Жанна расхаживала по комнате, и взгляды друзей невольно устремлялись к ней, привлеченные ядовито-малиновым цветом ее платья. В каждом ее шаге, в каждом движении было столько скрытой энергии, что восприимчивому Рафаэлю она представилась бы сейчас красивым, хищным черно-малиновым зверем. Однако как раз Рафаэля и не было. Исключая его, компания собралась в Странном Доме в полном составе.

— Так что хотел сказать наш стихоплет? — обратилась Жанна к друзьям. — И куда он провалился? Давайте пока музыку послушаем, я новую кассету принесла.

— Ваш стихоплет хотел сообщить, что его стихи печатают в «Кудринских вестях», — ответил Рафаэль. Он был настроен воинственно, по лестнице взбежал вприпрыжку, дверь за собой не закрыл и вместо того, чтобы плюхнуться в кресло, остановился посередине комнаты. — Так ведь нет — не печатают.

Жанна фыркнула, Рафаэль подскочил к ней, словно петушок, решительно отбросив свои черные локоны.

— Да знал я, что у них ничтожная газетка! — продолжил он уже от первого лица. — Да я ходил к ним только ради смеха!

— Так же и тебя впустили туда, — ввернула Жанна.

Рафаэль притопнул.

— Они печатают такую ерунду, что я решил, пусть поглядят на настоящие стихи!

— Sancta simplicitas! Святая простота! — Артур давился от смеха. — Как это ты отважился дверь-то отворить? Да если ты и там стоял в такой же позе…

— Я — стоял в позе?! Это они стояли в позе! — Рафаэль потряс кулаком.

— А что ты им носил? — спросила Жанна. — Какую-нибудь дрянь, вроде той, что мы слышали раньше?

Рафаэль, едва отбившись от Артура, повернулся к новому противнику и запальчиво заявил:

— Для тебя-то, может быть, и дрянь — ты разбираешься в стихах не лучше, чем кретины из газеты!

Энергии, кипевшей в Жанне, вполне хватило бы, чтобы уничтожить Рафаэля без остатка. Но она лишь усмехнулась и вернулась на свой подоконник. В последние дни, бывая в Странном Доме, она почти каждый раз замечала здесь эти первоцветы. В отличие от обычных фиолетовых подснежников, мохнатеньких, с желтой серединкой, которые встречаются повсюду, эти, белые и шелковистые, растут почти у бизоньего заповедника.

«Это очень далеко, — отметила Жанна. — Кто это делает такие концы ради цветочков?» Она взглянула на Рафаэля; один уголок ее рта сохранял спокойствие, но другой пополз в неудержимую улыбку. Следующим на глаза попался Артур. «Книжный червяк. Помешался на книжках. Цветочки? Ерунда». Жанна присмотрелась к Рудику, сидящему на полу. «Такой пойдет за тридевять земель. Но ведь до этого, черт возьми, еще додуматься надо». Обведя еще раз взглядом всех троих, Жанна от души расхохоталась: кто-то из них?! Надо спросить у Марины…

— Не смейся над ним, — шепнула ей Марина. — Видишь, совсем увял.

— Да больно он мне нужен.

А Рафаэль уже сидел в любимом кресле, разглядывал узоры на обоях и лениво разворачивал конфету. Все его силы были исчерпаны, их не хватило даже на самоуничижение, и он не думал о неудаче. Он старался не думать вообще, но мысли текли сами по себе ничем не направляемым потоком.

Такой мечтательной, тонкой натуре, как Марина, очень подошел бы такой одинокий скромный домик, вот как у нее на картине — дорога никуда и ниоткуда, безлюдные заросли, туманный горизонт. Он дома по памяти пытался скопировать эту картину, акварелью — вроде получилось… И она — незаметная, невзрачная девушка, вдали от суеты предающаяся тихой грусти своих фантазий. Девушка, живущая в такой картине, непременно должна быть невзрачной и уметь разговаривать с листиками, росинками, птичками на их языке…

Он перевел взгляд на настоящую Марину — нет, она никак не вписывалась в унылое произведение искусства. Рафаэль и раньше знал, что она считается одной из самых красивых девчонок в классе, но знал как-то беспечно и привычно — а тут вдруг начал рассматривать подружку внимательно, как картину. Да уж, незаметной ее не назовешь. И прохожие на улице всегда на нее пялятся. Один дурак недавно чуть с дерева не свалился, так таращился…

Тут он вернулся к картине и к первоначальной мысли. Подключив всю фантазию, он представил Марину незаметной и невзрачной — и ему вдруг стало скучно, он даже удивился: почему? Задумался ненадолго и честно признался себе: если бы она действительно была такой, он вряд ли обратил бы на нее внимание. Эта откровенность унизила возвышенную душу Рафаэля, но тут раздался голос Жанны:

— Чего уставился? Маринка, он тебя гипнотизирует, что ли? А может, это ты у нас из лесу вышел?

Она подбросила белые цветы. Рафаэль что-то смущенно залопотал, Артур продолжал читать, ничего не замечая, а Рудик обрадовался:

— Во! Точно, они возле заповедника растут! Марин, мы туда уже сто лет собираемся!

— Давай на первомайские выходные.

«Прикидываются? Не похоже», — подумала Жанна, но тут ее насторожил шорох. — Опять подслушивает, что ли?

Она распахнула дверь. Мелькнул краешек синего платья.

— Нет, нам здесь покоя не дадут, надо куда-то перебираться!