28 июля наша рабочая колонна до начала погрома успела выйти за пределы гетто.

Аню Ботвинник в этот день направили на Мебельную, к Беди-Грете. В двенадцать часов там появились дети, которые спаслись , от погрома. От них узнали, что творится в гетто.

Аня потом рассказала мне:

— Всех рабочих построили в колонны. Значит, поведут в гетто! Оглядываюсь, прикидываю, куда бы бежать… Совсем близко кладбище. Можно спрятаться за каким-нибудь памятником…- Но там тоже стрельба и крики.

…Мы уже рядом с гетто, на Шорной. Колонны останавливаются. К нам приближаются эсэсовцы. Слышны слова: «Facharbeiter», «Schwararbeiter». Значит, у «фахарбайтеров» есть надежда на освобождение. А у «шварцарбайтеров» ее нет. Наша колонна вся из чернорабочих. И на Шорной, и на Республиканской наготове машины. К машинам гонят людей. Вся дрожу, плачу.

И тут слышу голос Отто. Он объясняет эсэсовцу, что я работаю у него. Меня выталкивают из колонны, ведут туда, где стоят «специалисты». Здесь совсем мало народа.

А людей из колонны чернорабочих уже запихивают в машины, Тех, кто сопротивляется, расстреливают.

Стоим, ждем, каменея от страха. Отто разговаривает с немцем охранником. Из разговора я поняла, что нас убивать не будут.

…На Шорной — убитые. Это те, кто пытался бежать.

Нам приказывают отнести мертвых на кладбище. Я не могу. Меня мутит.