Рэдфут наблюдал за белым мальчишкой, стоящим у его больничной койки. Затем нажал кнопку, чтобы приподнять матрас, и включил свет. Он уже успел на себя полюбоваться, когда ходил в туалет, так что прекрасно знал, как выглядит: оба глаза подбиты, а один из них еще и кроваво-красный.

Зеленые глаза парня удивленно расширились:

– Ничего себе! Вам, должно быть, хорошенько досталось.

– Да, но я крепкий, – отозвался Рэдфут.

Этот бледнолицый должен знать, что за Марией присматривают. И надерут ему задницу, если посмеет обидеть их черноокого ангелочка. Скай и так это сделает, Хосе – если его попросит кто-нибудь из родни, но Рэдфут планировал сам обо всем позаботиться.

– Мария особенная, – сказал он.

Бледнолицый улыбнулся и нацепил на лицо маску влюбленного идиота:

– Я знаю.

– Слишком особенная для тебя, – зыркнул на него Рэдфут. – Так что лучше, если ты в конце концов пойдешь своей дорогой, если понимаешь, о чем я. Ибо нет ничего хуже, чем вывести из себя индейского папу.

Мэтт и правда сделал шаг назад.

«Хорошо», – подумал Рэдфут.

– Я все сказал. – И снова опустил матрас нажатием кнопки.

– Ну а я нет, сэр. – Мэтт подошел к койке. – Я забочусь о вашей дочери. И рад, что вы затеяли этот разговор, потому что я думаю…

– Да я за твои мысли на сей счет и дерьма собачьего не дам! Мария…

– …особенная. И я позабочусь о ней, – упрямо вставил Мэтт.

Рэдфуту это не понравилось, но он уважал мужество парнишки. Вот только уважение не сделает его подходящим для Марии. Ее вторая половинка – Хосе.

– Я не совершенен, но…

– Мария заслуживает совершенства. А не непонятного парня, который каждые вторые выходные проводит в Далласе, занимаясь черт знает чем! А увидев промелькнувшую в твоих глазах вину, я бы сказал, что Бог не хочет знать, что ты там вытворяешь в своем Далласе.

– Сэр, я…

В дверях появилась Мария. Скользнула взглядом с отца на Мэтта, затем обратно, и сказала:

– Мы можем идти.

Рэдфут знал, что дочь не в восторге от его беседы с ее ухажером. Но она также была не в восторге, когда ее семнадцатилетнюю он заставлял возвращаться домой не позднее полуночи. Или когда запретил ей носить тот малюсенький купальник, что так нравился парням. Таков закон: иногда отцам приходится совершать то, что дочерей не особо радует.

* * *

Хосе оттолкнул от лица подушку безопасности и еще минут пять сидел неподвижно, пытаясь прочувствовать и оценить каждое болезненное ощущение, которое испытывал. Во рту появился привкус крови, и пострадавший был практически уверен, что это натекло из раны на голове.

Подняв руки и радуясь, что может шевелиться без особых мучений, Хосе ощупал свой череп. Судя по всему, ранка небольшая, а вот шишка здоровенная. Зато Хосе не лишился сознания. Голова не кружилась. Вероятно, сотрясения нет. Он подвигал другими конечностями – вроде ничего не сломано.

– Чертовски повезло, – пробормотал он, прекрасно понимая, что метров на пять пролетел вглубь леса.

Хосе открыл дверцу. Машина накренилась влево.

Все еще ошеломленный, он выкатился наружу и приземлился в густую растительность. Тут же вскочил на четвереньки и замер так на секунду, убеждаясь, что ни спина, ни шея не пострадали. Никаких новых болевых ощущений.

И вот тогда-то Хосе и почувствовал это: острое жжение в лодыжках. Огонь, вползающий под штанины и поднимающийся вверх.

– Дерьмо!

Он знал эту боль. Вскочив, Хосе скинул обувь и принялся молотить себя по ногам. Настоящая удача – после чертовой автокатастрофы свалиться прямиком на домик долбанных огненных муравьев.

Хосе побежал, останавливаясь каждые несколько шагов, чтобы хлопнуть себя по икрам и помешать муравьям пробраться выше – муравьям, которые как раз в это самое время впрыскивали в его кожу болезненный яд. Жжение добралось до бедер. Мелкие засранцы с невероятной скоростью прошмыгивали в труднодоступные места. Не желая отдавать на съедение свою промежность, Хосе начал стаскивать джинсы. Вот только запутался в штанинах и грохнулся. Сильно. Лицом точнехонько в куст шиповника. К счастью, колючки не угодили в глаза, но носу повезло меньше.

Из зарослей прямо перед ним послышался слабый шорох.

Хосе приподнялся на локтях и уткнулся взглядом в пару глазок-бусинок. За долю секунды животное развернулось на сто восемьдесят градусов. Хосе признал черно-белую расцветку, вскрикнул и откатился в сторону, приземлившись на спину. Но было слишком, мать его, поздно. Скунс выпустил струю и оказался весьма меток. Борясь с приступом тошноты, Хосе закрыл глаза, а когда снова открыл их, увидел городскую водонапорную башню, точно маяк освещающую небо. На ней красовались огромные фиолетовые буквы:

Хосе уронил голову обратно в грязь. Из носа торчат шипы, голова кровоточит после того, что вполне могло оказаться ДТП со смертельным исходом, штаны болтаются в районе коленей, стадо огненных муравьев весело пожевывает его яйца, а к горлу подкатывает рвота от запаха скунса. Хосе снова посмотрел на водонапорную башню и проклокотал:

– Хорошо быть дома.

* * *

Скай изучал пристроившуюся на пассажирском сидении Шалу: голова откинута, глаза закрыты. Он точно не знал, спит ли она, но почти в этом не сомневался. У мисс Уинтерс выдался адский денек. В больнице ей дали таблетку обезболивающего, чтобы помочь уснуть.

Еще раньше Шала говорила, мол, проголодалась, так что перед уходом из больницы Скай засунул в торговый автомат десять баксов, купив чипсы, сырные крекеры, шоколадку и пачку печенья. С крекерами Шала разделалась прежде, чем они добрались до грузовика. Скай вспомнил пса, отобравшего в парке ее обед, и задумался, ела ли она сегодня вообще. Омлет она не тронула. Жаль, что до ближайшей круглосуточной закусочной от отеля целый час езды.

Чувствуя посасывание в желудке, Скай открыл и съел «Сникерс», глянул на Шалу и тронулся. На самом деле он больше смотрел на пассажирку, чем на дорогу, и в результате едва не пропустил один из двух имеющихся в городе знаков «Стоп». Но, черт, Шала выглядела так мило. Скай боролся с желанием придвинуться поближе и погладить ее по щеке. А затем отвезти упрямицу к себе домой и убедить остаться там. Если она захочет, он ляжет спать на диване. Хотя другой вариант, безусловно, гораздо веселее.

Но Скай не сомневался, что Шала не в настроении веселиться. Женщинам не нравятся парни, для которых двадцать шесть стежков – не помеха сексу. Особенно первому сексу. Мужчина же, даже потеряв ногу, все еще будет готов к любым «первым разам». А если опыт удастся, то можно и повторить.

Осознав, что подобные мысли взволновали его больше, чем хотелось, Скай поправил джинсы в паху и попытался загнать подальше неуместное желание. Но взгляд снова и снова возвращался к Шале – спящей, теплой, нежной и такой чертовски притягательной, что Скай решил: может, не так уж страшно дать слабину. Сейчас – он взглянул на часы на приборной панели – два ночи, а рядом спит женщина, которая горячее самого солнца. Учитывая, что у Ская не было секса несколько месяцев, он заслужил поблажку. Шала ведь тоже сочла его привлекательным. Разве это не хороший знак? Но в голове вновь зазвучал голос, предупреждая, что Скай играет с огнем. И беспокоила его не только ерунда о вторых половинках, о которой талдычил Рэдфут, но и то, как легко и быстро Шала забралась ему под кожу.

Раздался звонок. Шала резко распахнула глаза и села, растерянно оглядываясь. Скай коснулся ее плеча и схватил свой сотовый:

– Всего лишь мой телефон.

Затем опять посмотрел на часы. Кто будет звонить в такое время? Перед уходом из больницы Скай поговорил с медсестрой, так что дело вряд ли в Рэдфуте.

– Проклятье.

Судя по номеру, это Марта из службы спасения.

* * *

В одном ботинке, с тянущимся по пятам шлейфом зловония, кровоточащим лбом и горящими от муравьиных укусов ногами, Хосе таки преодолел полторы мили до дома Рэдфута. Позвонил в дверь и принялся молиться.

Никто не ответил. Слава Богу и Аллилуйя! Как Хосе и надеялся, Мария осталась в больнице. Спустившись с крыльца, он поднял лежащий в цветнике искусственный камень и вынул из углубления запасной ключ, который прятали здесь вот уже шестнадцать лет. Мамина идея.

Господи, как же Хосе скучал по матери! Она была единственным островком нормальности среди местного океана безумия.

Войдя в дом, Хосе направился прямиком на кухню, надеясь, что в отцовском баре есть, чем поживиться. Он отодвинул «Джека Дэниелса», текилу и бутылку дорогого виски и возблагодарил небеса, заметив томатный сок. Но было только две бутылки – недостаточно, чтобы избавиться от запаха скунса.

Черт. Хосе уже закрывал дверцу, но секунду поразмыслил, схватил виски и, отвинтив крышку и швырнув ее в другой конец комнаты, сделал большой глоток. Жжение в горле и рядом не стояло с тем, что творилось с его яйцами.

Доковыляв до главной ванной комнаты, Хосе замер и уставился на душевую. Ему нужна нормальная ванна! Нужно буквально замочить себя в соке, чтобы избавиться от этой вони. Развернувшись, Хосе направился туда, где необходимое имелось: в ванную Марии.

Стоило шагнуть в ее спальню, как взгляд сразу приковала постель, где они столько раз занимались любовью. Как это было прекрасно. Улыбка почти стерла угрюмое выражение с лица Хосе, как вдруг он увидел любовные романы на тумбочке. Ничего не меняется.

Он шагнул в ванную, снял одежду, сунул ее в пластиковый пакет, стоявший в мусорном ведре, и завязал узел. Хосе очень надеялся, что в доме найдется что-нибудь из его старых вещей, иначе придется возвращаться за машиной в розовом женском халатике, что висит на двери.

«И как искупаться в двух жалких бутылках сока?» Хосе нуждался в большем. Внезапно он вспомнил, что слышал о еще одном способе нейтрализовать запах скунса: женское средство для спринцевания. Что-то там с уксусом и освежителем. Хосе в отчаянии уставился на шкафчик. Мария регулярно использовала спринцовку после секса. Каковы шансы, что у нее и теперь есть все необходимое? Она занимается сексом? Даже зная, что это поможет избавиться от вони, Хосе все равно чертовски надеялся, что не найдет у Марии ничего подобного.

Он открыл первый шкафчик и улыбнулся, обнаружив только тампоны и косметичку. А вот когда открыл второй – улыбка увяла, и пришлось глотнуть виски. Там, выстроившись в ряд, словно солдаты в ожидании битвы, стояли шесть спринцовок «Summer’s Eve», аромат «Сладкий роман». Но повод для настоящего потрясения был задвинут к стенке: пачка из тридцати шести экстра-больших ребристых презервативов с запахом клубники.

«Экстра-большие? Кто этот ублюдок?!» Хосе мысленно перебрал всех местных мужчин, по его мнению, подходивших на данную роль. Не больше шести возможных кандидатов. И тут в голову пришла безумная мысль… Скай? Нет, Скай бы не стал. Он же сводный брат Марии.

– Как и ты, идиот!

Хосе сделал два больших глотка виски, глянул на свое отражение в зеркале и выпил еще. «Ну просто гребанный красавчик». Опершись на раковину, он коснулся испещренной кровавыми прожилками шишки на голове. Больно! Под глазами синяки-полумесяцы, а из носа и щек торчит по крайней мере полдюжины шипов. Хосе попытался вытащить один, но, кажется, только вогнал его еще глубже. Нужен пинцет.

Хосе начал было его искать, и тут же вспомнил, что важнее избавиться от вони. Схватив все шесть спринцовок, он бросил их рядом с ванной, туда же поставил виски, после чего воткнул в ванну пробку и затащил внутрь свой голый зад.

Затем открыл сок и по очереди вылил на себя обе бутылки, втирая жижу в кожу головы. Хосе не знал, исчезает запах или нет, но очень жалел, что под рукой нет рюмки водки, сельдерея и лайма. Он потянулся за спринцовкой, но нащупал бутылку виски. Тоже неплохо.

После двух внушительных глотков, Хосе откинулся на бортик ванны и вновь задумался о Марии. Серьезны ли ее отношения? Дерьмо! Он ведь даже еще не определился, действительно ли хочет что-то исправлять, но, безусловно, хотелось бы иметь выбор. Осознав, насколько эгоцентрично это звучит, Хосе сделал очередной большой глоток. Алкоголь бежал по венам, приглушая боль от огненных укусов на ногах и причиндалах, так что он выпил еще.

Затем вспомнил о главной цели, взял одну из спринцовок и выдавил себе на грудь ароматную жидкость. Пахло и правда весьма приятно, и Хосе потянулся за второй порцией. Вот тогда-то дверь распахнулась, и на пороге появились Мария и какой-то белый парень с песочными волосами – очевидно, владелец экстра-больших ребристых презервативов. Оба застыли, пялясь на голозадого гостя, отмокавшего в сантиметровом слое томатного сока, опрыскиваясь из душистой спринцовки одной рукой и сжимая бутылку «Джека» в другой. Да, еще не забудьте про шипы в носу и черные глаза.

Судя по уборочному инвентарю, вскинутому над головами новоприбывших, они ожидали увидеть бешеного скунса, а не голого мужика. Мария уронила швабру, а вот бледнолицый по-прежнему крепко держался за веник. Хосе вновь приложился к бутылке.

«Добро пожаловать в гребанное Совершенство», – подумал он.

* * *

Скай стоял на гостиничной парковке в двух шагах от Шалы, которая разглядывала разбитые окна своей «Хонды», и ждал, что она вот-вот разрыдается. Не то чтобы он считал ее слабой или плаксивый, но Шала уже была на грани, и что угодно могло стать последней каплей.

Жена Сэла, Джесси, увидела, что случилось с машиной, и позвонила в девять-один-один. А Марта позвонила Скаю. Сэл же теперь стоял в отдалении, будто боялся, что Шала наброситься на него, мол, как он позволил такому случиться в своем отеле. Кто ж знал, что Сэл такой трус.

– Ты как? – спросил Скай у Шалы.

Та продолжала пялиться на машину, прижав руки к груди. Затем медленно перевела взгляд на Ская:

– Того, кто назвал этот город Совершенством, нужно кастрировать к чертям собачьим.

Возможно, повлияло голубое пламя в ее глазах, или же эмоции, которые Шала вложила в это «к чертям собачьим», а может – и вероятнее всего, – дело в слове «кастрировать», но Скай вдруг подумал, что у Сэла были веские причины для осторожности.

Шала шагнула к Скаю, и ему потребовалось все его мужество, дабы не отступить. Если бы взгляды могли убивать, сомнительно, что после такого осталось бы достаточно частей тела для опознания шефа Гомеса.

– Я хочу, чтобы сотворивший это урод заплатил! – отчеканила Шала. – Хочу, чтобы его поймали. Бросили за решетку. И кастрировали вместе с тем, кто придумал название этого города!

Определенно, все дело в слове «кастрировать».

Развернувшись, Шала ринулась к отелю, и, хоть это и казалось не самой умной затеей, Скай ее догнал.

– Шала, мы должны…

Она остановилась так резко, что ее кроссовки, кажется, оставили дымящийся след на асфальте. Затем обернулась к Скаю, по-прежнему крепко прижимая к себе руки. Больно, наверное, учитывая швы на ладони, но, видимо, только это и помогало ей держаться. Будто, перестав себя обнимать, Шала развалится.

– Слушай… – начал Скай.

– Нет, это ты слушай. Два ночи. Сегодня у меня украли камеру, разгромили мой номер и машину, меня преследовали, чуть не убили, и некто, считающий себя Траволтой, таскал меня по танцполу в местечке под названием «Напуканный цыпленок». И – о, да! – мою ногу пыталась изнасиловать псина, ранее сожравшая мой гамбургер. – Она глубоко вдохнула. – На случай, если ты еще не понял, к чему я, поясняю: с меня хватит! Прямо сейчас я ничего не желаю слышать. Завтра, когда ты вернешь мне камеру – а ты ее вернешь, – я заполню отчет, или напишу заявление, или что там нужно сделать, чтобы этот ублюдок получил по заслугам. Но сейчас… сейчас я иду спать.

Развернувшись на пятках, Шала рванула вверх по лестнице, а Скай остался смотреть ей вслед. Да, он только что лицезрел разъяренную женщину, но также сумел разглядеть в ней уязвимую маленькую девочку, отчаянно нуждавшуюся в ком-нибудь. И, проклятье, как же ему хотелось быть этим самым «кем-нибудь». Не навсегда, конечно – Скай просто не годился для долгих отношений, – но, возможно, на более продолжительный срок, чем обычно.

Он направился к Сэлу, но не успел и рта раскрыть, как друг начал первым:

– Видел? Именно об этом я говорил! Серьезно, мужик, даже слабенький ПМС превратит эту женщину в Лорену Боббит!

– Черт, ей просто нужна передышка, – огрызнулся Скай. – День для нее выдался тяжелый. Очень тяжелый.

С минуту Сэл изучал его лицо:

– Будь я проклят… Рэдфут оказался прав. Ты уже в нее влюблен.

– Твою мать, Сэл! – прорычал Скай. – Прекрати!

Друг покачал головой:

– Все, все, замолкаю. Каждый знает, что если встретились две половинки, не дай бог какому-нибудь бедняге встать между ними. Забудь все плохое, что я о ней сказал. Действуй! Как я и говорил раньше: она горячая, хоть и ходячее наказание.

– Не мог бы ты…

Сэл расхохотался:

– Если с ней кто-то и сможет справиться, так это тот, кто всегда собран и готов к бою. То есть ты, мужик. Только не ждите от нас приглашения на воскресный ужин.

Скай стиснул зубы:

– Закрой. Рот.

– Не, ну просто если ты любишь ее так, как я люблю Джесси, я все понимаю, чувак. Считай, что получил мое благословение.

Скай тряхнул головой, проясняя мысли.

– Что здесь произошло? Ты разглядел того, кто это сделал?

Он чуть не спросил о роде деятельности друга, но вспомнил, что знает ответ. Сэл и Джесси владели небольшим отелем, доходы от которого едва покрывали счета за электричество. Еще Сэл управлял фирмой по уборке помещений и приторговывал на «eBay».

– Я же все рассказал по телефону.

– По телефону ты нес какую-то чушь, – зарычал Скай.

– Ладно, возможно, я был в легком шоке. Этот мудак меня чуть не прикончил! – Сэл помолчал. – Мне позвонил какой-то парень, спросил, в каком номере остановилась Шала Уинтерс.

– Ты же ему не сказал?

– Нет. Я такую информацию не разглашаю, если… ладно, считай, вообще не разглашаю. В общем, я услышал за окном шум поезда и понял, что и в трубке его слышу. Не спрашивай, как, я просто почувствовал, что парень звонит отсюда. Вышел на улицу и увидел этого засранца с телефоном, стоящего возле машины твоей цыпочки. Стекла были разбиты. Я закричал и ринулся к нему, а он прыгнул в заведенную тачку и…

– Что за тачка? – спросил Скай, хотя, кажется, уже знал ответ.

– Темный седан. Я надеялся разглядеть номер, но, черт, ублюдок направил машину прямо на меня и выжал полный газ! Клянусь, его бампер поцеловал мой зад, пока я взбирался вон на то дерево. – Сэл указал на дуб с низко свисающими ветвями. – Мы, наверное, действительно произошли от обезьян. Я вскарабкался туда на уровне инстинктов, а ведь с детства таким не занимался. – Друг наклонился ближе и добавил: – Никому не говори, но мне пришлось сменить подштанники.

Скай посмотрел на комнату Шалы. Свет в окнах еще горел. Сомнительно, что она впустит его в такой час. Конечно, Скаю это не помешает… Тот, кто охотился за камерой, уже пошел на крайние меры и вряд ли собирался останавливаться на достигнутом. А Скай не собирался позволять ублюдку вновь подобраться к Шале.

– Сделай мне одолжение, Сэл. Дай ключ от ее номера и принеси камеру.

– Ключ? Ты уверен? После всех этих разговоров о кастрации? Я бы дал ей чуток поостыть.

– Просто тащи ключ!