В Зале Собраний висело гнетущее молчание. Ульен знал, что на этом совете нет места посторонним, а часто пустующее кресло Второго советника за годы правления Арноры стало привычным. Всевидящая Мать предпочитала без лишней на то необходимости не встречаться с отцом, проводившим большую часть своего времени в подземельях, охраняя Зерно.

— Я хочу, чтобы укротительница воды сегодня же покинула дворец, — Арнора не была настроена на компромисс.

Первый советник вздохнул, понимая, что именно верность правительнице и привела его в столь нелепую ситуацию. Он мог бы и словом не обмолвиться об увиденном в памяти Зоревара, но расценить свое молчание иначе, как измену Церкви и десятилетиям верной службы, Ульен не смел.

— При всем уважении, госпожа Арнора, но, боюсь, подобное решение будет неразумным. Господину Кристару уже девятнадцать, и нет ничего странного в том, что он проявляет интерес к девушкам. То, что многие благородные господа во дворце разбавляют свой досуг утехами с горничными, не должно быть для вас откровением.

— Каким же дураком ты порой бываешь, Ульен! — глаза женщины сверкнули, а тело напряглось, словно готовое к броску. — Меня беспокоят не горничные в постели Кристара, а то, что одна из них маг! Ты уже настолько стар, что не чувствуешь в этом угрозы?

— Ни малейшей, — сухо ответил Первый советник. — Как вы и распорядились, я регулярно вызываю девушку к себе и проверяю ее лояльность к Церкви. Ее помыслы по-прежнему чисты и наивны, как и подобает испуганной простолюдинке, попавшей в достаток дворца Всевидящей Матери.

— Старый идиот! — Ульен вновь вздохнул. Он уж и не помнил, когда в последний раз видел Арнору в столь разъяренном состоянии. — Присутствие мага рядом с сыном главного врага Церкви не приведет к добру!

— Как Первый советник и ваш преданный слуга я вынужден не согласиться.

Арнора бессильно обмякла в кресле, вперившись взглядом в невозмутимое лицо Ульена. Ментальный маг держался бесстрастно, как и всегда. От его напускного равнодушия у женщины сводило скулы, и рождалось желание запустить в советника стулом или, на худой конец, блюдом с фруктами.

— Продолжай. Я хочу послушать.

— Благодарю, госпожа Арнора, — Ульен учтиво склонил голову. — Вам известно, что я обязался верой и правдой служить вашей матери, а после и вам. А потому должен быть искренен, даже если мои слова огорчат вас. Поэтому я с уверенностью заявляю, эта укротительница воды — наибольшая наша удача в деле Фардна.

— Ты спятил, — заметила Арнора и, поймав взгляд советника, помахала кистью, обещая не перебивать.

— Вы считаете девушку угрозой, но я увидел в ней прекрасную возможность привязать господина Кристара к вам еще больше. Прогнав ее сейчас, когда она все время блюла запрет о неиспользовании своих сил, вы вызовете непонимание и недовольство юного господина, тем более, когда он так благоволит горничной. Впоследствии это приведет к тому, что Церковь станет для него оплотом несправедливости, и на этой почве он взрастит симпатию к магам. Пусть укротительница воды и дальше живет во дворце, ведь она ни разу не проявила себя с неподобающей стороны.

— Что я слышу, — Арнора покачала головой. — Ты же был первым из всех, кто хотел избавиться от этого мага. И теперь защищаешь ее?!

— Я защищаю исключительно ваши интересы, моя госпожа. И движимый желанием уберечь вашу семью от тревог, я настоятельно советую вам скрепить отношения господина Кристара и этой девушки священным союзом.

Арнора одарила советника коротким взглядом и засмеялась, не в силах сдержанно реагировать на абсурдное предложение Первого советника.

— Ты выжил из ума, Ульен. Прости, это все моя вина. Я все время полагаюсь на тебя и не даю и дня отдыха. Это повредило твой рассудок. Я не могу отпустить тебя в отставку, но освободить от обязанностей на несколько недель просто обязана. Тебе нужно отдохнуть от дворцовых хлопот: езжай на юг, подыши океаном, очисти разум, — посмеиваясь, говорила Арнора.

— Я рад, что мои слова порадовали вас, госпожа Арнора, но, похоже, вы не ощутили их серьезности, — Ульен был невозмутим, но сжатые губы, превратившиеся в едва различимую полоску, выдавали его неудовольствие от насмешек Всевидящей Матери. — Никто не может предугадать, как повернется жизнь через год или через пять, и от чего будет зависеть ваше влияние. Связав сейчас господина Кристара и укротительницу воды, ненавидящую собственную силу, вы привьете ему угодный вам взгляд на магию. И появление его отца-мятежника, если таковое случиться, только подтвердит ваши слова. К тому же, что может удержать мужчину лучше, чем женщина? Я не говорю о диких и неотесанных дикарях, способных разрушить все на своем пути. Слава Небесам, господин Кристар не имеет с ними ничего общего.

Женщина тяжелым взглядом смотрела на советника, пытаясь осознать, что он не надсмехается над ней. Но Ульен вообще не умел шутить.

— Я понимаю, что вам сложно принять мои аргументы, так как вы не охватываете всей ситуации так, как я, и не имеете моего опыта и знания человеческих душ.

— Не имею. Но и ты не можешь заглянуть в голову Кристара, разве нет?

— Не могу. Но мысли вашей старшей дочери мне хорошо известны.

Веселье на лице Всевидящей Матери сменилось хмурым вниманием. Арноре не нравилось, что ее сознание, как и Миалы, открыто для сильных ментальных магов, и Ульен старался лишний раз не напоминать об этом. Раз старик решился заговорить на столь скользкую тему, значит, причины были более, чем весомы.

— После вас Всевидящей Матерью станет госпожа Миала. С этим титулом она получит как власть и почтение, так и обязательства, многие из которых придутся ей не по душе. Госпожа Арнора, мне неприятно напоминать, но вам лучше всех известно о тревогах Всевидящих Матерей, чей путь к святому долгу преградили личные чувства. Уверен, вы не хотите, чтобы госпожа Миала пошла тем же путем. Но все ведет к этому, и, если срочно не принять меры, не миновать еще одной трагедии. Конечно, я не подразумеваю, что господин Кристар решится лишить жизни…

— Достаточно! — голос Всевидящей Матери угрожающе взмыл под самый свод Зала Собраний.

— Простите, моя госпожа. Я всего лишь хочу сказать, что чем раньше возвести стену между вашей старшей дочерью и господином Кристаром, и чем ощутимее и весомее эта стена будет, тем лучше для самой же госпожи Миалы.

Арнора опустила голову и закрыла лицо руками, в тайне мечтая исчезнуть из дворца и оказаться где-нибудь вдали от интриг, которые она сама же и сплела, чтобы удержать мир в Огнедоле.

— А если Фардн решит использовать эту девушку против Церкви? Что, если она предаст нас?

— Я узнаю это задолго до нее самой. Обещаю вам.

— Что ж, если ты ошибешься, то первым же и сгоришь в пламени возмездия, — Арнора заставила себя вынырнуть из несбыточных грез и поправила прическу. — И все из-за того, что ты решил, будто обвенчать моего воспитанника с простолюдинкой, — хорошая идея.

— Кому есть дело до ее прошлого, когда у нее на лбу метка Проклятого? Тем более, всем известно, что господин Кристар, сын простого фермера, оказался во дворце только благодаря вашему состраданию. Никто не будет оскорблен недостойной по крови партией. К тому же, девушка довольно мила.

— Так ступай тогда. Распоряжайся. Моя мать прислушивалась к твоим словам и благополучно дожила до того дня, когда пришло время передать власть.

— Я не подведу, ваше святейшество.

Первый советник поклонился и направился прочь из зала. Он не знал, откуда пришло к нему греющее сердце чувство удовлетворения, но оно было первым приятным чувством, посетившим Ульена за последние годы службы Всевидящей Матери, и только подтверждало верность его мыслей.

* * *

Из окон, выходящих в сад, лился щедрый свет сотен свечей, маня завистливые взгляды слуг, не вхожих в Белый зал, где музыка кружилась в пышных юбках благородных дам и, смешиваясь с кокетливым хихиканьем, плескалась в глазах подвыпивших господ. Менестрели без устали перебирали струны, заглядываясь на румяных чашниц. Наряженные в золотистые скатерти столы предлагали щедрые яства, изобилуя фруктами и мясом всех сортов. Всякий, заглянувший в этот час в Белый зал, поразился бы размаху празднества, но по меркам обитателей дворца это был довольно тихий и скромный пир.

На торжество были приглашены лишь самые приближенные к Всевидящей Матери, и несколько крупных купцов, чье присутствие на всякого рода мероприятиях, устраиваемых во дворце, было залогом безбедного существования не только семьи Арноры, но и половины Берилона. Из приглашенных отсутствовали лишь сестра и младшая дочь Всевидящей Матери: забота о безопасности государства обязывала их задержаться в цитадели, но они обещали приехать несколькими днями позже.

Кристар сидел на почетном месте, бледный, словно первый снег, и, подперев скулу кулаком, с потерянным видом наблюдал за происходящим в Белом зале.

— Это просто фарс какой-то, — шепнул он на ухо сидящей рядом Онике, одетой в искрометную улыбку и утонченное золотистое платье.

— Ты так расстроен из-за того, что теперь мой вид будет отгонять от тебя всех влюбленных служанок? — не без издевки спросила она, разделяющая впечатление брата от сложившейся ситуации.

— Что такое ты говоришь, — смутился Кристар. Оника ободряюще сжала его ладонь, украдкой бросив взгляд на сереющего рядом с Всевидящей Матерью Ульена.

— Признаюсь, решение Арноры обескуражило меня не в меньшей степени, и я настойчиво вижу в этом какой-то хитрый ход с ее стороны. Однако как бы там ни было, такой расклад нам только на руку.

— Чем?

— Тем, что теперь я смогу присматривать за тобой почти постоянно, — Оника уколола брата ногтями и отпустила его руку. — Улыбнулся бы хоть, а то сидишь, как на заклании.

— Сегодня я заключаю святой союз брака с собственной сестрой, чего уж тут печалиться.

— Становишься ироничным, Кристар, — девушка рассмеялась. Кроме поведения брата, ее забавляли мысли о том, что он скажет, когда узнает, потомками чьего союза они являлись. — Не принимай эти законы так серьезно. Все они писаны людьми, которые родились, а после умерли. В них святости не больше, чем в побирающихся бедняках и забулдыгах.

Кристар устало вздохнул. Он все никак не мог понять, действительно ли его так сильно поразило то, с какой легкостью Арнора распорядилась его судьбой, или же он просто больше не может видеть мир таким, как раньше.

— Это все настолько абсурдно, что я пытаюсь убедить себя в неслучайности происходящего и привязать все к воле провидения, упрямо сближающего нас все больше и больше.

— В этом есть рациональное зерно, — зная о способностях наследия Первого мага, Оника не удивилась бы, если бы чудесные совпадения, приведшие ее к брату, были подстроены силой, стремящейся воссоединиться со своей половиной.

Пожав плечами на немой вопрос Кристара, Оника посмотрела на стрелки оправленных в самоцветы часов, стремящиеся к одиннадцати.

— Самое занятное еще впереди.

— Ты издеваешься?! — Кристар выглядел поистине несчастным. Весь вечер он надеялся, что все обойдется как-нибудь само собой, но никто не врывался в зал со срочным донесением, дикие звери не нападали на дворец, и торжество плавно скользило к своему финалу.

— Представь, что я просто горничная Рони. В конце концов, вокруг полно церковников, готовых срубить мне голову с плеч, если что-то пойдет не так. Ты же не подведешь меня?

— И как тебе только удается оставаться настолько хладнокровной? — юноша готов был рвать на себе волосы не столько от близящихся ритуалов, сколько от осознания, что его не так уж и пугает предстоящее.

— Лучше не спрашивай.

Этот день казался Онике неимоверно долгим, заполненный суетливым гамом и тщетными попытками разгадать, чем же вызвано решение Арноры. Устав от приторных улыбок и излишеств торжества, девушка мечтала оказаться в тиши покоев, где будет располагать достаточным временем, чтобы поговорить с братом.

Когда колокольный звон отмерил без часа полночь, в Белом зале наступила торжественная тишина. Купцы, вельможи и их дамы, члены Собрания, даже слуги, умудрившиеся не быть выставленными за дверь, — все были преисполнены радостью и возвышенным чувством приобщения к объединению двух судеб, благословленному самой главой Церкви. И только старшая дочь Всевидящей Матери, Миала, в бессильной злобе сжала бархат темно-синего платья, когда союз был скреплен поцелуем.

* * *

В покоях Онику и Кристара уже ждала разогретая банная комната и свежая постель, аккуратно застеленная умелыми руками новой горничной. В канделябрах ровным пламенем горели фигурные свечи, а шторы на окнах были плотно задернуты.

Едва распрощавшись с оставшимися у дверей церковниками и оказавшись наедине с сестрой, Кристар выдохнул напряжение, сковывавшее его тело с самого начала празднества, и рухнул в кресло, откинувшись на мягкую спинку. Он глубоко устал от мира, каждый день демонстрирующего прежде скрытые тона, от лживых покровов, нарастающих на нем и проявляющихся на каждом встречном. Спустя несколько недель эйфория от обретенной семьи стала угасать, обнажая скрывавшиеся в ее тени черные остовы осознания и принятия.

— Непривычно видеть тебя таким.

Онике было не привыкать к миру, где за каждым камнем поджидает враг, но такая жизнь была чужда Кристару, поэтому она опустила руки на плечи брата, желая забрать хоть часть его тревог себе.

— Я в порядке. Это был чудовищно тяжелый день, значения которого я пока еще не понимаю, — он оторвал голову от ладоней и мягко улыбнулся. — Ступай, прими ванну, я побуду здесь.

— Не скрою, что скучала по изыскам жизни благородной особы, — пальцы заскользили по шнуровке, ослабляя корсет. — Мне хватило бы приличной еды и собственной комнаты, но так тоже неплохо.

— Ты это специально, что ли?! — Кристар отвернулся, когда платье соскользнуло с плеч сестры.

— Ох, прости, пожалуйста, — Оника подхватила струящуюся по телу ткань. — Я успела привыкнуть, что ты был всегда рядом, и перестала обращать внимание на подобные моменты.

— О чем это ты? — юноша обернулся, когда шаги Оники переместились в ванную комнату.

— Это очень долгая и местами неправдоподобная история. Я давно хочу рассказать тебе все о себе и о нашей семье. Благо, у меня теперь есть такая возможность.

Кристар промолчал, решив запастись терпением и дождаться, когда Оника выполнит обещанное. Юноша не хотел говорить сестре, что как бы много времени они не провели вместе, его не покидало чувство, что он совершенно ее не знает. Пока что он довольствовался верой, что когда-нибудь это изменится.

Дожидаясь, когда брат закончит с водными процедурами, Оника забралась в накрахмаленную постель и блаженно растянулась под одеялом. Ей казалось, что до этого в ее жизни были одни лишь твердые койки прислуги и еще более твердая земля на лесных прогалинах, заметенных колючим снегом. Размеренная жизнь под крылом Орлеи и Сайла стала далеким призрачным воспоминанием, погребенным под грудой дней вдали от дома.

Кристар застыл на пороге комнаты, приглаживая мокрые волосы, и в замешательстве глядя на занятую половину кровати.

— И долго ты собрался там топтаться? Нас и так ждет бессонная ночь, так что я бы предпочла не затягивать с началом, — не получив от брата и крохи реакции, Оника раздосадовано похлопала по месту рядом. — Кристар, не сходи с ума.

Собрав волю в кулак, юноша выполнил просьбу сестры, примостившись на краешке кровати.

— Ты ведешь себя так, словно никогда не оставался наедине с…, — взглянув на залившегося краской Кристара, девушка тихо засмеялась. — Да ладно, быть такого не может! Поди, сыщи во дворце хоть десяток служанок, которые не были бы от тебя без ума.

— Ты, наверное, не заметила двоих церковников, маячащих за моей спиной, стоит мне выйти из покоев. Их присутствие не способствует тесному общению.

— А как же Леция, ежедневно навещавшая твои комнаты по своим горничным делам?

— Ее характер полностью соответствует внешности, — Кристар поморщился, вспомнив несуразную служанку, отталкивающую одним своим видом.

— Ладно, с девушками не задалось. А что насчет мужчин? Алестия говорила мне, что Зоревар нередко захаживает к тебе на ужин, — Оника откровенно издевалась, подзадоренная острой реакцией брата.

— Что ты говоришь такое?! Как тебе только в голову приходят столь сумасбродные идеи?

— Успокойся, я не посягаю на твою честь, — Оника удобнее подоткнула подушку под спину. Веселье уступило место задумчивости, улыбка сменилась хмурой морщинкой между бровями. — Оказалось, мне куда сложнее начать, чем я думала. Так долго ждала этого момента, а теперь не могу собраться с мыслями. Испив сполна духа сражений, я забыла, как вести разговоры по душам.

Оника покачала головой, про себя ругая внезапно проснувшуюся нерешительность. Взглянув на притихшего брата, она вспомнила все те разы, когда один только его образ отворял дверь к новой силе и возможностям.

— Давно уж надо было это сделать, но у нас не выпадало случая, чтобы я могла рассказать все от начала и до конца, не прерываясь. Но теперь — самое время. Так что я начну, а ты постарайся не заснуть.

Избрав отправной точкой свое детство, Оника начала рассказ, скрывший ночные часы под ворохом переплетающихся историй, складывающихся в единую ухабистую тропу жизни, которой пришлось пройти девушке. Она не упускала ни единой детали, сколь-либо для нее значимой, излагая не только события, но и сопровождавшие их мысли и чувства. Повествуя о визитах мага Ордена Смиренных, Оника и сама погрузилась в пересыпанные эмоциями дни, внезапно осознав, как сильно скучает по нелюдимому лучнику.

Подавив в себе беспокойство из-за неизвестности, где сейчас Люфир, и что с ним, девушка отвлеклась историей о так удачно заглянувших в деревню отступниках. Хоть Оника и раньше рассказывала о своих странствиях в компании укротителей огня и камня, выдавая все за истории купцов, она повторила все уже через призму личного восприятия.

Кристар трепетно слушал сестру, не промолвив и слова, даже когда речь зашла о событиях в Этварке и ее встрече с отцом. Иногда Онике казалось, что брат умудрился задремать, но одного короткого взгляда хватало, чтобы понять, юноше было не до сна. Его волосы высохли и упали на затаивший морщины лоб, а пламя сгоревших до половины свеч заострило профиль.

Оника замолчала, когда история коснулась событий, уже известных Кристару, их встречи во время мятежа магов. От долгой ночи остались оплавленные огарки и светлеющее за шторами небо ранней весны.

Юноша сидел, свесив с кровати ноги и запустив пальцы в высокий ворс ковра. Подставив ссутулившуюся спину взглядам сестры, Кристар пытался осознать бесчисленные откровения, большая часть из которых меркла на фоне самого главного.

— Выходит, Сапфировая Маска, — наш отец?

— Выходит так. Неплохая замена, как для сына простого фермера, да?

— Знаешь, поверить в обман госпожи Арноры и то, что ты моя сестра, было проще, чем в это. Может быть, причина в том, что речь идет об известном во всех краях Командоре Ордена, на коего у меня не получается смотреть иначе. Или все из-за того, что Орден Смиренных, великая структура, изменившая жизни сотен магов и объединившая достойнейших из них, оказалась двуличной, как и все вокруг. Как мятежник мог пойти на такое ради жизни всего одного человека?

— Отбросим то, что этот человек — его сын, и обратим внимание на ту часть биографии, где говорится, что ты наследник Первого мага.

Кристар глухо засмеялся и, обернувшись, усталыми глазами посмотрел на сестру. Открыв всю себя, Оника вновь поменяла свой облик в его сознании.

— Это то, что вначале ты назвала «неправдоподобной историей»?

— Одно из, — уклончиво ответила девушка. Она не хотела совсем сбить брата с толку и отложила повествование о событиях, существующих лишь в ее памяти, до времени, когда Кристар примет все остальное. — Но кроме двух подвластных стихий, у меня есть еще доказательства того, что рассказы о родстве с Первым магом — не байки древнего рода.

— Какие? — Кристар в мгновение ока оживился, подавшись к сестре.

— Это еще одна длинная и куда более неправдоподобная история, — Оника тепло улыбнулась и накрыла своей рукой ладонь юноши. — Я обязательно тебе все расскажу. Но сейчас тебе лучше отдохнуть. Оно, конечно, ожидаемо, что сегодняшняя ночь для воспитанника Всевидящей Матери прошла бессонно и изматывающее…

— Опять ты за свое!

— Не шуми и ложись спать, — Оника сползла вниз и, взбив примятую подушку, улеглась на бок, натянув край одеяла до подбородка. — Во всяком случае, я именно этим и займусь.

Кристар еще некоторое время сидел без движения, следя за дыханием сестры. Он пытался поставить себя на место девушки, однажды сумевшей вырваться за пределы крохотного мира и открыть новые горизонты; мага-мятежника, вынужденного пойти против своих убеждений ради жизни ребенка; лучника, наделенного удивительной силой и сблизившегося с Оникой; отступника-укротителя огня, борющегося за свободу всех укротителей; ментального мага, отринувшего Церковь и примкнувшего к мятежникам. Все они выглядели так живо и ярко, будто юноша знал их лично. Ему хотелось прикоснуться к их образам, многогранным и неординарным, настолько не похожим на слившихся в неразборчивое пятно жителей дворца.

Заставив себя отложить размышления, Кристар опустил голову на подушку и, уставившись на полог кровати, стал дожидаться сна.

* * *

Даже проведенная без сна ночь не смогла побороть привычку, и Оника проснулась, едва солнечные лучи озолотили крыши Берилона. С удивлением она обнаружила, что Кристар, как и всегда, отправился на утреннюю тренировку.

— Вот дурак, — беззлобно прошептала девушка и нахмурилась, заслышав шаги в банной комнате. Осторожно отворив дверь, в спальне появилась новая горничная и, сделав на цыпочках несколько шагов, так и застыла с тряпкой в руках, когда заметила, что Оника уже не спит.

— Простите, я не хотела вас потревожить, — залепетала служанка. Оника всего несколько раз видела эту миниатюрную девушку, снующую везде неприметным мотыльком, с русыми волосами и совсем еще детским лицом.

— Прекрати, ты меня смущаешь, — после ночи возвращения к прежней жизни, Оника с трудом вспомнила, что здесь она простолюдинка, еще вчера утром бывшая такой же горничной, и должна вести себя соответствующе. — Пожалуйста, не нужно формальностей, я и без того чувствую себя не в своей тарелке.

Девушка энергично кивнула и, сжав мокрую тряпку, затараторила в такт закапавшей с нее воде:

— Господин Кристар сказал, что вы будете долго спать. Я немедля принесу вам завтрак!

Горничная вылетела из комнаты так скоро, что Оника не успела вымолвить и слова. Подивившись тому, что дворец переменился, стоило только оказаться по другую сторону сословного разделения, она нехотя выбралась из кровати.

Оника поняла, какой же ошибочной оказалась ее догадка, когда горничная передала, что ее ждут на ежедневном уроке шитья для придворных дам. И хоть комната, где проходили занятия, пестрела громоздящимся друг на друга картинами, вычурной мебелью и изысканными платьями, обладательницы последних смотрели на Онику ничуть не лучше, чем служанки. Дочери членов Собрания и их внучки — добрых три десятка благородных девиц были оскорблены присутствием рядом с ними простолюдинки, которой досталось все расположение воспитанника Всевидящей Матери.

Среди них нашлась всего одна девушка, решившая заговорить с Оникой.

— У тебя хорошо получается, — заметила она, взглянув на вышитый на лоскуте ткани символ Церкви. — Меня зовут Рифта, я приехала во дворец совсем недавно и почти никого не знаю. В столице все совсем не так, как в Этварке. Но здешняя библиотека, и правда, настолько потрясающа, как о ней говорят. Господин Шараф, ее смотритель, — мой дедушка. Это ведь ты та девушка, что читала ему по вечерам?

Оника кивнула, видя, что Рифте не терпится снова заговорить. Большие любопытные глаза без стеснения изучали избранницу Кристара.

— Он много жаловался, что не мог найти столь же способную горничную. Конечно, среди служанок дворца многие знают грамоту, но никто не умел читать так складно, как ты. Его зрение совсем плохо, и мне пришлось приехать, чтобы устраивать литературные вечера. Но я давно мечтала попасть во дворец самой Всевидящей Матери, так что и не думаю жаловаться!

Рифта продолжала болтать, оживленно играя чертами по-южному загорелого лица, чем вызывала тихое неодобрение остальных девушек.

— Не знаю, как тебе, но мне местные дамы кажутся до жути скучными. Мне не хватает непринужденности и добродушия жителей Этварка. А еще маминых лепешек! Что-то определенно не так с мукой на дворцовой кухне, — Рифта ойкнула, по неосторожности уколов палец иголкой. — Странно, госпожа Миала обычно не пропускает уроки шитья, а сегодня не пришла. Наверное, съела что-то дурное на вчерашнем празднестве. Кстати, о торжествах: ты просто счастливица! Я как-то видела господина Кристара, а сколько слышала о нем, — какая девушка не захочет быть рядом со столь обходительным мужчиной.

Оника вежливо отмалчивалась и робко улыбалась, видя, что Рифта не нуждается в собеседнике, с легкостью перескакивая с одной темы на другую. Оника покидала ставшую душной комнату довольная, что наконец избавилась от предвзятых взглядов придворных дам, сопровождавшихся перешептыванием, и неустанной болтовни Рифты, как нельзя лучше соответствующей образу неунывающих жителей Этварка.

Сегодня Онику ждала традиционная встреча с Первым советником, на этот раз продлившаяся дольше обычного. Ульен, одев на лицо маску глубочайшего неудовольствия, неторопливо перебирал бумаги, перекладывая их из одной стопки в другую, а после возвращая на прежнее место, будто совершенно позабыл о скованно сидящей на жестком стуле девушке. Кабинет Первого советника казался как никогда тесным, доверху заполненный свитками и личной озабоченностью старика.

В голове Оники проскользнула мысль: не могут ли нужные ей сведения о жуке Данмиру храниться в одной из безликих книг, коими были заставлены три высоких стеллажа? Скользя взглядом по полкам, девушка не заметила, как затаившийся за стеклами очков взгляд оставил бумаги и теперь неотрывно следил за ней.

— Любишь книги? — Оника уже успела позабыть шершавый голос Ульена, оставляющий после себя ощущение прошедшейся по коже мелкой терки. Первый советник встречал и провожал девушку презрительным молчанием, так ни разу и не заговорив с ней после допроса в самом начале их знакомства.

— Я всегда мечтала научиться читать.

— А теперь умеешь. Смотритель библиотеки позволял тебе читать хранящиеся в ней книги?

— Только на месте, не вынося из хранилища, — Оника поерзала на стуле.

— Что ж, теперь ты можешь брать некоторые с собой, — Ульен поправил очки и опустил взгляд на бумаги. — Ты можешь идти. Жду тебя послезавтра в то же время.

Теряясь в догадках, чем она обязана подобной перемене в ментальном маге, Оника побрела долгими коридорами к своим новым покоям. Избавившись от роли горничной, девушка могла больше не торопиться, отмечая детали новой отделки дворца и все так же преследовавшее ее недоверчивое внимание стражи. Поравнявшись с одним из зеркал, украшавших лестничный пролет, Оника бросила мимолетный взгляд на свое отражение. Лиловое платье, одно из немногих, что появились на утро в шкафу, напомнило ей об эксцентричном укротителе молнии, довольствующемся сейчас обыденной жизнью гражданина Республики. Как глубоко она старалась спрятать воспоминания о сотворенном ею, прикрыв их игрой в служанку и поисками ответов? Совсем скоро Онике предстояло встретиться лицом к лицу со своими грехами и раскаяньем, и мысли об этом будоражили ее кровь. Размеренная жизнь во дворце глубоко пустила свои корни в сущность девушки, усыпив ее.

Церковники, охранявшие Кристара, уже стояли на своем посту. Но кроме брата внутри уже их общих с Оникой комнат хлопотала у стола горничная, а на стуле спиной к двери сидел Зоревар. Обернувшись, он окатил девушку взглядом, значение которого она не могла понять. В нем перемешалось удивление, осознание и что-то еще, затягивающее их рассеянной поволокой. Оника вспомнила, как на торжестве Зоревар опустошал бокал за бокалом, стараясь победить выносливость тела церковника.

— Я хотел поговорить с тобой наедине, — тихо произнес Зоревар, вернувшись к расположившемуся напротив Кристару.

— Не понимаю. У меня нет тайн от Рони и ты можешь быть по-прежнему откровенен. Если, конечно же, ты не хочешь, чтобы вместо занятия чем-то приятным, я потратил ночь на пересказ содержания нашей беседы моей половинке.

Оника с трудом сдержала смех, немало удивившись той непринужденности, с которой брат заговорил о вводящей его доселе в ступор теме.

— Ни в коем разе, — буркнул Зоревар, следя за севшей рядом с Кристаром девушкой.

Фаршированная яблоками утка блестела маслянистой золотой коркой, вместе с отварным картофелем наполняя комнату пробуждающими аппетит ароматами. Оника чувствовала напряжение, застывшее на кончике ножа в руке церковника. Словно пробудившись ото сна, Зоревар отвел от девушки взгляд и начал разделывать птицу.

— Ситуация с этими тварями ухудшается, — острый нож вспарывал пускающее сок мясо. — Три дня назад они напали на Берилон. Церковникам удалось сдерживать их, пока не подоспели силы Ордена. Неприятно признавать, но против большинства этих существ бойцы Церкви бессильны. Ни оружие, ни прямые удары не пробивают их броню. Конечно, есть среди них и покрытые относительно мягкой чешуей, а не костными пластинами. С ними справиться легче, если эти юркие гады не опередят тебя и не вонзят клыки в горло.

Оника переглянулась с Кристаром. Хотела бы она знать, какие мысли он скрывает, но пока здесь Зоревар, стоило помалкивать.

— Вынужден признать, Смиренные — единственные, кто может оказывать достойное сопротивление набегам тварей. Даже монстрам не устоять против обрушивающейся на голову горы.

— А что говорит Третий советник? Он изучил тех существ, что напали на дворец?

— Да, есть кое-что, но это подтверждают и донесения с материка, — Зоревар помедлил, прежде чем продолжить. — Не единожды замечено, что твари обладают зачатками стихийной магии.

— Невозможно!

— Я и сам этому не рад. Несколько разведывательных отрядов, которые пытались отыскать, откуда появляются звери, сообщали о непохожих на ранее виданных существ, которых сопровождали явления, выглядевшие не иначе, как покорение стихий. Будто бы их силы и брони было недостаточно! Меня посещают мысли, что это мстительный дух Проклятого вернулся в телах чудищ, чтобы на этот раз завершить начатое и погрузить мир в пучину ужаса. Прости.

Зоревар посмотрел на шрам, который девушка почему-то не спрятала под лентой.

— Все в порядке, — оторвавшись от трапезы, улыбнулась Оника. — Мне не за что любить человека, принесшего столько бед всем людям и очернившего своим дыханием кровь таких, как я.

— Что намерена делать госпожа Лиссиа? — Кристар предпочел вернуть разговор в старое русло. Уставший от фальши, он не хотел больше видеть, как сестра оплетает все вокруг ложью.

— Она не оставляет попыток разобраться в происходящем. Искать логово тварей — одна из немногих вещей, что могут делать церковники, пока Орден Смиренных стал основной силой сопротивления проклятому нашествию. Но то, что звери появляются просто из воздуха, не может не наталкивать на неутешительные догадки.

Зоревар замолчал, задумавшись над тремя картофелинами. С прошлого вечера церковник так и не смог притронуться к еде, сытый размышлениями и тягостными мыслями. Даже не притронувшись к утке и гарниру, Зоревар дождался окончания ужина и, поблагодарив за приятную компанию, вышел вон.

— Это ревность, — пояснил Кристар в ответ на недоумевающий взгляд сестры. Вытерев руки о холщовую салфетку, юноша отпустил убравшую со стола служанку до следующего дня. Подойдя к окну и посмотрев вниз, где у подножья дворца несли службу двое церковников, Кристар покачал головой. — Сейчас каждый боец на счету, а они тратят ресурсы, чтобы сторожить меня.

— Тут сложно сказать, что важнее для безопасности государства, — Оника пожала плечами.

— Откуда только берутся эти существа? — юноша сокрушенно опустил плечи. — Сначала из-за них тебе пришлось раскрыться и получить эту отвратительную метку, потом они ранили Зоревара. Слишком много бед и ни одного объяснения.

— Ошибаешься. Объяснение есть. Я не могу сказать, откуда они приходят, но знаю почему. Готов к еще одной ночи историй?

Когда закатное зарево растворилось в сумеречных облаках, и Кристар задвинул шторы, отгораживая спальню от холода, все еще приходящего по ночам, Оника начала свой рассказ.

— В то, что я расскажу, трудно поверить, и доказать правдивость своих слов мне нечем, но именно в них содержится вся суть силы Первого мага и угроза, которая все эти годы была совсем рядом. Ты все поймешь, если будешь слушать внимательно и не задавать вопросы раньше времени, — Кристар кивнул, соглашаясь на выдвинутые сестрой условия. — Дело в том, что спасти тебя в день мятежа мне удалось лишь со второго раза. В первый же я действовала иначе и совершила ошибку, стоившую тебе жизни.

Пустившись в долгий пересказ событий, случившихся после мятежа в ином временном витке, Оника отдалась на растерзание вихрю воспоминаний, перерастающих в безудержный шквал вернувшихся из прошлого чувств и эмоций. Она словно опять оказалась один на один с силой Первого мага, поддаваясь его безумию, просочившемуся из прошлого.

Вынырнув из темного омута воспоминаний, девушка обнаружила себя в успокаивающих объятиях брата, упершегося подбородком сестре в макушку. Ладони Оники, сгребшие простынь, были влажными, а в груди щемило от фантомной боли, никогда не касавшейся тела, но поразившей разум.

— Успокойся, все хорошо, — шептал Кристар, едва не дрожа от холода, исходящего от сестры.

— Извини, — опомнившись, Оника взяла силу под контроль. Перед ее глазами все еще стояла армия Республики, а пальцы чувствовали дрожь пробуждающихся недр земли. — Теперь тебе известно все от начала и до конца. Похоже, у меня больше не осталось ни одной даже самой захудалой тайны.

— Разве это плохо? Мне нужно поразмыслить надо всем этим, а тебе лучше отдохнуть.

Кристар укутал сестру в хрустящее одеяло, сам же выбрался из постели и, взяв одну из книг, не покидавшую его комнату уже несколько лет, забрался с ногами в кресло. На полях желтых страниц вились ветви терновника, и пестрые птицы клевали ягоды, перелетая от главы к главе, содержащим жизнеописание первых магов и родоначальника их силы.

В следующий раз он заговорил с Оникой об их предке спустя два дня, когда после нескольких часов поисков в библиотеке девушка вернулась в покои сообщить брату, что и в оставшихся не изученными книгах нет ни слова о том, как избавить Кристара от жука Данмиру.

— Погоди, меня посетила одна идея, — Кристар возбужденно постукивал пальцами по обложке книги, от которой он не отрывался последние дни. — Когда ты спросила Первого мага о паразите, он ответил, что дал тебе все необходимое для решения этой проблемы. Кроме того, он вспомнил о своей силе, что теперь принадлежит тебе. Ты могла что-то перепутать?

— Нет, стоит мне только подумать об этом, и я отчетливо слышу голос Мориуса и всю нашу беседу.

— Замечательно, — Кристар лучезарно улыбнулся. Близость к загадкам магии будоражило сознание юноши, увлекая вглубь мистических тенет. — Мы не смогли найти ничего особенного, кроме общих сведений о жуке, но что, если их вполне достаточно?

— Ты перенял у меня дурную привычку напускать туману, — заметила Оника. — Выкладывай, что за озарение на тебя нахлынуло.

— Что известно о жуках Данмиру и отличает их ото всех остальных паразитов? — девушка вздохнула, поняв, что брат слишком возбужден своей находкой.

— Они могут полностью подавить способности любого мага, — Оника пожала плечами.

— Да! Мало того, они никогда не нападают на людей, не обладающих магическими способностями! — глаза Кристара внезапно загорелись еще ярче, когда юноша пришел к другой гениальной на его взгляд идее. — Точно, почему никто раньше не догадался использовать этих насекомых, чтобы раскрывать прячущихся магов? Обладая определенными талантами, можно ввести в заблуждение ментального мага, как ты и сделала в случае с Первым советником, но, если бы он использовал жука Данмиру, твой секрет был бы сразу же раскрыт!

— Как славно, что о благонадежности слуг заботится Ульен, а не ты, — проворчала девушка. — Может, ты все же перейдешь к делу, а не будешь изобретать способы разоблачения магов?

— Прости, это все так захватывающе, что…, — глянув на помрачневшую сестру, Кристар взял себя в руки. — Я хочу сказать, что Данмиру знают, кто укротитель стихии, а кто нет. Они питаются магической энергией, она же их и приманивает. Если человек-носитель умирает, паразит оставляет его тело в поисках нового хозяина.

— Предлагаешь убить тебя, чтобы жук сам вылез? Чем-то мне эта идея не нравится. Да, у меня получилось отрастить отцу руку, но возвращение из мертвых — это уж слишком.

— Да выслушай же ты меня! — Кристар схватил девушку за предплечья и притянул к себе. — Не нужно никого убивать. Я думаю, что, если энергия во мне, которой питается паразит, исчезнет, ему придется искать себе новую кормушку!

— И как мы это сделаем?

— Я не просто так переспрашивал о сказанном тебе Первым магом. Я всегда увлекался историей укрощения стихий, а труд, в котором написано про самые истоки силы магов, я выпросил у господина Шарафа в подарок на какой-то там день рождения. Там в одной из глав приводится описание всех чудес, что сотворил Первый маг, пока люди материка не ополчились на него. Он наделял силой других, но даже столь великий человек совершал ошибки. Когда становилось понятно, что силу укротителя стихии получил недостойный, Первый маг забирал ее. А раз все его способности теперь передались нам, можно попытаться повторить тот же трюк.

— Забрать твою силу, — изогнув брови, скептически повторила Оника. — Кристар, ты — безумец. И куда, по-твоему, она перекочует? Я уже ходила тропкой владения всеми четырьмя стихиями, и больше как-то не хочется.

— Не так, — Кристар рассмеялся. — По правде сказать, мне и самому не хотелось бы утратить способность повелевать силами природы, так и не ощутив ее. Хоть меня и пугает перспектива укрощать камень или, что еще хуже, огонь. Будь моя воля, я бы обменялся с тобой на безобидную воду и ветер. Ай! Больно же!

Кристар потер руку в месте, где его довольно ощутимо ущипнула сестра. По коже разливался колючий холодок.

— Я тебе покажу «безобидную воду и ветер», если ты сейчас же не соберешься и не закончишь мысль.

— Если Первый обладал волей лишать других магических сил, значит просто забрать энергию укротителя ему не должно было составлять особого труда. Со временем она вернется, но нам нужно продержать это состояние до тех пор, пока паразит не поймет, что здесь ему больше нечем поживиться.

— Звучит неплохо. Если бы я только представляла, как это сделать.

— Разве это не то же самое, что отдать свою энергию, только наоборот?

Кристар с прищуром посмотрел на сестру. Его слов было достаточно, чтобы Оника вспомнила ту часть своих странствий, где наткнулась на магов Республики и исцелила раны Люфира, что выглядело и ощущалось нею, как передача собственных запасов энергии.

— Допустим, я попытаюсь сделать это.

— Так давай, чего ты ждешь?

— Сейчас?!

— Я устал думать об этом и хочу знать, прав я или нет.

Кивнув, Оника села на край кровати и позвала брата к себе, беря его за руки. В это время Ульен находился в другом крыле дворца и не должен был почувствовать, что кто-то коснулся магических сил.

Прикрыв веки, девушка хотела вернуться в те ощущения, когда она передавала свои силы Люфиру, и представить, что было бы, поступай она наоборот. Она силилась отыскать в сидящем напротив юноше плотные витки энергии так же, как Мешери учил ее стирать границы тела, становясь сгустком силы единым с миром вокруг и в то же время обособленным от него.

Оника впилась пальцами в кисти брата, когда ее неожиданно охватило головокружение человека, внезапно оказавшегося на краю пропасти. Внутри глубокого ущелья бурлила сила, агрессивная и неукротимая, лениво ворочавшая боками. Девушка знала ее, помнила, как сила брата заполнила ее в первый раз, подчиняя своей воле и заражая неистовством огня и непреклонностью камня.

Сначала энергия больно обожгла ее, но, разорвав оберегающий Онику барьер собственной силы, хлынула в руки, заражая все ее естество эйфорией.

— Я чувствую, чувствую! — Кристар сжал руки сестры в ответ. — Такое странное щекочущее ощущение, вызывающее дрожь в коленях. У тебя получается!

Близость большей силы на секунды затуманила разум Оники, жаждущей получить еще больше, но голос юноши вернул ей здравость рассудка. Девушка открыла глаза и отпустила руки брата, пряча свои в складках платья.

— Почему ты остановилась?

— Мы же хотели только попробовать. И теперь знаем, что это вариант, который вполне может сработать, если паразит действительно решит оставить твое тело, — Оника еще ощущала волнение в груди от разгуливающей внутри силы. — И, если это случится, Кристар, ментальный маг, связанный с жуком, узнает об этом. Мы уже не сможем находиться во дворце. Тебе придется пойти со мной, и дороги назад уже не будет. Я рассказала тебе все о своей жизни и мире, в котором я живу. В прошлый раз я приняла решение за тебя, не подумав о том, что дворец — это вся твоя жизнь. Я хотела вернуть брата и не на миг не задумывалась о том, чего желал ты сам. И пусть тогда все не заладилось из-за паразита, о котором никто не знал, но, мне кажется, жук стал всего лишь брешью, что первой дала течь. Я не хочу повторять прошлых ошибок. Ты сам должен решить, хочешь ли ты остаться или идти со мной.

Кристар, не ожидавший от сестры подобных слов, растерянно молчал. Он думал, что, преодолев такой путь, девушка не станет медлить, когда появиться шанс покинуть дворец, и только теперь понял, насколько глубокий след в душе Оники оставили произошедшие события.

— У тебя есть время. Даже если ты выберешь второе, нужно дождаться дня, когда Арнора продемонстрирует отцу твою сохранность. Из года в год даты одни и те же, и осталось чуть больше недели. Если сбежать раньше, боюсь, что это может привести к новому конфликту, а противоборство Ордена с Церковью — последнее, что сейчас нужно людям Огнедола. Решение за тобой, Кристар, что и когда. Я не буду торопить тебя и убеждать в чем-либо. В конце концов, во дворце тепло, хорошо кормят, и мне нет нужны спать в комнате для служанок.

Оника рассмеялась, стараясь снять напряжение. Она не знала, дает ли она отсрочку Кристару или же себе, желая отложить пугающий ее момент, когда брат озвучит свое решение. Прожив во дворце долгую зиму, Оника не была уверена, что восхищения магией и сомнительной судьбой отступника будет достаточно, чтобы юноша отказался от своей прежней жизни.

Девушка онемела, когда Кристар прижал ее к себе и поцеловал в лоб.

* * *

Пробудившись от зимней спячки, пузатое солнце щедро грело землю, разгоняя таящий снег по ярам и пригоркам. Редкие облака, медленно разрываемые на лоскуты порывами ветра, плыли по небу, оставляя в душе необъяснимое чувство тоски.

Здесь, под сенью соснового бора притаились белые сугробы, бережно хранящие следы навестивших их людей. Их было двое, как и всегда: два высоких тонких силуэта на краю скалы, в истязаемых ветром плащах, дожидавшихся третьего. Как и было договорено, Командор Ордена приходил один.

С приближением Сапфировой Маски Ульен отошел в сторону, замерев среди дрожащих игольчатых ветвей. Первого советника злила неприступность разума мага. Он мог заставить его испытать невообразимую боль, но мысли Командора оставались скрытыми за неприступной стеной.

— Рада, что ты нашел время, — Арнора сняла капюшон, и ветер тут же растрепал собранные фигурной заколкой волосы. — Я ценю все, что Орден делает для Огнедола в эти тревожные дни.

Фардн безмолвно смерил женщину взглядом. Она наслаждалась каждым мгновением их встреч, купаясь в ощущении собственного превосходства.

— Ты слишком беспокоишься и зря не доверяешь мне. Погляди сам — мальчик цел и здоров, и, больше того, я думаю, что он вполне счастлив.

Магу не нужно было приглашение Всевидящей Матери, чтобы с трудом сдерживаемым нетерпением прикоснуться к стоящей на треноге подзорной трубе. Фардн знал, зачем он здесь и на что имеет право и без слов ступающей за ним по пятам женщины. Со скалистого отрога открывался вид на озеро и стоящий на его берегу дворец, ослепительно сверкающий в молодых лучах весеннего солнца.

Подзорная труба смотрела прямо в сад, пока еще серый и безликий, но Фардна интересовало не это. Все его внимание было приковано к юноше, сидевшему на чаше спящего фонтана под неизменным контролем церковников. Он улыбался, слушая мелодии, наигрываемые на дудке, расположившейся рядом девушкой. Узнав в ней свою дочь, Фардн порадовался, что его эмоции скрыты под непроницаемой маской.

— Как видишь, я старательно исполняю условия нашего соглашения, — с приторными нотами снисходительности сказала Арнора, когда маг отстранился от подзорной трубы. — Кто бы мог подумать, всего один мальчик, сам того не подозревая, хранит мир в целом государстве. Тебе не стоит волноваться за сына, Фардн. Он не знает нужды, с ним обращаются, как с особой благородных кровей, и во всем дворце не сыщется человек, желающий навредить ему. Пока ты делаешь, что велено, конечно.

Арнора улыбнулась, бросив короткий взгляд на застывшего среди деревьев Первого советника. Он хорошо знал, как лживо спокойствие женщины, старательно изображавшей торжество победителя. Всевидящей Матери было не скрыть от ментального мага, что она имела неосторожность привязаться к своему воспитаннику. Арнора надеялась, что, как и пятнадцать лет назад, ей достанет воли отвергнуть часть души во имя государства. Но, если годы все же смягчили ее сердце и подточили твердость ее воли, Ульен был тем, кто обязался действовать бесстрастно в случае необходимости.

Они стояли друг напротив друга, каждый скрывая свою суть: Арнора — за безукоризненной улыбкой, Фардн — за вобравшей всю зелень вечернего леса маской.

— Сними ее, — не скрывая надменности, велела женщина. Маг не пошевелился, стараясь подавить всколыхнувшееся внутри пламя ярости. — Чего стоишь? Твоя обязанность — исполнять мои приказы. Так сними же ее!

Противиться и дальше было глупо. Арнора привыкла получать от Командора Ордена все, что пожелает, и любое сопротивление не имело смысла — все козыри были в руках ненавистной ему женщины.

Фардн поднес руку к лицу, и каменная маска, отпущенная сознанием мага на волю, тяжело упала в ладонь. Четыре старых шрама обезобразили лицо мага, расползаясь по чертам неровными косыми спайками. Исказив линии носа и губ, глубокие порезы навсегда лишили левый глаз зрения.

— Как жаль, — к ядовитому сочувствию прибавились прикоснувшиеся к рубцам пальцы женщины. — Это было лишним, но ты сам виноват в своих бедах. Созданный Церковью мир не был идеален, но разве стоило его крушить? Этот мятежный дух в вас, родившийся из способности попрать силы природы, — если его не подчинить, не контролировать, он несет только разрушение и боль. Не только людям вокруг, но и вам самим.

Арнора убрала руку от лица мага и пошла к ожидающему ее Ульену.

— Ровно через полгода, Фардн. А теперь возвращайся к своим обязанностям и разберись, наконец, с этим звериным нашествием.

Сапфировая маска вернулась на свое место, не успев забыть тепло человеческой кожи. Солнечный свет тонул в зеленых изгибах, опускаясь на самое дно, чтобы однажды пробудиться и вырваться на свободу неистовым огнем.

* * *

Легкое алое платье, совсем не подходящее для прогулок ранней весной, ярким пятном маячило среди пустивших почки деревьев. Белые коленки выглядывали из-под ажурной юбки. Ветер перебирал короткие, как у мальчишки, волосы, скрывавшие замысловатую татуировку. Черные тонкие линии спускались по лбу, подчеркивали линию бровей и спиралью скручивались на висках, озорно оттопырив кончики. Подвижные губы растягивались в улыбке, проявляя ямочки на щеках, тогда как серые глаза пытливо смотрели на мир, страстно желая раскрыть все его тайны.

Дата, когда Арнора позволяла Сапфировой Маске увидеть сына, прошла. Тогда Оника не без улыбки встретила пришедшую ровно в срок горничную, сообщившую, что ей поручено полностью освежить покои, тогда как молодая чета может насладиться первым теплом в саду. День подошел к своему концу, но ни вечером, ни с новым рассветом Кристар так и не заикнулся о своем решении. Как и обещала, девушка не беспокоила брата вопросами, стараясь играть роль одной из придворных дам, регулярно посещая занятия по шитью и поэзии, и гостеприимно улыбаясь иногда заглядывавшему на ужин Зоревару.

Со времен Оника начала думать, что брат не хочет покидать дворец и расставаться с важными для него людьми. Она окончательно уверилась в своих догадках в день приезда сестры и младшей дочери Арноры, когда привлекающая взгляды девочка, не внимая просьбам Лиссии, пробежала по аллее и повисла на шее закружившего ее Кристара.

— Как ты выросла, Эльса, только посмотри! — юноша поставил девочку на землю. — Четыре года прошло. Кто бы мог подумать, что ты станешь так…

— Похожа на мальчишку? — девочка перебила его и взлохматила свои волосы. — Пришлось сбрить косы, чтобы мастера смогли нанести узор. Слава Небесам, мне дозволено отрастить их снова.

— Ты прекрасна и без своих кос, — Кристар, чувствуя неловкость, взглянул на стоящую в стороне у фонтана Онику, со сдержанной улыбкой наблюдавшую за встречей. Излучающая жизнелюбие и радость девочка, чем-то напоминала ей Мелиссу. — Эльса, я хочу познакомить тебя с Рони, моей супругой.

Кристар едва не произнес «сестра». В груди застрял неприятный комок: юноша принимал ложь обитателям дворца как необходимость, но обманывать подругу детства оказалось в разы неприятнее.

— Это честь для меня, познакомиться с вами, — Оника склонилась в поклоне, когда ее затылок пронзила боль, пустившая круги перед глазами.

Дыхание сперло от чужого разума, нагло ворвавшегося в ее сознание, раскидывая в разные стороны старательно созданную личность бывшей горничной Рони. Вторженец жадно перерывал ложные воспоминания, мечась из угла в угол в поисках сокровенных тайн. Раз за разом сила билась о неприступное сознание Оники, вызывая приступы головокружения. В носу защекотало, и на поднесенной к лицу ладони остались капли крови.

— Эльса, что ты делаешь?! — Кристар кинулся к сестре.

Стоя у входа во дворец вместе с Арнорой, Лиссия внимательно следила за происходящим у фонтана. Она была полностью осведомлена о девушке-маге и давно проверила ее сознание, не найдя ничего, что не было бы известно Первому советнику и Всевидящей Матери.

— Прости, я не хотела! — девочка прикусила губу, и боль сразу же покинула голову Оники, возвращая ясность восприятия. — Я плохо контролирую свою силу, когда волнуюсь. Мне так жаль, прости, пожалуйста.

— Вам не стоит извиняться, я в порядке, — прикладывая к носу предложенный братом платок, Оника видела глубину серых глаз, в чьем пристальном внимании читалась правда. За очаровывающими улыбками и красноречивым раскаянием, Эльса прятала беззастенчивое нутро ментального мага.

— Я отведу тебя в комнату.

— Нет, говорю же, все хорошо. Просто нужно немного посидеть. Не беспокойся, правда, — Оника многозначительно посмотрела на брата и присела на край чаши тихо шумевшего фонтана.

Время от времени поглядывая на красные пятна на платке, Оника прислушивалась к беседе ходящего кругами брата и Эльсы. Юноша был искренне рад видеть младшую дочь Арноры, и светлая улыбка на его лице заставляла злость на юную магессу утихнуть, сменяясь усталой грустью. Куда не посмотри, ее окружали церковники: стража, не отходящая от Кристара, его собеседница, Всевидящая Мать, разговаривающая с сестрой. Девушка окончательно запуталась в своем отношении к ним, вобравшем в себя воспоминания о мирном сосуществовании магов и церковников, и ту неприязнь, что только росла между ними в действительности.

Звон стекла и осыпающихся камней заставили всех поднять головы. Солнечный свет и блеск крыш и фресок вокруг окон слепили глаза, а зов трубы слился с торжествующим воем Потусторонних, скользящих вниз по стене дворца. Когти обрывали лепнину прямо на головы Лиссии и Арноры.

— Что за идиотская традиция, — выругалась Оника, вспомнив, что стоило ей с братом оказаться вне стен дворца, как сразу объявлялись жадные до мяса твари.

Церковники схватили Кристара и потащили подальше от опасности, прекрасно зная свою первоочередную задачу.

— Отойди! — Лиссия втолкнула сестру в открытую дверь.

Пропев тоскливую песнь, тонкий клинок покинул ножны, сверкнув на солнце ликом смерти. Оника не знала, из чего выкован меч, но даже на расстоянии ощущала исходящую от него угрозу. Не выпуская хищников из поля зрения, девушка стала пятиться за увлекаемым в сад братом.

Сжавшись в пружину, один из хищников растянулся в прыжке, выбрав одинокую цель, заманчиво излучавшую сложную смесь энергий.

— Что ты встала?! — прокричала Лиссиа, которой достался второй зверь, плотоядно хлещущий по ветру двумя языками. Женщина уже встречалась с этими тварями, чей яд не уступал по силе яду хассов.

Эльса отскочила в сторону, не давая зверю схватить ее лапами. Кислое дыхание обдало девочку с ног до головы, но та бесстрашно смотрела во влажные зеленые глаза.

— Ты подчинишься! — твердо сказала она, обрушивая на сознание зверя всю свою мощь.

Сила Эльсы росла с каждым днем, но, при каждой встрече с Потусторонними, девочке, как и другим ментальным магам, не удавалось остановить хищников и тем более подчинить их своей воле. Однако дочь Арноры верила, что ей достанет способностей сделать это, когда рядом будет находиться человек, которого она захочет защитить.

— Назад! Отступи!

Зверь фыркал и прижимал голову к земле, невольно отступая назад. Он не ожидал, что маленький человек окажется настолько сильным. Рыча и царапая землю когтями, он упорно сопротивлялся давлению.

Ликующая улыбка появилась на лице Эльсы, придав ей еще большую уверенность в собственной силе, когда тварь отступила еще на шаг, зло огрызаясь на каждый ментальный удар. Окрыленная успехом, девочка продолжала напирать, и только Оника заметила, когда в озлобленном взгляде зверя случился перелом.

Вода в фонтане вздрогнула и, выстрелив в сторону, ударила Эльсу в грудь, отбрасывая назад. Пасть твари схватила воздух, где еще мгновение назад стояла дочь Арноры. Вода взвилась толстым хлыстом и полоснула зверя по морде, обволакивая ее и забираясь в ходящие ходуном ноздри.

— Эльса! — крикнула Лиссиа. Улучив удобный момент, она нырнула под зверя, снизу насаживая морду своего противника на меч. Когда тварь забилась в предсмертных судорогах, яд из разорванных желез брызнул из раны вперемешку с кровью.

Оника появилась между оставшимся в живых взбешенным зверем и Эльсой, чувствуя бурление парящей в воздухе воды. Девушка не помнила, когда делала столь долгие перерывы в укрощении стихии, и теперь ее движения огрубели, а атаки стали жестче. Она услышала топот приближающихся церковников и мерное постукивание тростью.

Покрывшая морду зверя вода выпустила щупальца, пронзившие выпуклые глаза. Истошный вопль всколыхнул деревья и пронесся по улицам Берилона, где жители встревожено поглядывали в сторону дворца и спешили укрыться в домах.

Мечущийся в истерии хищник стал легкой целью для подоспевших церковников, один из которых повинуясь приказу Лиссии, заломил руки Онике и намеревался оглушить укротительницу воды, когда Ульен мыслью удержал его руку:

— Ты не ударишь законную супругу господина Кристара, — ровный голос Первого советника прозвучал будоражаще спокойно на фоне булькающей крови убитого зверя. — Отвести ее в покои и поставить стражу. Ты нарушила поставленные условия, и я запрещаю тебе покидать свои комнаты.

Оника смиренно склонила голову. Такой исход был даже лучше, чем она ожидала.

— Ты с ума сошел?! Позволишь магу и дальше разгуливать по дворцу? — Лиссиа налетела на старика, смерившего ее бесстрастным взглядом.

— Пока я остаюсь Первым советником госпожи Арноры, ответственным за эту укротительницу стихии, мне определять, где ей быть. Девушка будет взята под стражу до завтрашнего дня, когда Собрание решит ее судьбу. Сегодня и без этого достаточно забот.

— Это безумие, — Лиссиа знала об условиях, на которых Оника осталась во дворце, и даже спасение дочери Арноры не оправдывало того, кто преступил слово Всевидящей Матери.

— Я полагал, что ты должна быть сознательнее своей сестры, — слова Ульена стали пощечиной для женщины. В такие моменты Лиссиа понимала, что младших сестер Всевидящих Матерей отправляли в корпус церковников не только, чтобы сделать из них Командующих, но и, чтобы предотвратить семейные распри.

* * *

Оника в задумчивости обернулась, когда Кристар влетел в комнату с пылающим взглядом. Плотно закрыв дверь, юноша ринулся к сестре, хватая ее за плечи и легонько встряхивая.

— Что же ты наделала?!

— Если бы я не вмешалась, зверь откусил бы глупой девчонке голову. А может и проглотил бы целиком. Думаешь, мне следовало остаться в стороне?

— Ты же знала, что тебе запрещено использовать свою силу! Время до завтра, данное Первым советником, всего лишь отсрочка. Собрание однозначно потребует выгнать тебя из дворца, и хорошо, если они не захотят устроить показательное наказание. Ты знала это и все равно полезла в бой. Зачем?! — Кристар еще раз встряхнул девушку, не видя в ней полагавшейся обеспокоенности.

— Это же очевидно, — Оника мягко высвободилась из рук брата и отошла к окну. — Нравится мне это или нет, но Зоревар, Миала, Эльса, даже Арнора — твоя семья. Я очень хорошо помню, каково это — терять брата, которого я и не знала вовсе. А что уж говорить о людях, которые были важной частью твоей жизни? Не хочу, чтобы ты ощутил ту же боль от потери близкого человека, что и я. Мы так больше и не говорили о будущем, но, боюсь, времени не осталось. Ты знаешь это место, но все вокруг чуждо мне. И если ты хочешь остаться, мне самое время уходить. Я вернусь к отцу и поговорю с ним. Не думаю, что он так легко воспримет твой выбор, но сейчас первоочередная задача — исправить последствия путешествий во времени. А там, кто знает, может, не только мир, но и мы сами станем другими.

Солнце клонилось к горизонту, превратив стражу на стене в сверкающие факелы. Ветви деревьев кончиками цеплялись за уходящее тепло. Хвостатые тени ползли по саду, пятнами синего неба собираясь в лужах у фонтана.

— Сбежим сегодня, — слова юноши на мгновение потрясли Онику. — Ты же сама сказала, что тянуть больше нельзя. Если бежать, то сейчас. После трех лет разлуки я смог увидеть Эльсу, и теперь пора отпустить всех тех, кого ты назвала. Я хочу быть тем, кем рожден, а не декоративной птицей в тесной клетке. Хочу увидеть твой мир и стать его частью. Прости, что так долго не давал ответа.

— Ты уверен? Если все получится, ты станешь отступником, на которого наверняка устроят охоту. Больше не будет ни мягкой постели, ни горничных, ни вечерних бесед с Зореваром.

— Я боялся, что вещи, через которые ты прошла, все же оставили след, по которому могли прийти не лучшие принципы и поступки. Но теперь я вижу, что это не так. И с радостью последую за своей сестрой.

Оника кивнула.

— Тогда нам нужно дождаться темноты. Я знаю, как покинуть дворец и не поднять шумиху.

Когда небо померкло, на кровати лежала аккуратно сложенная рубаха и штаны. Оника закуталась в плед и взяла Кристара за руки. Получив одобрительный кивок, девушка начала забирать себе его энергию. Больше всего ее беспокоила собственная сознательность на момент, когда силы станет слишком много, ведь энергия несла в себе отпечаток огненной магии, способной помрачить разум.

— Это становится неприятным, — заметил Кристар, когда чувство душевного опустошения неподъемным грузом навалилось на плечи.

— Только треть, — шепотом ответила девушка. Ее руки дрожали от поглощенной энергии, объемы которой были поистине колоссальны.

— Ты справишься?

— Справлюсь, не мешай, — Оника вцепилась в руки брата, чтобы не потерять сознание и не впасть в беспамятство.

Секунды стали складываться в минуты, когда девушка поняла, что ее состояние не ухудшается. Ее суть приняла энергию брата, обращая в свою собственную и наполняя Онику приливами сил.

— Я начинаю сомневаться, что это поможет, а не убьет меня, — пожаловался Кристар. Пустота в душе разрасталась, покрывая все вязким налетом апатии.

— Еще немного. Твое тело быстро восстанавливает утраченное. Чудовищно быстро. У меня уже переизбыток энергии, который рвется наружу, а тебя еще нужно продержать в этом состоянии. Не ной.

Не желая мешать сестре, Кристар сосредоточился на ставших ледяными руках девушки, чьи прикосновения становились болезненными. Он старательно прогонял из головы меланхоличные мысли, зная, что они всего лишь результат потери энергии, когда загривок обожгло раскаленной иглой.

— Кажется, получается, — морщась, пробормотал Кристар. Он рефлекторно хотел прикоснуться к шее, но руки сестры держали его мертвой хваткой.

— Терпи. Ты был прав. С такими запасами энергии паразит пристрастился к постоянной кормежке. Полчаса без подпитки пришлись ему не по духу. Нагни голову.

Кристар склонился к кровати, упершись лбом в одеяло и закрыв глаза. Душевная слабость была так велика, что даже не утихающая боль стала безразлична и невесома.

Оника наблюдала, как на шее брата вздулся крохотный бугорок, сердцевина которого начала темнеть, пока кожа вокруг не покраснела. Паразит прогрыз себе путь изнутри и теперь медленно высовывал лапку за лапкой, пока целиком не выбрался наружу, размером не больше фруктовой мошки и блестящий от крови.

Отпустив руки брата, Оника поймала жука в воздушную воронку и осторожно перенесла в дальний угол комнаты. Если паразит погибнет, скорее всего, связанный с ним ментальный маг тут же узнает об этом.

— Теперь, чтобы добраться до тебя, придется явиться лично. Вставай, сейчас нельзя медлить.

Оника спрыгнула с кровати, оставив брата потирать зудящую шею. В открытое девушкой окно ворвалась прохлада и сырость туманной ночи, мигом забираясь под покрывало и будоража тело.

— Возьми вещи и жди меня здесь, — обернувшись, Оника улыбнулась брату. — Доверься мне и держи рот закрытым, что бы не случилось.

Тяжелая ткань соскользнула с невидимых плеч и Кристар, сжимая в руках ботинки сестры и подготовленную одежду, замер у окна, с тревогой поглядывая на дверь. Зная историю Оники, он ни на миг не сомневался в ее умениях, но с трудом мог представить, как им удастся сбежать.

Ворвавшийся в комнату ураганный ветер разбросал бумаги и перевернул вазу, выталкивая Кристара в окно. Этажи промелькнули мимо него темными лицами окон, и ветер подхватил его, замедляя падение. Стоило Кристару коснуться земли, как над его головой сомкнулось непроницаемое полотно тумана. Плащ выскользнул из его рук, принимая очертания человеческого тела.

Оника поймала брата за руку и потянула за собой в непроглядный мрак. Каблук встал на что-то мягкое, и Кристар, с зародившимся в душе недобрым предчувствием, опустил взгляд. Из белесых клубов тумана выглядывала бесчувственная рука стражника, дежурившего под окнами воспитанника Арноры.

— Ты…, — юноше стало жутко, а рука, которую держала сестра, враз взмокла.

— Они просто без сознания, — прошептала девушка и с силой потянула брата за собой, заставляя выйти из оцепенения. — Когда-нибудь нам понадобится каждый боец.

Воздух насквозь пропитался влагой, собирающейся на ветвях и фигурных камнях, украшавших сад. Со стены доносились шаги патрульных и позвякивание брони, медленно тонущее в расплескавшемся по саду белом озере.

Кристар в жизни не видел столь густого тумана и не представлял, как Оника разбирает путь. Она уверенно волокла брата через сад прочь от дворца, бесшумно ступая босыми ногами. Юноша подался назад, когда серый камень оборонной стены навис над ним. Журчание ручья, преследовавшее их всю дорогу, теперь звучало совсем рядом.

Оника первой вошла в расширяющийся у стены ручей и поманила брата следом.

— Ты попала во дворец этим путем? — Кристару пришлось пригнуться, чтобы не стукнуться головой о низко нависающую арку. Обувь и штаны промокли насквозь, холод поднимался верх по ставшей жесткой ткани и лип к коже.

Оника кивнула, упругим потоком воды спиливая восстановленную решетку. Она внимательно прислушивалась к голосам, чтобы не упустить момент, когда исчезновение Кристара заметят во дворце.

Юноша придержал ослабнувшую решетку и, когда последний прут был перерезан, прислонил ее к стене.

— Ты готов? — поинтересовалась девушка. Кристар взглянул в безмолвную пустошь за стеной и на оставшуюся за спиной величественность дворца, окна которого затерянными огоньками пробивались сквозь вязкий туман.

— Веди.

Под заботливым покровом сгустившегося тумана брат с сестрой выбрались на берег озера. Песок лип к одежде Кристара и ногам Оники, впитывая их следы. Кромка воды заледенела, стоило девушке к ней прикоснуться.

— Держись крепче, — Оника ступила на шаткую поверхность ледяной пластины, обжигающей холодом ноги. Она почти не чувствовала стоп, но была слишком увлечена своими чувствами, чтобы обращать внимание на неудобства.

Разрезая водную гладь, ледяной плот ускорял свой ход, неукоснительно следуя воле одержимой восторгом Оники. Она едва сдерживалась, чтобы не выпустить на волю рвущийся из груди ликующий смех. Пробив брешь в течении времени, ей удалось переиграть сценарий судьбы и освободить брата из рук Церкви.

Вцепившийся в приподнятый край ледника, Кристар озирался по сторонам, надеясь рассмотреть хоть что-то, но вокруг была только угрожающе черная поверхность озера, посыпанная сгустками тумана.

Песок зашелестел под брюхом коснувшегося его плота, который, оставив своих спутников на берегу, оттолкнулся от мели и скрылся во мраке. Затаив дыхание, Кристар смотрел на склонившиеся к нему тяжелые ветви подступившего к самой воде ельника. Дурманящий дух хвои дышал лицо. Тоскливо кричал сыч.

— Никогда не видел ночной бор?

Он впервые столкнулся с очарованием дикой природы и старался представить лес при свете солнца, когда сестра вывела его из грез, легонько толкнув плечом.

— Добро пожаловать на волю, Кристар. Следуй за мной. Пора, наконец, убраться подальше от этого места, — она похлопала брата по спине и ступила на территорию леса. — И кстати, мое настоящее имя — Оника.

Всколыхнувшая прибрежные воды волна слизала с берега человеческие следы, прощально блеснув скрывшимся за строем сосен магам.

Кустарник цеплялся за рубаху, уговаривая юношу остаться и разбавить одиночество неприветливых ветвей. Мокрая ткань штанов загрубела на промозглом воздухе, но Кристар с удивлением отметил, что не чувствует холода. Приятное тепло растекалось по всему его телу, становясь настоящим жаром в ногах и ладонях.

Глаза юноши привыкли к темноте, но разглядеть что-либо, кроме белеющих щиколоток сестры, не представлялось возможным. Отвлекшись на свои ощущения, Кристар натолкнулся на остановившуюся девушку.

Пока Оника одевалась в прихваченные братом вещи, подпоясывая широкие штаны ремнем из бычьей кожи, юноша рассматривал обступившие их столетние деревья. Усталые ветви склонились к самой земле, пачкая тонкие иголки.

— Куда мы идем? — спросил Кристар, когда Оника присела перед ним и, водя рукой над одеждой, начала вытягивать из нее воду.

— На север.

— Север? Почему? Я думал, мы должны вернуться, — юноша замешкался, — даже не знаю куда. Разве нам не нужно связаться с отцом и… почему север?

— Потому что нас будут искать. Нельзя просто взять и заявиться в Орден — все подступы к нему будут охраняться особенно сильно. Но даже туда дорога заняла бы немало дней, так как ты не можешь передвигаться с той же скоростью что и я. Добавь сюда тварей, появляющихся где ни попадя, и то, что ты понятия не имеешь о том, что и как делать со своей силой. Я не смогу защищать тебя все время. Со всеми моими способностями я такой же человек, которому нужен отдых и здоровый сон. И я не хочу все потерять из-за того, что отвернусь на минутку. Мы идем туда, где я смогу обучить тебя в достаточной мере, чтобы ты сам мог защитить себя от любой угрозы. Поэтому я и хотела, чтобы мы дождались дня, когда отец убедится, что ты во дворце. Если Арнора будет вести себя тихо, он ни о чем не догадается, и у нас будет достаточно времени, прежде чем он сделает какой-либо шаг. Сейчас междоусобицы ни к чему. А теперь пошли. Держись рядом: кто знает, что теперь обитает в лесу.

Для большего спокойствия Оника взяла брата за руку и зашагала по опавшим иголкам и прошлогодней траве. Ветер летел впереди, изучая путь, и возвращался назад, подбрасывая вверх примятую лесную подстилку, заметая следы.

Лохматые ели лезли ветвями в лицо, ухая в высоте совиными голосами. Кристар крепко сжимал потеплевшую руку сестры, даже не заметив, что сам и нагрел ее. Он попытался на ходу зажечь хотя бы крошечный огонек, но прежде чем у него что-либо получилось, Оника, затылком почувствовав действия брата, посоветовала не делать глупостей: достаточно было одной неосторожно вспыхнувшей искры во мгле, чтобы раскрыть их присутствие.

— Как ты еще на ногах держишься? Может, сделаем привал? — любопытство и восхищение, одолевавшее Кристара в начале пути, через несколько часов ходьбы по ночному лесу, полнящемуся шорохами, скрежетом и скрипящим плачем трущихся друг о друга засохших ветвей, и внезапными криками птиц, сменилось настороженным вниманием и саднящим страхом.

— Когда узнают, что тебя нет во дворце, если это еще не заметили, церковники обыщут каждый закуток в округе. Чем дальше мы уйдем, тем лучше. Уже устал и хочешь домой? — с усмешкой подначила брата Оника. Она и сама была не прочь отдохнуть, но не подавала виду.

— Стыдно признаться, но это место пугает меня, — Оника почувствовала, как дрогнули пальцы Кристара, когда потревоженная сипуха с шумом покинула ближайшую сосну, обронив на головы магов капли с ветвей.

— В этом нет ничего удивительного. Пока что у тебя самосознание простого человека, для которого прогулка в лесу может кончиться сжавшимися на горле челюстями хищника, и страх вполне естественен, — девушка пригнулась, чтобы пройти под низко склонившимися ветвями. — Очень скоро это изменится. Не бойся, я вижу все, что происходит вокруг, и опасность не подберется к нам незамеченной.

Разрезая ночную тишь шорохом шагов и одежд, брат с сестрой погружались в глубину елового леса — последней преграды на пути зимних морозов, круглый год рвущихся на материк с Ледового Края.

С рассветом они добрались до кромки ельника, замерев на краю обрыва, неровными зубами скалящегося в мерзлое море. Высокие волны бились о скалы, мечтающие добраться до узкой полоски берега чуть западнее, где серые воды больше не будут истязать их каменные спины. Непримиримый ветер карабкался по крутому склону, хлеща нежданных гостей по лицу.

Простившись с ночными страхами, Кристар с восторгом смотрел по сторонам, силясь впитать в себя все величие расплескавшегося под ногами моря, убегающей вдаль изрезанной линии утеса и угрюмых елей, простерших свои узловатые корни над обрывом.

Полное восхищения лицо брата напомнило девушке Мелиссу, с такой же детской радостью глазевшую на солнце и рождающиеся ночами звезды. Оника могла сравнить их чувства лишь с тем моментом, когда впервые увидела Восточный океан, потрясший ее душу и перевернувший сознание, явив истинную мощь водной стихии.

— Еще успеешь насмотреться, — напомнила о себе Оника. — Нам нужно идти дальше.

— Куда? — Кристар замешкался, но проследив за взглядом сестры, содрогнулся. — Ты верно шутишь!

— Что не так? — изобразив искреннее непонимание, девушка едва сдерживала смех. — Мне легче всего защитить тебя там, где моя сила достигает своего пика.

— И поэтому мы идем в царство вечной безжизненной мерзлоты? — Кристар почесал затылок.

— Думаю, полярные коты и зайцы там точно есть.

— Если ты с самого начала знала, где мы окажемся, почему было не прихватить с собой теплых вещей?

— Огненный маг испугался холода, — Оника усмехнулась и подтолкнула брата к самому краю обрыва. — За окном весна, а вместе с двумя беглецами пропали еще и шубы. Это существенно сузило бы территорию поиска. Прыгай уже.

Крепко держась за руки, маги ступили в пустоту, где их подхватил ветер и бережно доставил к воде, превратившейся в лед. Сверкающий плот рассекал грубые волны, стремясь к гигантскому леднику, застившему горизонт.

К соленым брызгам прибавились упавшие с серых облаков снежинки, оседая усталыми стайками на плечах магов. Когда плот добрался до дрейфующих льдов, черный остов материка уже превратился в узкую тень. Многотонные плиты с тихим треском расходились, пропуская путников к заснеженной громаде, возвышавшейся над морем куда больше, чем ожидал Кристар.

— Пробирает до самых костей, — прошептал юноша, не отрывая взгляда от белого исполина.

— Это ты его только видишь, а я могу еще и почувствовать, — согласилась Оника, правя плот среди льдов.

— Там только снег?

— Нет, снега и льды только покрывают камень. Мне не хватает сил, оценить, как далеко простирается холодная пустыня, — будто бы у нее и вовсе нет конца. Дальше пойдем пешком.

Холодная вода едва волновалась, корка за коркой нарастая на краях ледников. Попросив брата подождать, Оника опустилась на колени, вглядываясь в свое отражение в сизом зеркале. Девушка давно хотела избавиться от обезобразивших кожу рубцов, и теперь, когда ей больше не нужно было прятаться за шрамами, она не могла решиться избавиться от них, зная о боли, что придется испытать.

— Сейчас, еще пару минут, — не оборачиваясь, произнесла Оника, сжимая острые края ледника.

Вдохнув, она склонилась к самой воде. Холод забирался под кожу, жаля и кусая ее, проникая в разум и парализуя его. Намокшие волосы медленно извивались тонкими черными нитями.

Водяное лезвие впилось в кожу, срезая ее словно яблочную шкурку. Холод умерил боль, но ее было достаточно, чтобы в голове закружилось.

Кристар придержал сестру за плечи, не дав уйти под воду с головой. Красные клубы наполняли синеву и тут же скрывались из виду, увлекаемые течением на глубину. Несколько алых лоскутков коснулись льда, проникая в него и наполняя недолгим теплом.

Когда раны почти затянулись, а боль утихла, впившиеся в лед пальцы ослабили хватку.

— Поразительно, — юноша убрал со лба сестры волосы, открывая взору лишенный метки Проклятого лоб.

— Пойдем, — в голове еще гудело от воспоминания о холодном и остром лезвии, впившемся в кожу.

Взбираясь по глубокому острому снегу, Кристар пытался разглядеть что-либо за созданным Оникой заслоном. За невидимой гранью мел снегопад, перемешав небо с землей и закружив мир в неуемном вихре. Раз за разом проваливаясь в снег, юноша уже едва держался на ногах, следуя за закутавшейся в плащ сестрой. Долгий подъем закончился бескрайней равниной, тонущей в метели.

— Лучше остановиться и переждать пургу, — Оника убрала со лба растрепавшиеся волосы, и устало повела руками, возводя в снегу временное укрытие.

Пока девушка была занята постройкой снежного убежища, Кристар, не сдержав любопытства, приблизился к самому краю безопасного островка, протягивая сквозь него руку и чувствуя, как снежинки жадно прилипают к коже. Оступившись, он попытался удержаться на ногах, но снег стремительно проседал под ним, засасывая вниз и сбрасывая в сокрытую за метелью долину.

Кувыркаясь и глотая колючий холод, Кристар рухнул в выросший на его пути сугроб. Оника спустилась к брату, когда тот, отплевываясь, пытался вытряхнуть попавший за шиворот снег.

— Тебя ни на минуту нельзя оставить без присмотра, — укоризненно произнесла девушка.

В низине было безветренно и снежинки подолгу кружили в воздухе, прежде чем присоединиться к уснувшим на леднике сестрам. Недалеко от склона, по которому скатился Кристар, высился занесенный снегом холм, внутри которого гулял ветер.

— Кажется, ты нашел грот, — Оника ободрительно улыбнулась и, потянув брата за плечо, направилась к возвышенности. — Укроемся там.

— А если там уже прячется полярный кот?

— Тогда ему придется искать себе новое жилье. Держись позади меня и не отходи ни на шаг.

Спустившись в ложе долины, закованное в тонкую ледяную корку, маги тут же провалились под снег, оказавшись по щиколотку в талой воде. С трудом передвигая ноги, они направились к маячащему невдалеке бугру.

— И почему ты не выбрала более жизнерадостное место?

Оника пропустила жалобу брата мимо ушей. Вода хлюпала в ботинках и была куда теплее, чем окружающий холод.

— Похоже, под нами находятся горячие источники. Странно, не думала, что Мориус изменил и земли приполярья. Если повезет, внизу будет тепло и сухо. Может быть, там даже растет трава и деревья.

— Откуда им здесь взяться, — проворчал Кристар.

Вход в грот оказался узким и низким, сразу переходящим в крутой извилистый спуск. Изнутри лился теплый воздух, растопивший снег у входа и устроивший капель из верхушки горба.

— Больше воодушевления, ты же давно мечтал о передышке, — Оника усмехнулась и первой съехала по выточенному водой проходу.

* * *

Изъеденную чужими снами тесную пещеру, освещало жидкое пламя, мерно пульсировавшее за ветвистой сеткой прозрачного минерала. Огненная жила наполняла грот сухим теплом и многолетней безмятежностью.

Эрхильд выдохнул кольцо сладкого дыма, когда два мага вторглись в его обитель. Легкий аромат трав заполнял грот, обманывая ощущения Оники.

— Ну, и что вы наделали? — сурово спросил старик, двигая обвислыми бровями и направив потрескавшуюся от времени трубку на незваных гостей. Его голос, хриплый и неровный, прозвучал дико даже для него самого, давно утратившего необходимость говорить с кем-либо. — Только посмотрите, сколько с вас воды натекло. Снимайте свои лапти и поставьте в угол — пусть просохнут. Эрхильд указал трубкой в сторону, где золотые сосуды тесно переплетались, рождая крошечное солнце. Приподняв бровь, старик посмотрел на воинственно настроенную девушку, и юношу, растерянно стоящего за ней. Пошамкав губами, Эрхильд самозабвенно потянул из трубки.

— Я просто дряхлый отшельник, девочка. Потомкам Первого мага не подобает бояться стариков. Оставь свою неприязнь и поведай мне о нынешних временах.

Осведомленность старика вызвала у Оники еще большую настороженность. Обветшалые одежды мешковато висели на плечах хозяина грота, спрятавшего босые ноги в теплый мех расстеленной на полу шкуры полярного кота. Среди аромата благовоний ощущался стойкий запах жаренного мяса, вызвавший в желудке девушки голодные спазмы. Или старик жил не один, или же был достаточно силен, чтобы самостоятельно охотиться. Присмотревшись, Оника заметила под ломкими серебристыми прядями сморщившиеся вместе с кожей полосы татуировки.

— Не терзай себя напрасными раздумьями. Лучше последуй примеру юноши, — Оника обернулась и с непониманием уставилась на разувающегося брата.

— Это всего лишь старик, — прошептал Кристар, под гневным взглядом сестры отодвигая ботинки в дышащий жаром угол. Виновато улыбнувшись, юноша посмотрел на оказавшегося довольно гостеприимным старика. — Почему вы назвали нас потомками Первого мага?

— Только сила нашего прародителя настолько велика, чтобы скрыть от меня разум ее обладателей. Я обосновался здесь несколько десятилетий назад, так как не мог заглушить бесконечный поток чужих мыслей, преследовавших меня денно и нощно. Я буду рад обществу юных магов, беседу с которыми не омрачит вездесущность моей силы.

Суставы заныли, когда Эрхильд заставил себя подняться и исчезнуть в проеме, ведущем в глубь пещеры, не обмолвившись и словом.

— Что ты себе думаешь, мы немедленно уходим, — зашипела на брата Оника, пытаясь вытолкать его в узкий ход наверх.

— Это поэтому ты стояла и слушала его? Прекрати, он же безобиден.

— Он — ментальный маг! Я не смогла почувствовать его присутствия, эти травы, что он курит, — Оника потерла виски, стараясь избавиться от тяжести в голове, — они обманывают мое восприятие.

— И сколько нам нужно будет пройти, чтобы ты посчитала расстояние безопасным? Ни ты, ни я столько не продержимся. Придется остановиться раньше, и зачем тогда вообще уходить? Разве ты действительно считаешь его опасным? Его сила не действует на нас, что он может сделать?

— Позвать церковников.

— Не ты ли говорила, что здесь твои способности сильны, как нигде? Арнора не пошлет армию, когда у порога скрежещут зубами Потусторонние.

Слова брата сливались в неразборчивое бормотание, заглушаемые гулом крови в ушах. Оника должна была признать, что совершенно обессилела и не могла защитить Кристара от опасности, если они пойдут дальше.

— Вам нужно отдохнуть, согреться и поесть, — Эрхильд снова появился, неся в дрожащих руках глубокую жестяную тарелку с ломтями жареного мяса. — Я оставил материк, взяв лишь необходимое, даже не догадываясь, что когда-нибудь еще увижу человеческие лица.

Старик оставил тарелку на середине комнаты и вернулся на свое место среди шкур.

— Прошу вас, не откажите мне в беседе и не оскорбите, побрезговав трапезой в моем доме.

— Это очень любезно с вашей стороны.

Кристар потянулся к угощению, но Оника решительно остановила его.

— Пусть сначала сам попробует. Еда может быть отравлена.

— Что за глупости?! Ты подозрительнее Фьорда, впервые встретившего тебя. Эй, с тобой все в порядке?

Юноша забеспокоился, заметив блуждающий взгляд сестры. Оника тяжело вдохнула сгустившийся воздух, стараясь удержаться на ногах. Искра понимания вспыхнула в засыпающем сознании девушки слишком поздно.

— Проклятый старик! — с хрипом выдохнула она и ударом соединила ладони перед грудью. В грот ворвался студеный ветер, щекоча босые пятки Эрхильда и вынося наружу накопленное тепло вместе с дымом трав.

— Простите меня, я совсем забыл, что дурман-корень так действует на людей. Я курю его, чтобы немного притупить чуткость разума. Очень странно, что его пары подействовали только на тебя.

Скрежет слов старика утонул в накрывшем все шуме, проникающем в самые сокровенные уголки сознания и рождающем спонтанные видения. Последним, что почувствовала Оника, были руки брата, подхватившие ее.

* * *

Стоя перед Всевидящей Матерью и Командующей, церковник ощущал себя крошечной мошкой, которая в любой момент могла сгореть в ярком пламени священного гнева. Обе дочери госпожи Арноры также присутствовали на очередном закрытом собрании. Старик Ульен стоял позади Всевидящей Матери, словно в произошедшем не было его вины.

Сжав губы, Зоревар, словно очнувшись от забытья, вспомнил, что пришел сюда не по приказу главы Церкви, а по собственному желанию.

— Госпожа Арнора, — каждое слово давалось ему с трудом, ведь трое присутствующих уже знали все, что он хотел сказать. Сейчас, церковник как никогда ненавидел силу ментальных магов, вынуждавшую чувствовать его беззащитным нагим мальчишкой с распахнутой настежь душой. — Позвольте мне собрать отряд умелых бойцов и отыскать господина Кристара, где бы он ни был. Клянусь, я приведу проклятую магичку в цепях!

— В этом нет нужды, Зоревар, — церковник различил, как вместе со словами, Всевидящая Мать цедит сквозь зубы негодование. — Первый советник распорядился: отряды уже прочесывают все направления, по которым отступница могла увести моего воспитанника.

— Но госпожа Арнора! — Зоревар вскинул голову и посмотрел сидящей на троне женщине прямо в глаза. — В том, что произошло, есть и моя вина! Я хочу лично поймать предательницу и доставить к вам для суда. Я верну господина Кристара, чего бы это не стоило!

— Ты останешься во дворце, Зоревар. Не заставляй меня повторять. Продолжай свое обучение и выполняй то, что приказывают. Ступай.

— Благодарю, что уделили время, госпожа Арнора, — церковник почтительно склонил голову и, поднявшись с колен, покинул Белый Зал.

Оставшись наедине со своими сожалениями, Зоревар направился к покоям. Его удивляло, что ни Командующая, ни Ульен не приказали запереть его, зная все то, о чем он думал. Быть может, они уповали на его сознательность или же лучше него знали, что верный слуга Церкви не осмелится нарушить прямой приказ Всевидящей Матери. Когда церковник закрыл за собой дверь в покои, он уже был уверен, что и Первый советник, и сестра госпожи Арноры ошиблись.

Скоро собирая в заплечный мешок все необходимое, Зоревар проклинал день, когда во дворце появилась беспризорница Рони, и он, уступив Кристару, встал на ее защиту. С каждым разом, когда он вступался за девушку, петля затягивалась все туже. Со временем церковник начал понимать, что вокруг простолюдинки, ставшей в итоге законной супругой Кристара, сеется хаос и абсурд, поощряемые не только госпожой Арнорой, но и Первым советником. Однако Зоревару не хватило настойчивости прислушаться к предчувствиям и не допустить трагедии, к которой все шло с самого начала. Счастливое лицо Кристара и обещание, что женщина никогда не встанет между их дружбой, сковывали Зоревара. Но больше он не собирался допускать прежних ошибок.

Церковник выбрался из дворца в предрассветный час, когда большая часть стражи плавала в тумане, а остальные были слишком озабочены нападением тварей намедни, муштруя друг друга. Госпожа Арнора строго настрого запретила предавать огласке случившееся с ее воспитанником, а Ульен в первые же несколько часов изменил сознания служанок, сталкивавшихся с Кристаром, чтобы те ничего не заподозрили.

Отдав честь и не задав ни единого вопроса, стража пропустила Зоревара в узкую калитку, ведущую за территорию дворца. Все складывалось слишком гладко и, оказавшись по ту сторону от стены, церковник сразу понял, в чем причина его везения.

В примятом и испачканном в бое с Потустороннем платье, Эльса сидела на корточках, опершись спиной и затылком о мокрую от росы стену. В сумерках ее ноги, несуразно выглядывающие из-под кружев, казались особенно бледными.

— Долго ты, — протянула она, открыв глаза и взглянув на церковника. — Еще немного, и я бы начала замерзать. Если бы чувствовала холод, конечно.

— Госпожа Эльса, я…

— Серьезно?! Ты собираешься оправдываться? Передо мной?! Самому не смешно?

Зоревар не смеялся. Во всей Церкви не было человека, не знавшего о феноменальных способностях будущей Командующей, уже в свои четырнадцать превзошедшей силу нынешней.

— Вы знали о моих намерениях еще тогда, когда я пришел с прошением.

— Конечно же, знала, — Эльса поднялась, отряхивая подол платья.

— Почему тогда я все еще на свободе? Мой разум был открыт для всех присутствовавших. Всевидящая Мать не могла запретить мне покидать дворец, чтобы потом отпустить.

— Наверное, все потому, — Эльса ковырнула сырой песок носком туфли, — что я поставила маленький заслон, скрывший от остальных твои потаенные мысли. Матушка жутко расстроится, когда узнает. Еще и от тети Лиссии влетит, точно знаю, что влетит.

Зоревар в непонимании застыл на месте. Он помнил Эльсу совсем еще маленькой девочкой, которую в десять лет забрали на обучение в цитадель. Вплоть до дня отъезда она не упускала ни единой возможности затащить Кристара в свои игры, беззаботно проказничая во дворце, словно бы не несла тяжести своей силы. Из биографий предыдущих Всевидящих матерей Зоревар знал, что все сестры глав Церкви отличались сдержанным и скрытным характером. Эльса же ставила крест на его представлении о Командующих.

— Не стой столбом, Зоревар. Я отвела глаза страже и без меры любопытным слугам, но о твоем побеге скоро узнают, — девочка нахмурила брови, вмиг избавившись от напускной беспечности. — Найди его. Найди Кристара первым и позаботься о его безопасности. Это все, о чем я тебя прошу.

— Почему вы делаете это? Ваш долг служить Церкви и Всевидящей Матери. Госпожа Арнора уже отправила людей на поиски господина Кристара.

— Долг, служить, — как же все это скучно и нелепо, — протянула Эльса, сложив губы трубочкой. Зоревар поспешил умолкнуть. — Ты его друг. Кому как не тебе доверить его жизнь? Защити его.

— Я даже не уверен, смогу ли найти его, — признался церковник.

— Не меня учили делу следопыта. Я помогла всем, что было в моих силах.

— Благодарю вас, госпожа Эльса, — Зоревар склонился в глубоком поклоне и побежал прочь от дворца.

Убрав со лба прилипшие к нему волосы, девочка побрела назад, раскачиваясь на каблуках. Желание перевернуть дворец вверх дном и обвинить мать в случившемся волнами накатывали на младшую дочь главы Церкви, но неприступные скалы ее души отсекали этот напор. Эльса знала цену времени и умела выжидать.

* * *

Мягкие шкуры пахли зверем и дурман-корнем, согревая и даря приятное чувство защищенности. Повернув голову на бок и уткнувшись в защекотавшие нос шерстинки, Оника открыла глаза и резко села, вспомнив, как глупо угодила в ловушку.

— Тише, Они, все в порядке, — Кристар сидел рядом и улыбался. Под его глазами залегли бессонные тени. — Никакой опасности.

Осмотревшись, девушка обнаружила себя все в той же пещере, посреди кипы мохнатых шкур, служивших и простынями, и одеялами. Ментального мага нигде не было видно, и только шарканье старческих ног и аромат готовящегося мяса доносились из соседней комнаты.

— Сколько я проспала?

— Часов десять, может больше. Уже вечереет.

— А старик? Он опасен.

— Его зовут Эрхильд. Он готовит тебе поесть. Прости, я был так голоден, что разделался со всеми его запасами. Нам не нужно его опасаться. Он так давно один, что только рад компании магов, не заполняющих все вокруг какофонией мыслей. Мы немного поговорили, пока ты спала. Он предлагал отдохнуть и мне, но я счел, что лучше мне быть рядом и в сознании, когда ты проснешься. Так что ему пришлось развлекать меня рассказами об отшельничестве, чтобы я не задремал.

— Какой же ты доверчивый дурак, — Оника бессильно откинулась на шкуры, упершись взглядом в потолок.

— Они, мы можем остаться здесь. В этом месте нас не найти, и ты сможешь обучить меня всему, что мне необходимо уметь.

— Кристар, мы должны уйти. Нам повезло, что здесь еще нет церковников, но…

— Их и не будет! — Кристар в сердцах сжал руку сестры. — Просто поговори с Эрхильдом. Ты сама увидишь, что он нам не враг.

Покачав головой, Оника посмотрела в сторону, откуда доносился аппетитный запах. Желудок истязали голодные судороги, а потому появившийся с еще одной порцией жареного мяса старик не вызвал у девушки былого неприятия.

— Спасибо, — с неохотой произнесла она, беря еще дышащий жаром ломоть.

— Твой брат объяснил мне причины твоей неприветливости.

— А я уж решила, что это вы забавляли его историями, а не он вас, — девушка сверкнула глазами в сторону Кристара.

— Какие уж тут истории. Вокруг только снега и льды, а я слишком стар, чтобы покидать свою обитель на дольше, чем необходимо, чтобы справить нужду.

— А как же охота? Где вы берете мясо?

— Я зову зверя, и он приходит. Он приносит мне мелких зверей, а иногда и своих сородичей. Я мог бы попросить его проститься с жизнью, но что мне делать с таким количеством мяса? Мои руки не те, что раньше. Разделывать мясо тяжело, а жилы полярных жителей прочны и туги.

— Зачем было оставлять удобства жизни на материке? У всякого сильного ментального мага нет недостатка в средствах.

Эрхильд пригладил кучерявую бороду и, подобрав под себя ноги, потянулся за курительной трубкой. Встретившись с угрюмым взглядом Оники, старик спрятал трубку обратно в складки одежд.

— Не всякий ментальный маг обладает теми же способностями, что и я. При рождении мне была дарована сила настолько великая, что я не смог с ней справиться. Как я ни старался, мне не удавалось заглушить нестройный хор мыслей, а в Берилоне, прекрасном Берилоне, где мне предназначалась судьба Первого советника, было слишком людно. Так что я оставил столицу, Церковь и все мирское, не желая более быть закуской для разбушевавшейся силы.

— Не состоявшийся Первый советник — как раз то, что нам «нужно», — Оника гнала от себя назойливую мысль, что достаточно убить старика, и о безопасности можно будет не беспокоиться. Она может разорвать его сердце изнутри в любой момент, но сделать это, значит, оттолкнуть Кристара, проникшегося сочувствием к отшельнику.

— Все, что я могу сказать, так это то, что в свои годы я повидал изнутри немало голов как церковников, так и магов-отступников, даже мятежников. И среди всех них были как отъявленные негодяи, так и достойные люди. И если кому и принимать сторону кого-то из них, так уж точно не мне. Но вы — мои гости, и можете рассчитывать на весь аскетический уют, что я могу вам предложить.

Немного жестковатое мясо наполняло желудок приятным теплом, рождая у Оники навязчивое расположение к ментальному магу. Она разрывалась между желанием немедля покинуть пещеру и остаться в подвернувшемся под руку убежище. Терзания девушки разрешил Кристар: совершенно изнуренный, он задремал, прислонившись к теплому камню.

— Твой брат совсем выбился из сил, — заметил Эрхильд, потирая занывшие запястья.

— Он и это выболтал?

— Что бы ни было заложено в традициях ментальных магов, и где бы мои братья не нашли свое место, наши умения дарованы нам Первым магом, и я почту за честь услужить наследникам его силы. Вы — два столпа, на которых зиждется мир, в котором существует магия, а без нее, боюсь, такому старику, как я, уже не найдется места даже под дланью Всевидящей Матери.

— И в чем же смысл? Вы просто спрятались здесь и… Что вообще можно делать на краю мира? Разве не принято лишаться рассудка за столько лет полного одиночества и безделья?

— Твои слова остры, как и взгляд, девочка, — Эрхильд улыбнулся в усы. — У меня есть сны. И дурман-трава, разумеется. Ты могла представить, что это чудесное растение сможет жить и под снежной толщей? Здесь его ростки слабы, а листья желтее заячьего мха, но корни забираются далеко вглубь земли, кроша камень и выискивая теплые воды. Не знаю, зачем вообще чему-либо расти в этих краях, но я окажусь старым дураком, если буду жаловаться.

Щелкая суставами и шурша одеждами, Эрхильд поднялся, забрав опустевшую тарелку.

— Вам обоим нужен отдых. Оставайтесь столько, сколько посчитаете нужным. Только об одном попрошу, постарайся обойтись без сквозняков — моим костям нужно больше тепла.

Проводив старика взглядом, Оника склонила голову на плечо брата, размышляя о дальнейших шагах. Сытый желудок и сухое тепло грота взяли свое, вновь погрузив Онику в пучину сновидений.

* * *

После мягкого света внутри грота, снег слепил глаза высоко взошедшим солнцем. Метель утихла, оставив после себя сверкающий плес и трескучий мороз. Примыкающий к долине гребень, с верхушки которого сорвался Кристар, прибавил в высоте не меньше метра, заострившись от разгульных ветров.

По пробуждению Кристара, Эрхильд сообщил, что сестра уже ждет его снаружи, и предложил набросить одну из шкур. Вежливо отказавшись, юноша с трудом выбрался по витиеватому проходу наружу, несколько раз поскользнувшись на появившейся у самого выхода ледяной корке.

Не успев привыкнуть к яркому свету и осмотреться, Кристар поймал грудью увесистый ком снега, за которым сразу последовал второй, угодив в плечо.

— Еще не проснулся? — Оника сидела в десятке метров на застеленном шкурой высоком сугробе и подбрасывала в руке обрастающий снегом шар. — Ты же говорил, что тренировался с Зореваром. Он не научил тебя уклоняться?

Толком не разобравшись в происходящем, Кристар принял правила игры, и отскочил в сторону от очередного снаряда. Пролетев мимо, снежный ком изменил направление движения и ударил юношу в спину, осыпав щекочущим кожу снегом.

— Да что на тебя нашло?! — вторая попытка уклониться от запущенного Оникой снежка тоже не увенчалась успехом.

— Ты хотел, чтобы мы остались здесь, и я пошла тебе навстречу. Твоя идея не так уж и плоха: время, которое пришлось бы потратить на путь к новому убежищу, теперь можно использовать с большей пользой, — девушка усмехнулась, и новый шар в полете разделился на два, метя в Кристара с разных сторон. — Тебе не нравится тренировка? Ты же так восхищался укрощением стихий! Где же твой запал?

— Я предполагал, что ты начнешь с объяснения основ, а не избивания меня, — юноша еще не успел вытряхнуть снег из-за шиворота, как еще один сноп высыпался ему на голову.

— Объяснения основ? Не ты ли зачитал книги о магах до дыр? Я ничего не скажу тебе, пока ты сам не почувствуешь силу своих стихий. Не припомню ни одного мага, в ком дар укротителя не пробудился бы спонтанно. Думаю, связь со стихией пробуждается тогда, когда она сама этого пожелает, о необходимости защитить своего хозяина или же от праздной скуки. Но, зная твой миролюбивый нрав и страх перед мощью огня и неприступностью камня, придется идти по наиболее радикальному пути. У нас нет времени разбирать все шаг за шагом. Твое тело давно готово, а что насчет сознания? — хищная улыбка неровным изгибом исказила губы девушки. — Защищайся, братишка!

— Ты шутишь, — страдальчески протянул Кристар, наблюдая за взвившейся в воздух стаей снежков, внезапно вытянувшихся в короткие иглы и посыпавшихся на него.

В безнадежной попытке уклониться он откатился в сторону, отделавшись разрезанным рукавом. Поднявшись на ноги, он заметил алые капли на снегу и, сместив взгляд, обнаружил на бедре глубокий порез, напитывающий кровью торчащие нити штанины.

— Мне кажется, ты перебарщиваешь, — Кристар надеялся вразумить сестру, но та лишь спрыгнула со своего пьедестала и направилась к нему, окружая себя новой партией ледяных стрел.

— А ты до сих пор не выдал и искорки. Хватит мечтать, Кристар, и сделай уже что-нибудь. Или я буду резать и колоть, пока ты не возьмешься за ум.

Юноша попятился, с каждым шагом проваливаясь в рыхлый снег. Еще один ливень из ледяных игл принес ему три новых пореза. Кристар продолжал отступать, не понимая, что именно и как должен делать. Он пытался вспомнить, что читал о подвластных ему стихиях, но напирающая Оника, забавляющаяся атаками, едва задевающими юношу, не давала ему сосредоточиться.

— Так и будешь бегать от меня насупившись? — девушка остановилась и, неодобрительно покачав головой, резкими движениями переплела руки, собирая перед собой осколки льдинок и создавая из них фигурные клинки. — Тебе не хватает зрелищности или же остроты?

Клинки, преломившие солнечные лучи, даже не сдвинувшись с места, родили в душе Кристара недоброе предчувствие. Он пытался убедить сестру бросить грозящую ему серьезными ранениями затею, но та лишь запустила свои орудия в полет щелчком пальцев, загодя смирившись с тем, что придется потратить немало сил на лечение ран Кристара.

Понимая, что увернуться от клинков не стоит и пытаться, юноша вынужден был признать, что тренировки с Зореваром были не так уж и хороши, как подготовка ко встрече с магом. Кристар уже смирился с тем, что ледяные лезвия пригвоздят его на месте, когда, мечущийся от пореза к порезу, страх подчинил себе тело, заставляя его двигаться инстинктивно.

Воздух взревел от внезапно вспыхнувшего гигантского огненного шара, проглотившего клинки. Сдерживающий пламя неосязаемый купол лопнул, словно рыбий пузырь, выпуская бесконтрольно рвущуюся на волю энергию.

Тонкая стена ветра вспорола огненное облако, будто горячий нож, разрезав его на две отхлынувшие в разные стороны волны. Снег таял, едва пламя касалось его, водяными вихрами разливаясь по камню и крошечными озерами собираясь во впадинах.

— Это уже лучше, — Оника улыбнулась онемевшему Кристару, помня о тех ощущениях, что оставляет после себя энергия огня. — Давай посмотрим твои царапины и продолжим.

Залечивая раны брата, девушка усмехнулась, видя не покидающую его лицо смесь растерянности и восхищения.

— Разве нельзя было по-другому? — наконец спросил он.

— Можно было, — согласилась Оника, переходя к последней ране. — Но нужно ли? Ты — сын Командора Ордена Смиренных и наследник силы величайшего мага в истории. Я хотела, чтобы твой первый раз был чем-то большим, чем несмелые огоньки на кончиках пальцев. Запоминающееся начало, не так ли?

Закончив, девушка ободряюще похлопала брата по плечу.

— Спасибо. Это действительно было невероятно. Настолько невероятно, что я, похоже, толком и не понял, что произошло.

— Это ничего. Ты разберешься. Первый шаг сделан, а дальше просто позволь стихии вести тебя. Получив власть над пламенем, я боялась его, и было за что, но ты, — Оника задумалась, подбирая наиболее точные слова, — уверена, ты лучше кого-либо сможешь раскрыть его великолепие.

Прерываясь на короткие трапезы, Оника посвящала брата в таинства укрощения пламени, рассказывая о деталях, которым не было места на полках в библиотеке. С каждым часом, девушка все больше удивлялась тому, с какой легкостью Кристар обращается с доселе неведомой ему силой. Казалось, огонь только и ждал, пока его призовут на службу, послушно исполняя любой приказ мага.

С наступлением вечера Оника почувствовала себя опустошенной, будто бы это она целый день упражнялась в укрощении огненной стихии, а не Кристар, усталость которого выдавала только дрожь в непривыкших к энергии рукам. С его губ не сходила ликующая улыбка, а глаза светились уже не радостью ребенка, но озарением воина. Чувствуя гудящую под кожей силу, он не мог остановиться творить пламя, играя с ним, словно с податливым морским песком, придавая причудливые формы.

Провалившись вместе с магами в глубины сновидений, ночь неохотно просветлела пасмурным небом. К утру в пещере отшельника стало по-настоящему жарко: энергия огня сама находила выход из тела дремлющего юноши, жаркими искрами беспокоя воздух и оседая на камне. Оника проснулась, когда горячий воздух стал слишком надоедливым, обжигая легкие и веки. Наполнив жилье Эрхильда полярной свежестью, она вытолкала брата на улицу, спеша приступить к новому дню занятий.

— Опять сделаешь из меня мальчика для битья? — с ухмылкой поинтересовался Кристар, разминая пальцы и запястья.

— Нет, сегодня попробуем кое-что посложнее. О таком в книгах не написано, так что слушай внимательно. Я упоминала этот прием, когда рассказывала о том, что случилось после падения Церкви. Твой контроль над пламенем так хорош, будто бы ты всю жизнь тренировался. Так что мы можем попробовать.

— Ты говоришь о том, как взрывала энергию? Даже тебя это пугало, не думаю, что это хорошая идея.

— Это часть тебя, Кристар, и ты не должен ее бояться или отвергать. Просто не становись ее рабом, и она станет тебе верным союзником.

— Ты же так просто от меня не отстанешь, да? — прозвучал риторический вопрос.

— Ты справишься, — заверила брата Оника. — Вспомни, что я тебе говорила: здесь главное не давать энергии воспламениться раньше времени и накопить необходимый объем в нужном месте. Не старайся влить сразу ее много — лучше позаботься о времени накопления и расстоянии.

Девушка встала за спиной Кристара, указывая на теряющуюся в белой дымке глубь ледника.

— Не торопись и ни на миг не позволяй энергии своевольничать. Ты должен подчинить весь поток от начала и до конца и разорвать его прежде, чем он взорвется.

Понимающе кивнув, юноша сощурил глаза, выбирая точку у сливающегося с небом горизонта, куда и направил энергию огня. Пальцы наполнились жаром, поднимающимся вверх по руке, и пульсирующим в шее. Кристар ощущал упругое натяжение невидимых нитей, тянущихся вдаль и собирающихся в запутанный клубок. Снег вокруг магов начал таять от разогревшегося воздуха, но Оника не заметила ни единой неосторожной искорки.

— Эй, не увлекайся слишком, ты же не хочешь разнести половину полярного полюса?

Кристар выдохнул, сматывая последнюю нить энергии в клубок и отпуская сгусток силы. Огненный ком, родившийся из пустоты, набух вдалеке, разрастаясь и расталкивая взметнувшиеся вверх столбы пара. Спустя несколько секунд магов накрыл табун испуганных ветров, преследуемый громогласным ревом пламени.

— Это, по-твоему, «не слишком много»? — в словах Оники звучало недовольство, но ее взгляд, вобравший в себя отсвет поднимающегося к небу рыжего вихря, был полон восхищения.

— Я не знаю, как так получилось, наверное, я, и правда, переборщил. Мне сложно привыкнуть к тому, сколько энергии требуется, чтобы создать ту или иную вспышку, — начал оправдываться Кристар, но девушка остановила его, всматриваясь в рассеивающееся у горизонта пламя.

Рыжие брызги породили частую сеть голубоватых молний, змейками расползавшихся по небу, обнажив остроконечный пик башни, отливавшей лазурным перламутром. От строения отходили несколько мостов, ведущих к столбам, черными лапами скребущим небо.

— А это совсем нехорошо, — Оника прикинула, что до вышки, скрывавшейся доселе за разрушенным взрывом щитом, было не больше десяти километров. — Позови Эрхильда.

Кристар оставил сестру, чтобы вскоре вернуться в сопровождении ментального мага, тщетно вглядывавшегося вдаль. За годы жизни в слепящей пустыни старческие глаза выцвели и потеряли былую остроту. Эрхильду с трудом удалось различить размытое пятно, так встревожившее Онику.

— Вам известно, что это может быть? — поинтересовалась она после безрезультатных попыток дотянуться до башни ветрами. Воздушная стихия раз за разом натыкалась на какую-то преграду, непослушно отказываясь идти дальше.

— Я прожил в этой пещере пять десятилетий и могу заверить, что здесь не было ничего подобного. Может, это два ледника столкнулись, породив кряж?

— Это не кряж, а башня, которую, к тому же, умело скрывали невесть сколько времени.

— Ты думаешь, — это Республика? — Кристар нахмурился.

— Если силе Церкви подвластен лишь материк — вполне возможно. Или же эта башня связана с нашествием Потусторонних. В любом случае, нам нужно уходить. Кто бы не сидел внутри той штуки, он знает, что мы здесь, и что мы уничтожили его маскировку. И он точно не будет этому рад.

— А как же мое обучение?

— О, только слепой не заметил бы твоих успехов, — Оника потрепала брата по щеке. — Увы, из-за них здесь становится еще опаснее, чем на материке. Ты быстро учишься, так что мы продолжим тренировки в пути.

— Пойдемте с нами! Вам нельзя здесь оставаться! — юноша обратился к Эрхильду, наматывающему кончик бороды на палец.

— Вся моя жизнь прошла среди этих снегов, и я не оставлю их из-за марева, которое даже не могу разглядеть. Ступай, мальчик, и не теряй света своей души.

Кристар хотел начать спорить и убеждать старика, но Оника решительно потянула брата за собой, чувствуя изменения в метущих снег ветрах. Они несли с собой ритмичное поскрипывание снега и чье-то влажное дыхание, едва ли не упирающееся в затылок.

Маги взобрались по укутанному в толстую шубу холму, где с вершины гребня вновь увидели черный остов Огнедола. Внизу разволновавшееся море перекатывало синие бугры волн и беспокойно качало льдины, торопя гостей скорее покинуть Ледовый Край. Начинался тревожный путь домой, волнующий чувства и разум.