Владимира Константиновича Буковского (родился 30 декабря 1942 года) я больше всего люблю как автора великолепной книги «И возвращается ветер» (издана после перестройки в 2007 году).
На формирование его личности повлиял доклад Хрущёва на Двадцатом съезде. Через некоторое время за участие в издании рукописного журнала его исключили из знаменитой 59 школы. Так что окончил он вечернюю.
С 1960 года он – постоянный участник собраний молодёжи у памятника Маяковского. После ареста нескольких активистов, у него был произведён обыск и изъято сочинение о необходимости демократизировать ВЛКСМ.
К тому времени Буковский поступил на биолого-почвенный факультет МГУ. Его не допустили к сессии и отчислили якобы за неуспеваемость.
В 1962 году его осмотрел академик медицины Андрей Владимирович Снежевский, который отличился ещё в начале пятидесятых, когда подверг критики видных психиатров за отклонение от учения Павлова. Снежевский поставил Буковскому диагноз «вялотекущая шизофриния». Позднее западные специалисты опровергли этот лживый диагноз.
В мае 1963 года Буковского впервые арестовали за попытку размножить фотоспособом книгу Милована Джиласа «Новый класс» – о социалистической бюрократии. Буковского признали невменяемым и отправили в Ленинградскую спецпсихбольницу на принудительное лечение. Он познакомился там с генералом Петром Григоренко, которого ввёл впоследствии в круг диссидентов. Вышел на свободу в феврале 1965-го.
В начале декабря 1965 принял участие в подготовке «митинга гласности» в защиту Синявского и Даниэля», за что был опять задержан, госпитализирован и выпущен через полгода.
В третий раз арестован за организацию демонстрации протеста против ареста Гинзбурга и Галанскова, состоявшейся 22 января 1967 года на Пушкинской площади в Москве. Суд приговорил его к трём годам лагерей.
В январе 1970 вернулся в Москву. Чуть больше года работал литературным секретарём писателя Владимира Максимова. Дал несколько интервью западным корреспондентам о политических заключённых в СССР, о советской карательной медицине. Несмотря на предупреждения КГБ о грядущей уголовной ответственности, продолжил давать интервью и обратился с открытым письмом к зарубежным врачам-психиатрам, приложив к нему копии заключений судебно-психиатрических экспертиз Григоренко, Горбаневской, Новодворской и др.
В марте 1971 года арестован в четвёртый и последний раз. Он был приговорён к 7 годам заключения (с отбыванием первых двух лет в тюрьме). Срок отбывал во Владимирской тюрьме и пермских лагерях. Вместе со своим сокамерником, психиатром Семёном Глузманом, в тюрьме пишет книгу «Пособие по психиатрии для инакомыслящих».
18 декабря 1976 года Буковского обменяли на Генерального секретаря ЦК компартии Чили Луиса Корвалана. Обмен произошёл в аэропорту Цюриха, куда группа «Альфа» доставила Буковского в наручниках.
Вскоре после высылки был принят Президентом США Д. Картером. Поселился в Великобритании. Окончил Кембриджский университет. Написал ту самую книгу воспоминаний, о которой я сказал в начале. – «И возвращается ветер» (1978), и книгу «Письма русского путешественника» (1980), где сравнивает западную жизнь с советской.
После перестройки пытался участвовать в общественной жизни России, хотя поначалу отказывался брать российский паспорт, протестуя против излишней авторитарности проекта ельцинской конституции. Но, согласившись всё-таки паспорт взять, принял участие в процессе по делу «КПСС против Ельцина». В ходе подготовки к слушаниям получил доступ к секретным документам КПСС, КГБ и других подобных учреждений. Ему удалось многое отсканировать. И составить из них книгу «Московский процесс» (1996).
В 2002 году призвал Немцова, приехавшего к нему в Кембридж от имени лидера думской фракции Союза правых сил перейти в оппозицию к Путину, «иначе Россия просто обречена».
На мой взгляд, напрасно он поддался на уговоры выдвинуть свою кандидатуру в президенты России. Ясно было, что такого участия путинские власти не допустят.
А в заключение – фрагмент интервью с Буковским по поводу секретных документов, с которыми он работал:
«– Что такое «особая папка»?
– «Особая папка» – это форма секретности. Есть разные формы – «секретно», «сверхсекретно», «особой важности», «лично», «особая папка». А в президентском архиве, то есть в архиве Политбюро, еще была такая форма, как «особый пакет». Это запломбированный мешок, на котором не написано, что в нём находится.
– Что хранилось в таких «особых пакетах»?
– Сведения о всех крупных убийствах: например, о катынском деле – расстрел пленных польских офицеров в 1940 году. Но не только. Там же находился секретный протокол к договору «Молотов – Риббентроп» от 1939 года. Там вообще много вещей, неприятных для власти.
Президентский архив после суда снова перевели на Ильинку в здание ЦК. Но он хранится отдельно, в него нужен особый допуск.
– По какому принципу отбираются документы для засекречивания?
– Думаю, что всю внешнюю политику они опять спрятали, все свои внешние грешки – тренировку террористов, поддержку «освободительных движений»… Они и тогда очень злились на меня за то, что я настоял на открытии «особых папок», где такие документы хранились.
– Помнится, я читал в «Русской мысли» статью итальянской исследовательницы, которая занималась судьбами итальянцев, сгинувших в ГУЛАГе. Так вот, в конце девяностых она не смогла ещё раз просмотреть документы, которые видела в начале девяностых. Всё было закрыто.
– Вот-вот. Например, какое-то время в начале девяностых был совершенно доступен архив Коминтерна, находившийся в здании бывшего Института марксизма-ленинизма. Западные исследователи там работали. Потом всё закрыли».
Да! Я совсем забыл о Луисе Корвалане, которого обменяли на Буковского. Обмен произошёл по предложению Андрея Дмитриевича Сахарова. Получившего советское гражданство Корвалана поселили в дом ЦК на Безбожном (Протопоповском), который стоит напротив писательского дома. Я часто видел Корвалана на балконе, с которого он подолгу смотрел вниз.
А потом Корвалан пропал. Пошли слухи, что в СССР ему не понравилось. Но они не подтвердились.
Оказалось, что политбюро приняло решение сделать Корвалану пластическую операцию, изменив его внешность. И с изменённой внешностью через Будапешт и Буенос-Айрес он вернулся в Чили, где жил на нелегальном положении.
В 1989 году пост Генерального секретаря компартии Чили он оставил.
Перестройку не принял. Воспринял её как измену делу социализма, о чём написал книгу «Крушение советской власти» (1995).
И всё-таки странно, что он предложил нашему политбюро изменить себе внешность и отправиться назад. Тем более что в борьбе против Пиночета участия он уже не принимал.
* * *
Юлий Маркович Даниэль до 1957 года публиковался как переводчик поэзии на русский язык. В 1958 году под псевдонимом Николай Аржак опубликовал на Западе рассказы и повести. В 1965-м арестован и в 1966-м судим вместе с Андреем Синявским (который опубликовал свои произведения на Западе под псевдонимом Абрам Терц). Даниэль был приговорён к 5 годам лагерей.
После освобождения в 1970-м жил в Калуге, печатался как переводчик под псевдонимом Юрий Петров.
Вернулся в Москву, где жил со своей второй женой и пасынком.
Умер 30 декабря 1988 года (родился 15 ноября 1925-го).
Одно время из-за гонений по договорённости с приятелями вынужден был подписывать свои переводы их фамилиями. Так, переводы из Аполлинера (1985) подписаны Булатом Окуджавой, а переводы из Умьерто Сабы – Давидом Самойловым. Они спасли его от голода и безденежья.
* * *
Валентин Фердинандович Асмус, родившийся 30 декабря 1894 года, получил сталинскую премию 1 степени в 1943 году в составе коллектива, чьи работы вошли в трёхтомную «Историю философии».
Правда, в 1944 году за неё же все 15 авторов подвергаются проработке.
Он активно участвует в возрождении в СССР логики как области исследования и учебного предмета, пишет статьи по этому поводу, преподает на курсах по подготовке вузовских преподавателей логики, потом поступает на работу на вновь созданную кафедру логики философского факультета МГУ. Пишет один из первых учебников в стране по этому предмету. В 1948 году вышла переведённая и откомментированная Асмусом книга Ш. Серрюса «Опыт исследования значения логики» – опять таки одна из первых изданных в стране книг по логике XX века.
В 1960 году коллеги по факультету пытались осудить Асмуса за сочувственную речь на похоронах Пастернака, в которой он, в частности, сказал: «До тех пор, пока будет существовать русская речь, имя Пастернака останется её украшением». Но начальство эту инициативу сотрудников не поддержало, и Асмус продолжил работать в МГУ.
Одновременно с 1968 года он – старший научный сотрудник Инстиута Философии АН СССР.
В 1960-е годы Асмус внёс большой вклад в восстановление имён репрессированных или эмигрировавших философов. Он автор многих статей в «Философской энциклопедии» (1960–1970), включая статьи о древнегреческих философах, Аристотеле, Канте, Фихте, Шеллинге, Шопенгауэре, автор статей в «Большой советской энциклопедии» и многих словарях. В 1969–1971 издательство МГУ выпустило двухтомные «Избранные произведения» Асмуса.
За рубежом Асмус до сих пор известен как видный кантовед. Он был кантианцем. Написал книгу «Иммануил Кант», где детально раскрыл все аспекты философии Канта.
Как писал профессор философского факультета МГУ В.В. Соколов, «за все наши пореволюционные годы никто в нашей стране не сделал столько, сколько В.Ф. Асмус для философского просвещения и образования в России».
Его неоднократно выдвигали в академики, но неизменно заваливали. Врагов-философов у него было больше, чем друзей. Даже чиновники от образования оценили труды Асмуса по Канту, Декарту, Демокриту, Руссо, Платону выше, чем академики, присвоив ему ещё в 1965 году звание Заслуженного деятеля науки РСФСР.
А парижский Международный институт философии избрал Асмуса своим действительным членом.
Умер Валентин Фердинандович 4 мая 1975 года.
После его смерти в 2015 году вышло его Собрание сочинений в 7 томах.
Сын Валентина Фердинандовича Асмуса Валентин Валентинович, протоиерей, настоятель московского храма в честь Покрова Божией Матери в Красном Селе, вспоминает об отце:
«Отец мой был в Киевском университете князя Владимира учеником В. В. Зеньковского, министра исповеданий в правительстве гетмана Скоропадского. Отец вспоминал о своём учителе с большим уважением и любовью. Он предполагал, что я буду, так или иначе, на службе Церкви, и ничего не имел против этого. Он был убеждён, что только Церковь может возродить Россию. А когда в 1969-м мы с матерью и сестрой побывали в Псково-Печерском монастыре, где нас очень хорошо принял незабвенный архимандрит Алипий, с которым мать уже была знакома, и с восторгом рассказывали отцу о монастыре, он вдруг с глубочайшей тоской сказал: «Боже, неужели где-то ещё есть нормальная жизнь?!». Он в детстве любил киевские монастыри, но он любил и многое другое в тогдашней жизни; теперь же монастырь на границе германского мира предстал ему как чудом сохранившийся островок старой России.
Главный урок родителей – глубочайшая неприязнь к большевизму».
* * *
Василий Илларионович Селюнин, родившийся 30 декабря 1927 года, был подлинным соловьём перестройки. Его острые, умные, остроумные статьи и очерки во многом способствовали нарождению демократии в печати. Его любили. И читали с не меньшей жадностью, чем произведения, снятые с полки, куда их положила советская власть.
От «Нового мира» до «Известий», которые были тогда не менее популярны, чем «Московские новости», впрочем, и в «Московских новостях» тоже Селюнин печатал материалы антикоммунистического толка. У него был массовый, поверивший ему читатель. И он чувствовал этого читателя, подбадривал его, называя, скажем, книгу очерков «Всё у нас получится».
Он пережил два бунта – ГКЧП (1991) и Верховного Совета (1993), подписал «Письмо 42-х» – обращение к Ельцину не идти на поводу у красно-коричневых, был избран в Государственную Думу в 1993-м.
Но поработать там толком не успел. 27 августа 1994 года он скоропостижно скончался.
* * *
Николай Иванович Анов, родившийся 30 декабря 1891 года, в гражданскую находился в Омске, участвовал в большевистском подполье. С установлением в Омске советской власти (1919) работал выпускающим в газетах «Известия Омского ревкома» и «Советская Сибирь».
В мае 1920-го переехал в Казахстан. С 1925 года – секретарь кзыл-ординской газеты «Советская степь».
В 1927 году переехал в Новосибирск, работал в редакции журнала «Сибирские огни». Выступил инициатором создания литературной группы «Памир» (Новосибирск), в которую вошли Л. Мартынов, С. Марков, И. Ерошин, Н. Феоктистов и др. Группа ставила своей задачей бороться с партийным руководством литературной Сибири. В конце 1929 года группа была распущена.
По приглашению М. Горького переехал в Москву, работал ответственным секретарём журналов «Наши достижения» и «Красная Новь». Осенью 1930-го бывшие члены группы «Памир», жившие в Москве, организовали литературную группу «Сибирская бригада». В неё вошли 8 человек: Бессонов, Анов, С. Марков, Забелин, П. Васильев, Феоктистов, М.Скуратов, Л. Черноморцев. Заочно в группу включили и Л. Мартынова. Главным вопросом для обсуждения в группе был судьба русского крестьянства после коллективизации.
16 марта 1932 года Анова арестовали. От расстрела членов группы спасло возвращение Горького из Италии, подготовка и проведение 1 всесоюзного съезда советских писателей. Анова выслали на три года в Архангельск.
После возвращения жил в Кашире, Переделкине.
После войны уехал в Казахстан, жил в Алма-Ате.
Написал трилогию: «Юность моя» (1964), «Выборгская сторона» (1970), «Интервенция в Омске» (1978), в которой описал события собственной жизни. За роман «Выборгская сторона» и документальную повесть «Каширская легенда» в 1970 году удостоен Государственной премии имени Абая.
В 1974 году написал «На литературных перекрёстках. Воспоминания», где создал портреты Горького, Бажова, Фадеева, Ауэзова и других.
Перевёл на русский язык казахские народные сказки и четвёртую книгу эпопеи М. Ауэзова «Путь Абая».
Умер 18 июля 1980 года.
* * *
Юрий Михайлович Постников, печатаясь в «Крокодиле», познакомился там с художником Иваном Семёновым.
В 1956 году начинает выходить журнал для детей «Весёлые картинки». Его редактор Иван Семёнов позвал в журнал Постникова своим заместителем по литературной части.
Специально для журнала Постников придумал волшебного художника Карандаша и мастера Самоделкина. А Семёнов их нарисовал на страницах журнала и в книжке.
Всю жизнь Постников работал в «Весёлых картинках». За это время он написал множество рассказов-комиксов про Карандаша и Самоделкина.
Кроме того он создал серию книг-комиксов «Приключения Пети Рыжикова, Мика и Мука», которых рисовал Иван Семёнов.
Популярность Карандаша и Самоделкина сподвигла Постникова написать отдельную книгу «Приключения Карандаша и Самоделкина» (1964).
Через двадцать лет в 1984 году выходит новая книга «Волшебная школа Карандаша и Самоделкина». Её иллюстрирует друг писателя художник В. Чижиков.
В 1972 году Юрий Михайлович пишет повесть для взрослых «Прости меня…»
В 1973-м по сценарию Постникова вышел мультфильм «Шапка-невидимка».
В 1981 году в радиоспектакле по сценарию Юрия Постникова «Волшебная школа Карандаша и Самоделкина» Карандаша замечательно сыграл Георгий Вицин.
Своей главной книгой сам Юрий Михайлович считал «Кто по тебе плачет», над которой работал в последние годы жизни и которая вышла в 2007 году – спустя почти четверть века после его смерти. Он умер 30 декабря 1983 года. Родился 18 апреля 1927-го.
* * *
Популярность Игнатий Николаевича Потапенко, родившегося 30 декабря 1856 года, в 1890-х зашкаливала: публика восторженно встречала его романы и пьесы, которых он написал великое множество.
Что говорить, если с 1891 года в издательстве Павленкова выходило ежегодно по увесистому тому сочинений.
Чем брал Потапенко? Тем, что отзывался на все вопросы, волновавшие общество. Он писал обо всём. Причём учитывал интересы читающей публики. Недаром его здоровый, оптимистический взгляд на жизнь многие противопоставляли унылому чеховскому.
Да и Лев Толстой проигрывал Потапенко в популярности в провинции. Хотя и в это время были критики, которые не принимали постоянных счастливых концов в произведениях Потапенко, указывали на однообразие стиля.
Мне это напоминает бум, который разгорелся в моей молодости вокруг поэзии Эдуарда Асадова. То же неизбывное, подчас дурацкое, жизнелюбие, часто даже в ущерб форме произведения.
Одно время Потапенко дружил с Чеховым и даже путешествовал с ним по России. Дружба продолжалось до тех пор, пока Чехов в Мелихове не познакомил Потапенко с Ликой Мизиновой, безнадёжно, казалось бы, влюблённой в Чехова.
Знакомство это не без поощрения Чехова переросло в связь, и Лика уехала в Париж с женатым Потапенко. Там у неё родилась дочь от Потапенко, умершая в детстве. Потапенко вернулся к жене, угрожавшей самоубийством. Узнав о ребёнке, Чехов назвал Потапенко в частном письме «свиньёй», а затем вывел его и Лику в образах Нины Заречной и Тригорина в «Чайке». Однако это нисколько не обидело Потапенко, который способствовал постановке «Чайки» в Александринском театре, а после смерти Чехова написал благостные воспоминания о нём.
Но в конце века на литературную сцену выходит новое поколение писателей. Потапенко начинает проигрывать Горькому, Куприну, Бунину, Андрееву, хотя вплоть до 1907 года писал очень много.
Но он, что называется, вышел из моды. И оказался бессилен в неё вернуться.
Он застал революцию и пережидал события в своём имении под Вологдой. А затем жил в Витебской губернии, Таганроге, Житомире, Киеве.
В 1922 году вернулся в Петроград. Переиздавал старые вещи, писал по старым шаблонам рассказы и романы из советской жизни. Последний роман «Мёртвое море» вышел в 1929-м – в год кончины Потапенко. Он умер 17 мая.
Написал очень много. Но его произведения умерли вместе с временем, которое они отражали.