Иван Алексеевич Бартоломей, родившийся 28 ноября 1813 года, с 1850 года служит на Кавказе.

Туда он поехал в чине капитана, но очень быстро стал полковником, отличился храбростью в боях и дипломатическим умением: его послали с поручением в Сванетию, и, благодаря Бартоломею, она добровольно покорилась русскому царю.

Во время восточной войны охранял абхазскую границу и берега Чёрного моря, потом усмирял курдские племена при реке Араксе. В 1856 году был начальником передового отряда левого крыла Кавказской армии. Произведён сперва в генерал-майоры, потом в генерал-лейтенанты. С 1860 года служил в Тифлисе, где через десять лет умер – 5 октября 1870 года.

Но прославился он не только как воинский начальник. Точнее не столько как воин.

Бартоломей был нумизматом европейской известности. Причём он специализировался на нумизматике бактрийской, арзакидской и сасанидской, то есть на девяти веках от Александра Великого до магометанского завоевания Персии.

(Бактрия – историческая область на сопредельных территориях Узбекистана, Таджикистана и Афганистана между горной цепью Гиндукуш на юге и Ферганской долиной на севере. Входила в состав Ахеменидской империи при Кире, потом в 4 веке до н. э. завоёвана Александром Македонским, в 3 веке до н. э. вошла в империю Селевкидов, затем в греко-балтийскую империю.

Арзакидские монеты связаны с парфянскими и армянскими царями от 4 века до н. э. до 2 века н. э.

Государство персидской династии Сасанидов существовало на территории современных Ирана и Ирака с 224 по 651 гг.)

Бартоломей основательно изучил эту эпоху, ездил в Персию. Ничего не жалел за возможность приобрести редкую монету За одну монету Хозроя I (персидского царя из династии Сасанидов, правившего с 531 по 578 гг.) Бартоломей заплатил 1200 рублей.

В результате составилась бесценная первая в мире коллекция сасанидских и арзакидских монет.

Незадолго до смерти Бартоломей предпринял издание 500 важнейших сасанидских монет своей коллекции. Но выпущено оно было академией наук уже после его смерти. Под редакцией академика Дорна «Collection de monnaies Sassanides de feu le lieutenant géneral J. de Bartholomaei, representée d’aprés les piéces les plus remarquables» (СПб., 1873, 2 изд., 1875). Уже одна эта часть коллекции даёт ряд точных исторических дат и устанавливает хронологию таких событий, о каких хронисты даже не догадывались.

Помимо нумизматики Бартоломей занимался кавказской этнографией и филологией. Он описал свою «Поездку в вольную Сванетию в 1853 г.» (1855) и составил «Абхазский букварь» (1866) и «Чеченский букварь» (1866). Надо сказать, что до этого ни чеченцы, ни абхазы своей письменности не имели.

* * *

Ну, что можно сказать об этом человеке, родившемся 28 ноября 1915 года? Невероятно противоречив. Скорее всего, это связано с его характером.

В юности он пишет поэмы на исключительно нужные темы – «Победитель» (1937) – о Николае Островском, «Павел Чёрный» (1938) – о героях-зека – строителях Беломорско-Балтийского канала, «Ледовое побоище» (1938), «Суворов» (1938) – о русских полководцах.

Впрочем, речь о приспособленчестве не идёт. Его стих говорит об увлечённости, о вере в идеи, которые на данном отрезке времени стали актуальными.

За эти идеи Симонов готов сражаться не только пером. Сразу после окончания института он был послан в качестве военного корреспондента на Халхин-Гол и показал себя храбрым воином. Побывав в боях, Симонов пишет одну за другой две пьесы: «История одной любви» и «Парень из нашего города». Первая пьеса немедленно принимается к постановке Театром им. Ленинского Комсомола, вторая ставится на многих сценах и позже приносит Симонову первую сталинскую премию.

За неделю до начала Великой Отечественной он заканчивает курсы военных корреспондентов при Военно-политической академии имени Ленина и получает звание интенданта второго ранга.

С первых же дней войны Симонов под Могилёвом сумел вместе с другими выбраться из окружения и стать военным корреспондентом «Красной звезды». Летом 1941-го в качестве корреспондента этой газеты находился в осаждённой Одессе.

Сталин не шутил, когда сказал, что стихотворение «Жди меня» следовало бы издать в двух экземплярах – ему и ей. Но он оценил повсеместную известность, какую принесли Симонову эти стихи, и заинтересовался их автором, который был направлен на курсы военкоров при Военно-политической академии. Окончив эти курсы, Симонов получает высокое для его возраста воинское звание – интенданта второго ранга.

И уже в 1942-м он – старший батальонный комиссар, то есть подполковник по шкале 1943 года, когда ввели офицерские звания. В 1944-м становится полковником.

Молодой полковник только в одном 1945 году получает два ордена Отечественной войны 1 степени – в мае и в сентябре.

Сразу же за «Парнем из нашего города» следует пьеса «Русские люди», которой Симонов гордиться в будущем не будет. Она получает сталинскую премию.

За ней сталинской премии удостаивается роман «Дни и ночи». За ним – новая сталинская за сервильную пьесу «Русский вопрос». Ещё одна книга и ещё одна сталинская премия. Ею удостоен сборник стихов «Друзья и враги», прославляющий холодную войну. Наконец, и вовсе позорище – пьеса «Чужая тень». Новая сталинская премия.

Это – 1950 год. Симонову всего 35 лет.

Есть какое-то сходство его пышного восхождения по наградным ступеням с молодыми военачальниками 1812 года. Но те продвигались за личную храбрость.

Однако и Симонов не был трусом, не так ли? Конечно. В воинской трусости он не замечен.

Но с гражданской храбростью дело обстояло не так здорово. В 1946 году он назначен секретарём Союза писателей СССР и главным редактором журнала «Новый мир». В журнале он работает до 1950 года, когда Сталин переводит его главным редактором «Литературной газеты». Не убеждён, что Симонову нравилось принимать участие в погромных сталинских кампаниях по борьбе с космополитизмом. Симонов не был антисемитом, и вряд ли охотно возглавлял кампанию по выдавливанию евреев из Союза писателей. Тем более что иные исключённые из Союза писатели вспоминают, как Симонов неофициально их поддерживал: давал деньги на пропитание. Тем не менее он связал своё имя с гонителями.

Сталин умер, и все центральные газеты в траурные дни печатали стихотворные отклики крупнейших поэтов на эту смерть. Выразил своё чувство и Симонов:

Повторяю: подобные стихи писали тогда все крупные поэты: Твардовский, Исаковский. Но Симонов пошёл ещё дальше. Через несколько дней после смерти вождя он напечатал у себя в «Литературной газете» статью, где определял главную задачу писателей отразить великую историческую роль Сталина.

И попал не в жилу! Хрущёв, прочитав статью, потребовал смещения Симонова с поста главного редактора, что и было сделано.

Но секретарём Союза писателей его оставили. А в 1954 году вновь назначили редактором «Нового мира».

Роман В.Д. Дудинцева «Не хлебом единым», который Симонов опубликовал в «Новом мире» в 1958 году, не отличался художественными достоинствами. Но это была граждански очень смелая вещь. Дудинцев показывал, как при Сталине не дают развернуться таланту изобретателя, как советское чиновничество заклевало талантливого человека, открыв дорогу бездарям.

На обсуждении романа в Московском отделении Союза писателей с яркой речью выступил Паустовский. Безоговорочно поддержали эту вещь Дудинцева В. Овечкин, С. Михалков, В. Кетлинская, Н. Атаров. Выступая на этом собрании, Симонов порадовался поддержке, хвалил Дудинцева за гражданскую смелость. Выступления напечатала «Литературная газета».

Но через месяц в той же «Литературной газете» появилась статья, где Дудинцев обвинялся в том, что его отрицательные герои приобрели несвойственные им «черты массовидности», что в романе художественно неубедителен социальный коллектив и что судьба дудинцевского изобретателя-одиночки не типична для советского времени.

Роман начали топтать. Снова состоялся пленум московского отделения Союза писателей (1957). Но на этот раз некоторые былые хвалители превратились в хулителей. Увы, Симонов не только не воспрепятствовал резолюции, осуждающей роман, но и покаялся: согласился, что «жизнь в романе изображена однобоко».

Учитывая это покаяние, его сняли не сразу, а через год в 1958 году. Но в 1959-м не избрали секретарём Союза писателей СССР. На XXII съезде партии – не избрали членом Центральной ревизионной комиссии, которым он был.

Правда, когда сняли Хрущёва оба поста ему вернули. Дали к 50-летию первый орден Ленина. Но былого властного авторитета он был лишён.

Он пишет роман о войне «Живые и мёртвые» (1959), который весьма благосклонно принят прессой. Роман критикуют только оголтелые.

Режиссёр Александр Столпер снял фильм по роману, и оба автора – Столпер и Симонов удостоены за него Государственной премии РСФСР имени братьев Васильевых.

Потом окажется, что роман «Живые и мёртвые» является второй частью трилогии. Первый – «Солдатами не рождаются» написан в 1963–1964 гг. Третий – «Последнее лето» – в 1971-м.

Не дожидаясь третьего, режиссёр Александр Столпер снял по роману «Солдатами не рождаются» фильм «Возмездие».

Когда же трилогия была опубликована полностью, Симонов получил за неё Ленинскую премию в 1974 году.

Кстати, в этом же 1974-м ему присвоили звание героя соцтруда.

Но перед этим – в 1973-м подписал письмо общественных деятелей против Солженицына и Сахарова. Ясно, что не подпиши он этого письма, герою ему не дали бы…

Сын писателя Алексей Симонов, рассуждая об отношении Сталина к отцу, пишут: «У отца был «прокол» в биографии: мой дед пропал без вести в канун гражданской войны. В то время этого факта было достаточно, чтобы обвинить отца в чём угодно. Сталин понимал, что, если выдвинет отца, то он будет служить если не за совесть, то уж за страх обязательно. Так оно и вышло».

Однако в 1973 году Сталина давно уже не было на свете…

Что ж, я ведь и начал эту заметку с того, что Симонов был невероятно противоречивым человеком. Можно припомнить ему ещё какие-то подобные «проколы». А можно вспомнить, как помогал он людям, помогал литературе.

Благодаря ему, были вновь напечатаны романы Ильфа и Петрова об Остапе Бендере. Он добился публикации булгаковского «Мастера и Маргариты» и романа Хэмингуэя «По ком звонит колокол». Ему обязан Вячеслав Кондратьев публикацией своего романа «Сашка». Он помогал «пробивать» спектакли театров «Современник» и «На Таганке». Очень многим обязана ему литература. Многим обязаны ему литераторы и простые фронтовики, которые шли к нему за разрешением своих проблем. Он помогал им, чем мог.

Его двухтомный дневник писателя «Разные годы войны» (1982) честен по отношению и к себе, и к своим товарищам по оружию.

Не забудем замечательный фильм Алексея Германа «Двадцать дней без войны» (1972), снятый по повести К. Симонова.

Он умер 28 августа 1979 года, завещав развеять свой прах над Буйничским полем под Могилёвым, где он вступил в первый бой Великой Отечественной войны. Родные выполнили волю покойного.

* * *

Один из критиков поэзии Герман Филиппов во вступительной статье к сборнику Николая Брауна «К вершине века» писал:

«Личная судьба Николая Брауна непосредственно связана с полувековой жизнью нашей поэзии.

Он видел Блока, слышал его голос в Большом драматическом театре Петрограда апрельским вечером 1921 года.

Будучи студентом педагогического института, вместе с Заболоцким создавал машинописный журнал «Мысль».

Выносил тело Есенина хмурым декабрьским утром из гостиницы «Англетер».

Беседовал с Маяковским на выставке «Двадцать лет работы».

Долгие годы дружил с А. Прокофьевым и П. Антокольским».

Да, Николай Леонидович Браун, родившийся 28 ноября 1900 года, знал многих поэтов первой четверти XX века. Он и первую книгу выпустил в 1926 году, будучи студентом Ленинградского университета.

А до этого в 1919–1920 посещал «Цех поэтов», которым руководил Николай Гумилёв.

Во время войны служил во флоте, позднее был военным корреспондентом осаждённого Ленинграда.

Хорошим ли он был поэтом?

Немецкий славист Вольфганг Казак отмечает, что Браун «любил экспериментировать, искал приёмы остранения, никогда не достигая совершенства тех, кому подражал». А подражал Браун, как отмечает Казак, Пастернаку, Мандельштаму, Тихонову.

Да, до совершенства их поэзии Браун не досягает.

Хотя подчас пишет чудесные стихи, полностью выражая охватившее его чувство.

Вот стихотворение 1942 года (дата тут очень важна!):

По-моему, очень яркое стихотворение, пронизанное глубинной верой в победу!

Умер Николай Леонидович 12 февраля 1975 года.

* * *

Очень в своё время популярная песня:

(и второй вариант окончания, тоже авторский):

Она написана в 1969 году. Но уже в 1970-м её пели в Москве. Позже напечатали в «Континенте».

Её автор, Николай Николаевич Вильямс, родившийся 28 ноября 1926 года, был мужем известной правозащитницы Людмилы Алексеевой.

И сам был известным правозащитником. Уже в 1946 году его, студента Московского химико-технологического института, отправили в лагерную ссылку за то, что он с Владимиром Медведским, Юрием Цызиным, Львом Малкиным и Юрием Гастевым, шутя, провозгласили «Братство Нищих Сибаритов». КГБ дозналось, что Вильямс с Медведским увлекались хулиганством с взрывчатыми веществами. Придав «Братству» террористический характер, всех судили по статье «контрреволюционная деятельность». Вильямс получил 7 лет лагерей и 3 года поражения в правах (Верховный Суд уменьшил срок: 5 лет и 2 года поражения в правах).

В 1950 году после освобождения из лагеря Вильямс работал в Тульской области, затем в Тарту.

В 1954-м вернулся в Москву, поступил в МГУ на механико-математический факультет, окончил его в 1960-м. Работал учителем физики в школе. Преподавателем математики в Институте тонкой химической технологии, откуда его уволили в 1968 году как подписавшего письмо в защиту Галанскова, Гинзбурга и других.

Он подал на выезд. Долго они с женой Людмилой Алексеевой были в отказе. И всё-таки, решив, что с набравшими мировую известность правозащитниками лучше распрощаться, их в 1977 году выпустили из страны и лишили гражданства.

Они жили в США, принимая участие во всех правозащитных мероприятих, организуемых в защиту свобод в СССР.

Вильямс печатался в «Континенте». Самая известная его вещь – сатирическая антиутопия повесть «Остров ГНИИПИ».

Небольшой отрывок из повести:

«В наши дни, когда победная поступь мирового идиотизма слышна во всех уголках выпуклой вселенной, уже и не вспоминают о том, что некогда слово «ГНИИПИ» означало совсем не весь великий остров. Это слово было только сокращением от «Государственного научно-исследовательского института половых извращений», созданного в ГНИИПИ (который тогда никак не назывался или назывался в неявном виде, вроде «родимое приволье») в угоду порочным наклонностям тирана и в силу пресмыкательства подданных. И в то время это слово было только одним из ряда слов. А сейчас легче гнииповской черепахе камнем взмыть в небеса и сшибить себе на обед орла (кстати сказать, гнииповская черепаха проделывает это с необычайной лёгкостью и артистической грацией), чем кому бы то ни было понять, каким образом когда-то с гордым именем ГНИИПИ не без успеха конкурировали названия параллельных институтов – ИИИПИ и ИИИПИИИИ. Первый институт изучал Извращения Половых Извращений, а второй наряду с извращениями половых извращений интересовался также И Их Извращениями. Созданием первого института потакнули развращённости сына тирана, а созданием второго сделали лакейский реверанс скотским вкусам внука тирана. И никто не знает, какими отраслями научного знания увлёкся бы правнук тирана, или, чего доброго, его правнучка, если бы неотвратимое течение исторического процесса не привело к единственно подлинно гуманному правлению единственно подлинного научного демократа Феофана. Такова очистительная мощь революционного огня».

В 1993 году семья вернулась в Россию.

Умер Николай Николаевич 29 октября 2006 года.

* * *

О блистательных новеллах Стефана Цвейга, родившегося 28 ноября 1881 года, в Википедии сказано, что они «представляют собой своего рода конспекты романов». Но та же Википедия признаёт, что когда Цвейг «пытался развернуть отдельное событие в пространственное повествование, то его романы превращались в растянутые многословные новеллы». И это абсолютная правда.

Цвейг прежде всего новеллист. Он автор весьма самобытных, не похожих на другие, новелл. В каждой новелле Цвейга непременно находится монолог героя, который он произносит в состоянии аффекта. О том, что его ввергло в это состояние, мы узнаём не из последовательного рассказа. Герой, как правило, и сам не знает, что его подстерегает неожиданность, подстерегает момент, когда он обязан самораскрыться, и уйти от этой обязанности не может. «Амок» (1922), «Письмо незнакомки» (1922), «Смятение чувств» (1927), «Двадцать четыре часа из жизни женщины» (1927), «Шахматная новелла» (1942), цикл новелл «Звёздные часы человечества» (1927) снискали Цвейгу мировую славу.

А романы «Нетерпение сердца» и «Угар воображения» особого успеха у публики не имели. И надо отдать должное Цвейгу: он романов о современности больше не писал.

Другое дело – его исторические вещи, его беллетризованные биографии.

Помню, с каким наслаждением я читал изданную в ЖЗЛ книгу Цвейга «Бальзак». Искусством, основанном на документе, Цвейг владел отменно, что и доказали такие его книги, как «Триумф и трагедия Эразма Роттердамского» (1934), как «Мария Стюарт» (1935).

Цвейг, как многие писатели Запада, потянулся поначалу к Советскому Союзу. Тем более что знающее, как заманить к себе художника, сталинское руководство в конце двадцатых издало двенадцатитомное собрание сочинений Цвейга, которое открывало панегирическое предисловие Горького. В 1928 году Цвейг побывал в СССР на торжествах по случаю столетия Льва Толстого, познакомился с некоторыми советскими писателями, одно время переписывался с ними. Но Цвейг, в отличие, допустим от Ромена Роллана или Лиона Фейхтвангера, мыслил очень чётко и верно. Начавшиеся громкие процессы над видными деятелями октябрьского переворота, которых обвинили во вредительстве, немедленно напомнили ему другие исторические прецеденты. Он писал Роллану: «…в Вашей России Зиновьев, Каменев, ветераны Революции, первые соратники Ленина расстреляны как бешеные собаки […] Вечно та же техника, как у Гитлера, как у Робеспьера: идейные разногласия именуют «заговором». На этой почве они с Ролланом разошлись.

Трагедия Цвейга была в том, что ему очень хотелось верить в грядущее счастье человечества. Реальная жизнь однако (в частности, начавшаяся Вторая мировая война) эту веру подрывала. И Цвейг не выдержал: 23 февраля 1942 года он с женой приняли по смертельной дозе снотворного.

К новеллам Цвейга обращались многие кинорежиссёры мира. Начиная с 1931 года, появилось 17 фильмов. Последним оказался фильм «Отель «Гранд Будапешт», снятый в 2014 году режиссёром Уэсом Андерсоном по мотивам нескольких новелл Стефана Цвейга. Показанный на Берлинском фестивале он удостоен гран-при жюри и признан кинопрессой одним из лучших фильмов года.