«…Я вместе с девушками устроилась на работу. Дали в руки лопату и погнали ремонтировать железнодорожную насыпь. Работали с нами и военнопленные. Труд каторжный, особенно для меня после тифа.

28 июля во время работы услышали стрельбу — в гетто погром. Возвращаться назад невозможно. Еле-еле упросили конвоира, чтобы подождал, не вел нас в гетто. Он завел нас в разрушенное здание, а сам ушел домой. Ночевали на чердаке, притаились, боялись, чтоб не заметили полицейские…

…Три дня не были дома, и я уже думала, что потеряла маму. На четвертый день, когда вернулась в гетто, увидела, что там, где мы жили, уничтожено все, кроме инфекционной больницы. На этот раз повезло, мама была жива…»