Первый сборник стихов Владимира Григорьевича Бенедиктова, который так непритязательно и назывался «Стихотворения Бенедиктова» вышел в 1835 году и был распродан почти мгновенно. Потребовалось новое издание. Оно вышло в 1838 году большим по тому времени тиражом в 1000 экземпляров. И снова издатели не просчитались.

«Он был в моде, – свидетельствует Яков Полонский, – учителя гимназий в классах читали стихи его ученикам своим, девицы их переписывали, приезжие из Петербурга модные франты хвастались, что им удалось заучить наизусть только что написанные и ещё не напечатанные стихи Бенедиктова, а наряду с этим заметно охлаждение к Пушкину. «Бориса Годунова» и «Капитанскую дочку» почти не читают».

В моде, да. Фет будет вспоминать, как ему удалось купить книжку Бенедиктова и целый вечер они с Аполлоном Григорьевым «с упоением завывали при её чтении».

«И я не хуже других упивался этими стихотворениями, – писал И.С. Тургенев, – знал многие наизусть». Тургенев же много лет спустя рассказывал Л. Толстому, как он «плакал, обнявшись с Грановским, над книжкою стихов Бенедиктова и пришёл в ужасное негодование, услышав о дерзости Белинского, поднявшего на них руку…».

«Появление стихотворений Бенедиктова произвело страшный гвалт и шум не только в литературном, но и в чиновничьем мире. И литераторы и чиновники петербургские были в экстазе от Бенедиктова. О статьях Полевого и Белинского они отзывались с негодованием и были очень довольны статьёю профессора Шевырёва, провозгласившего Бенедиктова поэтом мысли . Жуковский, говорят, до того был поражён и восхищён книжечкою Бенедиктова, что несколько дней сряду не расставался с нею, и, гуляя по Царскосельскому саду, оглашал воздух бенедиктовскими звуками », – это из «Литературных воспоминаний» Ивана Панаева.

Перечислять поклонников Бенедиктова можно долго. Скажу только, что вся эта горячая волна увлечения его поэзией схлынула после появления статьи Белинского в «Телескопе» (1835): здесь память Панаева подвела.

Как раз удивительно, что пошедший против если не всех, то многих, Белинский сумел доказать, что стихи Бенедиктова – это поэзия не мысли, а пошлости. Подержавшийся ещё несколько лет интерес к стихам Бенедиктова упал. Любители поэзии приходили в себя как после глубоко обморока.

К чести Бенедиктова, он был человеком добродушным, незлым, обожал Пушкина и любил вспоминать, что, встретив Александра Сергеевича, которому послал книгу, услышал, что у него, Бенедиктова «удивительные» рифмы и что хорошо бенедиктовское сравнение неба с опрокинутой чашей.

Надо сказать, что Пушкин разглядел действительно великолепное четверостишие Бенедиктова:

Снова ясно, вся блистая, Знаменуя вешний пир, Чаша неба голубая Опрокинута на мир.

Но в 1842 году Белинский как бы закрепит свой успех, заявляя: «О достоинстве и значении поэзии Бенедиктова спор уже кончен; самые почитатели его согласятся, что он то же самое в стихах, что Марлинский в прозе».

Однако на патриотической волне событий Крымской войны появляются новые стихи Бенедиктова. В 1856 году он выпускает трёхтомник. В следующем году «Новые стихотворения». Некоторые из них так поразили плывшего на пароходе из ссылки Тараса Шевченко, что тот, возвратясь в Петербург, захотел навестить Бенедиктова, о чём записал в своём дневнике.

Но и эти стихи были дезавуированы пародией Козьмы Пруткова, статьями революционно-демократических критиков. Так что Бенедиктов почти прекратил писать стихи. Занялся переводами, где, на мой взгляд, добился большого искусства. Но публика это не оценила.

Скончался Владимир Григорьевич 26 апреля 1873 года (родился 17 ноября 1807-го).

Ему не повезло. Когда-то Станислав Рассадин назвал свою статью о нём «Неудачник Бенедиктов». Да. От громокипящей славы к холодному забвению – такой путь удачным не назовёшь.

Но забыт Бенедиктов незаслуженно. Вот как он писал:

Плаватель по морю бурному носится, Где бы маяк проблеснул? У моря жадного дна не допросится, Берег – давно потонул. Там его берег, где ты зажигаешься, Горний маяк для очес! Там его дно, где ты в небо впиваешься, Сребряный якорь небес!

А его переводы, как я уже сказал, вообще подчас выглядят шедеврами. Перевёл он многих поэтов. Мицкевича, по-моему, блистательно. Шекспира – превосходно. Хотя по скромности даже снимал с сонетов, которые переводил, шекспировские номера. И всё же прославленный шекспировский 66-й, который переводили многие, переведён Бенедиктовым лучше многих:

Я жизнью утомлён, и смерть – моя мечта. Что вижу я кругом? Насмешками покрыта, Проголодалась честь, в изгнанье правота, Корысть – прославлена, неправда – знаменита. Где добродетели святая красота? Пошла в распутный дом: ей нет иного сбыта!.. А сила где была последняя – и та Среди слепой грозы параличом разбита. Искусство сметено со сцены помелом: Безумье кафедрой владеет. Праздник адский! Добро ограблено разбойническим злом; На истину давно надет колпак дурацкий. Хотел бы умереть; но друга моего Мне в этом мире жаль оставить одного.

* * *

Двоюродная сестра писателя Григория Петровича Данилевского (родился 26 апреля 1829 года), Ефросинья Осиповна Данилевская, приходилась бабушкой поэту Маяковскому.

Григорий Петрович учился в Московском дворянском институте (1841–1846), затем на юридическом отделении Санкт-Петербургского университета. По ошибке вместо однофамильца был привлечён по делу Петрашевского и просидел в Петропавловской крепости в одиночной камере. В 1850-м окончил университет.

В 1850–1857 служил в Министерстве народного просвещения и не раз получал командировки в архивы южных монастырей. 1856 году был одним из чиновников, посланным великим князем Константином Николаевичем для изучения различных окраин России.

Ему поручили описать прибрежья Приазовья и устья Дона. Выйдя в отставку, поселился в своих имениях, работал в различных харьковских общественных организациях. В 1868 поступил было в присяжные поверенные Харьковского округа, но вскоре получил место помощника главного редактора «Правительственного вестника», а в 1881 году был назначен главным редактором этой газеты.

Надо сказать, что писал Данилевский легко и быстро, и потому его служба не мешала его писательству.

Начал печататься он в «Библиотеке для чтения». Поле дебютного стихотворения 1846 года он опубликовал поэму из мексиканской жизни «Гвая-Ллир» (1849), «Украинские сказки», цикл «Крымские стихотворения», переводы из Шекспира, Байрона, Мицкевича.

Его проза считается удачнее стихов. Публика хорошо приняла повести из малороссийского быта и старины, собранные в книгу «Слобожане (1854). Хотя И.С. Тургенев написал на неё такой отзыв, что не поймёшь, нравится ли ему или нет эта книга. Отзыв составил всего одно предложение: «Гладкая, белая, превосходно сатинированная бумага, на которой напечатаны «Слобожане» г-на Данилевского, как нельзя лучше соответствует той претензии, которою исполнены все его рассказы, взятые вместе и порознь».

Первый роман «Беглые в Новороссии» (1862), подписанный псевдонимом А. Скавронский, обратил на себя внимание читателей. За ним последовали романы «Беглые воротились» (1863) и «Новые места» (1867).

Уже по поводу «Беглых в Новоросии» М.Е. Салтыков-Щедрин издевательски (отчасти, справедливо) писал: «Приметив, что большинство наших романистов и повествователей в произведениях своих обращают преимущественное внимание на психологическую разработку характеров и на разрешение тех или других жизненных задач, интересующих общество, фабулу же собственно ставят на отдалённый план, г. Данилевский решился поступить совершенно наоборот, то есть начал писать романы и повести совсем без всякой мысли, с одною фабулой». А заканчивал свой отзыв Салтыков-Щедрин откровенно издевательски: «Во всяком случае, мы отменно рады, что попытка основать новую литературную школу легкомыслия на первый раз не обещает больших успехов».

Большие произведения 1870-х и 1880-х годов Данилевский печатал в респектабельных «Русском Вестнике» и «Русской мысли». В библиографическом отделе «Правительственного Вестника» отзывы на Данилевского были, как правило, благоприятные.

После «Девятого вала» (1874) Данилевский пишет повесть «Потёмкин на Дунае» (1878), которой начинает свой цикл исторической беллетристики. Поначалу Данилевский-историк следует традициям М. Загоскина. Но отошёл от них ради авантюрной увлекательности, которая в его время отличала только его и никого больше. «Мирович» (1879), «На Индию при Петре» (1880), «Княжна Тараканова» (1883), «Сожжённая Москва» (1886), «Чёрный год» (1888). Полное собрание Данилевского (сначала в 4, позднее в 9 томах) выдержало с 1876 года 7 изданий. Справедливости ради, следует отметить, что книги выходили не слишком большими тиражами. За книгу «Украинская старина» писатель был удостоен малой Уваровской премии.

Очень любопытен его фантастический рассказ «Жизнь через сто лет»: в 1968 году человечество, по мнению Данилевского, будет обеспечено централизованным снабжением городов водой, электричеством и теплом; спектакли будут транслироваться по телефону, Англию и Францию свяжет подземная железная дорога, а на месте пустыни Сахары будет искусственное море.

Хотя художественное дарование Данилевского оценивалось критиками невысоко, занимательность его произведений неизменно привлекала читателей. Данилевскому далеко не всегда удавались характеры действующих лиц, описания местности, природы. Но неизменная интрига повествования держала читателей в напряжении.

К тому же исторические повествования Данилевского отличало превосходное знание писателем материала, который он взялся описывать. Он нередко обращался к первоисточникам и свидетельствам современников.

Думаю, что это обстоятельство послужило тому, что такие вещи Данилевского, как «Мирович» и «Княжна Тараканова» до сих пор пользуется успехом у читателя.

Умер Данилевский 18 декабря 1890 года.