Канун Нового года, 2010 год

Ночное небо осветилось фейерверком, весь город праздновал Новый год. Каскады золотых, серебряных, синих, зеленых и красных огней дождем рассыпались над крышами, еле проступавшими в дыму, который заволакивал небо. Пушечные залпы отдавали в Нурмальме таким грохотом, что от него каждый раз вздрагивали проститутки и их клиенты. На Мальмскильнадсгатан машины текли мимо девушек плавным потоком, многие не переставая при этом гудели. Молодые парни в автомобилях отмечали праздник по-своему, выкрикивая в открытые окна обращенные к девушкам ругательства, подзуживая друг дружку, а то и показывая в окно голый зад. Девушки не оставались в долгу, отвечая плевками, выкриками и соответствующими жестами.

Маша высадилась из красного «ауди».

– С Новым годом! – крикнул ей вслед водитель.

– И тебя тоже, – ответила она, захлопывая дверцу.

Она подошла к Изе, стоявшей на тротуаре с другими девушками.

– Ну как? Стоила овчинка выделки? – спросила Иза.

– Четыреста. Чертов жадюга, конечно, торговался, чтобы без резинки. В честь Нового года. – Она пожала плечами. – Ну скажи на милость, разве это повод?

– И ты послушала?

– Послушала? Что я, совсем дурочка, что ли? – Она достала из кармана пакетик с белым порошком.

– Никак у него стащила? – кивнула на заначку Иза.

– Йес! – подтвердила Маша, открывая пакетик.

– Что это у вас? – спросила из-за ее плеча Лулу.

Маша покачала головой:

– Лулу, раз это похоже на кокаин…

– Так это и есть кокаин, – закончила за нее Иза. – Угостишь?

Они поделили кокаин, высыпав его на зеркальце, которое подставила Лулу, и втянули все четыре грамма через свернутую в трубочку пятидесятикроновую купюру.

Иза осклабилась и вытащила из наплечной сумки наполовину полную бутылку водки «Смирнофф». Она пустила водку по кругу.

– Храбрый поступок с твоей стороны – пойти к Славросу! Хотя ты и сделала это ради негритоски, все равно – мое почтение! Случалось, что он избивал людей до потери сознания только за то, что они вмешивались в куда менее важные дела.

– Плевать на Славроса! – сказала Маша и приложилась к бутылке.

Столпившиеся рядом девушки нервно захихикали, словно Славрос мог их слышать из своего кабинета на задах «Кей-клуба».

– А где Табита? – спросила Маша, оглядевшись и не обнаружив девочки.

– Там, у железной дороги, с клиентом, – ответила Лулу.

– Надеюсь, не с тем мужиком в «мерседесе»?

– Это с каким?

– Ну, с тем самым фриком на черном «мерседесе», который все время тут ошивается. С тем, насчет которого я вас всех предостерегала! – Последние слова она взволнованно выкрикнула.

– Да они все как один – фрики, все ошиваются… – Иза потянулась за бутылкой.

– Этот не такой, как все. Он… – Машин взгляд стал беспокойным, в горле пересохло, она почувствовала, что кокаиновый туман уже выветривается из головы. – Он – дьявол.

– Расслабься, – сказала Лулу. – Ее забрал фургон. Она еле вскарабкалась. Должно быть, после выскабливания у нее все чертовски болит.

– Хватит повторять это слово, Лулу! У меня от него все прямо сжимается в гру…

В этот миг рядом звякнула о тротуар банка пива, обдав их целым каскадом пены.

– С Новым годом, шлюхи! – крикнул им из машины подвыпивший мальчишка. Его приятель сразу прибавил скорость. Иза швырнула им вслед только что опорожненную бутылку водки, но не попала в машину. Несмотря на поднятый шум, никто не обратил на них внимания. Даже трое подручных Славроса, сидевших напротив в кафе. Уставясь в окно пустыми глазами, они курили одну за другой сигареты, дожидаясь, когда пройдет ночь.

– У меня тоже есть в запасе. Можем выпить еще, – предложила Лулу, достав из кармана куртки полбутылки «Талламор Дью».

Тут неподалеку послышался визг автомобильных шин. Из-за угла на бешеной скорости выскочила машина. Маша и остальные девушки обернулись на шум. Вихляя по проезжей части, приближалась желтая фура.

– Полиция, что ли, за ними гонится? – спросила, ни к кому не обращаясь, Иза.

Когда автомобиль поравнялся с девушками, водитель так резко нажал на тормоза, что машину занесло. Со стороны пассажирского сиденья Маша увидела на дверце кровавый отпечаток человеческой ладони. Из кабины выскочил шофер. Это был коренастый толстячок в коротких бархатных штанах с расстегнутой ширинкой.

– Она не в себе, – произнес он, ероша нечесаные патлы. – Вообще не в себе.

Маша и другие девушки отодвинулись подальше, наблюдая, как он ходит вокруг машины.

– Забирайте свою подружку.

Он открыл дверцу с кровавым отпечатком. В кабине водителя без признаков жизни на сиденье лежала Табита. Он поднял ее и стал вытаскивать из машины. У Табиты текла по ногам темная кровь.

– Придется вам заняться ею, – крикнул водитель, опуская девушку на тротуар.

Все присутствующие в оцепенении смотрели на Табиту и разливающуюся вокруг нее лужу крови.

– Что ты с ней делал? – спросила Маша.

– Я – ничего. Мы даже не успели доехать до железной дороги, как вдруг… как вдруг это началось. – Он уже подходил к машине с другой стороны.

– Ты должен отвезти ее в больницу, – крикнула ему вслед Маша.

– Я не стану в это впутываться.

– Ну так хоть помоги ей, скотина!

– Слышь, я и так привез ее сюда… Мог бы вообще оставить там.

Он вскочил в кабину, рванул с места и был таков, только его и видели.

– Что она… она мертвая? – спросила Лулу, прижав ладони ко рту.

– Раз похожа на мертвую… значит и есть мертвая, – тихо выговорила Иза.

Маша присела на корточки и взяла руку Табиты. Рука была ледяная. Маша осторожно потрясла ее за плечо и позвала по имени – никакой реакции.

Вокруг начали собираться любопытные. Потом подоспели люди Славроса и стали отгонять девушек от Табиты. Маша почувствовала, как кто-то взял ее за плечо.

– Давай, надо уходить отсюда, – произнес над ней чей-то голос.

– Не можем же мы ее тут так бросить…

– А ну пошли! – цыкнул на нее Михаил и, рванув за руку, заставил подняться с тротуара.

«2011 год. Первый день Нового года. Такого же паршивого, как предыдущий. Никто ничего не говорит. Никто не знает, что сталось с Табитой. Я видела ее во сне. Она была похожа на ангела. Как девушка, выступающая в роли святой Люсии. Она улыбалась и выглядела счастливой. Тихонько напевала, паря в воздухе. Она улыбнулась и сказала мне: „О’кей!“

„О’кей, о’кей! Все о’кей!“ Так она пела в вышине, поднимаясь за облака. Но я знаю, что на самом деле ничего не „о’кей“. Знаю, что 2011 год – проклятый год. Как мне страшно, мама! Как я боюсь, что там еще ждет впереди! Что ожидает меня…»