Увы, князь Владимир Петрович Мещерский (родился 23 января 1839 года) был внуком Н.М. Карамзина. Всегда неприятно встретить несимпатичного родственника известного уважаемого человека. А Мещерский был не просто несимпатичен. Это был монстр!

Он издавал газету «Гражданин» на деньги правительства. Его современник, начальник канцелярии Министерства Императорского двора генерал А.А. Мосолов свидетельствовал: «За время своей службы при дворе, я не помню ни одного случая, когда бы Мещерский не добился от государя испрашиваемой им для кого-нибудь милости. Он писал непосредственно его величеству, и у меня перебывало в руках немало писем, писанных убийственным почерком князя с неизменною резолюциею императора: «Исполнить»».

Когда «Гражданин» только начал выходить и был ещё не газетой, какой он стал с 1 октября 1881 года, а журналом, И.С. Тургенев писал в 1872 году о «Гражданине», уже тогда руководимом Мещерским: «Это без сомнения самый зловонный журналец из всех ныне на Руси выходящих».

Надо сказать, что сатирические романы Мещерского из великосветской жизни «Женщины из петербургского большого света», «Один из наших Бисмарков», «Лорд Апостол в петербургском большом свете», «Хочу быть русской», «Тайны современного Петербурга», «Ужасная женщина», «Реалисты большого света», «Князь Нони», «Граф Обезьянинов», «Ужасная ночь» пользовались успехов. Не все они подписаны именем князя. Иногда он ставил псевдоним «К.В.М.».

За что его любили сперва Александр III, а потом Николай II, не совсем ясно. Разумеется, князь был сервилен. Возможно, венценосным приятелям князя нравились его афоризмы, типа «как нужна соль русскому человеку, так ему нужны розги». И всё же скандалы, в которые попадал Мещерский, перекрывали его речи, которые услаждали царственные уши.

Мещерский был, как сейчас принято говорить, нетрадиционной ориентации. На этой почве поскандалил с графом Фёдором Келлером, героем сербско-турецкой и русско-турецкой войн. Келлер препятствовал Мещерскому видеться с любовником – молодым трубачом из подчинённого графу лейб-стрелкового батальона столичного гарнизона. Мещерский добился отставки Келлера. Но позже проведённое расследование подтвердило правоту Келлера, который был восстановлен в должности.

Надо сказать, что Мещерского не любили ни либералы, ни консерваторы. Не за то, что он был гомосексуалистом. А за то, что он предпочитал не только этого не скрывать, но помогал продвинуться по службе даже самым бездарным своим любовникам.

«Содома князь и гражданин Гоморры», – назвал Мещерского поэт и философ Владимир Соловьёв. Согласившись преобразовать журнал «Гражданин» в ежедневную газету, Александр III приказал выдавать Мещерскому из государственного казначейства секретной субсидии, которая составляла до 100 тыс. руб. в год. Отныне Мещерский поселился в роскошной квартире по Гродненскому переулку, в которой прожил 20 лет. В этом же доме (№ 6) находилась и редакция «Гражданина». У Мещерского появилась собственная дача в Царском Селе. Вокруг журнала сформировался кружок молодых людей, которых Мещерский называл своими «воспитанниками» и «духовными детьми». Любопытно полицейское донесение относительно этих духовных детей: «Употребляет молодых людей, актёров и юнкеров и за это им протежирует. В числе его любовников называют Аполлонского и Корвин-Круковского. Юнкеров и молодых людей ему сводничают К.Ив. Чехович и Депари. Для определения достоинств задниц его жертв, у него заведён биллиард».

Наконец, свидетельствует С.Ю. Витте: «Наиболее любимый молодой человек Мещерского – Бурдуков, отставной корнет, не имеющий никакого образования и воспитания, состоит камергером двора его величества, чиновником особых поручений при министре внутренних дел, получает усиленное содержание. И даже, кажется, на случай смерти Мещерского, когда он, Бурдуков, останется без протекции, ему заранее определена пенсия, сравнительно в большом размере, если только Бурдуков покинет службу».

Бурдукову выпало большее: он пережил благодетеля, который скончался 23 июля 1914 года, и по завещанию стал его наследником, унаследовав и тот дом, в котором находилась газета «Гражданин», и другой дом Мещерского, и всё его остальное имущество.

* * *

В записи А.В. Никитенко, цензора, будущего академика, сохранился рассказ Норова о его встрече с Пушкиным за год-полтора до женитьбы поэта. Пушкин обнял его, назвал своим другом после того, как узнал от поэта Туманского, что Норов уничтожил список «Гаврииллиады». Пушкин пользовался обширной библиотекой Норова во время работы над «Историей Пугачёва».

Но, разумеется, что близким другом Пушкина Авраам Сергеевич Норов не был.

Норов – участник войны 1812 года. В Бородинской битве был ранен в ногу, которую пришлось отнять. Побывал у французов в плену.

Впоследствии оказался яростным критиком «Войны и мира» Льва Толстого:

«Нетрудно доказать историческими трудами наших почтенных военных писателей, что в романе собраны только все скандальные анекдоты военного времени той эпохи, взятые безусловно из некоторых рассказов. Эти анекдоты остались бы совершенно в тени, если б автор, с таким же талантом, какой он употребил на их разработку, собрал и изобразил те геройские эпизоды наших войн, даже несчастных, которыми всегда будет гордиться наше потомство, оставя даже многие правдивые анекдоты, бичующие зло».

Впрочем, ни Толстому, ни его произведению, нападки Норова ощутимого вреда не принесли. Уже в то время критику Норова отвели как заушательскую.

В 1821–1822 годах совершил путешествие по Европе, посетив Германию, Францию, Италию, Сицилию. В 1828-м издал об этом книгу очерков.

В 1823-м получил чин полковника и служил в Министерстве внутренних дел.

После путешествия в Палестину, Малую Азию и Иерусалим написал книгу «Путешествие по святым местам» (1838), а путешествие по верховью Нила Норов запечатлел в книге «Путешествие по Египту и Нубии» (1840). В 1840-м избран в члены Российской академии. В 1849-м стал сенатором, в 1851 – действительным членом Академии наук по отделению русского языка и словесности.

В 1850-м – товарищ министра народного просвещения, а в 1854-1858-м – министр народного просвещения. На этом посту добился того, что возросло количество студентов в вузах, увеличился объём преподавания, возобновились командировки молодых учёных за границу, ослабла цензура.

Норова влекло к литературе. Будучи полиглотом, он переводил с языка оригинала Вергилия, Горация, Петрарку, Ариосто, Тассо. Норов оказался первым русским учёным, умевшим читать иероглифическую письменность.

Он не принадлежал к какой-либо литературной партии, поэтому печатался в самых разных альманах и журналах.

Его библиотека была собранием не только книг, но и рукописей. Состояла из 16 тысяч экземпляров, включала в себя памятники XV–XIX веков, в том числе много редчайших изданий. Сейчас коллекция находится в Российской Государственной библиотеке.

Умер 23 января 1869 года. Родился 22 октября 1795-го.

* * *

С Максом Соломоновичем Бременером я связался сразу, как только журнал «Семья и школа» попросил меня помочь создать хороший литературный портфель.

Я знал несколько вещей Бременера «Пусть не сошлось с ответом!», «Передача ведётся из класса», и они мне нравились. Бременер очень серьёзно беседовал с юным читателем и этим напоминал мне Аркадия Гайдара. Хотя стилистически они были далеки друг от друга.

Мы посмотрели вместе с Максом Соломоновичем, что можно было взять для «Семьи и школы». Заковыка была в том, что какую-то вещь он уже отдал в журнал «Пионер», а какую-то уже писал по договору с «Юностью». «Но я обязательно буду иметь вас в виду», – сказал мне, улыбаясь, Бременер.

Хорошо, что он вышел вместе со мной во двор. Во дворе мы встретили Бенедикта Сарнова. «О, – сказал Бременер, – вы знакомы?» «Да, – ответил Бен, – и у Гены лежит моя статейка, которую он обещает напечатать».

Бременер ударил себя по лбу. «А вы знаете, – сказал он мне, – у меня ведь тоже есть статья о детстве. Её недавно зарубило не буду говорить какое издание». «Чтобы не сглазить?» – спросил я. Бременер засмеялся.

Словом, статью Бременера редакция напечатала. А я с Максом Соломоновичем перезванивался. Я давно уже не был связан с «Семьёй и школой», когда прочитал его «Присутствие духа». Вещь мне чрезвычайно понравилась.

Увы, она оказалась одной из последних, написанных Бременером. Последней была «Гренадская волость», написанная и вовсе в 1978 году – за четыре года до смерти Макса Соломоновича. Он умер 23 января 1983 года (родился 16 ноября 1926 года) и остался в памяти доброжелательным, интеллигентным человеком, талантливым писателем.

* * *

Виктора Михайловича Гусева я запомнил по всякого рода радиопостановкам. Он писал стихи и писал стихом. Порой стихом писал целые пьесы.

Помню его очень популярную пьесу «Весна в Москве». Потом она, кажется, стала фильмом.

Кстати, за сценарии фильмов Гусев получил две сталинских премий 2 степени. Одну при жизни за «Свинарку и пастух» (1944), другую посмертно – «В шесть часов вечера после войны» (1946).

А наиболее популярной из песен, написанных на стихи Гусева, оказалась «Полюшко-поле».

Виктор Михайлович прожил короткую жизнь. Умер 23 января 1944 года в 34 года: родился 30 января 1909.