Леонид Антонович Малюгин с 1925 года работал в газетах и журналах. В 1935–1937 годах был завлитчастью Реалистического театра Леонида Сергеевича Вивьена. С 1937 года зам редактора журнала «Искусство и жизнь». В 1940-1946-м – завлитчастью Большого Драматического театра. В ноябре 1943 года организовал в блокадном Ленинграде театральную студию БДТ и руководил ею.
В 1942 году в БДТ состоялась премьера первой пьесы Малюгина «Дорога в Нью-Йорк», в 1943 году С. Юткевич поставил её в Ленинградском театре комедии.
В 1944-м написана пьеса «Старые друзья», которую выдающийся театральный режиссёр А.М. Лобанов поставил в Московском театре имени Ермоловой. Эта постановка удостоена в 1945 году сталинской премией 2 степени.
Уже как лауреат Малюгин переезжает в Москву, где становится членом редколлегии газеты «Советская культура», членом Комиссии по драматургии в СП СССР.
Правда, попал в жернова кампании по борьбе с космополитизмом. Но космополитом объявлялся недолго. От него отвязались.
Пьесы Малюгина широко идут по стране и ставятся за границей. «Молодая Россия» идёт на сцене Центрального театра транспорта, «Насмешливое моё счастье» ставит театр имени Вахтангова, «Жизнь Сент-Экзюпери» – театр Моссовета.
Кроме того, он пишет сценарии фильмов «Поезд идёт на Восток» (1948), «Доброе утро» (1955), «К Чёрному морю» (1957), «Сюжет для небольшого рассказа» (1969).
Словом в основном удачливая жизнь. Умер 20 января 1968 (родился 4 марта 1909 года).
* * *
Открыл статью в Википедии о Евгении Ивановиче Замятине (родился 20 января 1884 года) и сразу же наткнулся на великолепную цитату-высказывание писателя: «Русскому человеку нужны были, должно быть, особенно крепкие рёбра и особенно толстая кожа, чтобы не быть раздавленным тяжестью того небывалого груза, который история бросила на его плечи».
Очень точно! Поэтому никак не получается у русских людей выбраться из-под этого небывалого груза.
Евгений Иванович Замятин – один из тех, кто сказал об этом громко. Тоже не сразу дошёл до этой истины. Одно время в молодости был большевиком, арестовывался, отбывал ссылку. В 1908 вышел из партии, но тогда это никем не преследовалось.
Но уже во время Гражданской войны Замятин критиковал большевистское правительство. За что был арестован.
Дважды политбюро обсуждало вопрос о его высылке.
Его романы «Островитяне», «Уездное», «На куличках», «Ловец человеков» если и хвалили, то только оппозиционные властям критики. «Напостовцы», рапповцы его терпеть не могли. Поэтому страшно обрадовались кампании, возникшей после публикации Замятиным в конце двадцатых за границей романа-утопии «Мы».
Никого не интересовало, что роман написан в 1920-м, то есть не является новейшей книгой Замятина. Тогдашняя «Литературная газета (в 1929 году!) писала: «Е. Замятин должен понять ту простую мысль, что страна строящегося социализма может обойтись без такого писателя».
Эту простую мысль Замятин понял быстро. Поэтому стал добиваться отъезда за рубеж. Но поскольку ему в этом отказывали, он написал письмо Сталину с той же просьбой.
И случилось невероятное: Сталин разрешил уехать.
Дальше начинается и вовсе фантастическое: группа писателей обращается к Сталину за советом: что делать? Находящийся за границей Замятин просит принять его в Союз писателей СССР.
Сталин советует: принимайте! И в 1935 году в Париже Замятин участвует в антифашистском Конгрессе писателей в защиту культуры как член советской делегации.
Неизвестно, как далеко бы зашли эти малопонятные игры, если бы Бог не задул свечу Замятина, не дав ему просуществовать с того парижского конгресса сколько-нибудь приличного времени. 10 марта 1937 года Евгений Иванович скончался в Париже.
А впрочем, может быть, мы сами осложняем существо дела. Однажды Замятин давал показание на допросе чекистам. Зашла речь о возможности для русского писателя творить за границей. Замятин изложил свою точку зрения: «Я думаю сейчас об этом вопросе как писатель и считаю, что писатель временно, пока у него ещё живут впечатления от Родины – может за границей жить и творить; а затем – ему неминуемо снова прикоснуться к земле и набраться от неё сил». Слава Богу, что не пришлось снова «прикоснуться». Чем бы это кончилось, догадаться нетрудно!