День казался бесконечным. Даже откровенная радость Энди по поводу возвращения Брук не могла компенсировать одиночество, которое она испытывала без Моргана. Когда Энди был уложен на ночь в кроватку, она прочитала ему книжку с картинками. Он восхищенно рассматривал изображения толстых коров и желтых утят и даже нюхал страницы: ему явно понравился запах свежей типографской краски.

– Касиво, – несколько раз повторил он, тыча пальчиками в блестящие яркие картинки. Уснул он, прижав книгу к себе. Плюшевого мишку он положил рядом с собой на подушку.

Обеденный час наступил и прошел без Моргана, только его секретарша позвонила, чтобы сообщить им, что он придет домой поздно. Брук пыталась справиться с беспричинным страхом, который все рос в ее душе. Конечно, у Моргана масса дел.

Конечно, ему пришлось задержаться на работе, раз во время уик-энда у него сорвалось несколько важных встреч. Однако страх не уходил. Брук не сомневалась, что случилось что-то непоправимое, а их отношения с Морганом были еще настолько хрупкими, что груза очередного непонимания они не выдержат.

Она сыграла с мистером Кентом в триктрак, сумев сосредоточиться настолько, чтобы не проиграть на первых же ходах. Но она не сожалела, когда он объявил, что устал, и ответил отказом на ее предложение сыграть еще одну партию. Правда, тогда она осталась без дела и могла только сидеть в гостиной и терзать себя сомнениями и тревогами.

В одиннадцать часов она поднялась наверх. Она посмотрела на Энди, который мирно спал в своей кроватке, а потом начала метаться по своей спальне. После получаса бесцельной ходьбы Брук тихо выскользнула из своей комнаты и прошла по коридору к двери Моргана. Она робко нажала на ручку – и дверь открылась. Брук скользнула внутрь.

Комната, конечно, была пуста. Она уселась в одно из кресел у камина, жалея, что в нем не пылает огонь. Скинув домашние туфли, она подтянула ноги под себя и стала смотреть на березовые поленья, аккуратно сложенные в камине, так что осталось только чиркнуть спичкой, чтобы затопить его. Сама того не замечая, она заснула. Казалось, она только что напряженно ждала звуков, которые сообщили бы ей о возвращении Моргана, а в следующую секунду кто-то бесцеремонно разбудил ее, резким движением поставив на ноги. Брук ничего не могла понять.

– Что ты здесь делаешь? – гневно спросил Морган. – Надеешься соблазнить меня еще на двое суток бездумного секса? Не слишком ли оптимистичное намерение, хоть я и показал себя таким доверчивым дураком?

Она начала протирать глаза, пытаясь стряхнуть остатки сна.

– Морган о чем ты? – спросила она с явным недоумением.

Его губы изогнулись в жесткой усмешке:.

– Прекрати разыгрывать невинность, Брук. Чего ты пытаешься добиться? Оттянуть время, чтобы составить какой-нибудь новый план? Не слишком ли поздно? У тебя был целый день на то, чтобы придумать убедительную историю, и, Бог свидетель, твоя находчивость не знает границ!

– О чем ты говоришь, Морган?

– Кажется, это слова из моей роли, лапочка, – с горькой усмешкой отозвался он. – Чего ты пыталась добиться, Брук? Отомстить за то зло, что я причинил тебе, когда ты была беременна Энди?

Она судорожно вздохнула, пытаясь опомниться.

– Ты не согласишься начать этот разговор сначала? Что именно я якобы сделала?

Он оттолкнул ее, словно больше не мог даже до нее дотрагиваться.

– Акции, Брук. Я говорю о принадлежавших тебе акциях моей компании. Тебе мало было просто их продать, да? Тебе надо было продать их в тот момент и таким образом, чтобы нанести мне сокрушительный удар! Ты хотела, чтобы я потерял управление «Кент Индастриз» – окончательно и бесповоротно!

– Я не продавала никаких акций, – сказала она. – О чем ты говоришь, Морган?

– Ради Бога, Брук, не прикидывайся передо мной невинной овечкой! Зачем теперь врать? Ты хочешь, чтобы я поздравил тебя с блестяще сыгранной в этот уик-энд ролью? Ну что ж, поздравляю! Тебе было приятно, что я купился на твою блестящую игру? Ты еще в субботу утром знала, что нас ждет сильнейшая буря: когда я вошел к тебе в комнату, ты по радио слушала прогноз погоды! И вдруг – после двух лет, в течение которых ты меня избегала, тебе понадобилось предложить, чтобы мы провели приятный уик-энд вдвоем, вдали от всех, далеко от цивилизации. Господи, ну не дурак ли я!

– Ты хочешь сказать, что я не случайно попросила тебя поехать в коттедж? Ты считаешь, что я специально сделала так, чтобы ты не мог попасть на работу?

– А разве это не так? – с горечью отозвался он.

– Не совсем.

Морган недоверчиво расхохотался.

– Надо признать, что ты прекрасно меня подготовила, – сказал он. – Все эти нежные ласки и обжигающие поцелуи, которые кончались ничем… Ты прекрасно знаешь, как обещать мужчине блаженство, пока ждешь, чтобы он дал тебе то, чего ты добиваешься, правда, Брук?

– И чего, по-твоему, я от тебя добивалась?

– Соглашения об опеке, – нетерпеливо ответил Морган. – Я решил свою судьбу, когда его тебе вручил, правда? Покуда оставался шанс, что я заберу Энди себе, ты не готова была действовать.

Брук не снизошла до того, чтобы отвечать на эти обвинения, и он подошел к ней и резко повернул к себе, так что его губы оказались совсем рядом с ее губами.

– Какой сладкий ротик! – пробормотал Морган. – И так искусно лжет! Тебе нечего сказать в свою защиту, моя милая лживая женушка?

Она вырвалась от него, возмущенно оттолкнув его руки.

– Я иду спать, – сказала Брук. – К себе в комнату.

Но он стремительно схватил ее за руку и оттащил от двери.

– Я еще не кончил. Разве ты не хочешь услышать, как удались твои планы? Я даже готов признаться, что был готов забыть о моих обязательствах по отношению к компании и людям, которые у меня работают. Скажи мне, было ужасно противно использовать свои плотские чары, пока ты в коттедже дожидалась, чтобы пошел снег?

– Нет.

В горле у нее так пересохло, что она изумилась, как ей удалось произнести даже это коротенькое слово.

Резкий смех Моргана резанул ей слух.

– Хочешь посмеяться? Я подумал, что ты все еще меня любишь, несмотря на все, что между нами было! Я решил, что ни одна женщина не может быть настолько нежной с человеком, который ей безразличен. А ты только использовала свое тело как оружие, как приманку, чтобы заманить меня в ловушку!

– Мне есть смысл говорить, что я по-прежнему не понимаю, о чем ты говоришь? Кажется, кто-то продал несколько акций, пока мы не могли уехать от Оссипи? Ты потерял управление «Кент Индастриз», Морган? Ты поэтому так разъярен?

– Будь ты проклята, Брук! Этот разговор становится совершенно нелепым! Уже глубокая ночь, и я слишком устал, чтобы играть с тобой в твои извращенные словесные игры. Во время уик-энда конгломерату предложили восемь процентов акций «Кент Индастриз». Именно восемь процентов акций принадлежало тебе. Более того – ты единственный человек, у которого был мотив с ними расстаться.

– Мотив? – У нее невольно вырвался смешок, который походил скорее на рыдание. – И какой же у меня должен быть мотив, Морган?

– Месть, – ответил он. – Ты хотела сквитаться за то, как я с тобой обращался, пока мы были женаты.

– Понятно, – сказала Брук, сдерживаясь из последних сил. – Я не знала, что тебя так мучает чувство собственной вины, Морган. – Она подошла к камину и прислонилась к неровным камням, словно надеясь найти опору у их шероховатой поверхности. – И скажи: мне удался мой хитроумный план? Ты потерял управление компанией?

– Нет. Боюсь, что ты просчиталась, лапочка. – Звучавшая в его голосе ярость растравляла ее рану. – Видимо, дорогу расчистили раньше, чем ты рассчитывала, так что я успел вернуться в Бостон и перекупить эти акции. Мне пришлось заложить все мое имущество, включая и этот дом, но я получил нужную сумму. Разве твой брокер не сообщил тебе приятное известие? Ты богатая женщина, милочка. Твои акции сегодня днем принесли на четыре доллара больше, чем за них давали в конце торгового дня в пятницу.

– Поскольку тебе удалось купить эти акции, то ты по-прежнему президент «Кент Индастриз»?

– Мне жаль тебя разочаровывать, – саркастически ответил Морган, – но я вынужден ответить утвердительно. Уверен, что тебе будет крайне неприятно услышать, что я по-прежнему полностью контролирую компанию. Более того, конгломерат сейчас ведет переговоры со своими японскими директорами, и я имею все основания надеяться, что председатель вскоре объявит, что они отказываются от попыток перекупить «Кент Индастриз». Они совершенно не рассчитывали на то, что мы окажем им столь сильное сопротивление.

– Я очень за тебя счастлива, – тихо отозвалась Брук и умоляюще посмотрела на него. – Ты делаешь ошибку, Морган: я не продавала никаких акций. Как бы мне хотелось, чтобы ты мне поверил!

В комнате наступило полное молчание, продлившееся чуть ли не целую вечность.

– Докажи, – наконец ответил Морган. Брук отстранилась от камина и принялась расхаживать по комнате, безрезультатно пытаясь избавиться от напряжения, сковавшего их обоих. Она так сильно стиснула руки, что чувствовала, как ногти врезаются в нежную кожу ладоней. Увидев написанное на лице Моргана недоверие, она опустила глаза и засунула руки глубоко в карманы джинсов в неосознанном упрямом жесте.

– Нет, – проговорила она с вызовом. – Я не буду пытаться что-то тебе доказывать, Морган. Если мы собираемся еще раз попробовать жить вместе, ты должен научиться мне доверять.

– Я же не прошу тебя сделать что-то сверхъестественное! – возразил Морган. – Тебе достаточно позвонить адвокату и дать ему разрешение подтвердить мне, что он по-прежнему выступает в качестве временного хранителя принадлежащих тебе акций «Кент Индастриз».

– Сейчас час ночи, – напомнила ему Брук. – Нельзя звонить людям так поздно. Я прошу тебя поверить моему слову, Морган. Неужели жена не может просить об этом своего мужа?!

– Но мы ведь никогда и не вели себя, как нормальная супружеская пара, не так ли? И сейчас, похоже, не время делать первую попытку. – Он отвернулся, обеими руками ероша свои густые волосы. – О черт! Я устал, и сейчас не время вести разговоры. Неужели тебе не понятна моя проблема, Брук? Больше просто никто не мог продать эти акции, потому что никто вне нашей семьи не имеет их в таком количестве!

– Морган, если ты в таком важном вопросе не можешь поверить моему слову, тогда нет смысла делать вид, будто мы пытаемся наладить отношения. Если мы не будем доверять друг другу, то вся наша жизнь станет ложью.

Брук направилась к двери: не в силах больше выдерживать его недоверчивого взгляда, она едва соображала, что делает. Если она сию же минуту не уйдет, – пока он не успел сказать что-то еще более обидное, – то вообще не сможет отвечать за свои поступки.

– Куда ты отправилась? – спросил он.

– В данный конкретный момент я иду спать, – невыразительно сказала она. – А завтра, наверное, мне надо будет уехать из Кент-Хауза. Будет лучше, если…

– Ни черта подобного – «будет лучше»! – оборвал ее Морган. – Если ты думаешь, что сможешь уйти отсюда с моим сыном, то ты глубоко ошибаешься!

Своим недоверием он нанес ей такую глубокую рану, что Брук отреагировала, не подумав: ее единственной целью было причинить ему такую же сильную боль, какую нанес ей он.

– А почему ты так уверен в том, что он твой сын? – гневно спросила она. – Ты не веришь ни единому моему слову, тогда почему поверил в это?

Его лицо смертельно побледнело: Брук не поняла, от ярости или от шока.

– Энди мой сын, и мы оба это знаем, – жестко сказал Морган. – Но чтобы ты не вздумала сложить вещички и убежать в ночь, как сделала уже один раз, я позабочусь о том, чтобы у тебя была убедительная причина здесь остаться.

– У меня нет причины оставаться с тобой.

– Найду, – ответил он. – Мне нетрудно найти доводы в пользу того, чтобы оставить тебя здесь. Как насчет того, что я мог снова сделать тебе ребенка? И на этот раз мы оба будем знать – с самого начала – что ты носишь моего ребенка!

– Ты просто псих, если думаешь, что я соглашусь родить еще одного ребенка! – негодующе бросила она. – С чего ты решил…

Она не успела договорить – Морган подхватил ее на руки и отнес к кровати, вжав в подушки.

– Полагаю, именно здесь ты и рассчитывала провести ночь, – жестко сказал он. – Иначе ты не дожидалась бы меня с такой трогательной преданностью, милая моя женушка!

– Я дожидалась своего мужа – человека, который мне доверяет. Ты – не он, Морган, и мне начинает казаться, что никогда им и не станешь.

– Ты слишком много говоришь, – отозвался он. – И по большей части неискренне.

– Ах ты, высокомерный нахал! – возмущенно воскликнула она. – Конечно, я говорю искренне!

Морган не обратил внимания на ее гневный ответ.

– По крайней мере, если ты будешь у меня в постели, я смогу быть уверен, что ты не попытаешься убежать, – яростно бросил он.

– Я не хочу быть с тобой в постели, – прошипела Брук. – Ни сейчас… ни потом.

– Не лги, – сказал он, агрессивно прижимаясь к ее губам, не давая ей возможности не впустить его настойчивый язык. Ее полуискренние попытки высвободить свое тело прекратились, когда он перекинул ей через бедро ногу. Ее руки Морган закинул ей за голову, жадным взглядом пожирая бурно вздымающуюся грудь жены. – Я хочу тебя любить, – сказал он. – Что бы мы друг другу ни говорили, физическое влечение между нами не исчезает. Оно всегда с нами и, наверное, навсегда с нами и останется.

– Когда ты так говоришь, Морган, я тебя ненавижу, понимаешь? Ты вовсе не хочешь меня любить. Тебе нужен только секс, и я не готова согласиться на такое.

– Поздновато ты об этом говоришь. Слишком поздно для нас обоих.

– Ты меня отпустишь наконец? – процедила она сквозь зубы, отчаянно мотая головой, чтобы избежать прикосновения его губ. – Я же сказала тебе, что хочу уйти, и не собираюсь изменять решение. Ты что, думаешь, что изнасилование что-то решит?

– Изнасилование ничего решить не может. Но никакого насилия и не будет.

– Ах ты, заносчивый, самовлюбленный…

– Я советовал бы тебе помолчать, Брук. Ты начинаешь повторяться.

Ей показалось, что на его губах промелькнула тень улыбки, а в следующую секунду они уже с силой прижались к ее губам, не дав ей докончить фразу. Кончик его языка скользнул по ее губам, но она продолжала крепко их сжимать, решив во что бы то ни стало не уступать его страсти.

– Отпусти меня! – повторила Брук.

– Один поцелуй, – потребовал Морган. – Один только поцелуй, а потом я обещаю, что ты сможешь уйти.

Брук открыла рот, собираясь ему отказать, но он яростно приник к ее губам, добиваясь покорности. Она попыталась его оттолкнуть, но, ощутив прикосновение настойчивого языка, почувствовала, что больше не в силах сопротивляться. С едва слышным стоном она ответила на его поцелуй.

Морган издал негромкий возглас торжества, когда не столько услышал, сколько ощутил ее невольный вздох, приоткрывший ей губы и заставивший расслабиться ее тело. Казалось, в эту же секунду его ярость исчезла, сменившись мягкой, дразнящей нежностью. Его пальцы медленно заскользили по ее телу, рисуя на пути магические знаки, будившие в ней страсть. Его губы проложили по ее шее дорожку огненного желания. И очень скоро ее неубедительное равнодушие сменилось обжигающим, всевластным томлением.

Как только Морган ощутил, что ее сопротивление окончательно сломлено, он встал и быстро разделся. Стремительно вернувшись на постель, он наклонил голову и начал целовать чувствительную кожу в ложбинке между ее грудей. Его чуть дрожащие пальцы не сразу справились с застежкой лифчика, и Брук поняла, что имеет над ним не меньшую власть, чем он – над ней.

– Помоги мне его снять, – прошептал он. – Господи, Брук, как же ты мне нужна!

Она ничего не ответила, потому что ей не хотелось признаваться в том, насколько велико ее собственное желание. Она ощущала на своем теле прикосновения его пылающей кожи, но не могла бы сказать, где кончается ее жар и начинается его.

– Посмотри на меня, Брук, – попросил Морган, – и ответь мне честно. Если я сейчас тобой овладею, это будет изнасилование?

Его голос звучал приглушенно, а губы шевелились у самой ее щеки.

Она закрыла глаза и призналась:

– Нет.

– Не закрывай глаз, Брук, – настаивал он. – Посмотри на меня и скажи, чего ты хочешь.

Она неохотно заглянула в глубину его серых глаз.

– Я хочу тебя, – призналась она, не в силах справиться со своими чувствами. – Мне нужно, чтобы ты меня любил.

Брук почувствовала, как Морган резко втянул в себя воздух, и ощутила его торжество – хоть в эту секунду ей было не важно, что она уступила ему победу, которой он добивался.

– Ты мне тоже нужна, – признался он, зарываясь лицом в гладкий шелк ее кожи. – Обними меня, – попросил он. – Скажи мне, что ты меня хочешь!

Брук отчаянно цеплялась за него, пока он увлекал ее к вершинам их страсти, не видя и не слыша ничего вне тесного мира их взаимного желания.

Позже, гораздо позже, погружаясь в глубокий сон и испытывая чувство полного изнеможения, ей вдруг показалось, будто Морган прошептал:

– Я люблю тебя, Брук!

Поначалу настойчивый звонок телефона показался ей частью сновидения, но когда она заставила себя полностью проснуться, то услышала негромкий голос Моргана, разговаривавшего по телефону, установленному у кровати. Она повернулась на бок, чтобы можно было за ним наблюдать. Мгновенно к ней пришли воспоминания о нежной страсти минувшей ночи – и все тело у нее заныло от невысказанной любви.

Брук постаралась отогнать сладкие воспоминания. Наступило утро, и при ярком свете дня она заставила себя признаться в нескольких истинах, которые прошлой ночью ей было слишком больно вспоминать. Брук знала, что глубоко любит Моргана, что хотела бы снова попробовать наладить совместную жизнь с ним. Но знала она и то, что их отношения не сложатся, если не будут построены на взаимном доверии. Если Морган не готов к тому, чтобы принять ее такой, какая она на самом деле, то ради них обоих ей придется разорвать их брак. Но не бежать, как раньше, а законным порядком развестись. Настолько сильное физическое влечение, не подкрепленное истинной любовью, в конце концов погубит их обоих.

Морган закончил телефонный разговор и сразу же встал с постели. Он не поворачивался к Брук, пока не засунул руки в рукава халата и не затянул его поясом.

– Это звонили из нью-йоркского банка моей компании, – сказал он. – Они сегодня намерены сделать заявление, что «Кент Индастриз» успешно избежала перекупки. Мне надо сейчас же отправляться на работу.

– Значит, все позади? – спросила она. – После сегодняшнего заявления больше не будет опасности, что ты потеряешь контроль над компанией?

– Все будет позади, – подтвердил он. – Попытка перекупки провалилась. – Морган отошел к окну, не глядя Брук в глаза. – Возможно, я освобожусь очень поздно, – сказал он. – Ты будешь здесь, когда я вернусь?

– А ты хочешь, чтобы я была здесь?

– Да. – Телефон зазвонил снова, не дав ему больше ничего добавить. – Черт! – пробормотал Морган, снимая трубку. – Я не стал бы отвечать, но это звонят по моему личному номеру!

Несколько минут он вел отрывистый разговор, сосредоточенно хмуря брови.

– Мне надо идти, – повторил он, как только повесил трубку. – Я должен встретиться с японскими владельцами конгломерата. Надо обязательно прийти с ними к мирному соглашению. Нельзя допустить, чтобы они сразу же выбросили на рынок все акции, которые им удалось приобрести. Это слишком понизило бы котировку – и мы стали бы открыты для новой попытки перекупки.

– Еще одна? – изумилась Брук. – Ты хочешь сказать, что тебе и «Кент Индастриз» может понадобиться пройти через все это еще раз?

Он сжал зубы.

– Такая вероятность есть, – признался он. – Ты же знаешь, что управление такой компанией, как «Кент Индастриз», требует от человека очень много, Брук. Нет смысла притворяться, будто теперь, когда попытка завладеть моей компанией провалилась, я смогу почти все лето плавать на яхте, а зимы проводить на горнолыжных курортах. – Морган яростно взъерошил волосы. – А, какого черта! – выругался он. – Мне надо принять душ и ехать на работу.

Брук проводила его взглядом до дверей ванной. От чувства неуверенности ее даже подташнивало. У самой двери Морган вдруг задержался и оглянулся на нее.

– Ты будешь меня дожидаться сегодня вечером? – спросил он. Просительные нотки, прозвучавшие в его голосе, противоречили ледяному спокойствию его лица. – Пожалуйста, Брук, не оставляй меня, пока мы не поговорим!

Ее пальцы чертили какие-то узоры на одеяле.

– Я тебя дождусь, – сказала она и сразу же засомневалась, следовало ли ей давать такое обещание. В конце концов Морган ведь так и не извинился за обвинения прошлой ночи, и хотя Брук легко могла доказать ему, что не продавала своих акций, она вовсе не была уверена в том, что ей хочется всю оставшуюся жизнь постоянно снова и снова доказывать свою невиновность.

Когда Брук вернулась к себе в спальню, Энди громко плакал в своей кроватке, но, увидев мать, сменил слезы страха на вопль ярости. Он не привык просыпаться в одиночестве. Брук только поблагодарила Бога за то, что малышу не вздумалось выкарабкаться из кроватки, откуда он мог легко упасть. Она быстро умыла и переодела мальчика, поцеловав ему носик, как только он вынырнул из горловины синего свитерка. Усадив его посредине кучи игрушек и убедившись в том, что дверь спальни закрыта, так что он не сможет никуда уйти, она прошла в ванную и поспешно встала под душ.

Одеваясь, Брук погрузилась в глубокие раздумья. Прошлой ночью подозрительность Моргана ее больно ранила, но этим утром она достаточно успокоилась, чтобы оценить трудное положение, в котором он оказался. Закалывая волосы в аккуратный пучок, она пыталась взглянуть на происшедшее глазами Моргана. Он был уверен, что она заманила его в коттедж и заставила там задержаться, пока ее брокеры вели переговоры о продаже ее акций. Конечно, он совершенно неправильно истолковал ее поступки, но было неприятным и странным совпадением, что кто-то продал большой пакет акций как раз в тот момент, когда она вздумала уединиться с Морганом в домике у озера.

Закончив одеваться, Брук отнесла Энди вниз, на кухню, чтобы приготовить им обоим завтрак. «Суть проблемы, – поняла она, – заключается в том, что кто-то эти акции продал. Кто именно?»

Напряженно размышляя над этим вопросом, она поставила перед Энди тарелку с кашей. Она пыталась как можно точнее вспомнить свой разговор с адвокатом, мистером Барнсом. Он досконально объяснил ей, как распределились акции «Кент Индастриз». По завещанию Эндрю она получила восемь процентов от общего их количества. У кого-нибудь еще было столько же акций? Конечно, у Моргана, но не у мистера Кента-старшего: тот постепенно продавал свои акции. А как насчет Шилы?

У Брук вдруг потемнело в глазах, когда подобная догадка как молния промелькнула в ее мозгу. Шила получила от своей матери в наследство восемь процентов акций! Могла она продать свои акции, зная, насколько серьезным будет для Моргана результат ее действий? Могла ли она иметь причину для этого?

Брук пыталась рассмотреть этот вопрос объективно, но ее отношение к золовке было слишком сложным, чтобы она могла отнестись к сложившейся ситуации без предубежденности. Она вынула Энди из стульчика, даже не заметив, что ее кофе и тосты остались на столе нетронутыми.

– Мы идем повидаться с твоим дедушкой, – сказала она. – Ты рад?

Энди кивнул, подпрыгивая от радости.

– Деда! – проговорил он. Как только его ноги коснулись пола, он вывернулся из рук Брук, с ловкостью обезьянки нырнул под стол и появился оттуда, держа на руках котенка. – Джош, – объявил он матери, напоминая ей имя кошки. – Джош идет навестить деда.

– Надеюсь, твой дедушка готов к такому визиту, – пробормотала Брук. – Я понесу котенка, Энди. Если ты попробуешь нести его по лестнице, ты можешь упасть вместе с ним.

Они обнаружили мистера Кента в его гостиной: он сидел там, болтая о чем-то со своей сиделкой. Появление Брук и Энди вызвало оживленные приветствия отца Моргана:

– Доброе утро, Брук! Привет, Энди! Как мило, что вы принесли ко мне в гости котенка! – Ухмыльнувшись в сторону Брук, мистер Кент спросил у Энди: – Хочешь, чтобы я держал Джошуа у себя на коленях и его гладил?

Энди кивнул. Как и большинство детей, которым еще не исполнилось двух лет, он мог ясно и четко выговаривать слово «нет», но пока затруднялся, когда надо было говорить «да». Мальчик с молчаливым одобрением наблюдал, как котенок устраивается на коленях у мистера Кента, а потом заискивающе заглянул своему дедушке в глаза.

– Тик-так? – спросил он. Когда никакой реакции не последовало, он повторил более решительно: – Тик-так!

– Скажи «пожалуйста», – напомнил ему мистер Кент, доставая свои большие старомодные карманные часы. Открыв футляр, он дал Энди полюбоваться на медленно движущиеся колесики. – Не знаю, что будет делать следующее поколение дедушек, – засмеялся он. – По-моему, электронные часы двухлетних малышей не заинтересуют!

– Когда речь идет о том, как развлекать внуков, дедушки проявляют немалую изобретательность, так что они наверняка что-нибудь придумают. Правда, Анджела? – с улыбкой обратилась Брук к сиделке, радуясь ее присутствию в гостиной. При ней можно было избежать неприятных объяснений. – Мистер Кент, – сказала она, подходя к цели своего визита, – я надеюсь, что вы сможете мне помочь. Мне надо связаться с Шилой. Вы не знаете номер телефона, по которому ей можно позвонить?

Мистер Кент посмотрел на Брук с некоторым удивлением.

– Надеюсь, ничего плохого не случилось?

– Нет, – ответила Брук. – То есть ничего серьезного.

– Мы с Энди пойдем немного поиграем, – сказала Анджела, тактично удаляясь в дальний угол комнаты. – Тут в коробке остались кое-какие его игрушки.

– Спасибо, Анджела. – Мистер Кент снова повернулся к Брук. – Я буду рад сказать тебе все, что знаю. Как я уже, кажется, говорил, Шила в субботу вечером уехала в Нью-Йорк к своему жениху. Сегодня у нее были кое-какие дела по компании – так она мне сказала, – а погода казалась настолько плохой, что она решила улететь, пока не закрылись аэропорты.

– Понятно. Мне действительно надо с ней поговорить, хоть это скорее всего и не важно. У вас нет телефона ее жениха?

Мистер Кент улыбнулся.

– Ни к чему так секретничать, милочка. Я скорее умру от любопытства, чем от беспокойства! Разве ты не знаешь, что от неудовлетворенного любопытства страшно скачет давление?

Брук тоже улыбнулась в ответ.

– Вы старый притвора! У вас с давлением все в порядке.

– Ну, значит, неудовлетворенное любопытство плохо скажется на общем состоянии моего здоровья. По крайней мере, все остальные удовольствия явно влияют на него отрицательно!

– Вы не можете поверить мне на слово, что мне надо кое о чем спросить Шилу? И поскорее…

Мистер Кент мгновенно посерьезнел.

– Конечно. Жених Шилы живет в Манхэттене – может быть, она все еще у него в квартире. Или можно попробовать связаться с ней через брокеров Моргана. Шила говорила, что сегодня должна у них быть.

– Дайте мне, пожалуйста, оба эти телефона, – попросила Брук. Когда ее свекор начал подниматься на ноги, она резко обернулась. – Возможно, я делаю поспешные выводы, мистер Кент, но вы не знаете, нет ли у Шилы причин продавать свои акции «Кент Индастриз»?

Мистер Кент побледнел.

– Так вот что она сделала? – хрипло спросил он. – Продала свои акции? Морган потерял управление компанией?

– О нет! Компания в безопасности, – поспешила успокоить его Брук. – Даю вам слово: там все в порядке. Когда Морган сегодня утром уходил на работу, он был уверен в том, что попытка перекупки провалилась.

Брук с облегчением увидела, что мистер Кент моментально успокоился, как только она разуверила его относительно дел компании.

– Ничего, я в полном порядке, – сказал он, отказываясь от предложенного ею стакана воды. – Но ты не ответила на мой вопрос. Шила продала свои акции?

Брук немного поколебалась и в конце концов ответила:

– Не знаю. Именно это я и хочу выяснить, когда буду с ней разговаривать. Но я точно знаю, что в течение уик-энда конгломерату был в частном порядке предложен большой пакет акций. К счастью, банк Моргана вовремя услышал разговоры об этом и успел его предостеречь, но имени продавца они не знали. Я хочу это выяснить – по личным причинам.

– По личным причинам? – Взгляд, который мистер Кент обратил на Брук, был слишком проницательным. Он долгое время молчал, словно взвешивая, что ему следует говорить, а потом сказал: – У Шилы были веские основания, чтобы продать акции. Эта попытка завладеть компанией произошла крайне не вовремя для всех нас – но особенно для Шилы. Месяц тому назад ее жениху предложили стать партнером горнодобывающей фирмы в Австралии. Им обоим хотелось принять это предложение, но для этого нужны были наличные средства – и немалые, – чтобы внести свою долю денег в компанию и обосноваться в новой стране.

– А почему Моргану ничего не известно об этом предложении? – спросила Брук. – Он понятия не имел, что Шила хочет продать свои акции.

– Дэвид собирался объяснить Моргану ситуацию и попросить у него совета относительно того, как лучше будет ликвидировать принадлежащие Шиле акции «Кент Индастриз», но тут нам стало известно, что компанию пытаются перекупить. Шила поняла, что ей придется подождать с продажей своих акций. Вероятно, произошло что-то, заставившее ее передумать.

– Я собираюсь ей позвонить и выяснить это, – мрачно проговорила Брук.

Энди вдруг издал громкий крик, от которого оба подскочили. Мистер Кент и Брук были настолько поглощены разговором, что не заметили, чем занят малыш. Ему с Анджелой удалось построить из кубиков внушительных размеров башню, но в этот момент котенок, которому наскучило сидеть без дела, прыгнул на сооружение, рассыпав гору кубиков. Энди громко рыдал, разглядывая руины своего строения, и не желал слушать утешений Анджелы.

Брук нашла чистую салфетку и вытерла Энди слезы.

– Ничего, зайчик, – сказала она. – Пойдем к нам в комнату и поиграем в мячик. – С ловкостью, приобретенной долгим опытом, она устроила сына себе на бедро, другой рукой взяв протянутый мистером Кентом листок бумаги. – Спасибо за телефоны, – сказала она. – У меня в спальне есть аппарат. Я прямо сейчас позвоню в Нью-Йорк.

– Расскажи мне о результатах звонков, – попросил мистер Кент. – И приводи сегодня Энди ко мне.

Брук попрощалась с Анджелой и свекром и поспешила к себе в комнату. Пока она туда добиралась, рука, которой она придерживала Энди, совсем онемела.

– Ты с каждым днем становишься все тяжелее, малыш, – сказала она, устраивая Энди в кроватке. – Наверное, дедушка тебя перекармливает во время этих ваших прогулок.

Энди, деловито выкидывающий игрушки из кроватки, ничего ей не ответил.

Брук набрала номер, который дал ей мистер Кент, но в квартире жениха Шилы никто не брал трубку. Брук собралась было позвонить брокеру Моргана, но в эту минуту в ее дверь постучали. Открыв дверь, она обнаружила у себя на пороге Шилу, вид у которой был непривычно встревоженный и какой-то взъерошенный. Они молча уставились друг на друга.

– Входи, – в конце концов выдавила из себя Брук, чуть оправившись от изумления. – Я хотела с тобой поговорить. Я как раз пыталась тебе дозвониться – и тут ты сама пришла ко мне!

Шила вошла в комнату и прямиком направилась к кроватке Энди. Тщательно избегая взгляда Брук, она нагнулась и нервными движениями принялась поднимать выброшенные малышом игрушки.

– Я только что из Нью-Йорка, – сказала она. – Отец велел мне пойти поговорить с тобой. Я знаю, почему ты меня разыскивала. Ты хочешь поговорить со мной об акциях, которые я продала. Мой отец ужасно на меня зол. А Морган, наверное, рассердится еще сильнее, когда узнает, что я сделала.

– А ты не считаешь, что он вправе рассердиться? – осведомилась Брук. – Ведь ты же продала свои акции буквально у него за спиной! Да и момент выбрала неподходящий…

– Наверное, это именно так и выглядит, хотя на самом деле все обстояло несколько иначе.

Шила отошла от кроватки и устремила на Брук умоляющий взгляд.

– Морган тебя любит, – сказала она, – и наконец ты снова с ним. Я подумала, что ему будет не так уж важно, если он потеряет управление компанией. В конце концов, в деньгах-то он даже выигрывает! Если конгломерат решит выкупить его личные акции, то он получит миллионы!

– Разве твой отец ничего тебе не сказал? Морган не потерял компанию. Его брокеры вмешались в сделку, которую ты пыталась заключить с конгломератом, и перекупили твои акции. Морган смог сохранить управление «Кент Индастриз».

Шила побледнела.

– Я этого не знала, – прошептала она. – Официальное заявление, наверное, было сделано как раз тогда, когда я летела из Нью-Йорка в Бостон. И папа тоже ничего не сказал! Наверное, решил, что я заслуживаю того, чтобы помучиться подольше. – Она тяжело опустилась на кровать и начала рыться в сумочке. – Мне нужно закурить. Разрешаешь? – Шила щелкнула зажигалкой и трясущейся рукой поднесла пламя к сигарете. Сделав пару глубоких затяжек, она негромко рассмеялась. – Так что Морган – по-прежнему большой босс «Кент Индастриз»? И знаешь, что странно? Я даже не уверена, что рада этому. Эта компания – настоящее чудовище, которое пожирает наши жизни. Наверное, я втайне надеялась, что Морган ее потеряет. – Шила еще раз затянулась дымом, а потом посмотрела на Брук. – Наверное, ты мне не поверишь, – сказала она, – но я оправдывала свой поступок тем, что могу оказать тебе добрую услугу. Я говорила себе, что пытаюсь загладить тот вред, который причинила тебе два года тому назад. Я считала, что если Морган потеряет компанию, которая отнимает у него столько времени и сил, он будет время от времени вспоминать, что у него есть жена и сын. А теперь, наверное, я все испортила. Он по-прежнему владеет «Кент Индастриз», но я готова спорить на что угодно, что Морган заложил все свое имущество, чтобы купить эти чертовы акции! Так что теперь ему придется работать не меньше, а даже еще больше. – Надо полагать, что так оно и будет, – согласилась Брук. – Скажи мне, Шила, а почему ты продала свои акции именно в этот момент? Это имело какое-то отношение к твоему жениху и переезду в Австралию?

– Вижу, что отец тебе про нас рассказал, – ответила Шила. – Ты знаешь, что Дэвиду предложили партнерство? – Когда Брук кивнула, Шила со вздохом начала искать пепельницу, чтобы загасить сигарету. – В воскресенье утром Дэвиду позвонили – как раз после вашего отъезда на озеро. Австралийская компания нашла еще одного квалифицированного инженера, который был готов стать партнером фирмы – так что им надо было, чтобы Дэвид немедленно дал им свой ответ. Оказывается, они уже несколько недель настаивали, чтобы он поскорее принял решение, а он просто ничего мне не говорил. Дэвид решил, что у меня и так достаточно неприятностей – смерть Энди и эта возня вокруг компании… – Она снова кинула на Брук умоляющий взгляд. – Нам отчаянно нужны были деньги, а с Морганом связаться мы не могли. В конце концов я решила, что продажа моих акций будет лучшим вариантом для всех, пусть даже Морган и потеряет управление «Кент Индастриз».

– Очень удобный вывод, – заметила Брук, пытаясь справиться с возмущением, которое вызывали в ней ловкие оправдания Шилы, а потом вздохнула: – Кто знает… Может быть, в конце концов, это действительно окажется к лучшему. Ты с Дэвидом сможешь уехать в Австралию, а Морган все-таки не потерял своей компании.

Шила тряхнула русыми кудряшками и вскочила с кровати.

– Я рада, что ты на меня не сердишься, – сказала она. – Я была уверена, что ты меня поймешь, когда я тебе расскажу, что произошло на самом деле. – Не дав Брук возможности ответить, она поспешно добавила: – Я, пожалуй, пойду приму душ и приведу себя в порядок… Мне надо сначала зайти к отцу и сказать, что я во всем призналась. И я хочу поговорить с ним относительно свадьбы. Нам с Дэвидом придется поторопиться.

Она жизнерадостно улыбнулась, но по-прежнему старалась не встретиться с Брук взглядом.

– Я должна попросить тебя об одном одолжении, Брук. Ты не согласишься объяснить Моргану, почему я продала акции? Я… э-э… уверена, что он сейчас страшно занят, и я не хотела бы ему мешать.

– Я бы предпочла, чтобы ты сама сказала Моргану правду, – ответила Брук. – Тебе не кажется, что это самое меньшее, что ты обязана сделать?

Шила умоляюще смотрела на нее.

– Ты же знаешь, что он не поймет, почему я это сделала, – сказала она. – А Дэвид уже сейчас меня дожидается, чтобы обсудить с отцом, как и когда пройдет наше бракосочетание.

– Прямо сейчас? Так, значит, Дэвид здесь?

– Да, мы вместе прилетели из Нью-Йорка. Брук, фирма требует, чтобы мы в середине следующего месяца уже были в Австралии, а для этого надо так много сделать! Я рассчитываю на то, что ты все объяснишь Моргану. Я не хочу, чтобы он в чем-то винил Дэвида, а тебя он выслушает спокойно, без гнева.

– Неужели ты действительно в это веришь? – спросила Брук.

Шила поспешно двинулась к двери.

– Ты же знаешь, как Морган к тебе относится! – сказала она, избегая прямого ответа на ироничный вопрос Брук. – Ну, пока! Как я сказала, мне надо бежать. У нас с Дэвидом просто миллион вопросов, которые надо обсудить с отцом!

Она договорила эту фразу уже в коридоре и снова заглянула в комнату, чтобы попрощаться.

– Будь здоров, Энди! – крикнула она. – И перестань бросать игрушки на пол, иначе они сломаются!

Брук подождала, пока звук шагов Шилы затих в отдалении, а потом повернулась к Энди с невеселой улыбкой.

– Знаешь, насчет игрушек она права, хоть во всем остальном и ошиблась. Если ты и дальше будешь их бросать, они все испортятся.

Энди взял свое любимое одеяльце и плюшевого мишку: в кроватке, кроме них, ничего не осталось. Глядя на Брук, он решительно сказал:

– Пошли гулять!

Судя по всему, он решил, что слова матери ответа не заслуживают.

– Хорошо, пойдем гулять, – согласилась она. – Я тем временем подумаю, что сказать твоему отцу.

Энди радостно закричал и крепко ее обнял, но ответная улыбка получилась у Брук не очень веселой.

– Ох, Энди, – сказала она, доставая из шкафа зимнюю одежду, – если бы только твоему отцу было так же легко угодить, как тебе!