Я уже запутался: то ли это я в детском саду распевал песенку: «Маленькой ёлочке холодно зимой. Из лесу ёлочку взяли мы домой». То ли это пел мой маленький сын, а я ему подпевал.

Во всяком случае, песенка мне нравилась. Уже позже я узнал, что автором слов является Зинаида Николаевна Александрова, родившаяся 3 декабря 1907 года.

Она как детский поэт нашла себя не сразу. Писала взрослые стихи, работая прядильщицей на фабрике им. Ст. Халтурина. Её подруги по фабрике без ведома автора посылали её стихи в журнал «Работница и крестьянка». У неё вышли в 1938 году две книжки «Полевой Октябрь» и «Фабричные песни».

Однако в 1930-м она написала детскую песенку, ставшую популярной, – «Ветер на речке». После этого её амплуа определилось. Отныне она – детский поэт.

Александрова выпустила очень большое количество книжек. Правда, некоторые состоят из всего одного стихотворения, иллюстрированного художниками.

Конечно, многие публикации давались Зинаиде Николаевне легко. Всё-таки она работала заведующей редакцией детской литературы в издательстве «Молодая гвардия». Потом в журнале «Искорка», в «Крестьянской газете», в журнале «Весёлые ребята».

Далеко не все стихи Александровой хороши. Подчас они банальны. Или излишне сентиментальны. Но хорошие стихи у неё есть.

Наверное, стоит отметить её переводы детских стихов с языков народов СССР.

И всё же, когда издательство «АСТ, Астрель» в 2008 году выпустило книжку «100 любимых стихов малышей», оказалось, что стихи Александровой в ней явно проигрывают Благининой, Акиму, Заходеру, Маршаку, Э. Успенскому.

Я не смог найти дня и месяца кончины Зинаиды Николаевны. Известно, что она умерла в 1983 году и что похоронена на 10 участке Введенского кладбища.

* * *

Сталинскую премию 2 степени Олег Николаевич Писаржевский, родившийся 3 декабря 1908 года, получил за книгу «Дмитрий Иванович Менделеев». А до этого он написал книгу о корабельном академике Алексее Николаевиче Крылове. А после этого книга «Ферсман» (1955) – о великом геофизике и минералоге.

Книга «Наука древняя и молодая» (1962) рассказывает о научных школах академиков Зелинского и Семёнова, Лебедева, Ребиндера, Кнунянца, Несмеянова, Каргина и Энгельгардта.

В 1963 – новая монография «Прянишников» – об основоположнике советской школы в агрономической химии.

17 ноября 1964 года он публикует в «Литературной газете» статью «Пусть учёные спорят».

А через два дня 19 ноября 1964 года Олег Николаевич скончался.

* * *

Николай Иванович Билевич, родившийся 3 декабря 1812 года, в 15 лет поступил в гимназию высших наук князя Безбородко в Нежине, где учились Гоголь, Кукольник, Гребёнка. Окончив гимназию, поступил в Московский университет, где несколько месяцев слушал лекции на словесном и юридическом факультетах. Но по недостатку средств оставил университет и поступил учителем истории и географии в Московскую практическую академию.

Одновременно работал в конторе богоугодных заведений. В 1836 году стал преподавателем истории и статистики в старшем классе института обер-офицерских детей, готовящихся к поступлению в Московский университет.

При этом занимался литературой. В 1836 году выпустил «Простонародные рассказы». Изданные анонимно они получили благосклонные отзывы Белинского и Сенковского и в 1839 году переизданы под заглавием «Святочные рассказы». Одобряя книгу, Сенковский нашёл в ней «что-то русское – грубое, тяжёлое, мужицкое, но русское, национальное».

Начальство воспитательного дома поручило Билевичу составить учебное руководство по всеобщей истории. Билевич написал только «Древнюю историю», так как был назначен учителем русской словесности во вновь открытую третью московскую гимназию, из которой перемещён был по распоряжению попечителя учебного округа графа С.Г. Строганова инспектором в первую московскую гимназию.

Печатался в «Библиотеке для чтения», где опубликовал повесть «Пётр Иванович Короткоумкин» (1853), в «Москвитянине» повесть «Мечты и действительность» (1849), в «Московском Городском Листке» со статьями о Новикове, о Карамзине, о русских писательницах XVIII и XIX веков. Кроме того написал сказки «Журавль» (1846) и «Сказку об Иване-Богатыре» (1847).

В своих статьях и публицистических работах отстаивал православно-монархические, патриотические идеалы. Выступал против западничества. По мнению критика И.И. Виноградова, был любимым учителем Достоевского, оказавшим на того литературное и нравственное влияние («Наш современник», 2005. № 8).

Умер Билевич 27 июля 1860 года.

* * *

Как известно, Фет не просто был атеистом, но настаивал на своём убеждении. Удивительно, что при этом он писал такие стихи:

Не тем, Господь, могуч, непостижим Ты пред моим мятущимся сознаньем, Что в звёздный день Твой светлый серафим Громадный шар зажёг над мирозданьем И мертвецу с пылающим лицом Он повелел блюсти Твои законы, — Всё пробуждать живительным лучом, Храня свой пыл столетий миллионы: — Нет, Ты могуч и мне непостижим Тем, что я сам, бессильный и мгновенный, Ношу в груди, как оный серафим, Огонь сильней и ярче всей вселенной. Меж тем как я – добыча суеты, — Игралище её непостоянства, — Во мне – он вечен, вездесущ, как Ты, Ни времени не знает, ни пространства.

Нет, я вовсе не хочу начать доказывать, что Афанасий Афанасьевич был причастен вере. Но он был причастен гуманной основе жизни. Причастен добру, разлитом в сущем. Потому что в каждой частичке бытия ощущал трепетную душу, которую озвучивал любой строчкой своего стихотворения:

Только в мире и есть, что тенистый Дремлющих клёнов шатёр! Только в мире и есть, что лучистый Детски-задумчивый взор! Только в мире и есть, что душистый Милой головки убор! Только в мире и есть – этот чистый Влево бегущий пробор!

Вот как запечатлевал Афанасий Афанасьевич Фет мгновения вечности. И они, эти мгновения, были не бабочками, наколотыми в гербарии, а теми кусочками чувства, которого они навсегда в себе сохранили, – с пульсом, ритмом, трепетом, даже с запахом.

Один из самых больших русских поэтов!

Он умер 3 декабря 1892 года. Родился 5 декабря 1820-го.

Лев Толстой спрашивал: «И откуда у этого добродушного толстого офицера берётся такая непонятная лирическая дерзость, свойство великих поэтов?»

А спросить надо было по-другому: для чего человеку, обладающему явным свойством великого поэта, нужно было служить офицером?

Нужно, потому что Фет был незаконнорождённым сыном крупного помещика Афанасия Неофитовича Шеншина. В Германии Афанасий Неофитович сошёлся с Шарлотой-Елизаветой Фёт, от которого и родился сын. При крещении в Германии мальчик был записан законным сыном А.Ф. Шеншина. Пока мальчик учился в Лифляндии в немецкой школе-пансионе, его фамилия была Шеншин.

Но вот семья вернулась на родину, и Орловская духовная консистория установила, что у Шарлоты Фёт сын рождён до брака, и, следовательно, он должен считаться дармштадским подданным Фётом, и не имеет право наследовать фамилию Шеншина и положенное Шеншину потомственное дворянство. Записывая немецкую фамилию, писарь делает ошибку: вместо «ё» ставит «е».

Отныне целью жизни Фета стало вернуть себе отцовскую фамилию и вместе с ней дворянские привилегии.

После окончания университета (1844) Фет поступает в армию. Поступает как «иностранец Афанасий Фёт». Офицерский чин в то время давал потомственное дворянство. Он служит унтер-офицером в кавалерийском полку.

В 1853 году переводится в гвардию, в лейб-уланский полк, расквартированный под Петербургом.

Он много пишет, много печатается. И надеется в ближайшее время получить офицерский чин, а с ним и вожделенное потомственное дворянство.

Но в 1856 году выходит указ, по которому дворянство даётся только офицерам, начиная с полковника. Фет берёт годовой отпуск, который частично проводит за границей. Возвращаться в армию он не видит смысла.

Тем более что он женился на Марии Петровне Боткиной – сестре миллионеров Боткиных.

В 1860-м он покупает 200 десятин земли в Мценском уезде, строит там дом и переезжает в село Степановка, где занимается сельским хозяйством.

Став помещиком, Фет пишет статьи в защиту интересов помещиков, из-за чего ссорится со многими прогрессивными литераторами.

Фета в уезде избирают мировым судьёй. Служит им 10 лет, стихов почти не пишет, занимается философией, увлекается Шопенгауэром, главную книгу которого «Мир как воля и представление» впоследствии переведёт.

В 1873 году мечта Фета осуществилась: откликаясь на просьбу родовитых приятелей Фета, учитывая его беспорочную службу и выдающийся литературный талант, Александр II издаёт указ, по которому Фет причислен «к роду отца его Шеншина со всеми правами и званиями, к роду принадлежащими».

Через четыре года Фет продаёт Степановку и покупает в Курской губернии большое имение Воробьёвку.

Покупает дом в Москве, где проводит зимы.

Но с чем столкнулись его друзья и от чего с ужасом пытаются его отговорить: он хочет ближайшую книгу «Вечерние огни» издать под фамилией Шеншина. С большим трудом им удаётся заставить его согласиться с тем, что Фет будет отныне считаться литературным псевдонимом Афанасия Афанасиевича Шеншина.

Слава Богу, все последующие и посмертные произведения поэта выходили под фамилией Фет, которая нам с вами намного дороже фамилии Шеншина. Ибо за Шеншиным – материальные блага, но за Фетом – духовные!

* * *

В 1827 году Пушкин присылает Зинаиде Александровне Волконской поэму «Цыганы» и личное послание:

Среди рассеянной Москвы, При толках виста и бостона, При бальном лепете молвы Ты любишь игры Аполлона. Царица муз и красоты, Рукою нежной держишь ты Волшебный скипетр вдохновений, И над задумчивым челом, Двойным увенчанным венком, И вьётся и пылает гений. Певца, пленённого тобой, Не отвергай смиренной дани, Внемли с улыбкой голос мой, Как мимоездом Каталани Цыганке внемлет кочевой .

Каталани, которую упоминает Пушкин, – это прославленная в ту пору итальянская актриса, которая с восторгом слушала в Москве цыган и подарила Стеше, любимице Пушкина, Вяземского, Языкова, шаль со своих плеч.

Пушкин познакомился с Зинаидой Александровной (родилась 3 декабря 1789 года), когда Николай вернул его в Москву из Михайловской ссылки.

В большой дом Волконских, который находился на месте теперешнего «Елисеевского» магазина, Пушкина ввёл Соболевский. Дом представлял собой музыкально-литературный салон, где любили бывать Жуковский, Баратынский, братья Киреевские, Вяземский, Козлов, Дельвиг. Хозяйка была не только красива, она обладала чарующим голосом и, кроме того, занималась литературой. Писала на разных языках.

К ней, кстати, замечательно относился император Александр I. Антинаполеоновскую кампанию 1813–1815 годов и два последующих года она провела за границей с царским двором. В Париже в придворном театре выступала на сцене, восхищая своими сценическими данными знатоков.

Но Пушкин застал Волконскую после разгрома декабрьского восстания. Многие посетители её салона (например, В. Кюхельбекер) были арестованы. Родной брат её мужа Сергей Волконский был сослан в Сибирь.

Зинаида Александровна устроила горячий приём Марии Николаевне Раевской (Волконской), добровольно ехавшей к мужу в Сибирь. Николаю это не нравилось. За Зинаидой Волконской был установлен надзор. Тем более что Волконская перешла из православной веры в католическую. В 1829 году Николай разрешает Волконской выехать за границу.

Вместе с сыном и его воспитателем профессором С. Шевырёвым она поселяется в Риме. С этой поры она живёт там постоянно на купленной ею вилле. Всего два раза ненадолго она приезжала в Россию.

А на римской вилле она восстанавливает литературно-музыкальный салон, где, в частности, бывали у неё Гоголь, Брюллов, Бруни, Александр Иванов. Что же до иностранных деятелей культуры они считали великой честью для себя принять приглашение русской княгини.

В марте 1835 года во время путешествия в Италию девятнадцатилетняя дочь Вяземского Прасковья скончалась и была похоронена в Риме.

Вот стихотворение Зинаиды Александровны, где она выражает скорбь и свою полную поддержку безутешному отцу:

В стенах святых она страдала, Как мученица древних лет; Страдать и жить она устала; Уж всё утихло… девы нет! И Кипарис непеременной Стоит над девственной главой, Свидетель тайны подземельной, И образ горести родной! Ты едешь… но её могилу Оставишь мне не сиротой: Так солнца заменяет силу Луч месяца в ночи святой!

Волконская писала по-русски, по-французски, по-итальянски. Она многих поддерживала. В том числе и материально. Даже смерть её, по преданию, случилась из-за того, что в холодную римскую погоду она отдала своё тёплое пальто замерзающей нищенке. Последовавшая простуда оказалась для неё смертельной. Она умерла в Риме 24 января 1862 года.

* * *

Юрий Михайлович Батяйкин, родившийся 3 декабря 1946 года, писать стихи начал ещё в школе. Причём сразу так называемые «непроходимые», то есть такие, которые и думать было нечего провести через советскую цензуру.

После некоторых пародий на известных поэтов, написанных в духе неприятия советской власти, попал под наблюдение КГБ.

Учился в Московском заочном педагогическом институте. Работал в музее изобразительных искусств имени Пушкина и на телевидении. Недолго задерживался на одном месте. Случайно попал вожатым в пионерлагерь «Известий» «Синева», где на всю жизнь влюбился в свою воспитанницу Марину Орбелян, дочь композитора Константина Орбеляна. Девочка не ответила взаимностью, но на многие годы стала музой Батяйкина. В дальнейшем Марина, уже будучи замужем, покончила с собой во Франции. Батяйкин предчувствовал такой конец, написав о своих предчувствиях в рассказе «Зеркало Клеопатры», незадолго до гибели Марины.

Москвич Батяйкин постепенно всё больше времени проводит в Ленинграде, много там выступает, много пишет, дружески общается с Виктором Кривулиным и Олегом Охапкиным.

А в 1989-м и вовсе переезжает в Ленинград, пишет стихотворение «Ну вот – я и перебрался с московской сцены».

В 1991 году Юнна Мориц и Евгений Рейн добиваются публикации стихов Батяйкина в двух журналах «Октябрь» и «Согласие». «Согласие» печатает подборку с вступительной статьёй Виктора Кривулина.

В 1993 году поэт и драматург, главный редактор альманаха «Петрополь» Николай Якимчук в приложении к альманаху издаёт книжку стихов Батяйкина «Праздники одиночеств» с тремя предисловиями: одно написала Юнна Мориц, другое – Рейн, третье – Булат Окуджава.

В 1996 году Якимчук вручил Батяйкину Царскосельскую Пушкинскую Премию в номинации «Поэзия».

В 1999 году Евтушенко включил стихи Батяйкина в антологию «Строфы века». В 2002-м несколько стихотворений Батяйкина напечатал литературно-художественный журнал «Равновесие».

Ещё прежде – в 1993 году Юрий Батяйкин познакомился с Ириной Владимировной Кружаловой, на которой в 1999 году женился.

Он снова живёт в Москве. Продолжает писать, но публикуется лишь на независимых сайтах opushka.spb.ru и Проза. ру. Последняя его повесть «Ingenfors» – посвящена Марине Константиновне Орбелян. Издательский дом «Сказочная дорога» выпускает эту повесть в 2012 году.

А через год тот же Издательский дом выпускает книгу прозы Батяйкина «Яблоки горят зелёным».

Наконец, ещё одна публикация этого Издательского дома – сборник стихов Юрия Батяйкина «До встречи не в этом мире».

Такое название можно прочитать и буквально. Потому что издана книга в 2015 году, а 2 августа 2014 года Юрий Михайлович Батяйкин скончался от сердечной недостаточности.

Это был удивительный поэт. Глубоко пессимистический. Но я сравнил бы его пессимизм с лермонтовским. Хотя больше никаких оснований для сравнения с Лермонтовым стихи Батяйкина не дают. Но у обоих поэтов сквозь глубокий пессимизм проглядывает тоска по идеалу.

Батяйкина трудно цитировать. У него настолько много хороших стихов, что, выбирая один, невольно приглядываешься к другим: а вдруг те лучше выражают его сущность.

И всё же рискну:

Весёлый луч скользнул по волосам и возвестил, что наступило утро. Ещё себя не вспомнив, небесам я улыбнулся, радуясь тому, кто его послал. Безумное жильё исполнилось сиянием и верой, как будто здесь и не было её — несбывшейся моей мечты. Из серой неласковой компании душа рванулась в вечный свет невероятный, из слёз и прозябания спеша, хоть жизнь ещё корячилась, в обратный непозабытый путь. И для лица, которому грозила одичалость, снискала откровение Творца, что сердце наконец-то достучалось в его врата. Теперь я не один, хоть вечер наступил и солнце село, и облака плывут потоком льдин. Желание отделаться от тела и оказаться только бы не здесь, увы, несвоевременно. На годы ещё моя рассчитана «болезнь», покуда я достигну той свободы, когда (смогу ль себя переменить?) я окажусь в неведомом, где наша жизнь не важней, чем воробьиный фьюить, и не довлеют ни вода, ни чаша.

* * *

Галина Артуровна Бениславская известна каждому любителю Есенина. Это она застрелилась на его могиле 3 декабря 1926 года.

Они познакомились в конце 1920 года в кафе «Стойло Пегаса». Ей, родившейся 16 декабря 1897 года, было 23 года. Есенину – 25. Галина Артуровна была для него находкой: в отличие от других его женщин, она пыталась устроить его быт: всегда спешила на помощь. Будучи делопроизводительницей в Чрезвычайной Комиссии, она снабжала Есенина зарубежными откликами о нём, которым попасть в Россию было очень непросто.

Кроме того, она активно занималась его литературными делами. Спасла для него немало денег, когда его хотели обдурить издатели или редакторы.

Пять лет (с перерывами) они жили вместе. Есенин не был в состоянии жить всё время с одной женщиной. Вполне разумные советы, которые она давала ему, стали его тяготить.

«Галя милая! – писал ей Есенин. – Повторяю Вам, что Вы очень и очень мне дороги. Да и сами Вы знаете, что без Вашего участия в моей судьбе было бы очень много плачевного». Это в ответ на её слова в письме к нему: «Вы ведь теперь глухим стали, – никого по-настоящему не видите, не чувствуете. Не доходит до Вас. Поэтому говорить с Вами очень трудно (говорить, а не разговаривать). Вы всё слушаете неслышащими ушами; слушаете, а я вижу, чувствую, что Вам хочется скорее кончить разговор».

Конечно, была права она, а не он. Она вообще тонко понимала людей, что зафиксировали после её смерти, её неоконченные опубликованные воспоминания.

Вот на чём они обрываются:

«2 ноября 1925 г., 8 часов вечера.

– Галя, приезжайте на Николаевский вокзал.

– Зачем?

– Я уезжаю.

– Уезжаете? Куда?

– Ну это… Приезжайте. Соня приедет.

– Знаете, я не люблю таких проводов…»

Около двух месяцев оставалось до самоубийства поэта. Они с Бениславской нередко ссорились. Он уходил, приходил опять. Возможно, она к этому привыкла. Возможно, потому и оборвала воспоминания на ссоре с ним, что не считала её последней и что воспоминания о ней сейчас сдавили ей сердце. Оказалось, что больше она его не увидит. А жить без него она не могла…