Питер Пауль Рубенс. Страшный суд. 1617

Питер Пауль Рубенс (1577–1640) Автопортрет с Изабеллой Брант («Жимолостная беседка») Около 1609. Холст на деревянной основе, масло. 178x136

Портретное искусство Рубенса, эпикурейца по духу, — это образ счастья. Большинство моделей запечатлены художником в лучшие моменты их жизни, как на картине «Жимолостная беседка», где живописец изобразил самого себя рядом с молодой женой. Полотно написано вскоре после того, как тридцатидвухлетний Рубенс и восемнадцатилетняя Изабелла Брант, дочь антверпенского правоведа и гуманиста, поженились.

В парадный по форме портрет художник внес лирическую, даже интимную струю. Супруги, одетые в нарядные, изысканные костюмы, представлены, тем не менее, в непринужденной обстановке, на лоне природы. Фоном служит беседка с цветущей жимолостью. Позы героев, несмотря на сдержанность в выражении чувств (в жизни Рубенса семья играла большую роль, он относился к браку как к святыне), естественны. Мастер, устроившись на скамье и закинув ногу на ногу, склонился в сторону жены и нежно поддерживает рукой хрупкую кисть Изабеллы, сидящей рядом с ним на подстеленном шелковом плаще. Изображенные показаны в натуральную величину, приближены к переднему краю полотна и смотрят прямо на зрителя, приглашая его полюбоваться их семейной идиллией. На лице Рубенса — спокойное выражение внутреннего достоинства и ума, облик его избранницы полон очарования и чистоты.

Лежащие одна поверх другой руки супругов символизируют таинство брака, а цветущая жимолость — счастливую любовь. Художник и его спутница прожили вместе более полутора десятков лет, и только ранняя смерть Изабеллы разлучила их, но образ верной подруги и музы продолжал согревать творчество мастера.

Питер Пауль Рубенс (1577–1640) Похищение дочерей Левкиппа 1617–1618. Холст, масло. 224x210,5

Тема античности постоянно интересовала Рубенса, хорошо знавшего греко-римскую культуру и видевшего в ней живой источник вдохновения. Призывая не следовать безоглядно традициям классиков, художник воплощал истории из «детства человечества» так же непосредственно и полнокровно, как писал современных ему людей. Образцом восприятия мастером древних преданий может служить картина на сюжет из греческой мифологии: близнецы Кастор и Поллукс пытаются украсть дочерей царя Левкиппа, Фебу и Гилаиру, у которых уже есть женихи.

Как настоящий барочный живописец, Рубенс не мог пройти мимо благодатного сюжета, позволявшего создать интересную, закрученную композицию. Тела людей и животных даны в сложных ракурсах, все изображенное полно движения, линии идут в разные стороны, сталкиваются, образуют завихрения. Один из коней встал на дыбы, Диоскуры подхватывают красавиц, те почти выскальзывают из их рук, но жесты девушек устремлены ввысь, к небесам, которых Левкиппиды призывают в защитники. Белоснежность девичьей кожи оттеняется смуглостью юношей, а светлошоколадный цвет коня — жемчужно-серым другого, и надо всей схваткой вьется алым огнем плащ одного из братьев. Благодаря рубенсовской живописной технике с ее свободным и точным мазком, а также дышащей, словно напитанной солнцем красочной поверхности и цветным теням усиливается ощущение естественности происходящего.

Питер Пауль Рубенс (1577–1640) Охота на львов. Около 1621. Холст, масло. 249x377

Начиная с 1615 Рубенс в течение нескольких лет не раз обращался к теме охоты, позволявшей создавать динамичные, экспрессивные полотна, одним из них является «Охота на львов». Сильные, бесстрашные всадники и могучие звери сошлись в смертельной схватке. Композиция картины плотна, выразительна, насыщена движением, разнонаправленные линии которого образуют замысловатый рисунок. Тела сражающихся тщательно выписаны, каждый персонаж наделен пластической индивидуальностью.

Мужчина, падающий с коня, изображен в сложном ракурсе — вниз головой, это создает впечатление длящегося полета, как в замедленной съемке. В бедро охотника вцепился вставший на задние лапы и выгнувший тугой хвост огромный лев. Его тело пронзили копья всадников, один из которых замахивается мечом, но разъяренное животное этого не замечает. Серый в яблоках конь в страхе пытается ускакать прочь, несмотря на то, что копье наездника застряло в львином хребте. Слева мужчина собирается всадить в пасть львицы кинжал. Лежащий справа, вероятно, в предсмертном состоянии, человек еще не опустил руки с оружием, над поверженным участником битвы изогнул шею закусивший удила конь. Низкая линия горизонта придает фигурам монументальность, сочетающуюся с их предельной оживленностью. Рубенс уловил момент наивысшего напряжения схватки, остановив его и растянув.

Колорит, как часто бывало у художника, построен на темно- и светло-коричневых, медово-желтых, теплых зеленоватых тонах с введением в него ярких локальных цветов, особенно красного, доминирующего в цветовой гамме. Вибрирующая оттенками живопись позволяет воспринимать изображенное чувственно, дает возможность осязательно представить гладкость конских тел, густоту львиной гривы, играющие под человеческой кожей мускулы. У Рубенса был свой реализм, заключавшийся не в интересе к подробностям окружающего мира, а в стремлении создать на полотне новую действительность, которая выглядела бы не менее живой, чем настоящая.

Питер Пауль Рубенс (1577–1640) Портрет Елены Фоурмен со старшим сыном Францем 1634–1635. Дерево, масло. 145x102

«С раннего возраста и до самой смерти в сердце Рубенса жил один определенный тип красоты, — отмечал французский художник и писатель Эжен Фромантен. — Этот идеальный образ, в который он был влюблен, неотступно преследует его и владеет его воображением. Художник наслаждается им, обогащает его и доводит до совершенства. Он ищет его в обоих своих браках и не перестает повторять во всех произведениях. Всегда было что-то и от Изабеллы, и от Елены в женских типах, которые Рубенс писал с каждой из них. В первой он как будто предвосхищал черты второй; во вторую вложил неизгладимое воспоминание о первой».

Потеряв любимую жену Изабеллу Брант и прожив четыре года вдовцом, Рубенс женился на шестнадцатилетней Елене Фоурмен. Он все более отходил от государственных дел и признался в письме другу, что не стремится «ни к чему на свете, кроме мирной жизни». Покоем и счастьем веет от портрета Елены с их вторым ребенком — старшим сыном Францем. Молодая мать в изысканном платье и шляпе держит на коленях малыша, нежность его нагого тела оттенена бархатным беретом. Художник подчеркнул красоту близких ему людей, их здоровье и жизненную силу. Он радостно показывает миру свои сокровища, и торжественным аккордом земного счастья звучит вьющаяся вокруг колонны красная драпировка.

Якоб Йорданс (1593–1678) Сатир в гостях у крестьянина. Около 1620–1621. Холст, масло. 174x203,5

Живопись Якоба Йорданса — это воплощение фламандского характера, сильного, жизнелюбивого, не чуждого соленой, грубоватой шутки. Оттого одним из любимых сюжетов художника был «Сатир в гостях у крестьянина», в основе которого лежит басня Эзопа: сатир, друживший с человеком, удивился, почему тот, чтобы согреться, дует на руки, а желая остудить пищу, опять же дует на нее. Йордане, взяв канву короткого рассказа, мастерски использовал ее, чтобы представить живую, уютную, слегка шутливую сценку, и перенес античный мотив в более близкую ему обстановку.

В небольшой комнате деревенского дома собралась за столом крестьянская семья, к которой зашел в гости веселый козлоногий дух полей и лесов. Хозяева беседуют с ним, как со старым знакомым, и он действительно не выглядит странно в этой простой обстановке, в дружелюбной атмосфере незатейливых, чистых сердцем людей, с внимательной улыбкой слушающих гостя. Молодая симпатичная хозяйка смотрит на зрителя, словно приглашая его полюбоваться тем, кто присутствует за их скромным обедом. Люди, изображенные на картине, близки, подобно зашедшему к ним мифологическому персонажу, к природе, также воплощенной в виде коровы, петуха, собаки, кошки — всех тех существ, без которых невозможна сельская жизнь. Смуглое, жилистое тело Сатира похоже на загорелое, обветренное и сильное тело крестьянина. Жизненная стихия, проявляясь у художника в разных формах, все время заявляет о себе их полнокровностью и тем, что все здесь близко друг другу и пронизано густыми, бродящими земными соками.

Композиция картины, по сюжету статичная (люди сидят за столом), тем не менее полна движения: крестьянин подался по направлению к Сатиру, тот привстал на стуле, чтобы яснее донести свою мысль до слушателей. Динамика, присущая барокко, у Йорданса всегда внутренне оправдана происходящим, в чем он тоже оказывался настоящим фламандцем, обстоятельным и знающим, что хочет получить в результате своих трудов.

Антонис ван Дейк (1599–1641) Отдых на пути в Египет. Около 1627–1632. Холст, масло. 134,7x114,8

В своих религиозных картинах Ван Дейк выразил те сладость и трепетность, на которые была способна его кисть. Сюжет одной из мюнхенских работ живописца основан на евангельском событии — бегстве Святого семейства в Египет после полученного святым Иосифом от Ангела Господнего известия о том, что Ирод ищет маленького Христа, собираясь погубить Его.

Спящий Младенец трогательно положил голову и руки на грудь сидящей под деревом юной, красивой Богоматери. Стоящий рядом Иосиф что-то говорит Ей, в его лице видны тревога и нежность. Теплая, мерцающая живопись детского тельца оттенена красным и синим цветами в одеждах Девы Марии и белизной пеленки. Изображение отмечено равновесием реального и идеального, земного и возвышенного, фламандской полнокровности и той улыбчивой грации, что наполняет работы итальянцев, у которых учился Ван Дейк, прошедший до этого школу Рубенса. Вблизи фигур пейзаж написан темными тонами, что подчеркивает тревожное настроение, присутствующее в картине, но светлеющая даль намекает на благополучный исход путешествия.

Антонис ван Дейк (1599–1641) Автопортрет. Около 1621–1622. Холст, масло. 81,5x69,5

Самый талантливый из многочисленных учеников Питера Пауля Рубенса, Антонис ван Дейк более всего преуспел в портретах, заказы на которые поступали к нему постоянно. Несколько раз он запечатлел себя самого, явно с большим интересом всматриваясь в собственные облик и характер.

В автопортрете, созданном, когда Ван Дейку было немногим более двадцати лет, он передал свою внешнюю красоту, восхищавшую окружающих, приписывавших ему многочисленные романы. Обращают на себя внимание тонкие, длинные кисти рук, любовно выписанные художником, подчеркнувшим не только собственную принадлежность к профессии, в которой приветствуются нервность и чуткость пальцев, но и близость к высшим слоям общества: холеные руки являлись своего рода символом сословия. Происходя из семьи уважаемых антверпенских бюргеров, живописец, тем не менее, хотел видеть себя человеком благородных кровей, недаром, получив в Италии в подарок от герцога Фердинандо Гонзаги золотую цепь, изобразил ее на портрете. Не будучи аристократом по рождению, Ван Дейк стал им по духу, во всяком случае, в душевной грации ему никак нельзя отказать. В этой работе он передал свое внутреннее изящество, сквозящее наряду с пытливым умом в пристальном и мягком взоре художника.