Берлин, 9 мая 2014 года

На Генслерштрассе ничто не нарушало тишину старых пакгаузов и жилых кварталов, озаренных лучами утреннего солнца. Кортеж полицейских машин, состоявший из двух патрульных машин и нескольких автобусов с военизированным подразделением оперативного отдела, возглавлял Курц на своей «ауди». Томас сидел впереди рядом с Курцем, который стиснул руль так, что у него побелели костяшки пальцев. Томас через плечо обернулся к Луизе:

– Ты в порядке?

Она сдержанно кивнула. Выражение лица у нее было сосредоточенным, как никогда. Никто из них сегодня не сомкнул глаз, адреналин придавал им бодрости.

– Добро пожаловать в Штазиленд, – буркнул Курц, окинув неодобрительным взглядом стоящие справа пакгаузы. – Весь этот район до падения Берлинской стены принадлежал Штази, тогда он не был отмечен ни на одной карте.

– Судя по всему, подходящее местожительство для бывшего полковника.

Курц кивнул.

После посещения государственного архива Курцу на рассвете дня удалось получить постановление судьи и добиться, чтобы ему выделили военизированное подразделение оперативного отдела. Томас и Луиза присутствовали при том, как он, не сообщая своему начальнику напрямик, что подозревает Эрхарда Хауссера в десяти убийствах, ограничился тем, что назвал Хауссера скрывающимся военным преступником, который может быть связан с рядом нераскрытых преступлений и исчезновением гражданина Дании. Однако в руководстве полиции никто не был поставлен в известность, что в операции участвуют Томас и Луиза, а командиру военизированного подразделения они были представлены как «иностранные наблюдатели».

Доехав до Шлейцерштрассе, кортеж свернул на пустынную улицу, вдоль которой располагались виллы, и подъехал к маленькому серому дому, перед крыльцом которого стоял старый «БМВ» цвета шампанского. Курц остановился на противоположной стороне улицы, и все трое вышли из машины. Над крышами домов видны были вздымавшиеся за ними сторожевые вышки расположенной на соседней улице тюрьмы Хоэншёнхаузен, ныне превращенной в музей.

– Наверное, все эти годы он наслаждался этим видом, – сухо сказал Курц.

Он махнул рукой, подавая офицеру сигнал к началу операции. В тот же миг солдаты в полном боевом снаряжении выскочили из автобуса и с автоматами наперевес бросились в сад. Подбежав по дорожке к дому, пять человек с молотом остановились у входной двери, остальные побежали дальше, чтобы занять позиции за домом. Когда они окружили дом, командир дал сигнал выбить молотом дверь. С одного удара дверь выскочила. Ждавшая под дверью группа бросилась в открывшийся проем, но оттуда их встретил столб белого дыма.

– Назад! Назад! Назад! – закричал командовавший операцией офицер, и вся группа, быстро сбежав с лестницы, вернулась по дорожке к воротам.

Томас тотчас же увел Луизу в укрытие за переднюю машину и осторожно выглянул из-за радиатора. Дыма в доме все прибывало, он уже тянулся из двери широким столбом. Из стоявшей рядом патрульной машины выскочил полицейский с огнетушителем. Подбежав к дому, он потушил начавшийся в передней пожар. Через секунду вооруженные полицейские ворвались внутрь.

– Пошли! – сказал Курц, держа наготове пистолет.

Томас и Луиза вслед за ним перешли через дорогу и остановились в саду, ожидая сигнала, когда можно будет безопасно войти в дом. Через несколько минут на пороге показался командир отряда и подал знак Курцу, что все в порядке. Томас и Луиза двинулись за ним и тотчас же ощутили резкий запах бензина.

– Дом проверен, там пусто, – сказал командир группы.

Они вошли в маленькую прихожую. Половичок в ней был весь пропитан бензином, а у стены стояли две канистры горючего.

– Мы отключили электричество, чтобы избежать угрозы взрыва.

– Откуда столько дыма? – спросил Курц.

– Обе двери были заминированы самодельными взрывными устройствами. К счастью, на первом оказался неисправный взрыватель, а второе устройство мы обезвредили.

– Какой они были мощности?

– Если бы они сработали, от дома ничего не осталось бы. Здесь были использованы старые русские противотанковые мины.

– Хауссер знал, что мы вот-вот его найдем, и решил уничтожить за собой все следы, – сказал Томас.

– Да. А главное, нас самих в придачу, – сказал Курц.

Дальше они увидели две смежные комнаты, в которых не было ничего примечательного. Все как в самом обыкновенном пригородном доме: обычный мебельный гарнитур из кожаного дивана, двух кресел со скамеечками для ног перед телевизором и полупустыми полками для книг, занимавшими всю противоположную стену. На полках, кроме скромной библиотеки, было несколько фарфоровых фигурок, изображавших играющих детей, и седобородого музыканта с дудочкой, стоявшего на самом видном месте.

Они перешли в спальню с двуспальной кроватью и двумя ночными столиками по бокам. Кровать была аккуратно застелена. Однако на полу всюду валялись разбросанные вещи, а дверцы шкафа стояли раскрытые, словно после торопливых сборов. Томас подошел и заглянул в первый шкаф.

– Кроме Хауссера, кто-нибудь еще зарегистрирован по этому адресу?

– Нет. А что? – спросил Курц.

Томас посторонился, чтобы Курц и Луиза могли взглянуть на содержимое платяного шкафа. На вешалках висели платья, кофты, юбки и шелковые блузы. На нижней полке стояла обувь на высоком каблуке.

– Судя по всему, Хауссер тут жил не один.

Курц сглотнул:

– Может быть, Рената все-таки не погибла в ту ночь, ее привезли сюда и держали тут все эти годы?

Томас кивнул:

– Скоро узнаем, остается ли она по-прежнему жертвой или нет.

– Вы думаете, что они могли совершать преступления вдвоем?

Из прихожей их позвал командир отряда, и они сразу же вышли к нему на зов.

– Господин комиссар! Вам бы лучше самому осмотреть подвал, – сказал он Курцу, бросая тревожный взгляд в темный проем, за которым уходила вниз лестница.

* * *

Находившиеся в подвале полицейские с зажженными лампочками на шлемах освещали низкое помещение еще и полицейскими фонариками. Как везде в доме, здесь тоже стоял сильный запах бензина. Вдоль одной стены тянулись архивные шкафы. Томас подошел, открыл первый шкаф и вынул с полки пожелтевшие папки:

– Похоже, Хауссер, уходя из штаб-квартиры Штази, унес с собой половину служебного архива.

Курц тоже снял с полок несколько папок и стал просматривать. Судя по всему, они содержали дела отделения «Зет» и представляли собой улику против Хауссера. Теперь уже невозможно было сказать, забрал ли он эти дела, пытаясь скрыть свои преступления, или его побудило к этому ностальгическое чувство. Но Алекс уж точно будет страшно рад, когда эти документы вернутся в архив.

Посередине помещения стоял длинный рабочий стол, на котором в беспорядке лежали папки с документами, видеокассеты и фотографии. Курц достал свой фонарик и посветил на стол. Его заинтересовали лежавшие сверху фотографии – это были снимки мужчин среднего возраста, явно сделанные без ведома запечатленных на них людей.

– Узнаете на них кого-нибудь? – спросил Томас.

Курц кивнул:

– На них заснято несколько моих утопленников.

Отодвинув лежавшие на столе бумаги, он разложил на нем фотографии и на одну из них указал Томасу:

– И снимал он не только этих людей.

На фотографии были Томас и Луиза, заснятые в тот момент, когда они входили в ворота дома, где жила Клара Граф.

Тут что-то в дальнем углу подвала привлекло внимание Луизы. Она взяла со стола фонарик и посветила в ту сторону. Вдоль задней стены тянулся ряд аккуратно расставленных чемоданов. Она подошла туда, решительно вытащила один и стала поворачивать во все стороны в поисках наклейки с фамилией владельца. Наклейка нашлась наверху возле ручки. На ней значились фамилия и адрес Могенса. Луиза положила чемодан на пол и открыла. Внутри лежала одежда Могенса, его башмаки и несессер с туалетными принадлежностями. Она сидела и почти беззвучно плакала, трогая вещи руками. Томас подошел и присел рядом на корточки. Обняв ее одной рукой за плечи, он сказал:

– Мне очень горько, Луиза.

Она прислонилась головой к его груди:

– Зачем он прятал у себя вещи Могенса? Зачем хранил все эти чемоданы?

– Не знаю. Может быть, чтобы скрыть следы. Может быть…

Он хотел сказать, что он хранил их как трофеи, но не стал уточнять.

– Думаю, что вот это вам обоим будет интересно, – сказал оставшийся возле стола Курц.

Томас помог Луизе встать с пола, и они вернулись к Курцу, который в это время просматривал папку с документами. В папке, кроме электронных сообщений Могенса, хранились и ответные письма Ренаты. В конце папки лежали черно-белые фотографии Могенса. Все они были сделаны после его приезда в Берлин, начиная с прибытия на Главный вокзал и кончая его хождением по Фридрихсхайну, было там и несколько снимков Могенса среди какого-то лесного ландшафта.

Томас просмотрел эти фотографии:

– Не представляете себе, где эти снимки могли быть сделаны?

На фотографии, которую показывал Томас, Могенс с растерянным выражением лица стоял среди пляшущей молодежи перед какой-то сценой. Курц взял у него снимок и стал внимательно его рассматривать. На смазанном фоне за сценой виднелись очертания радарной установки.

– Вероятно, этот сделан на Тойфельсберге, – сказал Курц.

– Тойфельсберг – это что?

– Бывший американский радарный комплекс, действовавший во время холодной войны. Там ежегодно проводится музыкальный фестиваль, не то «Тойфель пати», не то «Тойфельфест» – не помню, как он точно называется. Года два-три тому назад наркополицейские проводили там большую облаву.

– А что там сейчас?

– В остальное время это место в Грюневальде безлюдно.

– Раз Могенса выманили в такую даль, то, вероятно, не предполагалось, что он оттуда вернется, – сказал Томас. – Возможно, там у Хауссера и Ренаты убежище, в котором они и сейчас прячутся.

Курц положил фотографию на стол. Затем обратился к командиру группы захвата и попросил того собрать своих людей и связаться с поисково-спасательной группой.