«„Шансон“ — это просто песня»
Справедливости ради стоит отметить, что жанровые песни звучали в эфире и до появления радио «Шансон». Еще в середине 90-х на волнах «Русского радио» выходила большая программа Вадима Гусева «Пальцы веером», а с 1997 года в Петербурге появилась программа Александра Фрумина «Русский шансон», впоследствии выросшая до радиостанции с одноименным названием.
Но в полный голос городской романс зазвучал лишь в 2000-м. Несколько месяцев любимые мелодии можно было слушать только на УКВ-диапазоне, из-за чего все столичные таксисты шустро смели с прилавков раритетные к тому моменту магнитолы с ультракороткими волнами, но через полгода радио обрело FM-частоту.
В самом конце 2000 года новый житель эфира решил проставиться и провел, на радость всем поклонникам хорошей песни, грандиознейший фестиваль «Звездная пурга» в СКК «Олимпийский». Я побывал на этом восьмичасовом (!) марафоне и свидетельствую, что ничего более грандиозного ни до, ни после мне наблюдать не пришлось. На сцене в тот вечер выступили если не все, то 90 % представителей вольной русской поэзии: от Юрия Алмазова и Кости Беляева до Александра Новикова и Вилли Токарева.
Из Америки специально прилетели на концерт поэт и певица Татьяна Лебединская, легендарный «дядя Миша» Гулько, неунывающий Буба Касторский — Борис Сичкин…
Перефразируя известный хит Сергея Наговицына, можно сказать «листопадами звезды падали» в тот давний теперь декабрьский вечер.
Потом был шикарный банкет, где всех присутствующих артистов снимали для истории еще на пленочные фотоаппараты подвижники жанра из Петербурга фотограф Евгений Гиршев и коллекционер Владимир Окунев.
Своими масштабами и аншлагом в зале «Звездная пурга» сразу привлекла внимание прессы и конкурентов. О новом радио и о мероприятии много писали СМИ.
Большинство иронизировали о появлении в эфире «блатняка» и о звездах с «татуированными пальцами», в которых они держали микрофон. Но за стебом чувствовалось растерянность: как это так, уличная песня собрала «Олимпийский» и уверенно (за каких-то пять месяцев) начала теснить модные танцевальные станции.
Уже к 2005 году радио «Шансон» уверенно входило в 10 самых рейтинговых и не собиралось останавливаться на достигнутом.
Зимой 2006 открылся одноименный телеканал. Теперь любимых артистов можно было не только слушать, но и лицезреть.
С 2002 года берет начало история ежегодной премии «Шансон года» в Кремле. Традиция вручения наград за достижения в жанре сохраняется вот уже десять лет.
О церемонии 2011 года СМИ сообщали:
Очередная ежегодная церемония прошла в Государственном Кремлевском дворце 26 марта.
5000 гостей, 17 355 интернет-зрителей на одном только сайте «Радио Шансон» было зафиксировано в день проведения церемонии в Кремле (отчет Google Analytics). Как сообщили на радиостанции, среди интернет-посетителей были жители не только России, но и США, Израиля, Германии, Канады, Англии, Испании, Франции, Чехии, Австрии, Аргентины, Китая, Болгарии, Польши, Бразилии, Эквадора, Австралии и других стран мира.
Учитывая значимость события, «Радио Шансон» проводило сразу несколько трансляций: в радиоэфире и в Интернете. Посмотреть церемонию можно было как на сайте «Радио Шансон», так и на сайте телеканала «Шансон ТВ».
Уникальный проект, который десять лет назад придумало «Радио Шансон», перерос сегодня в важнейшее культурное и массовое событие России. Золотая статуэтка «Шансон года», выполненная в этом году в особо дорогом исполнении (с золотой гальваникой, алмазными вставками и настоящим малахитом в качестве постамента композиции, — работа лучших мастеров Златоуста) котировалась среди артистов очень и очень высоко.
Начиная с самых первых кремлевских встреч радио стало приглашать для участия в торжестве артистов, чьи фамилии традиционно ассоциировались с эстрадной, но никак не с жанровой песней.
Имена Иосифа Кобзона, Ларисы Долиной, Ирины Аллегровой или группы «Балаган лимитед» в афише по сей день вызывает бурю негодования среди «истинных приверженцев жанра», не желающих принимать точку зрения, что «шансон — это просто песня».
Споры не прекратились до сих пор. Но стоит четко понимать одну важную вещь: радио — это коммерческая структура и, как любая компания, действующая в рамках свободного рынка, стремится, во-первых, удовлетворить общественные потребности, привлекая как можно большую аудиторию, а, во-вторых, получить максимально возможную прибыль от своей деятельности. Желающие слушать «чистый жанр» должны учреждать благотворительный фонд, потому что массы к этому (как ни печально для кого-то такое заявление прозвучит) оказались не готовы.
Первые год-два вещания радио работало на старом репертуаре. Старом во всех смыслах: от тем и имен до аранжировок. Постепенно приходило понимание, что для успеха у широких слоев населения формат нужно расширять. Сегодняшний «шансон по-русски», вобравший в себя (что признается уже всеми музыкальными критиками — от Троицкого до Барабанова) десятки стилей и направлений, стало возможно толковать именно как полимузыкальный феномен исключительно благодаря политике радио «Шансон».
Конечно, кто-то такое расширение границ жанра называет иначе — «размыванием».
Но на вкус и цвет, как говорится…
С обретением собственного рупора жанр получил возможность углубиться в себя, не спеша перебрать накопленные за десятилетия творческие запасы и решить, что отбросить, а с чем отправляться дальше. Так, с начала тысячелетия второе дыхание обрели цыганские мелодии, по-новому, в аранжировке, зазвучали бардовские песни. Выделились в отдельные направления военная и дальнобойная темы. На двух последних явлениях хочется остановиться подробнее, но прежде, завершая рассказ о радио, хочется сказать еще об одном: с появлением популярной волны «Шансон» получил возможность создавать собственных звезд.
Так за последние годы обрели народную любовь Андрей Бандера и Рада Рай, Катерина Голицына и Любовь Шепилова, Валерий Курас и Евгений Григорьев (Жека), Стас Михайлов и Елена Ваенга.
Хотя формально они, конечно, абсолютно самостоятельные творческие личности и с точки зрения продюсирования не каждый из них имеет прямое отношение к станции, проекты «Р. Рай» и «А. Бандера», например, были созданы в известной студии «Союз» Вячеславом Клименковым. Но зазвучали в полный голос и стали известны широкой публике эти исполнители во многом благодаря профильной волне.
Сегодня радио «Шансон» возглавляет всероссийскую тройку лидеров FM-диапазона (у «хорошего радио», между прочим, несколько сотен (!) городов вещания), а по количеству аудитории в Москве вообще является лидером рынка.
Как ни странно, но попытки конкурентов побиться за славу, начав транслировать схожий формат, к очевидным успехам пока не привели.
Для истории отмечу, что в близком музыкальном сегменте вещают радио «Добрые песни», «Дорожное радио» и «Милицейская волна». В ближнем зарубежье (особенно в Украине) шансонных волн и вовсе немерено, чуть ли не полдюжины.
Есть конкурент и у «Шансон ТВ» — это «Ля минор» — первый тематический канал, созданный еще в 2006 году, который смотрится, на мой взгляд, очень достойно. В его эфире есть место и встречам с любимыми артистами, и коротким рассказам об истории создания любимых шлягеров, и подробным документальным кино-историям о легендах жанра, и красочным концертам звезд русской песни, и даже еженедельной программе по заявкам телезрителей. В общем, если вы любите шансон по-русски во всех его проявлениях, заходите на и подключайтесь. Скучать не придется!
Тенденцией последних лет стало возникновение множества радио— и телересурсов шансонной направленности в Интернете. Пока эти проекты трудно назвать по-настоящему популярными и коммерчески успешными, но время покажет…
Лидером в области сетевого вещания жанровой песни на сегодня является телеканал «Ночное такси», начавший в ноябре 2010 года работу во Всемирной паутине.
За год общее число посмотревших оригинальный контент, созданный сотрудниками компании, исчисляется несколькими миллионами зрителей.
Параллельные миры
Появившиеся возможности для ротаций заставляли исполнителей меняться, перестраиваться, адаптировать тексты и подачу для массового слушателя. Но любое явление всегда имеет две стороны, и в то время когда большинство забросило «блатную тему» и кинулось петь с цыганским надрывом про «березы-слезы» и «Россию, где-небо-сине», а иногда и просто переделывать старые тексты на новый лад, заменяя «воров» на «поваров», а «бандитов» на «солдатов», другие не пожелали плыть вместе со всеми в мейнстриме. Вернее, попытались создать собственный востребованный стиль. Так, в начале 2000-х появилась группа «Бутырка», а также эпатажные проекты Юрия Алмазова «Воровайки» и «Бумер». В чем же состоял их вызов общественности? Чем отличались эти проекты от остальных?
Во-первых, звуком. Это были чисто попсовые, танцевальные ритмы.
Во-вторых, подачей. Активно используя в тексте жаргонные выражения, описывая приключения маргиналов городских окраин (которые и были, по замыслу создателей, основными потребителями музыкального продукта), исполнители тем не менее не пытались играть голосом, вызывая сочувствие или предлагая вместе посмеяться над героем. Напротив, довольно ровная манера исполнения волей-неволей делала акцент именно на ритмы и мелодии, заставляя не думать и сопереживать, а просто плясать.
Один из самых успешных продюсеров современного русского шансона, создатель групп «Воровайки» и «Бумер» Юрий Алмазов. 2008 г.
Группа «Воровайки» стала первой и единственной, организованной по классической схеме, поп-командой «в стиле шансон». Три симпатичные девушки в современных прикидах, с задорными, звонкими голосами, лихо отплясывающие и напевающие в радиомикрофоны:
В общем-то, «Бумер», «Бутырка», «Пятилетка» и прочие клоны тоже вполне годятся под определение «мальчуковой группы», с единственной поправкой, что «мальчуганам» слегка за 40. Но, как говорил в схожей ситуации Остап Бендер: «Пусть тот, кто скажет, что это девочка, первым бросит в меня камень…»
Обложка одного из дисков группы «Воровайки».
Дискотечный звук в шансон пришел задолго до появления вышеперечисленных ансамблей. Принято считать, что первопроходцем в этом направлении стал Сергей Наговицын (иные, впрочем, склонны отдавать пальму первенства Владиславу Медянику, Игорю Герману или Владимиру Асмолову). Но если у этих артистов современные аранжировки органично переплетались с текстами, не заставлявшими усомниться в принадлежности к жанру, то эпигоны, как я уже говорил, сосредоточились на модном звуке, эпатаже и красивой картинке. Тексты для этих проектов, в общем-то, вторичны и смысловой нагрузкой не отличаются. Сам создатель успешных проектов, певец и композитор Юрий Алмазов называет собственные музыкальные эксперименты — «блат-поп». По-моему, звучит очень точно: 50 % — от жанра, другая половина — диско.
Гремучая смесь, но многим она пришлась по вкусу. За без малого полтора десятка лет существования «Воровайки» выпустили дюжину альбомов и не вылезают из гастрольных турне по России и зарубежью. Особым спросом они, как ни странно, пользуются на корпоративах промышленных олигархов.
Концертная афиша группы «Бутырка».
Другим мегауспешным начинанием стало создание воронежским продюсером Алексеем Брянцевым группы «Бутырка». Не скрывая, что подражают Наговицыну, эти парни с суровыми лицами завоевали бешеную популярность — в особенности у провинциальной молодежи — и уже более десяти лет собирают аншлаги в местных клубах и даже на дискотеках.
С популярностью изначально неформатных групп вынуждены считаться радийщики. Наиболее мягкие произведения дуэта постоянно находятся в плей-листах профильных станций.
«Эх, дороги…»
Как отмечалось выше, радио позволило выделиться целому ряду направлений в отдельные стили. Прежде всего речь о дальнобойной и военной песне.
Тема дороги всегда была и остается актуальной для жанра. От автомобильных зарисовок Высоцкого до «Извозчиков» Розенбаума и Новикова или токаревских похождений «нью-йоркских таксистов и трактористов» — все и всегда воспринималось на ура!
Какого русского не манят в путь, пусть и без определенной цели, наши длинные «эх, дороги»?
Как спел некогда Александр Яковлевич Розенбаум: «…В вагон бы, да на полку в месяц раз, и не реже…»
Кличут, зовут наши просторы славянскую душу в неведомые дали и дебри… С возникновением свободной торговли и появившимся в российском обществе целого класса суровых и мужественных водителей фур назрела необходимость в их песнях.
Мастер дорожного шансона Гриша Заречный с Владимиром Волжским. Москва, трактир «Бутырка», ок. 2005 г.
Первым просек тему бывший водитель троллейбуса, таксист, мотогонщик и сам в прошлом дальнобойщик из Ростова-на-Дону шансонье Григорий Заречный (р.1958 г.).
Направляясь с Азовского побережья домой, в Москву, как-то осенью 2000 года я зарулил в Ростов и там, на Центральном рынке, купил его дебютную кассету «А я люблю свой город». Это был тот редкий случай, когда с первой же песни влюбляешься в голос исполнителя.
Заречного быстро заметили, оценили и пригласили в столицу владельцы матерого рекорд-лейбла, здесь он благополучно проживает по сей день.
За одиннадцать лет Гриша выпустил немало альбомов, большинство из которых под говорящими названиями: «Дальнобойщик-1» (2 и 3), «Тормоза придумали трусы», «А я давлю на газ». Пока никто круче Заречного автомобильную тему не понял и не воспел.
Автомат и гитара
Сегодня военная песня — вернее, не просто военная, а скорее солдатская, стала заметным явлением в нашей жизни. Она звучит и с экрана телевизоров, и из радиоприемников, а частенько и возле переходов метро мы слышим ее в исполнении не то настоящих, а не то ряженых людей в камуфляже.
Россия никогда не жила спокойно. Очевидно, истоки этой песни лежат в старинных напевах рекрутов и служивых, что звучали на привалах во время походов на Казань, Полтавской битвы или обороны Балаклавы.
Простая солдатская песня отличается от военно-патриотической, как обед крестьянина от роскошного княжеского пира. В незатейливых рифмах и мелодиях рядовых бойцов звучит правда жизни, в меди и литаврах гимнов — призыв забыть себя во благо Отчизны.
Это просто два абсолютно разных жанра. Понятно, что мы поговорим о первом.
Тема солдатского фольклора уже возникала в главе о Второй мировой. Новый всплеск народного творчества наметился в период войны афганской. Современное движение поющих защитников родины возникло именно тогда. И если первые записи воинов-интернационалистов находились под жестким контролем КГБ, то в дальнейшем, на волне перестройки, бывшие «афганцы» начали организовывать собственные коллективы и некоторые даже успешно вышли на большую сцену.
Один из первых исполнителей афганских песен полковник военной разведки Игорь Николаевич Морозов. Фото середины 80-х годов.
Те читатели, чей интерес к «запрещенной песне» берет начало еще в советские времена, наверняка помнят загадочные пленки «Саши из Файзабада», где сквозь шипение и скрип пятидесятой, наверное, копии молодой голос пел удивительно простые, правдивые, искренние и оттого очень страшные вещи. Пел правду об афганской войне… Время раскрыло тайну: те песни пел офицер спецгруппы КГБ «Каскад» Игорь Николаевич Морозов (р.1951 г.).
Песни он начал сочинять давно, еще мальчишкой, но записался впервые лишь там, «за речкой». Его самая известная вещь «Батальонная разведка» вообще-то не об Афгане. Игорь написал ее в 1975 году и посвятил своему отцу-фронтовику, но именно она стала неофициальным гимном всех, прошедших ту войну. В интервью сайту Игорь Николаевич вспоминает:
До того как я оказался в Афганистане в качестве бойца одной из диверсионно-разведывательных групп команды «Каскад» КГБ СССР (впоследствии — «Вымпел»), т. е. до апреля 1982 года, написал песен и стихов сам не знаю сколько, никогда не считал. На самые разные темы. Иногда в самых разных местах, в самом разном исполнении слышу некоторые из тех песен. Радуюсь, а что же еще…
На второй день моего пребывания в Афгане мои предшественники из «Каскада-3» дали мне кассету с песнями в исполнении Юрия Кирсанова [80] и сказали: «Сиди и слушай! А то ничего из того, что здесь творится, не поймешь!» Я часа четыре слушал и почти все песни выучил наизусть. Потом, уже на «точке», пел их своим бойцам и всем, кто просил петь. Тем самым «рассекретил» самые первые песни «Каскада». Тут-то душа и потребовала собственных песен. Начал писать о том, что вижу. Как тот монгол, который едет на лошади и поет о том, что видит вокруг. Первые песни были в большинстве своем переделками под афганский колорит старых и хорошо всем известных советских песен. Даже мотив я не менял. Да от меня этого никто и не требовал. Главным было содержание. Первой же полностью моей песней была грустная «Эх, куда же ты попал, „каскадер“?» (все почему-то считают ее веселой?).
Первую кассету он записал в июне 1982 года сразу после покупки в дукане г. Кундуза двухкассетного магнитофона.
У нас в Файзабаде тогда почти на неделю задул «афганец» — противный ветер с мелким песком. Работы не было, и я начал писать свои песни со своими мелодиями. Записал две-три готовые песни на кассету вместе со всякими-разными другими.
Что это была за кассета? — продолжает рассказ Морозов. — Пестрая смесь самых разных авторских песен, в том числе и нескольких моих собственных, которые, как мне тогда казалось, соответствовали «текущему моменту» и «требованиям широких шуравийских масс».
А, если серьезно, то в 1982 году резко ощущалась катастрофическая нехватка воинской, если позволите, дружинной, песни. Военно-патриотические, победные песни признанных советских композиторов, рекомендованные ГЛАВПУРом к обязательному исполнению, воюющей 40-й не понимались и не принимались бойцами контингента, так как абсолютно не соответствовали ни духу, ни характеру афганской войны. Первые «афганские» песни, сложенные в большинстве своем боевыми офицерами в самые первые месяцы и годы войны, находились под жестким запретом политической и военной цензуры и «гуляли» по Афгану практически нелегально. Попытки вывезти кассеты с этими песнями в Союз жестко пресекались еще в Афгане, а при пересечении границы — и говорить нечего. Для авторов этих песен попытки расширить аудиторию слушателей могли, в зависимости от градуса дурости начальства, иметь и не очень приятные последствия. Так, «отец-основатель и патриарх» «афганской» песни Юра Кирсанов чуть было не поплатился погонами за серию своих «слишком откровенных песен» 1979–1980 годов.
На всех записанных кассетах, мы, памятуя о судьбе Ю. Кирсанова, имен своих не ставили. «Расплывались» они по Афгану и «уплывали» в Союз как-то сами собой.
Ваш покорный слуга только в 1987 году получил откуда-то из Магдебурга (ГДР, ГСВГ) затертую донельзя копию своей афганской кассеты под названием «Песни Саши из Файзабада». Кстати, самой затертой оказалась именно «Батальонная разведка».
В 1987 году усилиями моего хорошего друга, военного журналиста и историка П. И. Ткаченко вышел первый в СССР и в мире сборник «афганских» песен «Когда поют солдаты». Правда, в своем предисловии к сборнику автор-составитель «похоронил» Ю. Кирсанова и меня как геройски погибших в Афганистане, но мне вовремя удалось перехватить макет сборника и исправить эту историческую ошибку.
В том же году другой советский офицер-«афганец» сумел пробить бетонно-идеологическую броню ГЛАВПУРа, и при его поддержке записал и выпустил в народ серию пластинок под названием «Время выбрало нас», а также несколько пластинок отдельных авторов-исполнителей «афганских» песен. То есть к маю 1988 года завеса молчания над воюющей в Афганистане 40-й армией и ее «запрещенными» песнями была прорвана.
Но советским людям хотелось знать больше правды о войне, которую от них так долго скрывали. Единственным источником правды и стали тогда песни тех, кто еще воевал или же уже прошел свою войну в Афгане. Ведь песню действительно «не задушишь, не убьешь». Меня и других «афганских» авторов-исполнителей стали приглашать в школы, техникумы, институты, воинские части, военные академии и вообще туда, где люди хотели слышать и знать. И мы пели всюду, куда нас звали. Пели свои старые, на войне написанные песни, песни боевых друзей, дописывали то, что не успели дописать в Афгане и что не смогли допеть наши погибшие там ребята. Это был золотой век афганской авторской песни. С этими песнями зарождалось мощное «афганское движение», настолько мощное, что Правительство начало его бояться. Что было сделано для развала этого движения и как это было сделано, здесь рассказывать нет времени и пространства…
В конце 80-х — начале 90-х годов существовали гастрольные группы «Шурави». Группа «Шурави» была создана в 1988 году. Постоянный состав группы — 11 авторов-исполнителей. Мы объездили с концертами почти весь Союз. Некоторые наши концерты были платными, и все деньги, заработанные на этих концертах, мы перечисляли на строительство Центра реабилитации для наших инвалидов под Москвой. Центр построен так и не был, а деньги наши — и не только наши — куда-то странным образом «уплыли».
В апреле 1989 года мы (Валерий Ковалев, Игорь Морозов и Дмитрий Еремин) решили выделиться из «Шурави» в отдельную офицерскую группу «афганских» авторов-исполнителей «Группа специального назначения».
Решили мы так потому, что все в то время еще служили и ездить выступать могли только по выходным, если вообще выходные у нас случались. В график концертов группы «Шурави» мы никак не могли вписаться. Кроме того, состав численностью в 11 участников не всегда могли принять по техническим причинам приглашавшие нас организации. Лично я, как постоянно пишущий новые песни, «страдал» от того, что на концертах в составе «Шурави» из-за ограниченного времени каждому выступающему доставалось исполнение всего двух-трех песен — да и то тех, каких просили слушатели, то есть популярных «афганских». Ничего из своего нового и невоенного я показать слушателям не мог. А для поэта это означает застой и медленное умирание. Так что в составе «Группы специального назначения» свободы для собственного творчества было неизмеримо больше.
Группа прекратила свое существование в 1991 году после августовского переворота. Мы разошлись «по политическим» мотивам. Как офицер КГБ, я подал в отставку, а как поэт отказался воспевать новый режим и его войны.
Покорнейше извините, но среди «бардов», «менестрелей», «трубадуров», «шансонье», «шансоньеток» и «диджеев» у меня друзей не было, нет и не будет. А «военный бард» — это, простите, кто? Менестрель в погонах? Уж лучше — скоморох, по крайней мере по-русски. На «афганской эстраде» я уже давным-давно не «тусуюсь». Там давно и прочно засели профессиональные исполнители «афганских» песен. Все звонко, ярко, красиво и, главное, хорошо оплачивается. Каждый год на 15-е февраля меня приглашают то в Кремль, то в Колонный зал выступать на «правительственной сцене», но я от такой чести отказываюсь. Не могу со сцены смотреть на первые ряды бывших «афганцев», которые из своих кресел взирают на меня, как на призванного со двора балалаечника, обязанного за барское «спасибо, братец» услаждать их слух ностальгическими песнями о войне, которую они давно уже забыли. Так что на эти мероприятия я, если и захожу, то не дальше буфета, где и собираются мои настоящие собратья по афганской войне, которых в банкетный зал после концерта не приглашают. Да и нечего мне у «золотых» микрофонов делать. Я же не умею петь «под фанеру». Я пою свои собственные песни без ансамбля, один, блин, сам, блин. Пою, как умею и как чувствую.
В 1982–1983 годах, еще в Афганистане, я написал не все стихи о войне, которые хотел. На многое просто не хватило времени. Некоторые стихи существовали в черновых набросках, темы других были просто обозначены. Среди последних была песня «Автомат и гитара на афганской войне». Это не метафора, а, скорее, собирательный образ. В Афгане у наших бойцов я видел много гитар, гармоний и даже балалаек. И всегда они соседствовали с оружием. Не в бою, конечно. Хотя как сказать… Солдаты нашего батальона всегда брали на проводку колонн две гитары, а что бывало с колоннами, знают все «афганцы». Стихи «Автомат и гитара» я написал в 1985 году, а виде песни записал ее на пластинку в 1987-м. Уже в 1988-м на сборе в г. Новороссийске услышал ее в чужом исполнении и понял, что песня «ушла в народ».
* * *
Легендарного Игоря Морозова сегодня можно услышать, действительно, редко, но как бы ни относился он к нынешним певцам, потребность в солдатской песне остро ощущается по-прежнему. И есть немало очень талантливых авторов-исполнителей и ансамблей, работающих в этом направлении. Прежде всего это группы «Голубые береты», чей лидер, полковник ВДВ Юрий Слатов, ведет программу «Катюша» на радио «Шансон», а также «Каскад».
Значительная часть творчества Александра Маршала (о котором мы еще вспомним), Дмитрия Полторацкого, подполковника ВВС Алексея Краева также посвящена военной тематике.
Шансон с акцентом
Шансон с акцентом — еще один феномен, наблюдаемый в жанровой песне. Советский Союз был многонационален, но говорили здесь в основном все по-русски, но с разными «милыми сердцу» носителя языка акцентами.
Вахтанг Кикабидзе, Як Йоала, Лайма Вайкуле и Нани Брегвадзе пели с большой сцены с такими непохожими, но ласкающими слух неточностями в произношении.
Со сцены «малой» — доносились «вражеские» голоса Рубашкина, Димитриевича, Клименко, Бикеля и Реброва.
Нам нравится акцент в песне. Поэтому и вписались в жанр многочисленные эмигрантские артисты с болгарскими, польскими или югославскими корнями, а также кавказские шансонье, поющие по-русски.
В 2002 году, будучи в Лос-Анджелесе, я изумился, узнав, что русская колония насчитывает лишь сотню тысяч человек, зато армянская диаспора — в десять раз больше. Есть почва для развития! С начала 90-х зазвучал целый хор новых артистов: Данико — в Израиле, группа Робика Черного «Острог» — в Германии, Авид Оган, Нерсик Степанян, дядя Рома — в США.
Но лучшим мастером русской песни с кавказским акцентом много лет справедливо считается бакинский армянин Борис Аркадьевич Давидян, больше известный как Бока. Против всех правил он стал классиком русской жанровой песни и народным героем всего Кавказа.
Бока начинал в одно время с Беляевым, Сорокиным, Северным. Еще в 2005 году в программе «Три аккорда» на радио «Шансон», посвященной истории жанра, я рассказывал о жизни и творчестве легендарного музыканта. Сегодня шансонье — частый гость всех праздников и фестивалей, которые проводит радиостанция, а несколько лет назад в Кремле ему была присуждена премия «Шансон года».
Борис Аркадьевич Давидян (р.1949 г.) — культовая фигура советского музыкального подполья. Особенно любим он на юге России и в странах Закавказья. Будучи бакинским армянином, певец — «свой» для всех жителей тех мест. Он положил начало целому направлению. Сегодня у мэтра большое количество последователей и подражателей по всему миру, но талант героя данной главы, без сомнений, уникален.
Легендарный Бока (Борис Аркадьевич Давидян).
Боря родился в Баку, где во дворе мальчишки во время шумных ребячьих игр кричали ему: «Борька!» А букву «р» по малолетству не выговаривали.
Так и пошло…
Молодой человек с детских лет тянулся к музыке — играл на мандолине, аккордеоне, закончил музыкальную школу. Но параллельно умудрялся профессионально заниматься боксом, неоднократно занимал призовые места на всесоюзных соревнованиях.
Душа тянулась к искусству, однако по прихоти судьбы сначала Борис закончил автодорожный институт в Ташкенте.
Первый альбом был записан случайно в Ереване в 1971 году. Боря с группой музыкантов выступал на торжестве, их выступление кто-то записал на пленку, и несколькими днями позже его голос пел «Долю воровскую» из окон каждой квартиры и салонов проезжающих автомобилей. В начале 70-х он умудрялся писать свои подпольные концерты на студии тбилисского филиала фирмы «Мелодия». КГБ и милиция смотрели на творчество музыканта косо — не раз вызывали его для профилактических бесед, но, к счастью, суровых санкций не предпринимали.
Популярность артиста в республиках Кавказа била все рекорды, ни одна приличная свадьба не игралась без его песен. Кассеты Боки расходились по всему Советскому Союзу, — очень скоро слушатели оценили незаурядный талант по достоинству, поставив его в один ряд с лучшими исполнителями «запрещенных песен».
В 1978 году я спел в концерте композицию из репертуара Аркадия Северного, — рассказывает певец в интервью владельцу студии «Ночное такси» Александру Фрумину. — Видимо, Аркадий узнал об этом, потому что вскоре до меня дошел слух — будто бы в одном из альбомов он сказал про меня: «Говорят, на Кавказе есть такой Бока, который выдает копию за оригинал…»
Прошло время, и ко мне попала эта пленка с «посланием», а я молодой был, горячий, дай, думаю, напишу ответ. И записал: «Хоть ты и Северный, но ты не медведь, задушу, как кролика, — перестанешь петь…»
В самом начале 1980 года в Одессе на юбилее одного солидного человека я встретился с Аркадием Северным лично. Он сидел такой худющий, словно высохший, и водку пил сильно. Потом подходит ко мне и говорит: «Ты и есть Бока, да? А я — Северный. Ты же хотел меня задушить — так вот он я». Я отвечаю: «Ну что вы, извините, ради Бога, я не хотел вас обидеть, вы мой кумир. Я перед вашим творчеством преклоняюсь».
Мы сразу помирились, он был очень добрым, легким в общении человеком. Мы даже обсуждали с ним планы совместного концерта, а через два месяца мне сообщили, что он умер. Аркадий Северный был большим артистом…
Бока с музыкантами выступает на свадьбе. г. Баку, 1986 г.
В конце 80-х популярный музыкант Борис Давидян снялся в небольших ролях в двух фильмах, снятых кинематографистами Азербайджана: «Храм воздуха» и «Мерзавец», но ситуация в республике менялась на глазах и продолжать жить и работать на родине становилось все сложнее.
До развала Союза Бока жил со своей большой семьей в Баку, а в начале 90-х перебрался в Москву, пел в ресторане «Помидор», позже в переулках недалеко от Сретенки открыл ресторан с говорящим названием «У Боки». Однако в столице артист не прижился. Возникло несколько неприятных ситуаций с милицией: к нему врывались с обыском, певец был осужден на три года условно якобы за хранение огнестрельного оружия…
После ряда инцидентов он принимает решение об отъезде в Лос-Анджелес. Здесь выдающийся артист обрел подобающий ему статус звезды: он много и с удовольствием выступает, издал много компакт-дисков, а последние годы, благодаря тесному сотрудничеству с радио «Шансон», Бока снова стал частым гостем в России.
Кошерные суши для «Мурка»-сан
Каждый год на церемонию премии «Шансон года» устроители, помимо любимых артистов, стремятся пригласить какого-то особенного, специального гостя.
В 2010 году им стала актриса и певица из Японии по имени Ишибаши Миюки, или Танко-сан, как она представляется знакомым.
Ее позвали не для антуража и не для показа сцен из театра кабуки. В Москву она прилетела, чтобы спеть с кремлевской сцены «Осень» из репертуара Вадима Козина и утесовскую «С одесского кичмана». Причем спеть… по-русски.
Вы можете себе представить пожилую японку, поющую шансон?
Я тоже не мог, но скорее убедился, что это не розыгрыш, а эти две песни далеко не единственные в ее багаже. Она исполняет и «Мурку», и «Таганку», и «Ванинский порт»… Легче сказать, чего Танко-сан не знает.
Для «Шансон-ТВ» снимался фильм об удивительной творческой личности, и, конечно, когда продюсер канала Валерий Макущенко предложил пообщаться с Ишибаши, я с радостью согласился.
Впервые мне довелось услышать русские песни… по-японски. Это была знаменитая «Катюша» и другие военные песни, очень популярные в Японии в 60-е годы, — начала свой рассказ Танко-сан. — А потом кто-то привез мне ленту с оригинальным звучанием этих вещей, и я поняла, что русские песни должны звучать только по-русски.
Я тогда училась на драматическую актрису в Токио, но увлеклась русской музыкой и, когда представилась возможность, отправилась изучать русский язык в Москву.
Первая поездка в СССР состоялась в 1976 году.
Несмотря на советскую действительность, мне все очень нравилось. Я с какой-то непонятной даже себе жадностью впитывала русскую культуру, обычаи, традиции, природу.
Помню, на занятия в институт я добиралась каждый день автобусом, и дорога пролегала мимо такой аккуратной маленькой березовой рощи. Я глядела на нее и словно видела сияние вокруг деревьев. Однажды, не сдержав эмоций, я прямо в автобусе разрыдалась от нахлынувших чувств. Подруга бросилась успокаивать: «Ишибаши, что с тобой?» А мне и ответить было нечего, просто душа трепетала. Порой ловила себя на мысли, что я когда-то давно-давно уже жила в России, может быть, и не в человеческом обличье, а бабочкой или лягушкой, настолько все мне было близко и узнаваемо.
Каждую свободную минуту я слушала и искала новые песни, но по радио и телевидению в те годы звучала только официальная эстрада.
Однажды в компании я спросила: «А что русские поют для себя, в тесном дружеском кругу?» — «Блатные песни», — ответил кто-то из присутствующих и тут же, взяв гитару, напел мне «Таганку». У меня буквально перевернулось все. Я поняла, что это нечто особенное, исконное, не похожее на то, что я знала раньше.
В следующие приезды в Москву я пыталась разыскать пленки с такими записями, но мне не повезло. Однажды знакомый студент посоветовал съездить за ними в Париж или Нью-Йорк. «Там много старых эмигрантов, — сказал он. — Там эти песни не запрещены и их свободно поют артисты в ресторанах».
Поразмыслив, я решила отправиться не во Францию, а в Америку, потому что если по-английски я хоть немного, но говорю, то с французским — беда.
В начале 80-х я приехала в Нью-Йорк и отправилась в русский район на Брайтон-Бич. Неделю я провела в «маленькой Одессе» и скупила, наверное, все, что было в магазинах: книги, кассеты, пластинки… Именно тогда я открыла для себя Аркадия Северного, Петра Лещенко, Александра Вертинского и, конечно, Вадима Козина.
Песни в исполнении Вадима Алексеевича буквально очаровали меня. Возвратившись в Токио, я, не переставая, слушала его бархатный голос.
Позднее в токийском районе Голден Гейт я открыла маленький бар, где стала исполнять русские песни. Первыми слушателями были мои друзья и родственники, но постепенно место стало приобретать популярность и, бывало, в тесное помещение зала набивалось больше пятидесяти человек. Приходили и приходят послушать меня и настоящие японцы (часто бывшие военнопленные времен Второй мировой), и потомки эмигрантов, и сотрудники посольства, и моряки с русских кораблей…
Несколько лет спустя от одного из посетителей я узнала, что Вадим Козин живет в Магадане. Я тут же собралась в дорогу, но, к сожалению, побывать у него в гостях мне довелось уже после смерти «магаданского затворника». Я опоздала буквально на несколько недель. Но его родственница и хранительница музея-квартиры Дина очень хорошо меня приняла. Мы подружились, и я стала бывать у нее в гостях каждый год. Однажды Дина посетовала, что в музее нет бюста Вадима Алексеевича. Тогда я решила, что, когда вернусь в Токио, сделаю все, чтобы собрать средства для этого проекта. Подключила всех друзей, специально выпустила свой первый диск. Пластинку я записывала с японскими музыкантами, но нашла таких, кто чувствует русскую песню очень здорово. Потом стала продавать диск и не сразу, но собрала нужную сумму на памятник Козину. Мне очень приятно, что сейчас он украшает музей-квартиру великого артиста.
Русские песни я пою и записываю для души, моим основным занятием остается участие в театральных постановках. На подмостках различных токийских театров я переиграла, наверное, всю русскую классику. Японцы очень любят и Чехова, и Горького, и Гоголя… Одной из последних премьер, где я играла, была постановка знаменитой пьесы «На дне» Максима Горького.
Получить приглашение выступить в Москве, в Кремле, было очень приятно и неожиданно. Конечно, я очень волнуюсь, но еду в Россию с радостью, как домой.
После теплого приема в Кремле «Шансон-ТВ» совместно с тогдашним главным режиссером «Театра на Юго-Западе» Валерием Беляковичем был организован сольный концерт артистки на театральных подмостках. Предполагалось, Миюки будет выступать под аккомпанемент гитары и своего, привезенного из Токио, контрабасиста. Но автору этих строк пришла в голову мысль покреативнее.
В то время я тесно общался с ребятами из ансамбля еврейской музыки «Клезмастерс». Талантливые музыканты с консерваторским образованием, они четко схватывали на лету любую, даже незнакомую мелодию, в чем я уже имел шанс убедиться.
Идея симбиоза японки, поющий наш шансон, с оркестром, характеризующим свой стиль как «блюдо кабацкого меню, приготовленное из сваренных вкрутую русской бесшабашности, цыганского окаянства, еврейского азарта и балканского задора», показалась мне крайне соблазнительным экспериментом.
Звезды сошлись удачно: трех дней репетиций хватило, чтобы показать ошалевшей от гибрида публике этот «фьюжн». Приняли сей перформанс, надо сказать, благосклонно. Сегодня концерт можно увидеть в полной версии на канале «Шансон-ТВ».
Английский сэр с русской балалайкой
На берегах туманного Альбиона живет человек, зовут его Биббс Эккель (р.1946 г.), он сын англичанина и польки. Не знаю уж, как и когда, но он настолько проникся творчеством Петра Лещенко, что создал клуб по изучению наследия артиста, специально выучил русский и исполняет его песни, причем здорово и практически без акцента. А еще Эккель руководит ансамблем балалаечников и вообще считается большим спецом по русской культуре. Он чем-то напоминает мне загадочного человека Колю Васина из Питера (раньше его часто показывали по ТВ), у которого, в свою очередь, «рвануло крышу» на песнях Beatles, и из собственной малогабаритки он соорудил настоящий музей, при посещении которого западные битломаны ясно понимают, что их коллекции — это детские альбомчики на фоне запасников «Эрмитажа». Культурный обмен, так сказать.
Самый русский англичанин Биббс Эккель.
По списку Forbes
Поступивший в продажу 25 июля 2011 года журнал Forbes взорвал российскую элиту индустрии развлечений.
Еще бы, впервые за время публикации рейтинга знаменитостей в нем сменился лидер.
Теннисистка Мария Шарапова, занимавшая первую строчку в списке российских звезд на протяжении шести лет, оказалась второй. Лидером стал шансонье Стас Михайлов, кстати, впервые попавший в рейтинг. Кроме Михайлова в число новичков вошла певица Елена Ваенга. Сохранили позиции Григорий Лепс и Сергей Шнуров.
Позицию в рейтинге специалисты журнала рассчитывали с учетом трех факторов: дохода за год, количества упоминаний в СМИ и запросов в поисковой системе «Яндекс».
* * *
Последние годы за неофициальное звание «Короля шансона» бьются (правда, в основном, руками, а вернее «ручками» журналистов) два земляка и бывшие коллеги по ресторанной сцене из города-курорта Сочи: Григорий Лепс и Стас Михайлов.
Недавно к властвующему в умах поклонников жанра дуумвирату присоединилась «петербургская принцесса» Елена Ваенга.
Судя по рейтингам авторитетного издания, проигравших в битве нет.
Стас Михайлов. Фотосессия во время интервью журналу «ШансоньеР». Петербург, начало 2000-х годов. Он еще не знает, что до всероссийских аншлагов ему осталось подождать буквально пару лет. Фото Е. Гиршева.
Как человеку, давно занимающемуся исследованием жанра, мне очень сложно однозначно ответить на вопрос, почему эти артисты безоговорочно причислены прессой в разряд шансонье. В начале рассказа мы попытались дать определение явления, но сколько ни верчу я этот «трехгранник» Лепс — Ваенга — Михайлов, не в силах собрать пазл так, чтобы четко разглядеть в этой головоломке шансон. Слышу эстрадную песню, рока-попс, рока-фолк, но едва-едва шансон…
Когда-то Григорий Лепс и Стас Михайлов пели в ресторанах. Сохранились даже записи раннего Лепса, выпущенные лет десять назад пиратами под названием «Возвращение к истокам». Действительно, довольно странно слышать сегодня, как мощным 4-октавным вокалом Григорий пел когда-то «Тюрьма не спит, тюрьма давно проснулась…» или «Сегодня я и Хаим отдыхаем…» Но официально они не издавались, да и мало ли что и кто пел когда-то? Иосиф Бродский любил петь в компаниях «Мурку», и что?
Возможно, нежных «акул пера» убеждает в принадлежности Григория Лепса к жанру его брутальная внешность, ревущий вокал и дерзость суждений? А может, переосмысленный им Высоцкий?
Григорий Лепс. Петербург, начало 2000-х. Фото Е. Гиршева.
В момент написания этой главы (ноябрь 2011-го) Москва пестрит афишами грядущего совместного концерта Александра Розенбаума и Григория Лепса. Надеюсь, это мероприятие поможет мне понять, что же так крепко связывает Григория с жанром.
С Михайловым ситуация еще более запутана. Человек никогда не пел ничего даже отдаленно жанр напоминающее — ну разве что пара вещей на стихи Есенина прозвучали в первых альбомах. Единственное, что хоть как-то позволяет его отнести к шансону, — так это особая манера (ресторанная, как пишут критики) и редко-редко проскальзывающие в текстах даже не жаргонизмы, а образцы бытовой, простонародной речи.
На мой вопрос, как сам артист Михайлов определяет собственный стиль, я получил ответ:
«…Никак. Как вы определите стиль, например, Антонова или Розенбаума? Их творчество имеет отклик у самых разных людей, вне зависимости от положения, достатка. Мне бы хотелось так же…
У Розенбаума в одном городе отключился звук на концерте, он взял гитару и два часа держал зал. Вот уровень артиста, и до него я хочу дотянуться…»
Наша беседа состоялась зимой 2007-го, и теперь можно сказать, что Михайлов на верном пути: кремлевские аншлаги и звание «Заслуженного артиста» — весомые аргументы.
Но опять же, при чем здесь шансон? Герой песен Михайлова изливает чувства (чаще любовного характера), но при этом четкого сюжета в них не прослеживается, экстремальных обстоятельств — тем более. Это просто красивые, мелодичные, профессиоанально спетые и грамотно аранжированные… эстрадные композиции.
Так мне кажется. Несколько прояснил ситуацию коллекционер и создатель сайта Музей Шансона Владимир Окунев, который на вопрос одного из посетителей его ресурса о феномене Михайлова ответил так:
В настоящее время по вине СМИ или благодаря им у слушателей и зрителей всё смешалось— эстрада, шансон, поп. Всё что ротируется на одноимённой радиостанции для них и есть шансон. А это не правильно. Вот и получается, что такое направление как «российская эстрада» (бывшая советская эстрада) просто не существует. Есть или попса или шансон. А многие слушатели предпочитающие шансон не принимают исполнителей эстрады в жанре. Пример тому Стас Михайлов. Просто ротировать его начали впервые на радио «Петроград — русский шансон», когда его больше никто не брал. Я сам к этому приложил руку. Мой знакомый из общества коллекционеров периодически ездил в Москву на знаменитую «Горбушку» и привез оттуда первый CD Стаса Михайлова «Свеча». Данный альбом я передал Вадиму Глебовичу Гусеву (в то время он работал главным музыкальным редактором) и впервые альбом был представлен в программе «Пальцы веером». Песни «Свеча», «Приходи ко мне» понравились слушателям. Возможно это случилось в тот момент когда было мало хорошей лирики, а звучала больше «жёсткая» музыка, именуемая «блатной». Т. е. получился некий противовес. Затем Михайлова стали приглашать в концерты в Санкт-Петербурге, его узнала широкая аудитория…Позже при наличии хороших инвесторов и правильного промоушена Михайлов и стал тем, кем он есть сейчас. Но имидж мужчины «в рюшках» до сих пор не воспринимается мужской аудиторией, но очень нравится женщинам к которым в своё творчестве обращается Михайлов. Но у него также есть великолепные песни «Героям России», «Вертолёт», «Война», «Приказ»…
И, быть может, только Елена Ваенга находится ближе коллег к жанру. У нее можно найти и смешные, юмористические сюжеты, и просто жизненные зарисовки, и даже элементы уличной песни с нотками, словно летящими прямо из парижских кабачков. Вспомните «Абсент»!
В ранних альбомах Елена вообще много экспериментировала и записывала, скажем, такие песни: «А по Ордынке гуляет вор с Маринкой, гуляет вор и знает, она одна такая…»
Хотя, согласитесь, довольно странно обрести репутацию шансонье, исполнив лишь пару-тройку вещей «а-ля». Никому же не приходит в голову назвать «Королевой шансона» Аллу Борисовну после «Настоящего полковника», Валерия Леонтьева после «Мурки», а заодно и хор Турецкого в полном составе, который тоже включил классику «блатняка» в свою программу.
Так я вынужден прийти к парадоксальному выводу — в современной России все, что не попса, автоматически причисляется к шансону. Или еще короче: неформат — это шансон.
Учитывая, что «неформатом» у нас обычно бывает любой артист, не принадлежащий к одному из кланов отечественного шоу-биза, или же просто бедный художник, то шансонное поле будет все шире.
Как-то примирило меня с реальностью, где Михайлов непрерывно зовется «королем шансона», только высказывание Михаила Шуфутинского:
«Чем отличается шансон от эстрады? Не музыкой и даже не стихами, — считает мэтр. — А тем, что эстрадный исполнитель выходит на сцену, и зритель, глядя на него и слушая как он поет, думает: „Какой голос! А глаза у него, а прическа с сединой! А костюм, а шоу!“. Это все хорошо — это законы эстрадного представления. Но есть другая сторона, когда зритель смотрит на сцену и думает: „Какая потрясающая песня! Какие слова!“. Вот — это шансон».
Трансформеры
Формирование русского шансона в отдельный и притом крайне популярный жанр на российской сцене заставило задуматься многих бывших поп-исполнителей о смене репертуара. «Шансон по-русски» демократичен не только с точки зрения музыки, слов и мирного сосуществования разных стилей в рамках единой стилистики. Для исполнителей он притягателен еще и тем, что не предъявляет, в отличие от попсы, специфических требований к внешности, возрасту и вокальным данным (впрочем, последний пункт сегодня можно вычеркнуть и для официальной эстрады).
А. Маршал с прекрасным шансонье, автором популярных песен Игорем Слуцким
Так в жанр, получивший пусть шаткий, но статус персоны-грата, потянулись бывшие участники молодежных проектов и рок-команд.
Самыми хрестоматийными (а главное — удачными) примерами в этом плане считаются Таня Тишинская (в прошлом — певица Каролина), Катерина Голицына (известная ранее как Катя Яковлева) и, конечно, Александр Маршал (бывший солист культовой рок-команды «Парк Горького»).
О причинах трансформации артисты много раз рассуждали в беседах с журналистами.
«Не хочу петь попсу…»
Таня Тишинская и Сергей Трофимов. Москва, начало 2000-х.
«…2000 год. Я попсовая певица Каролина. У меня есть хит „Мама, все о’кей“. Но так тоскливо, хоть в петлю лезь, — вспоминает Таня Тишинская [82] . — Месяц назад попала в аварию. BMW — всмятку. Я отделалась легким испугом — с переломом ключицы со смещением и сотрясением мозга. Гипс сняли, на душе не легче. Смотрю в окошко и плачу. Весна, конец апреля, появились почки на деревьях. Нужно думать о любви и, конечно, о новых песнях. А мне — хоть вой на луну. Не хочу петь попсу, не хочу. А надо.
Звонок по телефону. Звонит Михаил Круг. У меня округляются глаза. Мне? Круг? Зачем? „Написал тебе песню“. „Ну, давайте встретимся“, — неуверенным голосом говорю я. Ну, ведь он „Жиган-лимон“, а я-то „Мама, все о’кей“. Вот это интрига. Договариваемся на завтра у меня дома на Тишинке, на час дня.
Утром я проснулась и поняла: „Ну, конечно, это чей-то розыгрыш!“
Ровно в час дня звонок в дверь. Открываю… Остолбенела. Стоит, плотненький, невысокий, с умными глазами, и улыбается. Говорит: „А ты думала тебя разыграли? Ну, что так смотришь, впускай“.
…Он берет в руки гитару, начинает петь и… становится самым красивым мужчиной на свете. Мы завороженно слушаем. Все. Песня заканчивается.
„Так это непопсовая песня, Миша, как я буду ее петь? У меня не получится“, — прошептала я. „А ты попробуй с первого, второго дубля — и посмотришь“. И исчез, как видение.
Окраина Москвы. Кинотеатр. Я, как всегда, еле успела. Зашла в зал, огляделась. Битком.
Круг поет. После каждой песни овации. Я набираюсь смелости, несусь к сцене и дарю ему цветы. Он, как редиску из грядки, выдергивает меня на сцену и представляет зрителям: „А это восходящая звезда шансона — Таня Тишинская“.
После концерта врываюсь к нему за кулисы: „Миша! Спасибо! Но почему — Тишинская?“ „Так ты же на Тишинке, — улыбается он. — А за цветы спасибо“.
Еду домой, по дороге напеваю „Ну, что ты можешь предложить мне за любовь…“
Через неделю я (о, счастье!) становлюсь Таней Тишинской…»
Таня Тишинская: «Угостите даму сигаретой!»
Сегодня в активе у исполнительницы больше десятка номерных альбомов и трудно отыскать человека, даже весьма далекого от жанра, кто бы ни разу не слышал ее хитов «Угостите даму сигаретой», «Волчица» или «Моя последняя любовь».
«Нефраерский романс»
«Где еще выступать начинающей певице, как не в ресторане? Я пела, играла на клавишных, да еще купила электронную приставку, заменяющую ударника. Когда через десять лет, уже окончив Гнесинку, я собралась уходить из ресторана, то руководитель ансамбля был в шоке. Вместо меня одной ему нужно было брать трех человек, — начинает рассказ о себе очаровательная и неповторимая Катерина Голицына [83] . — Я работала в группах „Москвички“, „Девчата“, „Ровесники“ и, наконец, стала лидером ВИА „Катюша“. Именно с этой группой в конце 80-х она записала свой первый магнитоальбом „Позови меня в ночь“. В 1990 году вышла вторая кассета — „Лучшая подруга“. Песни Кати Яковлевой разошлись огромным тиражом и стали очень популярны в народе. В 1991 году эти два альбома переиздали на виниловых дисках.
Когда я достигла всероссийской известности в легком жанре, я поняла, что в попсе мне делать больше нечего. Вдруг до тошноты надоело заниматься дискотечной музыкой. Петь чисто для заработков — перестало быть необходимостью, муж успешно занимался бизнесом и „кровавым гастролям на износ“ пришел конец. Настало время подумать о душе, осознать себя и, наконец, делать то, что доставляет истинное удовольствие. К концу 90-х я окончательно решила, что для Кати Яковлевой в моей жизни больше нет ни времени, ни места.
Но дебютный альбом „Нефраерский романс“ вышел только в декабре 2002 года.
К сожалению, в силу объективных причин, которые я никогда не комментирую в беседах с журналистами, я не могла сделать этого раньше».
Обладательница шести премий «Шансон года» Катерина Голицына.
Услышав песню с первого альбома певицы, повествующую о венчании в неволе, ее коллега шансонье Александр Дюмин заметил:
«Я уверен, что Катенька написала яркую правдивую композицию, испытав это на себе. Многие пытаются петь приблатненные, напичканные „феней“ песни, но зритель им не верит. Да и наш узкий круг шансонных певцов таких не любит, сразу отторгает. Катерина же своей искренностью и талантом быстро завоевала слушателей и признание коллег».
После первого успеха певица записала еще целую серию альбомов: «Любовь заочная», «Декабристочка», «Северный блюз», «Все в шоколаде», «Дикая яблоня».
Катя Голицына, без всяких сомнений, является сегодня одной из немногих артисток, определяющих лицо современного шансона по-русски. Не зря ее творчеством так восхищался сам патриарх жанра Константин Николаевич Беляев, и уж, конечно, не за красивые глаза Катя восемь лет подряд становилась лауреатом премии «Шансон года» в Кремле. Но помимо сильного голоса и прекрасных внешних данных, Катерина обладает еще одним секретом успеха — она автор большинства произведений своего репертуара. Поэтому наверняка еще не раз удивит и порадует своего слушателя.
Маршал шансона
Александр Витальевич Маршал (Миньков, р.1957 г.) родился в Краснодарском крае в семье военного летчика.
В 1974 году поступил в училище войск ПВО по специальности «штурман боевого управления,» где создал музыкальную группу. Прозвище Маршал Миньков получил в военном училище: так его дразнили друзья. Желание профессионально заниматься музыкой победило желание стать офицером: курсанта Минькова вскоре отчислили. После Олимпиады-80 молодой музыкант приехал в столицу. Работал в ресторанах, в «Москонцерте», сотрудничал с группами Стаса Намина «Аракс», «Цветы», «Здравствуй, песня!» и другими коллективами.
В 1987 году начал работать в рок-группе «Парк Горького», с которой переехал в США, где группа выпустила четыре альбома и добилась определенной известности даже среди англоязычной публики. После того как из ансамбля ушел Николай Носков, место солиста занял Маршал. В 1998 году Александр вернулся в Россию.
Когда по возвращении мне предложили заниматься сольным творчеством, я долго искал свою музыку, хотел понять, что же я должен петь, — говорит певец [84] . — А потом решил, что в России больше всего любят красивую мелодию, это — главное. Мне многие говорят, мол, твое творчество отличается от песен «Парка Горького». Да, конечно, отличается, но почему бы и нет? Обратно, в «роковые» времена, меня просто не может сегодня тянуть. Я считаю, что «Парк» свою миссию выполнил. Правда, и сейчас есть много предложений по поводу того, чтобы снова собраться и дать гастроли в странах ближнего и дальнего зарубежья. Может быть, такое и произойдет. Но ведь мы все так далеко от этого ушли…
А вообще рок-н-ролл — это не музыка, это стиль жизни. И мы уже не сможем жить так, как жили раньше. В общем, думаю, что ту группу уже не собрать, да может, это и не нужно? Пусть «Парк Горького» останется легендой!
Искал себя Маршал недолго. Уже в 2000 году он выпускает первый альбом, выдержанный в стилистике военного шансона, под названием «Горец».
Новинку очень тепло встретила публика, и в 2002 году артист решил закрепить успех релизом нового диска «Батя».
Выход альбома не успевшая привыкнуть к новому имиджу артиста российская пресса комментировала довольно-таки удивленно, а порой и просто язвительно:
Кто бы мог подумать, что очередной сольный альбом бывшего голоса легендарных русских рокеров Gorky Park будет поддерживать радио «Шансон»?.. Тем не менее. Даже после выхода на уровень красивого, просто эстрадного «Белого пепла» (нельзя же всю жизнь играть рок…) Александр Маршал сумел удивить своих поклонников надрывным, пронзительным и актуальным для россиян альбомом «Горец». Фактически «Батя» является продолжением «Горца» — тот же, только чуть менее горестный, чуть более задушевный шансон, да и оформление буклета позволяет перепутать эти два альбома. А то, что опять не рок-н-ролл… Быть может, нести культуру действительно в массы и стать воистину народным исполнителем все-таки предпочтительней, чем продолжать играть и петь патетический рок, востребованный лишь частью поколения 40-летних. Хотя, быть может, это просто более по-русски: лучше просто переживать, чем бунтовать или бороться…
Другой комментарий к альбому гласил:
Ставший уже почти народным, певец Александр Маршал выпустил этим летом новую работу, как бы подтверждая навешанный недавно на него ярлык шансонного исполнителя. Если бы кто мне лет этак с десять назад рассказал что-либо подобное, я бы полчаса потешался над богатой фантазией рассказчика. Да и как в такое поверить, когда фронтмен «Парка Горького» пожинал в те годы плоды рок-творчества своего коллектива, не вылезая из чартов разной направленности.
Когда певец неожиданно для всех ударился в попсу, сотрудничая с Павлом Есениным, многих чуть кондратий не хватил… Все бы ничего, но очевидная тяга к конъюнктурщине мешает Маршалу стать единственным и неповторимым в своем жанре. Помыкавшись в попсе, наш герой, видимо, окончательно решил для себя, что здесь больших денег так и не видать, и, соответственно, рванул в шансон!
Новый альбом «Батя» — первый и очень характерный шаг в сторону шансонизации его творчества. Мне могут возразить, что и раньше Маршал грешил такими популистскими вещами. Да, было, появлялись отдельные песни на альбомах «Горец», «Белый пепел» и других. Но сейчас речь идет о целом произведении, и стилистично более подходящим под определение самого любимого в российской глубинке стиля.
…Если так дело пойдет и далее, скоро в исполнении Маршала мы увидим песни типа «Гоп-стоп», «Гуляй, братва» и «Человек в телогрейке».
Ернические прогнозы безымянного журналиста не сбылись, и, хотя сегодня Александр Маршал абсолютно нормально воспринимает, когда его называют шансонье, это не означает, что в его репертуаре появилась лагерная лирика. Главной темой артиста много лет остается солдатская баллада, и здесь ему действительно нет равных.
«Блюз — это блатная песня»
Обращение бывших рок-музыкантов к жанровой песне стало, можно сказать, массовым явлением на рубеже веков. Не только Александр Маршал, но и целый ряд других исполнителей зазвучали в иной тональности. Прежде всего я имею в виду бывшего лидера «Бригады С» Гарика Сукачева, а также Александра Ф. Скляра, Андрея Макаревича (чьи проекты «Пионерские блатные песни» и совместные работы с Марком Фрейдкиным, выдержанные в лучших традициях жанра, произвели фурор в музыкальном мире) и даже Юрия Шевчука, чей недавний альбом «Ларек» был аранжирован Костей Казанским, прославившимся своими работами с Высоцким, Димитриевичем и Поляковым. Странная миграция рок-н-ролльщиков привлекла не только мое внимание. Еще в 2009 году журналист И. Камиров в интервью для портала Утро. ру прямо спросил у Сукачева:
«Почему в последние годы вы резко ушли от рока к такому стилю — я не знаю… как вы его сами называете? …Почему вы обратились именно к блатной песне в последние годы? Это что, мода такая?»
А в ответ услышал от Гарика откровение, которое дорогого стоит:
«Володя Высоцкий называл это авторской песней. Наверное, все так и должно было произойти. Если попытаться идти в молодость, когда рок-музыка жила в нас, — я же помню, не остро, но помню, что тогда я придумывал музыкальные модели, из которых развилась потом „Бригада С“. Некую музыкальную конструкцию, которая будет ни на что не похожа… А потом, с опытом, форма перестала играть для меня важную роль, а когда ты стал старше и появилась возможность делать что угодно и не думать ни о какой форме — соответственно, вылезли эти красные тетрадки, которые лежали в столе много лет. Мы с Саней Скляром их вытащили и сделали группу „Боцман и Бродяга“.
Могли мы это сделать 20 лет назад? Конечно, нет. Нужно было стать мужчинами, для того чтобы спеть, как ты хочешь это спеть, как ты чувствуешь ту музыку, которая была для тебя сделана — и блатная, и цыганская, и твоя музыка, которую ты писал только для самых близких друзей. А потом оказалось, что это интересно большому числу людей.
Я помню это чувство свое, я был просто потрясен, когда „Боцман и Бродяга“ стал лучшим альбомом года, его стали везде гонять, я появился в огромных количествах на телевидении, — меня это совершено потрясло. Шли мы к этому? Наверное, шли, но совершенно не чувствовали этого.
…Мы не должны забывать, что рок-музыка, которая родилась в Америке и потом в Англии, вышла из блатной песни. Блюз — это блатная песня. „Дом восходящего солнца“ — это блатная песня, о публичном доме еще XIX века, по-моему. Это величайший рок-гимн, который будут петь и через двести лет. Если мы говорим о каторжанской песне, о так называемой блатной, то это музыка рабов, которые сидели на цепи. Их герои — это воры и проститутки. Это переживания отбросов общества, как сказали бы сейчас.
А почему интеллигенция во всем мире это так любит? Потому что это фантастическая, глубинная часть культуры. Сотни лет живут эти песни, мы не знаем авторов, но они являются частью народа. Песни каторжан — один из самых важных моментов для понимания души народа. Поэтому мы обращаемся к Володе Высоцкому, люди нашего поколения, — он гений блатной песни, он ее сделал высоким искусством. А то, что сейчас называется русским шансоном, — ну да, это кабак, который пришел в эфир. Вот тут зона, а рядом с зоной — кабак, и ребята откинулись, маленький городок и сидят пацаны, про дочку прокурора раз сорок заводят, поплакать на воле…
Я понимаю, о чем вы говорите. Но если подумать про уголовный мир, то самые яркие его представители — это неординарные люди, одаренные, гениальные личности. Существует много миров в нашей жизни, так устроено, так, наверное, и должно быть. Это огромный пласт культуры, который в нас живет. Почему мы, когда выпьем, петь начинаем? Почему наши родители поют „Ой, мороз, мороз“, а мы уходим курить и слушать Led Zeppelin… а потом приходит момент, и вдруг мы сами в пьяной компании близких людей, выпивши, начинаем этот „Мороз“ петь. Приходит время, и в нас ствол тысячелетний начинает подниматься…»