«А потому, что я сегодня эмигрант…»
Леонид Александрович Пылаев (Павловский, 1916–1992)
Завершение разгрома фашизма в 1945 году означало новую эпоху и в истории эмиграции. Вторая волна не отличалась таким массовым характером, как первая. Не желали возвращаться в СССР военнопленные, перемещенные лица, граждане, угнанные немцами на работы в Германию, а также военные преступники и коллаборационисты, опасавшиеся возмездия. По разным данным, к 1952 г. в Европе насчитывалось около полумиллиона бывших граждан СССР. Еще столько же прибыло в Америку.
При этом «беженцами» одинаково считались и жертвы нацистских режимов, и те, кто сотрудничал с немцами, и те, кто в условиях сталинского тоталитаризма «преследовался вследствие политических убеждений».
Победная эйфория быстро сменилась долголетней холодной войной и первыми бойцами на ее фронтах оказались эмигранты.
Идеологической ядерной бомбой для «дядюшки Джо», как прозвали Сталина союзники, было создание «Голоса Америки» (вещание началось в 1947 году) и радио «Освобождение» (будущей «Свободы»). Впервые позывные станции прозвучали в эфире 1 марта 1953 года. Одним из тех. кто складывал первые кирпичики в фундамент этой исторической организации, был Леонид Александрович Пылаев (Павловский).
Хотя биография этого человека такова, что утверждать наверняка как его звали, когда и где он на самом деле родился и кем все-таки был, невозможно.
Якобы за сатирические стихи он еще до войны побывал в ГУЛАГе, а вернувшись и отчаявшись устроиться на работу, исхитрился пробиться на прием к Калинину, который ничем ему не помог, но дал понять, что настойчивость приведет его обратно на нары.
В боях за Москву осенью 1941 года красноармеец Павловский попал в плен, где его завербовали эмиссары генерала Власова.
В романе «Большая svoboda Ивана Д.» экс-сотрудник радиостанции Дмитрий Добродеев [22]Нетрудно заметить, что это переделанные слова известной песни «Прощание» Дм. Покрасса на стихи М. Исаковского.
не обошел своим внимание колоритную фигуру сослуживца, но его информация, по мнению историков коллаборационизма, не отличается точностью:
«Жизнь этого русского мужика сложилась удачно… В лагере для военнопленных смог выжить, когда все гибли от голода. Наверное, понравился охране игрой на гармошке.
Год спустя Власов посещает лагеря военнопленных. Всех ставят в строй, предлагают служить в РОА. Пылаев не колеблясь выходит из строя. Ему дают немецкую форму, буханку хлеба и банку тушенки.
У Власова он становится членом агитбригады: поет под гармошку, выступает по лагерям. Его любят: он веселый, заводной, хороший собутыльник. Повсюду находит баб и устраивает гульбища. В пригороде Берлина Дабендорфе — главный штаб РОА Здесь он лично играет частушки Власову».
Об одном из своих визитов в лагерь для советских военнопленных Пылаев сочинил заметку для газеты «Новый путь», которая вполне раскрывает сущность автора:
Когда мы подъезжали к лагерю военнопленных… мне казалось, что я встречусь с исхудалыми, изможденными людьми, небритыми и оборванными… Я ехал с затаенным чувством сочувствия этим пленным страдальцам, являющимися моими братьями по крови.
…Стройной шеренгой выстроились военнопленные на казарменном дворе, их 287 человек; они все имеют одинаковое вполне приличное обмундирование. Я хожу по рядам, заглядываю в лица лагерников.
— Знакомых ищете? — спрашивает меня немецкий комендант.
— Нет — откровенно отвечаю я, — ищу замученных, изголодавшихся.
— Тогда напрасно трудитесь, — замечает немец.
И в самом деле, люди выглядят очень хорошо, никаких следов недоедания вы не встретите не на одном лице. Лагерники получают ежедневно 600 грамм хлеба (того же качества, что и для немецких солдат), 60 грамм мяса, 30 грамм сливочного масла и проч. Три новенькие полевые кухни стоят на дворе… Кладовщик-немец с гордостью показывает мне замечательный бетонированный холодильник.
— Здесь никогда не будет портиться мясо, оно будет всегда свежим и вкусным.
…Все население лагеря имеет свое место для спанья, и хотя койки сделаны
по вагонной системе, они являются очень удобными… Есть в лагере своя амбулатория и маленький лазарет, хотя случаи заболевания здесь редки.
Пока мы с комендантом обошли лагерь, на дворе отдыхало лагерное население. Сегодня в гости к военнопленным приехали солдаты взвода восточной пропаганды, они захватили с собой музыкальные инструменты… Звонкие песни, пляски, чтение стихов, сменяли одно другим. Военнопленные веселились… Я смотрел на их здоровые лица, и мои сомнения окончательно исчезли. Эти люди верят в свое будущее, у них хватит сил пережить суровые дни войны и они возвратятся к своим семьям целы и невредимы…
Но скоро сочинителю стало не до творчества. Еще не просохли чернила на Акте о капитуляции Германии, а по Западной Европе заметались смершевцы, возвращая «заблудших овечек» и просто перемещенных лиц в коммунистическое стадо. Из нацистских лагерей многие из них шли прямиком в лагеря советские.
«В мае 1945 (Пылаев) в Праге… В город входит Красная армия, У Ну сельских сходов настоящая бойня. Часть власовцев прорывается к немцам в Баварию. Остальных вывозят на Ольшанское кладбище и там ставят к стенке. Пылаев среди тех, кто вырвался из окружения, он знает, что его ждет в Союзе, — продолжает разговор о Пылаеве Д. Добродеев. — Послевоенная Германия: здесь миллионы перемещенных лиц из СССР. Пылаев подкармливается в разных солдатских комитетах, там, где дают работу. Веселый и артистичный, он может сыграть на гармошке, сплясать гопак, выпить литр водки и написать экспромт· Поэтому ему подкидывают работу НТС и прочие антисоветские организации. Он также кормится от новых хозяев — американцев. Он выступает, агитирует и снова получает пайку. И всюду находит душевных женщин. После войны их много — немки, чешки, мадьярки. Он поселяется во Франкфурте, потом в Дахау под Мюнхеном. Матерый предатель иль бонвиван?
…В 1959 году на съемках фильма “Дорога” [32]Имеется в виду фильм режиссера А. Литвака The Journey («Путешествие»).
с Юлам Бриннером он чрезвычайно органичен в роли капитана Дембинского, что было отмечено всеми без исключения. Сосватал его ни съемку <…> Джордж Бейли, который был консультантом фильма от ЦРУ. На эти деньги Пылаев приобретает кинокамеру, зовет двух проституток с Хан-заштрассе и просит друга Макса заснять на пленку их любовные утехи в гараже.
…Отснятый материал он помещает в надраенную медную коробку и во время пьяных оргий показывает гостям. И двадцать лет спустя, уже постарев, Пылаев ремонтирует пленку и продолжает ее крутить».
*
Юл Бриннер и Леонид Пылаев (справа). Кадр из фильма«Путешествие* («The Journey»), 1958. Реж. А. Литвак
В интернет-энциклопедии «Википедия» в статье о Пылаеве упоминается еще несколько его псевдонимов — Виталий Шамров и Иван Окгя-брев. Последний не вызывает сомнений. Действительно, под именем вымышленного персонажа Ивана Ивановича Окгябрева Пылаев выступал по радио, и об этой его ипостаси мы еще поговорим.
А пока познакомимся поближе с Виталием Шамровым.
В 1943 году (а возможно, и раньше) газета «Новый путь-», издававшаяся в оккупированном Бобруйске, начинает активно знакомить читателей с творчеством некоего Шамрова. Он оказался плодовит. Очерки, стихи, песни, политические сказки и фельетоны… Легче вспомнить, в каком жанре не отметился автор. Более того, вскоре увидел свет его книга стихов. О новинке «молодого и жизнерадостного» бывшего «члена комсомола, энтузиаста строительства социализма, <…> ни за что ни про что попавшего в НКВД», а оттуда «в далекий северный концлагерь на Воркуту», там прозревшего и «вставшего в ряды разрушителей земного ада большевиков», тут же сообщила газета (№ 54 от 01.09.1943).
«С ВИНТОВКОЙ И ПЕСНЕЙ»
…Не каноны довлеют над музой Виталия Шамрова. В своих стихах и песнях — он прежде всего агитатор и агитация его поэзии звучит призывно и действенно, а это, в конце концов, в наше суровое время — самое главное.
…К борьбе за Русь зовет поэт тех, кто еще не нашел в ней своего места, кто еще колеблется. И светлая мечта поэта об этом светлом будущем, и его воля к победе и уверенность в ней звучит из строк его стихотворения «Всегда вперед»…
В своей поэзии поэт не только зовет на борьбу. Едкой политической частушкой он метко поражает врага и умеет развлечь уставшего воина в часы его досуга.
Виталий Шамров молод, и из-за чувства долга перед родиной сквозит и эта молодость и желание посмеяться и посмешить других. Здоровым жизненным оптимизмом веет от его шуток «Случай с женой», «Все девушки хороши», из юморески «Попугай». Стихи и песни Виталия Шамрова читаются и поются, их успели полюбить и поэтому нужно признать своевременным издание сборника «С винтовкой и песней».
Сравнивая авторский стиль Шамрова и его стихотворные рифмы с тем, что в дальнейшем демонстрировал Пылаев, трудно не заметить сходства. А потому практически нет сомнений, что на этот раз Википедия не ошибается и Пылаев-Павловский-Шамров-Окябрев — это одно и то же лицо.
На радио «Освобождение» под псевдонимом Иван Октябрев русский «самородок» начал вести авторскую передачу:
«Я, дорогие друзья, в Советском Союзе по радио никогда не выступал. У нас там простому трудящему по радио говорить не разрешают. Дорогие граждане Советского Союза, дорогие земляки, однополчане! Находясь сейчас за границей, я шлю всем вам пламенный беспартийный привет… Родом я из Горького, так что мои друзья-горьковчане меня знают… Я бы очень хотел, чтобы все советские граждане ко мне сочувствие и внимание имели, потому что ведь я утек не от своего народа и не от своих друзей и боевых товарищей, а только благодаря мудрому издевательству коммунистического режима…».
Л. А. Пылаев в редакции радио «Свобода». Мюнхен, 1980-е
В Германии в 1948–1949 гг. он издавал сатирический журнал «Иван», где печатал антикоммунистическое продолжение «Василия Теркина». Неделями колесил с ансамблем «Калинка» по странам Европы, выступая перед соотечественниками и агитируя их не возвращаться в СССР. Не стоит забывать, что после Великой Отечественной советские «миссионеры» рыскали по всему миру, и где посылами, уговорами, а где обманом, лукавством и даже угрозами принуждали к репатриации.
В небольшой брошюрке «Шесть часов на родине» [23]Написана ага песня 29/УІН942 г. донским казаком Сюсюкиным Александром Александровичем на улице в Берлине. Поется она на мотив казачьей песни "Слава Богу на небе, государю на земле, а нам, донским, казакам, на польской границе". Каждая 2-я строка повторяется 2 раза.
Леонид Александрович рассказывал об одном из эпизодов культурно-идеологического противостояния:
«Так уж сложилась жизнь политических эмигрантов из Советского Союза, что не в каждой стране имеется возможность часто видеть на сцене исполнителей, говорящих на родном языке. Поэтому было вполне естественным горячее желание бельгийских соотечественников увидеть и послушать артистов-земляков. Нашему приезду были рады… Но вдруг как гром среди ясного неба прозвучала странная и любопытная новость: накануне нашего концерта в Льеже был назначен другой концерт — вечер художественной самодеятельности Союза советских граждан.
Апофеозом его «литературного дара» стало создание поэмы «Москва жидовская».
…Вскоре все выяснилось. История была такова: как известно, в Бельгии оказалось много бывших советских граждан, заброшенных сюда судьбой во время Второй мировой войны. Война окончилась, но бывшие советские граждане, испытавшие на своем горбу сталинский социализм, не возвратились на родину, предпочтя эмигрантскую жизнь коммунистическому “раю”.
…Хрущев и его помощники поняли, что сотни тысяч оставшихся за границей бывших советских граждан сумеют рассказать западному миру о действительном положении трудящихся в Советском Союзе, и принял свои меры. <…> Развернули бешеную кампанию за возвращение на родину. Появилась специальная радиостанция, газета, подпольные “Буревестники”, “Соколы” и пр. Результаты оказались мизерными. Тогда кому-то в Москве пришла в голову новая идея — создать за границей Союз советских граждан… Работники советского консульства в Бельгии <…> решили продемонстрировать “крутой подъем” роста членов Союза советских граждан. С этой целью 6 апреля 1957 года в Льеже, в Доме инвалидов был назначен большой концерт».
Во время концерта, который представлял собой, по словам Пылаева, «скучную художественную самодеятельность», он со своей компанией раздавал в антракте листовки и вел беседы с советскими гражданами. На следующий день состоялся концерт пылаевской «Калинки». Программа была «с перцем». Звучали политические пародийные песенки, сценки из советской действительности, принимавшиеся залом на ура.
Увлекался Леонид Александрович на досуге и переиначиванием известных стихотворений вроде переделки «Стихов о советском паспорте»:
В Германии в середине 1950-х — конце 1960-х годов Леонид Пылаев совместно с Галиной Рудник (Ручьевой) записал две авторские пластинки. На дебютной «сорокапятке» звучат четыре лирических песенки. Но диск-гигант с веселеньким названием «Мои песенки» был уже не столь безобиден, нет-нет да проскальзывали там выпады против Советов.
Вероятно, творчество Пылаева не получило широкой известности в СССР из-за того, что в то время прессинг властей был очень силен и граждане не рисковали (как это стало происходить в 1970-1980-е годы) провозить антисоветчину через таможню, а тем более тиражировать ее.
Хотя некоторые авторские песни Пылаева вполне могли понравиться слушателю своей изящностью, задором и обаятельной простотой.
Я по-немецки научился жить, как жмоты,
Я по-французски двадцать лет такси водил,
По-негритянски я танцую все фокстроты,
А по-английски как сапожник виски пил.
А почему? А потому, что я покинул Ленинград,
А потому, что я сегодня эмигрант…
Этот одиозный и всеядный персонаж, известный под фамилией (или псевдонимом?) Пылаев-Павловский, скончался в марте 1992 года в возрасте 75 лет и был похоронен в Мюнхене.
Обложка песенника добровольца РОЛ. Нарва, 1943
Пластинка «Боже, царя храни!» с оторванным в годы сталинских репрессий названием. Фото предоставлено интернет-порталом
Плакат «Свободу советским евреям!», выпущенный в Нью-Йорке в 1980 году в поддержку демонстрации, в которой наряду с другими принимал участие певец Теодор Бикель
Листовка времен советско-финской войны с пропагандистской песенкой «Нет, Молотов»
Пластинка, где Александр Солженицын сам читает цикл рассказов «Крохотки
Альбом Леонида Пылаева «Мои песенки» сегодня большой раритет
Пластинка Дины Верни пользовалась успехом и не раз переиздавалась
Первый официальный диск Александра Галича «Крик шепотом»
Концептуальный проект Теодора Бикеля «Не могу больше молчать»
Обложка французской пластинки «Подпольные песни», которую напел некто неизвестный, укрывшийся за псевдонимом ГЛЕБ
В 1960-1970-е годы исполнители русского фольклора были очень популярны в Европе
«Монопольным правом в области <русской песни> завладели эмигранты, осевшие на Западе, русского, полу-русского и совсем не русского происхождения типа Биккеля, Бриннера, Рубашкина и др. Особое место в этом ряду занимает Иван Ребров, который поражает своим действительно незаурядным голосом почти что в три октавы…» — из книги Людмилы Зыкиной «Песня» (1975)
Редкие кадры из домашних архивов
Автор в гостях у Анастасии и Марианны Вертинских. Москва, март 2011. Фото Н. Марковича
Удостоверение лауреата Сталинской премии II степени, принадлежавшее А Н. Вертинскому. Фото автора
«В 1971 году, незадолго до своей эмиграции, Виктор Кабачник вместе с женой Галиной удостоился посвящения от Галича в «Песне исхода»: «Галиньке и Виктору — мой прощальный подарок. А Галина Кабачник заслужила даже отдельное посвящение: «Галиньке» — в «Песенке-молитве, которую надо прочесть перед самым отлетом» — из книги Михаила Аронова «Александр Галич. Полная биография»
Слева направо: Галина Кабачник, биолог и диссидент Сергей Мюге, дочь Вероники Штейн Александра и друг Александра Галича, продюсер пластинки Нугзара Шария «Песни советского подполья» Виктор Кабачник (1941–2011)
Дина Верни и Михаил Шемякин в Париже.
Середина 1970-х
Кассеты и книги
В 1977 году YMCA-Press в Париже выпустило серию из трех книг и тридцати кассет «Неизданные песни русских бардов». Сегодня это издание — мечта любого коллекционера
Автор-исполнитель из Нью-Йорка Ян Бал исполнял очень смелые и откровенно антисоветские песни, но благодаря нейтральному дизайну своих кассет, отсутствию фото и псевдониму ему удалось избежать встречи с агентами КГБ
Миниатюрная книга Юза Алешковского «Окурочек» была издана в 1999 году в Москве тиражом 250 экз., из которых первые 50 — нумерованные.
Экземпляр № 1 с автографом находится в коллекции автора книги
Редкие кадры из домашних архивов
Александр Галич у Стены Плача во время гастролей в Израиле. Иерусалим, 1975.
Актер, режиссер и певец Нугзар Шария на родине в Тбилиси. 2011
Фото В. Гершовича
Иосиф Бродский и Алексей Хвостенко в Венеции, 1911
Слава Вольный, Алла Пугачева в ресторане С. Вольного «Калинка. Кельн, 1980
После выхода пластинки Михаила іулько «Синее небо России» (1982) на эстраде русского зарубежья возникла мода на белогвардейскую тему. Песни о Белой армии исполняли Михаил Шуфутинский, Анатолий Могилевский, Евгений Кричмар, Люба Успенская, Альберт Корабельников и другие
Михаил Гулько и Альберт Корабельников. Нью-Йорк, 1986
Ян Бал со своей группой «Шалом». Концерт в Нью-Йорке, 1983
Отец Валерия Винокурова с Алешей Димитриевичем и неизвестным в кабаре «Распутин».
Париж, сентябрь 1984
Редкие кадры из архива
Андрей Макаревич и Юз Алешковский. Концерт в клубе «Дума». Москва, 16 сентября 2012. Фото автора
Писатель, создатель знаменитых песен Юз Алешковский с автором книги. Нью-Йорк, 14 августа 2012. Фото Людмилы Шумилиной
Спецпроект
Кроме двух своих авторских пластинок была в карьере Пылаева еще одна интересная запись. Вероятно, этот диск увидел свет в период с 1970 по 1980 год. Точные данные на конверте не указаны. Зато наверняка известно место — Нидерланды и выпускающий лейбл — Amnesty International.
Краткая справка: «Международная амнистия» — «неправительственная организация, основанная в Великобритании в 1961 году, которая ставит своей целью «предпринимать исследования и действия, направленные на предупреждение и прекращение нарушений прав на физическую и психологическую неприкосновенность, на свободу совести и самовыражения, на свободу от дискриминации в контексте своей работы по продвижению прав человека».
С 1974 по 1983 год группа «Международной амнистии» существовала в СССР. В нее входили диссиденты и писатели Лариса Богораз, Владимир Войнович, Сергей Ковалев, Александр Даниэль, Георгий Владимов и др. Все они подвергались преследованиям за свою правозащитную деятельность, а саму организацию в СССР обвиняли в шпионаже.
Совместный проект Александра Варды и правозащитной организации «Amnesty International». На этой пластинке сотрудники радио «Свобода» — Л. Пылаев, В. Юрасов, Г. Зотова и другие — исполняют песни о «рабах советских лагерей»
Деятельность «МА» разнообразна: в доинтернетовскую эпоху она в основном выпускала пресс-релизы и доклады в поддержку политзаключенных по всему миру, стремясь максимально донести сведения о положении вещей в той или иной стране. Но помимо текстовых воззваний информация распространялась и посредством музыки. В семидесятых было выпущено несколько дисков с песнями в под держку заключенных в разных странах мира, от Европы до Африки. Есть в этом списке и русский, а вернее советский, проект. По утверждению Ивана Толстого, пластинка родилась по инициативе сотрудника радио «Свобода» Александра Варди. Планировалось, что дисков будет шесть, но вышел единственный.
На обложке мрачный лагерный пейзаж. На развороте лаконичные надписи по-английски:
Помирать нам рановато. Тысячи неизвестных людей в тюрьмах и лагерях советской России пели эти песни в ожидании свободы.
Внутри — вкладыш с текстами песен и фотографией «продюсера» во время его пребывания в ГУЛАГе.
На пластинке 10 песен, исполненных разными певцами, имена которых нигде не указаны. По голосу, однако, в некоторых вещах можно легко узнать Леонида Пылаева, в других (согласно косвенным данным из советских книг о «вражеских голосах») — Владимира Юрасова. Женский вокал — вероятно, Галина Ручьева или Галина Золотова. Мужской тенор неопознан. Быть может, это сам Варди? Информации об инициаторе уникального альбома крайне мало, и сделать однозначный вывод невозможно. Но похоже, что диск стал коллективным творчеством сотрудников радио «Свобода».
Александр Варди с другом во время отбывания срока в воркутинском лагере. Начало 1950-х
Александр Маркович Варди свой первый срок — три года — получил в 1936-м за… лекцию об Альберте Эйнштейне. Вышел по амнистии 1939 года и успел получить инженерную специальность в техникуме. В годы войны — на фронте. Победу встретил с погонами лейтенанта в столице Болгарии.
Снова арестован в 1950-м и на этот раз приговорен к 10 годам.
Тут очень кстати пришлись навыки грамотного технаря. Когда после сталинской смерти вышла амнистия политическим, Саша был освобожден досрочно за «выдающееся техническое новаторство».
Его жена Софья была родом из Польши, потому, когда на волне хрущевской «оттепели» появилась возможность выезда, они тут же уехали.
Из Варшавы перебрались в Мюнхен и оба поступили на службу в русскую редакцию «Свободы». Здесь Александр Маркович вел программы по истории философии, по экономике, давал обо- зрения книжных новинок. В 1971 году в издательстве «Посев» вышла его книга «Подконвойный мир», где помимо детального описания быта зека он воспроизводит множество лагерных песен и рассказов. Некоторые из них попали в дальнейшем на пластинку:
Писатель Владимир Юрасов на мотив «Песенки фронтового шофера» лихо выводил:
Владимир Юрасов у микрофона радио «Свобода». Его голос тоже будет звучать на пластинке «Международной амнистии»
Леонид Пылаев своим вкрадчивым, с легкой хрипотцой, голосом констатировал:
…В восьмидесятых супруги Варди переехали на Запад США. Но наслаждаться Александру Варди солнцем теплой Калифорнии было суждено недолго. В 1983 году он погиб в автомобильной катастрофе.
Могучий старик
Пылаев и Варди были не одиноки. Рядом с ними плечом к плечу стояли другие идейные борцы с большевизмом, чьим главным оружием была песня. В этой связи не могу не упомянуть Бориса Степановича Брюно де ла Форж.
Выходец из старинного княжеского рода, он готовился к офицерской карьере, но не успел окончить в России даже кадетское училище. Из порта Поти кадетский корпус эвакуировался в Крым, но оттуда белые уже собирались уходить в Константинополь.
Снова эвакуация. Все как в стихотворении казака Николая Туроверова:
Певец, один из лидеров НТС Борис Степанович Брюно (19Ю-1995)
Борис Степанович рассказывал, что это не легенда. Кони за кораблями действительно плыли. Этот эпизод нашел отражение в фильме «Служили два товарища».
Брюно продолжил учебу в Русском кадетском корпусе в Сараеве, а потом переехал в Белград и окончил юридический факультет университета.
Но работать юристом ему не пришлось ни дня.
В июле 1930 года состоялся первый съезд НСНП (Национальный союз нового поколения, будущий Народно-трудовой союз). Потом молодые люди пошли отметить столь знаменательное событие в ресторан. Посидели, выпили. Борю попросили спеть, принесли гитару. Он спел. Гости долго аплодировали. Подошел хозяин, познакомились.
Владелец «кафаны» поинтересовался заработком талантливого юноши. Вчерашний студент честно ответил, сколько получает юрист. Хозяин усмехнулся и предложил перейти на работу к нему: за ресторанное пение платили чуть ли не в два раза больше!
Более 10 лет каждую ночь он выходил на ресторанную эстраду. Белград был тогда одним из центров русской диаспоры, там бывали Куприн и Бунин, Вертинский и Морфесси, генералы Шкуро и Краснов. Со всеми довелось Борису Степановичу беседовать и общаться, так что о смене профессии он никогда не пожалел.
22 июня 1941 года Бориса Степановича вызвал на встречу один из руководителей НТС Михаил Георгиевский:
— Сегодня началась война Германии против СССР. Немцев, конечно, побьют. Но мы должны использовать все возможности, чтобы попасть па родную землю.
Поначалу Борис Степанович опешил: как побьют?! Непобедимую армию, покорившую почти всю Европу? Георгиевский засмеялся:
— Побьют, побьют. Немцы начали войну не против Сталина, а против самой России. Такую войну они никогда не выиграют.
Немцы по всей Европе набирали для Германии рабочую силу. Предписание НТС было: пробираться в Германию, оттуда стремиться попасть на оккупированные территории.
В Берлине он сначала работал на радио: вел детскую передачу. Но нацистская пропаганда внедрялась и здесь, а кривить душой ему не хотелось. Тем более что он получил задание — налаживать контакты с советскими военнопленными и «остовцами». Уволившись с радио, он начал ездить с небольшим ансамблем и артистической группой по лагерям военнопленных и восточных рабочих — «остарбайтеров». После выступлений ему часто удавалось поговорить с их обитателями. Иногда — передать литературу НТС.
После окончания войны заведовал театром в лагере для перемещенных лиц Менхегоф. Принимал участие в разработке программы НТС.
В 1946 году уехал в Марокко на топографические работы, где в пятидесятых записал пластинку с русскими песнями. Обнаружить ее пока не удалось.
С 1963 по 1976 год жил с семьей в США, работал на заводе. Затем служил в библиотеке Стэнфордского университета. Был членом правления Американского отдела НТС. Вернулся во Франкфурт-на-Майне и стал редактором журнала «Встречи».
Об этом периоде оставил воспоминания его коллега по НТС Андрей Окулов [24]Есть версия, что именно это стихотворение стало отправной точкой для создания песни «Поручик Голицын»: «Четвертые сутки пылают станицы, / Потеет дождями донская земля…» Однако пока имя автора шлягера остается неизвестным.
(«КГБ против русской эмиграции»):
«Старик прекрасно пел и играл на гитаре. Мне повезло: он пел на моем двадцатилетии и на моем тридцатилетии. Именно от него я услышал большинство песен Белого движения: “Алексеевский марш”, “Дроздовский марш”, “Корниловский марш”. Он часто исполнял романсы Вертинского, эмигрантскую лирику. Очень красиво и трогательно у него получался “Монмартрский шофер”, мелодекламация на стихи эмигрантского поэта Евгения Тарусского:
Борис Степанович мечтал вернуться в Россию.
— Если “Посев” будет работать в Москве, согласен хотя бы ночным сторожем работать, лишь бы в России жить! Верно говорится, что “горек чужой хлеб и круты чужие лестницы”. Я в семнадцати странах жил, но нигде себя дома не чувствовал».
Скончался Борис Брюно в старческом доме при Толстовской ферме. Похоронен на кладбище женского монастыря в Ново-Дивееве, в штате Нью-Йорк. Где-то по свету рассеяны трое его детей, внуки…
Говорят, что именно ему принадлежит авторство главного лозунга НТС: «Смелые находят пути борьбы против коммунизма!»