В понедельник Анна без передышки твердила Наташе, какой Ричард замечательный. Она объясняла, что ее так привлекает: его личность, обаяние, характер и умение насмешить. Наташа реагировала, кивая, как китайский мандарин, делая вид, будто она и впрямь слушает. Тем временем она готовила для Джоффри речь, чтобы произнести ее, когда он позвонит сегодня вечером. Она попытается честно высказать ему, что не хочет его больше видеть, потому что подозревает, что он что-то скрывает. Затем Наташа впала в сентиментальность и решила сказать Джоффри, как на самом деле она увлечена им, и что он навсегда останется прекрасным воспоминанием.

И наконец она решила, что не скажет ему ничего из ранее задуманного. Она встретила парня, с которым можно болтать часами, который ей, несомненно, нравится, с недостатками, конечно, но их немного. Так почему она сама приписывает ему пороки, коих у него вовсе нет?

– Я не слишком осмотрительна? – спросила она Анну, зная ответ заранее.

– Я помню, как ты однажды перебежала через оживленную улицу с лифчиком на голове, как будто это очки.

– А когда я трезвая, я чересчур опаслива?

Когда они были детьми, она отказывалась гулять с Анной после школы до тех пор, пока не сделает уроки. Даже если срок сдачи работы был через неделю, Наташа делала ее в тот же вечер, как задавали, Анна же тянула до последнего. Если задавали сочинение по английскому, Наташа вручала преподавателю толковое четырехстраничное эссе, а Анна сдавала полстраницы каракулей, нацарапанных на коленке по пути в школу в автобусе.

Мистер Бернетт, учитель английского, называл ее сочинения паучьими закорючками: хромой паук, пьяный хромой паук, пьяный хромой паук, который неожиданно прервал свое путешествие на середине.

После школы они по очереди обедали друг у друга. Наташа предпочитала оставаться дома, в своей или Анниной комнате, чтобы послушать пластинки, поболтать или полистать журналы. Анна любила болтаться по району, тусоваться, наблюдать, чем заняты другие. Даже если вечер был морозным, Анна была рада торчать на улице, ища прибежища с тем, кого в этот час нелегкая выгнала из дому. Так они впервые вкусили алкоголь из двухлитровой бутылки сидра, поделенной между семью подростками, передававшими запретный плод по кругу на автобусной остановке. Потом они выкурили свою первую сигарету. Все больше и больше людей из их компании начинали курить, и кто-то говорил: «На двоих», а другой добавлял: «На троих», и так далее, так что однажды одну сигарету разделили уже на восьмерых.

Никто не сомневался, что это Анна плохо влияет на Наташу, не позволяя той добиваться успехов в учебе. По инициативе Анны подружки начали прогуливать занятия. Обычно они приходили в школу, ждали, пока их отметят в журнале, после чего выскальзывали через спортивный зал.

В самые трудные дни, когда привередливые покупатели шли сплошным потоком, или наоборот, магазин был пуст и тих, так что рабочий день словно удлинялся вдвое, Наташа размышляла, какой могла бы стать ее жизнь, если бы не дурное влияние подруги. Она, возможно, училась бы старательнее, сдала экзамены и получила аттестат. Это позволило бы ей сделать карьеру, найти дело, которое нравится и приносит доход. Но такие мысли были редки и терялись среди счастливых воспоминаний о жизни, всех без исключения связанных с Анной.

Девушки прошли через короткую фазу, когда они попробовали наркотики, и весь субботний вечер в «Аполлоне» провели за болтовней, никого и ничего вокруг не замечая – ни музыки, ни огней, ни людей. Они напоминали друг другу о каких-нибудь забавных случаях из жизни коротенькими, непонятными остальным, кто мог их слышать, предложениями – у каждой были свои секретные аббревиатуры – и смеялись до упаду. Наташа знала, что во взрослой жизни редко кто сохранял умение так веселиться, и она должна благодарить Анну за это. Наташа была уверена: если бы в ее жизни не встретилась Анна, веселье и разные безумные дурачества были бы редким явлением. Анна научила ее расслабляться.

Ей не следует остерегаться Джоффри.

Несмотря ни на что, он ей нравится. Она должна встретиться с ним снова и сделать так, чтобы все получилось, чтобы события шли своим чередом. Если она не совсем уверена в своих чувствах, лучший способ проверить это – встретиться с ним.

– Ты слишком рассудочна, – сказала ей Анна.

– Ничего подобного, – запротестовала Наташа.

– А помнишь, как ты хотела организовать собственный обувной магазин? Ты неделями проводила какие-то исследования, даже бизнес план напечатала и все такое. Ты мне все расписала: как начать дело и сделать его процветающим, завела меня – и затем выбросила идею в корзину потому только, что она была рискованной. Ты чересчур осторожна.

– Я ничего не выбросила, а все сложила в специальную папочку, которую для этой цели и купила.

– Ну ладно, беру свои слова обратно – ты рождена для безумств!

Этим вечером Анна снова встречалась с Ричардом. Наташа сидела возле телефона, одновременно готовая и не готовая к этому звонку. Упадочническое настроение вернулось к ней, и девушка собрала все свое мужество, чтобы бросить мужчину, который впервые в жизни ей подходил. Она полна была решимости высказать ему все, когда он позвонит.

Анна вернулась за несколько минут до полуночи, перебирая в памяти подробности вечера, проведенного с Ричардом.

– О чем вы разговаривали с Джоффри? – спросила она в конце концов.

– Он не позвонил.

Телевизор был выключен, и в руках Наташа держала книгу, которая – с полдевятого – так и была открыта на сорок третьей странице.

– Это ведь ничего не значит. Правда?

– Это значит только то, что он не позвонил. Вот и все. Ничего особенного. Я иду спать.

Она отправилась в спальню, все еще держа в руках книгу, и лежала с ней, не читая, до тех пор, пока не уснула.

Джоффри обещал позвонить и не сделал этого. По мнению Анны, враг атаковал ее подругу, и ей самой необходимо было объявить войну противоположному полу. Во вторник Ричард заехал за Анной, чтобы отправиться вместе в кино. Наташа настояла, чтобы Анна не меняла планов.

– Вообще-то я должна оставаться дома и поддерживать тебя, – заявила Анна.

– Какой в этом смысл?

– Мы можем поговорить о том, какие все мужики отвратительные, и помочь друг другу отстраниться от них, напомнить, что у нас есть мы и так будет всегда. А мужики – подонки.

Она услышала сигнал машины Ричарда и вынуждена была уйти.

Анна не поцеловала Ричарда при встрече, она отрывисто отвечала на его вопросы по поводу ее предыдущих походов в кинотеатры, любимых фильмов и актеров. Она обнаружила, что не в состоянии следить за сюжетом, воспринимая только взрывы и стрельбу. Сидя рядом с Ричардом, не произнеся ни слова и ни разу не коснувшись его, Анна внезапно осознала, что такое поведение лишь приведет к тому, что они с Ричардом расстанутся и никогда больше друг друга не увидят. Хотя разрыв и был неизбежен, она не хотела торопить события.

– Долго еще? – прошептала она наконец.

– Ну… – произнес Ричард, и как раз пошли титры.

Анна осознала, что Джоффри был всего лишь оправданием, на самом деле злилась она на Ричарда – за то, что он такой совершенный, такой забавный, сексуальный, умный – и не свободный.

Когда они выбрались из кинотеатра, Ричард прямо спросил, почему она была столь молчалива:

– Что-то не так?

– Все в порядке, – сказала она, улыбнувшись и взяв его за руку. – Все всегда хорошо, когда я рядом с тобой.

– Я рад, что ты так думаешь, – проговорил Ричард, пока они шли к машине. – А знаешь, что меня удивляет? Я никогда ни к кому не испытывал столь сильных эмоций через столь короткое время после знакомства.

Анна призналась, что с ней то же самое. Чтобы как-то объяснить свое поведение, она рассказала Ричарду о Наташе и Джоффри, осмелившемуся не позвонить ей.

Они отправились в бар, чтобы выпить, а потом и знакомую квартиру, чтобы заняться любовью. И на этот раз Анна задала Ричарду несколько вопросов о жене. Она старалась, чтобы вопросы звучали как бы между прочим, пусть Ричард считает, что их отношения забавные и милые, но не навсегда.

– А давно ты женат?

– Не могу точно сказать, вылетело из головы. А какие самые продолжительные отношения были у тебя?

– Год и одна неделя.

– Расскажи!

– Я встретилась с ним за неделю до Рождества, и он купил мне в подарок прекрасное ожерелье, а на следующее Рождество подарил мне высокие сапоги. – Анна снова перевела разговор на Ричарда: – А где вы познакомились с женой?

– О, э… Знаешь, я не помню.

Анна понимала, что это неправда, просто он щадил ее чувства. Может быть, они познакомились в «Бартоксе»?

– А как ты объяснишь жене, где ты пропадаешь сегодня?

– Не все ли ровно. Почему ты так интересуешься? Это не имеет значения, это не относится к нашим с тобой отношениям. – Ричард пытался сохранять чувство юмора. – Я имею в виду, что когда я с тобой, то не хочу думать ни о чем более.

Пока Ричард говорил, несмотря на то, что он придвинулся ближе и сжимал ее руки сильнее, делая ударение на каком-либо слове, он избегал глядеть ей в глаза. А когда Анна высвободила руку и подняла его подбородок, чтобы заглянуть в его зрачки, Ричард не выдержал ее взгляда.

Он чувствовал себя виноватым.

Анна могла бы уверить Ричарда, что ему не в чем себя обвинять. Но это не было бы правдой. Кстати, Анна тоже виновата. В том, что она разрушает жизнь того, кого не знает, понимая это и в то же время не желая исправить ситуацию.

Ричард обнял ее, повторяя:

– Когда я с тобой, Анна, я не хочу быть больше ни с кем, а когда тебя рядом нет, я думаю только о том, когда же мы снова будем вместе. Я не знаю, может быть, это так волнующе потому, что ново, а может, нам всегда будет так хорошо вместе. Но если ты доверишься мне, я никогда тебя не обижу.

Но более всего угнетало Анну то, что она чувствовала себя слишком счастливой.

Дома Наташа попыталась мысленно поговорить с отсутствующим Джоффри так, как она регулярно делала это с Анной. Но ничего не получилось, и это продемонстрировало, как мало на самом деле о нем знала. Его ответы представлялись ей лишь смутно, Наташа не могла прочувствовать их.

«Почему ты мне не позвонил?» – воображала она свой вопрос.

«Я не думал, что это так важно. Что ты так зациклилась на этом?»

Наташа сразу же отринула этот ответ. Джоффри так не скажет – слишком враждебно, слишком агрессивно.

«Почему ты мне не позвонил?» – повторила она.

И на этот раз он ей не ответил. Наташа могла представить себе его лицо, даже его голос, но не слова, которые могли бы вылететь из его уст.

Когда вернулась Анна, молчаливая Наташа сидела в гостиной, притворяясь, что читает журнал. Она постаралась выглядеть заинтересованной деталями прошедшего свидания Анны и Ричарда, но по мере разговора ее внимание рассеялось. На лице Наташи застыла натянутая улыбка, а взгляд сфокусировался на чем-то за спиной Анны. Там, где-то вдалеке, было ее будущее. Анна знала, что ее не слушают, но, несмотря на это, продолжала говорить. Если бы она замолчала, гнетущая тишина повисла бы в комнате, и это лишь напомнило бы Наташе, как она несчастна. Кроме того, Анне нравилось говорить о Ричарде, даже если ее никто не слушал.

Ночью, разбуженная звуком работающего телевизора, Анна пришла в гостиную и обнаружила Наташу за просмотром дурацкого слезливого телефильма. Анна села рядом и досмотрела вместе с ней фильм. Какой-то старик плакал, наверное, от одиночества, а некий юноша облысел, возможно, от смертельной болезни. Девушки не проронили ни слова. Фильм закончился, и Наташа, выключив телевизор, сказала, обращаясь к Анне, не пояснив, кого она имеет в виду:

– Ублюдок.

– Я в этом не сомневаюсь, – ответила Анна. – Спокойной ночи.

Было три часа утра, Анна молилась, чтобы мобильный телефон Ричарда не лежал возле его кровати, так что звук пришедшего сообщения не разбудил бы его. Она хотела чтобы он прочитал ее послание утром:

Я ТАК СЧАСТЛИВА С ТОБОЙ!

За завтраком, чтобы избежать тягостного молчания или – что еще хуже – разговора, Анна включила телевизор. Они выпили кофе и съели по тосту, сидя рядом на диване. В утренней программе передавали обзор желтой прессы, в большинстве газет на первой полосе рассказывалась история о замужней звезде сериалов, которую застукали целующейся со своим коллегой вне съемочной площадки.

– Ее муж будет идиотом, если с ней не разведется, – сказала Наташа, обращаясь к Анне – И, надеюсь, ее теперь вышвырнут с работы.

Свирепость, с которой она это произнесла, встревожила Анну. Если Наташа обнаружит, что Ричард женат, она не пощадит подружку.

Раньше у них в магазине работала женщина. Она только что развелась с мужем и была способна говорить только на эту тему.

– Я никогда не увлекалась никем до такой степени, – сказала тогда Анна Наташе. – Если он был таким козлом, почему она так переживает из-за развода? Это все равно что жаловаться, что твоя головная боль прошла.

Анна твердо знала, что очень скоро, страшно скоро, она полюбит Ричарда, и естественной закономерностью станет то, что Ричард бросит ее. И потекут тогда месяцы вопросов без ответа, сожалений и тоски до заворота кишок. А если она совершит этот шаг первой, то сохранит достоинство, но это будет означать, что она сознательно перестала встречаться с мужчиной, который привлекал ее, пытался ее понять и безоговорочно принимал даже те ее стороны, которые не в сипах был уразуметь. Попросту говоря – она сознательно навредит собственному счастью.

Анна понимала, что она продолжит лгать Наташе. Она не могла рисковать, открыв подруге правду про семейное положение Ричарда, и оправдывала себя тем, что Наташа желает ей только счастья, а храня молчание на сей счет, она останется счастливой. Никто, даже Наташа, не способны были сейчас дать ей столько радости, как Ричард.