Пять лет тянулись адской подземной рекой. Глаза свыклись с темнотой, разум — с жестокостью каменного мира. Горнило рабского пекла жгло, но не плавило. Некогда мягкая душа землянина обретала свойства закалённого клинка. Максим научился выживать в сумрачном царстве рудников. Научился хитрить, изворачиваться, обманывать. Научился припрятывать редкие камни (особенно изумруды, которые встречались среди залежей бериллия). Научился ловко воровать еду с продовольственных складов, ощупью пробираясь по тайным рудничным ходам.

Бывший тщедушный мальчик превратился в крепкого, статного юношу. На щеках пробилась первая щетина. Светло-голубые глаза потемнели, успешно скрыв горящую в глубинах разума ненависть.

После смерти старика Сэма друзей у Максима не прибавилось. Все знали, что надсмотрщик Гарри избрал парня жертвой, а от таких лучше держаться подальше. Надсмотрщик запросто прикончит за компанию. Максим не спорил с подобной точкой зрения. Подпитываемый жаждой мести дух в друзьях не нуждался.

Гарри не забывал напомнить о данном обещании:

— Однажды я убью тебя, щенок, — говорил он Максиму. — Но не сейчас. Для начала я немного позабавлюсь.

Максим молча терпел издевательства, побои, разряды шокера. И ждал. Но Гарри, видимо, ждать надоело. Пять лет пыток пресытили дикарскую натуру.

Тот обед не отличался от тысяч таких же обедов. Набитая столовая, толчки, брань, потасовки у раздаточных окошек. Максим привычно пробирался к столу, удерживая пластиковый поднос со скудным содержимым. Удар в затылок опрокинул на пол. Суп грязным фонтанчиком брызнул в лицо. Серым крошевом разлетелись концентраты.

— Ты мне надоел, щенок, — послышался голос надсмотрщика. — Встань, и прими смерть как мужчина.

Максим лежал неподвижно. Пальцы стиснули край подноса.

— Вставай, рабское дерьмо! — заревел Гарри. — Не хочешь умереть стоя — умрёшь в грязи.

Максим чувствовал, как двигается чёрный стержень шокера. Тело резко дёрнулось. Поднос по дуговой траектории врезался в голову надсмотрщика. Взлетел фейерверк из белоснежных пластиковых осколков. Гарри пошатнулся, схватился за лоб. Между пальцами побежала тёмно-вишнёвая струйка.

— Тебе конец, ублюдок, — прохрипел Гарри. — Я сдеру с тебя кожу живьём.

Юноша осторожно поднялся. Рука сжала острый кусок пластика. Импровизированное оружие застыло в защитной позиции.

— Давай, сдирай, если сможешь, — тихо отозвался Максим.

Рабы сбились вокруг дерущихся. В пространстве столовой повисла самая мёртвая тишина, какую каменные толщи знали только на заре времён. Впервые за всю историю рудничного мира раб бросал вызов надсмотрщику.

Гарри с рычанием рванулся к Максиму. На его стороне мускульная масса. Он легко раздавит этого заносчивого мальчишку.

Максим скользнул в сторону, чиркнув Гарри по плечу. На рукаве форменной рубашки образовалась красная полоска. Гарри бросился снова, и снова улетел в пустоту, получив укол в рёбра.

В бешенстве надсмотрщик ухватил пластиковую скамью. Размашистый удар обрушился на Максима. Максим коротким кувырком перекатился за спину Гарри. Острый обломок воткнулся в горло надсмотрщика. Грузное тело обмякло, осело, и рухнуло лицом вниз.

Максим тяжело дышал. Сердце норовило переместиться куда-то в район горла. Максим пытался уловить хоть малейшие эмоции внутри себя. Ответом была пустота. Ни горя, ни радости, ни удовлетворения от мести. Даже страх где-то затерялся. А ведь он впервые убил человека. Почему же ничего не чувствует?

Протяжный ликующий крик прогнал мысли. Рабы неистовствовали, вопили, плясали. На мгновение Максим сделался для них богом, символом свободы. Впервые в онемевших от усталости и боли сердцах затлела искра надежды.

— А ну разойдитесь!

Ликующие крики смолкли. Сквозь толпу, в сопровождении роты закованных в серебристую броню головорезов, пробирался начальник охраны. С презрительным выражением лица он подошёл к телу Гарри, ткнул носком ботинка.

— Переверните его.

Двое охранников исполнили приказ. Начальник охраны внимательно посмотрел на торчащий из горла кусок пластика.

— Кто это сделал? — ледяным тоном спросил он.

Десятки рук указали на Максима. Мигом забылось ликование. Улетучился восторг. Ушло восхищение храбростью юноши. Остался привычный страх.

— В карцер его, — коротко приказал начальник охраны.

Максима скрутили, заковали в цепи. Впервые его вывели на поверхность. Солнечный свет больно резал привыкшие к сумраку глаза. Пыльный горячий воздух заставлял чихать.

Охранники привели его в тюремный барак и молча швырнули в тесную стальную камеру. Щёлкнули замки решетчатой раздвижной двери. Максим огляделся: металлические стены, решётки, жёсткая койка. Интересно, его убьют? Или припасут что-нибудь пострашнее смерти? В ответ завыл ветер. Как он отвык от привычных некогда звуков…

Таящееся в глубинах мозга сознание воина подсказало, что не следует придаваться бесплодным мыслям. Когда наступит момент для действий, тогда и стоит действовать. «А сейчас тебе стоит поспать», — сказал Максиму внутренний голос. Максим послушно улёгся на койку. Через минуту глубокий сон унёс его за пределы пыльного мира.

* * *

Достопочтенный Николас Треверс, хозяин гладиаторской школы «Берсеркеры Ориона», скептически осматривал Максима.

— И этого заморыша ты хочешь мне продать? — обратился он к директору рудника. — Да он и пяти минут на арене не протянет!

— Я тоже думал, что он умрёт в первый же день, — ответил директор. — Но он не умер. Этот «заморыш», как ты выразился, умудрился прикончить моего лучшего надсмотрщика.

Впервые Максим попал в кабинет директора рудника, в главный административный корпус. Когда явилась охрана, он не сомневался в скорой смерти. Охрана повела себя странно: Максима отмыли, переодели, постригли. Такая подготовка к казни? Но казни не последовало. Его препроводили к директору.

Стены кабинета били в глаза полированным блеском деревянных панелей. Обстановка казалась заимствованной из музея: резные кресла, массивный стол, покрытый тёмным лаком, — всё дышало горьковатым ароматом старины. С примесью вездесущей пыли. Строгие серые корпуса электронных устройств ощущались чем-то чужеродным.

Треверс сразу приковал внимание Максима. Сухощавый, высокий, с блестящими седыми волосами. Серо-стальные глаза светились ледяным излучением. Длинный плащ из тёмного синтетического материала не скрывал быстрых, змеиных движений.

— Сколько? — коротко спросил Треверс.

— Тысяча кредитов, — ответил директор.

— Не слишком ли много просишь?

— Я потерял лучшего надсмотрщика. А ты получишь хорошего гладиатора, который будет стоить гораздо больше.

— Я не знаю, насколько он хорош, — процедил сквозь зубы Треверс. — А твои слова — только слова.

— Проверь его, — с усмешкой ответил директор.

В воздухе что-то просвистело. Максим инстинктивно дёрнулся в сторону — в сантиметре от виска, в полированной панели вибрировал метательный нож.

— Хорошая реакция, — констатировал Треверс.

— Ты испортил мне стену.

— Закажешь новую панель. Вот, держи свою тысячу и сотню сверху на ремонт стены.

Треверс небрежно швырнул банкноты на стол. Директор покраснел, но промолчал. Не стоит дразнить профессионального убийцу.

— Пойдём, — обратился Треверс к Максиму и повернулся к двери.

Максим молча последовал за ним. На утонувшей в пыли посадочной площадке ждал компактный миникорвет. Не чета роскошным космическим яхтам, но значительно быстрее. Вокруг танцевали пылевые смерчи. Среди скальных обломков тоскливо свистел ветер. Планета торжественно, и одновременно грустно провожала Максима.

Под ногами прозвенел узкий трап, скользнули в стороны створки шлюзовой камеры. Корабль не отличался излишествами: пара кают и кабина. Треверс впихнул Максима в одну из кают.

— Сиди здесь и не высовывайся. Захочешь есть — еда во встроенном шкафчике. Туалет и душ здесь же.

— А почему у вас нет охраны? — нарушил Максим молчание.

— Мне не нужна охрана, — сухо ответил Треверс.

В словах хозяина гладиаторской школы не слышалось ни иронии, ни хвастовства. Голая констатация факта.

— Пристегнись к койке, — приказал Треверс, — на старте может тряхнуть.

Максим повиновался. Треверс закрыл каюту и скрылся в кабине.

На старте действительно тряхнуло. Ремни дважды больно впивались в тело. Потом всё стихло. Только корпус слегка вибрировал: «Двигатель», — догадался Максим. — «Корабль набирает скорость».

Максим решил, что валяться в койке не так уж обязательно. Передвигаться по каюте новый хозяин не запретил. Щёлкнули замки ремней, юноша вскочил, осмотрелся. Тесная, но удобная каюта. Серебристо-матовые стены, две складные койки, встроенный в стену стол, пара вращающихся кресел. В половину стены чернел прямоугольник обзорного монитора. Максим осторожно коснулся сенсорной панели. В каюту заглянули мириады мерцающих звёздных глаз. Чужие созвездия. Где-то в сверкающей огнями пустоте безнадёжно затерялась Земля. Интересно, в каком она направлении? Максим подумал, что о родине пока что лучше не вспоминать. Даже опытный астронавигатор без знания местных ориентиров не найдёт Землю.

В каком-то закоулке мозга шевельнулось воспоминание: командир «Орфея» передавал координаты точек перехода. Грамотный гипнолог запросто извлечёт нужную информацию, астронавигатор составит маршрут.

Максим напомнил себе, что он всё ещё раб. Его покупатель что-то говорил о гладиаторах. При слове «гладиатор» в памяти всплывала картинка из учебника истории: двое мужчин в доспехах, с короткими мечами, застыли в боевых позах на песчаной арене. Неужели здесь, как в Древнем Риме, рабов заставляют драться на мечах? Или его ждёт что-то похуже?

Противно зажужжал сигнал перехода. Максим приник к монитору. Ему и раньше доводилось наблюдать переход, но пространственный феномен завораживал. Игра гравитационных сил рвала ткань пространства, рождая пространственные туннели. Внутри туннеля — ни времени, ни пространства. Бесконечные световые годы сжимались в ничто. До звезды тысяча световых лет, в каждом световом году десять триллионов километров. Но звезда здесь — только протяни руку.

Звёзды моргнули. Монитор погрузился в черноту. Сквозь тело пробежало ощущение невесомости.

Монитор снова засветился, предъявив обновлённую картину созвездий. Корабль вынырнул в пространстве новой звёздной системы. Максим подумал, что хоть он ещё раб, первый шаг к свободе сделан. Он вырвался с проклятого рудника. Больше никакой пыли, сырости и темноты.

А если придётся убивать? Причём убивать таких же рабов как он. «У тебя нет выбора», — хором отозвались из родовой памяти предки-воины. — «Убить или умереть в бою — не позор».

Пять лет назад в испуганном мальчике (не без помощи заложенных в мозг гипнотических программ) проснулось сознание воина. За пять лет укоренилась новая личность. Личность хладнокровная, безжалостная. Нацеленная на выживание любой ценой. Но что-то от прежнего Максима сохранилось. Жалкие остатки человеколюбия. Спасительный островок старой личности не давал безвозвратно утонуть в кровавом море ненависти.

Через двое суток ожили динамики селекторной связи:

— Пристегнись. Идём на посадку.

Максим поспешно упал на койку, накрепко затянув ремни. Обзорный монитор горел багряными всполохами: корабль пробивал атмосферу. Периодически корабль встряхивало, по корпусу шла мелкая дрожь. От непрерывной болтанки тошнило, но Максим крепился. Как же отвык он от космических полётов…

Болтанка резко стихла. Напряжённо загудел вихревой двигатель, щёлкнули посадочные опоры.

Дверная панель каюты бесшумно отъехала в сторону. В проёме показался Треверс.

— Иди за мной.

За створками шлюза ждал ослепительно-яркий день. Элипсообразные здания отбрасывали две тени. Максим глянул на небо: так и есть — двойная звезда. Небо планеты украшали белое и жёлтое солнце. Пригодная для жизни планета в системе двойной звезды — редчайшее чудо.

— Добро пожаловать на Новую Андромеду — планету арен, — сказал Треверс. — Здесь проводятся самые масштабные состязания между гладиаторскими школами. Если окажешься достаточно ловким и удачливым — прославишься. А может быть, и станешь свободным.

Свободным… Максим затаил дыхание.

— А разве это возможно, стать свободным?

Треверс весело оскалился.

— Не слишком рассчитывай на это. Да, по закону, если гладиатор победит в тысяче боёв, он имеет право уйти из гладиаторской школы. Вот только никому подобное не удавалось.

Корабль опустился посреди комплекса из нескольких десятков зданий. Треверс обладал достаточным капиталом, чтобы содержать огромную тренировочную базу для двух тысяч гладиаторов. Отлаженная машина тренировок ковала свирепых бойцов, снискавших славу на аренах трёх корпораций.

Максима передали в распоряжение тренера Сантьяго. Низкорослый, смуглый, похожий на сушёный чернослив Сантьяго вечно улыбался, разговаривал тихим голосом. Гладиаторы Сантьяго побаивались: маленький тренер отличался необычайной силой.

Сантьяго распорядился поставить Максиму новое клеймо. Лазер выжег на предплечье штрих-код, с добавлением рисунка перекрещённых меча и секиры, увенчанных головой хищного зверя, похожего на саблезубого тигра. Символ школы.

— Теперь ты принят в нашу семью, — хрипло произнёс Сантьяго.

— Семью? — спросил Максим, морщась от жжения в предплечье.

— Да, наша школа — одна семья. Здесь о каждом заботятся.

— Даже после смерти?

Сантьяго засмеялся, издавая звуки, похожие на кашель.

— О да, даже после смерти. Погибшего гладиатора хоронят с великими почестями.

Максим подумал, что мертвецу почести также важны, как булыжнику — ругань споткнувшегося прохожего.

— А теперь пойдём в оружейную, — сказал Сантьяго. — Надо подобрать тебе силовой клинок.

Максим удивлённо посмотрел на тренера.

— Вы сразу даёте настоящее оружие?

— Силовой клинок — разумное оружие. Он запомнит твоё ДНК, запомнит частоту излучения мозга, и подчинится только тебе. Но не вздумай брать первый попавшийся клинок. Ты должен почувствовать, какой из них твой.

— А на тренировках вы используете муляжи?

— Силовой клинок переключается в учебный режим.

— А… вы не боитесь, что я кого-нибудь случайно убью? — Осторожно спросил Максим.

Сантьяго лукаво улыбнулся.

— Я же сказал — разумное оружие.

Максим шёл за Сантьяго сквозь переплетение коридоров тренировочного комплекса. После мрака рудника светлые помещения пугали. Обширные пространства тренировочных залов, залитые светом, заставляли непроизвольно сжиматься.

Оружейная казалась тесной. Всё пространство забито стальными шкафами, верстаками, станками и ещё каким-то непонятным оборудованием. Переливались цифрами и чертежами голографические экраны.

— Эй, Брэд! — Позвал Сантьяго.

К Сантьяго, прихрамывая, подбрёл широкоплечий мужчина в потёртом пластиковом фартуке. В глаза бросались седые, спутанные волосы, изрезанное морщинами лицо.

— В нашей семье новый боец, ему нужно подобрать клинок, — сказал Сантьяго.

— Сейчас подберём, — сварливым голосом ответил Брэд. — Пошли со мной, парень.

Максим шёл за мастером и с любопытством озирался. Громоздкие металлические шкафы оказались набиты неизвестными устройствами. Устройства не отличалось разнообразием: многогранные, рифлёные пластины с креплениями для запястий.

— Это и есть силовые клинки? — Спросил Максим, указывая на устройства.

— Они самые, — ответил Брэд.

— А как они работают?

— Внутри спрятан генератор силового поля. Он создаёт узконаправленное силовое поле в виде лезвия. Силовое лезвие режет всё, что угодно: и кости, и сталь. В умелых руках — убийственная штучка.

Брэд подвёл Максима к широкому пластиковому столу. Пластины силовых клинков густо усеяли столешницу, делая стол похожим на крышу, покрытую метало-черепицей.

— Протяни руку над столом, но клинки не трогай, — сказал Брэд.

— Зачем?

— Делай как я говорю, и не задавай лишних вопросов.

Максим пожал плечами и молча протянул руку.

— Смотри на них, и старайся ни о чём не думать.

Максим пристально глядел на рифлёные пластины. Пластины загудели, в нос ударил густой запах озона. Максим ощутил, как что-то касается головы. Казалось, сквозь черепную коробку проползают тонкие, мягкие волоски.

— А теперь мысленно произнеси: «Отныне и до смерти, мой клинок — служи мне».

«Отныне и до смерти, мой клинок — служи мне», — повторил Максим.

С дальнего конца стола в воздух взмыла одна из пластин. Металлический многогранник с шипением завертелся, испуская белое свечение. Максим завороженно наблюдал за мельканием силового поля. Клинок метнулся к Максиму и замер напротив глаз. Максим не смел шевельнуться.

Клинок задрожал пульсирующей вибрацией. Пластина сделала мёртвую петлю и впилась в правую руку Максима. Щёлкнуло крепление, Максим ощутил укол. Инстинктивно он попытался стряхнуть клинок.

— Не шевелись! — закричал Брэд. — Он берёт образец ДНК.

Максим Замер. Силовой клинок светился, вибрировал. Потом резко стих. В голове зазвучал голос: «К работе готов. Стандартные команды: «активировать силовое лезвие», «вихрь лезвий», «силовая шрапнель», «СВЧ-луч», «щит».

— Что это за голос? — спросил Максим.

— Силовой клинок с тобой говорит. Он выбрал тебя. И теперь подчиняется только тебе. Управлять им надо с помощью мысленных команд.

Максим внимательно осмотрел пластину клинка.

— Отлично. Что теперь?

— А теперь будешь тренироваться. Иди. Тренер ждёт тебя.

За дверью оружейной ждал Сантьяго. Он одобрительно посмотрел на силовой клинок.

— Быстро. Иногда приходится перебрать несколько клинков. Редко клинок сразу выбирает хозяина.

— А как они определяют, кто им годится в хозяева? — спросил Максим.

— Клинок зондирует мозг, определяет скорость проводимости нейронных цепей. Чем лучше проводимость, тем быстрее реакция бойца. Каждый клинок определяет, какая нервная система ему больше подходит.

Максим ощутил знакомую пустоту. Эмоции молчали. Ещё один этап жизни ускользал в холодную темноту прошлого. Непонятное, пугающее будущее подступало со скоростью ревущего потока. Будущее, залитое кровью.

Файл: «Большая Историческая Энциклопедия», том 4-й, 2575 год, рубрика: «Евроазиатская Империя»

«…рухнули все государственные институты. Транснациональные корпорации оставались единственной устойчивой структурой в тот исторический период. Хотели того главы корпораций, или нет, но власть над планетой Земля с неизбежностью перешла в их руки. Границы между народами стёрлись, но долгожданное мультикультурное общество так и не сформировалось. Прогрессивные, на первый взгляд, корпоративные структуры явили удивительный феномен: кастовое общество в масштабах целой планеты.

В чём причина такой ретроспективной эволюции? Большинство историков полагает, что ключевую роль сыграла экономическая система Союза Корпораций. Главный принцип экономики той эпохи — прибыль. Именно прибыль, а не целесообразность, как ни странно это звучит для современного человека.

Экономическая система сформировала условия для разделения общества на касты. Всего их пять.

Первая каста — главы корпораций. Ещё до крушения государственных институтов они изолировались от общества, допуская в свой круг только равных по положению и богатству. В XIX–XX вв. сформировались целые династии. Подобная практика продолжилась и после прихода корпораций к власти. Руководящие посты передавались исключительно по наследству.

Вторая каста — управляющие. Эти люди выполняли «чёрную» работу по управлению звеньями корпораций и отдельными предприятиями. Изоляция их от общества сформировалась несколько позже — в XXI веке.

Третья каста — учёные, инженеры. Как и предыдущие две, эта каста занимала привилегированное положение. Их деятельность обеспечивала не только технологическое могущество корпораций, но и открывала новые источники прибыли.

Четвёртая каста — высококвалифицированные рабочие. Данная каста обслуживала сложное оборудование, занималась изготовлением высокотехнологичной продукции. В отличие от первых трёх каст, рабочие не имели высоких привилегий. Им запрещалось жить рядом с представителями высших каст.

Пятая каста — рабы. Самая бесправная каста. Рабство возродилось благодаря сверхрациональности экономической системы Союза Корпораций. Миллиарды людей оказались «экономически неэффективными» и были выброшены за борт социума. Им предстояло умереть. Но прагматичные главы корпораций не допустили такой пустой траты людских ресурсов. «Экономически неэффективным» нашлось полезное для корпораций применение: работы на рудниках, в шахтах, в полях, в удушливых джунглях, болотных топях. Везде, где раньше применялись дорогостоящие машины, в самых опасных для человека условиях. Минимальные расходы на еду и одежду перевешивали издержки неквалифицированного труда и высокой смертности рабов. Рабы стали незаменимым ресурсом экономики корпораций.

Особняком от кастовой системы держались военные и Всемирный Полицейский Корпус, сохранившие несколько большую степень свободы.

Евразийское восстание

Точная дата начала восстания до сих пор неизвестна. Ориентировочно: 50-е или 60-е годы XXII века. Известно, что восстание началось на территории бывшей России.

Серия одновременных диверсий вывела из строя системы связи и энергоснабжения. На несколько часов Восточно-Европейская зона оказалась вне контроля. За это время восставшие захватили склады с оружием и парки боевой техники.

Руководство не придало значения инциденту, просто приказав Полицейскому Корпусу подавить мятеж. Воздушные транспорты с полицейскими отрядами сбили на подлёте к Восточно-Европейской зоне. Силы корпораций столкнулись с грамотно организованной обороной.

Как выяснилось позже, восстание тщательно готовилось несколько лет.

Казалось бы, у горстки мятежников нет шансов выстоять против военной машины корпораций. Но дерзкие, нестандартные действия ставили командование сил корпораций в тупик. То, что считалось самоубийственным и невозможным, обязательно совершалось восставшими. Постепенно пламя мятежа охватило весь Евразийский континент.

Отдельно стоит остановиться на личности предводителя восстания. Александру Соколову удалось избежать рабства: он получил привилегию, позволившую вступить ему в Полицейский Корпус. Корпус дал ему образование, подготовку. Александр быстро взлетел по карьерной лестнице. Через несколько лет он возглавлял отряд, который занимался уничтожением банд из заброшенных городов.

Никто не знает, что толкнуло его пойти против системы, воспитавшей его. Острое чувство справедливости? Затаённая ненависть? Так, или иначе, нашёлся человек, который сумел повести за собой рабов. Он научил их обращаться с оружием, вести партизанскую войну, уничтожать линии связи и управления, обезвреживать роботизированную боевую технику корпоратов.

Корпораты сами не поняли, как оказались втянутыми в полномасштабную войну. Кастовая система, выработавшая презрение к рабам, сыграла с ними злую шутку. Они элементарно недооценили противника. Осознание катастрофы пришло лишь тогда, когда в руках восставших оказалась вся территория бывшей России и Европы. А вместе с ними и значительная доля промышленного и военного потенциала корпораций.

Корпораты бросили в битву всё: закованных в бронекостюмы солдат, боевых роботов, орбитальные бомбардировщики, лазерные спутники. В ответ восставшие использовали собственные оригинальные решения. Электромагнитные бомбы пережигали сверхсложную электронную начинку роботов. СВЧ-лазеры превращали бронекостюмы в неподвижный металлолом. Взорванные на орбите контейнеры с металлическими шариками делали бесполезными спутники и орбитальные бомбардировщики.

В решающий момент вспыхнуло восстание в Австралии (см. Австралийская Федерация). Не имея возможности вести войну на два фронта, Союз Корпораций отступил.

В последующих войнах корпорации были изгнаны с Земли в глубокий космос (см. Вторая война с корпорациями, Третья война с корпорациями).

В промежутке между Первой и Второй войнами возникла Евроазиатская Империя. Возникла вполне закономерно, так как противостоять корпорациям могла только хорошо сплочённая, достаточно жёсткая система.

Известно, что Александр Соколов не собирался возглавлять новое государство. Но авторитет и уважение, которые он снискал во время войны, не дали покинуть политическую сцену. Ветераны (которые заняли ведущее положение на континенте) единодушно проголосовали за присвоение Александру звания верховного правителя. Впоследствии он был провозглашён императором.

Евроазиатская Империя соединила черты разных политических и социальных систем. В общем систему Империи можно охарактеризовать как «монархический социализм» со смешанным типом экономики. Но Империя кардинально отличается от государств прошлого. В прошлом государством часто руководили люди, недостаточно компетентные в сфере государственного управления. В систему государственного управления Империи допускаются исключительно те, кто прошёл специальное обучение и ряд тяжёлых испытаний. Только тот, кто добровольной, подчас опасной службой доказал, что интересы коллектива, общества для него важнее собственных, имеет право занимать государственные посты…»

* * *

Трёхкилометровый крейсер казался песчинкой на фоне раздутого шара газового гиганта. Издалека чудилось, будто серебряное зёрнышко плывёт по ярко-голубому пятну планеты. Гравитация исполинского мира надёжно укрывала крейсер от детекторов массы.

Знаток боевых космических кораблей с удивлением узнает силуэты «Ильи Муромца» — тяжёлого крейсера Евроазиатской Империи. Триста лет назад грозные машины составляли основу флота империи. Но и спустя три сотни лет корабль не потерял разрушительных качеств.

Предводитель Свободных Граждан Галактики (в просторечии — пиратов) Патрик (он же Рыжий Патрик) обосновал на крейсере новый штаб. Хэнк протестовал, резонно считая, что старый потрёпанный рейдер менее заметен, чем корабль массой в миллионы тонн. Артур Райдер (бывший адмирал «Пояса Ориона») молчал, полагаясь на военную смекалку Патрика, способную поспорить со стратегическим компьютером.

Райдер быстро заработал уважение пиратов. На первых порах его приняли настороженно. Да и сам сомневался: кто он? Предатель? Борец с преступной системой?

— Мы все сражаемся с рабством, — сказал ему как-то Патрик. — Я не знаю, какое общество мы в итоге построим, но рабства в нём не будет. Никогда.

Райдер сражался. Корабли пиратов возникали там, где их никто не ждал. Опустошались секретные склады. Подвергались разгрому караваны на тайных межзвёздных маршрутах. Пираты ворчали, но всё охотнее подчинялись новому командиру. Стену недоверия окончательно сломал блестящий захват новенькой космической верфи.

Пробираясь через коридоры крейсера, Райдер мысленно прокручивал эпизоды дерзкой операции.

Верфь болталась на краю галактики, в самом захолустном, пыльном углу. Пространство там едва освещалось скоплением угасающих реликтовых звёзд. Ни один здравомыслящий колонист не сунется в такую бесперспективную систему. Непривлекательность ограждала от лишних любопытных глаз. Разведчики-одиночки, если злой рок заносил их в окрестности верфи, становились жертвой системы защиты, больше годной для орбитальной крепости.

Райдер кропотливо отобрал несколько сотен бывалых пиратов. Каждый прошёл через десятки абордажных схваток. После месяца подготовки отряд подкараулил корабль снабжения, перевозивший припасы для персонала верфи. Экипаж не стал возражать и любезно подвёз неожиданных попутчиков. Когда корабль загнали в шлюз, вместо контейнеров с припасами из грузового отсека посыпались бойцы в бронескафандрах.

В коридорах царил хаос всеобщей резни. Служба безопасности категорически не хотела уступать. Приходилось драться за каждый отсек. Треск сотен электромагнитных винтовок слился в единое шипение. Мины-ловушки на потолках плевались облаками шипастых микробоеголовок. Ноздри жёг запах горелой изоляции. В воздухе висела взвесь частиц металла и крови.

Глухие хлопки возвещали очередной взрыв, выбивший бронированные створки дверей. Сквозь разорванные двери летели гранаты, следом с боевым кличем мчались пираты. В ряды оглушённых защитников врезался металл бронескафандров, завязывалась безжалостная рукопашная.

Сквозь вентиляционные шахты Райдер с горсткой смельчаков прополз в пункт управления системой защиты. Короткая кровавая схватка закончилась полной победой пиратов. С пульта управления Райдер пустил в заблокированные помещения снотворный газ. Оставшихся в живых охранников убивать не стали, предоставив возможность дожидаться помощи на выведенном из строя транспортнике.

Верфь отбуксировали в другой, не менее затерянный участок галактики. Уникальный роботизированный комплекс продолжил штамповать корабли на любой вкус (усилиями компьютерщика Джерри).

После боя к Райдеру подошёл Бартоломео и тяжело хлопнул по плечу:

— Ты парень что надо, Артур.

Короткая фраза определила отношение всех пиратов. Раз сам Бартоломео доверяет человеку, то верить ему можно как самому себе.

Райдер привычным солдатским шагом вошёл в центральный пост управления. Роскошный зал светился разноцветным мерцанием мониторов. В воздухе плавала трёхмерная модель, отобравшая положение объектов звёздной системы. Голографические проекторы создавали сферическую картину звёздного неба.

Патрик как всегда сидел спиной к двери. И никакой охраны, разумеется. Райдер отметил, что ни один из предыдущих начальников такой беспечностью не страдал.

— Когда-нибудь твоё пренебрежение безопасностью убьёт тебя, — сказал Райдер Патрику.

Патрик лениво оглянулся. Пухлые пальцы привычно покручивали ярко-рыжий ус.

— Привет, Арчи. Какие новости?

— Пока что нам сопутствует удача — мы захватили роботизированную космическую верфь. Теперь сможем строить тяжёлые боевые корабли.

— Прекрасно! Через несколько лет будем драться с флотами корпораций на равных.

— Если доживём, — осторожно заметил Райдер.

— О боже! Ещё один пессимист на мою голову! Как будто мне Хэнка не хватает. Что с тобой, Арчи?

— Со мной всё в порядке, Патрик. Но всем нам известный Валентайн Реджинальд бьётся в дикой ярости после полученного пять лет назад поражения. Для него это не просто поражение, а личное оскорбление.

Патрик криво ухмыльнулся.

— Пусть этот сукин сын обижается сколько хочет. Может быть сдохнет преждевременно.

— Пока что он не торопится подыхать, — ответил Райдер. — Та верфь, которую мы захватили — первая из сотен. Опытный образец. Твой приятель Джерри вскрыл сеть Агентства вооружений. Они собираются построить до шести тысяч боевых кораблей. Тысяча из них — новейшие разведчики, способные отыскивать всё: от пространственных туннелей до мельчайшей песчинки. Думаю, ты понимаешь, что они собираются предпринять.

— Карту расположения верфей Джерри отыскал? — быстро спросил Патрик.

— Пока что нет. Уж очень секретная информация. Так просто не подберёшься.

— Пусть работает над этим. А ты подумай над тем, как угнать все эти верфи. И я тоже поразмыслю на досуге.

— Если бы я не знал тебя, то сказал, что это невозможно. Но рядом с тобой логика отказывается работать.

Глаза Патрика блеснули ехидным огоньком.

— Арчи, я всю жизнь делаю невозможное. Я тебе говорил, что родился рабом?

Райдер растеряно замер. Насмешливый, жизнерадостный Патрик никак не ассоциировался с рабством.

— Ты никогда об этом не говорил, — прошептал Райдер.

— А чему ты удивляешься? Больше половины свободных граждан — бывшие рабы. Так вот, я родился в семье рабов. Но мне повезло: мои родители были домашними рабами, слугами. Отец ухаживал за хозяйским садом, мать работала на кухне. По меркам рабов хозяева у нас были хорошие. Почти никогда не наказывали, не продавали.

Я рос в их доме, и не знал, что являюсь рабом. Всё казалось таким естественным… Я много раз слышал слова «раб», «слуга», но не понимал их значения.

Так бы и жил в счастливом неведении до конца дней. Но меня угораздило подружиться с хозяйским сыном, примерно моего возраста. Парня звали Келли.

Под участком хозяев текла подземная река, о чём никто не знал. Мальчишке не повезло оказаться прямо над ней как раз в тот момент, когда грунт над руслом реки провалился. Я уже тогда отличался склонностью к авантюрным поступкам и бросился спасать его. Плавал я неплохо, так что общими усилиями мы выбрались на берег.

Река пробила дорогу сквозь пещеру. Древнюю, сырую и тёмную. Пару дней мы пробирались в полной темноте. А когда выбрались, ещё несколько дней бродили по местному лесу. До сих пор удивляюсь, как нас никто не сожрал. Планета не до конца освоена, хищной живности пруд пруди.

Келли ещё в младенчестве под кожу имплантировали маячок. Сигнал засекли сразу, как только мы выбрались на поверхность. Проклятый лес не дал нас найти в тот же момент. В итоге, конечно, нашли. Голодных, промокших, оборванных.

С тех пор и сдружились. Всюду ходили вместе, играли, участвовали в одних драках (обычно я выполнял функцию главной ударной силы). Родители Келли не возражали, полагая, что рядом со мной ему безопаснее. Пожалуй, так оно и было.

Келли, сам того не подозревая, определил всю мою дальнейшую жизни. Он научил меня читать. Познакомил с книгами.

Вместе с Келли я осваивал школьную программу, доступную только привилегированным кастам. Келли нравилось выступать в роли учителя (и получалось это у него, надо признаться, здорово). Он играл. А я очень серьёзно старался всё запомнить и понять. С восторгом погружался в новый мир.

Знания принесли не только радость. Я узнал, в каком мире живу, какое занимаю в нём положение. Дошло до меня, наконец, значение слова «раб». Выяснилось, что когда-то мы жили иначе. Свободными. Что планета Земля — не легенда. Узнал о войне с Евроазиатской Империей, о бегстве корпораций. Всё как-то померкло. И безоблачное детство, и дружба с Келли.

Представляешь себе ужас от крушения привычного, комфортного мира?

— Очень хорошо представляю, — ответил Райдер, невольно вспомнив адмиральское прошлое.

— Я затаился, — продолжил Патрик. — Старался прочесть больше книг, больше узнать. Но никому не говорил о сомнениях. Келли гордился моими успехами, хвастался перед родителями. Те улыбались, хвалили, и прочили ему профессорскую карьеру. Моё обучение тоже поощряли. Образованный раб стоит дорого (некоторые хозяева изредка обучали своих рабов).

Когда мне стукнуло пятнадцать, Келли предложил тайком пробраться к месту стройки новой электростанции, далеко за городом. Родители запрещали ему посещать подобные места, а я мог придумать, как незаметно смыться. Нам помогла та самая пещера, которая подружила нас. К тому времени мы изучили все ходы и выходы подземелья. Всё, что нам понадобилось — крепкая верёвка, гидрокостюмы и приборы ночного видения (которые Келли смастерил сам).

Прямо из сада, через наш тайный ход мы скользнули в реку. Течение вынесло нас куда надо. Оставалось продраться через километр зарослей кустарника.

Кустарник закончился на краю котлована. Непомерная дыра, залитая чернотой. В черноте шевелились цепочки огней. Приборы ночного видения имели функцию увеличения. Я поймал в объектив ближайшую цепочку огней и максимально приблизил. Тут я впервые увидел настоящих рабов. Не домашних.

У этих доходяг рёбра торчали даже сквозь одежду. Высушенные фигуры медленно ворочали грунт. Монотонно, с одной скоростью. Промеж них расхаживали холёные парни с электродубинками. Периодически кто-то тыкал раба шокером под рёбра. Крик эхом носился между стенками котлована. Но какой-то вялый крик, безразличный. Животный.

Я посмотрел на Келли. Тот побледнел как труп. Он, как и я, никогда не видел чужих страданий.

Тут во мне что-то перевернулось. «Я не могу вернуться, Келли», — сказал я. Он ошарашено посмотрел на меня: «Куда же ты пойдёшь»? «Куда угодно», — ответил я. — «Подальше отсюда, прочь с этой планеты. Заберусь на беспилотный грузовой транспорт и улечу». «Подожди», — сказал Келли. — «Зайдём домой».

Мы проделали обратный путь через подземелье. Келли не поднял шум. Он собрал ворох одежды. Стащил с кухни все консервы, печенье, галеты, шоколад. Выгреб все личные сбережения. Добросовестно всё упаковал в рюкзак.

«Вот, возьми», — сказал он. — «И деньги возьми, они тебе пригодятся. Прощай, Патрик, ты мне был братом». «Ты мне тоже как брат», — сказал я. — Прощай». Мы обошлись без объятий и слёз. Я просто растворился в темноте.

Местный космопорт охранялся. Но, как все мальчишки, мы знали кучу потайных ходов. Роботы, которые загружали транспортный корабль, на людей не обращали внимания. Я беспрепятственно пробрался внутрь. Через час корабль стартовал. Куда он летел — не знаю. Тогда мне было всё равно.

Я взял множество полезных вещей, но забыл часы. Так что не знаю, сколько провёл там времени. Сокрушаться не стал, расстелил на полу одеяло и уснул. Разбудил меня толчок. Подкинуло чуть не до потолка. Когда пришёл в себя, вокруг стояли люди в скафандрах. Так я познакомился с пиратами.

Примкнув к пиратам, я не бросил заниматься самообразованием. С каждого захваченного корабля тащил книги, книжные планшеты, копировал корабельные электронные библиотеки. Келли заразил меня страстью к знаниям. Возможно, потому я и стал со временем командиром этих космических бродяг.

Патрик замолчал. Лицо невольно скривилось от укола грусти из прошлого. Райдер смутился. Среди пиратов Патрик слыл неуёмным весельчаком, любителем грубых шуток. Никто не видел Патрика печальным, или расстроенным. Хэнк, возможно, что-то знал о глубинах души друга, но помалкивал.

— Пожалуй, моя судьба не так уж и тяжела, — извиняющимся тоном сказал Райдер.

— Я тоже не жалуюсь, — ответил рыжеволосый гигант. — И прекрати церемонно стоять по стойке «смирно». Бросай свои аристократические замашки. Я тебе не глава корпорации. Присаживайся.

Немного помедлив, Райдер уселся в соседнее кресло.

— Мне сейчас очень нужно твоё военное образование, — в голосе Патрика зазвучали деловые нотки. — Пока ты геройски угонял верфь, я задумал новую операцию. Если получится, мы крепко ударим по «Поясу Ориона». И выиграем ещё пять лет передышки. Ты слышал о «Серебряной Планете»?

Райдера словно током дёрнуло.

— Патрик, надеюсь, ты не собираешься её атаковать?

Патрик заколыхался от смеха.

— Не бойся, я не настолько сошёл с ума, как ты думаешь. Ты ведь знаешь, что означает эта планета для «Пояса Ориона»?

— Главное месторождение гелия 3, - не задумываясь, ответил Райдер.

— Вот! — Патрик многозначительно поднял указательный палец. — Основной источник энергии. Лишим их этого источника — лишим возможности вести наступательные действия. Загоним в оборону.

— И что именно ты задумал?

— Ты хорошо знаешь систему обороны Серебряной Планеты? — ответил вопросом на вопрос Патрик.

— Я проходил там стажировку, будучи лейтенантом, — задумчиво ответил Райдер. — Если найдёшь хорошего гипнолога, можно выудить из памяти всю схему.

— Хэнк справится лучше любого гипнолога.

Райдер поёжился от колючего холодка суеверного страха.

— Патрик, я уважаю Хэнка, но мне как-то не по себе, когда в моих мозгах копается пси. Никогда их не любил…

— Тебе будет помогать Хэнк, — отрезал Патрик. — Извини, у меня нет других специалистов.

Военная дисциплина приучила Райдера не перечить упрямству вышестоящих чинов.

— Как пожелаешь. Иногда ты пугаешь меня больше, чем прежнее начальство.

Патрик расплылся в довольной улыбке.

— А то! Иногда на подчиненных нужно нагонять страху, чтобы не расхолаживались. Вот что, Арчи, — тон Патрика вновь стал серьёзным, — Когда Хэнк откопает схему оборонительных систем, ты хорошо подумаешь над тем, как проникнуть сквозь неё, желательно незаметно.

— И что ты собираешься делать проникновения?

— Уничтожить добывающие станции.

— Как?

— А вот это твоя забота, Арчи. Ты знаешь звёздную систему, знаешь планету. Тебе и карты в руки.

— Вот ты… — Усилием воли Райдер подавил рвущиеся наружу ругательства.

— Ты хотел сказать «сукин сын»? — покатываясь от смеха, спросил Патрик. — Ты прав. Но ты не хуже других знаешь, что я ничего не делаю просто так.

Вспышка злости улетучилась. Райдер наконец понял, в чём источник побед Патрика.

— Хорошо. Есть у меня пара мыслей. Ты не против, если я одолжу твоего главного головореза?

— Бартоломео будет счастлив лишний раз покромсать корпоратов. Бери его.

Райдер неохотно покинул уютные объятия кресла. Снова зазвенел металл под чеканным шагом. Неожиданная мысль остановила перед створками дверей.

— Слушай, а как Бартоломео к тебе попал?

— Он прилетел к нам на угнанном у какой-то важной шишки частном корабле. О прежней жизни его я ничего не знаю. Он молчит. А почему спрашиваешь?

— Просто подумал, что он тоже мог быть рабом.

— Арчи, почти все бойцы — бывшие рабы. Рождённые свободными не умеют ненавидеть рабство как мы.

* * *

— Смелее. Активируй клинок.

Сантьяго с неизменной лёгкой улыбкой смотрел на застывшего в нерешительности Максима. Каждый теряется, впервые попав на арену. Пусть даже учебную. Арена помещалась в просторном зале восьмиугольной формы. Дань старинной традиции. Под ногами пружинил стерильно-белый пол, чёрные стены разрисованы сценами поединков.

Максим прикрыл глаза, мысленно обращаясь к силовому клинку. Учебный режим… Хлёсткая пощёчина вывела из оцепенения. Улыбка стёрлась с лица Сантьяго, уступив место жёсткому выражению.

— Не смей закрывать глаза. Хочешь, чтобы тебя убили в первом же поединке? Всегда смотри на противника.

Максим медленно выдохнул, призывая к спокойствию бунтующую нервную систему. Клинок нетерпеливо загудел. Из серебристой пластины вынырнуло светящееся лезвие. Синеватый оттенок свидетельствовал об активации учебного режима.

— Отлично, — похвалил Сантьяго. — Теперь посмотрим, какая у тебя реакция.

Напротив стоял спарринг-партнёр Максима. Парня все называли Стивом. Максиму он сразу понравился. Долговязый, сухощавый, ловкий, с непослушно торчащими золотистыми волосами, насмешливыми тёмными глазами. Лицо узковатое, кажется надменным, но выражение добродушное.

Стив стоял расслабившись, клинок небрежно опущен. Максим растерялся. Разве можно атаковать из такой позиции? Оказалось, что можно. Выпад в сердце застал врасплох. Инстинктивное движение чудом парировало смертоносный удар.

— Повезло, — прозвучал звонкий голос Стива. Но Максим не слышал его.

Вместе с ним на арене стояли предки. Воины, неизменной частью которых были меч, шпага, сабля. Мастера гипнотехник пробудили мастеров клинка. Всех, что когда-то попали в общий поток истории рода Максима.

Силовой клинок приподнялся, направив остриё слегка вверх. Левая рука оттянулась назад. Стив с интересом посмотрел на стойку Максима, пожал плечами и снова атаковал. Максим парировал. Парирующее движение превратилось в зацеп, клинок штопором ввинтился в горло Стива. К счастью, учебное лезвие.

Настал черёд Стива растеряться. Его, опытного бойца, одолел какой-то зелёный сопляк! Даже Сантьяго несколько смутился.

— Кто тебя этому научил? — спросил Сантьяго.

— Никто, — честно ответил Максим. — Как-то само получилось.

— Ничего себе, «никто», — заговорил Стив. — Не знаю как ты, Сантьяго, но я таких приёмов не видел.

— Я тоже. Но всё равно он должен изучить технику силового клинка. На арене нельзя полагаться на случай.

Гудение клинков, искры, запах озона монотонно наполняли каждый день. Сантьяго заставлял шлифовать самое незначительное движение. Индивидуальные занятия сменялись групповыми, где новичков ставили против опытных учеников. Максим легко справлялся с фехтованием. Стив, успевший подружиться с Максимом, не уставал хвалить его. Сантьяго как обычно молчал, и лишь изредка одобрительно кивал.

Испытанием стали физические тренировки. Тренажёры и штанги не доставляли хлопот. Но бег превратился в сущую пытку — сказывались годы рудничной жизни.

Каждый день Сантьяго грузил учеников в транспортный челнок. Машина отлетала на сорок километров, учеников выкидывали в ближайший лес. Задание — добежать до тренировочной базы точно к ужину. Не добежишь — ляжешь спать голодным.

— Выносливость порой важнее мастерства, — повторял Сантьяго. — Мастерство не спасёт вас, если растеряете силы.

Пробежку выдерживали не все. За месяц отсеялась половина новичков.

— Куда их увозят? — как-то спросил Максим Стива.

— На продажу, — коротко ответил Стив.

Максим стискивал зубы и бежал. Иногда отвыкшие от бега ноги отказывались двигаться. Жестокие судороги скручивали мышцы. Максим шипел от боли, массировал икры, бежал дальше.

Пробежки дарили бесценное время для размышлений. И каждый раз упрямо всплывала мысль о побеге. Разнообразие маршрутов пробежек складывалось в карту местности вокруг гладиаторской школы. Леса, холмы, овраги, озёра. Потеряться ничего не стоит. Даже с орбиты сквозь заросли ничего не разглядишь. Что если не вернуться с пробежки? Повернуть в противоположную сторону?

А дальше? Блуждать, пока тебя не поймают? Или пока не подохнешь с голоду? Максим решил отложить вопрос побега до лучших времён.

В тот день Сантьяго сбросил его в особо неудобной местности. Максим почти преодолел бурелом, когда очередная судорога сжала клещами правую ногу. Тело по инерции неслось дальше. Подвернувшийся на тропинке корень не упустил случая зацепить парализованную ногу. Максим полетел на влажную землю, уткнувшись лицом в горько пахнущие опавшие листья. Не жёлтые и медно-красные, как в земных лесах, а угольно-чёрные.

Максим невольно выругался, попытался подняться. И застыл. В паре метров блестели два жёлтых огонька. Поперёк каждого огонька бежала чёрная полоса. Под огоньками вырисовывались очертания треугольной морды рептилии. Максим слышал рассказы о ящерах Новой Андромеды. Первым поселенцам пришлось туго. Но потом ящеров перебили. Или не перебили?

Существо сохраняло мёртвую неподвижность. Не шевелился и Максим. Первобытный ужас сжал тело в ледяном захвате. Страх, что старше человечества. В сумраке леса Максим постепенно разглядел грузное, приземистое тело. Чем-то похоже на варана с острова Комодо, только крупнее…

Ящер прыгнул. Время для Максима почти застыло, превратившись в вязкий сироп. Чешуйчатое ядовито-зелёное тело плыло по воздуху, словно в замедленной съёмке. Максим не заметил, как загудела пластина силового клинка. Правая рука самопроизвольно выбросилась вперёд. Клинок завыл нестерпимым высокочастотным звуком. Воздух взорвался облаком светящихся лезвий концентрированного силового поля. «Вихрь лезвий» врезался в ящера, перемолов несчастную зверюгу в кровавый фарш. Максим ощутил, как тёплая взвесь частиц рептилии облепила лицо.

Наконец Максим отошёл от оцепенения. Вскочил, яростно стал тереть лицо, счищая отвратительную липкую массу. Когда он, наконец, доплёлся до школы, Сантьяго вопросительно посмотрел на заляпанную одежду, но ничего не сказал. Целый час Максим торчал в душе, пытаясь смыть тошнотворный букет ощущений и запахов.

О случившемся узнал только Стив. Короткий рассказ Максима произвёл впечатление.

— Тебе повезло, — сказал Стив. — Клинок действительно стал одним целым с тобой. Такое редко случается.

Через неделю ящер напал на другого ученика. Тому повезло меньше: от тела остались рваные ошмётки. Треверс потребовал от властей провести облаву.

Глава санитарной службы планеты не стал возражать: спорить с Треверсом себе дороже. От него не услышишь ругани, не дождёшься подкупа. Но рискуешь однажды утром проснуться с перерезанным горлом.

Несколько дней санитарные воздушные транспорты носились над лесом. В воздухе расплывалось пыльное облако: боевые нанороботы. Нанороботов специально программировали на ДНК ящеров. Невидимые глазу механизмы проникали в организм рептилий, где разрушали внутриклеточные структуры.

Больше ящеры не докучали.

* * *

Штаб службы безопасности «Пояса Ориона» занимал двухсотэтажное здание. Издали небоскрёб походил на сверкающую стальную башню. Оскар Хеймворд, глава службы, не любил высоты. Даже летая на воздушных лайнерах или космических кораблях, старался не смотреть на обзорные экраны. От высоты тошнило. Потому кабинет начальника службы безопасности расположился на первом этаже.

Из начинённого хитроумной аппаратурой здания протянулись невидимые нити ко всем планетам корпорации. Сотни планет под контролем. Кабинет Хеймворда сверкал как неоновая реклама. Стереоэкраны разноцветной мозаикой заполняли поверхность стен. Одновременная связь с любым отделом, с любой планетой. Под потолком мерцал глаз голографического проектора. В воздухе висела проекция звёздной карты корпорации. Точная копия той, что у самого Валентайна Реджинальда. В кабинете Хеймворд ощущал себя богом. Если не самым главным, то, как минимум, вторым после верховного божества.

Загудел сигнал личной связи. Хеймворд коснулся сенсорной панели на столе. Вместо звёздной карты в воздухе возникла фигура офицера службы безопасности.

— Сэр, важное сообщение.

— Говорите.

— Нам удалось выяснить, что предводитель пиратов «Рыжий Патрик» в юности был домашним рабом семьи Хендрикс. Семья из научного страта.

Хеймворд оживился. Вот это уже интересно. В руки идёт ниточка к проклятому главарю пиратов.

— Что ещё вам удалось узнать?

— Сэр, Патрик в детстве дружил с сыном четы Хендрикс — Келли Хендриксом.

— И чем занимается сейчас этот Келли?

— Преподаёт в университете на Осирисе 6. Специалист в области электроники, информатики, кибернетики, компьютерной техники и робототехники.

Хеймворд мысленно присвистнул. Парню светит большое будущее.

— Он поддерживает контакт с Патриком?

— Насколько нам известно — нет, но…

— Идиоты. Такому специалисту ничего не стоит соорудить тахионный передатчик, который вы не сможете засечь. Или вовсе взломать нашу систему связи. Срочно доставить его сюда.

Через сутки Келли сидел в зале допросов. Для психологического давления в зале царил полумрак. Редкие огни выхватывали растрёпанные светлые волосы, испуганное худое лицо. Келли нервно ёрзал в кресле, не до конца понимая происходящее. Его задержали во время занятий. Бесцеремонно скрутили и запихнули в звездолёт.

Из сумрака показалась крепкая фигура Хеймворда.

— Господин Хендрикс, простите, если мы доставили вам неудобства. Но есть к вам несколько вопросов, очень важных для безопасности корпорации.

— Объясните, что здесь происходит! — вскричал Келли, пытаясь вскочить. Невидимые руки схватили за плечи и вжали в кресло.

— Советую не совершать резких движений, господин Хендрикс, — снова послышался вежливый, но холодный голос Хеймворда.

— Хорошо. Что вы от меня хотите?

— Вам знаком этот человек?

В воздухе засветилась голограмма с изображением Патрика.

— Трудно сказать, — ответил Келли. — Есть что-то знакомое в чертах, но эти усы…

— Это ваш бывший домашний раб Патрик.

— Патрик!? Не может быть! Как же он изменился…

— Он не только изменился. Теперь он предводитель пиратов.

— Не может быть… — прошептал Келли.

— К сожалению, это правда, — бесстрастно продолжил Хеймворд. — Ваш друг — опасный преступник. И вы должны помочь нам поймать его.

— Интересно, чем же я могу вам помочь? — в голосе Келли зазвучали язвительные нотки.

— Мы подозреваем, что у вас имеется с ним связь.

— Вынужден вас огорчить, но с момента побега Патрика я с ним не общался. Даже не знаю, где он находится.

— Предупреждаю, господин Хендрикс, если не скажете правду, мы используем пси-излучатель.

— Я согласен, — неожиданно для Хеймворда ответил Келли. — Давайте, считайте информацию из моего мозга. Это только подтвердит мои слова.

— Как пожелаете.

Те же невидимые руки подхватили Келли и поволокли в противоположный конец зала. В свете прожекторов блестело «кресло правды». Металлическое кресло с креплениями для рук и ног, оснащённое шлемом пси-излучателя.

Келли швырнули на жёсткое сидение. Автоматически защёлкнулись крепления, больно сжав конечности. Шлем с противным жужжанием надвинулся на голову.

— Я думаю, это лишнее, — раздался из темноты низкий, приятный женский голос.

Услышав голос, Хеймворд внутренне сжался. Только не это! Подтверждая опасения, в свете прожекторов показалась тонкая фигура в длинном, тёмно-зелёном платье. Изящное лицо не выражало эмоций. Лишь изредка скользила лёгкая тень презрения. Глаза источали ядовитый блеск. С флангов даму прикрывали двое громил в чёрной броне, с электромагнитными автоматами наперевес.

— Рад видеть вас, госпожа, в стенах нашей службы, — сдержанно поприветствовал Хеймворд.

Амалия Реджинальд, супруга Валентайна Реджинальда, не удостоила Хеймворда взгляда. Она внимательно разглядывала Келли. Хеймворд с усилием сдерживал дрожь. Если Валентайн отличался повышенной эмоциональностью, то Амалия являла полную противоположность. Удивительно спокойная, хладнокровная. И безжалостная. Валентайн обладал склонностью к спонтанным убийствам. Амалия предпочитала пытки. Собственноручно. Что не мешало проявлять ей сверхрациональность. Иногда Хеймворд подозревал, что корпорацией правит она, а не Валентайн. «И какой чёрт принёс сюда эту ведьму»? — размышлял он.

Словно отвечая на мысли, Амалия повернулась к Хеймворду. Отблеск от гладких, чёрных волос придавал лицу зловещий, колдовской вид. Полумрак усиливал гипнотический эффект.

— Этот человек, — заговорила Амалия, — и есть друг детства предводителя пиратов?

— Да, госпожа, — почтительно ответил Хеймворд. И подумал: «Интересно, кто ей доложил? Придётся устроить маленькую проверку в рядах службы».

— Вы уже начали зондирование мозга?

— Нет, госпожа. Только собираемся приступить.

— Освободите его, — приказала Амалия. — Зондирование отменяется.

— Но госпожа…

— Я придумала лучшее применение этому человеку. И я забираю его.

— Госпожа, позвольте высказать некоторые соображения! — собравшись с духом, сказал Хеймворд. — Келли Хендрикс — единственная ниточка к предводителю пиратов. С его помощью мы рассчитываем покончить с нашим заклятым врагом.

— Именно это я и собираюсь сделать — покончить с нашим врагом, — спокойно ответила Амалия.

— Позвольте поинтересоваться — каким образом?

— Вы слышали о переписывании памяти?

Хеймворд больше не смог сдерживать дрожь. Тело вышло из-под контроля. «Хорошо, что здесь темно», — подумал он. Бедняга Келли! Уж лучше пытки, чем превращение в зомби.

— Наслышан, госпожа, — взяв себя в руки, ответил Хеймворд.

— Предводитель пиратов погибнет от рук своего друга.

Амалия повернулась к телохранителям.

— Заберите его и отведите на мой корабль!

Сотрудники службы безопасности поспешно вытащили Келли из тисков креплений. Телохранители подхватили его, словно он ничего не весил, и скрылись в темноте.

Глаза Амалии встретились с глазами начальника службы безопасности. Хеймворд задрожал сильнее. Взгляд подавлял, сжимал, прессовал волю. «Если она захочет, то легко убьёт меня сейчас», — думал Хеймворд. — «А я даже пальцем не шевельну».

— Вы хорошо поработали, Оскар, — похвалила Амалия. Градус презрения в голосе заметно снизился.

Тонкая фигура неслышно скрылась следом за телохранителями. Остался едва заметный запах духов.

Хеймворд свалился в первое попавшееся кресло, с трудом расстегнул воротник формы. Не хватало воздуха. Вокруг суетились офицеры службы безопасности. Кто-то предусмотрительный услужливо сунул в руки шефу стакан с авалонским виски. Хеймворд опрокинул содержимое одним махом. Стало легче.

— Бедный Келли, — прошептал Хеймворд. — Бедный Келли.

* * *

Рёв толпы сбивал с ног. Оглушённый Максим настороженно озирался. Арена средненькая, в захолустном городке на окраине освоенных территорий. Но шум… Голоса тридцати тысяч человек сливались в бьющий по ушам гул. Интересно, на главной арене планеты шум ещё хуже?

За месяц до схватки Сантьяго сообщил:

— Готовься к первому бою. Тебя выставляют на арену.

Максим похолодел. Игры кончились. Придётся не просто драться за жизнь, а убить человека, который ничего ему не сделал…

Вопль тридцати тысяч глоток подавлял. Хотелось спрятаться, забиться в самый дальний угол. Максим снова оглянулся. Арена находилась в центре амфитеатра, формой напоминающего шар со срезанной верхушкой. На стенах амфитеатра, над трибунами, мерцали гигантские голографические экраны, сопровождая гул толпы мельканием рекламы.

Рёв усилился. Раздвинулись створки бронированных ворот на противоположной стороне арены. Из прохода показался противник Максима. Примерно одного роста с Максимом, но гораздо шире. Такая же серебристо-серая гладиаторская форма. Только на лице маска. Среди гладиаторов бродило суеверие, что нельзя открывать лицо противнику во время боя. Иначе душа убитого будет преследовать победителя.

Максим в призраков не верил. Металлическая маска только затруднит обзор. Если противник усложняет себе жизнь — ему же хуже.

— Гладиаторы! — загремели динамики. — Выйти в центр арены!

Противники двинулись навстречу друг другу. Максим посмотрел под ноги. Песок. Кругом самая современная техника, а под ногами песок. Привет из римского Колизея.

Соперники сошлись в центре. Сквозь прорези маски Максим разглядел глаза. Серые, равнодушные. Но где-то очень глубоко светилась искорка тоски. «Он тоже не хочет убивать», — подумал Максим.

В воздухе загорелись эмблемы гладиаторских школ. Одна над Максимом, другая — над его противником.

— Школа «Берсеркеры Ориона» против школы «Трезубец». Поприветствуем их бойцов!

— Максим! — объявил невидимый диктор. — Молодой, но многообещающий боец. Это его первый бой. Альфред! Талантливый гладиатор, на счету которого шесть побед.

И без того невыносимый рёв стал ещё сильнее. Зрители ждали крови. «Не очень честная схватка», — подумал Максим. Но тем сильнее интрига: от новичка можно ждать чего угодно.

— Гладиаторы! — снова прогрохотали динамики. — Активировать клинки.

Силовые клинки засветились полупрозрачными лезвиями. Гладиаторы подняли клинки вверх, в знак приветствия.

— Да начнётся схватка! — заорали динамики. — Да победит сильнейший!

Максим растерянно глянул на соперника. Воинственный настрой ушёл в песок. Категорически не хотелось убивать. Ведь перед ним не настоящий враг…

Выпад в грудь заставил отскочить. Тело автоматически встало в защитную позицию. Клинок противника последовал за ним. Максим легко отбил выпад. От следующего уклонился влево. Начался танец смерти.

Клинки гудели, искрили. Воздух вокруг бойцов наполнился запахом озона. Альфред рубил, колол, бил по всем возможным траекториям. Максим только отбивался, а то и вовсе уходил от ударов.

Удары становились беспорядочными, эмоциональными. От сознания Максима не ускользнуло, что противник злится. Злость ослепляет, заставляет забыть о защите.

Видимо, Альфреду надоела бесполезная круговерть: в Максима полетел «вихрь лезвий». Максим почти бессознательно включил щит. Связь с клинком работала идеально. Ворох силовых лезвий разбился стеклянными брызгами о защитное поле.

Перед боем Сантьяго предупреждал Максима: «Противника нельзя оставлять в живых. По правилам, с арены уходит один. Если кто-то нарушит это правило — обоих гладиаторов убьют». Максим успешно защищался, но понимал, что рано или поздно придётся перейти в атаку.

Максим увернулся от очередного удара и сделал контрвыпад под правую руку. Альфред вскрикнул. Подмышкой расплылось вишнёво-красное пятно. Зрители торжествующе взревели: наконец-то пролилась кровь, ради которой все пришли.

Глаза соперников снова встретились. Во взгляде Альфреда не горела ярость, не полыхала жажда реванша. В глазах светилось странное умиротворение. С ужасом Максим понял, что Альфред хочет умереть.

Альфред поднял клинок, отдавая честь. Сквозь прорезь в одежде стекала струйка крови, пачкая песок бурыми пятнами. Силовой клинок завертелся в круговом рубящем ударе. Максим отвёл удар коротким боковым движением. На короткий миг открылась идеальная позиция для контратаки: едва заметным движением силовое лезвие срезало голову Альфреда.

Максим резко отвернулся, зажмурился. Ноги превратились в безвольные тряпки. Тошнило. В мозгу навсегда запечатлелся образ падающей на песок головы, рубиновый фонтан из обезглавленного тела, солоноватый запах крови.

Ноги подкосились, Максим грохнулся на колени. Он ничего не видел, не слышал. Не слышал неистовых воплей зрителей. Не видел, как подошли к нему тренеры. Не чувствовал, как его вели с арены.

Очнулся Максим в постели, в своей комнате. Рядом сидел Сантьяго.

— Как себя чувствуешь? — спросил тренер.

— Как убийца.

— Ты знаешь, что у тебя не было другого выхода, — тоном терпеливого воспитателя сказал Сантьяго.

— Был — умереть. Я не хочу убивать.

Сантьяго склонился к Максиму. Тёмные глаза тренера успокаивали.

— Запомни, Максим, никто из нас не любит убивать. И многие хотят умереть. Но почти у всех находится что-то, что удерживает их на этом свете. Должно быть что-то и у тебя. Подумай, что может тебя держать в мире живых. Я лично не знаю, что это. Только ты знаешь.

Максиму хотелось заплакать. Впервые за долгое время. Но слёзы не шли. Вместо слёз пришёл образ родителей. Они смотрели на него ласково, но немного укоризненно. Потом явился другой образ: развороченной рубки корабля.

Где-то на пустынной планете лежал остов картографического корабля. Металлическая гробница. Они не успокоятся, пока он не найдёт виновных. Не успокоятся…

* * *

Астероид почти вечность висел в глухой черноте. В одиночестве. Лишь далёкие россыпи огненных точек нарушали тьму. Древняя глыба, изъеденная потоками метеоров, затерялась в пустоте глубокого космоса. Прихоть вселенских сил занесла космического бродягу в точку гравитационного равновесия. Там обрёл он вечную стоянку в пространстве между двух звёзд.

Покрытая оспинами кратеров поверхность говорила о смерти. Смерти планеты, породившей пятнадцатикилометровый осколок. Но под мёртвой каменной скорлупой пряталась жизнь. Жилые отсеки, паутина коридоров, силовые установки, двигатели. Корпорация «Северная Корона» не пропустила идеальный природный форпост.

Космические силы не только занесли астероид в непримечательную точку пространства. Переплетение гравитационных взаимодействий создало несколько сотен пространственных туннелей. Трудно придумать лучшее место для военной базы.

Бернард Льюис, глава «Северной Короны», разместил в недрах астероида секретный штаб. Отсюда тянулись нити ко всем силам корпорации.

Льюис любил штабные заседания. Здесь собирались не только командующие флотов, армий и директора специальных служб. Здесь концентрировалась сила. Ощущение силы будоражило сильнее наркотика.

В обзорные экраны смотрели миллиарды звёзд. Белых, жёлтых, голубых, красных. Сплошное сверкающее полотно. Льюису вспомнились слова из старинной песни:

Действительно, божественная картина.

— Сэр, разрешите начать?

Льюис с трудом оторвался от экрана. Действительность захлестнула рутиной. Зал заседаний, чернеющий полировкой длинный стол, напряжённо ожидающие офицеры. А перед ним генерал Стефенсон по стойке смирно. С неизменным планшетом для докладов.

— Да, генерал, начинайте.

Генерал отвесил короткий поклон и быстро зашагал к трибуне. Льюис нехотя уселся в кресло.

— План поддержки пиратов, — начал Стефенсон, — полностью оправдал себя. «Пояс Ориона» потерял двести восемнадцать транспортных и боевых кораблей. Уничтожено сорок секретных складов, взорвано шестнадцать оборонительных космических станций.

Кто-то в зале удивлённо прокомментировал:

— Неплохо для космического сброда!

— Мы можем считать их сбродом, но командование «Пояса Ориона» с вами не согласно. Посмотрите на это. — Генерал коснулся сенсорной панели на столе.

В воздухе засветилось изображение дискообразного космического сооружения.

— Космическая верфь, — сказал Льюис.

— Совершенно верно, сэр, — ответил Стефенсон. — Но не простая верфь, а полностью роботизированная. Новейшая верфь «Пояса Ориона».

— И какое отношение имеет космическая верфь к пиратам? — спросил кто-то из офицеров.

— Самое прямое. Недавно пираты угнали верфь у «Пояса Ориона». Думаю, все понимают, что это означает.

В зале повисло напряжённое молчание. Все понимали — тяжёлые корабли. У пиратов появятся тяжёлые боевые корабли.

Льюис глубоко вздохнул, пытаясь унять нервную дрожь. Не слишком ли далеко он зашёл. Первоначально план казался идеальным…

— Ваши предложения, генерал? — требовательно спросил Льюис.

— Продолжать поддержку пиратов.

— Вот как? Вы не находите, что дальнейшая поддержка может оказаться опасной? Пираты получат тяжёлые корабли. Наши поставки для них теперь не так уж важны.

— Отказ от поддержки может оказаться ещё опаснее, — отчеканил Стефенсон.

— Поясните.

— «Пояс Ориона» мобилизует все силы для борьбы с пиратами. Угнанная верфь — одна из нескольких десятков. С их помощью планируют построить пять тысяч боевых кораблей.

— А мы можем выставить полторы тысячи, — вставил адмирал флота «Северной короны».

— Понимаю, к чему вы клоните, — сказал Льюис. — С таким флотом Валентайн может почувствовать себя непобедимым. Разделавшись с пиратами, запросто может наброситься на нас.

— А потому поддержка пиратов — единственная надежда избежать войны, — добавил Стефенсон. — Вопрос в том, как именно нам их поддерживать дальше?

В такие моменты наступает звёздный час малозаметных личностей. Генри Энгсли не стал исключением. Директора отдела перспективных исследований не принимали всерьёз. Отдел занимался исследованиями, которые могли дать результат лет через пятьдесят, в лучшем случае. Генри злился, молча глотал обиды. Нерешительная натура не позволяла протестовать. Но внутри бурлила вулканическая лава.

Как известно, самая фантастическая идея иногда бесцеремонно врывается в реальность. Ещё до эпохи межзвёздных полётов люди пытались построить двигатель, искривляющий пространство вокруг космического корабля. Создать «диск Алькубьерре» для преодоления светового барьера. Бесплодные попытки дали человечеству вихревой двигатель. И на том спасибо, подумали инженеры, открестившись от энергозатратного проекта.

Полусумасшедший гений из лаборатории отдела перспективных исследований сумел решить проблему. «Диск Алькубьерре» больше не требовал немыслимых объёмов энергии.

Двигатель на основе «диска» давал независимость от пространственных туннелей и незаметность передвижения. Особенно незаметность. На неё и рассчитывал Генри.

Собрав скудную волю в кулак Генри обратился к Льюису:

— Сэр, у меня есть предложение. — Голос предательски дрожал.

Все с удивлением посмотрели на Генри. Насмешливые взгляды жгли. Хотелось провалиться.

Льюис удивляться не стал:

— В чём суть вашего предложения?

— Нам… Нашему отделу удалось создать двигатель, который сделает космические корабли независимыми от точек перехода.

Глаза Льюиса выразили искреннее изумление. Вот тебе и бесполезный отдел.

— Весьма интересно. И чем нам поможет ваше открытие в решении проблемы?

— Незаметность! — выпалил Генри. — Корабль, использующий «диск Алькубьерее», незаметен для любых сенсоров. Он попросту выпадает из нашего пространства. Если дать пиратам подобную технологию, они получат серьёзное преимущество над «Поясом Ориона».

— Ни в коем случае! — закричал адмирал. — Хотите, чтобы потом пираты незаметно уничтожили наш флот? — Старый вояка дрожал от возмущения.

— Мы разработали способ обнаружения таких кораблей, — соврал Генри. А сам подумал: «Придётся подстегнуть ребят и действительно придумать такой способ».

— Рискованно, но не лишено здравого смысла, — добавил Стефенсон. Пираты получат стратегическое преимущество, но на войну с «Поясом Ориона» уйдёт несколько лет. За это время мы успеем принять контрмеры.

Генри внутренне расслабился. Если старый сукин сын согласен с его проектом, согласится и Льюис.

— Хорошо, мистер Энгсли, — сказал Льюис, поднявшись из кресла. — Даю вам месяц на разработку прототипа.

— Прототип уже готов и испытан, — гордо ответил Генри.

Глаза Льюиса выразили нечто похожее на уважение.

— Возможно, я недооценил вас, мистер Энгсли. В таком случае у вас и генерала Стефенсона месяц на разработку операции по передаче технологии пиратам.

— Всё будет сделано вовремя, сэр.

Генри ликовал. Ради минуты триумфа стоило пережить былые унижения.

А Льюис снова обернулся к обзорному экрану. Пространство иногда казалось ему полем загадочной игры, вроде шахмат. Звездолёты — пешки. Звёздные системы — клетки доски.

— Шахматы… — прошептал Льюис. — Да, я шахматист, который переиграет вас всех.

* * *

— Нет!!!

Механический манипулятор равнодушно вогнал иглу в шею Келли Хендрикса. Зеленоватая жидкость неторопливо покидала нутро шприца.

Келли бился в конвульсиях, сжатый креплениями металлического кресла. Тело облепили провода, датчики. На голове красовался аккуратный чёрный шлем виртуальной реальности.

— Госпожа, препарат CN-4 введён.

Амалия Реджинальд внимательно следила за пляшущими на мониторах кривыми. Белый халат несколько смягчал жестокий блеск глаз.

— Продолжайте. Четвёртый уровень обработки.

О лаборатории психотронных исследований ходили жестокие легенды. С виду белоснежная, стерильная, она сулила ад каждому, кто не угодил Амалии Реджинальд. Самые совершенные компьютеры, системы считывания биоэлектрических импульсов, робототехнические устройства — всё направлялось на уничтожение сознания.

Как заставить человека действовать против воли? Очень просто: стереть личность и написать новую. В дело шли старые добрые наркотики, новейшие нейростимуляторы, пси-излучатели. Нашлось место гипнозу: система виртуальной реальности создавала последовательность образов. Образы вводили в транс, впечатывали в мозг нужную информацию.

Наркотики и нейростимуляторы ломали волю. Пси-излучатели стирали память. Виртуальная реальность лепила новую личность.

Разум тонул в мешанине образов. Келли пытался продраться сквозь хаос, найти точку опоры. Где он? Кто он? Куда подевалось тело? Келли попробовал шевельнуть пальцами — тщетно. Пальцы исчезли. Вместе с остальным телом.

Где тело?!!

Сознание штопором сорвалось в бездну. Навстречу летели осколки памяти. Образы родителей. Старый сад. Патрик.

Патрик?

Келли смутился: образ друга детства вызвал бурю чувств. Ощущение важности. Важности чего? Он что-то должен сделать. Найти Патрика, и сделать что-то важное.

Что???

Попытка найти ответ причиняла боль. Нельзя спрашивать, нельзя думать. Снова боль…

Патрик… Образ старого друга смягчал боль. От образа веяло надёжностью. Промелькнула картина: пещера, бурный поток подземной реки швыряет, вертит, крик Патрика: «Келли, держись»! Сильная рука тащит наверх, из-под воды. Наверх…

Келли вынырнул из беспамятства. Вернулось тело. Он в лаборатории, на голове шлем виртуальной реальности. Мельтешение картинок — ввод информации. И пси-излучатель наверняка переводит картинки в воспринимаемые мозгом коды. Почти как написание программы компьютера.

Что же они ему записывают?

Разум снова провалился. Река беспамятства уносила в неизвестном направлении. Остался образ Патрика. Образ странно изменился: вместо полного жизни юноши перед Келли предстал труп. С развороченной выстрелом грудью. Хотелось кричать, но крик не мог вырваться наружу.

Амалия удовлетворённо смотрела на экраны. Трёхмерная модель мозга показывала нужное соотношение ритмов. Почти с нежностью Амалия взглянула на бледное, искажённое лицо Келли.

— Очень скоро ты встретишься со своим другом, — прошептала она. — Передай ему от меня привет.

* * *

Холод. Тысячи ледяных нитей прошили тело. Максим застыл в состоянии обратимой смерти, в чреве анабиозной камеры. Прозрачный колпак камеры заволокло инеем. В робких искрах сознания мелькали образы. Видения холодного сна.

В «Поясе Ориона» намечался большой праздник: день рождения главы корпорации. Города чистили до блеска, рабов наряжали. На планете Центр готовили грандиозные зрелища. Гвоздь программы — бои гладиаторов. Не простые поединки. Двести человек готовились сразиться одновременно на главной арене корпорации.

«Берсеркеры Ориона» заполучили большой контракт: сорок гладиаторов школы получили право выйти на праздничную арену.

— Вас увидят миллиарды во всех трёх корпорациях, не посрамите честь школы, — наставлял Треверс. — Нет лучшего шанса покрыть себя славой.

«Или умереть», — добавил про себя Максим.

Межзвёздный транспорт вёз гладиаторов нескольких школ. Для удобства бойцов запихнули в анабиозные камеры. Треверс протестовал, но командир звездолёта пригрозил выкинуть всех в открытый космос. Корабль забит под завязку пассажирами. Где размещать гладиаторов? Треверс неохотно смирился: страт звездолётчиков обладал серьёзной властью.

После анабиоза гладиаторов шатало. К счастью, до начала праздника оставалась неделя. Врач школы колол бойцам ударные дозы восстанавливающих препаратов.

Максим перенёс холодный сон сравнительно легко. Помутило пару дней и отпустило.

Гладиаторов разместили в специальном отеле. Небоскрёб в сто этажей предназначался исключительно для гладиаторских школ. Впервые Максима окружала ошеломляющая роскошь.

— На тот свет уйдём с помпой, — с горькой иронией сказал Стив, оглядывая апартаменты.

— Эй, что за настроения? — спросил Максим. — Уж если кто выживет, так это ты.

— В таких бойнях мало кто выживает.

Максим тихонько коснулся плеча друга.

— Стив, спокойно. Будем держаться вместе, прикрывать друг друга. Как-нибудь продержимся.

Стив больно стиснул руку Максима.

— А мне что-то неспокойно. Чувствую смерть. Она здесь, за спиной.

Максим машинально оглянулся.

— Что-то никого похожего на смерть не наблюдаю.

— Ты прекрасно понимаешь, о чём я, — раздражённо ответил Стив. — Я никогда не боялся перед боем. А теперь боюсь. Холодок по спине, сердце жмёт.

— Страх — нормальная реакция. Я тоже боюсь. Тут нет ничего зазорного.

— Макс, у меня есть просьба, — неожиданно сказал Стив.

— Всё что захочешь.

— У меня есть сестра — Джейн. Где она сейчас — точно не знаю. Транспорт, на котором она летела, разграбили пираты. И освободили всех рабов. Джейн сейчас где-то за пределами корпораций. Она свободна. Макс, найди её, когда сам станешь свободным.

— Нескоро меня ждёт свобода. Если вообще ждёт. Но я сделаю всё, чтобы выполнить твою просьбу.

Стив благодарно посмотрел в глаза Максима.

— Спасибо. Джейн — единственная, кто остался из моей семьи.

Максим долго размышлял над словами Стива. Страх друга сбивал с толку. Стив никогда не боялся боя. На арене вёл себя беспечно, играючи расправлялся с любым противником. А тут страх, тоска…

«Берсеркеры Ориона» занимали целый этаж. Бары, кафе, игровой зал — всё отдали в распоряжение гладиаторов. Гладиаторы беспробудно веселились. Веселились с неистовством обречённых.

Сантьяго жёстко прервал веселье. Игровой зал переоборудовали в тренировочный. Двери баров намертво захлопнулись. Воцарились сухой закон, тренировки и казарменная дисциплина. Гладиаторы приуныли. А Сантьяго не уставал повторять:

— Вы ещё поблагодарите меня за те мучения, что испытываете сейчас. Мёртвые не испытывают ничего.

Неделя протянулась бесконечной усталостью и реками пота. Сантьяго не щадил бойцов, резонно полагая, что на арене не пожалеют.

Праздник начался с воплей радости. В великой щедрости Валентайн Реджинальд облагодетельствовал народ бесплатной выпивкой и трансляцией сражения гладиаторов. Центральную арену забили до отказа. Расхватали даже самые дорогие билеты. Сто тысяч зрителей восторженно ревели в предвкушении кровавого состязания.

Максим не без восхищения оглядывал арену из окна аэроавтобуса, который вёз гладиаторов. С высоты открывался вид на серебристую полусферу, которой будто срезали верхушку. Вокруг громоздились небоскрёбы, эстакады. Солнечный свет отражался от строений веерами серебряных бликов.

Аэроавтобус с тихим шипением опустился на огороженную бетонную площадку. Гладиаторы быстро выскочили из машины.

— Пошевеливайтесь! — кричали охранники. — Над дверями высвечиваются названия школ. Каждый идёт в дверь с названием своей школы. Не перепутайте!

Максима поразило, как охранники стараются подчеркнуть статус свободных. В каждом слове сквозило презрение к рабам. Интересно, а если они станут рабами, презрение сохранится?

— Не зевай, раб!

Максим получил чувствительный тычок под рёбра. Обернулся: справа, чуть позади, стоял жестоко ухмылявшийся охранник. Вот бы стереть самодовольную ухмылку…

— Макс, спокойно, — послышался шёпот Стива. — Ударишь охранника — попадёшь на рудники.

Максим сдержался: только не рудники!

В раздевалке гладиаторы торопливо натягивали снаряжение. Для праздничных сражений полагалось надевать своеобразные доспехи. Не металлические. Сверхпрочный полимер с добавлением керамики. Серебристо-серая броня выдерживала значительное число ударов силового клинка. Мастера боя старались не тратить силы на разрушение защиты: били в голову, в горло.

Арена обрушилась на сознание невыносимым гулом. Мерцали экраны, гремели динамики, вознося похвалы главе корпорации. Гладиаторы приветствовали толпу.

А потом началась бойня.

Гудение клинков, искры, запах озона, кровь. Максим отбивал десятки ударов, отражал силовым полем лучи и «вихри лезвий». «Берсеркеры Ориона» дрались в плотном строю, стараясь прикрыть друг друга. Мясорубка сражения поглощала одного бойца за другим. С каждой смертью толпа радостно ревела.

Броня Максима побурела от крови. К горлу подкатывала тошнота. Когда же кончится этот ад?

Вместо ответа Максим получил десяток ударов. Попался серьёзный противник, который никак не желал уступать. На какое-то время Максим забыл о товарищах. Соперник, ускоглазый коренастый парень, явно вознамерился не отставать от Максима до победного конца. Максим не торопился. Отбивал выпады, ждал момента для контрудара. И невольно восхищался противником. Какой темп! Чувство ритма! Финты, чередование колющих и рубящих ударов.

Дважды Максим серьёзно контратаковал, но попадал в броню.

Соперника подвёл случай: под ноги попал труп собственного товарища. Потеря равновесия швырнула его горлом на остриё силового клинка. Максим пожалел, что не познакомился с ним при иных обстоятельствах.

Рубка продолжалась добрых два часа. Максим потерял счёт убитым противникам. Весь мир сконцентрировался в парированиях и выпадах. Иногда, уголком глаза, Максим замечал товарищей, которые вертелись в десятках смертельных танцев.

Бой закончился резко, без плавных переходов. На песке стояли двенадцать «берсеркеров», остальные — и товарищи, и противники — лежали на песке.

Максим оглянулся в поисках Стива: среди уцелевших друга не оказалось.

— Макс, я здесь — послышался хрипящий голос.

Максим оглянулся. Стив лежал на песке, окружённый трупами соперников. Из-под брони сочилась тёмно-вишнёвая струйка.

— Держись, Стив! — закричал Максим и метнулся к другу. — Сейчас отнесу тебя в лазарет. Наш врач тебя залатает. Держись.

— Поздно, Макс. — Стив криво ухмыльнулся. Я получил паршивый удар под броню, в бок. Не заметил… этого… соперника… но всё равно я добрался до него.

— Молчи, — Максим подхватил Стива на руки.

Динамики торжественно возвещали о победе школы «Берсеркеры Ориона». Победителей восхваляли и прославляли. Максим ничего не слышал. Только предсмертный хрип друга.

Стив умер в лазарете, во время операции.

Мелькали образы холодного сна. Максим вновь и вновь переживал сражение, потерю друга. Как в бесконечном видеоповторе.

Спящие в анабиозных камерах не ощутили тревожной вибрации корпуса. Двигатели межзвёздного транспорта бились в агонии, пытаясь выжать ускорение сверх расчётной мощности. Транспортник от кого-то отчаянно удирал. Звездолёт дважды тряхнуло. Стихло биение двигателей. По коридорам разнёсся глухой удар, возвестивший о незапланированной стыковке. Корабль снова тряхнуло, зашипели двигатели спасательных капсул.

В тишине, какую знает только космос, раздались шаги. Ботинки бронескафандров отбивали дробь по палубам. Со скорбным вздохом раздвинулись створки дверей отсека криосна. Три бронированные фигуры неторопливо прошлись вдоль рядов цилиндров анабиозных камер.

— Бартоломео, смотри — на камерах клеймо гладиаторской школы.

— Сколько человек?

— Зелёные огни горят на двенадцати камерах.

— Не густо. Но гладиаторы — парни крепкие. И хорошие бойцы. Будите их.

* * *

Тренер Сантьяго единственный из пассажиров не покинул атакованный корабль. Патрик нервно расхаживал по рубке управления старого рейдера. Сантьяго сидел в кресле, ожидая своей участи.

— Почему ты не покинул корабль вместе со всеми? — спросил Патрик.

— Я не мог бросить учеников, — сдержанно ответил Сантьяго.

Патрик беспомощно развёл руками.

— Уважаю твой поступок. Но мы не можем отпустить тебя. Понимаешь?

Сантьяго спокойно посмотрел на Патрика.

— Я старик, и смерти не боюсь. Хочешь убить меня — убей прямо сейчас. Не тяни.

— В том-то и дело что не хочу, — пробормотал в ответ Патрик.

— Может, оставим его? — тихо сказал стоявший в углу Артур Райдер.

— И зачем он нам?

— Он мастер боя на силовых клинках. При абордажах мы часто используем их уменьшенный аналог. Отличный инструктор для наших парней.

Патрик испытующе посмотрел на Сантьяго.

— Позовите Хэнка, — приказал Патрик.

Двое помощников растворились в дверном проёме. Через минуту явился Хэнк, постукивая о металлическую палубу тростью.

— Хэнк, — начал Патрик, — что скажешь об этом тренере гладиаторов?

— Ему нечего терять, — быстро ответил Хэнк.

— Он предаст нас?

— Нет. Он устал от жизни и хочет покоя. Если поставишь его инструктором наших ребят — спасёшь, и приобретёшь ценного союзника. Он держит слово.

— Вы пси? — нарушил молчание Сантьяго, с любопытством глядя на Хэнка.

Хэнк смущённо засмеялся.

— Можно и так сказать.

— Никогда не встречал вам подобных.

— И не встретите. Корпораты держат таких как я в закрытых лабораториях. Когда-то и я сидел в такой, да оказался удачливее моих собратьев.

— Ты забыл сказать, что за первую попытку побега корпораты ослепили тебя, — добавил Патрик.

— Мог бы и не говорить, — раздражённо сказал Хэнк.

— Пусть знает. Ему полезно.

Глаза Сантьяго загорелись. Огнём, что горел в забытой юности.

— Когда-то я мечтал о свободе, — громко сказал он. — Но мне не хватило смелости. Инстинкт жизни оказался сильнее жажды свободы. Я завидую вам, Хэнк. Теперь же у меня ничего не осталось кроме умения драться и моих учеников. Если хотите — я буду тренировать ваших бойцов. Чтобы им хватило смелости и сил быть свободными.

— Хорошо сказано, — одобрил Патрик. — Ладно, займёмся тобой позже. Отдыхай. Ведите остальных!

Максим с любопытством разглядывал Патрика. Необъятной ширины пират не внушал страха. Глаза светились силой, но одновременно излучали редкое душевное тепло. Возникало чувство, будто попал в компанию старых, весёлых друзей.

Остальные гладиаторы вели себя настороженно. Неожиданная свобода радовала, но рухнул привычный мир.

— Вот что, парни, — заговорил Патрик, — сегодня вы получили свободу. Но обратного хода вам нет.

— Хороша свобода, — проворчал кто-то.

Патрик жёстко посмотрел на недовольного.

— Будь вы на моём месте, как бы вы поступили? Из ваших мозгов легко выудят вот эту картину звёздного неба, — Патрик указал на обзорный экран. — Никто не заставит вас воевать. У нас есть несколько симпатичных планет, где люди с мирным складом характера живут как хотят. Кто-то идёт в фермеры, кто-то работает на заводах. Есть даже преподаватели. Кстати, вы сможете учиться. Но вы никогда не вернётесь на территорию корпораций.

— Лично я тосковать не буду, — с лёгкой иронией сказал Максим.

— И правильно, — похвалил Патрик. — Как тебя зовут?

— Максим.

Патрик задумался.

— Если память мне не изменяет, это русское имя. Но на территории корпораций нет потомков русских.

Максим вздохнул. Придётся всё рассказать. Но кто ему поверит?

— Боюсь, вы мне не поверите, но я с Земли. Слышали о такой?

Среди пиратов пробежал ропот. Земля давно стала красивой легендой, сказкой, которую рассказывают детям на ночь.

— Тихо! — прикрикнул Патрик на подчинённых. — Хэнк, что скажешь?

— Он не врёт.

Послышались возгласы изумления.

— Земля существует, — заметил Райдер. — Просто о ней не всем рассказывают. Только представителям высших стратов.

— Я знаю, что Земля не сказка, — ответил Патрик. — Но когда перед тобой стоит сопливый парень и заявляет что он с Земли…

— Расскажи, как ты попал на территорию корпораций, — обратился к максиму Хэнк.

Максим поёжился. От Хэнка веяло странной силой. Чем-то подобной той, какой обладал инопланетянин из рудников. Словно невидимые лучи пронизывают до костей.

— Мои родители отправились в экспедицию на картографическом корабле «Орфей, — начал Максим. — В качестве подарка за отличную учёбу в школе первого уровня они взяли меня с собой. Через месяц корабль обнаружил туннель, ведущий в противоположный рукав галактики. Отец ликовал: поиск таких туннелей он считал делом всей жизни…

Максим запнулся. Неожиданный ком в горле мешал говорить.

— Продолжай, — ободряющим голосом сказал Патрик.

— Потом нас атаковали два неизвестных корабля, — продолжил Максим. — Наш корабль рухнул на пустынную планету. Все погибли, кроме меня… Потом меня схватил отряд обеспечения. Я оказался на рудниках.

— А как попал в гладиаторы?

— Меня продали за убийство надсмотрщика.

Патрик Медленно подошёл к Максиму. Взглянул в глаза, высматривая признаки боли. Но увидел пламя ада вперемешку с космическим холодом.

— Хочешь отомстить? — тихо спросил Патрик.

Максим с надеждой посмотрел на предводителя пиратов.

— А мне дадут такую возможность?

— Сотни возможностей. Но с условием — не лезть на рожон. Нам нравятся рисковые парни, но мы не любим безрассудных.

— Если мне дадут возможность убивать корпоратов, я буду делать всё, что прикажут.

В голове с новой силой забилось: «Кровь за кровь! Кровь за кровь»!

— Только без фанатизма, — осадил Патрик. — Хорошо, что ты хочешь отомстить за родителей. Только жажда мести затуманивает голову. А в нашем деле нельзя допускать ошибок. Особенно глупых ошибок.

— Я умею учиться, — угрюмо сказал Максим.

Патрик улыбнулся и хлопнул Максима по плечу.

— А вот это мне по душе. Учиться — вот чем ты займёшься в ближайшее время.

Остальные гладиаторы перестали колебаться. Каждый имел свой счёт к корпорациям. Патрик в который раз задумался о покалеченных судьбах. Кого только к нему не заносило. Почти все — бывшие рабы, потерявшие родных и близких. А теперь этот землянин. Угораздило же мирный корабль залететь в это проклятое пространство…

— Патрик, — голос Райдера выдернул из раздумий. — Единственная обитаемая пустынная планета в пространстве «Пояса Ориона» — Анубис. На самой границе. Если там разбился корабль, его можно найти. Патрулей в тех местах мало — есть шанс проскользнуть незаметно.

— Хорошо, пошли своих ребят. Только осторожнее там.

* * *

По корпусу шелестели песчаные вихри. Медленно, упрямо точили металлокерамику. Порыв пустынного ветра обжёг лицо. Командир пиратского рейдера Альварес снова посмотрел на остов чужого звездолёта.

— Карл, — обратился Альварес к бортинженеру рейдера, — что думаешь об этом корабле?

— Никогда не видел такого, шеф. Лазерный дальномер показывает длину десять километров. Не знаю, где его построили, но точно не на территории корпораций.

Не на территории корпораций… Рассказу Максима Альварес не поверил. У парня богатое воображение, не более. А Земля — сказка. Утешительная байка для рабов. Но Патрик приказал проверить рассказ мнимого землянина. С приказами не спорят.

До Анубиса добрались гладко. Ни патрулей, ни спутников слежения. Рейдер лёг на орбиту. На мониторах светилась карамельного цвета поверхность.

— Командир, фиксирую тахионный сигнал, — сообщил второй пилот. — Похоже на аварийный маяк.

— Засёк источник сигнала?

— Разумеется.

— Выведи на экран.

Участок карамельной поверхности на обзорном мониторе увеличился. Компьютер выхватил тёмное пятнышко, снова увеличил. Отчётливо проявился серый прямоугольник. Альварес почувствовал первый укол беспокойства. Неужели легенда — правда? С усилием он стряхнул тревогу.

— Садись рядом с объектом.

Рейдер легко нырнул в атмосферу. Виток спустя корабль воткнулся опорами в песок. Над рейдером нависла серебристо-серая стена.

— Высаживаемся, — приказал Альварес.

Вблизи стена походила на гигантскую тёрку — сплошь дыры разных калибров. Карл подтвердил подозрения — чужой звездолёт.

— Может инопланетный? — предположил один из пиратов.

Все дружно засмеялись.

— Тогда где, чёрт побери, строят такие звездолёты? — прозвучал закономерный вопрос.

— Посмотрите.

Альварес указал на едва заметную, потёртую надпись. На русском и английском языках значилось: «Орфей». Ниже бежала длинная череда цифр. Альварес невольно задрожал: Максим указал такое же название. Легенда облекалась в плоть.

— Надо пробраться внутрь, попробовать найти бортовые самописцы, — сказал Карл. — Только так точно установим создателей корабля.

— А ты уверен, что на этом корабле есть самописцы?

— Если у создателей достаточно мозгов — есть.

— И где здесь вход? — спросил Альварес. — Что-то не вижу шлюзовых ворот.

— Можно попробовать пробраться через одну из дыр.

Подходящая дыра нашлась неподалёку. Цепляясь за рваные края, пираты осторожно проскользнули внутрь. Зажглись фонари на стволах электромагнитных винтовок. Лучи провалились в темноту, слабо очертив непомерного объёма зал. Причудливые тени рисовали чудовищ, что стерегут незваных гостей. До потолка громоздились непонятные конструкции. Вдоль стен вились переплетения труб, пучки проводов. Альварес вопросительно поглядел на Карла:

— Как думаешь, куда мы попали?

— Похоже на машинный зал.

— И где нам искать самописцы?

— Сейчас поглядим.

Карл подошёл к консоли у стены. Осторожно нажал несколько кнопок. По глазам резанул нестерпимо яркий свет, залив просторный машинный зал. На консоли ожили несколько дисплеев.

— Система работает, — торжественно заявил Карл. — Тут есть схема корабля. Попробую разобраться.

Пока Карл копался в схеме, Альварес огляделся. В центре зала блестели полированной поверхностью две гигантские сферы. Идеально гладкие, без единого выступа. Поверхность сфер слегка вибрировала.

— Нашёл! — крикнул Карл. — Самописцы в рубке управления.

— То есть, придётся тащиться через весь корабль? — спросил Альварес.

— В корабле есть несколько транспортных туннелей с вагонами на магнитной подушке. Если хоть один уцелел — доберёмся за минуту.

— Прежде чем уйдём, можешь сказать — что это за хреновины в центре зала?

Карл направил детектор на сферы.

— Фиксирую слабый мезонный поток. Возможно, перед нами мезонные реакторы. Больше ничего сказать не могу.

— На территории корпораций кто-нибудь строил такие реакторы?

— Насколько знаю — нет. Учёные корпораций создали теорию, но дальше не продвинулись.

— Ладно, потом разберёмся. Показывай, где там твои туннели.

На счастье пиратов один туннель работал. Аккуратный белый вагончик формы пули за минуту промчался сквозь прозрачную трубу туннеля. Носовая часть красовалась вездесущими дырами, выбитыми створками, битым стеклом. В рубке также зияла приличная дыра. Под ногами хрустело крошево из пластика и металла. Каким-то чудом уцелел пульт управления.

— Ни одного трупа, — заметил кто-то.

— Выбросило в космос, — ответил Альварес. — А кого не выбросило — улетели в спасательных капсулах.

Карлу удалось оживить пульт. Замерцали голографические мониторы.

— Посмотрите на это, шеф, — сказал Карл.

Альварес подошел к пульту.

— На что я должен смотреть?

— На это, — Карл ткнул пальцем в один из мониторов. На мониторе светилась звёздная карта. На карте красными точками горели места расположения пространственных туннелей.

Альварес проследил цепочку переходов. Первая точка перехода находилась в противоположном рукаве галактики.

— Карл, можешь скопировать эту карту?

— Нет. Наши карты памяти несовместимы с этим оборудованием. Нужно извлечь самописцы, карта сохранена в их памяти. Если верить схеме, самописцы прямо под пультом.

— Извлекай.

Карл опустился на колени. Пальцы медленно ощупали пол под пультом.

— Вот, пальцевый замок, — Карл надавил на два едва заметных бугорка.

Со скрежетом раздвинулись замаскированные створки. Гидравлический поршень выпихнул из ниши платформу с двумя чёрными кубами полуметровой ширины. На каждом кубе поблёскивал сенсорный дисплей.

— Самописцы? — Спросил Альварес.

— Они самые.

— Извлекай.

Карл с пыхтением выдернул из крепления первый самописец.

— Тяжёлый, зараза. Помогите вытащить второй.

Общими усилиями извлекли второй самописец. К несчастью, пиратов не предупредили о маленьком сюрпризе от создателей корабля.

По ушам резко ударил вой сирены. Мониторы запылали красными надписями:

ВНИМАНИЕ!

Не введён код извлечения

Включена система самоуничтожения

Немедленно покиньте корабль!

У вас десять минут, чтобы удалиться на безопасное расстояние

Бесстрастный голос компьютера повторил тот же текст. На мониторах замелькали цифры обратного отсчёта.

— Что происходит?! — Альварес старался перекричать сирену.

— Похоже на систему самоуничтожения, — закричал в ответ Карл. — Смываемся!

Никого уговаривать не пришлось. Через минуту пираты выскочили из пробоины, которая послужила входной дверью, и, поднимая клубы пыли, рванули к рейдеру. Ещё через минуту рейдер стартовал с максимальным ускорением. Только гравитационные компенсаторы спасли от неизбежного размазывания по стенкам.

Взрыв настиг на границе атмосферы. Рейдер закувыркался, но быстро стабилизировался. Вихревые двигатели натужно выли, грозя сгореть в любой момент. Поверхность планеты накрыл огненный шквал. Пираты с молчаливым испугом смотрели на бушующий ядерный огонь.

Альварес с облегчением выключил вихревой двигатель. Рейдер по инерции удалялся от планеты.

— Вот это мощь, — заметил второй пилот. — Не хотел бы я повстречаться с её обладателями.

— Боюсь, что такая возможность у нас появится, — мрачно сказал Карл.

— Ты о чём? — спросил Альварес, активируя термоядерный двигатель, и укладывая корабль на курс к точке перехода.

— Бортовой компьютер в момент включения системы самоуничтожения вёл передачу с помощью тахионного передатчика. Он передавал карту.

— Куда передавал? Заметил направление передачи?

— Нет, не успел. Но кто-то только что узнал, как добраться до территории корпораций.

Альварес оглянулся на пылающий Анубис.

— Максим говорил Патрику, что Земля не ведёт захватнических войн. И там нет рабства. Надеюсь, он не соврал. Иначе нам всем крышка.

* * *

Звёздная система, где вертелась планета Фелиция, спряталась за кубическими световыми годами газовой туманности. Тысяча световых лет и запутанный клубок туннелей отделяли систему от корпораций.

Планета отличалась мягким климатом. Опасных животных эволюция на планете не создала. Местные микробы находили человека несъедобным. Два континента — северный и южный, — занимали третью часть поверхности. Остальное — океан и мелкие островки. Суша беспросветно тонула в зелени.

Столетие назад пираты случайно наткнулись на Фелицию. Появилась первая база. Вокруг базы выросло поселение. Потом ещё несколько. Постепенно северный континент заселялся беглыми рабами. Следом за рабами шли свободные, несогласные с порядками корпораций. Закладывался фундамент новой цивилизации.

Максим на Фелиции впервые оказался ночью. Первое, что бросилось в глаза — яркое, розоватое свечение на фоне густых россыпей звёзд. Казалось, в небе пульсирует необъятный неоновый огонь. Пульсирует, словно сердце галактических масштабов. Затаив дыхание, Максим смотрел на роскошный звёздный пейзаж.

— Меня тоже впечатлило, когда я впервые увидел туманность, — сказал Патрик. — Смотреть можно бесконечно.

Максим мысленно согласился: мало что способно тягаться с красотами звёздного неба.

На Фелиции Максим снова погрузился в обучение. Учили стрелять, действовать в команде, штурмовать космические объекты. Долго Максим не мог освоиться с непривычной свободой. Жил по расписанию, не покидал базу, выполнял команды. Пираты встретили радушно, но Максим невольно держал дистанцию. Трудно поверить людям после рабских цепей.

За сто лет база пиратов из нескольких модулей выросла в монолитный укреплённый комплекс, уходящий на сотни метров под поверхность. Максима поселили на третьем ярусе, в маленькой, но уютной комнате. Ярусом ниже расположился тренировочный комплекс. Каждое утро Максим отправлялся туда. Новичков гоняли до изнеможения весь день, но Максим привык к такой жизни.

Через три месяца жизнь круто поменялась. Перемены начались с грубых толчков рано утром:

— Вытряхивайся из койки! — послышался сварливый голос.

Максим открыл глаза. Над ним навис какой-то тип с неприятной, широкой физиономией, чёрными волосами и сломанным носом. Облик дополнялся костюмом защитного цвета.

— Ещё раз толкнёшь, и к сломанному носу получишь сломанную челюсть, — предупредил Максим.

— Полегче на поворотах, парень! Я твой командир — Рой Картер! И ты приписан к моему абордажному отряду.

Максим резко вскочил с кровати.

— Простите, командир.

Рой критически оглядел Максима.

— Уж больно ты худой. И как только тренировки выдержал.

— Как-то выдержал.

— Ладно, собирайся. У нас учения в космосе — отработка захвата транспортного корабля. Буду обучать салаг вроде тебя. Понимаешь ли, — доверительно сообщил Рой, — в прошлом бою мой отряд взорвался вместе с кораблём.

Через полчаса Максим трясся в кресле абордажного челнока. Такие челноки строили сами пираты. Походил челнок на черепаху, к которой прилепили воздушные рули. Только юркий далеко не по-черепашьи.

В космосе из носовой части выдвигался универсальный стыковочный узел. Челнок догонял корабль-жертву, равнял скорости, стыковался. В редких случаях стыковочный узел крепили к корпусу магнитным захватом, а корпус вскрывали плазменным резаком.

Учебным полигоном служил старый трофейный транспортник, одиноко висевший на орбите Фелиции. Пилот филигранно причалил челнок к звездолёту.

— Слушайте внимательно! — загремел голос Картера. — У вас учебное оружие, с минимальной мощностью. Но стрелять друг в друга не рекомендую — без синяков не обойдётесь. В коридорах корабля расставлены манекены. Ваша задача — поразить все манекены. Пошли!

Отряд рванулся сквозь шлюзовую камеру. Десятки раз Максим отрабатывал штурм на макете корабля. Оригинал отличался от макета в незначительных мелочах. Коридоры чуть теснее, створки дверей толще.

Как и обещал Рой, коридоры оказались набиты манекенами. Максим поднял электромагнитную винтовку, старательно прицелился в ближайший манекен. Но на спуск нажать не успел — пропала сила тяжести. Максим, с остальными несчастными, беспомощно забился в невесомости.

— Это вам урок, салаги, — послышался голос Картера. — Самый простой способ обороны корабля — выключить искусственную гравитацию.

Гравитация появилась также неожиданно, как исчезла. Отряд с грохотом посыпался на пол. Коридор огласился стонами. Среди распластанных тел шагал Картер.

— Посмотрите внимательно на стены. На стенах есть поручни. Всегда держитесь стен. Исчезнет гравитация — хватайтесь за поручни. Поднимайтесь! Учебное задание никто не отменял.

Максим справился с заданием. Как и с остальными. Друзей в отряде не нажил, но заслужил уважение. Рой по-прежнему покрикивал на подчинённых, усложнял задания. Позже Максим узнал, что Рой — опытный штурмовик. Десятки абордажных операций. В последнем бою его отряд угодил в ловушку. Транспортник оказался закамуфлированным боевым кораблём. Абордажный челнок попал под обстрел. Каким-то чудом Рой не сгорел в пламени взрыва. Несколько часов болтался в пространстве, заключённый в металлическую оболочку бронескафандра. Остальным повезло меньше.

Картеру собрали новый отряд. За грубостью и руганью глубоко пряталась боль. Боль лежала в основе изнуряющих тренировок и головоломных заданий. Рой всей душой желал, чтобы отряд выжил.

— Как вы попали к пиратам? — как-то спросил Максим.

— Я родился в семье фермера. Как-то на нашу ферму свалился отряд обеспечения, забрал родителей и братьев. А я торчал в лесу в тот момент… С тех пор ищу их.

Ещё одна боль. Старая, но не менее мучительная. Не затянувшаяся, хроническая язва на сердце. «Как и у меня», — подумал Максим.

Вскоре Максим понял: пираты — не совсем пираты. Скорее вольные поселенцы, ведущие партизанскую войну. Среди поселенцев не все являются бойцами. Тысяча мирных трудяг на одного космического бродягу. Но их труд ковал силу пиратов. Максим с тоской подумал, что нескоро сможет заняться мирным трудом. Просто не имеет права. А так хочется учиться, стать потом, скажем, пилотом космического корабля…

Максим усилием воли гнал мечты. Не сейчас. Сейчас — тренироваться, воевать, мстить. Мстить за свою боль, за боль каждого, кто ступил на борт пиратского рейдера и ушёл в глубокий космос. Ведь не только Максим и Рой — каждый боец пиратских отрядов прятал боль.

* * *

— Парни, у меня радостная новость, — сообщил Рой Картер отряду. — Сегодня у вас первая боевая операция.

Максим с отрядом Картера уже неделю жил на рейдере. Рутинное патрулирование. Поиск потенциальных целей. Максим не жаловался и радовался космическому полёту. Часами пялился в обзорные экраны. Юношеский восторг всё чаще пробивался сквозь корку новой, ожесточившейся личности.

— Разведчики сообщили, — продолжил Картер, — что к нам идёт крупный караван. Очень крупный. И до зубов вооружённый. Так что не ждите лёгкой добычи. Надеюсь, в ваших мозгах засела хотя бы крупица того, чему я вас учил. А теперь дуйте в оружейную, проверяйте скафандры и оружие. Через два часа в бой.

Максим машинально коснулся пластины силового клинка. Несколько месяцев клинок спал. Интересно, можно его снять, а потом одеть поверх скафандра?

В ответ на мысли что-то щёлкнуло. Клинок зажужжал, слетел с руки. Серая пластина зависла в воздухе. Повинуясь неизвестному импульсу Максим протянул руку: пластина шлёпнулась на ладонь.

— Интересная штуковина, — сказал Картер, с любопытством разглядывая силовой клинок.

— Силовой клинок гладиатора.

— Он действительно подчиняется мыслям?

— Полностью телепатическое управление.

— Здорово. У нас есть похожие, но активировать их приходится нажатием кнопки.

— Клинок стал частью меня, — сказал Максим, — но он напоминает мне о днях рабства. Иногда просыпаюсь, чувствую на руке клинок, и кажется, будто я всё ещё в гладиаторской школе. Но избавиться от клинка не могу: сотни раз он спасал мне жизнь.

— Не надо избавляться от клинка. Клинок — всего лишь оружие. Оружие не виновато в том, как его используют.

Картер сурово посмотрел на Максима.

— Ладно, хватит трепаться. У тебя меньше двух часов на подготовку.

Через два часа в указанном секторе собралось около сотни рейдеров. Ожили дисплеи связи. На дисплеях появилась грандиозная фигура Патрика. Патрик как всегда выглядел добродушным, только глаза выдавали колоссальное внутреннее напряжение.

— Собратья! У нас очень неожиданная цель. Корабли «Северной короны». Целая эскадра патрульных корветов, два крейсера и всего один транспортный корабль. Да, вы не ослышались — всего один. Нашим компьютерщикам удалось вломиться в бортовой компьютер транспортника. Если верить записям в бортовом журнале, везёт корабль что-то очень важное и секретное. Возможно, новое оружие. Так или иначе, корабль надо захватить, желательно не разнеся его на кусочки.

План таков. Истребители торпедируют крейсеры. Рейдеры завязывают бой с корветами. Абордажные отряды тем временем высаживаются на транспортнике, зачищают его, и уводят на полной скорости к точке перехода. В какую именно систему — получите текстовое сообщение по закодированной связи. Как только транспортник уйдёт — рейдеры отступают. По пути не забудьте заминировать точку перехода. На этом всё. Удачи.

Изображение погасло. Пошла привычная работа. Рассыпаться в пространстве. Выпустить истребители. Ждать.

Напротив точки перехода рассыпали облако управляемых мин. Мины незаметны, направить можно в любую цель. Даже крейсер беззащитен против минной атаки.

Абордажные отряды замерли внутри челноков, ожидая команды на старт.

— Ожидание — самая поганая вещь, — сказал Максиму пират по имени Чарли, с которым Максим успел несколько сблизиться.

— Я привык ждать, — ответил Максим.

Бойцы отряда в полной экипировке сидели в креслах челнока. Поверх скафандров туго затянулись ремни.

— А меня всегда трясёт перед боем, — грустно сказал Чарли. — По мне — так лучше сразу в бой, чем ждать, кода по твоему кораблю ударят.

Максим посмотрел на Чарли. Правая половина лица смята. После травмы хирурги собрали лицо Чарли по кусочкам.

— А у меня почти все чувства исчезли, — признался Максим. — Наверное, что-то не то у меня с рассудком. Ни страха, ни радости. Почти ничего.

Чарли печально улыбнулся.

— Встречал я парочку таких как ты. Лезли в самое пекло. И выходили обратно без единой царапины. Нет, Макс, ты нормальный. В тебе много лет убивали чувства. И вдвое больше понадобится чтобы воскресить их.

— Всем внимание! — заорали динамики внутренней связи. — Полная боевая готовность!

Из точки перехода материализовался рой боевых кораблей. Корветы вращались вокруг транспортника, образуя непроницаемую скорлупу. Чуть поодаль, с двух сторон, парили громады крейсеров.

Наводчики орудий на рейдерах замерли, сжимая рукояти джойстиков наведения. В проекциях виртуальных шлемов наводчиков караван плыл с неизменной скоростью, не проявляя признаков тревоги. Невольно закрадывались мысли о ловушке.

Первые залпы разрядили напряжение. Командиры крейсеров не дождались нападения, первыми открыв огонь. Рейдеры ловко уклонялись от нейтронных зарядов. Но в ответ не стреляли.

Караван ускорил движение. Рейдеры следовали за караваном, держась подальше от орудий крейсеров. Курс каравана удачно совпал с минной ловушкой.

Мины рванулись с места. Минуя крейсера, врезались в заграждение из корветов. Пространство запестрело огненными пятнами. Ядерный огонь прожигал бреши в строю корветов. Замелькали первые вспышки выстрелов со стороны рейдеров.

Вокруг крейсеров, лавируя между трассами зенитного огня, вертелись истребители. Протонные торпеды то и дело втыкались в броню. Кумулятивные струи ядерных взрывов жгли насквозь.

— Крейсеры обезврежены! — доложил командир истребительной группы. — Больше не стреляют!

— Не возитесь с ними, — понёсся по тахионным лучам голос Патрика, — бейте по корветам и прикрывайте челноки.

Абордажные челноки на полной скорости неслись сквозь бреши в защите. Зенитный огонь не досаждал: корветы слишком заняты боем с рейдерами и наскоками истребителей. Транспортный корабль почти не двигался, оказавшись в ловушке из собственного охранения.

Пилоты ловко пришвартовались к стыковочным узлам транспортника. Абордажные команды хлынули сквозь шлюзы.

Внутри пиратов встретил перекрёстный огонь. Две команды погибли сразу. Отряду Картера повезло больше: Максим инстинктивно включил защитное поле силового клинка, парировав большинство выстрелов. Прячась за Максимом, пираты швыряли гранаты. Взрывы эхом гремели по коридорам, расшвыривая защитников транспортника.

Остальные отряды потеряли минимум половину людей. Коротко посовещавшись, уцелевшие пираты перешли под командование Картера.

Сборный отряд планомерно двигался к рубке управления. Выбивали взрывчаткой створки дверей, прорывались сквозь плотные ряды защитников. Перед рубкой управления набилось столько людей, что стрельба стала решительно невозможно. Завязалась кровавая рукопашная.

Металл бронескафандров сминал плоть, ломал кости. Силовые клинки резали чёрную броню защитников. Максиму едва хватало пространства для ударов. Каждый выпад клинка располовинивал нескольких противников. Кровь густо заливала броню скафандра.

Бойня неожиданно стихла. Горстка уцелевших пиратов устало шаталась перед дверьми рубки. Вокруг валялась гора изуродованных тел.

— Вскрываем двери, — скомандовал Картер. — Только плазменным резаком — никакой взрывчатки.

Узкий поток синей плазмы медленно грыз бронированные створки. Расплавленный металл крупными каплями сбегал на пол. Максим проделал несколько дыхательных упражнений, чтобы утихомирить разгорячённую нервную систему. Укоренившаяся личность воина холодно подсчитывала убитых, прокручивала в памяти эпизоды боя. Остатки прежней личности дрожали от отвращения. «Я превратился в чудовище», — подумал Максим, — «безжалостное чудовище». «Ты сделал то, что должен», — отозвалась родовая память. — «Если ты — чудовище, то как назвать тех, кто породил эту войну?»

Створки с грохотом повалились на пол рубки. Пилоты благоразумно не сопротивлялись. Картер отрапортовал о захвате корабля. На командирский коммуникатор пришло сообщение с указанием точки перехода.

— Хорошая работа, парни, — тихо сказал Картер. Впервые в голосе командира звучало уважение.

* * *

— Это и есть невообразимо ценный груз?

Патрик стоял в грузовом отсеке захваченного транспортника. Предводитель пиратов с недоумением разглядывал шипастую металлическую сферу, похожую на древнюю морскую мину.

— Если верить документации — он самый, — ответил Джерри, поблёскивая искусственным глазом.

— А ты что думаешь, Шон? — обратился Патрик к главе инженерной службы.

Шон попал к пиратам ещё до рождения Патрика. Никто не знал точно, сколько ему лет. Седой, иссушённый, но всё ещё крепкий и с живым умом. В затерянные во времени дни молодости Шон служил во флоте ТМС. О причинах побега к пиратам он не сообщил. А лишних вопросов пираты не задавали.

— Немного похоже на конструкцию вихревого двигателя, — сухим старческим голосом сказал Шон, — но это что-то другое.

— В технической документации сказано, что это «двигатель Алькубьерре», — вставил Джерри.

— Невозможно, — отрезал Шон.

— Это не я придумал — так написано в технической документации. Можешь сам почитать.

Шон беспомощно развёл руками.

— Мне нужно время, чтобы разобраться. Если документы не врут, то корпораты совершили величайшую революцию в космической технике.

— Поясни, — сказал Патрик.

— Двигатель Алькубьерре пытались создать очень давно. Лет четыреста назад. Теоретически, он должен создавать вокруг космического корабля диск из искривлённого пространства. Корабль, окружённый таким диском, выпадает из обычного пространства и может двигаться со сверхсветовой скоростью.

— Корабль, независящий от туннелей?

— Именно. Но проект забраковали из-за чрезмерной энергозатратности двигателя. Невозможно произвести нужное количество топлива.

— То есть, корпоратам удалось обойти эту проблему? — спросил Патрик.

— Получается, что удалось. Если только это не фальшивка.

— Скорее всего не фальшивка, — сказал Джерри. — Информационная сеть «Северной Короны» набита приказами о поисках пропавшего корабля. Флот отрядил большие силы. Вряд ли станут поднимать шум из-за фальшивки.

— Фальшивка — не фальшивка, а доставить эту штуковину на базу надо, — подытожил Шон.

На базе Патрика ждал сюрприз. Перед трапом посадочного челнока встретил Бартоломео:

— Шеф, мы тут перехватили ещё один транспортник, — Бартоломео явно волновался.

— Прекрасно. Ты чего так дёргаешься?

— Понимаете, шеф, — Бартоломео замялся, — транспортник — беспилотный, для перевозки руды, но на борту был человек.

— Как он выжил? На беспилотных кораблях нет системы жизнеобеспечения.

— Скафандр и гипотермическая инъекция. Он вколол себе препарат для анабиоза. Наш врач его быстро оживил. Когда он смог говорить, первым делом спросил о вас.

— Обо мне? — Патрик изумлённо посмотрел на Бартоломео.

— Да. Он сказал, что вы давно знакомы.

— Где он сейчас?

— В лазарете, разумеется. Он ещё очень слаб.

Воздух в лазарете пах стерильностью. Вдоль ослепительно белых стен мигали дисплеи медицинских приборов. На койке неподвижно лежал худой, осунувшийся человек. С первого взгляда казался мёртвым. Только блеск глаз выдавал жизнь.

Патрик долго вглядывался в лицо незнакомца. Лицо знакомо. Очень знакомо. Патрик ощутил укол странных чувств. Казалось, перед ним давно забытый, бесследно исчезнувший родственник, который вздумал объявиться из небытия. Незнакомец слабо шевельнул головой.

— Патрик… Как я рад снова видеть тебя. Ты изменился…

Голос как ножом прорезал пелену времени.

— Келли? — Патрик почти не сомневался.

— Да, это я, — прошептал Келли. — Не думал, что увижу тебя когда-нибудь.

— Ты как вообще оказался на том транспортнике? Какого чёрта ты там делал?

Келли слегка улыбнулся.

— Благодаря тебе. Среди спецслужб корпораций ты пользуешься большой популярностью. Твоя популярность затронула и меня.

— Что ты имеешь в виду?

— Кто-то разнюхал, что в юности ты жил в нашей семье. Даже узнали о нашей дружбе. Из меня пытались выкачать несуществующую информацию о твоём местонахождении. Зондировали мозг, накачивали наркотиками. Потом бросили в тюрьму. Только они забыли, что я специалист по электронике. Вскрыть их замок — пара пустяков. Потом взломал систему безопасности, заблокировал охрану, а сам удрал, прихватив скафандр и кое-что из аптечки. Рядом с тюрьмой рудник, куда прилетают грузовые беспилотные корабли. Одним из таких кораблей я воспользовался. Остальное ты знаешь.

— Вот ублюдки, — выдавил Патрик.

— Зато мы снова вместе. Рванул бы я в такую даль искать тебя? Сбежал бы от благополучной жизни? Сомневаюсь. Но мою благополучную жизнь прервали. Пути назад нет. Надеюсь, мои знания пригодятся вам.

— Разумеется, — ободряюще сказал Патрик. — А сейчас ни о чём не думай. Отдыхай.

Выйдя из лазарета, Патрик подозвал Бартоломео:

— Не спускай с этого парня глаз. Приставь к нему кого-нибудь. Следить за каждым движением.

— Но шеф, он едва шевелится…

— Делай что говорят. Потом позови Хэнка — пусть прощупает его.

— Будет сделано, шеф.

* * *

Максим безвольно валялся на койке. Мрак плотной вуалью накрыл каюту рейдера. Темнота помогала собраться с мыслями. Мысли пытались найти дорогу в прошлое. Во время до крушения картографического корабля. На пути мыслей неизменно вставал барьер. Невидимая стена намертво резала границу между прошлым и настоящим. Только смутные образы родителей, родного дома, поля вокруг, эстакады магнитной дороги, что пробегает мимо…

Максим рывком вскочил с койки. Включил свет. Медленно подошёл к зеркалу у двери. Из зеркала смотрел угрюмый, взрослый мужчина. От юноши не осталось следа.

— Кто я? — спросил Максим у отражения.

Отражение осталось безмолвным, лишь повторяя движения Максима.

— Кто я?! — Максим с силой врезал по зеркалу. В умывальник под зеркалом посыпались осколки. Следом за осколками из рассечённого кулака сбегали тёмно-вишнёвые капли.

Максим наскоро обработал порез и снова повалился на койку. Взрыв эмоций принёс неожиданное умиротворение. К мозгу вернулась холодная точность расчётов.

Земное прошлое слишком кратко, думал Максим. Прежняя личность не успела до конца сформироваться. Новый мир слепил новую личность. Как ни печально, он не станет настоящим землянином. Разве что вырвется с территории корпораций. А путь домой — через войну. Только поднявшись повыше в иерархии пиратов, есть шанс получить корабль. А ещё научиться кораблём управлять.

«И ты просто так убежишь»? — возмутилась родовая память. «Но это не мой дом. Мой дом за тысячи световых лет». «Твои предки не бежали от боя». «Я — не мои предки!» — мысленно вскричал Максим. «Ты их продолжение», — последовал ответ. — «Их плоть и кровь. Их дух. Твои предки не терпели рабства. Сможешь ли ты жить спокойно, зная, что сбежал, не пытаясь помочь миллиардам несчастных?»

В гипнотическую программу вкралась ошибка. Впечатывая программу в мозг Максима, специалисты слишком глубоко копнули генетическую память. Генетическая память невольно стала доминировать над гипнотической программой выживания.

Тысячи лет назад предок Максима поднял восстание на римских окраинах. Спас обращённое в рабство родное племя. Племя ушло далеко на восток, в глухие леса. С тех пор протянулся сквозь время род великих воинов. Лишь в двадцатом веке прервалась воинская традиция, и предки Максима обратились к занятиям наукой.

Ни гипнологи, ни родители Максима не знали о столь далёком прошлом. Личности десятков воинов сливались в одну.

Воин поднялся с койки. Предстояло многое узнать, многому научиться.

* * *

Станция межзвёздной связи казалась мёртвой. Соседство с облаком Оорта не прошло даром: корпус изъело ледяными частицами. Огромный ретрансляционный комплекс неподвижно завис на границе Солнечной системы.

Под бронёй станции непрерывно дежурил компьютер, просеивая тысячи сигналов. Антенны отправляли сигналы дальше, вглубь системы. Сигналы летели по расписанию. Сигналы дальних колоний, экспедиций, патрульных кораблей.

В ровный строй тахионных лучей вторгся новый импульс. Компьютер удивлённо мигнул дисплеями: что нарушает гармонию сети связи? Выделить, проанализировать.

Тахионный сигнал нёс информацию. Другой компьютер звал с противоположного конца галактики. Авария, катастрофа, смерть.

«Аварийный сигнал», — пометил компьютер. Отправить спасательной службе. Но отменил собственную директиву. С аварийным сигналом шла дополнительная информация: карта пространственных туннелей, видеозаписи. На видеозаписях незнакомые корабли обстреливали земной картографический корабль. Из разных точек пространства летели трассеры нейтронных зарядов.

Компьютер выделил записи, за доли секунды проанализировал. Безупречная логика приводила к единственному выводу: неизвестная угроза.

Сигнал полетел дальше. В закрытый канал военно-космического флота Земли.

* * *

Коридоры. Бесконечный клубок коридоров. Также бесконечно шагал Максим. Бронескафандр исправно отзывался на движения, превращая незначительные усилия человеческой плоти в мощь псевдомускулатуры. Левой-правой, левой-правой. Ботинки скафандра монотонно выбивали пыль из полимерных плит.

На очередной развилке Максим остановился перевести дух. В бронескафандре устаёшь меньше, но устаёшь. Особенно если не спишь… уже сколько часов? Максим глянул на индикатор и беззвучно выругался: двадцать часов. Почти сутки.

Максим отчаянно рвался на любые задания. Рой Картер неизменно остужал юношеский пыл:

— Мне не нужен сорвиголова, который бросается под пули. Даже если у него чудесная силовая хреновина.

Но на задания брал. Максим стал чем-то вроде талисмана отряда.

Когда Бартоломео предложил поучаствовать в крайне опасной операции, с небольшой вероятностью вернуться живым, Максим не колебался. Картер имел иное мнение:

— Бартоломео, сукин ты сын, тебе пушечного не хватает?! — ревел командир штурмовиков.

— Остынь, Рой. Я не тащу парня насильно. Не захочет — останется.

— Захочет! Он же ещё юнец! Мозги набекрень, кровь кипит. Слушай, Бартоломео, если ты главный мясник Патрика, то это не даёт тебе права отправлять моего парня на убой. Меня отправь. Можешь даже в приказном порядке.

— Хэнк сказал, что нужен Максим, — тихо ответил Бартоломео.

Картер замолчал. Хэнка пираты боялись. Не из-за способности видеть без глаз: Хэнк редко ошибался. Если Хэнк видит твою смерть, то можешь писать завещание. Если скажет стоять на голове — лучше выполняй. В противном случае тебя ждёт что-то очень пакостное.

Максим попал в отряд под личным командованием Артура Райдера. Двенадцать человек, считая Бартоломео и самого Райдера.

В заброшенном ангаре смастерили своеобразный тренировочный лабиринт, набитый ловушками. Каждый день Райдер гонял подопечных по лабиринту, обучая выбираться из запутанных коридоров и распознавать ловушки. Ловушки ерундовые — всего-то ямы с водой. Правда, приводились в действие хитроумными сенсорами. Райдер не уставал повторять:

— Не бойтесь промочить ноги. На задании вместо воды может встретиться что угодно. Оно будет стрелять, врываться, резать лучами, поджаривать плазмой, жечь радиацией. А может и что пострашнее.

В Максиме проснулось давно забытое чувство восторга. Задание явно важное. Это не транспортники потрошить. Но искренне не понимал, почему его включили в отряд. Нет, драться он умеет. Только есть бойцы куда опытнее. Рой Картер, например. В слухи о провидческих способностях жутковатого Хэнка Максим не особенно верил.

Тренировки шли своим чередом, бежали дни. Отряд из беспорядочного сборища превращался в слаженный боевой механизм. Через месяц каждый мог с закрытыми глазами выбраться из любого лабиринта (тренировки в основном проводились в темноте).

Наконец Райдер посчитал уровень подготовки достаточным:

— Больше вас учить нечему. Я рассказал всё, что помню о том объекте, на который нам придётся отправиться.

О каком объекте идёт речь, Райдер не уточнил. Отряд до отказа нагрузили оружием и запихнули на борт рейдера. Через несколько дней полёта их ждал сюрприз.

Сюрприз имел вид беспилотного транспортного корабля для перевозки контейнеров с гелием-3. Бойцам предоставили колоссальное удовольствие утрамбоваться в тесный, наскоро собранный жилой отсек.

— Эй, парни! Потеснитесь!

В отсек бесцеремонно втиснулся Джерри. Вместо неизменной гирлянды голографических планшетов на поясе хакера висела миниатюрная лаково-чёрная коробочка. Глаза скрылись под пластиковым ободом биосенсорных очков виртуальной реальности. Тёмные точки оптических сенсоров позволяли видеть не только компьютерный мир.

— А ты что здесь забыл? — удивлённо спросил Бартоломео.

— Я здесь для управления кораблём, — невозмутимо ответил Джерри. — Кто, по-твоему, перехватил этот транспортник?

Бартоломео проворчал что-то о необходимости опекать всяких олухов, но возражать не стал.

Послушный мысленным командам транспортник стартовал. Бортовой компьютер не заподозрил вмешательства и продолжил полёт по замысловатому переплетению пространственных туннелей. Маршрут запутали намеренно: случайному наблюдателю не следовало знать конечной остановки транспортника.

Даже проследив за кораблём, несчастный вряд ли бы что-то рассказал. Плотное скопление боевых спутников обеспечивало превращение незваного гостя в радиоактивный пар.

Сквозь маленький экран пираты с ужасом наблюдали проплывающие мимо смертоносные конструкции. Гамма-лазеры, гроздья торпед, нейтронные пушки — всё для тёплой встречи. Наконец, в фокусе оптических сенсоров возник покрытый серебристой дымкой шар.

— Серебряная планета, — прокомментировал Райдер.

— Та самая? — недоверчиво уточнил Бартоломео.

— Можешь не сомневаться, — с ухмылкой ответил Райдер. — То самое легендарное месторождение гелия-3. Энергетическое сердце «Пояса Ориона».

А теперь к делу. Сейчас транспортник опустится рядом с перерабатывающей станцией. Станция уходит глубоко под поверхность. Мы проникаем внутрь и спускаемся в хранилище гелия-3. Закладываем протонный фугас и смываемся. Если всё пойдёт как надо, планета превратится в огненный шарик: грунт насыщен гелием-3, так что, с большой вероятностью, запустится цепная реакция. Но даже если не запустится, запасов гелия-3 на станции хватит, чтобы отколоть от планеты изрядный кусок.

Учтите: на планете нет людей. Только роботы. И среди них наверняка боевые. Турели и ловушки на каждом шагу. Так что внимательно следите за показаниями сенсоров бронескафандров.

Приземление, высадка, пыль. Пираты лихо вынырнули из чрева транспортника, но тут же увязли по пояс. Тончайшая серебристая пыль плотным одеялом укрывала планету.

— Компьютеры скафандров — в режим следования, — послышался в шлемофонах голос Райдера. — Зафиксируйте сигнал моего маяка. Придётся немного полетать.

Бронескафандры оснащались вихревыми микродвигателями, благодаря чему могли совершать непродолжительные полёты (насколько хватало энергии). Командирский скафандр Райдера включал скафандры рядовых в сеть и, при необходимости, позволял управлять ими дистанционно.

С беззвучной вибрацией цепочка бронированных фигур взмыла вверх. Через несколько секунд ботинки скафандров ткнулись в пыль рядом с выступающим из-под поверхности шлюзовым портом.

— Джерри, — снова послышался голос Райдера, — ты уже в сети?

— Разумеется.

Створки шлюзовых ворот бесшумно разъехались в стороны.

— Вход на перерабатывающую станцию, — сказал Райдер. — Продолжаем действовать по плану. Что нужно делать — вам объяснять не надо. Удачи нам всем. шёл последним: ему доверили «почётную» обязанность тащить протонный фугас. Невесёлые мысли о превращении в тягловую скотину прервало самым экзотическим образом: отряд буквально растворился. Ни выстрелов, ни взрывов. Яркая вспышка, коридор сворачивается узлом, и вот он один. Максим ошарашенно таращился в полумрак коридора. Приглядевшись, он отметил, что коридор несколько отличается от прежнего: стены светлее, лампы чуть ярче.

— Шестой вызывает группу, — внезапно охрипшим голосом произнёс Максим в микрофон шлемофона. — Шестой вызывает группу.

Тахионный эфир отозвался шелестом помех.

— Кто-нибудь! Отзовитесь!

Мгновенный укол страха сменился бессильной яростью. Всеми сенсорами скафандра Максим искал хотя бы намёк на присутствие пропавших товарищей. Но сенсорные лучи словно уходили в пустоту.

Двадцать часов подряд Максим бродил по коридорам, пытаясь составить план подземелья. Пространство вело себя вопреки привычным законам физики. Раз за разом навигационный компьютер докладывал, что перед Максимом один и тот же участок перерабатывающей станции. Словно пространство свернулось в кольцо, по которому бесконечно шагал Максим.

Обессилевший мозг провалился в беспамятство. Бронескафандр не перина, но спать в нём можно.

В видениях Максим продолжал вышагивать по коридорам. Смутно он понимал что спит. Но им овладело безразличие. Сон, явь — какая разница? Из ловушки нет выхода.

— А ты пробовал искать выход?

Максим оторопело застыл.

— Кто это?

— Кто? Не имеет значения. Важно то, что у тебя есть ключ от ловушки.

— Какой ещё ключ?

Максим завертелся, безуспешно пытаясь определить источник голоса.

— Помнишь встречу на рудниках?

На коридор нахлынула темнота. Прибор ночного видения почему-то не сработал. Машинально Максим попытался включить нашлемную фару. И обнаружил, что скафандра на нём нет. В ноздри ударил знакомый пыльно-сырой запах. Кожи коснулся похожий на тёплое молоко воздух.

Из неведомого источника полился призрачный зеленоватый свет. В мягком сиянии высились ряды циклопических колонн.

— Я помню Храм Разума, — сказал Максим. — Но какое отношение он имеет к моему положению?

— Дар, — последовал короткий ответ.

— Ну конечно… — прошептал Максим.

Встреча с призрачным инопланетянином почти выветрилась из памяти. Забылся дар — знания неведомой цивилизации. И, к сожалению, сами знания не спешили всплывать в памяти.

— Я не помню, — произнёс Максим в пустоту.

— Тебе и не нужно. Просто подумай.

Максим резко вынырнул из сна. Тело судорожно дёрнулось. Псевдомускулатура излишне усилила непроизвольный толчок, скафандр повело в сторону.

— Стоять, чёртова жестянка, — пошипел Максим, сдерживая усилия не в меру усердной машины.

Утихомирив скафандр, Максим попытался привести в порядок разболтавшиеся мысли.

Что он видел? Сон? С кем говорил? С самим собой? На всякий случай он прошёлся по коридорам — без перемен. Всё тот же примелькавшийся маршрут. Скудные знания физики подсказывали только одно — искривление пространства. Вместо старых добрых турелей, мин, излучателей незваных гостей подстерегала пространственная западня. Что-то замыкало участок пространства в кольцо. Угодивший в него мог бродить бесконечно. Пока не умрёт от голода и жажды.

В мозгу раздался звонкий щелчок. Разум швырнуло, закрутило неведомым водоворотом. Тело унесло в противоположном направлении. Снова, как несколько лет назад, разум бился в пустоте.

Пустота сменилась чередой образов. Схемы, графики, модели. Максим с удивлением обнаружил, что понимает увиденное. Силовые линии гравитационных полей, квантовая структура пространства, тахионные лучи. Последние почему-то заинтересовали особенно.

Словно отзываясь на мысли, в пустоте засветилась трёхмерная проекция. Проекция отображала процесс. Концентрированные потоки энергии резали ткань пространства. Извивающийся лоскут квантов и силовых линий сворачивался в золотистый шар. Из шара нет выхода.

Ослепительная молния врезается в шар. Тахионный луч аннигилирует кванты. Шар кипит, распадаясь на пучки рентгеновских лучей. Ткань пространства золотистыми волнами втекает в образовавшуюся дыру.

Мягкий толчок вернул разум в тело. Максим знал, что делать. Пальцы, не дожидаясь команды, пробежались по сенсорной панели на рукаве скафандра. Тахионный передатчик внутри шлема протестующе загудел от непривычного напора энергии. Нашлемный излучатель полыхнул короткой белой вспышкой.

Невидимая волна впечатала Максима в стену. Псевдомускулатура самортизировала, но лицо изрядно расшибло о стекло шлема. Рот наполнился солоноватым привкусом крови.

Пространственные силы рвались на свободу. Возникшая вибрация била по зубам, дробила полимерные плиты, корёжила титановые перегородки. Перерабатывающая станция билась в конвульсиях.

Пространственная волна ушла также внезапно, как появилась. Максим не помнил, как очутился на полу. Бессильно стоял на четвереньках и пялился на кровавые потёки на стекле шлема.

— Первый вызывает группу, — послышалось в шлемофоне.

Райдер. Живой.

— Шестой на связи, — с трудом ответил Максим.

Послышалось ещё несколько голосов.

Каким-то чудом Райдер собрал остатки отряда. Как выяснилось позже, все угодили в одинаковые пространственные ловушки. Некоторые не выдержали: пуля в голову показалась им единственной дорогой к свободе.

Остальные события Максим помнил смутно. Спуск на нижние уровни, закладка фугаса, бегство. Самым ярким воспоминанием в память врезался полыхающий багровым огнём шар на месте Серебряной Планеты.

— А ведь Хэнк был прав.

Голос Бартоломео выдернул Максима из забытья. Он непроизвольно посмотрел на командира пиратов и вздрогнул: в глазах Бартоломео светились огоньки страха. Мистического ужаса с оттенком фанатичного безумия.

— Ты о чём? — осторожно спросил Максим.

— О твоём фокусе с тахионным передатчиком. Хэнк говорил, что ты нужен для выполнения задания, и ты действительно оказался нужен.

Максим пожал плечами.

— Просто повезло.

— Ты ещё плохо знаешь Хэнка, — ответил Бартоломео и отвернулся.

На мгновение Максиму показалось, что он раздвоился. Один здесь, в настоящем. Другой — в будущем. Повзрослевший, с огрубевшими чертами лица без следов прежней юности. Окружённый толпой с горящими фанатизмом глазами.