Черный «мерседес» плавно въехал на парковочную площадку перед гостиницей «Парк Инн». Дождик усилился, и дворники на ветровом стекле тщетно вели неравную борьбу с потоками воды. Шофер извинился, что не захватил с собой зонтик: утро, казалось, предвещало ясную погоду и он подумал, что в этом нет необходимости. Он подъехал к самому крыльцу, чтобы пассажиры не слишком промокли, выходя из машины. Луиза проверяла электронную почту на айфоне.

Томас посмотрел на нее и спросил:

– Могенс не давал о себе знать?

Она покачала головой.

– Может быть, он еще вернется.

– Разве ты не понял, что все кончено?

За стуком дождя, колотившего по крыше, ее голос был еле слышен. Быстро открыв дверь, она выскочила из машины и под дождем побежала к входу.

Посмотрев ей вслед, Томас подхватил забытую прозрачную папку и, попрощавшись с шофером, побежал за Луизой.

– Подожди, – остановил он ее, догнав в холле. – Еще рано отчаиваться.

– По-моему, тут уже ничего не поделаешь.

– Мы могли бы обратиться в немецкую полицию, чтобы его объявили в розыск.

Луиза остановилась и посмотрела на него:

– Неужели ты думаешь, что я могу заявить в полицию на своего брата?

– Ладно! Но мы можем поискать его в дешевых общежитиях и ночлежках.

– В ночлежках? – Она покачала головой. – О чем ты говоришь?

– Ну, это первое, что мне пришло в голову. Если он остался без денег, какие-нибудь мошенники его обобрали, то куда же ему было еще идти!

– Во-первых, Могенса не обирали никакие мошенники, во-вторых, гордость не позволит ему искать приюта в таких местах. В конце концов, мы же говорим о моем брате…

– Луиза, я просто пытаюсь помочь!

– Да? Как тогда, когда ты напился пьяным и явился потом с похмелья или когда ты флиртовал с санитарочкой из дома престарелых, вместо того чтобы…

Она отвернулась от него и быстро пошла к лифтам.

– Луиза, ну погоди же!

Он бросился за ней вдогонку, но когда дошел до двери лифта, в который она вошла, та захлопнулась у него перед носом. Он подумал было сесть в другой лифт и подняться в ее номер, но потом решил, что ей, наверное, хочется сейчас побыть одной.

Томас уселся в одиночестве за стойкой бара, заказав клубный сэндвич и пиво «Вейссбир». Ни то ни другое не показалось ему вкусным. В огромные панорамные окна было видно, как хлестал над Александерплац дождь, отчего город выглядел еще более унылым, чем обычно. Это зрелище навело его на мысли о временах Берлинской стены, и он вспомнил слова третьей по счету Ренаты о том, что тогда, бывало, люди пропадали целыми семьями. Он взялся за пиво, но оно уже выдохлось. Прекрасно понимая отчаяние Луизы, Томас корил себя за то, что явился утром с похмельной головой. Пиво на столе будет последним за эту поездку. Он перелистал бумаги из Луизиной папки, вынул листки с сообщениями, которыми обменивались Могенс и Рената, и начал читать первое, попавшееся под руку. Их роман казался вполне серьезным: судя по мыслям, которыми они делились друг с другом, общему интересу к истории и классической музыке, по комплиментам и мечтам о будущем, все это было неподдельное, настоящее. Томас предположил, что жизнь с Ренатой могла показаться Могенсу чем-то очень заманчивым. Томас замечал, как Могенс все больше и больше старался не ударить в грязь лицом перед ее изощренным литературным стилем. Это заметно было и в том, что писал он по-английски, и во вкрапленных местами немецких выражениях. Однако в переписке не было ничего такого, что могло толкнуть человека на преступление и бегство. По-настоящему насторожило Томаса другое. Если сложить некоторые мелочи, промелькнувшие в этих письмах, то вместе они составляли очевидный след. Он попросил у бармена шариковую ручку и начал подчеркивать отдельные пассажи в посланиях Ренаты. Вскоре он заказал еще пива, хотя только что давал себе зарок не пить до возвращения домой. Но от бокала пива лучше думалось, а сейчас ему как раз требовалось, чтобы мозги заработали на полную катушку.

* * *

Луиза лежала в постели у себя в номере. За окном над Александерплац сгустилась тьма, и освещенный купол телебашни, словно открывшийся глаз, вперил свой взгляд в пространство. В дверь постучали, она поднялась с подушки:

– Кто там?

– Roomservice, – отозвался за дверью знакомый голос.

Луиза отворила. В коридоре стоял Томас с большим подносом в руках. Он принес ей чайник горячего чая, немного фруктов, пару сэндвичей и бутылку «Перье».

– Я подумал, что ты, наверное, проголодалась.

Войдя в номер, он поставил поднос на столик у окна, выходившего на Александерплац и на купол.

– От этого вида того гляди наживешь паранойю, – сказал он, кивая на телебашню.

Она улыбнулась:

– Извини, пожалуйста, что я сорвала на тебе дурное настроение. Это было несправедливо. Ты согласен принять мои извинения?

– Не думай об этом. Я очень хорошо тебя понимаю. – Он налил ей чая и сел за стол.

Луиза составила ему компанию.

– А вообще-то, я нашел кое-что, что пригодится нам в поисках Могенса.

– Да что ты?

– Ты читала их переписку?

Он вынул из кармана пиджака папку и положил на стол.

– Читала, конечно. Она очень личная.

– Правильно, – сказал Томас, вынимая листки. – Письма Ренаты изобилуют литературными красотами. Она в полном смысле слова романтическая натура.

– Но чем это поможет нам в поисках Могенса?

– Мое внимание в основном было сосредоточено не на поэтических деталях, а на упоминаемых фактах. – Он повернул папку так, чтобы можно было смотреть письма вместе с Луизой. – Вот тут, например, она пишет: «За кухонным окном виден монастырский сад. Деревья и кусты в нем уже приготовились к зимнему сну». Ведь это же какое-никакое описание места, где она живет.

– В Берлине, наверное, столько церквей, что и не сосчитать.

– Но ведь тут ясно написано: «Monastery garden». И это еще далеко не все. – Томас перевернул страницу и перешел к следующему письму, в котором тоже была подчеркнута строчка. Ее он прочитал вслух: – «Пью кофе на Гельмгольцплац, наслаждаясь солнечными лучами… Подумываю о том, чтобы ввести это в обычай как ежеутренний ритуал».

Томас взглянул на Луизу:

– Похоже, это указывает на то, что она живет поблизости от этой площади. Площадь находится в районе под названием Пренцлауэр-Берг.

Томас уже отметил этот район на карте красными чернилами, он показал карту Луизе.

– Слишком все-таки большой район, чтобы отыскать в нем человека, не имея адреса.

Он кивнул:

– Но, основываясь на фактическом материале, я, кажется, уже могу ограничить наши поиски одной улицей. – Он пролистнул распечатки и вынул сообщение с последней пометкой. – В этом сообщении Рената пишет, что купила гардении у любимого цветочника, который живет на ее улице. На компьютере в холле я заглянул в домашнюю страничку «Интерфлоры». Если верить ей, то в районе Пренцлауэр-Берг есть всего три цветочных магазина, и ближайший к площади Гельмгольцплац находится на Грейфенхагенерштрассе. Мне не удалось узнать, есть ли на ней монастырь, но, во всяком случае, там имеется церковь.

Луиза посмотрела на карту:

– Как странно, что она не сообщила Могенсу своего адреса.

– Возможно, она сделала это позднее в одном из писем, которые он не стал распечатывать. А может быть, они сообщили друг другу адреса в телефонном разговоре.

– Так ты думаешь, Могенс бывает где-то в этом районе?

– На это было бы слишком смело надеяться, но один человек, по-моему, там живет – та самая Рената Шуман, которой известен его адрес.

– Почему же тогда мне в моих поисках ни разу не попались ее фамилия и адрес?

Томас пожал плечами:

– Некоторые люди умеют ловко укрываться от радаров.

– За исключением твоего! – улыбнулась Луиза. – Так каким же будет наш следующий шаг?

– Мы отправимся туда завтра и прощупаем почву. Будем искать, пока не найдем Ренату или твоего брата.

Томас собирался уже вставать, но тут она наклонилась к нему и положила руку ему на колено:

– Ты уходишь?

– Не хочу тебя больше беспокоить.

– Ты не беспокоишь меня. Разве что немножко, но только в приятном смысле.

Луиза встала с места и села к Томасу на колени лицом к лицу, и он ощутил тепло ее тела. Она склонилась к нему и приникла губами к его губам. Он обнял ее и прижал к груди. Они слились в долгом поцелуе. Затем он встал и отнес ее на кровать. Они помогли друг другу раздеться и обнялись, нырнув под одеяло. Томас чувствовал, как в нем поднимается желание. Он вошел в нее, не отрывая взгляда от ее глаз; завел ей руки за голову и держал так, чувствуя ее покусывание у себя на шее и на плече. Тихие возгласы, которые вырывались у нее, распалили его сильнее, и он вместе с ней отдался любви.