Копенгаген, 2013 год

В центральном полицейском участке с утра, как всегда, был час пик. Часть задержанных за ночь нарушителей нужно было забрать из находящихся в подвале камер врéменного содержания, посадить в патрульные машины и доставить в суд. Томасу встретились два полицейских в форме, которым досталась трудная работа сопровождать нескольких беспокойных парней в рабочих комбинезонах. Молодые люди были под мухой и, несмотря на наручники, оказывали сильное сопротивление.

– Может, подсобить? – спросил Томас полицейских.

Первый из них подозрительно оглядел Томаса, и тот достал из кармана полицейское удостоверение. Запыхавшийся коллега отрицательно помотал головой.

– Ничего, сами управимся, – сказал он и, дернув за наручники, поднял вверх скованные за спиной руки арестанта, заставив того согнуться. Этот прием он сопроводил таким словесным воздействием, что оба задержанных присмирели и спокойно проследовали к выходу.

Закрыв книжечку и убрав ее обратно в карман, Томас пошел дальше по длинному коридору, ведущему к следственному отделу. Перед тем как идти в участок он кое-как помылся над раковиной в камбузе «Бьянки» и переоделся, выбрав ветровку почище и темно-синие брюки чинос. Он хотел еще и побриться, но одноразовые бритвы кончились, а поскольку электричества опять не было, то электробритвой воспользоваться не удалось. Взгляд, который бросил на него дежурный у входа, ясно показал Томасу, что его попытка придать себе приличный вид удалась лишь отчасти. Хорошо хоть впустили!

– Раунсхольт? – услышал он голос у себя за спиной.

Томас обернулся.

Навстречу шел инспектор Клаус Браск, сорокапятилетний, уже обрюзгший мужчина с усами, гораздо более густыми, чем зачесанные поперек темени волосы. Лицо у Браска было потное, рукава форменной рубашки закатаны. Под мышкой он держал несколько папок с делами.

– Я думал, ты еще в отпуске.

– Так и есть.

– Как ты? – спросил Браск, окинув Томаса быстрым взглядом.

– Ничего.

– Замечательно, – ответил Браск не слишком убежденным тоном. – Еще посещаешь Биспебьерг?

Томас мысленно улыбнулся над брошенным Браском замечанием. Говоря «Биспебьерг», Браск подразумевал отделение психотерапии, куда Томас был направлен, когда ему давали больничный, но куда он так ни разу и не зашел.

– Да-да. Каждый вторник. Они очень мне помогли, – соврал он.

– Это хорошо. Ведь их слово будет решающим в вопросе о том, когда ты сможешь вернуться на службу, – сказал Браск и, опустив глаза, прибавил: – Если ты сможешь. Скажи, а ты сдал дежурному свое полицейское удостоверение?

– Ну конечно, – снова соврал Томас и улыбнулся.

Но Браск не улыбнулся в ответ. Браск придвинулся к нему и, приглушив голос, сообщил:

– Между прочим, генеральный прокурор не стал возбуждать дело в отношении тебя.

– Я не знал, что меня в чем-то обвиняют.

– Я же тебе о том и говорю, что дело не возбуждается. – Браск посмотрел на Томаса как на слабоумного.

Томас недоуменно пожал плечами:

– Извини, но я что-то не припоминаю. В чем меня могли обвинить?

– Неужели ты и правда не помнишь?

– Правда не помню.

Браск переложил папки, поменяв руку, и глубоко вздохнул.

– У нас обычно не практикуется такой метод допроса, при котором в рот подозреваемому засовывают служебный пистолет, – сказал он.

Томас изумленно смотрел на Браска:

– Этот эпизод… Я что-то не припоминаю такого эпизода.

– В таком случае, полагаю, биспебьергским специалистам еще есть над чем поработать.

Томас кивнул:

– Как насчет Евиного дела? Есть какие-нибудь новости?

Браск отвел глаза:

– Сам знаешь. Что тут спрашивать!

– Никакого движения?

– Не стану тебя обманывать, – начал Браск. Немного помолчав, он продолжил: – Если не объявится какой-нибудь свидетель или не всплывет что-нибудь из украденных у вас вещей, мы вряд ли продвинемся. – И, похлопав Томаса по плечу, закончил: – Скорейшего выздоровления, Раунсхольт. От души желаю тебе поправиться.

– Спасибо…

У Томаса чуть было не вырвалось: «И тебе того же», но он вовремя спохватился. Поговорив с Браском, он продолжил путь в следственный отдел. Упомянутый допрос, в котором, судя по услышанному, участвовал его служебный пистолет, понемногу всплывал перед ним из тумана забвения. Это случилось незадолго до того, как его отправили в отпуск. Тогда они с Миккелем остановили ехавшую по шоссе в направлении бухты Кёге товарную фуру с двумя поляками и обнаружили, что она вся набита краденым товаром, начиная от газонокосилок, детских велосипедов и игрушек до компьютеров и ювелирных украшений. Он перерыл всю эту кучу. Теперь он все вспомнил. Он вывалил все на дополнительную дорожную полосу. Он был тогда в отчаянии. Это произошло в тот самый день, когда расследование по делу об убийстве Евы окончательно зашло в тупик. Среди воровского товара он пытался отыскать что-то из их с Евой вещей, но их там, конечно же, не оказалось. Он хорошо помнил, что накинулся на одного из поляков, но только не эпизод с пистолетом. Он добивался от поляка признания во взломе, признания в убийстве Евы. Это был приступ безумия. Он это понял еще тогда. Поляки вообще не были в Кристиансхавне.

Но был кто-то другой – другой, который ушел безнаказанным. Томасу до сих пор было больно об этом вспоминать.

Он постучался к следователям. В кабинете ничего не изменилось. Эта была все та же казенная комната, из которой он вышел много месяцев назад. Те же обшарпанные стены, та же конторская мебель и компьютеры прошлого века. В таких условиях можно было только удивляться, что процент раскрываемости оставался высоким. Группа работников в штатском стояла перед белой доской, там шло совещание по оперативному заданию. Томас заметил среди собравшихся несколько новых лиц, молодых и гладких. Вообще-то, он пришел не ради того, чтобы повидаться с коллегами. Слишком все это будоражило воспоминания о бесконечных долгих дежурствах, о бесчисленных отчетах, которые требовалось написать, прежде чем уйти домой. Все это напоминало ему о Еве, о горькой утрате. Его взгляд упал на Миккеля: тот, как всегда, грыз край пластикового стаканчика, обгрызал его по кругу, миллиметр за миллиметром. Грызун несчастный!

Через несколько минут совещание закончилось, и служащие отдела разошлись по своим местам. Миккель мимоходом бросил стаканчик в корзину для бумаг и в этот момент заметил Томаса. Всплеснув руками, он заулыбался во весь рот, так что стала видна щербинка между передними зубами.

– Привет, Серпико! Ты что, никак работаешь под прикрытием? – произнес он с сильным ютландским акцентом, сразу выдававшим уроженца Ольборга.

– Это почему же? – улыбнулся Томас.

– Ты похож на хозяина гашишной лавки из Кристиании. Рад тебя видеть.

Быстро обнявшись с Томасом, Миккель так и кинулся к своему столу, уселся за компьютер и набрал пароль.

– Неудачное время ты выбрал, чтобы нас навестить, мы сейчас выезжаем по тревоге.

– А что такое?

– Облава. На ребят с площади Блогор. Есть сведения, что сегодня они собираются сгребать «снежок». По меньшей мере два килограмма, тут мы их и возьмем. – Миккель широко улыбнулся, и Томас понял по выражению его лица, что в крови Миккеля играет адреналин. Томас хорошо помнил это ощущение. Оно кружило голову и даже вызывало зависимость.

– Удачи вам, – ответил Томас.

– Когда к нам вернешься? – спросил Миккель, роясь в раскиданных на столе бумагах. – Я соскучился по тебе, buddy.

– Пока еще об этом говорить рано.

– Ничего, – рассеянно отозвался Миккель, уткнувшись снова в компьютер. – Вырвем как-нибудь минутку на чашечку кофе?

– Непременно. Слушай, Миккель, я пришел просить тебя об одной услуге.

– Да? – ответил Миккель, не отвлекаясь от своего занятия.

– Речь о персональных данных. В нынешних обстоятельствах, когда я числюсь в отпуске, у меня самого нет доступа к системе.

Миккель перестал стучать по клавиатуре и встревоженно посмотрел на Томаса:

– Надеюсь, это не имеет отношения к делу Евы. Иначе будет no go. Особенно после того, что ты выкинул по дороге к Кёге. Браск моментально про это пронюхает.

– Нет-нет! Тут совсем другое.

– О’кей, выкладывай!

Томас вкратце рассказал о пропавшей Маше и о том, как он пообещал помочь ее матери. Затем передал Миккелю записку со всеми персональными данными Маши, которые ему удалось собрать.

– Пускай это будет между нами, – сказал Миккель и вошел в базу, введя персональные данные. После ожидания, показавшегося целой вечностью, на экране медленно проступил портрет Маши. Фотография была сделана в связи с задержанием.

– Кое-что у нас имеется на эту барышню. – Миккель повернул экран так, чтобы Томасу тоже было видно. – Ее задерживали в две тысячи девятом, – произнес Миккель и просмотрел отчет, представленный вместе со снимком. – Использование чужой собственности в своих целях и нарушение общественного порядка возле отеля «Санкт-Петри». Эпизод, связанный с немецким туристом. – Миккель прочитал следующий за этим текст. – Но впоследствии Фриц забрал свое заявление.

– Там написано, что она делала в этом отеле?

– Нет. Ну а сам-то ты как думаешь? – Миккель усмехнулся.

– Еще что-нибудь на нее есть?

Миккель помотал головой.

– Может быть, она выдворена из страны?

– Здесь это было бы отмечено. Высылка у нас дело хлопотное и так просто не происходит. Может быть, она где-то там топчется. – Миккель махнул рукой в сторону Скельбэкгаде за окном. – Хотя сейчас на улицах крутятся в основном африканки. А может быть, она с тех пор много где перебывала, переехала, например, в другую страну. Так часто поступают с этими девушками.

– Кто поступает?

– Те, кто за этим стоит, восточная мафия. У нее был сутенер?

– Не имею представления. Вроде бы был любовник. Молодой русский.

Миккель пожал плечами:

– Вряд ли у этой истории счастливый конец.

Тут заглянул Мельбю и, проходя мимо, похлопал Миккеля по плечу:

– Поехали, что ли?

Томас искоса посмотрел на него. Он всегда терпеть не мог этого скользкого типа.

– Секундочку! – ответил Миккель.

– На порно глазеете? – хохотнул Мельбю. – Недурные титьки у девицы, – облизнулся он, взглянув на фотографию Маши. – Ворон, никак твоя новая дамочка? – продолжал он похохатывать, пока до него не дошло, что он хватил через край.

– Не очень-то умное замечание, Дэннис, – сказал Миккель и вышел из базы.

Мельбю развел руками:

– Это же шутка. Я ничего такого не имел в виду. Извини, Ворон!

Томас не ответил, только пристально на него посмотрел. От Мельбю всегда были одни неприятности. В тот раз, когда в участке нашли анаболики, все знали, что их принес Мельбю. Но он выкрутился и был оправдан. Сумел подлизаться к Браску. Сейчас он, как видно, получил повышение и ходил в напарниках у Миккеля. «Еще хоть слово! – подумал Томас. – Попробуй сказать еще хоть слово!»

– Он это так ляпнул, Томас, без задней мысли. – Миккель потянул его за собой к двери, подальше от Мельбю. – Скоро соберемся распить вместе по чашечке кофе, да? Извини, что больше ничем не мог помочь. – Миккель пожал ему руку, прежде чем вернуться к Мельбю.

Томас окинул взглядом помещение отдела. Все казалось тут чужим. Ему трудно было представить себе, что он каждый день приходил сюда последние шесть лет. Томас усомнился, что когда-нибудь сюда вернется.