Василий Николаевич Ажаев (родился 12 февраля 1915 года) уже в девятнадцать лет по ложному доносу был арестован, отбыл срок и в качестве вольнонаёмного проработал на Дальнем Востоке ещё 15 лет.

Роман «Далеко от Москвы» (1948) написан был там, на Дальнем Востоке. Он – о беззаветном труде во время Великой Отечественной войны. Производственный роман, для героев которого завершить стройку в срок становится делом жизни. Был напечатан в журнале «Дальний Восток», но Симонов, который работал над поручением Сталина найти и опубликовать роман о беззаветном труде советских людей в годы Великой отечественной войны, уговорил Ажаева отдать роман ему в «Новый мир». Говорят, что в журнале поработали над редактурой, превратив похожих на зеков героев в комсомольцев-энтузиастов, а похожего на начлага душегуба в строгого директора. Сталин оценил роман, который был отмечен сталинской премией 1 степени (1949). Экранизирован Столпером (1950). На основе романа композитор Иван Дзержинский написал одноимённую оперу (1954). Ажаева перевели в Москву. Назначили на руководящий пост в Союзе писателей СССР. Сделали главным редактором журнала «Советская литература».

Ажаев вынужден был писать установочные статьи в «Литературной газете». Однако писатели с этим не смирились. 23 декабря 1954 года в «Литературной газете» появилась «Реплика товарищу Ажаеву», подписанная В. Кавериным, Э. Казакевичем, С. Щипачёвым и другими.

Надо сказать, что больше в директивном тоне Ажаев не писал.

Через много лет после прославившего его романа Ажаев пишет новый роман «Вагон». Предлагает его журналу «Дружба народов». На дворе 1964 год. Роман написан в форме рассказа героя о своей судьбе и судьбах своих товарищах – трагических судьбах строителей метрополитена. Осенью сняли Хрущёва. И «Дружба народов» отказывается печатать роман.

И всё же та же «Дружба народов» напечатала «Вагон». Но в 1988 году. Через двадцать лет после смерти автора, который скончался 27 апреля 1968 года.

* * *

Инна Иналовна Кашежева (родилась 12 февраля 1944 года) впервые напечаталась со стихами в шестнадцать лет в журнале «Юность». В 18 лет в 1962 году в Нальчике выпустила первую книжку стихов «Вольный аул». Начало было настолько ошеломительным, что через несколько лет к юной девочке в очередь выстраивались известные композиторы, желавшие писать песни на её стихи.

Вот – история, рассказанная журналистом:

«Однажды Инна Кашежева, придя к Островскому, застала композитора в глубоком раздумье.

– Как вы относитесь к импрессионистам? – неожиданно спросил он.

– Они мне нравятся, – ответила Инна. – В них много чувства, настроения, красочности.

– Да, пожалуй, – согласился Островский. – В музыке импрессионизм – это своеобразная звуковая живопись. Давайте, Инна, напишем несколько песен в стиле музыки Дебюсси и Равеля. Что-нибудь в неярких тонах, как в картинах Ренуара или Моне… Песни-пейзажи в полутонах…

Инна согласилась. Так началась работа над этим совершенно новым для стиля и всего творческого облика композитора циклом. Его так и назвали – «Полутона». Задуман он был из шести песен. Закончить удалось только три.

В этих песнях много печали и грусти. В них глубина чувства, мысли и предельная искренность. Как только началась работа над циклом, Островский пригласил Эдуарда Хиля. По существу, Эдуард Хиль стал третьим соавтором «Полутонов» и первым исполнителем».

Не только Островский. Флярковский, Мартынов, Колкер, Саульский, Рубашевский, Блантер, Я. Френкель…

В очень короткое время песни Кашежевой стали популярными у тогдашней молодёжи.

И её стихи.

Мои друзья уже постарше отцов, вернувшихся с войны. Чем я иду по жизни дальше, тем больше мне они нужны. Свела судьба нас, а не случай, свела и силу мне дала. Мои друзья других не лучше, но ведь они – мои друзья. Ко мне друзья приходят редко, уж так диктует бытиё. Но помню их, как помнит ветка большое дерево своё. Порой беды колючий ветер влетит ко мне… Но знаю я: они живут на белом свете, мои друзья. Мои друзья! И дружба вновь легко и смело беды отводит остриё. О, только б вечно зеленело большое дерево моё!

А потом её как подменили. Редко появлялась в концертных залах. Редко ездила в командировки. Стала намного реже печататься.

Сыграл ли этом роль алкоголь, о чём настойчиво твердили знатоки? Не знаю. Мне пьяной Инну Кашежеву видеть не довелось.

Знаю, что у неё была Наташа, которую она называла сестрой. И вот – как навалилось. Один за другим ушли родители. В автокатастрофе она ломает ноги. А ещё через короткое время умирает от рака Наташа.

О смерти Инны Кашежевой сообщила дочь Наташи Маша. Инна умерла 14 мая 2000 года, а Маша объявила об этом через неделю, сказав, что выполняет желание покойной, которая никого не хотела видеть на своих похоронах. Грустно.

* * *

Ну, что ж. Можно сказать, что Семён Петрович Гудзенко напророчил себе, написав: «Мы не от старости умрём, / От старых ран умрём».

Он получил тяжелейшее ранение в 1942-м. В 1944-м выпустил книгу «Однополчане», в 1945 – «Стихи и баллады», в 1947 «После марша», в 1948 «Битва». Он спешил писать, спешил издаваться, потому что старые раны всё время напоминали о себе, становясь смертельными.

В последние месяцы жизни, он не мог уже писать сам. Диктовал стихи, диктовал правку. Умер 12 февраля 1953 года в 30 лет: родился 5 марта 1922-го.

Я в гарнизонном клубе за Карпатами читал об отступлении, читал о том, как над убитыми солдатами не ангел смерти, а комбат рыдал. И слушали меня, как только слушают друг друга люди взвода одного. И я почувствовал, как между душами сверкнула искра слова моего. У каждого поэта есть провинция. Она ему ошибки и грехи, все мелкие обиды и провинности прощает за правдивые стихи. И у меня есть тоже неизменная, на карту не внесённая, одна, суровая моя и откровенная, далекая провинция – Война…