Иван Приблудный (под этим псевдонимом выступал родившийся 14 декабря 1905 года Яков Петрович Овчаренко), кончив три класса, поступил добровольцем в дивизию Котовского. Начальник особого отдела дивизии, заметив поэтический дар в бойце, дал ему рекомендательное письмо к секретарю Краснопресненского райкома партии Москвы, который поспособствовал устройству Приблудного в интернат для одарённых детей.

Брюсов, познакомившись со стихами Ивана, пригласил его обучаться в Высшем литературно-художественном институте.

Здесь Приблудный знакомится и сближается с Есениным.

В 1923 году Приблудный дебютирует со стихами в «Красной ниве».

В 1926 году в Ленинграде знакомится с поэтом Николаем Брауном и музыкантом Леонидом Утёсовым.

В этом же году выходит первый сборник Приблудного «Тополь на камне» с посвящением «любимому учителю» Сергею Есенину, к тому времени погибшему.

В 1931-м выходит вторая книга Приблудного «С добрым утром».

В это же время Приблудный фактически рассекречивает себя как агента, завербованного несколько лет назад ОГПУ.

В ответ появляются критические рецензии на книгу Приблудного. Одна из них сопровождается карикатурой Кукрыниксов, на которой поэт изображён пожимающим руку кулаку и попу.

«Охвостьем Троцкого» называет Ворошилов Карла Радека. В ответ появляется эпиграмма:

Эх, Клим, пустая голова, Навозом доверху завалена, Уж лучше быть хвостом у Льва, Чем задницей у Сталина.

Эпиграмму приписывают Приблудному, хотя его бывшая жена Наталья Милонова это отрицала, называя автором эпиграммы Демьяна Бедного.

Тем не менее 17 мая 1931 года Приблудного арестовывают и ссылают в Астрахань.

В 1935 возвращается в Москву, где не может найти себе жилья. Пытается вступить в Союз писателей, но ему отказывают.

Весной 1937 года снова арестован. Показание на него даёт писатель Евгений Пермяк. 13 августа 1937 года Иван Приблудный расстрелян.

* * *

Вот это стихотворение Елены Викторовны Жилкиной, родившейся 14 декабря 1902 года, называется «Шторм»:

– Примите шторм, – мне в телефон кричат. Я слушаю и радуясь, и веря. А ветер вдруг без стука, сгоряча, В мой тихий дом распахивает двери… Какая свежесть разлита вокруг! Я к грозным тучам выхожу с доверьем, Ловлю летящих капель дробный звук И слышу, как сражаются деревья. Врывайся, вихрь, Я не задёрну штор, Не спрячусь в страхе, не забьюсь под крышу… Ты слышишь, жизнь, Я принимаю шторм. Я принимаю шторм, Любовь, ты слышишь!

Что, казалось бы, за странность. Кто это может кричать в телефонную трубку: «Примите шторм»? Между тем, никакой странности: телефон Елены Викторовны был схож с телефоном морских диспетчеров, и на метеостанции нередко путали номера.

Это стихотворение Жилкина посвятила Александру Вампилову. Есть свидетельство, что именно Вампилов сказал ей: «Елена Викторовна, мы все вылетели из Вашего рукава».

Это правда. Её считали своей «крёстной матерью» Вампилов и Распутин, П. Реутский и В. Козлов, другие писатели и поэты.

И она действительно много для них сделала. Её авторитета хватало, чтобы открывать для них издательские двери. В семидесятых её избрали в городской совет депутатов трудящихся. Вот и бросила она своё депутатство на пробивание прозы, поэзии, драматургии талантливой иркутской молодёжи. И не только для публикации их произведений, но и для улучшения быта тех из них, кто в таком улучшении нуждался.

Но так – с пиететом – к ней относились далеко не всегда.

Поначалу жизнь её складывалась благополучно. Работая сперва сельской учительницей, а потом учительницей в Иркутске, она сотрудничает в альманахах «Переплав», «Стремительные годы», в журналах «Будущая Сибирь», «Сибирские огни».

Её принимают в Союз писателей. То есть, принимают кандидатом в члены Союза писателей (в будущем статус кандидата упразднят) в 1936 году. Но членский билет она получила только через двадцать два года – в 1958-м. И это не из-за нерадивости литературных чиновников.

В годы Великой Отечественной она работает в иркутских «Окнах ТАСС», выступает со стихами в госпиталях перед фронтовиками, в школах, в сельсоветах.

В 1943 году выходит её первая книжка «Верность». Поначалу её встречают хорошо. Но в 1946 году после известного постановления ЦК партии и доклада Жданова, когда в каждом городе стали искать последовательниц Ахматовой, книжка Жилкиной дает основание партийным властям зачислить поэтессу в такую последовательницу.

Казус заключался ещё и в том, что её объявили не «ахматовкой», а «ахметовкой». Как пишет её ученица Т.Н. Суровцева, «в Иркутске (со смехом рассказывала мне Елена Викторовна в конце 70-х) некий товарищ Чуркин, в силу своей образованности, Ахматову немножечко спутал с Рахметовым, вот и получился гибрид «ахметовщина».

Но это неграмотное коверканье никого не смутило. У «ахметовки» вскоре оказался ещё один жизненный прокол: открылось, что её старший брат после гражданской отошёл с белыми частями в Харбин. Там принял монашеский постриг. Потом в 1947 году основал русскую православную гимназию в Сан-Франциско. Всё это приводит к тому, что Жилкину долго не печатают. Следующая книга «Сердце не забывает» вышла только в 1958 году. То есть тогда же, когда ей вручили билет члена Союза писателей.

Ну, а дальше всё стало хорошо. Книга имела хорошую прессу. С Жилкиной снята опала. Власти опираются на эту энергичную поэтессу, которая, как я уже сказал избирается депутатом городского Совета. Выходят книги. Она стала уважаемым человеком в Иркутске. Особенно, как уже сказано, её любили молодые.

Умерла она 21 сентября 1997 года.

На доме, где она жила, установлена мемориальная доска.

* * *

Джек Алтаузен (псевдоним Якова Моисеевича Алтаузена), родившийся 14 декабря 1907 года, в одиннадцать лет оказался в Китае. Жил в Харбине, Шанхае, работал мальчиком в гостиницах, боем на пароходах. Это там вместо прежнего имени в его документах записали: Джек.

Из Харбина сумел перебраться в Читу, где встретился с Иосифом Уткиным, который помог ему доехать до Иркутска.

В конце 1922 года Алтаузен вступил в комсомол, и с тех пор считался комсомольским поэтом. По комсомольской путёвке приехал на учёбу в Москву. Учился в Литературно-художественном институте. Доучивался на факультете общественных наук МГУ.

Член Союза писателей с его основания. Рвался воевать на советско-финскую войну. Получил разрешение лишь в марте 1940-го, когда война заканчивалась.

С началом Великой Отечественной стал военным корреспондентом газеты «Боевая Красноармейская» 12 армии Юго-Западного фронта, потом работал в газете 6 армии «Звезда Советов». Первым из поэтов Великой Отечественной был награждён орденом Красного Знамени.

Погиб 27 мая 1942 года под Харьковом.

Поэтом был средним. Чаще всего подражательным. Но в этой подражательности иногда блистали самобытные огоньки:

Ты живёшь во мне, не остывая, Ты сумела стать моей судьбой. Гордая, высокая, простая, Что мне делать? Как мне быть с тобой? По ночам твой лёгкий стан мне снится, Без тебя вокруг такая мгла. По ошибке ты, моя синица, Вместо моря сердце подожгла. Я тебе моё бросаю слово, Но в ответ не слышу ничего. И печально прохожу я снова В трёх шагах от счастья своего.

С большим удивлением я прочитал его стихотворение, которое прежде мне не попадалось на глаза:

Я предлагаю Минина расплавить, Пожарского. Зачем им пьедестал? Довольно нам двух лавочников славить, Их за прилавками Октябрь застал, Случайно им мы не свернули шею, Я знаю, это было бы под стать. Подумаешь, они спасли Россию? А может, лучше было не спасать?

* * *

Юрий Алексеевич Инге родился 14 декабря 1905 года в семье моряка. И сам с детства был влюблён в море. Но из-за слабого здоровья долгое время не мог попасть на морскую службу. Печататься начал в 1927 году. Стал участником группы «Резец», после 1939-го превратившейся в журнал «Ленинград». Так много писал стихов о море, что Виссарион Саянов удивился: «Однажды Дм. Лаврухин познакомил меня с молодым парнем, и я с удивлением узнал, что это и есть Инге, которого считал моряком». Оказалось, что считал напрасно!

И всё же Инге добился, чтобы его приняли в морскую семью.

Он и погиб как моряк 28 августа 1941 года во время перехода эскадры кораблей Краснознамённого Балтийского флота из Таллина в Кронштадт. Юрий Инге находился вместе с редакцией газеты «КБФ» на корабле «Вальдемарс», который потопили гитлеровцы.

Вот одно из последних его стихотворений:

Проржавев от рубки до заклёпок, Он своё отплавал и одрях… Снег лежит на палубе, как хлопок, Ночь стоит на мёртвых якорях. Этот крейсер, ветхий и невзрачный, Он давал четырнадцать узлов, Но теперь от времени прозрачны Стенки износившихся котлов. В кочегарке бродит без опаски Старая откормленная мышь. По отбитой многослойной краске Возраст корабля определишь. Борт шершав от пластырей и вмятин, Тряпки сохнут в путанице рей, Он угрюм и даже неопрятен — Старый предок наших кораблей. А из порта движется эскадра, И смеётся флагман, говоря: «Я на нём служил три года в кадрах, Этот крейсер знают все моря! Он когда-то был последним словом Кораблестроительных наук. Много лет он нам казался новым, — Старость замечаем мы не вдруг!..» И мечталось флагману в походе, Что когда-нибудь изобретут Новый флаг в международном своде: «Отставному крейсеру – салют!»

* * *

Илья Иосифович Варшавский, родившийся 14 декабря 1908 года, не любил, как сам признавался, фантастики и фантастические рассказы стал писать после спора с сыном.

Первый фантастический рассказ «Роби» он опубликовал в 1962 году в журнале «Наука и жизнь». Первую книгу «Молекулярное кафе» выпустил в 1964 году. Творчество его отличалось жанровым разнообразием: пародии и стилизации, как например, «Секреты жанра» или «Новое о Шерлоке Холмсе», социальные памфлеты (цикл о Дономаге) психологические новеллы («Решайся, пилот!», «Сюжет для романа», «Повесть без героя»).

Его творчество высоко оценивали коллеги и критики. Так Борис Стругацкий вспоминал: «В начале 60-х в Ленинград приехал Станислав Лем. Ему дали прочитать папку тогда ещё не опубликованных рассказов Ильи Иосифовича. На другой день он сказал: «Никогда не думал, что в одной папке может уместиться вся западная фантастика». Это было тем более приятно слышать, что пан Станислав уже славился не только как замечательный фантаст, но и как выдающийся знаток англоязычной фантастики».

Умер 4 июля 1974 года.

* * *

Сергей Николаевич Дурылин много чего хлебнул в своей жизни – и лиха, и почёта, и недоверия власти, и увенчания его в 1949 году орденом Трудового Красного Знамени.

В 1903 году он познакомился с Н.Н. Гусевым, секретарём толстовского издательства «Посредник». Стал работать в этом издательстве.

Занимался частной педагогической деятельностью. Среди его учеников – Борис Пастернак, который писал об учителе: «Это он переманил меня из музыки в литературу…».

В 1908 году выпустил свою первую книгу, посвящённую проблемам образования, – «В школьной тюрьме. Исповедь ученика».

С 1906 по 1917 год совершил несколько поездок по русскому Северу, по старообрядческим местам Заволжья, в город Боровск.

С 1910 по 1914 год учится в московском археологическом институте (тема выпускной работы: иконография Св. Софии).

В 1911 по 1913-й регулярно посещал кружок Андрея Белого при издательстве «Мусагет».

Осенью 1912 года стал секретарём Московского религиозно-философского общества памяти Владимира Соловьёва и остался им до закрытия в июне 1918-го.

Статьи и исследования этого периода были докладами на заседании общества: «Судьба Лермонтова» (1914); «Академический Лермонтов и лермонтовская поэтика» (1916); «Россия и Лермонтов. К изучению религиозных истоков русской поэзии» (1916); О религиозном творчестве Н. С. Лескова (1916).

В 1913-м в «Мусагете» вышла его книга «Рихард Вагнер и Россия. О Вагнере и будущих путях искусства», в которой впервые использовал образ незримого града Китежа как подлинного основания русской духовной культуры. В том же году в издательстве «Путь» выходит ещё одна книга на китежскую тему: «Церковь Невидимого Града. Сказание о граде-Китеже».

Был рукоположен в целибатные священники в марте 1920-го и служил в церкви под руководством отца Алексея Мечёва.

20 июня 1922 года арестован, провёл полгода в Бутырской и Владимирской тюрьмах и выслан в Челябинск, где заведовал археологическим отделом Челябинского музея.

В 1924 вернулся в Москву, работал в архивах и домашним учителем. В 1927 году – ссылка в Томск. В 1930 году переезд в Киржач. В 1933-м возвращение в Москву и новый арест. Из тюрьмы его смогла освободить духовная дочь, впоследствии жена Ирина Комиссарова.

С 1936 по 1954 живёт в подмосковном Болшеве (ныне район города Королёва). Занимается искусствоведением и литературоведением. Работает в ИМЛИ с 1938 года, защищает докторскую диссертацию в 1943. А с 1945-го он, доктор филологических наук, профессор, становится завом кафедры истории русского театра ГИТИС. Пишет множество работ. Наиболее значительны «Герой нашего времени» М.Ю. Лермонтова» (1940); «Нестеров-портретист» (1948), «А.Н. Островский. Очерк жизни и творчества» (1949), «М.Н. Ермолова (1893–1928). Очерк жизни и творчества».

Но «Нестерову-портретисту» предшествовал краткий очерк «М.В. Нестеров» (1942), а в 1965-м, через много лет после смерти автора, в «ЖЗЛ» вышла книга «Нестеров», в основе которой (в сильно урезанном виде) лежит монография «Нестеров-портретист».

А для себя Дурылин вёл записки «В своём углу», которые начал ещё в Челябинске в 1924 году и вёл до 1941-го. До самой смерти, случившейся 14 декабря 1954 года (родился 26 сентября 1886 года), он работал над хронологически связанными с этими записками – «В родном углу».

Что можно сказать об этом учёном? Ранний Дурылин абсолютно не похож на себя позднего. Но, по-моему, это ясно из того, что раннего арестовывали и ссылали, а позднего награждали: дали в 1949-м году орден Трудового Красного Знамени. Превратности судьбы!

* * *

Сперва цитата. Поэт Андрей Сергеев. Мемуар «Неофициальная поэзия»:

«Ни у кого не было своей комнаты, у Галки была, в коридорной системе, угловая, на последнем этаже:

На шестом мансарда с окнами на запад.

Когда я к ней зачастил, два-три десятка завсегдатаев из месяца в месяц уже сходились на огонёк.[…]

Заводилой на мансарде был Лёня Чертков. из Библиотечного. Всегда оживлённый, в избытке сил, фаллически устремлённый.

– Такой плотный, такой весёлый, я его боюсь, – изрекла одна из мансардских девиц.

Во времена, когда никто ничего не знал, Чертков перепахивал Ленинку, приносил бисерно исписанные обороты библиотечных требований и упоённо делился открытиями.

Благодаря ему мансарда оперировала такими редкостями, как Нарбут, Ходасевич, Вагинов, Оцуп, Нельдихен, Леонид Лавров, Заболоцкий, протообериут Аким Нахимов, ботаник Х (Чертков быстро раскрыл псевдоним: Чаянов)».

Лёня Чертков, которого вспоминает Сергеев, – Леонид Натанович Чертков, родившийся 14 декабря 1933 года, появился на мансарде, уже отбыв лагерный срок. 5 лет в Дубровлаге с 1957 года.

После Москвы, куда приехал в 1962 году, жил в Ленинграде с 1966 по 1974. Там тоже дружил с неформальными литераторами: И. Бродским. Л. Лосевым, С. Довлатовым, К. Азадовским.

Заочно учился в Тартуском университете и Ленинградском пединституте. Подготовил множество статей для Краткой литературной энциклопедии, Лермонтовской энциклопедии и других изданий. Переводил английскую и американскую поэзию. И писал стихи в духе тех поэтов, который перечисляет в своих мемуарах А. Сергеев.

В 1974 эмигрировал. Жил в Вене, преподавал в Тулузе. Больше всего: 1980–1985 – в Кёльнском университете. Под его редакцией опубликованы сочинения К. Вагинова (Мюнхен, 19822), В. Нарбута (Париж, 1983). Печатался в эмигрантских журналах. С 1990 – и в советских «НЛО», «Новом Мире».

Умер в Кёльне 28 июня 2000 года.

Вот какие он писал стихи:

Среди ночи выползу за овин И солому стряхну с бороды, — И тупо осклабится лунный блин С небесной сковороды. Под ногами, привыкшими к жёсткости нар, Шар земной повернется вспять, — Мне небес не откроет лунный швейцар И пиджак не поможет снять. Мне условную каторгу даст Страшный суд, Я забуду свои чердаки. Мою душу бреднями растрясут Звёздные рыбаки. По дорогам уснувшей смешной страны, Где собор, как ночной колпак, Я уйду поискать иной тишины, И с горы просвистит мне рак. Маяки метеоров на лунном стекле И полночное уханье сов Проведёт меня тёмным путем по земле И откроют лазейки миров. Там не будет ни стен, ни дверей, ни окон, А поля, канавы, кусты, — И меня никогда не отыщет закон За пределами лунной черты.

* * *

Елизавета Николаевна Ахматова, родившаяся 14 декабря 1820 года, свой первый перевод послала в 1842 году Сенковскому в «Библиотеку для чтения». Печаталась под псевдонимом Лейла. Кроме «Библиотеки для чтения» сотрудничала с «Отечественными записками», «Русским вестником» и другими печатными изданиями.

В 1848–1850 опубликовала в «Библиотеке для чтения» повести «Замосковская летопись о наших женских делах и других», «Мачеха» (1851), «Кандидатки на звание старых дев» (1852). В «Сыне отечества» в 1857–1858 годах напечатала повести «Блистательная партия» и «Вторая жена», повесть «Помещица» – в «Сборнике» в память Смирдина, в «Русской старине» (1889. № 5, 6) – свои литературно-житейские воспоминания.

Но наибольшей популярностью особенно в провинции пользовалось её «Собрание переводных романов, повестей и рассказов», которое Ахматова издавала с 1856 по 1885 год. Кроме трёхсот переводов Г. Эмара, В.Гюго, Э. Габорио, Ж. Санд, У. Коллинза, У. Теккерея, Ж. Верна и других, она поместила туда и собственные вещи «Три дня из жизни молодого человека» (1861) и «Завещание» (1862).

Умерла эта плодовитая писательница 25 апреля 1904 года.