Приложение 1

[Записка о состоянии вооруженных сил Персии, 16 декабря 1863 — 30 января 1864 года, автор не указан]

Исторический обзор возникновения Персидской армии и ее дальнейшего развития

С тех пор, как Персия начала приходить в соприкосновение с цивилизованными народами Европы, явилась потребность завести постоянное регулярное войско — следуя примеру Турции. Старший сын Фатх-Али-Шаха, наместник Тавриза, Аббас-Мирза, один из просвещеннейших князей того времени, первый положил начало регулярному войску в Персии, пригласив для этого английских офицеров под руководством полковника Линдля (?), который тотчас приступил к обучению вновь набранного корпуса и к устройству арсенала. Примеру Аббас-Мирзы тотчас последовал Мохаммед-Али-Мирза, младший сын Фатх-Али-Шаха и правитель области Кирманшах, пригласивший французских и итальянских офицеров для обучения войск. После смерти обеих князей, образование регулярного войска было ревностно продолжено Мохаммед-Шахом, старшим сыном Аббас-Мирзы. Постоянно приглашались английские, а потом и французские офицеры для обучения армии, но последние не умели примениться к местным обычаям и вернулись обратно до окончания контракта…

Основание и организация Персидской армии принадлежат англичанам. Эта организация поддерживается и до настоящего времени, с той только разницей, что численность батальонов уменьшилась с 1000 до 800 человек. Персидские полки (фоуджи), формируются по племенам. Каждое племя, смотря по количеству населения, формирует один или несколько батальонов, получающих жалование свое или от племен, среди которых батальоны формированы или от места, откуда пополняются рекрутами.

Персидский солдат служит бессрочно, но может быть заменен братом, отцом, родственником или каким-нибудь другим, если затем семейство этого солдата в состоянии выставить требуемый от него контингент. Если солдат состарится, то правительство освобождает его от действительной службы даже тогда, если он желал продолжать службу. Точно так же не определен возраст поступления на службу, и я видел в рядах батальона 14-15-летних рекрутов возле седовласых старцев. Когда войска приходят на смотр в Тегеран, военный министр увольняет в отпуск слишком старых и слишком молодых солдат.

Полками командуют обыкновенно старшины племен, их сыновья или члены значительнейших семейств племени. Должность полкового командира передается по наследству, очень редко командует войсками одного племени чужестранец, и если такое случается, то его командование не бывает продолжительным. Каждый полковой командир за свое назначение платит правительству от 7000–8000 франков, которые он с избытком вознаграждает на счет своих подчиненных.

Места ротных командиров также предоставляются тем офицерам, которые заплатят большую сумму. Храбрость и заслуги почти никогда не вознаграждаются, отчего армия наполнена неспособными офицерами, лишенными энергии и воинского честолюбия.

Подобный способ назначения начальников передачей всей власти старшинам племен, имеющим в своих руках материальную часть и преследующие свои собственные интересы. Эти старшины часто живут в разладе с правительством и, соединяясь между собой, оказывают ему явное неповиновение. Ослабленное правительство против этих злоупотреблений может действовать только одними подкупами. Все попытки уничтожить монополию старшин, оказались тщетными, потому что солдаты переносят терпеливо притеснения своих начальников, которые кроме того их господа и племенные старшины.

В настоящее время Персидская армия состоит из 90 регулярных полков или батальонов по 800 человек, 96 эскадронов регулярной кавалерии, составляющей гвардию шаха, 5 тыс. артиллеристов, 200 человек легкой верблюжьей или гвардейской артиллерии… и 30 тыс. иррегулярной кавалерии, призываемой на службу по мере надобности и получающей за это время содержание от правительства. Пехота вооружена большей частыр ружьями английского изготовления, в последнее время куплено 20 тыс. мушкетов в Париже и Константинополе, переданных войскам при их формировании на все время службы. Кроме того, около 4 тыс. ружей заготовлено в здешнем арсенале под руководством французов по здешним образцам.

Кавалерия вооружена карабинами, саблями и пистолетами, различные племена употребляют копья. Иррегулярная кавалерия, состоящая из всадников, с детства привыкшая к обращению с конем, составляет очень подвижное войско. Она разделяется по племенам и одета однообразно в национальном платье. Обмундирование пехоты удовлетворительно только в сравнении с общим положением в персидской армии, в действительности же оно требует значительных улучшений. Мундирные вещи, составляя исключительную принадлежность полка, передаются от одного солдата к другому. При осуществлении частных работ, солдаты отдают свой военный мундир на сохранение и работают для снискания насущного хлеба в качестве носильщиков, поденщиков, разносчиков и т. д. Хотя правительство исправно выплачивает деньги на продовольствие солдат, но они остаются в карманах начальников.

Пехота и артиллерия, которая составляет почетное войско, лучше прочих обмундирована, помещается в казармах, состоящих из больших, пустых комнат. Все немногочисленные предметы своего хозяйства солдаты должны заводить сами.

На устройство госпиталей и лечение войск обращено очень мало внимания, хотя в Тегеране, Тавризе, Гиляне и Ширазе наняты европейские главные доктора.

Лагеря располагаются в палатках, в каждой по 20 человек. Перевозка лагерных и походных принадлежностей производится на ослах, которые полагаются по одному на человека, почему в каждом отряде находится столько ослов, сколько людей. Присоединив к этому довольно многосложный офицерский обоз, легко понять причины неповоротливости персидской армии, в которой каждый солдат и офицер более заботятся о своем обозе, чем о встрече с неприятелем.

Администрация

Для управления военной частью нет никаких законов, все предоставлено произволу. Каждый служащий получает жалование за прослуженное время…

Генерал интендант с определенным числом чиновников ведет ведомость денежных окладов каждого офицера, выдает квитанции и представляет их на утверждение шаха, который указывает, из какого источника следует получать денежные суммы. Каждая из этих квитанций должна быть снабжена печатями 14-ти высших сановников и представлена генералу-казначею, который старается ликвидировать эти квитанции как можно позже, чтобы получать проценты от казенных сумм, отдавая их в рост купцам. Только за значительную взятку выдает он своевременно суммы, следующие различным ведомствам. Эти взятки берутся потом последовательно всеми чинами управления. Остающееся затем довольствие уплачивается обыкновенно деньгами и очень редко выдается натурой. Но полковые командиры, получаемые ими деньги на продовольствие полка, часто берут себе, а взамен выдают овощи, с которых, в свою очередь, отбирается часть в пользу командира и других начальников.

Так как персидский солдат служит бессрочно, то очень часто его увольняют в отпуск и он живет среди своего семейства и получает тогда только половинное жалование, без всякого другого довольствия. Будучи призванным на службу, он получает жалование только за 9 месяцев. Таким же вычетам подвергаются офицеры, получающие на действительной службе фураж.

Над действиями военного министерства нет никакого контроля. Военный министр, мало знакомый с военной частью, вполне убежден, что армия существует для него, а не он для армии.

На первый взгляд жалование солдата кажется незначительным, но, приняв во внимание, что его часто увольняют в отпуск, в который солдат может зарабатывать деньги и, даже будучи призванным на службу, находить время заниматься и частными работами, оно было бы вполне достаточным, если бы систематическое обкрадывание не лишало его последней копейки.

Дисциплина

В стране, где нет ни гражданских, ни военных законов, взыскание представлены произволу отдельных лиц. Обыкновенно обращаются для разрешения различных споров и тяжб к духовенству, решающему дела по Корану с соблюдением интересов выгод для своего кармана. За высшие преступления наказания определяются высшим военным начальством, правителями областей, старшинами племен и другими. Взыскания заключаются преимущественно в ударах палкой или кнутом по спине, иногда в обрезании ушей, носа или отсечение членов ворам и, наконец, за более важные преступления, в обезглавливании, повешении и удушении. Наказание не считается здесь исправительным средством и падает преимущественно на бедных, не имеющих средств откупиться от него. От палочных ударов не освобождаются высшие сановники и офицеры. Я знаю случай, когда генералиссимус Сердар Азис-Хан на учебном плацу бил собственноручно палкой старого, увешенного медалями майора за то, что тот не отдал ему должной воинской чести.

Образование и обучение

Обучение персидской армии до 1852 г. было предоставлено армянскому офицеру Давуд-Хану, находившемуся прежде на русской службе. Оно заключалось в формировании батальонов и передвижениях колоннами, причем для сохранения направления, на 4-х углах учебного плаца, выставляются знаки. Австрийская военная миссия взялась за обучение движению батальона развернутым фронтом в 3-шереночном строе, но вскоре должна была передать обучение пехоты в руки 4-х неаполитанских эмигрантов, не имеющих никаких военных познаний. Вновь выписана теперь французская военная миссия, а австрийская, под разными предлогами, удалена. Но все громкие обещания французов не привели ни к каким удовлетворительным результатам.

В Тегеранском военном училище должны были обучаться военным наукам дети самых знатных фамилий, чтобы быть впоследствии деятельными и полезными офицерами. Но недостаток системы и дурное преподавание постоянно меняющихся учителей и здесь помешали предположенной цели. Многие воспитанники этого хаотического училища были распределены инструкторами в полки, подобно европейским офицерам в Исфагане, Хорасане, Керманшахе и др. Но все усилия этих инструкторов будут тщетны до тех пор, пока не изменится организация армии, дух корпуса офицеров, не учредятся военные школы для образования унтер- офицеров, и система производства будет основана не на денежной плате, а на вознаграждении за действительные заслуги.

Таким образом, для улучшении персидской армии, необходимо обратить внимание на следующие 4 основных недостатка:

1. Частые увольнения в отпуск мешают правильному обучению войск.

2. Основные правила обучения слишком шатки, заслуги не оцениваются и не вознаграждаются.

3. Очень немногие офицеры чувствуют свое превосходство над подчиненными.

4. Недостаток опытных и образованных полководцев и генералов, из которых многие не в состоянии командовать батальоном. Маневрирование и малая война вовсе неизвестны.

Между тем, как персидский солдат своей выносливостью, послушанием, преданностью, в высшей степени способен к образованию очень хорошего войска.

РГВИА. Фонд 446, оп. 1, д. 39, л. 3-10.

Приложение 2

Проект инструкции Военно-Ученого комитета военному агенту в Тегеране Франкини о доставлении им сведений о персидской армии, 1877

Военному агенту вменяется в обязанность доставить возможно точные и положительные сведения о нижеследующих предметах:

1. О числе, составе, устройстве и расположении сухопутных сил Персии.

2. О силе и количестве, равно как и качестве иррегулярной кавалерии различных племен, подчиненных Персии и в особенности курдов на турецко-персидской границе.

3. О способах правительства к пополнению и усилению вооруженных сил своих и к снабжению войска оружием и другими военными потребностями.

4. О различных передвижениях войск как произведенных уже в исполнение, так и предполагаемых с объяснением истинных целей этих передвижений.

5. О качестве и недостатках устройства и тактического обучения всех трех родов оружия, а равно и о практических способах исправления означенных недостатков персидским правительством.

6. О духе войск и о влиянии, которым подчиняются главные войсковые начальники, а равно и лица в персидской армии, которые наиболее пользуются доверием войска и по своим качествам могли бы дать употребленное с наибольшей пользой для командования войсками или для военной организации.

7. О состоянии различных частей военного управления, как-то: артиллерийского, инженерного, интендантского и медицинского, их качества и недостатки.

8. О всех предметах, полезных для составления стратегического обзора и исправления карт Персии, составляемых в топографическом отделе Кавказского военного округа. Эти сведения должны преимущественно иметь ввиду страну и пути пограничные с Россией и Турцией полосы, а именно:

— театр против России (весь Азербайджан);

— северный театр против Турции (Тавриз-Хой);

— южный театр против Турции (Керманшах).

Сюда же должны относиться все данные для составления сборника маршрутов по Персии, преимущественно от наших сухопутных и каспийских пределов к Тегерану.

9. О продовольственных и перевязочных средствах пограничного театра Персии с Россией и Турцией.

10. О персидско-турецком Курдистане, его племенах, их численности и относительной возможности влияния их шейхов.

11. О деятельности иностранцев в Персии, в особенности же англичан. Затем, на случай возможного разрыва Персии с Турцией, на военного агента возлагается обязанность собирание и доставление возможно точных сведений: о числе войск, которое Персия может выставить для действий наступательных, о распределении сил на отряды и их начальниках; о численности турецких войск в пограничные с Персией полосы…

Все означенные сведения должно собирать с самой строгой осмотрительностью и тщательно избегать всего, что могло бы навлечь малейшие подозрения местного правительства во всем, что не касается прямой его пользы.

Донесения писать на русском языке. С них должны быть доставляемы:

1. В Главный Штаб и в штаб Кавказского военного округа в определенные сроки с 1-го января — к 1-му мая и к 1-му сентября — общие ведомости о составе, численности и расположении армии и, по мере собирания сведений, доносить о всех изменениях в армии, заслуживающих внимания.

2. На имя Военного министра и Главнокомандующего Кавказской армии с надписью секретно по предметам политическим или административным, заслуживающим особого внимания.

РГВИА. Фонд 446, оп. 1, д. 41, л. 11–12.

Приложение 3

[Донесения Домантовича]

Смотр голямов

Согласно выраженной Е. В. Шахом Персидским воли об обучении части персидской кавалерии по образцу казаков русской армии, считаю нужным представить соображения для выяснения условий, от которых зависит успех такого дела. Соображения же, вытекая из сравнения настоящего положения персидской кавалерии с той ролью, которую приходится выполнять кавалерии вообще, при современных военных обстоятельствах, укажут, в чем должно заключаться это обучение, а также каким способом достигнуть его…

На смотру Его Величества 29 декабря кавалерия в числе около 1000 человек была расположена в одну линию, состоящую из рядом стоящих всадников с произвольным интервалом (от 2 до 5 шагов).

В этой линии можно было заметить некоторое деление на части неодинаковой численности, отличающиеся мастью и качеством лошадей. Люди большей частью молодые, здоровые на вид; обмундирование неоднообразное, но чистое, опрятное; снаряжение, в особенности конское, отличного качества; лошади хороших статей и содержатся хорошо. В кавалеристах видна любовь к своему занятию, что весьма важно в военном деле. После объезда Его Величества всей линии, кавалерия по частям была пропущена в карьер; в частях не замечено было никакого порядка; некоторые скакали более или менее сплошной массой, другие же узкой растянутой линией, были слышны громкие разговоры.

В этом заключалась суть смотра, выказавшего лихость людей, умение их хорошо и смело ездить, но вместе с тем полное отсутствие того, в чем заключается обучение кавалерии оной части. Чтобы показать, насколько такое состояние кавалерии недостаточно для военного дела и как необходимо ей правильное строевое образование, я позволю коснуться в легких чертах условий, в каких кавалерия находится на войне.

На войне главная цель разбить неприятеля, то есть заставить его отступить, по возможности с большими потерями, занятую им позицию. При пользовании оружием необходимо извлекать максимальную пользу.

Главное отличие кавалерии от других видов оружия заключается в быстроте ее лошадей и силе удара, то, следовательно, необходимо поставить ее в такие условия, которые способствовали бы полному развитию этих качеств…

О тактике кавалерии

Дабы применить все вышесказанное к вопросу об обучении персидской кавалерии, я придерживаюсь следующего воззрения. Всякое нововведение лучше всего имеет успех, если его главная цель будет вытекать из средств и условий старого порядка, иначе оно не имеет ничего общего с местными условиями, будет непрочно: систему казачества прямо приложить нельзя, а потому таковым же результатом я думаю достигнуть учреждением учебной части, что, конечно, возможно.

Для этого потребуется сформировать полк из 4-х сотен, в каждой сотне — 130 рядовых с унтер-офицерами и 10 нестроевых чинов. В полку же всего 560 человек без офицеров. Все сотни получают полное обучение, примерно в двухгодичный срок, по окончании которого из каждой сотни, с обученными офицерами, унтер-офицерами и рядовыми составятся кадры для образования полка, из всех же 4-х сотен — 4-х полков. Система кадров имеет важное значение в военном деле: достаточно иметь 1/4 часть таковых солдат, чтобы часть, в составе которой они будут находиться, получила в самое короткое время, одинаковое с ними обучение. Это свойство кадров дает возможность во всех государствах в мирное время содержать составные части армии, как то: полки, батальоны, эскадроны и проч. Чтобы иметь успех в обучении персидской кавалерии, необходимо дать ей следующее устройство:

Люди, входящие в состав полка должны служить непрерывно в течение 2-х лет; их следует располагать в совокупности, летом в лагерях, в зимнее время — в казармах, в больших зданиях не менее эскадрона в одном, казармы же всего полка поблизости одна от другой, чтобы наблюдать за занятиями людей и вообще следить за порядком в части. Казарма каждого эскадрона, служащая для постоянного пребывания в ней всадников должна быть приспособлена для жизни, при каждой казарме должна быть кухня и конюшня.

Все хозяйство полка: довольствие пищей людей и фуражом лошадей не должно отдаваться на руки каждого всадника, а должно быть общее для всей части; в противном случае, всадник отрывался от своих непосредственных занятий; частые отлучки для покупок на базар, препятствовали бы установлению порядка.

Довольствие пищей в каждом эскадроне должно быть общее для всех нижних чинов; расход денег на пищу и разные хозяйственные надобности: посуду, освещение, отопление будет производиться лицами выбранными начальством из числа всадников, по 2 человека в каждом эскадроне. За правильностью расхода ими денег начальство обязано строго следить и по возможности чаще проверять их.

Фуражное довольствие лошадей должно проводиться натурой, т. е. для каждой лошади отпускаться в день определенное количество ячменя и овса.

Заготовка фуража для довольствия лошадей полка может быть возложено на кого угодно, необходимо только, чтобы он доставлялся в полк в строго определенное время, в определенном количестве и установленного качества.

Обмундирование, вооружение и конское снаряжение чинов полка должно быть единообразным по образцам этих предметов в казачьих частях русской армии.

Для установления определенного порядка в полку считаю необходимым следующее:

Распределение занятий полка, выдача содержания чинам его, продовольствие людей и фуражное довольствие лошадей, разные наряды, увольнение в отпуск и вообще все, касающееся внутреннего управления полка должно иметь установленное и вполне определенное устройство; вместе с тем, находясь в тесной связи со строевым образованием, главное наблюдение над ними, как и последующим должно безраздельно принадлежать одному и тому же лицу. На этом основании вся дисциплина части, т. е. точное выполнение чинами полка всех служебных требований.

Поэтому, не касаясь размеров разных выдач денежного и фуражного довольствия, я считаю необходимым, чтобы все доставлялось в определенные сроки на основании составленных мною требований; распределение их в части будет производиться согласно инструкциям, которые будут составлены по этому предмету.

Для обучения кавалерии, самого дорогого рода оружия, требуется помощь 3-х русских офицеров и 5 казачьих урядников. При этом, на 2-х офицеров с урядниками будет возложено занятие с нижними чинами полка, 3-й же офицер займется подготовкой к своему делу офицеров полка, как практической, так и насколько возможно, теоретической. Управление полком, непосредственное обучение его, а также общее руководство во всех занятиях полка будут составлять мою обязанность.

АВПРИ. Фонд № 194 «Миссия в Персии», оп. № 528а, д. 1060, л. 12–17.

Приложение 4

[Домантович на аудиенции у шаха, где тот говорит о недостатках в армии и изъявляет желание реорганизовать ее, 1 октября 1879 года]

7 сентября, по окончании Рамазана, на аудиенции, данной Его Величеством Шахом высшим сановникам государства, на которую и я получил приглашение присутствовать, Его Величество высказал желание приступить к преобразованию персидской армии, для чего и была назначена комиссия под председательством принца Али-Кули-Мирзы из 15 персидских сановников, двух начальников русской и австрийской военных миссий и, давно служащего в персидских войсках, иностранца Андрини.

Речь Его Величества Шаха, высказанная с большой откровенностью, указывала на громадные недостатки во всем управлении государства, преимущественно же останавливался на полнейшем разладе, существующем в войсках. «Всеми иностранцами признается, — говорил он, — нами же в особенности, отсталость Персии как в гражданской, так и военной жизни; неимение определенных правил, устанавливающих всякие служебные отношения, есть существенная причина этого. Поэтому имеется крайняя необходимость заняться приведением всего в порядок, созданием кодекса, определяющего действия на всякий случай. Но сразу переделать все нельзя, а потому, оставляя пока в стороне гражданскую часть, приказываю назначенной комиссии разработать все вопросы, касающиеся армии, и выработать основы для организации ее, определить точные правила для всякого рода деятельности, всех ее чинов, начиная с военного министра и до рядового. Одним словом, все это необходимо также для издания полного военного кодекса».

Организационной комиссии назначено было собираться для заседаний 3 раза в неделю по 6 часов в день.

На первом же заседании комиссии, собравшейся через день после аудиенции, члены комиссии выразили непонимание целей, указанных шахом. Введение в заблуждение названием «военного кодекса» и признавая узкое значение этому слову, они думали сначала приступить к определению разного рода наказаний. Говорили о том, чтобы иметь право наказывать служащих, нужно им платить за службу, комиссия перешла к определению различною рода денежных окладов разным военным чинам.

Таким образом, увлекаясь ненужными мелочами, прошли 2–3 заседания. На одном из них председатель комиссии изъявил желание, чтобы я высказал свое мнение о предмете деятельности комиссии. Мнение это было мною подано, получило всеобщее одобрение и затем, на другой день было представлено Его Величеству Шаху, вместе с протоколами комиссии за прошлое заседание. Следствием этого Его Величеством было написано собственноручное письмо (дестехат), круто повернувшее в другую сторону работу этой комиссии. Дестехат начинается словами: «Рапорт полковника Домантовича читал, перечитывал, заслуживает полного одобрения, очень хорошо и верно пишет… из протоколов же представленных комиссий я ничего не понял и вижу, что она пошла по совершенно ложной дороге». Затем указывалось комиссии заняться основными вопросами, обратив первоначальное внимание на систему набора войска, сроков службы и пр.

В прошлом заседании рассуждения были оставлены и разбирались предложенные вопросы. Снова была представлена записка о наборе и сроке службы. Таким образом, в настоящее время, когда работа комиссии может принять важное значение в разрешении вопроса о военных силах Персии, я позволю себе высказать взгляд мой на это дело, а также выставить руководящую мною мысль во всем этом вопросе.

Нет сомнения, что затронутый вопрос весьма важный, неотложен, и развитие его может быть задержано только на короткое время; общее сознание о необходимости военной реформы высказывается, и откровенно, даже лицами, заинтересованными в продолжении старого режима. И в самом деле, постоянные попытки шаха достигнуть желаемого обновления армии, повлекли за собой наводнение Персии различными иностранными лицами, если же вполне явно эксплуатирующих доверчивость Персии, для достижения личных целей, то, по крайней мере, отличающихся полнейшим незнанием военного дела, но неизменно тративших небогатую казну Персии. Высшим же сановникам государства остается одна только работа добывать, во что бы то ни стало, требуемые деньги, для приведения в исполнение непрактичных «манипуляций» новаторов над персидскими войсками. Таков порядок вещей, при котором совершенно естественно возникли мысли у знатнейших и влиятельнейших личностях государства о необходимости принять личное участие в решении этого вопроса, иначе рано или поздно они могут лишиться своего места, так как шах, несмотря на довольно неудачные попытки свои, весьма последовательно стоит за осуществление своей заветной мысли — преобразования армии.

А потому теперь, когда суть преобразований передается в руки персидских сановников, им выгодно привести дело к исполнению в особенности, согласуясь с программой, предложенной в первой моей записке и выставляющей первенствующее значение национального элемента.

Таким образом, весь ход дела показывает скорость введения нового порядка. Принять участие в создании этого порядка сделается полезным для персиян, если можно руководить ими для достижения целей, заранее себе поставленных, вот, мне кажется, задача, которую мне предстоит выполнить при этих работах.

Какова же должна быть цель при этих занятиях? Насколько выгодно для нас улучшение военных сил Персии?

В прилагаемых мною проектах видна главная забота о достижении внутренней сплоченности Персидского государства, состоящего из разнородных провинций, без прочной общей связи. Число войск 50–60 тыс., организация резерва для определенной цели подтверждает это.

Имея такое устройство Персии, конечно же, опасно для России, но, с другой стороны, она не будет представлять этапной дороги, весьма удобной для беспрепятственного перехода малочисленного кризиса английских войск, хотя бы из Бендер-Бушира; конечно, если того же пожелает Персия, — это же вопрос дипломатический и меня не касающийся.

АВПРИ. Фонд № 194 «Миссия в Персии», оп. № 528а, д. 1060, л. 40–43.

Приложение 5

Докладная записка о состоянии дел в казачьей бригаде 24 октября 1879 года

Скоро окончится 4 месяца как начались формироваться персидские казачьи полки. За это время полк в 400 человек нижних чинов, вполне сформирован, одет, снаряжен и вооружен. Обучение его также не оставляет желать ничего лучшего. Несколько раз он бывал на смотрах, как Сепехсалар-Азама, так и Его Величества Шаха и получал самые лестные похвалы, причем высказывалось удивление быстрому успеху как строевого обучения, так и главное, установлению полного порядка и дисциплины в части. В конце сентября Его Величество приказал увеличить число чинов полка еще на 200 человек и образовать 2 полка. Впрочем, до настоящего времени это распоряжение не может быть приведено в исполнение: новых всадников пребывает на службу весьма ограниченное количество и теперешняя численность казачьих частей не превышает 450 человек. Несмотря на эту медлительность пополнения полка новыми всадниками, одно обстоятельство заставило меня ускорить формирование другого полка.

При поступлении первых мухаджиров на службу в казачий полк, им было обещано жалование для каждого всадника не менее 30 туманов в год, хотя в моем бюджете размер его означен в 14 туманов. Его Светлость Сепехсалар-Азам рассчитывал внести предложение об увеличении содержания мухаджирам до указанной нормы на рассмотрение совета, разрешил мне временно выдать жалование на 3 месяца другим казакам полка, не принадлежащим к мухаджирам, по расчету 20 туманов в год. Это рассмотрение было мною объявлено в приказе, но было дурно истолковано мухаджирами, к которым оно не относилось, и из вновь поступивших в полк, обманутый в надежде получить обещанный им оклад, зарезался.

Событие это произвело дурное впечатление в полку и старшие персидские офицеры написали к есаулу Браткову и сотнику Вырубову, прося довести до моего сведения об опасном настроении умов, служащих в полку, предупреждая, что они не ручаются, чтобы весь полк не разбежался. Получив это заявление, я прибыл в полк, собрал всех офицеров и векилей и велел им прочитать упомянутый приказ, из которого они ясно поняли, к кому он относился; затем, пользуясь полным доверием к себе всех чинов полка, мне ничего не стоило рассеять их подозрительность. Слова мои произвели весьма сильное и благоприятное впечатление на всех. «Никто еще не говорил нам так, как полковник. Мы ясно видим в нем отеческое о нас попечение и привязанность, и если нам не дадут 20 лет жалования, то мы с ним будем служить в полку», — говорили персидские офицеры.

После этого разговора я отправился к Сепехсалар-Азаму и получил разрешение до выхода упомянутого утверждения, выдать жалование мухаджирам по расчету 30 туманов в год; для того, чтобы в одной части не было чинов, занимающих одинаковые должности, но пользующихся разным содержанием, тот час же разделил всех чинов на 2 полка. В первом должны были служить только мухаджиры с правом получать по заслугам своих предков увеличенное содержание; в другом же полку остальные казаки из местных уроженцев, для которых оклад жалование в 20 туманов весьма достаточен.

Это разделение было сделано и временно командующими этих полков были назначены есаул Братков и сотник Вырубов. Вместе же с ними предназначались на эти должности персидские офицеры: адъютант Сепехсалар-Азама сертип Гасанг-Хан и Серген Исхан-дер-Хан.

В таком положении находилось дело Русской военной миссии.

8 октября полк был переведен из лагеря в город, где расположился казарменным образом в здании, упраздненного ныне военного училища, которое по особенной усиленной моей просьбе было разрешено занять для данной надобности. Причиной, заставившей меня добиваться этого здания, хотя мне предлагали строить новые казармы, кроме удобства, представляемого им, было, как можно меньше употреблять в расход денег.

Несколько слов об управлении чинами Русской военной миссии, от которого, по всей вероятности, может зависеть успех дела.

Согласно контракту с персидским правительством, я, при помощи 3-х русских офицеров и 5 урядников, в течение 3-х лет должен заниматься обучением персидской кавалерии, согласно с существующими на этот предмет в России, регламентами. Впрочем, ссылка на имеющиеся в России правила, не должна пониматься буквально; для этого в Персии не существует необходимых данных: нет обязательной службы, нет сроков ее и вообще почти никаких статутов, устанавливавших какие-нибудь определенные законы.

Вследствие этого, для лица, взявшегося за дело организации в Персии военных сил и обучением их, успех всего, что касается методов обозначенных вопросов, должно вполне зависеть от умения применить точные требования регулярного войска, к не признающему ни в чем регулярности персидскому характеру. Следовательно, из этого указания можно быть уверенным, какие трудности должно представлять означенное дело. Требования постоянной неуклонной энергии, стремящейся к достижению поставленной цели. Вместе с тем, в каждом обстоятельстве ничего не считать пустяками, так как всякая мелочь, оставленная без внимания, может повредить общему делу.

Подчиненные мне члены Русской военной миссии должны разделять этот взгляд и по мере сил способствовать его выполнению, они должны, безусловно, быть послушными.

Выехав из России по распоряжению Кавказского начальства с урядниками, я здесь очутился в положении антрепренера. Урядники зависят в решении денежног о вопроса, офицеры получают оговоренное содержание от персидского правительства, а я даже не имею никакого указания от начальства, в каком отношении они должны стоять ко мне. Власть полкового командира со всеми его действительными правами, едва ли достаточна при таких обстоятельствах. Здесь, в среде мусульманского, фанатического, ни в чем не ценящего свою жизнь народа, мы поставлены с требованием различных стеснительных и не всегда понимаемых ими правил. Малейшая оплошность, замедление офицеров в исполнении моих указаний может принести зло.

В такой стране, как Персия, не имеющей законов, в которой даже высшие сановники только хитростью добиваются своих целей, положение Русской военной миссии, имеющей дело с самым свободным народом, не признающим почти никакой власти, считаются мухаджиры. Положение это можно сравнить с положением людей, стоящих над кратером действующего вулкана.

АВПРИ. Фонд № 194 «Миссия в Персии», оп. № 528а, д. 1060, л. 50–56.

Приложение 6

Российско-Императорскому Чрезвычайному посланнику и полномочному министру при дворе персидском [Зиновьеву]

Имею честь представить некоторые необходимые сведения, относительно веденного мною здесь дела, во избежание будущих неприятностей, от которых пострадают здесь русские интересы.

Из прежних донесений известно, что основная часть формируемых мною казаков, составляют мухаджиры. Это потомки русских эмигрантов, до того времени не носящие никакой службы, но пользовавшиеся довольно значительным содержанием. Репутация их как самого неспокойного, в корне испорченного бездеятельностью войска, имеют печальную известность. Все, не исключая самого Шаха и Сепахсалара, убеждены были в полнейшей их негодности к какой бы то ни было службе, а также невозможности подчинить их. Случай, бывший в марте месяце с вызванными из Азербайджана для поступления в казаки 160 мухаджирами, подтверждает это. Несмотря на высказанное им лично Шахом такое приказание, они не исполнили его и были обратно возвращены в свои дома. Тем не менее, мне удалось, поступивших в июле прошлого года (1879) в казаки мухаджиров, обставить такими условиями подчиненности, что в течение 14 месяцев они удивляли всех своей дисциплиной и отличным отбыванием службы, заслужившей удивление Его Величества Шаха.

Но в последнее время я замечаю старание извне расстроить это дело, ставя ему повсюду препятствия, о которых я скажу подробно. Очень может быть, что даже назначение с самого начала, в мое распоряжение мухаджиров, вместо предлагаемых голямов, было сделано с целью поставить новое дело в условия, не возможные для достижения успеха. Весьма удачный опыт, по всей вероятности, заставил недоброжелателей принять уже непосредственное участие в его расстройстве. Дабы мои соображения не казались преувеличенными и безосновательными, приведу в подтверждение следующие факты:

1. В составе казачьих частей в настоящее время числится только 300 мухаджиров, все же их число более 1000 человек, из числа которых около 200 человек свободно проживают в Тегеране, не неся никакой службы, но пользуясь своим старым содержанием. Принадлежа к более состоятельным лицам, они, хотя весьма способные к казачьей службе, уклонились от поступления в казаки и нашли покровительство, оказываемое им из корыстолюбивых видов.

2. Некоторое, весьма малое количество бывших казаков, удалившись в бест и считающиеся в бегах, приобрели каким-то образом свидетельства на получение своего старого содержания и так же свободно и без службы проживают дома. Понятное дело, что такого рода факты, весьма неблагоприятно действуют на казаков, несущих довольно трудную службу, заставляя их всеми силами стараться от уклонении от нее.

3. Кроме беста, где они находят законное убежище, разные влиятельные люди, евнухи и прочие своим покровительством также вредно влияют на часть. Недавний случай в первом полку, кончившегося благополучно только благодаря моему быстрому прибытию на место, хотя, мне пришлось обнажить шашку против возмутившегося полка, должно отнести к их подстрекательствам.

4. Способ весьма неаккуратной выдачи на содержание бригады денег, препятствует правильному ведению дела.

Данные пункты достаточно указывают на необходимость устранения подобных затруднений, в чем и почтительнейше прошу содействия. Эти затруднения настолько значительны, что я удивляюсь, каким образом они до сих пор не погубили всего дела. Единственная внешняя опора ему — только Его Величество Шах, разные же влиятельные лица более или менее вредят ему, из них старый начальник всех мухаджиров — Шудоко-эль-Мульк, оставаясь до сих пор им в отношении не служащих в казачьих частях, представляет для них слишком сильную опору. Поэтому считаю необходимым изъять из его ведения хотя бы тех не служащих мухаджиров, которые призываются в Тегеране. И если правительство находит необходимым их держать в таком привилегированном положении, возбуждающим справедливую зависть служащих, то во всяком случае необходимо их поставить в подчинение другого какого-нибудь менее влиятельного лица, зависящего от меня.

Я только наметил самые главные препятствия в моем деле, не останавливаясь на перечислении различных случаев подстрекательства некоторых солдат Ваджи-Алла-Мирзы и голямов Ала-Эль-Доуле против казаков, нередко кончающихся убийством как оно и было 3 дня назад с одним казаком, отпущенным в отпуск. Жалобы мои на подобные преступные действия обращали весьма слабое внимание и тем еще больше потворствовали беспорядкам.

Устранение подобных препятствий в деле я считаю долгом поставить условием продолжения моей здесь службы. Исполняя волю Его Величества Государя Императора, я употребил все силы к выполнению возложенного на меня поручения. 14-месячный опыт, заслуживающий милостивое внимание Его Величества Шаха, результаты деятельности, выразившейся в отличной, по отзыву персидского правительства, постановке дела, полученные при таких страшно стеснительных условиях, дают мне право надеяться, что мною сделано все, что в силах человека.

Дальнейшее продолжение дела при существовании подобных затруднений, может меня поставить в опасное положение, от которого я не стал бы уклоняться, если бы при этом не пострадали русские интересы.

АВПРИ. Фонд № 194 «Миссия в Персии», оп. № 528а, д. 1060, л. 102–105.

Приложение 7

Князю Н. С. Долгорукому, чрезвычайному посланнику при Его Величестве Шахе, февраль 1887 года

Указания

Россия расширяет свою деятельность в Азии. Направление деятельности находится в тесной связи с будущей судьбой Персии, поэтому посланник должен наблюдать не только за внешними сношениями Персии, но и за всеми сторонами ее внутренней жизни.

В настоящее время Персия находится в периоде прогрессивного упадка, которым она обязана своему правительству. Продажность и злоупотребления составляют обыденные явления, и они не только терпимы, но и поощряются самим шахом. Шах заботится лишь об удовлетворении своих личных инстинктов и к положению в стране относится равнодушно.

Поэтому Персии предстоит пережить тяжкие испытания, ближайшим поводом к которым может послужить кончина шаха.

Три сына Наср-эд-Дин Шаха, между которыми распределена большая часть областей, ненавидят друг друга. Можно предвидеть, что между ними может быть усобица за обладание престолом. Ни один из трех принцев не отличается качествами, которые могли бы служить залогом будущего благосостояния Персии.

Проживающий в Тавризе Мозаффар-эд-Дин-Мирза не отличается ни способностями, ни твердостью характера, но возлагает свои упования на Российское Императорское правительство и, следовательно, всегда будет готов в точности следовать нашим советам и указаниям. Так как валиагд управляет Азербайджаном, пограничным с Кавказом, в случае необходимости мы будем иметь возможность оказать ему действительную поддержку.

Положение принца Корман-Мирзы-Наиб-ос-Салтане выгодно в том отношении, что, живя в Тегеране, он быстрее может захватить весьма значительное личное состояние шаха и, благодаря этому, составить около себя партию. Но Тегеран, в свою очередь, может подвергнуться нападению и с севера и с юга.

Старший сын шаха Зиллес-Султан — изворотливый и энергичный, преследует свои честолюбивые планы. Среди окружающих шаха лиц он приобрел себе многочисленных сторонников. Шах вверил ему в управление треть всей Персии и разрешил ему иметь свою армию. Доказательством честолюбивых замыслов Зиллес-Султана могут служить как его настойчивые старания сблизиться с нашими представителями в Тегеране, так и конфиденциальные объяснения, в которые он вступил с Тайным Советником Мельниковым в конце 1885 г. при посредничестве Яхья-Хана Мушир-од-Доуле. Зиллес-Султан начинает понимать невозможность оспаривать права законного наследника и что он не столько думает о престоле, сколько о средствах обеспечить себя от мщения Мозаффар-эд- Дина, в случае его воцарения. Поддержки просит у России, но доверять ему нельзя, так как с тем же успехом он заискивает и у Англии.

[В данном случае России следовало занимать выжидательную тактику и не давать прямых ответов. Было решено поддерживать валиагда — законного наследника, а двух других принцев склонить к добровольному признанию его власти.]

АВПРИ. Фонд 133 «Канцелярия», оп. № 470, д. 99, л. 22–25.

Приложение 8

Переписка Военного министерства с командующими войсками Кавказского военного округа об отозвании из Тегерана инструктора персидской кавалерии полковника Генштаба Кузьмана-Караваева и о назначении на его место полковника Генштаба Шнеура, 1889

Полковник Кузьмин-Караваев приезжал из Тегерана на Кавказ на воды, для лечения своего расстроенного здоровья. Болезнь его не позволила ему выполнить инструкции окружного штаба по сбору военно-статистических сведений о Персии и представлении маршрутных работ уже совершенными одним из офицеров при нем (поручик Блюммер).

Отсутствие всяких военно-статистических сведений о Персии обратило внимание Главного Штаба на данное обстоятельство. Были присланы также сведения о вооруженных силах Персии, но их необходимо было дополнить на месте, а также другие сведения, а также другие инструкции, указанные в инструкции Окружного Штаба. Тем не менее слабое здоровье полковника Кузьмин-Караваева не позволило ему ничего выполнить, так как он вновь прибыл на воды в Тифлис, оставив командование бригадой есаулу Маковкину.

Сведения, доставленные полковником Кузьмин-Караваевым оказались недостаточными, и Военно-Ученый комитет Главного Штаба счел необходимым эти сведения доработать, при этом было выражено недовольство тем, что командование бригады было возложено на есаула Маковкина и поручика Блюммера, не мотивируя ничем определенным и счел Кузьмин-Караваева не в состоянии заниматься исполнением инструкций Окружного Штаба и полагал заменить его.

Однако на рассмотрении данных сведений начальником Штаба Кавказского военного округа генералом А. С. Зеленым сделаны выводы о том, что они являются достаточными и что будут напечатаны в 40-м выпуске Сборника материалов по Азии. За что была вынесена благодарность поручику Блюммеру.

Состояние полковника Кузьмин-Караваева заметно ухудшилось, что выразилось также в неясности речи, прерыванием фраз и значительным нервным возбуждением, однако Кузьмин-Караваев не выразил желания покинуть службу в Тегеране и вернулся в Персию.

По наблюдению русского посланника в Тегеране, расстроенное здоровье полковника Кузьмин-Караваева не позволяет ему исполнять обязанности службы как по управлению бригадой, так и по сбору статистических сведений, что дальнейшее пребывание в Персии может быть опасно как для ухудшения его здоровья, так и для управления делом инструкторов и что немедленный отзыв его в Петербург, где он мог бы поправить свое здоровье и замена его новым начальником бригады есть наилучший выход, который можно найти в данных обстоятельствах.

Было ходатайство о назначении на место полковника Кузьмин-Караваева есаула Маковкина, как опытного офицера, прослужившего 4 года в Персии и неоднократно управлявшему бригадой в отсутствии ее начальников.

<…>

Командующий войсками Кавказского военного округа А. М. Дондуков-Корсаков дает распоряжение Н. Н. Обручеву об отозвании из бригады полковника Кузьмин-Караваева и назначении на его место полковника Шнеура, как знающего иностранные языки и как бывшего нашего военного агента в Китае, а, следовательно, имеющим требуемый опыт для исполнения обязанностей начальника бригады и военного агента в Тегеране.

РГВИА. Фонд 446, оп. 1, д. 46, л. 1–6, 17.

Приложение 9

[Сообщение полковника В. А. Косоговского]

Памятная записка о Персии 31 марта 1897 года

Внезапная смерть Наср-эд-Дин-Шаха застала Персию врасплох 19 апреля 1896 г. Валиагд, тщательно устранявшийся от управления своим отцом, сделавшись шахом, был совершенно незнаком с управлением государством. Чуждый и даже враждебный отцу, Мозаффар-эд-Дин-Шах, естественно, за 30 лет своего пребывания в Азербайджане (Шаху теперь 47-й год), создал около себя партию людей так же чуждых и враждебных порядкам, существовавшим при Наср-эд-Дин-Шахе и особенно враждебных Садр-Азаму (великому визирю) Али-Аскер-Хану, стоявшему во главе управления. Исход понятен: еще не успел новый шах вступить в столицу, как началась борьба Тавриза с Тегераном, окончившаяся победой Тавриза: 27 ноября 1896 г. Садр-Азам пал, а его место занял теперешний временщик Фарман-Фарма, женатый на дочери шаха, своего двоюродного брата, который, в свою очередь, женат на сестре Фарман-Фармы.

<…>

Наждавшись и наголодавшись десятками лет, представители Тавриза спешили удовлетворить свои необъятные аппетиты и карманы (явление обычное для Персии, особенно когда предшественник процарствовал целых полстолетия): несмотря на уничтожение прежнего гарема из почти 1,5 тыс. женщин и евнухов и другие сокращения, расходы нового царствования, вследствие огромной суммы прибавок и подарков новым царедворцам, не только не устранили, но еще превысили расходы предшествовавшего царствования.

При этом со стороны нового правительства не было оказано никакого великодушия или уважения к старым заслугам. Шах в душе может быть и не злой, человек, безусловно, без всякой воли: поклявшись на Коране Садр-Азаму торжественной клятвой не смещать его в течение всего своего царствования, шах, поддавшись наветам своей злобной супруги и ее брата Фарман-Фармы, забыв, что всем обязан Садр-Азаму и, нарушив священную клятву, сослал его в город Кум (150 верст к югу от Тегерана, одно из мест паломничества мусульман, построен на собственной земле Садр-Азама, также и усыпальницы шахов Каджарской династии), задержав при этом жену и дочерей Садр-Азама в Тегеране. Но Фарман-Фарма не ограничился свержением своего врага: он уже неоднократно посылал к Садр-Азаму убийц отравить его или отделаться от него открытым убийством; и, не будь при нем 20 человек отчаянных казаков-головорезов, выбранных полковником, переодетых слугами или паломниками и, поклявшихся на Коране умереть раньше Садр-Азама, этого мученика давно бы не стало.

Без всякой политической и административной программы, Фарман- Фарма, приняв официальный титул военного министра, на самом деле сделался диктатором и, безусловно, овладел всем существом Мозаффар-эд-Дин-Шаха…Между тем казна была пуста, но даже мачиаты были частью уже собраны вперед для торжества, готовившегося на 23 апреля 1896 г. по случаю 50-летия царствования Наср-эд-Дин-Шаха…Быстро запутав дела, Фарман-Фарма с каждым днем продолжал приобретать все более и более врагов: муллы далеко не все доверяют его заискиваниям; солдаты и офицеры ропщут, не получая жалования (кроме казаков) в течение от 8 до 25 месяцев, а о других учреждениях и говорить нечего.

Понятно, что при подобных условиях все чаще и громче слышатся сожаления о сверженном Садр-Азаме; даже англичане, которым Фарман-Фарма предан, не менее других сожалеют о свержении Садр-Азама.

Видя, каким обаянием пользуются в настоящее время казаки, приобретшие себе глубокие симпатии во время событий 19 апреля 1896 г. Фарман-Фарман начал было с того, что попробован подорвать это значение и наложить руку на русского полковника — командира казачьей бригады, но это ему не удалось. Вопреки ожиданиям Фарман-Фармы, симпатии страны и духовенства оказались на стороне казаков, твердо поддерживавших порядок в дни смуты. Потерпев неудачу, Фарман-Фарма тем не менее не отказался от своего намерения подорвать значение казаков и повел дело иначе: понимая, что при всяком перевороте казакам будет принадлежать крупная роль, Фарман-Фарма решился во что бы то ни стало ослабить и даже по возможности совершенно подорвать значение казаков: посылка 130 персидских казаков в провинцию Хорасан для занятия карантинно-чумного кордона на афгано-персидской границе, как нельзя более соответствует видам Фарман-Фармы. Из 500 конных казаков в распоряжении полковника остаются 370. Если принять во внимание, что еще 20 лучших казаков находятся при Садр-Азаме в качестве телохранителей, более 100 по мелким командировкам, больных и проч., то в меру необходимости окажется 200–250 казаков. При наступлении же лета, более 100 казаков будет взято для охраны европейских миссий в окрестностях Тегерана и что тогда останется в минуту надобности в руках у русского полковника?

Престиж казаков в настоящее время так велик, что большинство иностранных представителей хлопочут, чтобы их миссии охраняли казаки не только летом, но и постоянно, а не распущенные сарбазы (пехотные солдаты).

Кроме того, Фарман-Фарма сделал еще одну попытку: под различными предлогами он хотел прекратить выдачу денег казакам из банка, намереваясь задержкой платежей породить неудовольствие в казаках против русских, а без правильной уплаты денег казакам (навербованным по вольному найму), что могу я сделать с людьми, набранными из головорезов мусульман, при полном отсутствии в Персии каких-либо обязательств перед своим начальником, да еще при явном противодействии самого правительства? Только после неимоверных усилий и отчасти благодаря поддержке общественного мнения, удалось вырвать у Фарман-Фармы чеки на английский банк до января 1898 г.

Недоверие Фарман-Фармы к казакам так велико, что когда в декабре 1896 г. были доставлены в Тегеран 4 пушки, пожалованные Его Императорским Величеством в дар Шаху Персидскому, то Фарман-Фарма убедил шаха, что новая конная батарея в руках русского полковника в самом сердце Персии слишком опасна, тогда шах приказал было высочайше пожалованные пушки сдать в арсенал, и только частное выяснение через Чрезвычайного посла, недавно приехавшего из Петербурга, бестактности и неблаговидности подобной выходки, принудило временно оставить пушки в руках полковника, но все-таки незаряженные (по случаю, якобы, безденежья).

В конце 1896 г. Фарман Фарма тайно командировал в Вену одного из артиллерийских сертипов Али-Хана купить 30 пушек и 10 тыс. ружей кроме того, с бывшим патронным мастером в Тегеране хорватом, Фарман-Фарма тайно же командировал в Вену 3-х человек для изучения на месте литейного… дела и духовых музыкальных инструментов.

Настоящее положение дел в Персии внушает серьезные опасения. Шах, кроме подагры, геморроя и каменной болезни, еще в большей мере страдает от мнительности, что, с связи с застрашиванием, стоящих при нем медиков персидского (Хаким-уль-Мулька) и английского (Аткока), обещает мало утешительного. Ввиду возможности скорой кончины шаха, на новый план выступает вопрос о валиагде и его соправителе Великом Визире.

Теперешний валиагд от не принцессы, сделавшейся продажной, публичной женщиной. Она уже давно не живет и не хочет жить с шахом, который, однако, не перестает приглашать ее снова вступить с ним в брак. Ватиагд мало развит, туп, корыстолюбив, берет взятки и, занимаясь противоестественными пороками, заразился, по словам его братьев, сифилисом. Кроме того, валиагд женат на дочери принца Наиб-эс-Салтане (брата шаха, бывшего военного министра и генерал-губернатора Тегерана), что также не предвещает ничего утешительного, так как Наиб-эс- Салтане с воцарением теперешнего валиагда, может снова приобрести государственное значение. Притворяясь другом России. Наиб-эс-Салтане, не имеет ни совести, ни сердца, ни чувства благодарности и как истинный «каджар» и истинный деспот, он малодушен и пресмыкается в несчастии и, напротив, бездушен и вероломен, стоя у власти. По нравственным качествам его сторонник может считаться разве только Фарман-Фарма.

Но зато второй сын шаха — Шоа-эс-Салтане происходит от принцессы крови, ему 18 лет и он обладает такими блестящими умственными способностями, что поражает решительно всякого, беседовавшего с ним, а знание французского языка дает ему возможность вести беседы с дипломатическими представителями. Он нравственно гнушается и возмущается пороками брата; пользуется общими симпатиями и в мнении всей Персии имеет неоспоримое право на престол как сын принцессы. Хотя шах и считается безграничным властелином в стране, но обычаи страны осветили престолонаследие сыновьям лишь чистой царской крови. Фетх- Али-Шах, Аббас-Мирза…Нарс-эд-Дин-Шах и теперешний Мозаффар-эд-Дин-Шах, все были от принцесс чистой крови. И если старший из сыновей покойного Наср-эд-Дин-Шаха, знаменитый по своему тиранству и блестящим способностям Зеле-Султан не был назначен валиагдом, так как происходил не от принцессы. Зеле-Султан — богач и ярый англичанин (у него капиталы в английских банках), едва ли подчинится теперешнему вадиагду в случае его вступления на престол.

В настоящее время жизнь Шоа-эс-Салтане в опасности и он прибегает к русской защите, намереваясь при первых же тревожных для него признаках бежать в Россию. Шоа-эс-Салтане — друг бывшего Садр-Азама, если бы был провозглашен валиагдом, то Садр-Азам был бы несомненно возвращен, а при теперешних обстоятельствах можно думать, что Садр- Азам единственный в мире человек, могущий спасти Персию от катастрофы. может быть угрожающей ей в недалеком будущем…

Ныне призванный из Тавриза на пост министра внутренних дел Амин-эд-Доуле, обладая европейским лоском, в сущности, личность малодаровитая, не предприимчивая, не самостоятельная и мало популярная, чего и ищет временщик Фарман-Фарма, не желающий упустить из своих рук первенствующего значения. К несчастью, Амин-эд-Доуле — ближайший друг и сторонник Наиба-эс-Салтане и давнишний враг бывшего Садр- Азама. Авторитет Фарман-Фармы слаб, еще слабее авторитет Амин-эд-Доуле. При теперешних обстоятельствах, водворить и поддерживать твердою и сильною рукой порядок в Персии мог бы разве один только бывший Садр-Азам. Садр-Азаму Али-Аскер-Хану уже привыкли повиноваться еще при покойном шахе. А если при этом Шоа-эс-Салтане будет провозглашен валиагдом, то можно надеяться, что Персия избежит кровопролития. Популярность Садр-Азама, по-видимому, растет, несмотря на все усилия Фарман-Фармы сбросить Садр-Азама, в глазах всей Персии и иностранцев как государственного преступника. Народ и духовенство благодарнее Каджаров и справедливо поняли о оценили великую государственную заслугу Садр-Азама, сдержавшего Персию после смерти Наср-эд-Дина. Это бескровное восшествие на престол Мозаффар-эд-Дин-Шаха, беспримерно в истории Персии, ибо воцарение всех шахов из династии Каджаров всегда сопровождалось кровью. Поэтому Фарман-Фарма не мог быть спокоен, пока жив его враг — бывший Садр-Азам Али-Аскер-Хан.

АВПРИ. Фонд № 144 «Персидский стол», оп. № 488, д. с4524, л. 2–5, 7.

Приложение 10

[Донесение Косоговского о столкновениях между армянским населением и персидскими войсками в связи с насильственным переселением армян из Турции в Персию, 3 сентября 1897 — 18 июля 1898 года]

О беспорядках, учиненных курдами и армянами на персидско-турецкой границе

Армяне, угнетаемые в Турции, переселяются в Персию; до сих пор около 7–8 тыс. человек нашли себе убежище в провинции Урмия и Хой. Это переселение армян служило и служит поводом к разным пререканиям между Турцией и Персидским правительством. Турецкое правительство устроило даже в нескольких пограничных пунктах лагери, в свою очередь, и принц Зафар-Эс-Салтане (губернатор Урмии), устроил также лагерь на границе.

Турки все время требовали, чтобы Персия выгнала со своей территории армян, нашедших убежище в Персии и впредь не допускала бы армян на свою территорию, но Амир-Низам (генерал-губернатор Азербайджана) и Зафар-Эс-Салтане (подчиненный ему губернатор Урмии) отказался исполнить их требования. Партия армян в числе 700–800 человек сделала нападение на иль (племя, род), перерезали до 300 человек курдов и ограбили все их имущество. Пострадавшие долго требовали удовлетворения от принца Урмии, но, не получив требуемого удовлетворения, они как-то напали врасплох на деревню на деревню, недалеко от города Хоя, населенную армянами, большей частью пришедших из Турции, перерезав почти всех жителей (мужчин, женщин и детей), и, ограбив все их имущество, ушли.

Вообще, как курды турецкие, так и курды персидские, которые совершают действия, направленные против турецкого правительства, заявляют, что они подданные персидские; и обратно, когда курды учиняют какую- нибудь пакость по отношению К Персии, они выдают себя подданными турецкими.

Курды ведут себя непристойно, и, вследствие беспорядков, ими учиняемых, по всей турецко-персидской границе царит полнейшая анархия и никто не может поручиться за свою безопасность.

Принц Зафар-Эс-Салтане вызван в Тавриз, говорят, что Амир-Низам не доволен его поведением, а некоторые говорят, что принц был вызван в Тавриз по требованию персидского правительства.

Амир-Низам действует самостоятельно, очень строг и справедлив и всячески старается умиротворить край, но беспорядки на границе настолько крупны, что порядок ему не удается установить, и армяне, как урмийские, так и хойские, каждую минуту делают нападения на курдов.

Сведения, доставляемые из Хоя.

В Хой прибыло из-за границы около 500 человек армян, которые называли себя патриотами, готовыми жертвовать собой за свою отчизну, и поселились в городе Хой и в окрестных деревнях. Эти армяне прибыли сюда из Турции потому, что турки решили перебить и истребить всех армян, живущих в Турции и уже в Константинополе и в других городах и селах Турции, немало перерезали этих несчастных. Эти 500 человек армян сделали внезапное нападение на племя курдов, и убили от 700 до 800 курдов, между тем, как из армян было убито 6 человек.

Губернатор Урмии для обуздания беспорядков, учиняемых курдами в городе Салмасте, устроил лагерь. Курды обратились к губернатору Урмии, требуя возмещения убытков и обвиняя последнего в подстрекательстве к данной резне.

Принц свою вину не признавал, и курды уведомили о своих дальнейших действиях против армянского населения, что и произошло в конце июля 1897 г., когда пошло истребление армян в окрестностях Хоя, перебив 700 человек и ограбив селения, курды ушли, уводя с собой всех животных.

В ответ на эти события, администрация г. Хоя посетили разграбленное селение и увидели горы трупов. Все население было ограблено, а уцелевшие женщины и дети были совершенно голые.

Армяне очень боятся повторения подобных событий и не знают, что им делать, так как шах в отношении решения этой проблемы никаких действий не предпринимал.

РГВИА. Фонд 446, оп. 1, д. 48, л. 48–51.

Приложение 11

Ходатайство Смоленского губернского предводителя дворянства Н. А. Хомякова, действительного статского советника барона П. Л. Корфа и действительного статского советника С. М. Третьякова министру путей сообщения

Просим рассмотреть выдачу концессии на сооружение железной дороги в Персии и представляем проект концессии. Проектируя означенные дороги, мы руководствуемся соображениями, что, как Персия отделяет Россию от ближайшего к ней открытого океана Индийского, так и Россия вместе с Персией разобщает западную половину материка Старого Света от восточной его половины. Из такого географического положения России и Персии сухопутные транзитные сообщения между Европой, Азией и Африкой не могут обойти Россию и Персию вместе.

Обладание путями в Персии имело бы для нас важное значение в отношении исключительной принадлежности нам всего сухопутного транзита на материке Старого Света, т. е. монополизации его в руках России с громадными материальными выгодами для России в будущем.

Задача — монопольное право России обладать всеми транзитными через Персию сообщениями, для установления отношений России с Дальним Востоком через Персию и Индийский океан и для направления через Россию и Персию всего пассажирского и почтового движения из Европы в Индию, в Индокитай, в Австралию и обратно.

Движение это достаточно для того, чтобы окупить издержки на железнодорожное строительство. В будущем оно послужит источником значительных прибылей и увеличит русско-персидскую торговлю. Железная дорога должна быть начата от пограничного пункта нашего Закавказья с Персией и закончена на персидском побережье Индийского океана, близ белуджистанской границы.

Железные дороги должны будут также связаны с Каспийским морем, через которое ведется большая часть оборотов этой торговли.

Эмин-ос-Султан (визирь) не возражал против, тем не менее, объявил, что не считает возможным представить шаху о выдаче концессии на сооружение и эксплуатацию в Персии дорог потому, что обязался не выдавать железнодорожных концессий никому из русских подданных без ведома и рекомендации нашего правительства.

[Хомяков и барон Корф снова обратились с ходатайством, мотивируя] неотложность действий наших по железнодорожному делу в Персии последними успехами в ней Англии, выразившимися в открытии учрежденного в Тегеране бароном Рейтером банка, акции которого принадлежат англичанам и которому присвоены в Персии права государственного кредитного учреждения и, кроме того, представлена монополия на разработку минеральных богатств страны.

Если англичане смогли захватить в свои руки государственный кредит страны и минеральные богатства, то, при существовании в Тегеране банка, для них будет не трудно завладеть и разными другими монополиями в Персии.

Устройство железных дорог должно осуществляться при условии строительства по направлениям и на основаниях, соответствующим интересам России и затем навсегда оставались бы во владении нашего правительства.

Практика осуществления обширных по размерам предприятий на Востоке представляет собой примеры значительного денежного участия западноевропейских правительств в этих предприятиях. Например, участие Англии в строительстве Суэцкого каната, Австрии — в строительстве турецких железных дорог.

АВПРИ. Фонд № 133 «Канцелярия», оп. № 470, д. 75, л. 4–6.

Приложение 12

Инструкция военным агентам, 1905

Военные агенты назначаются для доставления правительству возможно точных и своевременных сведений о военных силах и средствах иностранных государств.

Согласно ему, военный агент, основательно ознакомившись с общими источниками силы государства (страной и населением) обязан в подробности изучать:

— состав и комплектование вооруженных сил сухопутных и морских;

— организацию и численность их по мирным и военным штатам;

— расположение их и способы мобилизации и сосредоточения;

— устройство материальной и хозяйственной части, обеспечение обмундированием, снаряжением, вооружением, обозом, провиантом и фуражом;

— устройство различных отраслей военного управления с их специальными заведениями и с применением к потребностям военного времени;

— тактическое обучение войск (уставы, занятия во время сборов), развитие военного образования в армии, дух и быт солдат и офицеров, характеристики главных начальников;

— бюджет государства и особенно военный; — общую систему обороны государства, т. е. крепости и укрепления в связи с путями сообщения и главнейшими географическими и топографическими условиями страны.

Военный агент обязан следить за всеми изменениями в вооруженных силах, за усовершенствованием технических частей (в том числе и картографии), за проектированием и возведением новых фортификационных сооружений и важных в стратегическом отношении путей, за сборами и передвижениями войск, за общим направлением военной деятельности, за настроением армии и печати, всемерно и постоянно стараясь дать себе и правительству ясный и верный отчет об оборонительной и наступательной готовности государства.

АВПРИ. Фонд № 133 «Канцелярия», оп. № 488, д. 4506, л. 110.

Приложение 13

[Записка полковника Ляхова о персидской армии и о перевооружении казачьей бригады, 1906]

За короткий промежуток времени в Персии произошел целый ряд преобразований на пути создания необходимости в корне изменить существующий порядок вещей. Такие преобразования должны были коснуться и (регулярной) армии, которую решено было организовать по образцу одной из европейских, на основах всеобщей воинской повинности. Предположено довести состав ее в мирное время до 24 тыс. человек, которые должны составить прочный кадр для формирований военного времени. Сделан большой заказ ружей, орудий и огнестрельных припасов за границей, преимущественно во Франции…Назначен на должность военного министра брат шаха, и ему даны большие полномочия.

Прибыли в Тегеран австрийские инструкторы, пока в числе 2-х. Пулеметная батарея получила лошадей. Окончательно сформирована конница Богадур-Дженга, который не щадит сил и личных средств для увеличения ее численности и снабжения ее усовершенствованным оружием, к числу которого нужно отнести полученные им недавно, из числа 12-ти ожидаемых, 4 пушки системы Ухациуса.

(Произошло) назначение персидской казачьей бригады стоять во главе вооруженных сил Персии и служить им примером, как в строевом отношении, так и в смысле организации и вооружения. По заведенному порядку, она командирует в пограничные с нами Турцией и Афганистаном пределы до 400 всадников, которым случается видеть войска названных государств и приходится сравнивать свое устарелое вооружение с новым вооружением соседей. Маю того, части этих всадников приходится вести постоянную борьбу с закавказскими разбойниками, вооруженными трехлинейной винтовкой, преимущества которой заставляют их бежать с поля брани. Устарелость артиллерийского вооружения не требует доказательств. В ней числится 8 орудий Обуховского завода, образца 1877 г. с клиновым затвором. 4 орудия прибыли в Персию в 1885 г., остальные в 1896 г. В такой большой срок, принимая во внимание, что все орудия были взяты из строя, всякая артиллерия пришла бы в расстройство, а тем более бригадная, так как за отсутствием оружейного мастера и за неимением нужных инструментов и приспособлений. Даже самые незначительные исправления не могут быть произведены. В силу сказанного, сбруя, колеса, большинство передков, зарядных ящиков и 5 орудий пришли в полную негодность, а 3 пушки, хотя и в лучшем виде, но без подробного и тщательного освидетельствования специалиста, едва ли пригодны для боевой стрельбы.

Резюмируя все вышесказанное, перевооружение бригады современным оружием вызывается следующими соображениями:

1. Сознанием персов о необходимости реорганизации и перевооружении всей армии, вследствие которого они сделали заказ оружия на большую сумму за границей и скоро собираются его получить.

2. Необходимо предупредить перевооружение персидских войск перевооружением бригады, так как иначе в ряду их они невольно потеряют значение образцовой части, тем будет нанесен непоправимый удар всему составу бригады, который привык сознавать свое превосходство над персидскими частями.

3. Особенностями службы бригады, часть всадников которой находится в частом общении с войсками соседей и борьбе с разбойниками, вооруженными современным оружием.

4. Необходимо конкурировать с конницей Богадур-Дженга, замышляющего все от него зависящее, чтобы сыграть главную роль при воцарении валиагда.

5. Необходимо всеми зависящими от нас средствами поднять престиж нашего дела и наших офицеров в Персии, поколебленный Японской войной.

6. Необходимостью вооружить бригаду непременно русским оружием, так как она считает себя русской частью, защищенной от персидского произвола русскими властями, управляемой на общих основаниях с русскими войсками, на основании русского устава и отчасти русско го закона. Кроме того, только с русским оружием могут быть хорошо знакомы русские инструкторы, которых неудобно ставить в положение необходимости самим учиться действию с заграничным оружием.

АВПРИ. Фонд № 144 «Персидский стол», оп. № 488, д. 3812, л. 63–64.

Приложение 14

[Сведения, составленные на основании рапортов и писем полковника Ляхова, 1907]

Доклад по вопросам, касающимся современного положения персидской казачьей бригады и дел в Персии

Значение бригады для шаха и Персии следующее:

Бригада за 28 лет своего существования под руководством русских инструкторов, из обыкновенной и лишь лучше обученной части персидской армии, постепенно, силой событий и преднамеренными стараниями некоторых из Заведующих ее обучением русских полковников, обратилось в личное войско шаха, в войско «преторианцев». Заведующий обучением бригады русский полковник из обыкновенного, в сущности, офицера- инструктора за то же время обратился в полновластного начальника и командира этого войска «преторианцев», находящегося в слабой, номинальной зависимости то от Садр-Азама, то от военного министра (в последнее время часто сменявшихся), но в действительности исполняющего лишь личные повеления одного шаха. О таком исключительном положении бригады и ее русского командира свидетельствует дестехат покойного шаха Музаффар-эд-Дина, утвержденный 6 раджаба 1321 г. (август 1904 г.) и гласящий: «Полковник, командир бригады, должен напрячь все свои силы, знания и умения для сформирования надежной и всегда готовой служить Его Величеству Шаху части. Преследуя эту цель, полковник должен вести в этом направлении и подготовку бригады. Дабы дать полковнику возможность осуществить такую высокую задачу, Его Величество подтверждает за ним права, дарованные Его Величеством Шахом Наср-эд-Дином».

Дарованные же Наср-эд-Дин Шахом права обращали русского полковника инструктора в полноличного командира бригады. Обратившись в войско «преторианцев», и будучи в то же время единственной реальной силой в стране, как единственная регулярная войсковая часть персидской армии, бригада приобрела огромное практическое значение в делах управления государством. Известно, что только благодаря преданности бригады покойный шах Музаффар-эд-Дин имел возможность спокойно взойти на престол после смерти павшего от руки убийцы Наср-эд-Дин Шаха.

Власть нанешнего Магомет-Ати Шаха поддерживается в Тегеране при полной анархии в стране, исключительно бригадой. Только чины бригады (офицеры и казаки) являются надежными органами шахской власти в Тегеране и даже в провинциях, и только они одни фактически напоминают охваченному анархией населению, что власть шаха еще существует. Только чины бригады готовы и действительно могут силой оружия поддержать престиж и авторитет шаха и его правительства, почему ни один из губернаторов, несмотря на обилие имеющихся в их распоряжении сарбазов персидской армии, не соглашаются править провинцией без, хотя бы незначительного конвоя казаков, которых в настоящее время в командировках при губернаторах 478 человек, а на службе у министров в министерствах для охраны иностранных миссий — казаков состоит 207 человек. Даже в стенах самого меджлиса порядок поддерживается офицерами с 30-ю казаками бригады. Все важные моменты в жизни Персии как, например, прошлогодние волнения в Тегеране, приезде в Тегеран валиагда, смерть шаха, приезд Атабека, восстание Самера-эд-Доуле и т. п. требуют самой напряженной активной службы бригады. Охрана дворца, арсеналов и личная безопасность нынешнего шаха при его выездах из дворца и переездах из Тегерана в летнюю резиденцию и обратно — лежат исключительно на бригаде.

Как видно из последних донесений полковника Ляхова, нынешний шах Магомет-Али питает к бригаде и ее русскому командиру полное доверие, подчеркивая перед всеми свое уважение к ней и заявляет, что казаки — его единственное лучшее войско. В рапорте от 31 августа 1907 г. Ляхов доносит, что в борьбе с меджлисом «Шах свои настояния намерен поддерживать бригадой, которая должна прибыть в нему или куда он прикажет по первому его зову». В рапорте от 7 сентября Ляхов доносит, что на аудиенции, данной ему, шах приказал перевести бригаду из лагеря в город, где и держать ее в сборе и наготове. «Все это указывает на доверие, которое шах питает к бригаде и на возлагаемые им на нее надежды, а надежд этих, видимо, много, и поддержка бригады ему очень нужна: министры своевольничают, парламент грозно приказывает, новые сардары бунтуют», — доносит Ляхов. Не менее характерно для определения питаемого шахом доверия к бригаде также и переданное через Эгдиб-Султана Ляхову повеление шаха об охране бригадой его въезда из летней резиденции в Тегеран.

Все вышеизложенное в достаточной степени определяет действительное значение бригады, при таком положении дел в Персии, и не оставляет сомнений в том, что бригада есть исключительно «войско преторианцев». Только на это войско, а не на личный свой конвой, которого, по свидетельству Ляхова, фактически не существует, шах может опереться в решительную минуту своей борьбы с парламентом. И это войско, по словам Ляхова, «действительно готово по первому требованию и приказанию русского полковника идти на защиту шаха».

Значение бригады для России вытекает из того обстоятельства, что это единственная регулярная войсковая часть находится всецело и в полнейшем подчинении у русского полковника.

По словам Ляхова, «бригада может исполнить приказание русского полковника и может не исполнить приказания даже самого шаха. По первому требованию русского посланника, даже не спрашивая согласия на то шахского правительства, русский полковник может направить бригаду на защиту миссии, русских интересов и т. п.». Население и меджлис отлично осознают, что единственное их регулярное войско создано русскими и находится в полном распоряжении русского полковника. В то же время она наша реклама в Персии, так как прекрасная служба казаков наглядно доказывает всем, что могут создать русские инструкторы из перса. По словам Ляхова, «чины бригады служат агентами в руках русского полковника и доносят ему о всем происходящем в Персии, а в случае войны с Россией, 1/4—1/3 персидских офицеров бригады перешли бы на русскую сторону». Находясь под полновластным управлением русского полковника, бригада несет особенно деятельную службу по охране русских интересов и предприятий. Так, она выделяет для охраны: отделения нашего Учетно-Ссудного банка — 84 казака, Энзели-Тегеранского шоссе — 15 казаков, наших консульств в Реште и Керманшахе — 6 казаков, находящихся под русским контролем имений — 6 казаков и т. д.

В настоящее время создалось такое положение дел…которое возбуждает вопрос: не приведет ли оно к таким последствиям, которые вредным образом отразятся на интересах России в Персии?

До введения Конституции вы Персии и наступления современной анархии, персидский шах, опираясь в Тегеране на бригаду, управляет страной полновластно…Естественно, что, опираясь на бригаду, шах сам подпадает под влияние России…и потому может действительно обеспечить интересы России в управляемой им стране…При непоколебимой власти шаха, при прежнем деспотическом режиме, казачья бригада может успешно служить русским интересам и быть действительным орудием русской политики в Персии…

Но к 1907 г. обстановка резко изменилась: деспотическая власть шаха поколеблена и надломлена в корне, прежнее обаяние пало, любовь народа к шаху сомнительна. В рапорте от 27 июля Ляхов доносит: «нынешнего шаха никто в Тегеране шахом не признает и называют его не шах Магомет-Али, а Миндали-Мирза (Миндали — сокращенно от Магомет-Али, Мирза — принц)». При торжествах, ели еще и раздаются крики «Да здравствует шах, преданный Конституции!», то никогда не раздавалось криков «Да здравствует шах Магомет-Али!»…

Сам шах не представляет собой сколько-нибудь выдающегося государственного деятеля: не обладает ни величием, ни сильной волей, ни твердым характером и к тому же подвержен алкоголизму в такой степени, что уже часто страдает тяжелыми последствиями этой болезни — белой горячкой с галлюцинациями зрения с слуха, не имея при этом верных советников, способен на внезапное и необдуманное решение, могущее привести к катастрофе его самого, династии Каджаров и всех близких к нему лиц.

В такой обстановке власть шаха в Тегеране поддерживается исключительно казачьей бригадой, тем сомнительнее стало положение русского полковника в роли не только инструктора, а полновластного начальника войска слабого шаха, находящегося в открытой борьбе с меджлисом и народом.

Естественно, появляется вопрос. При данных обстоятельствах, не на ложном ли пути стоит русский полковник и не отразятся ли вредно на интересах России та роль, которую он принял на себя еще при старом режиме, при совершенно иной обстановке, когда эта роль была в согласии с интересами России или не могла вызвать вредных для русских интересов осложнений. Подобный вопрос тем тревожнее и важнее, что эту роль русский полковник продолжает выполнять с прогрессирующим успехом, видимо, считая ее в полном соответствии с русскими интересами.

Как офицер российской императорской армии, русский полковник должен воспитывать персидскую бригаду в непоколебимой преданности законному верховному повелителю Персии, иначе действовать в иностранной армии русский инструктор не может. Не переставая быть русским офицеров. В интересах ли России, чтобы русский полковник был начальником «преторианцев» шаха, который находится в борьбе с парламентом? При этом русский полковник по приказу шаха направляет бригаду для подавления вооруженной силой революции и уничтожает меджлис? Тем самым, навлекая на себя, а, следовательно, на Россию, негодование и злобу той части персидского населения, которая восстала против деспотизма шаха и произвола его правительства, и которая составляет подавляющее большинство населения.

Также сопровождая шаха в его поездках, вполне возможны террористические акты и покушения на шаха, при которых русский полковник и другие русские офицеры вполне могут пострадать, что может иметь осложнения между Персией и Россией.

Казалось бы, в настоящее время в наших отношениях с Персией мы не руководствуемся уже идеями «Священного союза» 1815 г., поставившего себе целью вмешательство во внутренние дела иностранных государств с целью насильственного подавления всех националистических и революционных движений.

Казалось бы, что, решив избегать даже тени вооруженного вмешательства во внутренние дела Персии и совершенно отказываясь от вооруженного воздействия на исход борьбы между шахом и меджлисом, мы должны твердо, честно и, не прибегая ни к каким ухищрениям, следовать такому решению помня, что в интересах России сохранить дружеские отношения с законным правительством Персии. Таким законным правительством в Персии может оставаться шах, но, вероятно, что шах и меджлис вместе, а может быть и один меджлис с выборным главою государства. Следовательно, Россия не должна воздействовать на внутренние дела Персии не только собственной вооруженной силой, но и персидской вооруженной силой, поставленной под команду русских офицеров, и потому представляющей в сущности лишь замаскированную русскую военную силу.

Казачья бригада уже не должна быть единственным орудием и опорой русской политики в Персии, так как сама власть шаха поколеблена, и на восстановление ее в полной мере рассчитывать нельзя. Русская политика в Персии уже не может не считаться серьезно с властью меджлиса, между тем это приведет к конфликту русских офицеров в качестве инструкторов казачьей бригады с меджлисом, надолго испортив наши отношения с будущей конституционной Персией и тем навредит нашим действительным интересам в этой стране.

Войдя в соглашение с Англией, мы, казалось бы, ясно и точно определили, в чем заключаются наши действительные интересы в Персии, и наметили себе вполне реально осуществимые задачи русской политики в Персии :

— обеспечение уже затраченных на Персию русских денег;

— торговое завоевание всей северной половины Персии в качестве обширного рынка сбыта прогрессирующей русской промышленности;

— экономическое завоевание той половины Персии для выгодного помещения русских капиталов разного рода промышленных и торговых предприятий;

— заключение прочного и основанного на обоюдных выгодах соглашения или союза с Персией против Турции, в борьбу с которой мы всегда можем быть вовлечены даже помимо нашего желания. Такое соглашение обеспечит Персию от постоянных покушений на ее территорию сильного западного соседа, и доставит нам во время войны с Турцией на Кавказском фронте все выгоды…Отвлечет от Закавказья немалое количество турецких вооруженных сил, а в мирное время поставит шиитскую Персию в противодействие идеям панисламизма, во главе которого охотно готов стать турецкий султан, узурпировав власть халифов;

— выход через Персию к Индийскому океану;

— отказ от вредного для России расширения Имперской территории за счет персидского Азербайджана (так как для прочного присоединения Азербайджана нам нужно переварить промежуточный этап — Кавказ, где ситуация не урегулирована даже за предыдущие 100 лет российского владычества).

Успешное выполнение намеченных и осуществимых задач русской политики в Персии требует существования Персии спокойной, хорошо управляемой и богатой, имеющей правильно устроенную и дружественную нам (как ее организаторам и создателям) армию. Таковой же будет лишь конституционная Персия, управляемая шахом в полном согласии с умеренным меджлисом. Отсюда вывод, что мы должны избегать всего, что может испортить наши отношения с меджлисом, которому предстоит руководящая и главная роль в будущей Персии. Мы должны понимать, что меджлис никогда не простит нам вооруженного вмешательства во внутренние дела Персии (как не простила Венгрия российского вмешательства и ее счеты с австрийским императором 1848–1849 гг.), хотя это вмешательство было в замаскированном виде.

После вышеизложенного, не остается сомнений в том, что мы должны вывести русских инструкторов в Персии из роли начальников «преторианского войска», которая грозит нам осложнениями с будущей Персией. Сделать это возможно двояким образом:

а) коренное решение отозвать из Персии русских инструкторов;

б) постепенно вывести их из неподобающей им роли начальников преторианцев и обратить их в обыкновенных инструкторов, но успеть это сделать до наступления решительного момента в борьбе шаха с меджлисом.

Первое решение как коренное, а не полумера, имеет ту выгоду, что оно окончательно и радикально предупреждает возможность нашего вмешательства во внутренние дела Персии. Но против этой радикальной меры есть ряд возражений:

а) если мы уйдем, то наше место займут англичане или немцы, хотя соперничество этих двух держав не позволит одной из них выполнить подобное намерение. Главное же, ведь ни Англии, ни Германии, как и России, по одним и тем же причинам, невыгодно, чтобы их офицеры играли роль начальников преторианского войска;

б) могут пострадать наши предприятия в Персии, охраняемые бригадой. Но охрана эта по своей малочисленности тоже не гарантирует полной безопасности этих предприятий, ведь существуют и даже процветают в Персии учреждения и предприятия тех держав, которые не имеют своих офицеров в Персии в роли начальников преторианцев шаха;

в) безопасность нашей миссии в Тегеране уменьшается, но ведь и другие миссии существуют;

г) наш посланник лишится «орудия нашей политики в Персии», но это хорошо, так как подобное орудие обоюдоострое и может непоправимо испортить наши отношения с будущей Персией. Ведь Англия и Германия не имеют такого орудия, но никто не скажет, что их политические успехи в Персии не прогрессируют. Наконец, новые условия требуют и нового орудия; преторианская бригада под командованием русских офицеров была хорошим орудием при прежнем режиме, а при новом это орудие стало для нас опасным и потому лучше от него отказаться или обращаться с ним более осторожно.

Остается единственная и действительная крупная невыгода подобного радикального решения. Нам уже трудно будет принимать деятельное участие в будущем возрождении и формировании персидской армии и вместо наших инструкторов будут приглашены немцы, а то и японцы. Это может произойти и тогда, когда наши инструкторы уйдут из Персии по требованию меджлиса вследствие того, что будут скомпрометированы своим участием в борьбе шаха с меджлисом.

Остается второе решение, т. е. постепенное, но своевременное низведение русских офицеров из роли начальников… в первоначальную роль обыкновенных инструкторов. Такое решение при его применении, вероятно, даст нам возможность избежать осложнений с меджлисом и сохранить за нами руководящую и организаторскую роль в возрождении армии будущей обновленной Персии, с которой России выгодно будет в тесных дружественных отношениях. Но правильно и умело выполнить подобное решение очень трудно, гак как:

1) оно поставит нынешний состав инструкторов в затруднительное и фальшивое положение, почему надо нынешних инструкторов заменить новыми;

2) всякий заведующий обучением будет постоянно и невольно выходить из положенной ему роли инструктора и постепенно, естественным образом переходить в роль влиятельного лица при шахе и начальника его гвардии;

3) нынешнему составу нашей миссии в Тегеране нелегко отказаться от старых традиционных «орудий» нашей политики в Персии, в число коих входит отнюдь не сокращение, а возможное увеличение числа таких влиятельных при шахе постов, кои было бы возможно заместить агентами миссии.

Какое бы из двух решений мы не приняли, во всяком случае, надо принять его своевременно, пока не поздно.

Донесения полковника Ляхова за июль 1907 г. наглядно рисуют то озлобление, которым уже охвачены персидская пресса и значительная часть персидского населения против русских представителей в Тегеране. По словам полковника Ляхова, шах только и рассчитывает на то, что ему помогут русские штыки. Народ это знает и потому всякие слухи о военных приготовлениях в России вблизи персидской границы возбуждают негодование против России. Персидские газеты начинают травить то Учетно-Ссудный банк, то русский полк, а теперь особенно русскую миссию и посланника. Никакие кары и запрещения, налагаемые на прессу, не помогают, так как запрещение одной газеты вызывает забастовку остальных 47 газет Тегерана, после чего правительство вынуждено снимать запрещение. Персидская пресса ставит русскому посланнику в пример поведение представителей Англии, Германии и Франции, а газета «Гяблюль-Матин» (июль, № 36) дает нашей миссии следующий совет: «Мудрый человек должен быть предусмотрителен и не иметь в виду один только непосредственный результат» и напоминает, что современная политика представителей России поведет к тому, что «дети Персии будут воспитываться в чувствах ненависти к России».

АВПРИ. Фонд № 144 «Персидский стол», оп. № 488, д. 3812, л. 249–258.

Приложение 15

[Рапорт полковника Ляхова от 13 октября 1907 года]

Шаха нет, так как власть его фактически упразднена парламентом и провинциальными энджуменами. Министров нет, так как они решили, что без денег управлять порученными им частями немыслимо и потому лучше отказаться от своих мест. Денег нет, так как народ решил не платить податей, когда это позволяет момент безвластия. Войска нет, так как сарбазы предпочли вольнонаемный труд неоплаченной годами службе под знаменами, а вольная персидская конница решила заняться грабежом и насилием, пользуясь обстановкой. Характеризовать данный момент нельзя одним словом. Анархии все же нет. Нет сильного произвола. Парламенту присваивается незаслуженное и даже отсутствующее у него могущество.

Бедный шах — преждевременно его настроили на воинственный лад, дали ему несбыточные обещания, убедили в полной возможности побороть революцию и отказались от него в критический момент. Последний для него ужасен. Ближайшие его советники перешли на сторону парламента, ближайшие родственники — на сторону оппозиции; войско возвратилось к первобытным занятиям, русские решили не поддерживать его, а англичане и немцы открыто дружат с народом, игнорируя шаха, фактически потерявшего Персию. В таком положении он ничего не может предпринять и скоро потеряет всякую возможность пользоваться даже тем, что пока еще сохранилось за ним. В частности, говоря о бригаде. Хороший результат смотра нынешнего года воочию убедил шаха, что у него есть войско и поднял его самочувствие. Он гордо въехал в Тегеран, конвоируемый бригадой, властно разнес представителей от парламента, категорически дал указания ему и министрам, но в напряженный момент ожидания последствий от своих требований — сдал. Тем временем, парламент решил, что шаха надо лишить и последней его поддержки — бригады, как единственной, приверженной шаху части. Значение ее для Персии объяснялось и раньше. Что же делает парламент? Он задается целью разбросать бригаду по частям в провинции. Вслед за энергичной речью шаха парламенту, я начал получать приказания военного министра командировать отряды в провинции, а шах не нашел мужества сопротивляться этому. Мне большого труда стоило доказать, что командировка в Урмию 200 казаков с двумя батареями не приведет к хорошим результатам (против 10 тыс. турок), что усиление казачьих полуэскадронов в Азербайджане, Ширазе и Исфагане только ослабят меня в Тегеране. С большим трудом я добился своего, но не уверен, надолго ли.

Оппозиция бригаде усиливается. Новый военный министр в делах военных не сведущ и решения свои основывает на советах бывшего начальника штаба, принца Аман-Олла Мирзы — врага русских офицеров. Так как в Персии в данный момент существует лишь одна воинская часть — бригада, то все дела военного министра вращаются около нее одной. Все повеления шаха не обязательны для военного министерства. Положение трудное.

10 октября 1907 г. был организован новый кабинет…

Я узнал из секретного источника, что уполномоченные от парламента приглашали по одиночке казачьих офицеров и заставляли их клясться в том, что она не взбунтуются, если парламент потребует отозвания русских офицеров из бригады. Представители парламента гарантировали офицерам своевременность получения содержания от правительства. Говорят, многие офицеры принесли требуемую юштву. То, что многие офицеры дали клятву — не верю, хотя и допускаю, что таких нашлось 20–30 человек. Разузнаю. В этом факте я вижу, что атака на бригаду ведется особенно интенсивно.

АВПРИ. Фонд № 144 «Персидский стол», оп. № 488, д. 3812, л. 285–286.