостить коллег. Как-никак, а в Фонде имущества, среди этого коллектива, Ирэна отработала почти два года.

Запустив компьютер, Ирэна подсела к столу и начала поиск в электронных папках с документами, удаляя всё, что казалось ей лишним и ненужным. Работа шла быстро. У Истоминой было хорошее настроение. Она посмотрела в окно – на улице не жарко грело августовское солнце, небо было без привычных серых облаков, поливавших дождем город всю последнюю неделю. Ей было радостно оттого, что всё, и даже погода, соответствовало её приподнятому настроению.

В это время открылась дверь и на пороге возникла Красовская.

– Подчищаешь хвосты, Ира? – спросила она.

– Да, Екатерина Евгеньевна, скоро закончу.

– Конечно, жаль, что уходишь. Я привыкла к тебе, но… раз решила, это твой выбор – Красовская немного замялась, – мы с тобой вроде все вопросы решили. Если что-то еще осталось, то всегда готова помочь. Да, только в моем кабинете на скользкие темы говорить не рекомендую…

– А что такое? – удивилась Ирэна.

– Есть один человек – многозначительно произнесла Красовская, сняв очки и манипулируя дужками – мне по секрету показал его Михаил Яковлевич, так вот он работает в ФСК. Это человек сказал Плотникову, что у меня в кабинете прослушка. Я говорю тебе это, потому что мы, все-таки не чужие друг другу люди. Я тебя предупреждаю, чтобы не сболтнула лишнего. Хотя… тебе-то ведь недолго работать – только сегодняшний день.

Услышав неожиданное признание Красовской, Истомина подумала, что Сергея, наверняка, заинтересует эта информация. Кроме того, и от этой мысли она слегка покраснела, это был новый повод увидеться с Забелиным. А ей этого очень хотелось.

– Кстати, Ириш, – сказала Екатерина Евгеньевна, вдруг сделавшись чрезвычайно любезной, даже ласковой – мне опять нужен будет твой кабинет, часов в десять. Мы с Аркадием Соколовским здесь посидим, пообщаемся, чайку попьем. Ты не против?

– Нет. Я хотела проехать за тортами, чтобы стол накрыть.

– Вот как раз и съездишь!

Дверь за Красовской закрылась, а Ирэна осталась сидеть с бьющимся от волнения сердцем. На часах была половина десятого. До встречи Красовской и Аркадия оставалось еще минут тридцать.

Истомина поднялась, на всякий случай подошла к двери, открыла её и посмотрела наружу. За дверью никого не было. В дальнем конце коридора мелькнула Красовская, направлявшаяся в сторону лестницы.

Тогда успокоенная, она вернулась и начала набирать номер рабочего телефона Забелина. Но в трубке раздались только долгие гудки и больше ничего.

"Ну, где же ты, Сергей? – подумала она – возьми трубку, возьми трубку!". Однако Забелин всё не отвечал, и она не слышала так нужный ей голос.

Город Уральск, Управление ФСК РФ по Уральской области, 12 августа, 9.30

Майор Забелин не мог в это время ответить Истоминой. Он находился в кабинете Шумилова и согласовывал последние детали плана.

Едва он появился в Управлении, как дежурный показал ему милицейскую сводку. Оказывается, ночью дотла сгорело казино "Эльдорадо". Приехавшие пожарники и спасатели обнаружили в здании шесть трупов и среди них известного криминального авторитета Матвея. Впрочем, при осмотре его тела обнаружилось огнестрельные ранения, что подтверждало далеко не случайный характер происшествия.

– Кто-то рассчитался с Матвеем – сказал Сергей, появившись в кабинете Шумилова.

– Да, очередные разборки – подтвердил Шумилов, – похоже, что это дело рук не наших местных – кто-то со стороны.

– Может москвичи? Сильвестр?

– Может он, может кто-то другой. В любом случае, теперь эта проблема нас не волнует.

В кабинете Шумилова громко работала рация. Старший бригады наружного наблюдения уже доложил, что все под контролем – одного объекта они ведут по городу, а второй – это была Красовская, находится в здании администрации. Не преминул отметиться и старший группы захвата, состоящей из членов АОБГ. Они расположились недалеко от входа в административное здание и были готовы по первому сигналу рвануть внутрь.

Группа документирования тоже была на исходных позициях, настроила камеру и сообщила, что видимость сквозь стекла кабинета Истоминой удовлетворительная, вполне достаточная для съемки.

Операция, в которой было задействовано столько людей – оперативников, агентуры и техники, вступала в свою завершающую фазу. Сознание того, что сегодня, возможно, всё решиться и, наконец, они добьются столь долгожданного результата, овладело Забелиным и Шумиловым. Они давали четкие указания, как опытные дирижеры, руководящие большим симфоническим оркестром, добивались, чтобы все инструменты зазвучали слаженно, гармонично, превращая нестройные звуки в прекрасную мелодию.

Все нити сходились сюда, в этот кабинет, хотя формальным руководителем был Кислицын. Шумилов докладывал ему о готовности операции каждые полчаса. Все личное для них отошло на второй план и только о Саше Цыганкове они говорили время от времени. Из больницы особых новостей не было, но потом врачи позвонили сами и сообщили, что Цыганков пришел в себя.

– Слушай, Сергей, я, пожалуй, отпрошусь у Кислицына и сгоняю туда. А ты возьми рацию, садись в своем кабинете. Как только Соколовский начнет двигаться в сторону администрации, подъедешь к ребятам, и уже оттуда будешь руководить.

– Договорились, Николай Поликарпович! Если Сашка действительно очнулся – передавайте ему привет от всех нас. Утром он был без сознания, я не смог с ним поговорить.

– Ничего, еще наговоритесь!

Захватив рацию, Забелин вернулся в свой кабинет, и едва войдя, сразу услышал длинный непрерывный звонок телефона. Он поднял трубку.

– Сережа это ты? – раздался взволнованный голос Ирэны.

– Я Ира, что случилось?

– Мне надо с тобой срочно встретиться, прямо сейчас. Очень срочно!

– Но, я сейчас не могу, у меня тоже срочное дело. Давай после обеда?

– Нет, нет, надо сейчас. Дело касается моей начальницы – я не могу говорить здесь. Меня могут услышать.

Забелин на мгновение задумался. До начала операции оставалось минут двадцать. Но наружка пока не докладывала, что Соколовский едет к администрации. Возможно, у них есть небольшой запас времени, а Ирэна могла узнать что-то очень важное, такое, что возможно придется скорректировать саму операцию.

– Ладно! – сказал он – примерно на середине пути от нашего здания к вам есть кафе "Пиццерия".

– Это на углу Бабеля и Советской? – уточнила Истомина.

– Да. Давай встретимся там. Я сейчас выезжаю, и буду ждать тебя.

– Договорились!

Положив трубку, Сергей мгновение помедлил, соображая, что делать, потом он почти выбежал из кабинета, чтобы успеть сообщить о неожиданном звонке Шумилову. Но того уже не было – уехал в больницу к Александру.

Город Уральск, перекресток улиц Советской и Бабеля, 12 августа, 9.40

К кафе "Пиццерия" – небольшому уютному заведению в итальянском стиле, находящемуся на первом этаже старинного трехэтажного здания, Сергей подъехал со стороны улицы Советской. Несмотря на утро, эта улица была совсем не загружена – здесь ездили в основном легковые автомобили, чего нельзя было сказать об улице Бабеля, по которой беспрерывно шел грузовой поток, направляемый в объезд центра города.

"Хорошо, что утром начали поливать дороги, а то бы пыль стояла до небес" – подумал Сергей, взглянув на другую улицу, запруженную большегрузными КАМАЗами, длинными иностранными фурами, старыми, уже почти списанными грузовиками советской поры.

Ирэна задерживалась, и это обстоятельство начало серьезно беспокоить Забелина. Время было катастрофически мало.

Поглядывая на часы, он нетерпеливо прохаживался возле входа в пиццерию. "Еще немного и мне придется уезжать, – думал он, – где же её носит?".

Он подошел к краю тротуара и посмотрел вдоль улицы Советской, пытаясь за проезжавшими машинами разглядеть её "Жигули" – Ирэна должна была подъехать с противоположной от него стороны. Но её все не было.

Сергей уже собрался уходить совсем, когда заметил знакомую машину.

Истомина ехала очень быстро, на грани фола – понимала, что опаздывает. Она, уверенно маневрируя, обогнала одну машину, вторую, пошла на обгон третьей.

"Вот дуреха! – подумал Сергей, – еще устроит аварию, разбирайся потом с гаишниками".

Ирэна между тем уже подлетала к перекрестку. На светофоре в это время зажегся желтый свет и колонна грузовых машин с улицы Бабеля, тяжело заурчав, начала свое движение вперед; черное облачко газов поднялось над ней, а до Сергея донесся запах сгоревшей солярки.

Никто не ожидал, что девушка решит в этой ситуации проскочить на желтый. Она надавила на педаль газа и рванула через перекресток.

"Ирка, что ты делаешь?" – хотел крикнуть ей Сергей, но слова застряли в горле.

Один из КАМАЗов, резво вырвавшийся вперед, с неимоверной силой и скрежетом врезался в бок "Жигулей", отбросил машину, как пустую консервную банку. Её закрутило, перевернуло несколько раз, она ударилась о фонарный столб и остановилась.

Сергей застыл не в силах двинуться – нереальность происходящего пригвоздила его к месту. Этого быть не могло, это невозможно. Как в замедленной съемке он увидел, что железный фонарный столб чуть-чуть покачался и потихоньку начал падать на машину, придавливая её сверху своей тяжестью. Оборванные провода заискрили.

"Сейчас взорвется!" – мелькнуло в мозгу.

Машины на перекрестке сбились в кучу, застопорили движение, задние, в которых водителям не было видно, что произошло, возмущенно загудели. Очнувшийся от неожиданности Забелин, до которого дошло, что все это не сон и не кино, бросился к машине Истоминой.

Он побежал не думая, что может произойти взрыв, что его может ударить током или сбить неосторожный водитель, решивший объехать возникшую впереди пробку. Он бежал и боялся только того, что может увидеть в покореженном салоне автомобиля.

"Жигули" Истоминой лежали на помятой крыше, придавленные сверху столбом. Дверцы были деформированы, изогнуты, с осыпавшимися стеклами. Остро пахло горелой резиной и бензином, который видимо, вытекал из пробитого бака. Но пожара пока не было.

Ирэна лежала без сознания, выпав из водительского сиденья. Она была не пристегнута ремнем безопасности и потому, Забелину подумалось, что её будет легко извлечь оттуда.

– Сейчас, сейчас я тебя вытащу – думая, что говорит про себя, а на самом деле вслух бормотал Забелин.

Он сбросил пиджак и полез к Ирэне через разбитое лобовое стекло. Она показалась ему удивительно маленькой и легкой, совершенно нетяжелой.

Аккуратно, насколько это было возможно, он подхватил её под плечи и медленно потянул на себя. Её тело чуть-чуть подалось вперед. В одном из мест крепления лобового стекла застрял крупный острый осколок. Он больно колол плечо Сергея и, и когда тот случайно сделал резкое движение, то услышал глухой треск рвущейся рубашки. Но ему было наплевать. Он постепенно доставал Истомину – показались её грудь, тело, ноги. Одежда на ней – блузка и джинсы были абсолютно целые, без единого пятнышка, не порванные.

Вокруг суетились прохожие, какие-то посторонние люди, растерянно бегал водитель КАМАЗа.

– Вызовите скорую! – крикнул Сергей, который только сейчас услышал посторонние звуки, а до этого был словно оглушен, контужен взрывной волной.

Он не знал, что скорую помощь уже и без него вызвали, что позвонили пожарникам и в милицию и те тоже выехали на место происшествия.

Подхватив, извлеченную из покореженных "Жигулей" Ирэну, Забелин, как можно дальше, отошел от машины, чтобы в случае взрыва их не зацепило. Он зашел за большой железный павильон продуктового магазина и опустился на землю, приложил ухо к её груди. Несмотря на уличный шум и гомон, Сергей все-таки уловил чуть слышное дыхание – Ира была жива. Тогда он присел прямо на землю, положил её голову на свои колени, машинально, почти бездумно гладя её волосы. Ему отчего-то казалось, что если он так будет делать, то ей будет легче.

Внезапно она шевельнулась и открыла глаза, сначала неясные, бессмысленные, а потом узнающие его. Ирэна улыбнулась уголками губ и хотела что-то сказать, но поперхнулась. Изо рта на подбородок потекла тоненькая струйка крови. Вид этой крови текущей по её лицу, словно ударил в поддых – так у него перехватило дыхание. Казалось невероятным, что на теле не видно ни одной царапины, ни одного синяка или пореза, а изо рта течет эта тонкая, совсем безобидная струйка.

– Ничего не говори, молчи! – сказал он сдавленным голосом и, достав и кармана платок, вытер её подбородок.

– Я…хотела сказать… – почти прошептала Ира, – Красовская знает о том, что её подслушивают…

– Молчи, не говори!- раздраженно крикнул он из-за того, что Ирэна его не слушала, – черт с ней с Красовской! Разберемся как-нибудь.

– Она сегодня в десять опять… – продолжала с усилием шептать Ирэна.

– Знаю, все знаю, Ир, ну помолчи, пожалуйста!

Она ненадолго замолчала, прикрыв глаза. Вдалеке послышалась сирена скорой помощи. Истомина снова открыла глаза. Сергей увидел, что ей стало нехорошо – гримаса боли исказила лицо. Он перевела взгляд на Сергея, и он с ужасом увидел, как туманятся её глаза, темнеет их синева, а взгляд уходит куда-то далеко-далеко.

– Ты…хоть любил меня? – спросила она не шепотом, а почти нормальным, чуть подрагивающим голосом.

И у него вдруг сжалось сердце. Он не мог ничего говорить, только поцеловал её в теплые, испачканные кровью губы и тогда она слабо, едва заметно улыбнулась. За его спиной послышались шаги и голоса врачей. Они искали пострадавшую.

Сергей встал, осторожно опустив Иру на землю, и отошел в сторонку, чтобы не мешать медикам. Два врача: мужчины среднего возраста в белых халатах, склонились над Истоминой и принялись делать разные манипуляции, известные только им. До Забелина долетали обрывки фраз: "внутренне кровоизлияние", "многочисленные разрывы внутренних органов", "реанимацию делать бесполезно".

Они поднялись, и поскольку Забелин стоял рядом, сказали ему:

– Очень сожалеем. Она умерла.

Потом одни из них деловито добавил:

– Мы доставим тело в морг. Вы ведь родственник? Причина смерти нам ясна, но если вы настаиваете на вскрытии…

– Я не родственник – глухо сказал Забелин, – но я им сообщу.

Мертвую Истомину положили на носилки, накрыли сверху больничным покрывалом и понесли в машину скорой помощи. Совершенно потерянный, не зная, что делать, Сергей стоял и смотрел, как уносят её тело.

Первым побуждением было сесть в скорую и проехать в морг, чтобы договориться обо всём с врачами, с медсестрами морга. Он хотел плюнуть на всё, на то, чем занимался сейчас, на все их операции, от которых обычно мало проку. Разве человеческая жизнь стоит этой возни?

Но потом подумал, что ничем помочь уже не сможет, а Ира? Ира ведь и погибла из-за того, что хотела ему помочь. Хотела, чтобы у него все получилось.

Надо было возвращаться.

Он подошел к перевернутой машине, поднял свой грязный пиджак, пока его окончательно не затоптали пожарники и зеваки, и пошел к своей машине. Ему казалось, что прошла вечность, хотя на самом деле истекло всего пятнадцать минут.

В автомобиле пищала рация, непрерывно посылая сигналы вызова. Забелин нажал на кнопку, ответил:

– База слушает!

– Это "Первый" – "Первый" был позывной Кислицына – база, где вас черти носят? – полковник выругался в эфире матом.

"Соберись, соберись!" – приказал себе Сергей.

– Доложите обстановку! – между тем, наседал Кислицын.

– "Первый" – попал в аварию, скоро буду на месте.

– Какая к черту авария! Немедленно разбирайтесь с ситуацией и докладывайте.

Забелин взял вторую рацию, по которой связывался с бригадой наружного наблюдения – они вели переговоры на другой частоте и Кислицын не мог с ними связаться, в отличие от АОБГ и группы документирования.

– "Беркут" что у вас? – спросил Сергей, обращаясь к старшему разведчиков наружного наблюдения.

– "Сокол" залетел в клетку – сообщил тот, имея в виду Соколовского.

– Когда?

– Минут пять назад. Один из наших зафиксировал, что он вошел в обозначенный по схеме кабинет вместе с другим объектом. Что будем делать?

– Продолжайте наблюдение, только не засветитесь.

– Да, – вдруг вспомнил "Беркут", – на этом этаже мы отследили непонятное оживление. Замечены посторонние лица, не сотрудники администрации – вроде телевизионщики.

– Как узнали?

– В одном из кабинетов приоткрыта дверь, наши увидели шнуры, телекамеры. Может, собираются взять интервью у кого-нибудь?

– Возможно, но непонятно… – сказал Забелин, – я скоро буду на месте.

Он завел машину, поехал к зданию администрации. По дороге Сергей вновь и вновь прокручивал в мозгу все детали увиденного им ужасного события – гибели Ирэны.

Он вспоминал её лицо, глаза. Еще ему показалось, что она сказала что-то очень важное, что-то такое, ради чего торопилась с ним встретиться, летела навстречу гибели. Однако он тогда не обратил внимания на её слова из-за катастрофы, решил, что эта информация ему известна. Сейчас, по дороге к администрации он мучительно вспоминал и не мог вспомнить, что же она говорила ему, что шептала, до тех пор, пока не спросила о любви.

Город Уральск, площадь перед зданием областной администрации Уральской области, 12 августа, 10.10

Возле администрации Забелин сразу увидел стоявший среди других машин ПАЗик с группой сотрудников ФСК. У дверей его встретил старший группы подполковник Санин, смоливший сигарету. Увидев грязного, испачканного Забелина спросил удивленно:

– По тебе что, взвод солдат прошелся или грузовик переехал?

– Да так, в аварию попал – коротко ответил Забелин, не желавший вдаваться в подробности.

– Лоб вытри, чем-то черным испачкал – заметил Санин.

Сергей вытащил платок из кармана и увидел на нем засохшую кровь Истоминой, аккуратно перевернул чистой стороной, провел по лбу. Его руки слегка подрагивали, как у неврастеника или закоренелого алкоголика.

Санин, увидевший это, спросил с нотками сочувствия в голосе:

– Туго пришлось?

– Да – односложно ответил Сергей.

– Ну, выдвигаемся, наконец?

– Подождем еще немного…

Ответив так, Забелин и сам не знал, каких событий, каких знаков нужно ожидать, какой-сигнал получить, чтобы начать операцию. Однако в глубине души что-то ему подсказывало, что торопиться не надо.

"Что же сказала Ира – вспоминал он, – ведь она что-то такое сказала, важное, что застряло у меня в мозгу?". Рация, которую он держал в руках, снова ожила. Грозный голос Кислицына потребовал отчета.

– "База", доложите как обстановка. Почему не начинаете операцию?

– Оба объекта в кабинете… – сообщил Забелин.

– Почему ждете? Немедленно начинайте!

– Еще не все ясно, у меня есть сомнения.

– Засунь эти сомнения себе в задницу! – грубо отреагировал Кислицын – второй, второй – обратился он напрямую к Санину, – я приказываю начинать!

В это мгновение, не понимая до конца, что делает, Забелин толкнул руку подполковника Санина с рацией, которую он подносил ко рту, чтобы ответить и рация отлетела в сторону, прямо под автобус.

– Ты чего? – возмутился Санин, – сейчас по шее надаю за такие штучки!

– Коля, не торопись, не отвечай ему. Я чувствую, здесь что-то не то. Нас могут подставить.

– Да ты кто – экстрасенс? Откуда такая информация?

В это мгновение Сергей вдруг вспомнил слова Ирэны о том, что Красовская знает о прослушке её кабинета. Он мыслил быстро и четко, логически связывая одно с другим.

"Если Красовская знает, что её слушают – думал он, – то она могла это узнать только от тех, кто знал об установке техники в кабинете. Мы с Переделкиным отпадаем. Еще об этом знал Веревкин. Если он сказал Плотникову, тот, естественно, обо всем сообщил Красовской. Вот такой расклад! Но…- его вдруг поразила пришедшая в голову мысль, – Веревкин практически посвящен во все подробности нынешней операции. Если Веревкин работает на Плотникова, то Михаил Яковлевич в курсе всего, что сейчас происходит. Они нас ждут! Вот для чего нужно телевидение!".

– Коля, я всё понял!- сказал он, уже не сомневаясь, руководителю АОБГ. Тот опустился на корточки, пытаясь достать рацию. – Это подстава, нас там ждут.

Дотянувшись, наконец, до шипящего аппарата, Санин взял его, потряс, но звуков, кроме шипения не услышал.

– Ну вот, рацию сломал, – ответил ему Санин, будто не слыша последних слов Сергея – теперь ремонтировать сам будешь! Ты точно знаешь, что подстава?

– Можешь не сомневаться – сто процентов!

Санин отчего-то облегченно вздохнул и поправил его:

– Не сто процентов, а сто пудов. Значит, мы снимаемся и сваливаем?

– Посидите пока. Может, будут вводные.

– Смотри, вся ответственность на тебе.

Часы показывали уже двадцать минут одиннадцатого. За это время Кислицын надрывался, грозил по рации, что уволит Забелина, снимет с него погоны, но ничего добиться не смог. Никто не тронулся с места без приказа Сергея.

Тут наружка доложила, что на этаже наблюдается небольшое оживление – журналисты, видимо, устав долго ждать, начали потихоньку выползать в коридор на перекур. Наконец, примерно в десять сорок из кабинета Истоминой появились Красовская и Соколовский. Они кивнули друг другу и разошлись.

В это время от Кислицына последовала команда свернуться и уезжать.

– Извини, брат! – сказал Санин, который к этому времени уже отремонтировал рацию – приказ начальника закон для подчиненного! Едем в Контору на разборки. Нам-то ничего не будет, а вот тебе надо готовиться… – он с сочувствием похлопал по плечу.

– А остаться еще немного не можете? – спросил Сергей, – мне кажется, еще не кончилось.

– Опять предчувствие? Нет, приказ есть приказ! Впрочем, у меня в группе парочка твоих ребят. Ты можешь их взять. После приказа Кислицына моя власть над ними заканчивается.

– Спасибо и на этом!

Сергей постучал в окно ПАЗика, где сидели сотрудники его отделения, махнул им рукой на выход. Те в камуфляже, в бронежилетах и с короткоствольными автоматами, неуклюжие как медвежата, начали пробираться к выходу и вскоре показались в дверях автобуса.

– Идите в мою машину! – показал им Забелин рукой.

Наружку, поскольку связь с ней имел только он один, Сергей пока придержал. Он решил, что Красовская и Соколовский деньги друг другу еще не передавали. По докладам разведчиков наружного наблюдения, Соколовский из кабинета Истоминой вышел с кейсом, как и заходил туда. А вот Красовская появилась пустой. Вряд ли она оставила бы деньги в кабинете Истоминой без присмотра. Она ведь не знала, что Ирэны уже нет.

Он внезапно подумал об этом, и горечь заполнила его сердце, заставила на минуту отвлечься от мыслей о перспективах операции. Но он снова, как и раньше взял себя в руки.

По косвенным данным, о которых сообщила наружка, Сергей всё больше убеждался, что он прав, ничего еще не кончено. Был только один вопрос – сегодня или в другой день. Он взял рацию и связался со страшим бригады наружного наблюдения.

– "Беркут", я "База", ведите "Сокола". По второму объекту можете не работать. Повторяю, снимайте с неё наблюдение.

– "База", "Беркут" понял. "Сокол" вышел из здания, сел в свою машину. Готовимся его вести.

– Вас понял, я поеду следом.

Он пошел в машину, где ждали его ребята.

– Палыч, – спросил капитан Черепанов – ну что, опять все коту под хвост? Опять облажались?

– Подождем пока – так же коротко, как и Санину, ответил Забелин – еще не вечер!

– "База", я "Беркут", ведем его по улице Пушкина в направлении Сельмаша.

– Понял, "Беркут", еду за вами.

Какое-то время все ехали в молчании, уж слишком живо это напоминало предыдущую неудачу, когда из-за неподготовленности операции, своей собственной ошибки, как считал Забелин, пришлось её отменять. Тогда им помешало солнце. А теперь? Гибель Ирэны?

Нет, Ира погибла не зря. Не будь её, и Управление ожидал бы грандиозный скандал, возможно с оргвыводами по самому верху. Алексеева могли убрать, а на его место назначить Кислицына.

– "База", я "Беркут" – нарушил его размышления старший бригады, – объект подъехал к бару "Джек Дэниэлс". Выходит из машины, пошел внутрь. Фиксирую время – 11.02. Нам заходить или ждать снаружи?

– Надо посмотреть, с кем он встретиться – сказал Сергей, – посылайте человека. Пусть легендируется под посетителя.

– Вас понял, конец связи.

Опять этот бар.

Сергей вспомнил, как они с Сашей в мае встречались здесь с Маргаритой Виккерс. Как мгновенно пролетело время, сколько всего случилось!

Покружив по улицам, он подъехал к бару с другой стороны от места, где стояла машина наружки, но их запыленную девятку заметил сразу.

– "Беркут", это "База", мы подъехали, – сообщил он.

– "База", вижу вас. "Сокол" улетает.

Посмотрев на входную дверь Забелин, тоже увидел, что Соколовский вышел из бара и пошел к своей машине.

– "Беркут", это "База", ведите его – сказал он, – я зайду в бар. Конец связи.

Обе машины – Тойота Соколовского и управленческая девятка отъехали от бара.

– Палыч, может, в контору вернемся, а то броник таскать надоело – предложил Черепанов – все равно уже пора сливать воду.

– Я пойду в бар, а вы пока здесь посидите. Бронежилеты снимите, конечно, не думаю, что они вообще вам понадобятся.

Город Уральск, бар "Джек Дэниэлс", 12 августа, 11.15

Отправляясь в бар, Забелин совсем не рассчитывал увидеть там кого-то из знакомых. Все происшедшие утром события заставили его напрочь забыть, что здесь работала барменом его знакомая девушка Ирина, с которой он и познакомился в этом баре в мае.

Войдя в знакомый зал, который за прошедшее время совсем не изменился, Забелин подошел к стойке и, к своему удивлению, в барменше, скучающей из-за отсутствия клиентов, узнал свою знакомую. Сергей улыбнулся и сказал:

– Привет Ира!

– О, таинственный незнакомец. Так и не пригласил меня на танец? – припомнила его девушка – тебе налить кофе?

– Пожалуй! Слушай, Ир, к вам сейчас один человек заходил…

– Я его знаю, – подтвердила Ирина, – это бизнесмен, Соколовский.

– А что он хотел?

– Заказал столик на троих, вон там, чтобы не быть на виду – она показала место в дальнем углу.

– На какое время он сделал заказ? – спросил Забелин, которого слова Ирины заставили забеспокоиться.

Девушка посмотрела на висящие над входом прямоугольные старинные часы.

– На двенадцать. Да, ровно в двенадцать.

– Слушай, Ир, у вас есть телефон? Мне позвонить надо, срочно.

– В коридоре, возле подсобки.

– Ты моя спасительница!- сказал ей на ходу Сергей, ринувшись к заветной телефонной трубке.

Он тут же набрал кабинет Шумилова, который словно ожидал, когда же Забелин даст знать о себе – сразу ответил на звонок.

– Николай Поликарпович… – начал говорить Забелин, но начальник перебил.

– Сергей, давай немедленно возвращайся. Нас на ковер вызывают, ждут генерал и Кислицын. Готовься к жесткому разговору.

– Николай Поликарпович, я сейчас не могу. Мне нужна ваша помощь.

– Что случилось? – Шумилов, кашлянув в трубку, сказал – об Истоминой я уже знаю. Скверно получилось, жалко её! Слышал, что она была хорошей девушкой. Тебе помощь в связи с ней нужна?

– Нет, – Сергей помедлил с ответом, соображая как доложить, – мы продолжаем работать по Соколовскому. Я послал за ним наружку и взял двух своих ребят с отделения: Черепанова и Уткина.

– А кто тебе разрешил? – раздраженно спросил полковник – впрочем, потом разберемся с твоим поведением. Что дальше?

– Соколовский сейчас заходил в бар "Джек Дэниэлс" и заказал столик на троих на двенадцать дня.

Шумилов тотчас сообразил, о чем речь.

– Думаешь, что передача денег будет в баре? – спросил он, но спросил с сомнением – может, они хотят отметить удачный обмен акций на деньги? А может вообще, он заказал столик для других знакомых?

– Все может быть, но шанс у нас есть. Его надо использовать.

– Что тебе нужно? Если передача будет там, где ты говоришь, надо все задокументировать, иначе в суде не пройдет. Камеру вы там уже не поставите и на пленку ничего не снимите.

– Да, с видео не выйдет. Но можно записать голоса – для доказательства аудиозапись тоже годиться. Я знаю, у Переделкина есть несколько изделий для этого. Здесь подойдет пепельница. Поставим её на столик, и из машины будет слушать и писать.

– Так, так – Шумилов на минуту замолчал, потом сказал – терять нам все равно нечего. С Переделкиным я сейчас свяжусь, чтобы он выезжал к вам, а сам поеду к прокурору, получу санкцию. Значит, операция начнется в полдень?

– Да, выходит так. Николай Поликарпович, а что скажете генералу?

– Скажу что-нибудь. Придумаю. Если у тебя все получиться, то и объясняться не придется.

"Сейчас, главное, чтобы все успели – переживал про себя Забелин – и Переделкин, и Поликарпыч. Наши подопечные деньги будут передавать здесь, тянуть не станут. Неужели третьим придет Плотников? Если намечена передача, то конечно он! Зачем им посторонние люди. И все-таки, непростительная неосторожность для такого матерого волка. А, в общем, – сказал он сам себе – не говори "гоп!"

Минут через десять на улице послышался звук подъезжающей машины. Забелин подумал, что это подъехал Гриша Переделкин и поспешил на улицу. Это точно оказался он.

– Ну что, где будем ставить изделие? – спросил Григорий, едва выйдя из черной "Волги".

– Сейчас покажу – ответил ему Сергей, – пойдем!

Они пошли внутрь и Забелин, подойдя к Ире, сказал:

– Слушай Ирочка, нам надо кое-что поставить на тот столик. Ты сама будешь обслуживать?

– Да. А что вы будете ставить? Надеюсь, меня потом с работы не выгонят?

– Ничего экстравагантного, простую пепельницу. Лады?

– Ну, окей, ставьте.

Сергей провел Переделкина к нужному им столику и забрал со стола пепельницу из зеленого темного стекла, а Григорий водрузил свою – простую, из массивной серой пластмассы.

– Значит, Поликарпыч получил санкцию у прокурора? – спросил Забелин.

– Получил, получил. Он там всех на уши поставил, твой Шумилов. Видишь, как я живо прискакал, а так – ждал бы ты меня… Пошли в машину, проверим надежность связи.

Они забрались в машину и включили аппаратуру. Послышался легкий фоновый шум, потом начали различаться звуки зала: чей-то отдаленный говор, игравшая возле бара музыка.

– Ну, все готово, Серега – сказал Переделкин – ты сегодня скучный какой-то!

Сергей вымученно улыбнулся.

– Пойду, свяжусь с наружкой, узнаю как у них дела.

Он отправился к своей машине. Часы показывали без десяти двенадцать.

Город Уральск, на улице Бажова, неподалеку от бара "Джек Дэниэлс", 12 августа, 11.50

– "База", это "Беркут". "Сокол" заехал по домашнему адресу, затем вышел оттуда снова с кейсом, только другого цвета – раньше был черный, а сейчас светло-коричневый. Едет в вашу сторону.

– "Беркут", понял тебя. "Сокол" направляется к нам – подтвердил Сергей в рацию. Затем, повернувшись к своим сотрудникам, сказал, – будьте наготове! Я с рацией сяду к Переделкину, начнем с ним вместе слушать. Если что, дам команду выдвигаться.

– С оружием? – спросил Черепанов.

– Да, но бронежилеты не надевайте. Не думаю, что чиновники будут отстреливаться.

Он перешел к Переделкину. До двенадцати оставалось пять минут. В это время к бару подъехала Тайота Соколовского.

– Ну вот, первый прибыл – заметил Сергей, – сейчас будут подтягиваться и другие.

– А что, если это будут посторонние, а не те, кого ты ждешь? – спросил заинтересованно Григорий, которому было жалко, если затраченное им время пропадет впустую.

– Тогда дам отбой.

– Смотри, Серега, рискуешь!

– А вот сейчас и посмотрим, прав я или нет. Как у Богомолова – настает момент истины!

Соколовский, между тем, вышел из машины, поигрывая автомобильным брелоком. Пикнула сигнализация. Аркадий посмотрев по сторонам и ничего не заметив, пошел в бар, держа за ручку свой кейс коньячного цвета.

Едва он зашел, как к бару подрулила такая же черная "Волга", как и у Переделкина. Дверцы открылись и из машины вышли Плотников с Красовской.

– А вот и наши голубки! – с удовлетворением сказал Забелин – нет, Гриша, не случайно мы здесь сидим!

– А я что, спорю что ли? – удивился Переделкин.

– Ну, не ты. Другие люди сомневались.

Снова, как и утром, еще до гибели Ирэны, у Забелина возникло чувство уверенности. Только теперь это чувство не сопровождалось тем душевным подъемом, который был в утренние часы. Вероятно, все-таки подспудно, он корил себя за её случайную смерть. Если бы не он, не их отношения, Ирэна бы не торопилась на злополучную встречу. Она спокойно бы доработала день, а в понедельник перешла в Казначейство. И ничего бы не знала: ни о самом Забелине, ни о его интересе к приватизации, ни об ФСК.

Он взял рацию.

– "Беркут", я "База". Одного человека отправьте внутрь, пусть ведет визуальное наблюдение.

– "База", понял!

Дверца машины наружного наблюдения, подъехавшей следом за Тойотой, открылась и, оттуда появился человек, одетый неброско – в синюю рубашку и джинсы. Он неторопливой, ленивой походкой направился в бар.

В это время в приемном устройстве раздались звуки – участники обеда подошли к столику, начали рассаживаться. Переделкин покрутил ручку настройки громкости, чтобы было лучше слышно. Поначалу говорили Плотникова и Красовский. Аркадий пока молчал.

Михаил Яковлевич был радостно-возбужден.

– Михаил Яковлевич – сказала ему Красовская, обращавшаяся при посторонних всегда официально – зря мы с Аркадием просидели в кабинете у Истоминой, так никто и не появился.

– Может, я и ошибся, но отрицательный результат – тоже результат. Значит не все так страшно, как казалось!

– Господа, готовы заказывать? – послышался голос Ирины.

Сидевшие за столиком принялись живо обсуждать меню, тут же заказывать разные фирменные блюда, которые готовились в баре. Плотников заказал коньяк, а Соколовский не взял ничего из спиртного – был за рулем. Ирина, получив заказ, отошла. Разговор продолжился.

– Береженого Бог бережет! Известная поговорка. Я прав, Аркадий Львович?

– Конечно, Михаил Яковлевич! – послышался голос Соколовского. – Я, правда, не понял, зачем мне надо было там сидеть и тратить время, когда можно было все сразу сделать в другом месте. Но раз вы сказали, значит вам виднее.

– Это точно, мне виднее – согласился Плотников – на самом деле Аркадий, я хотел дать интервью, пригласил журналистов с телевидения, из газет и… не получилось.

– Почему?

– Хотел рассказать о кое-чем интересном. Жаль.

– А что произошло, Михаил Яковлевич? – спросила Красовская, посвященная во все тонкости плана председателя облкомимущества – я думала, что мы…- она выпила минеральной воды, – получим другие результаты.

– Этот придурок Веревкин, ничего толком не смог объяснить – с досадой сказал Плотников.

– Извините, конечно, у вас, может свой разговор – вмешался Соколовский, – но я не совсем понимаю, о чем речь. Было что-то такое, чего я не знал? Хотите сказать, что использовали меня втемную?

– Понимаешь, Аркадий, – пояснила Красовская, – ФСК планировала операцию по захвату нас в том кабинете, у моей замши, и Михаил Яковлевич хотел представить все это, как провокацию чекистов. Пригласил прессу, телевидение…

– Это мне понятно. Но непонятно, где были чекисты?

– Вот и нам непонятно – пробурчал Плотиков – совсем мышей перестали ловить! Признаться меня это обеспокоило. Я не люблю, когда внезапно меняются планы. Но причин их действий, мы, наверное, никогда не узнаем – ведомство слишком закрытое. В любом случае, хорошо все, что хорошо кончается! – подытожил он.

– А вы слышали, что сегодня ночью случилось в казино? – спросил Соколовский, – говорят, нашли труп самого Матвея.

– Слышал – ответил Михаил Яковлевич – честно скажу, переживать по этому поводу не буду. Все знают, что он был бандит с большой дороги…

– Но вы…вроде имели с ним дела? – не отставал Соколовский.

– Я? – в голосе Плотникова послышалось искреннее недоумение – никогда с ним не связывался. Он как-то приходил ко мне на прием, знакомился и все, не более того.

– Хм, а я слышал другое. Особенно когда он выиграл аукцион по спиртовому заводу, вернее, его фирма "Омега".

– Да, я помню этот аукцион – подключилась Красовская, – но все это в прошлом, это все мелочи. Ведь так, Аркадий? Главное, что мы сейчас нашли общий язык и теперь нам никто не будет мешать. Интересно, кто же все-таки этого Матвеева…поджог? Кажется ему в нашем городе равных не было?

– Мне сказал один знакомый человек в милиции – заметил Плотников – что это, скорее всего, москвичи. Сначала думали на чеченцев, но на них не похоже.

Они замолчали. Подошла Ирина и по звяканью посуды Забелин понял, что она принесла приборы, видимо, коньяк, салаты. Когда барменша отошла, Плотников налил себе и Красовской по рюмке коньяка.

– Я хочу выпить – сказал он, – за новых собственников Уральского металлургического завода инвестиционную группу "Вест финанс"! Надеюсь, что новому руководству в полной мере удастся раскрыть весь потенциал предприятия и коллектива, добиться новых, впечатляющих успехов.

– Спасибо! – скромно ответил Соколовский – я передам ваши поздравления Новоселову.

Забелин и Переделкин услышали звон рюмок – собеседники за столиком выпили. Потек ничего не значащий разговор о кухнях разных ресторанов и баров города, обмен мнениями, где лучше готовят.

Они выпили еще. Плотников начал делиться впечатлениями о поездке в Италию, куда он ездил в прошлом году, о том, как их там кормили. Под действием выпитого, председатель облкомимущества сделался чрезвычайно словоохотлив, многословен, но рассказывал красочно.

– Вот сволочь! Аппетит возбуждает! – выругался Переделкин – у меня уже в животе урчит. Они-то обедают, а мы здесь паримся.

В это время к обедающей троице вновь подошла Ирина, которая принесла блюда с фирменным мясом. Всё это она начала расставлять на столе перед умолкнувшими собеседниками.

Из рации для связи с наружкой, лежавшей у Сергея на коленях, неожиданно послышался голос Шумилова. Видимо, он взял в ОПО рацию с рабочей частотой.

– "База", это "Первый", как обстановка?

– "Первый", оба объекта и еще один человек с ними – приятель "Стрекозы", обедают в баре. Ведем визуальное и аудионаблюдение.

– Подкрепление не надо?

– Думаю, справимся своими силами.

– Если будет что-то новое – жду доклада! Конец связи.

– Хорошо сидим! – вновь послышался голос Плотникова – что Аркадий, принес бабки? – вдруг спросил он. Видимо, Михаилу Яковлевичу не терпелось получить свою долю.

– Как договаривались. Мы свое слово держим. Здесь в кейсе пятьдесят штук баксов. Пересчитывать не будете?

– Нет, Аркаша, мы тебе верим! – засмеялся громко Плотников, – отдай свой волшебный сундучок Кате и мы в расчете.

– Пожалуйста.

Послышалось шуршание, видимо Соколовский передавал кейс Екатерине Евгеньевне.

– Ну, что сидишь? – опять нетерпеливо поинтересовался Григорий у Забелина – банкуй!

– И без тебя знаю, что делать – недовольно ответил Сергей.

Он взял рацию.

– "Беркут", я "База", выдвигаемся сейчас. Твои люди блокируют выходы, мы их берем. Как понял?

– "База", понял, блокируем выходы.

– Всё, пошли!

Сергей вышел из машины, махнул своим ребятам – те мгновенно выскочили. Краем глаза Сергей заметил, как из машины опошников тоже появились люди и все вместе они двинулись в бар.

Позади хлопнула дверца. Сергей оглянулся. Это был Переделкин, который поначалу хотел отсидеться в машине, а потом все-таки решил пойти следом. Как-никак, а пепельницу надо было забирать.

Город Уральск, бар "Джек Дэниэлс", 12 августа, 12.29

Для Сергея Забелина, который и до этого вел оперативные дела, успешно добивался их реализации, дело оперативной проверки "Стрекоза" оказалось чем-то особенным. Наверное, по сравнению с другими, оно было более связано с личными для него переживаниями, серьезными потерями, непредсказуемым ходом событий, и этим глубже, сильнее, чем все прочие дела, повлияло на его жизнь.

Они вошли в бар. Черепанов и Уткин сразу подбежали к столику с интересующими их лицами, и наставили автоматы. Черепанов картинно крикнул:

– Это ФСК, вы арестованы!

Однако от волнения – не каждый день приходилось задерживать высокопоставленных сотрудников администрации, голос у него сорвался, и он пустил петуха.

Подошедший следом Забелин спокойно сказал:

– Господа, мы вас задерживаем за передачу и получение взятки. Понятые подойдите сюда! – он махнул рукой Ирине и другой девушке – официантке, обслуживающей зал.

– Это грязная гэбэшная провокация! – закричал Плотников – я буду жаловаться губернатору.

– Звонить вы сейчас никому не будете – все также спокойно произнес Забелин, а вот кейс ваш мы посмотрим. Разрешите?

Он подошел к Красовской, вцепившейся от испуга в кейс с деньгами. Пальцы её побелели.

– Разрешите, Екатерина Евгеньевна!

– Да забирайте его. Это вообще не мой портфель – истерично крикнула она и толкнула кейс Забелину – я не знаю, что там находится, у меня ничего нет, можете обыскать с ног до головы.

Услышав базарный крик Екатерины Евгеньевны, Соколовский, который был самым спокойным из всех, презрительно скривился и спросил:

– Надеюсь, я могу вызвать адвоката?

– Всему свое время, господин Соколовский! – ответил Забелин.

Он открыл кейс и в присутствии понятых пересчитал доллары. Там оказалось пять пачек по десять тысяч долларов в каждой. Все это при общем молчании было зафиксировано в протоколе. Красовская успокоилась, больше не кричала, и только лицо у нее покраснело. Она взялась руками за пылавшие щеки и так просидела в молчании оставшееся время.

– Как говорится, с вещами на выход!- сказал в конце всей процедуры Забелин. Он подозвал к себе Переделкина, а также офицера с позывными "Беркут": – Повезем их в трех машинах, по одному в каждой. Я вернусь в Управление чуть позже.

Когда все вышли, Сергей направился следом, но у барной стойки, за которой был небольшой коридорчик с телефоном, остановился в нерешительности.

У него возникло острое желание позвонить Рите в офис, помириться, поговорить с ней о каких-нибудь пустяках, и, самое главное, договориться о свидании сегодня вечером. Ему чертовски не хватало её – так хотелось рассказать, поделиться обо всем, что произошло в последние дни. Но он, в глубине души, знал, что Рита не будет с ним разговаривать – слишком гордая, слишком независимая, она в одночасье не забывает обид.

Он тоже гордый.

Заметив его колебания, Ирина, расставлявшая чашки и стаканы на стойке, напомнила ему с улыбкой:

– Насчет танца не забыл?

– Нет. Как-нибудь, когда время будет.

Он вышел на улицу. Лицо горело. Внутри Сергей не чувствовал радости победителя, упоения от удачно проведенной операции, ведь ничего особого он сделал – только свою работу. Ему ужасно захотелось посмотреть на речку Каменку, протекавшую неподалеку, буквально на расстоянии одного квартала.

Он прошел мимо нескольких домов, спустился по тропинке к берегу реки, на дикий, не обустроенный пляж.

В сухом речном песке попадались пустые пластиковые бутылки, огрызки яблок, разный мусор. На берегу, пользуясь последними теплыми днями перед наступающей осенью, грелось несколько отдыхающих – видимо отпускники. Сергей, на ходу снимая ботинки и носки, побрел прямо к реке.

Вода Каменки была прохладной и прозрачной.

Он зашел по щиколотки, наклонился, ополоснул горевшее лицо и почувствовал, что только сейчас его начало отпускать то адское напряжение последних часов, которое безраздельно владело им.

Забелин внезапно вспомнил медленно уходящую от него в свете фар Маргариту. Ему припомнились, казалось, безнадежные поиски Саши, крик и ругань Кислицына. Он вспомнил остывающую синеву в глазах Ирэны, её тело на своих руках, становящее вдруг невесомым и легким. Он вспомнил минуты отчаяния, пережитые им за последнее время.

Для чего он все это переживал, зачем?

Он всего лишь солдат во всеобщей битве за справедливость. Оправдает ли полученный результат понесенные потери? Смягчит ли горечь испытанных им разочарований? Наверное, нет.

Он почувствовал себя маленьким мальчиком, которому на день рождения подарили сломанную игрушку.

Сегодня сделали хорошее дело – задержали взяточников. Этих людей осудят и они уйдут. Но на их место придут другие, не менее жадные, но более осторожные. И война будет продолжена. Только будут ли в ней победители?

Сергей посмотрел вдаль над речкой, в ту чистую голубизну неба, которая так напоминала ему глаза Ирэны. Мимо него вдоль берега пробегали мальчишки, что-то крича своими звонкими детскими голосами. Надо было возвращаться в Управление, писать справки, отчеты.

Один из мальчишек крикнул Забелину:

– Дяденька, штаны намочили!

Они засмеялись и понеслись дальше – беззаботные и быстрые, как ветер. Забелин посмотрел им вслед и перевел свой взгляд вниз. Его бежевые летние брюки намокли от речной воды почти до колен. Он улыбнулся. Это было не страшно. По крайней мере, не смертельно.

2007-2009гг.