Разбудили Славика немилостивыми ударами под ребра ногами, да так усердно кто-то его бил, что весь воздух из легких вышиб. Когда он открыл глаза то понял, что его избивает Ратан. В его поведении читалось столько ненависти, что Слава даже удивился такой метаморфозе вербовщика из дружелюбного парня в озверевшего ката. Выяснять это ему не пришлось. Ратан сам ему рассказал в агонии избиения, в чем причина. А дело было в том, что охранник, который насиловал девушку, был старшим братом Ратана. И теперь раб стал его кровным врагом. Первое, что пришло Вячеславу в голову это обратиться к силам бездны, чтобы вновь сразиться за свою жизнь, но приблизиться хоть минимально к астралу у него не вышло. В голове заскрипел неизвестный шум и чужое сознание поглотило его попытки. Паук на голове Славика блокировал любые поползновения в сторону использования магии.

Его выволокли из трюма на палубу, где яркий солнечный свет чуть не выжег Славе глаза. Из-за этого ему не удалось, как следует осмотреть судно и увидеть хоть какие-то ориентиры, чтобы понять, где они сейчас находились. Вокруг блестело море, переливаясь солнечными зайчиками, отраженными в его поверхностных волнах. Ратан бранил его всякими оскорблениями, рассказывая, какая ужасная участь его ждала. Затем его приволокли в другой трюм, который оказался помещением для гребцов. Ратан ударил его в спину кулаком, в который был зажат кнут. Славик упал, но сразу поднялся, не давая Ратану, как следует замахнуться для следующего удара. Помощники Ратана усадили его спиной к ходу судна на одном из мест гребцов, и Ратан сказал:

— Теперь твое место будет здесь, пёс! До тех пор, пока тебя не продадут или ты не сдохнешь от изнеможения. — Он был поистине зол и свиреп, показывая свою ненависть, извлекая ее жар наружу.

Славу приковали с остальными рабами цепями к металлическому кольцу и руки сами легли на весло, потому что только с ним в руках здесь было удобно сидеть. Хотя, что в таких условиях называть удобством? Ратан разорвал грязную рубаху на нем, подаренную сайлоками и принялся избивать его кнутом по спине до тех пор, пока он не схватился за весло и начал усердно грести с остальными пленниками. Так они и пошли по морю — он греб, а Ратан наносил ему жесточайшие удары плетью по спине, оставляя рваные, кровавые раны. Через сорок минут такого избиения Сон потерял сознание, но на него вылили ведро прохладной морской воды и ударами кнута, вновь заставили грести. Эта пытка продолжалась до самых сумерек, и лишь когда окончательно стемнело, гребцов освободили и провели трюм для отдыха. Ночью они предпочитали ставать на якорь из-за плохой видимости. Славик рухнул без сил на пол и сразу же уснул, не чувствуя рук и тела.

После таких нечеловеческих нагрузок, Вячеслав спал мертвым сном, но едва проспав пару часов, он тревожно проснулся, ощущая некую опасность. Ни кристалл, ни астральный план, ему по-прежнему не были доступны, но он почувствовал тревогу и насторожился. Его содержали теперь с галерщиками-гребцами в другом трюме, который располагался в корме судна. Вход в трюм был с обычной дверью, и когда она распахнулась, он увидел на пороге Ратана. Так просто отделаться рабу явно не удалось. Боль во всем теле не давала пошевелиться, но Слава заставил себя привстать, чтобы не лежать в такой унизительной позе, когда его начнут избивать. Он выпрямил спину и высоко задрал подбородок, показывая своему врагу, что его не так-то просто сломить.

Ратан шел к нему медленным шагом, а на его лице играла злобная, самодовольная улыбка. Он подошел к Славику и присел рядом с ним на корточки.

— Ты убил моего брата, сволочь! Ты убил его из-за этой грязной шлюхи! Теперь ты мой, и я буду терзать тебя, пока ты не заплачешь кровавыми слезами, умоляя меня о пощаде, а пока… — Он ехидно ухмыльнулся, — … смотри, что я тебе принес. — Ратан достал из кармана белый платок перепачканный кровью и развернул его. Увидев его содержимое, на Славу накатила тошнота и он отвернулся от Ратана, пытаясь не вывернуть желудок на изнанку. В платке лежали отрезанные женские уши и нос.

— Смотри, смотри — это твоя шлюха! Точнее ее малая часть. — Он рассмеялся от этой фразы и придвинул платок прямо в лицо Славе. Запах свежей крови ударил ему в нос и на него накатила такая удушающая волна отчаяния и ненависти, что он резко развернулся, и дернулся к Ратану вытягивая руки вперед. Ратан отскочил назад, вставая в полный рост и с размаха ударил его ногой в челюсть с низу. Зубы неожиданно громко клацнули так, что в ушах раздался оглушающий звон, и Славик на секунду потерял сознание. Взгляд немного прояснился и он сплюнул на пол кровь, а затем поковырявшись во рту грязными пальцами достал едва державшийся зуб. Он кинул его на пол. Судно качнуло, и зуб покатился по прогнившим доскам в глубь трюма. Остальные рабы если и слышали разговор Ратана со новым рабом, то предпочли претвориться спящими. Судно ударило волной, а где-то в ночи прогремел гром, а за ним еще один. Явно начинался шторм. Корабль контрабандистов продолжало раскачивать и уже немилосердно швыряло в стороны. Гребцы начали вставать, показывая свое беспокойство и не обращая внимание на Ратана. Тот выругался про себя, проклиная все на свете за то, что его лишили удовольствия по мучить своего врага, но все же направился на выход из трюма. Сейчас объявят авральную тревогу и морским бандитам будет не до пыток. На последок Ратан обернулся и сказал:

— Как только шторм закончиться я вернусь, и мы с тобой продолжим нашу беседу. Держи! Это чтобы ты не заскучал без меня. — Он кинул платок с отрезанными частями тела девушки и хищно улыбнувшись, вышел.

Шторм все набирал обороты и теперь судно кидало на разъяренных волнах, как игрушечный кораблик, пущенный по горной реке. По палубе загрохотал ливень. В трюме, где содержали гребцов, почти ничего не было, поэтому рабам не грозило получить удар чем-нибудь тяжелым во время этой бешеной пляски. Через некоторое время в трюм забежал матрос, и двое вооруженных охранников. Они приказали всем выстроиться в ряд, пока матрос отстегивал цепи и кандалы рабов. Всех выгнали на привычное место, грести, чтобы попытаться увести судно от бушующей стихии. Контрабандисты сняли судно с якоря, чтобы во время качки его не опрокинуло или не вырвало якорные тросы. Когда Славик с остальными рабами в сопровождении охраны пересекали главную палубу, молния несколько раз ударила совсем рядом с бортом. Все пригнулись, а сопровождающая их охраны начала бить рабов, подгоняя их к своему рабочему месту. Дождь лил, словно небо изрешетили огромными иглами, и капли его тяжело падали на рыщущее судно, заливая палубы. Вода уходила в шпигаты (отверстия в палубе, куда уходит вода), но волны накатывали на корабль с такой силой, что палубу залило уже по щиколотку. Шпигаты не справлялись со своей задачей. По судну носились все члены экипажа и даже одноглазый капитан стоял за штурвалом, четко и громко раздавая команды, правя судно в безопасные зоны.

Старый корабль, как поношенный ботинок извивался на волнах, взбираясь на гребни волн и падая в подошвы между ними. Рабы заняли свои места, и под мерный, гулкий бой барабанов, звук которых был едва различим на фоне грозы, заработали веслами. Рабы на судне были до ужаса перепуганы, хотя команда сохраняла видимость спокойствия. Экипаж занимался спасением судна, делая для этого все необходимое. Мужчина из гребцов, который выглядел очень измождено и устало, опорожнил свой желудок прямо под себя, там где они сидели. Слава поморщился и выругался про себя. Они схватили весло и начали грести.

Удержаться на скамье, мокрой и скользкой от воды, которая лилась с верхней палубы, было невообразимо трудно. Они то и дело соскальзывали с нее, швыряемые в разные стороны качкой.

Началась долгая и изнурительная борьба со стихией. Их били, и бранили самими последними словами, не давая даже секунды на промедление. Их тела, их руки, их весла — все двигалось в такт, словно одно и тоже движение стало смыслом жизни сразу всей группы рабов.

Буря свирепствовала не менее двух часов, но им все же удалось выстоять, хотя они и потеряли часть груза, который был смыт с палубы в море. Ветер стал дуть тише, дождь, сменился на легкую морось, а затем и вовсе прекратился. Тяжелые, сердитые тучи, что грудой темного металла висели над головой, истощали себя, проливаясь ливнями. Они почти успокоились и разгладились, словно их проутюжили горячей божьей дланью. Шторм угас, выплеснув всю свою ярость наружу, а гребцов заперли в трюме. Всем, включая команду, требовался отдых. Усилиями несчастных рабов, судно удалось спасти, и перед сном, их наконец нормально накормили за последние пять голодных дней. Даже сражаясь за собственную жизнь в многонедельном походе до этих земель, Слава не испытывал такого голода, который терзал его душу и тело. Но теперь он был сыт, и мог немного отдохнуть. Он должен выжить, а для этого ему нужны силы.

Утро следующего дня выдалось солнечным и спокойным, словно вчера рассерженное море не подверглось безжалостной атаке неконтролируемого шторма. Так часто бывает после продолжительной бури, и этот контраст замечается сразу. Его и остальных рабов выгнали на их рабочие места и они взялись за весла. Погода стояла безветренная, так что идти на парусах не было никакой возможности. Тело Славы нещадно болело, словно он был одной сплошной раной, которая не желала заживать. Переутомление, недоедание и постоянные истязания не оставили ему никаких шансов озаботиться размышлениями о дальнейшем его здесь пребывании и выживании. Разум отказывался нормально соображать, подавляя любые попытки переосмыслить его нынешнее положение. Все, на что хватало сил — это грести и надеется, что рано или поздно эти варварские испытания когда-нибудь закончатся. Он знал лишь одно — он обязан выжить, даже когда надежды на это совсем не осталось.

В середине бесконечно долгого дня, на палубе раздался крик вперед смотрящего. Среди экипажа пробежала волна тревоги, и Слава понял, что сейчас должно случиться что-то нехорошее. Суета экипажа не оставила на этот счет никаких сомнений. Спустя некоторое время, один из матросов спустился к гребцам и объявил, что к ним приближается военное судно имперских войск Нувока. Началась погоня. Военный корабль нувоков преследовал контрабандистов все больше сокращая расстояние. Ветер, встал на сторону закона в этот день, и способствовал военному судну нувоков, планомерно и несуетливо догонять судно бандитов. Им дул попутный ветер. Контрабандистам в срочном порядке пришлось переложить курс в право, чтобы встать на подветренную сторону, для большей быстроходности. Но шансов у них практически не было. Военное судно было вдвое меньше корабля морских головорезов, а значит в два раза быстрее. Экипаж бандитов прекрасно знал, что шансов сбежать при таком раскладе у них не было. Весла молотили по воде с удивительной скоростью, потому что рабы знали, если их догонят военные, то их всех убьют, чтобы они не свидетельствовали на своих хозяев.

Славик сидел близко к борту судна у самой банки, в которой двигалось весло. Он выглядывал через ее крохотное отверстие, пытаясь рассмотреть приближение спасительного судна. Ему в голову сразу пришла идея о том, что если их догонят и бандиты будут уничтожены военными, шансы на его выживание увеличатся, но он не знал, что же можно предпринять, чтобы ускорить свое освобождение. Он мог бы не грести, но жестокий надзиратель, которые нещадно хлестал их по спинам, и куда попадет, не давал спуску ни одному из рабов. Что же может сделать он один? Перестать грести и терпеть удары ката? Возможно. Но другие рабы, явно не сделают тоже самое. Они настолько забитые и запуганные, что даже не понимают, какая возможность выпала им всем.

Тем временем на палубе царил откровенный хаос и паника. Экипаж во все глотки кричал, что их скоро догонят, и поэтому было принято решение скидывать за борт груз, чтобы уменьшить массу корабля. После этой команды, Славик ожидал, что награбленные товары найдут свое пристанище на дне глубокого моря, но то, что произошло дальше, вырвало часть его сердца из груди, превратив частичку души в камень. Он выглядывал в отверстие банки, выискивая гонящийся за ними военный корабль, но увидел нечто иное. Грязные тела рабов, проплывали мимо корабля с перерезанными глотками. Кто глядел безжизненными глазами в яркое, приветливое небо, а кто в последний раз устремил свой взор в пучину моря, но никто из них больше об этом не расскажет. Мертвецы плохие рассказчики. Сердце Славы сдавило тысячью шипованных жгутов, капля за каплей окрашивая растерзанную душу беспощадной болью. Он не мог поверить, что эти нелюди способные на такие зверства. Рабов убивали, как домашний скот на скотобойне. Их выводили из трюма, ставили на колени, а несколько головорезов подходили к ним сзади и резким, умелым движением, оставляя красную полоску расползающейся плоти на шее, перерезали им глотки. Кровь каскадами текла по палубе, просачиваясь в щели и трещины, заливая нижние ярусы. Вот и до их гребного трюма добежали стремительные ручейки алой жизненной жидкости. Кровь вязкими, липкими каплями свисала с потолка, капая на грязные, чумазые тела гребцов. На лоб Славику упало уже несколько таких капель, которые побежали по его уставшему лицу, заливая глаза и попадая в рот. Он пытался не думать об этом, сосредоточившись на монотонном, но быстром движении своих рук, которые сочились кровавыми мозолями, оставляя рубиновые мазки на черенке весла.

Надзиратель все быстрее и свирепей бил рабов, подгоняя их, но никто больше не в силах был, так усердно грести, как это было в самом начале погони. Люди просто падали на весла, и кричали от боли, когда им перепадала очередная порция убийственных ударов. Славик подозревал, что среди тех, кто обмяк и повис на веслах, были уже и покойники. Уйти от погони не получалось, и вскоре Слава увидел в отверстие банки, как военное судно нувоков их настигает. Гонка была проиграна. Но впереди еще предстоял бой, и судя по настроению бандитов, живимы они сдаваться не собирались. Спустя минут пять, к ним ворвался Ратан и крикнул надзирателю, чтобы тот перестал бить «этих никчемных скотов» и пошел вместе с ним. Страж убежал с вербовщиком, а рабы, те кто еще мог дышать, рухнули без сил на весла, перестав ими размахивать.

Ратан вместе с надзирателем вернулись спустя еще несколько минут и кинули на залитый кровью и потом пол, какой-то баул из связанной в узел простыни плотной ткани. Страж начал открывать кандалы, освобождая рабов, а Ратан тем временем громко и четко кричал им:

— Если вы все, грязные мрази хотите жить, хотите встретить завтрашний рассвет, то советую вам взять оружие в руки, и сражаться за свою жизнь так неистово, чтобы сам Чернобог позавидовал вашей ярости. Там наверху, где мы скользим по морской глади, за нами гоняться настоящие демоны. Вы все знаете кто они — это Гарбоги (Падальщики, Каннибалы). Поэтому я бы посоветовал бы вам, хотя бы умереть достойно, сражаясь за свою жизнь, за свою свободу, за свою честь, если она у вас кончено есть. — По трюму пробежала волна шепота. Люди твердили о каннибалах, кто-то называл их падальщиками, а кто-то и вовсе начал молится.

Надзиратель тем временем уже закончил открывать кандалы, и Славик осторожно потирал окровавленные запястья, думая о сказанном Ратаном. Он мог бы вскочить и вцепиться ему в горло, но речь вербовщика его сильно впечатлила, а слова о демонах Гарбогах нешуточно напугала. Он не знал, что это за демоны такие, но встретив на своем пути не мало странных созданий, как чудовищ, так и бесплотных существ, Славик серьезно задумался. Никто из рабов не решался подняться с места, пока парочка не покинула трюм и не умчалась на верхнюю палубу, оставив дверь открытой. Славик первый поднялся и подбежал к завязанному на узел тюку. Развязав его он увидел, что там внутри лежало оружие: мечи, топоры, кинжалы, сабли и ятаганы. Даже серпы и молоты можно было там отыскать. Выбрав не сильно длинный меч, чтобы было удобно им махать в ограниченном пространстве судна, он взмахнул им несколько раз, рассекая воздух со свистом. Меч был похож на мачете, только с более острым концом и менее широким лезвием. Остальные рабы последовали его примеру и толкаясь, сбивая друг друга с ног, распихивая трупы своих бывших товарищей, которых забил до смерти надсмотрщик, хватали из тюка себе оружие — кто, что успел. Слава же стоял перед дверью, ведущей на верхнюю палубу, не решаясь наконец через нее пройти и подняться наверх. Страх так его сковал, что казалось его залили жидким цементом, и он уже успел застыть на безжалостно палящем солнце.

Страшный удар настиг судно в правый борт. Словно весь мир перевернули с ног на голову. Славик с остальными рабами полетел в сторону, падая на плечо. Он сильно забился, но когда судно начало восстанавливаться кренящим моментом, его быстро потащило влево. Его рука крепко сжимала меч, даже не смотря на скользкие от крови руки. Он смог его удержать и попытался вскочить на ноги. Сотни разъяренных криков раздалось на верхней палубе, и он отчетливо услышал, как в борт вонзилось десятки стрел и еще что-то покрупнее. Обшивка корабля заскрипела и застонала, под напором тянущихся тросов. «Абордажные крюки» — подумал Славик, и кинулся по лестнице наверх.

Когда он очутился на верхней палубе, то увидел ожесточенное сражение в самом разгаре. Уже несколько трупов контрабандистов лежало, пораженных вражескими стрелами. Сами нападающие люто сражались, в беспощадной веренице клинков и топоров. Гарбоги выглядели очень необычно и жутко. Это были по всей видимости люди, но то ли образ жизни, то ли необъяснимые мутации, сделали из них настоящих монстров. Они были невысокими, и тела их были покрыты темно-серебряной краской с ног до головы. Шрамы украшали их спины, грудь и руки, которые бугристыми полосками одна к одной, переливались над объемными мускулами. Одеты в набедренные повязки, сделанные из коричневой, покрытой шерстью кожи, которые венчались широкими поясами. Они двигались очень быстро и резко. Как размытые силуэты, плясали кровожадные воины, размахивая своими клинками, сея смерть и разрушения на главной палубе. Их лица были искажены в ужасающих гримасах, а острые, акульи зубы, смотрелись хищно и опасно. Почти все они носили ирокезы на голове, что сопоставляло их образ с привычными для восприятия Славика, индейцами.

Он увидел колдуна, который надел на него магический артефакт в виде паука. Тот вскидывал руки к верху, и выкрикивая замысловатые слова, насылал на Гарбогов облака черного, клубящегося дыма, который обволакивал своих жертв с жужжащим звуком. Гарбоги, оказавшиеся в плену этих облачков, нечеловечески кричали, словно их пожирали заживо.

Контрабандисты давали Гарбогам достойный отпор, и пока Славик стоял в ступоре, многие из каннибалов, также были уже мертвы. Из оцепенения его вывел несущийся на него падальщик, с занесенным над головой топором. Он несся к нему, с диким оскалом на лице, который был переполнен ненавистью и жаждой крови. Когда противник был уже едва в нескольких шагах от Славика, молодой раб прыгнул вперед выставляя левую ногу согнутую в колене, и вытянувшись всей спиной, выкинул руку с мечем в сторону Гарбога, оставляя широкую, кровавую полоску на его упругом животе. Плоть удивительно легко поддалась лезвию меча, и почти хирургический надрез разошелся в стороны, выкидывая ливер каннибала на окровавленную палубу. Краем глаза, а может даже просто чутьем, Славик увидел несущийся предмет к его лицу. Он лишь успел на пару сантиметров сдвинуться назад, как его щеку оцарапала пролетевшая мимо его головы, стрела. Перед ним сражались сразу двое бандитов с Гарбогами, и стояли нападавшие к Славе спиной. Не думая о чести и доблести, он полоснул их по спинам размашистыми ударами крест на крест. Один из нападавших захватчиков умер на месте, а вот второй, начал медленно разворачиваться к нему лицом. Еще одним замахом, Славик попытался добить своего врага, как сзади в свой меч получил сильный удар, и под его стремительной силой, тупая часть клинка больно ударила его в голову, рассекая кожу под волосами. Хлынула кровь, и он почувствовал как горячая струя побежала по его затылку на плечо. В этот момент он смотрел на свою предыдущую жертву, которая уже почти развернулась к нему лицом, но контрабандист, с которым сражался Гарбог, ловким, почти незаметным движением своего меча, отрубил ему голову. Она покатилась по палубе с глухим звуком, а мертвые глаза, вертясь в полете, рассматривали в последний миг панораму боя. От удара в голову собственным мечом, который спас его от верной гибели, Славика развернуло и опрокинуло на бок. А его неудавшийся убийца, уже молниеносно опускал свой меч, на открывшийся его торс. Вмешался чужой клинок, который твердым препятствием встал на пути, оружия Гарбога. Клинки встретились со звонким лязгом, выбив друг из друга сноп искр. Слава оглянулся и увидел одноглазого капитана, который оттолкнул меч каннибала вверх, и продолжая движение своего клинка вперед, лишь слегка изменил его направление и рассек горло противника в районе яремной вены. Тугая, алая струя, мелким фонтаном забила из разрезанной раны, а Гарбог, схватившись за шею, завалился, как падающее дерево. Славик в этот момент смотрел на капитана, и вздрогнул когда увидел, как сразу три меча летели сверху на его спину. Он даже не успел подумать предупредить его, как проворный капитан, развернулся в их сторону, подставляя свою меч, блокирую сразу три клинка. Опять искры взлетели вверх, и капитан слегка потянув все три оружия на себя, оттолкнул неприятелей назад, выхватывая из-за спины кинжал. Его лезвия сверкнули на солнце и капитан, точными взмахами, как взмахи кисти художника, провел кинжалом, у одного каннибала подмышкой разрезая вену, второму располосовал бок и прыгнул на них боком, заваливая их на спину. Тем временем его левая рука уже в размахе летела в сторону третьего Гарбога и кинжал исчез в его шее. Еще один каннибал бежал на капитана, взмахивая своим топором, но его тело взмыло в воздух над палубой, ломаясь в позвоночнике пополам, как складное кресло, а затем падальщика словно выкрутило, как выжимают половую тряпку. Кровь из всех отверстий хлынула рубиновым водопадом на палубу, а каждая ее капля драгоценными камнями заблестела на солнце. Обескровленное тело грудой костей в коже ударилось о доски палубы, а за ним в нескольких футах стоял колдун в цилиндрической маске. Славик вскочил на ноги и делая приставной шаг боком, ударил своим мечом чужой топор, который должен был поставить точку в жизни капитана контрабандистов. Это еще один падальщик пытался его убить. Руку с топором повело по инерции назад, а он коротким, но сильным ударом разрубил Гарбогу ключицу. Колдун взмахнул руками, и в них вспыхнули черной дымкой, два клинка, похожих на обсидиановое стекло. Эти клинки устремились в сторону и вонзились в грудь бегущего каннибала. Тот упал на них, а клинки растворились под ним, словно их и не было.

Звон металла постепенно стихал, и уже из гулкого шума, превратился в редкие очаги, лязгающих ударов. Битва оканчивалась и Славик встал в боевую позицию, подавшись телом вперед и пригнувшись ближе к палубе. Он крутился вокруг себя, пытаясь выискать угрозу, но видел лишь еще несколько ожесточенных драк. Его сердце бешенно колотилось в груди, грозя выпрыгнуть и умчаться вплавь в безопасное место. Адреналин горячими волнами разливался в его организме, неистово закипая. Пот, кровь, грязь — все заливало глаза, мешая смотреть, но он резким движением обтирал глаза и лоб, и дальше вертелся как заводной волчок.

На палубу рухнули последние тела Гарбогов, и шум на мгновение прекратился. Контрабандисты, тяжело дыша, вытирая с лиц кровь, и нервно оглядываясь замерли, а спустя секунду тишину разорвал победный крик:

— ААААА-АААА-АААА!!!!!! — Победители вскинули свои руки с мечами к небу, и продолжали орать, а немного успокоившийся Славик, сам не понимая почему, присоединился к победному крику. Его душу переполняла буря эмоций — восторг, азарт, счастье. Такое ощущение складывалось, что в него сейчас вливали энергию из мощнейшего источника, а источником была сама жизнь. Он впервые участвовал в сражение, такого масштаба, и впервые убил человека… До этого ему приходилось сражаться, но лишь с неизведанными тварями, к которым у него не возникало жалости. Но сегодня он убивал себе подобных, и эта мысль омрачила сладкий вкус победы. Он опустил меч, и поднял лицо к небу. Солнце ослепила его своими золотыми лучами, и Славик застыл не шевелясь. Когда крики вокруг стихли, он осмотрелся по сторонам, и увидел, что он единственный выживший раб на палубе. Все остальные были мертвы. Контрабандисты с интересом и уважением смотрели на него, и даже сам капитан одарил его одобряющей улыбкой. Славик стоял и тупо на них смотрел. За спиной скрипнули доски и он обернулся на этот звук. Едва он это сделал, как увидел Ратана шагнувшего к нему почти в плотную. Он резким движением, вскинул эфес своего меча, и навершием ударил его в лоб. В глазах моментально потемнело, и он потерял сознание.