ил-был когда-то бедный крестьянин, которого бог благословил детьми щедрее, чем хлебом. Сыновья и дочки росли родителям на радость и один за другим уходили в люди, зарабатывать себе на кусок хлеба. Только один сын не радовал родительского сердца. Был ли он от рождения умом обижен, по другой ли какой причине стал придурковат, или попросту был лентяй — этого никто сказать не мог. Но что он лежебока и ни к какому делу не пригоден, об этом в один голос говорили и родители его, и все соседи. Не помогало тут ни доброе слово, ни розги: чем больше паренек подрастал, тем больше росла и его лень. Он только и делал, что отлеживал себе бока — зимой за печкой, а летом под кустом. Иногда он, чтобы убить время, насвистывал на ивовой дудочке, да так, что любо было слушать.

Однажды сидел он под кустом и играл на своей дудочке, пересвистываясь с птицами. Какой-то старик, проходивший по дороге, подошел к нему и спросил приветливо:

— Скажи мне, сынок, какому ремеслу ты думаешь учиться?

Мальчик ответил:

— Ни о какой работе я и думать не хочу, а хочу стать богатым, чтобы мне не было нужды работать и никто не мог мною помыкать.

Старик сказал с улыбкой:

— Мысль твоя, может быть, и не дурна, но я одного не могу понять — как же ты сможешь разбогатеть, если ничем не хочешь заняться? Под лежачий камень и вода не течет. Кто хочет нажить себе денег и всякого добра, тот должен двигаться, работать, а не то…

Тут мальчик прервал его:

— Стоит ли об этом говорить! Такие речи я уже сто раз слышал, они мне как с гуся вода. Все равно работника из меня никогда не получится.

Старик ответил ласково:

— Создатель наградил тебя таким природным даром, что ты легко мог бы и прокормиться, и заработать денег, если бы стал музыкантом. Достань себе хорошую волынку, играй на ней так же искусно, как и на этой ивовой дудочке, и всюду, где люди веселятся, ты добудешь себе и хлеба и денег.

— Но где мне достать волынку? — спросил мальчик.

Старик ответил:

— Заработай денег и купи! Сперва играй на своей дудочке или на листочках, в этом ты уже мастер. Я думаю, мы с тобой еще встретимся, тогда и посмотрим, пошли ли тебе впрок мои советы и наставления.

Тийду — так звали мальчика — задумался над словами старика, и чем больше он думал, тем больше убеждался, что тот прав. Мальчик решил последовать его совету и отправиться искать счастья. Никому не сказав ни слова, он однажды утром ушел из дому и больше не вернулся. Родители не были огорчены его уходом, отец даже благодарил судьбу, что избавился от ленивого сына. Старик надеялся, что жизнь на чужбине повытрясет из Тийду лень, а нужда заставит его стать человеком.

Несколько недель бродил Тийду по деревням и поместьям, и везде его принимали радушно и охотно слушали его игру на дудочке. Музыканта кормили, а иногда и давали ему несколько копеек в придачу. Копейки эти мальчик бережно откладывал, пока не собрал их столько, что смог купить себе волынку.

Теперь дела его пошли в гору, ибо не было другого музыканта, чья игра так веселила бы сердце. При звуках его волынки ноги сами пускались в пляс. Тийду был желанным гостем на всех свадьбах, толоках и гуляньях.

Через несколько лет он стал таким знаменитым музыкантом, что за ним иногда ездили, точно за каким-нибудь знахарем, за много верст и с почетом перевозили его с места на место.

Однажды он играл на толоке в одном из имений, куда съехалось много окрестных помещиков посмотреть, как народ веселится. Люди в один голос твердили, что никогда не видели и не слышали более искусного музыканта. Помещики один за другим приглашали Тийду к себе, он веселил господ игрой, а те сытно кормили его, а сверх того давали деньги и подарки. Один богатый помещик велел одеть его с ног до головы во все новое, другой подарил ему красивую новую волынку с медными трубками. Барышни украшали его шляпу шелковыми лентами, а барыни вязали ему пестрые рукавички.

Всякий на его месте был бы доволен такой жизнью, но Тийду стремился разбогатеть, и эта мысль не давала ему покоя; она словно кнутом гнала его все дальше и дальше. Чем больше он убеждался, что одна лишь игра на волынке не даст ему такого богатства, о каком он мечтает, тем сильнее день ото дня становилась его алчность.

Ни днем ни ночью не выходили у него из головы сказания о богатствах земли Кунгла, передававшиеся в народе из уст в уста. «Только бы попасть туда, — думал Тийду, — там я нашел бы дорогу к богатству». Часто бродил он по берегу в надежде найти какой-нибудь корабль, который отвез бы его за море.

Наконец он попал в город Нарву, где в гавани как раз стояли чужеземные торговые суда. Один из кораблей, как говорили, должен был через несколько дней отплыть в страну Кунгла. Тийду разыскал шкипера и попросил взять его с собой. Шкипер согласился, но потребовал такую плату, которая показалась скуповатому музыканту слишком высокой. Тийду попытался прельстить команду своей игрой, надеясь, что тогда переезд обойдется ему подешевле. Ему посчастливилось найти молодого матроса, который обещал тайком взять его на корабль без ведома шкипера. В ночь перед отплытием корабля матрос провел Тийду на судно и спрятал его в темном углу, за бочками. Матрос принес ему туда и еду, и питье, чтобы парень не умер с голоду в своем тайнике. На следующую ночь, когда корабль уже несся под парусами в открытом море, приятель Тийду-музыканта стоял один на вахте. Он вывел Тийду на палубу, обвязал ему вокруг тела конец крепкой веревки, другой конец прикрепил к корме корабля и сказал:

— Я спущу тебя на веревке в море. Когда к тебе поспешат на помощь, быстро перережь веревку, которую я тебе обвязал вокруг туловища, и солги, будто плывешь за кораблем от самой гавани.

Тийду, хоть ему и было страшновато, надеялся при помощи веревки продержаться на воде, так как был хорошим пловцом. Как только Тийду был спущен за борт, его приятель разбудил остальных матросов и позвал их подивиться на человекоподобное существо, плывущее за кораблем. Матросы поглядели на чудо, разинув рот, потом разбудили шкипера и позвали его на палубу. Шкипер перекрестился три раза и спросил пловца:

— Скажи мне правду, кто ты — дух или смертный человек?

Пловец ответил:

— Я несчастный простой смертный, и силы мои иссякают. Если вы не сжалитесь надо мной, я погибну.

Шкипер приказал бросить в море канат, чтобы вытащить пловца на борт. Ухватившись за канат, Тийду перерезал веревку, которой был обвязан, и попросил поднять его на корабль. Шкипер спросил:

— Скажи, откуда ты и как сюда попал?

Тийду ответил:

— Как только вы вышли из гавани, я поплыл вслед за вами. А когда сил не хватало, я плыл, держась за руль. Так я надеялся попасть к берегам земли Кунгла, потому что не мог заплатить за проезд столько, сколько вы потребовали.

Смелость юноши удивила шкипера и тронула его сердце. Он произнес добродушно:

— Благодари отца небесного, чудом сохранившего тебе жизнь. Я перевезу тебя в землю Кунгла без всякой платы.

Затем шкипер велел дать Тийду сухую одежду и отвести его вниз, чтобы он мог отдохнуть после тяжких испытаний. А Тийду и его приятель радовались, что их хитрая проделка так хорошо удалась.

На другой день все моряки глядели на Тийду как на какое-то чудо. Он совершил, по их мнению, подвиг, казавшийся всем невероятным. Во время плавания его прекрасная игра доставляла морякам много радости, а шкипер утверждал, что никогда еще не слышал такой приятной музыки.

Через несколько дней корабль достиг берегов земли Кунгла, и здесь в народе с быстротой ветра распространились рассказы матросов о том, какого чудо-музыканта, плывшего за кораблем целые сутки, они выловили в море. Разумеется, Тийду и его приятель не стали опровергать эти толки, чтобы не попасть впросак. Благодаря этой молве у Тийду в чужом краю появилось немало друзей; каждому хотелось услышать от самого пловца рассказ о его приключении. И музыканту волей-неволей приходилось врать напропалую. Ему многие предлагали работу, но он отказывался, боясь, что кто-нибудь захочет воочию убедиться, какой он искусный пловец, и тогда его ложь выйдет наружу. Тийду решил немедленно отправиться в королевскую столицу, где его никто не знал и ничего о его приключении не слышал. Там он надеялся найти такую службу, которая помогла бы ему быстро разбогатеть.

Через несколько дней он прибыл в столицу, и тут его глазам открылось столько роскоши, красоты и богатства, что у юноши голова закружилась. Пары глаз не хватало, чтобы всему надивиться, тут надо бы иметь две дюжины глаз! Чем больше смотрел Тийду на эту роскошь, тем горше досадовал на свою бедность. Но еще обиднее казалось ему то, что богатые и знатные люди не обращают на него внимания, отталкивают его с дороги как последнего оборванца, словно он и права не имеет тоже греться под божьим солнышком. Волынку свою он не осмеливался даже вынуть из-за пазухи. «Кто из этих богачей станет слушать мою музыку?» — думал он.

Много дней бродил он по улицам города в поисках работы, но все не попадалось такой, которая позволила бы ему за короткое время разбогатеть. Наконец, когда его надежда уже совсем было опустила крылья, ему посчастливилось найти службу в доме богатого купца, где требовался поваренок. Здесь Тийду мог убедиться, насколько богата земля Кунгла; богатство ее было действительно так велико, что никто не мог бы его представить себе, не увидев собственными глазами.

Вся домашняя утварь, которая в нашей стране изготовляется из железа, меди, олова, дерева или глины, здесь была из чистого золота и серебра. Пищу варили в серебряных котлах, пироги пекли на серебряных противнях, и все это подавалось на стол в золотых чашах и на золотых блюдах. Даже свиней кормили не из деревянных корыт, а из серебряных лоханок. Каждый понимает, что Тийду ни в чем не нуждался и, служа поваренком, жил не хуже барина. Но его душа, полная алчности, не находила себе покоя. Его вечно мучила одна мысль: «Что мне толку от роскоши, которую я вижу перед собой, если все это добро — не мое? Служа поваренком, я никогда не стану богат». А между тем Тийду в месяц получал жалованья больше, чем в наших краях зарабатывают за год; откладывая эти деньги, он за несколько лет мог бы стать зажиточным человеком.

Так он проработал поваренком несколько лет и скопил порядочно денег, но алчность росла в нем день ото дня и порождала скупость: он даже на одежду не хотел тратиться, разве только по приказанию хозяина, который не терпел в доме оборванцев. Однажды хозяин справлял крестины и ради такого празднества велел на свой счет сшить слугам новое красивое платье, которое и поднес им в подарок.

В следующее воскресенье после пиршества Тийду нарядился в новую одежду и пошел в загородный сад, где горожане летом проводили время. Долго бродил Тийду среди толпы, где он никого не знал и сам был для всех чужим. Вдруг он неожиданно заметил человека, который показался музыканту знакомым, хотя он и не помнил, где раньше встречал его. Не успел Тийду яснее это припомнить, как человек исчез в густой толпе. Тийду ходил еще долго, осматриваясь вокруг, — не встретится ли снова тот же старик, но все поиски были напрасны. Только под вечер он снова увидел его сидящим под ветвистой липой на дерновой скамье.

Тийду не знал, что делать, — подойти ближе или обождать, пока тот сам не заметит его и не подаст какой-либо знак. Тийду кашлянул раза два, но незнакомец, погруженный в глубокое раздумье, не обратил на это внимания и продолжал смотреть в землю.

«Попробую подойти и прервать его размышления, — подумал Тийду, — тогда видно будет, знаем мы друг друга или нет». Приближаясь к нему потихоньку, шаг за шагом, Тийду пытливо разглядывал незнакомца. Вдруг тот поднял глаза и, казалось, тотчас же узнал Тийду. Он встал со скамьи, пошел юноше навстречу и, здороваясь, протянул ему руку.

— А где же твоя волынка? — спросил он.

Теперь только Тийду понял: перед ним тот самый старик, который тогда на родине, когда Тийду был еще мальчишкой, советовал ему стать музыкантом. Выбравшись из толпы, он ушел со стариком в более тихое место и здесь рассказал ему о всех событиях своей жизни, начиная с их первой встречи и по нынешний день. Старик хмурился, покачивал головой и, когда Тийду кончил свой рассказ, произнес:

— Глупцом ты был, глупцом и остался! Какая блажь пришла тебе в голову, что ты решил забросить музыку и наняться в повара? Музыкой ты здесь за один день заработаешь больше, чем на кухне за полгода! Беги сейчас же домой, неси свою волынку и начинай играть, тогда увидишь своими глазами, что я прав.

Тийду пытался было противиться: он опасался насмешек нарядной толпы и думал, что за долгие годы забыл все свои песни. Однако старик не уступал и до тех пор убеждал Тийду, пока тот не отправился домой за волынкой. Старик сидел под липой, пока Тийду не вернулся, затем промолвил:

— Садись со мной рядом на скамью и играй! Увидишь, как народ начнет вокруг нас собираться.

Тийду начал играть, хотя и неохотно, повинуясь приказу. И ему показалось, будто в его волынку вселилась новая душа, — такого прекрасного звука, какой звенел в ее трубках сейчас, он никогда до сегодняшнего дня не слышал. Вскоре народ валом повалил к липе послушать приятную музыку. И чем больше собиралось народу, тем красивее звучала волынка. Когда люди наслушались прекрасных песен, старик снял шляпу и стал обходить толпу, собирая награду музыканту. В шляпу со всех сторон посыпались талеры, полуталеры и серебряная мелочь, а порой попадался и сверкающий золотой. Чтобы отблагодарить слушателей за щедрость, Тийду, прежде чем отправиться домой, сыграл несколько веселых плясовых мотивов. Пробираясь сквозь густую толпу, он слышал возгласы:

— Милый музыкант, приходи и в следующее воскресенье повеселить нас!

Подойдя к городским воротам, старик сказал:

— Ну, как ты думаешь, разве поиграть часа два на волынке не было приятнее и выгоднее, чем работать на кухне? Я второй раз указываю тебе путь, и если ты не дурак, сразу хватай быка за рога, чтобы счастье снова не ускользнуло у тебя из рук! Я не могу больше оставаться здесь и помогать тебе советом, поэтому крепко запомни мои слова и поступай, как я тебе велю. Каждое воскресенье после обеда приходи со своей волынкой под липу, где мы с тобой сидели, и принимайся играть для развлечения горожан. Купи себе глубокую шляпу и ставь ее на землю у своих ног, чтобы люди могли бросать в нее деньги. Когда тебя будут приглашать играть на каком-нибудь празднестве, никогда сам не называй плату, а говори, что будешь доволен любым вознаграждением. Таким путем ты у богачей заработаешь больше, чем сам осмелился бы запросить. Если же случится, что какой-нибудь скряга и даст тебе мало, — этот ущерб с лихвой покроют щедрые люди, зато никто не посмеет тебя обвинить в жадности. Больше всего остерегайся алчности! Может быть, мы когда-нибудь еще случайно встретимся, тогда я узнаю, как ты выполнил мои наставления. А теперь прощай!

На этом они расстались.

Велика была радость Тийду-музыканта, когда он дома сосчитал деньги и убедился, что игра на волынке за несколько часов дала ему больше, чем поварская служба за полгода. Он очень жалел, что потратил столько времени зря, и хотел немедленно бросить службу; но это ему так быстро не удалось, так как нужно было сперва найти себе замену. Через несколько дней он нашел другого поваренка и покинул дом купца.

Тийду велел сшить себе красивую яркую одежду, надел пояс с серебряной пряжкой и в ближайшее же воскресенье отправился под липу играть на волынке. Народу собралось еще больше, чем в первый раз, так как слух об искусном волынщике разнесся по всему городу и каждому хотелось послушать его игру. Вечером, посчитав деньги, музыкант увидел, что заработал в два раза больше, чем в первое воскресенье. Такая же богатая выручка доставалась ему теперь почти каждую неделю, так что осенью Тийду смог нанять себе жилье в самом богатом трактире.

В зимние вечера, когда горожане собирались в трактире, искусного волынщика нередко просили поиграть для развлечения гостей и щедро ему платили, причем плату он получал двойную — от хозяина трактира и от посетителей. Трактирщик, видя, что музыкант каждый вечер привлекает в его дом много гостей, дал ему бесплатно жилье и стол. К весне Тийду велел сделать для своей волынки серебряные трубы, которые позолотил снаружи и изнутри, так что теперь они ярко сверкали на солнце и при свечах.

Летом горожане снова начали устраивать за городом гулянья, и музыкант с каждым воскресеньем увеличивал свое богатство.

Как-то раз поглядеть на народное гулянье явился сам король, и до него еще издали донеслись приятные звуки музыки. Он велел привести музыканта к себе и подарил ему за искусную игру полный кошелек золотых. После этого знатные люди один за другим стали приглашать музыканта на дом, чтобы послушать его игру. Тийду, в точности выполняя наставления старика, никогда сам не называл плату, а довольствовался тем, что ему давали. И все же каждый раз он получал гораздо больше, чем сам осмелился бы попросить.

Прожив несколько лет в стране Кунгла, Тийду разбогател и задумал вернуться на родину, купить себе поместье и бросить игру на волынке. Подарки короля и других знатных господ приумножили его богатства. Таким образом предсказание старика сбылось. Теперь Тийду не было нужды прятаться в углу на чужом корабле, он мог, как богатый человек, для себя одного нанять корабль, который доставил бы его на родину вместе со всем добром. По обычаю страны Кунгла, он уже раньше накупил себе много золотых и серебряных вещей; теперь их уложили в сундуки и погрузили на корабль, а другие сундуки наполнили монетами. Наконец и сам владелец этих сокровищ перебрался на корабль, и судно покинуло гавань.

Попутный ветер быстро вынес корабль в открытое море. Насколько хватал глаз, вокруг ничего не было видно, кроме неба и воды. К ночи ветер переменился, судно стало относить к югу, а через несколько часов разыгралась настоящая буря. Шкипер не мог уже управлять кораблем, и полновластными хозяевами судна стали ветер и волны. Два дня и две ночи носился корабль по волнам, наконец налетел на подводную скалу и стал тонуть. На воду спустили шлюпки, чтобы люди могли спастись из когтей смерти. Но разве лодки могли противостоять ярости бури? Вскоре огромная волна опрокинула лодку, в которой сидел Тийду с тремя моряками, и люди очутились в холодных объятиях моря.

К счастью, невдалеке от Тийду плыла длинная деревянная скамья, он ухватился за нее обеими руками и с ее помощью держался на воде, пока хватило силы. Когда ветер стих и погода прояснилась, Тийду увидел берег, до которого, казалось, было не особенно далеко. Собрав последние силы, Тийду поплыл туда, но вскоре убедился, что до берега гораздо дальше, чем ему казалось. Вряд ли у него хватило бы сил добраться до земли, но тут помог ветер, гнавший волны в сторону берега. Волны и вынесли его на сушу.

Измученный, еле живой от усталости, выбрался Тийду на прибрежные скалы и вскоре заснул. Долго ли он спал, Тийду и сам не мог бы сказать. Ему лишь запомнилось, как смутный сон, что к нему подходил знакомый старик и несколько раз давал ему глотнуть из своей фляги; после этого Тийду почувствовал прилив свежих сил и такую бодрость, будто в него заново вдохнули жизнь.

Проснувшись наконец, он увидел, что он один на обомшелой скале, и понял, что старик ему только приснился. Но сон так подкрепил его силы, что он легко смог встать и направиться на поиски людей.

Идя вдоль берега, Тийду внимательно приглядывался, нет ли где тропинки или следов, которые могли бы его привести к человеческому жилью. Но куда бы он ни глянул, нигде не видно было никаких следов. Мох, песок и трава лежали нетронутыми, точно тут никогда не ступала нога человека или зверя. Что делать, на что решиться?

Ничего не придумав, Тийду пошел куда глаза глядят, надеясь, что ему посчастливится найти дорогу к людям. Пройдя с полверсты, он увидел красивый, пышный лиственный лес, но деревья все были незнакомые, ни одного из них он не знал. И здесь не было никаких следов людей или животных. Чем дальше он углублялся в лес, тем гуще становились заросли, тем труднее было продвигаться вперед.

Наконец Тийду выбился из сил и присел отдохнуть. На сердце у него стало тяжело, им овладели печаль и раскаяние. Он впервые подумал о том, что совершил тяжкий проступок: убежал из дому без разрешения и даже без ведома родителей, покинул своих и скитался, как бродяга, с места на место.

— Если меня здесь растерзают дикие звери, — говорил он, горько плача, — я буду наказан по заслугам. Мне не жаль моих сокровищ, канувших на дно морское, — как нажито, так и потеряно! Жаль только, что со мной нет волынки, которая помогла бы мне успокоить душу и развеять тоску!

Продвигаясь дальше, Тийду увидел дерево со знакомой ему листвой, большие румяные яблоки сияли среди зелени так соблазнительно, что он решил их отведать. Быстро направился он к яблоне, и — вот удача! — оказалось, что более вкусных плодов он никогда в жизни не пробовал. Тийду наелся досыта и лег под деревом отдохнуть. «Если в этом лесу таких яблонь много, — подумал он, — мне тогда нечего бояться голода». Проснувшись, он съел еще несколько яблок, насовал их сколько мог в карманы и за пазуху и пошел дальше.

В густом лесу идти было трудно, местами приходилось пробираться сквозь чащу, и до сумерек Тийду не удалось выйти на открытое место или найти какую-нибудь тропинку. Он растянулся на траве и уснул, как на мягкой перине. Утром он позавтракал яблоками и с новыми силами двинулся дальше. Вскоре он вышел на полянку, лежавшую, как островок, среди дремучего леса. Здесь струился маленький ручеек с холодной, прозрачной водой.

Подойдя к ручью, Тийду случайно увидел в воде свое отражение и в испуге отпрянул на несколько шагов назад, дрожа, как осиновый лист. Но и любой храбрец испугался бы, случись с ним такая беда, как с Тийду-музыкантом: он увидел, что нос у него — как борода у индюка, чуть не до пояса! Он ощупал себя рукой и убедился, что отражение его не обмануло.

Что теперь делать? В таком виде он не мог показаться людям — его могли убить, приняв за какого-нибудь дикого зверя. И то ли со страху нос показался ему так велик, то ли он и в самом деле беспрестанно вытягивался, но Тийду не мог теперь и шагу сделать, боясь споткнуться о собственный нос. Он опустился на землю и стал горько жаловаться на свою беду:

— Ох, только бы сюда никто не пришел! Только бы мне никому не попасться на глаза! Я скорее умру с голоду, чем с таким безобразным носом покажусь людям.

Если бы Тийду знал, что находится на острове, где нет ни единой живой души, он, может быть, и утешился бы. Но чем сильнее он горевал, тем больше распухал его нос и синел все ярче, как у рассерженного индюка.

Тут он увидел на кустах крупные орехи и решил их отведать, чтобы развлечься и успокоиться. Он нарвал полную горсть, раскусил орех и нашел под скорлупой очень сладкое ядро. Съев еще несколько орехов, он с удивлением заметил, что его безобразно длинный нос стал уменьшаться. Несколько минут спустя Тийду, взглянув на свое отражение в воде, увидел, что нос у него снова на месте и точно такой величины, как был всегда.

Печаль его сменилась радостью, и, словно принесенная ветром, у него появилась мысль: надо дознаться причины этого удивительного происшествия — почему нос его сперва вытянулся, а потом сократился? «Может быть, тут виноваты красивые яблоки?» — спросил он себя. Вытащив из кармана яблоко, он начал его есть. И как только первый кусочек яблока был проглочен, Тийду, глянув в воду, увидел ясно, как кончик его носа стал вытягиваться. Шутки ради он съел все яблоко — и нос вырос длиною в целую пять. Затем взял два-три орешка, разжевал их ядрышки, проглотил, и — вот чудеса! — нос его стал уменьшаться, пока не достиг прежних размеров.

Теперь Тийду стало понятно, почему его нос вытягивался, а потом опять уменьшался. «Я считал это приключение бедой, — подумал он, — а оно может для меня и счастьем обернуться, если мне удастся снова попасть к людям». Он набил себе карманы орехами и поспешно направился по своим следам обратно к яблоне. Никаких других следов здесь не было, поэтому он легко нашел ее. Ободрав кору с нескольких молодых деревьев, Тийду сплел корзинку и наполнил ее яблоками. Но так как уже близилась ночь, то путник дальше не пошел, а заночевал тут же.

И снова приснился ему удивительный сон: будто знакомый старик поит его из своей фляги и советует ему пойти по старым следам обратно к берегу, где он непременно найдет людей. Под конец старик проговорил:

— За то, что ты не пожалел об утонувших богатствах, а горевал только о своей волынке, я подарю тебе на память новую.

Утром Тийду припомнил свой сон; но кто смог бы описать радость, которая овладела им, когда на земле, рядом с корзинкой, он увидел обещанный подарок! Тийду схватил волынку и на радостях так заиграл, что весь лес зазвенел ему в ответ. Наигравшись всласть, он зашагал обратно той же дорогой, направляясь к морю.

Время уже перевалило за полдень, когда Тийду достиг берега и увидел стоявший невдалеке корабль, на котором матросы что-то исправляли. Моряки очень удивились, заметив на берегу человека: они считали остров необитаемым. Шкипер приказал спустить шлюпку и отправил на берег двух матросов. Тийду рассказал им, как погиб его корабль и как он сам по милости божьей чудом спасся от верной смерти. Шкипер обещал отвезти его без всякой платы обратно в страну Кунгла, куда корабль как раз и направлялся. Во время плавания Тийду развлекал шкипера и матросов прекрасной игрой на волынке. Через несколько дней, когда судно достигло берегов земли Кунгла, музыкант со слезами на глазах поблагодарил шкипера, выручившего его из беды, и обещал честно расплатиться за услугу, как только наступят для него лучшие времена.

Через несколько дней он прибыл в королевскую столицу, в первый же вечер вышел играть на волынке и заработал столько денег, что смог заказать себе другую, необычную одежду. Затем положил в корзинку несколько румяных яблок и пошел к воротам королевского дворца, надеясь там выгодно продать свой товар. И верно — вскоре появился один из королевских слуг, купил красивые яблоки, заплатил за них больше, чем Тийду запросил, и велел торговцу прийти и на следующий день. Однако Тийду помчался прочь от дворца, точно у него пятки горели. Он и не думал возвращаться со своим товаром, так как прекрасно знал, что от его яблок у людей начнут вытягиваться носы. В тот же день он заказал себе другое платье и купил длинную черную бороду, которую и приклеил к подбородку. Этим он настолько изменил свой облик, что даже близкий знакомый не мог бы его узнать. В какой-то харчевне на дальней окраине города Тийду нанял себе жилье и назвался чужеземным знахарем, умеющим излечивать от всех болезней.

На другой день весь город был взволнован несчастьем, случившимся во дворце: король, королева и их дети, поев яблок, купленных вчера у незнакомого торговца, внезапно заболели. Чем они больны, никто не говорил. Во дворец созвали врачей, лекарей и знахарей со всего города, но ни один из них не смог помочь королевской семье, потому что никто еще не встречался с подобной болезнью. Позже пошел слух, будто это какая-то странная болезнь носа.

Тогда врачи и знахари собрались вместе и посоветовались между собой; кое-кто из них предложил отрезать непослушные носы. Но король и его семья не пожелали терпеть боль, которую причинило бы такое лечение.

Тут до короля дошел слух, что в харчевне на окраине города живет приезжий знахарь, умеющий излечивать все болезни. Король послал туда свою карету с четверкой лошадей и велел привезти знахаря во дворец. Тийду чуть ли не полночи потратил на то, чтобы придать себе другой облик; это ему удалось, и теперь в нем никто не мог бы узнать прежнего музыканта и торговца яблоками. Говорил он таким ломаным языком, что его речей никто не понял бы, если бы он не пояснял их различными знаками.

Прибыв в королевский дворец, он осмотрел больных необычной болезнью, назвал ее «индюшиной хворью» и пообещал излечить недуг без помощи ножа. У короля и королевы носы выросли уже длиной в локоть и все еще продолжали расти. Тийду-музыкант принес в коробочке мелко истолченный орех, дал каждому больному щепотку этого лекарства, велел держать больных в темной комнате и дать им хорошенько пропотеть в перинах, чтобы выгнать болезнь из тела. Когда больных через несколько часов вынесли на свет, у всех оказались их прежние обычные носы.

Король так обрадовался, что готов был отдать полкоролевства искусному знахарю, излечившему его самого и его семью от ужасной болезни. Но Тийду-музыкант после несчастья, случившегося с ним на море, избавился от своей прежней жадности. Он попросил лишь столько денег, сколько нужно было, чтобы купить поместье; там он собирался мирно прожить до конца своих дней.

Но король все же заплатил ему в три раза больше. Тийду поспешил в гавань и сел на корабль, чтобы отправиться на родину. Перед отплытием он отклеил свою фальшивую бороду, сбросил причудливую одежду и надел обычную. Шкиперу, который вывез его с необитаемого острова, он уплатил за проезд.

Прибыв к родным берегам, он немедленно отправился в свою родную деревню. Оказалось, что отец его, два брата и три сестры еще живы, а мать и трое других братьев уже сошли в могилу. Тийду не давал о себе знать родным, пока не купил поместье. После этого он устроил роскошный пир, на который пригласил всех родственников. За столом он открылся им, сказав:

— Я Тийду, ваш ленивый сын и брат. Ни к какому делу я не был пригоден, родителям приносил одни лишь огорчения и, в довершение всего, тайком убежал из дому. Но судьба была ко мне милостива больше, чем я того заслуживал, поэтому я и возвратился к вам богатым человеком. Теперь я прошу вас всех переселиться в мою волость, а отец до конца дней своих будет жить в моем доме.

Через несколько лет Тийду женился на кроткой девушке, у которой только и было приданого, что милое личико да доброе сердце. Когда закончился свадебный пир и молодые удалились в свои покои, Тийду увидел там несколько больших сундуков и ящиков, а в них — все свои богатства, когда-то затонувшие в море. В одном из ящиков он нашел листок бумаги, на котором было написано следующее: «Доброму сыну, который заботится о своих родных, даже пучина морская возвращает потерянные им сокровища».

Но кто был тот всесильный старик, который направил музыканта по верному пути, спас его от гибели и излечил от жадности, — Тийду так никогда и не узнал.

Жив ли сейчас кто-либо из потомков Тийду-музыканта, я не знаю; но если они где-нибудь и есть, то это, наверное, такие важные баре, что от них крестьянской курной избой и овином уже и не пахнет.