ДВА ПОРТРЕТА

Этого цезаря наши современники могут легко представить по его превосходному конному портрету, хорошо сохранившемуся. Причем мы получаем представление не только о внешнем облике императора. Автору скульптуры удалось передать нечто большее: и характер императора, и суть его правления. Как уже сказано, бронзовый монумент неплохо сохранился.

Портрет особенно хорошо знаком нам, полякам. Ведь каждый образованный поляк знает хрестоматийное описание Марка Аврелия в поэме Адама Мицкевича «Дзяды».

Преграды к бессмертью и в самом деле нет, Марк Аврелий был причислен к сонму богов, а среди людей навечно снискал признательность.

Но давайте вернемся к Мицкевичу, к третьей главе его «Дзядов». Помните сценку? Там, где речь идет об А. Пушкине и А. Мицкевиче. «Укрывшись под одним плащом, стояли двое в сумраке ночном» перед Медным всадником в Петербурге.

Это — портрет Петра, его России. Нам же пора вернуться к седой древности. Цитируя поэму Мицкевича дальше:

В Древнем Риме на чудесной площади между тремя дворцами некогда был воздвигнут этот памятник, представлявший цезаря на коне. Уникальное по тому времени произведение искусства: самый старый из сохранившихся до наших дней прообраз неисчислимого множества подражаний. Всадник на коне с тех пор стал непременной принадлежностью всякого мало-мальски уважающего себя города. Первоначально памятник установили на площади Латерана, и там, некогда позолоченный, он простоял с древнейших времен. На Капитолий перенесли его в 1538 году. Просто удивительно, что столько времени, столько столетий, он простоял в целости, не пострадав от исторических и природных потрясений. Ведь хорошо известно, с каким ожесточением расправлялось человечество на протяжении веков со всеми памятниками минувших эпох. Особенно пострадали от воинствующего христианства памятники языческой культуры, когда скульптуры греческих и римских богов или просто безжалостно разрушали, или переплавляли в изображения христианских святых. Марка Антония, по всей вероятности, спасло то обстоятельство, что его приняли за статую Константина Великого, столь чтимого христианами. В настоящее время вы не увидите у Капитолия этот памятник, поскольку он очень пострадал от вредной для бронзы атмосферы большого города и им вынуждены были заняться реставраторы. Остается надеяться, что им не придет в голову опять покрыть бронзу позолотой. Есть нехорошая примета: когда весь памятник опять целиком засияет золотом, наступит конец света.

Судьба оказалась милостивой к Марку Аврелию. Сохранился не только его конный монумент, но и письменное свидетельство эпохи — его духовный автопортрет. И до Марка Аврелия многие из сильных мира сего писали дневники, в том числе и египетские фараоны, не говоря уже о великих полководцах, королях и прочих правителях. Однако, как правило, эти записи сводились к перечислению войн, триумфов, покоренных стран и племен, возведению храмов и других великих построек. Очень редко за таким официальным перечнем достижений просматривалась личность человека, свершавшего великие деяния. Дневник Марка Аврелия представляет собой уникальное явление, в нем главное — его мысли, рассуждения, изложение его взглядов, в общем, взгляд на самого себя как бы изнутри и одновременно с этим попытка определить свое место в мире. Это почти невероятно: вот перед нами во всей полноте предстает, так сказать, ментальность, психика, мироощущение человека, жившего семнадцать веков до нас, неглупого, честного и наверняка правдивого. К тому же не простого человека, ведь от его воли зависели судьбы миллионов людей, судьбы стран и целых народов. Ценность «Размышлений» (так ученые назвали дневник Марка Аврелия) не просто историческая, она вневременная, и очень важно, что потомки смогут найти моральную опору в этом документе истинной человечности. И ничего не значат столетия, пролетевшие с тех времен. Мы отлично, без труда понимаем, что именно хочет нам сказать Марк Аврелий. Мы разделяем его сомнения и огорчения, сочувствуем его горестям, ощущению одиночества, даже трагизму. Может быть, именно благодаря этим чувствам, так нам знакомым, слова автора дневника находят отклик в наших душах, и в них мы сами находим утешение и бодрость. Переведенный почти на все европейские языки, дневник Марка Аврелия читался и перечитывался на протяжении столетий, и в каждом веке находились люди, находившие в нем ответы на свои проблемы и сомнения. «Размышления» Марка Аврелия написаны по-гречески, что свидетельствует о взаимопроникновении в то время эллинской и римской цивилизаций. Императору было легче излагать свои мысли на греческом языке, в ту эпоху язык эллинов был несравненно богаче и гибче латыни, которой особенно не хватало выражения в области философии. Боюсь, в наших странах «Размышления» Марка Аврелия известны не так широко, как они того заслуживают. Вот некоторые фрагменты из них:

Ни на минуту не забывай о том, что тебе, как римлянину и мужчине, надлежит совершить в этой жизни, работай самозабвенно, не щадя себя, свободно и независимо от чуждых влияний. И при этом считай каждую выполненную тобой работу последней в своей жизни, достойной остаться в памяти народной, лишенной ошибок, самолюбования, фальши и лицемерия.

Утром, когда не хочется просыпаться, подумай: меня ждет труд человека. И как я могу быть недовольным, коль скоро примусь за работу, ради которой я родился и был ниспослан в этот мир? Для того ли я создан и родился, чтобы нежиться в постели? Разве ты не видишь, как растения, птицы, муравьи, пауки, пчелы делают то, что им положено, в меру своих сил и уменья способствуют созданию гармоничного мира? А ты не желаешь делать то, что обязан свершать человек. Сама природа человеческая наложила на тебя эти обязанности, а ты не торопишься взяться за них. — Но ведь и отдохнуть надо! — Не спорю, поистине мудрая природа и в этом отвела меру. Как отвела ее в еде и питии. Ты же преступаешь границу потребностей. Преступай, но не в работе! Тут ты пребываешь в «границах возможностей». Или же сам себя недооцениваешь, иначе полюбил бы и свою натуру, и ее волю.

Во-первых: ничего вслепую и ничего бесцельно. Во-вторых: не ставить перед собой других целей, кроме общественного блага. Иначе будешь никем.

Мы слышим слова человека мужественного и мудрого, хорошо познавшего человеческую природу с ее слабостями и недостатками, знакомого с жестокостью судьбы и бренностью всего земного. И всегда на первый план в «Размышлениях» выступает неуклонное выполнение человеком своих обязанностей и решимость до конца следовать по этому пути. Обязанность перед государством, перед своими ближними, перед богом или богами, создавшими мир таким, каков он есть. Типичная позиция стоиков. Марк Аврелий принял философию стоиков во всей ее полноте, ибо она полностью совпадала с полученным им воспитанием и образованием и как нельзя больше соответствовала его натуре — честного и ответственного человека, а его «Размышления» (адресованные к себе самому) являются одним из самых известных трактатов стоиков.

СЕМЬЯ

Родиной прадеда императора, Марка Анния Вера, была Испания. Он первым в роду удостоился звания сенатора. Дед его, носивший то же имя, начал свою политическую карьеру еще при Веспасиане, а при Адриане трижды становился консулом и был префектом стольного города Рима. Его дочь вышла замуж за Антония Пия, когда тот еще не был цезарем; а сын умер молодым, достигнув лишь звания претора. После сына осталось двое малолетних детей. Сыну было всего девять лет, к родовому имени Марк Анний он добавил третье — не Вер, а Катилий Север, по деду с материнской стороны. Именно ему суждено было впоследствии стать императором.

И тут опять вернемся к «Размышлениям», в которых будущий император с теплотой говорит об отце, хотя и плохо его помнил:

Доброму имени отца и памяти о нем обязан я приверженностью к скромности и унаследованным от него мужским характером. Богам же я обязан тем, что даровали мне хорошего деда, добрых родителей, милую сестру, отличных учителей, заботливых домашних, внимательных родных, верных друзей и просто людей. Им же я обязан и тем, что сам не обидел никого из них, хотя по своему характеру иной раз и смог бы это сделать.

Кратко, четко человек воздал должное людям, среди которых прошла его жизнь, а перед читателем предстала одновременно и личность автора.

Немного подробнее написал Марк о своей матери, Домиции Луцилле. Он имел возможность ее узнать лучше, чем отца, поскольку она пережила мужа почти на двадцать лет.

Мать провела у меня свои последние годы, хотя и не дожила до старости. Ей я обязан набожностью и стремлением делать людям добро, а также нетерпением не только к несправедливости, но и самой мысли о ней. Примером для меня стал ее образ жизни — простой, далекий от излишеств богатых людей.

Когда мальчик потерял отца, его стал воспитывать дед, тот самый трехкратный консул и мэр столицы Римской империи. Жили они в доме на площади Латерана, там, где позже был возведен храм святого Иоанна. В «Размышлениях» упоминаются спокойный нрав деда и его ровное отношение ко всем гражданам. Тут имеет смысл упомянуть и о некотором пикантном факте в уже цитировавшемся дневнике Марка Аврелия. Воспитывавший мальчика дед, хотя и был уже очень почтенного возраста, имел любовницу, и именно ей неосторожно доверил опекать мальчика. Из записей в дневнике следует, что упомянутая девица понимала воспитание слишком однозначно, во всяком случае Марк благодарит богов за то, что его опекуншей та была не слишком долго, «а я сохранил невинность. И не стал прежде-временно мужчиной, оставшись чистым даже долее положенного времени». А ведь по всему видно, что невзирая на увлечение философией и глубокую порядочность благородный отрок во всем остальном оставался обычным юношей со всеми сложностями переходного возраста. Об этом он тоже оставил записи в дневнике, заметив, что «хотя не связался ни с Бенедиктой, ни с Теодотой», пережил любовные перипетии и исцелился, а впоследствии в законном браке имел тринадцать детей!

В феврале 138 года Марка адоптировал муж его тетки Антонин Пий, уже избранный императором Адрианом своим преемником. И вот юноша опять, уже достигнув 17-летия, меняет фамилию и опекуна. Названный отец, человек высокой культуры и твердого характера, оказал на него огромное влияние. Во всяком случае, так следует из длинного перечня в «Размышлениях» похвал добродетелям и заслугам Пия, которые якобы автор перенял от него. Признаться, не всему доверяешь в данном случае, ведь косвенно тем самым автор превозносит и себя. Судите сами. Оказывается, Марк обязан своему новому отцу такими чертами характера, как мягкосердечие, сдержанность, равнодушие к чинам и почестям, трудолюбие, выдержка, справедливость, общительность, терпение, скромность, трезвый образ жизни, постоянство, умение довольствоваться малым, вежливость, забота о здоровье и гигиене, умеренность в устройстве игрищ и строительстве, а также умение обходиться в своем дворце без роскоши, без охраны, без дорогих одежд. Впечатляющий список добродетелей, и это только фрагмент главы, посвященной Антонину Пию.

Находит Марк доброе слово и для брата Луция, видя особую милость богов в том, что они «такого мне ниспослали брата, который заставлял меня быть особенно внимательным к моим чувствам, и вместе с тем радовал меня своим уважением и любовью ко мне».

Несомненно, семейное воспитание оказало большое влияние на формирование личности будущего императора Римской империи. И все же, пожалуй, главную роль в этом сыграли воспитатели и учителя.

УЧИТЕЛЯ

Список с именами учителей Марка Аврелия приведен в первой книге «Размышлений». Следует выделить два имени, хотя бы потому, что о них мы знаем и по другим источникам, а литературные произведения этих людей в отрывках дошли и до наших дней. Это Геродот Аттик и Корнелий Фронтон. Первый обучал будущего императора греческому языку и его правильному произношению, второй занимался с юношей латынью. Стоит, однако, упомянуть и скромного учителя рисования, Диогнета, который, по словам его знаменитого ученика, привил своему подопечному «отвращение к мелочам и глупой суеверной чепухе, научил не верить колдунам и чародеям, якобы умеющим изгонять злых духов», зато уже в молодом возрасте пробудил у своего ученика «интерес к философии и сочинению диалогов, а также приохотил к простому ложу, прикрытому шкурой». Видимо, этот учитель был из последователей киников, призывавших к аскетизму, простоте и возврату к природе, считая это средством обретения духовной свободы.

Однако наибольшее влияние на будущего императора оказали стоики, то есть философы, считавшие главным стойко и мужественно переносить жизненные испытания и твердо выполнять свой долг по отношению к людям. Именно под их влиянием к 20 годам окончательно сформировались взгляды молодого человека, который позже «благодарил богов за то, что при всей любви к философии не попался в сети ни одного из многочисленных мудрецов, не поддался их призывам потратить жизнь на разрешение силлогизмов или на изучение тайн небесной сферы».

Сенатор и бывший консул Юний Рустик, философ-стоик, по признанию Марка, научил его воспитывать свой характер, предостерег перед желанием блеснуть острым словцом или блестящей речью, ибо важна не форма, а смысл сказанного. Он научил Марка простому и ясному изложению мысли, научил писать простые, краткие письма, а главное, приохотил молодого человека к чтению. Марк очень много и охотно читал. Именно Рустик подарил ему экземпляр трудов Эпиктета. Этот знаменитый философ-стоик, к тому времени уже умерший (в 135 г.), бывший раб, пользовался таким авторитетом у римлян, что у его ног усаживались самые уважаемые римские ученые и вельможи, ловя каждое его слово. Среди внимавших был и Флавий Арриан, записавший высказывания Эпиктета. Его записи сохранились до наших времен, чтение их производит незабываемое впечатление.

Вторым стоиком, окончательно обратившим Марка в эту «веру», был некий Север, о котором мы знаем очень мало. Однако наверняка он был заметной личностью, если уж Марк Аврелий упомянул его в своих «Размышлениях». Во-первых, Север конкретно назвал своему ученику стоиков из числа его современников и рассказал об их жизни и деяниях, а во-вторых, именно он развернул перед будущим императором «понятие демократического государства, где все равны перед законом, где все держится на равенстве и справедливости; а также представил суть такой монархии, которая превыше всего ставит свободу подданных». Это слова самого Марка Аврелия! По этим словам мы можем оценить государя, понять, чем он руководствовался в своем правлении, что было его идеалом, к чему он стремился, управляя империей. Возможно, ему не во всем удалось реализовать эти принципы, но и сегодня мы должны с уважением и признательностью оценить политическое кредо римского императора.

Марк Аврелий навсегда сохранил уважение к своим учителям и считал особой милостью богов возможность хоть как-то их отблагодарить. Рустика он сделал своим советником и вторично назначил консулом, а после смерти ему воздвигли памятник, как, впрочем, и Фронтону. У себя в домовом храме Марк Аврелий хранил золотые изображения всех своих учителей. Не забывал посещать и места их захоронений, чтобы возложить дары.

ФАУСТИНА

Было бы ошибочно думать, что в молодости Марк Аврелий жил только философией, проводя все время в учении, чтении и научных диспутах. Учение стоиков предполагало самым главным для полноценного человека неуклонно исполнять все, что входит в обязанности человека и гражданина. Поскольку Марк происходил из очень старинного аристократического рода, он должен был с самых юных лет традиционно выполнять все повинности, налагаемые на него обычаем. Ему не было еще и восьми лет, когда его зачислили в члены древнейшего религиозного ордена салиев, а затем с каждым годом на него сыпались всё новые почетные звания, а с ними и обязанности. Мужскую тогу он надел в 15 лет, а уже через пять лет стал консулом на пару со своим названным отцом, Антонином Пием. Пий обходился с юношей как с любимым сыном. Проживали они преимущественно в одном дворце, а за все двадцать три года правления Антонина Пия расстались всего на два дня. И без того тесную связь между императором и его преемником укрепил в 145 году брак Марка с Аннией Галерией Фаустиной, дочерью Антонина Пия, которую называли Фаустиной Младшей в отличие от ее матери, Фаустины Старшей. Создалась необычная ситуация, поскольку Марк оказался зятем своего же отца, хоть и названого.

Они прожили в браке 13 лет, до смерти Фаустины в 175 году, и у них родилось тринадцать детей, большинство из которых умирало или в младенчестве, или совсем молодыми, еще при жизни родителей. Странно, ведь в распоряжении императора были лучшие медики той эпохи, в том числе и знаменитый врач Гален, и отпрыски цезаря ни в чем не испытывали нужды. Родители их любили и тяжело переживали гибель детей.

Какова была эта женщина и какой она оказалась женой? Муж выставил ей наилучшее свидетельство: «Благодарю богов за то, что моя жена столь же послушная, сколь и любящая». А вот древние историки оставили нам совсем другое описание этой матроны. По их словам, Фаустина была не только неверной женой, но и просто распутницей. Любовников она выбирала себе среди актеров, гладиаторов и моряков. Якобы именно некий гладиатор был настоящим отцом Коммода, которого ни о чем не подозревающий император назначил своим наследником. Действительно ли Марк Аврелий ничего не знал о том, что творилось в его семье, или только не хотел знать? Некоторых из тех, кто считался любовниками жены, он назначил на очень высокие должности. Цезарю приписывают слова, якобы сказанные им после того, как ему раскрыли глаза на вероломство жены и поинтересовались, почему же он не только не отдалил ее от себя, но и не предал смерти. Он якобы ответил: «Я не могу прогнать ее, тогда мне бы пришлось вернуть и ее приданое». Под приданым подразумевалась империя.

Трудно решить, сколько правды было в описании супружеских измен Фаустины. Разумеется, можно это было приписать врагам Марка Аврелия, а во все века самым распространенным способом унизить и осмеять политика было объявление его рогоносцем. Самый мерзкий прием и самый трудный для опровержения. Как бороться с такими инсинуациями, зачастую сводившимися к намекам, ничем не доказанными, ранящими исподтишка, оскорбительными для обоих супругов? В тех случаях, когда нет веских доказательств измены, броситься защищать свою честь означало бы в большинстве случаев уподобиться мерзавцу — так или иначе пришлось бы копаться в изливаемых им мерзостях. В случае с Марком и Фаустиной можно было бы привести много доводов в их пользу и легко объяснить появление слухов, порочащих честь императрицы.

Взять хотя бы случай с сыном императора Коммодом. Сын и наследник Марка очень отличался от отца во всем, что касалось интеллекта, психики и морали. Вот досужие умы и занялись вопросом — с чего бы это? Как у такого умного, благородного и культурного монарха могло родиться такое чудище — полный болван, вырожденец? Наверняка его настоящим отцом был какой-нибудь из гладиаторов, раз парень просто обожал их бои и старался всегда пребывать в их компании? И не имело никакого значения, что в истории было сколько угодно примеров того, как разительно сын отличался от отца, какими ничтожествами могут быть потомки великолепных родителей. Еще Сократ занимался этой проблемой, а в наше время над ней ломают головы многие ученые мужи в научно-исследовательских институтах.

Недругов императора обескураживала полная невозможность обвинить этого кристально честного человека в чем-то предосудительном, вот они и набрасывались на его супругу, не отличавшуюся столь высокими нравственными достоинствами, приписывая ей вымышленные прегрешения и обвиняя во всех смертных грехах. И их нимало не смущало то, что грехи ее были высосаны из пальца. Главное — пустить сплетню, а уж всегда найдутся желающие ее подхватить. Вот и старались злословящие, в меру своей испорченности выдумывая все более изощренные и несуразные похождения, и чем несуразнее они были, тем охотнее подхватывала их чернь.

Известно лишь то, что сам Марк Аврелий никогда не подозревал жену в измене, напротив, любил ее и уважал. Они редко расставались, супруга сопровождала цезаря не только в его путешествиях, но и в военных походах. Когда она в 175 году скончалась, Марк Аврелий похоронил ее с величайшими почестями.

ВОЙНЫ

А войны в царствование Марка Аврелия следовали одна за другой почти непрерывной цепочкой. Словно судьба испытывала императора на прочность — действительно ли он настоящий стоик, не только на словах, но и на деле? И способен ли по-мужски выносить все испытания, выпадавшие ему на долю? Достаточно вспомнить о бесконечных войнах в начале его правления и величайших в истории древнего мира стихийных бедствиях. Марк Аврелий не был воином по натуре, скорее, как правитель, он склонялся к мирному решению государственных проблем. Правда, в самом начале царствования, когда возникла необходимость вести на Востоке войну с парфянами, вторгшимися в Армению, он отправил туда своего сводного брата Луция Вера. Но тогда такое решение была вызвано очень важной причиной — власть только перешла в руки нового цезаря, в империи неспокойно, то и дело появляются претенденты на верховную власть, стране грозит разруха и гражданская война. Не мог в этой ситуации новый цезарь бросить все дела и отправиться с войском в дальние края. В Британии легионы собирались объявить цезарем своего ставленника, за Рейном восстали германские племена, туда тоже было послано римское войско. А в самой Италии потребовалось бороться с катастрофическими последствиями наводнения: когда Тибр вышел из берегов в 162 году, за этим последовали неурожай и голод.

Большое беспокойство вызывало положение на Дунае. Великое переселение народов было вызвано там нападением готов на земли Центральной и Восточной Европы, агрессор теснил их к Черному морю. Изгнанные из насиженных мест, племена искали новое пристанище. Усиливался их натиск на земли Римской империи, главным образом в районе среднего течения Дуная. Поначалу до Рима доходили лишь отдельные сигналы об опасности, но после 166 года, года победного триумфа Марка Аврелия и Луция Вера после разгрома парфян, опасность стала реальностью.

Германские племена прорвались через границу, самыми опасными из них были маркоманы и квады, жившие на землях современных Чехии и Словакии, но к ним присоединились и соседи, причем не только германцы. Все они требовали разрешения поселиться на территории Римской империи, а поскольку в этом им было решительно отказано, безудержно ринулись вперед, круша все на своем пути. Под их напором пали альпийские провинции, но это не остановило агрессоров, маркоманы, перейдя горы, добрались до Аквилеи на Адриатическом побережье. Болезненный удар по империи удесятерила опасность эпидемии, принесенной войсками, возвратившимися с Востока.

Осенью 167 года оба цезаря опять отправились на войну, чтобы остановить варварское нашествие и освободить Аквилею. Луций Вер без особой охоты покинул Рим, а для Марка Аврелия это был первый боевой опыт военачальника, непосредственного командования легионами. К счастью, в его распоряжении были опытные боевые генералы, он же сам отнесся к новому жизненному испытанию со всей серьезностью, как и пристало стоику. И вот результат последовательного стремления честно выполнять свой человеческий долг: любитель философии и искусства проявил себя искусным и отважным полководцем. Неприятеля не только отогнали от Аквилеи, но и вытеснили через Альпы опять за Дунай. Во время возвращения в Италию в начале 169 года умер Луций Вер. Его скоропостижная смерть наверняка тяжело переживалась названым братом, но государственные дела от этого не пострадали. Теперь империей правил один император.

Поскольку цезарь считал необходимым окончательно обезопасить границу по Дунаю, в 169 году он начал новую войну, на этот раз предпринял наступательные действия в этом регионе. Со свойственной ему основательностью, к войне подготовился заранее, для чего разрешил вступить в римскую армию не только свободным гражданам империи, как это было до сих пор, но и некоторым рабам, гладиаторам и жителям балканских провинций, то есть людям, способным к воинской службе. В стране ощущалась нехватка профессиональных солдат. Нельзя сказать, чтобы такой радикальный шаг вызвал энтузиазм в римском обществе. Римский плебс возмущался открыто и не щадил замечаний по адресу императора-философа, который, как они судили, решил всех сделать философами, лишив излюбленного развлечения — гладиаторских боев. Уже одного этого факта достаточно, чтобы четко и верно охарактеризовать царящие в то время настроения среди римлян, думавших лишь о собственных удовольствиях и начисто лишенных чувств патриотизма.

Император же тем временем пытался с наименьшими издержками собрать средства для ведения войны, понимая грозившую империи опасность. И опять же, как смелый человек, не побоялся рисковать своей репутацией, потеряв расположение так называемых народных масс, не видевших дальше своего носа. Он не поколебался и перед второй возможностью приобрести средства для ведения войны, не прибегая к бремени налогов, тяжких для населения империи. Этим вторым средством стали аукционы на богатые дворцы и содержащиеся в них ценности — дорогие ковры, обстановку, драгоценные обеденные приборы, но и редкие предметы искусства. Причем начал цезарь с себя.

Бои на среднем Дунае, на землях Чехии, Словакии, Венгрии продолжались до 174 года. К сожалению, нам неизвестны подробности этих сражений и их последствий, не сохранилось никаких записей той поры. Но во-первых, приблизительно в это время начал писать свои «Размышления» Марк Аврелий, а во-вторых, сохранилось изображение тех войн, благодаря барельефам, опоясывающим спиральной лентой колонну Марка Аврелия. До сих пор она возвышается на площади Рима, которая так и называется Piazza Colonna. Высота ее 40 метров вместе с цоколем, и вознесена она по тому же принципу, что и две предыдущие колонны — уже известная нам и высящаяся до сих пор колонна Траяна и не сохранившаяся колонна Антонина Пия (от нее остался лишь цоколь). На вершине колонны была установлена статуя императора, затем замененная статуей святого Павла. На ленте барельефов представлены эпизоды боев с маркоманами и квадами. Если идея колонны Марка Аврелия и заимствована от колонны Траяна, то по исполнению она во многом отличается от своей предшественницы. Барельефные изображения фигур здесь не столь совершенны, как на колонне Траяна, зато более драматичны, более выразительны.

Войны не знали жалости. Сжигались поселения, не щадили пленных. Один из эпизодов боев, запечатленный на барельефе, позднее был описан в литературном произведении. Речь идет о так называемом чуде дождя. В знойный летний день квадам удалось окружить римский легион в таком месте, где совсем не было воды. Варвары даже не стали уничтожать римлян — сами погибнут от жажды. Или сдадутся в плен. Но тут с ясного неба грянул гром, налетела туча, и полился невиданный ливень. Римляне были спасены. Язычники приписали живительную грозу колдовским действиям египетского жреца, а христиане — своим молитвам Иисусу Христу.

Уже сам факт появления такой легенды свидетельствует о том, как много было в то время сторонников новой религии даже в армии. Марку Аврелию наверняка приходилось много раз сталкиваться с христианами, и он мог ознакомиться с принципами новой религии. Каково было его отношение к ней? Поскольку его моральные принципы во многом совпадали с теми, которые проповедовали адепты христианства, мы были бы вправе ожидать если не одобрения учения Христа, то, по крайней мере, терпимости по отношению к его учению. На самом же деле — поразительно, но факт! — цезарь отнесся к христианскому учению отрицательно, даже враждебно, и отнюдь не запретил преследование христиан. Почему? Собственных высказываний Марка Аврелия по этому вопросу не сохранилось, поэтому нам остается лишь делать свои предположения, основываясь на его чертах характера и принципах поведения. Мы уже поняли, что для этого императора главной целью всей его деятельности, а также критериями оценок поведения людей было благо страны со всеми ее ценностями и традициями античного мира. Христианство же по самой своей сути было в этом греко-римском свете чем-то новым и уже поэтому вызывало подозрения и недоумение. Его сторонники создавали недозволенные организации, их обряды были, возможно, и безвредные, но совершенно непонятные, к тому же они совершенно отметали культурное наследие античного мира. Правда и то, что в годы правления Марка Аврелия, хотя не отмечалось усиления преследований христиан, однако и не пресекались нападения на них. Особенно кровавый характер антихристианские выступления приняли в Лугдуне (современный Лион), где погиб 90-летний епископ Потейнос, а вместе с ним и триста верующих. В самом Риме принял мученическую смерть святой Юстин, автор апологетических посланий.

Однако вернемся к событиям на Дунае. Новая кампания продолжалась до 175 года, велись неустанные бои. Покоренные племена вынуждены были отдать римлянам широкую полосу прибрежной территории по северной стороне реки и согласиться на присутствие римских легионов в глубине их земель. Один из римских гарнизонов был создан на территории Словакии, на реке Ваг, о чем свидетельствует вырезанная в скале надпись в Тренчине. Оттуда было уже совсем недалеко до южных границ Польши. Цезарь меж тем вынашивал гораздо более честолюбивые планы — он хотел создать новую римскую провинцию на левом берегу Дуная, как некогда Траян создал Дакию. И даже две провинции: Маркоманию и Сармацию, которые расположились бы на территориях Чехии и Словакии. Тогда границы Римской империи подошли бы вплотную к отрогам Карпат и Судетов. Осуществлению этих планов помешали неожиданные события на Востоке.

В апреле 175 года поставленный Вером наместником Сирии Авидий Кассий поднял бунт и провозгласил себя римским императором. Этот честолюбивый вояка уже давно вынашивал мысль о предательстве и решил, что сейчас самое подходящее для этого время. Видимо, император уже давно недомогал, а тут кто-то распустил слухи о его смерти. В случае смерти цезаря обычно начиналась междоусобная борьба за власть, вот Кассий и решил обойти всех и первым объявить себя императором. Возможно, у него были основания рассчитывать на поддержку войск и влиятельных сановников, да и себя он считал самой подходящей кандидатурой на этот пост. На его сторону и в самом деле встали некоторые провинции Малой Азии, в том числе Египет и Сирия. В создавшейся ситуации у законного императора не было выбора. Он выступил с войском на Восток, чтобы подавить бунт в самом его начале, сенат же объявил Кассия врагом народа. Не избежать бы гражданской войны, но тут легионеры самого Авидия выступили против узурпатора, вытерпев всего три месяца его правления. И лишь только Марк Аврелий приблизился к войскам изменника, как его солдаты поспешили принести цезарю голову самозванца.

Как и следовало ожидать, цезарь милостиво обошелся и с семьей узурпатора, и с поддержавшими его легионерами. Он счел все случившееся трагической ошибкой и поставил точку. В народе ходили слухи о том, что настоящей виновницей бунта была императрица Фаустина. Когда Марк Аврелий заболел, она якобы отправила Авидию письмо, уговаривая его объявить себя императором, и обещала свою помощь в благодарность за заботу о ней и ее детях. Скорее всего, эту историю сочинили враги Фаустины. Зато точно известно, что императрица требовала от мужа жестоко расправиться со сторонниками самозванца.

Первый раз в жизни Марк Аврелий оказался тогда на Востоке своей империи и решил, раз уж он тут оказался, посетить Египет, известный своими памятниками старины. Оттуда он возвращался через Сирию и Малую Азию, и тут внезапно скончалась Фаустина. На месте ее смерти император основал город, названный ее именем — Фаустинополис. Император тяжело переживал смерть супруги. Сенат, естественно, причислил ее к сонму богов и назначил жрецов ее культа.

В ноябре 176 года цезарь совершил триумфальный въезд в Вечный город, его приветствовали и чтили как победителя на Дунае. Вместе с ним триумф праздновал и его сын Коммод, по приказу отца разделяя все его почести и высокие звания, хотя юноше было всего 15 лет. Тогда же Марк Аврелий объявил сына своим соправителем.

В следующем году император и его сын Коммод опять повели войска к Дунаю, чтобы начать новый этап укрепления римских владений. Бои шли жестокие, римлянам требовалось лишь одно — безоговорочная капитуляция неприятеля. Добиться этого помешала смерть императора. Случилось это 17 марта 180 года. Он стал еще одной жертвой болезни, несколько лет назад привезенной армией из-за Евфрата и теперь вновь вспыхнувшей.