Берлин, Пренцлауэр-Берг, 8 ноября 1989 года

Маленький гимнастический зал озаряли последние лучи вечернего солнца, через окна на потолке падавшие на тоненьких девочек-гимнасток. Девочки подбегали к подкидной доске и по команде тренера фрау Герц крутили сальто. В дальнем конце зала выполняла серию упражнений на бревне Рената. Стойку на голове и два сальто назад она исполнила идеально, но, делая заключительный флик-фляк, она неловко из него вышла и упала, ударившись о бревно. Она не сразу поднялась с пола, на глазах у нее выступили слезы, но она не сказала ни слова. Фрау Герц хлопнула в ладоши, и это означало, что нужно встать и повторить все сначала. Рената осторожно встала и взобралась на бревно.

Через круглое окошечко в двери за девочками наблюдал Хауссер. Это напомнило ему корабельную дверь его ящика, но зрелище, которое представилось его глазам, не имело ничего общего с тем, что он видел в Хоэншёнхаузене. Он восхищался точностью, с которой девочки выполняли упражнения, их упорство и воля вызывали у него уважение, он любовался грациозностью их движений. Только дьявол мог бы обидеть этих девочек. Однако жизнь безжалостна.

Через час девочки, покинув раздевалку, пошли к выходу. Позади всех, прихрамывая, плелась Рената.

– Рената, – раздался в зале чей-то голос.

Она остановилась и увидела рослого человека, стоявшего в другом конце зала среди опустевших гимнастических снарядов.

– Иди сюда, мне поручили кое-что тебе сказать.

Она помедлила в нерешительности, затем, отойдя от подружек, пошла к позвавшему ее человеку.

Хауссер ждал ее, опершись на бревно, чтобы дать отдых больной ноге. Повязки он уже снял, но лицо было покрыто свежими шрамами. У него был вид боксера, потерпевшего поражение в последнем раунде.

Рената смотрела на него испуганными глазами.

– Выглядит страшнее, чем это есть на самом деле, – сиплым голосом ответил он на немой вопрос девочки.

– От кого вы пришли?

– Да вообще-то, ни от кого, но мне нужно с тобой поговорить.

– На улице меня ждет мама.

Несмотря на миниатюрный рост, девочка казалась бесстрашной, и Хауссер невольно улыбнулся:

– Это всего лишь на минутку. Ты знаешь, кто я такой?

– Наш управдом. – Она отвела взгляд. – Что вы хотели мне сказать?

– Присядь! – сказал он, указывая рукой на сложенные горкой гимнастические маты.

Она замотала головой:

– Мне надо идти.

– Тебе нечего бояться, Рената. Сядь, пожалуйста!

Она неохотно села на самый краешек.

– Ты ведь, наверное, знаешь, что я не просто управдом? Уверен, что мама или папа тебе об этом говорили. Они же говорили обо мне.

Девочка сидела опустив голову.

– Можешь не беспокоиться. Просто скажи мне, что они говорили.

– Они ничего не говорили. И мне уже пора идти.

Она хотела встать, но Хауссер достал свое удостоверение и протянул ей. Рената удивилась, увидев, что там посередине красуется эмблема, изображающая щит.

Она оробела:

– Ты служишь в Штази.

– У меня звание полковника. – Он указал пальцем на строчку, где над его фамилией значилось звание.

– А папа, вообще-то, говорил, что ты шпион. Что ты шпионил за нами.

Хауссер замотал головой:

– Я присматривал за вами, это правда, но только для того, чтобы вас защитить, защитить тебя.

Девочка прищурилась и недоверчиво посмотрела на него:

– Папа говорил другое. Ты, наверное, лжешь.

– Жестко, но зато откровенно! – Он убрал удостоверение в карман. – А вот скажи мне, Рената: разве твой папа всегда прав?

Она кивнула очень поспешно.

– Ладно! А когда он говорит тебе, что твоя гимнастика – это только детские забавы и что нечего увлекаться такой ерундой, он и тогда прав?

Рената ничего не ответила.

– Или когда он грозится, что не пустит тебя на гимнастику, если ты не исправишь отметки в школе, он тоже прав? Так ли уж он справедлив?

– Откуда вы знаете, что он говорил?

– Я все знаю. Помнишь, что твой папа считает важным?

– Получить образование, чтобы иметь потом хорошую работу и много зарабатывать.

– Но ведь ты-то сама, Рената, мечтаешь совсем о другом? – Он попытался поймать ее взгляд. – А ну-ка, расскажи мне, какая у тебя мечта! Впрочем, я и так это знаю. Твои мечты ведь связаны с гимнастикой, верно?

Она кивнула.

– Расскажи мне о своей мечте!

– Выступить на Олимпиаде за команду ГДР и завоевать золотую медаль.

– Вот именно! И знаешь что? Что бы там ни говорил твой отец, это прекрасная мечта!

– Дурацкая мечта! Я даже не могу устоять на бревне, – сказала она, потирая ушибленную голень. – Фрау Герц говорит, что я неуклюжая балда.

Хауссер наклонился к девочке:

– Нет. Я впервые вижу такую храбрую девятилетнюю девочку. Поэтому я хочу показать тебе что-то особенное.

– Мне девять с половиной. А что вы мне покажете?

– Чтобы это увидеть, тебе надо пойти со мной.

– Меня ждет мама… мама не разрешает…

– …ходить куда-то с незнакомыми людьми. Твоя мама права, никогда не ходи никуда с незнакомцами. Но мы-то друг с другом знакомы. Мы же соседи. А кроме того, я полковник и, значит, старший по званию. – Он улыбнулся и осторожно потянул за кончик красного пионерского галстука, который был у нее на шее. – Мы на минутку, Рената! Ты не пожалеешь.

* * *

На улице у дверей школы стояла с сигаретой Лена, дожидавшаяся, когда выйдет Рената. От ветра Лена спряталась в подъезде. Прошли уже почти все девочки из Ренатиной группы, и Лена нетерпеливо поглядывала в вестибюль, не понимая, где застряла дочка. В этот миг из парадного вышла фрау Герц. Увидев, что она собирается запереть за собой дверь, Лена бросилась к ней на крыльцо:

– Фрау Герц!

Тренер обернулась на ее голос и коротко поздоровалась.

– Вы не видели Ренату?

– Она давно ушла с другими девочками.

– Но она еще не выходила.

– Не может быть. Все ушли, и там больше никого нет.

– Пожалуйста, я очень прошу, откройте дверь!

Учительница раздраженно посмотрела на Лену:

– Я сама проверяла, перед тем как уйти.

– Откройте! Моя дочь осталась там!

Фрау Герц снова вынула ключи и отперла дверь. Лена так и ворвалась, чуть не сбив ее с ног. Слышно было только, как торопливо стучат ее каблуки в пустом коридоре, ведущем к гимнастическому залу.

Подбежав к залу, она быстро отворила дверь.

– Рената! – крикнула она с порога.

Отыскав на стене выключатель, она зажгла свет. Неоновые лампы на потолке замерцали, и зал залил бледный мертвенный свет.

– Рената! – позвала Лена и бросилась в раздевалку. Но там тоже было пусто.

* * *

Хауссер помог Ренате одолеть последние ступеньки пожарной лестницы и выбраться на плоскую крышу школьного здания. Здесь, на высоте пятого этажа, ветер дул еще сильнее.

– Нелегкая задача для нас, раненых бойцов, взобраться на такую высоту, – со смехом сказал девочке Хауссер.

– Что вы хотели мне показать?

– Терпение, мой друг! Нам туда. – Он повел ее куда-то по крыше мимо световых колодцев и огромного вентилятора. – Ты уже слышала историю про Гамельнского крысолова?

– Нет, не слышала. А о чем она?

– В ней рассказывается про то, как один городок заполонили крысы. И вот однажды туда зашел странствующий крысолов, и жители стали его умолять, чтобы он избавил их от крысиного нашествия. Они обещали ему отдать за это все, что у них есть. Крысолов был честным социалистом и сказал, что с него будет довольно, если они заплатят столько, чтобы он мог поужинать и не ложиться спать голодным. И знаешь, что он сделал?

– Нет. Я же не слыхала эту историю.

– Он вынул дудочку и заиграл на ней. – Хауссер стал насвистывать мелодию и зашевелил пальцами, как будто перебирал отверстия дудочки. – И вот изо всех щелей повылезали крысы. Зачарованные дудочкой крысолова, они пошли за ним, и он увел их из города.

– И куда он их увел?

– К ручью. И перешел его вброд. Ручей был не очень глубокий, но достаточно глубокий, чтобы все крысы в нем потонули.

– Так он помог жителям города?

– Точно. Помог. Но когда вернулся назад, чтобы получить обещанную плату, они отказались платить. Они сказали, что ему просто повезло и что сами они могли бы проделать то же самое без его помощи.

– Как нехорошо они поступили!

– Конечно нехорошо. Но так уж водится у капиталистов. Они жадные и лживые. Поэтому крысолов сделал так, чтобы они никогда не забыли про свой обман. Он снова взял дудочку и заиграл.

– Так ведь крыс уже не осталось?

– Нет. На этот раз за ним пошли все дети этого города.

У Ренаты округлились глаза.

– Неужели он их тоже утопил?

– Нет-нет! – засмеялся Хауссер. – Надо же вообразить себе такой ужас! Он увел с собой детей в прекрасное социалистическое государство, где исполнятся все их мечты. Где никто никого не обманывает. – Хауссер погладил девочку по головке. – Видишь вон те башни? – Он показал рукой на громадные прожекторы, черневшие на фоне ночного неба.

– Это прожекторы спортивного парка имени Фридриха Людвига Яна.

– Правильно. – Хауссер взглянул на свои часы. – А теперь гляди внимательно, – сказал он.

И в тот же миг на башнях, постепенно разгораясь, занялись огни. Разгоревшись в полный накал, они образовали ослепительно светящийся круг. Глядя на это зрелище с крыши, можно было подумать, что над этой частью города засиял сверкающий ореол.

– Ну что? Разве это не красота?

Девочка кивнула.

– Сияющий символ величия нашего города, носящий имя отца-основателя немецкой гимнастики.

– «Frisch, fromm, fröhlich, frei!» – сказала Рената. – Это наш девиз. Фрау Герц говорит, что это он завещал.

– Ты просто поражаешь меня своими познаниями, Рената! На этом стадионе мне довелось быть свидетелем замечательных подвигов героев, прославивших наше государство. Когда-то я присутствовал при том, как Уве Хон установил мировой рекорд в метании копья. Он стал первым атлетом, преодолевшим в этом виде спорта стометровый рубеж.

Девочка улыбалась и смотрела на него сияющими глазами.

– Рената! Рената! – донесся до нее из темноты голос матери.

Хауссер и Рената подошли к самому краю крыши и выглянули на школьный двор, по которому растерянно метались Лена и фрау Герц.

– Ты бы откликнулась! – сказал Хауссер, подойдя сзади вплотную к Ренате.

– Мама, мама! Я тут, наверху! – отозвалась Рената так громко, как только могла.

Лена обернулась. Рената снова крикнула, что она здесь. Лена и фрау Герц посмотрели на крышу, и обе одновременно увидели Ренату. Фрау Герц испуганно зажала ладонью рот. Лена оцепенела. Она не сводила глаз с Ренаты и Хауссера, который черной тенью возвышался у нее за спиной.

Хауссер погладил Ренату по головке, глядя на стадион. Один легкий толчок в сторону сияющего ореола, и она окажется мертвая у ног предательницы-матери. Трагедия, которую не искупит для Лены никакое будущее богатство.

– Хауссер, умоляю вас!

Он посмотрел на нее с улыбкой:

– Я – человек, который поставлен удалять мусор, застрявший в колесиках машины. Ты наконец это поняла?

Она ничего не ответила, а только смотрела на него не мигая, потухшим взглядом, с открытым в бессильной гримасе ртом.

Он насладился выражением ее лица, затем перевел взгляд на Ренату:

– Тебе пора спуститься к маме, Рената.

Рената отвернулась от зияющей бездны и побежала назад по плоской крыше.

– Рената! – окликнул ее Хауссер.

Она обернулась к нему.

– Скажи мне еще раз, о чем ты мечтаешь.

– Представлять ГДР на Олимпийских играх и выиграть для нас золото! – крикнула девочка.

Он в ответ сделал жест, как бы отдавая ей честь.