Томас повернул стоявшее на корме кресло и уселся лицом к причалу, чтобы какие-нибудь незваные гости не застали его врасплох с письмом самоубийцы в руке. Письмо было вложено без каких-либо комментариев, оно просто было пришпилено к контракту как приложение к главному документу. Словно загадочная записка представляла собой сообщение, понятное отцу и сыну. Томас внимательно рассмотрел пожелтевший листок. Судя по качеству бумаги и неровному краю, это, по-видимому, была страница, вырванная из блокнота. Письмо было написано изящным почерком, но под ним не было ни даты, ни подписи.

Я решил больше не откладывать.

Каждый новый день в моих глазах – это повторение нашего фиаско.

Наша жизнь. Наш мир. Наш выбор. Мой выбор.

Все это – безнадежная конструкция, обреченная на погибель.

Ныне и во веки веков.

Обречено погибели – мною.

Нет иного выхода, кроме спасительного огня.

Окончательное завершение еще одного проекта,

который никогда не следовало затевать.

При чтении этой записки Томасу с первого раза бросилась в глаза третья строчка с конца. Читая ее, он мысленно видел перед собой обожженную руку Фердинанда Месмера, о спасительном огне упомянул и Якоб Месмер. Томас подумал, что Якоб перед смертью хотел поведать ему старую семейную тайну. Что-то давнишнее, относившееся к его детству, но залпы полицейских оборвали его рассказ. Томасу мало что было известно о детстве Якоба, только то, что рассказал его отец, так что достоверность этой информации представлялась сомнительной. Кроме этого источника, Томас располагал высказываниями преподавателя, у которого Якоб учился в библейской школе. Тот описывал его как человека, способного на сопереживание, прилежного ученика, который к тому же всегда был готов как старший первым прийти на помощь своим младшим по возрасту однокашникам.

В письме не видно было ничего, прямо или косвенно объясняющего, что побудило Якоба Месмера поступить так, как он поступил. Но Томас не сомневался, что вложенная записка содержала угрозу, которая должна была заставить Якоба подписать контракт. Больше всего Томаса тревожил вопрос, не подтолкнул ли Фердинанд Месмер Якоба к массовому убийству. Не было ли известно отцу, на какую кнопку нужно нажать, чтобы направить и без того больной разум к такому решению. Если так, то дело рано закрывать, сначала он должен разобраться в содержании этого письма. Поэтому он перечитал его еще раз: «Обречено погибели – мною». Было ясно, какое чувство двигало писавшим эти строки, но смысл слов ускользал. Он ощутил страшную усталость и подумал, что, наверное, не его дело копаться в этом письме.

Пора было принимать следующую порцию лекарств.