Василий Павлович Бетаки (родился 29 сентября 1930 года) начал печататься в 1956 году. Первая книга вышла в 1965 году. Много переводил поэтов с английского и немецкого. В 1971 году стал победителем конкурса перевода трёх «главных стихотворений Эдгара По («Ворон», «Колокола», «Улалюм»), которые были опубликованы в изданном «Художественной литературой» двухтомнике Э. По.

Увы, через короткое время после этой победы последовала эмиграция. Так что в Союзе писателей, куда Бетаки приняли в 1965 году, он пробыл всего семь лет. В 1972 году в связи с отъездом на постоянное место жительства за границу, его из Союза исключили.

После первой, изданной в СССР книги, вторая «Замыкание времени» уже вышла в Париже в 1974 году. И ещё пять оригинальных книг Бетаки вышли в Париже. Но с 1989-го его снова публикуют в России.

То же самое и с его переводными книгами. Три из них изданы в России в престижной серии «Литературные памятники»: роман в стихах Вальтера Скотта «Мармион», полное собрание стихотворений Сильвии Плат и поэма неизвестного автора X1V века «Сэр Гавейн и Зелёный рыцарь», являющая собой рыцарский роман, описывающий приключения племянника короля Артура.

Во Франции Бетаки жил в Мёдоне – чудесном парижском пригороде. Я в нём останавливался проездом из бургундского монастыря «Тэзе», куда ездил с группой паломников. Мёдон даже, быть может, красивее самого Парижа. Во всяком случае, я понимаю восхищавшимся этим городком Хэмингуэя, который приезжал туда в полюбившийся ему рыбный ресторан.

Двадцать лет работал Василий Бетаки на радио «Свобода» и одновременно восемнадцать лет в журнале «Континент».

Он выпустил мемуарную книгу «Снова Казанова», очень насыщенную интересными фактами.

Мне там нравится история отношений Бетаки с Маршаком, который был двоюродным братом его матери:

«После смерти родителей я увидел Маршака только в 1946 году. Будучи в Москве у Лиды, я ему позвонил, и он меня тут же пригласил к себе. Поморщился от моих стишков («недобальмонт какой-то у тебя!»), но мои первые переводы (а это был Г. Гейне) сдержанно похвалил и сказал, что переводчик из меня точно выйдет, надо только две тонны груза к заду привязать для усидчивости. Правда, тут же сказал, что переводить Гейне – безнадёжный тупик, что и сам он начинал, да забросил. Посоветовал учить английский. Он уже тогда чувствовал, что за английским – будущее, хотя в девяти десятых советских средних школ ещё продолжали по инерции преподавать немецкий. К сожалению, его добрый совет так и пропал тогда даром: я был слишком ленив…

Через три или четыре года после той первой послевоенной встречи я с Маршаком поссорился и не виделся с ним до самого его юбилея в Ленинградском Доме Писателей. На юбилее он первый холодно со мной поздоровался, когда мы столкнулись на лестнице. Я, как мог, вежливо ответил, вежливо поздравил.

А поссорились мы в ходе разговора, в котором он поучал меня уму-разуму, объясняя с кем из писателей надо – именно надо – быть предупредительным. Можно, дескать, совсем не уважать, а вот быть предупредительным необходимо.

Я вспыхнул и сказал, что и с ним, наверно, тоже так надо, что за переводы я его очень уважаю, а вот пионерщины простить не могу – как ему не стыдно сочинять всю эту чушь, ведь он когда-то Оксфорд окончил, в Палестине и в Италии побывал, потом был главным редактором газеты у Врангеля! А теперь что пишет…

Короче говоря, я сказал ему всё, что мог сказать восемнадцатилетний студент, возмущаясь приспособленчеством, советскими газетными истинами и прочей дрянью, которая пышно расцветала в сорок восьмом – сорок девятом году – чуть ли не в самом мрачном и мерзком году за весь послевоенный период…

В общем, я ушёл, распрощавшись самым нежнейшим образом с его ньюфаундлендом, который, по-моему, был в этой идеологически-кухонной ругани на моей стороне.

Уверен, что на моей, поскольку собачья бескомпромиссная прямота мне всегда была приятнее, чем любые «соображения» старших.

А хозяин только сказал вслед, тщательно протирая очки, что не хочет меня больше видеть, а месяца через три переслал мне в Питер с другим своим двоюродным племянником, моим кузеном и однокурсником Сашей Гительсоном, книжку сонетов Шекспира с надписью «На память, прощально, Вздор-Кихоту Васе».

Саша сказал, что дядя Сёма не хочет больше меня видеть и что по его, Сашиному, мнению тут смешалось раздражение (мол, яйца курицу учат) с чувством опасности, которую могу я «своим колокольным языком на него накликать». Шел 1949 год, и «космополитам по рождению» жить было страшновато, даже таким заслуженным, как Маршак. Но я этого в своей вечной легкомысленной крайности почти не понимал. Вернее, понимал, но как-то не всерьёз…»

Хорошо написано, правда? Так что рекомендую почитать. Очень интересная книга.

Умер 23 марта 2013 года.

* * *

Пётр Львович Вайль, родившийся 29 сентября 1949 года, умер 7 декабря 2009-го на 61 году жизни.

Эмигрировал в 1977-м. С русской службой Радио «Свобода» сотрудничал с 1984 года. В 1995 он там возглавил службу информации. Вёл на радио программу «Цикл времени».

Печатал прекрасные книги в соавторстве с другом Александром Генисом. У меня есть их удивительная книга «Родная речь» – серия портретов произведений русских писателей XIX века. Я бы рекомендовал их школьникам на уроках литературы и студентам-филологам, которые до сих пор пережёвывают скучнейшие постсоветские учебники.

* * *

Николай Иванович Кочкуров, родившийся 29 сентября 1899 года и избравший себе литературный псевдоним Артём Весёлый, в РСДРП вступил в марте 1917-го. В 1919-м ушёл добровольцем на деникинский фронт, был матросом Черноморского флота, чекистом.

Не закончив ни Высший Художественный институт имени Брюсова, куда поступил в 1922 году, ни МГУ, стал редактором большевистской газеты «Красный пахарь», где выступал со статьями и очерками под разными псевдонимами (в том числе и Артём Невесёлый!).

А под псевдонимом Артём Весёлый выступил с пьесой «Мы» в 1921 году, которую напечатал в «Красной нови». Позднее там же напечатал рассказ «Масленица». Ну, а дальше почти ежегодно выходят его крупные произведения «Реки огненные» (1923), «Дикое сердце» (1924), «Вольница» (1924), «Страна родная» (1925-1926), «Россия, кровью умытая» (1927-1928).

До 1926 года входил в творческое объединение «Перевал». Но в 1929 году перешёл в РАПП.

Арестован был в 1937 году вместе с другими куйбышевскими литераторами. Практически все поэты и писатели Куйбышева (так называлась Самара) были объявлены членами террористической организации, главой которой определили Весёлого как самого старшего по возрасту. Были взяты Лев Правдин, Виктор Багров, Влас Иванов-Паймен, Арсений Рутько, Иосиф Машбиц-Веров и Лев Финк, самый молодой из них.

Расстреляли 8 апреля 1938 года Артёма Весёлого и Виктора Багрова.

В 1938 году на 8 лет осудили третью жену Весёлого Людмилу Иосифовну Борисевич. А в 1948 репрессировали его первую жену Гитю Григорьевну Лукацкую. В 1949 арестовали дочерей от первого брака Заяру и Гайру. Обе получили по 5 лет. Их и отца реабилитировали в 1956 году.

* * *

Виктор Александрович Некипелов, родившийся 29 сентября 1929 года, сперва окончил фармацевтический факультет Харьковского медицинского института и работал врачом. Но в 1966 году выпустил книгу стихов «Между Марсом и Венерой», заочно окончил Литературный институт.

В августе 1968 года изготовил вместе с женой и разбросал в Умани листовки с протестом против советской оккупации Чехословакии. Авторы найдены не были. Но общение Некипелова с московскими и украинскими правозащитниками привлекло внимание КГБ. Его уволили с работы.

В 1970-1973 заведовал аптеками в подмосковном Солнечногорске, а потом в посёлке Камешково Владимирской области. В июле 1973 года был арестован и приговорён Владимирским областным судом к 2 годам заключения за распространение «Хроники текущих событий» и собственных антисоветских материалов.

В 1975-1979 Некипелов подписал множество правозащитных документов, стал активным автором самиздата. Вместе с Александром Подрабинеком написал книгу «Из жёлтого безмолвия» о карательной медицине в СССР. Публиковался в парижском журнале «Континент» и в самиздатовском «Поиски». В 1978 был принят членом французского Пен-клуба. В марте 1977 года подал на выезд из СССР, боролся за право эмигрировать.

В декабре 1979 года арестован и в июне 1980 осуждён выездной сессией Владимирского областного суда на 7 лет ИТК и на 5 – последующей ссылки. Отбывал срок в пермских лагерях и Чистопольской тюрьме. В декабре 1986 года отправлен в ссылку в красноярский город Абакан. 20 марта 1987 в рамках горбачёвской кампании по помилованию заключённых освобождён.

И немедленно подал заявление на выезд. В сентябре 1987 года эмигрировал с женой во Францию. Там в Париже 1 июля 1989 года скончался.

Его стихотворение я вытащил из его мемуарной книги «Институт дураков» – о карательной медицине. Оно называется «Кизиловый лес»:

Конечно, «кизила-пира» – это не рифма. Но настроение передано довольно точно. Так что простим поэтическую небрежность!

* * *

Мне всегда было жаль Николая Алексеевича Островского (родился 29 сентября 1904 года) – слепого инвалида, так сказать, сталинского маяка, типа Осипенко, Стаханова. Так же, как они, Островский не совершал свой подвиг. То есть, роман «Как закалялась сталь» он с помощью трафарета написал и посылал в журнал «Молодая гвардия», откуда рукопись вернулась с разгромной рецензией: «выведенные типы нереальны». Но не тут-то было. Можно только гадать, каким образом Островский добился, чтобы роман снова прочитали в «Молодой гвардии» и чтобы зам главного Марк Колосов и ответственный секретарь Анна Караваева взялись за его литературную обработку.

Новый вариант был прочитан Островскому. Он делал замечания, по которым правились эпизоды. Причём писали не только Колосов и Караваева. Писал и Серафимович.

Словом, когда роман появился наконец сперва в «Молодой гвардии», а после отдельной книгой (1932), он был встречен восторженной критикой, которая быстро сделала книгу популярной у читателя.

Сталин в 1935 году награждает Островского орденом Ленина, дарит дачу в Крыму и квартиру в центре Москвы на улице Горького, которой нынче вернули старое наименование – Тверская.

В 1936 году Островского зачислили в Политуправление Красной армии в звании бригадного комиссара. Мёртвый переулок в Москве, где Островский жил в 1931-1932 годах, переименовали в переулок Николая Островского.

Островский взялся за новый роман «Рождённые бурей», но из трёх частей успел до смерти, последовавшей 22 декабря 1936 года, написать только первую, которую признали слабой. Однако и эту неоконченную книгу выпустили. Удивительно, но она понравилась Андрею Жиду, написавшему о ней в книге «Возвращение из СССР», в целом антисоветской направленности.

* * *

Александр Васильевич Сухово-Кобылин родился 29 сентября 1817 года. Отличался аристократизмом и защитником аристократических принципов. Так он противился браку сестры Елизаветы (стала писательницей под псевдонимом Елизавета Тур) и критика Н.С. Надеждина, не имевшего дворянской родословной.

Но жизнь стала как бы вытряхивать из него аристократа.

В Париже он свёл знакомство с Луизой Симон-Деманш, ставшей его любовницей. Когда её нашли убитой, обвинили Сухово-Кобылина. Семь лет он находился под судом, дважды арестовывался. Корыстолюбие судейских, почуявших поживу, привело к тому, что он и пятеро его крепостных были близки к каторге. «Не будь у меня связей да денег, давно бы я гнил где-нибудь в Сибири», – говорил Сухово-Кобылин после освобождения.

В тюрьме он создал свою первую пьесу «Свадьбу Кречинского», немедленно ставшей популярной и у читателей и у зрителей. Любопытно, что в это же время в театрах шла и тоже с большим успехом комедия А.Н. Островского «Не в свои сани не садись», сходная с комедией Сухово-Кобылина и сюжетом и проблематикой. Но отличие их друг от друга весьма существенно. Островский рисует купечество с глубокой симпатией, а Сухово-Кобылину симпатичен помещик, неиспорченный хозяин земли.

Драма «Дело» (1861) развивает идеи первой пьесы Сухово-Кобылина, хотя отличается от неё своим содержанием и жанровыми особенностями. Но в «Деле» драматург выступает уже обличителем государственной системы. Зло олицетворено бюрократической иерархией: не человек, а его чин, его место на служебной лестнице – вот с чем считаются в обществе и вот от чего обогащаются.

Ясно, что цензура имела много претензий к такой пьесе. Она и не была поставлена. Напечатана за границей. В России появилась в печати только в 1869 году и то – в значительно урезанном виде.

«Смерть Тарелкина» – последняя часть трилогии (1869) явилась естественным продолжение «Дела». Здесь ещё более пристально рассматривается русская бюрократия, которая, оказывается, вовсе не представляет собой лагерь единомышленников. «Людей нет, все демоны», – говорит Тарелкин, точно характеризуя персонажей, среди которых нет положительного героя и которые живут в своём чиновничьем мире, как пауки в банке. Если «Дело» было, скорее, карикатурой на общество, то «Смерть Тарелкина» – это гротеск. Напечатать её вместе с двумя остальными пьесами разрешили. Они напечатаны в 1869 году под общим заглавием «Картины прошлого». Но допущена к представлению «Смерть Тарелкина» только в 1899 году под изменённым заглавием «Расплюевские весёлые дни» и с существенной переделкой.

В том виде, в каком трилогия написана Сухово-Кобылиным, она была поставлена Мейерхольдом в 1917 году.

В 1871 году по совету К.Д. Ушинского Сухово-Кобылин устроил в своём имении Новом Ярославской губернии учительскую семинарию, которая существовала до 1914 года и выпустила сотни учителей.

То есть, семинария значительно пережила своего организатора: скончался Сухово-Кобылин 24 марта 1903 года.

* * *

Владимир Дмитриевич Фоменко, родившийся 29 сентября 1911 года, написал роман «Память земли», который сделал его известным.

В 1933-1935 годах он проходил военную службу. После демобилизации заведовал в родном городе Ростове-на-Дону библиотекой. Был репрессирован и полностью реабилитирован.

После освобождения из тюрьмы поступил в Ростовский педагогический институт, который закончил в 1941-м.

Призванный в армию, направлен в Ростовское артиллерийское училище. После окончания как командир огневого взвода участвовал в обороне Ростова-на-Дону. Дальше в его фронтовой биографии – битва за Кавказ и освобождение родного города.

Его немногочисленные очерки и рассказы, напечатанные во фронтовых газетах, способствовали тому, что Фоменко несколько месяцев работает в «Красной звезде».

Выпускает книги. Сперва очерков, а потом рассказов.

И работает над романом «Память земли» – о строительстве Цимлянского моря, при котором ему довелось присутствовать, о людях, которые вынуждены покинуть затапливаемые хутора.

Первая книга вышла в 1961 году, вторая – в 1971-м. В 1976 года она экранизирована для телевидения режиссёрами Борисом Савченко и Борисом Ильченко.

После романа написал ещё несколько рассказов.

Умер 17 декабря 1990 года.

Но в литературе остался прежде всего своим романом «Память земли».

* * *

Эпопея «Ругон-Маккары. Естественная и социальная история одной семьи в эпоху Второй империи» насчитывает 20 томов. Её автор Эмиль Золя не уступал в плодовитости своим современникам. Новое, что он внёс в литературу, было изображение в натуре таких сцен, которые прежде литература изображать стеснялась. В этом смысле Золя стоит у истоков натуралистической традиции во французской литературе XIX века, которой последовали не только французские писатели.

О книге «Тереза Ракен» Золя писал: «Мне кажется, что я вложил в этот роман свою душу и плоть. Боюсь даже, что вложил в него слишком много плоти и вызову волнения у господина имперского прокурора. Ну что ж. Несколько месяцев тюрьмы меня не пугают».

Одной из причин, побудивших Золя создать свою эпопею, было желание показать действия законов наследственности. Ругон-Маккары происходят от слабоумной женщины, которая умирает в последнем томе столетней старухой, лишённой разума. От её одного законного ребёнка и двух незаконных берут начала три ветви рода. Первая – процветающие Ругоны, связанные с политическими махинациями при Наполеоне III или со спекуляциями ценными бумагами. Вторая – семейство Муре, началу которого положил честолюбивый волокита, создавший один из первых парижских универмагов. Третья – Маккары, люди крайне неуравновешенные: их предок был алкоголиком. Они играют заметную роль в таких самых известных романах Золя как «Чрево Парижа», «Нана», «Западня», «Жерминаль».

Золя вмешался в процесс Дрейфуса, утверждая, что офицер Дрейфус, еврей по национальности, не продавал военных секретов Германии, а осуждён за свою национальность. Открытое письмо президенту Франции «Я обвиняю» дало толчок суду обвинить Золя в клевете и назначить ему год тюрьмы. Золя бежал в Англию. И вернулся на родину, когда его правота была юридически подтверждена.

Умер он от отравления угарным газом 29 сентября 1902 года. Родился 2 апреля 1840-го.