— Что ты делаешь?

Она узнала этот спокойный и томный голос со слабым намеком на раздражение. Изобель медленно повернула голову и уткнулась взглядом в пару пыльных черных ботинок, которые стояли на верхней ступеньке, менее чем в футе от ее носа. Подняв голову, она встретилась взглядом с холодными зелеными глазами Ворена Нэтерса, прекрасными-и-изнуренными.

Он смотрел на нее сверху вниз, в одной руке его был плеер, который прокручивал CD-диски, а вторая рука регулировала громкость звука. Вокруг его шеи были обмотаны визжащие наушники.

— Этот сумасшедший старик захлопнул за мной дверь!

Прежде чем отвернуться, он бросил на нее предостерегающий взгляд и двинулся по комнате, которая была небольшой, даже крошечной, похожей на чердак, хотя, возможно, она когда-то им и была. Высохшие половицы глухо скрипели под его ботинками, когда он направился к маленькому столику, заваленному бумагами, в другом конце комнаты. В центре комнаты на полу лежал ужасный, потертый, коричневый с оранжевыми пятнами ковер, который был похож на снятый с головы скальп какого-то лысого монстра. В комнате больше ничего не было, за исключением нескольких обязательных стопок книг в каждом углу.

Стол находился перед окном, которое было единственным, кроме еще одного на лестнице. Это окно было маленьким и круглым, оно выходило на улицу.

— Брюс ненавидит шум, — сказал Ворен. — Поэтому я не могу представить его хлопающим дверьми.

Изобель поджала губы. Она смотрела, как он возвращается на свое место за столом, отложив свой CD-плеер в сторону, прежде чем начать разбираться в разбросанных бумагах. Она посмотрела на его плеер, который действительно считался старой школой. Изобель поняла, что он у него был единственным, никаких iPod или других MP3-плееров. Она подумала, что будет лучше прокомментировать это.

Но вместо этого она сложила руки на груди и сказала:

— Так ты считаешь меня лгуньей.

— Разве я это говорил? — спросил он, не поднимая глаз, и она вспомнила, что именно такими были его первые слова, когда он заговорил с ней в первый раз в классе.

— Ну, ты намекнул на это.

— Ты делаешь поспешные выводы.

— Да? Так кто тогда захлопнул дверь?

— Бэсс,— сказал он, как будто это было логично.

— Кто, черт возьми, эта Бэсс?

Изобель развела руки в стороны и, опустив их, хлопнула ими по боку. Она еще не встречалась с Бэсс, но уже начинала презирать ее.

— Полтергейст.

— Что?

— Пол-тер-гейст, — снова сказал он, растягивая каждый слог.

— Что ты имеешь в виду? — Изобель усмехнулась. — Призрак?

— Что-то вроде того.

— Ты серьезно?

Он оторвал взгляд от стола, чтобы заверить ее — серьезно.

— Ну и ладно, — сказала она, отряхивая джинсы от пыли и серого песка, которые она наверняка собрала с той грязной лестницы. Было очевидно, что он просто снова пытался ее одурачить.

Наверное.

Изобель проигнорировала мурашки, которые пробежались по всей ее спине до затылка, как будто маленькие паучки с электрическими ножками.

— Итак, мы будем работать здесь? Я не понимаю. Откуда ты знаешь того парня?

— Брюс владеет кафе «Остров Десерта».

— Он твой босс?

— Вроде того, — сказал он и что-то записал в свой блокнот.

— Мне отчасти интересно, почему ты был там один, — сказала она, используя папин исследовательский тон и стараясь, чтобы это прозвучало скорее как случайное наблюдение, чем любопытство.

— Ну, знаешь, от него помощи не дождешься. И, кстати говоря, я был бы очень благодарен, если бы ты не распространялась о том… что случилось.

Он не смотрел на нее, продолжая что-то писать, его ручка двигалась медленными, осторожными взмахами.

— Почему? Тебя уволят?

— Нет. Просто у него хватает забот.

— А здесь ты тоже работаешь? — спросила она, оглядываясь вокруг. Она скинула рюкзак с плеча и бросила его на пол. Затем присела в кресло напротив его.

— Не совсем так, — сказал он.

— Так что, ты просто тусуешься здесь? С Брюсом? И Бэсс? — добавила она, стараясь не улыбнуться.

— Ты читала? — спросил он.

Она замерла. О, да, точно. Чтение.

Впервые, с тех пор, как она написала список названий книг, которых он ей дал, она решила вернуться к ним. Так много всего случилось в период между тогда-и-сейчас. Она поморщилась.

— Ммм, по поводу этого…

Он вздохнул. Это был тихий звук, похожий на предсмертный вздох.

— Ну, а ты их читал? — спросила она.

— Несколько раз.

— Конечно, — сказала она, понимая, как глупо это звучало. «Я бы еще спросила у Папы Римского, читал ли он Библию».

— Ты знаешь, что можно найти большинство, если не все, рассказов и стихов По в Интернете, — сказал он очень отчетливым и предостерегающим «никакие оправдания не спасут тебя в следующий раз» тоном.

— Да, конечно. Просто позволь мне просто попросить моего помешанного братца остановить его убийства зомби-ниндзя на несколько часов, чтобы я могла взять компьютер и была сожжена на викторианском огне.

— Первая часть «Обреченного королевства» или вторая?

— Чего?

— Он играет в «Обреченное Королевство» один или два? Это единственная серия игр с зомби-ниндзя.

Изобель недоверчиво на него уставилась.

— Откуда мне знать?

— Хм... — сказал он, опуская глаза, как будто она опустилась на еще одну позицию в его рейтинге. — Не бери в голову.

Она посмотрела на него, когда он наклонился, чтобы вытащить что-то из своей сумки.

— Вот. Ты можешь взять это на данный момент, — он осторожно положил большую, черную с золотым тиснением книгу на стол перед ней. «Полное собрание рассказов Эдгара Аллана По» — было написано на книге яркими золотыми буквами. — Но если что-то с ней случится, то я заберу твою душу.

— Э-э, спасибо, — сказала она, осторожно беря ее в руки под его надзором. — Это так приятно и портативно.

— Нам придется встретиться еще раз завтра, — сказал он. — После школы.

— Не смогу. У меня тренировка.

Хотя она даже не знала, как она собирается заниматься в школе, встретившись с Брэдом или Никки, она еще стояла на своем, и поэтому тренировки были проблемой. Она не должна была пропускать тренировки, когда соревнование было так близко.

— Как угодно, — сказал он. — Тогда во вторник.

— Хорошо. Во сколько?

— Где-то после школы. Но я должен работать, а это значит, что тебе придется заехать в магазин.

Изобель закусила губу и подумала об этом. Она не знала, как сложно это будет. Кроме всего прочего, сейчас они с Брэдом расстались, а это значит, что будет очень трудно держать все в секрете

— Можно мне поехать туда с тобой? — спросила она.

Он пожал плечами. Хорошо, она просто будет идти вперед, и принимать все, как есть. Теперь ей нужен был предлог, чтобы вернуться домой позже. Она может придумать его по дороге домой.

Она обратила свое внимание на Полное Собрание Сочинений. На каптале книги она заметила торчащую тонкую шелковую ленту, словно бежевый язычок. Проведя пальцами вдоль верхнего края, Изобель открыла книгу на заложенной странице. «Мир грез» — так было названо стихотворение. Изобель скользнула взглядом по первой строфе:

«Злыми духами отмечен

Одинокий мой маршрут

В земли, где на черном троне

Призрак-Ночь вершит свой суд.

Но достигнув цели зыбкой,

Не обрел я постоянства...

Край другой зовет в тумане,

Вне времен и вне пространства»

Ну что ж, здесь столько же смысла, как в песнях Cracker Jacks.

Изобель перевернула форзац и увидела название книги — одной из списка, который ей продиктовал Ворен в библиотеке — «Маска Красной Смерти». Она пролистала историю и насчитала шесть страниц. Это не так уж плохо. Она прочитала первый абзац:

Уже давно опустошала страну Красная смерть. Ни одна эпидемия еще не была столь ужасной и губительной. Кровь была ее гербом и печатью — жуткий багрянец крови!

Неожиданное головокружение, мучительная судорога, потом из всех пор начинала сочиться кровь — и приходила смерть. Едва на теле жертвы, и особенно на лице, выступали багровые пятна — никто из ближних уже не решался оказать поддержку или помощь зачумленному. Болезнь, от первых ее симптомов до последних, протекала меньше чем за полчаса.

Изобель подняла глаза со страницы. Она посмотрела на Ворена краем глаза поверх книги. Он по-прежнему был погружен в свои записи. Был ли он серьезен? Первый абзац был похож на чтение резюме малобюджетного фильма ужасов, смешанного со стилем девятнадцатого века. Либо так, либо это было похоже на отчет врача о смерти. Нехотя она вернулась к чтению.

Но принц Просперо был по-прежнему весел — он был бесстрашным и прозорливым.

В голове Изобель что-то щелкнуло.

— Что означает «прозорливый»?

— Прозорливый, — сказал он, не отрываясь от своих записей. — Прилагательное, описывающее человека, умственные способности которого остро выражены. Так же это слово описывает того, кто мог бы встать в книжном магазине и найти значение слова в толковом словаре вместо того, чтобы задавать миллиард вопросов.

Изобель поморщилась от его слов. Когда его ручка прекратила писать, она наклонилась и стала читать следующую страницу.

Когда владения его почти обезлюдели, он призвал тысячу самых ветреных и самых выносливых своих приближенных, и вместе с ними удалился в один из своих укрепленных монастырей, где никто не мог потревожить его. Здание это — причудливое и величественное, выстроенное согласно царственному вкусу самого принца, — было опоясано крепкой и высокой стеной с железными воротами. Вступив за ограду, придворные вынесли к воротам горны и тяжелые молоты и намертво заклепали засовы. Они решили закрыть все входы и выходы, дабы как-нибудь не прокралось к ним безумие и не поддались они отчаянию.

Она остановилась, думая, что неважно с какой стороны двери они были, не было никакой гарантии на безопасность как вне, так и внутри дворца Просперо. Она была вынуждена признать, что это обрекало их на гибель, но это только заставило ее читать дальше, чтобы узнать, что произойдет. Как По собирался выходить из положения, если не было выхода? Она пробежалась взглядом по последнему абзацу.

Шуты... импровизаторы... танцовщицы… музыканты… красавицы и вино. Все это было здесь, и еще здесь была безопасность. А снаружи царила Красная смерть.

Бла-бла. Она перевернула страницу.

— Ты пропускаешь это? — спросил он.

— Нет, — солгала она с замиранием сердца. — Я просто быстро прочитала.

Это была настоящая вакханалия, этот маскарад. Но сначала я опишу вам комнаты, в которых он происходил. Их было семь – семь роскошных покоев.

На этом моменте Изобель впервые почувствовала, что погружается в происходящее. Постепенно слова стали исчезать, и перед ее глазами в медленном темпе замелькали картинки придворных. Это было так, будто она каким-то образом погрузилась в слова автора. Вскоре слова стали нечеткими, вместо них возникло чувство, что она находится в центре событий, словно видеокамера, охватывающая множество комнат и пролетающая над головами костюмированных актеров.

Каждая из семи комнат имела свой цвет и пару высоких готических окон. Первая комната была голубой, вторая — красной, третья выкрашена в зеленый цвет, четвертая — в оранжевый, пятая была белой, а шестая — фиолетовой. Последняя комната была выкрашена в черный цвет с темными занавесками и кроваво-красными окнами.

А еще в этой комнате, у западной ее стены, стояли гигантские часы из черного дерева. Их тяжелый маятник с монотонным приглушенным звоном качался из стороны в сторону. Когда минутная стрелка завершала свой оборот, и часам наступал срок бить, из их медных легких вырывался звук отчетливый и громкий, проникновенный и удивительно музыкальный, но до того необычный по силе и тембру, что оркестранты вынуждены были каждый час останавливаться, чтобы прислушаться к нему. Тогда вальсирующие пары невольно переставали кружиться, ватага весельчаков на миг замирала в смущении и, пока часы отбивали удары, бледнели лица даже самых беспутных, а те, кто был постарше и рассудительней, невольно проводили рукой по лбу, отгоняя какую-то смутную думу. Но вот бой часов умолкал, и тотчас же веселый смех наполнял покои; музыканты с улыбкой переглядывались, словно посмеиваясь над своим нелепым испугом, и каждый тихонько клялся другому, что в следующий раз он не поддастся смущению при этих звуках. А когда пробегали шестьдесят минут (три тысячи шестьсот секунд быстротечного времени), и часы снова начинали бить, наступало прежнее замешательство, и собравшимися овладевали смятение и тревога.

Изобель перевернула страницу, пока не достигла финала истории. Насмотревшись множества ужасов в кино, она знала, что закончится все это трагедией. И По не разочаровал.

Когда черные часы пробили двенадцать, тогда-то и началось настоящее сумасшествие. Слева и справа, все присутствующие вдруг стали подпрыгивать от страшной и опасной ползучей твари, которая пришла из ниоткуда.

Гость был высок ростом, изможден и с головы до ног закутан в саван. Маска, скрывавшая его лицо, столь точно воспроизводила застывшие черты трупа, что даже самый пристальный и придирчивый взгляд с трудом обнаружил бы обман. Впрочем, и это не смутило бы безумную ватагу, а может быть, даже вызвало бы одобрение. Но шутник дерзнул придать себе сходство с Красной Смертью. Одежда его была забрызгана кровью, а на челе и на всем лице проступал багряный ужас.

«Жутко», — подумала она. «Но круто».

Изобель снова перевернула страницу и стала читать самый конец, там, где принц Просперо, в ярости, начал бегать по комнатам с ножом.

Тут принц Просперо, вне себя от ярости и стыда за минутное свое малодушие, бросился вглубь анфилады; но никто из придворных, одержимых смертельным страхом, не последовал за ним. Принц бежал с обнаженным кинжалом в руке, и, когда на пороге черной комнаты почти уже настиг отступающего врага, тот вдруг обернулся и вперил в него взор. Раздался пронзительный крик, и кинжал, блеснув, упал на траурный ковер, на котором спустя мгновение распростерлось мертвое тело принца. Тогда, призвав на помощь все мужество отчаяния, толпа пирующих кинулась в черную комнату. Но едва они схватили зловещую фигуру, застывшую во весь рост в тени часов, как почувствовали, к невыразимому своему ужасу, что под саваном и жуткой маской, которые они в исступлении пытались сорвать, ничего нет.

Теперь уже никто не сомневался, что это Красная Смерть. Она прокралась, как вор в ночи. Один за другим падали бражники в забрызганных кровью пиршественных залах и умирали в тех самых позах, в каких настигла их смерть. И с последним из них угасла жизнь эбеновых часов, потухло пламя в жаровнях, и над всем безраздельно воцарились Мрак, Гибель и Красная Смерть.

Постойте. Подождите… что? Что это было?

Изобель прочитала последнее предложение еще раз, хотя понимала, что она ничего не пропустила. Или, может быть, все-таки она что-то упустила? В горле образовался ком, и она с трудом сглотнула.

— Хорошо, — она бросила закрытую книгу на стол, в результате чего он с грохотом отодвинулся, заставляя подпрыгнуть записи Ворена. Он посмотрел на нее, подняв брови. — Итак, теперь мы можем поговорить об этой Маске, которую я сейчас прочитала. И что, в конце плохой парень полностью выигрывает?

Он убрал ручку со страницы и опустился в кресло, смотря на нее так, как будто это было забавно.

— Я полагаю, что, когда ты говоришь «плохой парень», ты имеешь в виду Красную Смерть, подразумевая, что Просперо — хороший?

Она выставила вперед подбородок, когда приняла это во внимание. Она поняла, куда он клонит, закатила глаза, ресницы затрепетали, и она вздохнула:

— Да, он запер всех больных и устроил большую вечеринку для богатых. Не круто, я понимаю. Но это я оставляю в стороне. Зачем По пишет историю о богатом дворце, уделяя так много времени описаниям всех этих разноцветных комнат, бою курантов, описывая проницательного принца и его пьющих приятелей, если он просто убьет их всех в конце?

— Потому что, — сказал Ворен, — в конце концов, Смерть всегда побеждает.

После этих слов Изобель отпрянула. Она убрала руки со стола и положила их на колени, ссутулив плечи.

— Ты знаешь, — сказала она. — Только не обижайся, но когда ты говоришь такие вещи, люди начинают беспокоиться о тебе.

Его лицо вытянулось.

Она съежилась, признавшись себе, что не хотела, чтобы это выглядело настолько глупо. Он уставился на нее, но она не могла встретиться с пронзительным взглядом его накрашенных глаз, наполовину скрытых за его волосами, все еще способных смотреть прямо на нее.

— Я имею в виду... — начала она, жестикулируя руками, как будто это могло помочь ей исправить ситуацию.

— Итак, — сказал он. — Ты беспокоишься обо мне?

Она подняла глаза. Он внимательно наблюдал за ней, слишком серьезно, и она опять обнаружила, что начинает путаться под этим пронзительным взглядом.

Был ли он настоящим? Или опять просто над ней издевался?

Он моргнул, явно ожидая ответа.

— Эмм…

Она была спасена глухим звуком. Его глаза оторвались от нее. Она проследила за его взглядом и поняла, что дверь внизу открылась.

— Кто-то идет? — спросила она.

— Просто Бэсс, — пробормотал он. — А сколько сейчас времени?

Изобель снова почувствовала покалывание на затылке, только в этот раз это просто так не ушло. Мурашки, словно электрические ножки маленьких паучков, снова пробежали вниз по ее спине. Все еще нервничая, она потянулась за своим рюкзаком, ее пальцы нащупали серебряный брелок в форме сердца от часов.

— О, нет, — она почувствовала, как внутри у нее все падает. — Мне надо идти, — сказала она.

Она встала и громко отодвинула стул, оцарапав паркет. Она схватила рюкзак и пошла к лестнице.

— Подожди, — позвал он. Она услышала, как ручка ударилась об стол.

— Не могу, — сказала она. — Извини.

Она знала, что он снова разозлился на нее, но решила, что не могла с этим ничего поделать.

Он мог бы просто добавить это в его (без сомнений полный) список вещей, чтобы поразмышлять об этом.

Она побежала по лестнице вниз и прошла через подсобное помещение на первом этаже мимо Брюса, который сидел в кресле, его стеклянный глаз был широко открыт, словно следил за ней, когда она проходила. Изобель открыла входную дверь, колокольчики глухо зазвенели, в то время как она позволила двери закрыться за ней. На улице похолодало, и можно было видеть пары воздуха, когда Изобель дышала. Рядом с ней горели фонари.

И тут она поняла, что забыла книгу По наверху.

С рычанием, она повернулась и зашла обратно в магазин, поспешно проходя мимо храпящего Брюса в заднюю часть магазина. Она вздрогнула, когда обнаружила, что дверь «Остерегайтесь Бэсс» была закрыта.

Снова.

Она потянулась к ручке, но остановилась, услышав голоса: один глубокий и низкий, а второй слабый и мягкий. С кем он разговаривает? Мог ли кто-то скрываться в комнате, в то время как они работали? Она подумала о Лейси и сразу же открыла дверь, поднимаясь и говоря:

— Я забыла…

Она остановилась, дойдя до верхней ступеньки лестницы. Ворен исчез. Его черная книга тоже пропала, но его блокнот лежал на столе рядом с плеером и книгами Эдгара По.

Изобель огляделась вокруг, но не было никаких признаков Ворена или кого-либо еще. Но как это могло быть? Как он мог уйти так быстро?

Она осмотрела комнату еще раз, чтобы убедиться, что здесь не было никаких дверей и шкафов, чтобы спрятаться.

Тогда чьи голоса она слышала?

Ее пронзил ледяной шип беспокойства, когда она поняла, что стояла в комнате одна. С призраком.

Она рванула вперед, схватила книгу По и понеслась вниз по лестнице, радуясь, что дверь на этот раз не захлопнулась.

Положив книгу Эдгара По в сумку, она поспешила к передней двери и снова очутилась на улице, странное чувство нависало над ней, пока оживленный ветер не развеял его.

На горизонте между зданиями краснело заходящее солнце, а свет фонарей и окон магазина, казалось, становился ярче с каждой секундой. Она пошла по направлению к своему дому, но начала понимать, что скоро совсем стемнеет, а быстрая прогулка как раз не помешает ей.

Изобель побежала.