Сталинскую премию Иван Антонович Ефремов (родился 22 апреля 1908 года) получил в 1952 году не за литературное произведение, а за научный труд «Тафономия и геологическая летопись», который лёг в основу нового направления в палеонтологии, позволяющего предсказывать место обнаружения ископаемых остатков. И это притом, что и его художественные произведения многое предсказывали.
Ещё в 1944 году – задолго до начала космической эры он написал повесть «Звёздные корабли» – об инопланетянах, посетивших землю. Он писал её, мучимый тяжёлыми приступами тифоидной лихорадки, полученной писателем во время одной из экспедиций. Болезнь оказалась неизлечимой, и он спешил писать, спешил передать свои научные предвидения в художественной форме.
Опытный геолог Ефремов заставил героя своего рассказа «Алмазная трубка» искать и находить подтверждения собственной догадки, что на севере Сибири есть месторождение алмазов. Года через три геологи действительно обнаружили в Якутии, примерно там же, где его обнаружили герои Ефремова, алмазное месторождение.
Серия «Рассказов о необыкновенном» снискала Ефремову известность, рассказы были переведены на многие языки. Но настоящую славу принесли Ефремову его повести и романы.
Первым крупным произведением Ефремова стали исторический роман «На краю Ойкумены» (1949) и его продолжение «Путешествие Баурджеда» (1953). Но читателей особенно увлекла «Туманность «Андромеды» (1957) – философско-утопический роман о коммунистическом будущем цивилизации Земли, оказавший огромное влияние на развитие отечественной фантастики.
«Появилась новая книга – «Туманность Андромеды» Ивана Ефремова, пронизанная историческим оптимизмом, верой в прогресс, в светлое коммунистическое будущее человечества, – писал в газете «Правда» 26 мая 1961 года Юрий Гагарин. – У себя в комнате мы читали её по очереди. Книга нам понравилась. Она была значительней научно-фантастических повестей и романов, прочитанных в детстве. Нам полюбились красочные картины будущего, нарисованные в романе, нравились описания межзвёздных путешествий, мы были согласны с писателем, что технический прогресс, достигнутый людьми спустя несколько тысяч лет, был бы немыслим без полной победы коммунизма на Земле».
Тем большим потрясением для читателей оказался роман Ефремова «Час быка» о противостоящей светлому миру мрачной антиутопии планеты Торманс, управляемой олигархией. Торманс – планета эволюционного тупика, в который зашла цивилизация, нарушившая взаимозависимость научно-технического и нравственного прогресса. Пренебрежение нравственной составляющей прогресса, чрезмерно-раздутая другая его составляющая – научно-техническая, которая оказалась абсолютно определяющей путь, по какому пошли властители, – всё это привело к роковым последствиям и для этической, и для экологической ситуации на планете. Роман в искажённом цензурой виде выпустили, но и искажённый он свидетельствовал о том, что гибель цивилизации произойдёт от её морального износа, от духовного оскудения человечества. Поэтому после смерти Ефремова 5 октября 1972 года через 5 дней – 10 октября в его квартиру пришли с обыском. Искали вредную идеологическую литературу, забрали все черновики, даже письма к жене. А роман изъяли из обращения.
И всё сделали для того, чтобы само имя писателя было забыто на 18 лет. Вновь появилось оно в печати только благодаря перестройке.
* * *
Михаил Михайлович Козаков мне очень нравился в школе в фильме «Убийство на улице Данте». Хотя когда я позже пересмотрел его, я поразился своему юношескому восторгу: дебютная роль Козакова в кино не так уж и хороша. Вот его Шарль Гранде в фильме «Евгения Гранде» гораздо более убедителен.
А в начале семидесятых мы познакомились и подружились. Миша зимой приезжал встречать Новый год в Дубулты в дом творчества писателей. И сошёлся с нашей почти постоянной компанией, которая тоже ездила в Дубулты и в которую входили Станислав Рассадин, Олег Чухонцев, Булат Окуджава, Юлик Крелин, Юлик Эдлис, Натан Эйдельман, Алик Борин.
Миша мог часами читать стихи своих любимых Бродского и Самойлова. А мы умели часами не уставать от его чтения: наслаждались!
Когда он получил в 1983-м Госпремию РСФСР имени братьев Васильевых за исполнение роли Дзержинского, всех это страшно смешило. «А сыграл бы ты Ленина, – спрашивали, – если бы тебе светил за это орден Ленина?» «Ленина – только за звезду!» – поддерживал шутку Козаков.
Поэтому меня поразило, когда в его автобиографической книге «Третий звонок» я прочел его признание о многолетнем сотрудничестве с КГБ – с 1956 по 1988.
Вспомнились его премии КГБ в 1980 и в 1981. Он говорил, что получил их за того же Дзержинского в фильмах «Синдикат-2» (1980), «Государственная граница» (1980), «Двадцатое декабря» (1981).
Покоробило меня его признание в сотрудничестве с органами. Мне он прежде казался здоровым циником, провозглашавшим: не важно, кого играть, важно как играть. Он любил повторять, что Немирович-Данченко был убеждённым сталинцем, что не мешало проявиться его таланту. Потом я читал то же о Немировиче-Данченко в его интервью.
Но вспоминаю его не для того, чтобы спорить с покойным приятелем. Он умер 22 апреля 2011 года (родился 14 октября 1934-го).
Миша очень хотел найти себя как режиссёр. И мне думается, что «Покровские ворота» показали, что режиссёрский талант ему был дан. Он мечтал о писательстве. И книги «Рисунки на песке» и «Третий звонок» показали, что мечтал он не зря. Он безусловно обладал писательским даром.
Вот только оцарапало меня его объяснение, для чего он их написал, для чего он вообще пишет: «Я себе лжи не прощаю. Оттого и пишу и публикую о себе далеко не восторженные признания в своих ошибках и грехах, пытаюсь вымолить прощение (нет, не у людей, дай Бог хотя бы отчасти быть понятым людьми), а у своей же больной совести. А ведь сказано, что совесть – это Бог в нас». Слишком красиво сказано, чтобы быть правдой!
* * *
Это стихотворение называется «Песня пролетария» и написано в 1900 году:
Согласен: стихи никуда не годятся. Какую пшеницу дал богачу пролетарий? Полночь ранней не бывает, всегда поздняя – стало быть уточнение лишне. Бесправность и непригодность червя никак не состыковываются. А враг, который встречает «предательством чёрным», – это что? – бывший друг, раз он предал?
Текст этот принадлежит Александру Алексеевичу Богданову (родился 22 апреля 1974 года), профессиональному революционеру, которого не раз арестовывало царское правительство. Он стал членом РСДРП в 1900 году. После раскола в 1903-м присоединился к большевикам. Участвовал и в революции 1905 года и в Таммерфорсской конференции. После того, как его в 1908 году приговорили к году (! – какая страшная кара!) тюрьмы, перешёл на нелегальное положение.
Словом обычный революционер.
Но песню он написал не случайно. Он был ещё и профессиональным литератором. Писал стихи, прозу, печатался в великом множестве журналов под великим множеством псевдонимов. И, разумеется, воспоминания о революционных деятелях. Например, о Ленине:
«В Таммерфорсе, в одну из свободных минут, Ильич выбрал время, чтобы прослушать несколько моих революционных стихотворений. Это было после одного из фракционных совещаний. Вместе с Ильичём был ещё мой однофамилец – экономист А. А. Богданов (настоящая фамилия Малиновский). Оба сидели на столе, – я декламировал стоя. В общем, Ильич одобрительно отнёсся к стихам, но расценивал их исключительно со стороны содержания и идеологической правильности. Между прочим, мною было прочитано одно из старых юношеских стихотворений, где говорилось, что революционный боец не имеет права на личное счастье. Вот выдержки из стихотворения:
Ильич нашёл, что в стихотворении звучат старые интеллигентские перепевы, отрыжка народничества, нет марксистского подхода к жизни. Его поддерживал Александр Александрович Малиновский.
Я в своё оправдание заметил, что в начале 90-х годов я действительно увлекался народничеством. Ильич улыбнулся.
– Ну вот, значит, я прав. Марксизм не отрицает, а, наоборот, утверждает здоровую радость жизни, даваемую природой, любовью и т. д.»
Умер Богданов 10 ноября 1939 года. Я, присматриваясь к дате, решил поначалу, что ему помогли умереть в НКВД. Но посмотрел, в каком году его именем названа Средняя Пешая улица в его родном городе Пензе. Она названа улицей Богдановой именно в 1939-м. Да и похоронили Богданова на Новодевичьем кладбище. Так что органы к этой смерти вряд ли причастны.
* * *
Автор «Греческих стихотворений» Николай Фёдорович Щербина с ранней юности пристрастился к греческому языку и в 13 лет написал поэму «Сафо».
Первая его книга «Греческие стихотворения» (1850) была благосклонно принята публикой.
Он переселился в Москву, занял должность помощника редактора «Московских Губернских Новостей», писал стихи в «Москвитянине».
В 1854-м перебрался в Петербург, где получил место чиновника по особым поручениям при товарище министра народного просвещения князе П.А. Вяземском. В последние годы служил в Министерстве внутренних дел при главном управлении по делам печати.
При жизни вышли три книги. Причём одна – в двух томах (1857).
На стихи Щербины писали романсы композиторы А. Гречанинов, С. Танеев, П. Чайковский, В. Соколов и другие.
Любопытна судьба его стихотворения «Моряк»:
Оно было напечатано в 1844 году. С музыкой Гурилёва песня была популярна в годы Крымской войны. Позже песня – и текст и мелодия – подверглась существенной обработке и переработке. Пока не появилась в конце 1890-х песня «Раскинулось море широко…»
Умер Щербина 22 апреля 1869 года. Родился 14 декабря 1821 года.
* * *
Пожалуй, что наиболее известен Наум Давыдович Лабковский (родился 22 апреля 1908 года) своими песнями. Хотя он писал и прозу (особенно много юмористических рассказов после войны), за которую становился лауреатом премии журнала «Крокодил» (1975) и нашего «литгазетовского» «Золотого телёнка» (1979). Он – автор сборников юмористических рассказов и стихов «Рыбьи тропы» (1958), «Тёзка императора» (1962), «Гороскоп мадам Евы» (1967), «Собака Муза» (1978), «Большой вальс» (1982), «Иронезия» (1988). Имела успех и его довоенная пьеса «Честный человек» (1933).
Но песни Лабковского из тех, что могут считаться «золотыми песнями эпохи». Судите сами: «Неспокойно родное море», «Полевая почта», «Далеко от дома», «Родные берега», «В дальнем рейсе», «Дорожка фронтовая» (совместно с Б. Ласкиным), «Домик на Лесной», «Птички-невелички», «Вьётся вдаль тропа лесная», «Жизнь устроена не просто», «Пора влюблённости», «О любви не говори», «Лунная рапсодия». Всё? Как бы не так: «Бывалый матрос», «Бывший фронтовик», «Жёлтые листья», «Парень-паренёк», «Прощальный луч». А помните, как Шульженко пела «Челиту»? Мексиканскую песню? Точнее, перевод мексиканской песни. Его осуществил Наум Давыдович Лабковский, скончавшийся в 1989 году.