Первые миссионерские школы

Первым радетелем о просвещении народов Горного Алтая был основатель миссии – преподобный архимандрит Макарий. Именно при нем появились первые образовательные учреждения. Первая школа для мальчиков была открыта в Майме, недалеко от г. Горно-Алтайска, в 1831 г. Чуть позже начала действовать школа для девочек. Число учеников в школе для мальчиков доходило до 20 человек, а количество девочек составляло от 7 до 12. В миссионерских школах преподавались славянская и церковная грамота, Закон Божий, церковное пение и элементарные правила арифметики; девочек обучали ведению домашнего хозяйства. В 1840 г. была открыта школа для девочек-сирот. Заведовала этой школой по просьбе о. Макария выпускница Смольного института благородных девиц София Вальмон. С переносом стана в Улалу (совр. г. Горно-Алтайск), там была открыта еще одна миссионерская школа.

При преемниках основателя миссии архимандрита Макария (Глухарева) – протоиерее Стефане Ландышеве (возглавлял миссию с 1844 по 1864 г.) и архимандрите Владимире (Петрове, 1865–1883 гг.) было открыто ещё 24 школы. В 1889-90 учебном году в миссии действовало 31 учебное заведение; в 1897 г. – 35; в 1902 г. – 53; в 1915 г. – 82. Однако, по свидетельству статистических данных, школ было несколько меньше, чем богослужебных учреждений, при которых они функционировали. Так, численность первых и вторых соотносилась в 1887 г. как 34 к 27; в 1902 г. – 70 к 53 и 1911 г. – 89 к 62.

Школа, по словам создателя системы «инородческого» образования в России Н. И. Ильминского, должна была стать местом, где дети не только получали бы знания, развивающие ум, но и воспитывались бы в духе православной веры. Немаловажное значение при этом он придавал совместному обучению детей как крещеных, так и некрещеных. Подразумевалось, что дети первых будут благожелательно воздействовать не только на сверстников, но и на их родителей, которые, слушая детское чтение, общались бы со школьниками. Миссионерские школы отличались тем, что в них главным было обучение основам веры: Закону Божьему, молитвам, знакомству с церковной службой. Обучение грамоте было средством для достижения этой цели. Миссионеры из своих учеников готовили, в первую очередь, проповедников христианства.

Такие школы были единственным источником просвещения для коренных жителей Алтая.

Вначале школы размещались в отдельных комнатах причтовых домов или в молитвенных домах, где совершались богослужения. По мере укрепления материального состояния миссии для школ начали строить специальные здания. В архивах сохранились планы некоторых миссионерских школ как с совмещением богослужебных нужд, так и без совмещения с другими помещениями. В 1889/90 учебном году таковых имелось 28, одна школа функционировала в наёмном помещении, две – в частных квартирах и одна – в церковном здании.

Строились школы на средства Миссии, местных жителей, благотворителей. На деньги бийских купцов А. В. Соколова и Т. Е. Мокина были построены школы в с. Онгудае (1881) и с. Усть-Кане (1892); новокрещеные «инородцы» зайсаны Александр (Боробош) Казагашев и Михаил Тобоков построили школы в селениях Александровское (1876) и Салганда (1889); благодаря новокрещеной «инородке» Ольге Илдыбиной в 1898 г. открылась школа в с. Узнезе; некрещеный бай Аргымай Кульджин дал средства на учебное здание, построенное в с. Усть-Кеньге (1897 г.). Представление об «обустройстве» школ и их учебно-материальном оснащении дает отчет учителя Тимофея Анчакова о таштинской школе Улалинского отделения за 1890/ 91 учебный год: «Школа состоит из двух классных комнат. Имущество составляют: 2 деревянных иконы, 3 стола для учащихся, 2 скамейки, 8 аспидных досок, 1 классная доска, 5 чернильниц, 8 ручек для перьев, счеты, 80 картинок, 1 печка из черной жести. Разных учебников, пособий и руководств 45 экземпляров».

Следует отметить, что постепенно процесс обучения в миссионерских школах приобретал все более упорядоченный характер. Они влились в общую систему православного образования в России, подразделившись на церковно-приходские и школы грамоты.

Согласно официальным положениям, церковно-приходские школы были: одноклассными – с двухлетним сроком обучения и двухклассными – с четырёхлетним.

Однако нельзя не обратить внимание на материальные затруднения школ Алтайской духовной миссии, что отрицательно сказывалось на их развитии. Это побуждало миссию просить епархиальный совет о помощи. В частности, таковое прошение было направлено в Томск в июне 1912 г. Аргументы были приведены следующие: в Чибите и Созопе учебные здания не имеют крыши; в Арбайте, Сугаше, Байголе, Куюме, Семёнушкином – школы размещаются в «наемных квартирах», не приспособленных для проведения занятий, и т. д. Архивные документы свидетельствуют о том, что в начале XX в. были случаи, когда из-за тесноты помещений и нехватки учебных пособий не всех желающих принимали в школу. Помощник наблюдателя миссионерских школ священник Павел Сорокин в своем отчете за 1912 г. жалуется на бедность миссионерских школ по сравнению с «министерскими» (т. е. подведомственными Министерству народного просвещения).

Миссионерские школы отличались от обычных учебных заведений подобного типа тем, что срок обучения в них был длиннее на год. Объяснялось это несколькими причинами: во-первых, разбросанностью инородческих поселений от школ (что служило причиной плохой посещаемости занятий учениками), во-вторых, необходимостью уделять много времени изучению русского языка. Вследствие этого учителю приходилось один и тот же урок повторять дважды: на местном наречии и русском языке. Учебный день начинался чтением утренних молитв. Первым уроком всегда был Закон Божий. Законоучителем был сам миссионер-священник. Предметам религиозного образования уделялась примерно половина учебного времени, а вторая половина отводилась на общеобразовательные предметы. В процессе обучения использовались пособия, предназначенные для церковно-приходских школ. Например, «Букварь» Тихомирова, «Книга для чтения и практических занятий по русскому языку» Паульсона, «Книга для обучения церковнославянскому языку» Кайрюкова, «Краткое руководство арифметики и собрание задач для начального преподавания» Егорова и др. Большое значение для преподавания имела специальная литература для миссионерских школ, издаваемая в Казани с 1860-х гг., на алтайском языке. Сами миссионеры внесли серьезный вклад в создание учебных пособий и переводов книг религиозно-нравственного содержания на родном для алтайцев языке.

После отъезда архимандрита Макария в 1844 г. Улалинская миссионерская школа грамоты, вероятнее всего, разместилась в доме из двух комнат, разделенных сенями, в котором жил основатель миссии. Со временем назрела необходимость в более просторном помещении для школы. Средств на строительство нового здания у миссии не хватало, и протоиереем Стефаном Ландышевым было принято решение перенести из Маймы пустующий миссионерский дом, построенный еще архимандритом Макарием. Свое намерение это сделать о. Стефан выразил в письме благотворителю миссии московскому священнику Николаю Лаврову в 1851 г. Правда, осуществить этот план удалось несколько позже. Майминский дом архимандрита Макария перенесли в Улалу в середине 1850-х гг. Здесь были размещены школа и квартиры для учителя и других сотрудников миссии. Занятия начались после торжественного молебна 20 июля 1856 г. С 1866 г. в течение нескольких лет в этом доме пришлось жить архимандриту Владимиру (Петрову), третьему по счету начальнику миссии. В исторических документах этот дом часто называется как «старый училищный дом».

Когда в Улале близилось к завершению строительство дома с мезонином для начальника миссии, архимандрит Владимир уже планировал реконструкцию обветшавшего училищного дома. В нем предполагалось разместить либо училище, либо больницу.

Но поскольку здание больницы в начале 1870-х гг. решили строить новое, то после реконструкции старый училищный дом сохранил свое предназначение: в нем расположилось Центральное Филаретовское миссионерское училище. Реконструкция была начата в 1875 г., когда в Улалу был назначен заведующим училищем игумен Макарий (Невский). Вместе с заведующим из Чопоша обратно в Улалу было переведено Центральное училище. После реконструкции здание претерпело значительные изменения. Были добавлены помещения «для мастерской, кухни, учителя, наблюдателя за хозяйственными работами и предполагаемой типогра-фии». Судя по сохранившимся фотографиям, размеры здания заметно увеличились, а наверху появился мезонин. Но при этом комнаты, в которых жил основатель миссии, были сохранены в прежнем виде. Подрядчиком на стройке был Архип Борзенков. Занятия в этом доме проводились до начала XX в. Разобран старый училищный дом был в 1903 г. по причине ветхости, а материал в дальнейшем был использован при строительстве нового дома – для приема начальника миссии.

В отчетных записках начальника миссии архимандрита Владимира за 1870 г. говорится, что в 1868 г. была открыта школа для девочек. Однако более точные сведения о создании женской инородческой школы содержатся в письме непосредственного участника данного события – Петра Макушина. Тогда он был преподавателем миссионерского училища для мальчиков. Судя по его сведениям, учебные занятия в женской школе начались 13 ноября 1867 г. Первых учениц было семь. Некоторые из них были неграмотны. Тем не менее, программа женского училища была значительно шире, чем в школе грамоты для обоих полов и где учили только чтению и письму. В программу женского училища входили следующие предметы: Священная история, катехизис (несколько проще, чем в училище для мальчиков), чистописание, пение, арифметика, женское рукоделие (прядение, шитье, вязание и ткачество).

Занятия начались в комнате, которую занимал Макушин. Несколько позже, возможно, уже в 1868 г., женская инородческая школа разместилась в доме из двух комнат, в котором в свое время жил архимандрит Макарий со старцем Петром (Лисицким). Одна комната служила жилищем для учительницы, другая – жилищем и классом для учениц. Возможно, этот же дом использовался под первый приют для алтайских детей; «средняя его часть в три окна была небольшим домиком, в котором жил архимандрит Макарий. <…> С двух сторон был сделан пристрой и помещено было училище с общежитием». Но в дневнике поездки епископа Иннокентия (Соколова) по Алтаю 1905 г. говорится, что это майминский дом архимандрита Макария. Не исключено, что в 1905 г. инспектор Томской семинарии священник П. Сысуев, сопровождавший епископа Иннокентия в поездке и описавший ее, перепутал майминский дом, в котором жил архимандрит Макарий, с улалинским, в котором тоже жил основатель миссии. К такому выводу склоняет нас то, что в упомянутом дневнике говорится о маленьком домике, а ведь майминский дом был достаточно большим.

Кроме того, есть основания полагать, что школа для девочек существовала и ранее. В сведениях об Алтайской духовной миссии протоиерея Стефана Ландышева за 1856 г. упоминается училище для девочек. Возможно, по каким-либо причинам, например, материальным, школа временно была закрыта или объединена с училищем для мальчиков, а с приездом в Миссию архимандрита Владимира она возобновила свою работу.

В 1870 г. женскую школу перенесли в деревянное двухэтажное здание, построенное чуть ранее для женской обители, а после 1875 г. – в новоустроенный детский приют.

 

Улалинское миссионерское училище

Сростом числа начальных школ в миссии обострилась проблема нехватки кадров. Отдаленность и бедность региона не позволяли принимать достаточное количество учителей из других мест. Возникла необходимость готовить собственных сотрудников миссии. Этим должно было заняться учебное заведение принципиально иного характера, чем школа грамоты. Первым учебным заведением такого типа в Алтайской духовной миссии стало центральное училище в главном стане – Улалинском. Согласно отчету о деятельности миссии за 1870 г., это училище было открыто 26 марта 1867 г. при чрезвычайно деятельном архимандрите Владимире (Петрове). Сюда принимались только те мальчики, которые обучились грамоте и «… по выходе из этого училища могли быть в свою очередь учителями, толмачами, церковнослужителями и, наконец, способные и достойные – священнослужителями-миссионерами». Следует отметить, что в отчете Бийского Миссионерского Катехизаторского училища за 1893/94 учебный год указывается иная дата основания Улалинского училища – 26 марта 1866 г. Скорее всего, это опечатка, поскольку в марте 1866 г. архимандрит Владимир только прибыл в Улалу. Так или иначе, центральное миссионерское училище было преобразовано из улалинской школы грамоты.

Улалинское училище называли филаретовским – в память о митрополите Московском Филарете (Дроздове), который был учителем и наставником основателя миссии. Первыми учителями в училище были приехавшие с архимандритом Владимиром студенты С.-Петербургской духовной академии П. И. Макушин и И. С. Солодчин. Первый впоследствии стал известным в Сибири издателем и книготорговцем, второй – архимандритом, наблюдателем церковно-приходских школ Томской епархии, а еще позже – архиепископом.

Осенью 1867 г. П. Макушин писал в Москву давнему благотворителю миссии о. Николаю Лаврову о том, как начался учебный год. Учебные занятия были возобновлены с 1 октября после торжественного молебна. Автор письма радовался тому, что удается достичь заметных успехов в учебе. Некоторые ученики даже стали помогать Макушину в проведении воскресных внебогослужебных собраний, которые в очередной раз были возобновлены в Улале; организацию подобных собраний благословил в начале 1867 г. архимандрит Владимир (Петров). На эти встречи с утра приходило до 40 детей, а после обеда – до 50 взрослых.

В свободное время ученики упражнялись в чистописании, а также различных ремеслах. Обслуживающего персонала, кроме старушки-кухарки, в пансионе не было. Детям приходилось обслуживать себя самим. Однако это было не очень затруднительно. Тяжелее переносилась материальная скудость. Во-первых, были трудности с помещением. Поначалу 12 учащихся ютилось в той же комнате, где проживал и сам учитель, объемом, как указано в письме, 5–6 куб. сажень. Затем удалось переселить детей в отдельную комнату, предварительно выложив в ней печь из заемных 700 кирпичей. Новая комната была украшена картинами из «Священной истории» Шнорра, благодаря чему некоторые дети говорили, что их класс «будто церковь».

Но более всего устроителей училища тяготило отсутствие достаточного количества средств. Сам о. Н. Лавров был активным жертвователем миссии. На училище он прислал 225 руб. Еще 30 руб. было пожертвовано на месте. Среди жертвователей были бийский исправник Е. В. Замятин, заседатель О. И. Судовский, купец С. П. Петров, алтайцы М. и К. Козловы и другие. Жертвовали также книги и учебные пособия (от Комитета грамотности, редакции киевских духовных журналов, а также от себя лично издатель «Семейных вечеров» М. Ф. Ростовский). Однако для полноценного развития школьного дела требовались более значительные средства.

П. Макушину было известно, и он об этом написал, что еще с 1853 г. на официальном уровне поднимался вопрос о распространении грамотности среди коренных жителей Сибири. В том числе Бийского и Кузнецкого уездов. 21 марта 1859 г. министр государственных имуществ признал полезным открывать школы при миссионерских станах. Что касается расходов, то «не возбранялось просить Высочайшего соизволения на выделение средств из казны», но лучше «не отягощать казну и искать местные общественные источники». А пока можно было бы выделить на эти цели суммы из хозяйственного капитала Западной Сибири. Однако хозяйственное управление Западной Сибири не спешило выделять средства на этот просветительский проект.

По воспоминаниям (датированным 1891 г.) одного из первых воспитанников училища, С. С. Ильтеева, в первый год в училище обучались восемь человек «инородцев» из четырёх отделений Миссии. Позже их ряды пополнились. Документ, содеражщий информацию об одиннадцати из первых тринадцати пансионеров училища, позволяет проследить, насколько были оправданы надежды, возлагаемые на это учебное заведение. Двое впоследствии приняли сан миссионера-священника (А. Петров и В. Тозыяков); П. Кучуков и Я. Кумандин посвятили себя учительской работе; сам С. Ильтеев и А. Строй тоже учительствовали, а затем стали церковнослужителями. М. Ташкинов продолжил свое образование в Казанской учительской семинарии, но затем, прослужив некоторое время регентом, занялся коммерцией. Остальные выпускники училища, недолго прослужив при храмах, занимались коммерцией, строительством и т. д. Учение не «пошло в пользу» Е. Кашкарову – его, как конокрада, сослали на Сахалин.

Преемниками первых преподавателей были миссионеры: иеромонах, затем игумен Макарий (Невский), священник Матфей Турбин и священник Константин Павлович Соколов (будущий епископ). С перемещением игумена Макария в Чопошский стан Чемальского отделения и училище было переведено в Чопош, где для этой цели был выстроен большой новый дом с квартирой для учителя, классными комнатами и помещением для пансионеров.

Уже тогда будущий святитель придавал большое значение устроению школьного дела. В с. Чопоше он трудился, обучая детей лично. В других селениях отделения, старался открывать школы и находить для них преподавателей. Так он наблюдал за учебным процессом в миссионерских школах Чемала, Унгурлы и Манжерока. Некоторое время в делах обучения грамоте местного населения о. Макарию (Невскому) помогал Михаил Васильевич Чевалков. Но в 1870 г. он был рукоположен в дьякона и переведен на другое место служения. Тогда заведующему Чопошским станом в преподавании стали помогать наиболее способные ученики этих школ, которых миссионер обучил грамоте, священной истории и пению. В начале 1870 г. в чопошской школе было всего пятеро учащихся – три мальчика и две девочки. В апреле училось уже двенадцать человек – семь мальчиков и пять девочек.

Об успехах системы обучения игумена Макария написал в отчете за 1870 г. начальник миссии архимандрит Владимир: «Два мальчика через два месяца могли без помощи учителя легко разбирать в любом месте и по возможности объяснять смысл прочитанного; один мальчик, начавший учиться с особенным прилежанием, стал разбирать целые речения в любом месте меньше, чем через три недели».

С перемещением игумена Макария в 1875 г. обратно в Улалу, на должность помощника начальника миссии, училище возвращено было туда же. После игумена Макария заведование училищем было поручено миссионеру – священнику Матфею Турбину. Впоследствии, после переезда резиденции начальника Миссии в Бийск и учреждением викариатства, Улалинское Филаретовское миссионерское училище было преобразовано в Бийское катехизаторское.

В программу обучения входили следующие предметы: «Толковое чтение на русском и местном языках, русский язык, чистописание, Священная история, катехизис, объяснение богослужения, некоторые чтения из истории церковной общей и в особенности русской церковной и гражданской, арифметика, церковное пение и первоначальные сведения о природе». В течение двух лет содержание преподавателей и пансионеров училища осуществлялось за счет личного жалования тогдашнего начальника Миссии архимандрита Владимира. В дальнейшем Миссия изыскивала средства из других источников.

В конце XIX в. на базе улалинской мужской школы в Горном Алтае было организовано профессиональное обучение живописи. В иконописном классе открыл свой талант Г. И. Гуркин. В этом же классе учились рисованию будущие художники – братья Никифоровы, Тельгеровы, Конзычаковы, Зяблицкий, Седаков. После окончания школы Гуркин работал учителем в Улале и Паспауле. В 90-е гг. XIX в. Г. Гуркин учился и работал в иконописной мастерской в г. Бийске, а затем продолжил учебу в пейзажной мастерской И. И. Шишкина в Петербурге. Он вернулся в Сибирь зрелым мастером, к которому уже пришла известность. В зале Г. И. Чорос-Гуркина в краеведческом музее г. Горно-Алтайска есть несколько его картин на «миссионерскую» тему: «Проповедь миссионера», «Митрополит Макарий» и др. В.И. Эдоков, оценивая творчество алтайского художника, подчеркивал, что «Гуркин стал первым алтайцем, деятельность которого переросла рамки национальных границ».

 

Бийское миссионерское катехизаторское училище

С переездом центральной резиденции начальника миссии из Улалы в Бийск в 1880 г. начался новый этап в истории специального миссионерского образования на Алтае. В 1883–1884 гг. в Бийске было организовано катехизаторское училище с трехгодичным курсом обучения. Училище разместилось в первом этаже полукаменного архиерейского дома. Сюда были переведены пансионеры-выпускники центрального Улалинского училища. Катехизаторским оно стало называться, видимо, только в 1885 г. Тогда же был назначен первый заведующий училищем – выпускник Казанской духовной академии иеромонах Мефодий.

Необходимость создания нового миссионерского учебного заведения мотивировалась тем, что выпускники Улалинского училища «путем саморазвития и долговременной практики настолько развились и окрепли нравственно, что сделались миссионерами… Но такой путь слишком длинен».

Между тем алтайская паства увеличивалась. Руководство Алтайской миссии пыталось отправлять способных учеников в Казанскую учительскую семинарию, где в то время трудился известный педагог Н. И. Ильминский. Там получили образование четыре воспитанника (пятый скончался в Казани). Однако из-за отдаленности Казани, не очень благоприятного для горцев сырого климата этот путь подготовки миссионеров оказался непригодным.

Так сформировалась идея организации местного катехизаторского училища. К подготовке миссионеров на месте призывал архимандрита Макария еще митрополит Филарет (Дроздов). А в «Мыслях к успешнейшему распространению христианской веры…» основателя Алтайской миссии содержится идея создания миссионерского института.

В 1884 г., благодаря пожертвованиям купца А. Я. Сахарова, «устроено» помещение для начальной миссионерской школы в Бийске. После этого миссионерское образование стало двухступенчатым: одноклассная начальная школа и собственно катехизаторское училище. Через некоторое время Иаков Алексеевич Бахаев построил новое здание начальной школы неподалеку от архиерейского дома.

22 мая 1886 г. пожаром был уничтожен архиерейский дом. Сгорели покои, архив, библиотека, учебные и спальные комнаты. Преосвященному Макарию пришлось в течение месяца жить в с. Луговском под Бийском, пока не была подыскана для него квартира. Но занятия в катехизаторском училище не прекращались и проходили, вероятно, в здании начальной школы.

В том же трагическом 1886 г. с помощью благотворителей (один из них – бийский купец Алексей Вакулович Соколов) было начато строительство нового архиерейского дома с более обширными помещениями для катехизаторского училища. Через два года, в 1888 г., новое здание было построено. Оставалось только оштукатурить внешние стены. На первом этаже расположилось катехизаторское училище. Здесь же жили и служащие. На втором этаже разместились «братия» Архиерейского дома и канцелярия. В мезонине была устроена домовая церковь свт. Димитрия Ростовского. Но эта церковь оказалась «значительно теснее прежней».

Растущее число воспитанников вынудило в 1893 г. вновь начать большое строительства. Весной заложили новый каменный учебный корпус. Через год возвели стены одного этажа. Тогда же по инициативе купца А. В. Соколова было принято решение изменить проект и строить двухэтажное здание. Вместе с передачей значительной суммы на продолжение строительства он высказал пожелание устроить при училище ремесленные классы. Их построили позднее, но А. В. Соколову не суждено было увидеть исполнение своего замысла – он скончался 25 октября 1894 г.

Из-за крайней стесненности уже в октябре 1894 г. в помещениях первого, вчерне сделанного этажа нового корпуса начались занятия. Не препятствовала этому даже сырость от непросохшей штукатурки. В первом этаже архиерейского дома остались проживать ученики начальной школы и некоторые учителя. В новом здании было пять классных комнат, четыре спальных комнаты, школа грамоты, квартиры заведующего и воспитателя, кухня и хлебопекарня. В то время в общежитии училища числилось уже 120 человек.

Торжественное освящение нового учебного корпуса катехизаторского училища состоялось 14 сентября 1895 г. Возглавил богослужение начальник миссии преосвященный Мефодий, епископ

Бийский. После водосвятного молебна и окропления всех помещений в большом училищном зале общий хор учащихся из 300 человек пропел молитву «Царю Небесный». Звучали торжественные речи, духовные песнопения. По словам начальника миссии, «Новое, сейчас освященное здание училища, должно составлять целую эпоху в его истории».

Через несколько месяцев в большом училищном зале в мезонине второго этажа была устроена домовая церковь в честь апостола Иоанна Богослова. Освятил церковь епископ Мефодий 9 января 1896 г. Поначалу алтарной перегородкой служил простенький иконостас, сделанный на 100 руб., пожертвованные праведным Иоанном Кронштадтским. Известный кронштадтский протоиерей жертвовал училищу и Миссии ежегодно.

В 1899 г. начата новая стройка. Вплотную к северной стене существующего здания и перпендикулярно к нему решено построить еще один корпус. Окончательная форма здания по проекту должна была приобрести Т-образный вид. Строительство продолжалось несколько лет. В архиве сохранилась «Книга для записи прихода и расхода денежных сумм на постройку нового корпуса». Записи датированы периодом с 13 февраля 1899 г. по 30 сентября 1900 г. Возможно, в это время были произведены основные работы. Еще до начала строительства были осуществлены: предоплата подрядчикам Тюменцеву, Федору Ковалеву, Митрофану Ковалеву, Архипу Борзенкову, нотариальные взносы, планы (техник Эрнст Августович Зейферт), покупка телег, лошадей. В течение 1899 г., вероятнее всего, проводились работы по возведению фундамента. Завоз кирпича был начат с 29 июля 1899 г., но тогда еще небольшими партиями. С 6 апреля 1900 г. строительные работы после зимнего периода были возобновлены. 17 апреля того же года окончен проект пристройки к корпусу. С этого времени стали заключаться контракты на поставку десятков и сотен тысяч штук кирпичей. 20 июля 1900 г. произведена закладка кирпичом 12 окон.

Нелегко давалось такое масштабное строительство. И прежде всего из-за отсутствия регулярного финансирования. Сохранилась телеграмма начальника Миссии Преосвященного Сергия (Петрова) к о. Иоанну Кронштадтскому от 2 ноября 1899 г.: «…здесь, как и в Семипалатинске, остались мне в наследие постройки… Ваше благословение помогло мне успешно окончить свои постройки в Семипалатинске; и здесь помогите молитвою и лептою». Протоиерей Иоанн и здесь не заставил себя долго ждать. 4 января 1900 г. от него было получено пожертвование на постройку в размере 100 рублей. Работы велись настолько активно, что собираемых пожертвований не хватало. В результате после окончания строительства накопился долг 33 тыс. руб. Эта сумма близка по величине к годовому бюджету всей Алтайской духовной миссии. Миссия не могла своими силами погасить его. Проблема финансирования была решена в 1902 г. при содействии преосвященного Макария, епископа Томского и Барнаульского. Указом Святейшего Синода долг был погашен за счет капиталов, завещанных в пользу Алтайской миссии купцом Осиповым. После получения такого известия весь преподавательский состав и воспитанники отслужили благодарственный молебен в училищном храме.

В 1905 г. в здание катехизаторского училища был проведен водопровод, а в 1906 г. построен небольшой экономский дом. Телефон в училище установлен в 1916 г., на что было потрачено 163 руб. 45 коп. Согласно описи, в 1916 г. отапливаемых помещений во всех зданиях, принадлежащих катехизаторскому училищу, было 73. Они отапливались 67 печами. К западу от учебного корпуса находились несколько построек, в которых, по воспоминаниям старожилов, располагались конюшня и баня. Каменная баня была построена после 1905 г. Только в 1905 г. на ее постройку израсходовано 1845 руб. 63 коп.

Рядом со зданием училища был разбит училищный садик. Здесь был похоронен отрок-алтаец Александр Моченаков. Чуть дальше находилась архиерейская роща с прудом. Небольшой и более старый пруд располагался рядом с Казанской церковью.

Катехизаторскому училищу принадлежали два плодовых сада, «единственные в Бийске по обширности и красоте», а также земельный участок в 160 десятин (более 170 га).

Капитальное строительство не мешало руководству училища заниматься совершенствованием педагогического процесса. В Сибири насчитывалось незначительное число духовных школ, а в Бийске их вообще не было. На первом этапе существования Бийское миссионерское катехизаторское училище было частным учебным заведением почти домашнего характера. По началу в штате числилось всего три человека: заведующий училищем (он же основной преподаватель), надзиратель и сторож.

Итак, в 1883 г. десять выпускников Улалинского училища были переведены на службу в Бийск, в новосозданное учебное заведение. Трехгодичную программу обучения составили следующие предметы: пространный катехизис, история христианской церкви; русский, славянский и алтайский языки; элементы логики и психологии, катехизаторская импровизация и гомилетика, сведения по педагогике и дидактике; объяснение богослужения и церковный устав, церковное пение; оспопрививание и медицина.

В 1885 г. при катехизаторском училище открылось младшее отделение, которое представляло собой одноклассную церковноприходскую школу. Когда близился первый выпуск в 1886 г., в распоряжении миссионеров появились два циркулярных документа: «Инструкция для учителей миссионерских школ» и «Советы для миссионеров Алтайской и Киргизской миссий». Оба документа составлены совместно начальником Миссии епископом Макарием (Невским) и заведующим училищем иеромонахом Мефодием. «Инструкция» призвана упорядочить учебный процесс в миссионерских школах, в ней сформулирована краткая программа обучения, указаны важнейшие дидактические принципы, дан перечень приемлемых учебников. Пункт 9, например, указывает, что обучение детей «инородцев» должно происходить на алтайском языке. Даже после того как дети освоят русскую грамоту, они должны будут в равной степени учиться самостоятельному чтению как на русском, так и на алтайском языках. Цель этого – дать возможность учащимся после выхода из школы продолжать образование. В пункте 15 говорится: «Способнейшие ученики миссионерских школ инородческого происхождения или хорошо знающие инородческий язык могут поступать в Бийское Катехизаторское училище не иначе, как достаточно усвоив знания, какие можно сообщать по предметам для церковно-приходских школ за первый год». Таким образом, начальник миссии, открывая возможность поступления в училище всем желающим, окончившим курс миссионерской школы, ставит задачу учителям привести учебный процесс в школах к единообразию.

В «Советах для миссионеров…» указаны условия, которые необходимо соблюдать при наборе «питомцев, назначаемых для образования в катехизаторское училище». В первую очередь, требовалась нравственная неиспорченность. Были также и формальные условия. После выпуска пансионер обязан был трудиться в распоряжении миссии не менее шести лет. Такое правило сохранилось и позднее. Предусматривалась также возможность денежной компенсации за обучение вместо «отработки».

Со временем уровень училища стал довольно высоким, и для жителей Горного Алтая учеба здесь была единственной возможностью получить высшее образование. В начале ХХ в. сюда стали поступать не только искавшие миссионерских трудов, но и «своекоштные» (за свой счет) воспитанники. Кроме того, на учебу в Бийское Катехизаторское училище направлялись учащиеся из других епархий. Так, в 1893/94 учебном году в училище обучалось десять пансионеров от епархиального противораскольнического братства свт. Димитрия Ростовского и один воспитанник из Енисейской епархии. Однако официальное признание прав катехизаторского училища нужно было заслужить.

В 1887 г. начато ходатайство о даровании училищу правительственных прав. Данная процедура аналогична современной аккредитации. Число воспитанников росло и в тот год составило 57 человек. Аккредитация должна была в первую очередь дать возможность «привлечения сюда правоспособных лиц из высших и средних духовно-учебных заведений». В Предписании к проекту устава начальника миссии указаны и другие мотивы данного процесса.

Устав Бийского миссионерского катехизаторского училища был утвержден определением Святейшего Синода 9 декабря 1889 г. № 2578. В отчете по катехизаторскому училищу за 1888 г. опубликована целостная программа учебно-воспитательного процесса. Это говорит о том, что к тому времени педагогическая деятельность в училище была уже в значительной степени методически проработана. Большое внимание в программе уделено психологическим аспектам воспитания.

Распорядок дня в училище был примерно следующим. В 5.30 утра – подъем. Через полчаса – общая молитва в течение 15 минут. Утренний чай. С 8.00 – занятия: четыре урока по 45 минут. Перерывы по 15 минут. В 12.00 – обед, затем – отдых. В 14.00 – урок пения. С 16.30 до 19.00 – работа над домашними заданиями. В 19.00 – ужин, а в 20.30 – общая вечерняя молитва и отбой. Утром и вечером учащимся предоставлялась возможность для индивидуальной молитвы. Для поддержания внимания часть молитв пелась.

В период с середины мая по сентябрь были каникулы и летние работы. Также не проводились занятия с 20 декабря по 8 января, со среды мясопустной до конца первой недели Великого поста и на Пасху с субботы Лазаря. Помимо учебных занятий пансионеры обязаны были минимум два раза в неделю поочередно посещать богослужения, трижды в год говеть.

Воспитанники училища привлекались и к хозяйственным работам. В основном это было связано с самообслуживанием в общежитии и столовой. Кроме того, физический труд имел большое воспитательное значение. Из-за занятий пансионеры не участвовали в полевых работах весной и осенью. Но заготовка сена летом всецело лежала на воспитанниках. Ежегодно они ставили по 700–800 копен. Работали артелями по 20–30 человек. Училищные покосы находились на берегу Бии. Наблюдал за учениками и руководил работой эконом училища – священник.

Воспитанники старшего отделения принимали участие в летних миссионерских поездках начальника миссии в качестве певчих и иподиаконов. Пению уделялось большое внимание. Помимо уроков учащиеся участвовали в общих и хоровых спевках. Пели во время богослужений. Кроме хорового пения практиковалось общее пение с канонархом. Это позволяло обучить пению даже малоспособных, а также содействовало поддержанию молитвенного настроения «юных рассеянных богомольцев».

Через семь лет после открытия, 7 марта 1890 г., училищу были даны права правительственного учреждения, а именно права духовных училищ. С того же года по благословению преосвященного Исаакия, епископа Томского, из епархиальных средств стали выделять 2 тыс. рублей на содержание учителей. До этого времени содержание училища осуществлялось только за счет средств миссии и частных пожертвований.

У заведующего появился штатный помощник, а 21 августа 1890 г. начальником миссии епископом Макарием (Невским) учрежден Совет, который должен был решать учебные, воспитательные и экономические вопросы. В состав совета вошли: заведующий училищем, его помощник и «учитель наук». Авторитет этого органа был достаточно высок. 7 февраля 1891 г. совету катехизаторского училища были даны полномочия аттестовать учителей церковно-приходских школ.

К этому времени программа катехизаторского училища соответствовала программам духовных училищ, за исключением древних языков. Они были замещены другими необходимыми в миссионерской деятельности, предметами – объяснительное чтение Священного Писания, алтайский язык и сведения из психологии и дидактики. Это обстоятельство служило препятствием для поступления выпускников Катехизаторского училища в духовные семинарии. Разрешение поступать в семинарии выпускники инородческого происхождения получили только 17 марта 1893 г. По этой причине к началу 1893/94 учебного года программа катехизаторского училища была преобразована в четырехгодичную по образцу духовных училищ.

К началу следующего учебного года, а именно 9 августа 1894 г., было дано право поступать в семинарии без экзамена по древним языкам и выпускникам русского происхождения. Однако это относилось только к тем из них, которые желали посвятить себя миссионерскому служению. Тогда же «с целью дать более основательную подготовку будущим учителям начальных церковных школ был прибавлен пятый класс». Одним из других мотивов расширения учебной программы стала необходимость более тщательной подготовки к противомусульманской проповеди.

Вскоре, в 1895–1896 гг., преосвященнейшим Мефодием была разработана программа шестилетнего обучения в катехизаторском училище. Удлинение программы вело к значительному увеличению затрат, что в условиях нерегулярного финансирования являлось делом рискованным. Затраты на учебный процесс, составлявшие 7–8 тысяч руб. в год, возрастали вдвое. Зная крайне низкий уровень жизни абитуриентов и понимая необходимость качественной подготовки выпускников, миссионеры шли на риск и выступали с соответствующими ходатайствами. Эта важная инициатива нашла поддержку. Учащиеся, поступившие с 1896 г., занимались по шестилетнему курсу. Увеличились денежные поступления в Миссию, главным образом от Православного миссионерского общества. Так, в 1899 г. на школы Миссии и Катехизаторское училище было израсходовано 17 тыс. рублей.

Новый устав Бийского миссионерского катехизаторского училища был составлен в 1898 г. и высочайше утвержден 14 сентября того же года. Так, спустя 15 лет после основания училище стало полноправным духовным учебным заведением России. Согласно параграфу 28 устава лицам, успешно прошедшим курс обучения в училище, присваивалась квалификация («права») учителя одноклассной церковно-приходской школы (см. пример «свидетельства» об окончании).

Уровень образования в Катехизарском училище приравнивался к двум классам семинарии. Регулярно в начале учебного года проводились съезды учителей миссионерских и братских школ. Общее руководство этими съездами принимал на себя начальник миссии.

Учили воспитанников и ремеслам: столярному, переплетному, портняжному. Выбирали ремесла сами учащиеся. Судя по копиям свидетельств, выдаваемых выпускникам, были воспитанники, обучавшиеся одному или двум ремеслам. Были и такие, которые не обучались им совсем. Изучение алтайского языка также не являлось обязательным. Его изучали только дети «инородцев» и те из русских, которые зналиалтайский язык. Интереснейшей особенностью программы являлось предметно-изъяснительное чтение Священного Писания. Эти уроки представляли собой назидательные беседы и совместные размышления наставника с учениками по поводу прочитанного. Цель таких уроков – оказать через Священное Писание «благотворительное влияние… на души инородческих детей, часто очень недавно еще только покинувших тьму язычества и младенчествующих верою». В преподавание катехизации включались элементы сравнительного богословия и сектоведения. Обличение раскола изучалось самостоятельно. Учащиеся знакомились с приемами полемики. В выпускном классе много времени уделялось методике преподавания. Учили воспитанников и правильному изложению своих мыслей.

Первым заведующим училищем был назначен иеромонах Мефодий, в миру Маврикий Львович Герасимов, выпускник Казанской Духовной академии. С момента организации училища в Бийске М.Л. Герасимов был старшим учителем и одновременно псаломщиком домовой церкви. В 1885 г. пострижен в монашество и рукоположен во иеромонаха Бийской архиерейской домовой церкви. Тогда же он стал заведующим Бийским Миссионерским катехизаторским училищем. В этой должности находился вплоть до назначения его 16 июня 1893 г. начальником миссии.

До прибытия нового заведующего его должность исполнял помощник заведующего священник Леонид Покровский. В течение еще полугода начальник миссии архимандрит Мефодий (с 2 июня 1894 г. – епископ) продолжал активно участвовать в учебном и воспитательном процессе и ежедневно присутствовал на утренней и вечерней молитвах учащихся. Новый заведующий, кандидат богословия из Санкт-Петербургской академии иеромонах Амвросий (Гутко) был назначен Святейшим Синодом 13 октября 1893 г. Но прибыть в Бийск он смог только в начале 1894 г. – из-за трудности зимнего пути.

В 1895 г. сменился помощник заведующего. Им стал рукоположенный во священника учитель Иоанн Борецкий (выпускник Рязанской духовной семинарии и студент Томского университета). В этой должности он оставался вплоть до закрытия катехизаторского училища. В 1910 г. возведен в сан протоиерея и несколько позже по совместительству назначен настоятелем бийской Косьмо-Дамианской тюремной церкви. Протоиерей Иоанн Борецкий трудился в училище с 1894 г. более двадцати лет и к моменту его закрытия был старейшим преподавателем.

Неизвестно, сколько лет прослужил в качестве заведующего училищем иеромонах Амвросий. Вероятнее всего, в самом начале 1899 г. его сменил архимандрит Николай. Такая подпись стоит в документах, датированных с 6 февраля по 14 сентября 1899 г.После этого в течение полугода должность председателя совета катехизаторского училища исполнял священник Иоанн Борецкий, а в начале 1900 г. заведующим училищем был назначен иеромонах Мелетий. В течение 1904/05 учебного года он был возведен в сан архимандрита. В начале 1906 г. на должность заведующего катехизаторским училищем назначается опытный миссионер священник Сергий Ивановский. В 1888 г. он стал миссионером в селе Кебезень. В сане священника служил с 1879 г. В том же 1906 г. о. Сергий был возведен в сан протоиерея. Он стал последним заведующим Бийского миссионерского катехизаторского училища.

Как уже упоминалось, в первый год существования катехизаторского училища штат составляли три человека – преподаватель, надзиратель (воспитатель) и сторож. С развитием учебной программы появились новые преподавательские должности. С 1890 г. в училище было уже три штатных преподавателя. В 1893/94 учебном году преподаванием занимались восемь человек. В штат также входили врач, фельдшер и надзиратель.

С 1898 г. с утверждением нового устава училища и предоставлением ему полных прав духовного учебного заведения появилась возможность более активно привлекать кадры. В этот год без учета ротации было принято в штат восемь новых преподавателей. Общее число учителей, включая членов Совета училища, составило 12. Примерно таким оставался штат учителей катехизаторского училища вплоть до его закрытия.

В числе преподавателей состоял сын протоиерея К. П. Соколова (позднее – епископ Иннокентий, начальник Алтайской миссии) Иван Соколов. С 1901 г. он преподавал русский и церковнославянский языки в начальных классах, а в 1916 г. стал делопроизводителем совета училища. Сохранилась фотография того времени – на фоне архиерейского дома И. Соколов, сидящий в санях. При архиерейском доме находился другой сын епископа Иннокентия – священник Алексий Соколов. С 1910 по 1914 гг. он был помощником начальника миссии. После этого служил вторым священником в Казанской домовой архиерейской церкви.

Подводя итог описанию истории создания и функционирования Бийского миссионерского катехизаторского училища, следует подчеркнуть, что его значение для миссии трудно переоценить, ибо оно смогло обеспечить к началу ХХ в. необходимый контингент учителей «для густой сети благоустроенных церковно-приходских школ». И, что особенно важно, по словам епископа Иннокентия, «устав училища с его простотой воспитания, с его церковностью следовало бы сохранить без изменения» в пылу «пресловутого освободительного движения, (…) благодаря этому уставу катехизаторское училище приобрело популярность в народе, дало столько дельных и стойких работников для нашей церкви».

 

Новые миссионерские школы

Еще со времен основателя миссии школьное дело в Улалинс-ком стане было на особом положении. Однако к концу XIX в. оно стало приходить в упадок, во-первых, из-за обветшания старых помещений школ, во-вторых, из-за недостатка учительских кадров.

В начале ХХ в. были возведены два отдельных здания для школ: в 1901 г. – деревянное для женской школы, в 1902 г. – кирпичное для мужской. Здания располагались напротив храма с южной стороны, в непосредственной близости друг от друга. Оба были построены Улалинским приходским (сельским) попечительством (открыто в 1877 г.) во главе с его председателем бийским второй гильдии купцом Алексеем Матвеевичем Ситниковым. Последнему принадлежит основная заслуга в успехе строительства. На строительство зданий затратили 10 тыс. руб. При этом от епархиального училищного совета была получена только тысяча рублей, а от Миссии – 500 руб. Остальная часть суммы была «изыскана на месте».

Первоначально инициатива строительства новых зданий школ принадлежала игумену Алексию (Капелькину), помощнику начальника миссии. При нем в 1900 г. заложили деревянное здание женской школы. Но в конце 1900 г. игумен Алексий скоропостижно скончался, и все дальнейшие работы взяло на себя приходское попечительство. С приездом в Улалу отца Петра Бенедиктова и двух учительниц сестер Ивановых дело активизировалось. Отец Петр возбудил в членах церковно-приходского попечительства внимание к нуждам школьного дела. «Потекли пожертвования», которых стало достаточно для завершения строительства двух зданий школ (деревянного для женской и каменного для мужской). Возглавил дело строительства, как было сказано выше, председатель попечительства А. М. Ситников. В течение двух летних сезонов он лично руководил стройкой. Это позволило сэкономить значительную часть средств, поскольку отпала необходимость нанимать подрядчиков, которым надо было платить.

Работал А. М. Ситников полностью бескорыстно. Более того, на время строительства он вынужден был отдать в руки «наемных приказчиков свое, довольно обширное, торговое дело».

23 сентября 1901 г. при стечении множества народа, в том числе и представителей власти, состоялось освящение нового здания женской школы. Два священника служили молебен, после которого о. Петр Бенедиктов сказал «соответствующее случаю, весьма содержательное и прочувствованное слово». Председатель попечительства Ситников, в свою очередь, преподнес о. Петру благодарственный адрес, в котором, в частности, говорилось: «По случаю сегодняшнего торжества, мы, прежде всего, скажем отрадное слово: слава Богу! В селе Улала выстроена и надлежащим торжеством открыта женская школа… Спасибо Вам, досточтимый пастырь, за то, что своим горячим участием к нуждам общества Вы подавали нам добрый пример, пробуждая в нас чувство солидарности. То, что казалось нам невозможным, по случаю крайне скудных средств, оказалось вполне осуществимым, благодаря Вашим неусыпным стараниям пробудить в нас сознание долга и указаниям к изысканию средств на постройку наших училищ». Затем обсуждался вопрос о завершении строительства мужской школы. Главный жертвователь на школу Коршунов привез для нее из Петербурга два роскошных портрета Государя императора и императрицы, дорогое священническое и диаконское облачение – специально для служения молебнов в школе.

Занятия в женской школе начались со 2 октября 1901 г. При открытии в школе насчитывалось 72 ученицы, но их число стало расти за счет детей из близлежащих к Улале деревень и заимок. Учащиеся мужской школы временно занимались в квартире священника. Учащихся мальчиков было 70 человек. Учителей шестеро, в том числе учитель пения – регент. По субботам проводились спевки соединенного школьного хора. В то время в Улале были возобновлены приходские внебогослужебные собеседования и чтения. Председатель попечительства Ситников пожертвовал 55 руб. для приобретения «волшебного фонаря» (проектора) и картин для него. Через год после торжественного освящения нового здания женской школы приняли учеников и стены новопостроенного здания мужской миссионерской школы, которая в 1902 г. была удостоена статуса второклассной церковно-приходской школы.

Летом 1901 г. владыка Макарий (Невский) во время поездки по Алтаю посетил Улалу. В дневнике он отметил, что улалинские школы в начале XX в. во многом обязаны «бескорыстному и самоотверженному служению школьному делу в Улале сестер Ивановых». «Улалинские школы заметно стали возрождаться после некоторого временного упадка, явившегося вследствие недостатка помещений (прежние совершенно обветшали), добрых учителей, а отчасти и вследствие отсутствия надлежащего надзора со стороны заведующих. В учебном отношении школы поставлены удовлетворительно, учащихся много, но далеко не все дети школьного возраста обучаются в школе».

Через несколько лет вновь обнаружился упадок воспитательного уровня улалинских школ. Об этом с большой обеспокоенностью в начале 1906 г. заявил владыка Макарий (Невский): «Учителя и учительницы улалинские заражены духом либерализма, почти все они сочувствуют “петровским” прокламациям и уже, как слышно, сами распространяли их. К сожалению, этим духом оказались сильно заражены и Ивановы учительницы. Улалинские школы – обе сильно хромают. В женской – отсутствует дисциплина; пения почти нет; в мужской – пахнет нехорошим духом. Отец миссионер, кажется, редко заглядывает в эти школы, тогда как он должен бы посещать их и лично руководить каждый день, внеся в школы желательный церковный характер». Разумеется, что общественные брожения 1905–1907 гг. отразились на морально-нравственном духе многих улалинцев, жителей такой далекой окраины, как Горный Алтай. Хотя наибольшая «уязвленность» революционным духом ощущалась среди приезжих.

Должно отметить, что внушения святителя Макария (Невского) способствовали активизации учебного процесса. Помимо учебных занятий стала проводиться, как и в прежние годы, воспитательная работа. Учащимся помогали осваивать прикладные навыки. При школе, в частности, весной 1916 г. планировалось создать образцовую пасеку. Вплоть до закрытия миссионерской школы здесь занимались церковным пением. С начала 1915/16 учебного года музыкальными занятиями руководил преподаватель Д. Тискин. Учащиеся практиковались в пении во время церковных богослужений. Также при школе был организован хор из учительниц и «старых» певчих.

С повышением формальных требований для псаломщиков, служащих на приходах миссии, назрела необходимость создать при Улалинской второклассной миссионерской школе двухгодичный псаломщический класс. В 1915 г. по инициативе и при поддержке преосвященного Анатолия, епископа Томского, в двухклассной школе такой класс был открыт.

Первоначально подготовку псаломщиков предполагалось осуществлять в течение одного года. На эти цели из епархии были присланы 460 руб. Однако при разработке программы стало ясно, что наиболее разумно псаломщические курсы сделать двухгодичными. О таком решении, которое было принято на собрании миссионеров 15 января 1916 г., было доложено епископу Томскому Анатолию. Миссионеры обосновывали свое решение необходимостью расширить программу предметами, которые позволяли бы выпускникам данных классов после сдачи дополнительных экзаменов получать право преподавательской деятельности в церковно-приходских школах. Владыка поддержал инициативу миссионеров и предлагал ходатайствовать перед Епархиальным съездом 1916 г. о выделении дополнительно 460 рублей для реализации двухгодичной программы курсов. Точно не известно, согласился ли Епархиальный съезд выделить просимые миссионерами средства. Известно только, что в самом начале 1916/17 учебного года, когда должны были начаться занятия в псаломщическом классе, епископ Иннокентий предлагал преосвященному Томскому Анатолию закрыть класс, однако резолюция последнего была отрицательной.

Сложившаяся экономическая и политическая ситуация не позволяла, как прежде, готовить будущих сотрудников за счет средств миссии. Теперь учащиеся должны были оплачивать квартиру, питание, учебники, учебные пособия и одежду, т. е. быть на полном собственном обеспечении, а Миссия брала на себя организацию учебного процесса.

В сохранившихся архивных документах, к сожалению, не отражено, сколько времени проводились занятия в псаломщическом классе и состоялся ли хотя бы один выпуск.

Каменное здание мужской второклассной школы сохранилось до наших дней. Здесь сейчас размещается физико-математический факультет Горно-Алтайского университета (Социалистический проспект, 26). Первоначально здание было одноэтажным. Но по причине тесноты (в школе до революции обучалось более ста детей и там же находилась квартира учителя) в 1915–1916 гг. было высказано намерение надстроить второй деревянный этаж. Однако осуществить это удалось только после революции, когда миссионерская школа была уже упразднена, а вместо нее учреждена Улалинская смешанная земская гимназия. Деревянное здание женской школы в середине 1990-х гг. было уничтожено пожаром.

В отчете Алтайской миссии за 1916 г. говорится о строительстве еще одной улалинской школы – имени митрополита Макария (Невского), бывшего миссионера и наиболее значительного благотворителя миссии в начале ХХ в. И действительно, школа была открыта в заречной части Улалы. Этот район был отделен от церкви и школ рекой Майма. Мост тогда еще отсутствовал, и в осенний и весенний периоды учащимся этого района было крайне затруднительно попадать в центральные миссионерские школы. В заречной части перед революцией проживало около 600 человек, в том числе 100 детей школьного возраста.

План для строительства будущей школы был представлен на утверждение начальнику Миссии епископу Иннокентию благочинным иереем Павлом Сорокиным 24 января 1915 г. Уже тогда рассматривались кандидатуры учителей планируемой школы. Поначалу была назначена учительницей Евдокия Рогова, но она умерла. Затем благочинный о. Павел Сорокин предлагал кандидатуру учителя Алагызова. Последний, видимо, отказался от этой должности. В конце концов первой и единственной преподавательницей школы им. митрополита Макария стала жена о. Павла – Александра Сорокина.

Осенью 1915 г. новое школьное здание было покрыто жестью и все строительные работы были завершены. В новом здании имелась квартира для учителя и большая классная комната размерами 19 аршин длины, 9 аршин ширины и 5 аршин высоты (соответственно 13,3 х 6,4 х 3,5 м). Летом 1916 г., в дни посещения Алтая святителем Макарием, им было осмотрено и здание новой школы. Обширные и светлые помещения школы очень понравились владыке, понравился также план школы. Тогда же владыка предложил провести в школу водопровод, что для Улалы было в то время достаточно ново.

В этой школе обучалось 40 детей. Содержалась она за счет церковно-приходского попечительства. Учителем, как было сказано ранее, работала Александра Сорокина. К сожалению, у она не имела учительского образования: закончила лишь пять классов епархиального женского училища. Поэтому в феврале 1917 г. Томским епархиальным училищным советом А. Сорокиной было предписано сдать экзамен на право преподавать в церковно-приходских школах, а в случае невыполнения данного условия она должна была быть с начала 1917/18 учебного года быть заменена на другого «правоспособного» учителя. Однако летом, в связи с постановлением Временного правительства о передаче всех церковно-приходских школ в ведение Министерства народного просвещения, новое постановление Томского епархиального училищного совета от 10 августа 1917 г. отменило прежнее распоряжение как утратившее силу, поскольку подбором кадров теперь должно было заняться министерство.

В нескольких верстах от устья по р. Улалушке была открыта еще одна церковно-приходская миссионерская школа, называлась она Ново-Улалинская. Преподавателем в этой школе числилась Варвара Игнатьевна Малина, имевшая образование четыре класса гимназии. Тем не менее, у нее было официальное свидетельство на право преподавания в школах. В рапорте за 1916 г. благочинный священник Павел Сорокин, давая информацию о школах, отметил, что Ново-Улалинская школа была закрыта по неизвестным причинам наблюдателем Томского епархиального училищного совета. Более поздних сведений о школах не сохранилось, и остается только догадываться об окончательной судьбе ново-улалинской школы.

Таким образом, в 1916 г. в Улале действовали четыре миссионерских школы: мужская двухклассная, женская церковно-приходская и две смешанные школы – имени митрополита Макария и ново-улалинская. Общее число учащихся составило 260 детей, в том числе 131 мальчик и 129 девочек. За год до этого, в 1915 г., в улалинских школах обучалось 316 детей (182 мальчика и 134 девочки).

Летом 1917 г. миссионерские школы по распоряжению Временного правительства были насильственно изъяты у миссии и переданы в ведение Министерства народного просвещения. Некоторые школы при поддержке митрополита Макария удалось отстоять и оставить еще на некоторое время в ведении миссии. Одной из последних была изъята второклассная школа при чемальской женской общине-приюте.

Сколь бы успешно ни трудились духовные учебные заведения региона, к 1910-м гг. в миссионерских школах вновь не стало хватать дипломированных учителей. Причин этому много. С одной стороны, с каждым годом в миссии появлялись все новые и новые школы, а также повышались формальные требования к учителям. С другой стороны, из-за политической нестабильности в России наблюдалась инфляция. Цены на продукты, предметы первой необходимости безудержно росли, а бюджет миссии оставался на прежнем уровне. Дело осложнялось и труднодоступностью горных селений, в которых приходилось работать учителям миссионерских школ. Как результат – большая «текучка» и ежегодные вакансии учительских мест.

Чемальская женская община стала к 1910-м гг. вторым по значимости образовательным центром Алтайской миссии. Здесь были созданы все условия для плодотворной деятельности. Особенно важно, что на территории общины была создана прекрасная школа, получившая статус второклассной. Руководство общины, приюта, школы и их главный попечитель (митрополит Московский Макарий) неусыпно радели о выпускниках. Поэтому, когда в Чемале только начиналось строительство двухэтажного здания школы, владыка Макарий уже обсуждал с протоиереем Петром Бенедиктовым вопрос об открытии при Чемальской второклассной женской школе одногодичных курсов для подготовки выпускниц к учительству в церковно-приходских школах. «Нужна в Миссии женская школа законченная, имеющая права на звание учительницы. Она должна иметь в виду, прежде всего, образование алтайских девушек; по типу она должна подходить неким курсам учительским и отчасти к катехизаторскому училищу. Учащимся в ней должно быть даваемо, кроме учения, и воспитание, какое дается в наших Епархиальных женских училищах или попроще того, но с преобладанием духа истинного христианства, подходящего к иноческому. Тут должны занимать видное место и рукоделье с домохозяйством. На каникулярное время пансионерки должны оставаться при общине, чтобы участвовать в полевых работах и домохозяйственных с огородничеством».

В августе 1915 г. было получено из канцелярии митрополита Московского и Коломенского Макария распоряжение об открытии при Чемальской второклассной женской школе одногодичных учительских курсов. Владыка лично составил список учебных книг для чемальской второклассной женской школы, среди них: «Богослужебные каноны на славянском и русском языках» Ловягина, «Азбука хорового пения» Соловьева, «Церковно-славянский словарик», «Краткая церковно-славянская грамматика» Мироносицкого, «Третий и четвертый год обучения» К. Лукашевича, «Этимология», «Синтаксис», «Теория словесности», «Хрестоматия» П. Смирновского, «Русская хрестоматия» Галахова, «Практическая методика предметов» Миропольского, «Курс гигиены» Макушина, «Культура лекарственных трав» Пашкевича.

В конце 1915/16 учебного года состоялся первый выпуск учительского класса. Для принятия экзамена у выпускниц была приглашена комиссия из других учебных заведений, скорее всего, из Барнаульского духовного училища или Бийского катехизаторского училища. Об этом должен был сообщить настоятельнице общины игуменье Людмиле помощник начальника Миссии протоиерей Петр Бенедиктов.

С приходом новой власти целесообразность существования учительского класса при чемальской школе была поставлена под сомнение. Помощник начальника миссии колебался в отправке в Чемал для приема выпускных экзаменов правомочной комиссии, считая, что изменившиеся политические условия сделают невостребованными выпускников учительского класса, а документ, выданный Алтайской миссией, не будет иметь юридической силы. Игуменья Людмила, со своей стороны, уговаривала о. Петра прислать в Чемал комиссию, надеясь, что Министерство народного просвещения не будет отказывать в приеме на работу в школы выпускиков Чемальких учительских курсов.

В конце концов в мае 1918 г. в Чемал приехала экзаменационная комиссия из катехизаторского училища и приняла выпуск учительского класса. Однако до настоятельницы общины дошли известия, что бийский учительский съезд не стал признавать эти дипломы, что вызвало недоумение игуменьи Людмилы. В дальнейшем учительские курсы были упразднены, а второклассная школа перешла в ведение новой власти.

 

Больницы и приюты

Свою лепту в распространение медицинских знаний и лечение коренных жителей Алтая внесли миссионеры, и в частности архимандрит Макарий (Глухарев). Обильная растительность Горного Алтая позволяла им собирать лекарственные травы, создать неплохую гомеопатическую аптечку и использовать ее при лечении «своей паствы». Отец Макарий самостоятельно освоил и стал распространять оспопрививание. Лекарства из своей аптечки, как свидетельствует документ, он отпускал бесплатно и «сам во всякое время в качестве врача неотложно являлся к тем, которые его приглашали». Его же усилиями для больных и бездомных в Майме была «заведена» в 1838 г. больница-богадельня, в которую «язычники» шли к отцу Макарию «сначала лечиться, а потом креститься».

В 1870 г. на пожертвования, собранные протоиереем Николаем Лавровым, в Улале был устроен приют для девочек-сирот новокрещеных алтайцев. Для этих целей использовалось двухэтажное здание, построенное в устье Улалы для нужд женской общины. А поскольку община к тому времени была переведена на р. Уахту, в семи верстах от Улалы, здание почти не использовалось.

Строительство большого деревянного двухэтажного с каменным полуподвалом здания улалинской больницы-приюта было начато в середине 1870-х гг. В 1875 г. были заготовлены материалы для строительства «больницы, приюта девочек, помещений для сестер милосердия, с необходимыми службами». «Из сего числа уже поставлены больничные кухни и особый дом для фельдшера». И в этот раз значительную помощь оказал протоиерей Н. Лавров, который пожертвовал на эти цели 1500 руб. В 1877 г. уже заканчивалось строительство вместительного и светлого здания «постановкой печей и устройством мебели». Тюменский купец П. И. Матягин пожертвовал 10 железных кроватей. Томский купец П. В. Михайлов пожертвовал «больничные судки из белого железа для разноски пищи».

На первом этаже разместился приют для 30 девочек, на втором – больница на 20 коек, а в полуподвале – кухня и другие хозяйственные помещения. В приюте трудились насельницы Никольского женского монастыря. В 1882 г. здание было обшито тесом. К тому времени в больнице-приюте была открыта, возможно, первая аптека в Горном Алтае. С 1883 г. женская школа из больницы-приюта была переведена в особое помещение.

Больницей местное население пользовалось бесплатно. Выборочная статистика посещений такова: в 1878 г. – 53 человека; в 1879 г. – 141 человек стационарно, 132 человек амбулаторно; 1880 г. – 145 человек стационарно, 244 человека амбулаторно; в 1885 г. – 7 некрещеных, 430 новокрещеных, 148 русских.

В 1903 г. было принято решение о продаже в рассрочку Улалинского приюта «врачебному ведомству под сельскую лечебницу», дабы сохранилось первоначальное предназначение здания. Приютские дети были переведены в женский монастырь. Дом требовал серьезного ремонта, и, очевидно, поэтому сделка состоялась только в 1910 г. Этот дом сохранился до наших дней. В нем находится кожно-венерологический диспансер (Социалистический проспект, 7). Несмотря на существование Улалинской больницы, далеко не все население Горного Алтая имело возможность и желание пользоваться ею. Поэтому среди населения периодически возникали вспышки оспы, тифа и т. д.

Но традиции, заложенные миссионерами в 30-40-х гг. XIX в., соблюдались и в дальнейшем были закреплены системой школьного образования. В частности, в программе обучения Бийского катехизаторского училища предусматривалась обязательная сдача выпускниками минимума по медицинской подготовке. Лица, успешно сдавшие его, получали соответствующие свидетельства. Например, в мае 1886 г. свидетельства на право оспопрививания получили 15 выпускников. Среди них были Семен Чесмочаков, Андрей Паяркин, Дмитрий Никифоров и др. Теоретические и практические знания выпускников были удостоверены комиссией во главе со старшим врачом бийской местной больницы, коллежским советником Н. Лузгиным. Большую практическую помощь оказывали миссионеры при алтайка Ирина Макаровна Козлова, которая была и воспитателем, и преподавателем в приюте. Состарившись, попросилась у Владыки Макария на покой, но осталась жить при общине. Пекла просфоры и присматривала за мальчиками, которых в приюте было немного.

В 1910 г. заботами Владыки было налажено лечение глазных болезней. Это было крайне необходимо для большинства населения, живущего в задымленных юртах.

Алтайское кочевое население, не знавшее врачебной медицинской помощи, к тому же постоянно запугиваемое шаманами, далеко не всегда обращалось за содействием к сотрудникам миссии, «сведущим в медицине». Бывало, только несчастные случаи приводили к установлению контактов учителей-оспопрививателей с алтайцами. Так, А. Конзычаков, учительствовавший в 1888 г. в Черном Ануе, своим своевременным вмешательством – вопреки противодействию шамана – спас от смерти алтайского мальчика. Лишь после этого случая крещеные и некрещеные алтайцы стали обращаться к нему за медицинской помощью.

В самом начале 1890-х гг., когда в Чемальский стан был назначен миссионер Петр Бенедиктов, не без участия владыки Макария появилась идея создать приют для алтайских детей-сирот. Место имелось – это так называемая «старая миссия», где первоначально находился Чемальский стан. Прошло несколько лет, и здесь же возникает мысль организовать небольшую иноческую общину, главная цель которой – содержать детский приют. Тем более что миссионеру особенно требовалась в этом деле помощь.

Таким образом, с благословения Владыки Макария (Невского), чемальский приют возник одновременно с женской общиной «Всех скорбящих радости», основанной в 1896 г.

Первоначально возглавляла приют алтайка Ирина Макаровна Козлова, которая была и воспитателем, и преподавателем в приюте.

В 1910 г. заботами владыки Макария на собранные им в Томске и большей частью на свои личные средства было построено новое солидное здание для приюта. В том же году заведующей приютом была назначена Лидия Михайлова (позднее – игуменья Людмила).

Для девочек-алтаек, кроме предметов обычной школы грамоты, были организованы занятия по письмоводительству, музыке, рукоделию, сельскохозяйственным работам. Особо уделялось внимание занятиям по медицине. Воспитанницы должны были уметь оказывать первую помощь больным. Ведь после обучения в миссионерской школе они разъезжались по самым отдаленным местам Алтая, где важны были не только грамотность, но и знания по сельскому хозяйству и медицине. Достигнув соответствующего возраста, воспитанницы приюта выходили замуж за алтайцев и, как правило, были хорошими хозяйками и матерями. При общине существовала небольшая больница с амбулаторией, где работала сестра-милосердия, которая и обучала девочек первым приемам оказания помощи больным.

В Чемальской общине существовала тесная связь с московской Марфо-Мариинской обителью. Среди попечителей приюта была великая княгиня Елизавета Федоровна. Марфо-Мариинская обитель принимала девочек-алтаек из Чемальской общины для обучения их на сестер милосердия. Среди них: Павла Трофимовна Пантина, дочь крестьянина Тобольской губернии, Туринского уезда, Дымковской волости, с. Чукреевского. Она в 13-летнем возрасте поступила в Томский Иоанно-Предтеченский женский монастырь, где окончила курс церковно-приходской школы. По окончании ее была отправлена в Москву в Марфо-Мариинскую обитель обучаться навыкам сестры милосердия. Далее была приписана к Чемальской женской общине.

Даже в грозные предреволюционные годы владыка Макарий всячески старался помогать общине-приюту. В январе 1917 г. им были переведены в Сибирский банк три облигации государственного 5-процентного военного краткосрочного займа на хранение на имя Чемальской Скорбященской общины. Условия были таковы, что проценты с этих ценных бумаг должны были причисляться банком к капиталу и по мере необходимости выдаваться по заявлению начальницы чемальской общины123. Одновременно Владыка составил список учебных книг для чемальской второклассной женской школы на 1917/18 учебный год для присылки в общину.

В марте 1917 г. в Чемале появилось новое правительство. В письме ученицы Чемальской второклассной школы протоиерею Петру Бенедиктову выражен подспудный страх перед неопределенностью будущего: «Дорогой отец протоиерей, благословите!

Отец протоиерей, экзамены у нас закончились, я перешла в 4 класс, получила свидетельство за 3 класса. Теперь не знаю, чем займемся, вероятно, на последней неделе будем говеть. У нас в Чемале 26 марта были торжества, ходили по Чемалу с красными тряпками и пели Марсельезу. Мы только были на молебне. 22 марта у нас было в школе чемальское правительство, говорили следующее: теперь новый закон и новые порядки. Вот вы здесь что, дрова пилите, полы моете, воду возите? А это унижает достоинство учениц. А мы все в один голос крикнули, труд никогда не унизит человека, а, наоборот, полезен. Коснулись немножко того, что матушка из учениц хочет сделать монашек, а мы на это сказали, что матушка хочет сделать из нас не монашек, а православных христианок».

В 1918 г. община начала строить больницу, хотя сознавала, что время весьма дорогое и трудное. Но заготовленный и уже обтесанный лес стал подгнивать. Опасаясь потерять заготовленный материал, сестры решили начать строительство больницы; в марте был сделан сруб и покрыт крышей.

Сохранившаяся переписка митрополита Макария и игуменьи Людмилы того времени свидетельствует о нелегких трудах по содержанию школ, учениц и учителей. Постоянно угрожала опасность передачи школ Министерству народного просвещения.

В 1904 г. при Благовещенском монастыре был открыт детский чулышманский приют. Он располагался на левом, противоположном от монастыря, берегу. Поначалу в приют принимались только девочки-сироты. Однако позднее при миссионерской школе был создан интернат для проживания мальчиков. Интернат расположился в старом здании приюта. Затем было построено новое помещение, в котором имелась домовая церковь во имя прп. Серафима Саровского, освященная в 1914 г. В 1916 г. в приюте проживали и обучались 11 девочек и 13 мальчиков. Согласно страховой ведомости, в приюте имелись следующие постройки:

«1) Церковь-школа, здание деревянное, крытое железом. Построено в 1914 г. Имеет 1 главку с крестом, пять малых комнат, кроме того, имеется 2 кладовки и 2 сеней. Длина здания 28 аршин, ширина 16 аршин 8 вершков. Высота до главного карниза 8 аршин. Печей 4, из них одна – русская. Дверей 13, окон 20. Оценка – 3500 руб.

2) Малый дом (пансион для детей). Построен в 1914 г. Деревянный, крытый железом. Состоит из трех отделов: детской, прихожей и кухни. Длина 20 1/2 аршина, ширина 6 аршин 2 вершка, высота до карниза 5 аршин, 2 русских печи. Дверей 3, Окон 10. Оценка – 500 руб.

3) Деревянный жилой дом, крыт тесом. Длина 13 аршин, ширина 11 аршин, высота до карниза 5 аршин, печи голландские 2, одна русская печь с комельком. При доме дощатые сени, кладовая и кадь, общая длина которой 13 аршин, ширина 3 аршина, высота 4 1/2 аршина. Дверей 10, окон с двумя рамами 13. Здание построено в 1915 г. Оценка – 1200 руб.

4) Амбар, погреб под одной крышей. Помещение построено в 1914 г. Длина 14 аршин 4 вершка, ширина 8 аршин 4 вершка, высота 4 аршина. Крыт тесом, корпус деревянный. Оценка – 300 руб.».

В последние годы существования приютом заведовала старейшая инокиня Алтайской духовной миссии – монахиня Магдалина (Чевалкова). В пожилом возрасте она не побоялась по просьбе митрополита Макария переехать из обустроенного Улалинского монастыря в суровую Чулышманскую долину. Она с честью исполнила свое послушание. Лишь только после ее кончины в 1916 г. и с приходом новой власти детский приют был упразднен. Некоторое время учительствовал в приютской школе иеромонах Питирим. Но осенью 1917 г. он покинул приют. Таким образом, еще одно важное социальное учреждения Алтая фактически прекратило свое существование.

В середине 1910-х гг. в Улалинском миссионерском стане появилось еще одно добротное деревянное двухэтажное здание – новый миссионерский приют. Этому в значительной мере способствовал митрополит Макарий (Невский). 11 июля 1914 г. рано утром Владыка Макарий осмотрел храм-памятник и устроенный им когда-то садик возле миссионерского дома. Из садика Владыка заметил маленькую миссионерскую избушку. Она была определена для богадельни и для приема в ней мальчиков. Владыка решил помочь построить миссионерский приют на этом месте.

Первоначально рассматривался вопрос о покупке готового здания. Оное предлагала жительница Улалы Мария Коршунова за 12 тыс. руб. Но владыка отказался от данного варианта, поскольку здание Коршуновой было неудобным для размещения в нем приюта, о чем свидетельствовала телеграмма из Москвы.

В январе 1915 г. благочинным священником Павлом Сорокиным был представлен на утверждение план нового миссионерского приюта в Улалинском стане, и в том же году началось строительство данного приюта. Судя по панорамным фотографиям того времени, здание нового приюта решено было строить на месте одного из ветхих причтовых домов, находившихся недалеко от храма. В письме от 29 января 1915 г. к о. Петру Бенедиктову московский святитель спрашивал о подготовке строительства так необходимого в Улале нового приюта. В сентябре 1915 г. была уже готова кровля. А согласно отчету улалинского миссионера – священника Павла Сорокина, в 1916 г. производилась внутренняя отделка деревянного здания приюта. Тогда двухэтажное деревянное здание было уже практически достроено.

Необходимая сумма для строительства была пожертвована семьей Коншиных – 10 тыс. руб. Также в собственность приюта был передан неприкосновенный капитал (20 тыс. руб.), на проценты от которого должен был содержаться новый приют. Учитывая большую заслугу Коншиных, святитель Макарий (Невский) подал в Святейший Синод ходатайство о присвоении новому приюту имени Иоанна и Александры Коншиных. Об этом в Синоде состоялось слушание, а 5 марта 1915 г. было принято положительное решение, вследствие чего издан соответствующий указ его императорского величества.

Но с наступлением периода лихолетия, в 1923 г., здание приюта было муниципализировано и использовалось разными учреждениями. В советский период дом обшили, а в конце ХХ в. над вторым этажом возвели мезонин. В настоящее время здание используется «Гражданпроектом» (Социалистический проспект, 22).

 

Приходские попечительства

Помочь миссионерам в просветительской и воспитательной работе были призваны приходские попечительства, которые стали создаваться в отделениях по инициативе миссионеров. Этой работе предшествовали некоторые официальные церковные решения. В 1864 г. вышел указ императора «О приходских попечительствах при православных церквах». Попечительства обязаны были «заботиться о содействии и удовлетворении нужд приходской церкви и об изыскании… средств» для этого. Источником денег для приходских попечительств должны были стать добровольные пожертвования. Алтайские миссионеры расширили понимание этого указа и увидели в идее создания попечительств не только способ решения проблем существования храма, но и возможность приучать новокрещеную паству к христианским принципам благотворительности. Первое такое попечительство на Алтае было создано в Центральном Улалинском стане под руководством архимандрита Владимира в 1877 г.

Дело в том, что после крещения, приучая бывших кочевников к оседлости, миссия обычно оказывала необходимую благотворительную помощь новокрещеным. Особенно значительной была помощь в создании новых миссионерских селений. «Бедным при крещении выдавалось – белье, необходимая одежда, несколько мер ячменя на пропитание, домик, иногда – лошадь, корова, необходимые земледельческие орудия и семена для первоначальных посевов». Некоторые новокрещеные начинали относиться к этому как к долчану. Тогда архимандрит Владимир учредил «новокрещенские приходские попечительства, которые, состоя из лучших новокрещеных, собирали бы сведения об истинно нуждающихся инородцах и уделяли бы от себя и из сумм, подаваемых им Миссией, пожертвования на беднейших». Таким образом попечительство узнавало о нуждающихся и благоразумно распределяло пособия, а также положительно влияло на неофитов, подавая пример братской взаимопомощи. Попечительство также помогало бороться с пьянством, леностью и другими пороками.

Очень важном было то, что уже с первого года существования попечительства в Улале его члены не только распределяли средства Миссии, выделяемые на благотворительность, но сами стали делать добровольные взносы на эти цели. Так, в 1877 г. было собрано 100 руб., в следующем – уже 177 руб. 92,5 коп. На первых порах помощь оказывалась безвозмездно – покупка лошади, коровы, семян для посева, к праздникам самым нуждающимся – мясо. Позднее стали давать в долг, и «опыт научил, что такие именно пособия больше ценятся, нежели безусловно дарованная милостыня. Возращение займов было исправное; мало того возвращавшие долг от себя прибавляли некоторую лепту на пособие другим, подобно им, нуждающимся». Дела благотворения при архимандрите Владимире дошли до того, что из случайных временных превратились в постоянные добровольные обязательства. Например, в 1882 г. в Улале прихожанами – как алтайцами, так и русскими – были приняты решения ежегодно собирать: средства на содержание причта, который совершает для них духовные требы; средства на содержание мужской и женской школ, по 60 руб.

Постепенно новокрещеные не только центрального, но и других станов миссии стали осознавать необходимость оказывать посильную помощь нуждам своего храма. Поэтому неудивительно, что процесс образования церковно-приходских попечительств в миссии проходит динамично. После Улалинского были созданы попечительства в Чемальском, Кебезенском и Урсульском (Онгудайском) станах (1891), далее в Чёрно-Ануйском (1892), в Мыютинском и Бачатском (1895), в Паспаульском (1901), в Александровском и Усть-Канском (1905), в Абайском (1907).

Церковно-приходские попечительства «благотворно» служили делу миссии. На пожертвования, собранные прихожанами, в Черно-Ануйском отделении, к примеру, был «перестроен и украшен храм», сделан новый иконостас, «поддерживались» две школы.

В 1914 г. на учебники, школьную мебель, отопление, освещение, наем сторожа и «поломойки» здесь израсходовали 200 руб.Содержание школ являлось традиционной заботой как попечи-тельств, так и отдельных благотворителей. Например, в середине 1880-х гг. попечителями школ Чемала и Улалы были бийский купец М. Г. Пискарев и купец с. Смоленского А. Н. Орлов. Как указывалось выше, строительство двух школ – мужской и женской – в Улале в начале XX в. также велось на средства, собранные попечительством. В некоторых случаях отдельные вопросы попечения делили между собой русская и алтайская части приходов. Причем русские крестьяне, как более зажиточные, брали на себя больше обязанностей, чем алтайские. Так, например, в 1908 г. официальными попечителями улалинских школ были: мужской второклассной – мещанин Василий Иванович Юрганов, а женской одноклассной – алтаец Даниил Михайлович Тобоков.

Попечительства продолжали оказывать значительную помощь нуждающимся, особенно в неурожайные годы. Так, в неблагоприятный для чулышманцев 1914 г. нуждающимся было выдано «на обсеменение» до 300 пудов зерна «натурой в дни великих праздников». Таким образом, к началу ХХ в. приходские попечительства стали важнейшей составляющей структуры миссионерских учреждений на Алтае, позволившей в условиях ограниченного финансирования полноценно осуществлять благотворительные и образовательные программы как в крупных, так и отдаленных станах миссии.

 

Система школьного образования в начале ХХ в

Подводя итог описанию системы образовательных и благотворительных учреждений, созданных в Алтайской миссии, можно без сомнения сказать, что именно духовная миссия и ее сотрудники дали толчок развитию культуры и просвещению народов Горного Алтая. Однако письменность, а вместе с тем и грамотность была в то время достоянием лишь небольшой части коренного населения. Не так легко было сформировать стремление кочевого народа к грамотности. Тем не менее, как считает доктор филологических наук, исследователь алтайской литературы З.С. Казагачева, усилия миссионеров сыграли положительную роль в развитии культурной «жизни алтайцев». Следует заметить, что в начале XX в. вопрос о просвещении коренных жителей Сибири был рассмотрен на государственном уровне. На Всероссийском съезде по народному образованию, проходившем в декабре 1913 г., работала специальная секция по проблемам инородческой школы. В числе факторов, от которых она «страдала», были названы почему-то «обрусительная политика» и ее использование для «ассимиляторского и миссионерского воздействия».

Россия, вступая в XX в., переживала бурные социально-культурные перемены («революция в естествознании», «серебряный век русской поэзии» и т. д.), потому неудивительно, что система школьного образования в православных миссиях могла показаться некоторой части общества недостаточно современной. Тем не менее, согласно источникам, к 1915 г. в 24 отделениях Алтайской миссии, функционировавших на территории Горного Алтая, значилось 86,7 тыс. жителей, из которых 13,8 тыс. (или 16 %) были грамотными.

На всей же территории деятельности миссии были 3 двухклассных, 71 одноклассная и 15 школ грамоты. Если сравнить их с данными на начало XX в. (1, 30, 23), то можно увидеть тенденцию к сокращению числа школ грамоты и увеличению одноклассных и двухклассных школ, что предполагало более качественный уровень преподавания.

Школы Алтайской духовной миссии можно разделить на три вида: с преподаванием на русском языке, с преподаванием на русском и алтайском языках, с преподаванием на алтайском языке. В появлении так называемых смешанных школ с преподаванием на русском и алтайском языках большую роль сыграло переселенческое движение. Достигнув алтайских кочевий, новоселы оседали здесь, увеличивая тем самым число сел и деревень со смешанным населением. В таких населенных пунктах миссия вынуждена была вести обучение и на русском, и на алтайском языках. В числе таковых в 1897 г. числились мыютинская, малочергинская, чемальская, кебезенская, ыныргинская, турочакская и другие школы.

Наряду с алтайскими и смешанными школами были и школы, где обучение велось на русском языке. Они функционировали в деревнях с русским населением и создавались на средства русских обществ и попечителей. В таких школах кадровый вопрос не всегда решался удачно. Так, в 1897 г. в чергинской школе учительствовал «ефрейтор Каратобоков, некогда обучавшийся в школе». Понятно, что от такого рода «педагогов» трудно было ожидать хороших результатов, тем более что они работали без каких-либо программ и бесконтрольно.

Однако и миссия, расширяя сеть своих школ, столкнулась с неизбежной в таких случаях кадровой проблемой. Школам нужны были учителя не просто способные дать детям определенную сумму знаний, а такие, которые наряду с этим должны были обеспечить миссии выполнение ее основной задачи – внедрение в среду «инородцев» основ христианства. Естественно, что такие кадры можно было готовить только в своих учебных заведениях. И миссия пошла на открытие такового.

Определенный вклад в развитие образования в Горном Алтае внесла «учрежденная» в феврале 1863 г. в Улале женская община. Она стала своеобразной хозяйственно-бытовой школой, в которой учились домоводству по русскому образцу, а также рукоделию и овощеводству около 20 женщин-алтаек. Община имела и приют для малолетних сирот, в котором содержалось 20 детей. Их обучением занимались сестры-монахини. Но таковых были единицы. Это понудило миссию заняться образованием как самих сестер-монахинь, так и сирот-девочек. С этой целью в Улале открывается женская миссионерская школа. В отличие от обычной миссионерской школы, здесь больше внимания уделялось обучению ведения домашнего хозяйства.

По мнению доктора педагогических наук А. П. Беликовой, миссионеры принесли свет «истинного просвещения народам, населявшим Горный Алтай», и сущность их деятельности была благородной. Вышеизложенные факты с полным основанием позволяют говорить о положительном воздействии Алтайской духовной миссии на культурно-просветительскую жизнь региона.

После ликвидации монархии в России, 20 июня 1917 г., был принят закон о передаче церковно-приходских школ в ведение Министерства народного просвещения. В архиве миссии сохранилось несколько актов о передаче школьных зданий и имущества. Например, акт от 18 октября 1917 г., по которому, в соответствии с «предложением» Бийской земской управы, описано имущество улаганской школы на сумму 1154 руб., которое должно было перейти из церковного ведомства в «министерское». Таким образом, у Церкви были «изъяты» образовательные функции.