Хосе наблюдал за продолжением пау-вау, чертовски гордый тем, что успешно выполнил задание и порадовал отца. Кажется, впервые в жизни. Внезапно отец очутился рядом.

– Думаю, мы справились, сынок. – Он положил руку на плечо Хосе.

– Да, справились, – согласился тот, не отрывая взгляда от женщин, шагающих к центру арены. – Когда следующий пау-вау?

– В октябре. Может, у тебя получится приехать.

– Да-а, может, получится.

Хосе вытер вспотевший лоб. Температура будто подскочила градусов на десять, барабаны сменили ритм. Хосе задрал голову. Солнце висело низко над горизонтом, окрашивая небо в розовые и фиолетовые оттенки. Затем вновь посмотрел на танцоров, которые как раз выстроились в линию – высокие и гордые.

Темп барабанов увеличился, и женщины, повинуясь звуку, начали двигаться. Сверху лился солнечный свет, отчего они словно светились, но одна выделялась. Хосе узнал ее: Понча Риверс. Девушка, с которой он ходил на выпускной, и официантка, что была так рада видеть его в закусочной.

Точно загипнотизированный, он следил за ее изящным танцем, за легким покачиванием груди и круговыми движениями бедер. Дыхание перехватило, и Хосе попытался вспомнить, добрались ли они с Пончей дальше второй базы. Черт, кажется, он был пьяный и голый, а дальше – пустота.

– Сын?

Хосе попытался отвести взгляд от арены, но не мог.

– Что?

– Ничего. – Рэдфут усмехнулся.

И ушел, оставив сына смотреть, как Понча заканчивает танец.

* * *

В нескольких шагах от себя Рэдфут обнаружил игрока в «Скрэбл» и направился к нему.

– Прошу, скажи, что бульдог арестован.

– Бульдог? – не понял Лукас.

– Сенатор.

– Он и его люди на допросе. Мы взяли их за задницы.

Рэдфут кинул:

– Прекрасно.

Лукас покачнулся на пятках.

– Как вы узнали, что Скай и Шала полюбят друг друга?

– Духи сказали мне во сне.

– Правда что ли?

– Правда. А в другую ночь вакои поведало мне о тебе.

– Вакои? – засмеялся Лукас. – Священное слово?

– Точно. И, может, когда-нибудь ты позволишь мне его озвучить.

– Как-то сомневаюсь. Что это вообще за вакои? Или все так священно, что объяснять нельзя?

Рэдфут похлопал его по плечу:

– Как и Скай, ты тоже найдешь свой путь.

– Эт как? – спросил Лукас. – Черт, нет, погодите. Если вы узрели мою вторую половинку в каком-то дурацком видении, то я могу точно сказать, что вы на всю голову тронулись.

Рэдфут только рассмеялся. А затем увидел Веронику и оставил игрока в «Скрэбл» наедине с собственной глупостью. Очень скоро этот мужчина, как только что Хосе, столкнется со своей судьбой.

* * *

– Куда мы идем? – спросила Шала, когда Скай наконец закончил телефонный разговор с мэром.

– В единственное место с кондиционером. В билетную кассу.

По его лбу струился пот.

– Тебе точно можно здесь находиться после случившегося?

– Я в норме, – буркнул Скай.

– Готова поспорить, что тебе велели идти домой и лечь спать.

– Возможно.

– Ну все! Я везу тебя домой. Где твой грузовик?

– Я не сам приехал, Филлип подбросил. – Он открыл дверь в кабинку кассира и жестом пригласил Шалу внутрь.

Она нахмурилась:

– Я найду Лукаса.

– Шала, пожалуйста, зайди и давай поговорим.

В глазах Ская горела решимость, и Шала подчинилась. Места здесь было не больше, чем в торговой палатке, зато в углу жужжал кондиционер, обдавая прохладой.

– Вот. – Шала выдвинула стул и взмахом руки велела Скаю сесть.

Он плюхнулся на сиденье и похлопал по соседнему стулу:

– Ты тоже садись.

– Зачем? У тебя плохие новости? На меня охотится еще один убийца?

– Нет. Это касается нас.

Шала вздохнула:

– Может, обсудим все, когда тебе станет лучше?

То, что Скай приперся сюда сразу из больницы, уже всерьез ее тревожило.

– Нет. Сядь, – приказал он.

– Ладно. Но затевать это сейчас нечестно, знаешь ли.

– С чего бы?

– С того, что я испытываю к тебе жалость и благодарность за спасение моей жизни в стиле голливудского копа, а потому не могу быть объективной.

– Тогда тем более сейчас самое подходящее время, – заметил Скай. – Мне понадобится любой доступный арсенал. А теперь сядь, пожалуйста, пока я не встал.

Шала опустилась на стул. Их взгляды встретились, и она увидела в глазах Ская Гомеса то, чего прежде там никогда не было. Страх.

– Знаю, Шала, я накосячил. Обвинил тебя в болтливости и ляпнул, будто не верю…

– Я болтлива, – перебила она.

– Да, но с моей стороны подло было так говорить. И еще… Я думал, что не верю в любовь, даже не предполагал, что найду кого-то, кто заставит меня чувствовать себя… цельным, настоящим, наполненным. Я…

Шала подняла руку:

– Ты на болеутоляющих?

– Да, а что? – Скай казался раздраженным, что его прервали.

– Тогда нам, наверное, лучше подождать, пока твой разум прояснится…

Он покачал головой:

– Мой разум чист, я прекрасно понимаю, что хочу сказать. Просто слушай. – Дождавшись кивка, он продолжил: – Я… не знаю, может, это потому, что твои родители тоже погибли, или… черт, может, дело во всей этой фигне с родственными душами. Кажется, я запал, едва увидев твое фото. Потом, когда ты приехала в Совершенство, начал следить и влюблялся все сильнее. А когда мы поцеловались, занялись любовь… ну, я погружался все глубже и глубже. Знаю, я уверил тебя, будто не думаю, что это долго продлится, но я лгал. И тебе, и себе. Блин, я лгал даже Бучу и Сандэнсу, которые, кстати, безумно по тебе скучают.

– Скай…

– Нет, дай мне закончить. Да, ты живешь в Хьюстоне. И я не в восторге от идеи переехать, но если тебе не нравится Совершенство, то я готов. Я последую за тобой куда угодно, потому что без тебя Совершенство совсем не совершенно. Я люблю тебя и…

– Скай…

– Еще не все, – проворчал он. – Мне нужно…

Шала наклонилась и прижала палец к его губам.

– Скай, я люблю Совершенство. Я люблю тебя. А теперь, пожалуйста… просто заткнись и поцелуй меня.