ГЛАВА 1

Суд Санта–Барбары оправдывает героя–любовника. Мейсон Кэпвелл терпит поражение. Круз Кастильо в растерянности. Сантана на грани нервного срыва. Иден не теряет надежды. Доктор Мор выбирает Перла. Секретная миссия.

Суд калифорнийского городка Санта–Барбара был переполнен. Собравшиеся здесь почтенные граждане, многочисленные представители прессы и просто любопытные с нетерпением ожидали окончательного приговора по делу Дэвида Лорана.

Несколько месяцев назад он был арестован по обвинению в убийстве собственной жены Мадлен. Мадлен, двоюродную племянницу СиСи Кэпвелла, обнаружили лежащей в своей комнате с разбитой тяжелым тупым предметом головой. Разумеется, обвинение сразу пало на Дэвида как человека впрямую заинтересованного в получении крупного наследства, которое доставалось ему в результате смерти жены.

Когда Мадлен приехала в Санта–Барбару, СиСи снабдил ее немалой суммой денег. После чего ее по праву стали считать одной из самых богатых женщин Санта–Барбары. Шестидесятитысячное население городка с интересом следило за развитием романа Дэвида и Мадлен. В первое время их совместной жизни все, казалось, было хорошо, однако затем стали появляться признаки того, что у каждого из супругов появились собственные увлечения.

Дэвид стал появляться в обществе Шейлы Карлайл, подруги Мадлен, из чего местные журналисты и пенсионеры сделали неопровержимый вывод о том, что между ними существует любовная связь.

Мадлен также не отличалась благородством и целомудрием в этом отношении, позаботившись о том, чтобы завести себе друга. В конце концов это добром не кончилось. Мадлен была убита, Дэвид арестован. Фамилия Кэпвеллов стала постоянно присутствовать в судебном разделе местной газеты.

Расследованием по делу Дэвида Лорана занялся Круз Кастильо. К великому сожалению, орудие убийства не было обнаружено, что поставило следствие перед почти неразрешимой задачей изобличения Дэвида.

Да, разумеется, у Дэвида Лорана был формальный повод к тому, чтобы поскорее избавиться от жены. К этому его принуждали и ее любовные увлечения, и его интрижка на стороне с Шейлой Карлайл, и возможное желание завладеть богатым наследством. Однако единственным свидетелем по делу Дэвида была сама Шейла Карлайл, а потому обвинение держалось на весьма хлипких доказательствах…

Поначалу Шейла пошла на сотрудничество с полицией, заявив, что видела Дэвида последним в доме Лоранов.

После того, как истекли положенные сроки, отведенные для следствия, дело Дэвида Лорана передали в суд.

Его защиту взяла на себя Джулия Уэнрайт, которая и до этого была с ним знакома, и даже питала к нему особые чувства, как и многие женщины в Санта–Барбаре. Однако, до того, как она взялась защищать его, Дэвид не обращал на нее внимания.

Между тем, в ходе судебного разбирательства между ними возникло чувство несколько большее, нежели простая благодарность подзащитного к своему адвокату. Дэвид стал демонстрировать признаки все возрастающих чувств к Джулии, что вдохновило ее на сверхусилия в этом судебном деле.

СиСи Кэпвелл не сомневался в виновности Дэвида. То же самое, но в двойной степени относилось к сестре Мадлен — Кортни. Она в своих показаниях на заседаниях суда нарисовала душераздирающую картину разлада в семье Лоранов, который должен был неминуемо привести к гибели Мадлен.

Судья Корви, сухощавый седовласый мужчина в традиционной черной мантии уверенно вел заседания, на которых свидетели защиты и обвинения выступали с прямо противоположными показаниями.

Сторону обвинения представляли Мейсон Кэпвелл — сын СиСи Кэпвелла от первого брака, и окружной прокурор Кейт Тиммонс. Они были почти ровесниками, и когда‑то даже учились в одной школе. И теперь, спустя полтора десятка лет, встретились в суде Санта–Барбары.

Конечно, позиции обвинения были достаточно шаткими, потому что орудие преступления так и не было обнаружено, и улик против Дэвида Лорана было очень мало. Осталась надежда лишь на показания Шейлы Карлайл. Хотя надежды были не менее зыбкими, чем улики, поскольку Шейла была давней и весьма близкой знакомой Дэвида.

Однако предварительные показания на следствии убеждали сторону обвинения в том, что она сможет поддержать мнение окружного прокурора, и Дэвид Лоран получит обвинительный приговор. Но в своем выступлении на суде Шейла свидетельствовала скорее в пользу Дэвида.

Позиции обвинения зашатались, и газетчики в предвкушении сенсации потирали руки.

Наступил последний день судебного заседания.

Выслушав заключительные слова адвоката Джулии Уэнрайт и обвинителя Мейсона Кэпвелла, судья Корви объявил перерыв, во время которого проходило заседание присяжных.

Совещание продлилось довольно долго, около полутора часов. Это еще больше подогрело страсти в зале суда.

Здесь стоял шум, напоминавший вокзальную толчею. Особенно усердствовали газетчики, которые то и дело донимали вопросами Мейсона Кэпвелла и Джулию Уэнрайт, как основных действующих лиц этой драмы.

К самому Дэвиду, по закону, они не имели права обращаться до вынесения приговора.

Наконец, терпение собравшихся в зале суда было вознаграждено.

Сержант полиции Клейтон распахнул дверь, которая вела в помещение суда, и громогласно произнес:

— Прошу всех встать, суд идет.

Затем он отошел от двери и, почтительно склонив голову, пропустил судью Корви. Тот, приподняв мантию, прошествовал к своему месту и уселся в широкое деревянное кресло.

Следом за ним в зал заседаний вошли двенадцать присяжных, по лицам которых наиболее проницательные из репортеров смогли догадаться, что сейчас их ожидает сюрприз.

Окружной прокурор Кейт Тиммонс что‑то озабоченно шептал на ухо мрачному Мейсону Кепвеллу. Было очевидно, что шаткие позиции стороны обвинения рухнули. СиСи Кэпвелл и его племянница Кортни внимательно следили за тем, как судья аккуратно раскладывает бумаги на столе.

Неотрывно следил за Корви и инспектор полиции Круз Кастильо.

Дэвид Лоран, нервно потирая руки, то и дело переглядывался со своим адвокатом Джулией Уэнрайт.

Самой спокойной среди присутствующих была Шейла Карлайл. Она неподвижно сидела на стуле, словно уверенная в том, что именно ее показания решили исход дела.

Сержант подошел к скамье, на которой находились присяжные, и, получив от них бумажку с вердиктом, направился к судье Корви, нацепив очки, бегло взглянул на приговор и вернул его полицейскому.

Внимательно осмотрев присутствующих, он произнес:

— Подсудимый Дэвид Лоран, пожалуйста, станьте лицом к присяжным.

Пытаясь унять дрожь в руках, Дэвид вместе с Джулией поднялся и повернулся лицом туда, где сидели присяжные.

В зале суда повисла пауза ожидания.

Судья сделал жест рукой в сторону скамьи присяжных и сказал:

— Пожалуйста, огласите ваш приговор.

Недолго посовещавшись, присяжные решили поручить оглашение приговора одному из наиболее уважаемых граждан города мистеру Филиппу Джонсу.

Тот поднялся и, поправив пиджак, негромко откашлялся.

Дэвид старался не смотреть на него в ожидании этих последних решающих мгновений. Чтобы ободрить своего подзащитного, Джулия крепко стиснула его ладонь.

— Наше мнение таково, — сказал мистер Джонс, — рассмотрев все доводы защиты и обвинения, суд присяжных решил, что обвиняемый Дэвид Лоран невиновен.

В зале суда послышались громкие возгласы.

Те, кто были уверены в виновности Лорана, стали возмущенно шикать, выражая свое несогласие с приговором. Те же, кто поддерживал Дэвида, облегченно вздохнули и криками стали выражать свое одобрение. Засуетившиеся журналисты стали быстро выскакивать из зала суда, стараясь побыстрее донести сенсационную новость до редакторов своих газет, радио- и телестанций.

Самым невозмутимым человеком в зале была Шейла Карлайл. Она растянула губы в едва заметной улыбке и опустила глаза.

СиСи Кэпвелл, который был уверен в том, что Дэвид Лоран убил его двоюродную племянницу Мадлен, плотно сжал губы, и лишь его глаза, сверкавшие глубокой яростью, выдавали его внутреннее состояние.

Точно так же ощущал себя стоявший неподалеку от главы семейства Кэпвеллов Круз Кастильо.

Все плоды его труда были уничтожены. Разумеется, это не могло вызвать радости у Круза.

Мейсон Кепвелл низко опустил голову, стараясь скрыть свое глубокое разочарование. Лишь спустя несколько секунд он нашел в себе силы поднять голову и взглянуть на окружного прокурора Кейта Тиммонса. Тот, кусая губы, отвел взгляд от Мейсона.

Стоявшая рядом с Мейсоном Мэри Дюваль Маккормик, казалось, была спокойна. Однако ее дрожавшие губы и наполнившиеся слезами глаза выдавали тяжелое внутреннее состояние. Спустя несколько секунд, не выдержав, она вытащила носовой платок и стала вытирать слезы. Неудача Мейсона вызвала у Мэри не меньшее разочарование, чем у него самого.

Она прекрасно знала об отношении СиСи Кэпвелла к своему старшему сыну. А каждая неудача, которую испытывал Мейсон, приводила к тому, что СиСи все более отдалялся от своего сына от первого брака с Памелой. Вот и сейчас провал судебного дела, которое вел Мейсон, наверняка вызовет у СиСи волну неприязненных чувств к сыну.

К тому же Мэри была знакома со слабостями Мейсона… Обычно, испытывая неудачу, он распускался и на несколько дней вообще выпадал из нормального состояния. После приговора, который вынес суд присяжных, Мэри не ожидала ничего хорошего от Мейсона. Он наверняка сорвется с тормозов и наделает каких‑нибудь глупостей…

Следом за журналистами зал заседаний суда стали покидать и присутствовавшие на нем граждане.

Дэвида освободили из‑под стражи здесь же. Он покинул свое место подсудимого и, сложив на груди руки, с удовлетворением наблюдал, как мимо проходят те, кто желал ему зла. Стараясь не смотреть на Дэвида, из зала суда выходил Круз Кастильо. Лицо его было мрачным.

Дэвид направился к двери и окликнул полицейского инспектора:

— Мистер Кастильо…

Тот поднял голову и смерил Дэвида взглядом, полным горечи и разочарования. Круз неохотно остановился и повернулся к Дэвиду.

— Мне нечего сказать вам, — ответил он, — кроме поздравлений и извинений, но я выполнял свой долг…

Дэвид усмехнулся. Извинения Кастильо выглядели не слишком убедительно.

— Ты выполнял свой долг с большим рвением, — сказал Дэвид.

Кастильо был неприятен этот разговор. Мало того, что судебное дело провалилось, к тому же, подсудимый, который попал за решетку именно благодаря ему, инспектору Кастильо, теперь, получив оправдательный приговор, может вот так запросто разговаривать с ним.

Тяжело вздохнув, Круз сказал:

— Когда мы начинали это дело, все улики были против тебя. К сожалению, я вынужден признать, что скорее всего я ошибался.

Он уже было собрался уйти, но в этот момент Дэвид снова произнес с еще большей насмешкой в голосе:

— Ты сожалеешь о собственной ошибке или об ошибочном обвинении?

У Круза не было никакого желания продолжать этот разговор. Он пристально посмотрел на Дэвида и сквозь зубы сказал:

— Я же принес тебе свои извинения.

Но Дэвид словно взорвался:

— Я не принимаю твои извинения! — воскликнул он.

Еще находившиеся в зале суда люди стали удивленно оглядываться, и тогда Дэвид понизил тон:

— Ты хоть понимаешь, чем были для меня все эти последние месяцы? Ты знаешь, каково это — отправиться в тюрьму? Навсегда. За то, что ты не делал.

На этот раз Круз не опускал голову и смело смотрел в глаза Дэвида.

— Могу себе представить, — сказал он. Дэвид покачал головой.

— А, по–моему, нет, — тихо сказал он.

Он уже намеревался покинуть здание суда, но в этот момент дорогу ему преградил сержант Клейтон.

— Мистер Лоран, простите, нам еще необходимо совершить некоторые формальности. Я попросил бы вас не выходить из помещения.

С этими словами сержант демонстративно загородил дорогу Дэвиду, лишь на секунду посторонившись, чтобы пропустить шагавшего мимо СиСи Кэпвелла.

Дэвид едва удержался от того, чтобы не сплюнуть на пол от досады. Круз Кастильо по–прежнему стоял рядом с ним, как бы ожидая завершения разговора. Проходя мимо Дэвида, СиСи Кэпвелл на секунду задержался и бросил испепеляющий взгляд на бывшего мужа своей двоюродной племянницы. Крузу показалось, что СиСи хочет что‑то сказать. Однако, задержавшись возле Дэвида буквально на несколько мгновений, тот зашагал дальше.

Собравшиеся в зале суда расступились, когда СиСи направился к стоявшей возле дверей комнаты для совещаний Джулии Уэнрайт. Она принимала поздравления в связи с выигранным делом.

— Простите меня, — негромко, но повелительно произнес Кэпвелл–старший, останавливаясь перед Джулией.

Спустя несколько секунд они остались наедине, и Джулия вопросительно посмотрела на СиСи, Стараясь не выдавать своего разочарования исходом дела, Кэпвелл протянул руку:

— Я должен поздравить вас, мисс Уэнрайт. Она смущенно улыбнулась и опустила глаза.

— Меня не стоит поздравлять. Может быть вам нужно обратиться к Дэвиду.

СиСи Кэпвелл поджал губы и обернулся, глядя на Дэвида Лорана.

— Возможно, я ошибался, — неохотно сказал он, поворачиваясь назад.

Джулия растерянно улыбнулась:

— Возможно?..

СиСи несколько мгновений помолчал, словно собираясь с мыслями, а затем произнес:

— Таково мнение присяжных, и я вынужден его принять. Однако на основании того, что слышал я — ему нет оправдания…

На лице Джулии удивленно приподнялись брови.

— О таком поздравлении, которое я услышала от нас, можно только мечтать, — с насмешкой произнесла она.

СиСи пристально посмотрел на нее.

— Вы можете думать обо мне все что угодно, мисс Уэнрайт. Однако я говорю правду.

Не дождавшись ответа Джулии, он повернулся. Увидев стоявших недалеко Мейсона и Мэри, СиСи направился к ним.

После короткого разговора с Дэвидом Лораном Круз подошел к Шейле, которая одиноко стояла в стороне от толпы.

— Мисс Карлайл, — обратился к ней Круз.

Она удивленно улыбнулась и вопросительно посмотрела на полицейского. В руках Шейла теребила небольшую сумочку из крокодиловой кожи.

— Я слушаю вас, инспектор.

— Хочу напомнить вам кое о чем. Она усмехнулась.

— Теперь вы в чем‑то подозреваете меня?

— О нет, что вы… Круз опустил голову.

— Просто не уезжайте из города, вы можете еще понадобиться для допросов.

Круз не заметил, как спустя мгновенье рядом с Шейлой оказался Кейт Тиммонс. Окружной прокурор, опустив голову, внимательно слушал разговор инспектора и свидетельницы обвинения, делая вид, что занят совершенно другим.

Шейла смерила Кастильо взглядом, в котором нетрудно было прочесть презрение, и спокойно ответила:

— Мне кажется, что вы знаете, где меня можно найти…

Кастильо ничего не успел возразить, как в тот же момент в их разговор вмешался окружной прокурор.

— Я все слышал, Кастильо, — с внезапной резкостью произнес он. — Разве это входит в твою компетенцию?

Круз оторопело посмотрел на Тиммонса.

— Я не понимаю… — в его голосе слышалась растерянность.

— Если нужны дополнительные допросы, — уверенно сказал Тиммонс, — то мое ведомство окружного прокурора должно известить об этом тебя. А твоя инициатива в этом деле мне просто непонятна.

Несмотря на вроде бы проигранное дело, окружной прокурор выглядел неестественно веселым и возбужденным.

Почувствовав такой разлад между полицейским инспектором и окружным прокурором, Шейла победоносно улыбнулась и произнесла еще более спокойным, чем обычно, тоном:

— Мне все равно, кто из вас будет задавать вопросы, джентльмены.

С этими словами она развернулась и отправилась к двери.

Круз и Тиммонс остались наедине.

Спустя несколько мгновений, когда Шейла Карлайл покинула их, Круз произнес вызывающим голосом:

— Мне непонятно, почему ты не хочешь, чтобы я занимался этим делом.

Тиммонс аккуратно поправил свою прическу. Этот жест выдавал в нем человека, который заботился о своей внешности больше, чем о чем‑то ином.

— Кастильо, — снисходительным тоном обратился он к полицейскому инспектору — ты должен понять, что всему свое время. Если же у тебя есть какие‑то проблемы с этим, то все, что тебя ожидает, так это ранний уход на пенсию.

Крузу вдруг почувствовалось, как в его жилах начинает вскипать кровь. Стараясь сдерживать себя, чтобы не взорваться, Кастильо произнес сквозь зубы:

— Что ж, в этом мире никто не безупречен. Я, по крайней мере, хоть не скрываю улики от суда присяжных.

Тиммонс обиженно поджал губы.

— О чем это ты? — с вызовом спросил он. Круз усмехнулся и покачал головой.

— Кажется, я выразился вполне ясно.

Слова Круза Кастильо словно повисли в воздухе. Тиммонс ошалело смотрел на Круза, тот не сводил взгляд с глаз окружного прокурора. Кастильо видел, что Тиммонс напуган его словами…

То, что сказал Круз, было не просто голословным утверждением, это было уже обвинением…

Окружной прокурор, которому было что скрывать, почувствовал, как холодок пробирает его с ног до головы. Что же знает этот полицейский? Почему он так уверенно себя ведет?

Каждая секунда молчания играла не в пользу Тиммонса, и он прекрасно понимал это. Сейчас, чтобы избавиться от ненужных волнений, ему необходимо было просто прекратить этот разговор. Но прервать его в этой самой важной точке, после того, как в лицо ему брошены недвусмысленные обвинения, он не мог.

И в этот самый момент прозвучал спасительный голос сержанта Клейтона:

— Инспектор…

Тиммонс, услышав голос сержанта, облегченно вздохнул.

— Да? — откликнулся Кастильо.

— Вам звонят, — сказал сержант, поднимая руку. — Телефон вон там. Пройдите, пожалуйста. Я сказал, что вы сейчас возьмете трубку.

— Спасибо, — сказал Круз.

Затем, повернувшись к Тиммонсу, он извинился и направился туда, куда показывал сержант.

Окружной прокурор, смерив коренастую фигуру Кастильо оценивающим взглядом, негромко хмыкнул. Он прекрасно понимал, что разговор отнюдь не был закончен.

Дрожащими руками Сантана налила себе виски и стала отпивать крепкий напиток из стакана большими глотками. Глаза ее были полны слез.

Увидев ее состояние, Иден, которая находилась рядом с ней, решила позвонить Крузу в здание суда. Сержант Клейтон, который поднял трубку, сказал, что позовет Кастильо. Спустя минуту Иден услыхала в трубке хорошо знакомый ей низкий голос Круза.

— Да, я слушаю.

— Привет, — с замиранием сердца сказала она.

— А, это ты, Иден? Здравствуй.

Услышав на другом конце провода голос дочери СиСи Кэпвелла, Круз встревожился:

— Что случилось?

— Я в ресторане, — отворачиваясь к трубке, сказала Иден. — Здесь рядом со мной находится Сантана. Она очень странно себя ведет…

— Что с ней?

— Не знаю, — ответила Иден. — Я никогда раньше не видела ее такой… Она очень злая и расстроенная. Сначала я решила, что она слишком много выпила. Сейчас мне кажется, что ей просто очень плохо.

Круз понял, что медлить нельзя.

— Я сейчас приеду. Спасибо, — сказал он и положил трубку.

Тем временем Сантана допила виски и, схватив со стола сумочку, вскочила.

После разговора по телефону Иден направилась к ней.

— Держу пари, что знаю, с кем ты сейчас говорила, — не скрывая своей обиды, сказала Сантана.

На ней был ярко–желтый костюм свободного покроя. Несмотря на то, что в зале ресторана отнюдь не было прохладно, она зябко запахивала полы пиджака, словно пытаясь погасить разбиравшую ее дрожь.

— Это был Круз? — с горечью в голосе сказала Сантана.

Иден опустила голову.

— Да, — тихо ответила она. — Я попросила его приехать.

Иден была в смущении, ей казалось, что все вокруг знают о тех чувствах, которые она по–прежнему испытывала к Крузу, В первую очередь это касалось его жены, Сантаны, поэтому Иден были неприятны любые разговоры о Крузе, особенно если о нем приходилось говорить с его женой.

— Ты хотела, чтобы я была опозорена в его глазах, не правда ли? — вызывающе сказала Сантана.

Голос ее дрожал, на глаза наворачивались слезы, по щекам Сантаны растекся болезненный румянец. Пышные темные волосы слиплись на лбу, словно Сантану мучили приступы лихорадки.

Идея попыталась оправдаться:

— Сантала, я просто беспокоилась за тебя, — произнесла она едва слышным голосом. Однако эти слова возымели на жену Круза обратное действие. В глазах ее вспыхнули искры, руки задрожали еще заметнее.

— Не стоит! — нервно выкрикнула она. — Я ухожу! Сантана вскинула голову и, словно пытаясь скрыть раздирающие ее чувства, направилась к выходу. По пути она едва не задела один из стульев, но успела обойти его.

— Сантана, подожди! Куда ты? — закричала Иден, бросаясь следом за ней.

Однако все было напрасно. Жена Круза выскочила за дверь.

Иден в полной растерянности остановилась у выхода из ресторана, наблюдая за тем, как фигура Сантаны исчезает за поворотом.

— Ведь тебе нехорошо! Подожди, Сантана! — без особой надежды крикнула она.

СиСи Кэпвелл в сопровождении своего дворецкого, эксцентричного молодого человека с косичкой на длинных волосах, Перла, направился к выходу из здания суда. Затем он на мгновение остановился, словно вспомнив что‑то, и озабоченно произнес:

— Кажется, я забыл там кое‑что…

Повернувшись, он направился назад, в помещение зала суда, и по дороге наткнулся на стоявшего у двери Дэвида Лорана.

Возникла неприятная пауза, нарушить которую первым попытался СиСи Кэпвелл.

— Ну, Дэвид? — вопросительно произнес он, глядя на Лорана.

Дэвид спокойно вынес взгляд его проницательных стальных глаз и таким же вопросительным тоном, словно не смущаясь перед авторитетом и богатством своего бывшего дальнего родственника, произнес:

— Ну, СиСи?

СиСи почувствовал некоторую неловкость, что, в общем, было ему несвойственно. Обычно он чувствовал себя спокойно в любых — даже самых неприятных — ситуациях.

— Теперь ты свободен, — произнес он, однако в его голосе не слышалось ни уверенности, ни удовлетворения.

Тем не менее, Дэвид развел руками и, слегка улыбаясь кончиками губ, сказал:

— Да, я свободен…

Поскольку разговор не клеился, спустя несколько секунд Дэвид добавил:

— Свободен и от обвинений и от тебя, СиСи…

Ченнинг–старший почувствовал в голосе Дэвида вызов. Однако он с удивлением отметил про себя, что практически ничего не может возразить. Наконец он развел руками и сдержанно произнес:

— Я был к тебе жесток, Дэвид.

Лоран усмехнулся. Затем, с трудом подбирая нужные слова, он вымолвил:

— Ты знаешь, СиСи, как чувствует себя человек, от которого отворачивается семья?

СиСи поджал губы.

— Да, знаю, — хмуро ответил он. — И мне очень жаль, что тебе пришлось пройти через все это.

Присутствовавшие при этом разговоре Перл и Кортни внимательно слушали слова Ченнинга–старшего.

Услышав последние слова СиСи Кэпвелла, Дэвид мрачно усмехнулся.

— Все это не более чем слова, — с горечью в голосе промолвил он. — Все вы, Кэпвеллы, только и делали, что постоянно унижали меня. Ты и твой брат Грант — самые бессердечные из всех, кого мне приходилось встречать за свою жизнь. В вашем хорошо отлаженном механизме нет главного — доброты! — последние слова он почти выкрикнул.

Как это не странно, СиСи, увидев гнев и раздражение Дэвида, почувствовал в душе облегчение. В таких, близких к стрессовым, ситуациях он обычно внутренне мобилизовался и обретал спокойствие.

Вот и на этот раз он бросил беглый взгляд на Дэвида и, почти не разжимая губ, сказал:

— Понимаю, ты сейчас огорчен, Дэвид.

— Огорчен? — недоуменно спросил Дэвид. Спустя несколько мгновений он издевательски усмехнулся и сказал:

— Да я просто покончил со всеми вами. После того, что произошло, вы отвернулись от меня.

С этими словами он поднял руку и потряс указательным пальцем.

— Теперь я сделаю то же самое с вами! — в его голосе слышалось желание мести.

Дэвид отвернулся от СиСи и обратился к его племяннице:

— Кортни, можно тебя на минуту?

Та растерянно посмотрела на дядю, который не нашел в себе сил подбодрить ее взглядом. После того как Кортни, нерешительно оглядываясь, направилась следом за Дэвидом, СиСи обратился Перлу:

— А он злопамятный…

Мейсон Кэпвелл в сопровождении Мэри подошел Джулии Уэнрайт. Стараясь скрыть разочарование от проигранного процесса, он произнес:

— Мои поздравления, Джулия. Ты действительно их заслуживаешь.

Не скрывая своей радости, она широко улыбнулась и пожала протянутую ей руку Мейсона.

— Ты умеешь проигрывать, Мейсон.

Однако он решительно покачал головой и с улыбкой произнес:

— Нет, это только для публики.

Несмотря на царившую натянутость в разговоре, все трое дружно рассмеялись. Мейсон действительно держался молодцом, хотя проигранное дело обещало ему кучу неприятностей.

— Нет, ты на самом деле достойна того вердикта, который вынес суд присяжных, — добавил Мейсон. — Прекрасно сработано, я просто восхищен…

— Ты переоцениваешь мои заслуги, — скромно улыбаясь, заметила Джулия. — В твоем поражении не столько моя вина, сколько твоя собственная…

Мейсон снова попытался улыбнуться.

— Да, моя ошибка состояла в том, что я поддался на уговоры окружного прокурора и позволил построить обвинение, основываясь на показаниях только одной свидетельницы… Шейлы Карлайл…

Джулия пожала плечами.

— Вообще‑то, если говорить честно, то дело даже не в наших заслугах и ошибках. Я просто уверена в том, что он не убивал свою жену. Наверное, присяжные пришли именно к такому заключению.

Но спустя несколько мгновений Джулия поняла, что Мейсон отнюдь не разделяет ее убеждений в невиновности Дэвида Лорана. Не слишком широкая, натянутая улыбка на лице Мейсона исчезла и он сквозь зубы медленно произнес:

— Я не согласен с твоими словами. Виновный выпущен на свободу.

Джулия тяжело вздохнула и покачала головой.

— Мейсон, весь ход судебного заседания показал, что твои предположения были ошибочны. Мне кажется, что ты ошибаешься и на этот раз.

Дэвид и Кортни остановились в нескольких шагах от СиСи Кэпвелла и Перла.

— Тебя я должен благодарить больше всех, — с издевкой в голосе произнес Дэвид, не отрываясь, глядя в глаза девушки.

— Меня? — недоуменно спросила она. — За что? Дэвид усмехнулся.

— Во–первых, за то, что меня арестовали. Его слова звучали очень жестко.

— Эти действия полиции были основаны целиком на твоих показаниях. Ты что, забыла?

Дэвид смотрел прямо в глаза Кортни.

— Ну, так я тебе напомню. Ты представила доказательства против меня, ты давала следствию показания против меня…

Кортни пыталась отшатнуться от Дэвида, но он был неумолим:

— … Ты… сделала все возможное, чтобы отправить меня на электрический стул…

Кортни, не выдержав, опустила глаза. Но Дэвид еще не закончил:

— Однако именно благодаря тебе я сейчас обязан невероятному чувству облегчения. Спасибо тебе огромное, — последние слова он произнес с такой издевкой в голосе, что Кортни едва не разрыдалась.

Она едва сдерживала душившие ее слезы:

— Дэвид… Дэвид, ты прав, я причинила тебе много зла… Наверное, мне нет оправдания…

Дэвид холодно посмотрел на нее.

— Я никогда не смогу загладить свою вину перед тобой…

— Да, тебе нет оправдания… — процедил он сквозь плотно сжатые губы.

В голосе Лорана были слышны холодные металлические ноты, он четко проговаривал каждое слово:

— Несмотря на оправдательный приговор, который мне вынес суд присяжных, пострадала моя репутация, пострадало мое доброе имя…

Дэвид говорил так, словно хотел своими словами пригвоздить Кортни к месту, на котором она стояла:

— Видишь ли, Кортни, люди помнят не приговоры, а процессы. Особенно если они были громкими, как этот… Процесс по обвинению Дэвида Лорана в убийстве его жены. Ты представляешь, как трудно мне теперь будет? Где я теперь найду себе работу? Здесь, в этом городе, это будет просто невозможно сделать…

Кортни была готова провалиться на месте, но Дэвид, видя ее состояние, жестоко продолжал:

— Вы хотели наказания? И вот я наказан! Но за что?

Кортни опустила голову, из глаз ее брызнули слезы. Руки дрожали. Она пыталась открыть свою сумочку, чтобы достать оттуда носовой платок. Увидев такое состояние девушки, к которой он был неравнодушен, Перл вмешался в разговор:

— Прошу прошения…

В его голосе послышатся вызов:

— Здесь все в порядке?

— Я очень сожалею, — сквозь слезы сказала Кортам, подняв заплаканные глаза на Дэвида. И повторила: — Очень сожалею… Очень…

Не в силах больше сдерживать рыдания, она бросилась к выходу из здания суда, никого не замечая на своем пути. Перл смерил Дэвида Лорана взглядом, полным ненависти. Однако не решившись сказать ему что‑нибудь, бросился следом за девушкой. Дэвид остался один. В этот момент к нему подошли несколько человек из числа тех, кто сочувствовал ему во время судебного заседания, и принялись горячо пожимать руки и поздравлять с оправдательным приговором.

Принимая их поздравления, Дэвид все время искал глазами Джулию. Увидев ее, он постарался побыстрее избавиться от поздравлений и направился к своему адвокату.

Джулия широко улыбалась, наблюдая за тем, как к ней направляется Дэвид… За то время, которое они провели вместе, она успела проникнуться к нему такими глубокими чувствами, что теперь, не боясь быть уличенной в пристрастности к своему подзащитному, демонстрировала свое отношение к нему.

Однако Джулия была не одинока в своих чувствах к Дэвиду Лорану.

Направляясь к ней, Лоран прошел мимо женщины, которая неотрывно следила за ним. Это была Шейла Карлайл. Заметив, что Дэвид идет к Джулии, она даже не пошевелилась.

Дэвид подошел к Джулии и крепко обнял ее.

— Спасибо, — с чувством произнес он. — Спасибо тебе, Джулия…

Она бросилась в его объятия так, словно ожидала этого целые годы.

Шейла несколько мгновений следила за ними, затем раздраженно отвернулась и вышла…

Круз Кастильо приехал в ресторан «Ориент Экспресс» спустя десять минут после телефонного разговора с Иден. Его жены здесь уже не было.

Окинув взглядом полупустой зал, Круз заметил стоявшую неподалеку Иден.

Круз направился к ней и встревоженно спросил:

— Где Сантана?

— Она уже ушла, — сокрушенно ответила Иден. — Ее здесь нет.

— Куда она ушла?

— Не знаю. Ушла и все. Круз тяжело вздохнул.

— Что здесь произошло?

— Я уже была здесь, когда она появилась в ресторане.

Немного помолчав, Иден продолжала:

— Сантана искала тебя. Я сказала, что ты сейчас находишься в суде.

Иден нерешительно продолжала:

— Потом она вспылила. Она стала обвинять меня в том, что я увожу тебя у нее. Я вообще не поняла, что с ней происходит. Она была просто… не в себе… Она налетела на стул, чуть не упала…

Круз устало вытер ладонью лицо и отвернулся.

— Может, что‑нибудь произошло прошлой ночью? — высказала предположение Иден. — Ты ничего не можешь мне ответить?

Она пыталась вызвать Круза на откровенный разговор:

— Что между вами происходит? Круз, ответь мне…

Кастильо отрицательно помотал головой:

— Я не знаю, что с ней творится… Извини ее…

— Хорошо, — кивнула Иден.

Она снова вопросительно посмотрела на Круза, пытаясь дождаться от него каких‑нибудь объяснений. Однако Круз молчал, не находя в себе сил высказаться.

Тогда Иден промолвила:

— Я знаю, что она прочитала в газетах о моем разводе с Керком… Может быть, это привело ее в такую растерянность?

Круз продолжал молчать.

— Я попыталась объяснить ей, что это никоим образом не угрожает ее семейной жизни… Я хотела объяснить ей, что для нее это ничего не меняет… Но… она не хотела меня слушать!

Круз сокрушенно покачал головой:

— Я тоже пытался объяснить ей это… Но судя по тому, что сейчас с ней творится, я не смог этого сделать.

Иден смотрела на него взглядом, полным любви и сострадания. Ее чувства по отношению к Крузу были по–прежнему очень сильны. Однако она не давала ни малейшего повода для того, чтобы ее упрекали в стремлении увести чужого мужа…

Чтобы как‑то нарушить воцарившееся молчание, Иден решила перевести разговор на другую тему:

— Я слышала, что Дэвида оправдали.

Круз удивленно посмотрел на Иден.

— Откуда ты знаешь об этом? Ведь приговор вынесли буквально десять минут назад. — Ну, что ты, — усмехнулась Иден, — Все только об этом и говорят. Об этом уже передали по радио, наверняка, информация скоро появится во всех газетах.

Круз опустил голову.

— Да, это так, — мрачно подтвердил он. — Дэвид был… Очевидно, ему было тяжело разговаривать на эту тему. Поэтому Круз словно проглотил последнюю фразу, не договорив ее до конца.

Он еще раз внимательно посмотрел вокруг и сказал:

— Я ухожу, Иден. Мне надо найти Сантану.

Уже отходя, он повернулся к Иден и, запинаясь, сказал:

— Ее сейчас нельзя оставлять одну…

— Да, да, конечно… — сказала Иден. — Ей сейчас очень нужна твоя помощь и поддержка.

Круз направился к двери.

— Ладно, потом увидимся, — на ходу бросил он.

— Хорошо… — растерянно произнесла Иден, теребя в руках сумочку.

В дверях Круз едва не столкнулся с Перлом. Дворецкий в форменной одежде и небрежно надетой фуражке схватил Круза за руку.

— Круз, у тебя есть для меня минутка? Но тот нетерпеливо отмахнулся:

— Не сейчас, позже…

— Нет? — разочарованно протянул Перл, пытаясь хоть как‑то задержать Круза. Однако тот стремительно вышел из ресторана. Увидев Иден, Перл направился к ней.

— Иден! — радостно воскликнул он, разводя руками.

— Перл, я только что собиралась тебе звонить.

Иден приветливо улыбнулась.

— А что случилось? — удивленно спросил Перл, снимая форменную фуражку.

— Я хотела узнать, когда мы сможем отправиться в больницу к Келли?

После секундного замешательства Перл изобразил на лице озабоченность.

— Видишь ли, Иден, именно этим вопросом я сейчас занимаюсь.

— Что ты имеешь в виду? — недоуменно спросила Иден. — Ведь мы собирались навестить ее сегодня.

— Совершенно верно. Однако… на этот раз слово "мы" здесь не совсем уместно… Это будет моя сольная партия!

С этими словами он забавно свел зрачки глаз к самой переносице и подергал себя за заплетенную косичку.

— Что ты имеешь в виду? — удивленно спросила Иден.

— К сожалению, я сейчас не могу вдаваться в подробности. До тех пор, пока все не решено окончательно.

Перл прекратил кривляться и продолжал уже совершенно серьезно:

— Самое главное, что наши дела успешно продвигаются вперед… О'кей?

— Ну что ж, хорошо, — растерянно пожала плечами Иден. Считая, что разговор на эту тему закончен, она спросила Перла:

— А что ты здесь делаешь? Ты приехал за мной?

— Нет. К сожалению. У меня здесь назначена важная встреча.

Иден удивленно посмотрела на Перла.

— С кем? Уж не завел ли ты себе новую возлюбленную?..

— Да нет, что ты, — рассмеялся в ответ Перл. — Мои чувства к Кортни неизменны. А здесь у меня назначена встреча с доктором… э… Черт, забыл как его фамилия…

Иден повернулась, разглядывая посетителей, сидевших в зале.

— Ты имеешь в виду доктора Мора? — спросила она.

— Да, да! — радостно воскликнул Перл. — Точно, с доктором Мором!

Он рассеянно оглядывался по сторонам.

— А он уже здесь?

— Да.

— Отлично! — воскликнул Перл. — Давай договоримся так: сначала я поговорю с ним, а потом с тобой. Хорошо?

— Хорошо…

Перл отправился к одному из дальних столиков в углу ресторана, за которым сидел темноволосый мужчина с правильными чертами лица, в белом костюме.

Увидев Перла, тот улыбнулся я откинулся на спинку стула. Подходя к столику доктора Мора, Перл стал кривляться и строить безобразно–забавные рожи.

— А вот и я! — воскликнул Перл.

Доктор Джастин Мор показал рукой на стул, стоящий напротив, и сказал:

— Привет. Усаживайся. Твой кофе уже остыл.

Положив рядом с чашкой остывшего кофе свою фуражку, Перл уселся напротив доктора и вопросительно взглянул на него:

— Итак? — он заговорщицки потер руки.

Мор достал из‑под стола потертый кожаный портфель, и, вынув из него папку с какими‑то бумагами, протянул ее Перлу.

— На вот, посмотри…

Перл взял бумаги в руки и стал рассеянно листать их.

— Что это такое? — спросил он.

— Прочти…

— Все читать? — Перл недоуменно поднял брови.

— Да. С самого начала, — подтвердил доктор Мор.

— Это может быть для меня чем‑то полезным? — удивленно спросил Перл.

— Ты читай, читай… — настойчиво повторил Мор. Перл открыл первую страницу и громко, с выражением в голосе, прочитал:

— Леонард Капник… Кто это такой? — с удивлением воззрился он на Мора.

— Это новый ты, — ответил тот. — И твоя биография.

Услышав такое сообщение, Перл развеселился. Ерзая на кресле, подпрыгивая и ежесекундно хихикая, он принялся восклицать;

— Ты что, серьезно? Это я? Ха–ха… Да этого быть не может!

— Читай дальше, — сказал доктор Мор. Несколько успокоившись, Перл принялся изучать «собственную» биографию:

— Родился в… Айове? — он поднял глаза и недоуменно посмотрел на Мора. — Это где?

Доктор не смог сдержать улыбку и рассмеялся: удивление Перла было на редкость естественным и убедительным. Именно такой человек был нужен доктору, для того, чтобы изобразить сумасшедшего и под таким предлогом попасть в клинику, где содержалась Келли Кэпвелл. У доктора Джастина Мора давно существовали подозрения относительно самой этой клиники и ее главного врача доктора Роулингса.

Мало того, что методы лечения, которые доктор Роулингс применял по отношению к своим больным, были предосудительны. Он не подпускал к своей клинике никого из коллег. Ассоциация психиатров Южной Калифорнии была сильно обеспокоена состоянием дел в клинике доктора Роулингса. И давно высказывала свою озабоченность по этому поводу. Однако ничем конкретно подтвердить свои подозрения коллеги доктора Роулингса не могли. Тем временем Перл продолжал знакомиться со "своим" личным делом:

— Родился… так… Получил образование… Был звездой района… по легкой атлетике… Так… Опять учился, на этот раз в вечерней школе…

Затем, пробежавшись глазами еще по нескольким строчкам, он с удивлением взглянул на Мора:

— Что? У меня есть ученая степень?

— Да, — с улыбкой подтвердил тот. — Читай дальше.

— Так. Я учитель истории в средней школе. Так, история… Отнюдь не хулиганское прошлое, как могло бы быть в худшем случае. Ну, что ж, и на том спасибо.

— Пожалуйста, — рассмеялся доктор Мор. — Но, это еще не все. Посмотри, что там дальше написано.

Перл пробежался глазами по строчкам личного дела и спустя несколько мгновении удивленно вскинул брови:

— О! Ты посмотри, что здесь написано! Мне это нравится! Мания величия! Это по мне!

С этими словами он горделиво вскинул голову, поправил галстук на шее и обвел полупустой зал ресторана важным взглядом:

— Вот это по мне. С этим я справлюсь! — радостно заключил он. — С этим я наверняка справлюсь! Так, значит я — Джон Кеннеди и Ричард Никсон. Отлично! Попробую еще изобразить Авраама Линкольна и Гарри Трумэна. Как ты думаешь, у меня получится?

Доктор Мор рассмеялся и кивнул головой.

— Конечно, получится, — он утвердительно кивнул головой. — Если ты все сделаешь, как я тебе скажу, то они решат, что ты страдаешь манией величия в результате сильно развитого комплекса неполноценности. И еще. Учти, ты должен все это изображать очень убедительно. Иначе это может закончиться очень дурно для тебя.

Перл уже вошел в роль. Взяв со стола стакан с апельсиновым соком, он, словно настоящий президент, стал произносить торжественный тост.

— Уважаемые леди и джентльмены! — напыщенно произнес он. — Господа зарубежные дипломаты, я собрал вас здесь для того, чтобы в вашем присутствии объявить сегодня ядерную войну Занзибару.

Доктор Мор с улыбкой наблюдал за ним. Спустя несколько мгновений Перл опять вернулся в свое обычное состояние и, сделав несколько глотков апельсинового сока, успокаивающе сказал:

— Ладно, ладно, док, не волнуйтесь. Все будет отлично. Я смогу изобразить это как нельзя лучше. Главное — как следует войти в роль.

Однако доктор Мор не слишком разделял его оптимизм по поводу предстоящей работы. Он хмуро покачал головой и сказал:

— Это не роль, Перл, это очень опасно.

— Не понимаю, почему ты так расстроился? — спросил Перл, закрывая личное дело Леонарда Капника.

— Пойми, — доктор наклонился над столом, приблизившись к Перлу. — Изображая президентов, ты не должен забывать о своем новом образе и биографии. А это, как ни странно тебе это слышать, сильно влияет на психику…

— Да, ладно, доктор… Не беспокойтесь! — порывисто воскликнул Перл. — До этого не дойдет. Уверяю вас, что я там долго не пробуду. У меня сложился такой план, — он понизил свой голос до шепота. — Я проникаю в картотеку…

— Тсс… Тихо. — Доктор Мор прижал палец к губам. — Не шуми. И не торопись так… Дело ведь не только в том, чтобы добраться до картотеки доктора Роулингса… Твоя задача состоит и в том, чтобы подобраться поближе к Келли. И затем каким‑либо образом сообщить мне, что с ней происходит, что там с ней делают в этой клинике. Я уверен, что доктор Роулингс применяет неправомерные методы лечения. Я должен знать все. В первую очередь мне требуются факты. И все возможные данные, которые ты узнаешь.

Голос доктора Мора становился все серьезней.

— Я должен знать, какие лекарства ей дают, какова их ежедневная доза. При этом мне потребуется не только дневная, но и недельная дозировка всех лекарств. Ты понимаешь, что это означает для тебя?

Мор внимательно посмотрел Перлу в глаза.

— Что? — мотнул головой тот. — Это означает, что ты должен будешь задержаться там не на такой короткий срок, как ты рассчитывал. Ты должен приготовиться к этому.

Перл выслушал эти слова доктора с олимпийским спокойствием. Смерив Мора холодным взглядом, он успокаивающе сказал:

— Я прекрасно это знаю. Но если все будет получаться, если все сработает…

Но тут доктор Мор прервал его:

— Нет, нет. Ты не должен иметь это в виду. Будет получаться или нет, ты все равно будешь находиться там какое‑то время…

Перл недоуменно воззрился на доктора.

— Я не понимаю. Что, есть еще какие‑то дела, кроме того, что вы мне сказали? Доктор опустил голову и задумчиво кивнул:

— Да, есть еще кое‑что…

— Что значит «еще»? — спросил Перл. — Вы что‑то от меня скрываете?

Мор тяжело вздохнул и снова откинулся на спинку стула:

— Дело в том, что проникнуть в эту клинику гораздо проще, нежели выбраться оттуда… — тихо произнес он. Перл удивленно посмотрел на доктора Мора. — …и уж если тебя угораздило туда попасть, то надо будет придумать, как ты сможешь избежать лечения.

Перл улыбнулся.

— Вы хотите сказать, что меня там еще и лечить чем‑то будут?

— Ну, разумеется, именно об этом я и толкую…

Доктор Мор виновато развел руками.

— Они могут применить к тебе таблетки или шоковую терапию. Я даже не могу сказать точно, что именно. Это будет зависеть от самого доктора Роулингса. Может быть…

Джастин Мор был не на шутку встревожен.

— … может быть, он посчитает тебя достаточно буйным клиентом, чтобы применить электрошок. Мне бы ужасно но хотелось этого. Просто ты сам не представляешь, какую опасность это несет для организма. Слушая доктора, Перл уже давно перестал ерзать на своем месте.

— В результате такого воздействия разрушается психика даже у нормального человека, не говоря уже о больном. Поэтому мой тебе совет: подумай о том, чтобы вести себя максимально более спокойно, чтобы доктор Роулингс не мог даже подумать о том, чтобы применить к тебе методы шоковой терапии. Иначе…

Мор надолго замолчал, затем, как бы что‑то вспомнив, продолжил:

— … Я не знаю, что может произойти. Все это не так забавно, как тебе могло показаться в самом начале. Психиатрическая терапия — это страшное оружие в руках тех, кому оно дано. И здесь все зависит только от самого доктора. Он — бог и царь над своими больными. А такой доктор, как Роулингс, опасен вдвойне, потому что он сам воображает себя богом и безраздельно господствует в своей клинике… Когда ты попадешь туда, ты не должен привлекать к себе его повышенного внимания. Иначе, это окончится для тебя очень плохо. Я даже не могу сказать, чем…

Выслушав эти слова доктора Мора, Перл еще несколько минут полистал личное дело Леонарда Капника, затем бросил его на стол и весело произнес:

— Да расслабьтесь вы, доктор. Не стоит так мрачно думать об этом. Тем более, что это не ваши, а мои проблемы теперь. И мне решать — что и как делать…

Еще немного помолчав, Перл добавил веселым голосом:

— В конце концов, если дело не пойдет, я просто скажу: "Эй, парни, игра закончена!", после чего мы тихо и мирно расстанемся с ними. Меня вышибут из этой клиники и я благополучно окажусь дома.

Мор скептически посмотрел на Перла и, сложив на груди руки, сказал:

— И ты думаешь — они поверят этим твоим словам? Представь себе, что это говорит человек, который находился в клинике несколько недель и каждый день изображал из себя нового президента страны.

Серьезность тона доктора лишь развеселила Перла. Он отложил бумаги в сторону и, изобразив на лице легкое безумие, выкатил глаза и заговорщицки произнес:

— Да, тут вы правы, мастер. Я действительно был президентом США. Но теперь я всего лишь… государственный секретарь!

После чего он переменил тон и сказал жалобным хныкающим голосом:

— Отпустите меня домой, в мой госдепартамент…

Мор покачал головой и хмыкнул.

— Убедить их в том, что ты сумасшедший, отнюдь не сложно, — спустя несколько мгновений

сказал он. — Гораздо труднее будет убедить их в обратном…

Перл надолго задумался.

 

ГЛАВА 2

Окружной прокурор снова появляется в жизни Сантаны. Джулия Уэнрайт верит в свою счастливую звезду. Кейт Тиммонс наносит удар Мейсону. Шейла и Дэвид.

Покинув ресторан, в котором она поссорилась с Иден, Сантана Кастильо в поисках мужа направилась в здание городского суда. Сержант Клейтон, который дежурил в здании, ответил, что мистер Кастильо покинул суд пятнадцать минут назад, однако обещал вернуться. Сантана решила подождать его здесь. Она в полной растерянности бродила по холлу здания, когда там появился Кейт Тиммонс.

Увидев в глубокой задумчивости стоящую возле окна Сантану Кастильо, Тиммонс уверенным шагом направился к ней.

Погрузившаяся в свои невеселые мысли Сантана не заметила, как рядом с ней оказался окружной прокурор. Остановившись за ее спиной, он наклонился к ее уху и тихонько сказал:

— Привет.

От неожиданности Сантана вздрогнула и обернулась.

— А, это ты? — растерянно улыбнулась она.

— Ты ожидала кого‑то другого? — с улыбкой спросил Кейт.

Он внимательно посмотрел в ее глаза, полные слез, и удивленно повел головой.

— Что‑то произошло?

Сантана отвернулась теребя в руке носовой платок.

— Мне так стыдно, — тихо произнесла она, вытирая слезы уголком платка. — Сама не понимаю, как я могла это сделать…

— Что ты сделала? — мягко спросил Тиммонс.

— Я… Я устроила ужасную сцену Иден в ресторане…

— И что же вы не поделили? — полюбопытствовал Кейт.

Несколько секунд Сантана молчала, глотая слезы.

— Это по поводу ее чувств, которые она испытывает к Крузу. И по поводу ее развода с мужем. Мне сейчас страшно даже подумать о том, что я ей наговорила. Но все это было так спонтанно, я не могла остановиться. Я пыталась, но не могла. Я ничего не могла с собой поделать…

Тиммонс почувствовал, что сейчас в жизни Сантаны наступил такой момент, когда она может, наконец‑то, подумать о нем. Он был готов довольствоваться даже небольшим проявлением чувств с ее стороны. Теперь, когда в ее семейной жизни с Крузом наступил явный разлад, когда Иден развелась с мужем, имея своей целью приобретение Круза, когда сам Круз так занят неотложными делами, что нет времени подумать о жене, наступил очень удобный момент…

Если он, окружной прокурор Кейт Тиммонс не воспользуется этим, то будет жалеть об этом всю свою оставшуюся жизнь. Сантана нуждается в нем, он должен предложить ей сейчас свои услуги. А уж как завоевать сердце женщины, Тиммонсу не надо было подсказывать. Он был достаточно искушенным в этих делах человеком, а потому решил действовать.

— Но ты не могла сказать ей ничего дурного, — мягким тоном возразил он Сантане.

Та порывисто обернулась и, бросив на него быстрый взгляд, отошла в сторону.

— Могла! — упрямо возразила она, однако тон ее смягчился.

— Твои чувства мне совершенно понятны, — сказал Тиммонс все тем же мягким тоном. — Я понимаю, что могло привести тебя в такое расстроенное состояние. Я читал газеты.

Он снова приблизился к Сантане. Дыхание у него участилось, а ладони рук стали покрываться маленькими капельками пота. Тиммонс почувствовал возбуждение, словно охотник, загоняющий дичь в расставленные для нее сети.

— Так потерять контроль… — она начала фразу, но не договорила ее до конца.

Увидев перед собой улыбающееся лицо Тиммонса, она умолкла и обратила свой взор на него.

— Успокойся, — ласково произнес он. — Не стоит так волноваться по такому ничтожному поводу.

С его лица не сходила улыбка.

Сантана с надеждой смотрела на Тиммонса, словно ожидала, что он предложит ей какой‑то волшебный выход из той запутанной ситуации, в которой она оказалась. Кейт улыбнулся еще шире и сказал — просто и без затей:

— Лучше пойдем, пообедаем.

Сантана мгновенно почувствовала, как напряжение покидает ее, и от облегчения рассмеялась. Смех ее был искренен и заразителен. Она чувствовала, как ее неудержимо тянет к этому человеку, но поначалу нашла в себе силы возразить:

— Нет, у меня нет настроения. Он тоже рассмеялся.

— Ты знаешь, после сегодняшнего судебного процесса у меня тоже нет никакого настроения, но давай сделаем так: мы выйдем, а потом ты решишь, что тебе нужно и чего тебе больше хочется.

Возможно это было его ошибкой, потому что Сантана вдруг перестала улыбаться.

— Я знаю, что мне нужно, — убежденно ответила она.

— Что же?

— Мне нужен мой муж! — воскликнула она. Сантана снова разнервничалась и заговорила повышенным тоном:

— Мне нужен мой муж, Круз! Тиммонс попытался возразить:

— Но он причиняет тебе боль.

— Нет, — ответила она, только теперь в ее голосе не было ни убежденности, ни твердости. — Он… он не виноват. Это все… обстоятельства…

Она говорила, запинаясь, словно каждое слово доставляло ей невероятную сложность. Ее губы снова задрожали, глаза наполнились слезами. Сантана резко отвернулась от Тиммонса, пытаясь унять слезы. Тиммонс медленно подошел к ней сзади и тихо проговорил:

— Почему бы тебе не попробовать изменить эти обстоятельства?

Она уцепилась за его слова, словно за спасительный круг:

— Ты хочешь сказать… ? — с надеждой в голосе произнесла она.

— Да, — он уверенно кивнул.

Несколько секунд Тиммонс смотрел в глаза Сантаны, словно пытаясь загипнотизировать ее взглядом.

И, очевидно, этот взгляд подействовал. Возможно, из‑за того, что Сантана была слишком возбуждена, возможно, из‑за того, что она устала за последние несколько недель от неопределенности и отчужденности, царивших в их семье. Однако она поверила Тиммонсу…

Когда Кейт понял, что Сантана у него на крючке, он уверенно кивнул и сказал:

— Отпусти его.

Сантана прикусила губу, мучительно пытаясь найти хоть одно слово, позволившее бы ей возразить, однако ничего такого она вспомнить не могла. Поэтому она тихо опустила голову.

— Будь свободна, — повторил Тиммонс.

Тон его голоса был ненавязчивым и вкрадчивым, он как бы пытался внушить ей мысль исподволь. Сантана с надеждой взглянула на Тиммонса.

— Будь свободной, — уже более уверенно и напористо: произнес он. — Круз не единственный мужчина в мире… Мне кажется, тебе не стоит напоминать об этом.

Сантана еще несколько секунд смотрела расширившимися глазами на окружного прокурора, а затем словно испугавшись мыслей, которые у нее возникли, воскликнула:

— Нет! Нет! Я не могу! Тиммонс отвернулся.

— Разве между вами есть чувства? — в его голосе появились холодные металлические нотки.

Сантана вскинула голову и полными слез глазами взглянула на Кейта.

— Да, это любовь, моя и Брэндона, — дрожащим голосом сказала она. — Брэндон относится к Крузу как к отцу.

— Ну, а что Круз? — продолжал Тиммонс. — Его чувства ты знаешь?

Сантана на мгновение задумалась.

— Он говорит, что все образуется, стоит только попробовать…

Тиммонс сунул руки в карманы брюк и стал нервно прохаживаться возле Сантаны.

— Круз рассуждает так, словно отношения с тобой — это нудная постылая обязанность, — недовольно сказал Кейт. — Поверь мне, Сантана, ты заслуживаешь гораздо большего. Ведь это очевидно.

Он остановился возле женщины, пристально глядя ей в глаза. Этот проницательный взгляд мог свести с ума кого угодно. Поддалась на него и Сантана.

— Кейт, что мне делать? — едва удерживаясь, чтобы не разрыдаться, спросила она. — Подскажи…

Зная, как он неотразим сейчас, Тиммонс слегка улыбнулся и, едва пожав плечами, сказал:

— Пойдем ко мне.

Это прозвучало так просто и естественно, словно он приглашал ее на чашку чая. У Сантаны перехватило дыхание. Несколько секунд она не могла вымолвить ни единого слова. Потом, наконец, сказала:

— Нет. Зачем?

Все тем же проникновенным тоном Тиммонс продолжал:

— Дома Круз совсем расстроит тебя, а я хочу помочь…

В голове у Сантаны роился клубок непонятных, неосознанных мыслей. Одни желания перевешивали другие, тайные помыслы мгновенно всплыли наружу и стали явными. Все внутри словно всколыхнулось и ожило. Так бывает, когда камень попадает в застоявшееся болото: по воде начинают идти круги, но с каждой секундой они становятся все меньше и меньше. Сантана, разумеется, поняла, чего хочет Кейт. Да он и не особенно заботился о том, чтобы скрыть свои желания. Однако она все еще могла бороться со своими потаенными страстями.

Тиммонс приблизился к Сантане и стал медленно наклоняться к ее лицу. Она мгновенно поняла, что происходит, и, отшатнувшись в сторону, торопливо произнесла:

— Спасибо, Кейт, ты и так уже помог.

Сантана шагнула в сторону, словно намеревалась увернуться от объятий, которые приготовил для нее Кейт. Он обернулся вслед ей и рассмеялся.

— Почему ты отталкиваешь меня? — с улыбкой, за которой он пытался скрыть свое разочарование, произнес Тиммонс. — Ты же сама хотела, чтобы я встретился с тобой.

Сантана резко обернулась и с вызовом в голосе сказала:

— Да, хотела! Ты прав. Мне сейчас очень необходим друг. Извини, Кейт, я не знаю, что подумал ты, но я имела в виду именно это. Мне нужен был друг.

Ее губы задрожали.

— Друг… — усмехнулся Тиммонс и слегка покачал головой. — Но ты мне небезразлична. Меня волнует твое состояние и то, как ты себя чувствуешь.

Сантана попыталась поставить в разговоре точку.

— Но… Но мне уже лучше, — запинаясь, произнесла она.

Когда Тиммонс с сомнением посмотрел ей в глаза, она смутилась и повторила:

— Мне лучше, это правда, — тон ее голоса не оставлял у Тиммонса никаких сомнений в том, что рано или поздно он добьется своей цели. Причем скорее всего это произойдет очень быстро, потому что Тиммонс знал силу своего воздействия на женщин. Сантана не была исключением из их числа. Тем более, она сейчас находилась в таком положении, когда не сможет долго сопротивляться.

Словно загипнотизированная его взглядом, Сантана несколько секунд смотрела на Кейта, затем пробормотала:

— Спасибо тебе, — с этими словами она положила руку на плечо Кейта, таким образом прощаясь с ним.

Однако он легко перехватил ее запястье и словно в ожидании посмотрел на женщину.

Сантана запнулась на полуслове и вопросительно посмотрела в его глаза. Но Кейт молчал.

Тогда Сантана убрала руку, словно соприкоснувшись с искушением, и быстро проговорив: «Спасибо за все», низко опустила голову и метнулась к выходу. Кейт Тиммонс долго смотрел ей вслед, пока она не исчезла за дверью. На лице его блуждала неопределенная улыбка. Он прекрасно понимал, что рыбка попалась на крючок. Семена брошены в почву и скоро должны дать всходы. Конечно, чем раньше это произойдет, тем лучше, потому что долго выжидать удобного момента, а затем еще дольше ждать, когда все произойдет само собой, было не в традициях Тиммонса. Он мог ускорить любой процесс, тем более в такой удобный момент, когда не требовалось прилагать никаких сверхусилий для того, чтобы завоевать сердце Сантаны. Ее семейная жизнь терпит сейчас крушение и не воспользоваться падающим в руки переспевшим плодом было бы просто неразумно. Сантана будет принадлежать ему, в этом не было никаких сомнений. Однако, как всякая женщина, она нуждалась в том, чтобы кто‑то помог ей совершить шаги в нужном направлении. Кейт сам должен приложить к этому несколько небольших усилий. Сейчас никаких препятствий перед тем, чтобы овладеть Сантаной, Тиммонс не видел. Этому не мог бы помешать даже сам Господь Бог, даже если бы он этого захотел. Любому стороннему наблюдателю было понятно, что Крузу сейчас нет дела до Сантаны и ее переживаний, он слишком занят собственными проблемами. Провалившееся судебное дело с убийством Мадлен и обвинением Дэвида Лорана стало еще одним тяжелым моментом в жизни Круза. Кстати говоря! Только сейчас Тиммонсу пришла в голову очень удачная мысль, от которой ему даже захотелось потереть руки. А что, собственно, мешает окружному прокурору приложить свою руку к еще одному возможному варианту решения этой проблема?

Что необходимо для того, чтобы заставить Сантану окончательно отвернуться от Круза и обратить свои взоры именно на него, Кейта Тиммонса? Ведь полиция и, соответственно, Круз Кастильо находятся в ведении ведомства окружного прокурора, то есть в его ведении… Ничто не мешает Тиммонсу усложнить жизнь ненавистному сопернику, поставив вопрос о его профессиональной непригодности. Тем более, имея на руках такие веские доказательства, как проваленный судебный процесс, который целиком основывался на доказательствах, собранных следственной группой, которой руководил инспектор Круз Кастильо… Конечно, не обязательно собирать по этому поводу коллегию адвокатов, требовать проверки от отдела внутренних расследований, либо добиваться отсылки Круза Кастильо на переподготовку.

Тиммонс, который за время своей работы окружным прокурором повидал всякое, знал, как наиболее тонко и ненавязчиво сделать так, чтобы вопрос о профессиональной пригодности Круза Кастильо сам собой поднялся в полиции. Никакой проблемы это не представляло… Нужно всего лишь обмолвиться в разговоре с прессой парой слов о том, что судебный процесс над Дэвидом Лораном закончился не таким образом, какой предполагало обвинение, всего лишь из‑за слабости улик, собранных следствием.

Мгновенно после этого всплывет фамилия человека, ответственного за это следствие: инспектора Круза Кастильо… Небольшая снежинка превратится в огромный снежный ком, под которым Круз Кастильо будет непременно раздавлен. Журналисты радио, телевидения начнут раздувать эту тему до невероятных размеров. А как «четвертая власть» может справиться с представителями власти судейской, Тиммонс прекрасно знал. Карьера не одного прокурора рухнула под откос благодаря представителям «масс медиа».

Когда Круз будет вынужден отмазываться от всех обрушившихся на его голову обвинений и упреков, ему будет уже не до Сантаны. Именно тогда она и придет к Тиммонсу сама. Не нужно будет ни на чем настаивать. Она предложит себя, как только увидит, что Круз еще глубже погряз в своих служебных заботах и неприятностях.

А Брэндон здесь не при чем. Сантана и сейчас не особенно заботится о мальчике. То же самое будет и потом: Брэндон никоим образом не сможет стать помехой Тиммонсу в осуществлении его плана. Сантана готова и желает упасть в его объятия. Ее даже не нужно толкать, нужно только немножко подождать.

Он не станет бегать за ней, о чем‑то просить, на чем‑то настаивать. К чему все это? Лишь усложнит дело…

Когда проблемы Круза целиком заслонят от него семейную жизнь, Сантана будет у его ног. У ног Кейта Тиммонса. Так думал он, глядя на закрывшуюся за Сантаной Андрейд Кастильо дверь. К сожалению, Сантана ничего не знала о замыслах Кейта Тиммонса. По той простой причине, что она думала не о нем, а о себе.

Последнее время Сантана почти все время была на грани нервного срыва. Муж целыми днями был на работе, его заедала служебная текучка. Когда, в конце концов, он попадал домой, то постоянно отмалчивался, даже не стараясь переводить все вопросы Сантаны в шутку. Сантана недоумевала: неужели Круз не видит и не понимает ее состояния? Неужели он думает, что она будет продолжать и дальше терпеть это ради Брэндона.

То, что и раньше можно было с небольшой натяжкой назвать семейной жизнью, сейчас превратилось в обыкновенную фикцию. Мужем и женой они оставались лишь формально, лишь на бумаге. Все чувства, которые когда‑то были между ними, куда‑то испарились, исчезли, утонули в сутолоке дел и ежедневной суете.

А может быть, никаких чувств и не было? Этот вопрос все чаще и чаще Сантана задавала себе. Но не находила на него ответа. Нет. Ведь она действительно любила его… И он, наверно, любил ее…

Ведь не может же любовь испариться просто так? Просто, как дым от сигареты… Должно же было что‑то остаться! Ведь ни один костер не сгорает дотла. До тонкого, почти незаметного, невесомого пепла…

Остаются какие‑то угольки… Однако, Сантана, как ни копалась у себя в душе, не могла найти ничего, за что можно было зацепиться. Все чувства словно атрофировались. Круз по–прежнему оставался желанным, но недостижимым мужем. И это с каждым днем все сильнее убивало в ней веру в будущее.

Она пыталась найти утешение в алкоголе. И, хотя дозы возрастали с каждым днем, вскоре спиртное стало помогать ей все меньше и меньше. Пришлось искать успокоение расшатанной нервной системы в чем‑то другом.

С некоторых пор Сантана с удивлением отметила, что ей стали помогать антиаллергические таблетки. Еще с детства она страдала аллергией на цветочную пыльцу, но никогда не обращала внимания на то, что даже при отсутствии пыльцы антиаллергические таблетки могут благотворно сказываться на ее нервной системе.

Она не знала лишь одного — вместо антиаллергических таблеток Джина Кэпвелл умудрилась несколько раз подсунуть ей наркотики. Не получая вовремя своей дозы, Сантана начинала чувствовать все нарастающее беспокойство. Ее постоянно преследовали нервные срывы и истерики. Вот и сегодня в ресторане «Ориент Экспресс», встретив Иден, она разразилась истерикой. Толчком послужило и то, что Иден развелась со своим мужем.

Все в Санта–Барбаре прекрасно знали, какие чувства испытывает Иден к Крузу Кастильо. Их взаимная симпатия была прекрасно известна и Сантане. И то, что Иден развелась с мужем, не могло никоим образом убедить Сантану в том, что Иден сделала это только из‑за того, что не любила Керка. Иден, без сомнения, хотела овладеть Крузом. Это еще больше бесило и раздражало Сантану, которая остро ощущала свою беспомощность в этой ситуации. К тому же соперница была знатнее и богаче ее, дочери простой служанки в доме Кэпвеллов.

Если бы Иден захотела, ей бы ничего не стоило привлечь Круза к себе: на ее стороне деньги, связи и все громадные возможности богатейшего дома Кэпвеллов. От сознания этого Сантана приходила в еще большее отчаяние. Что же оставалось делать ей?

… И в этот момент в ее жизни появился Кейт Тиммонс. Забрезжила пусть слабая, но надежда на то, что и она, Сантана сможет найти свой, пусть даже маленький, кусочек счастья… Но Сантана еще не была готова к тому, чтобы увлечься другим мужчиной, тем более Кейтом Тиммонсом. Человеком, с которым она была знакома уже два десятка лет, с самого раннего детства.

Кейт всегда высказывал ей признаки своей симпатии, но она, если говорить по–правде, никогда не обращала на него внимания. Он был для нее таким же, как и все ее сверстники, а вот Круз… Круза она всегда считала героем, мужчиной своей мечты. Всегда стремилась к тому, чтобы он в полной мере оценил ее достоинства.

Она отнюдь не считала себя уродливой или глупой. Однако Круз в последнее время все сильнее и сильнее отдалялся от нее. И этот процесс зашел так далеко, что Сантана была уже не в силах переносить того, что происходило. Сейчас Сантану несло, словно судно, лишенное руля и ветрил, по волнам жизни. Она пыталась хоть как‑то удержаться на плаву, используя все, что попадалось под руку. Но это мало помогало. И ее лодка медленно, но верно наполнялась водой. Еще немного — и она пойдет ко дну. Сантана пребывала в полнейшей растерянности. Именно сейчас она ощутила потребность в чьем‑то дружеском участии, чьей‑то поддержке.

Именно это ей предложил Кейт Тиммонс. Однако для Сантаны не было никаким секретом то, что Кейт взамен на свою дружбу хотел от нее совсем другого. Возможно, тот момент, когда она согласится на это, еще впереди. Но пока она не готова.

Джулия Уэнрайт была на седьмом небе от счастья. Сразу после судебного заседания они с Дэвидом поехали к нему домой, с тем, чтобы насладиться наконец‑то предоставленной им свободой. Дэвид сел за руль автомашины Джулии, однако она ежесекундно бросалась ему на шею, обнимая и целуя его, а потому спустя несколько минут Лоран с притворным возмущением сказал:

— Джулия, ты представляешь собой угрозу для дорог южной Калифорнии.

Она улыбнулась:

— Но ведь это ты сидишь за рулем.

— О, нет! — рассмеялся Дэвид. — Даже такому хладнокровному водителю, как я, трудно удерживать автомобиль на дороге, когда приходится так отвлекаться.

— Ах, так значит, ты называешь это таким пошлым словом? — продолжая игру, воскликнула Джулия. — Ну‑ка, немедленно останови машину! Я выйду!

Дэвид решил подыграть ей.

— Ну, что ж, в таком случае я тоже не намерен сидеть за рулем.

Он притормозил у тротуара, и, в то время как Джулия сидела в своем кресле, вышел из машины. Когда Дэвид покинул автомобиль, Джулия мгновенно перебралась на его место и, словно шаловливая девчонка, стала корчить забавные рожицы из‑за лобового стекла. Дэвид не без удовлетворения уселся на место пассажира рядом с ней и с напускной мстительностью произнес:

— Ну, вот, теперь я буду мешать тебе ехать!

— У тебя ничего не получится: я всегда ношу с собой разрядное устройство. Нет, конечно, если ты хочешь получить разряд силой в двадцать две тысячи вольт… Пожалуйста, можешь протягивать свои руки!

Дэвид прекрасно знал, что Джулия шутит. Никакого разрядного устройства она с собой не носила по той простой причине, что Санта–Барбара была таким тихим местом, где этого просто не требовалось.

Тем не менее, он не стал приставать к Джулии и позволил ей доехать до места назначения спокойно.

Они вышли из машины и направились к дому. В этот момент Дэвид хлопнул себя ладонью по лбу и остановился на полдороге.

— Что случилось? — встревоженно обернулась Джулия.

— Какой же я идиот! — воскликнул Дэвид.

— Вот с этим я готова согласиться! — улыбнулась Джулия. — В чем дело?

— Какого черта в такую жару мы должны сидеть в городе? У нас же есть прекрасная возможность отдохнуть в загородном доме!

— Как? — воскликнула пораженная Джулия. — У тебя есть загородный дом?

Дэвид улыбнулся.

— Вообще‑то, «дом» — это слишком громкое слово для этой хижины… Но там можно великолепно отдохнуть! В полном одиночестве. Вдали от людской суеты и машин…

— Ну, я думаю, машины не так уж сильно мешают нам, а вот что касается людей… — одобрительно закончила Джулия. — Тут ты прав. Особенно после того, что мне и тебе — особенно тебе — пришлось пережить в последние несколько месяцев…

Джулия радостно захлопала в ладоши.

— Ну, говори же скорее, где этот дом! И откуда он вообще взялся?

Дэвид пристально посмотрел на Джулию:

— А разве я тебе не говорил о своем загородном доме?

Она отрицательно покачала головой.

— Нет.

— Странно… — с сомнением в голосе произнес Дэвид. — У меня было такое ощущение, что я посвятил тебя во все подробности своего существования и быта. Мне даже казалось, что ты знаешь, какого цвета туалетная бумага висит у меня возле унитаза…

— Как раз это я знаю! — рассмеялась Джулия. — А вот насчет загородного домика что‑то не припоминаю… Ты мне про него ничего не рассказывал.

— Ну, что ж. Очевидно, это было моей ошибкой, — сказал Дэвид. — Этот домик остался у меня еще с тех времен, когда я не был женат на Мадлен. Это небольшое, но довольно уютное строение в горах, совсем недалеко отсюда, десять минут езды на автомобиле. Там небольшой поселок — буквально полтора десятка домишек… Но зато есть теннисные корты и небольшое озеро. Мы сможем там великолепно отдохнуть.

Дэвид посмотрел на Джулию.

— Ну, что ты думаешь на этот счет?

Вместо ответа Джулия бросилась на шею к Дэвиду и, словно школьница, стала болтать ногами, повиснув на нем. Вместо слов она издавала какие‑то нечленораздельные звуки, которые при большом воображении можно было определить как восторженный визг.

Спустя несколько секунд восторг Джулии поутих. Она, наконец‑то, смогла высказать то, что думает по этому поводу:

— Ты такой молодец, Дэвид! Я просто обожаю тебя! Спасибо за столь любезное приглашение! Мы, конечно же, воспользуемся твоим домиком! Я так давно мечтала, чтобы уехать, хотя бы на несколько часов…

Немного задумавшись, она добавила:

— Все эти дела… Этот суд… — лицо ее сразу осунулось, постарело. — Как это все надоело мне!

Затем она снова улыбнулась.

— К тому же, мы там будет только вдвоем. Ты не представляешь, Дэвид, как давно я мечтала об этом!..

— Ну вот и прекрасно!

Джулия вдруг остановилась и вопросительно посмотрела на Дэвида.

— Послушай, но ведь мы…

— Что такое?

— Я должна съездить к себе, переодеться, взять вещи…

— Разумеется, — Дэвид кивнул. — Только прошу тебя — не задерживайся. Я так скучаю, когда тебя нет рядом!

— Я тоже, дорогой!

Она снова бросилась ему на шею и стала покрывать его лицо горячими торопливыми поцелуями.

— Я ненадолго! — воскликнула она, наконец. — Собирай вещи. Я буду у тебя самое позднее через пятнадцать минут.

— Ого! — усмехнулся Дэвид. — Так быстро? Зная ее любовь к нарядам и постоянное стремление хорошо выглядеть, Дэвид на самом деле был удивлен таким коротким отрезком времени, который ей понадобится для сборов.

— Обещаю! — она клятвенно прижала руки к груди и преданно посмотрела в глаза Дэвиду. — Все, что мне нужно — это переодеться и захватить с собой кое–какие вещи, а ты позаботься об остальном.

Дэвид согласно кивнул:

— Обязательно. Тем более, что спортивного инвентаря у меня в доме предостаточно.

Джулия снова прильнула к Дэвиду в прощальном поцелуе, затем, неохотно оторвавшись от любимого, направилась к машине. Дэвид махнул ей рукой. — Я жду!

Разумеется, свое обещание Джулия выполнить не смогла: на сборы ей понадобилось не четверть часа, а все шестьдесят минут. Но, наконец, они снова были вместе. Джулия была одета в простые светлые джинсы и клетчатую рубашку. Короткие кожаные сапоги дополняли ее облик. Светло–пепельные волосы разметались по плечам, на щеках играл румянец, глаза сверкали от радости. Когда она вошла в дом, Дэвид также переоделся. На нем были джинсы и светло–серая куртка. Он продолжал укладывать в сумку свои вещи.

— Я так счастлива! — воскликнула с порога Джулия, бросаясь на шею Дэвиду. — Это лучший день в моей жизни! Мы, наконец‑то, выиграли. И я могу быть с тобой! Она обнимала и целовала его, в то время, как Дэвид был занят сбором вещей. В конце концов ее бурные ласки привели к тому, что он бросил одежду, которую держал в руках, стоя перед чемоданом, повернулся к ней и привлек ее к себе. Глаза Дэвида также лучились радостью.

Поцеловав ее несколько раз в губы, он нежно сказал:

— Я никогда не смогу отплатить тебе за то, что ты для меня сделала.

— Мы должны были выиграть! — со счастливой уверенностью сказала она. — Я ужасно не хотела терять тебя.

Он стал гладить ее волосы.

— Дэвид, я так давно не признавалась в своих чувствах… — сказала Джулия. — Я счастлива, что ты нашел в себе силы и выдержал весь этот процесс! Я так счастлива!

Она размахивала руками, как непослушная девчонка. Ее пышные волосы снова разметались по плечам. В глазах Дэвид заметил едва заметно проступившие капельки слез. Однако, это были уже слезы счастья. Слезы, которые человек может себе позволить только после того, как все самое ужасное осталось позади. К сожалению или к счастью, но Джулия и не подозревала о том, что поджидает ее в ближайшем будущем…

Сейчас же она просто наслаждалась близостью с любимым человеком, по–детски наивно выражая свой восторг перед удачно сложившимися обстоятельствами. Сейчас никаких препятствий между ней и Дэвидом не существовало.

— Теперь у нас с тобой все изменится!.. — прижимая ее к себе, Дэвид нежно на ухо шептал ей. — У нас с тобой будут совершенно другие отношения! Особенные! Настоящие! Вот увидишь! Все будет совершенно по–другому… Я обещаю тебе это!..

Он поцеловал ее в ухо и Джулия радостно вскрикнула:

— Ой! Ты меня оглушишь совсем. Повтори мне еще раз то, что ты мне сейчас сказал.

Джулия, конечно, слышала слова Дэвида. Однако, они были так сладки и от них становилось так легко на душе, что она была готова слушать их еще и еще раз.

Дэвид сказал:

— Я люблю тебя. Я обещаю, что наши отношения будут совсем не такими, как у других… Наши чувства особенно прочны, потому что мы проверили их в таких испытаниях, которые неведомы остальным…

Джулия с благодарностью и нежностью посмотрела ему в глаза и приложилась губами к его щеке. Положив голову на плечо любимого, она прошептала:

— Я верю тебе. Я люблю тебя.

Они были готовы сейчас наслаждаться друг другом целую вечность. Радость обретения любимого человека не знала границ. Джулия снова и снова целовала Дэвида, взъерошивая пальцами его пышную шевелюру.

Неизвестно, сколько бы это продолжалось, но спустя несколько минут оба вздрогнули от неожиданно прозвучавшего резкого телефонного звонка. Джулия неохотно оторвалась от губ Дэвида и в изнеможении прошептала:

— Ну, кто там еще?

— Я возьму, — сказал Дэвид.

Он выпустил из своих объятий Джулию и подошел к стоявшему в углу комнаты на небольшом столике телефону.

— Алло!

В трубке раздался — увы, хорошо знакомый ему — голос Шейлы Карлайл.

— Дэвид, это я!

Дэвид густо покраснел, словно мальчишка, которого хозяин супермаркета застал за воровством пакетика с воздушной кукурузой. Черт побери! Зачем она звонит именно сейчас? Неужели она не понимает, что Дэвиду нужно хоть немного отдохнуть и прийти в себя!.. Тем более — здесь Джулия! Дэвид повернулся спиной к своей возлюбленной, чтобы она не заметила его смущения. Разумеется, Джулия сейчас ни о чем другом, кроме Дэвида, думать не могла. Она возбужденно расхаживала по комнате, кусая от счастливого нетерпения сжатые в кулак пальцы правой руки. Она и не могла подозревать, что сейчас Дэвиду звонит ее самая страшная соперница. Ведь Шейла была уверена в том, что Дэвид любит ее, главную свидетельницу обвинения. Он твердил об этом на протяжении всего судебного процесса.

Конечно, она отдавала себе отчет в том, что для Дэвида сейчас самое главное выкарабкаться, спасти свою жизнь…

Но ведь он уделял ей внимание еще и при жизни Мадлен. Они едва не стали по–настоящему близкими людьми…

Во всяком случае, Дэвид сделал довольно много авансов… Шейла пыталась использовать то, что именно в ее руках оказался ключ от темницы, в которую заперли Дэвида. Она надеялась на то, что даже из простого чувства благодарности Дэвид будет принадлежать ей. И у нее были для этого основания, ведь благодаря ее показаниям Лорана выпустили на свободу. Теперь, когда Дэвид был выпущен из‑под стражи, она считала себя вправе претендовать на него. Немедленно, мгновенно… Разумеется, Шейла видела, какие чувства испытывает к Дэвиду Джулия. Она видела, как они обнимались в зале суда. Это были ни перед кем не скрываемые чувства удовлетворения и счастья… Однако, во многом Шейла надеялась на свою женскую силу. Ведь, откровенно говоря, Джулия была дурнушкой и внешность ее никак не могла тягаться с шикарной сексапильной красотой Шейлы.

Да, Джулия была адвокатом Дэвида. Она помогала ему во время судебного процесса. Разумеется, он должен испытывать к ней определенное чувство благодарности… Но он не должен забывать о том, кто был истинным его спасителем. Ведь если бы Шейла хотя бы немного изменила показания, не доказав полной непричастности Дэвида к происшедшему, он уже давно сидел бы за решеткой вместе с отпетыми уголовниками. В Шейле одновременно боролись трезвость, холодный расчет и глубокая патологическая ревность. Она любила Дэвида, она жаждала его… Она стремилась овладеть им, она стремилась отдаться ему…

Дэвид, конечно, помнил все перипетии своих отношений с Шейлой, и прекрасно понимал, чего она добивается… Но сейчас он был вынужден действовать одновременно на двух фронтах.

Джулия, к которой он проникся глубокой симпатией во время судебного процесса, заслуживала тех чувств, которые он сейчас демонстрировал по отношению к ней. Однако, Дэвид ни на секунду не забывал, что Шейла была свидетельницей обвинения и на ее показаниях основывался суд присяжных, вынося ему оправдательный приговор. Он чувствовал свой долг перед ней, но и другие эмоции к этой девушке были ему не чужды…

Шейла по–прежнему привлекала и манила его. Дэвид признавал в ней неоспоримые женские достоинства, но пока что был не готов вернуться к тому уровню отношений, который был у него с Шейлой до смерти Мадлен…

А тут еще этот звонок. В присутствии Джулии, которая находится на седьмом небе от счастья… Придется обмануть ее. Услышав в трубке голос Шейлы, Дэвид ответил таким серьезным голосом, словно звонили из юридической конторы:

— Да, я слушаю вас.

По его изменившемуся тону Шейла мгновенно поняла, что Джулия находится где‑то рядом. Чтобы не обременять Дэвида лишними разговорами, она сразу же сказала:

— Я сейчас нахожусь в «Ориент Экспресс». И хочу встретиться с тобой…

— Когда? — голос Дэвида был строгим и серьезным.

— Ну… скажем, через пятнадцать минут.

Услышав ее слова, Дэвид озабоченно повернулся к Джулии и изобразил на лице выражение досады. Джулия поняла, что он получил не очень приятное известие.

— Да, я буду там, — неохотно сказал он.

Вдруг на мгновение Шейла потеряла голову и, горячо дыша, прошептала:

— Ты любишь меня?..

Это привело Дэвида в еще большее смущение, и, чтобы не обременять себя излишними эмоциями, он пробормотал:

— Да. Да, я непременно буду. Ждите, — с этими словами он положил трубку.

Услышав вместо ответа на свой вопрос короткие гудки, Шейла еще несколько мгновений молча держала трубку в руках. Да, разумеется он не один… Рядом Джулия. Ну, что ж, хорошо хотя бы то, что он скоро приедет. Шейла стала с нетерпением поглядывать на дверь, ежеминутно ожидая появления оттуда Дэвида. Положив трубку, Дэвид посмотрел на Джулию виноватым взглядом.

Радостно упиваясь своими чувствами торжества и счастья, она и на секунду не могла допустить, что сейчас Дэвид покинет ее ради соперницы. В этот момент она была готова поверить любому слову Дэвида.

Он опустил глаза и извиняющимся тоном сказал:

— Прости, Джулия, это звонили из адвокатской конторы, которая занимается делами Гранта Кэпвелла, они сейчас пытаются решить кое–какие юридические вопросы, поэтому требуется мое присутствие.

Джулия, не отрываясь, смотрела ему в глаза.

— Но ведь это ненадолго? — с надеждой спросила она.

Дэвид развел руками:

— Нет, скорее всего это затянется на пару часов, — сожалеющим тоном произнес он.

Джулия всплеснула руками.

— О, нет! — воскликнула она с огорчением. Дэвид снова опустил голову.

— Ничего не поделаешь. Так надо. Джулия стала нервно расхаживать по комнате.

— А когда же мы поедем в горы?

— Может быть, тебе стоит подождать меня? — предложил Дэвид.

Она внезапно остановилась и, снова радостно улыбаясь, воскликнула:

— Я знаю, что я буду делать! Ты ступай к своим адвокатам, я а поеду одна. Пока тебя не будет, я устрою все в нашем гнездышке. А тут и ты появишься. Дэвид ушам своим не верил. Это был бы для него наилучший выход из положения: избавиться сейчас от Джулии, уладить свои дела с Шейлой полюбовно, и налегке отправиться в загородный домик…

Он искренне обрадовался этому предложению Джулии.

— Ты действительно думаешь, что лучше поступить так?

Джулия беспечно пожала плечами:

— Да, я думаю, что так будет лучше. Когда ты появишься, там уже будет все готово. Там все будет ожидать тебя. Ведь ты не боишься дать мне свои ключи?

— О, нет, нет! Конечно…

— Тогда давай! — она требовательно протянула руку.

Дэвид, недолго покопавшись в карманах, положил на ее ладонь ключ.

— Ну, вот и хорошо, — радостно сказала она и вопросительно посмотрела на Дэвида.

Возникла довольно неловкая пауза, потому что Дэвид просто не знал, что ему ответить. Спустя несколько мгновений он нашелся и, пожав плечами, сказал как можно более непринужденно:

— Что ж, тогда увидимся вечером? Она широко улыбнулась.

— Удачи тебе!

— Спасибо!

Дэвид едва не совершил непростительную ошибку. Мысли о предстоящей встрече с Шейлой так прочно засели в его голове, что услышав последние слова Джулии, он даже забыл как следует попрощаться с ней. Лоран просто отправился к двери, пройдя мимо недоуменно застывшей Джулии. Когда он был уже возле двери, Джулия обернулась, и с напускным возмущением воскликнула:

— Ты ничего не забыл?..

Дэвид напуганно обернулся, и в глазах его на мгновение промелькнул страх.

— Что такое?

Она молча указала пальцем на свои губы. Дэвид с облегчением вздохнул:

— Ах, да! Конечно! Прости, дорогая.

Он быстро подошел к Джулии, обнял и поцеловал ее. Правда, на этот раз в его поцелуе не было страсти.

Однако опьяненная одним прикосновением его губ, Джулия ничего подобного не заметила. Она еще раз крепко прижалась к нему, а затем, нехотя оторвавшись, ласково сказала:

— Люблю тебя…

— Я тоже… — он изобразил на лице приторную улыбку. — Что ж, до вечера.

Обернувшись, он направился к двери, а потом снова вернулся и поцеловал ее в щеку. Джулия счастливо взвизгнула. Спустя несколько мгновений Дэвид, наконец, вышел из дома. Джулия еще некоторое время стояла в полной задумчивости. Затем, словно встрепенувшись, очнулась и принялась осматриваться по сторонам.

Ну что ж, она добилась, чего хотела. Теперь она была счастлива.

Пройдет еще немного времени, и они снова встретятся с Дэвидом. Теперь уже надолго. Может быть, навсегда.

Когда СиСи Кэпвелл вернулся домой после судебного заседания, Иден была уже здесь.

— А почему ты не в «Ориент Экспресс?» — спросил он. — Ведь это твой ресторан и ты должна постоянно находиться там, чтобы следить, как идут дела. Что‑то случилось?

Иден, которая сидела за столом в гостиной, мрачно усмехнулась.

— Я не могу сказать, чтобы это было для меня какой‑то особенной новостью… Однако нельзя сказать, что ничего не произошло, — уклончиво ответила она.

— Какие‑то неприятности? — поинтересовался СиСи.

— Да.

— Это связано с твоими личными делами? Иден кивнула.

— Там была Сантана. Она прочитала в газетах, что мои отношения с Керком прерваны, ну, и…

СиСи молча прохаживался по комнате. Он о чем‑то напряженно задумался.

Иден по–прежнему молчала. Вся эта история с истерикой Сантаны была ей страшно неприятна.

— Может быть, нам следует поговорить об этом? — СиСи внимательно посмотрел на дочь.

Иден пожала плечами.

— Возможно, я делаю что‑то не так…

СиСи остановился рядом с ней и, немного помолчав, сказал:

— Хочешь выслушать небольшой совет от человека, который повидал в жизни всякого и знает, как поступать в некоторых жизненных ситуациях?

Иден грустно улыбнулась. Разве может кто‑то помочь ей? Это просто какой‑то заколдованный круг! Но она все‑таки была готова выслушать совет отца.

— Маленький совет никогда не помешает…

Иден пыталась крепиться, но на душе ее было неспокойно. То, что происходило в последние несколько дней, не могло не отразиться на ней. Мало что радовало ее. Она была грустна и больше обычного задумчива. Последние события заслонили собой все и не давали возможности сосредоточиться. Она была рассеяна и печальна.

— Так что ты хотел сказать, папа? — спросила она. — Я с большим удовольствием тебя выслушаю. Сейчас мне, наверное, нужен хороший совет. Я просто ничего не понимаю…

СиСи взял стул и уселся рядом с дочерью.

Некоторое время он молчал. Было видно, что ему трудно собраться с мыслями. Хотя, наверняка, он внутренне был уже давно готов к этому разговору. Меньше всего СиСи хотелось обидеть Иден, а так как тема была весьма щепетильной, он пытался правильно подобрать слова. Тяжело вздохнув, он начал:

— Во–первых, я хотел бы приступить к нашему разговору, непростому разговору, как ты понимаешь, с того, чтобы принести свои извинения.

— За что? — спросила Иден. — Ведь ты мой отец. И именно тебе я обязана своим положением и состоянием.

— Но ведь именно я толкнул тебя к Керку, — возразил он. И моя вина состоит в том, что я был слишком слеп.

СиСи было тяжело вот так вслух признавать свою вину, даже перед Иден.

— Я не сразу понял, кто Керк на самом деле.

Иден опустила глаза.

— Я не могу ни в чем обвинять тебя теперь, папа, — сказала она задумчиво. — Ведь ты хотел, чтобы я была счастлива…

СиСи поджал губы и молча кивнул. Очевидно, просто не находя слов, он взял руку дочери и поцеловал ее.

— Наверное, ты права, — спустя некоторое время тихо сказал он. — Именно этого я и хотел — видеть тебя счастливой…

Иден не отняла свою руку. Она тихо сидела и слушала.

— В этом ведь нет ничего удивительного. Каждый отец хочет видеть своих детей счастливыми. Но иногда мне казалось, что ты в этом сомневаешься.

Стараясь подбодрить отца, Иден улыбнулась:

— Но это бывало очень редко…

На лице СиСи также появилась улыбка. Но, скорее, это была горестная улыбка, нежели радостная.

— Это я устроил брак Круза с Сантаной.

Может, это было ошибкой с его стороны — говорить о супружеской жизни Кастильо, потому что на лице Иден появилось выражение глубокого сожаления. Эта тема была неприятна Иден. Эти слова напомнили ей о ее несчастной любви и невозможности исправить что‑нибудь сейчас.

— Папа, не надо, — попробовала возразить она.

— Наверно, тебе неприятна эта тема, — ответил он. — Но мне нужно высказаться. Да, ты страдаешь. Но если тебе нужен Круз, теперь я бы хотел, чтобы ты была с ним…

СиСи посмотрел Иден в глаза.

— Однако, ты понимаешь, что это невозможно.

Иден отвела глаза и промолчала.

— Как это не больно признавать: ты прав, — спустя несколько мгновений произнесла она. — И от этого мне не становится легче…

— Да, я вижу, что тебе нелегко, что ты страдаешь… — согласился СиСи. — Но поверь моему совету, моему жизненному опыту. Самое неразумное в этой ситуации принимать позицию страдалицы, которая жаждет лишь того, чтобы ее пожалели. Не нужно выглядеть такой жалкой и растерянной.

После этих слов тон его голоса несколько повысился. Он стал говорить более уверенно. СиСи Кэпвелл вообще любил командовать людьми. Он редко прислушивался к чужому мнению. Его никогда не волновали чужие страдания. Но страдания собственной дочери… Однако и изменить собственным привычкам он не мог. Иден для него и сейчас была просто маленькой девочкой, и он был обязан позаботиться о ней:

— Познакомься с кем‑нибудь. Ведь любовь и счастье сами не постучатся к тебе в двери. К тому же, зная тебя, я с полной уверенностью могу утверждать, что ты не из тех, кто постоянно сидит и копается в своем прошлом, пытаясь найти хоть какую‑то зацепку, которая позволила бы счастливо жить в дальнейшем…

Иден усмехнулась:

— В этом мы с тобой похожи? — спросила она. — Ты именно это хочешь сказать?

— Нет! — покачал он головой. — Я хочу сказать, что ты гораздо сильнее меня. Ты — не я. Ты ведь у меня умница. К тому же, подумай сама, разве тебе хочется сдаваться на милость обстоятельствам?

Иден отрицательно покачала головой.

— Допустим, в твоей жизни были какие‑то ошибки… Ну и что? Это ведь еще не значит, что надо позабыть обо всем на свете и жить только тем, что отдаваться во власть воспоминаний и сожалений.

СиСи немного помолчал, а потом добавил еще более уверенным тоном:

— Ты еще будешь счастлива!

Эти слова настолько ободрили Иден, что, сама того не замечая, она стала улыбаться. Словно что‑то тяжелое, гнездившееся под сердцем черным копошащимся клубком, стало покидать ее.

— Да, наверное, ты прав, — сказала она. Настроение дочери стало передаваться и самому СиСи. Он широко улыбнулся и утвердительно сказал:

— Ну, конечно, я прав. Жизнь не закончилась, и ты это прекрасно понимаешь. Все, что от тебя требуется сейчас — это увлечение. Поняла, о чем я говорю? Иден с большим трудом представляла, как она сможет выбросить из своего сердца Круза, как сможет забыть все то светлое и горькое, что было связано с этим именем. Как она сможет увлечься кем‑то иным? Ведь Круз был и остается частью ее жизни. И разве это возможно — отрывать часть себя, своего сердца, своей души? Но, вероятно, отец прав, нельзя жить только воспоминаниями и мыслями о том, что было или могло бы быть… Вероятно, чтобы сохранить себя, надо прислушаться к голосу рассудка, в данном случае — совету отца. Иден неопределенно пожала плечами:

— Да. Возможно, ты прав…

— Возможно? Нет, наверняка…

СиСи посмотрел на дочь с заботой, и в то же время строго продолжил: — Ты ни на секунду не должна забывать, кто ты. Ты — Кэпвелл, а Кэпвеллы способны на все. Они могут завоевать весь мир.

СиСи ободряюще погладил Иден по руке.

— Ты сейчас находишься в той же ситуации, что был я двадцать лет назад. Тебе нужно рискнуть.

Иден почувствовала, как помимо ее желания на глаза наворачиваются слезы. Этот разговор с отцом был так кстати. Сейчас ей обязательно нужен был человек, который мог бы помочь. Хорошо, что отец оказался рядом в трудную минуту. Может с его помощью она сможет начать новую жизнь? Какое счастье, что неудачный брак с Керком уже позади! Если она и дальше сможет рассчитывать на поддержку семьи и особенно отца, то она справится с неприятностями, свалившимися на ее голову, и ей не страшны будут никакие трудности.

— Я попробую сделать так, как ты мне советуешь, — стараясь скрыть выступившие слезы, сказала она.

— И я верю в то, что у меня все получится.

Еще несколько минут отец и дочь сидели, взявшись за руки в гостиной просторного дома Кэпвеллов. Они молчали. Однако, это не было молчанием обреченных, а молчанием людей, думающих о будущем.

После окончания судебного заседания Мейсон чувствовал себя так отвратительно, как, наверное, никогда до сих пор. Он сам казался себе полным ничтожеством. Мейсон ни капли не сомневался в том, что отец еще сильнее прежнего будет презирать его. В тот самый момент, когда Мейсон был уложен на обе лопатки, окружной прокурор был особенно безжалостен к нему. Когда Кейт Тиммонс и Мейсон Кэпвелл остались наедине, прокурор без тени сочувствия набросился на него.

— Это ты провалил все дело, Кэпвелл, — мстительно произнес он.

— Если бы не я, все было бы еще хуже, — уважение Мейсона Кэпвелла к Тиммонсу было не столь велико, чтобы он смог без малейших возражений снести это оскорбление.

Тиммонс, словно упиваясь собственной правотой, злобно заявил:

— Это я принял меры к тому, чтобы дело вообще осталось в суде, иначе не дошло бы даже до этого. Дэвида Лорана просто выпустили бы на свободу за недостаточностью улик.

В этот момент к Мейсону подошла его подруга Мэри. Она с тревогой смотрела на Тиммонса, ожидая от него подвоха. Он не зря ведет себя так уверенно, словно Мейсон провинился в чем‑то лично перед ним. Да и, вообще, она не ожидала от этого человека ничего хорошего. Мейсон по–прежнему сопротивлялся:

— Ты хочешь сказать, что у тебя столь огромные полномочия? — вызывающе сказал он.

— Ты не далек от истины, — с торжествующей улыбкой возвестил Тиммонс. — К тому же, я приму все меры для того, чтобы закрепить эти полномочия. Кейт с вызовом смотрел в глаза Мейсону.

— Я сделаю так, чтобы ты всегда помнил об этом. Отныне, Мейсон, ты будешь получать только самые мелкие дела. Это позволит не запутаться в наших взаимоотношениях. И, даже если ты их провалишь, это ничего не будет значить. Мейсон чувствовал себя столь подавленным, что на протяжении нескольких секунд не находил ни слова, чтобы возразить окружному прокурору. Мэри, словно волчица защищающая своих детенышей, набросилась на Тиммонса.

— Это подло с вашей стороны! — гневно заявила она. — Ведь это вы настояли на том, что Мейсон основывал дело на показаниях Шейлы Карлайл. Тиммонс молча пропустил мимо ушей это заявление. Наконец, и сам Мейсон обрел дар речи.

— Да, — сокрушенно промолвил он. — С самого начала мне надо было согласиться с Крузом. Несомненно, он был прав, когда не доверял Шейле.

Мейсон с упрямством смотрел в глаза Тиммонса.

— И, к тому же, — он внезапно повысил голос. — Позвольте напомнить, мистер Тиммонс, что именно по вине вашего департамента были утеряны очень важные улики.

— Вам вообще повезло, что на вас работает Мейсон, — с презрением в голосе сказала Мэри. — Иначе ваша сомнительная контора уже давно рассыпалась бы в пух и прах. Вы обтяпываете за его спиной свои собственные грязные делишки… Я вижу вас насквозь!

Тиммонс состроил на лице брезгливую мину.

— Жаль, что вы не юрист, — издевательским тоном произнес он. — Мне нравится ваш подход. Вы напористы и энергичны, не то что он. Я думаю, что в таком случае вы не смогли бы так позорно провалить этот процесс…

Несмотря на то, что Мейсона раздирали противоречивые чувства, главным из которых было желание хорошенько врезать этому напыщенному самовлюбленному идиоту по челюсти, Кэпвелл сдержался. Он даже нашел в себе силы рассмеяться.

— Если ты закончил, то, может, позволишь нам остаться вдвоем!

Скрипя зубами от ярости, Тиммонс прошипел:

— Да, да. Ты прав. Какой смысл ломиться в открытую дверь? Ведь все совершенно очевидно. К тому же, что сделано, то сделано. Все имели стопроцентную возможность убедиться в том, что ты из себя представляешь.

Тиммонс направился к двери. Остановившись на минутку у порога, он обернулся и, грозя пальцем, сказал:

— Увидимся завтра в моем офисе. Надеюсь, там мы будем говорить без свидетелей.

Спустя несколько мгновений, когда Мейсон и Мэри остались в комнате вдвоем, она сокрушенно вздохнула и покачала головой:

— Прости меня, Мейсон, мне не стоило присутствовать при этом разговоре. Я и сама сожалею об этом. Он так говорил с тобой…

Как ни странно, но Мейсон не выглядел совершенно разбитым и удрученным. Молча проводив взглядом фигуру окружного прокурора, он повернулся к Мэри и в ответ на ее слова даже улыбнулся.

— Ничего, не стоит обращать внимания, — успокаивающим тоном сказал он. — Несмотря на резкость, кое в чем он прав.

— В чем же?

Мейсон улыбнулся еще шире и нежно погладил Мэри по плечу:

— Ты могла бы быть профессиональным юристом. У тебя есть несомненные способности, — сказал он. И добавил после некоторой паузы:

— Кроме многих прочих…

— Нет уж, спасибо, — усмехнулась она. — С меня вполне достаточно того, что когда‑нибудь в недалеком будущем я буду женой юриста.

— Будешь, обязательно будешь, — бодро сказал он. В этот момент лицо Мэри сильно побледнело, на лбу показались мелкие капельки пота, глаза помутнели. Она прижала руку к горлу и едва слышно пробормотала:

— Извини, мне нужно выйти.

— Что с тобой? — обеспокоенно спросил Мейсон. — Тебе плохо?

Она быстро повернулась и зашагала по коридору, ответив на ходу:

— Да, мне действительно нехорошо. А выражаясь более понятным языком — меня тошнит.

Любой человек, мало–мальски знакомый с женской физиологией, мог бы догадаться, что это может означать.

Правда, Мейсон, больше озабоченный собственными проблемами, скорее был склонен отнести это на счет тяжелого дня. Впрочем, в ближайшем будущем ему предстояло ознакомиться с правдой. И то, чем все это могло обернуться для него в будущем, обещало гораздо больше неприятностей, чем то, что Мейсону пришлось пережить сегодня.

Пока не наступило обеденное время, в ресторане «Ориент Экспресс» было немноголюдно. Оставив Джулию за подготовкой к отъезду в горы, Дэвид Лоран отправился сюда. Зайдя в зал, он сразу заметил одиноко сидевшую за одним из дальних столиков Шейлу Карлайл. Увидев его, она встрепенулась и сделала знак рукой.

Дэвид направился к ней. Усевшись за столик рядом с Шейлой, он подозрительным взглядом окинул зал, втайне моля Бога о том, чтобы здесь не оказалось близких ему людей. В этот раз ему повезло: в ресторане не было ни Иден, ни других представителей семейства Кэпвелл. А также никого из знакомых Джулии.

Облегченно вздохнув, Лоран повернулся к Шейле. Она смотрела на него такими глазами, что даже стороннему наблюдателю, не знакомому с историей их взаимоотношений, было понятно, что Шейла влюблена…

— Не очень‑то умно было с твоей стороны назначать встречу в таком шумном месте, — недовольно произнес Дэвид. Беспокойство по–прежнему не покидало его. Шейла пристально посмотрела на Дэвида и с вызовом в голосе ответила:

— А я и не собиралась встречаться с тобой именно здесь. Я думала, что мы можем поговорить у тебя дома.

После некоторой паузы она добавила:

— Ведь вы были вдвоем, не правда ли? Дэвид поморщился. Нет ничего неприятнее на свете, чем разговаривать с любящей тебя женщиной о другой женщине, ее сопернице.

— Да, — отрывисто сказал он, не скрывая, что разговор на эту тему ему неприятен. — Зачем ты хотела меня видеть?

Шейла загадочно улыбнулась и стала молча копаться в своей сумочке. Спустя несколько мгновений она протянула ему два аккуратно запечатанных конверта с фирменной надписью одного из самых известных в Санта–Барбаре туристических агентств.

— Что это? — недоуменно спросил Дэвид. Она широко улыбнулась.

— Два билета на Карибское море.

Дэвид почувствовал, как все у него внутри холодеет. Он мгновенно понял, что это означает для него — Шейла пытается таким образом предъявить ему свои полные права на обладание им. На лице его проступила явная растерянность.

— Это для нас двоих? — пытаясь хоть как‑то сохранить спокойствие, спросил он.

— Да, я уже все приготовила.

— Что ты имеешь в виду? — он недоуменно вскинул на нее глаза.

— Мы улетаем через четыре часа. Ты хоть знаешь, как я скучала?

В ее голосе было столько сокрытых от окружающих страсти и желания, что Дэвиду стало не по себе.

Пока он мучительно пытался разобраться в нагромоздившихся в одно мгновение обстоятельствах, Шейла прильнула к нему и стала жарко шептать на ухо:

— Ты не представляешь, как я мечтала о том моменте, когда можно остаться вдвоем и не бояться, что нас кто‑то увидит и что‑то подумает!

Дэвид лихорадочно пытался привести в порядок мысли. Ему сейчас ничего не оставалось, как попробовать погасить этот внезапно для него вспыхнувший пожар. Смущенно заикаясь, он пробормотал:

— Шейла, ну к чему такая спешка? Ты понимаешь… Может быть, это хорошая идея… Но почему бы нам не попробовать отложить это на некоторое время? Не сейчас…

— Почему? — законно недоумевала она. — Ведь ты же сейчас свободен. Тебя уже освободили.

Дэвиду приходилось цепляться за любую возможность.

— А обвинение в лжесвидетельстве?.. Ведь Мейсон Кэпвелл не напрасно затеял это. То, что ты изменила свои показания на судебном процессе, в сравнении с теми, которые ты давала на предварительном следствии… Это может плохо для тебя закончиться. Они обязательно вызовут тебя в суд еще раз.

Шейла отмахнулась от этого предположения, как от сущей нелепицы.

— Да, к черту! — в порыве страсти воскликнула она. — Я просто не явлюсь в суд и все.

— Но… Ведь это может плохо для тебя закончиться, — пробормотал Дэвид. — Может, тебе все‑таки не стоит пренебрегать этим?

Шейла пристально посмотрела на него.

— Я и не такое делала ради тебя, — в ее голосе прозвучал явный намек.

Дэвид сразу же насторожился.

— Ты хочешь сказать… Но ведь ты не сможешь вернуться сюда!

Шейла решительно подняла голову и с ледяным спокойствием заявила:

— Мне не нужна эта страна! И этот штат! Мне нужен только ты! Ты, единственный!

Дэвид опустил голову. Под грузом навалившихся на него обстоятельств он почувствовал себя слабым и беспомощным, словно ребенок. Несмотря на давно избранную им в жизни роль героя–любовника, он был явно слаб для нее. Если в благоприятных обстоятельствах у него еще была какая‑то свобода маневра, то под грузом такой ответственности он терялся. Сейчас ему казалось, что он находится у подножия горы, с вершины которой сдвинулось всего несколько снежинок, но они, набирая вес, превращаются в снежный ком, который с нарастающей скоростью и фатальной неизбежностью катится прямо на него. Что же делать? Как увернуться? Отскочить в сторону? Джулия и Шейла — это две взаимоисключающие стороны его жизни.

Он оказался меж двух огней. Если немедленно не предпринять каких‑то решительных шагов, то последствия могут оказаться весьма печальными… А тут еще эта улика!..

Шейла страстно сжала его руку.

— Подумай, Дэвид, ведь мы можем жить на островах, или в Европе, — с надеждой в голосе проговорила она.

Дэвид криво улыбнулся.

— Шейла, да ты просто грезишь наяву.

Он попытался успокоить ее, сдержать ее любовный пыл, который сметает все на своем пути, словно паровой каток.

— Да пойми же ты, пожалуйста, где бы ты ни скрывалась, они все равно найдут тебя. Если ты не явишься в суд, у них будет полное право подозревать тебя в причастности к убийству, а в таком случае любое государство выдаст тебя нашим властям…

Шейла без особого энтузиазма восприняла его слова. Глаза ее потемнели, на щеках вспыхнул румянец.

— Я не понимаю… — сдержанно сказала она.

— Ну ладно, оставим это в стороне, — торопливо проговорил Дэвид. — Но пойми, я сейчас не могу уехать.

С этими словами он взял лежащие перед ним на столе конверты с билетами и протянул их назад Шейле. Она никак не отреагировала на это его движение, и ему пришлось положить конверты прямо перед ней.

— Но почему? — недоуменно протянула она.

Как ни старался Лоран оттянуть этот момент, либо вовсе избежать его, однако сейчас ему стало ясно, что нужно, просто необходимо сказать несколько слов правды. Некоторое время Дэвид молча поглаживал ладонь Шейлы, а затем, набравшись смелости, посмотрел ей в глаза и быстро ответил:

— Из‑за Джулии…

Шейла убрала свою руку и холодно посмотрела на Дэвида. Под тяжелым взглядом ее темно–карих глаз Дэвид потупился и стал вертеть в руках высокий бокал на тонкой ножке.

— А что Джулия? — вызывающе спросила Шейла. — Она вытащила тебя, и ей этого должно быть вполне достаточно.

Ситуация менялась прямо на глазах. Дэвид уже чисто физически почувствовал приближающуюся опасность, вряд ли Шейла согласилась бы делиться с Джулией. Он попробовал было возразить, но…

Шейла мгновенно прервала его, заговорив торопливо и возбужденно:

— Я понимаю, за то время, которое вы провели вместе, ты стал испытывать к ней… — тут она замялась, подыскивая нужное слово. — Ну, что‑то вроде привязанности. Я даже допускаю, что она стала, в каком‑то смысле, дорога тебе. Вы провели вместе много времени, вы много пережили, но…

Шейла замедлила речь и пристально посмотрела в глаза Дэвида.

— Ведь она больше не нужна тебе?.. Ты ведь только стремился достичь своей цели, и использовал ее для этого?.. Ну, так вот! — она развела руками. — Цель достигнута! Ты на свободе! Почему бы тебе не отпустить ее?

Дэвид все еще пытался уладить это дело тихо и мирно.

— Но я еще не расплатился с ней, — он развел руками. — И я не смогу расплатиться с ней, пока не получу денег, оставшихся мне в наследство от Мадлен. Ведь ты об этом прекрасно знаешь.

Шейла закатила глаза и тяжело вздохнула.

— О, боже, деньги…

На лице ее появилась непонятная ухмылка. Дэвид попытался уцепиться за эту тему:

— Да, ты же знаешь, как тяжело без них…

— Разумеется, — кивнула она. — Без денег нам с тобой никуда…

Лорану показалось, что этот довод убедил ее. Она, хоть и неохотно, вынуждена была признать серьезность его доказательств. Дэвид обрадовано воскликнул:

— Ну, вот видишь, ты ведь все понимаешь… Однако в порыве своих чувств он не заметил, что

Шейла отнюдь не безоговорочно приняла его точку зрения. Но Дэвид попытался поскорее замять этот крайне неприятный для него разговор.

Шейла продемонстрировала смирение, но не испытывала его.

— Теперь ты знаешь, почему я должен остаться, — он наклонился к девушке и дружески чмокнул ее в щеку.

Шейла загадочно улыбнулась.

— Хорошо, — кротко проговорила она. — Только, пожалуйста, решай свои проблемы поскорее. Здесь я не чувствую себя в полной безопасности и должна поскорее убраться.

Дэвид почувствовал, как огромный камень свалился с его сердца. Ну, наконец‑то, удалось уговорить ее потерпеть. Главное сейчас — обезопасить себя со стороны Шейлы. А уж потом он как‑нибудь разберется и с ней и с Джулией. Его глаза засветились радостью:

— Я постараюсь! — с небывалой прежде нежностью сказал он.

Теперь, когда дело обернулось для него столь благоприятным образом, он испытывал к Шейле чувства, близкие к добрым. К сожалению, ему не хватало дальновидности. Сейчас Дэвид не понимал, что костер только утих, но не угас. Угли тлеют, и стоит хоть капельке горючего попасть в эту дымящуюся кучу дров, все вспыхнет с новой силой. И тогда ему не уцелеть в этом пламени… А пока… пока он сидел рядом с Шейлой с удовольствием удовлетворяя разыгравшийся аппетит. Тем временем семена неприятностей, попавшие в почву взаимоотношений Дэвида, Джулии и Шейлы, начали давать свои всходы. Оставшись одна в его доме, Джулия принялась готовиться к отъезду. Покопавшись в тех вещах, которые уже собрал Дэвид, она решила, что там кое–чего не хватает, а потом стала копаться в ящиках с его одеждой.

Настежь распахнув платяной шкаф, она перебирала вещи, пытаясь определить, что же еще забыл Дэвид.

— Посмотрим… — бормотала она. — Нужно ли ему это?

Порывшись в нижнем ящике, Джулия увидела там большую спортивную сумку:

— Интересно, что здесь?..

Она вытащила сумку на пол, удивившись тому, что она оказалась необычайно тяжелой.

— Что это?..

Джулия открыла замок. Это были теннисные принадлежности — светлая майка с короткими рукавами, шорты, теннисные туфли, пара коробочек крема и дезодоранты, ракетка.

— Отлично! — она засмеялась, сунула назад все вещи и закрыла сумку. — Это мы тоже захватим с собой.

Она поставила сумку с остальными, уже собранными вещами, еще раз удивившись, что та очень тяжелая. Однако, сейчас Джулия не придала этому значения, решив, что спортивный инвентарь и должен быть таким.

 

ГЛАВА 3

Сантана возвращается домой. Истерика. Перл и Кортни не хотят расставаться. Дэвид обнаруживает пропажу. Лайонелл Локридж и Грант Кэпвелл объединяют свои усилия. Мейсон пытается утопить разочарования в вине.

Дело близилось к вечеру, когда Круз Кастильо вернулся домой после службы. Как он не старался, но Сантану найти ему не удалось. Не было ее и дома. Обеспокоенный ее отсутствием, Круз решил позвонить в дом Кэпвеллов. Миссис Роза Андрейд, мать Сантаны, работала служанкой в доме Кэпвеллов.

Обычно Роза присматривала за Брэндоном, пока Круз и Сантана были на работе.

Услышав в трубке голос Розы, Круз сказал:

— Добрый вечер, Роза. Это Круз.

— Здравствуй, Круз. Как твои дела на службе?

— Спасибо. Все хорошо. Э… Сантана у вас?

— А что случилось? — встревоженно спросила Роза.

— Надеюсь, что ничего, — хмуро ответил Круз. — Я пытался найти ее днем, но не смог. И сейчас ее нет дома.

— Может быть, она задержалась на работе? — высказала предположение Роза. — Ведь такое бывает?

— Да, — сказал Круз, с сомнением в голосе. — Я звонил на работу. Ее там нет.

В этот момент дверь дома супругов Кастильо скрипнула. Круз оглянулся и увидел, что на пороге появилась запыхавшаяся, возбужденная Сантана.

— Миссис Андрейд, все в полном порядке, — поспешно сказал в трубку Круз. — Она уже пришла домой. Спасибо. И извините за причиненное беспокойство.

— Ты же знаешь, Круз, что я всегда рада тебе помочь, — сказала Роза.

— Да, да, конечно. Спасибо. До свидания, — он положил трубку.

Пока Круз заканчивал разговор, Сантана нетерпеливо прохаживалась возле него. Было видно, что она излишне возбуждена, но причина этого Крузу была неизвестна.

— Я очень беспокоился за тебя и, поэтому позвонил твоей матери, — оправдывающимся тоном произнес он.

Но Сантана не могла успокоиться. Похоже что она все еще находилась под впечатлением дневной ссоры с Иден. Резко вскинув голову, она вызывающе сказала:

— Я сожалею о том, что произошло сегодня в ресторане… Надеюсь, вы уже поговорили об этом с Иден?

Ее язвительность не прошла незамеченной мимо Круза. Стараясь не вызывать у жены еще большего раздражения, он спокойно сказал:

— Да, поговорили.

Слова Круза подействовали на Сантану несколько успокаивающе, но она по–прежнему была на грани истерики.

— Мне было очень плохо. Даже не знаю, как это все могло произойти. Самое неприятное то, что это происходило на глазах у всех посетителей. Это было ужасно…

Сантана расхаживала взад–вперед перед Крузом, который вынужден был наблюдать за ней. Он бессилен был помочь жене. Наконец, она повернулась к нему:

— Если бы ты простил меня…

Круз пожал плечами.

— Да я простил тебя. Если бы ты только рассказала, что за всем этим кроется. Разумеется, я догадываюсь, что происходит, но мне было бы гораздо лучше если бы ты сама рассказала все, Сантана.

Она взглянула на него исподлобья. Круз заметил в ее глазах ярость.

— Как? Я должна еще объяснять тебе это?!! — процедила она сквозь зубы.

— Мне кажется, что твоя ревность превращается в паранойю… — пожал он плечами. — Так это или не так?.. Ну, скажи мне.

Сантана еще несколько мгновений пристально смотрела ему в глаза, словно пытаясь разобраться в чувствах, которые владели сердцем Круза.

— Помнишь, когда мы только начали нашу совместную жизнь, ты мне сказал, что со временем полюбишь меня…

Но этого… этого не случилось…

Голос ее задрожал, глаза стали наполняться слезами. Сантана не отрываясь смотрела на Круза, который почувствовал себя виноватым и опустил голову.

— По–настоящему мы были близки лишь в ту единственную ночь, — продолжая говорить, она отвернулась, чтобы Круз не видел ее глаз, из которых градом катились слезы.

Она не могла остановить этих слез отчаяния. Воспоминания об их коротком счастье, как лавина, обрушились на ее мозг.

— Ты помнишь наш медовый месяц? И ту единственную ночь, когда мы были счастливы?.. Но это продолжалось так недолго… До того звонка, про Иден…

Сантана умолкла, содрогаясь в рыданиях.

Круз попробовал успокоить жену. Он подошел сзади и положил ей руку на плечо. Однако Сантана сделала шаг в сторону, словно уворачиваясь от его объятий.

— Дорогая, ты все неправильно понимаешь… — неуверенно начал Круз. — Если бы только я мог все тебе объяснить…

Он снова притронулся, на этот раз к ее руке. Однако его последние слова вызвали у Сантаны такую ярость, что она резко развернулась и ударила его рукой по лицу.

— Не трогай меня! — завизжала она в истерике. — Не смей прикасаться ко мне!..

Круз молча перенес звонкую пощечину.

Тяжело дыша, Сантана смотрела на него словно затравленная волчица. Скорее всего, она и сама не понимала причин, которые побудили ее ударить Круза.

Однако, что сделано, то сделано…

Лишь одно стало ясно, — дальнейшего разговора не получится.

Разглядывая документы, которые дал ему доктор Джастин Мор, Перл вошел в дом Кэпвеллов.

— Капник… Леонард Капник, — бормотал он, пробегая по строчкам личного дела. — Так. Учитель истории… Хм… Я — учитель истории. Что ж, не привыкать…

Увлекшись чтением, он не обратил внимания на тихие шаги, которые раздались в стороне. Однако, подняв голову, он увидел, что перед ним стоит Кортни. На лице девушки явно проступала озабоченность. Дрожащими руками она теребила краешек блузки.

Увидев ее, Перл широко улыбнулся.

— А, Кортни, привет! Извини, что я так внезапно исчез…

Она улыбнулась и попыталась изобразить на лице беспечность.

— Ничего, не беспокойся об этом. Мне тоже надо было остаться одной, чтобы немного подумать.

Улыбка, правда, у нее получилась настолько кислой, что Перл сразу же с сомнением спросил:

— Это правда?

Кортни стала трясти головой, словно пытаясь жестами убедить Перла в правдивости своих слов.

— Да, да, конечно…

Но он не отставал от нее:

— И о чем же ты должна была думать?

— О том, что мне сказал Дэвид Лоран после суда.

— По–моему, он был не слишком вежлив с тобой, — буркнул Перл. — Если бы не кое–какие обстоятельства — ну, ты понимаешь, о чем я — то я бы набил ему морду прямо там, в зале суда…

Кортни горько усмехнулась.

— Однако в одном он наверняка прав…

— В чем же?

— Из‑за меня у него могли возникнуть крупные неприятности. Ну, говоря попросту, его могли посадить в тюрьму…

Она все так же теребила дрожащей рукой пуговицу на блузке.

— …И в тоже самое время настоящий убийца Мадлен до сих пор не обнаружен. И где‑то по–прежнему гуляет на свободе…

Перл поморщился.

— Его найдут, этого парня… Его обязательно найдут! — сказал он.

Правда, в его голосе не было уверенности, скорее это было похоже на желание хоть как‑то успокоить разволновавшуюся девушку.

— Его обязательно найдут, — повторил он. — Никуда ему не деться… Тебе не стоит так беспокоиться по этому поводу.

Но Кортни покачала головой и горько сказала:

— Мне страшно… Подумаешь, что до сих пор он на свободе…

Она была так расстроена, что в глазах ее показались слезы.

— Не думай об этом, — с сожалением произнес Перл. — Ты сделала все, что могла. Нет. Ты сделала все, что должна была сделать. Пожалуйста, успокойся.

Кортни прикусила губу.

— Разве ты не думаешь, что это ужасно?

— Нет. Нет, — с напускным равнодушием сказал Перл. — Не говори так…

Он наклонился над ней и ласково заглянул в глаза.

— Ну, что ты, Кортни, утри слезы. Тебе это так не идет…

Уже не в силах сдерживать рыдания, она сквозь слезы произнесла:

— О, Перл, я так благодарна тебе… Что бы я делала без тебя? Надеюсь, мы по–прежнему будем проводить время вместе, ведь это так сближает нас?

Кортни смотрела на Перла с такой преданностью и надеждой, что ему стало не по себе. То, что он задумал, никак не вязалось с планами Кортни. Перл почувствовал себя виноватым и поэтому стал довольно бессвязно бормотать:

— Нет. Да… Нет… Конечно… Мы, я… Мы обязательно будем вместе… Но… Но мне надо уходить.

Перл оглянулся на дверь как бы в поисках спасения.

Ситуация складывалась совершенно неблагоприятным для него образом. Кортни была человеком, который меньше всего должен был знать о планах Перла.

Во–первых, его исчезновение принесет ей страдания. А, во–вторых, еще не известно, сможет ли он благополучно вернуться обратно, выполнив свою миссию.

К тому же, в больнице сейчас находится Келли, судьба которой отнюдь не безразлична семейству Кэпвеллов,

Кортни опустила голову и, всхлипывая, сказала:

— Я знаю, ты должен отправляться в больницу…

Снова разразившись рыданиями, она положила руку ему на плечо и посмотрела в глаза. Перл был готов провалиться сквозь землю. Эта девушка любила его! Любила крепко и беззаветно. В этом не было никакого сомнения… А он… он был вынужден покинуть ее.

— Перл! — плача, сказала она. — А ты не можешь как‑нибудь отложить это, не уезжать прямо сейчас? Ты не представляешь, как мне тяжело сейчас оставаться одной!.. Я просто не вынесу этого… Прошу, останься со мной!

Растерянно хлопая глазами, Перл, не отрываясь, смотрел на Кортни. Не дожидаясь его ответа, она порывисто прильнула к нему и впилась в его губы отчаянным поцелуем.

Перл почувствовал, как все слова, которые он приготовил в свое оправдание, куда‑то улетучиваются и остается лишь одно: безмерная глубокая нежность по отношению к этой милой, чистой девушке…

Они застыли в долгом нежном поцелуе.

Дэвид провел в обществе Шейлы пару часов. Они непринужденно болтали и смеялись за обедом. Ни на секунду не доверяя тому, что сказал Дэвид, Шейла, тем не менее, не позволила себе выразить ни малейшего сомнения в искренности его слов.

Они оба играли, причем каждый в свою игру…

Разумеется, при других обстоятельствах Шейла выцарапала бы глаза своей сопернице… Однако сейчас она вынуждена была смириться, хотя бы по той простой причине, что ей действительно нужны были деньги.

Деньгами Шейлу мог обеспечить только Дэвид. Но до тех пор, пока не урегулированы его дела, на это не могло быть никакой надежды…

Смирившись, Шейла решила ждать. Пусть Дэвид пока находится во власти Джулии Уэнрайт. Ничего, настанет и ее время, время Шейлы Карлайл. Тогда она сможет сделать все так, как ей захочется.

Дэвид рассматривал свое пребывание в обществе Шейлы как неприятную обязанность, которая рано или поздно должна закончиться.

После того, как обед закончился, он довольно любезно распрощался с Шейлой. Спустя четверть часа он входил в двери своего дома. Джулии здесь уже не было.

Вокруг царил идеальный порядок и чистота, словно перед отъездом она все вокруг пропылесосила и убрала. Дэвид бросил вокруг беглый взгляд и решив, что можно отправляться за город, собрался было покинуть дом.

Лишь одна едва заметная глазу мелочь выделялась среди всеобщего порядка: это был несколько небрежно задвинутый нижний ящик платяного шкафа. Увидев его, Дэвид вдруг почувствовал, как страх расползается по его груди.

— Не может быть, неужели она нашла?.. Ведь в сумке…

Дэвид бросился к шкафу и вытащил нижний ящик. Порывшись в вещах, он с ужасом обнаружил, что сумка исчезла.

— Черт возьми! Что может подумать Джулия, если обнаружит в ней…

…То, что Дэвид прятал там на протяжении нескольких месяцев… Последствия этого могут быть абсолютно непредсказуемыми…

Мало того, что рухнут их личные отношения с Джулией, еще хуже то, что она станет подозревать его в убийстве собственной жены. Хотя это совсем не так.

Что же делать? Если даже Джулия еще не добралась до сумки, то вполне вероятно, что она сделает это в ближайшее время. Нельзя было медлить ни минуты…

Дэвид бросился к выходу. Наспех заперев дверь дома, он побежал по двору. Джулия в этот момент ехала по направлению к загородному домику Дэвида. Радостно улыбаясь, она вела свою машину к тому месту где был расположен небольшой поселок.

Рядом с ней, на сидении автомобиля, стояло несколько сумок, в том числе и та, в которой Дэвид хранил свою экипировку для тенниса. Джулия и не подозревала, что сможет найти вместе с теннисными мячиками и ракеткой и истоптанными кроссовками…

Брат СиСи Кэпвелла Грант был самым обиженным в семье человеком.

После того, как фирма «Кэпвелл Энтерпрайзес» досталась СиСи, Грант оказался не у дел. Ему пришлось до дна испить горькую чашу неудач, прежде чем он постепенно, лишь благодаря своему трудолюбию, настойчивости и упорству, стал подниматься со дна жизни.

Однако, в душе его всегда зрело чувство мести по отношению к СиСи.

Грант мечтал вернуть себе состояние и положение в обществе. Он уже давно смирился с ролью изгнанника. Однако, не терял надежды в один прекрасный день, словно птица Феникс, возродиться из пепла.

И вот этот момент наступил.

Грант узнал, что документы, компрометирующие СиСи находятся у Лайонелла Локриджа, давнего врага семейства Кэпвеллов.

Появление Гранта Кэпвелла в доме Лайонелла Локриджа было для хозяина дома неожиданностью большей, если бы он увидел, как ангелы сошли с небес. Цель визита Гранта была неизвестна Локриджу, однако ничего хорошего он не ожидал и поэтому довольно прохладно спросил:

— Чем обязан?

Грант — высокий седовласый мужчина с пышными усами — держался спокойно, если не сказать надменно.

— Мистер Локридж, — учтиво поклонившись сказал он. — Мы с вами оба деловые люди, и поэтому прежде всего среди других ценностей предпочитаем время. Я не стану задерживать вас рассказами о своих чувствах…

Грант был строг и подтянут. Голос его звучал размеренно и спокойно.

— Я намереваюсь перейти к делу, но, вначале… Вы позволите мне присесть?

— Да, да. Разумеется.

Лайонелл указал рукой на большой кожаный диван. Когда оба уселись, Лайонелл внимательно посмотрел на Гранта.

— Итак, я слушаю вас.

Грант слегка прокашлялся и продолжил:

— Разумеется, вы знаете о моих отношениях с СиСи?

— Я думаю, в Санта–Барбаре нет ни одного человека, который бы не знал этого, — с едва заметной усмешкой ответил Локридж.

Грант продолжил:

— В таком случае ни для кого не должно быть секретом, что я не желаю мириться со своей ролью изгнанника, а потому приступаю к решительным действиям.

— Почему же вы не сделали этого раньше?

— Потому что тогда я не обладал тем количеством денег, которое было бы достаточным для той борьбы, которую я начинаю против брата.

Грант некоторое время помолчал, давая собеседнику обдумать сказанные им слова.

— Сейчас я вполне состоятелен и могу позволить себе некоторые действия, которые — вполне допускаю — вызовут неудовольствие СиСи.

Локридж пока не понимал, к чему клонит его собеседник.

— Итак, что же вы задумали?

— Я намереваюсь — ни много и ни мало — вернуть себе «Кэпвелл Энтерпрайзес».

— Вот как? — удивленно вскинул брови Лайонелл Локридж. — Каким же образом вы намереваетесь это сделать? Ведь всем известно, что СиСи получил компанию вполне законным способом.

Грант прищурился.

— Всем, кроме вас.

— Меня? — Локридж делал вид, что совершенно не понимает, о чем говорит Грант Кэпвелл.

— Да, вас. С недавних пор мне стало известно, что именно у вас, мистер Локридж, хранятся бумаги, которые позволят мне избавиться от СиСи. И единолично овладеть «Кэпвелл Энтерпрайзес».

Разумеется, Локридж знал о чем идет речь, однако это было столь сокровенной его тайной, что осведомленность Гранта повергла его в полное недоумение, и вызывала, само собой разумеется, некоторые вопросы.

— Очевидно, вы меня с кем‑то путаете, — попытался возразить мистер Локридж.

Но Грант повелительным жестом руки остановил его.

— Лайонелл — позвольте мне обратиться к вам так. Хочу еще раз напомнить вам, что мы оба деловые люди. И поэтому я не буду напрасно тратить время на выяснение не имеющих к делу никакого отношения обстоятельств.

Грант немного помолчал.

— Если вас так интересует данный вопрос, мы можем вернуться к нему несколько позднее.

Он вежливо наклонил голову, как бы прося разрешения продолжить.

— А сейчас, я с вашего позволения продолжу.

Локридж беспокойно заерзал на своем месте, но отказать не смог. В конце концов он успокоился и приготовился слушать. Тем временем Грант достал из небольшого чемоданчика, который он держал в руке, бумагу.

— Здесь у меня изложены предложения по поводу нашей совместной деятельности против СиСи Кэпвелла. Учитывая, что он немало насолил вам, я думаю, что вы с удовольствием согласитесь принять в ней участие.

— Позвольте спросить, — заметил Локридж. — А какой смысл для меня в том, что я помогу вам вернуть «Кэпвелл Энтерпрайзес»?

Глаза Лайонелла были холодны:

— Вы же понимаете, что богаче от этого я не стану.

— Станете! — с твердостью в голосе, уверенно возразил Грант. — Я не напрасно достал этот документ, здесь изложены мои предложения и гарантии… В случае достижения мной успеха вы получите сумму, равную достаточно крупному состоянию, после чего вы перестанете думать о деньгах до самого конца своей жизни.

С этими словами Грант подошел к Локриджу и вручил ему бумагу. Взяв ее в руки, Лайонелл с опаской посмотрел по сторонам, словно боясь, что их подслушивают.

Дело было столь щекотливым, что любая утечка информации могла грозить его срывом… Спрятав бумагу в стол и закрыв ящик на ключ, Лайонелл обратился к Гранту:

— Если вы позволите, я ознакомлюсь с вашими предложениями попозже. Разумеется, для всестороннего их обдумывания мне понадобится не один день.

— Я все понимаю, — Грант кивнул головой. — И поэтому не понукаю вас. Однако, хотел бы заметить, что нам стоит поторопиться, поскольку империя Кэпвелла с каждым днем все усиливает свое влияние. И если мы не будем действовать достаточно быстро, в один прекрасный день все наши планы могут рухнуть.

— Ну, что ж, — осторожно сказал Локридж. — В успешной реализации этого плана, очевидно, должен быть заинтересован и я. А, посему, я постараюсь ознакомиться с вашими предложениями оперативно и не затягивать с решением вопроса.

— Вы знаете, где меня найти. — Грант откланялся и вышел за дверь.

Сразу же после разговора с Грантом Кепвеллом Лайонелл Локридж решил посоветоваться со своим сыном Бриком. Правда, он носил другую фамилию — Уоллес.

Брик был сыном Софии, нынешней жены СиСи Кэпвелла и Лайонелла. Но жизнь его сложилась так, что его усыновили другие люди. И вырос он вдалеке от отцовского дома. Однако, затем Брик вернулся и теперь жил в Санта–Барбаре. Он был посвящен в отцовские дела. Поэтому Лайонелл решил немедленно посоветоваться с ним…

Изложив сыну суть своей беседы с Грантом Кепвеллом, он показал Брику документ, который Грант оставил Локриджу. Брик внимательно прочел его, затем несколько минут молчал.

Наконец, Лайонелл не выдержал:

— Ну, что скажешь? — нетерпеливо спросил он. Уоллес с сомнением покачал головой.

— Я не думаю, что он сможет этого добиться. Но дело даже не в этом. Я просто не верю этому человеку. Он так же коварен, как и СиСи.

Локридж эмоционально всплеснул руками.

— Я ему тоже не верю — воскликнул он. — Однако, ты должен признать, что несмотря на все различия, нас с Грантом кое‑что объединяет.

— Что же?

— Мы оба ненавидим СиСи! — ответил Лайонелл. Брик на секунду задумался, затем он с сомнением покачал головой и сказал:

— Пусть это так, но все‑таки, я думаю, было бы лучше, если бы твои юристы вначале посмотрели эти бумаги.

Локридж решительно возразил:

— Об этом не может быть речи. Я не могу допустить утечки информации.

Локридж нагнулся над столом и взял сына за руку.

— Брик, послушай. Это мой единственный шанс вернуть все, что отнял у меня СиСи Кэпвелл. Акции, собственность, дом… Все! Тут хочешь не хочешь, а придется поверить Гранту Кэпвеллу. Но я еще посмотрю…

Он прервался на полуслове, потому что в комнату, распахнув дверь, вошла Августа Локридж, его жена.

Несмотря на годы, она прекрасно сохранилась. Сразу было заметно, что она следит за собой. Ее изящная, подтянутая фигура, кожа, словно неподдавшаяся старению, говорили о незаурядном характере и воле этой женщины.

Она услышала последние слова Лайонелла и громко воскликнула:

— Что это ты посмотришь?

Она направилась к столу, за которым сидели Лайонелл и Брик. Вскакивая со стула, Локридж неохотно ответил:

— Августа, я пока еще не могу об этом говорить. Как женщина, привыкшая чтобы ей ни в чем не отказывали, Августа небрежно махнула рукой.

— Можешь! Ты ведь прекрасно знаешь, как я обожаю секреты. И, вообще, что это вы здесь замышляете?

Она внимательно посмотрела в глаза Лайонелла, а затем перевела взгляд на Брика. Они оба были похожи на двух мелких злоумышленников, застигнутых на месте преступления.

Они беспомощно переглядывались друг с другом, не зная что ответить.

В комнате повисла неловкая пауза.

Вернувшись домой с судебного заседания, Мейсон Кэпвелл стал усиленно налегать на виски.

В последнее время он часто прибегал к спиртному как способу облегчить отношения с окружающей действительностью.

Правда, нельзя было сказать, что он злоупотребляет горячительными напитками. Однако, это отнюдь не радовало Мэри.

Тем не менее, испытывая к нему глубокие чувства, Мэри закрывала глаза на некоторые недостатки Мейсона. В том числе и на этот.

Мейсон расстегнул верхнюю пуговицу рубашки и расслабил галстук.

Он отхлебывал виски небольшими глотками, наслаждаясь вкусом знаменитого напитка из Кентукки. В этот момент в комнате зазвонил телефон. Мейсон на мгновение оторвался от стакана:

— Никого нет дома… — не совсем трезвым голосом сказал он.

Телефон, который находился в дальнем углу большой гостиной в доме Мейсона, продолжал настойчиво звонить.

Тогда Мейсон, на ходу допивая виски, направился к столу.

Он прошел мимо широкого дивана на котором лежали кожаные подушки, на ходу включил большую настольную лампу, выполненную в форме круглой китайской вазы с черным шелковым абажуром. Он подошел к столу, на котором помимо телефона, стоял еще серебряный письменный прибор, богато отделанный инкрустацией — прибор достался ему по наследству, и маленький бюст древнегреческого законодателя Солона.

К тому времени, когда Мейсон добрался до стола, телефон успел прозвонить уже добрый десяток раз.

Вместо телефонной трубки Мейсон взял бюст Солона и, приложив его к уху, серьезно сказал:

— Алло. Нет, мистера Кэпвелла нет дома… Значит, он умер сегодня в здании суда… Умер скоропостижно.

Телефон по–прежнему продолжал надрываться, пока Мейсон продолжал изъясняться с маленькой фигуркой античного законодателя.

В этот момент в комнату вошла Мэри. Она с удивлением посмотрела на Мейсона, который, приложив к уху бюст бородатого человека, пытался рассказать о своем отсутствии.

Ее брови удивленно приподнялись, но спустя секунду она поняла, что происходит.

На лице Мэри появилась улыбка. Она направилась к столу, за которым стоял Мейсон, по дороге огибая диван.

— Да, да. Что, не верите? А вот я вам говорю, что скончался. Скоропостижно, но болезненно… Понятно? Очень хорошо. Спасибо, я передам соболезнования родным и близким покойного. Еще раз большое спасибо, я все передам.

Мейсон закончил разговор тем, что поцеловал фигурку в нос и поставил ее на свое место.

— Что ты делаешь? — рассмеялась Мэри.

Пока Мейсон поворачивал к ней уже отяжелевшую от немалой дозы выпитого голову, она подняла трубку телефона.

— Да, я слушаю. Чем я могу вам помочь? Сейчас, одну минутку, — она закрыла микрофон рукой и обратилась к Мейсону. — Это звонят из «Санта–Барбара трибьюн».

Услышав название газеты, Мейсон недовольно замахал перед собой рукой.

— Им страшно не терпится узнать, что ты хочешь сказать по поводу состоявшегося судебного процесса.

Он изобразил на лице недовольство, граничившее с презрением, и, отхлебнув виски, ответил:

— Скажи им, что у меня нет никаких комментариев и пусть они это процитируют…

Мэри с улыбкой посмотрела на Мейсона. Даже употребив внутрь довольно приличную дозу горячительного напитка, он не терял присущего ему чувства юмора.

Мэри коротко ответила в трубку:

— Никаких комментариев.

Когда она выключила телефон, Мейсон упрямо добавил:

— И пусть процитируют меня!

Следом за этим он осушил стакан с остатками виски и вопросительно посмотрел на Мэри.

— Мейсон, мне искренне жаль, что приговор оказался именно таким, — сказала она, словно лично была виновата в том, что двенадцать присяжных не согласились с мнением Мейсона Кэпвелла.

— Ну и Бог с ним! — с напускной веселостью сказал он размахивая перед лицом Мэри пустым стаканом.

— Господи, еще же полуночи нет, — сказала она, взяв его руку и понюхав стакан.

— Да, я знаю. Именно ее приход я и собираюсь отпраздновать.

Мейсон отправился к мини–бару на противоположной стороне комнаты.

— У нас есть шампанское? Мэри изумленно покачала головой.

— Это после виски‑то?

Она направилась следом за Мейсоном, но он обернулся и шутливо сказал:

— Мэри, мне не нужна мать — отец обеспечивал меня ими с лихвой…

Она остановилась рядом с ним и с улыбкой посмотрела ему в глаза.

— Мейсон, можно я задам тебе один вопрос?

Он налил себе в стакан очередную порцию виски и, отхлебнув, милостиво позволил:

— Ну, давай.

— Ты и своего ребенка так же будешь учить жизни? — с насмешкой спросила она.

Мейсон невозмутимо ответил:

— Если проблема состоит в том, чтобы Мейсон произнес речь, запиши ее на пленку и дай мне послушать.

Он снова повел перед лицом Мэри стаканом с виски, который она перехватила и с каким‑то непонятным мазохистским наслаждением снова понюхала.

Непонятно с какой целью облизнувшись, она поставила стакан на столик рядом с собой. Мейсон с сожалением проводил посуду взглядом, но пока не посмел возразить. Дабы не вступать в пререкания с Мэри, он вытащил с полки еще один стакан и снова наполнил его.

Эти действия он сопроводил такими словами:

— Мне пришла в голову мысль об еще одной значительной карьере. Если у нас будет ребенок, мы назовем его Кларенсом Дэлроузом Кэпвеллом или Оливером Уэндэлом Кэпвеллом…

— Ты знаешь, ей могут не понравиться эти имена знаменитых юристов… — возразила Мэри.

Пропустив ее слова мимо ушей, Мейсон в очередной раз приложился к стакану. Потом на него вдруг что‑то напало, и он прыснул, едва не подавившись от смеха.

— Ну, не надо, милый, — засмеялась вместе с ним Мэри. — Не бойся, я разделю вместе с тобой твои печали.

Мейсон взял ее за руку и приложил ее пальцы к своим губам.

— Вот этого не надо, — сказал он. — Я лучше напьюсь…

— Но ты уже достаточно принял, — она с осуждением посмотрела на второй стакан, количество виски в котором стремительно уменьшалось.

Словно мальчишка, который стремится сделать все наперекор родителям, Мейсон хмыкнул и демонстративно приложился к стакану.

— Знаешь, мамуля, я тебе скажу, когда будет достаточно…

Мэри пожала плечами.

— Разве тебе не нужна моя помощь?

— Нет, — покачал головой Мейсон. — Если ты играешь в полицию трезвости, то я ухожу… Ухожу… — добавил он нетрезвым голосом.

Мейсон допил виски из стакана, поставил его на стол и, шатаясь, направился к двери.

— Ты куда? — воскликнула Мэри. Не оборачиваясь, он ответил:

— Я не знаю, как они там называются: бары… коктейль–холлы… рестораны… таверны… После третьего стакана это уже абсолютно безразлично. Счастливо!..

Дверь за Мейсоном закрылась, а Мэри по–прежнему стояла посреди гостиной, неотрывно глядя туда, где исчез ее друг…

 

ГЛАВА 4

Дэвид находится на волоске от гибели. Перл предлагает Кортни выход из положения. Кортни ищет поддержку у дяди. У Дэвида возникают сложности с Шейлой. Августа хочет знать все.

Джулия с любопытством осмотрела невысокое одноэтажное строение среди живописных холмов, покрытых зелеными порослями кустарника.

— Неплохое местечко, — усмехнулась она.

Затем она открыла дверь и окинула взглядом внутренности дома.

В небольшой прихожей были грудой свалены вязанки дров, удочки, грабли, лопаты и еще что‑то такое, чего Джулия в полутьме не смогла рассмотреть.

За окном уже начинал опускаться вечер, поэтому ей пришлось включить свет, чтобы рассмотреть гостиную.

Это была довольно просторная комната, уставленная резной деревянной мебелью. На стенах висело несколько необычных индейских резных украшений. В углу был небольшой камин, на решетке которого еще оставались угли и пепел после предыдущего посещения.

Здесь же, посреди гостиной стояла широкая кровать, аккуратно застеленная цветным покрывалом. На небольшом круглом столике, который стоял возле дивана, находилась симпатичная настольная лампа из фигурного стекла. Здесь же, на маленькой тумбочке, стоял старомодный черный телефон.

Джулия с удовлетворением осмотрела комнату и направилась к машине, чтобы перенести вещи в домик.

Перетащив пару чемоданов с одеждой, она изрядно устала, но в машине еще оставалось несколько пакетов с едой, большой зеленый арбуз и сумка с теннисными принадлежностями Дэвида. С большим трудом погрузив все это себе в руки и на плечи, Джулия поковыляла к дому.

В этот момент из раскрытой двери донеслась трель телефонного звонка.

— О, Боже мой, — простонала Джулия, ускоряя шаг. — Я сейчас выроню все это…

Телефон продолжал настойчиво звонить. Пот градом катился по лбу Джулии, когда она взбиралась по невысоким ступенькам крыльца дома.

— Сейчас иду! — крикнула она телефону, словно тот был живым существом и мог подождать.

Чтобы успеть поднять трубку, Джулия бросила все, что тащила на себе, прямо в дверях и подбежала к тумбочке. Поспешно схватив трубку, она закричала:

— Алло! Алло! Я слушаю…

Из трубки раздался бодрый голос Дэвида.

— Привет, я думал, что я уже потерял тебя.

Разумеется, сейчас Дэвид был сильно обеспокоен, однако старался не подавать виду. Джулия не заметила ничего неестественного в его голосе.

Вытирая пот со лба, она с изнеможением сказала в трубку:

— Из меня не лучший носильщик…

Услышав эти слова, Дэвид едва не прокусил до крови губу. Если она тащила его сумку…

— Тебе, может быть, не следовало забирать все сразу? Ведь это очень тяжело!.. А свои вещи я совершенно спокойно мог привезти сам.

Джулия с нежностью сказала:

— Привези хотя бы себя самого…

— Ты ведь знаешь, что все, что мне нужно — это моя Джулия и моя зубная щетка… — ответил он с напускной веселостью.

Джулия засмеялась в ответ:

— Тебе надо было сказать об этом раньше. В таком случае мне не пришлось бы тащить всю эту гору вещей!

Дэвиду нужно было отвлечь внимание Джулии от сумок и чемоданов, поэтому он с томным придыханием произнес:

— Я скучаю по тебе…

— Тогда поскорее бросай все и приезжай! — воскликнула она.

— Я уже еду! — с показной бодростью произнес Дэвид.

Он еще мгновение помолчал, а затем задал вопрос, который интересовал его больше всего:

— Послушай, я хотел захватить свое теннисное снаряжение… Ну, там, ракетку, мячики, но не могу найти свою сумку. Ты не видела ее?

— Я взяла сумку, — радостно сообщила она. — Не беспокойся на этот счет. Кстати, чем ты играешь в теннис? Сумка весит целую тонну! У тебя что, стальные мячики?

Дэвид понял, что находится на волосок от гибели. Надо было срочно отвлечь внимание Джулии от этой злосчастной сумки.

— Да, ладно… — как можно небрежнее сказал он. — Не особенно беспокойся, не надо ее распаковывать.

Лучше позаботься о хорошем ужине.

— Ты прав, — согласилась Джулия. — А что ты скажешь насчет шашлыка?

— Отличная идея! — сказал он. — Как это раньше не пришло мне в голову? Шашлык — это великолепно! К тому времени, когда я приеду, у меня в желудке будет пусто, как внутри воздушного шара!..

— Вот как? — с насмешкой произнесла Джулия. — Ведь совсем недавно ты уверял, что тебе нужна только я и зубная щетка…

— До встречи… — ласково сказал он.

— Я люблю тебя.

— Я тоже люблю тебя…

Дэвид положил трубку и несколько секунд невидящим взглядом смотрел в противоположную стену.

Разумеется, его положение сейчас было не из самых лучших. Джулия сейчас одна в загородном домике, с этой сумкой… Еще не известно, что ей придет в голову… Вдруг она начнет распаковывать вещи, не дожидаясь его приезда. Тогда он действительно погиб!..

Но, может быть, его опасения напрасны. И Джулия прямо сейчас займется ужином, как он и попросил ее сделать. Тогда у него еще остаются шансы спастись.

Как бы то ни было, сейчас нужно, не теряя ни секунды, отправляться к ней, иначе его ожидают большие неприятности…

Наконец, опомнившись, он направился к двери и по пути споткнулся обо что‑то…

Это были его горные ботинки, которые Джулия, очевидно, забыла положить с остальными вещами. Связав их вместе за шнурки, Дэвид перекинул ботинки через плечо и решительно направился к двери.

Он распахнул дверь, за которой с поднятой рукой застыла Шейла Карлайл. Очевидно, она собиралась постучать, но именно в этот момент Дэвид сам открыл дверь. Лоран едва не застонал от недовольства.

Черт побери, опять она! Что ей надо? Какого черта она пришла? Ведь они уже расстались в ресторане?.. По–моему там все было решено. Шейла обладает способностью всегда появляться именно в тот момент, когда она меньше всего нужна…

Разумеется, ничего этого Дэвид не сказал. И на лице его возникла улыбка неожиданности.

— О! Какой приятный сюрприз! — сказал он. — Я снова вижу тебя.

Шейла с удивлением посмотрела на свисавшие с его плеча ботинки. Было видно, что Шейла пришла к нему без определенной цели.

— Еще минута, и я не застала бы тебя? — вопросительно сказала она.

Дэвид вдруг засуетился, стал вертеть головой.

— Извини, — торопливо сказал он. — Я сейчас не могу говорить. Совершенно нет времени.

Она по–прежнему не сводила с него глаз.

— Куда ты так торопишься?

Дэвид почувствовал, что теряет самообладание. Ее появление здесь и сейчас перечеркивает все его планы. Еще неизвестно, как долго он будет вынужден разговаривать с ней. А каждая секунда промедления грозила ему как минимум тюремным заключением.

Он стал озираться по сторонам, словно затравленный волк. Разумеется, его нервозное состояние не могло остаться незамеченным для Шейлы, что вызывало в ней еще большее любопытство.

Дэвиду еще повезло, что сейчас в его доме не было Джулии. Очевидно, если бы эти две женщины встретились здесь, ему бы не поздоровилось…

Тем временем Джулия начала распаковывать чемоданы с вещами. До сумки Дэвида, в которой он хранил свои теннисные принадлежности она пока не добралась…

Кортни и Перл были одни.

Она с нежностью поглаживала его по темным густым волосам, сплетенным сзади в небольшую косичку. Слезы уже исчезли из ее глаз, но она по–прежнему была грустна.

— Перл, пожалуйста, не уходи… — тихо произнесла она.

Он сидел, низко опустив голову и плотно сжав губы, ему было безумно жаль оставлять Кортни в одиночестве, но другого выхода не было.

Перл попытался объяснить это девушке:

— Послушай, Кортни, ты должна понять. Это дело касается не только меня, даже не столько меня, сколько других людей… Например, Келли… И еще я должен позаботиться… — он внезапно опустил глаза и, замявшись, умолк.

— О чем ты должен позаботиться? — спросила Кортни.

Он изобразил на лице полное равнодушие и небрежно махнул рукой.

— А, ладно. Ни о чем…

Немного помолчав, он добавил:

— Я обещаю тебе, что это не продлится долго. Я очень скоро вернусь… Поверь мне.

Кортни несколько секунд неотрывно смотрела в его глаза, а потом прошептала:

— Я люблю тебя, Перл…

Он попытался было что‑то сказать, но она тут же воскликнула:

— Я знаю, знаю, что ты не любишь меня! Ты не можешь относиться ко мне так же, как я отношусь к тебе!

Просто потому, что ты не такой по характеру. Ты непоседливый. Ты должен меня понять… Я не прошу у тебя никаких обещаний или, упаси Боже, обязательств… Но ты должен мне сказать… Ну, скажи мне что‑нибудь! Хоть что‑нибудь… Прежде, чем я провалюсь сквозь землю от стыда…

Кортни стала лихорадочно тереть себе виски, словно ее голова раскалывалась от боли.

— Умоляю тебя!

После этого страстного монолога Перл несколько секунд сидел с полуоткрытым ртом. Он не ожидал такого бурного объяснения от Кортни. Несколько мгновений он пытался собраться с мыслями, пока, наконец, не произнес:

— Кортни, я очень не люблю когда кто‑то говорит о моих чувствах…

Кортни тут же перебила его:

— Да, да ты прав, извини… Я должна взять свои слова обратно. Пожалуйста, не думай о том, что я только что сказала.

Перл еще несколько мгновений с сожалением смотрел на нее. Разумеется, его сожаление относилось не к самой Кортни, а к тому, как протекают между ними взаимоотношения. Перл и сам был в растерянности, поскольку ему очень хотелось сказать Кортни что‑нибудь доброе и хорошее.

Наконец, он довольно принужденно засмеялся и сказал:

— Да брось ты, Кортни! Я ни о чем таком не буду думать. Но… Эти три слова… Это самое замечательное из того, что я прежде слышал…

Он стал с нежностью теребить кончики ее волос. Разумеется, ему хотелось продемонстрировать Кортни такие же чувства, которые он испытывал к ней, но пока он не знал, как это сделать.

— Я еще никогда не бывала влюблена прежде… — чуть не плача, вымолвила она. — Я так боюсь сказать какую‑нибудь глупость. И этим отпугнуть тебя…

Кортни не выдержала и разрыдалась, закрыв лицо руками. Спустя несколько секунд она вскочила и, утирая слезы руками, пробормотала:

— Боже мой, что я делаю?..

Перл поднялся следом за ней и попытался успокоить ее.

— Ну, что такое, Кортни? В чем дело? Почему ты вдруг расплакалась? Ведь Кэпвеллы не плачут…

Как ни странно, но эти слова подействовали на нее отрезвляюще. Она вдруг перестала рыдать и, только всхлипывая, утирала ладонью со щек соленую влагу.

— Да, ты прав. Во всяком случае делают это нечасто, — она согласилась с Перлом.

— И поэтому у них никогда нет носового платка? — засмеялся он. — Я думаю, это именно та вещь, которая нужна тебе сейчас.

Кортни взяла протянутый ей белоснежный платок, и с благодарностью посмотрела на Перла.

— Извини, я, наверное, тебе надоела, — пробормотала она.

— Ну, что ты! Не извиняйся, — принялся успокаивать ее Перл. — Ты знаешь, эти три волшебных слова не могут надоесть никогда…

Она обернулась и посмотрела на него все еще влажными от слез глазами.

— У меня нет слов, чтобы выразить свои чувства, — продолжал Перл. — Я говорю о тех чувствах, которые я испытываю к женщине, сказавшей эти три слова…

Из глаз Кортни вновь брызнули слезы.

— Что? Я что‑то не так сказал? — озабоченно спросил Перл.

Содрогаясь от рыданий, она покачала головой:

— Нет, нет, все в порядке, все в порядке… — она приложила платок к глазам и вытерла слезы.

Несколько мгновений она молчала, а потом произнесла:

— Иди. Не думай обо мне.

Перл внимательно посмотрел девушке в глаза и сказал:

— Хорошо, я ухожу, но и ты пойдешь со мной.

Он взял Кортни за руку и потащил к двери.

— Куда мы, в больницу?

Перл улыбнулся:

— Нет, пожалуй, можно обойтись и без этого… Кортни улыбнулась в ответ:

— А мне кажется, что нельзя…

— Пожалуй, я знаю как сделать так, чтобы тебе было хорошо… — сказал Перл.

В ее глазах блеснула надежда. Кортни шагнула навстречу Перлу и спросила:

— Так ты останешься?

— Да, — усмехнулся он. — Я останусь на некоторое время. А потом уйду. Но я хотел сказать совсем другое.

Перл подошел к девушке и крепко пожал ее руку.

— Мы должны избавиться от обыденности, — внезапно повысившимся тоном заявил он.

Слезы мгновенно просохли на ее лице, озарившемся широкой улыбкой.

— Избавиться от чего? — с любопытством спросила она.

— От обыденности… — терпеливо повторил Перл, словно учитель пытающийся объяснить урок недалекому ученику.

— Посмотри на нас! — воскликнул он. — Мы с тобой страдаем от повторения, бесконечного повторения, одного и того же… Ну, посмотри вокруг! Мы должны изменить все это. А то что получается?..

Перл прошелся по гостиной, указывая руками на окружающую среду:

— Видишь? Видишь, мы каждый день находимся в одном и том же доме, в одном и том же дворике… Я вожу тебя в одной и той же машине. Нас окружают каждый день одни и те же люди, с одними и теми же проблемами… А я… Я хочу увезти тебя отсюда туда, где этого нет.

Кортни смотрела на него как завороженная.

— Где это?

— Увидишь.

Он сделал знак пальцем, поманив девушку к себе. И Кортни, будто завороженная, пошла за ним, он взял ее за руку и потащил к выходу.

— Мы будем делить это место вдвоем с тобой, — сказал он. — Пошли.

Кортни засмеялась, запрокинув назад голову:

— Хорошо, я согласна. Но где же это? Перл со смехом тащил ее к двери:

— Скоро увидишь, идем.

В этот момент дверь перед Перлом открылась, и в дом вошел СиСи Кэпвелл. Он с большим любопытством посмотрел на смеющуюся пару.

— Здравствуйте, мистер Си! — воскликнул Перл, взмахнув перед Кэпвеллом форменной фуражкой, которую он держал в руке.

— Здравствуй.

— Извините, мистер Си, я ненадолго увезу вашу племянницу, — радостно сказал дворецкий. — Мы скоро вернемся.

Он протащил смеющуюся Кортни через порог, но в этот момент СиСи остановился и, обернувшись, повелительным тоном сказал:

— Перл, Кортни! Все в порядке?

От внимательных глаз СиСи Кэпвелла не могли укрыться заплаканные глаза племянницы. Кортни стала смущенно прятать мокрый платок, который вертела в руках.

СиСи внимательно посмотрел на племянницу, дожидаясь от нее ответа, однако вместо девушки в разговор вступил Перл:

— Она чуток всплакнула, — бодро сказал он. — Но теперь уже все в порядке.

СиСи не удовлетворился этим ответом. Он строго посмотрел на Кортни:

— Я все‑таки хотел бы узнать, что случилось. Девушка изобразила на лице улыбку, но улыбка получилась довольно натянутой:

— Так, ничего. Немножко взгрустнулось.

— Немножко?

СиСи по–прежнему неотрывно смотрел на девушку. Отступать ей было некуда, поэтому пришлось сказать правду:

— Перл сегодня уезжает… — тяжело вздохнув, ответила она.

СиСи перевел удивленный взгляд на своего дворецкого. Тот понял, что ему угрожают довольно крупные неприятности.

Взгляд глубоко посаженных проницательных карих глаз СиСи Кэпвелла был настолько тяжелым, что Перл не выдержал и смущенно опустил глаза.

— Видите ли, сэр… — нерешительно начал он. Извините… Я хотел вам сказать, но как‑то не получалось.

Он умолк, пожимая плечами. В глазах СиСи сверкнули молнии, тон его голоса резко повысился:

— А ты не подумал, что должен предупредить меня за две недели до своего ухода? — строго спросил он. — Это правило существует многие годы и никто еще не отменял его.

Перл развел руками.

— Понимаете, сэр, если бы у меня было две недели… — извиняющимся тоном сказал дворецкий. — Я бы вас обязательно известил, но, к сожалению…

СиСи возмущенно воскликнул:

— У тебя здесь есть определенные обязанности! Перл понял, что дело принимает нешуточный оборот, поэтому решил обратить все происходящее в шутку:

— Мистер Кэпвелл, ну, вы же прекрасно понимаете, — с улыбкой сказал он, — что для выполнения этих обязанностей будет достаточно заменить меня обезьяной…

Пока СиСи оторопело смотрел на своего дворецкого, тот, с жаром размахивая руками, воскликнул:

— Знаете что я предлагаю сейчас сделать? Давайте мы сейчас все вместе сядем в машину, отправимся в зоопарк, выберем там подходящую обезьяну, которая была бы похожа на меня и привезем домой. Она вполне сможет справиться с моими обязанностями.

Кортни, затаив дыхание, смотрела на дядю. Сейчас от одного его слова зависит: уедет ли Перл или должен будет остаться. Разумеется, она бы хотела, чтобы Перл остался с ней.

Но, с другой стороны, от этого зависит судьба Келли и, наверное, судьбы других каких‑то людей.

Скорее всего, Кортни ничего другого не оставалось, как примириться с отъездом своего возлюбленного. Однако эта мысль причиняла ей невероятную боль. И вот сейчас… Интересно, что скажет дядя?..

Следующая фраза СиСи продемонстрировала, что он принял тот шутливый уровень разговора, который предложил ему Перл:

— Хорошо, я согласен с твоим предложением, — сказал он. — Но, у меня есть одно условие.

— Думаю, что смогу его выполнить, — самонадеянно заявил Перл. — Итак, какое же ваше условие?

— Обезьяна должна быть с чувством ответственности! — серьезно сказал СиСи Кэпвелл.

Кортни поняла, что, выпуская инициативу из своих рук, она может потерять Перла.

Поэтому, не успел СиСи закончить свои слова, как девушка повернулась к Перлу и таким же возмущенным тоном сказала:

— Дядя прав. Перл, у тебя есть масса обязанностей в этом доме. Ты не можешь просто так взять, все бросить и уехать!

Перл ошеломленно слушал ее, не ожидая такого подвоха со стороны любящей его девушки.

Он попытался что‑то возразить, но не нашел слов. Сейчас он напоминал выброшенную на морской берег рыбу, которая бессильно открывала и закрывала рот, хватая воздух вместо воды.

Тем временем Кортни, горделиво подняв голову, подошла к Кэпвеллу–старшему и сказала:

— Дядя СиСи, пусть он останется! Заставьте его остаться и выполнить свои обязательства!

Перл был до того ошеломлен, что, наконец, спустя несколько мгновений нашел в себе силы простонать:

— О, Кортни!..

Она с победоносной улыбкой посмотрела на него и капризно топнула ногой. Ситуация осложнялась.

Появление Шейлы Карлайл в доме Дэвида Лорана было для него событием еще менее желательным чем, например, внезапный приход зимы или землетрясение.

Пожалуй, в данном случае, эти события были бы даже менее катастрофичны по своим последствиям.

Но сейчас ситуация была такова, что ему ни в коем случае нельзя было грубо вытолкать ее или еще каким‑то образом разозлить.

Единственным реальным выходом из положения была ложь. Ложь во спасение! Собственно говоря, Дэвид не испытывал никаких угрызений совести по этому поводу. Ему было просто не до того…

Сейчас, когда возникла такая непредвиденная ситуация, ему пришлось изворачиваться.

Шейла, разумеется, не собиралась стоять на пороге его дома. Поэтому, довольно бесцеремонно оттолкнув его в сторону, она вошла внутрь. Дэвид бросился за ней.

— Послушай, Шейла, у меня мало времени… — не слишком убедительно произнес он.

Она по–хозяйски осмотрелась в комнате и бросила на стол свою сумочку из черной крокодиловой кожи.

— Собираешься в поход? — с насмешкой в голосе спросила она.

— В поход?.. Нет.

И опять его ответ прозвучал весьма неубедительно. Шейла окинула его взглядом и сделала заключение:

— Значит, ты собрался в свой загородный домик в горах.

Дэвид снова попробовал возразить:

— Да нет… С чего ты взяла?

Он совершенно забыл о том, что через плечо свисают связанные за шнурки ботинки.

Шейла насмешливо ткнула пальцем в сторону этой пары обуви:

— Если так, то зачем тебе это?

Перед лицом таких неопровержимых доказательств Дэвид был вынужден согласиться.

— Да, я собираюсь в поход, — вяло ответил он. Ботинки Дэвид снял с плеча и стал болтать ими в руке.

Шейла с подозрением посмотрела ему в глаза, и Дэвид смущенно опустил голову.

— Тогда почему же ты мне ничего не сказал? — в ее голосе слышалась обида и разочарование.

От столь назойливого внимания Шейлы Дэвиду уже казалось, что она приставлена к нему соглядатаем. Однако ничего не поделаешь — придется мириться с этим…

— Послушай, — невнятно пробормотал он. — Я думал, что это было для тебя совершенно лишним… Я хотел остаться один… Мне сейчас нужно время, чтобы хорошенько обо всем подумать. Я не был уверен в том, что ты поймешь это мое желание.

Шейла возмущенно воскликнула:

— А я и не понимаю! Мне вообще непонятно, что происходит. После стольких месяцев у нас появилась возможность, наконец‑то, быть вместе. А ты сразу же собираешься и куда‑то убегаешь…

Дэвид тоже завелся:

— Я не убегаю!

Не сдержав себя, он тоже стал кричать, но потом, осознав свое поведение, резко понизил голос и, потрясая перед собой руками, стал оправдываться:

— Послушай, Шейла, я никуда не убегаю, мне просто… мне просто надо побыть одному.

Он изобразил на лице приторную улыбку, которая должна была засвидетельствовать правдивость его слов. Однако было похоже, что это не слишком убедило Шейлу. Она по–прежнему с недоверием смотрела на Дэвида, пытаясь разглядеть истину за испуганными бегающими зрачками его глаз.

Действительно, Дэвид вел себя несколько странно для человека, который просто собирается побыть один, чтобы наедине с самим собой что‑то обдумать и решить…

Он явно что‑то скрывал. Наверняка в этом замешана… она. Во всем виновата эта замухрышка Джулия!..

Дэвид, как и всякий мужчина представлялся Шейле бесхребетным слизняком, который готов поддаться на любое женское давление со стороны. Тем более, если это связано с личной судьбой, как это было в случае Дэвида и Джулии.

Шейла не была склонна слишком охотно верить в версию Дэвида о том, что он увлечен Джулией только потому, что та защищает его в суде. Шейла прекрасно видела, как сегодня в суде после вынесения оправдательного приговора Джулия и Дэвид обнимались и целовались.

Это не могло быть выражением простых чувств благодарности клиента к своему адвокату… Это было что‑то гораздо большее…

Все это уже по–настоящему беспокоило Шейлу. Она чувствовала, что Дэвид скрывает от нее все, но пока не знала способа, как узнать всю правду. Может быть, истину удастся установить в этом разговоре?

Она медленно прошла через всю комнату и уселась на диван возле окна.

— Я пытаюсь поверить тебе, Дэвид… — озабоченно сказала Шейла. — Я, правда, пытаюсь…

Шейла тяжело вздохнула и опустила голову. Она не договорила, давая таким образом Дэвиду понять, что подозревает его. Подозревает не без оснований.

Лоран почувствовал ее состояние и, припав рядом с ней на колени, стал горячо объясняться:

— Шейла, послушай меня, пожалуйста… Прошу тебя! Я обязан тебе жизнью. Именно твои показания решили в суде все дело. И ты прекрасно это знаешь! Разумеется, я не могу испытывать к тебе чувства огромной благодарности, но… Прежде, чем мы снова будем вместе, я должен кое в чем разобраться, кое‑что для себя решить, кое в чем определиться…

Он преданно заглядывал ей в глаза, делая при этом энергичные жесты руками.

Вся эта сцена была призвана убедить Шейлу в искренности его слов, и, что самое главное, заставить ее побыстрее уйти отсюда. Однако сомнения и недоверие по–прежнему не покидали Шейлу.

Она пристально посмотрела в глаза Дэвиду и спросила:

— О каких вещах идет речь? О чем ты? Дэвид в изнеможении вздохнул.

— Ну, — замялся он. — Например, как оставить все это в прошлом? Как избавиться от воспоминаний?

Для пущей убедительности он взял руку Шейлы в свою ладонь и стал поглаживать ее пальцы. Понемногу лед недоверия в душе Шейлы начинал таять.

Она слушала Дэвида, все больше склоняясь к тому, чтобы в очередной раз поверить ему.

— Я все должен решить, — продолжал он. — Я обдумаю наши взаимоотношения и все определю. Но для этого мне нужно побыть одному.

— Как долго? — спросила Шейла.

— Ну, я не знаю. Может быть несколько дней… Это было его ошибкой. Разумеется, она не могла столько ждать!

Шейла мгновенно выдернула свою руку и возмущенно заговорила:

— А мне, что прикажешь делать мне?!! Я должна снова ждать? Ждать тебя, как на протяжении этих последних месяцев? Ведь так можно и с ума сойти!

Дэвид развел руками.

Дэвид, разумеется, заметил перемену в ее настроении, однако не сумел среагировать должным образом. Точнее, он снова совершил ошибку.

— А тебе и не нужно ждать, — сказал он. — Почему бы тебе, например, не поехать на Карибы, как ты и хотела?..

Шейла удивленно вскинула брови.

— А ты?

— Ну, я присоединюсь к тебе, как только смогу. Обещаю тебе, что прилечу.

— Но ведь еще час назад ты говорил мне, что я должна остаться в Санта–Барбаре! А как же те обвинения в лжесвидетельстве?

Только тут Дэвид сообразил, что он делает.

— А! Да, да…

Лоран удрученно похлопал себя по лбу.

— Послушай… — он снова замялся, не зная, что предпринять на этот раз.

Все возможности для объяснений он уже исчерпал, а время стремительно уходило…

Ему было ужасно неловко и, в тоже время, ему больше ничего не приходило в голову. Однако Дэвиду повезло.

В этот момент Шейла решительно поднялась с дивана и сказала:

— Хорошо! Я буду ждать тебя здесь, в Санта–Барбаре.

Дэвид готов был заорать от радости, но, разумеется, сдержался. В глазах его появился блеск.

— Ну, вот и прекрасно! — сказал он, обнимая ее за плечи. — Я очень рад, что мы смогли договориться. Я всегда знал, что ты понимаешь меня.

Шейла с надеждой посмотрела в глаза Лорану.

— Ведь ты позвонишь мне?

— Ну, конечно… — проникновенно сказал он.

В его голосе снова послышалась теплота и нежность:

— Не понимаю, как я мог прожить эти несколько месяцев без тебя?..

Она неотрывно смотрела на него. Наконец, на глазах Шейлы проступили слезы и она тихо прошептала:

— Я люблю тебя, малыш…

— Я тоже люблю тебя, малышка… — вымолвил он. — Я так благодарен тебе… За то, что ты смогла понять меня и мои чувства в этот момент…

— Я буду скучать по тебе, милый…

Лоран потянулся к Шейле и поцеловал ее в щеку.

Разумеется, она ожидала от него несколько другого… Ее полураскрытые влажные губы оказались невостребованными… С некоторым разочарованием Шейла прильнула к Дэвиду и взяла его руку в свою ладонь.

— Если тебе будет одиноко… — многозначительно произнесла она, глядя ему прямо в глаза, — подними трубку, и я сразу приеду.

Он уже собирался покинуть дом, но Шейла крепко держала его за руку, не отпуская от себя.

Спустя несколько секунд она крепко обняла его и приложила свои губы к его губам. Почувствовав ответную реакцию, она широко раскрыла рот и стала жадно предаваться любовной ласке.

Августа Локридж отнюдь не желала довольствоваться вялыми объяснениями Лайонелла по поводу задуманных им планов.

Она решительно уселась на диван с явно выраженным намерением узнать все до конца.

— Послушай, дорогая, неужели тебе интересно узнать обо всем тогда, когда еще планы находятся на стадии подготовки?

— Разумеется, — спокойно ответила она и, обхватив руками колено, внимательно посмотрела на Лайонелла.

Он понял, что несколькими фразами не отделаешься. Чтобы не посвящать Августу в тонкости его взаимоотношений с Грантом и в совместные планы, которые они выстраивали, Локридж решил сочинить какую‑нибудь нелепицу для отвода глаз.

— Мы с Бриком решили, что необходимо начать с какого‑нибудь маленького дела, чтобы вернуть все наши капиталы и могущество…

Она с сомнением посмотрела на бывшего мужа.

— Маленькое дело? — в ее голосе звучал скепсис. Однако, Лайонелл не обращал внимания, пытаясь словесной дымовой завесой скрыть от экс–супруги истину.

— Скорее всего это будет сеть маленьких пиццерий, — принялся объяснять он, энергично расхаживая по комнате и размахивая руками. — Брик говорит — это весьма выгодное дело. Если его поставить на разумную основу, оно, со временем, может вырасти в нечто большее.

Брик изображал полное согласие с отцом, для пущей убедительности кивая головой при каждом его слове.

Однако Августу было не так‑то легко провести… Она усмехнулась и иронично промолвила:

— «Пиццерии Локриджа»?!! Да это просто смешно! Никогда в жизни ни один человек не купит «пиццу Локриджа», так же как и «булочки Гольдберга»… Здесь дело не в качестве и не в уровне обслуживания… Противоречия в самих словах. И, вообще, у меня складывается такое впечатление, — она хитро посмотрела на мужа, который с кислой физиономией выслушал ее монолог. — У меня такое ощущение, что вы больше говорили о том, как нам вернуть нашу собственность. Или я не права?

Лайонелл почесал в затылке. Прежде чем он открыл рот, чтобы что‑то сказать, в разговор вступил Брик:

— Я сейчас дам вам поговорить наедине…

Он забрал со стола папку с документами, касавшимися предложений Гранта. Лайонелл с сожалением посмотрел на Брика, который был необходим ему как спасательный круг.

Однако тот решительно произнес:

— У меня дела. Кстати, что делать с этими документами? Ты будешь их подписывать?

Локридж–старший утер нос:

— Нет, нет, возьми их. Я хочу, чтобы ты ознакомился, мы обсудим это попозже.

— Ну, что ж, хорошо.

Брик улыбнулся и направился к двери. На лице его было написано такое явное облегчение, что не оставалось никаких сомнений: Локриджу–старшему придется изрядно повертеться, чтобы справиться с бывшей женой.

— До свидания, Августа, — сказал Брик. — До свидания, Лайонелл…

— Пока, Брик! — крикнула ему вслед Августа. Затем она ехидно улыбнулась и еще более ехидно произнесла:

— Большое спасибо, дорогой, ты мне ничего не сказал!

Брик обернулся и, широко улыбаясь, произнес:

— Я позвоню.

Когда за Бриком закрылась дверь, Августа скептически взглянула на Лайонелла.

Тот чувствовал себя столь нервно, что даже не заметил ее взгляда. Локридж расхаживал по комнате, засунув руки в карманы брюк. А голова его была занята мучительным обдумыванием лишь одной мысли: как отвязаться от Августы.

Эта женщина — человек эмоциональный, импульсивный и в то же время жесткий. Она может помешать осуществлению его планов, касающихся сделки с Грантом Кэпвеллом.

А тут еще Брик ушел! Если бы он остался, ему, Лайонеллу, было бы не так трудно. Вдвоем они могли бы сочинить что‑либо более правдоподобное, нежели про пиццерии Локриджа…

Зная настойчивость Августы, Лайонелл не сомневался, что спустя несколько минут она сможет вытянуть из него всю необходимую информацию. Сделка еще даже не начала осуществляться, но уже находится под угрозой.

— Здорово! — вызывающим тоном сказала Августа, — когда твои родственники испытывают к тебе столь высокое чувство доверия.

Ее глубокий сарказм вызвал нехорошие предчувствия у Лайонелла. Он понял, что не продержится и минуты… Убедиться в этом ему пришлось очень быстро.

Августа вскочила с дивана, на который ее с трудом усадили Лайонелл с Бриком, решительно подошла к экс–мужу и, глядя ему прямо в глаза, жестко сказала:

— А ну, говори, Лайонелл!..

Чувствуя как его ладони начинают покрываться испариной, Локридж потоптался на месте и ответил:

— Ну, ладно, ладно, Августа, не нервничай!.. Сейчас я могу тебе сказать только то, что мы должны очень скоро получить назад и свой дом, и свое богатство, и все, что у нас отобрали…

Он ожидал от Августы другой реакции. Однако, она внезапно сменила тон и миролюбиво сказала:

— Но если тебе помогает в этом деле Брик, то я тоже хочу помочь…

— Ты серьезно?..

Лайонелл изумленно посмотрел на Августу.

— Конечно, — она кивнула головой.

— Тогда вот что, — обрадовано продолжил Локридж, — одолжи мне пять тысяч долларов… Для другого делового проекта.

Августа снова охотно согласилась:

— Конечно.

— Ты дашь мне денег?!! — не веря своим ушам, переспросил Лайонелл.

— Разумеется. Нужно только заполнить бланки. Она взяла со стола свою сумочку и достала оттуда

несколько бумаг.

— Ты — настоящий ангел… — растерянно пробормотал Лайонелл.

— Ну, это уж слишком… — улыбнулась она. В этот момент в дверь постучали.

Лайонелл Локридж догадывался, кто это. Очевидно, это был Грант Кэпвелл. Разумеется, у Локриджа не было особого желания сделать так, чтобы Августа и Грант встретились. Памятуя их прежние чувства, он полагал, что ничего хорошего эта встреча дать не может. Стук настойчиво повторился.

Когда Локридж сделал вид, что не слышит его, Августа сама напомнила ему об этом:

— Пойди, открой дверь.

Локридж попытался сделать безразличное лицо:

— Может быть, не будем открывать? Я сегодня никого не жду…

Тем временем, Августа расписалась в чековой книжке:

— Я вовсе не хочу быть ангелом, — сказала она, закрывая книжку.

Вырванный чек она протянула Локриджу, который с широкой улыбкой сказал:

— Но ты и есть ангел на самом деле… Стук в дверь повторился снова.

Лайонелл стал беспокойно вертеть головой, демонстрируя свою полную растерянность. Разобравшись с этим делом, Августа направилась к двери.

— Не надо, не надо… — поспешно сказал ей вслед Лайонелл, но было уже поздно.

Она распахнула дверь и осеклась на полуслове:

— Почему не надо? Может быть, Брик что‑нибудь забыл…

Перед Августой стоял Грант Кэпвелл.

Эта встреча была столь неожиданной, что на несколько мгновений они, словно пораженные громом, смотрели друг на друга.

Грант был одет в строгий серый костюм–тройку с дорогой золотой цепочкой на поясе. Весь вид его говорил о том, что положение его значительно улучшилось, что он чувствует достаточно уверенно. В руках он держал папку из черной кожи.

Наконец, Августа изумленно вымолвила:

— Грант Кэпвелл?..

 

ГЛАВА 5

Грант снова встречается с Августой. Лайонела Локридж испытывает колебания по поводу намеченного плана. Мэри признается во всем Софии. Выход из положения возможен. Встреча Мейсона с отцом в ресторане Ориент Экспресс,

Августа была приятно удивлена, увидев на пороге своего дома Гранта Кепвелла.

Разумеется, их встреча не входила в планы Лайонелла Локриджа, поэтому он засуетился, пытаясь предотвратить возможные, не слишком приятные для него последствия.

Августа — человек настойчивый и вполне может вытянуть у Гранта все сведения, которые ее интересуют.

— Дорогая, насколько мне известно, ты собиралась сегодня посетить своего косметолога… — с навязчивой заботливостью сказал Лайонелл.

Разумеется она сразу поняла, что ее присутствие здесь нежелательно. И, скорее всего ей придется оставить их наедине. Однако, из чувства естественного протеста она сказала:

— Эту встречу вполне можно было бы отложить. Ничего страшного не произойдет.

— Нет, нет, — торопливо сказал Лайонелл.

— Ты так думаешь? — саркастически поинтересовалась она, не сводя взгляда с Гранта.

Кэпвелл выглядел несколько смущенным. Он теребил а руках папку, не осмеливаясь посмотреть на Августу. Снова возникла небольшая пауза.

— Относительно комплиментов… — неожиданно сказал Грант. — Я могу только пообещать, что учту это замечание.

Августа засмеялась.

— Зачем же? Честно сказать, я глубоко равнодушно отношусь к комплиментам… Тем более к тому, что об этом думает Лайонелл.

Лайонелл поморщился.

Это несколько затянувшееся присутствие Августы, уже начинало раздражать его. Стало понятно, что джентльменскими методами здесь не обойтись.

— Августа, — сказал он. — Не кажется ли тебе, что твое время истекло?

При этом он сделал прощальный жест рукой. Августа с легким сожалением посмотрела на Гранта и небрежно ответила:

— Ладно, ладно, Лайонелл. Я ухожу. Хотя мне было бы очень интересно поприсутствовать при вашем разговоре. Интересно, о чем Кэпвелл и Локридж могут творить, оставшись наедине? Впрочем, могу догадаться…

Взгляд Лайонелл а испуганно метался между Грантом и Августой. Пытаясь хоть что‑то сделать а свое оправдание, он виновато улыбнулся и с напускной деловитостью произнес:

— Уверяю тебя, нам есть о чем поговорить.

Не обращая внимания на присутствие Августы, Грант сказал:

— Не пора ли нам перейти к делу? У меня не слишком много времени…

— Да. Да, разумеется.

Лайонелл снова засуетился, он подбежал к Августе и вежливо, но настойчиво взял ее под руку, чтобы проводить к двери.

— Так ты едешь, дорогая? — с елейной улыбкой на устах произнес он.

— Да, да еду, — словно отмахиваясь от назойливой мухи, произнесла Августа.

Она взяла со стола свою сумочку и, не отрывая взгляда от Гранта, направилась к двери.

— Августа, не расстраивайся, — сказал Локридж. — Мы с тобой скоро увидимся.

— С тобой‑то, да, — согласилась она. — А вот, что касается Гранта…

Августа задержалась в дверях, обернувшись к Кэпвеллу.

— Послушай, Грант. Неплохо было бы нам еще раз встретиться. Как‑нибудь в следующие двадцать лет…

Грант широко улыбнулся:

— Ты и тогда будешь самой красивой женщиной в Санта–Барбаре…

Было заметно, что он уже забыл о своем обещании не говорить Августе комплиментов в присутствии Лайонелла. Августа автоматически отметила это про себя и, на секунду задержавшись в дверях, сказала:

— А ты — самым внимательным мужчиной…

На лице Лайонелла было написано такое неудовольствие, что Августа в душе порадовалась.

Чувствуя, что пауза затягивается, Локридж аккуратно выпроводил Августу за дверь и, мило сделав ей ручкой, улыбнулся на прощание.

Спустя секунду Августа уже стояла за захлопнувшейся дверью.

Разумеется, так просто она уйти не могла, однако выбора у нее не оставалось. Еще несколько секунд Августа стояла у двери, пытаясь уловить обрывки доносившегося из лома разговора…

Грант Кэпвелл раскрыл черную кожаную папку и достал оттуда несколько скрепленных между собой листочков бумаги.

Выпроводив Августу, Лайонелл облегченно вздохнул и вытер со лба несколько капелек пота.

— Наконец‑то, — вздохнул он, — мы можем поговорить.

— Я видел Брика, — сказал Кэпвелл. — Он как раз садился в машину, когда я подъехал к твоему дому.

— Вы успели поговорить о чем‑то? — заинтересованно произнес Локридж. — Ты должно быть знаешь, что Брик полностью в курсе моих дел. Это, наверно, единственный человек, которому я доверяю.

— Да. Я спрашивал его относительно документов, — кивнул Грант. — Он сказал, что ты уже ознакомился с ними, но пока не подписал. Это правда?

— Именно так. Я пока не решил относительно документов, — подтвердил Локридж.

Это известие не слишком обрадовало Гранта. Он задумчиво потеребил ус, затем повернулся к Локриджу.

— Будем откровенны. Я бы хотел завершить сделку как можно скорее. Ты должен правильно понять меня. Это происходит не из‑за того, что я пытаюсь кого‑то обмануть или нагреть на этом руки. Я слишком долго ждал.

Локридж кивнул:

— Я понимаю. Я знаю, то же самое относится и ко мне. Я тоже слишком долго ждал. Однако…

Он показал рукой на документы, которые держал в руках Кэпвелл:

— Все дело в том, что я не хотел бы принимать столь скоропалительные решения. Я еще не настолько хорошо ознакомился с ними. Честно шпоря, я хочу на сто процентов быть убежденным в том, что условия нашего договора гарантируют возвращение моей собственности.

Грант нетерпеливо поморщился:

— Конечно, гарантирует! — воскликнул он. — Мне даже странно слышать, что ты сомневаешься. Разумеется, ты получишь все назад; дом, собственность, земли, страховку… Ты получишь все, что украл у тебя мой брат!

Локридж молчал. Было видно, что он еще колеблется.

Грант неудовлетворенно хмыкнул и стал прохаживаться по комнате. Увидев па столе большую вазу С печеньем, он недоуменно посмотрел на сладкое, затем обернулся к Локриджу.

— Ты, что — печешь печенье? — насмешливо спросил он.

Локридж поморщился.

— Да вроде того.

Он не испытывал ни малейшего желания вдаваться в подробности и рассказывать Гранту о том, что он надумал открыть сеть мелких булочных и пиццерий, в которых продавались бы фирменные продукты, сделанные по особым рецептам семьи Локриджей.

К его счастью. Гранта не особенно волновали проблемы хлебопечения.

Кэпвелл положил печенье назад в вазу и недовольным тоном произнес:

— Я совершенно не понимаю твоих колебаний, Лайонелл. У меня складывалось такое впечатление, что ты хочешь растоптать СиСи не меньше, чем я…

Вот тут Локридж охотно согласился:

— Разумеется, хочу.

Кэпвелл, не дожидаясь его объяснений, продолжил:

— Мой брат в свое время повесил на меня ярлык вора… Он обманным путем завладел половиной состояния всей нашей семьи. Наконец‑то, наступило то время, когда ему придется расплатиться за вес это.

— Я знаю, — снова согласился Локридж. — Разумеется, он заплатит. И это произойдет именно тогда, когда я назову имя растратчика…

— Я не могу сказать, что это не так, — произнес Кэпвелл, однако в голосе его било слышно сомнение. — Лайонелл, ты должен понять меня! Мне нужно не только имя, мне нужны доказательства, факты! Мне нужна информация, которая касалась бы растратчика, мне нужны полные доказательства того, что мой брат СиСи сфабриковал все это против меня.

Горячая речь Гранта произвела на Локриджа сильное впечатление. Проникшись чувствами, он уверенно сказал:

— Ты все получишь. Грат. Обещаю тебе это. Однако, прежде я еще немного посмотрю документы. Хотя…

Лайонелл взял бумаги у Кэпвелла и задумчиво повертел перед глазами.

— Мы должны доверить друг другу, — наконец сказал он. Грант согласно кивнул.

— Ты прав. Дело именно в доверии…

Мэри чувствовала себя не в своей тарелке.

Дело было не только в физическом самочувствии. Она страстно любила Мейсона и хотела принадлежать ему целиком.

Однако, до сих пор она формально оставалась замужем за Марком Маккормиком, человеком которому отдала очень большую часть своей жизни.

Когда она давала свое согласие, чтобы выйти за него замуж, все вокруг были уверены, что Марку осталось прожить на этом свете не больше нескольких дней. В том же была уверена и она… Поэтому этот шаг не вызвал у нее никаких колебаний и сомнений.

Однако, все произошло по–другому. Марк смог выкарабкаться, хотя нельзя было сказать, что его здоровье восстановилось полностью и окончательно…

Врачи сказали, что он не сможет иметь детей.

…А Мэри всегда хотела детей. Она чувствовала себя созданной для материнства, для семьи…

К тому же Марк оказался не таким благородным мужчиной, каким она рассчитывала его видеть…

Когда Мейсон в расстроенных чувствах отправился проверять винные запасы близлежащих кабачков, Мэри еще некоторое время пребывала в раздумьях.

Ее очень беспокоило поведение Мейсона, особенно в свете своего будущего отцовства…

Он должен взять себя в руки, если хочет быть нормальным семьянином.

Разумеется, ей были понятны все разочарование и вся горечь, которые он сейчас испытывал. Однако, это отнюдь не облегчало ее задачу.

Если она хочет иметь полноценную семью, то ей нужно, во–первых, разобраться с Марком, во вторых, удержать Мейсона.

Учитывая, что родных и близких у нее не было, Мэри решила посоветоваться с Софией.

Кроме СиСи Кэпвелла, очевидно, только она могла рассказать ей о Мейсоне и, к тому же, помочь советом относительно ее будущего.

Ведь самой Софии пришлось пережить в жизни довольно много… И любовь, и разочарования, и тяжелую болезнь… Но она мужественно переносила все удары судьбы, что всегда вызывало восхищение у Мэри.

Быстро собравшись, Мэри отправилась в дом Кэпвеллов.

К счастью, София была здесь.

На лице се светилась неподдельная радость, когда она открыла дверь Мэри.

— Здравствуй, дорогая. Проходи. Они прошли в гостиную.

— Надеюсь, у тебя все в порядке? — участливо спросила София. — Где Мейсон? Почему ты пришла одна?

— Я подозреваю, что он сейчас сидит в ресторане «Ориент Экспресс», — мягко улыбнулась Мэри — и, одна за другой, опустошает рюмки со спиртным…

София взяла ее за руку:

— Дорогая, тебе не стоит переживать так по этому поводу.

Мэри улыбнулась.

— В чем‑то я понимаю его. Мейсон всегда тяжело переживал поражения, — объяснила София. — Особенно это было заметно, когда он был еще молод.

Разумеется, Мэри не склонна была преувеличивать недостатки Мейсона, она любила его таким, какой он сети И близко к сердцу принимала все его переживания.

Поэтому она с сочувствием относилась к нему и не слишком пыталась подчинить его себе своими непомерными требованиями.

Нет, отношения Мейсона и Мэри были скорее ровными и стабильными. Хотя некоторые тучи на горизонте все‑таки маячили.

— Ладно, — вздохнула она. — Я надеюсь, что он успокоится и скоро вернется домой.

Возникла небольшая пауза.

Они стояли в гостиной друг напротив друга. Мэри теребила в руках носовой платок, и София внимательно смотрела на нее, чувствуя, что та хочет что‑то сказать.

Руководствуясь природным тактом, она спокойно ожидала пока Мэри соберется с мыслями и расскажет, зачем пришла.

Наконец, на лице Мэри появилась смущенная улыбка.

— София, мне нужно кое‑что тебе сказать…

— Слушаю внимательно, — ответила та.

Мэри опустила глаза и, покраснев словно школьница, сказала:

— У меня будет ребенок…

София не сразу осознала сказанное Мэри, однако, спустя несколько секунд, глаза ее широко раскрылись, лицо вытянулось в удивлении.

— Что? Мэри!?

Та утвердительно покачала головой.

— Да, да. У нас с Мейсоном будет ребенок…

София схватила ее за руку.

— Но ведь это же прекрасно!

Мэри смущенно теребила платок.

— Нет, правда! Это действительно прекрасно!.. — снова горячо воскликнула София. — Ты, что — так не думаешь?

— О! Нет, нет! — возразила Мэри. — Я все понимаю… Она словно сбросила смущение и стала радостно улыбаться.

— Ты должна быть такой счастливой! — обрадовано сказала София.

Женщины счастливо обнялись.

— А Мейсон? Как же Мейсон? — с живым участием произнесла София. — Ведь он же с ума сойдет!.. Он, наверное, так рад?

— Да, да, конечно, — торопливо сказала Мэри. Она решила, что пока рановато говорить Софии о том, что она не ставила Мейсона в известность о том, что у нее будет ребенок.

Хотя признаки беременности были так очевидны, Мейсон должен был уже догадаться об этом, но он был не так прозорлив…

София взяла Мэри под руку и они стали медленно прохаживаться по гостиной.

— Замечательно, — сказала София. — Теперь, наконец‑то, Мейсону будет с кем взрослеть…

Она заразительно расхохоталась, но спустя несколько мгновений улыбка вдруг исчезла с ее лица. София озабоченно посмотрела на Мэри.

— Послушай…

— Что?

— А… как же… Марк?

Мэри сразу посерьезнела, глаза ее наполнились холодом, улыбка исчезла.

— Это не его ребенок! — решительно сказала она.

— Ты уверена в этом? — с сомнением в голосе спросила София. — Ведь, если Мейсон не будет уверен в том, что это его дитя, вам будет очень трудно…

Мэри отвернулась. Было заметно, что ей очень тяжело говорить на эту тему.

Несколько мгновений она молчала, затем, словно пересилив себя, произнесла:

— Это не может быть ребенок Марка, мы были вместе один лишь раз… Это было тогда, когда он изнасиловал меня…

Мэри замолчала, а потом запинающимся голосом продолжала:

— Я не верю, что это его ребенок. Этого, скорей всего, не может быть… Ты же помнишь, он лежал в больнице и еле выкарабкался… Врачи сказали, что детей у него быть не может… Это просто невозможно! Физически невозможно! Разве что… Господь Бог сжалился над ним… Но я не верю.

Голос Мэри задрожал и она умолкла. София участливо взяла ее за локоть.

— Но как же ты собираешься решать эту проблему?

Мэри утерла краешки глаз платком и, всхлипнув, сказала:

— Я хочу развестись с ним, и развод нужен мне как можно скорее… Чтобы Марк, узнав о ребенке, не стал чинить мне препятствия.

— Да, я понимаю тебя, Мэри… — согласилась София. Она снова посмотрела на Мэри:

— Марк ведь не о чем не догадывается, ведь верно?

— Именно так.

— А сколько теперь нужно времени, чтобы получить развод?

Мэри пожала плечами.

— Я не знаю… Все могло бы решиться весьма быстро, но, как обычно, бюрократические проволочки затягивают дело. Учитывая, что раньше я была монашенкой, мне особенно важно участие в этом деле церкви… Если бы я могла заручиться покровительством какого‑нибудь высокого духовного лица…

— А тебе кто‑нибудь помогает?

— Нет, только настоятельница монастыря, моя духовная наставница матушка Изабель…

Мэри удрученно опустила голову.

— Да, тебе не позавидуешь, — участливо вздохнула София. — Не хотела бы я сейчас оказаться на твоем месте… Самое неприятное в твоей ситуации — это отсутствие близкого человека, человека, которому можно было бы полностью доверить, на которого можно было целиком положиться… Но ничего. Я думаю, что сможем найти способ помочь тебе!

Мэри с благодарностью посмотрела на нее.

— Ты так думаешь?

— Да, — уверенно заявила София. — Что ты скажешь насчет кардинала О'Брайена?..

Упоминание высшего духовного лица в Южной Калифорнии заставило Мэри удивленно поднять брови.

— А что насчет кардинала О'Брайена?.. София радостно улыбнулась.

— Дело в том, что СиСи и кардинал О'Брайен — старые друзья.

Мэри едва не вскрикнула от радости.

Такие выгодные обстоятельства могли сильно изменить дело в ее пользу. Если бы кардинал мог замолвить слово, то ее бракоразводное дело завершилось бы очень быстро, без всяких проволочек.

— СиСи и кардинал… — потрясенно проговорила она.

София утвердительно кивнула.

— Да, да. Это именно так. СиСи может поговорить с кардиналом и ускорить дело. Тогда у вас с Мейсоном не будет никаких проблем.

— Это было бы так замечательно! — воскликнула Мэри, вне себя от радости.

— Знаешь что? Я сама поговорю с СиСи, и попрошу его помочь вам, — сказала София, стараясь успокоить Мэри.

— Я никак не могу в это поверить! — возбужденно сказала Мэри. — София, я не знаю как и благодарить тебя!

Та решительно замотала головой.

— О чем ты, Мэри? Вспомни сколько ты сделала для меня! Разве я могу остаться равнодушной в таком деле?

— О, София! — Мэри бросилась обнимать ее. — Теперь я знаю, что взбодрит Мейсона!

Тем временем Мейсон сидел в ресторане «Ориент Экспресс» за стойкой бара.

Вид его был неопрятен. Рубашка была расстегнута, галстук съехал в сторону, пиджак болтался на плечах бесформенной тряпкой.

Расставив перед собой длинный ряд уже опустевших рюмок, он разговаривал с ними, как с живыми:

— Уважаемые господа присяжные заседатели! — положив голову на стойку бара, бормотал он. — После проведенного судебного заседания я вынужден признать свое поражение…

Голос Мейсона был спокойным и полным разочарования.

После непродолжительной паузы он продолжил:

— Да, я не смог справиться со своей работой. В чем чистосердечно признаюсь. Однако, господа присяжные заседатели, должен заметить, что в этом мне оказали немалое содействие.

Он поднял голову и несколько секунд сокрушенно смотрел перед собой в одну точку. Опомнившись через некоторое время, Мейсон сообразил, что смотрит на этикетку крепчайшего виски.

— Том!.. — воскликнул Мейсон. — Том… Официант, хорошо знавший Мейсона, предупредительно наклонился:

— Может быть, уже достаточно?

— Нет! Нет! — воскликнул Мейсон, размахивая руками. — Налей‑ка мне еще одну порцию… Давай ментолового… Нет, пожалуй, двойную ментолового. Давай еще один добрый двойной… А то присяжные что‑то заскучали…

Официант принялся наливать очередную порцию виски.

Мейсон снова обратился к стоявшим вверх дном рюмкам:

— Так, на чем я остановился? Ах, да! Никогда не доверяйте женщине по имени Шейла…

Увлекшись общением с посудой, Мейсон не заметил, как в ресторане появился СиСи Кэпвелл.

Ченнинг–старший вошел в дверь и, застыв на мгновение, внимательно посмотрел на сына.

Увидев, как тот душевно общается с рюмками, СиСи недовольно нахмурился и подошел к Мейсону. Остановившись за его спиной, он слушал монолог сына.

Когда Мейсон заикнулся о Шейле, Кэпвелл–старший вступил в разговор:

— Я смотрю, ты проводишь пресс–конференцию, Мейсон? — холодно сказал он.

Услышав голос отца, Мейсон дернулся, словно чего‑то испугавшись, но затем быстро пришел в себя и, схватив со стола рюмку, посмотрел через нее на СиСи.

— А, отец! Нет, это не пресс–конференция… Это я просто решил поужинать в компании…

— Ты уверен, что тебе это нужно?

В ответ Мейсон хмыкнул и опять отвернулся к столу.

— Может, ты оставишь свои садистские штучки и присоединишься ко мне?..

СиСи расстегнул пиджак и засунул руки в карманы брюк.

Бросив оценивающий взгляд на стойку перед Мейсоном, СиСи покачал головой и осуждающим тоном сказал:

— Я смотрю, вкус у тебя не улучшился…

— Ну что ж, не стану оправдываться, — ответил Мейсон. — Я решил перепробовать сегодня все хлебные злаки.

Мейсон отодвинул высокий стул рядом с собой и жестом пригласил СиСи сесть рядом:

— Не желаешь?

СиСи надменно покачал головой.

— Я не пью с неудачниками…

— Ах, да! — уязвленно воскликнул Мейсон. — Как же я забыл? Ведь я — неудачник! Единственный неудачник в этой семье! Если бы я выиграл процесс — это могло бы стать пропуском в твои объятия… Соответственно, поскольку я проиграл, путь мне закрыт. Я правильно понял?

Мейсон попытался изобразить равнодушие в голосе и жестах, однако, результат, скорее, был обратным.

У любого стороннего наблюдателя могло сложиться впечатление, что Мейсон остро чувствует свою вину и переживает из‑за этого.

Очевидно, это не могло укрыться и от СиСи, который неотрывно смотрел на сына. В глазах его читалась стальная жесткость и не было видно ни единого намека на жалость.

Кэпвелл–старший подошел чуть ближе:

— Мне плевать на этот процесс, Мейсон, и на то, как он закончился. Но меня сильно беспокоит то, что ты пьешь. Хотя… Вероятно, это единственное, что ты по–настоящему умеешь делать.

Последние слова он произнес уничтожающим тоном, словно выносил окончательный и не подлежащий обжалованию приговор.

Мейсон хмыкнул в ответ на слова отца и отвернулся. Поворачивая из стороны в сторону рюмку, он настойчиво сказал:

— У каждого человека должно быть хобби… Это выглядело жалкой попыткой защититься.

СиСи с презрением посмотрел на него.

— Мне стыдно за тебя, Мейсон, — сжав губы, сказал он.

Мейсон начал ерничать:

— Так что, по–твоему, я — плебей?

— Как мне повезло, что, кроме нас двоих, здесь никого нет, и никто не видит, как мой сын умирает от жалости к самому себе. Ты должен стыдиться этого. Ты поступаешь отнюдь не так, как это принято в семействе Кэпвеллов.

Мейсон повернулся к отцу и ухмыльнулся.

— Ты хочешь сказать, что я не твой сын? — издевательски произнес он. — Это было бы хорошо!

СиСи понял, что дальнейшие душеспасительные разговоры бессмысленны и бесполезны.

СиСи застегнул пиджак, поправил галстук и, уже намереваясь уходить, произнес:

— Да ты просто на человека не похож. Хоть за руль в таком виде не садись…

В этот момент официант поставил на стойку перед Мейсоном очередную порцию виски.

— О, тебе уже налили в очередной раз, — раздраженно бросил СиСи. — Давай, занимайся главным делом своей жизни… Не буду мешать.

Кэпвелл–старший резко отвернулся от Мейсона и вышел.

Мейсон проводил отца взглядом и тяжело вздохнул. Официант, протиравший рядом посуду, участливо наклонился и шепнул:

— Тебе не позавидуешь…

— Да.

Мейсон потянулся за новой дозой. Потом он внимательно посмотрел на содержимое рюмки, как будто хотел там что‑то увидеть, и еще более задумчиво произнес:

— Очаровательный человек — мой папаша… Настоящий товарищ… Я бы даже сказал, настоящий друг…

Мейсон поднес рюмку с виски ко рту, но, принюхавшись к запаху напитка, поставил рюмку назад. Том недоуменно посмотрел на Мейсона:

— Что — не нравится?..

Мейсон еще раз окинул взглядом ресторан. Отца не было.

— Поменяй это, пожалуйста…

— Может быть, налить что‑нибудь менее крепкое? — спросил Том.

— Да. Налей мне колумбийского горного сиропа…

Официант недоуменно уставился на Мейсона:

— О чем ты говоришь? Заплетающимся языком Мейсон пояснил:

— Лучше черного.

Только тут до Тома дошло, что его постоянный клиент имеет в виду обыкновенный кофе.

Поставив перед Мейсоном большую круглую чашку, он налил туда густой черный напиток.

Повертев в руках чашку с кофе, Мейсон сделал глоток и задумчиво произнес:

— А мой двойной ментоловый оставим в морозильнике до лучших времен… Ваше здоровье.

Однако СиСи не покинул ресторан, как это показалось Мейсону. Он стоял неподалеку, укрывшись за тяжелой бархатной портьерой, свисавшей до самого пола.

Увидев как его сын не стал пить виски, а попросил кофе, СиСи Кэпвелл удовлетворенно хмыкнул и направился к выходу.

 

ГЛАВА 6

Перл показывает Кортни свое жилище. Неожиданная встреча в ресторане «Ориент Экспресс». Грант Кэпвелл не пытается скрыть своих намерений. Джулия обнаруживает содержимое сумки с теннисной экипировкой.

Автомобиль остановился у внешне ничем не приметного двухэтажного дома на тенистой улице Санта–Барбары.

Район был столь тихий, что вокруг было слышно лишь пение птиц.

— Куда ты меня привез?.. — недоуменно спросила Кортни, выглядывая из окна машины. — Это что, дом престарелых, в котором содержатся твои родители?

— Почему ты так решила? — весело спросил Перл.

— Здесь так тихо…

— А, ты про это, — засмеялся Перл. — Но, по–моему, в нашем городе везде одинаково тихо…

Кортни с сомнением покачала головой:

— Не думаю. Мне кажется, что радиостанцию и ресторан «Ориент Экспресс» нельзя назвать самыми тихими местами в городе.

Перл вынужден был согласиться:

— Пожалуй, ты права. Ладно, я думаю, что мы засиделись в машине. Пора и на воздух.

С этими словами он вышел из машины, обошел ее кругом, открыл дверцу и церемонно подал руку девушке.

Кортни удовлетворенно улыбнулась и вышла наружу. Вдвоем они направились к дому по мощеной серой брусчаткой дорожке.

— Что это за дом? Куда ты ведешь меня? — спросила Кортни.

— Погоди, вот сейчас поднимемся на второй этаж, и ты все узнаешь, — лукаво улыбаясь, отвечал Перл.

Они поднялись по аккуратной ухоженной лестнице на второй этаж дома и остановились перед обычной деревянной дверью.

Перл достал из кармана необычной формы ключ и стал колдовать им в замке. Спустя несколько секунд замок щелкнул, и Перл торжественно распахнул дверь.

— Прошу…

Кортни осторожно перешагнула порог и с любопытством огляделась.

— Перл, где мы?

Он загадочно улыбнулся.

— Терпение. Я тебе все покажу…

Перл снял с головы фуражку, сбросил форменную куртку и бросился куда‑то в сторону.

Кортни оторопело смотрела по сторонам.

Это было какое‑то нагромождение самого разнообразного, порой просто экзотического хлама.

На стене висели старинные башенные часы вроде тех, на которых болтался легендарный Гарольд Ллойд в одном из своих фильмов. У самой двери стояла прислоненная к двери гигантская теннисная ракетка, предназначенная будто бы для великана. Здесь же висело необычной овальной формы мексиканское сомбреро с довольно ощипанными краями.

Очертания других предметов терялись в окутавшей комнату полутьме…

Кортни поняла лишь, что вещей здесь очень много и все они какие‑то необычные, словно гипертрофированные. В ее мозгу мелькнули какие‑то неясные догадки, однако, что все это означает, она еще не понимала.

Разумеется, эксцентричность Перла должна была сказываться во всем…

Но Кортни и представить себе не могла, что у него есть такой дом.

Перл исчез где‑то в глубине квартиры, лишь стуком шагов напоминая о себе.

Кортни переминалась у порога, не зная, что ей делать.

Внезапно в глаза ей ударил яркий луч света. Это был прожектор — из тех, что применяют осветители для работы на киносъемках.

Огромное желтое пятно залило фигуру девушки и стоявшую рядом с дверью гигантскую ракетку. Кортни вскрикнула и зажмурилась.

— Перл, это ты? Что ты делаешь?

— Не путайся, детка… — успокоил ее Перл. — Все в порядке. Я просто проверил, умеешь ли ты играть в теннис приготовленной для тебя ракеткой…

Он уменьшил яркость прожектора и перевел его немного в сторону — так, что Кортни смогла чувствовать себя спокойнее. Она посмотрела на стоявшую рядом с ней ракетку примерно такого же роста, как и она, и засмеялась:

— Перл, ты неподражаем!

— Разумеется, — с гордостью ответил он, находясь где‑то в глубине комнаты. — Кстати, детка, ты не заметила одну интересную особенность: этот малыш, то есть я, никогда не опаздывает… Знаешь, почему?..

Кортни пожала плечами:

— Нет.

— Посмотри на эти часики… — он перевел луч прожектора на часы, которые сразу же привлекли внимание Кортни. — Эти часики могут обставить даже Биг Бэна…

Кортни подошла к экзотическим часам.

— Стрелки на них были немного погнуты, но они действительно показывали правильное время — половину шестого.

Кортни смогла убедиться в этом, взглянув на свои наручные часы.

— Где ты взял их? — спросила она.

— Я стащил их у Кинг–Конга… Перед тем как он собирался лезть на Эмпайр Стэйт Билдинг, — шутливо ответил Перл.

Кортни не удержалась от смеха.

— Интересно, что чувствовал Кинг–Конг, забравшись на здание, которое ты лишил часов?

— Не знаю, что он чувствовал, — серьезно ответил Перл. — Но вот одно могу сказать твердо: если бы он не постриг себе ногти, то, может быть, и удержался бы на этом домике…

С этими словами Перл вытащил откуда‑то из‑за угла огромные, длиной в человеческий рост, щипцы для обрезания ногтей. Они были сделаны из папье–маше и окрашены металлической серебряной краской.

Эта штука, как и все остальные, была похожа на элемент декорации для съемок фильма о Кинг–Конге или о каком‑то другом гигантском существе, потому что большинство собранных здесь вещей действительно поражало своими размерами и масштабами.

Кортни не могла удержаться от восторженных слов в адрес жилища Перла:

— Мне здесь так нравится! Это так здорово…

— Ха–ха! — засмеялся Перл, выключая прожектор. — Сейчас ты увидишь все…

Подпрыгивая, словно первоклассник, он пробежал по комнате к спрятанному где‑то в углу на стене выключателю.

Нажав на кнопку, он торжественно развел руки и воскликнул:

— Сезам!

Только теперь Кортни увидела, что она находится в огромной комнате без стен, уставленной, увешанной и уложенной совершенно невероятными, порой гипертрофированными конструкциями, приспособлениями, декорациями, украшениями… Это все напоминало склад какой‑то киностудии. Правда, вещи были подобраны со вкусом и, разумеется, не были свалены в одну бессмысленную кучу…

Сразу было видно, что хозяин этого жилища при подборе всей этой обстановки руководствовался какими‑то своими представлениями об эстетике, причем отнюдь не самыми худшими…

Здесь можно было увидеть вешалку на длинных, словно извивающиеся щупальца спрута, ножках. И маленький, словно карикатурный, вариант знаменитого памятника–обелиска Борцам за Независимость. Большие картонные колонны античных форм соседствовали с огромными кубами из пенопласта, которые заменяли собой стулья.

Увидев все это, Кортни обвела потрясенным взглядом комнату и восторженно воскликнула:

— Да ведь это фантастика какая‑то!!! Перл, ты просто потрясающий парень!..

Он удовлетворенно покачал головой.

— Да, это именно так. Я всегда знал, что ты умеешь ценить красивые вещи, Кортни.

Он расстегнул ворот рубашки и закатал рукава. Его пышные темные волосы то и дело рассыпались, поэтому он постоянно зачесывал их рукой назад.

Кортни не отрывала своего изумленно–восхищенного взгляда от декораций.

— Где ты все это взял?..

Перл подошел к огромному желтому теннисному шару, размерами примерно метр в диаметре, и поставил на него ногу.

— Признаюсь, — с небольшой долей огорчения в голосе сказал он, — что все это не мое…

Кортни изобразила на лице притворный ужас.

— Неужели ты все это украл?!

— Нет, — засмеялся Перл. — Разумеется, я не смогу взять на себя такую смелость. Все это принадлежит одной захудалой киностудии, на которой снималась такая классика, как, например, он почесал лоб, словно припоминая название — …«Усыхающая планета» или «Устрица, которая съела штат Огайо»…

Кортни прыснула от смеха.

— Кстати говоря, — с напускной серьезностью продолжил Перл, — на последней картине они весьма неплохо заработали. Можно даже сказать, фантастически обогатились…

Перл прошел по квартире дальше. Проходя мимо стен, он демонстрировал стоявшие возле них экспонаты.

Кроме того, вся комната была заставлена осветительными приборами разной формы и величины.

Перл вел девушку за руку. Он остановился перед детским стульчиком высотой в два метра и серьезно сказал:

— Посмотрела бы ты на ребенка, который сидел на этом стуле!..

— Да, представляю себе, — прыснула от смеха Кортни.

— А тут и представлять нечего, вон он…

Перл показал рукой на фигуру малыша из папье–маше, который занимал целый угол. Розовощекий упитанный мальчик растянул рот в улыбке.

Здесь же, в углу, был подвешен серебряный месяц вместе с декоративными звездочками. Эта штука напомнила Кортни о ее детстве.

Словно зачарованная, она провела рукой по поверхности небесного светила, которое на несколько мгновений вернуло ее в детство. Эта штука напомнила ей о сказке «Волшебник из страны Оз».

А Перл представлялся ей добрым волшебником

Гудвином. Она была просто восхищена и не скрывала своих чувств.

Перл удовлетворенно посмотрел на девушку и торжественно произнес:

— А сейчас я покажу тебе кое‑что другое…

Перл с гордостью посмотрел на Кортни и продолжил:

— … Без сомнения можно сказать, что это уникальная вещь. Я специально оставил ее напоследок…

Он взял девушку за руку и осторожно повел через нагромождение вещей куда‑то за угол.

Здесь, за небольшой перегородкой, оказалась комната, размером подходившая для того, чтобы быть спальней.

В отсветах прожектора, падающих на стены, Кортни увидела большую, необычной формы кровать.

Ее необычность заключалась в том, что она изображала собой большое сердце. Атласное покрывало нетронутой белизны сверкало и переливалось в лучах отраженного света. Над кроватью возвышался столь же необычной формы балдахин, украшенный большими красивыми кистями.

По своей форме балдахин был выполнен в виде крышки огромной раковины, склонявшейся сверху.

Вычурного вида подушки весьма напоминали небольшие жемчужины.

Рядом с кроватью стоял огромных размеров старинный патефон с трубой, окрашенной золотой краской.

Это все напоминало сцену из какого‑то черно–белого немого фильма времен примерно начала века. Фильм, разумеется, мог быть посвященным лишь любви.

Перл горделиво указал рукой на кровать и, потешно подтягивая штаны, заявил:

— Это осталось еще от Эстер Уильяме — знаменитой звезды немого кино. Здорово, да?

С этими словами он вдруг прыгнул на постель, спиной назад. И, разлегшись, раскинул руки.

Кортни восхищенно посмотрела вокруг. В который уже раз она проговорила:

— Перл, мне ужасно здесь нравится!

Он поднялся на кровати и, протянув руку, подвел девушку поближе к себе.

— Я так и знал, что тебе здесь понравится! — самоуверенно сказал Перл. — Именно поэтому я и привез тебя сюда.

— И эта постель… — сказала Кортни. — Я даже не догадывалась, что такие вещи могут сохраниться…

Перл окинул взглядом кровать, на которой он сидел:

— Ты знаешь, эта штука ко всему прочему обладает еще одним эффектом: с моим ишиасом она расправилась меньше чем за месяц.

Кортни от удивления вытаращила глаза.

— Ты что, хочешь сказать, что спал на этой кровати?

Перл смущенно пожал плечами:

— Когда я впервые приземлился в Санта–Барбаре, я нашел себе убежище именно здесь, — объяснил он.

Кортни недоверчиво осмотрелась по сторонам:

— Это правда?

— Ну, конечно… — убежденно ответил он. — Здесь мне было очень неплохо, меня никто не беспокоил. Соседи очень тихие… Здесь я стал самим собой. Понимаешь, раньше здесь был склад всего этого хлама. Кое‑что я выбросил, кое‑что подремонтировал, привел в порядок. И то, что ты сейчас здесь видишь, это, в общем, дело моих рук.

Кортни снова прошлась вдоль стен, разглядывая предметы, которыми была украшена квартира. Она остановилась возле балдахина в форме ракушки и недоверчиво потрогала его рукой.

Увидев ее жест, Перл взмахнул рукой.

— Из этой раковины вылупился настоящий Перл! — воскликнул он. — Каламбур получился не очень удачным, но я думаю, что ты меня извинишь.

Кортни улыбнулась и восторженно взмахнула руками.

— Перл, ты не представляешь как это здорово! То, что ты меня сюда привез, это просто великолепно! Ты — молодец! Я бы никогда в жизни не увидела всего этого, если бы не ты.

Без тени ложной скромности Перл заметил:

— Ну, разумеется ты права. Я просто решил, что тебе нужно развлечься, сменить обстановку…

Девушка остановилась рядом с кроватью и присела на ее краешек. С нежностью глядя в глаза Перла, она произнесла:

— В первую очередь, мне нужен ты…

Перл смутился. Он понимал, что виноват перед этой девушкой, но, к сожалению, был вынужден сказать ей горькую правду:

— Кортни, я сегодня уезжаю, — пробормотал он. — Ты же знаешь. Поэтому мы не сможем провести много времени вместе. Прости меня…

Она растерянно улыбалась.

— Я думала, что это еще не окончательно решенный вопрос…

Пытаясь хоть как‑то подсластить горькую пилюлю, Перл подскочил на постели и, немного излишне кривляясь, стал передразнивать Кортни:

— Послушай, а что это за заявление дяде ты сделала? «Прикажи ему остаться, дядя СиСи!.. У него есть обязанности!..»

Девушка смущенно потупила глаза.

— Но ведь я была в отчаянии… — пролепетала Кортни. — Мне нужно было хоть что‑то сделать, чтобы заставить тебя остаться!..

— Да, я понимаю, — согласился Перл. — Но ведь и ты должна меня понять. Я ведь не в Москву уезжаю, в лапы КГБ…

Кортни не удержалась от смеха.

— Да, я понимаю…

Девушка присела на кровать рядом с Перлом и наклонилась над ним.

— Ладно, давай пользоваться моментом, пока мы вместе, — тихо сказала она, целомудренно целуя его в лоб, потом в щеку.

Нежно поглаживая пальцами по лицу Перла, она шепнула:

— Ну что ж, если ты уедешь, то, наверное, особой беды не будет…

Хотя она пыталась выглядеть бодрой, Перл почувствовал, как она вся внутренне дрожит.

Перл не находил сейчас слов, чтобы как‑то подбодрить Кортни. Он мог лишь действовать.

Поэтому он нежно привлек девушку к себе и несколько раз поцеловал в губы. Кортни прильнула к нему с такой страстью и нежностью, словно это была их первая и последняя встреча.

Спустя несколько минут они оторвались друг от друга, и покрасневшая от чувств и смущения Кортни выпрямилась и стала с новой порцией любопытства разглядывать комнату.

Возле кровати стояла огромная, сделанная из папье–маше и окрашенная в белый цвет таблетка, напоминавшая своими размерами гигантский валун.

— А что это такое? — нарочито засмеялась Кортни, притрагиваясь к таблетке.

— Ну, это на всякий случай, — деловито ответил Перл. — Допустим, ты пришла ко мне в гости и у тебя внезапно разболелась голова. Что ты будешь делать?

— Не знаю… — пожала плечами Кортни.

— Тогда я предложу тебе это лекарство, — расхохотался Перл.

Девушка снова повернулась к нему и пристально посмотрела ему в глаза.

— Не разболится, — уверенно ответила она.

С этими словами Кортни бросилась в объятия Перла и припала к его губам в поцелуе.

Они стали наслаждаться друг другом, словно опытные любовники…

СиСи Кэпвелл сидел за одним из столиков в ресторане «Ориент Экспресс».

Несмотря на начинающийся вечер, в ресторане было пока еще не очень много народа, поэтому СиСи спокойно занимался своими делами. Он подсчитывал что‑то на бумажке, периодически делая глоток из стоявшего рядом с ним на столе бокала с шампанским.

На мгновение задумавшись, он поднял глаза и оторопел.

Перед СиСи, пряча улыбку в жесткой щетке усов, стоял его брат, Грант.

Он был одет в респектабельный светло–серый костюм, с пояса свисала золотая цепочка для часов.

Несмотря на выражение лица Гранта, глаза его были холодны, в них затаилось чувство обиды и желание отомстить. Отомстить за причиненные уже много лет назад неприятности.

То, что случилось несколько десятилетий назад, до сих пор не могло забыться.

Воспользовавшись тем, что в фирме отца «Кэпвелл Энтерпрайзес» пропали ценные бумаги и деньги, СиСи обвинил в этом своего брата.

Когда семья с позором избавилась от Гранта, выгнав его на улицу в сущности без гроша в кармане, всем семейным делом завладел СиСи.

Он правил компанией жесткой рукой, словно тиран, не прислушиваясь ни к чьему мнению. Очевидно, в этом был какой‑то смысл, поскольку компания Кэпвелла выросла в огромную империю, а семья Кэпвеллов стала, без сомнения, одной из самых богатых семей в Южной Калифорнии.

Но сложившиеся обстоятельства не смогли помешать тому, что Грант Кэпвелл, словно птица Феникс, возродился из пепла.

Он много и упорно трудился, перепробовал себя в разных областях бизнеса и, наконец, спустя полтора десятка лет стал подниматься на ноги.

Теперь, накопив немалые деньги, Грант чувствовал себя спокойно и уверенно. Он решил, что наконец‑то пришло время свести старые счеты.

СиСи, по его мнению, заслуживал того, чтобы вышвырнуть его на улицу. Либо, при невозможности столь радикального разрешения этой проблемы, быть опозоренным перед всеми до такой степени, чтобы от него отвернулось сообщество.

Узнав о том, что у Лайонелла Локриджа есть документы, каким‑то образом касающиеся его брата СиСи, Грант решил пойти на сделку со злейшим врагом семейства Кэпвеллов, лишь для того, чтобы удовлетворить свое чувство мести.

В свое время СиСи Кэпвелл стал причиной банкротства семейного предприятия Локриджей и, поэтому, в лице Лайонелла Грант находил надежного союзника.

Бывшая супруга Лайонелла Августа одно время была объектом преклонения для Гранта. В молодости он пытался ухаживать за ней, однако, после того как семейство жестоко расправилось с ним, вышвырнув на улицу и наклеив ярлык вора, их отношения прекратились. Грант исчез и Августа вынуждена была переключить свое внимание на других мужчин.

Поэтому встреча Гранта с Августой спустя двадцать лет произвела на обоих очень сильное впечатление.

Формальным поводом для того, чтобы Грант появился в городе, была смерть его дочери Мадлен. Грант очень тяжело переживал это происшествие, но старался крепиться и не подавать виду.

В свое время обе его дочери — и Мадлен, и Кортни — приехали в Санта–Барбару и жили у дяди. Правда, Грант ничего не знал об этом. Он был уверен, что они направились в Голливуд, чтобы попробовать там себя на поприще кино.

СиСи отложил в сторону карандаш и бумагу и откинулся на спинку стула, вопросительно посмотрев на брата.

Некоторое время оба молчали. Наконец, не здороваясь, СиСи сказал:

— И что же ты здесь делаешь?.. — тон его голоса был жестким и холодным.

Уже не скрывая торжествующей улыбки, Грант произнес:

— Ты не рад мне, СиСи?

Тот несколько мгновений пристально смотрел на брата, барабаня пальцами по столу.

Затем, очевидно, решившись нарушить паузу, СиСи встал и, не отрывая взгляда от глаз Гранта, произнес:

— Зачем ты здесь?

— У меня здесь кое–какие дела, связанные с Мадлен. И я хотел бы повидаться с Кортни…

— Она живет у нас, — спокойно ответил СиСи. Грант, неотрывно глядя на брата, произнес:

— Я этого не хотел! Мне не хотелось бы быть тебе хоть чем‑то обязанным! Пришли мне счет за все ее расходы.

СиСи, хотя и был глубоко уязвлен замечанием брата, однако не подал ни малейшего вида. Напротив, он снисходительно улыбнулся и сказал:

— Здесь больше мороки, чем денег… Грант холодно посмотрел на брата.

— В любом случае я не хочу, чтобы она была должна что‑то тебе.

— Ты ничего не сможешь сделать, — рассмеялся СиСи.

В глазах Гранта блеснули искры.

— Если ты ждешь от меня чего‑то, кроме ненависти, после того, что ты со мной сделал… — угрожающе произнес он.

— После того, что сделал со мной ты… — уточнил СиСи. — После того, как ты украл первый цент у семьи…

Грант готов был взорваться, однако сдержал Свои чувства.

— Это ложь! — уверенно сказал он. — Ты знал это тогда, СиСи. Ты знаешь это и сейчас.

СиСи хмыкнул:

— Ты украл деньги компании «Кэпвелл Энтерпрайзес», тебя лишили наследства именно после того, как ты был уличен в воровстве. Или ты хочешь сказать, что это не тебя поймали на краже?..

— Меня удивляет твое упрямство! — зло сказал Грант. — Тебе ведь, СиСи, должно быть прекрасно известно, что это ты подставил меня тогда. Ты добился, чтобы меня выгнали, а сам нагло завладел моим куском семейного пирога…

— Ты можешь думать все, что угодно, Грант, — возразил СиСи. — Я уверен в правоте своих действий.

— Это заметно, — усмехнулся Грант. — Однако ты не учел одного: нужда — мать деловой энергии. Я не пропал. Ты думал, что расправился со мной навсегда, вышвырнув меня на улицу. Однако…

Грант сделал паузу и гордо поднял голову:

— Теперь я богат — почти так же, как и ты. Извини, мне пора…

Он повернулся, давая понять, что разговор закончен.

— Грант… — тихо сказал СиСи, при этом губы его едва заметно дрожали.

Его брат повернулся и вопросительно посмотрел на СиСи:

— Прими мои соболезнования, — сказал тот, — в связи со смертью Мадлен.

Глаза Гранта были холодны. В них не проявилось никаких чувств.

— Я догадывался, что с ней здесь что‑то должно случиться…

СиСи попытался оправдаться:

— Я не подозревал, что она в опасности. Грант поджал губы.

— Я хочу только одного — чтобы убийца был найден и понес заслуженное наказание!

СиСи опустил глаза и тихо произнес:

— Ну, хоть в этом‑то мы едины.

Но Грант не поддался на искушение и холодно заявил:

— Мы едины только в этом.

С этими словами он снова развернулся, намереваясь покинуть брата.

Однако, разговор все еще не был закончен.

— Надолго? — спросил СиСи.

— Что?

— Ты приехал надолго?

Торжествующе глядя в глаза брата, Грант приблизился к нему на шаг и твердо сказал:

— Настолько, чтобы превратить твою жизнь в кошмар!..

СиСи сделал над собой невероятное усилие и широко улыбнулся.

— Да что ты? — надменно произнес он. — Я, честно говоря, не понимаю, что ты имеешь в виду…

Они бросали друг на друга испепеляющие взгляды.

— Скоро ты поймешь, о чем я говорю, — гордо произнес Грант. — И это произойдет. Ты даже не можешь себе представить как быстро…

Вот теперь разговор закончился. Грант развернулся и быстрым шагом направился к двери ресторана.

СиСи проводил его взглядом, в котором было больше сожаления, нежели страха.

Разумеется, появление брата после стольких лет не предвещало ничего хорошего для СиСи.

Однако, зная себя, он был уверен в том, что сможет парировать любой удар.

В каком‑то смысле он был прав: сейчас на его стороне были богатство, слава и могущество семейного клана Кэпвеллов. Но кто может знать, чем могут обернуться слова Гранта в недалеком будущем.

СиСи понял из разговора с братом лишь одно: ни на секунду нельзя терять бдительности. Любая, пусть даже почти незаметная оплошность, либо небрежность в отношениях с деловыми партнерами, родственниками и друзьями может обернуться для СиСи большими неприятностями.

После встречи с братом СиСи твердо уяснил, что ему угрожает большая опасность. Ведь его брат Грант, так же, как и он сам, происходил из семейства Кэпвеллов.

А Кэпвеллы… Кэпвеллы, в какой бы ситуации они не находились, никогда не бросали начатое дело либо отступали на полдороге. Это было не в их привычках.

Предстояла жестокая схватка…

Закончив приготовления в доме, Джулия решила украсить его полевыми цветами.

Она вышла за дверь и с наслаждением вдохнула чистый, горный воздух.

— Какая красота… — прошептала она, глядя на раскинувшиеся вокруг лесистые холмы.

Среди деревьев тут и там виднелись крыши невысоких домиков. Буквально в нескольких метрах от дорожки, которая вела к дому, ей удалось найти несколько очаровательных незабудок.

Спустя несколько минут, вдоволь надышавшись вечерним воздухом и осмотрев окрестности, Джулия вернулась в дом.

Она разобрала и сложила по ящикам и шкафам почти все вещи, которые захватила с собой.

Нетронутой оставалась лишь сумка с теннисными принадлежностями Дэвида.

Радостно мурлыча себе под нос какую‑то песенку, Джулия вошла в дом и направилась к камину.

Здесь, на полуметровой ширины и высоты выступе стояла парочка ваз.

Джулия села на выступ и стала разбираться с цветами.

Вдруг она почувствовала, что с камином что‑то не так. Кирпичи, на которые она уселась, почему‑то шатались. Поначалу Джулия не обратила на это никакого внимания, но спустя секунду, когда она едва не упала на пол, она с удивлением посмотрела на кладку выступа камина.

Два кирпича в том месте, где Джулия присела, были не закреплены. Они просто прикрывали небольшой проем.

Повертев кирпичи в руках, Джулия поставила их на место, не придав этому особого значения.

Разобравшись с камином и цветами она направилась к креслу, в котором лежала спортивная сумка с теннисной экипировкой.

— Ну, вот. Сейчас разберу это, и все… Можно спокойно дожидаться Дэвида, — пробормотала Джулия.

Она расстегнула сумку, достала ракетку, майку, пару довольно стоптанных теннисных туфель, несколько мячей и банок с дезодорантами.

Аккуратно разложив это все по полкам, Джулия удовлетворенно хмыкнула и потерла руки.

— Ну, вот теперь действительно все…

После этого она застегнула сумку и взялась за ручки, намереваясь перенести ее куда‑нибудь в более удобное место. И, хотя вещи уже были извлечены, сумка по–прежнему оставалась тяжелой.

Джулия недоуменно взвесила ее в руке, прикидывая в уме, что же это может быть: вроде бы внутри никаких тяжелых прокладок, служивших днищем, не было…

— Странно… — промолвила Джулия. — Мне казалось, что я все оттуда вытащила…

Она положила сумку на кресло и, открыв замок, стала снова копаться в ней.

— Почему она такая тяжелая? Что там такое? Неужели я что‑то забыла?..

Джулия вертела сумку в руках, пытаясь определить, что все это значит.

— Ага, — наконец, удовлетворенно сказала она. Сбоку она увидела небольшую застежку–молнию, которая, очевидно, и должна была дать ответ на загадку.

Открыв потайной карманчик, Джулия сунула туда руку и нащупала внутри какой‑то тряпичный сверток.

Разумеется, она вытащила его наружу.

Это было белое махровое полотенце, свернутое, в комок.

— Ах, Дэвид! Хитрец! Что же ты здесь спрятал? — с улыбкой пробормотала Джулия, начиная разворачивать полотенце.

Однако, спустя несколько мгновений, улыбка сползла с ее лица, а глаза стали все больше расширяться от ужаса…

Полотенце было испачкано чем‑то красным. Пятно все увеличивалось в размерах, по мере того, как Джулия разворачивала сверток.

Она уже стала догадываться, что именно может здесь обнаружить.

Но действительность оказалась значительно хуже, чем она предполагала.

Когда Джулия увидела, что было завернуто в полотенце, руки ее задрожали, волосы, будь они покороче, стали бы дыбом…

В полотенце была завернута небольшая стальная гантеля, один конец которой был окровавлен. Очевидно, этим же полотенцем пытались вытереть кровь, потому что оно было почти полностью залито красным…

Джулия испуганно протянула руку и двумя пальцами взяла гирю.

Никаких сомнений быть не могло — это было орудие убийства Мадлен… Та самая улика, которую следствию так и не удалось обнаружить. Оказывается, она была спрятана у Дэвида.

Джулия потрясенно застыла на месте, уставившись невидящим взглядом в противоположную стену…

Как она могла так ошибаться? Как она могла так доверять этому человеку? Ведь это он убийца!.. Оказывается, все это время он только и делал, что обманывал ее. Он пользовался тем, что она влюблена, и построил весь свой расчет именно на этом. И Джулии пришлось признать, что он оказался прав.

Расчет был безошибочным: если улика не найдена, то самое главное — свидетельские показания и красноречие адвоката.

А кто может быть красноречивее влюбленной женщины?.. И кто может быть более пристрастным свидетелем, нежели еще одна влюбленная женщина?..

Все эти мысли лихорадочно проносились в голове Джулии, которая никак не могла прийти в себя.

Она обнаружила улику. Означает ли это то, что теперь ей угрожает опасность? Очевидно, да, и немалая.

Преступник, который пошел на одно убийство и был оправдан, теперь уже ни перед чем не остановится…

Вот почему Дэвид как бы невзначай спрашивал об этой сумке… Он пытался отвлечь ее внимание и сделать все, чтобы улика не была обнаружена.

Джулия постепенно начала осознавать, в какой опасности она находится. Теперь ей понадобится напрячь все свои силы для того чтобы избежать того, что ей угрожало.

Дэвид должен скоро появиться. Если он обнаружит, что Джулия добралась до улики, ей не сдобровать. Нужно срочно что‑то предпринять…

Но пока она была столь парализована ужасом, который охватил ее, что не могла даже сдвинуться с места, она сидела на диване, растерянно переводя взгляд со своих рук на окровавленную гирю, и в памяти ее всплывали какие‑то обрывочные фразы из речи представителя обвинения Мейсона Кэпвелла, экспертов и полицейских:

— Ваша честь, удар нанесен тяжелым тупым предметом.

— Каким?

— Скорее всего, молотком, который был найден на месте преступления.

— Это мог быть другой предмет?

— Все возможно, но я должен заметить, ваша честь, что размеры раны на черепе убитой совпадают с размерами молотка…

Взгляд Джулии снова упал на окровавленную гирю, лежавшую на полотенце, и она, наконец, осознала, что происходит.

— О, Боже!.. — подняв глаза вверх, прошептала Джулия. — Нет! Умоляю тебя, только не это…

Находясь в полной растерянности, она сидела, кусая губы, заламывая пальцы. Страх парализовал ее…

 

ГЛАВА 7

Мейсон возвращается домой. Мэри просит Мейсона помочь ей. Джулия начинает действовать. СиСи не склонен помогать сыну. Кортни и Перл. Встреча Мейсона с отцом.

Мэри сидела на полу с ножницами в руках. Вокруг нее были разбросаны выкройки из нескольких журналов женской моды. Она пыталась выбрать модель платья для предстоящей беременности. Наконец, Мэри решилась и приступила к работе.

В этот момент дверь гостиной распахнулась, и в дом ввалился Мейсон.

Рубашка на нем была расстегнута, пиджак он держал в руке. Осоловело хлопая глазами, он произнес:

— И вот на последнем круге в отрыв уходит Кэпвелл… Жаль, что ему не придется дожить до победы!

С этими словами он остановился возле Мэри и рухнул на пол.

Она едва успела выдернуть из‑под него ножницы и выкройки.

Мейсон упал навзничь и, тяжело дыша, закатил глаза. Мэри удивленно посмотрела на него:

— Ты, что — бежал?

— Всю дорогу от «Ориент Экспресс», — ответил он, не поднимая головы. — Целых четыре мили…

— Но зачем? — недоумевала она.

— В птичьем заповеднике я встретил старушку, она может подтвердить…

— Но ты не ответил на мой вопрос. Зачем? Что случилось?

Мейсон в изнеможении перевернулся с живота на спину, и только тут Мэри увидела, что лоб его был покрыт не просто испариной, а настоящим слоем воды.

Мэри влюбленно поправила воротничок расстегнутой рубашки Мейсона.

— Кажется, я нашел путь к полной трезвости. Конечно, если это меня не убьет, — тяжело дыша, произнес он. — Только что я выпарил из себя целую бутылку спиртного.

Рукавом рубашки он вытер со лба влагу и приподнялся.

— О, Мейсон… — нежно прошептала Мэри, придвигаясь к нему.

Мейсон придвинулся к ней и положил голову на колени, рубашка была на нем также мокрой от пота. Мэри стала гладить его по голове.

— Мейсон, прости меня, что я тогда не сдержалась. Но я очень волновалась за тебя…

Он повернул к ней голову.

— И правильно. Я чуть было не вернулся к своему старому и близкому приятелю, запою…

Мейсон начал понемногу приходить в себя. Дыхание его стало более ровным, пот уже не катился по лбу градом.

— Но ведь ты удержался! — сказала Мэри, стараясь поддержать Мейсона.

— Да, — кивнул он соглашаясь с ее словами. — Что‑то щелкнуло в моем затуманенном мозгу, и я остановился.

С этими словами он посмотрел в глаза любимой женщины.

— Я люблю тебя, Мэри.

Она удивленно посмотрела на него. Раньше Мейсон предпочитал не говорить о своих чувствах.

— Я люблю тебя и нашего будущего ребенка… — сказал Мейсон. — Ты и тот, кого ты носишь под сердцем — это вся моя жизнь…

— Ну, наконец‑то, ты узнал об этом! — проговорила Мэри.

— Что значит — «наконец‑то»? — недоуменно переспросил Мейсон. — Я уже давно знаю об этом. Разумеется, ты могла бы скрывать это от меня еще неизвестно сколько…

В порыве нежности она прижалась к нему и стала целовать лоб и щеки.

— Я тоже люблю тебя… — шептала она.

Их губы слились в поцелуе. Мейсон застонал от наслаждения.

— О, дорогая… — сказал он, отрываясь от нее. — Для меня в этой жизни важны только ты и наш будущий ребенок!

Лицо Мэри озарила радостная улыбка.

— А у меня хорошие новости.

— Какие?

— Кажется, нам удастся ускорить развод. Брови Мейсона приподнялись.

— Интересно, как же?

— Я встречалась с Софией. Она подсказала мне возможный выход из положения. София говорит, что твой отец СиСи близкий друг кардинала О'Брайена.

— Да?!!

На лице у Мейсона было написано неподдельное изумление. С несколько ошеломленным видом он стал хлопать глазами, после чего на лице у Мейсона появилось выражение кислого недовольства.

Но Мэри пока не почувствовала перемены в его настроении.

— По–моему, это просто замечательно! — восторженно продолжила она.

— А, по–моему, нет, — хмуро насупился Мейсон.

— А что, разве это каким‑то образом может повредить нам?

Мейсон вяло махнул рукой.

— Забудь об этом…

— Но, почему?!! — горячо возразила Мэри. — Ведь кардинал О'Брайен — человек, обладающий большой силой, он вполне может убедить Городской совет рассмотреть мое заявление побыстрее.

Очевидно, Мейсон чувствовал себя сейчас не очень хорошо, потому что на лбу его снова выступили крупные капли пота, дыхание участилось и стало прерывистым.

— Нет. Из‑за этого не стоит унижаться перед моим отцом, — несколько напряженным голосом сказал он.

— Но, Мейсон! — попробовала возразить Мэри. — Тогда мы сможем сразу пожениться!

Однако, эти слова отнюдь не произвели на Мейсона того действия, которое ожидала Мэри.

Он по–прежнему без энтузиазма относился к этой идее.

— Ты хочешь, чтобы он занялся этим делом? Мэри пожала плечами.

— Но твоему отцу надо сказать кардиналу всего‑то пару слов… — растерянно произнесла она. — Ведь для этого ему не понадобится сильно жертвовать своим временем или репутацией…

Мейсон устало вытер лоб.

— Послушай, Мэри, а мы никак не можем обойтись в этом деле без него? Неужели нет никаких других способов?

Мэри с нежностью посмотрела на своего возлюбленного и стала разглаживать его вихры, словно мать гладит озорного, но любимого сына.

— Послушай, Мейсон… — с такими же материнскими нотками в голосе сказала она. — Мне бы хотелось, чтобы ты это сделал для меня.

Он повернулся к Мэри и посмотрел ей в глаза.

— Ты знаешь, дорогая, я видел его сегодня в ресторане «Ориент Экспресс»…

Не закончив фразу, он отвернулся. Мэри почувствовала что‑то неладное.

— И что произошло?.. — спросила она настороженно.

— Ничего особенного… — с каким‑то невероятным равнодушием ответил Мейсон. — Как обычно, пытался меня унизить.

— Вы, что — поссорились?

Мейсон покачал головой.

— Нет, однако я ни о чем не буду его просить. Мэри тяжело вздохнула:

— Я понимаю тебя, но, по–моему, уже поздно.

— Что ты хочешь сказать?

— София сказала, что сама попросит его об этом.

— Когда?

— Она собиралась сделать это немедленно, после того, как СиСи появится у себя дома.

— О, черт! — простонал Мейсон. — Ее надо остановить.

Пошатываясь, он поднялся и стал застегивать рубашку.

— Куда ты? — озабоченно спросила Мэри.

— Попробую внести разлад в этот процесс, — попытался пошутить Мейсон.

— Подожди.

Мэри также поднялась с пола и направилась следом за ним.

— Подожди. Я тоже пойду с тобой.

Мейсон отправился к отцу налегке, в одной рубашке. Поспешно схватив сумочку, Мэри захлопнула дверь.

На некоторое время силы покинули Джулию. Она подумала о том ужасе, который ее ожидает, и слезы сами собой брызнули из ее глаз.

Сейчас ее волновала не судейская ошибка, не возможные собственные заблуждения — все это было в прошлом. Теперь ей приходилось бояться за собственную жизнь!

Дэвид уже наверняка на полдороге к дому. Он может появиться с минуты на минуту.

Правда, она еще не была до конца уверена в том, что права… Может быть это простое совпадение? Какое‑то шестое чувство подсказывало ей, что все ее догадки отнюдь не беспочвенны. Однако, для того чтобы быть уверенной наверняка, она решила использовать последние оставшиеся в ее распоряжении минуты до приезда Дэвида.

Кое‑как утерев слезы, а точнее, размазав их по лицу, Джулия бросилась к телефону. Она решила позвонить в полицейский участок помощнику инспектора Круза Кастильо, сержанту Тому Блинкену.

Она была хорошо знакома с Томом, точнее, пару лет назад сержант пытался за ней ухаживать, но, затем, встретив девушку попроще, решил сконцентрировать свое внимание на ней. Однако, к Джулии у него осталась давняя, но прочная симпатия.

— Алло, это ты, Том?.. Привет, — всхлипывая, сказала Джулия. — Да. Это я… Послушай, у меня к тебе огромная просьба…

— Ради тебя я готов на все, что угодно, — послышался в трубке радостный голос сержанта. — У тебя что‑то случилось? По–моему, ты плачешь.

— Нет, нет! Тебе показалось, — стараясь не выдавать своих чувств, произнесла Джулия. — Я просто немножко простыла, вот и все. Не будем об этом.

— Но я думаю, тебя интересует какой‑то конкретный вопрос? — сказал сержант. — Иначе ты вряд ли позвонила бы мне на работу. Выкладывай, что тебя интересует.

Джулия вздрогнула, услышав за окном какой‑то шум: слава Богу, это оказалась какая‑то крупная птица. Она пролетела мимо окна, громко хлопая крыльями. Это еще раз напомнило ей, что времени осталось крайне мало.

Джулия торопливо сказала в трубку:

— Том, достань, пожалуйста, свой пистолет из кобуры…

— Интересно. Ты хочешь услышать звук револьверного выстрела? — живо поинтересовался Блинкен.

— Нет. Прошу тебя, не задавай больше лишних вопросов! У меня совершенно нет времени.

— Ну, хорошо, — согласился Том. — Достал. Что дальше?

— Пожалуйста, измерь диаметр рукоятки.

— Чем измерить?

— Чем хочешь! Линейкой, всем чем угодно… Только побыстрее! И еще. Возьми протокол вскрытия трупа Мадлен Лоран, сравни цифру, которую ты получишь, с размером раны на ее голове. Сделай это, пожалуйста, для меня… Хорошо?

— Ну, ладно, — добродушно ответил Блинкен. — Ты будешь ждать у телефона?

— Нет, нет, — торопливо ответила Джулия. — Перезвони мне по телефону 5–5-5–3-2–4-1.

Пока Том не стал задавать еще каких‑либо вопросов, она положила трубку.

Во время разговора с Блинкеном она пыталась как‑то сдерживаться, однако, теперь ее снова охватил ужас и, уже не скрывая своих чувств, Джулия разрыдалась…

По ее щекам потекла размазанная соленой влагой тушь для ресниц, и Джулия сейчас была похожа на большую некрасивую потертую игрушку с размазанными глазами.

Джулия взяла двумя пальцами гирю, с одного конца испачканную в крови, но пока не знала, что с ней делать.

В это время за окном снова раздался какой‑то шум. Джулию била крупная дрожь, но, несмотря на страх, она нашла в себе силы подойти к окну.

Мимо дома проехала какая‑то машина, но это не был автомобиль Дэвида. Облегченно вздохнув, Джулия потеряла бдительность и выронила гирю. Та упала на лежавший прямо под ногами девушки арбуз.

Сочный плод с хрустом разлетелся.

Увидев под ногами истекающую влагой красную мякоть, Джулия завизжала от ужаса…

После встречи с братом в ресторане «Ориент Экспресс» СиСи чувствовал себя, словно не в своей тарелке.

Разумеется, угрозы Гранта он пока еще не воспринимал серьезно. Однако, ничего хорошего это сулить не могло. Маловероятно, чтобы сейчас, в пору наивысшего могущества «Кэпвелл Энтерпрайзес», задуманные Грантом интриги могли привести к успеху. Однако, и без внимания его намеки оставить было нельзя.

Интересно, почему он чувствует себя так уверенно? Неужели лишь по той причине, что накопил сейчас достаточно денег, чтобы обрести уверенность. Может быть, в руках Гранта оказались какие‑то документы?..

Но СиСи был настолько уверен в собственной правоте, что не придавал этому слишком большого значения.

Возможно, в планах Гранта — объединить усилия с кем‑нибудь из деловых противников «Кэпвелл Энтерпрайзес» и повести атаку на фирму?.. Но это опять‑таки маловероятно, поскольку основные соперники Кэпвелла в борьбе за Санта–Барбару уже давным–давно повержены.

Последними и наиболее серьезными из них были, несомненно Локриджи. Но они давно обанкротились. И все интриги, направленные против корпорации «Кэпвелл Энтерпрайзес», с их стороны могли быть лишь авантюрой.

Разумеется, все это так, однако смутное чувство тревоги не покидало СиСи. Он был до того погружен в раздумья, что, вернувшись домой, не сразу заметил, что в гостиной на диване сидит София.

Уже довольно продолжительное время они жили порознь, но София часто приходила к нему, чтобы проведать детей.

Да и разговоры с самим СиСи не были лишними.

Задумавшись, он прошел мимо нее и поднял голову лишь тогда, когда услышал ее чуть ироничный голос.

— Эй, я уже потеряла для тебя всякое очарование?..

СиСи поморщился, будто испытывая досаду от собственной невнимательности.

— О, София! Извини, я не заметил тебя…

Она обворожительно улыбнулась:

— Ничего, ничего. По–моему, у тебя был трудный день.

— Да, — кивнул он. — Очень трудный. К тому же он еще не закончился…

София уловила в этих словах намек на то, что ее приход отнюдь не поднял настроения у СиСи. Но сейчас она не была настроена на выяснение отношений.

— Присядем? — он указал на диван. Они сели рядом.

— Что ж, думаю, что сейчас я смогу поднять тебе настроение… — снова улыбнулась она.

СиСи пристально посмотрел на Софию и с некоторой опаской в голосе сказал:

— Очень хорошо. Чем же это?

Несколько мгновений София колебалась, не зная, с чего начать. Затем сказала:

— Ты можешь помочь двум влюбленным.

— О… — разочарованно протянул СиСи. — В таких делах я могу только все испортить. Мне кажется, что ты возлагаешь на меня слишком большие надежды.

— Но это совсем не обязательно, — возразила она. — Им сейчас очень нужна твоя помощь.

СиСи подозрительно посмотрел на Софию.

— Похоже, я догадался, — сказал он.

— Да. Это Мейсон и Мэри, — подтвердила она.

— Насколько я понимаю, ты говоришь об их свадьбе. Очевидно, они хотят получить мое благословение. Не так ли?

— В общем, ты недалек от истины, — уклончиво сказала София. — Однако, дело обстоит не совсем так. Они больше заинтересованы в том, чтобы ты помог получить Мэри развод.

СиСи пожал плечами.

— Если дело касается их свадьбы, тут я еще могу что‑то понять. Но, что до развода… то, прости, София, при чем здесь я? Тем более — ты.

У Софии появилось предчувствие, что ей придется очень нелегко. Судя по всему, СиСи был настроен резко отрицательно.

— Понимаешь, — просящим тоном произнесла она, — Марк, который, как тебе известно, до сих пор является ее мужем, очень дурно обошелся с Мэри.

СиСи поднялся с дивана и принялся расхаживать по комнате. Он не скрывал своих неприязненных чувств.

— София, я тебе уже сказал, и еще раз повторяю, что это не твое дело.

Она также поднялась и подошла к СиСи.

— Я прошу только об одном, — чтобы ты позвонил кардиналу О'Брайену и попросил его ускорить прохождение дела о разводе Мэри и Марка.

СиСи холодно взглянул на нее.

— Если им нужна моя помощь, пусть придут ко мне сами!

София пыталась не терять самообладания.

— Но это была моя идея, — с улыбкой возразила она. — Ведь я прекрасно знаю, что ты близок с кардиналом О'Брайеном…

А вот СиСи, похоже, начинал терять терпение. Он раздраженно бросил:

— Я что‑то не понимаю. Последние несколько месяцев ты и вся семья терзали меня за то, что я вмешиваюсь в жизнь своих детей…

— Но, теперь ты можешь помочь, — невозмутимо парировала она.

— Кому? Мейсону?!! — он произнес имя своего сына с таким сожалением, будто Мейсон был досадной ошибкой его молодости, за которую СиСи придется расплачиваться до гробовой доски.

София мгновенно почувствовала это и благоразумно перевела разговор в другое русло.

— Нет. Мэри!

Она знала, что СиСи человек жесткий, но обязательный, и та помощь, которую ему оказала Мэри в больнице, когда была его сиделкой во время тяжелой болезни, не останется забытой.

Учитывая это обстоятельство, София перевела разговор именно на тему, касающуюся Мэри.

Но СиСи все еще не мог успокоиться.

— По–моему, Мейсон слишком быстро завоевал сердце Мэри. И толкнул ее на развод, — с нескрываемой холодностью сказал он. — Может быть, стоит дать ей хоть немного времени. Я думаю, ей сейчас есть о чем подумать: не только об отношениях с Марком, но и о своей будущей жизни с Мейсоном…

София почувствовала, как ее оптимизм, связанный с СиСи, кардиналом О'Брайеном и разводом Мэри, улетучивается.

Очевидно, СиСи решил продемонстрировать свой характер. Однако она все еще не теряла надежды…

— Пойми, СиСи. Марк не был для Мэри настоящим мужем. Вспомни, ведь она была совершенно неопытной в подобных делах девушкой. Всю свою жизнь, всю свою молодость она провела в монастыре, под присмотром матушки Изабель, которая по праву может считаться ей матерью. Но, тем не менее… Мэри была одинокой, ей некому было задавать такие вопросы, да и некому было научить всем премудростям семейной жизни… Возможно, она сделала что‑то не так. Но ведь Марк изнасиловал ее…

СиСи выставил вперед руки, словно пытаясь сделать так, чтобы София замолчала. Очевидно, он вовсе не желал вникать в такие подробности.

— София, — с сожалением сказал он, — мы не знаем, что происходит в чужих семьях…

Затем, внезапно, голос его повысился:

— И ты не знаешь, что происходит, когда другие люди женятся. Потому что, если бы ты знала, ты бы вовремя подумала о нашей семье.

Теперь София почувствовала быстро нарастающее раздражение.

— Что значит — вовремя?! — гневно воскликнула она.

Прямо на глазах назревал небольшой скандал. Однако, СиСи, и без того уставший за день, равнодушно махнув рукой, вяло сказал:

— Ой, извини. Я не то хотел сказать.

Но София уже завелась:

— Это не имеет абсолютно никакого отношения к нашей семейной жизни! В прошлом у вас с Мейсоном были свои собственные проблемы. Но сейчас‑то, сейчас, когда Мейсон давно взрослый человек, неужели ты не хочешь, чтобы он был счастлив?

— А Мэри? — возразил СиСи. — Ты думаешь, что она будет счастлива с Мейсоном?

— Думаю, да, — улыбнулась она.

Однако, эта улыбка была скорее расчетливым жестом, нежели отражением чувств, которые сейчас испытывала София.

Разговор с СиСи отнюдь не добавил ей радости, к тому же, он, помахав пальцем, добавил:

— Думаю, что ты ошибаешься. Ты просто незнакома с Мейсоном.

В эту минуту дверь дома Кэпвеллов распахнулась и туда в одной рубашке ввалился Мейсон.

— Отец! — закричал он с порога. — Где ты?

Следом за ним в дом вошла Мэри. Вид у нее был очень обеспокоенный.

Сам того не желая, Мейсон своим появлением словно подтвердил слова СиСи, сказанные им в разговоре с Софией.

— Отец! Я хочу тебя видеть! — заорал Мейсон, размахивая руками. — Ты где?

— Я здесь, Мейсон, — откликнулся СиСи. — Чего ты хочешь?

Все четверо стояли в центре гостиной.

— Привет, София, — довольно нетвердым голосом сказал Мейсон.

— Здравствуй.

Оглядываясь на Мэри, Мейсон сказал:

— Уважаемые женщины, вы не станете возражать, если я попрошу вас оставить меня наедине с моим отцом?

В разговор вмешался СиСи.

— Может быть, ты не станешь распоряжаться в моем доме? — холодно сказал он.

— А я и не пытаюсь распоряжаться… — возразил Мейсон. — Но нам нужно поговорить. И, может быть, впервые в жизни, ты меня выслушаешь, — вызывающе ответил Мейсон.

Прошло не меньше часа, прежде чем Перл и Кортни смогли насытиться друг другом.

Удовлетворив свои взаимные желания, они обессиленно откинулись на атласные подушки.

Тяжело дыша, Перл прошептал:

— Сейчас я на жемчужных небесах…

— Как красиво… — прошептала Кортни, положив голову Перлу на грудь.

— Эй, незнакомка! — рассмеялся он, поглаживая ее по волосам. — Как ты себя чувствуешь?

— Замечательно.

— Я ужасно рад.

Перл крепко обнял и поцеловал девушку.

Оторвавшись от его губ, она тихо, но настойчиво произнесла:

— Теперь скажи мне, что ты остаешься.

Она внимательно смотрела ему в глаза, словно пытаясь загипнотизировать взглядом.

Однако, спустя несколько мгновений на лице Перла появилась легкая растерянность. Он медленно поглаживал ее руки, не зная, что ответить.

— Я бы и рад… — наконец‑то промолвил он. Кортни почувствовала серьезность его намерений.

— Перл, — дрожащим голосом сказала она. — Неужели ты сейчас сможешь уехать?

Кортни крепко обняла любимого, словно пытаясь удержать возле себя. Он тоже крепко прижался к ней.

— Радость моя… — в его голосе слышались только любовь и нежность. — Я бы и сам с удовольствием остался, но у меня нет другого выбора. Я должен ехать.

Кортни приподняла голову и снова посмотрела в его глаза.

— Перл, прежде чем ты уедешь, я хотела бы попросить тебя только об одном: расскажи мне всю свою историю.

Перл отвернулся:

— Нет, не сейчас… Попозже. Ладно?

Но Кортни продолжала с любопытством спрашивать:

— Ведь у тебя было что‑то серьезное, правда?

Он попытался отмолчаться.

— Расскажи мне, Перл. Что произошло? Почему ты стал другим? Ведь ты раньше не был Перлом… Из‑за чего ты изменил свою жизнь?..

Он еще некоторое время молчал. А потом тяжело вздохнул и произнес:

— Да.

— Расскажи мне. Расскажи мне все, — снова настойчиво повторила Кортни.

— Хорошо, — после небольшой паузы сказал он. — Я расскажу тебе все. Может быть, после этого ты поймешь, почему мне нужно попасть в эту больницу, почему у меня нет выбора.

В порыве нежности Кортни прильнула к нему и стала покрывать поцелуями его лоб, щеки, губы…

 

ГЛАВА 8

Разрыв в семействе Кэпвеллов. Перл рассказывает о Брайане. Августа Локридж сгорает от нетерпения. Шейла пользуется разговорчивостью Августы.

— Ну, так что, мы сможем поговорить наедине? — повторил свой вопрос Мейсон.

София взяла Мэри под руку.

— Дорогая, пойдем, я налью тебе чего‑нибудь прохладного… Мужчинам нужно поговорить.

— Разумеется, — кивнула Мэри.

Спустя несколько мгновений они скрылись в глубине дома.

— У меня нет ни малейшего желания о чем‑то раз говаривать с тобой сейчас, — жестко произнес СиСи. — Ты пьян. Полчаса назад я видел тебя в ресторане «Ориент Экспресс», где ты вел себя, как свинья.

Даже после таких слов Мейсон не думал сдаваться.

— Это было полчаса назад, — гордо вскинув голову, сказал он. — А сейчас я абсолютно трезв. Так что, попрошу тебя следить за собой.

— Это ты выступаешь в роли просителя! — разъяренно заорал СиСи, чего с ним практически никогда не случалось. — Поэтому следить за собой придется тебе.

Но Мейсон не поддался на искушение вступить в словесную перепалку.

— Это была не моя идея, — спокойно ответил он. — Я хочу услышать от тебя ответ. Ты поможешь Мэри или нет?

СиСи также почувствовал, что нельзя терять самообладание. Он хмыкнул и несколько мгновений пристально смотрел в глаза сыну.

— Для Мэри я готов сделать все, — наконец, сказал он. — А для тебя — ничего. Теперь ты понимаешь, перед какой дилеммой я нахожусь?

— Отец, если ты когда‑нибудь кого‑нибудь любил, то ты должен понять меня.

— До свидания, Мейсон, — холодно бросил СиСи и развернулся, чтобы покинуть комнату.

Ситуация выглядела безнадежной.

— У Мэри будет ребенок! — крикнул в спину отцу Мейсон.

СиСи застыл на месте, словно пораженный громом. Затем он медленно повернулся и вопросительно посмотрел на Мейсона.

— Мой ребенок! — добавил тот. — Это не ребенок Марка…

— Я должен тебе поверить? — с сомнением в голосе произнес СиСи.

— Это правда, — спокойно сказал Мейсон. — Ребенок мой. Это твой внук или внучка…

СиСи был потрясен и не скрывал этого. Черты лица его разгладились, глаза были полны изумления. Он медленно направился к дивану, стоявшему посреди гостиной, и устало опустился на него.

— Для Мэри очень важно, чтобы ребенок родился не раньше, чем мы поженимся, — сказал Мейсон.

Он почувствовал, что отец находится на пороге решения, и поэтому решил ускорить процесс.

Однако его слова возымели обратное действие. СиСи снова стал сомневаться.

— Для Мэри или для тебя?.. Важно… Только не говори мне, что тебе будет безразлично, если ребенок родится незаконнорожденным…

— Но он будет знать своего отца! — с наигранным оптимизмом заявил Мейсон.

СиСи пристально посмотрел на сына.

— Ладно, не будем ходить вокруг да около… — решительно произнес он. — Ты знаешь, что, согласно моему завещанию, мой первый законнорожденный внук получит вдвое больше, чем все остальные… И поэтому ты хочешь, чтобы твой ребенок был законнорожденным? В этом причина всего?

— Так вот в чем дело! — наконец‑то Мейсон понял причину сомнений отца: если речь зашла о деньгах, отец в таком случае будет непреклонен, скорее всего, его просто невозможно будет в чем‑то убедить.

Мейсона мгновенно постигло разочарование, однако, он все еще не терял надежду, хотя и чувствовал, что его дело безнадежно.

— Нет, отец. Это нужно Мэри, — упавшим голосом сказал он.

СиСи с сомнением посмотрел на сына.

— Боже, как хочется в это верить!

— Это правда! — уже более твердо сказал Мейсон. — Даю слово.

СиСи усмехнулся.

— Даешь слово! А что такое — твое слово? Это не больше и не меньше, как простой фальшивый цент…

Напряженное ожидание сменилось для Мейсона полным разочарованием.

— Ладно, — усмехнулся он. — Забудь об этом. Мне не нужна твоя помощь. Я не хочу, чтобы ты мне помогал. И денег твоих мне не надо…

Он взмахнул руками.

— Черт побери! Да тут все дело в деньгах! Как я сразу не догадался! А сколько разговоров, болтовни и шума! Как все оказалось просто…

Мейсон подошел ближе к отцу и остановился перед ним, глядя ему в глаза.

— Ты знаешь, отец, я даже ненавидеть тебя не могу… — с горьким разочарованием произнес он. — Смотрю на тебя и ничего не чувствую… Вообще ничего!

С этими словами Мейсон развернулся и направился к выходу из дома.

СиСи смотрел ему вслед взглядом, полным сожаления…

Перл откинулся спиной на подушку и долго смотрел неподвижным взглядом в потолок.

Кортни не торопила его, понимая, что сейчас ему нужно дать лишь немножко времени. Он сам расскажет все, что посчитает необходимым.

Спустя минуту Перл начал свой рассказ:

— Он был очень остроумным парнем, мой сводный брат, Брайан… Не могу вспомнить и дня, когда бы я не хохотал над его проделками. Он был совсем не похож на всех остальных. Он был какой‑то… повернутый…

На некоторое время Перл замолчал, словно подбирая нужные слова:

— … Он всегда выделялся среди всех остальных моих сверстников. Его даже нельзя было сравнивать с ними, настолько он был не похож ни на кого…

Кортни положила голову на грудь Перла, осторожно теребя рукой его волосы.

— Он всегда говорил про какие‑то судебные дела, — продолжал Перл. — Спасал китов, спасал старые здания, гонялся за преступниками, помогал всем. Только попроси его спасти кого‑нибудь — он всегда готов был это сделать. Всегда кидался сломя голову вперед. Брайан никогда не обращал внимание на внешнюю сторону вещей: машины, тряпки и прочее — все это его не волновало… Знаешь, Кортни, это его совершенно не интересовало, ему это было безразлично. Сейчас мне стыдно признать, но тогда я не хотел, чтобы он был моим братом…

Когда мы учились в старших классах, кто‑то принес на вечеринку бутылку… А я хотел показать, что умею пить. Пить я не умел! И, разумеется… напился. Я кое‑как дополз до своей кровати, и брат об этом узнал. Он пробрался ко мне в комнату, когда я думал, что уже умираю. Мне было ужасно плохо, — он засмеялся. — Ты можешь себе представить такую ситуацию?

Кортни с нежностью посмотрела на Перла.

— Не кори себя, дорогой. Это бывает со всеми.

— Ты знаешь, какие это были времена? Тогда, если ты напьешься, могли сразу же выгнать из школы… Тем более из такой школы, в которой учился я, привилегированной элитарной. Мои родители заплатили кучу денег, чтобы я там учился. Разумеется, там были очень строгие порядки.

Так вот, он провел всю эту ночь со мной. Он держал мою голову на своих коленях, не уходил от меня. Как раз в ту ночь была проверка. Директор проверял каждую постель и каждого ученика. Он увидел свет в моей комнате, где я уже спал, как ангел, и не знал, что через несколько минут я буду молить о смерти…

Перл грустно улыбнулся и умолк, прижимая к своей груди голову Кортни.

— И что же было с Брайаном? — спросила она.

— Брайан спрятался в шкафу в моей комнате. Он опоздал к отбою и его отстранили от занятий. Отец потребовал объяснений, но Брайан не сказал ни слова. Ни про меня, ни про себя… Он не выдал меня. Я бы все отдал за то, чтобы увидеть его, поговорить с ним…

Перл снова умолк, на глаза его навернулись слезы.

— Где же он? — спросила Кортни.

Перл несколько мгновений молчал, затем, глотая слезы, произнес:

— Его нет. Брайан умер в больнице — что‑то вроде той, в которой сейчас находится Келли. Его тоже лечил доктор Роулингс. И теперь никто не знает, что произошло на самом деле…

Кортни вскинула голову и смотрела на Перла расширившимися от ужаса глазами. По щекам Перла текли слезы…

Лайонелл встретился с Августой в ресторане «Ориент Экспресс».

Посетителей было немного и поэтому они могли разговаривать совершенно спокойно.

Августу по–прежнему разбирало любопытство. Она подозревала, что Лайонелл и Грант Кэпвелл что‑то затеяли против империи Кэпвеллов.

— Лайонелл, если ты не расскажешь мне, в чем дело, — вызывающе сказала она, — я сама вытяну слова из твоей глотки!

Локридж рассмеялся.

— Грант Кэпвелл понимает, как ты очаровательна… — иронически протянул он.

— Да черт с ним, с Грантом!

Августа порывисто махнула рукой. Немного помолчав, добавила:

— …Хотя — нет, не так! Я хочу знать, что вы там с ним затеваете!

От нетерпения она ерзала на стуле. По ее горящим глазам Лайонелл понял, что живым отсюда она его не выпустит.

Подозрительно осмотревшись по сторонам, он убедился, что вокруг нет лишних ушей, и наклонился ближе к Августе.

— Ну, ладно… — нехотя сказал он. — Расскажу. Задолго до того, как СиСи встретил Софию, братья поссорились. В фирме «Кэпвелл Энтерпрайзес» пропали деньги, большие деньги…

Августа слушала его, ловя каждое слово.

— СиСи удалось свалить всю вину на Гранта. И, разумеется, он получил все по наследству. А Грант остался ни с чем…

— Ах, вот оно что!.. — удовлетворенно протянула Августа. — И, разумеется, Грант хочет получить обратно свою долю?

— Да, ты права, — кивнул Локридж. — И я помогу ему в этом.

Августа усмехнулась.

— Каким же образом ты можешь помочь Гранту Кэпвеллу?

— Очень просто, — ответил Лайонелл. — Все эти годы я знал, кто взял деньги…

Глаза Августы засверкали сильнее прежнего.

— Ты меня интригуешь, Лайонелл! — улыбаясь, сказала она. — Кто же эта крыса?

Лайонелл хмыкнул.

— Терпение, дорогая. Всему свое время.

Он понимал, что, если раньше времени проболтаться Августе, то все его планы неизбежно рухнут. Поэтому, отступив до последней траншеи, Локридж решил держаться в ней до конца.

— Лайонелл! — с притворной угрозой в голосе произнесла Августа. — Скажи мне, кто украл деньги!..

— А если не скажу?.. — возразил Локридж.

— Тогда будешь платить за ланч… — опять с угрозой сказала она.

Разумеется, Лайонелл не собирался сдаваться на милость Августе.

— Если сделка состоится, — нарочито тихо сказал он, — я подарю тебе целый отель… Вместе с рестораном. Если наш план будет осуществлен, то мы сможем вернуть себе все, что украл СиСи.

— Ты будешь гением, — льстиво сказала Августа.

Разговор неоправданно затягивался. И Лайонелл почувствовал, что наступил тот момент, когда пора ретироваться. Иного выхода у него не было.

Он посмотрел на часы и, засуетившись, поднялся из‑за стола.

— Гению пора идти.

Разумеется, Августа не была удовлетворена результатом общения с Лайонеллом. Чувствуя, что добыча уходит прямо из ее рук, она вскочила, пытаясь задержать Локриджа.

— Так кто же это был?"

— Потерпи, потерпи… — повторил Лайонелл.

Он был не рад уже и тому, что Августе удалось вытянуть из него основные очертания задуманного.

— Я должен был встретиться с Бриком еще десять минут назад… — торопливо сказал он. — Мне пора.

— Я не стану терпеть! — капризно заявила Августа. — Если я умру от неудовлетворенного любопытства, то в этом виноват будешь ты…

— Ты не умрешь, Оскар!.. — шутливо ответил Лайонелл, наклоняясь над Августой.

Он поцеловал ей руку и добавил:

— Ты увидишь счастливый конец!

С этими словами Локридж быстро покинул зал ресторана «Ориент Экспресс».

Августа проводила его разочарованным взглядом и потянулась к рюмке мартини, стоявшей перед ней на столе.

В этот момент перед ней возникла фигура, появления которой здесь и сейчас Августа никак не ожидала.

Это была Шейла Карлайл. На лице ее лежала явная печать озабоченности. Глаза горели, щеки раскраснелись. Она дышала так тяжело, словно пробежала всю дорогу до «Ориент Экспресс» от самых дальних пригородов Санта–Барбары.

Августа взглянула на нее с некоторым недоумением.

— Здравствуйте, миссис Локридж, — сказала Шейла, нервно теребя в руках сумочку.

Августа изобразила на лице приторную улыбку.

— О, миссис ведьма… — язвительно сказала она. — Я думала, что вы уже покинули нашу тихую деревушку.

Августа отклонилась влево, заглядывая за спину Шейлы.

— Скажите, почему я не вижу вашего помела? Оно, что — в ремонте?

Может быть, в другой раз Шейла не стала бы сносить такие оскорбления. Однако, сейчас она была озабочена совершенно другой, проблемой, поэтому пропустила все сказанное Августой Локридж мимо ушей.

Тем не менее, тон ее голоса стал довольно жестким:

— Я хотела узнать у вас, где Джулия?

Августа растянула рот в еще более широкой улыбке:

— Да, я думаю, что адвокат очень даже нужен вам сейчас… Мало кто в нашем городе откажется придушить такую змею, как вы!

Стараясь не терять самообладания, Шейла настойчиво спросила:

— Вы можете сказать, где я могу найти ее?

— Не знаю, — развела руками Августа. — По моим сведениям она уехала отдыхать…

Шейла прикусила губу.

— Отдыхать?.. Куда же? Я смогу найти ее сегодня?

— Думаю, что нет, — с ядовитой ухмылкой сказала Августа. — Она где‑то в горах…

— В горах?..

Глаза Шейлы блеснули, словно у охотника, который напал на след своей жертвы.

— Но куда именно, я не знаю… — продолжила Августа. — Думаю, вам будет просто. Выбирайте любую вершину и приземляйтесь на нее.

— Очень хорошо, — удовлетворенно сказала Шейла. — Очень хорошо. Именно так я и сделаю.

Она с мрачной решимостью посмотрела куда‑то в сторону, мимо Августы.

Та сделала вид, что Шейла ее больше не интересует, и занялась своим «мартини».

 

ГЛАВА 9

Подозрения Джулии оправдываются. Кортни выясняет намерения Перла. Разговор Келли с доктором Роулингсом. Дэвид приезжает в загородный дом. Интервью окружного прокурора Кейта Тиммонса в прямом эфире. Круз Кастильо требует объяснений. Война между полицией и ведомством окружного прокурора неизбежна.

Джулия рылась в своих вещах, пытаясь найти измерительную ленту для шитья, которую она обычно всегда брала с собой.

Лента куда‑то запропастилась, и Джулия стала разбрасывать одежду в спешке, не думая о беспорядке.

Наконец, она нашла то, что искала.

Торопливо запихнув одежду назад в сумку, она стала дрожащими руками застегивать замок. Несколько мгновений у нее ничего не получалось. Тогда она, в сердцах, отшвырнула сумку и, схватив измерительную ленту, направилась к столу, на который она положила окровавленную гантелю.

В этот момент стоявший на столе телефон зазвонил.

Джулия схватила трубку и, едва сдерживая слезы, закричала:

— Алло… Кто это?

— Это Блинкен.

— А, это ты, Том? Хорошо, скажи мне, что тебе удалось выяснить?

— Диаметр — полтора дюйма… — сказал тот. Джулия торопливо развернула измерительную ленту и приложила к одному из концов гантели. Размеры совпали.

Боже мой! Она едва не закричала от страха…

Это было именно то, в чем она уже не сомневалась! Размеры совпадали! Так, значит, Дэвид действительно убил свою жену Мадлен?!!

Она бросила трубку и стала нервно расхаживать по комнате. Сердце ее сжималось от страха. Что ожидает ее в будущем? Ведь Дэвид скоро появится здесь! Он, наверняка, узнает о том, что улика в ее руках… Тогда ее ожидает… Смерть? Не сдержав чувств, она снова разрыдалась.

Слезы хлынули из ее глаз, заливая щеки. Джулия была в отчаянии. Сейчас она находится на волосок от гибели. Если Дэвид узнает все…

Перл и Кортни по–прежнему были вдвоем.

Несколько минут Перл молчал, словно собираясь с мыслями. Затем он осторожно снял голову Кортни со своей груди и уселся на постели.

Девушка немного отодвинулась и легла рядом с ним на подушку.

— Так что же было дальше? Расскажи мне, — сказала она.

— У нас было много всякого, — спустя некоторое время ответил Перл. — Но больше было другого… Наши отношения никогда нельзя было назвать идеальными, так же, как и отношения Брайана с отцом… Но я старался не вмешиваться в это. Хотя сейчас жалею об этом. Мне следовало больше поддерживать брата. Правда, я не могу сказать, что совсем бросил его. Нет, у нас с ним не было полного отчуждения…

— Я думаю, что тебе так и нужно было поступать, — сказала Кортни. — Иначе, он чувствовал бы себя совершенно брошенным ребенком.

Перл покачал головой и горько усмехнулся.

— Но я любил своего отца, — медленно произнес он. — Кортни, ты даже не представляешь, как я боготворил его! Отец был для меня настоящим идеалом! Везде! Во всем!

Разговаривая, Перл теребил краешек покрывала. Кортни внимательно слушала его, не перебивая.

— Но Брайан… — продолжил Перл. — Он был совершенно другим, он не переносил консерватизма! А отец не мог переносить бунтаря в своем доме! Конфликт между ним и братом скоро перешел в открытую вражду…

Перл умолк и с горечью пожал плечами.

Подождав несколько мгновений, Кортни осторожно спросила:

— И как же ты поступил? Перл горько усмехнулся.

— Не лучшим образом. Вместо того, чтобы оставить его в покое, я упоенно играл роль старшего брата. «Брайан, не пререкайся с отцом!.. Брайан, сделай то… Брайан, сделай это… Брайан, пойди туда… Поди сюда…» Не знаю…

Он снова пожал плечами. И продолжил:

— Возможно, во всем виноват только я?

Кортни чувствовала, что ему очень трудно говорить. Перл снова умолк, неподвижно глядя в одну точку.

— А как он умер? — тихо спросила она.

— Сейчас это уже не важно… — безразлично ответил Перл.

Кортни приподнялась на кровати и уселась рядом с ним.

— Нет, я думаю, что это очень важно. Для тебя.

— Да, — решительно сказал он.

— И поэтому ты решил узнать, что произошло на самом деле и кто виноват?

Перл покачал головой:

— Я не хочу вдаваться в подробности, Кортни. Ну, скажем, у меня есть подозрения насчет какого‑то доктора Роулингса…

Жизнь в клинике доктора Роулингса текла тем временем своим чередом.

Келли, которая попала туда после ненамеренного убийства Дилана Хартли, чувствовала себя совершенно раздавленной.

Она находилась в палате вместе с темнокожей девушкой по имени Элис.

Историю Элис Келли не знала, но, судя по всему, она была не менее трагична, чем ее собственная история.

К тому же, если Келли хотя бы чувствовала в себе силы ходить и разговаривать, то Элис постоянно молчала, лишь временами поднимаясь с постели для того, чтобы принять прописанные ей таблетки, которые приносила медсестра, миссис Ходжес.

Это была высокая сухопарая женщина в возрасте примерно пятидесяти лет, которая беспрекословно выполняла все распоряжения доктора Роулингса. Она, словно солдат, подчинялась приказам начальника, не обсуждая и не комментируя их.

Она вводила своим пациентам именно те дозы лекарств, которые прописывал им доктор Роулингс. Хотя, временами, даже непосвященному было очевидно, что дозы слишком велики…

Разумеется, именно в таком помощнике и нуждался доктор Роулингс, невысокий лысеющий мужчина, давно перешагнувший экватор своей жизни.

Он прекрасно понимал, что его методы лечения неправомерны. Однако, здесь, в клинике никто не имел права даже возразить ему. Именно в его руках были жизни пациентов — таких, как Элис и Келли.

Был вечер, когда мисс Ходжес вошла в палату Келли и Элис с небольшим подносом в руках.

На подносе лежали шприц, несколько пузырьков с лекарствами и таблетки.

Сделав укол Элис, медсестра увела ее из палаты.

Келли поняла, что ее хотят оставить одну.

В этот момент в комнату вошел доктор Роулингс. Он взял стул и вместе с ним направился к кровати, на которой, неподвижно уставившись в одну точку, сидела Келли.

— Как дела? — с наигранным оптимизмом произнес доктор, усаживаясь перед Келли.

Девушка отрешенно молчала.

— Как ты себя чувствуешь, Келли? — уже более настойчиво повторил доктор Роулингс.

— Так же, — совершенно безучастно ответила она.

— Так же? — деловито переспросил он. Не поднимая глаз, Келли ответила:

— …так же, как и вчера, и позавчера, как неделю назад… Какой сегодня день? Который час? Вы знаете?..

Она подняла голову и посмотрела на него.

— Я не знаю, который час… — ответила она за него. Доктор Роулингс, ничуть не изменяя тона, все так же бодро ответил:

— Неважно, какой сегодня день и какой сейчас час… Важно то, как ты себя чувствуешь. Спокойно и комфортно?

Келли едва заметно приподняла брови:

— О, да!

Доктор оживленно закивал головой:

— Это неплохое начало, Келли. Я сам ежедневно буду осматривать тебя, а число уколов непременно будет уменьшено. Ну, как, ты рада?

Она равнодушно посмотрела на доктора и снова опустила голову.

— Как Элис? — неожиданно спросила она.

— Элис?.. — удивленно произнес доктор Роулингс.

— Да. Я беспокоюсь за нее… С ней никто не разговаривает. Ее только пичкают лекарствами и бесконечными процедурами. Вот и сейчас ее увели куда‑то… Почему всем наплевать на Элис?.. Почему?

Келли разволновалась и даже стала размахивать руками.

— Келли, — снисходительно сказал доктор. — Не думай об Элис… Разве у тебя мало собственных проблем, сосредоточься на себе, думай о своем здоровье и самочувствии…

Девушка мгновенно умолкла и, словно обмякнув, как‑то съежилась.

Через несколько мгновений она вяло спросила:

— Мне можно пойти в изостудию?..

Хлопнув себя по коленкам, Роулингс удовлетворенно вскочил:

— Да, разумеется. Только сначала миссис Ходжес сделает тебе укол… Сестра сегодня уменьшит дозу на десять миллиграммов.

Миссис Ходжес понимающе кивнула и набрала в шприц обычную дозу лекарства. Она показала его доктору, стоя за спиной Келли. Роулингс утвердительно кивнул и направился к выходу из комнаты.

Келли молча вытянула в сторону левую руку и едва заметно вздрогнула, когда сестра ввела ей иглу под кожу.

Девушка уже не знала, сколько времени она провела здесь. Еще хуже была неизвестность. Она также не знала, сколько времени ей придется еще провести здесь… Может быть, срок до конца жизни…

Эта мысль так ее угнетала и заставляла быть абсолютно безучастной ко всему происходящему вокруг… Надежды не было…

Трясущимися руками Джулия завернула окровавленную гантелю в то полотенце, в котором она находилась до этого, и растерянно стояла посреди комнаты.

— Что же делать, что делать?.. — бормотала она. — Может быть, я успею сбежать отсюда до приезда Дэвида?

Словно опровергая ее слова, за окном загородного дома раздался сигнал автомобиля.

Джулия едва не закричала от ужаса. Она подбежала к окну и увидела, что неподалеку от дома остановился автомобиль Лорана.

Положение было почти безвыходным.

Осторожно выглядывая через щелочку жалюзи, Джулия увидела, как из машины выходит Дэвид.

Закрыв рот рукой, чтобы не закричать, она бросилась назад в комнату.

Нужно быстро привести все в порядок, чтобы Дэвид ни о чем не догадался. Она поспешно запихнула в шкаф сумку со своей одеждой. Затем схватила сумку Дэвида с теннисной экипировкой и положила ее в самый дальний угол.

Завернутая в окровавленное полотенце улика была у нее в руке. Растерянно посмотрев по сторонам, Джулия застыла в нерешительности, но тут взгляд ее упал на выступ камина.

Она вспомнила о том, что два кирпича на выступе не закреплены и под ними есть удобное место для тайника.

Джулия поспешно бросилась к камину, открыла тайник и сунула туда сверток.

В дверях уже раздался голос Дэвида:

— Джулия! — весело крикнул он.

Она едва успела трясущимися руками положить кирпичи на место и выпрямиться, как дверь дома открылась и вошел Дэвид.

Лицо его расплылось в широченной улыбке.

— Джулия, дорогая! Как я соскучился по тебе! — сказал он.

Однако от его взгляда не увернулось то, что в глазах Джулии явно проступала озабоченность…

Она изобразила на лице столь же радостную улыбку как и у него.

— Дэвид, дорогой! Наконец‑то ты приехал! Правда, при этом она не бросилась к нему на шею, как это было в последнее время, а нерешительно топталась возле камина, словно пытаясь спрятать дрожавшие от страха руки.

— Ты рада?

Дэвид шагнул вперед, пытаясь обнять ее.

— Конечно, конечно… — торопливо ответила она, бросаясь к нему.

Джулия решила — во что бы то ни стало нужно оттягивать время. Может быть, ей удастся сбежать отсюда или кто‑нибудь придет на помощь…

— Я скучал по тебе…

Он обнял ее, хотя на этот раз в его объятиях не было прежнего пыла… Объятия Джулии также можно было назвать чисто формальными.

Она изобразила нежность, правда, довольно неумело. И, хотя сам Дэвид не испытывал никаких сентиментальных чувств, он все‑таки заметил, что Джулия необычайно сдержанна…

— С тобой все в порядке? — спросил он, держа ее за плечи.

Глаза ее бегали, на щеках была видна необычная бледность.

Само собой, Дэвид, связал это с уликой, находившейся в его сумке. Похоже, что Джулия либо что‑то обнаружила, либо о чем‑то догадывается.

— Со мной все в порядке… — ответила она. Однако, в голосе ее слышалась озабоченность, а не удовлетворение.

— Ты устал?

Дэвид не ответил. Он увидел стоявшую рядом с ним в кресле сумку с его теннисной экипировкой и уже намеревался направиться к ней, как Джулия, также успевшая заметить предмет его внимания, схватила его за плечи и развернула к себе.

— Надеюсь, у тебя еще остались силы?.. — с притворной соблазнительностью в голосе произнесла она.

Пока Дэвид пытался что‑то ответить, она впилась ему в губы поцелуем, изображая пылкую страсть.

Он довольно сдержанно ответил на ее поцелуй, больше озабоченный другими проблемами.

Сейчас их мысли работали в одном направлении, хотя с противоположной полярностью.

Джулия молила Бога о том, чтобы Дэвид как можно дольше не мог добраться до сумки. А Дэвид содрогался от ужаса при одной мысли о том, что она обнаружила спрятанную улику.

В последние несколько месяцев Тэд Кэпвелл работал на радиостанции Кей–Ю-Эс–Би в Санта–Барбаре.

Очень быстро он завоевал немалую популярность своим стилем ведения передач.

Джейн Уилсон, редактор на радиостанции, была очень довольна тем, что ей удалось найти такого интересного ведущего.

Джейн была довольно привлекательной молодой женщиной, внешность которой, правда, немного портили большие очки с сильными линзами. Замужем она никогда не была и, как всякий «синий чулок», со всей душой отдавалась работе.

Разумеется, успевший поработать в Голливуде молодой красавец из богатой семьи — Тэд Кэпвелл — не мог не привлекать ее внимания. Джейн прекрасно понимала, насколько скромны ее шансы. Особенно после того, как на радиостанцию попала Хейли Бенсон, племянница Джины Кэпвелл.

Поначалу Джина, пользуясь своими старыми связями, пристроила ее работать горничной в семействе Кэпвеллов. Однако, познакомившись с Тэдом, Хейли по уши влюбилась в парня.

Работа на радиостанции несравненно хуже оплачивалась, но Хейли, не задумываясь, ушла работать туда, лишь бы быть побольше времени рядом с Тэдом.

Он также обратил внимание на молодую привлекательную шатенку, и с каждым днем их чувства все больше укреплялись.

Спустя некоторое время всем вокруг стало известно, что Тэд и Хейли влюблены и намереваются в ближайшем будущем поселиться вместе.

Разумеется, это не могло понравиться семейству Кэпвелл, а, в особенности, СиСи…

Учитывая, что Хейли была племянницей его бывшей жены Джины, и, к тому же, девушкой без всяких видов на приданое, СиСи вполне серьезно намеревался расстроить их отношения. Однако, у него пока еще ничего не получалось.

Тэд настойчиво ухаживал за Хейли, не пытаясь ни от кого скрывать это.

Правда, тучи вокруг них сгущались все сильнее, и Тэд знал, что скоро ему необходимо будет предпринять какие‑то решительные шаги с тем, чтобы определиться в своих взаимоотношениях с семьей и любимой.

Но пока это все было впереди…

…А сейчас Тэд сидел в студии прямого эфира за пультом и вел разговор с окружным прокурором Кейтом Тиммонсом.

Разумеется, сенсационный результат судебного процесса, который занимал умы жителей Санта–Барбары в последнее время, не мог не привлечь внимания журналистов…

Не мог пройти мимо этого и Тэд.

Оправдательный приговор Дэвиду Лорану — вот что было главной темой разговора Тэда с окружным прокурором Тиммонсом.

— Итак, если я вас правильно понял, — сказал Тэд, — присяжные должны были вынести Дэвиду Лорану обвинительный приговор?

Тиммонс откашлялся в сторону и, немного помолчав, сказал:

— Да. Я вынужден признать, что все произошло не так, как я ожидал. Но, по–моему мнению, главную ответственность несет следственная группа. Если бы не ее слабая подготовительная работа… Приговор должен был быть иным.

— Вы могли бы назвать имена?

Окружной прокурор усмехнулся:

— Следователь Кастильо допустил ряд довольно существенных промахов, — задумчиво ответил он.

— Ну, что ж, понятно. А что вы скажете о других сторонах, представленных на процессе? Например, о работе адвокатов?

— Что ж, — пожал плечами Тиммонс. — Я вынужден признать хорошую работу адвоката Джулии Уэнрайт. Она весьма умело использовала те прорехи в доказательствах, которые оставила стороне обвинения следственная группа. К тому же выступавший на нашей стороне адвокат Мейсон Кэпвелл не смог опровергнуть ее доводов и доказать присяжным виновность Лорана. Правда, — он сделал жест в сторону Тэда, — я не могу его упрекнуть в этом, поскольку, все‑таки, по–моему глубокому убеждению, с такими слабыми доказательствами, которые представила нам следственная группа, невозможно было вообще обвинить Лорана в чем‑либо… Поскольку улики весьма неубедительны, а все основывалось лишь на показаниях одной–единственной свидетельницы, Шейлы Карлайл.

При упоминании имени Мейсона Тэд почувствовал некоторую неловкость. Очевидно, наступило время, когда нужно было закончить интервью, поскольку ведущий чувствовал себя несколько растерянным.

— Ну что ж, большое спасибо вам, мистер Тиммонс, — улыбнулся он. — Я благодарю вас за то, что вы пришли к нам в студию. Благодарю за выступление в прямом эфире.

Джейн Уилсон находилась в соседней комнате, внимательно слушая интервью Тэда Кэпвелла с окружным прокурором.

В этот момент дверь открылась и в помещение радиостанции быстрым шагом вошел Круз Кастильо в сопровождении своей жены Сантаны.

Очевидно, он был весьма в плохом расположении духа, поскольку толкнул дверь с такой силой, что она с грохотом ударилась об стену.

Как раз в этот момент из динамиков донесся голос Тэда Кэпвелла:

— С нами в прямом эфире был окружной прокурор Кейт Тиммонс.

Услышав шум, Джейн обернулась. Кастильо направлялся прямо к ней.

— Здравствуйте, — растерянным голосом сказала она. — Что вам угодно?

Кастильо даже не поздоровался.

— Мне бы хотелось поговорить с Тэдом Кэпвеллом, — решительно сказал он.

Сантана, которая была рядом с мужем, испуганно посмотрела сначала на Круза, затем на Джейн Уилсон.

— Он в студии, — ответила Джейн.

— Да, я слышу, — сказал он, указывая на висевший на стене динамик, откуда доносился веселый голос Тэда:

— …А сейчас мы запускаем одну из самых интересных вещей группы «Зэ примитив» — «Краш»…

— Ну, вот видишь… — испуганно сказала Сантана. — Я же тебе говорила, Круз, что он сейчас занят. Пойдем. Не нужно скандалить.

Но Круз посмотрел на жену таким холодным взглядом, что она убрала руку, которую положила ему на плечо.

— Я дождусь конца передачи, — жестко произнес он.

— Круз, пожалуйста… — дрожащим голосом проговорила Сантана. — Не нужно, пойдем отсюда. Это совершенно бессмысленный шаг.

Но успокоить Кастильо, в жилах которого вскипела мексиканская кровь, было не так‑то просто.

— Я не намерен сидеть сложа руки в то время, как окружной прокурор будет публично упрекать меня в чем‑то… — повышенным голосом воскликнул Круз.

В этот момент дверь студии, откуда шла передача, открылась и на пороге показался Кейт Тиммонс.

Увидев Круза, он усмехнулся и попытался пройти мимо. Однако, Кастильо решительно шагнул навстречу ему и преградил дорогу.

— Послушай, парень, — вызывающим голосом сказал Круз. — Ты начинаешь действовать мне на нервы!

— Вот как? — скептически произнес Тиммонс. — Интересно, чем же это я вызвал такое неудовольствие полиции?

— Ты прекрасно знаешь, что полицейский департамент Санта–Барбары провел следствие на профессиональном уровне. Те же промахи, которые были допущены, отнюдь не наша вина. Все это — результат давления сверху. Почему ты не сказал об этом в радиоинтервью? Мне кажется, что тебе придется публично принести извинения перед полицией…

Кастильо был столь разъярен, что готов был броситься на Тиммонса и разорвать его на куски.

Сантана прекрасно понимала чувства мужа, и, в тоже время, в ней говорили чувства, которые она с недавних пор испытывала к Тиммонсу. Она встала перед Крузом и умоляюще произнесла:

— Прошу тебя, не надо… Не начинай этот разговор. Она побледнела, руки ее дрожали.

Лучше всех в этой ситуации чувствовал себя Тиммонс. Он, по–прежнему, ухмылялся, уверенный в своей полной безнаказанности. Дело было сделано. Сомнения в профессиональной пригодности Круза Кастильо после его интервью неизбежно должны были возникнуть в полицейском управлении. То же, что могло произойти дальше, окружного прокурора уже совершенно не волновало. Тиммонс был почти уверен, что Сантана находится в его руках… Теперь для этого не понадобится предпринимать никаких усилий… Круз сам начнет пороть горячку и наделает глупостей. В такой обстановке Тиммонсу только останется подставить руки и поймать созревший плод…

После того как Сантана попыталась урезонить Круза, Тиммонс снисходительно сказал:

— Лучше прислушайся к совету жены, Кастильо.

— Мне несколько странно было слышать это интервью, — пытаясь сдержать себя, сказал Круз. — Я ожидал услышать в устах представителя закона правду! Однако, это была сплошная ложь!

Тиммонс взял стакан и налил себе из графина воды.

— Вам хорошо известно, как разыгрывался судебный процесс над Дэвидом Лораном и что осталось за кадром… — продолжил Круз.

Тиммонс неторопливо отпил воды из стакана, а затем направился к выходу.

— Я не желаю выслушивать этого, Кастильо… — небрежно сказал он.

Но Круз еще не закончил. Он остановил Тиммонса, придержав его за рукав пиджака.

— Напрасно, мистер окружной прокурор, — с вызовом сказал Круз. — Прессе будет весьма интересно узнать о пропаже важной улики при очень загадочных обстоятельствах… А она, замечу, могла бы очень сильно помочь следствию. Точнее — в корне изменить его ход!

— Это — ложь! — произнес Тиммонс, в его голосе была слышна угроза.

— А я так не считаю, — решительно сказал Круз. — Ты сейчас просто пытаешься спасти свою подмоченную репутацию, и больше ничего… И даже при всех прочих условиях я не стал бы тебе в этом мешать. Но только в одном–единственном случае… — голос его повысился. — Не смей критиковать работу полицейского департамента!

В этот момент в комнате появилась Хейли. Затаив дыхание, она следила за словесной перепалкой между полицейским и прокурором.

— Еще одно подобное выступление, и мне придется принять меры! — воскликнул Кастильо.

— Какие же?

— Я объявлю тебе войну. Жестокую и бескомпромиссную, — твердо сказал Кастильо. — Надеюсь, ты понимаешь, чем это тебе грозит?

Тиммонс уже не скрывал ненависти.

— Все, чего ты можешь добиться, так это погубить свою карьеру, — бросил он.

Дав понять, что на этом разговор закончен, Тиммонс резко повернулся и вышел из студии.

Тяжело дыша, Кастильо проводил его взглядом, но больше ничего не сказал.

Воспользовавшись музыкальной паузой в ходе прямого эфира, из трансляционной вышел Тэд Кэпвелл.

Круз направился к нему.

— Я только что слышал интервью окружного прокурора, — сказал он с явно выраженным раздражением в голосе. — Вы должны предоставить мне эфирное время.

Тэд недоуменно посмотрел на Джейн.

— Вы хотите, чтобы мы предоставили вам эфирное время немедленно? — переспросил он.

— Да, — решительно кивнул головой Круз.

— Но это невозможно! — сказала Джейн Уилсон. — У нас это не запланировано, мы не сможем обеспечить сейчас еще один прямой эфир!

Тэд на мгновение задумался.

— Хорошо, я запишу вас на пленку.

— Спасибо.

Тэд направился назад в студию, чтобы приготовить технику для записи. Джейн нервно выскочила из комнаты.

Хейли, единственная работница студии, оставшаяся в одном помещении с супругами Кастильо, нерешительно подошла к Крузу.

— Может быть, мне стоит принести вам кофе?

— Спасибо, не нужно, — махнул рукой Круз. — Я и так чувствую себя, как заведенный.

Сантана, нервно теребившая висевшее на шее ожерелье, обратилась к мужу:

— Круз, к чему тебе соперничать с Кейтом? Остановись.

Но он снова потерял самообладание.

— Сантана, прошу тебя, не вмешивайся! — воскликнул Круз. — Я хочу подвести черту между нашими отношениями с окружным прокурором. И, если понадобится, я уничтожу его…

В его глазах сверкнули искры гнева.

 

ГЛАВА 10

Джулия пытается отвлечь внимание Дэвида. Перл предлагает Кортни выход из положения. Келли обвиняет доктора Роулингса. Круз и Сантана в ресторане «Ориент Экспресс». Очередной разрыв.

Сейчас у Джулии была одна–единственная цель: как можно дольше затянуть время. Для этого она была готова на все.

Она долго целовала Дэвида, обвивая руками его шею. Но от Дэвида не могла укрыться неестественность ее поведения.

— Сейчас попробую догадаться, что ты думаешь, — с притворной улыбкой произнес он, глядя ей в глаза.

Джулия снова потянулась к нему губами, но в этот момент он спросил:

— Тебе здесь нравится?

Джулия смутилась. Опустив глаза, она невпопад рассмеялась и стала оживленно трясти головой.

— Да, да! Конечно!

Затем она снова припала к его губам.

— А спальня… — засмеялся Дэвид. — Уверяю тебя — то, что ты найдешь в спальне, превзойдет все твои ожидания… Ты уже видела ее?

Джулия отрицательно покачала головой:

— Нет.

— Там очень уютно.

Она не слишком радостно улыбнулась:

— Может быть, пока еще рановато?..

Вместо ответа теперь уже Дэвид поцеловал Джулию.

Она обнимала его, но в голове ее постоянно звенела лишь одна мысль: камин, камин, камин… Как сделать так, чтобы Дэвид не о чем не догадался? Очень жаль, что она не успела вернуть улику на место. Если бы гантеля лежала там, где она лежала раньше — в сумке с теннисными принадлежностями — ей было бы гораздо легче скрыть то, что она знает обо всем. Но до тех пор, пока улики на месте нет, жизнь Джулии находится в смертельной опасности…

Джулия была так внутренне напряжена, что Дэвид снова взял ее за плечи и внимательно посмотрел в глаза:

— Ты хорошо себя чувствуешь?

— Наверное, я очень устала за сегодняшний день… — она виновато улыбнулась.

— Я думаю, что мы оба устали…

Джулия поняла, что, если сейчас не предпринять решительных действий, то может произойти все, что угодно.

Поэтому она ласково прошептала:

— Я согласна, ты прав насчет постели…

Это устраивало и Дэвида. Он радостно подхватил ее на руки и понес к лестнице, которая вела на второй этаж…

Кортни и Перл еще долго наслаждались друг другом.

Кортни выплеснула на Перла всю страсть первой любви. И он отдал ей все, словно предстоящее расставание должно было продлиться целую вечность…

Когда они, наконец, сполна изведали радость обладания друг другом, Кортни устало прошептала:

— Сколько мы здесь уже?

— Две недели… — пошутил Перл.

— Да? — недоверчиво переспросила она. — А я бы осталась здесь навсегда…

— Неужели?

— О, Перл. Такое со мной происходит впервые…

Она поглаживала его по груди.

— Знаешь, кто ты?

— Счастливчик! — самодовольно произнес Перл.

— Феноменальный любовник, — поправила она.

— Для такого феномена необходимо две составляющие… — уверенно сказал он, нежно целуя ее. — Извини… Но мне пора идти.

Кортни почувствовала, как на ее глаза снова накатываются слезы. Стараясь скрыть свои чувства, она прошептала:

— Мне очень жаль. Но я понимаю, зачем тебе надо уйти…

Перл снова погладил свою возлюбленную по щеке.

— Перл, ответь мне, пожалуйста, на еще один вопрос, — прошептала Кортни.

— Хорошо, котеночек…

К нему снова вернулось его игривое настроение.

— Ты любишь меня? — преданно глядя ему в глаза, спросила Кортни.

Перл несколько секунд неотрывно смотрел на нее, а потом рот его растянулся в широченной улыбке:

— Да!.. Кажется, да! — вначале неуверенно, а затем твердо сказал он. — Да, похоже, я люблю тебя…

— Так «кажется» или «да»?

— Да! Да, Кортни!.. Просто с годами я уже начал забывать, что такое любовь. И думал, что это чувство никогда больше не вернется ко мне, — со смехом говорил он.

— Перл, и мне казалось, что я не полюблю никогда, — с радостным смехом сказала Кортни. — Но чудо все‑таки свершилось!

Но в то же мгновение все ее радостные чувства изменились на прямо противоположные. Из глаз снова брызнули слезы.

— Но я не знаю, как я смогу пережить разлуку с тобой!

С этими словами, рыдая, она бросилась в его объятия.

— Успокойся, моя рыбка, — он нежно гладил ее по голове. — Я буду очень скучать без тебя…

— И мы не сможем встречаться? — безнадежно спросила Кортни.

Ее голос звучал столь жалобно, что Перл на минуту задумался.

— Ты знаешь, что? У меня есть идея! — воскликнул он спустя некоторое время.

— Что? — не веря своим ушам, переспросила Кортни.

— У нас есть шанс!

— Какой?

— Кортни, ты станешь моей родственницей…

— Что?

— Одевайся, моя голубка. Ты превратишься в мою любимую родную сестру.

С этими словами он вскочил на кровати и начал одеваться.

Келли зашла в свою палату. Здесь уже была Элис.

Она сидела за небольшим столом, разложив перед собой несколько листов бумаги и угольки для рисования.

Келли увидела на чистой белой стене надпись, сделанную углем: «Элис». Внимательно посмотрев на надпись, Келли подошла к темнокожей девушке, склонившейся над рисунками.

— Это твое имя — Элис? — тихо спросила она.

Та на мгновение подняла голову и безучастно взглянула на Келли. Потом снова уткнулась в свои рисунки. Она рисовала большую зеленую пальму.

— Что ты хочешь сказать? — спросила Келли. — Я знаю, — ты можешь говорить. Стоит тебе только постараться и ты сможешь…

В глазах Элис блеснула надежда. Она немного испуганно посмотрела на Келли, словно колеблясь.

— Ну, же! Я знаю, что ты можешь. Не бойся, перед тобой друг. Ты можешь сказать мне все, что хочешь.

Келли присела рядом с Элис, не сводя взгляда с девушки.

Та уже будто попыталась что‑то сказать, но в этот момент дверь палаты распахнулась и в нее решительно вошла медсестра, миссис Ходжес.

Увидев надпись, сделанную черным углем на стене, она заорала:

— Элис, ты опять рисовала на стенке! Сколько раз я говорила, чтобы ты этого не делала?

Элис испуганно съежилась, словно от удара плетью. Келли попыталась успокоить медсестру:

— Зачем вы кричите, миссис Ходжес? Медсестра небрежно отмахнулась от Келли.

— Она все равно ничего не слышит.

С этими словами миссис Ходжес взяла Элис за руку и попыталась подтащить ее к двери. Но девушка упиралась.

— Пойдем, Элис. У тебя плановые процедуры. Элис не выпускала из рук листок бумаги с нарисованной на нем зеленой пальмой.

— Что вы делаете? — возмущенно закричала Келли. — Вы, что, не видите — она пытается что‑то сказать?

С этими словами Келли бросилась на помощь девушке.

— Она что‑то пишет на бумаге, — не унималась Келли.

— Да что она может писать? — с раздражением огрызнулась сестра. — Опять какие‑нибудь каракули? Пойдем, Элис.

Она пыталась тащить за руку упиравшуюся Элис, но Келли, возмущенная подобным обращением, с силой оттолкнула медсестру и закричала:

— Оставьте ее в покое!

Миссис Ходжес оторопело застыла на месте, хлопая глазами.

В этот момент в комнату вбежал доктор Роулингс и санитар, крепкий темноволосый мужчина лет сорока, в больничной униформе.

— Что здесь происходит? — громко спросил доктор строгим голосом.

Келли стояла рядом с Элис, словно пытаясь защитить ее, закрыть собой.

— Она издевалась над Элис, доктор Роулингс! — с возмущением воскликнула Келли, указывая в сторону медсестры.

По едва заметному знаку доктора Роулингса санитар подошел к Келли и, схватив ее за плечи, потащил к выходу.

— Келли, успокойся. Тебе нужно отдохнуть… — сказал доктор.

— Куда вы меня тащите?!! — кричала она, отбиваясь от санитара.

— Но Роулингс безучастно взирал на происходившее в комнате.

Тогда Келли не выдержала и закричала:

— Вы не помогаете пациентам, а калечите их! От вашего лечения им становится только хуже! Мне стали понятны все ваши методы. Вы — преступник!

— Хватит! — завизжал Роулингс. — Я сказал — довольно!

Едва сдерживая себя, он сделал знак рукой санитару и произнес:

— Ведите Элис на процедуры.

Санитар отпустил Келли и, осторожно взяв Элис под руки, повел ее в сторону двери.

Доктор Роулингс обратился к медсестре:

— С вами все в порядке, миссис Ходжес?

— Да.

Затем доктор повернулся к Келли.

— К сожалению, мои надежды на тебя не оправдались. Нам придется вернуться к первоначальным дозам лекарств, которые я прописал…

Джина Кэпвелл одиноко сидела за стойкой в ресторане «Ориент Экспресс», потягивая из стакана густой коктейль темно–вишневого цвета.

Из включенного приемника едва слышно доносились звуки музыки. Затем из динамика послышался голос Тэда:

— Вы слушаете радиостанцию «Кей–Ю-Эс–Би». С вами — Тэд Кэпвелл. Сейчас мы передадим заявление полицейского инспектора Круза Кастильо, сделанное им сегодня после выступления по радио окружного прокурора Кейта Тиммонса.

Джина настороженно прислушалась к доносившемуся из динамика голосу Тэда и знаком попросила официанта увеличить громкость.

Вскоре из динамика донесся голос Круза Кастильо:

— Говорит полицейский инспектор Круз Кастильо. Сегодня в своем интервью окружной прокурор высказал несколько претензий к полицейскому Управлению Санта–Барбары. Я бы хотел сделать некоторые комментарии.

Услышав за спиной какой‑то шум, Джина оглянулась. В ресторан вошли Круз и Сантана Кастильо. Они остановились у дверей, услышав трансляцию радиопередачи.

Джина несколько секунд внимательно разглядывала Круза, затем ухмыльнулась и снова повернулась к стойке.

— Во–первых, я принимал непосредственное участие в следствии по делу Лорана, — доносилось из динамиков. — И могу заявить, что оно было проведено тщательно и профессионально. Полиция пыталась найти правду, а не доказать виновность лица, обвиненного в совершении этого преступления.

Джина снова обернулась и посмотрела на Кастильо. Тот стоял, нахмурившись, и напряженно слушал радиотрансляцию. Когда прозвучали последние слова его выступления, Круз хмуро опустил голову и направился вглубь ресторана. Сантана последовала за ним.

Увидев это, Джина снова ухмыльнулась и приложилась к стакану.

Круз проводил Сантану к столику и отодвинул перед ней стул.

— Я не знаю, зачем мы сюда приехали, — раздраженно сказала она.

— У тебя есть возражения?

Несмотря на свой тон, Сантана тем не менее уселась на предложенный ей стул и даже развернула салфетку.

— Что же тебе не нравится?

— Этот ресторан принадлежит Идеи. Я его ненавижу! Может быть, поедем домой?

Сантана была уверена, что Круз по–прежнему питает теплые, если не сказать больше, любовные чувства к Иден. Поэтому она каждый раз подчеркивала свое неприязненное отношение к ней.

— Почему ты не сказала об этом раньше? — спокойно спросил Круз, усаживаясь за стол напротив Сантаны.

— А разве ты послушал бы меня?!! — с горячностью возразила она.

— Конечно, — все так же спокойно отвечал Круз. Сантана тяжело вздохнула и отвернулась.

— Что с тобой творится? — озабоченно спросил Круз.

— Ничего! — запальчиво ответила она. — Все в порядке!

Кастильо внимательно посмотрел на жену, которая была вне себя от непонятной ярости. У нее едва хватало сил сдерживать себя.

— Мне так не кажется. Я даже не могу припомнить, когда ты себя вела подобным образом.

Сантана раздраженно улыбнулась и промолвила, откровенно издеваясь над Крузом:

— Со мной все в порядке!!!

— Ты не поняла, о чем я говорю?

— Круз, мне надоело неусыпное внимание окружающих! Здоровому человеку трудно жить в сумасшедшем доме! Это напоминает исполинскую тень — она надвигается неумолимо и быстро. Не исключено, что скоро я окажусь в полном мраке…

Кастильо озабоченно посмотрел на жену.

— Странно…

— Круз! Наш брак потерял всякий смысл. О любви не может быть и речи! Мы совершенно не подходим друг другу.

— Дорогая… — неуверенно возразил он. — Ты совершенно не права!

Он потянулся к ней через стол, намереваясь успокоить.

— Дай мне свою руку…

— Не трогай меня! — истерично взвизгнула Сантана. — Не смей прикасаться ко мне!

Она с нескрываемым неудовольствием отдернула

— Я ведь тебе уже сказала, что не хотела приезжать в этот гнусный ресторан! — она была разъярена.

— Сантана, пожалуйста! — умоляюще произнес Круз.

— «Сантана, пожалуйста»… — зло передразнила она мужа.

Ее губы дрожали, в уголках глаз показались слезы.

— Вспомни, как ты просил меня, как ты умолял дать тебе время! Я согласилась. И что из этого вышло? Это напоминает последствия урагана в Калифорнии!

Круз слушал ее, мрачно нахмурившись.

— Сантана, твои упреки справедливы, — тяжело вздохнув, произнес он. — Поверь мне: я отнюдь не заинтересован в разводе, я хочу, чтобы мы были вместе…

— Стоит ли? — закричала она.

— Тише, тише… — успокаивал он ее. — Причины наших размолвок вполне понятны и оправданы. Нам не хватает взаимопонимания и терпимости… Но уверяю тебя — вместе мы преодолеем эту мертвую точку. Мы же близкие люди.

Сантана раздраженно схватила сумочку и вскочила со стула.

— Что ты делаешь?

— Ты — лжец! — крикнула Сантана, направляясь к выходу.

Круз бросился вслед за женой.

Джина Кэпвелл, хотя и находилась в другом конце зала, прекрасно видела и понимала, что происходит. Увидев, что Сантана намерена покинуть ресторан, Джина поспешно допила свой коктейль, положила на стойку бара пятидолларовую банкноту и вышла следом за ней.

 

ГЛАВА 11

Джулия тянет время. Тэд получает нагоняй на радиостанции. Разговор Круза и Сантаны на крыше ресторана. Перл изучает «свою» историю болезни. Джулия и Дэвид ужинают в загородном доме.

Джулия проснулась, когда уже стемнело. Услышав рядом с собой равномерное дыхание Дэвида, она решила, что нельзя терять время даром.

Накинув халат, она осторожно спустилась вниз и сразу же направилась к каминному выступу. Сняв кирпичи, она сунула руку в тайник и достала оттуда завернутую в полотенце гантелю.

Осторожно ступая по дощатому полу, чтобы не привлечь внимание Дэвида, она подошла к стулу, на котором лежала сумка Дэвида с его теннисной экипировкой. Открыв боковой карман, она принялась торопливо засовывать туда сверток.

Спустя несколько мгновений все было кончено. Улика лежала в том же месте, где Джулия ее обнаружила.

Она уже ставила сумку на место, когда в комнате щелкнул выключатель и загорелся свет. Словно обжегшись, Джулия бросила сумку на стул и обернулась.

На лестнице стоял Дэвид, одетый в ночной халат. На лице его была написана подозрительность.

Не зная, куда девать руки, Джулия стала нервно поправлять прическу.

— Что ты делаешь в такой ранний час? — спросил Дэвид, спускаясь по лестнице.

Джулия натянуто улыбнулась, пытаясь изобразить естественность в поведении.

— Уже шесть часов вечера, и я решила приготовить ланч…

Ее нервозность была столь заметна, что Дэвид недоуменно спросил:

— А не поздновато ли для ланча?

— Думаю, что нет, — она развела руками, — ведь мы полдня проспали.

Он подошел поближе и попытался обнять ее.

— В таком случае не лучше ли провести остаток дня в постели?

Джулия нервно улыбалась.

— Хорошо. Давай тогда превратим ланч в ужин. Разве ты не проголодался?

Они оба играли в игру, но пытались сделать вид, что не подозревают о намерениях друг друга.

— Ладно. Согласен, — кивнул Дэвид. — Ты можешь приготовить ужин.

Джулия радостно тряхнула головой.

— В таком случае я пойду на кухню.

С облегчением избавившись от необходимости продолжать разговор, она быстро пошла в соседнюю комнату, где располагалась небольшая кухня.

Дэвид сделал вид, что интересуется продуктами, выставленными на столе. Он достал из небольшой корзинки бутылку шампанского в золотистой обертке и крикнул:

— Шампанское еще холодное.

Однако на самом деле его внимание привлекала сумка.

— Сейчас я пожарю цыпленка, — крикнула из кухни Джулия. — Еще у нас есть спаржа… Ты любишь спаржу?

— Это мой любимый овощ, — ответил Дэвид. Пока Джулии не было в комнате, он подошел к стулу и, взяв сумку, взвесил ее на руке: судя по всему, гантеля была там. Стоя спиной к двери на кухню, Дэвид не видел, что Джулия осторожно наблюдает из‑за двери за его действиями.

Сделав вид, что еще находится на кухне, Джулия крикнула из‑за двери:

— Мы можем еще разогреть хлеб.

Дэвид положил сумку на место и прошелся вдоль стола.

Когда Джулия вышла из кухни, он с милой улыбкой обратился к ней:

— Давай наплюем на всю эту возню с ужином. Пусть я спятил, но я не хочу отпускать тебя ради какого‑то ужина.

Он подошел к ней и снова заключил в свои объятия. Она сдержанно ответила на его поцелуй, положив голову к нему на плечо.

Сейчас Джулия молила бога лишь об одном — чтобы Дэвид ничего не заметил. Иначе ей несдобровать.

Ситуация все больше осложнялась. Наступил вечер, и шансы Джулии на спасение становились все более призрачными. Если на помощь не придет какой‑нибудь счастливый случай — она обречена.

Джейн Уилсон, редактор радиостанции «Кей–Ю-Эс–Би», была вне себя от ярости. Выпустить в эфир почти друг за другом два взаимоисключающих интервью — окружного прокурора и полицейского инспектора — было явным нарушением эфирной политики радиостанции. Она возражала против этого, но Тэд Кэпвелл поступил по своему усмотрению.

Оба интервью наделали много шума. И сейчас к радиостанции будет привлечено излишнее внимание со стороны. Это никак не входило в планы руководства.

Разумеется, во всем был виноват Тэд.

Джейн отчитывала его в присутствии Хейли.

— Мне следовало выгнать тебя за интервью с Кастильо…

Но Тэд не намеревался сдаваться.

— Мы обязаны объективно освещать спорные вопросы. Вспомни древних — выслушай и другую сторону.

— Ты определяешь вещательную политику станции? — воскликнула Джейн.

Явно нервничая, она то и дело поправляла съезжающие на нос очки.

— Джейн, я ознакомился с правилами, — сказал Тэд. — Если мы не будем их выполнять, нас лишат лицензии на эфирное время. И я убежден в правильности своего решения! Мы поступили объективно. Это интервью пойдет в наш актив. Общественность увидела, что мы не зациклены на какой‑то одной точке зрения, а предоставляем возможность высказаться всем заинтересованным сторонам.

— Но ведь ты самовольно выпустил его в эфир! Предупреждаю — если ты не будешь следовать моим указаниям, то в следующий раз все закончится очень быстро. Твоим увольнением.

— Отлично! Отлично! — воскликнул Тэд. — Я все понял! Я уверен, что именно так ты все и сделаешь.

Очевидно, он тоже разнервничался, потому что, поворачиваясь, задел рукой стоявшую на столе чашку с кофе. Черная густая жидкость разлилась по полу.

— Черт побери! — выругался Тэд.

Хейли, которая находилась в комнате, тут же бросилась на помощь.

— Я уберу, — сказала она.

— Нет, нет! — закричала Джейн. — Пусть Мистер Объективность убирает это сам.

— Хорошо, хорошо… — хмуро сказал Тэд. — Но позволь заметить, что сейчас у меня заканчивается музыкальный номер. Надеюсь, ты не будешь возражать, если я поставлю музыку?..

— Хорошо, — ответила, скривившись в издевательской улыбке, Джейн. — А потом ты возьмешь швабру и вымоешь пол!..

Тэд молча проглотил это оскорбительное высказывание и направился в студию.

Хейли, которая вернулась в комнату с ворохом бумажных салфеток в руке, нагнулась над пролитым кофе и стала вытирать его.

Это вызвало недовольство Джейн.

— Хейли, прекрати! — заявила она. — Это не твоя работа!

Хейли отмахнулась от нее.

— Да какая разница…

— Не стоит! — продолжала упорствовать Уилсон. — Ты выполняешь все его прихоти… Не забывай: у женщин в этой стране равные с мужчинами права! На нашей станции мы придерживаемся такой же ориентации.

— Джейн, не забывай, что я совсем недавно работаю на вашей станции… — продолжая возиться с салфетками, ответила Хейли.

— В твои должностные обязанности не входит уход за мистером Кэпвеллом. Ты не горничная.

— Но я работала в доме Кэпвеллов, — возразила Хейли.

— Теперь больше не работаешь! Забудь об этом!

— Джейн, не надо устраивать митинг из‑за пролитого кофе, — попыталась урезонить ее Хейли.

— Ты считаешь, что я устраиваю митинг из‑за пролитого кофе? — вызывающе сказала Джейн. — Да пойми, Хейли, исключения только подтверждают правила. Тэд относится к тому типу мужчин, которые совершенно не приспособлены к жизни. Спасение мужчин — это задача женщины. Пусть они учатся жизни. Слышала песенку «Сестры делают это ради себя»?

Хейли вспомнила гимн эмансипации в исполнении Энни Леннокс и Арэтты Франклин.

— Конечно, — кивнула она головой.

— Ну так вот, мой тебе совет, — холодно сказала Джейн. — Послушай эту песню еще раз. И пусть он сам вытирает свой пролитый кофе! Он должен узнать в этой жизни все!

С этими словами Джейн покинула комнату, хлопнув дверью.

Хейли несколько мгновений прибывала в растерянности, затем снова нагнулась над пролитым кофе и стала вытирать его.

Тэд торопливо уселся на свое место, надел наушники и представил новую композицию:

— Это был «Токсический выхлоп» группы «Мелт Даун». А сейчас хит группы «Кейк Уок»…

Круз и Сантана Кастильо стояли на крыше ресторана «Ориент Экспресс».

Было уже темно. Внизу под ними лежала Санта–Барбара, залитая разноцветными огнями. Где‑то далеко шумели проезжавшие по главным улицам автомобили, гуляли прохожие. А здесь, на крыше, было тихо и спокойно. Однако умиротворяющая обстановка отнюдь не действовала на Сантану.

Она едва сдерживалась, чтобы не зарыдать. Каждое слово давалось ей с огромным трудом.

— Ты не представляешь, как мне одиноко, Круз! Все любят только тебя: я, Идеи, Брэндон…

— Брэндон любит нас обоих, — не согласился с ней Круз.

— Но к тебе он привязался особенно.

К сожалению, ни Круз, ни Сантана не знали, что сейчас на крыше, кроме них, находится и кто‑то еще. Они были уверены, что разговаривают без свидетелей. Однако это было не так.

Джина Кэпвелл осторожно приоткрыла дверь, которая вела на крышу, и, воспользовавшись тем, что супруги Кастильо стояли к ней спиной, проскользнула на крышу незамеченной. Притаившись неподалеку, она жадно ловила каждое слово, которое долетало до нее.

— А ты? Когда полюбишь меня ты?.. — нервно теребя ожерелье на шее, воскликнула Сантана. — Когда ты полюбишь меня по–настоящему?!! Или мне придется ждать до седых волос?..

— Сантана, ты всегда была для меня близким человеком, — Круз подошел к жене поближе.

— Таким близким, что дороги наши разошлись? — выкрикнула она. — Разошлись в разные стороны… Круз! Очень скоро мы будем спать в разных кроватях, а потом в разных комнатах… А я хочу засыпать в объятиях мужчины! Как ты этого не понимаешь?!!

Он некоторое время молчал.

— Да, я понимаю, — с этими словами он заключил ее в объятия и прижался губами к ее волосам, — поехали домой, дорогая.

Сантана едва не опьянела от запаха мужа. Почувствовав внезапно нахлынувшую слабость, она резко отшатнулась от мужа и, словно наперекор самой себе, воскликнула:

— Нет! Нет! Ты этого не хочешь!.. Я устала притворяться, Круз… Что мне делать? Скажи. Ты сможешь когда‑нибудь полюбить меня?

Он уклонился от ответа.

— Только не предпринимай ничего, — мрачно произнес Круз.

— Почему?

— Этим ты только осложнишь наши отношения.

— Ну что мне делать? Я для тебя недостаточно привлекательна? Мне поменять духи? Купить сексуальное белье? А может быть, все бесполезно? Как мне спасти семью? Ты не знаешь, как мне тяжело сейчас! Может быть, ты хочешь завести собственного ребенка? — Своего сына?

Круз слушал ее с мрачным видом. Разговоры о ребенке были сейчас совершенно ни к чему. Он понимал, что Сантана готова на все, лишь бы привлечь его внимание и добиться его любви. Однако сейчас он не был готов к этому.

— Сантана… — попытался он остановить жену. Но она была уже на грани истерики.

— Я готова на все! — закричала Сантана. — Ради нашего счастья я рожу тебе ребенка… Только скажи!

Она с надеждой смотрела в его глаза, ожидая ответа. Круз не выдержал ее молящего взгляда и потупился.

— Дело не в ребенке.

— А в чем?

— Мы должны научиться заново доверять друг другу. Наши отношения будут более гармоничными, если они будут основаны на уважении и доверии.

В ее глазах появилось разочарование, взгляд потух. Она с горечью сказала:

— Круз, но ведь я всегда доверяла тебе. Но не доверяла Иден…

Конечно, Иден. Теперь Крузу все стало понятно. Он опустил глаза. Тема разговора стала слишком очевидной, чтобы он мог его продолжать. Круз почувствовал на душе огромную тяжесть. Он отвернулся и подошел к краю крыши.

— Мне надо побыть одной, — запинающимся голосом сказала Сантана.

Он испытующе посмотрел на нее.

— Я хочу подумать, — продолжила она. — Уходи, Круз!

Он недоуменно огляделся по сторонам.

— Ты хочешь… чтобы я… оставил тебя здесь одну? На этой крыше?..

Она отвернулась.

— Да, не беспокойся. Я скоро вернусь домой.

— Может быть, я подожду тебя внизу? — предложил Круз.

— Но ведь мы только что говорили о доверии… — горько улыбнулась она. — Я обещаю — со мной ничего не произойдет. Возвращайся домой.

Круз тяжело вздохнул.

— Хорошо.

— Я скоро приеду.

Прежде чем уйти, он полез во внутренний карман пиджака и достал оттуда небольшой пузырек с таблетками. Протянув его Сантане, он сказал:

— Я забрал из аптеки твое лекарство…

— Спасибо.

Она взяла пузырек с лекарством и сказала:

— Не жди меня, уходи…

С этими словами она отвернулась от мужа. Но он по–прежнему стоял на крыше. Ей пришлось снова повторить:

— Иди домой. Не бойся за меня. Со мной все будет в порядке.

В глубине души он был уверен, что ему не стоит этого делать, но, поскольку разговор принял такой оборот, оставаться не стоило. Еще несколько мгновений потоптавшись в нерешительности на месте, он, наконец, направился к двери, которая вела вниз.

Джина, которая пряталась рядом, спустя несколько мгновений услышала его шаги по лестнице. Удовлетворенно усмехнувшись, она вышла из своего укрытия.

Сантана находилась в одиночестве на самом краю крыши, присев на бортик.

Был очень удобный момент, который Джина не собиралась упускать. Сейчас Сантана находится в таком состоянии, когда с ней можно сделать все, что угодно. Ей снова можно подсунуть наркотики вместо таблеток. Она ничего не заметит, будет уверена в том, что именно так все и должно быть…

Перл немного замешкался в ванной. Он еще только натягивал на себя пиджак, как Кортни с радостной улыбкой заявила:

— Я уже готова.

— Сейчас едем, дорогая. Ты удивительно быстро собралась, моя рыбка.

— Но ведь ты что‑то придумал, — радостно ответила она. — Если в результате осуществления твоего плана я смогу видеться с тобой все это время, я буду просто счастлива.

— Будешь, будешь…

Перл вышел из ванной, затягивая галстук на шее, и чмокнул Кортни в щеку.

Она повисла у него на шее и сказала, болтая ногами:

— Перл, я обожаю тебя.

— Я тоже, моя птичка. Едем, нельзя терять времени. Нас уже ожидают в «Ориент Экспрессе».

Они направились к машине.

Спустя десять минут автомобиль уже остановился у ресторана «Ориент Экспресс».

Кортни и Перл вошли в зал и направились к тому столику, за которым сидел доктор Джастин Мор.

— Добрый вечер, док! — весело бросил Перл, усаживаясь рядом с Мором.

— Ты не один? — тот удивленно посмотрел на девушку.

— Не пугайтесь, док. Это — Кортни Кэпвелл, она моя… подруга. Ей можно во всем доверять.

— Ну что ж, пусть будет так, — неохотно, но доктор Мор вынужден был согласиться. — Кортни, я надеюсь, вы понимаете, дело какой серьезности мы предпринимаем? Все детали этого плана должны остаться строго между нами.

Кортни серьезно кивнула головой:

— Разумеется, доктор. Я думаю, вам не придется разочароваться во мне.

— Послушайте, док, — вступил в разговор Перл. — У меня есть отличная идея. Одно дело, если я буду находиться в больнице неизвестно сколь долгое время и со мной не будет никакой связи. А другое дело…

— Что «другое дело»?

— Другое дело — если у нас будет связной!

— Очевидно, в этом есть какое‑то рациональное зерно, — сказал Мор. — Но ведь это должен быть надежный человек.

— Прекрасно! Разумеется, надежный. Вот я и предлагаю использовать для этого… Кортни. Она великолепно справится с ролью моей сестры.

— Хм… — с сомнением в голосе промычал доктор. — Я не уверен…

— Да нет! Это хороший план, доктор! — с горячностью произнес Перл. — Ведь вам нельзя появляться в больнице! Но связной ведь нам нужен? И нужен тот, которого никто не заподозрит… Посмотри на это невинное создание!

Перл повернулся к Кортни и провел пальцами по ее очаровательному лицу. При этом она изобразила на лице коварную улыбку.

— Одна улыбка и… охрана клиники пропустит ее куда угодно.

Доктор с некоторым сомнением потер лоб.

— Она твоя сестра?

— Да! Такой предлог позволит ей навещать меня в клинике!

Мор тяжело вздохнул, покачал головой и обратился к Кортни:

— Ты понимаешь, в какую авантюру он втянул тебя?

Она кивнула. Но тут Перл радостно воскликнул:

— Что? Джастин, этой девушке неведом страх!

Мор не испытывал особого энтузиазма от этой идеи, но, видя, каким желанием пылают оба его подопечных, не стал возражать.

— А как долго он пробудет в клинике? — спросила девушка.

Мор пожал плечами.

— Ну, не знаю. Наверное, несколько недель… Трудно сказать… Мы хотим отследить то, что Роулингс делает с Келли, а Перлу интересно порыться в архивах клиники и самого доктора Роулингса.

Кортни понимающе кивнула:

— Ясно, а как он попадет в клинику?

Мор улыбнулся.

— Я неплохо подготовил Перла! К тому же нам поможет один человек.

Он оглянулся и добавил:

— Кстати говоря, этот человек уже направляется к нам.

У двери ресторана показался высокий молодой мужчина в элегантном костюме с портфелем в руке. Увидев доктора Мора, который махнул ему рукой, мужчина уверенно направился к столику, за которым тот сидел.

Спустя некоторое время посетитель остановился рядом со столом и доктор Мор, протянув руку для приветствия, представил его:

— Привет, Эндрю. Это — доктор Эндрю Морелл. Это — Перл. А это — Кортни Кэпвелл.

Морелл по очереди поздоровался с Перлом и Кортни, затем, расстегнув пиджак, присел рядом с Джастином Мором и положил портфель на стол.

— Эндрю — мой старинный приятель. Он согласился нам помочь, — пояснил Мор.

— Спасибо, Джастин, — сказал Морелл. Поблагодарив Мора, он достал из наружного кармана пиджака очки, одел их и, немного покопавшись в портфеле, достал оттуда пачку каких‑то бумаг.

— Это документы Леонарда Капника, — сказал он, протягивая бумаги Перлу.

— Леонарда Капника?.. — переспросила Кортни.

— Да, — ответил Морелл и с некоторым недоумением посмотрел на девушку. — А почему вас это так интересует?

Перл с улыбкой пояснил:

— Это моя сестра. Мисс Капник.

— Хм… Вот как? Ну, что ж, пусть будет так. Морелл показал на бумаги.

— Здесь собрана полная история болезни Леонарда Капника.

Перл стал с любопытством рассматривать документы.

— Да, тут много интересного, — пробормотал он.

— Чтобы вы могли попасть в то отделение, где сейчас содержится Келли Кэпвелл, мне придется признать вас буйнопомешанным, с признаками склонности к суициду.

— Верно, верно, — с напускной серьезностью подтвердил Перл. — Доктора, вы правильно поставили диагноз. Мне очень подходит эта роль…

Он добрался до последнего листа истории болезни и с недоумением спросил:

— А это что такое? Здесь что‑то вроде справки из телефонной компании… Это тоже надо?

— Да, разумеется, — подтвердил Морелл. — Это перечень звонков, которые мы сделали в Пентагон.

— Никогда в жизни не интересовался военной службой, — хихикнул Перл. — Но если так нужно для большего правдоподобия, то я готов даже стать сержантом…

— Я сейчас все расскажу, — сказал Морелл. — Третьего апреля вы позвонили в Пентагон и, представившись Ричардом Никсоном, отдали приказ о ядерной бомбардировке Чехословакии.

— Чехословакии?.. — прыснула Кортни.

— Четвертого апреля, — продолжал Морелл, — вы были уже Джеральдом Фордом, призывая военное ведомство полностью разоружиться, дабы продемонстрировать «красным» добрые намерения Запада.

Перл озабоченно потер подбородок.

— И какой же президент попадет в клинику? — сказал Мор. — Перл, ты уже определился, кого тебе проще изображать?

Дворецкий Кэпвеллов мгновенно вошел в роль президента. Смерив Мора высокомерным взглядом, он напыщенно произнес:

— Я пока не решил, Бобби. Но когда генеральный прокурор захочет поиграть в регби, он выступит в нападении, или не получит обещанной шоколадки… Поняли меня?

Это было изображено столь убедительно и вместе с тем смешно, что все сидевшие за столом громко расхохотались, привлекая внимание окружающих.

— Ну, что — сойдет? — снова перевоплощаясь в себя, спросил Перл.

— Да, — кивнул Мор. — Это убедительно.

Очевидно, Перлу также понравилась его будущая роль.

— Если хотите, я могу еще показать, — сказал он. — Не обязательно импровизировать, можно пользоваться и стандартными заготовками. Вот, например, такой…

С этими словами Перл широко расставил руки, изображая психически больного человека, и, весьма натурально вытаращив глаза, громким шепотом произнес:

— В тысяча девятьсот шестьдесят восьмом году я разработал план защиты Соединенных Штатов Америки от нашествия инопланетян… — при этом он подозрительно оглядывался по сторонам и дергал головой при каждом звуке. — Но вам я ничего не скажу…

Кортни не могла сдержать смеха, а Морелл понимающе кивнул головой и сказал:

— Да, тяжелый случай!

Джулия и Дэвид уже полтора часа сидели за столом. Вначале они расправились с цыпленком, которого Джулия поджарила в собственном соку. Затем последовали несколько салатов, фруктовый десерт и сладкое. Все это сопровождалось белым французским вином и шампанским.

Однако никакой радости и веселья за ужином не было. Джулия и Дэвид лишь имитировали какие‑то теплые чувства, на самом деле озабоченные прямо противоположными чувствами.

Снова разлив вино по бокалам, Дэвид решил произнести тост:

— Я хочу выпить за самую красивую женщину, за самого доверчивого адвоката, за счастливое избавление от тюрьмы и за лучшего кулинара Калифорнии. За нашу неземную любовь, за тебя…

На лице его была изображена приторная улыбка, однако, Джулия, как ни старалась, не смогла изобразить нечто подобное на своем лице. Она просто поднесла свой бокал к бокалу Дэвида, посуда слегка звякнула, и Джулия отпила немного вина…

В этот момент стоявший за ее спиной телефон зазвонил. Звонок был столь неожиданным и громким, что она едва не вскрикнула.

Однако, взяв себя в руки, она смогла сдержаться и даже изобразила на лице полное равнодушие, когда Дэвид спросил:

— Ты ждешь звонка? Джулия пожала плечами:

— Нет.

— Я тоже! — с наигранной веселостью сказал Дэвид.

— Ну, тогда пусть звонит.

Джулия взяла свою тарелку и принялась накладывать дополнительную порцию сладкого. Дэвид пристально смотрел на нее.

— Ладно, — со столь же показным равнодушием сказал он.

Телефон продолжал звонить.

Спустя несколько секунд Дэвид отодвинул от себя тарелку.

— Мне надоела эта настойчивость. Я отвечу. Дэвид поднялся из‑за стола и отправился к телефону.

— Алло… Я слушаю.

В трубке раздался голос Круза Кастильо.

— Здравствуйте, — сказал он. — Будьте любезны, позовите к телефону Джулию Уэнрайт.

Дэвид был немало удивлен, услышав голос полицейского инспектора. С какой стати он звонит сюда и вообще — откуда он знает номер этого телефона? Почему ему известно, что здесь находится Джулия?

Несмотря на то, что голос Кастильо был ему хорошо известен, Дэвид все‑таки спросил:

— Могу я узнать, кто звонит?

— Инспектор Кастильо.

Дэвид немного помолчал, лихорадочно пытаясь собраться с мыслями, но пока ему ничего не приходило в голову.

— Хорошо. Одну минуту, — сказал он в трубку. Затем Лоран повернулся к Джулии:

— Инспектор Кастильо…

Джулия сделала удивленные глаза, затем равнодушно пожала плечами и подошла к телефону.

— Круз? В чем дело?

— Джулия, мне только что звонил Том Блинкен. Он был чем‑то взволнован. Он сказал, что ты интересовалась орудием убийства в деле Лорана. Это правда?

В ее глазах появился испуг, но, повернувшись к Дэвиду, она мило улыбнулась и небрежно махнула рукой, словно успокаивая его. В трубку она же сказала следующее:

— Да, да. Все в порядке, не стоит беспокоиться. Круз все в порядке…

Но Кастильо не склонен был сразу ложить трубку.

— Ты уверена, Джулия?

— Да, все в порядке, — снова повторила она. — Не стоит беспокоиться, поговорим, когда я вернусь в город.

— Хорошо, Джулия, — настороженно сказал Кастильо. — В таком случае я буду ждать твоего звонка. Как только появишься в городе, непременно звони мне… Найди меня, где бы я ни был — дома или на работе.

— Хорошо. Пока.

Она постаралась поскорее закончить этот разговор, чтобы не привлекать внимание Дэвида.

Положив трубку, она пожала плечами и сказала:

— Не понимаю. Зачем он звонил? Чепуха какая‑то!

Джулия медленно направилась к столу, пытаясь на ходу сочинить какую‑нибудь правдоподобную историю, которая могла бы оправдать этот звонок. Она еще не успела занять свое место, как Дэвид спросил:

— Чего он хотел?

Стараясь изобразить в голосе как можно больше равнодушия, Джулия ответила:

— Поговорить о делах. Я передала полиции некоторые документы, касающиеся твоего дела. Мне кажется, основываясь на них, можно найти настоящего убийцу…

Дэвид скептически посмотрел на часы.

— Позднее время для делового звонка. Между прочим, уже половина девятого.

Он снова уселся за стол напротив Джулии.

— Да, Круз очень увлечен своей работой. Он находится в полицейском участке допоздна…

Дэвид отпил немного вина из бокала. Тема, о которой зашла речь, не могла не интересовать его.

— Значит, полиция продолжает охотиться за убийцей? Кого они подозревают?

Джулия пожала плечами:

— Не знаю.

Чтобы избежать излишней подозрительности со стороны Джулии, Дэвид широко улыбнулся:

— Впрочем, меня это уже не должно интересовать. Они могут подозревать меня сколько угодно. Ведь меня не могут судить дважды за одно и тоже преступление? Да? Это — правда?

Он пристально посмотрел на Джулию. Она вынуждена была согласиться:

— По закону — да.

Услышав интересовавший его ответ, Лоран удовлетворенно поднял бокал.

Оставшись на крыше ресторана «Ориент Экспресс» одна, Сантана несколько минут молча стояла у края крыши, задумавшись о чем‑то.

Все это время, притаившись, Джина стояла за дверью, которая вела вниз.

Вскоре, решив, что наступил удобный момент, она вышла из тени и шагнула навстречу Сантане.

Увидев ее, Сантана лишь смогла вымолвить:

— Джина?.. Что ты здесь делаешь?..

— Мне сказали, что ты поднялась на крышу, — с наигранной бодростью ответила та. — Нам нужно поговорить.

В одной руке Джина держала сумочку, другую спрятала за спину.

Сантана не подозревала, что сейчас в ее руке находится пузырек с таблетками, внешне не отличающийся от того, который передал ей Круз.

— У меня сейчас нет настроения разговаривать с тобой, — Сантана отвернулась.

Но Джину ничуть не смутили ее слова. Как ни в чем ни бывало, она подошла к Сантане и уселась рядом с ней на краю крыши.

— Ты в порядке? — заботливо спросила Джина. Сантана отдернулась от нее, словно ужаленная.

— Почему все задают мне этот вопрос? — завизжала она в истерике.

— У тебя какой‑то усталый, даже какой‑то больной вид… — участливо ответила Джина.

— Неважно, какой у меня вид! — снова закричала Сантана. — Сейчас я хотела бы побыть одна, без тебя…

С этими словами Сантана вскочила и направилась к двери, при этом она уронила свою сумочку, которая лежала у нее на коленях.

Джина бросилась к сумочке, поспешно расстегнула ее и, достав оттуда пузырек с таблетками, подменила его тем, что был у нее в руке. Затем она окликнула Сантану:

— Это не ты уронила?

Сантана обернулась. Увидев в руках у Джины свою сумочку и пузырек, она вернулась назад и поспешно выхватила их из рук Джины.

— Да. Это — мое лекарство от аллергии. Это единственное средство, которое успокаивает меня…

— У тебя стрессовая ситуация? — поинтересовалась Джина.

— Чего ты хочешь? — вызывающе выкрикнула Сантана.

— Ничего… — та спокойно пожала плечами. — Меня просто беспокоит твое здоровье…

Сантана рассмеялась.

— Джина, что ты затеяла? Ты, наверняка, что‑то задумала!.. Я вижу это по твоим глазам. Давай, давай, признавайся!

Джина сделала безразличный вид.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь, — пожав плечами сказала она. — Ты подозреваешь меня в чем‑то? Что я могла задумать?

— Тогда оставь меня в покое!.. — закричала Сантана. — Спрыгни с крыши вниз, и никто о тебе не вспомнит и не расстроится…

С этими словами она быстро покинула крышу ресторана «Ориент Экспресс».

Джина проводила ее торжествующим взглядом.

 

ГЛАВА 12

Звонок незнакомки на радиостанцию. Встреча Тиммонса и Кастильо. Перемирие. Джулия совершает ошибку. У Джины появляются собственные планы в отношении окружного прокурора. Сантана и Тиммонс на крыше ресторана.

— С вами в эфире находится Тэд Кэпвелл. Вы слушаете радиостанцию «Кей–Ю-Эс–Би». Мы — в прямом эфире. Вы можете звонить по телефону 555–1821.

После этого объявления Тэд поставил очередной музыкальный номер и уже намеревался снять наушники, чтобы отдохнуть пару минут, пока будет звучать музыка.

Однако в этот момент телефон, стоявший у него под рукой, настойчиво зазвонил.

Едва слышно выругавшись про себя, Тэд снова одел наушники и включился в линию.

— Алло… Радиостанция «Кей–Ю-Эс–Би» слушает. Вы находитесь в прямом эфире. Говорите.

На другом конце провода слышалось лишь томное дыхание.

— Алло… — повторил он в трубку. — Похоже, звонит застенчивая Красная Шапочка… Можешь не пугаться — я тебя не съем. Надеюсь, ты не боишься меня?

Женщина на другом конце провода сидела в богато уставленной гостиной, на стенах которой висели дорогие картины. Ее телефонный аппарат был выполнен в стиле «ретро». Она медленно водила пальцем по шнуру телефона, слушая голос Тэда Кэпвелла.

Тонкие холеные руки с длинными, покрытыми ярким красным лаком ногтями говорили о том, что этой женщине за всю ее жизнь, какой бы долгой она не была, не приходилось работать…

— Мне нравится, как ты ведешь передачу, Тэд. У тебя такой сексуальный голос, — она дышала так, словно пыталась соблазнить его по телефону.

— Благодарю! — нарочито бодро ответил Тэд. — Как тебя зовут?

Помня о том, что он находится в прямом эфире, Тэд старался придать своему голосу лишенные сексуальности интонации.

На другом конце провода женщина с томным придыханием ответила:

— Роксана…

— А! Привет, Роксана! Что ты хочешь послушать?

— Поставь что‑нибудь на свой вкус, Тэд. Я доверяю тебе…

Говоря эти слова, она поднялась с мягкого белого дивана и стала прохаживаться по комнате с телефонной трубкой в руке.

— А какой стиль ты предпочитаешь? — спросил Тэд. Ее руки, украшенные массивными золотыми браслетами, медленно перебирали провод.

— Мне нравится чередование очень быстрого и очень медленного…

— Ладно, — с наигранной бодростью сказал Тэд. — Кажется, у меня на примете есть такая песня…

— Спасибо огромное, — прошептала она. — Может быть, мы встретимся как‑нибудь?..

— Интересная идея… — заметил Тэд. — У меня много дел, но я сумею найти время…

— Ты не пожалеешь, — сказала она соблазнительным тоном. — Со мной молодые люди обретают опыт, а пожилые — молодость.

Тэд почувствовал, что он все больше и больше теряется, поэтому поспешил закончить разговор:

— Громадное спасибо за столь интересное предложение, Роксана. Надеюсь, что тебе понравится песня с сексуальным названием «Я — твой мужчина».

— Спасибо… — выдохнула Роксана. — До встречи.

Хейли, находившаяся в соседней комнате, внимательно слушала разговор Тэда с незнакомкой. Ощущая себя полной владелицей прав на него, она с трудом пыталась противостоять все возраставшему в ней раздражению. Кто она такая? Почему она звонит сюда и таким голосом разговаривает с ее любимым Тэдом?

Из динамика донесся голос Тэда:

— Итак, это была последняя заявка этого часа на радио «Кей–Ю-Эс–Би». С вами был Тэд Кэпвелл. Желаю вам всем провести эту ночь также весело и страстно, как в этой песне когда заиграла музыка, Хейли вошла в студию, откуда велась трансляция.

Тэд едва успел снять с себя наушники. Хейли намеревалась серьезно поговорить с ним. Однако, в этот момент телефон, расположенный в студии, зазвонил. Она бросилась к трубке:

— Алло… Я слушаю. Да, это — радио «Кей–Ю-Эс–Би». Нет, извините, она не назвала свою фамилию.

Хейли положила трубку и сделала шаг в сторону Тэда. Но телефон снова зазвонил. На этот раз Тэд сам поднял трубку.

— Да, я слушаю. Да, это — радио «Кей–Ю-Эс–Би»… Нам тоже понравилось… Да. Большое спасибо.

Он не успел положить трубку, как телефон зазвонил снова.

— Да, это — Тэд Кэпвелл. Простите, но мы пока не знаем ее фамилии… Правда она уже звонила нам раньше. Мы постараемся выяснить… Может быть, завтра. Да, спасибо. До свидания…

Та же самая история повторилась спустя несколько секунд. Телефон снова начал звонить.

— Давай поскорее уйдем отсюда, — сказал Тэд, хватая Хейли за руку.

Не обращая внимания на надрывные звонки, они вышли из студии, закрыв за собой дверь.

Когда они оказались в соседней комнате, Хейли ревниво посмотрела на Тэда и капризным голосом сказала:

— Кто эта женщина? Он пожал плечами.

— Не знаю. Но слушатели звонят как ошпаренные, ты сама слышала.

— Да.

Тэд пытался выглядеть бодрым, хотя Хейли сразу же заметила, что он пребывает в растерянности.

— Эта «Красная Шапочка» повысит нам рейтинг популярности, если… — пытаясь оправдаться перед Хейли произнес Тэд.

— Мне кажется, — вызывающе заявила она, — что о рейтинге популярности для радиостанции ты думаешь в последнюю очередь…

Тэд нервно засмеялся.

— Да. Такой голос сведет с ума любого…

Хейли бросила на него испепеляющий взгляд. Тэд тут же поправился:

— Но только не меня. Не меня!..

— Кстати, о голосе… — задумчиво сказала она.

— Хейли, подожди, — нетерпеливо сказал Тэд. — Конечно же, у вас разные голоса.

— Что ты говоришь? — недоверчиво сказала она.

— А ты знаешь, какая у меня реакция на твой голос? — радостно спросил он.

— Интересно узнать!

— …У меня внутри все переворачивается и сразу хочется выпить бокал вина…

Хейли благосклонно выслушала его признания.

— Продолжай! — настойчивым голосом приказала она.

Тэд развел руками.

— Давай поговорим об этом позже. Может быть, мы сейчас дождемся моего напарника Фреда, а, когда он придет, отправимся в ресторан.

— Ну, хорошо, — кивнула она. — А что ты закажешь? Тэд обнял ее за плечи.

— Кофе с молоком, — с нежностью произнес он…

Круз вошел в зал ресторана «Ориент Экспресс» и озабоченно осмотрелся по сторонам. Сантаны здесь не было.

За стойкой бара сидела Джина, как обычно, попивая сухой «мартини».

Все так же оглядываясь по сторонам, Круз подошел к стойке.

— Кого потерял? — спросила Джина. Круз промолчал.

— А, наверное, жену… — улыбнулась она. Кастильо с некоторым недоверием взглянул на Джину.

— Да, — не высказывая явных признаков неприязни, сказал он. — Ты не видела ее?

Джина улыбнулась.

— Видела. Несколько часов назад. Круз озабоченно потер лоб.

— Куда она исчезла? Ума не приложу… Дома ее нет, здесь — тоже.

Он в растерянности стоял рядом с Джиной, окидывая взглядом зал. Джина усмехнулась.

— Не беспокойся.

Кто знает, к каким результатам привел бы их разговор в дальнейшем, однако в этот момент в зале появился Кейт Тиммонс.

Увидев Круза, он направился к нему. Остановившись рядом с Крузом и Джиной, окружной прокурор нарочито громко рассмеялся.

— Ха–ха, интересная у тебя компания, Кастильо! Да по ней давно тюрьма плачет!.. — указал Кейт в сторону Джины.

Сейчас Круз не намерен был пререкаться.

— Мы живем в свободной стране, — просто возразил он. — Я вижу, тебе это явно не нравится.

Разумеется, находиться рядом с окружным прокурором не входило в планы Джины. Она поспешно схватила сумочку со стойки бара и ретировалась. Правда, на ходу она немного задержалась, чтобы послушать разговор Тиммонса и Кастильо.

— Да, ладно. Я знаю, знаю… Мы действительно живем в свободной стране и я сейчас хотел поговорить не об этом, — сказал Тиммонс.

— А о чем же? — спросил Круз.

Он стоял сложив руки на груди, из‑за чего вид у него был несколько надменный.

— Я слышал твою речь по радио, — продолжал Тиммонс. — Послушай, Круз, мы знакомы давно… И почему‑то ты всегда переходишь мне дорогу.

Кастильо усмехнулся.

— А что, по–твоему, полицейский не может дать интервью на радиостанции? Чем он хуже окружного прокурора? Я что, совершил уголовное преступление? — вызывающе спросил он.

Новая ссора также не входила в планы Тиммонса, поэтому он приторно улыбнулся и дружелюбным голосом произнес:

— Послушай, Круз, давай забудем об этой вражде, ведь нам нужно и в дальнейшем работать вместе. Зачем нам перегрызать друг другу глотки? Я сторонник мирного разрешения конфликта.

С этими словами он протянул Крузу открытую для рукопожатия ладонь.

Кастильо несколько мгновений пристально смотрел на Тиммонса, а затем, решив, что благоразумнее будет согласиться с его предложением, кивнул головой:

— Согласен.

Однако протянутую ему руку пожимать он не стал.

— Пусть будет перемирие, — добавил он.

Затем Круз развернулся и отправился к выходу.

Тиммонс проводил его взглядом, в котором читалось удовлетворение. По лицу его блуждала довольная улыбка.

Когда Тиммонс повернулся к стойке бара, Джина Кэпвелл снова была там. Стоя практически в двух шагах от Кастильо и Тиммонса, она слышала весь разговор. Когда же Круз покинул ресторан, она снова вернулась на свое место.

— Насколько я поняла — коса нашла на камень? — язвительно прокомментировала она. — Интересная ситуация… А что это с Крузом?

По–прежнему улыбаясь, Тиммонс взглянул на Джину.

— Я достаточно наслышан о твоих прежних баталиях с Кастильо. Может быть, ты что‑нибудь расскажешь?

Его откровенная наглость не могла не понравиться Джине. Она и сама была такой же по натуре. Поэтому мужчины, которые шли к своей цели напролом, не будучи особенно разборчивы в средствах, ей нравились. Тиммонс был из их числа.

Мгновенно оценив его наклонности, Джина обворожительно улыбнулась и сказала:

— Проставляй выпивку, а там… будет видно.

В глазах Тиммонса появился алчный блеск. То, что он сейчас услышал из уст Джины, было весьма крупным авансом. Он будет простаком, если не воспользуется такими богатыми возможностями. Знакомство с этой женщиной обещает много интересных минут.

— Кстати говоря… — Тиммонс окинул взглядом фигуру Джины. Она была весьма хороша собой. Он не мог упустить такой лакомый кусочек…

Ближе к ночи похолодало.

В загородном домике, где находились Джулия и Дэвид, стало довольно зябко.

Лоран решил зажечь камин. Положив в очаг дрова, он несколько минут безуспешно пытался разжечь их. Затем в сердцах сплюнул и швырнул в сторону коробок со спичками.

— Это слишком сырые дрова. Ты не разочарована, дорогая?

Джулия сидела рядом. Тревога ни на секунду не покидала ее. Ведь сейчас Дэвид был в нескольких сантиметрах от тайника. Она едва не выдала себя от испуга. Чтобы хоть как‑то отвлечь внимание Дэвида от камина, Джулия скучающим голосом произнесла:

— Брось, Дэвид. Камин не входит в программу… Я лучше пойду в душ.

Дэвид стал активно возражать:

— Нет, нет! Даже и не говори такого! Мы обязательно разожжем огонь в камине! Сейчас я схожу на улицу и принесу сухие дрова. Эти просто отсырели. Подожди меня.

Он поднялся и направился к двери.

Джулия напряженно следила за ним.

Покопавшись среди вещей, сложенных у двери, Дэвид вытащил из кучи старого хлама топор на длинной деревянной ручке.

— Это сгодится, — усмехнулся он, оборачиваясь в дверях и показывая топор Джулии.

Она растянула кончики губ в улыбке. Дэвид тоже улыбнулся и вышел за дверь.

Как только его шаги затихли, Джулия метнулась к каминному выступу. Она быстро сняла кирпичи, открыв вход в тайник, затем, стараясь не шуметь, сбегала за сумкой Дэвида, взяла ее и принесла к камину. Дрожащими руками она расстегнула боковую застежку–молнию, достала из сумки сверток и, развернув полотенце, вынула гантелю.

Что толкнуло ее на этот шаг, она и сама не могла бы объяснить. Она решила, что, очевидно, ей необходимо сохранить улику для следствия. А для этого нужно спрятать ее понадежнее. Тайник показался ей именно таким местом, где можно сохранить гантелю.

Джулия сунула гантелю в открывшийся проем, заложила его кирпичами, а затем принялась за сумку. Вместо гантели она завернула в полотенце металлическую пепельницу, стоявшую здесь же рядом, на камине.

За окном послышались шаги Дэвида.

Джулия стала дрожащими руками заталкивать сверток глубже в сумку. Дэвид уже поднимался по лестнице, когда, кое‑как запихнув полотенце в боковой карман, Джулия поставила сумку рядом с камином и метнулась в душ. Она едва успела закрыть за собой дверь, как в дом вошел Дэвид.

В руках он держал дрова. Джулии в комнате не было. Дэвид направился к камину и, усевшись на выступ, положил дрова рядом с собой. Увлекшись камином, он не заметил, что из бокового кармана стоявшей рядом с ним сумки торчит кончик окровавленного полотенца: в спешке Джулия не успела закрыть карман. Но Дэвид пока не замечал этого.

Он достал сырые дрова из камина и стал дожить туда те, которые принес с улицы.

Однако, в этот раз Тиммонс не мог воспользоваться предложением Джины Кэпвелл, поскольку должен был встретиться с Сантаной Кастильо. Причем не где‑нибудь, а здесь же — в зале ресторана «Ориент Экспресс».

— В следующий раз я охотно воспользуюсь вашим предложением, — с улыбкой сказал он. — А сейчас мне пора…

— Это ваше право, — сказала Джина, отворачиваясь к стойке. — Том, налей‑ка мне еще «мартини».

Спустя полчаса, осушив пару порций «мартини», Джина встала из‑за стойки. Она решила, что делать здесь больше нечего и пора прогуляться по вечерним улицам. Но, проходя мимо двери, которая вела в зал ресторана, Джина резко остановилась. То, что она увидела, не могло не привлечь ее внимание.

За одним из дальних столиков в углу сидели Сантана Кастильо и Кейт Тиммонс. Очевидно, они ужинали вместе. На столе стояли несколько блюд и почти пустая бутылка шампанского.

В зале зазвучала музыка. Сантана вскочила со своего места и стала тащить Кейта за руку, чтобы потанцевать.

Джина сразу же отметила про себя, что Сантана была излишне возбуждена. Она все‑таки заставила Тиммонса подняться и танцевать с ней.

Джина Кэпвелл сразу поняла, что она должна действовать, нельзя оставить это без внимания. Сейчас предоставилась отличная возможность для приложения ее способностей. Уж она‑то сможет распорядиться ею. К тому же, Джине очень хотелось насолить этой невозможной Сантане, которая стояла сейчас на ее дороге. Джина всегда была в этом обществе изгоем! Ничего! Пусть они полюбуются на «примерную мать и верную жену»!

Стараясь не привлекать к себе внимание, Джина вернулась назад и подошла к стойке бара.

— Том! — обратилась она к официанту. — Разреши, я воспользуюсь телефоном.

— Разумеется.

Том снял с полки телефон и поставил его на стойку перед Джиной.

Та принялась набирать домашний телефон Кастильо. В ожидании ответа она язвительно пробормотала:

— Муж имеет право знать об измене своей жены…

Танцуя с Тиммонсом, Сантана невпопад смеялась, закидывая голову. Судя по всему, ей нравилось быть с Тиммонсом. Во всяком случае она вела себя столь свободно и раскованно, что сторонний наблюдатель едва ли мог догадаться, что является свидетелем супружеской измены.

Когда Фред сменил Тэда Кэпвелла у микрофона ведущего радиостанции «Кей–Ю-Эс–Би», тот вместе с Хейли

Бэнсон отправился, как и было обещано, в кафе.

Однако в ближайшее заведение, расположенные на улице неподалеку от того дома, где располагалась радиостанция, оказалось закрытым. На опустевшие столики уже поставили перевернутые стулья. Никого из обслуживающего персонала вокруг не было видно.

— Черт… Я не думал, что они так быстро закроются… — в полной растерянности пробормотал Тэд. — Ну что, пойдем куда‑нибудь в другое место?

— Хорошо, — кивнула Хейли.

Но тут взгляд Тэда упал на небольшой музыкальный автомат, стоявший рядом со столиками.

— Погоди‑ка… — с улыбкой сказал он.

Хейли с любопытством посмотрела на музыкальный автомат.

— Но ведь он выключен, — сказала она.

Ничего не отвечая, Тэд подошел к ящику, нажал на кнопку. Автомат загорелся яркими огнями.

— Как видишь, все работает, — засмеялся Тэд и полез в карман за монеткой. — Какую музыку ты хочешь услышать?

Хейли улыбнулась.

— Медленную и романтичную.

Тэд поднял кверху палец:

— Так — четвертак у меня есть. Одну секунду…

Выбрав песню, он нажал на кнопку и спустя несколько мгновений из динамиков полились звуки мелодичной баллады Роя Орбисона.

Тэд медленно подошел к Хейли. Неотрывным взглядом он смотрел ей в глаза.

— Что ждет нас в будущем? — задумчиво произнес он.

— Не знаю…

Хейли смотрела на него с такой надеждой, что Тэд улыбнулся и обнял ее за плечи.

— Я бы хотел, чтобы эта секунда превратилась в вечность…

Они потянулись друг к другу…

Сантана Кастильо и Кейт Тиммонс поднялись по невысокой лестнице на крышу ресторана.

Снизу доносились звуки музыки. Сантана по–прежнему продолжала двигаться в такт мелодии, пытаясь увлечь за собой и Тиммонса. Но пока что он не был склонен к бурному веселью, поэтому молча держал ее за руку, улыбаясь про себя.

— Тебе нравится? — спросила Сантана.

— Что? Музыка или ты? — уточнил он.

— И то, и другое…

— Да, да, конечно! — кивнул он в знак согласия.

— Ну тогда не стой так… Давай будем танцевать!

Она потащила его за собой. Тиммонс заметил в ее глазах жадный сексуальный блеск.

Это было именно то, чего он добивался. Правда, место было не совсем удобным.

Не дозвонившись до Круза, Джина решила последовать за Сантаной и Кейтом.

Она осторожно пробралась наверх и выглянула из двери.

Они кружились в танце, словно счастливая влюбленная пара.

— Кейт, ты можешь ответить на один вопрос? — спросила Сантана.

Судя по голосу, она была излишне возбуждена и, к тому же, изрядно выпила.

— Конечно. Задавай, — Тиммонс не выпускал ее из своих объятий.

— Если бы, например, получилось так, что мы с тобой были женаты? — спросила Сантана. — Ты бы хотел иметь от меня детей?

От неожиданности вопроса Кейт едва не закашлялся.

— Что, что? — удивленно переспросил он.

— Круз не хочет заводить детей! А ты бы хотел?

Говоря все это, Сантана все время порывалась снять с себя костюм, но Тиммонс удерживал ее.

— Я сейчас не могу ответить на твой вопрос… — несколько растерянно сказал он.

Она вырвалась из его объятий и, кружась по крыше в такт мелодии, доносившейся из ресторана, воскликнула:

— Можешь, можешь… Мне важно знать твое мнение.

— Да, я понимаю… — Тиммонс уже стал испытывать некоторую неловкость по–поводу того, что происходило. Разумеется, он сам желал этого, но не в такой форме. Все это больше напоминало истерику, обусловленную излишним количеством спиртного. Но, разумеется, отступать ему сейчас было некуда.

События стали развиваться с невероятной скоростью, словно снежный ком, катящийся с горы. Кейт мог лишь следовать за тем, что происходило, но уже не управлять этим…

— Я нравлюсь тебе? — несколько назойливо заглядывая ему в глаза, спросила Сантана. — Круз не любит меня, а мне так одиноко. Я чувствую себя брошенной и никому не нужной. Ты же не хочешь, чтобы мне было одиноко?

— Конечно, конечно, нет! — торопливо подтвердил Тиммонс.

Сантана продолжала кружиться вокруг него.

— Мне начинает казаться, что я уже совершенно лишена всякой физической привлекательности…

— Да этого не может быть! — возразил Тиммонс.

— У меня привлекательное тело? — снова спросила она.

— Очень!

Она засмеялась.

— Почему ты говоришь так сдержанно? Ты не веришь мне? — воскликнула она.

— Нет, нет. Конечно же, верю!

— Прекрасно! Тогда ты увидишь его!

С этими словами она сбросила с себя пиджак, оставшись в одной блузке с коротким рукавом и юбке.

— Ну, что? Нравится?

Она стала извиваться в танце, словно исполнительница стриптиза.

— Может быть, не стоит? — растерянно пробормотал Тиммонс. — Здесь нас могут увидеть!

Он оглянулся вокруг. Джина мгновенно спряталась за дверью, и Тиммонс не успел заметить ее.

— Отлично! — закричала Сантана. — Пусть смотрят! Пусть все смотрят! Я так хочу! Мне так нравится!

Тиммонс понял, что она сорвалась с тормозов. И его охватил обыкновенный страх, страх за собственную шкуру. Нет, он ожидал не этого! Он думал, что все будет происходить гораздо спокойнее и он сможет с легкостью, не составляющей большого труда окрутить Сантану. Ему это уже почти удалось. Но он совершенно не ожидал, что она будет настолько несдержана в своих порывах.

Сантана была излишне заведена. Тяжело дыша от танцевальных движений, она приблизилась к Тиммонсу и призывно поманила его к себе руками.

Кейт по–прежнему стоял в полном недоумении и нерешительности. То, что происходило сейчас здесь на крыше, его совсем не устраивало. Однако, бросить все и уйти на полдороги он не мог. Это было не в характере Тиммонса. Тем более, что желание досадить Крузу Кастильо было у него так велико, что он готов был стерпеть все и рискнуть ради своей цели.

Увидев, как Сантана швырнула свою одежду к ногам Тиммонса, Джина решила, что пора вернуться назад и снова позвонить Крузу. Очевидно, он уже должен был вернуться домой. Ему будет весьма любопытно узнать, чем занимается его жена…

Джина снова набрала домашний номер Кастильо.

Круз был на кухне, когда зазвонил телефон. Сантаны дома не было. Круз зашел на кухню, чтобы выпить воды. Услышав звонок, он снял трубку.

— Алло…

— Мистер Кастильо? — раздался в трубке женский голос.

— Да. Кто это?

— Вы разыскивали свою жену? Она на крыше ресторана Кэпвеллов, в приятной компании…

— Что?!! — закричал Круз.

Но на другом конце провода уже положили трубку. Круз мгновенно оценив ситуацию, направился к двери.

 

ГЛАВА 13

Первая встреча Перла с доктором Роулингсом. Дэвид обнаруживает пропажу улики. Сантана делает глупости. Перл предпринимает первые шаги. Джулия в смертельной опасности.

Перла привезли в клинику доктора Роулингса поздно вечером. Сопровождавший его доктор Морелл определил у больного буйный маниакальный психоз со склонностью к самоубийству. Поведение Перла целиком соответствовало этому диагнозу. Он размахивал руками, кричал, пытался взбираться на стены, воображая себя при этом то Авраамом Линкольном, то Рональдом Рейганом, то Ричардом Никсоном.

Санитарам пришлось одеть на него смирительную рубашку.

Когда доктор Морелл покинул клинику, Перла привели в предназначенную для него палату. По дороге он изображал Ричарда Никсона:

— Почему вы не разрешили захватить с собой мою собачку Чакки? — сварливо бурчал он. — Я ее так люблю. Жаль, конечно, что у меня в доме только одна собачка и нет котика. Котик тоже нужен! Но зато у меня есть жена, Пэт, у которой нет норковой шубы. Она отказывается носить ее по политическим соображениям. Почему? Я сам до сих пор не понимаю! Ей все к лицу! Даже мешок с прорезью…

При этом он закатывал глаза и гримасничал. Санитары вели буйнопомешанного по коридору клиники, когда из палаты вышел доктор Роулингс. Они остановились, увидев его.

Перл продолжал изображать из себя президента.

— Американцы не должны молчать! — напыщенно заявил он. — Встаньте! Я хочу пересчитать вас!

Роулингс взял у одного из санитаров формуляр, который был заполнен при поступлении Перла в клинику. Окинув бумагу беглым взглядом, доктор Роулингс с улыбкой произнес:

— Добро пожаловать в клинику, мистер Капник! Перл взглянул на Роулингса подозрительным взглядом и, продолжая играть свою роль, тихо спросил:

— Что‑то я вас не припоминаю. Вы пресс–секретарь Белого дома?

Разумеется, доктор ничуть не смутился. С удовлетворением осмотрев вновь прибывшего больного, он обратился к санитару:

— Скажите миссис Ходжесс, чтобы она подготовила шприц.

Перла прошиб холодный пот. Только этого ему не хватало — немедленно по прибытии получить лошадиную дозу лекарств! Но если он согласился на это дело — придется терпеть.

— Мне некогда оставаться в этом заведении! — снова завопил он. — Отведите меня домой! У меня есть семья: жена Пэт, да и дети, кажется, были…

Подыгрывая ему, доктор Роулингс сказал:

— Я предлагаю вам совсем ненадолго стать гостем Белого дома.

— Но люди Америки должны знать правду о своем президенте! — выкрикнул Перл, корчась в смирительной рубашке.

— Вот поэтому мы и пригласили вас в гости.

— Ах, вот как? — воскликнул Перл. — Док, но референдум давно закончился. Ведь вы проголосовали? Вы обязаны будете сказать мне, что вы внесли в бюллетень.

Роулингс улыбнулся и опустил голову.

— Что? Что? — завопил Перл, когда санитары вновь потащили его по коридору. — Что вы делаете? Это незаконно! Я — президент Соединенных Штатов Америки! Пэт! Пэт, звони в Пентагон!

Извиваясь и выкручиваясь, он едва шагал по коридору.

В этот момент дверь одной из палат открылась и медсестра, миссис Ходжес, вывела оттуда Келли.

Перл мгновенно отметил про себя, что девушка выглядит очень плохо. Ее лицо было серым, словно вата. Абсолютно безразличный взгляд ее потухших глаз даже не загорелся любопытством при виде незнакомца. Кстати, одной из причин, по которой доктор Джастин Мор направил Перла сюда, была то, что Келли Кэпвелл и Перл не знали друг друга. Перл появился в доме Кэпвеллов уже после того, как Келли отправили в клинику. Поэтому даже при первой встрече она не могла выдать его неосторожным словом или взглядом.

Увидев ее, Перл замер. Он мгновенно понял, кто сейчас находится перед ним. Однако предпринимать ничего не стал, поскольку это была их первая встреча. Тем более в такой обстановке. Он лишь автоматически отметил номер палаты и плохое состояние девушки.

На мгновение остановившись перед ней, он заглянул ей в лицо, словно настоящий умалишенный и жалобным хныкающим голосом произнес:

— Меня уводят. Мне не дают высказаться. Ну что ж, пусть это будет моя последняя пресс–конференция…

Санитары тащили Перла по коридору.

— Вы не заткнете рот Дику Никсону!.. — завопил он снова. — Я буду жаловаться в Организацию Объединенных Наций!.. За меня должны заступиться все. И Курт Вальдхайм, и Леонид Брежнев, и Мао… Я — не псих! Я — президент! Я — президент!

Вскоре его крики затихли в коридоре.

Так для Перла начался первый день пребывания в клинике доктора Роулингса.

Несмотря на краткость своих встреч с главным врачом и с Келли, он многое уяснил для себя. Во–первых, Роулингс, несмотря на внешнюю скромность, человек решительный и властный. Все в клинике подчиняются не то что слову — даже одному жесту Роулингса. Далее. С больными здесь особо не церемонятся. А что касается Келли, — то она, очевидно, находится сейчас в ужасном состоянии. Похоже, что ей вкатывают такие дозы лекарств, что она потеряла всякую способность сопротивляться царящему в клинике насилию над больными.

Что ж, для оценки обстановки на первый раз этого было вполне достаточно. Остальное станет ясно с развитием событий…

На этот раз Дэвид возился с дровами гораздо меньше. Сухие щепки вспыхнули мгновенно. Через несколько минут в камине ровным пламенем горели дрова.

В комнате сразу же стало уютно и тепло.

Удовлетворенно потерев руки, Дэвид прошелся по комнате.

— Джулия! Где ты? — крикнул он.

— Я — здесь! Принимаю душ! — из ванной раздался ее голос.

Дэвид подошел к двери.

— Отлично! — крикнул он. — Когда ты закончишь, в комнате будет совсем тепло.

Пока Джулия была занята, Дэвид уселся на каминный выступ, чтобы быть поближе к огню, и стал греться. Взгляд его случайно упал на сумку для теннисных принадлежностей, из бокового кармашка которой был виден кусочек полотенца.

Лицо Дэвида исказила гримаса ярости. Он потянулся к сумке и торопливо вытянул из нее полотенце. Улики, которая была раньше завернута в эту окровавленную тряпку, на месте не было.

Дэвиду мгновенно все стало ясно. Это Джулия! Как он ни пытался отвлечь ее внимание, она все‑таки добралась до сумки и обнаружила там улику. Но куда же она подевала гантелю?

Сейчас перед Дэвидом стали две почти неразрешимые проблемы: как найти улику и как заставить молчать Джулию… И, вообще, что она могла подумать о нем? Очевидно, она сразу решила, что он — убийца… Если это так, то ее просто необходимо заставить молчать. Любым способом…

 

ГЛАВА 14

Сантана не желает слышать возражений. Перл ближе знакомится с порядками в клинике. Дэвид ищет пропавшую улику. Тиммонс спасается бегством. Ссора Сантаны и Круза.

Несмотря на вечернюю свежесть, Сантана чувствовала себя так, словно находится на пляже. Смуглую кожу заливал румянец.

— Сантана, ты излишне возбуждена, — робко произнес Тиммонс.

— Ну и пусть. А что в этом плохого? — беспечно ответила она. — Разве тебе не нравятся возбужденные женщины?

С этими словами Сантана сбросила с себя остальную одежду, оставшись в одном нижнем белье.

Тиммонс едва не поперхнулся, увидев, что она делает.

— Я боюсь, что будут большие неприятности, если кто‑то увидит нас здесь вместе в таком виде… — пробормотал он, нагибаясь за брошенной Сантаной одеждой.

— Ну и пусть! — в ответ на его слова она рассмеялась. — Мне надоела неизвестность! Мне надоело одиночество! Хватит быть «миссис Никто»! С этой минуты меня все станут замечать!

Тиммонс слушал эти слова, чертыхаясь в душе.

Возбужденная женщина — это, конечно, хорошо! Однако не здесь и не сейчас! Все‑таки он как‑никак окружной прокурор… Высокое должностное лицо, облеченное доверием общества. И его профессиональной карьере мгновенно наступит конец, если хоть один человек узнает о том, что происходит между ним и Сантаной.

Поэтому Тиммонс лихорадочно обдумывал выход из положения.

Тем временем Сантана продолжала двигаться в такт доносившейся снизу из ресторана музыке. Ее ничуть не смущал при этом ни собственный вид, ни неподходящее место, ни опасения партнера.

— Для того, чтобы покончить с неизвестностью, ты выбрала несколько неординарный способ… — осторожно заметил Кейт.

— Ну и что? — она равнодушно махнула рукой. — Я люблю танцевать.

— Да. Я вижу…

— Я заслужила, чтобы меня замечали! Круз, наверное, решил, что я со всем смирюсь? Но он ошибся! — не переставая танцевать, говорила она.

Тиммонс поднял разбросанные по крыше вещи Сантаны и, не зная, как с ними поступить, держал в руках всю эту кучу.

— С чем ты смиришься? — переспросил он.

— С одиночеством… С заброшенностью… Разумеется, с этим Тиммонс не мог не согласиться.

— Да, ты права, — кивнул он. — Нельзя смиряться с одиночеством.

— А я и не буду! — радостно воскликнула она. — Теперь меня все заметят.

Ее глаза возбужденно горели. Волосы разметались по плечам. Она пыталась изображать из себя раскованную, свободную женщину. И Тиммонс хоть и неохотно, но вынужден был согласиться с тем, что ей это во многом удается.

Конечно, сейчас в ней говорит уязвленное самолюбие и женская гордость. Но его это устраивало. Какая разница, по какой причине — Сантана должна принадлежать ему, а не этому неудачнику, полицейскому.

Разумеется, у него нет желания обременять себя излишними заботами о доме и семье. Однако, Кейт хотел обладать Сантаной как женщиной. И понимал, что находится в полушаге от этого. Но здесь и сейчас заниматься этим он не хотел. Нужно было срочно покинуть эту злосчастную крышу и уединиться с Сантаной в каком‑нибудь укромном месте…

— Если мы будем продолжать находиться здесь, — осторожно произнес он, — могут возникнуть крупные неприятности.

— Ну и пусть! — воскликнула она, ничуть не смутившись. — Пусть нас ожидают неприятности. Плевать на все, Кейт! Я так хочу этого… Чем больше у нас будет неприятностей, тем лучше!

Сантана подошла к Тиммонсу и положила ему руки на плечи. Неотрывно глядя ему в глаза, она спросила:

— Кейт, что ты думаешь обо мне?

Он растерянно оглядывался по сторонам, будто с минуты на минуту ожидал появления на крыше еще кого‑то. Но Сантана не отставала.

— Тебе нравится мое тело? — при этом она так близко придвинулась к Тиммонсу, что ее грудь почти касалась его лица.

Он сидел на выступе крыши, одной рукой придерживал одежду Сантаны, а другую осторожно положил ей на талию.

— Ну, так как, Кейт? Я тебе нравлюсь?

Чувствуя, что его неотрывно влечет к себе тело этой женщины, Кейт потрясенно прошептал:

— Я в полном нокауте…

Она обняла его за шею и прошептала:

— А вот Круза я совсем не возбуждаю.

— Круз — дурак! — безапелляционно заявил Тиммонс.

— Значит, я нравлюсь тебе? Тебе нравится мое тело?

— Ну, разумеется, — он стал оживленно трясти головой.

— Тогда докажи это!

Сантана отступила на шаг и тихо продолжала:

— Тогда возьми меня! Давай займемся любовью…

Тиммонс почувствовал, как густая краска заливает его лицо. Нет, он не готов к тому, чтобы заниматься любовью на крыше ресторана…

Доктор Роулингс вошел в комнату для рисования. Здесь за столом сидела Келли Кэпвелл. С отрешенным лицом она водила кусочком черного угля для рисования по бумаге, пытаясь изобразить нечто похожее па человеческую фигуру.

— Келли, сегодня для больных вашего отделения прямо здесь, в клинике, будет организован просмотр кинофильма. Ты хочешь посмотреть? Твоя подруга Элис будет там.

Келли на минуту оторвала взгляд от рисунка и едва заметно кивнула.

Роулингс потер руки.

— Ты да же можешь сесть рядом с Элис, — милостиво разрешил он.

Правда, Келли никак не отреагировала на эти слова. В следующий момент дверь комнаты распахнулась и туда вошла медсестра.

— В чем дело, миссис Ходжес? — строго спросил Роулингс.

Та выглядела взволнованной.

— У нас возникли проблемы с новым пациентом, мистером Капником.

Доктор Роулингс положил руку на плечо Келли.

— Я сейчас вернусь. Подожди.

С этими словами он вышел из комнаты и направился в палату, куда определили нового пациента.

Перл сидел на полу посреди комнаты и разбрасывал вокруг себя ореховую скорлупу. В его руках был большой пакет, который он явно позаимствовал в какой‑то из соседних палат.

Пол вокруг был усыпан большим слоем мусора. Перл сидел, с мечтательным видом уставившись в потолок, и равномерно, словно сеятель, разбрасывал вокруг себя ореховые скорлупки.

— «Лишь в глубине своего сердца…» — громко пел он. — «Я знаю, как я–а-а… Люблю–ю-у–у тебя–а-а…»

— Что вы делаете, мистер Капник? — строго спросил доктор Роулингс, входя в его палату.

Увидев доктора, Перл беззаботно улыбнулся и, протянув ему горсть ореховой скорлупы, произнес:

— Колю орешки, а вы не хотите? Это настоящий арахис! С моей личной фермы в Канзасе…

В персонаже, который на сей раз изображал Перл, нетрудно было угадать бывшего президента Джимми Картера.

— Сегодня уже двести восьмидесятый день кризиса с заложниками в Иране, — плаксивым голосом произнес Перл. — И я все больше и больше беспокоюсь за них. И мне все сильнее начинает нравиться мистер Рейган. Да. Все больше и больше. Он такой красноречивый, такой энергичный. Не то что я — размазня и тюфяк. Мистер Рейган будет великим президентом. Он сумеет поднять Америку из руин…

Вдруг выражение его лица резко изменилось. Он подозрительно посмотрел по сторонам, приблизился к Роулингсу и шепнул ему на ухо:

— Скажите, господин государственный секретарь, а где тот человек, которого я послал со специальной миссией в Иран? Кажется, его фамилия была Брокколи?

Роулингс равнодушно выслушал эту тираду и не произнес ни слова Он терпеливо дожидался, пока Перл окончательно выскажется.

Тот мнительно посмотрел на главного врача клиники и снова затянул занудно–плаксивым голосом:

— Я уже не знаю, кому я здесь могу доверять. Могу доверять своему правительству, своему государственному секретарю? Могу я доверять хоть кому‑нибудь? Могу я доверять вам? А мисс Лилиан я могу верить?

При этом Перл продолжал усеивать пол ореховой скорлупой.

— Вам пора принять лекарство, — холодно сказал Роулингс. — И перестаньте мусорить в палате. Миссис Ходжес…

К Перлу подошла медсестра, держа в одной руке чашечку с водой, в другой — несколько разноцветных пилюль.

— Мистер Капник, вот ваше лекарство, — сказала она.

Перл тотчас отшвырнул в сторону бумажный пакет и радостно завизжал:

— Таблетки, таблетки… Как я люблю таблетки!

При этом он стал хлопать в ладоши. Затем взял у медсестры воду и таблетки, и, уже поднося их ко рту, вдруг подозрительно посмотрел на доктора Роулингса.

— Я надеюсь, Министерство здравоохранения официально одобрило применение этого лекарства.

— Разумеется, — стальным голосом произнес доктор Роулингс, — и министерство, и я настоятельно рекомендуют вам принять внутрь это лекарство. Пейте, мистер Капник.

— Скажите, а сертификат качества у вас есть? — не унимался Перл.

— Разумеется, разумеется… Ничего не бойтесь, пейте.

Перл радостно воскликнул:

— Вот и прекрасно! А то никогда не знаешь чего ожидать от этих проклятых янки–Тут он посмотрел куда‑то в сторону и закричал:

— Рассел! Рассел! Что ты там делаешь на лужайке Белого дома? Ты оставляешь после себя следы, которые придется убирать моему садовнику. Сейчас же прекрати! А не то я буду вынужден вызвать морскую пехоту.

Тут доктор Роулингс не выдержал:

— Пейте таблетки! — рявкнул он.

Медсестра для пущей убедительности даже подтолкнула руку в которой Перл держал стаканчик с водой.

— Пейте, мистер Капник, пейте. Это вас успокоит.

Перл снова недоверчиво посмотрел на пилюли, затем демонстративно разинул рот и швырнул туда всю горсть лекарств. Затем он с наслаждением потер себе живот, явно в глубоком удовлетворении.

— Прекрасно, прекрасно!.. — пробормотал он с улыбкой.

— Вот и хорошо, — сказал Роулингс уже более спокойным тоном. — А я вернусь к миссис Кэпвелл. Пойдемте, сестра.

Они вышли из палаты, оставив Перла одного. Он повернулся спиной к двери, выплюнув изо рта таблетки, которые он спрятал за щекой, радостно прошептал:

— Спасибо вам! Спасибо, доктор Роулингс!

Джулия включила в ванной горячую воду и, прежде чем полезть под душ, крикнула:

— Дэвид, что ты делаешь?

Она была крайне обеспокоена тем, что Дэвид остался один в комнате.

Тем временем Лоран в тщетной надежде обнаружить улику копался в своей спортивной сумке. Услышав голос Джулии, он поспешно запихнул полотенце назад, в боковой карман, и вскочил. Едва он успел это сделать, как из открывшейся двери душа высунулась голова Джулии.

— Дэвид, — снова повторила она. — Что ты делаешь?

— А… извини, — рассеянно сказал он. — Я тебя не слышал.

— Чем ты здесь занимаешься? — настойчиво продолжала спрашивать Джулия.

Лоран пожал плечами и, окинув взглядом комнату, сказал:

— Да так… Ничем.

Он пытался придать своему голосу безразличие, однако, актер из него был не слишком хороший.

Джулия была так же растеряна, как и он. Непонятно зачем, она топталась в двери ванной комнаты, поглядывая то на Дэвида, то на его сумку с теннисными принадлежностями, небрежно брошенную возле камина.

— С тобой все в порядке? — наконец вымолвила она.

— Да, конечно, конечно. Все хорошо, — энергично кивнул Дэвид. — Не беспокойся.

Из двери ванной комнаты начал клубами валить пар от горячей воды.

— Ты бы лучше вернулась в ванную, — сказал Дэвид. Она растерянно улыбнулась.

— Да, да, конечно… Хорошо. Я просто очень беспокоюсь о тебе.

Джулия повернулась и закрыла за собой дверь ванной.

Несколько мгновений Дэвид стоял, задумчиво потирая подбородок, а затем бросился к камину, схватил сумку и снова полез в боковой карман. Обнаружив здесь что‑то тяжелое, он засунул в карман руку и, нащупав там какой‑то массивный предмет, вытащил его наружу. Это была увесистая пепельница, которая обычно стояла на столике рядом с камином.

От злости он едва не швырнул этой пепельницей в дверь ванной комнаты, за которой исчезла Джулия. Пока она была занята в душе, Дэвид решил найти пропавшую улику. Он был уверен, что гантеля находится где‑то рядом. Джулия просто не могла бы ее далеко спрятать.

Он стал копаться во всех ящиках, шкафах, сундуках и углах. Дэвид не особенно заботился о том, чтобы оставить за собой идеальный порядок. В стороны разлетались подушки и одеяла, брюки и рубашки. Дэвид искал повсюду. Однако без особого успеха. Он перерыл уже добрую половину вещей в доме, но улику ему пока найти не удалось.

Проходя мимо журнального столика, он задел стоящую на нем лампу с круглым желтым абажуром. Лампа упала на пол, подняв страшный грохот. Шум был таким громким, что Джулия, находившаяся в ванной комнате, вздрогнула.

Она поняла, что случилось именно то, чего она больше всего опасалась.

Этот звук привел в чувство самого Дэвида. Он испуганно оглянулся на дверь, за которой находилась Джулия. Очевидно, она все услышала. Правда, никаких звуков, кроме плеска воды, из‑за двери не доносилось.

Но Дэвид все же решил проверить, не привлек ли он внимание Джулии. Он осторожно подошел к двери, не подозревая, что с противоположной ее стороны Джулия, обернувшись в полотенце, выходит из ванной. Осторожно ступая босыми мокрыми ногами по холодному полу к двери, возле которой, прислонившись ухом к косяку, стоял Дэвид.

Она осторожно открыла дверь и закричала от ужаса. Вид у Дэвида был виноватый и растерянный.

— Боже мой, я едва не умерла от страха, — пробормотала она, придерживая одной рукой полотенце. — Ты меня так напугал! Я слышала какой‑то грохот.

Дэвид развел руками.

— Да, ничего страшного. Это просто лампа упала. Ты уже приняла душ?

— Нет. А почему ты стоял здесь? — все так же испуганно продолжила Джулия.

— Я бы мог присоединиться к тебе.

Это было единственное, что сейчас пришло ему на ум. Джулия растерянно хлопала глазами, а затем вдруг неожиданно для Дэвида согласилась.

— Да, хорошо.

Дэвид, который рассчитывал на совершенно другой ответ, также растерялся.

— Э… — пробормотал он. — Ну, хорошо. Тогда возвращайся под душ, а я сейчас приду к тебе. Буквально через секунду. Подождешь?

— Да, — кивнула она.

— Ну, вот и хорошо. Ступай. Я сейчас…

С этими словами он захлопнул дверь прямо перед лицом Джулии. Несколько секунд она оцепенело стояла на месте, затем осторожно, на цыпочках, встала у дверного косяка и тихонько потянула на себя дверную ручку.

То, что она увидела, привело ее в ужас.

Дэвид бешено носился по комнате, сбрасывая вещи, словно забыл обо всем на свете. На столе, за которым они только недавно обедали, Джулия увидела сумку Дэвида и массивную пепельницу, которую она засунула с полотенцем вместо гантели.

Сердце ее на мгновение замерло, а потом стало колотиться в несколько раз сильнее прежнего. Джулия поспешно закрыла дверь и замерла возле стены. Ужас на некоторое время парализовал ее…

Тиммонс понимал, что нужно срочно уводить Сантану с крыши. Но она не желала ничего слышать и только лезла к нему с объятиями.

— Кейт, давай займемся любовью сейчас же, здесь же… Неужели ты будешь таким же, как Круз? Холодным и расчетливым? Возьми же меня, возьми! Я хочу быть с тобой.

Он не отвечал на ее объятия, растерянно бормоча:

— Сантана, я же официальное лицо. Я не могу… Если меня поймают на этом, я потеряю голоса избирателей и тогда всему конец!

Не слушая его, она покрывала поцелуями его лицо.

— Это неважно, неважно…

Ее голос напоминал стоны изнемогающей от любви кошки.

— Я хочу тебя. Я хочу тебя сейчас же…

— Нет. Нет… — невпопад рассмеялся Тиммонс. — Только не это, только не сейчас! И… не здесь!

Он вертел головой по сторонам, словно ежесекундно ожидая появления на крыше посторонних.

Сантана нервно оттолкнула его и отвернулась.

— Ты не хочешь меня! Ты ничем не отличаешься от моего мужа! Он точно такой же, как и ты. «Не сейчас… не сегодня…» Никогда!

— Нет, нет! — поспешно заявил Тиммонс.

Он подбежал к Сантане и положил руку ей на плечо.

— Это не так, Сантана, я просто не хочу заниматься этим здесь. Ведь мы можем найти гораздо более тихое и укромное место, чем это.

Она снова обернулась и с надеждой посмотрела ему в глаза.

— Значит, ты все‑таки хочешь меня?

— Ну, конечно, конечно! — принялся уверять ее Тиммонс. — Я очень хочу тебя!

— Очень хочешь? — недоверчиво спросила она.

— Разумеется. Я всегда хотел тебя. Еще с тех пор, как мы учились в одной школе.

— Это правда? — недоверчиво переспросила она.

— Ты для меня всегда была желанной женщиной, женщиной моих мечтаний…

Тиммонс сейчас был готов сказать все, что угодно, лишь бы покинуть это опасное место.

— Я люблю тебя. Я не могу без тебя жить… Сантана преданно посмотрела ему в глаза.

— Ты не представляешь, Кейт, как приятно все это слышать… Я тоже хочу тебя.

Она снова обняла его, прижалась к нему губами. Но он не ответил на ее поцелуй.

— Погоди, — пытаясь оторваться от Сантаны, пробормотал Тиммонс.

— Что такое? — непонимающе спросила она. — Тебе что‑то не нравится?

Он снова перешел на шепот.

— Тсс… Тихо. По–моему, я что‑то слышу… Она испуганно отпрянула от него и застыла.

— Что случилось? Я не понимаю…

Он осторожно прислушался к какому‑то шуму, затем быстро сунул одежду в руки полураздетой Сантане.

— Быстро! Одевайся! — на его лице был изображен смертельный испуг.

Он метнулся к двери, которая вела на лестницу, и приложил к ней ухо.

— В чем дело? — растерянно произнесла Сантана, одевая юбку.

Ничего не отвечая, Тиммонс метнулся куда‑то в сторону, схватил лежавшую на крыше доску и подпер ею дверь.

— Неужели ты ничего не слышишь? — возбужденно спросил он.

— Шаги?

— Да. Там кто‑то идет. Наверное это Круз…

Тиммонс уже почти кричал. Сантана засмеялась.

— Ну, наконец‑то… Интересно, откуда он узнал?

— Да он же убьет нас!..

Тиммонс был перепуган насмерть. Он кидался из одного угла в другой, не зная, что делать. В этот момент в запертую дверь постучали.

— Сантана, открой. Это был Круз.

— Черт побери! Я погиб! — бормотал окружной прокурор, не находя себе места.

Сантана кое‑как одела на себя юбку и со смехом сказала:

— Открой ему. Пусть Кастильо увидит нас здесь!

— Да ты что? — закричал Тиммонс.

Он подбежал к Сантане и стал трясти ее за плечи.

— Послушай меня, послушай. Тебе не нужно оставаться здесь. Поезжай в Бейли–Кейв. Там есть прекрасные дюны нагретый за день песок. Я приду туда с одеялом, ладно?

— Но… — попробовала возразить она.

— Мы проведем ночь под звездами, — сказал Тиммонс. — Это будет так романтично.

Тут взгляд его упал на пожарную лестницу, которая вела по стене вниз, на улицу. Оставив Сантану одну, окружной прокурор бросился вниз по лестнице.

— Погоди! — закричала она. — А что ты скажешь Крузу?

— Ничего не скажу! — обернувшись на ходу, крикнул Тиммонс. — Разбирайся с ним сама… Меня он вообще не должен видеть!

Круз уже ломился в двери.

— Погоди! — воскликнула Сантана, обращаясь к Тиммонсу. — Куда ты?..

— Я спущусь по этой лестнице, — ставя ногу на ступень, крикнул Тиммонс.

— Сантана, открой! — кричал из‑за двери Круз. — Открывай немедленно!

— Ну, хорошо, — поспешно пробормотала Сантана. — Во сколько мы увидимся?

— В половине одиннадцатого… — бросил на ходу Тиммонс.

После этого он окончательно исчез в темноте. Сантана начала торопливо натягивать на себя блузку.

— Сантана, открой!.. — стучал за дверью Круз. — Немедленно!

Она подбежала к двери и, убрав доску, распахнула ее. Кастильо едва не упал на крышу. Он удержался, лишь уцепившись за дверной косяк. Держась за ручку, Сантана стояла за дверью. Круз бросил на нее ревнивый взгляд и стал быстрыми шагами мерять крышу, на которой уже никого не было.

Растерянно пряча за спиной дрожащие руки, Сантана подошла к мужу.

— Что за чертовщина происходит? — громко воскликнул Круз. — Ты мне можешь что‑нибудь объяснить? Почему ты не открывала дверь?

— Круз, не кричи, — умоляющим тоном произнесла она.

— Почему ты не впускала меня так долго?

— Я хотела побыть одна, — заявила она.

Это заявление привело Круза в ярость.

— И поэтому ты танцевала на крыше? На виду у всего ресторана? — заорал он.

Сантана тоже завелась.

— Я никого не просила таращиться на меня! — выкрикнула она.

— Что же ты, черт возьми, здесь делала? — Круз не выбирал слов и не думал о том, чтобы сдерживаться.

— Я делала то, что делала! — запальчиво выкрикнула она. — Я делала то, что мне хотелось делать! Я была счастлива!

— Если тебе нравится устраивать такой цирк на глазах у всех, — заявил он, — то я не знаю, что мне с тобой дальше делать!

— Ах, вон оно что! — на ее глазах проступили слезы. — Только этого не хватало в твоем досье? Ты мне вручаешь «черную метку», да?

Ее гнев и ярость были столь неподдельны, что Круз искренне изумился.

— Что с тобой? Ты никогда в жизни раньше не была такой!

— Какой? — запальчиво спросила она.

— Грубой… вульгарной…

— Ах, значит, вот какая я, по твоему мнению? Раньше ты мне этого не говорил. Боялся высказаться?

— Раньше ты и не была такой. Сантана подошла к нему.

— Раньше?.. С тех пор многое изменилось. Тихой Сантаны больше не будет! Тебя ждут сюрпризы!

Она подошла к ярко освещенному окну крыши ресторана и, склонившись над ним, вызывающе помахала рукой удивленно уставившимся на нее посетителям.

— Видишь? — оборачиваясь к Крузу, заявила она. — Теперь так будет всегда! Они узнают, кто такая Сантана! Мне надоела неизвестность, я отказываюсь от нее!

Круз подошел к ней поближе.

— Где он? — почти не разжимая губ, произнес он. В его голосе слышалась неприкрытая угроза. Круз едва сдерживался, кровь в нем кипела от негодования — Сантана явно обманывала его. Не может быть, чтобы она была здесь одна. К тому же, этот телефонный звонок…

Сантана тоже на мгновение растерялась. Однако, она быстро взяла себя в руки и, изобразив на лице удивление, переспросила:

— Кто — он?

— Мужчина, который здесь был с тобой, — жестко заявил Круз.

Чтобы скрыть волнение, она принялась теребить свои волосы.

— Не понимаю, о ком ты говоришь.

Круз шагнул ей навстречу и снова повторил:

— Говори, где он. Сантана отвернулась.

— Ты будешь отвечать на мои вопросы? — нахмурившись, произнес Круз.

Она изобразила на лице разочарование.

— Я не могу поверить, что ты меня об этом спрашиваешь!

— Да, я спросил! — заявил Круз. — И, пожалуйста, не лги мне!

Сантана решила пойти ва–банк.

— Что значит «не лги»? — запальчиво спросила она. — Что ты этим хочешь сказать?

— Я хочу сказать, что тебе не стоит играть со мной в эту игру, — жестко сказал Круз. — Ты посмотри на себя! Я знаю, что с тобой здесь кто‑то был. Посмотри на свою одежду. Ты же здесь полуголая… Неужели ты думаешь, что я поверю в твои слова? Он был здесь! Это же очевидно!

Она обхватила себя руками за плечи, словно только сейчас почувствовала вечернюю свежесть. Зябко ежась, она принялась расхаживать по крыше под гневными взглядами Круза.

— Ты галантен, как настоящий джентльмен, — обиженно сказала Сантана.

— А ты, очевидно, считаешь себя безупречной леди? — с горечью произнес он.

— Да, да! — истерично выкрикнула она. — Наверно, у меня нет хороших манер, таких, как у твоей возлюбленной аристократки Иден!

— Мы говорим сейчас не об Иден, — попробовал возразить он.

— Нет! — выкрикнула она. — Мы всегда говорим только об Иден. Да, у меня нет ее безупречного воспитания и никогда не будет…

— Замолчи! — заорал Круз. — Я в последний раз спрашиваю, кто здесь был? И где он? Где он прячется?

— А я отвечаю тебе в последний раз! — выкрикнула Сантана. — Ради бога, проверь, если не веришь мне! Переверни всю крышу! Проверь все вокруг! Давай! Размахивая руками, она ходила по крыше.

— Но кто‑то здесь был, — с глубокой внутренней убежденностью в голосе произнес Круз.

— Ты так думаешь? — язвительно переспросила Сантана.

— Да. Я так думаю.

Она подошла к нему и остановилась рядом, заглядывая в глаза.

— Разве тебе не безразлично? Разве тебе не все равно, что происходит со мной?

— Как это какая разница?

В жилах Круза взыграла горячая латиноамериканская кровь. Если бы ему в руки попался этот хлыщ, он бы разорвал его на части.

— Почему в обычной жизни, не обращая на меня внимания, сейчас ты хочешь быть «святее всех святых»? — с горечью заявила Сантана. — Почему ты не можешь сбросить с себя эту маску? Вспомни, ведь ты так же грешен, как и я. Почему же всегда и во всем виновата лишь я? Ты грешен так же, как и все остальные!

— В чем грешен?

— В неверности!

От возмущения его карие глаза стали еще темнее.

— Это — ложь! — выкрикнул он.

— Ложь? — разъярилась она. — Да я собственными ушами слышала, как пару дней назад в этом ресторане вы с ней ворковали, словно голубки.

Круз опешил.

— Это была инсценировка. Я тебе говорил об этом. Сантана отрицательно покачала головой.

— Не знаю. Проверить я не могу. Но ведь ты дал мне слово! Ты помнишь, когда мы только поженились, ты обещал мне, что больше никогда не станешь встречаться с Идеи. Никогда даже не допустишь, чтобы у меня появился повод обвинять тебя в чем‑то! Или ты мгновенно забываешь все свои обещания?

Круз вынужден был согласиться.

— Да. Я действительно дал тебе слово, — он опустил голову.

Но Сантана не успокоилась.

— А я не могу тебе поверить! — закричала она. — Сейчас ты можешь говорить все, что угодно, но я уверена, что, если ты даже и не спал с Иден, то хотел этого! Ты прекрасно понимаешь, что по любым законам — человеческим или божьим — это все равно измена!

Произнося эту речь, Сантана неотрывно смотрела на Круза. Глаза ее были выпучены, зрачки расширены.

— Сантана, ты, что — пьяна? — недоуменно спросил Круз. — Или ты целый день глотала свои таблетки и, ко всему прочему, еще и пила. Неужели ты не знаешь, что таблетки нельзя мешать вместе с алкоголем?

Но его слова уже не действовали на Сантану. Она словно угодила в колею, по которой ее несло все дальше и дальше.

— …Их нельзя мешать и с несчастьем! — истерично закричала она. — Круз я ничего не пила, но во мне все кипит от разочарования и боли.

Когда сталкиваются два таких темперамента — непременно быть беде. Круз прекрасно осознавал это и поэтому первым пошел на попятную.

— Хорошо, хорошо… — сказал он, вытягивая вперед руки. — Поедем домой. Не будем больше об этом.

— Нет! — закричала она. — Я не поеду домой. Оставь меня! Еще не поздно, а я сегодня гуляю!..

Круз снова потерял самообладание. Он схватил Сантану за руку.

— Ты сейчас же поедешь со мной домой! Она стала отбиваться.

— Оставь меня! Я тебе не наложница!

— Ты — моя жена! В полном смысле этого слова! — закричал Круз. — Если ты не хочешь ею быть, мы обсудим это дома, а я не хочу торчать здесь посреди ночи и слушать, как ты на меня орешь!

Сантана разрыдалась.

— Круз, мне не нравится то, что между нами происходит. Если до этого я мирилась с твоим отношением ко мне, то теперь я больше не буду тихо сидеть и ждать! Я буду орать, если мне этого захочется.

Вне себя от ярости Круз тоже закричал:

— Между прочим, в нашей семейной жизни разочарована не только ты! Я тоже кое о чем сожалею!

— Конечно, — захлебываясь слезами, едва выговорила она. — У тебя огромное количество поводов для сожаления. Я никогда не могла ожидать, что тебе придется по вкусу хоть что‑нибудь во мне.

Все слова, приготовленные Крузом на этот случай, иссякли. Полный разочарования и горечи, он забылся и сжал руку жены с такой силой, что она вскрикнула от боли.

— Ты пойдешь сама, или ты пойдешь силой! — злобно сказал он.

Сантана вырвала свою руку из его ладони и, подобрав лежавший на крыше пиджак, бросилась к двери.

 

ГЛАВА 15

Перл открывается Келли. Джулия пытается бежать. Круз хочет вернуть семейную жизнь в нормальное русло. Тиммонс настаивает на встрече с Сантаной.

В клинике доктора Роулингса царили довольно строгие порядки — больным не разрешали выходить из своих палат и общаться друг с другом. При этом главный врач следил за тем, чтобы отношения больных друг с другом, особенно, если они находились в одной палате, не становились слишком близкими. Однако, Перл не собирался — по крайней мере, внешне — следовать установленным правилам. Раз уж ему довелось исполнять здесь роль буйного психбольного, то необходимо исполнять ее как можно более убедительно. Правда, перегибать палку при этом не стоило — еще не хватало, чтобы его упекли в карцер. Тогда проникнуть в тайны доктора Роулингса ему будет очень трудно, а то и просто невозможно. А ведь ему еще необходимо ближе познакомиться с Келли Кэпвелл, чтобы попробовать помочь ей.

Подходящий момент наступил сегодня вечером. Из уст одного из санитаров Перл узнал, что для больных его отделения, где содержалась и Келли, организован небольшой киносеанс. Для этот допущенных к сеансу больных — а это право в клинике еще нужно было заслужить — собрали в общей комнате, где были установлены кинопроекционный аппарат довольно устаревшей конструкции и несколько рядов стульев. Правда, Перл приглашения на киносеанс не получил, тем не менее, его комната не была заперта снаружи, чем он, разумеется, не замедлил воспользоваться.

Перл осторожно высунул голову за дверь своей палаты и, увидев, что коридор пуст, направился к общей комнате. Поскольку ролью Перла было изображать буйное помешательство на почве мании величия, он сунул за пояс больничных брюк маленький бумажный флажок Соединенных Штатов Америки и подошел к двери, за которой уже начался сеанс. Все вокруг было тихо.

Он потянул дверную ручку на себя и, стараясь не привлекать к себе внимания, заглянул туда. На его лице мгновенно возникла улыбка. Что еще могли показывать пациентам психиатрической клиники, как не старинную голливудскую мелодраму с Деборой Керр? За ходом душещипательного действия следило примерно десяток человек из числа наиболее тихих и покладистых больных. Как и полагается психически ненормальным, они вели себя довольно своеобразно. Кто‑то шумно вздыхал, другие что‑то бормотали, несколько женщин в возрасте выше среднего утирали слезы, когда героиню фильма бросал очередной возлюбленный. Остальные либо сидели неподвижно, либо раскачивались из стороны в сторону.

Один из санитаров, сложив руки на груди, стоял в углу комнаты, а медсестра, миссис Коллинз, сидела на стуле возле кинопроекционного аппарата. Миссис Коллинз была высокой белокурой женщиной лет тридцати семи и, в отличие от другой сестры, миссис Ходжес, относилась к больным гораздо более снисходительно. Она видела в них людей, нуждавшихся в помощи и уходе, а не материал для опытов доктора Роулингса.

Увидев Перла, она сделала удивленное лицо, но тот, глупо улыбаясь, проскользнул в комнату и уселся на ближайший свободный стул.

— Сестра, вы разрешите одному из самых выдающихся людей Америки, а, точнее, ее президенту, посмотреть на продукцию всемирно известного центра развлечений? — шамкая, словно Рональд Рейган, произнес Перл. — Кстати, не я ли снимался в этом фильме? Что‑то мне знакомо лицо этой актрисы…

Он поднялся на стуле, словно стараясь близоруким взглядом рассмотреть лицо Деборы Керр. Несколько больных сразу же стали шикать на него, чтобы он не мешал им смотреть фильм. Дабы не прерывать ход сеанса, миссис Коллинз кивнула головой, разрешив ему остаться. Перл тут же уселся обратно и со счастливой улыбкой на устах пробормотал:

— Большое вам спасибо.

Увидев в расположенном перед ним ряду стульев свободное место, он переместился туда. Келли, которую Перл отыскал взглядом среди больных, сидела прямо перед этим свободным стулом. Спустя несколько мгновений Перл уже удовлетворенно потирал ладони, усевшись позади Келли. Две женщины в больничных халатах, сидевшие но обе стороны от Перла, уставились на него недоуменными взглядами. Дабы не привлекать излишнего внимания, Перл сказал им:

— Наверное, кино очень интересное. Хочется рассмотреть все получше. Хотя, конечно, жаль, что меня нет среди главных героев. Я сяду здесь, с вашего позволения.

Поскольку выражения их лиц ничуть не изменились, Перл решил, что такой ответ вполне удовлетворяет его соседок по кинозалу.

Услышав за своей спиной громкий шепот, Келли оглянулась. Позади ее сидел этот новый буйный пациент, который постоянно изображает из себя президентов, причем разных. После нескольких месяцев пребывания в психиатрической клинике Келли привыкла уже ко всему — к маниям величия и преследования, буйствам и тихому бреду. Поэтому поведение мистера Капника ничуть не удивляло ее и не привлекало к себе ее внимания. Она лишь автоматически отметила про себя, что он довольно красив и по–мужски обаятелен. В другой обстановке он, вполне возможно, мог бы вызвать у нее интерес, однако сейчас…

Келли равнодушно взглянула на нового пациента и повернулась к экрану. Правда, фильм не особенно привлекал ее внимание, но здесь хотя бы можно было отвлечься от обычной безмерной тоски и безысходности. Келли в последнее время особенно остро чувствовала свою ненужность и брошенность. Родители словно забыли о ней, а другие знакомые лица она уже начала забывать — так редко теперь ее кто‑нибудь навещал. Правда, у нее мелькнуло в памяти что‑то смутное, когда она увидела этого нового пациента, мистера Капника, однако она поспешила отделаться от этого ощущения, посчитав, что ошибается.

Тем сильнее было ее удивление, когда она услышала у своего уха тихий шепот:

— Привет, Келли.

Неожиданностью для нее было то, что кто‑то, кроме медсестры и доктора, знает здесь ее имя. Она едва заметно дернулась и уже собиралась повернуться, когда тот же голос предостерегающе произнес:

— Не оглядывайся.

— Откуда ты знаешь мое имя? — в голосе ее слышалось неподдельное изумление.

— Все очень просто, — объяснил голос. — Я твой друг.

Услышав это, Келли уже не смогла удержаться и повернулась. Склонившись к ее плечу, мистер Капник загадочно улыбался.

— Кто вы? — прошептала она.

— Ты меня, наверное, не помнишь, но твои родители должны были сказать тебе обо мне, — улыбнулся он.

Она посмотрела на него повнимательнее.

— Я вас где‑то видела? Мы не могли встречаться раньше? — спросила она.

Келли вдруг поняла, что ее догадки оказались верными — она действительно откуда‑то знает этого человека. Возможно, она даже знакома с ним…

— Я — ваш дворецкий, Перл.

— Дворецкий?

На ее лице появилась едва заметная улыбка. Да, он и вправду сидел за рулем автомобиля отца, когда тот приезжал навестить ее в клинике.

— Ты ведь работаешь у нас не так давно? Я не могла вспомнить сразу.

Перл радостно кивнул головой.

— Ну, вот и отлично! Вспомнила, — прошептал он. Келли снова повернулась лицом к экрану.

— Что ты здесь делаешь? — подозрительно спросила она.

Келли вдруг испугалась, что его появление здесь принесет ей неприятности.

— Я попал сюда, чтобы помочь тебе, Келли. Тебе нужно выбраться отсюда. Но сейчас я не могу говорить об этом, — тихо прошептал Перл.

Келли отрицательно замотала головой.

— Нет, нет!

— Что значит — нет?

— Я не хочу говорить с тобой, — дрожащим голосом произнесла она. — Мне не разрешают. Я могу говорить только с доктором Роулингсом…

Она выглядела насмерть перепуганной.

— Мне может помочь только он…

Перл тяжело вздохнул. Этот доктор Роулингс кого угодно может довести до сумасшествия. Келли сейчас полностью находится в его власти. С этим пора покончить. Необходимо начинать борьбу за девушку прямо сейчас, немедленно.

— Келли, — успокаивающе прошептал он, — меня послала сюда твоя семья. Без твоей помощи у меня, разумеется, ничего не выйдет.

Она снова стала трясти головой, испуганно повторяя:

— Нет, нет!

Ситуация становилась опасной. И в этот момент Перл совершил ошибку. Пытаясь успокоить девушку, он протянул руку и положил ее на плечо Келли. Но эффект оказался прямо противоположным тому, который ожидал Перл — Келли вскочила со стула так, словно села на змею.

— Нет, нет! — заверещала она. — Оставьте меня в покое! Не трогайте меня!

Киносеанс едва не прервался. Стоявший позади санитар мгновенно бросился к Перлу. Чувствуя, что пахнет жареным, Перл моментально сообразил, что нужно делать. Он тут же вошел в роль президента. Выпятив грудь и выставив вперед руку, Перл громко заявил:

— Мы должны поговорить о безопасности нашей страны!

Но в тот момент, когда тяжелая рука санитара легла ему на плечо, он сразу же повиновался и уселся на свое место.

— Вы давно работаете в моей личной охране? — смерив санитара удивленным взглядом, сказал он. — Хорошо. Если вы настаиваете на том, что под угрозой находится моя личная безопасность, я готов прислушаться к вашим доводам.

После того, как Перл умолк, Келли еще несколько мгновений перепугано смотрела на него, а затем уселась на свое место.

Киносеанс продолжался.

Джулия метнулась к окну. Она попробовала открыть шпингалеты на оконной раме, но они не поддавались. В этот момент она услышала крик Дэвида из соседней комнаты:

— Джулия!

Услышав его голос, она мгновенно забыла об окне и, стараясь не привлекать внимания излишним шумом, полезла в ванную и встала под душ. Предосторожность не оказалась лишней — спустя несколько мгновений дверь ванной комнаты неожиданно распахнулась, и туда вошел Дэвид. Его появление здесь совершенно ничем не было оправдано. К тому же, он вел себя весьма странно — ничего не говоря, остановился у двери, неотрывно глядя на обнаженную Джулию.

Увидев его, она испуганно прикрыла руками грудь.

— Что ты здесь делаешь? Дэвид на мгновение замялся.

— Ну… я все время хочу быть с тобой… — не слишком убедительно произнес он.

К страху, который она испытывала, прибавилась неловкость от того, что Дэвид бесцеремонно разглядывает ее. В обнаженном виде она не чувствовала себя слишком раскованной. Прикрываясь руками, она растерянно вертела головой по сторонам в поисках спасительного выхода из ситуации. Почувствовав, что возбуждать в ней сейчас излишние подозрения нет смысла, Дэвид снял с вешалки полотенце и, изобразив на лице нежную заботливость, обернул его вокруг тела Джулии. В голову ей не приходило ни единого слова. Она просто вышла из ванны, вытирая рукой мокрое лицо.

— Почему бы нам не пойти в комнату? — участливо спросил Лоран. — Мы могли бы гораздо интереснее провести там время…

Джулия растерянно хлопала глазами, лихорадочно пытаясь найти отговорку.

— Но ведь я вся мокрая… — пробормотала она.

Он обнял ее за плечи, многозначительно посмотрев в глаза.

— И скользкая… Ты очень скользкая молодая дама…

Хотя в его голосе звучала неприкрытая угроза, она еще нашла в себе силы улыбнуться.

— Ты так думаешь? — будто не обращая внимания на его тон, сказала она.

— Да. Но мне это нравится. Пойдем в комнату.

Предполагая, что может ожидать ее там, Джулия не торопилась ответить согласием. После небольшой паузы Дэвид спросил:

— Что с тобой?

— Мне… мне нужно вытереться досуха. Я не хочу подхватить простуду.

Дэвид безразлично пожал плечами.

— Ну, ладно. Только недолго.

Он стоял, прислонившись к дверному косяку и бесстыже пялился на нее. Джулия чувствовала себя так неловко, словно за ней подглядывают в общественном туалете.

— Что ты делаешь? — пробормотала она, смущенно опустив глаза.

Ничуть не испытывая неловкости, Дэвид улыбнулся.

— Смотрю на тебя.

Она тоже растянула губы в неестественной улыбке.

— Ты вгоняешь меня в краску…

Весь этот разговор слишком затянулся. Почувствовав это, Дэвид произнес:

— Ну, что ж, раз я тебя смущаю…

Он не закончил фразу, повернувшись к выходу.

— Да, я сейчас вытрусь и приду, — промолвила она. — Подожди меня, пожалуйста, за дверью.

— Ну, ладно…

В его голосе вновь прозвучала скрытая угроза. Когда он захлопнул за собой дверь в ванную комнату, Джулия снова бросилась к окну, пытаясь найти хоть какую‑нибудь возможность открыть его и сбежать. У нее ничего не получалось. Тогда она схватила стоявшую в углу комнаты железку и попыталась сломать шпингалет. Снова — никакого результата. Положение казалось Джулии безвыходным. Еще несколько мгновений — и Дэвид все поймет… Джулия молила бога о том, чтобы какая‑нибудь случайность помешала Лорану расправиться с ней, единственной свидетельницей его вины…

Когда киносеанс в клинике доктора Роулингса закончился, медсестра, миссис Коллинз, включила в комнате свет. Воспользовавшись удобным моментом, Перл воткнул себе в волосы американский флажок и, вскочив со стула, выбежал на небольшой пятачок перед экраном. Вытянув вперед руки, он воскликнул:

— Прошу всех оставаться на своих местах!

Пациенты клиники стали удивленно переглядываться, а две женщины, сидевшие в первом ряду, подошли к Перлу и начали ощупывать его, словно манекен в магазине готовой одежды. Выпятив вперед грудь, Перл окинул сидевших перед ним пациентов строгим взором.

— Дамы и господа! Я хочу произнести речь!

Миссис Коллинз сделала знак рукой санитару, который уже намеревался пресечь ораторский порыв нового больного. Тот остановился, наблюдая лишь за тем, чтобы остальные больные не перевозбудились.

Выкатив глаза и приложив руку к груди, Перл стал изображать Авраама Линкольна.

— Восемьдесят семь лет тому назад наши отцы создали на этой благословенной земле новую нацию!

Перед тем, как попасть в психиатрическую лечебницу, Перл выучил наизусть несколько самых знаменитых речей американских президентов. В его жанре разговорного шоу это было просто необходимо.

— Эта нация верит в свободу и в то, что все люди рождены равными перед нашим создателем. Но сейчас мы ведем на этой земле гражданскую войну…

Одна из подошедших к нему женщин вытащила флажок из его шевелюры и стала размахивать им, словно на предвыборном митинге. Другая принялась теребить косичку на голове Перла. Келли удивленно наблюдала за тем, как он мгновенно овладел вниманием аудитории. Санитар и миссис Коллинз не вмешивались в его спич, с улыбкой слушая Перла.

— Сейчас наша нация разделилась на два лагеря, — продолжал он. — Эта война должна показать, может ли такая нация выжить. Мы встречаемся на поле крупнейшего сражения между силами добра и зла, — после этого он неожиданно переменил тему. — Мы пришли сюда, чтобы в торжественной обстановке открыть мемориал тем, кто отдал свои жизни во имя торжества великих идеалов, избранных нашими предками.

Он стал прохаживаться по комнате, театрально размахивая руками.

— Эта нация должна жить!

Психи стали шумно выражать свое одобрение. Привлеченный доносившимися из общей комнаты звуками, в дверь вошел доктор Роулингс.

— Что здесь происходит? — строго спросил он. Медсестра вскочила со своего места.

— Мистер Капник развлекает нас, — растерянным голосом пояснила она. — Сейчас он изображает Авраама Линкольна.

Роулингс с такой яростью сверкнул глазами, что миссис Коллинз мгновенно умолкла.

— Это хорошо, — холодно произнес он, — однако порядок в клинике должен соблюдаться.

С этими словами главврач направился к Перлу. Тот уже вошел в раж и, забравшись на стул, витийствовал, гордо возвысив голову.

— Наша нация — это светоч свободы! Она должна жить и процветать!

Роулингс принялся стаскивать его со стула.

— Пойдемте, мистер Капник! Вам пора спать! Но Перл не собирался сдаваться.

— Что? — гневно воскликнул он. — Спать? Значит, скоро мы будем в темноте? И огни свободы погаснут?

— Вот именно, — презрительно сказал Роулингс. — Санитар проводит вас в палату.

Мгновенно подскочивший медбрат схватил Перла за плечи, стащил со стула и потянул его к двери. Тот сопротивлялся, выкрикивая:

— А вы уверены, что это безопасно? Мы находимся в состоянии гражданской войны с конфедератами. Я должен быть уверен, что в самый ответственный момент своей истории нация не останется без надежного руководства!

— Не беспокойтесь, — успокаивал его Роулингс. — Это совершенно безопасно.

— Не забывайте о том, что вокруг шпионы моих врагов, конфедератов! Куда вы ведете меня — в театр Форда?

Он стал затравленно озираться по сторонам, изображая испуг.

— Прошу вас, — вдруг жалобно захныкал он, — не сажайте меня на балкон…

— Мы позаботимся о том, чтобы вас надежно охраняли, — криво усмехнулся главврач. — Пойдемте.

Вместе с санитаром они потащили Перла к двери в коридор.

Уже покидая комнату, он оглянулся, нашел взглядом Келли, которая внимательно следила за ним, и подмигнул ей. Когда Перла утащили за дверь, она едва заметно улыбнулась. Этот парень начинал ей нравиться. Очевидно, он находится здесь действительно для того, чтобы помочь ей, потому что на сумасшедшего он совершенно не похож. Все это сильно смахивало на обыкновенную инсценировку для отвода глаз. Не успев подумать об этом, она почувствовала все нарастающую тревогу. Если даже она без труда поняла игру Перла, то доктор Роулингс и подавно сможет раскусить его. Это всего лишь вопрос времени… И тогда его ожидают крупные неприятности. Доктор Роулингс не относится к числу людей, которые прощают подобные вещи. Если же он пронюхает, что к этому имеет непосредственное отношение она, Келли Кэпвелл, ей несдобровать.

Стараясь больше не думать об этом, она поспешно направилась к выходу из комнаты. Будущее покажет, что может произойти…

Спустя десять минут после того, как они покинули ресторан «Ориент Экспресс», Круз и Сантана Кастильо, были дома. Войдя в гостиную, она достала из сумочки свой пузырек с таблетками и трясущимися руками налила себе стакан воды из крана. Положив в рот сразу три таблетки, она запила их.

Круз настороженно следил за ней.

— Может быть, ты принимаешь слишком много лекарств? — спросил он.

— Откуда ты знаешь? — раздраженно бросила она. — У тебя ведь никогда в жизни не было аллергии. Может быть, эти таблетки помогают мне? Они мне просто необходимы.

Трясущимися руками она закрыла пузырек и положила его обратно в сумочку.

— Ты ешь их словно конфеты, особенно в последнее время… — недовольно произнес Круз.

— Тебе все во мне не нравится, а особенно в последнее время, — обиженно сказала Сантана. — Тебе не нравится моя аллергия и таблетки от нее тоже, тебе не нравлюсь я, особенно я… Ладно, я избавлю тебя от своего общества. Пойду спать.

Сантана повернулась, намереваясь покинуть гостиную, но Круз придержал ее за плечо.

— Нет, погоди. Нам нужно выяснить отношения. Ее снова начала бить дрожь.

— Как? Пустыми разговорами? — нервно воскликнула она. — Разговорами ничего не удастся исправить.

Она направилась к лестнице на второй этаж. Круз несколько мгновений молчал.

— Если не поговорить сейчас — будет еще хуже! — угрожающе сказал он.

— Хуже?!! — разъяренно воскликнула она. — Хуже, чем сейчас? По–моему, дальше уже некуда!

Сантана на мгновение оглянулась. Круз стоял посреди комнаты, мрачно насупившись, и она поняла, что сделала ошибку, не дав ему высказаться.

— Ну хорошо. Хорошо… — поспешно сказала она. — Давай поговорим. Скажи, что хотел. Может быть, это все‑таки поможет, хотя у меня мало надежды. Посмотрим…

Она подошла к нему, но не смогла выдержать взгляда его глаз и отвернулась.

— Сантана, я хочу помочь нам обоим. Круз подошел к жене и обнял ее за плечи.

— Почему ты так редко это делаешь? — тихо спросила она. — Ты до меня никогда не дотрагиваешься, а когда это случается, то ты обычно извиняешься, как будто прикоснуться ко мне — это что‑то ужасное. Неужели ты не понимаешь, как это обидно?

В голосе Сантаны было столько горечи и разочарования, что он растерянно произнес:

— Прости, я не знал, что это так.

— Не знал? Этого не может быть! О, Круз! Мне не хватает твоих прикосновений, твоих объятий. Я постоянно чувствую, что мне не хватает человеческого тепла.

Он потрясенно молчал.

— Я не понимаю, как у нас получилось такое. Я ничего этого не хотел, — виновато произнес он.

— Конечно, ты не хотел, — она мрачно покачала головой. — Да и вообще, что от тебя можно требовать? Ведь насильно мил не будешь! Трудно полюбить, слушаясь лишь голоса разума, как, впрочем…

Она отвернулась.

— И разлюбить тоже…

Круз понял, что она имела в виду себя. Несколько мгновений он молчал.

— Мы — взрослые люди, — наконец примирительным тоном сказал он. — Если мы захотим, мы сможем вместе со всем этим справиться, все это преодолеть.

Сантана резко обернулась к нему.

— Что я должна делать? В чем, по–твоему, состоит моя роль? Кому мне помогать в первую очередь? Тебе или себе? Подскажи, как мне поступить.

Глаза ее были полны слез.

— Прежде всего тебе надо стать такой, какой ты была раньше, — тихо сказал Круз.

Ее охватила истерика.

— Такой, как была? — выкрикнула Сантана. — А какой я была раньше? Я уже забыла об этом! Ты ищешь какие‑то воображаемые выходы из ситуации, а все объясняется гораздо проще.

— Как?

— Просто я тебя люблю, а ты меня — нет! — категорично заявила Сантана. — Вот в чем на самом деле коренится причина всех наших бед. Ты меня просто не замечаешь…

Круз попытался возражать.

— Но я люблю тебя.

— Нет! — кричала она.

Он понял, что спор бесполезен, и умолк.

— Ты мне не веришь, — с горечью произнес он. А ты хоть понимаешь, как я ревновал тебя сегодня? Мне позвонили и сказали, что ты находишься на крыше ресторана вместе с мужчиной. Я в жизни так не переживал!

Сантана покачала головой.

— Нет, Круз! Это не любовь! — горько сказала она. — Это простое объяснимое чувство мужской собственности. Ты просто ощущаешь себя моим хозяином, хозяином своих владений и никто не должен на них посягать. Это не имеет никакого отношения не то что к любви, даже к простым теплым чувствам.

— Сантана, ты неправа, — без особой убежденности в голосе сказал он.

— Права. Я знаю, что права! — запальчиво выкрикнула она. — Так больше продолжаться не может. Я сама виновата. Я так растворилась в твоей жизни, что потеряла себя. Что же мне делать, если я осталась совсем одна?

Круз снова положил ей руку на плечо.

— Сантана, а почему ты все время говоришь об одиночестве? Ведь я рядом с тобой.

Но она уже не слышала его.

— Наверное, я потеряю тебя! — кричала Сантана. — Иден своего не упустит! Ты будешь принадлежать ей. Я уже совершенно смирилась с этим.

— Но я никуда не ухожу! — закричал Круз. — Почему ты не хочешь мне верить?

— Потому что у меня нет оснований тебе верить…

Круз ошеломленно развел руками.

— Но… — пробормотал он. — Но ведь я дал тебе слово! Разве этого мало?

— Я не верю твоему слову, — упрямо повторила Сантана. — Все это ты сделал лишь для того, чтобы на время успокоить меня и забыть обо мне. На твои чувства по отношению ко мне это никак не влияет.

Круз рассвирепел.

— Перестань говорить о своих чувствах! — сжав губы, глухо произнес он.

Угрюмо насупившись, он стал мерять шагами комнату. В разговоре возникла минутная пауза. Они стояли, отвернувшись друг от друга, и тишину, царившую в доме, нарушало лишь их тяжелое дыхание.

— Да, — спустя некоторое время сказал Круз. — Наверное, я виноват, наверное, я уделял тебе мало внимания. На меня навалились дела, одно за другим. Но я все изменю, я должен спасти наш брак…

Сантана обернулась и, горько усмехнувшись, спросила:

— А зачем тебе это нужно?

— Потому что я хочу, чтобы у нас все было хорошо, — убежденно ответил он. — Я хочу, чтобы ты была счастлива. Я хочу, чтобы ты вновь стала той, на ком я женился.

— Женился, но не полюбил, — горько сказала она.

— Я с детства любил тебя! — воскликнул Круз. — Ты же прекрасно помнишь все это.

В ответ на эти слова Сантана громко рассмеялась.

— Послушай, что ты говоришь, Круз! Чепуха какая! Это была просто детская дружба, а не любовь. А то, что мне нужно сейчас — это настоящая страстная любовь. Я хочу просыпаться утром в твоих объятиях, Круз! Вот ты говоришь о любви, о ее спасении, о нашем браке. Но любовь не надо спасать! Она не нуждается в этом.

— Послушай меня, Сантана! — успокаивающе уговаривал ее Круз. — Давай постараемся сейчас не рассуждать о том, что такое любовь, какой она должна быть, и как она выглядит со стороны. Нам сейчас не нужно рассуждать об абстрактных материях и романтике: какой должна быть любовь, какой не должна быть. Нам нужно постараться принять то, что есть на данный момент между нами, и сделать так, чтобы улучшить наши отношения.

Очевидно, его слова были столь неубедительны, что из глаз Сантаны снова брызнули слезы. Кусая губы, она едва слышно вымолвила:

— Если бы все было так просто…

— Но ведь если не стараться что‑то предпринять, то ничего и не будет, — продолжал Круз. — Я не верю, что у нас нет ни единого шанса. Нам нужно попробовать. Но с одним условием: мы должны что‑то предпринять вместе. Иначе, поодиночке, у нас ничего не выйдет. Тогда действительно и наша любовь и наш брак погибнут.

— Круз, — едва сдерживая рыдания, сказала она. — Неужели ты не видишь, что именно этого я и добиваюсь. Ведь все, что я делаю, направлено только на одно — чтобы ты заметил меня, чтобы ты обратил на меня внимание, чтобы мы были вместе, чтобы мы любили друг друга, чтобы мы снова были счастливы.

Круз кивнул.

— Тогда давай поставим перед собой эту цель! Будем добиваться ее…

В этот момент телефон на столике в гостиной зазвонил. В каком‑то смысле это был спасительный звонок, потому что он подвел черту под разговором. Обычно, в такой поздний час Крузу звонили только с работы.

Сантана оглянулась на телефонный аппарат и с горечью сказала:

— Да. И все это будет продолжаться лишь до тех пор, пока тебе снова не позвонят с работы и не вызовут на какое‑то неотложное дело.

Понимая всю справедливость ее слов, Круз промолчал. Телефон продолжал настойчиво звонить. Круз удрученно опустил голову.

— Сантана, пожалуйста, сними трубку и скажи, что меня нет.

В душе Сантаны затеплилась надежда.

— Правда? — переспросила она.

— Правда, — убежденно кивнул он.

Сантана подошла к телефону. Она ожидала услышать голос Тома Блинкена, либо кого‑то еще из полицейского участка, однако ошиблась. Это был Кейт Тиммонс. Веселым голосом он сказал:

— Привет, Сантана!

Она была смущена настолько, что в первый момент даже не нашлась, что ответить. В комнате воцарилась тягостная тишина. Затравленно озираясь по сторонам, Сантана пробормотала:

— А… Привет.

Тиммонс сидел в одном из баров.

— Ну, что, встретимся сегодня на пляже? — игриво спросил он.

Сантана почувствовала, как лицо ее заливает краска стыда. Отвернувшись от Круза, она растерянно сказала в трубку:

— Можно я перезвоню тебе как‑нибудь в другой раз? Мне не очень удобно говорить…

Тиммонс засмеялся.

— Что, рядом с тобой Круз? Я понимаю. Ладно, давай договоримся так. Я буду в Бейли–Кейв и подожду тебя там. Приезжай, как только сможешь. Я думаю, это нужно нам обоим…

Растерянно оглянувшись на Круза, который, сунув руки в карманы джинсов, медленно прохаживался по гостиной, она произнесла:

— Хорошо. Но я не знаю, получится ли у меня что‑либо. Но в любом случае спасибо за приглашение. Пока.

Она положила трубку, не осмеливаясь поднять взгляд на Круза.

— Извини меня, — тихо вымолвила она. Круз озабоченно посмотрел на телефон.

— Кто это был?

— Это?.. Это… была моя подруга Джени Кларксон, — соврала Сантана. — Она приглашала меня завтра утром позавтракать вместе с ней.

Немного помолчав, Круз произнес:

— Знаешь, а ты была права.

— В чем?

— Разговоры мало помогают.

Он пристально смотрел на нее, не отводя глаз. Потянувшись рукой к настольной лампе, он выключил свет.

— Я тоже думаю, что дела говорят громче слов.

Это было недвусмысленное приглашение в постель. Сантана почувствовала, как дыхание ее учащается, сердце начинает биться все сильнее и сильнее. Жар возбуждения охватил ее.

— Ты уверен? — теребя ожерелье на шее, спросила она.

— Конечно.

Он подошел к ней, крепко обнял за талию и привлек к себе. Сантана стала обнимать его с жадностью неудовлетворенного желания.

— О, Круз…

— Кажется, ты не хотела говорить об этом. Не веря его словам, она тихо прошептала:

— Нет, Круз, ты действительно этого хочешь? Скажи мне. Или ты делаешь это из чувства супружеского долга?

— Нет, нет! — с жаром прошептал он. — Я хочу быть с тобой.

Сантана чувствовала его возбужденное дыхание. И от этого ноги ее слабели.

— Давай перейдем от слов к делу, — тихо произнес он.

Она прижалась к нему еще сильнее.

— Да, конечно…

Спустя несколько мгновений они уже поднимались по лестнице на второй этаж. В спальню…

 

ГЛАВА 16

Новый сосед Перла по палате. Сантана покидает дом. Джулия в панике.

Санитар в сопровождении доктора Роулингса втащил Перла в дверь его палаты. Тот продолжал изображать президента, правда, по дороге в палату он переменил образ, превратившись из Авраама Линкольна в Линдона Джонсона. Когда его втолкнули в дверь, он обиженно воскликнул:

— Я понимаю, молодой человек, что моя личная безопасность превыше всего. Однако президент Линдон Би Джонсон может и сам позаботиться о себе.

Санитар отпустил его, и Перл принялся подтягивать штаны. Санитар небрежно махнул рукой и, повинуясь едва заметному движению глаз доктора Роулингса, покинул палату, встав за дверью.

Строго глядя на пациента, главврач произнес:

— Вы сегодня не должны покидать комнату, мистер Капник. Здесь киносеансы предназначены для тех, кто заслужил это примерным поведением и послушанием. То есть, — он повысил голос, — не для вас!

Перл возмущенно вскинул голову.

— A y нас, в Белом доме, — заявил он, — есть собственный зал для киносеансов! Если вы будете запрещать мне посещение кино здесь, я буду пользоваться собственным кинозалом.

Увлеченный исполнением своей президентской роли, Перл поначалу не заметил, что в комнате находится еще один человек. Это был невысокий мужчина лет сорока пяти, с почти лысой головой, в очках с тонкой оправой и сильными линзами. Испуганно съежившись, он сидел на подоконнике. Когда в палату вошли доктор Роулингс и Перл, этот человек засуетился и, словно не находя себе места, стал прикрывать лицо руками.

Наконец, заметив еще одного обитателя палаты, Перл внимательно уставился на него и подозрительно произнес:

— Кто это?

При этих словах человек испуганно присел возле кровати, пытаясь укрыться от глаз Перла. Тот нагнулся, разглядывая его, а затем угрожающим голосом сказал:

— Вьетконговец в моей палате?..

Доктор Роулингс подошел к человечку, пытавшемуся спрятаться под кроватью, и, взяв его под руку, поднял с пола.

— Это твой сосед — Оуэн Мур. Он находится в нашей клинике уже давно.

Роулингс подвел Мура поближе к Перлу.

— Оуэн, познакомься. Это — мистер Леонард Капник. Надеюсь, что вы сможете стать друзьями. И очень быстро.

Судя по насмерть перепуганному лицу Мура, он не разделял оптимизма главного врача клиники. До сих пор он не издал ни единого звука.

Перл смерил его презрительным взглядом и гордо произнес:

— О нас с Кеннеди в свое время говорили то же самое, правда, это было давно — еще в шестидесятые годы. Но, тем не менее, хочу заметить, что я не верю тем, кого не знаю!

Услышав эти слова, Мур снова испуганно присел, так что Роулингсу пришлось сильно поднатужиться, чтобы удержать его.

— Ничего страшного, — сказал доктор. — Я думаю, что вы отлично поладите. Не пройдет и нескольких дней.

Перл скривился от неудовольствия, а затем, близоруко наморщившись, уставился на доктора Роулингса.

— А вы кто? — возмущенно заявил он. — Вы что, какой‑то чиновник из ЦРУ?

Не обращая внимания на это заявление, доктор Роулингс улыбнулся.

— Вы с Оуэном быстро узнаете друг друга. И, я думаю, поправитесь друг другу. Оуэн, расскажи мистеру Капнику о наших правилах.

С этими словами доктор Роулингс многозначительно посмотрел на Перла.

— …И особенно о том, что без особого разрешения покидать палату в нашем заведении строго запрещается. Мы делаем некоторые поблажки лишь тем больным, которые своим поведением заслуживают этого.

Насмерть перепуганный Мур стал трясти головой, пытаясь изобразить полное повиновение. Роулингс с видом победителя прошелся по палате и, хлопнув по плечу Перла, сказал:

— А вы, мистер Капник, постарайтесь побыстрее усвоить наши правила. От этого будет зависеть ваше собственное благополучие и я даже, не побоюсь этого слова, судьба!

Перл выглядел неподдельно озабоченным. Он быстро сумел оценить скрытую в словах доктора Роулингса угрозу. Впредь нужно будет себя вести как можно более правдоподобно и не слишком сильно привлекать его внимание.

— Спокойной ночи, — с едкой улыбкой сказал доктор Роулингс. — Надеюсь, утром я всех вас увижу в добром здравии и расположении духа!

Он вышел, закрыв за собой дверь.

Когда Перл и Оуэн Мур остались вдвоем в палате, Перл повернулся к своему новому соседу. Тот испуганно прижался к стенке, закрыв лицо руками. Дождавшись, пока шаги доктора Роулингса утихнут, Перл подошел к Муру и спокойно сказал:

— Ну, друг мой, поскольку нам суждено ближайшее время провести вместе, в одной комнате, я бы хотел знать, почему ты оказался здесь.

Мур молчал, тщетно пытаясь укрыть от внимательных глаз Перла трясущиеся руки.

— Эй! — воскликнул Перл. — Ты меня слышишь?.. Мур повернулся к нему спиной.

— Ага, понятно, — сказал Перл. — Ты хочешь сказать, что я обо всем должен догадаться сам. Ведь верно?

Вместо ответа Мур еще сильнее пытался прижаться к стенке, словно хотел слиться с ней.

— Так. Дай‑ка я подумаю, — заинтересованно произнес Перл. — Наверное, ты — кусок обоев? Или нет? Ты — кварта полупрозрачного латекса? Нет? Я не угадал?

Мур едва заметно шевельнул головой.

— А, ну, ясно. Ладно, парень, займемся этим попозже.

Он подошел поближе к Муру.

— Д ты не бойся меня! У меня все в порядке. И у тебя тоже. Выглядишь ты нормально…

На этот раз тон его голоса был столь дружелюбным, что Мур заговорил. Как оказалось, он был немного шепелявым и выговаривал букву «эс» с присвистом.

— Здесь все ненормальные, — прошамкал он. — Особенно, врачи!

Перл понимающе кивнул головой. Оказалось, что этот Мур, во–первых, совсем не идиот, а, во–вторых, вовсе не такой трус, каким выглядит. Очевидно, он боится доктора Роулингса. Интересно, чем этот вивисектор так смог запугать их? Но ничего, у Перла еще была возможность разобраться в этом.

— А ты умеешь говорить, — тем временем произнес он.

— Когда надо, — добавил Мур.

Перлу все больше и больше нравился этот парень. Несмотря на внешнюю непривлекательность и даже что‑то отталкивающее, он явно не был сумасшедшим. Скорей всего, в клинику его привела какая‑то нервная болезнь. Ну, а что с ним сделали дальше, одному богу было известно… И, наверное, доктору Роулингсу.

— Мне нравится то, что ты сказал, — ободряюще произнес Перл. — Это очень хорошо. Я хочу спросить тебя кое о чем…

Келли сидела на кровати Элис рядом с темнокожей девушкой, которая задумчиво смотрела в потолок. В руках Келли держала маленький американский флажок, который она захватила после киносеанса. Это был флажок, который принадлежал Перлу.

— Его зовут Перл, — негромко сказала Келли. — Правда, он смешной? Сначала я испугалась его, но потом он мне понравился.

Элис молча взглянула на Келли и отвернулась.

— Он работал у нас в доме, — продолжала рассказывать Келли. — Может, он и сейчас работает. Я не знаю. Но, по–моему, он может мне чем‑то помочь.

Она встала и прошлась по комнате.

— Только бы доктор Роулингс позволил нам больше смеяться!.. — мечтательно произнесла Келли. — А ты любишь смеяться, Элис?

Та молчала.

— Я люблю, — сказала Келли.

В ее голосе было столько глубокой тоски, что на глаза Элис навернулись слезы. Отвернувшись к стенке, она тихо плакала.

Несмотря на то, что разговор между Перлом и Оуэном Муром уже начался, Мур по–прежнему стоял, прижавшись к стене. Чтобы ободрить его, Перл подошел к нему поближе, положил руку на плечо и тихо сказал:

— Ты знаешь что, парень? Прежде чем мы продолжим наш разговор, я тебя попрошу вот о чем. Отклейся, пожалуйста от стенки и расслабься.

Все еще недоверчиво глядя на Перла, его новый сосед по палате, тем не менее, покинул свое место и медленно пошел следом за Перлом.

— Расскажи‑ка мне о правилах, — непринужденно размахивая полотенцем, сказал тот. — Что тут напридумывали эти пижоны? И этот доктор, не помню, как там его… Роулингс.

Услышав упоминание о Роулингсе, Мур испуганно посмотрел на дверь, словно доктор должен был появиться там сию же секунду.

— Ну, про то, что без разрешения нельзя выходить из палаты, я уже слышал, — с усмешкой сказал Перл. — Но боюсь, что я не смогу следовать этому ценному указанию. Это правило мне придется нарушить.

Мур стал растерянно хлопать глазами.

— Но он тебя накажет, — едва выговаривая слова от страха, произнес он.

Перл широко улыбнулся.

— Он не сможет меня наказать, если не узнает.

Перл доверительно заглянул в глаза Мура и настойчиво спросил:

— Но ты ведь не настучишь на президента? Особенно, если он станет твоим другом.

Оуэн едва заметно шевельнул губами. Перлу было достаточно этого небольшого движения на лице своего нового соседа, чтобы понять, что тот не выдаст его доктору Роулингсу.

— В таком месте, где сейчас находимся мы с тобой, — хлопая Мура по плечу, продолжил Перл, — дружба особенно необходима.

Но испуг в глазах Мура не исчезал. Он по–прежнему боялся доктора и сам ни за что в жизни не решился бы нарушить строгие предписания клиники.

Тем не менее, Перл улыбнулся и прошептал:

— Знаешь, что я тебе скажу? Сейчас мне нужно выйти из палаты и устроить смотр войск.

Перл подкрался к двери на цыпочках и осторожно выглянул в маленькое окошечко, через которое была видна часть коридора. Там было пусто.

Мур неохотно побрел за Перлом. Остановившись посреди комнаты, он прошамкал:

— Будь осторожен. Когда в клинике выключают свет, Роулингс бродит по коридорам.

— Конечно, — усмехнулся Перл, поглядывая в окошко. — От него ничего другого ожидать не приходится… Я примерно так о нем и думал. Но ты не беспокойся! — он подмигнул Муру. — Я его не боюсь. Я уже давным–давно привык заботиться о себе сам, для меня это — нормальная жизнь. Ладно, я вернусь, только попозже. Тогда мы спокойно сядем и поговорим, как мужчина с мужчиной. Договорились?

Мур смущенно опустил глаза.

— Ну, вот и хорошо, — сказал Перл. Осторожно повернув ручку, он приоткрыл дверь и выглянул в коридор. Все было тихо. Воспользовавшись отсутствием санитаров, Перл выскользнул наружу и осторожно закрыл за собой дверь.

Мур на цыпочках подобрался к окошку и выглянул в коридор.

Спустя несколько минут Сантана, словно ошпаренная, выскочила из дверей спальни. Трясущимися руками она натянула себе на плечи костюм. Круз выбежал следом за ней. Его рубашка была расстегнута, он был мрачен

— Детка… — извиняющимся тоном сказал он.

Она высыпала из пузырька себе на ладонь несколько таблеток и принялась торопливо глотать их, запивая водой.

Ее губы дрожали, по щекам катились слезы.

— Нет! Все это не то… — выкрикнула она. — Я чувствую…

— Я не понимаю… — растерянно пробормотал Круз. — Почему у нас ничего не получается?

— А ты хочешь этого? — запальчиво выкрикнула она.

— Я хочу, чтобы мы оставались самими собой. Я хочу, чтобы ты во всем перестала обвинять меня и дала мне возможность доказать свои чувства к тебе.

Сантана, стоявшая к мужу спиной, резко обернулась и показала рукой на лестницу второго этажа.

— Вот так?!!

— Что значит — вот так? — Круз развел руками в недоумении.

— Это — не любовь! Это что‑то вроде обязательной и нудной домашней работы, которую ты делаешь только потому, что давно не делал. Посуда не мыта, Сантана не удовлетворена!.. Ты не хотел заниматься любовью со мной, ты это делал только потому, что чувствовал свою вину…

Круз потерял самообладание.

— Какого черта ты от меня добиваешься? — разъяренно закричал он. — Что бы я ни сделал, все тебе не нравится! Я хочу, чтобы ты была счастлива, но когда я встречаюсь с тобой, это то же самое, что ублажить каменную стену!

— Чтобы я была счастлива, нужно лишь одно. Но ты не можешь этого…

— О чем ты говоришь?

— Нужно любить меня! Любить по–настоящему!

В изнеможении застонав, Круз всплеснул руками.

— Сантана! Да ты просто не слышала ничего из того, что я тебе только что говорил!

— Я слышала все. Даже то, чего ты не сказал.

— Например?

— Например, то, что нельзя рассчитывать на ответную любовь только потому, что сам любишь! Каждым своим поступком ты снова и снова доказываешь это. Круз опустил голову.

— Что же, я получила, чего хотела… Спасибо тебе за очередной урок! Я ухожу.

Сантана резко повернулась и зашагала к выходу.

— Да ты, что, с ума сошла?!!

Круз бросился за ней. По пути она схватила свою сумочку и сунула ее под мышку.

— Не знаю, когда вернусь…

— Куда ты? — недоумевал Круз.

— Я же сказала, что ухожу. Пойду прогуляюсь.

— Да уже десять часов вечера! Ты хочешь сказать, что будешь бродить в одиночестве по улицам города? В такое время?..

— Не беспокойся, со мной ничего не случится!

— Откуда ты знаешь? Сантана умолкла.

— Ты хочешь прогуляться? Пойдем, прогуляемся вместе…

При этих словах Круза она протестующе замахала руками.

— Нет, нет! Я хочу побыть одна!

— Ну, вот, — мстительно заявил Круз. — Ты заявляешь, что хочешь быть вместе, а на самом деле собираешься уходить одна.

— Правильно! Именно так все и обстоит. Мне нужно побыть одной, без тебя! Пока я не решу, что делать.

— А я должен сидеть здесь один и ждать твоего решения?

— Мне все равно. Сиди, где хочешь, и делай, что хочешь. Сантана потянула на себя дверную ручку.

— Погоди! — закричал Круз. — Еще одну минуту! Тяжело дыша, она остановилась.

— Если ты будешь вести себя так, в этом доме будет плохо всем. Ты, что, думаешь, Брэндон не понимает, что между нами происходит? Ты думаешь, ему легко пройти через все это?

Сантана едва сдерживала слезы. Эта тема была для нее болезненной и запретной.

— Я не хочу зла Брэндону, — запинаясь, произнесла она. — Я никому не хочу зла! Просто мне очень плохо…

Сантана прижалась к дверному косяку.

— Дай мне шанс. Еще раз, — проникновенно произнес Круз. — Только прошу тебя, не уходи…

В Сантане долго боролись противоречивые чувства, но, наконец, она хмуро покачала головой.

— Не могу… Мне трудно с собой справиться… Она выскочила за дверь.

— Сантана… — только и успел растерянно произнести Круз.

Ее фигура в ярком желтом костюме быстро растворилась во тьме.

Пока Джулия тщетно пыталась вскрыть шпингалеты на окне в ванной комнате, Дэвид рыскал по гостиной, пытаясь обнаружить место, где была спрятана улика. Взгляд его упал на прислоненный возле двери топор, с которым он ходил за дровами. Дэвид взял в руки тяжелый предмет и повертел его перед глазами. Да, это подходит…

С топором в руках он решительно направился к двери ванной, и неизвестно, что ожидало бы Джулию в следующую минуту, если бы не телефонный звонок.

Дэвид остановился на полпути и, чертыхаясь, подошел к телефону.

Услышала звонок и Джулия. Она испуганно прислушалась к тому, что происходит в гостиной. Может быть, это спасение? Она подошла к двери ванной комнаты и приложила к ней ухо.

Дэвид поднял трубку. Топор он поставил на стол, опираясь на него рукой.

— Алло. Да. Нет, нельзя. Нет, сейчас она не может подойти…

Дэвид разговаривал, стоя спиной к ванной комнате. Он не видел, как дверь осторожно приоткрылась и оттуда выглянула Джулия.

— Нет, она сейчас занята…

Джулия хотела что‑то сказать, но, увидев рядом с Дэвидом топор, испуганно отшатнулась.

— Она не сможет подойти еще некоторое время. Да, хорошо. Я передам ей, что вы звонили.

Джулия поспешно закрыла за собой дверь. Несколько капель воды с ее волос упали на пол.

— До свидания…

Дэвид положил трубку и, снова взяв в руки топор, направился к двери ванной. Заметив на полу несколько капель воды, он понял, что Джулия все видела… Он осторожно подошел к двери и подергал за ручку. Заперто. Дэвид знал, что Джулия сейчас находится рядом.

— Отопри! — угрожающе сказал он. — Отопри, Джулия.

Джулия перепугано прижалась к стене. Дэвид не выдержал и заорал изо всех сил:

— Открывай, сука!..

Джулия почувствовала, как силы начинают покидать ее. Она стала съезжать по стене на пол.

 

ГЛАВА 17

Сантана Кастильо и Кейт Тиммонс встречаются па пляже. Перл попадает в критическое положение. Неожиданная помощь. Тиммонс добивается своего. Дэвид готов нанести последний удар.

В коридоре клиники было пусто. Перл осторожно пробрался вдоль запертых дверей к той, на которой висела табличка «Доктор Роулингс». Убедившись в том, что вокруг никого нет, Перл осторожно подергал за ручку.

Разумеется, дверь оказалась запертой. Перл еще несколько раз пытался безуспешно повернуть ручку, до тех пор, пока неподалеку в коридоре не раздался едва слышный шум. Кто‑то направлялся сюда.

Перл вначале спрятался в тень, затем тихо, словно привидение, скользя вдоль стены, стал пробираться к своей палате…

Сантана в полном одиночестве сидела на тихом песчаном пляже в Бейли–Кейв. От быстрой ходьбы она немного устала и запыхалась, но, в то же время, это успокоило ее.

С приближением ночи со стороны моря подул легкий бриз. Дневная жара сменилась ночной свежестью и прохладой.

Сантана поежилась, поплотнее запахивая полы пиджака. Мысли ее снова вернулись к семье: Брэндону, Крузу. Сама того не замечая, она стала беззвучно плакать. Слезы катились по ее щекам, но сейчас Сантана не обращала на них внимания.

Спустя несколько минут на пляже появился Тиммонс. Его фигура неслышно возникла из темноты. Остановившись в нескольких шагах от Сантаны, Тиммонс некоторое время постоял, как будто прислушиваясь, а потом медленно направился к ней.

Услышав позади себя тихие шаги, женщина оглянулась.

Пиджак на окружном прокуроре был расстегнут, галстук расслаблен. По его лицу блуждала самоуверенная улыбка. Он остановился перед ней и проникновенным голосом произнес:

— Я рад, что ты пришла, Сантана… Я уже и не ждал тебя.

Она повернула к нему мокрое от слез лицо.

— Я… Я не могла тебя найти, — словно оправдываясь, промолвила она.

Тиммонс опустился перед ней на колени.

— Я был совсем неподалеку, вон там, — он показал рукой на большой камень в нескольких метрах от того места, где сидела Сантана.

Увидев на ее лице слезы, он удивленно спросил:

— Что с тобой? Что случилось?

С притворной беззаботностью она махнула рукой.

— А, так. Обычное дело. С Крузом поссорилась. Вечно я не то делаю и говорю. У каждого свой удар. У меня вот такой…

Она снова поежилась под порывом свежего морского ветра. Заметив это, Тиммонс снял с себя пиджак. Набрасывая его на плечи Сантане, он заглянул ей в глаза и проникновенно сказал:

— Я подниму тебе настроение.

Она посмотрела на его руки и смущенно сказала:

— Мне так стыдно…

— Здесь нечего стыдиться. Сантана мрачно покачала головой.

— Нет, нет, ты не знаешь… Мой муж… хотел меня. Он хотел заниматься со мной любовью, а я… Я не знала, что мне делать! Я не смогла его принять…

Тиммонс не скрывал своего удовлетворения от этих слов Сантаны. В его зеленых глазах блеснул едва заметный огонек.

Повинуясь своим чувствам, Сантана положила ему руку на колено.

— Кейт, как хорошо, что ты здесь! Я очень рада… Ты понимаешь, сейчас у меня наступил такой момент, когда мне обязательно нужен кто‑то…

И, несмотря на то, что последние произнесенные ею слова отнюдь не были смешными, Тиммонс громко расхохотался.

— Какие глупые слова… Я всегда, всегда хотел тебя!..

— Нет… Нет, — забормотала она. — Мне нужен кто‑то, к кому я могу прислониться…

Кейт привлек ее к себе и обнял. Сантана прижалась к его груди.

— Хорошо быть рядом с сильным человеком! Я так устала от всего этого, мне так плохо…

Он потянулся к ее губам, но в последнее мгновение она оттолкнула его и отвернулась.

— Нет… — прикрывая лицо руками, сказала она. — Я, наверное, кажусь тебе дурой?..

— Да нет, — Тиммонс пожал плечами. — О чем ты?

— Ну, как о чем? Скулю, жалуюсь на семейную жизнь.

Сантана пыталась храбриться, но это у нее плохо получалось.

— О том, что меня никто не любит, ты, должно быть слышал от сотни женщин… Для тебя это, наверное, просто шутка?

— Нет. Все это очень серьезно…

Он теребил ее волосы, демонстрируя свою привязанность.

— Когда я выходила из дома, — продолжила она, — Круз остановился в дверях, а я в это время остановилась на улице и наблюдала за ним. Я долго не могла решить, уйти мне или остаться. Я была в таком замешательстве… Я понимала, что, если приеду сюда, то пересплю с тобой и предам Круза. Я не знала, смогу ли я в таком случае сохранить душевный покой. И тогда я подумала, что, если я приеду к тебе и предам Круза, то окажусь такой же, как он… Круз меня возненавидит. А ты?..

Сантана с надеждой посмотрела на Кейта.

— Ты ведь не возненавидишь меня?.. Тиммонс погладил ее по мокрой от слез щеке:

— Нет, никогда!..

— А чтобы ты делал, если бы я не приехала?

Кейт прибавил задумчивость в голосе.

— Ждал бы тебя…

— Сколько?

— Два часа… Всю ночь… и целый день… Сантана неестественно рассмеялась.

— Правда? Ты не представляешь, как приятно слышать, что кто‑то ждал бы меня так долго.

Он стал расстегивать рубашку.

— А ты помнишь, какая я была в школе?.. Тиммонс рассмеялся.

— Ты была толстенькой рыжей девчонкой…

— Нет! — нервно рассмеялась Сантана. — Ты врешь! Разве я была толстой?

— И нос у тебя большой был… Помнишь? Жестом он продемонстрировал фантастические размеры носа, который был у Сантаны в школьные годы.

Она нервно смеялась, словно пытаясь забыться. Лицо Тиммонса вдруг стало серьезным.

— Но ты была яркой, умной девочкой…

Он протянул руку и стал задумчиво гладить ее по волосам. Сантана замерла. Она почувствовала, как внутри у нее все холодеет и голос разума отступает перед велениями плоти… Но усилием воли она переборола в себе это.

— Нет. Разве это было так? — сказала она, возвращаясь к теме разговора.

— Это правда, — неотрывно глядя ей в глаза, сказал Тиммонс.

Сантана покачала головой, горько усмехаясь.

— Как интересно. Я помню, что на меня тогда многие засматривались, пытались флиртовать. Однако, я как‑то не придавала этому значения. Мне было все равно…

Тиммонс повертел в руках свой галстук, а затем набросил его сзади на шею Сантане и легонько потянул к себе. Она подалась.

— Ты, что, не знаешь, что была самой привлекательной девушкой в школе?..

С этими словами он стал завязывать галстук ей на шее. Она растерянно хлопала глазами.

— Кейт…

— Да? — предупредительно сказал он.

— Поцелуй меня… Ну, то есть, я хочу сказать… что, пока я не убежала, ты должен поцеловать меня.

Он улыбнулся.

— Я не хочу, чтобы ты убегала.

— Тогда поцелуй меня…

Он с жадностью впился в ее губы. Они лежали на пляже, не замечая ни порывов прохладного ветра, ни спустившейся над ними ночи…

Келли уже спала, когда внезапный шум за дверью разбудил ее. Она открыла глаза и увидела в небольшом стеклянном окошечке двери чей‑то силуэт. Келли испуганно натянула одеяло к подбородку.

— Кто там?

Лежавшая рядом Элис тоже проснулась.

Раздался скрип открывающейся двери, и в проеме Келли увидела пышную шевелюру Перла.

Он тихонько постучал по косяку и, приложив палец к губам, сказал:

— Тсс… Не пугайтесь, это — я. Все в порядке. Я не хотел никого пугать. Мне просто нужно поговорить с тобой, Келли.

— Нет, нет… — перепугано прошептала она. — Уходи, не нужно пугать Элис.

— После того, что я перенес, пытаясь сюда пробраться?..

Перл подбежал к ее постели.

— Все равно уходи, я не хочу разговаривать!

— Келли, ты не должна находиться здесь, ты должна вернуться к своей семье. Тебе будет лучше с родными и друзьями, понимаешь…

Она отрицательно покачала головой.

— Нет. Здесь доктор Роулингс лечит меня.

— Ты ему веришь?

— Да, — задумчиво произнесла она. — У меня кое‑что прояснилось в голове… Я уже начинаю вспоминать некоторые детали… из того, что со мной произошло.

— Ну, хорошо, — Перл склонился над ее кроватью. — Давай поговорим об этом потом, Келли. А сейчас я хочу попросить тебя кое‑что сделать для меня.

— Что?

Услышавшая их разговор Элис испуганно замотала головой и сжалась в комок, натягивая на себя одеяло. Келли попыталась успокоить ее.

— Не бейся, Элис. Он нас не обидит. Все в порядке. Ты испугал Элис.

— Мне очень жаль.

Чтобы продемонстрировать искренность своих слов, Перл приложил руку к груди, словно произнося клятву.

— Поверь мне, Элис, я и мухи не могу обидеть. Он повернулся к Келли.

— Так что я должна сделать? — спросила она.

— Понимаешь ли, — Перл вдруг подозрительно оглянулся и на цыпочках подбежал к двери.

В коридоре никого не было. Вернувшись к кровати Келли, он продолжил:

— Мне неизвестно, что ты обо мне знаешь, но, пожалуйста, никогда и нигде не называй моего настоящего имени. Здесь никто не должен узнать, даже случайно, моего настоящего имени… Я нахожусь в этой клинике под именем какого‑то странного парня — Леонарда Капника.

Келли понимающе улыбнулась и кивнула головой.

— Вот видишь, ты молодец! — ободряюще прошептал Перл. — Подыграй мне в этой игре. Хорошо?

— Как ты сказал? Капник? — переспросила она.

— Да. Келли, ты мне поможешь?

— А зачем?

Ежесекундно оглядываясь на дверь, Перл сказал:

— Я бы тебе с удовольствием объяснил прямо сейчас, но сюда в любой момент могут войти… Главное, в чем я сейчас нуждаюсь, — чтобы ты никак меня не выдала. А потом мы все с тобой обсудим.

Келли пожала плечами.

— Ну, я не знаю… Если доктор Роулингс каким‑то образом узнает, что я разговаривала с тобой, он очень рассердится… Он не любит, когда разговаривают без его ведома.

Перл махнул рукой.

— Да забудь ты про доктора Роулингса! Извини меня, но я отвечаю за свои слова. Он очень многим людям причинил много горя…

— Как это? — недоверчиво спросила Келли.

В этот момент в коридоре раздался знакомый голос.

— Келли! Элис!

От неожиданности Перл присел. Это был доктор Роулингс.

В коридоре рядом с дверью в палату Келли и Элис раздались громкие шаги.

У Перла не оставалось никакого другого выхода, кроме как нырнуть под кровать Келли. И он сделал это очень вовремя, ибо в следующее мгновение дверь распахнулась и на пороге выросла фигура главного врача клиники.

— Что здесь происходит?

Келли, сидевшая на кровати, спокойно сказала:

— Ничего.

— Ничего?..

Роулингс по–хозяйски вошел в палату, закрыл за собой дверь и потянулся рукой к переключателю на стене. Включив свет, он беглым взглядом осмотрел комнату, а затем направился к кровати Келли.

— Я проходил по коридору и услышал разговор… А ведь ты, Келли, уже хорошо знаешь правила внутреннего распорядка нашей клиники! После того, как потушен свет, никаких разговоров быть не должно! Я не могу позволить вам разговоры!

Келли смущенно опустила глаза. Роулингс повернулся к съежившейся на своей кровати Элис и недоуменно произнес:

— Погодите… А ведь я слышал два голоса… Элис, это ты разговаривала?..

Она испуганно улыбнулась и едва слышно промолвила:

— Да.

Роулингс направился к ней и уселся рядом с девушкой на кровать.

— Это очень хорошо… — сказал он. — Я очень доволен, Элис! А со мной ты не хочешь поговорить?

Элис отчаянно замотала головой.

— Хорошо, хорошо… — примирительным тоном сказал доктор. — Неплохо и это для начала. Будем продвигаться вперед осторожными маленькими шагами. Завтра приходи ко мне в кабинет и мы поговорим с тобой. Попробуем еще…

Роулингс поднялся с кровати Элис и обратился к Келли:

— Я не знаю, что ты сделала с ней, но все равно это очень хорошо. Ведь мы услышали первые слова, которые Элис произнесла с тех пор, как она попала сюда. О чем она говорила?

Келли пожала плечами.

— Да так, ни о чем особенном… Немного о фильме, но только совсем немного…

— Ну, что ж, это не столь важно, — обрадовано потер руки доктор Роулингс.

— Насколько я понимаю, ей хочется, чтобы ее кто‑то любил, и чтобы она любила кого‑то…

— Это хорошо, хорошо…

Доктор Роулингс словно и не слушал Келли. Через несколько мгновений он будто опомнился и сказал:

— Если она еще будет что‑нибудь говорить, пожалуйста, дай мне знать. А если ты вспомнишь, о чем она говорила сегодня, то это будет совсем замечательно… Тогда мы быстро приведем ее в порядок.

— Я постараюсь. Роулингс направился к двери.

— Я очень доволен этими последними событиями, — гордо сказал он. — Можно сказать, что сегодняшний день прожит не зря. Ну, что ж, спокойной ночи, дамы. Отдыхайте.

Он выключил в комнате свет и открыл дверь.

— Спокойной ночи, доктор Роулингс, — тихо сказала Келли.

Когда дверь закрылась и шаги Роулингса затихли в коридоре, Перл осторожно выбрался из‑под кровати Келли.

— Уф… — вздохнул он. — Опасность была близка!

— Даже очень, — кивнула Келли. — Быстрее уходи отсюда. Если нас с Элис поймают, нам будет очень плохо.

Перл бросился к двери.

— Конечно, на сей раз нам повезло! И все это благодаря тебе, Элис.

Он подбежал к кровати темнокожей девушки и положил руку на подушку.

— Большое тебе спасибо! Я когда‑нибудь отплачу тебе тем же.

Элис улыбнулась.

— Буду рада, мистер Линкольн!

— Что?!! — словно пораженный громом, воскликнул Перл.

Она рассмеялась.

— Ну, ладно. Завтра я что‑нибудь придумаю, — обратился он к Келли. — И мы с тобой поговорим. А пока — выше голову и никому ни единого слова обо мне! Понятно? Ни слова.

Он прижал палец к губам, затем на цыпочках прокрался к двери и бесшумно выскользнул в коридор.

Круз набрал номер справочной телефонной службы.

— Алло, девушка? Добрый вечер. Мне нужен телефон окружного прокурора Кейта Тиммонса.

— Одну минуту, пожалуйста, — ответили на другом конце провода. — Могу я узнать, кто спрашивает?

— Меня зовут Круз Кастильо, я — инспектор полицейского управления Санта–Барбары. Так что, поторопитесь, пожалуйста.

Круз нервничал.

— 555–4026… — ответила девушка.

— Большое спасибо.

Круз набрал номер окружного прокурора. Спустя несколько мгновений в трубке послышался щелчок, и записанный на автоответчик голос сказал:

— Здравствуйте. Я — Кейт Тиммонс. Сейчас меня нет дома, если вы что‑то хотите передать…

Не дожидаясь звукового сигнала, Круз в ярости бросил трубку…

А в это время Кейт Тиммонс и Сантана сидели на пляже. Он целовал ее все сильнее и сильнее, а затем попытался запустить руку под юбку.

— Нет. Я не могу… Она оттолкнула его.

— В чем дело? — спросил он. — Я хочу тебя…

— Нет, это должен быть Круз… Он закрыл ее рот рукой.

— Послушай, Сантана, я хочу тебя. Сейчас или никогда! Твой муж любит другую женщину. Ты будешь счастлива только со мной! Я могу сделать тебя счастливой! Я хочу тебя, я очень хочу тебя…

— А если ты разочаруешься? — растерянно спросила она.

Кейт отрицательно покачал головой.

— Этого не будет!

Сантана с горечью в голосе сказала:

— Я хочу сделать кого‑нибудь счастливым… Я очень этого хочу…

Тиммонс лег на спину и потянул ее за завязанный на шее галстук.

— Очень хорошо. Иди ко мне… Иди!

Он привлек ее к себе, и она не нашла в себе сил сопротивляться…

Когда Дэвид стал с силой дергать дверную ручку, Джулия в ужасе метнулась к окну. Лоран понял, что она не откроет дверь. Тогда он поднял топор и угрожающе произнес:

— Джулия, ты сама виновата!..

 

ГЛАВА 18

Круз разыскивает жену. Джулии везет. Тэд приводит Хейли к себе домой. Тиммонс добился своего. Ссора между Иден и Тэдом. Дэвид идет ва–банк.

У Круза не оставалось другого выхода, как позвонить в дом Кэпвеллов. Он долго держал трубку, но никто не отвечал. Но Крузу повезло. Именно в тот момент, когда он уже собирался нажать на рычаг, в трубке раздался голос Иден.

— Алло?

Она только что вернулась домой с работы.

Услышав ее голос, Круз на мгновение замешкался.

— Алло… — повторила Иден.

Он до сих пор не мог слышать ее голос. С тех пор, как они расстались, Круз каждый день и каждый час ощущал тяжесть этой потери, но иного выхода не было. Приходилось мириться с этим.

— Алло, Иден? Это — я, — наконец, собравшись с силами, сказал он.

Иден почувствовала, как кровь приливает к ее щекам. Иден по–прежнему любила Круза, а, может быть, даже сильнее, чем раньше. Хотя говорят, что время лучший лекарь, однако на этот раз народная мудрость ошибалась. Иден ничего не забыла и не с чем не смирилась. Круз все равно оставался для нее самым любимым и обожаемым мужчиной. Разумеется, она никому не говорила об этом, однако, в глубине души лелеяла надежду на то, что в один прекрасный день они снова смогут быть вместе. И тогда она сможет отдавать себя не только работе. Отсутствие личной жизни еще не добавило сил и уверенности ни одной женщине. Иден отнюдь не была исключением.

— Да… — растерянно сказала она. — Я слушаю.

— Извини, что звоню так поздно. Вообще‑то я хотел поговорить с Розой…

— Но, может быть, я смогу чем‑то помочь тебе? — с надеждой в голосе произнесла Иден.

— Я хотел узнать, Брэндон еще у вас? Боюсь, что Сантана забыла забрать его.

— Ты знаешь, я только что зашла. Я лучше дам тебе Розу. Роза! — крикнула она. — Подойди, пожалуйста, к телефону.

Спустя некоторое время мать Сантаны вышла из двери в дальней спальне и подошла к Иден.

— Кто это? — спросила она.

— Это — Круз. Поговори с ним.

— Спасибо.

— Не за что.

Иден взяла сумочку и, чтобы не мешать разговору, покинула гостиную.

Роза подождала, пока Иден выйдет из комнаты и только после этого поднесла трубку к уху.

— Да, я слушаю.

— Брэндон еще у вас, Роза?

— Да, Круз. Он уснул час назад. Мы очень устали.

— А Сантана звонила?

— Нет, она давно должна была прийти сюда. Круз поморщился.

— Ладно, я сам заберу его.

— Конечно, это непохоже на нее… — сказала Роза. — Такого еще никогда не бывало, чтобы она забыла о Брэндоне.

Круз попытался оправдать Сантану в глазах матери.

— Наверное, это связано с ее новым клиентом. Там очень важное дело… Я сейчас буду.

— Хорошо.

Впервые за несколько последних месяцев Сантана почувствовала себя женщиной по–настоящему.

Тиммонс был умелым любовником. Он сделал все как надо, позаботившись не только о том, чтобы было хорошо ему, но и о партнерше.

Когда все было кончено, они еще несколько минут страстно целовали друг друга. Затем Сантана внезапно отшатнулась и вскочила.

— Что с тобой? Что случилось? — спросил он.

Она отошла немного в сторону и стояла спиной к нему, запахивая полы пиджака.

Тиммонс поднялся и подошел к ней сзади.

— Что произошло?

— Произошло то, чего не должно было произойти, — тихо ответила она, голос ее задрожал.

Сантана будто бы в одно мгновение осознала только что происшедшее между ними.

— Но ведь ты хотела, чтобы это произошло, — бодро сказал Кейт.

Он чувствовал себя как никогда уверенно. Овладеть Сантаной вот так — не предпринимая почти никаких усилий… Это казалось ему ярким примером, демонстрирующим его несомненные мужские достоинства. Разумеется, удовлетворенное честолюбие давало себя знать даже в тоне его голоса.

— Ты же взрослая и вправе распоряжаться собой. Сантана стала срывать завязанный Тиммонсом галстук.

— Ты неправ, — торопливо сказала она. — Все не так просто.

— Если бы было просто, было бы очень скучно, — развязным тоном сказал Тиммонс.

Кейт взял ее за плечи и резко повернул к себе. Она испуганно посмотрела ему в глаза.

— Я знаю, чего ты хочешь, — уверенно сказал он. — Знаю, чего тебе надо. Знаю лучше, чем ты…

Он подхватил Сантану на руки и понес по пляжу.

— Пожалуйста… — умоляюще произнесла она.

— Только скажи и я не буду. Но я так ждал этого!

Кейт снова опустил ее на песок и стал жадно целовать губы, плечи, грудь…

Дэвид занес топор над дверью в ванной и крикнул:

— Джулия, я в последний раз прошу тебя, открой!

Торопливо надев халат, она металась по ванной комнате в безуспешных поисках выхода из положения. Ей казалось, что теперь все кончено. Здесь, в горах, вряд ли кто‑то сможет помочь ей. Однако, она ошиблась.

В то же мгновение за окнами сверкнули фары автомобиля и раздался скрип тормозов.

— О, боже! Неужели? — прошептала Джулия. — Я не могу поверить…

Услышав шум подъезжающего к дому автомобиля, Дэвид опустил топор, и настороженно прислушался. Да, машина остановилась именно возле его дома. Он осторожно положил топор рядом с дверью и подошел к завешенному жалюзи окну.

Так и есть. По узкой, посыпанной гравием дорожке, к дому приближался небольшого роста толстяк–полицейский с большими рыжими усами.

— Черт! — выругался про себя Дэвид. — Только этого не хватало!

Тем не менее, открыв дверь, он широко улыбнулся.

— Здравствуй, Дэвид, — сказал полицейский, снимая с головы фуражку.

— Зиг! Старина! Я рад тебя видеть!

Это был Зиг Андерсон, полицейский, в чьи обязанности входило следить за поддержанием порядка в этом небольшом горном поселке. Естественно, всех обитателей этого поселка он знал лично.

Протянув руку для приветствия, он радостно сказал:

— Давненько тебя здесь не было, Дэвид. Они пожали друг другу руки.

— Должен сказать, — сказал Зиг, — я рад тому, как все решилось на суде.

Андерсон топтался на пороге, но Дэвид не приглашал его в дом.

— Так ты решил здесь расслабиться после судебного процесса? — спросил он.

— Да, — кивнул Дэвид.

Джулия прильнула к двери ванной комнаты, напряженно прислушиваясь к разговору в гостиной. Ей непременно надо воспользоваться этим шансом для того, чтобы спасти свою жизнь. Другой такой счастливой случайности не будет.

— Да, здесь — хорошо… — сказал Дэвид.

— Ты разрешишь, я войду?

— Да, да, конечно.

Дэвид пошире распахнул дверь и Зиг Андерсон вошел в комнату.

— А где твоя хорошенькая подружка? — оглядываясь по сторонам, спросил он.

Дэвид подмигнул полицейскому.

— Тихо! У меня теперь новая.

Тот заговорщицки понизил голос:

— А, я понимаю. Я тоже люблю менять девушек и машины каждые два года…

— Что ты говоришь?!! Каждые два года? — воскликнул Дэвид и расхохотался.

Когда Андерсон сказал про два года, Дэвид вспомнил, что именно два года назад он впервые познакомился с Шейлой Карлайл. И вот теперь у него новая подруга…

— Слушай, Зиг, — извиняющимся тоном сказал Лоран. — Я бы предложил тебе чашку свежесваренного кофе, но, ты сам понимаешь… Женщины не любят ждать!

— О! Я все понимаю! Не нужно объяснять. Вы просто хотите побыть вдвоем… Намек понял.

Джулия осторожно отодвинула шпингалет на двери ванной комнаты и приоткрыла дверь.

— Именно так! — улыбнулся Дэвид. — Многие приезжают в горы не только из‑за цветов.

Андерсону понравилась шутка Дэвида и он рассмеялся.

— Все ясно. Но я не из‑за этого зашел.

— А из‑за чего же? — удивленно поднял брови Дэвид. — Что же за причина заставила тебя сделать это?

— Здесь, в горах, много медведей. Ты случайно не обнаружил никаких следов и ничего не видел?

— Если честно, я даже не выходил из дома…

Андерсон рассмеялся.

— Да, как это я сразу не догадался? Ну, ладно, если увидишь что‑нибудь в этом роде, позвони в участок.

— Конечно, конечно, Зиг.

Дэвид протянул руку для прощального рукопожатия.

— Что ж, был рад тебя увидеть. Андерсон направился к двери.

— Всего хорошего.

Полицейский уже было взялся за дверную ручку, как из ванной выбежала Джулия.

— Пожалуйста, не уходите! — тяжело дыша, сказала она.

Андерсон встревоженно обернулся.

Дэвид почувствовал, как его коленки начинают дрожать мелкой дрожью. Он пропал… Если она расскажет этому полицейскому о обнаруженной в сумке улике, его посадят на электрический стул…

Вокруг дома Кэпвеллов было тихо.

Тэд оставил Хейли на улице, а сам осторожно приоткрыл дверь. В гостиной было пусто. Опасливо озираясь, Тэд вошел в комнату и осмотрел ее. Убедившись в том, что все спокойно, он вернулся назад, к двери, и стал втаскивать упирающуюся Хейли в дом.

— Идем же.

Она отрицательно мотала головой.

— Нет, нет. Мне это совсем не нравится.

— Чего ты испугалась? — горячо заговорил он. — Ведь это же мой дом…

— Но если твой отец узнает…

— Ничего, мой отец переживет, ему приходилось встречаться в жизни и не с таким.

Хейли в растерянности топталась у порога. Тэд уже закрывал за ней дверь, когда она решительно повернулась назад.

— Нет, я возвращаюсь в студию.

Он ухватил ее за руку.

— Что? Ты собираешься там ночевать?

— Но это все‑таки лучше, чем трястись каждую минуту, ожидая появления твоего отца. Насколько мне известно, я отнюдь не пользуюсь его расположением.

Но Тэд крепко уцепился за ее руку.

— Прекрати! Не бойся, все будет в порядке.

— Я так не думаю, — мрачно вымолвила Хейли. Тэд беззаботно махнул рукой.

— Да отец даже не узнает, что ты здесь.

Девушка смущенно опустила глаза.

— Но… Но, ведь так нельзя! На ее щеках вспыхнул румянец.

— Можно, — убежденно произнес Тэд. — Пока мы не найдем тебе жилье, все можно!

— Я думаю, что лучше было бы снять квартиру, — нерешительно произнесла она.

Тэд скривился.

— Ну, что — мы прямо сейчас будем искать квартиру? Ты посмотри — на дворе уже ночь. Пожалуйста, пойдем, а то кто‑нибудь придет.

Но девушка все еще не могла решиться.

— Хейли, если мы останемся сейчас здесь, в этой гостиной, то я тебе обещаю — неприятности у нас обязательно будут. Наверняка сейчас кто‑нибудь вернется домой и обнаружит нас. Ты же этого не хочешь?

Она все еще колебалась. Тэд посмотрел ей прямо в глаза и умоляющим тоном сказал:

— Хейли, ну, пожалуйста…

На сей раз его мужское обаяние подействовало. Взявшись за руки, они быстрым шагом пересекли гостиную и исчезли в глубине дома. И, хотя они были уверены, что им удалось проскочить незамеченными, один человек все‑таки был свидетелем их появления в доме.

Роза Андрейд внимательно следила за ними из полуоткрытой двери в детскую комнату. Проводив их взглядом, она вышла из комнаты и направилась в гостиную. Она выглядела очень озабоченной и даже не заметила, как по лестнице со второго этажа дома спускается Иден.

— Роза, — окликнула она служанку.

— Да.

— Послушай, ты нигде не видела никакого пакета?

— А в чем дело? — встревоженно спросила Роза.

— Мне должны были прислать бумаги из офиса.

— Я видела кое‑что… — загадочно ответила Роза, — однако это были не бумаги.

Иден удивленно посмотрела на служанку.

— Ты меня интригуешь! Ну, скажи, что ты видела.

— Я видела «безбилетника» под этой крышей…

— Ты хочешь сказать…

Даже не дослушав того, что говорила Иден, Роза утвердительно кивнула:

— Да. И я не хочу оказаться здесь в то время, когда появится СиСи и узнает об этом…

Иден почувствовала, что назревают неприятности…

Ветер со стороны океана становился все прохладнее. Однако Сантана и Кейт, охваченные любовной горячкой, не замечали этого.

Когда спустя несколько минут они снова содрогнулись в оргазме, Тиммонс прошептал:

— Ты была потрясающа!

— Ты тоже… — улыбнулась она.

Тиммонс лег на спину. Сантана положила голову ему на грудь.

— Ты вся дрожишь, — нежно прошептал он. Кейт набросил ей на обнаженные плечи пиджак.

— Нет, нет. Все в порядке, — прошептала она. Он удовлетворенно вздохнул.

— Наверное, ты сейчас хочешь сигарету и шампанского? — с улыбкой сказал он.

Она закрыла ему рот рукой.

— Не надо. Пожалуйста, ничего не говори…

Чувство вины, которое она сейчас испытывала, было столь острым, что каждое произнесенное слово доставляло ей боль.

— Ну, хорошо. Если ты так хочешь…

Сантана вдруг села на песок и стала тереть себе виски, словно голова ее разрывалась от чудовищной боли.

— Я его обманула! — потрясенно промолвила она. — Но это было так легко…

— Ты жалеешь об этом?

— Нет. Мне только грустно, очень грустно…

— Не грусти.

Тиммонс тоже выпрямился.

— Он старался быть хорошим мужем, — сожалеющим тоном произнесла Сантана.

— Если бы он был хорошим мужем, то тебя бы здесь не было, — усмехнулся Тиммонс.

— Значит, по твоему, я права? Тебе кажется, что то, что я сделала, это поступок любящей женщины? — горько сказала Сантана.

Тиммонс принялся успокаивать ее.

— Что плохого в том, что ты ищешь отдушину на стороне, если он не может сделать тебя счастливой?

— Да, наверное.

В голосе ее слышалось сомнение. Тиммонс провел пальцами по ее обнаженному плечу.

— Обещай мне, что не перестанешь видеться со мной…

— Нет, нет! — поспешно воскликнула она. — Я очень рада, что так случилось. Теперь ты мне нужен!

Она повернулась к нему и преданно посмотрела в глаза.

— Ты сегодня был такой страстный, такой чудный…

Он удовлетворенно засмеялся.

— Чудный? Что ж, мне это нравится! Иди ко мне!

Он обнял ее за плечи и снова страстно поцеловал в губы.

— Обещаю тебе, что в следующий раз мы не будем проводить время на этом холодном пляже. Мы поедем ко мне.

— Нет, — нерешительно сказала она. — Может быть, лучше мы не станем пока строить планы?

— Почему? Сантана отвернулась.

— Не знаю, Кейт. Мне нужно время, чтобы подумать. Я так никогда не поступала…

Тиммонс проникновенно смотрел ей в глаза.

— Я не хочу, чтобы ты уходила от Круза. Не хочу разрушать твою жизнь. Ведь у тебя есть семья, сын. Я хочу быть частью твоей жизни. Ведь мы были сегодня счастливы друг с другом? И нам от этого не надо отказываться…

Сантана внимательно слушала его.

После того, как Роза рассказала Иден о пребывании в доме Кэпвеллов неожиданных гостей, вычислить их не составляло особого труда. Собственно, Иден не понадобилось предпринимать для этого вообще никаких усилий. Она просто вышла в коридор и крикнула:

— Тэд! Где ты там? Выходи! Мы знаем, что ты в доме. Нам нужно поговорить.

Спустя минуту Тэд и Хейли стояли в гостиной.

— Иден, привет, — делая вид, что ничего не случилось, сказал Тэд. — Как поживаешь?

— Спасибо, все в порядке, — прохладно ответила она. — А вот что насчет тебя?

— А что насчет меня? — удивленно пожал плечами Тэд.

— Ну, если бы не Роза, то вы, возможно, еще долго бы наслаждались обществом друг друга…

Иден была рассержена, но пока сдерживалась.

— А что такого? По–моему, ничего особенного не произошло, — развел руками Тэд. — Хейли печатала материал для моей программы на радио…

Пока Тэд объяснялся с сестрой, Хейли, смущенно опустив глаза, стояла за его спиной. В разговор вступила Роза:

— В интересных местах вы все время работаете с Хейли, — скептически сказала она.

— Что ты имеешь в виду? — Иден не удержалась от вопроса.

— Вчера в ванной комнате висело белье, и комбинация была не твоего размера…

Тэд стал растерянно хлопать глазами, не зная, что сказать.

— Роза, Роза, послушай… Э… Понимаешь, у меня нет времени. Извини, но мы должны вернуться в комнату и продолжить работу над сценарием…

Постаравшись свернуть этот малоприятный разговор, Тэд схватил Хейли за руку и потащил через гостиную к коридору.

— Тэд! — крикнула Иден. — Тэд! Остановись!

— Ну, что такое? — он повернулся.

— Если Хейли останется, пожалуйста, поставь об этом в известность меня.

— Зачем это? — вскинул голову Тэд. — Иден, с какой это стати я должен отчитываться перед тобой?

— Пойми, Тэд, я не требую от тебя отчета обо всех твоих действиях, мне этого не надо.

Но он обиженно продолжил:

— Это вообще никого не должно касаться! Что я делаю, с кем нахожусь и где… Это никого не должно волновать, тем более, тебя. Пусть ты даже и моя сестра. А, может быть, потому, что ты моя сестра…

— Тэд, я просто не хочу, чтобы у тебя были неприятности, — спокойно сказала Иден. — Это все, что мне нужно.

Хейли, до сих пор молча слушавшая их перепалку, сказала:

— Иден права. Мне не нужно было поддаваться на твои уговоры, но… мне некуда деваться. Вы должны меня понять, у меня еще нет квартиры.

Хейли умолкла и смущенно опустила голову. Краска стыда залила ей щеки.

— Да, — с энтузиазмом подхватил Тэд. — И я хотел, чтобы она осталась у нас в доме. В конце концов все знают, что Хейли имеет полное право находиться в нашем доме. Не зря же она здесь работала.

Ободренная выступлением Тэда в ее защиту, Хейли подняла глаза и уже смелее продолжила:

— И потом, вы не то подумали… Вчера ночью я спала в своей старой комнате, а Тэд — в своей спальне. Так что, сами понимаете…

Она развела руками.

Однако, Иден и Роза пока не выказывали ни своего одобрения, ни сочувствия.

Хейли растерянно посмотрела на Тэда.

— Что ж, по–вашему, я должен был оставить ее ночевать на улице? — воскликнул он.

— Конечно, нет, — убежденно сказала Иден. Тэд тут же повеселел.

— Отлично! Так что давайте договоримся о том, что вы нас не видели. Ладно?

В этот момент телефон в комнате зазвонил. Роза с разрешения Иден направилась к телефонному аппарату.

— Тэд, послушай, — сказала Иден брату. — Почему бы тебе не отвезти Хейли в отель? Она поселилась бы там на некоторое время, пока не снимет квартиру.

— Нет–нет. Не надо, — поспешно сказала Хейли. — Не нужно обо мне беспокоиться. Мне очень жаль, что так получилось! Наверное, будет лучше, если я сейчас же уйду.

Роза подошла к телефону и подняла трубку.

— Алло. Я слушаю.

Тэд обиженно посмотрел на сестру.

— Иден, по–твоему получается, что помощь — это преступление.

Она не успела ответить.

— Иден, — сказала Роза, — звонит твой отец, он хочет поговорить с тобой.

— А, вот и отлично, — с напускной бравадой воскликнул Тэд. — Расскажи ему все, Иден. Да, давайте все вокруг все расскажем! Почему никто не должен знать наших тайн?

Иден остановилась перед столиком с телефонным аппаратом, осуждающе посмотрела на Тэда и поднесла трубку к уху.

— Да. Привет, папа. Как дела? Когда ты приедешь? — есть какие‑нибудь новости? — услышала она голос отца.

— Нет, нет. Ничего особенного…

При этом Иден так выразительно посмотрела на Тэда, что тот не выдержал и отвернулся.

— Да. До встречи. Пока.

Когда Иден положила трубку, Тэд облегченно вздохнул и с радостной улыбкой взглянул на Хейли. Все‑таки Иден не проговорилась. И на том спасибо.

— Благодарю тебя, — сдержанно произнес он.

— Болтать — это не по моей части… — сказала Иден.

— Хорошо, — улыбнулся Тэд. — Я обещаю, что это случается в последний раз. Завтра мы…

— Послушай, Тэд, — перебила его Иден. — Вам не стоит сегодня оставаться здесь вдвоем. Не нужно играть с огнем…

Ее голос смягчился. В нем были слышны нотки сочувствия.

Хейли кивнула.

— Я согласна с ней. Иден права. Пойдем.

Девушка потянула Тэда за рукав рубашки, но он нетерпеливо отмахнулся от нее.

— Да это же глупость какая‑то! В нашем доме складывается какая‑то нелепая ситуация. Ведь все окружающие не обязательно должны думать так же, как и отец.

— Но это его дом, — настойчиво возразила Иден. — Его правила, вот и все. Я не изобретаю здесь ничего нового.

Тэд недовольно всплеснул руками.

— Ну, конечно — это его дом и мы должны удалиться! Извините нас.

Он взял Хейли за руку и потащил ее к выходу.

— Подождите! — воскликнула Иден. — Куда вы?

— Понятия не имею, — обиженно сказал Тэд. — Пойдем куда глаза глядят. Главное сейчас — это убраться из папиного дома! Пойдем, Хейли.

Они вышли из дома. Когда дверь за ними захлопнулась, Иден и Роза переглянулись.

— Некрасиво получилось, — с сожалением сказала Иден.

— Вы сделали все, что могли… — убежденно сказала Роза. — И поступили правильно! А неправильно было бы позволить им остаться на ночь здесь. Ваш отец задерживается, однако нет никаких сомнений в том, что, если по какой‑нибудь причине он окажется дома раньше, будет крупный скандал. Вы же знаете, как он относится ко всему, что связано с Джиной Кэпвелл. А уж если речь зашла о ее племяннице, то тут и думать нечего! Если Тэду хочется проводить время с этой девушкой, пусть делает это сколько угодно, но только не в родительском доме. После того, что было между СиСи и Джиной…

Увидев выбежавшую из ванной комнаты Джулию, Зиг Андерсон удивленно посмотрел на Дэвида.

— Вы видели здесь медведей?

Она испуганно трясла головой, то и дело поглядывая на Дэвида.

— Да! Собственными глазами! Полицейский заинтересовался.

— Где же?

Она показала рукой куда‑то за окно.

— Там, возле холмов. Здесь недалеко. Дэвид растерянно улыбнулся.

— Джулия, ты, наверное, что‑то путаешь. Мы с тобой видели медведей в зоопарке.

Но полицейский подошел к ней, забыв о том, что собирался уходить.

— Может быть, вы расскажете мне об этом поподробнее? Это очень важная информация.

Лоран почувствовал, что добыча уходит из его рук. Он понимал, что Джулия пытается привлечь внимание полисмена. Нужно поскорее выпроводить его.

— Ты ошиблась, дорогая, — упрямо повторял он. — Ну, подумай сама — откуда здесь могут быть медведи?

— Да нет же! — горячо воскликнула она. — Я видела его!

— Ты болтаешь ерунду! — он уже едва сдерживался.

— Я знаю, что говорю! — настаивала она. Андерсон беспомощно вертел в руках фуражку, не зная, кому верить. Очевидно, все‑таки девушка права — ее настойчивость выглядит убедительно.

— Тогда я, пожалуй, сообщу об этом всем, кто сейчас находится в округе, — серьезно сказал полицейский. — Это слишком опасно — встретиться на наших холмах с настоящим медведем.

Он нахлобучил фуражку и направился к выходу. Дэвид облегченно вздохнул — наконец‑то удалось избавиться от назойливой заботливости местной полиции.

Остановившись в дверях, Андерсон обернулся и на прощание сказал:

— А вам я не рекомендую выходить из дому! И глядите в оба! Мне пора идти, — он повернулся к Джулии, которая смотрела на него безнадежным взглядом, — Большое вам спасибо за ценное сообщение. Она решила использовать еще один, может быть, последний шанс.

— А вы не останетесь с нами? Я бы с удовольствием угостила вас чашечкой кофе.

Андерсон снова остановился у двери и удивленно посмотрел на Дэвида. Тот смутился и опустил глаза.

— Честно говоря, я бы с наслаждением опрокинул сейчас чашку кофе, — облизнувшись, произнес полисмен. — За день так намаешься, что к вечеру только кофе спасает. Но, вообще‑то, я подумал, что у вас его нет…

— Нет! — поспешно воскликнул Лоран, чем привел Андерсона в немалое изумление.

Такое проявление негостеприимства было для полицейского тем более удивительно, что Джулия в один голос с Дэвидом сказала:

— Есть.

Андерсон почувствовал, что здесь что‑то не так. Очевидно, они поссорились, и, как обычно в таких случаях, женщина капризничает. Несмотря на это, он бы действительно выпил горячего ароматного напитка.

Но, похоже, здесь кое‑кто был не рад ему. Потоптавшись в нерешительности у порога, Андерсон решил, что задерживаться не стоит.

— В любом случае, я не могу остаться, — откашлявшись, сказал он. — Я должен забрать одного охотника из его хижины на холмах и отвезти его в Ланкастер. Это в двадцати милях отсюда. Благодарю вас.

Он потянулся рукой к дверной ручке. Но Джулия не отставала от него.

— А вы часто патрулируете здесь? — спросила она. Андерсон снова застрял в двери.

— Да, — пожав плечами, сказал он. — Я проезжаю по холмам на своей машине несколько раз в день. Это обычная — и, поверьте мне, очень скучная — процедура. Если бы не красота окружающих холмов, было бы совсем тоскливо. Вы знаете, — на мгновение оживился он, — даже появление здесь медведей для меня не наказание, а праздник.

— Понятно, — улыбнулась Джулия.

— А почему вы спросили меня о патрулировании? Что‑то случилось?

Дэвид едва не заскрипел зубами от злости. Она все еще не может угомониться. Может быть, она надеется сдать его этому толстяку? У нее ничего не выйдет — Андерсон, с которым они знакомы уже давно, не поверит ей. Однако, все это слишком опасно, чтобы оставаться беспечным и равнодушным.

Дэвид поближе подошел к Джулии и посмотрел на нее исподлобья так, чтобы отбить всякую охоту продолжать разговор с этим полисменом. Поймав на себе его взгляд, она испуганно пролепетала:

— Я только… только хотела узнать, как мне поступить, если я снова встречу этого медведя?

— Ах, вот оно что? — улыбнулся толстяк. — Ну, если он при этом не нападет на вас, то обращайтесь в наш участок. Дэвид знает, где это. Да вы и сами найдете — здесь неподалеку, на склоне холма по соседству.

Лоран обнял Джулию за плечи и ласково сказал на ухо:

— Не беспокойся, дорогая. Мы запрем на ночь двери, чтобы никакой медведь не вломился в наш дом и не помешал нам приятно провести ночь.

— Что ж, всего хорошего, — откланиваясь, сказал Андерсон.

Дэвид стал выпроваживать полицейского, широко распахнув перед ним дверь. Джулия чувствовала, что она упускает свой последний шанс.

Если сейчас она никак не сможет привлечь внимания этого полисмена, Дэвид непременно расправится с ней.

— Подождите! — нервно воскликнула она. Андерсон замер на месте, изумленно глядя на нее.

Джулия, оглядываясь на Дэвида, пробормотала:

— Я… — она осеклась на полуслове, потому что Дэвид сверкнул глазами с такой безграничной яростью, что она оцепенела от ужаса.

Но полицейский ничего не заметил — Лоран держался очень спокойно.

— Поезжай осторожно, Зиг, — хладнокровно заявил Дэвид. — Уже поздно, а дороги здесь опасны.

— Да, да, конечно, — лицо полисмена расплылось в улыбке. — Всего хорошего, мэм. И не бойтесь медведей. Желаю приятно провести время.

— Пока.

Дэвид проводил Андерсона взглядом и на прощание помахал ему рукой, когда тот садился в машину.

Джулия, застыв на месте, со страхом ожидала развязки. Когда, наконец, полицейский уехал, Лоран закрыл дверь и, прислонившись спиной к дверному косяку, полными ненависти глазами посмотрел на нее.

— Итак, — холодным тоном произнес он, — ты боишься остаться со мной. Ты испугалась меня?

Он протянул руку вперед и стал медленно приближаться к ней. Джулия медленно отступала назад.

— Отойди! — угрожающе сказала она. — Не трогай меня, не то будет хуже.

— Но сначала мы поговорим, — стараясь успокоить ее, он изменил тон на более дружелюбный. — Нам ведь есть о чем поговорить? Где она?

— Я не знаю, о чем ты говоришь…

Голос Джулии дрожал. Лоран укоризненно покачал головой и зло усмехнулся.

— Ты напрасно пытаешься обмануть меня. Я знаю, что ты нашла ее — ведь кто‑то же положил в мою сумку керамическую пепельницу. А, учитывая, что здесь находимся только мы с тобой… кроме тебя, это сделать было больше некому.

Он приблизился еще на шаг.

— Не подходи ко мне! — выкрикнула она. Он остановился.

— Ведь тебе звонили по поводу орудия убийства в деле Мадлен? Я правильно догадался?

— И что же?

Джулия отступала до тех пор, пока не уперлась спиной в противоположную стенку. Дэвид тоже подошел поближе и остановился в полушаге от нее.

— Почему ты не можешь оставить все это? Почему тебя все еще интересует это дело?

Он метнулся вперед и схватил ее за запястье. Выворачивая руку Джулии, он закричал:

— Где она?

— Я не понимаю, о чем ты говоришь! — задыхаясь от боли и ужаса, воскликнула она.

— Я ненавижу, когда мне врут, Джулия, — сквозь зубы произнес Лоран.

Она не выдержала.

— Забудь о том, что я ее видела! — испуганно выкрикнула она. — Никто об этом не узнает. Я никому не скажу.

Он покачал головой.

— Нет. Уж кто‑кто, а я тебя знаю. На этом ты не остановишься и начнешь все сначала.

Он с силой сжал ей запястье и тряхнул за руку.

— Говори, где она? Где гантеля?

Джулия молчала. Из ее глаз катились слезы, но она не промолвила ни слова.

— Ну, хорошо…

Он потащил ее за собой по комнате.

— Гантеля должна быть где‑то здесь! Признавайся, где ты ее спрятала!

Держа Джулию одной рукой, другой он сбрасывал на пол вещи, отшвыривал ногами то, что уже валялось там.

— Где она? — разъяренно орал он. — Куда ты ее спрятала? Не заставляй меня искать ее!

— Отпусти руку! — сквозь рыдания воскликнула она. — Мне больно!

— Я хочу только, чтобы ты сказала, где она!

Оба были возбуждены до крайней степени. Дэвид кричал, дико вытаращив глаза:

— Показывай!

Она отрицательно мотала головой.

— Ты должен избавиться от нее, Дэвид, — всхлипывала она. — Обещай мне.

Лоран чертыхнулся.

— Дьявол! Да это вовсе не то, о чем ты думаешь! Она — не моя!

Разумеется, Джулии было трудно поверить в это. Она возбужденно выкрикнула:

— Это не имеет никакого значения! Я уже знаю всю правду!

Дэвид стал трясти ее за плечи в бешеной ярости.

— Клянусь, что задушу тебя сейчас же, если ты не скажешь мне, где гантеля!

Таким буйным она его никогда не видела. Он действительно готов был задушить ее. Никакая улика этого не стоила.

— Здесь, возле камина, — дрожа от ужаса, промолвила она. — Там тайник под двумя незакрепленными кирпичами…

— Очень хорошо! Наконец‑то ты одумалась! Дэвид схватил Джулию за руку и потащил к камину.

— Показывай, где!

— Здесь, на выступе.

Не отпуская ее руки, он нагнулся и стал снимать кирпичи. Воспользовавшись тем, что он на мгновение отвлекся, Джулия вырвалась и побежала к двери.

Дэвид на мгновение замешкался.

— А теперь оставь меня в покое! — закричала она. — Ты получил то, что хотел!

Но на улицу ей выскочить не удалось. Дэвид выдернул руку из тайника не успев достать гирю, и мгновенно метнулся к двери.

Ему удалось нагнать девушку и перехватить ее на пороге дома. Она отчаянно визжала и отбивалась, но ее криков никто не услышал.

Дэвид схватил ее за плечи и грубо швырнул назад, в комнату. Обливаясь слезами, Джулия кричала:

— Оставь меня в покое!

Дэвид возбужденно размахивал руками.

— Я знаю — ты думаешь, что это я ее убил! Однако ты ошибаешься! На самом деле все не так!

— Я ошибалась, когда верила тебе! — в истерике кричала она.

— Джулия, поверь мне — это все не так! Я не убивал Мадлен!

— На этот раз ты меня не обманешь!

— Но это правда! Она замотала головой.

— Я не верю тебе. Если ты не виноват, то почему спрятал орудие убийства? Как оно вообще оказалось в твоей спортивной сумке?

Лоран понял, что все его заверения и в самом деле выглядят неубедительно.

— Но это еще не значит, что я убил ее! — принялся оправдываться он.

— Неправда! Невиновный не прячет улики!

Внезапно он метнулся к ней и схватил ее за плечи.

Она в ужасе завизжала.

— Замолчи!

Его голос был так страшен, что она мгновенно умолкла и только громко всхлипывала.

— Послушай меня, Джулия! Я не виноват в смерти Мадлен!

— Отпусти меня… — она захлебывалась от слез.

— Хорошо, хорошо, — умоляющим голосом вдруг произнес он и отпустил Джулию. — Извини, извини…

Несколько секунд они тяжело дышали, бросая друг на друга взгляды, которые говорили лучше всяких слов. Джулия, хоть и продолжала плакать, кое‑как смогла придти в себя.

— Давай успокоимся, — произнес Дэвид, немного отдышавшись. — Сейчас мы поговорим, и ты все узнаешь…

Но она не дала ему договорить.

— Мне уже известна правда! — бросила она, вытирая слезы. — Что ты сможешь добавить к этому?

— Джулия…

Но она не слушала его.

— Ты молодец, Дэвид! Ты очень умен! — с горечью говорила Джулия. — Ты был так убедителен, а я была так одинока! Мне был так нужен хоть кто‑нибудь!

Она сорвалась на крик.

— Я верила тебе, верила всему, что ты говоришь! А ты грубо воспользовался мной!

Дэвид снова шагнул навстречу ей.

— Джулия… — протягивая руки, сказал он.

— Не трогай меня! — снова заверещала она.

— Не надо!

— Отпусти меня! Уйди прочь!

Она стала отбиваться от него кулаками, затем вырвалась и, швырнув ему под ноги стул, стоявший рядом, бросилась в ванную комнату.

Пока он преодолевал неожиданно возникшее препятствие, она уже захлопнула за собой дверь. Тут же щелкнул шпингалет с внутренней стороны.

Лоран подбежал к двери и стал безуспешно дергать за ручку. Заперто. Он навалился плечом, попробовав вломиться в ванную.

— Дверь, хоть и затрещала, но выдержала.

— Джулия! Джулия! — кричал он, дергая за ручку. — Открой мне! Ты сама толкаешь меня на это!

Он метнулся назад, в гостиную, лихорадочно перерывая вещи.

— Куда же я дел топор? — бормотал он. Джулия стояла в ванной комнате, прижавшись спиной

к стене. Ее руки тряслись, по щекам градом катились слезы. Она поняла, что теперь уже никто не мог помочь ей…

Наконец, обнаружив среди сваленных на стол вещей топор, Дэвид схватил его и подбежал к двери.

— Ты сама этого хотела!

Размахнувшись, Лоран вонзил лезвие топора в дверь. Джулия отчаянно завизжала, увидев, как топор насквозь пробивает крышку двери…

 

ГЛАВА 19

Разговор Круза с Розой Андрейд. Сантана пытается тешить себя иллюзиями. Джулия спасается бегством. Иден не теряет надежды. Тэд и Хейли — с милым рай в шалаше, калифорнийский вариант.

Услышав звонок в дверь, Роза Андрейд вышла из детской комнаты и через гостиную отправилась отпирать.

На пороге стоял Круз Кастильо.

— Здравствуй, Роза, — хмуро сказал он. Она отступила в сторону от двери.

— Здравствуй, Круз. Заходи.

Он вошел в дом и оправдывающимся тоном произнес:

— К сожалению, мы все перепутали сегодня.

Роза, которая хорошо знала о царивших в семействе

Кастильо неурядицах, посмотрела на него с едва скрываемым сомнение.

— Хорошо, если так… — вздохнула она.

Круз опустил глаза, не в силах вынести проницательный взгляд тещи.

— Что‑то вроде этого, — сказал он не слишком убедительно.

Роза на всякий случай выглянула в дверь.

— Я думала, что Сантана будет вместе с тобой…

Он замялся.

— Э–э-э… она позвонит завтра утром.

— Ну, что ж, ладно, — сдержанно сказала Роза, закрывая дверь.

Она уже было направилась к детской комнате, но затем, остановившись на полпути, снова повернулась к Крузу.

— Это не очень приятная тема, — тяжело вздохнула она, — но я должна поговорить об этом…

— Да, я слушаю.

— Мне совершенно не нравится то, что происходит сейчас в вашей семье. Мне кажется совершенно неправильным то, что Брэндон вот так перемещается туда и обратно едва ли не каждый день.

Круз согласно кивнул.

— Я прекрасно понимаю вас и полностью разделяю ваше мнение. Мальчик еще слишком мал… Особенно плохо, если происходит так, как сегодня…

— Похоже, и тебе больше не хочется выслушивать неприятные вопросы от тещи?

Он покачал головой.

— Я бы ничуть не возражал против этого, если бы только мне были известны какие‑нибудь ответы.

На лице его появилась грустная усмешка.

— Но, Круз, ведь это не похоже на Сантану, — доверительно сказала Роза.

Он отвел взгляд в сторону. Круз делал так всегда, когда по какой‑то причине ему приходилось врать.

— У нее сейчас слишком много забот, — попытался он выгородить жену.

Теща скептически усмехнулась.

— Так много, что можно забыть о Брэндоне?

Круз замялся. Неловко переминаясь с ноги на ногу, он чувствовал себя, словно на линии огня. Лучше бы ему было провалиться на месте, чем выслушивать эти горькие слова со стороны Розы.

— В последнее время у нас были проблемы, — неохотно признался он.

— Это весьма заметно, — осуждающе промолвила Роза.

— Она была расстроена из‑за того, что не складываются наши отношения… Но что теперь делать, я не знаю…

Он выглядел совершенно разбитым. Роза озабоченно спросила:

— А что еще может произойти?

Круз пожал плечами.

— Не знаю. У меня такое ощущение, что она постоянно находится на взводе…

— Ты хочешь сказать, что это ее вина?

— Не думаю. Мне кажется, что так получается само собой… — Круз на мгновение задумался. — Наверное, мне не стоило все‑таки просить ее выйти за меня замуж. Мы ведь знали, что нам будет нелегко… После того, что у меня было с Иден… к сожалению, так и получилось…

Удрученно опустив глаза, он умолк.

— Круз, прошу тебя, — подавшись вперед, взволнованно заговорила Роза, — если она тебе дорога, не отчаивайся и не отказывайся от нее.

Он тяжело вздохнул.

— Я стараюсь, но и она должна помогать, если хочет, чтобы в нашей семье было хоть какое‑то спокойствие. Сначала я думал, что у нас все получится… со временем… но оказалось, что время лишь отдаляет нас друг от друга, отдаляет еще больше…

— Круз, но я уверена, что моя дочь любит тебя. По–моему, это очевидно.

— И я раньше так думал, — с горечью произнес он. — Но, поверь мне, Роза, сейчас она так далека от меня… Она даже не смотрит мне в глаза…

— Но ты любишь Сантану?

Этот вопрос поставил Круза в тупик. Он поймал себя на мысли о том, что в последнее время — как, впрочем, и раньше — не задумывался над этим. Ему было просто некогда, — дела, работа, ежедневные проблемы окружали его столь тесно, что не было ни времени, ни сил оглянуться.

Для него было как‑то естественно думать о том, что он хорошо относится к Сантане. Но можно ли было назвать это любовью? Как ни печально было Крузу признаваться в этом себе самому, нельзя.

Любовь было то чувство, которое он до сих пор испытывал по отношению к Иден, несмотря на то, что ему пришлось расстаться с ней.

Тот, прекратившийся по настоянию главы Кэпвеллов роман Круза с Идеи, оставил в его душе значительно больший след, нежели продолжающаяся куда дольше семейная жизнь с Сантаной. Те чувства, хоть и оказались загнанными глубоко внутрь, для Круза значили намного больше, чем его отношение к Сантане. Вот почему ответом на вопрос Розы было молчание Круза.

— Ты любишь ее, Круз? — повторила она свой вопрос.

Он неопределенно пожал плечами.

— Я знаю, что она мне очень дорога. Больше всего я хочу снова ощутить, что мы — семья. Так же, как это было раньше.

Услышав позади себя шаги, Роза обернулась.

В гостиную вошла Иден. Увидев Круза, она замерла, как вкопанная, и несколько секунд пристально смотрела на него, не отводя взгляда.

При появлении Идеи Роза сразу засуетилась и, опустив голову, направилась в детскую.

Круз ответил своей бывшей возлюбленной — впрочем, почему бывшей — таким же долгим взглядом. В его глазах читалось тоска по утраченной любимой.

Сантана поправила рассыпавшиеся по плечам волосы.

— Я была счастлива с тобой… — тихо сказала она, обращаясь к Кейту.

Он засмеялся.

— Честно говоря, я сильно волновался.

— Почему?

— Мне казалось, что я не смогу как следует удовлетворить тебя. Ведь мы раньше никогда не были вместе. А то, что было у нас в детстве — не в счет.

— Да… — вздохнула она. — Потом ты учился в университете и мы надолго расстались. Но могу успокоить тебя. Ты очень терпелив и все понимаешь…

Обняв Сантану за плечи, он прижался к ее волосам и тихо шептал ей на ухо:

— Ты знаешь, когда мы учились в школе, в моей жизни произошел один момент, который я никогда не забуду. Тогда ты шла по физкультурному залу, такая необыкновенная, экзотичная… И, глядя на тебя, я подумал, что эта девочка когда‑нибудь будет принадлежать мне.

Когда Сантана слушала эти слова Кейта, на лице ее было написано выражение неизъяснимого удовольствия. Она никогда ни от кого не слышала таких слов. Круз вообще был сдержан и немногословен, тем более в тех вопросах, которые касались его взаимоотношений с Сантаной. Ей приходилось устраивать едва ли не истерики, чтобы просто вызвать его на разговор о взаимных чувствах.

А здесь, сейчас в этой вечерней темноте, на овеваемом прохладным океанским ветерком пляже услышать такое из уст человека, который только что доставил ей огромное наслаждение, огромное физическое удовольствие, было не меньшим счастьем…

— Разумеется, теперь, после стольких прожитых лет я понимаю, что это было глупостью. Однако можешь не сомневаться, многие мальчишки до конца жизни верят в эти глупости.

— И ты из их числа? — прошептала Сантана.

— Да. Может быть, если бы на твоем месте была какая‑нибудь другая девочка, я бы так не думал. Однако теперь я не сомневаюсь, что был прав. Этого стоило ждать!

Сантана погладила его по щеке.

— Теперь мне стало ясно, почему ты так глубоко понимаешь меня. Наверное, ты думал обо мне все эти долгие годы?

— Да.

Тиммонс заглянул ей в глаза.

— Ты помнишь вопрос, который я задал тебе несколько минут назад? Почему ты молчишь? Ответь мне на него.

Последние слова Тиммонса вернули Сантану на грешную землю.

Да, разумеется, это очень романтично — сидеть вечером на нагретом за день песке пляжа, вдыхать прохладный свежий воздух, слушать шум прибоя и шелест пальмовых листьев… Однако жизнь требует своего. К сожалению, вот так проводить время невозможно, нужно думать и о завтрашнем дне. Как ни пыталась Сантана уйти от ответа на этот вопрос, он снова неизбежно встал перед ними.

Сантана отвернулась.

— Ты говоришь о будущем?

— Да, — он снова обнял ее за плечи. — Я хочу видеть тебя, давай поедем сейчас отсюда ко мне.

Она испытала неловкость и острое желание уйти от ответа.

— Я… Я не могу, — пробормотала она. — Сегодня мне надо домой. Ведь там Круз, я ничего не сказала ему… Он будет волноваться.

— Не ходи туда, — продолжал уговаривать ее Тиммонс.

— Нет, — она покачала головой. — Даже если муж не любит меня, это все‑таки мой дом…

Она усмехнулась собственным словам.

— Боже мой, наконец‑то я произношу это вслух. Вот когда все встало на свои места… Он действительно меня не любит. Ты знаешь, — она повернулась к нему, — Круз не сможет дать мне счастья. Теперь я в этом совершенно убеждена.

Тиммонс с задумчивым видом опустил голову.

— Может быть, я смогу?

Услышать такие слова из его уст было такой неожиданностью для Сантаны, что она несколько мгновений пораженно молчала. Затем посмотрев на Кейта с нежностью погладила его волосы.

— Я не знаю, что тебе сказать.

— Да, ты права, — с едва заметной улыбкой сказал он. — Возможно, я слишком давлю на тебя.

— Возможно, — сказала она. — Я хочу, чтобы ты мне пообещал кое‑что.

— Что?

— Обещай мне, что мы с тобой всегда будем честны друг перед другом. Обещай, что ты не будешь таким, как Круз, который дает слово и не может его сдержать!

— Я никогда не лгу, — уверенно произнес Тиммонс. Эти слова подействовали на Сантану гипнотически.

Несколько секунд она неотрывно смотрела в глаза Кейта, а затем широко улыбнулась.

— Я думаю, что смогла бы полюбить тебя…

Наступил очень подходящий момент для поцелуя. Тиммонс осторожно притронулся к ее губам, наслаждаясь ее чувственностью. После долгого поцелуя он нежно погладил ее по щеке.

— Если нет, то я перестану любить тебя.

Сантана ошеломленно посмотрела на него и стала осторожно отодвигаться.

— О, черт! Лучше бы я этого не говорил, — в голосе Тиммонса слышалось глубокое сожаление.

Но, вопреки этому, слова, прозвучавшие из ее уст, были весьма приятны для Тиммонса:

— Нет, нет! — поспешно сказала она. — Все было замечательно! Ты был великолепен!

— Мне кажется, что ты просто хочешь польстить мне, — с хитринкой сказал Тиммонс. — И вообще, я слышу в твоем голосе сомнение… Ты не веришь мне?

— Нет, нет! — снова воскликнула она. — Просто я нахожусь в таком смятении. Мне надо… Мне надо все осмыслить! Обдумать! Я должна решить все для себя. Ведь Круз и Брэндон…

В следующее мгновение на ее лице промелькнуло смятение и ужас.

— О, боже! Брэндон… Как же я забыла?

Сантана вскочила с песка и стала поспешно одеваться.

— Я оставила мальчика у мамы, в доме Кэпвеллов, должна была забрать еще час назад. Я опоздала!

Застегивая на груди рубашку, Тиммонс, тоже поднялся.

— Давай я отвезу тебя, — предложил он.

— Нет, нет! — закричала она. — Нас не должны видеть вместе! Ни в коем случае…

Сантана быстро натянула блузку и, взяв в руки пиджак и туфли, бросилась бежать по пляжу.

— Извини, мне пора, — крикнула она па бегу.

— Сантана! — воскликнул Тиммонс.

Однако она уже растворилась в темноте. Когда фигура Сантаны исчезла, Тиммонс многозначительно улыбнулся. Он достиг своей цели! Сейчас Сантана находится в его руках. Он может делать с ней все, что угодно. Он просто убрал Круза в сторону, как незаметную, малозначительную фигуру. При этом его репутация осталась совершенно незапятнанной. Перспективы роста по службе были такими же радужными, а мужское тщеславие, и без того сверх меры раздутое у него, получило еще один импульс удовлетворения. Теперь главная задача — умело воспользоваться результатами собственных усилий и закрепить успех…

Дэвид стал крушить топором толстую дубовую дверь ванной комнаты. Джулия по–прежнему безуспешно пыталась открыть окно, правда, кое‑что ей уже удалось сделать. Нижняя задвижка подалась вверх, и это заронило в душу насмерть перепуганной женщины маленькую надежду.

На пол ванной комнаты сыпались щепки. Грохот от ударов, казалось, напоминал об извержении вулкана.

Джулия смогла, наконец, с помощью тонкой стальной полоски открыть шпингалет. Окно распахнулось, путь к спасению был свободен. Наконец‑то она сможет избавиться от этого кошмара!

Джулия забралась босыми ногами на подоконник и, плотнее запахнув халат, прыгнула в прохладный мрак ночи. Она еще не знала, куда ей надо бежать, но одно было совершенно ясно — подальше от этого проклятого места, подальше от этого человека, который обманул ее, который воспользовался ее женской слабостью лишь для того, чтобы спасти свою шкуру…

Не разбирая дороги, Джулия бежала среди кустарников. Ветки хлестали ее по лицу и рукам, цеплялись за полы халата, но она не обращала на это внимание. Скорее, скорее! Туда, где есть хоть какой‑нибудь свет, где есть люди…

В нескольких сотнях метров впереди себя она увидела красный фонарь над каким‑то домом. Надо бежать туда! И, если там есть хоть одна живая душа, ей помогут, ее спасут…

Джулия не заметила, как у нее высохли слезы. Сейчас некогда было плакать! В голове ее стучала лишь одна мысль. Туда, где свет! Туда, где люди!..

Под ударами топора дверь затрещала и рухнула на пол. Дэвид вбежал в ванную комнату и, тяжело дыша, замер на месте.

Джулии здесь не было.

В распахнутое окно, шевеля узорные занавески, врывался сырой и промозглый вечерний воздух. Дэвид в сердцах швырнул на пол топор.

Черт побери! Неужели все зря! Если она доберется до людей, то ему — конец. Полиция не станет долго разбираться, в чем дело. Улику найдут, его мгновенно упекут в тюрьму и, скорее всего, посадят на электрический стул…

Высунув голову в окно, Дэвид услышал где‑то вдалеке хруст сучьев под ногами бежавшей Джулии. Звуки доносились с той стороны, где располагался полицейский участок поселка. Собственно говоря, называть его участком было бы большим преувеличением, поскольку это было обычное одноэтажное деревянное строение, состоявшее из одной единственной комнаты.

Очевидно, она бежит именно туда. Если это так, то у него нет никаких шансов, правда, при одном условии — что Зиг Андерсон будет на службе.

Дэвид поспешно бросился в гостиную, где на стене висели большие круглые часы. Нет, было уже слишком поздно, чтобы Андерсен все еще торчал на службе. У Дэвида появилась надежда. Если это так, то он, возможно, сумеет еще что‑то предпринять, лишь бы толстяк уже отправился домой. Кстати говоря, проверить это — дело пяти минут…

Лоран подошел к столику в гостиной, на котором был установлен телефонный аппарат, и, подняв трубку, набрал номер полицейского участка…

Роза остановилась возле двери детской комнаты и, обернувшись, сказала:

— Сейчас я схожу за Брэндоном.

Круз и Идеи мгновенно опустили глаза, словно уличенные одноклассниками в симпатии друг к другу школьники.

— Спасибо, Роза, — сказал Круз.

Когда Роза исчезла за дверью, Идеи недоуменно сказала:

— Я думала, что Сантана, как обычно, заберет его.

— Она занята, — последовал односложный ответ Круза.

Крузу совершенно не хотелось вдаваться в подробности, рассказывая обо всем еще и Идеи. Но от ее проницательных глаз не укрылось, что случилось что‑то. Последнее время с лица Круза не сходило выражение озабоченности. На лбу его обозначились резкие морщины, как у старика, по глазам было видно, что Круз не спит ночами, — они ввалились и стали еще более темными. Было видно, что Круза что‑то очень сильно беспокоит, что он встревожен… Да, пожалуй, только по глазам Идеи поняла, что Круз переживает неприятный период своей жизни.

— Ты устал, — сочувственно сказала она.

— Был тяжелый день.

Круз пытался храбриться. Он беспечно махнул рукой, но это получилось у него очень не убедительно.

Иден подошла совсем близко к Крузу и остановилась рядом, сложив руки на груди.

— Я ничем не могу помочь тебе? — в ее голосе звучала надежда.

Круз усмехнулся.

— Вряд ли…

— Что, неужели, уже ничем не могу? — улыбалась Иден. — Или ты считаешь это напрасной тратой времени?

Он промолчал.

— Так ты не за этим пришел?

— Нет. Я пришел забрать Брэндона.

Круз почувствовал, что находится в опасной близости с Иден. И, опасаясь проявления собственных чувств, стал расхаживать по комнате.

— Я думаю, что наш шофер мог бы отвезти его домой, — сказала Иден. — Или он мог бы дождаться свою маму…

Однако, это предложение не встретило никакого энтузиазма со стороны Круза. Он отрицательно помахал рукой.

— Нет, нет. Я пришел вместо нее.

Идеи, до этого стоявшая спиной к нему, внезапно повернулась лицом и без особой надежды в голосе произнесла:

— Круз, я могу попытаться уйти из твоей жизни, а ты — из моей, но, уверяю тебя — ничего из этого не получится…

Он усмехнулся.

— Ты так думаешь?

— Да, — убежденно сказала она. — Посмотри на нас. На себя и на меня.

Не поднимая на нее глаз, Круз промолвил:

— Иден, я дал клятву Сантане и хочу сдержать ее.

Это было сказано с такой поспешностью и неубедительностью, что Иден совершенно перестала сомневаться в том, что он по–прежнему любит ее. Мужчины, у которых угасли все чувства по–отношению к бывшим возлюбленным, ведут себя совершенно по–иному. По крайней мере, они не боятся смотреть им в глаза. Круз боится, значит, в душе его ничего не угасло… Что ж, наверное, еще не все потеряно. Хотя, конечно, к его словам относительно Сантаны нужно прислушаться.

— После того скандала, который она учинила в ресторане, мне очень жаль ее, — сказала Иден. — Но еще больше мне жаль тебя… Ты поклялся ей в верности, и, пытаясь сдержать обещание, ты делаешь себя несчастным. У вас с Сантаной больше нет оснований для брака. Она знает, что ты не любишь ее, и ты не полюбишь ее никогда. Что теперь это обещание? Чего оно стоит? Я не вижу никаких оснований для того, чтобы выполнять эти клятвы.

Круз выслушал последние слова Иден, повернувшись к ней спиной. Он прекрасно понимал ее правоту, понимал, что настало время, когда необходимо что‑то решать. Ему было совершенно ясно, что их отношения с Сантаной зашли в тупик и, скорее всего, так ни к чему не приведут, что он не сможет заставить себя выбросить из своего сердца все те чувства, которые он испытывал к Иден, но… Сейчас это был бы слишком решительный шаг с его стороны. Пока он не готов к этому. А, может быть, ему нужна чья‑то помощь и поддержка со стороны? Круз и сам не мог пока толком разобраться в том, как ему поступать. Скорее всего, он уже давно бы решил свои проблемы с Сантаной, однако, его очень волнует

Брэндон… Мальчик ни в чем не виноват. Почему он должен страдать из‑за того, что между его матерью и Крузом нет взаимопонимания?

Поэтому, вспомнив о том, зачем он пришел сюда, Круз тяжело вздохнув, сказал:

— Сантана — моя жена, и у нас есть Брэндон…

Иден, с надеждой смотревшая на своего возлюбленного, отвела свой взгляд.

— Извини, — тихо сказала она. — Я не вправе говорить такое.

— Да ничего, ничего. Не извиняйся. Ты можешь говорить такое. Все в нашей семье разваливается… Все ужасно! Чем больше я стараюсь, тем хуже становится, — в его голосе слышалось глубокое разочарование и горечь. — Я не знаю, честно говоря, я не знаю, что делать!

Иден почувствовала, как он искренен в своих словах, и глубокое чувство сожаления охватило ее.

Джулия спустилась по склону холма и подбежала к небольшому домику среди высоких деревьев. Над дверью горел большой красный фонарь.

Джулия стала отчаянно барабанить в окно, в котором виднелся едва заметный свет.

— Откройте! Откройте, прошу вас! — кричала она. Однако, на ее крики никто не откликался. Джулия еще не знала, что это полицейский участок поселка, а в комнате просто горит дежурное освещение. Зиг Андерсон давно отправился домой.

Джулия еще некоторое время стучала в дверь, пока, наконец, не поняла, что ей никто не откроет. У нее не оставалось другого выхода, кроме самого простого. Она подняла с земли большой камень и разбила им стекло в двери. Сунув руку в образовавшуюся дырку, Джулия повернула изнутри дверную ручку и открыла дверь. Осколки стекла оцарапали ей руку, однако, она не обратила на это никакого внимания.

Распахнув дверь, Джулия влетела в комнату и, нащупав на стене рядом с косяком переключатель, включила свет. Ступая босыми ногами по полу, она осторожно прошла вдоль стены, увешанной грамотами полицейского управления и еще какими‑то документами.

Посреди комнаты стоял стол, старый и весьма непрезентабельный, рядом стул, а позади него большой стеклянный шкаф, на полках которого стояли вверх стволами охотничьи ружья и карабины.

Джулия затравленно озиралась по сторонам и настороженно прислушивалась к каждому звуку. Она вздрогнула, когда стоявший на крышке стола большой старомодный телефон из черного эбонита внезапно зазвонил.

Джулия подумала, что ничего плохого не случится, если она поднимет трубку. Если это звонит кто‑нибудь из полиции, то ей наверняка помогут в ближайшее же время… Она протянула руку к трубке, но еще несколько секунд колебалась. Сомнения, зародившиеся в ее душе, были продиктованы чувством самосохранения. А вдруг это Дэвид? Она еще не знала, что была права…

Лоран стоял посреди гостиной в своем доме и, нетерпеливо барабаня пальцами по столу, бормотал в трубку:

— Ну давай же, давай. Откликайся, я знаю, что ты сейчас там!

Он уже второй раз набирал номер полицейского участка. Первый раз это было несколько минут назад, когда он звонил, чтобы убедиться в том, что Зига Андерсона уже нет на месте. Теперь там должна быть Джулия. Он не ошибся.

— Алло? — раздался в трубке испуганный голос молодой женщины.

Лоран молчал.

— Кто это? Кто говорит? — выкрикнула она в трубку.

— Ты думала, я не найду тебя? — спросил Дэвид. — Ты бываешь так наивна, Джулия…

Услышав голос Дэвида, она закатила глаза и стала мысленно проклинать себя за то, что подошла к телефону. Джулия швырнула трубку назад так, словно это был кусок раскаленного железа.

Здесь нельзя было оставаться больше ни минуты, потому что Дэвид узнал о том, где она находится и в ближайшее же время может появиться здесь.

Джулия направилась к двери, но в эту минуту телефон снова зазвонил. Неужели это снова Дэвид? Не может быть!.. Хотя… почему не может? Джулия снова заколебалась, — что плохого будет в том, если она вернется назад и ответит на звонок? В худшем случае это может оказаться Дэвид, но, если звонит он, значит он находится там, у себя в доме, и у нее будет время, чтобы спастись. А если это не он, тогда она тем более должна поднять трубку…

Джулия подошла к столу, осторожно сняла трубку и поднесла ее к уху, не говоря ни слова.

Это снова был Лоран.

— Джулия, не отключай телефон, — настойчиво сказал он. — Я не хочу сделать тебе ничего плохого.

— Ты напрасно говоришь мне все это! — возбужденно сказала она. — Теперь я уже знаю всю правду!

— Если ты даже не веришь мне, — горячо произнес Лоран, — ты все равно сейчас находишься в безопасности. Ведь я звоню тебе из своего домика. Я же не могу ничего сделать, пока мы говорим по телефону.

Джулия почувствовала, как на глаза ее наворачиваются слезы.

— Дэвид, откуда ты знаешь, что я здесь?

— Все очень просто. Единственный телефон в округе, кроме моего находится в полицейском участке. Джулия, клянусь тебе, я не убивал Мадлен!

— Но у тебя орудие убийства… — всхлипывая, сказала она.

— Я объясню! — поспешно воскликнул Дэвид.

— А как ты объяснишь то, что пытался убить меня? Или ты хочешь сказать, что с помощью топора ты собирался рассказать мне правду?..

Джулия услышала, как он рассмеялся в трубку.

— Если бы я хотел убить тебя, я бы сделал это в лесу, еще до того, как мы приехали в этот дом.

— Ты объяснишь все это следователю! — истерично крикнула Джулия. — Я сейчас позвоню в полицию.

— Ну, давай, — сказал Дэвид, правда, в голосе его больше не слышалось прежней самоуверенности. — Давай, звони. Пусть они попробуют арестовать меня… Они уже один раз попытались и что же в результате? Меня освободили. Суд признал мою невиновность. Теперь они меня не тронут, просто не имеют права!

Услышав его слова, Джулия зарыдала.

— Ты использовал меня с самого начала. Это все была простая инсценировка. Ты хотел лишь одного — чтобы я помогла тебе спастись.

— Нет, Джулия, — серьезно ответил он. — Я влюбился…

— Я думаю, что ты говорил это и Мадлен! — выкрикнула она.

— Джулия, я невиновен!

— Зачем ты прятал это орудие убийства?

— Я все расскажу, но только не так. Я сейчас приеду, Джулия. Не уходи никуда, пожалуйста. Клянусь, все будет нормально! Ты поймешь, почему мне нужно было спрятать эту гантелю.

— Не вздумай! — закричала она. — Не приходи сюда! Ты слышишь?

— Я буду через несколько минут. Мне нужно только поговорить.

Лоран говорил таким тоном, словно пытался убедить ребенка выпить горькое лекарство.

Услышав в трубке короткие гудки, Джулия с ужасом посмотрела на телефонный аппарат и трясущимися руками положила трубку на место. Затем, вспомнив, что собиралась позвонить в полицию, она постучала пальцами по рычагу и набрала телефон 911.

— Алло, оператор? Вы меня хорошо слышите? Да! Это срочно, это очень срочно! Мне нужна местная полиция, дайте мне кого‑нибудь…

Пока оператор соединял ее с полицией, она вспомнила слова Дэвида: «Они не могут арестовать меня, меня освободили, я признан невиновным в суде…». И тут вдруг Джулия поняла, что он действительно прав. По закону его не могут арестовать дважды за одно и то же преступление, а как доказать, что он пытался убить ее? Ведь в ее руках сейчас нет никаких улик и доказательств. Гантеля сейчас в руках у Дэвида. Наверняка, он постарается спрятать ее как можно дальше, что не представляет труда, особенно, если учесть в каком месте они находятся. Она будет посмешищем в глазах всего города, когда все узнают об этом ночном происшествии. Адвокат Джулия Уэнрайт влюбилась в своего подзащитного, и в тот же день, когда его выпускают на свободу, отправляется с ним в загородный дом для небольшого отдыха. Там она ссорится с ним и, чтобы отомстить, обвиняет его в совершении преступления, по подозрению в котором и был арестован. Чушь какая‑то! Осознав это, она поняла, что сейчас ей никто не сможет помочь, кроме… ее самой.

В телефонной трубке раздался мужской голос:

— Алло, вас слушают. Говорите.

Джулия нажала на рычаг. Взгляд ее упал на оружие, хранившееся в стенном шкафу, за стеклом. Она решила защищаться сама. Почувствовав это, Джулия почему‑то мгновенно успокоилась и, хотя она была по–прежнему возбуждена, однако, уже не содрогалась от рыданий, а только тяжело дышала.

Тем же камнем, которым она разбила дверь, Джулия сломала замок на дверце шкафа и взяла оттуда короткоствольный пятизарядный карабин. Она сумеет защитить себя! Джулия почувствовала, как страх куда‑то исчез и растворился, остались лишь решимость и хладнокровие. Джулия зарядила ружье и села за стол в ожидании Дэвида.

Океанские пляжи в Санта–Барбаре стали местом, которое дало приют не одной сотне влюбленных пар.

Тэд Кэпвелл и Хейли Бенсон не стали исключением. Правда, покинув семейный очаг Кэпвеллов, они решили отправиться на радиостанцию, чтобы переночевать там. Однако, на маленькой тесной тахте в помещении студии Хейли сегодня ночевать не хотелось. Поэтому, захватив с собой спальный мешок, они отправились на ближайший пляж. Тем более, что ночь была не такой холодной, чтобы нельзя было ее провести под открытым небом. К тому же — романтика…

Они нашли уютный уголок побережья, окруженный со всех сторон невысокими скалами и камнями. Так что, довольно свежий ветер со стороны океана не слишком досаждал им.

За несколько минут Тэд собрал все необходимое для костра и разжег огонь. Языки пламени стали весело лизать просохшие под жарким калифорнийским солнцем обломки пальмовых веток и коры.

Усевшись возле костра, Тэд радостно потер руки.

— Ну, вот и отлично! Огонь разгорелся и мы можем неплохо скоротать здесь время.

— Но ты совсем не обязан находиться здесь, Тэд.

Хейли чувствовала себя несколько виноватой по отношению к нему, поскольку покидать родной дом со скандалом — занятие не из самых приятных. Он улыбнулся.

— А я хочу! — с мальчишеским задором сказал Тэд. — Кто‑то ведь должен позаботиться о том, чтобы защитить тебя и согреть…

Хейли придвинулась поближе к огню.

— Спальный мешок и костер — этого вполне достаточно… — хитро улыбаясь, промолвила она. — А что же будешь делать ты?

Тэд развел руками.

— Ну, не знаю… Поброжу где‑нибудь здесь, рядом. Может быть, даже искупаюсь. Вода‑то теплая. Кстати, ты чувствуешь, как песок нагрелся за день?

— Да.

Она посмотрела на него с нежностью.

— Тэд, прошу тебя, может быть, тебе не стоит оставаться? Иди домой.

Он был по–прежнему весел и бодр.

— Зачем?

— Но ведь это твой кров…

— Да брось ты, Хейли! — он беспечно махнул рукой. — Здесь я в гораздо большей степени ощущаю себя дома, чем там.

Несмотря на одолевавшие Хейли дурные мысли о их будущем, точнее, о его неопределенности, ей было очень приятно слышать из его уст такие слова. Она все больше и больше убеждалась в том, что Тэд действительно испытывает по отношению к ней настоящие глубокие чувства. Сейчас им нужно пройти лишь проверку временем. Они идут наперекор обстоятельствам, наперекор мнениям окружающих, идут, крепко взявшись за руки. Хейли была почти полностью уверена в том, что никто и ничто не сможет разрушить их любовь, если это будет зависеть только от них самих.

Тэд, несмотря на мальчишескую внешность и повадки, в душе был решительным и смелым мужчиной.

Хейли положила руку на его плечо.

— Знаешь, я хочу тебе рассказать кое‑что.

— Да, я слушаю.

— Угадай, как я поняла, что ты особенный.

— Любопытно будет услышать! — улыбнулся он. — При каких же обстоятельствах хорошенькие девушки обнаруживают в мужчинах нечто необычное?

— Тэд, ты будешь смеяться, но это — правда!.. — смущенно сказала она. — Это произошло тогда, когда я поняла, что могу спокойно есть в твоем присутствии…

На лице Тэда отразилось необычайное разочарование, правда, больше наигранное.

— Вот оно что? — он хмыкнул. — А я‑то думал… Ну, ладно, я рад хотя бы этому.

— Да, ладно! — рассмеялась она. — Я же говорю совершенно серьезно! Вот послушай. Когда я встречалась с одним парнем — ну, это было еще до того, как мы познакомились — то обнаружила, что в его присутствии я совершенно не могу есть. Я ужасно нервничала, чего‑то боялась и поэтому сильно похудела… Ты даже представить не можешь, как это было ужасно!

Тэд расхохотался.

— Ну, судя по тому, как ты сейчас выглядишь, я могу высказать предположение, что с аппетитом у тебя все нормально.

— Да, ты прав, — она мечтательно подняла глаза к усыпанному звездами небу. — Знаешь, сейчас у нас с тобой все идет как‑то естественно, нормально. Мне это очень нравится.

— Это потому, что мы вместе, — он нежно посмотрел на нее. Хейли, я останусь тут… На всю ночь.

Хейли почувствовала, как краска смущения заливает ее лицо. Нет, она все‑таки не была такой раскованной, как ее тетка Джина. И, несмотря на то, что испытывала к Тэду глубокие и нежные чувства, она все еще не могла решиться на нечто большее.

— Но, спальный мешок один… — растерянно пробормотала она.

Тэд придвинулся к ней поближе и провел рукой по ее щеке, затем ниже — по шее и по плечу.

— Хейли, я думаю, нам будет вполне достаточно… — сказал он.

Девушка мотнула головой.

— Нет…

— Да! — стараясь не обидеть ее, мягко произнес Тэд. Она испуганно посмотрела ему в глаза и отвела взгляд.

— Тэд, извини. Я еще не готова к этому.

Он умолк, стараясь скрыть разочарование, и отвернулся.

— Извини меня… — пролепетала Хейли. — Ты, наверное, злишься?

— Нет, — не слишком уверенно сказал он. — Ну, я знаю, что когда‑нибудь у нас все будет в порядке… Да ладно. Не надо извиняться за то, что ты чувствуешь. Хорошо?

Он улыбнулся.

— Хорошо.

Демонстрируя свою привязанность и примирение, он боднул ее головой. Хейли было очень радостно от того, что Тэд понял, как она себя сейчас чувствует.

Ведь это простая боязнь девушки перед первой близостью, и не более того. Она справится с этим, она это преодолеет. Но, может быть, чуть–чуть попозже…

— Залезай в спальный мешок! — весело скомандовал Тэд. — А я застегну тебя.

Хейли сняла легкие летние туфли и, как была в джинсах и рубашке, улеглась на расстегнутый спальный мешок.

— Удобно?

— Да. И тепло.

— А мне и здесь хорошо. Я здесь на пляже переночую.

— Но ведь ты замерзнешь…

Тэд добавил в голос побольше бравады:

— А, ерунда! Я выносливый! К тому же, посмотри, сколько на мне жира!

Он хлопнул себя по животу, а потом добавил:

— А, кроме всего прочего, у меня есть огонь, шикарное звездное небо и… ты. Чего еще желать?

С этими словами он повернулся к Хейли и застегнул замок на ее спальном мешке.

Несколько мгновений они неотрывно смотрели друг на друга, пока, наконец, Тэд не произнес едва слышным голосом:

— Я люблю тебя, малышка…

Хотя такие слова ему приходилось произносить и раньше, на сей раз он почувствовал, что по–настоящему волнуется. Это было что‑то другое. Не то, что он испытывал прежде. Подчиняясь требованиям своего сердца, Хейли прильнула к нему и стала нежно целовать. Лишь блики костра освещали сплетавшиеся в любовных объятиях тела.

Хейли почувствовала, что теряет разум от одного прикосновения губ Тэда. Он крепко обнимал и целовал ее…

 

ГЛАВА 20

Встреча Круза и Сантаны в доме Кэпвеллов. Окружной прокурор преследует Сантану. Иден проницательна, как все женщины. Тэд и Хейли делят ночлег в спальном мешке.

Выслушав Круза, Иден почувствовала себя виноватой.

— Извини, что я так сказала.

Круз пожал плечами.

— Ничего, все в порядке. Просто всем нам сейчас тяжело.

— Да, наверное, так, — согласилась она. Они стояли в метре друг от друга.

— У тебя те же духи? — вдруг неожиданно спросил Круз.

Эта неожиданная смена темы разговора разом сбросила все напряжение.

— А что, они тебе надоели? — улыбнулась Иден.

— Вовсе нет, — он тоже улыбнулся. — Просто этот запах напоминает мне о том… какой хороший у меня вкус. Я думаю, мы с тобой никогда не забудем, что эти духи подарил тебе я. Правда, это было давно… — он вздохнул. — Ты счастлива?

Иден чувствовала себя обязанной сказать правду.

— Когда я думаю о счастье — я думаю о тебе. Я много времени провожу на работе и с семьей. Это спасает.

— Да. Семья много значит для человека, — согласился Круз.

— Разумеется, — продолжила она. — Тем более, ты же знаешь нашу семью. У нас всегда что‑то происходит. Мы ссоримся, ругаемся, но, когда что‑то рушится, мы всегда обязательно вместе.

— Именно так и должно быть, — подтвердил Круз.

— Круз, я знаю, ты дал слово Сантане. И я знаю, что ты не нарушишь его…

— Это так, — твердо сказал он.

— Что ж, надеюсь, она оценит это. За тобой нелегко угнаться, Кастильо…

Он немного помолчал, а потом добавил:

— Ты найдешь себе кого‑нибудь, Иден, — однако особой уверенности в его словах не было.

Иден грустно улыбнулась.

— Я не хочу кого‑нибудь, Круз, — на глаза у нее навернулись слезы.

Неизвестно, как складывался бы их разговор дальше, но в этот момент дверь детской комнаты распахнулась и оттуда выбежал Брэндон, шустрый рыжеволосый мальчик в цветной рубашке и джинсах. Он на ходу протирал заспанные глаза.

— Привет! — крикнул Брэндон. — А я думал, что вы обо мне совсем забыли. И поэтому лег спать у бабушки.

Из комнаты следом за ним вышла Роза.

— Да ты шутишь, наверное! — Круз повернулся к мальчику. — Ну‑ка, иди ко мне.

Он поднял Брэндона на руки.

— Сегодня, мужчина, мы с тобой вдвоем.

— А можно мне еще чуть–чуть посмотреть телевизор перед сном?

Круз с сомнением покачал головой.

— Ты знаешь, Брэндон, какой я слабый противник, однако на сей раз я думаю, что уже слишком поздно…

— Ну, папа… — капризно захныкал Брэндон.

Круз поймал на себе пристальный взгляд Иден. Стараясь больше не смотреть на нее, он вместе с мальчиком на руках повернулся в сторону двери.

— Ладно, посмотрим.

— «Посмотрим» это значит «нет»? — продолжал допытываться Брэндон.

В этот момент зазвонил дверной звонок.

— Я открою, — Иден поспешно бросилась открывать дверь.

На пороге стояла Сантана. Она дышала так тяжело, словно пробежала через полгорода. Волосы ее были растрепаны, лицо раскраснелось. Она хотела что‑то сказать, но, увидев Иден, осеклась на полуслове. Возникла неловкая пауза, нарушить которую первой все‑таки решилась Сантана.

— Привет, Иден. Я пришла за Брэндоном, — быстро сказала она.

— Да, конечно. Проходи. Сантана вошла в дом.

— Здравствуй, мой милый, — сказала она и поцеловала мальчика в щеку.

Увидев обращенные на нее взгляды Круза и Розы, она смущенно сказала:

— Извини, мама. Я просто перепутала время. Прости, Круз, что тебе пришлось приехать.

— Ничего страшного, — сдержанно сказал он.

Эта семейная сцена была прервана появлением человека, которого никто не ожидал увидеть.

— Мисс Кэпвелл?

Круз услышал голос окружного прокурора.

Да, это на самом деле был Кейт Тиммонс собственной персоной. Он остановился у порога дома, растянув рот в широкой улыбке.

— Всем привет.

Круз почувствовал, как его охватывает ярость. Зачем этот пижон явился сюда, да еще в такой поздний час?

Что касается Сантаны, то она вообще не осмелилась поднять глаз при появлении Тиммонса.

Иден Кэпвелл в недоумении смотрела на Тиммонса.

— Извините, что так поздно, — он развел руками. — Но я был очень занят.

Сантане едва удавалось скрывать смущение. Круз, естественно, не желал больше находиться в обществе окружного прокурора.

— Мы пойдем, — тяжело вздохнув, сказал он. Тиммонс вошел в дом.

— Сантана, ты прекрасно выглядишь! — с наигранной улыбкой сказал он. — Привет, Круз.

Не ответив на приветствие, тот хмуро сказал:

— Почему ты пришел в этот дом в такое позднее время?

Ничуть не смутившись, прокурор ответил:

— Иден хотела поговорить со мной насчет Келли.

— Но я думала, что ты сначала позвонишь, — Иден также выглядела смущенной.

— Я бы, разумеется, позвонил, но случайно оказался рядом и решил, что еще не поздно зайти.

Круз поднял мальчика на руки.

— Что ж, нам пора домой.

— Пока, Роза!

Бабушка чмокнула внука в щеку.

— Пока, мой мальчик. Спокойной ночи. Приходи еще.

— Обязательно приду! — улыбнулся Брэндон. — Сантана, ты идешь?

— Да, конечно! — широко улыбнулась она. — Мама, я позвоню тебе завтра.

— Как ты добралась сюда? — спросил Круз.

— Я брала такси от «Ориент Экспресс», а потом увидела возле дома твой автомобиль и отпустила машину.

— Хорошо, — сказал Круз. — Тогда поедем вместе. Спокойной ночи, Роза.

Он поцеловал тещу.

— Спокойной ночи, Круз. До свидания.

Круз вышел из дому. На мгновение задержавшись у порога, он попрощался с Иден.

— Пока.

— Спокойной ночи, — улыбнулась он?

Сантана, стараясь не смотреть на Тиммонса, быстро попрощалась с матерью и вышла за дверь.

Проводив их взглядом, Тиммонс едко произнес:

— Приятная пара? Не правда ли?

— Да, — вызывающе ответила Роза. — Они подходят друг другу! — Она повернулась к Иден.

— Если я буду тебе нужна, то меня можно найти на кухне.

— Хорошо.

Служанка быстро покинула гостиную.

— Выпьешь чего‑нибудь? — спросила Иден, обращаясь к Тиммонсу.

— Нет, спасибо. Надеюсь, я не слишком поздно?

— Нет, нет, — Иден оглянулась на дверь. — Ничего страшного.

— Вот и хорошо.

Иден стояла посреди гостиной, сложив руки на груди.

— Ну, так что? Ты придумал, как перевести Келли в другую клинику?

— Я, как окружной прокурор, официально разговаривал с судьей Конвей, которая вела дело Келли. Она считает, что нет никаких причин сомневаться в той клинике, где сейчас находится Келли.

— А она видела Келли? Знает, как она сейчас себя чувствует?

— Э… Нет, но она убедила меня в том, что у этой клиники прекрасная репутация.

Иден горько улыбнулась.

— Но это еще не значит, что эта клиника подходит моей сестре! Послушай, Кейт, ты, что — был на пляже?

Очевидно, Иден сразу попала в точку этим вопросом, потому что Тиммонс мгновенно покраснел. Безуспешно пытаясь скрыть свое смущение, он широко улыбнулся и сказал:

— Нет. А с чего ты взяла?

Иден опустила глаза вниз.

— У тебя песок на ботинках.

Тиммонс нагнулся и с удивлением отметил, что она абсолютно права.

— Ну… Это… — невнятно пробормотал он.

— И у Сантаны на обуви то же самое… — добавила Иден.

— Э… Ведь она живет рядом с пляжем?

— Да, — подтвердила Иден. — И ты там был?

— Да, да, — поспешно сказал Тиммонс. — Я два раза заезжал к Крузу.

Иден многозначительно улыбнулась.

— На пляже очень хорошо вечером!.. Правда?

— Да, наверное… — рассмеялся он. — А почему ты вдруг заговорила об этом?

— Папа рассказывал мне, что наши пляжи хранят множество секретов. Он говорил мне это, когда я была еще маленькой. По его словам, если бы пляжи могли говорить, то каждая песчинка могла бы рассказать свою историю.

Тиммонс почувствовал, что разговор направился в очень опасное русло. Поэтому он внезапно засуетился и направился к выходу.

— Да, наверное, ты права. Извини, что я не смог договориться с судьей. Спокойной ночи.

— Всего хорошего.

Как только Тиммонс исчез за дверью, улыбка мгновенно сползла с лица Иден. Разумеется, она обо всем догадалась. То, что пытался скрыть Тиммонс, было обыкновенным секретом Полишинеля.

Иден была уже достаточно опытной и довольно наблюдательной женщиной, чтобы мгновенно раскусить его. Она видела и смущение Сантаны, после того, как Кейт появился в их доме. Для Иден все было ясно. Сантана изменяет мужу, и не с кем‑нибудь, а с окружным прокурором Кейтом Тиммонсом, злейшим врагом Круза Кастильо.

А ведь Круз любит ее и верит ей…

Иден не ожидала от Сантаны такого поступка. Сантана всегда и везде подчеркивала свою преданность и верность Крузу. И не только подчеркивала, она и была такой прежде. Что могло толкнуть Сантану в объятия этого хлыща Тиммонса? Неужели ее неразделенная любовь к мужу? Сантана до сих пор не может простить ему любовь к ней, Иден! Но нужно знать Круза! Нужно знать его так же хорошо, как знает его Иден!

Круз дал слово Сантане, что забудет Иден, выбросит ее из головы, для того чтобы семья Кастильо была крепкой и счастливой. И он сдержал слово! Пусть он не смог полностью разлюбить Иден, да это просто невозможно было сделать, пусть он не смог полностью выбросить ее образ из своего сердца… Но он же ни словом, ни жестом не дал повода Сантане для ревности. Они практически не встречались, насколько это возможно, живя рядом, и очень мало разговаривали… И все‑таки, все‑таки Сантана ревновала. Ее ревность и подозрительность превратились в безумие. Похоже, именно это толкнуло Сантану на такой отчаянный шаг — измену мужу. Что она хотела этим доказать и кому? Что теперь будет с Крузом, как он сможет перенести это коварство? Жена закатывала ему истерики, требуя внимания, верности и любви к себе, а сама изменила ему с его же злейшим врагом, откровенным негодяем. Только Сантана, обезумевшая от ревности, не смогла понять этого…

Не означает ли это все, что у Иден появился — пусть призрачный, пусть воображаемый — но шанс на то, чтобы вернуть Круза себе. Главное — сделать все тактично и умно. Она должна ждать. Не нужно толкать его в свои объятия. Она понимала, что его все еще сдерживает обещание, слово, которое он дал Сантане, когда женился на ней. Однако…

Боже, как все это нелепо и глупо… Иден была готова разрыдаться от отчаяния, но сдерживала свои чувства. Она уже свыклась с мыслью о том, что Круз для нее потерян навсегда, однако теперь все может измениться… Сантана сама виновата. Никакой вины Иден Кэпвелл в том, что между супругами Кастильо нет любви и взаимопонимания, она за собой не чувствовала. Кто может запретить ему по–прежнему любить Иден? Если ему сейчас плохо, если его семейная жизнь не ладится, если Сантана изменяет ему, то что же удивительного в том, что Круз мыслями обращается к своей прежней возлюбленной. В конце концов, чувствам не прикажешь. Сердце не желает повиноваться велениям практичного ума…

По мере того, как ночь опускалась на землю, на пляже, где были Тэд и Хейли, становилось все холоднее. Ветер со стороны океана нес с собой уже не просто свежесть, но настоящую сырость. Тэд, как истинный джентльмен, улегся на успевшем остыть песке рядом с угасающим костром.

Вскоре огонь потух окончательно, лишь мелкие угольки еще едва теплились. Тэд почувствовал, как его начинает знобить от надвигающегося холода. Хейли мирно сопела в спальном мешке. Чтобы не разбудить ее, Тэд осторожно встал и начал бродить по пляжу в поисках чего‑нибудь такого, чем можно было укрыться. Кроме сломанных пальмовых ветвей, оставшихся, очевидно, после недавнего урагана, который прокатился над Калифорнией, ему долгое время ничего не удавалось найти.

Наконец, после получасовых блужданий, Тэд набрел на кучу старых газет, под которыми уже кто‑то наверняка спал. Удача! Тэд схватил газеты, словно бездомный, и отправился назад.

Устроившись на песке рядом с Хейли, он подстелил несколько газет, а остальными укрылся, будто одеялом.

Но это помогло ненадолго. Спустя несколько минут он почувствовал, что снова замерзает. Зубы у него стучали, как рычаги пишущей машинки, руки тряслись. Голова, казалось, сейчас намертво примерзнет к песку.

Тэд громко чихнул и в тот же момент услышал рядом с собой испуганный голос Хейли:

— Тэд, что с тобой? Он смутился.

— А, извини, что разбудил тебя, дорогая… — пробормотал Тэд, по–мальчишески вытирая рукавом мокрый нос.

Она высунулась из спального мешка и приподнялась на локтях.

— Да что ты, — озабоченно сказала она, — наоборот, я очень рада, что проснулась.

— Почему это? — недоумевал он. — Ведь ты так крепко спала?

— Если бы я не проснулась сейчас, то к утру рядом со мной лежал бы, наверное, холодный труп, — засмеялась она. — Ты бы просто замерз до смерти.

— Ну, что ты… — стуча зубами от холода, произнес Тэд. — Это маловероятно…

Тон его голоса был весьма малоубедительным. Хейли посмотрела на темное калифорнийское небо, залитое сотнями тысяч маленьких светящихся точек. Далеко над линией горизонта, терявшейся где‑то в темноте за океаном, висел огромный диск луны, напоминавший любопытный глаз, словно подсматривавший за влюбленной парой.

— Наверное, уже два часа ночи, — вглядываясь в звезды, сказала Хейли.

— Тем не менее, — нарочито бодрым голосом сказал Тэд, — я все еще жив.

От Хейли не увернулось то, что при этом у него зуб на зуб не попадал. Она высунулась из мешка и заглянула ему в глаза.

В отсвете догоравших рядом угольков костра она увидела, что Тэд весь дрожит.

— Да у тебя все губы синие, — сказала девушка озабоченным голосом. — Я не могу спокойно смотреть на это избиение младенцев.

Она распахнула спальный мешок.

— Давай, залезай сюда. Быстро.

Не веря своим ушам, Тэд изумленно спросил:

— Ты и вправду приглашаешь меня к себе?

— Ну, конечно! Давай быстрее, а то, пока ты придешь, я тоже успею замерзнуть.

Тэд мгновенно вскочил, отшвырнул в сторону газеты и не снимая ботинок, полез в спальный мешок.

— О, боже, — потешно бормотал он, — как мне холодно… Я ужасно замерз.

— Еще бы — при таком ветре, — сочувственно сказала Хейли.

Тэд застегнул спальный мешок и, растирая себе озябшими руками плечи, пробормотал:

— О, мое бедное тело…

Он прильнул к девушке, словно продрогший на зимней стуже щенок.

— Только ты не подумай ничего такого, — словно извиняясь за свое приглашение, сказала Хейли, — я просто хочу спасти тебе жизнь.

Он прижимался к ней, стараясь побыстрее согреться и прийти в себя.

— Когда я нахожусь рядом с тобой, мне хочется быть еще ближе.

— Ты уже и так слишком близко, — рассмеялась она.

— Да, пожалуй, — хитро улыбнулся он. — Но мне от этого только лучше. Сейчас я нахожусь в таком положении, что, куда ни повернись, всюду — ты!

Хейли расхохоталась.

— Ты сам этого хотел…

— Да, разумеется. Я еще не знаю, как мы доживем до утра, — Тэд для пущей убедительности клацнул зубами, — но думаю, что все худшее уже позади. И, вообще, спальные мешки — отличное изобретение человечества. Они невероятно эффективно служат физическому и моральному сближению людей. Думаю, что они спасли уже не одну молодую пару, вынужденную ночевать на пляже.

Разумеется, и на этот раз без объятий и поцелуев не обошлось. Тэд стал нежно водить губами по ее шее и лицу.

Чувствуя, что слабеет и у нее начинает кружиться голова, Хейли на мгновение оторвалась от него и в изнеможении простонала:

— О, Тэд…

Он смущенно опустил глаза и пробормотал:

— Ну, извини, извини…

— Я не… — застенчиво сказала она, но Тэд не стал ждать, пока она закончит фразу.

— Если ты возражаешь, я буду держать дистанцию в два дюйма, — успокаивающе произнес он.

Тэд отодвинулся от Келли ровно на два дюйма и, неуютно повертевшись в спальнике, буркнул:

— О, как это тяжело…

— Наверное, — нерешительно сказала Хейли, — в твоей жизни это первый случай, когда девушка предлагает тебе спать с собой в буквальном смысле этого слова?

Тэд мечтательно посмотрел в небеса, подложив руки себе под голову.

— Да…

Хейли, наслышанная о многочисленных любовных похождениях Тэда Кэпвелла, с удивлением уставилась на него. Неужели он пытается солгать ей, стараясь выглядеть лучше, чем есть на самом деле? Ей было довольно странно услышать такое из его уст, хотя отсутствие таких фактов в его биографии было бы для нее предпочтительнее.

Увидев ее неподдельное изумление, Тэд тут же отчаянно замотал головой и поправился:

— Нет, нет, конечно!

Она весело рассмеялась, радуясь его детской непосредственности, и откинулась на спину. Они лежали рядом, глядя в небеса.

Воспользовавшись тем, что она вновь пришла в хорошее расположение духа, Тэд тут же придвинулся к ней поближе и сунул свою руку ей под голову.

— И вообще, — сказал он, кривляясь, — ты можешь предпринимать какие угодно меры предосторожности, но одно я могу обещать тебе твердо — когда мы проснемся завтра утром, ты будешь в моих объятиях.

— Ну, смотри, — шутливо пригрозила она, — если ты позволишь себе какие‑нибудь вольности, я на тебя рассержусь и ты пожалеешь о том, что сделал.

— Даю слово, — торжественно пообещал он. Хейли повернулась к нему и стала гладить его по щеке.

— Я рада, что ты не оставил меня здесь в одиночестве, что мы вместе…

Он на мгновение задумался.

— Как интересно, — мечтательно произнес Тэд, — провести нашу первую ночь не в какой‑нибудь тесной каморке на радиостанции, и не в родительском доме, а здесь — на пляже. Я бы ни на что не променял эту ночь…

Теперь уже Хейли, не обращая внимания на данные самой себе обещания, прильнула к его груди.

— У нас есть все, — сказала она.

— Да, я думаю, что нам больше ничего не нужно, — согласился он, добавив, — кроме мечтаний…

— Сладких мечтаний?

Они лежали, уже крепко обнявшись и согревая друг друга горячим дыханием.

Вокруг шумели пальмы, шуршал песок под накатывающимися на берег волнами прибоя, мерцали звезды. Свет луны заливал берег…

 

ГЛАВА 21

У Круза возникают подозрения в отношении окружного прокурора. Иден ищет любовное письмо. Дэвид пытается оправдаться перед Джулией. Шейла Карлайл идет по следам Дэвида.

В загородном домике Дэвида Лорана было темно. Когда он направился в полицейский участок, выключив за собой свет, дом остался незапертым.

Спустя некоторое время после того, как Лоран ушел, на пороге дома возник чей‑то темный силуэт. Человек, приложив ухо к стеклу в двери, осторожно прислушался. Тишина.

Незнакомец едва слышно повернул дверную ручку и, обнаружив, что дом незаперт, скользнул через порог. В свете луны было видно, что человек, пробравшийся в дом, был одет во все черное.

Он осмотрелся по сторонам. Очевидно, обстановка в доме была хорошо знакома ему, потому что он уверенным шагом направился к столику в гостиной и включил настольную лампу. Затем, увидев знакомый предмет, выключил свет — очевидно, чтобы не привлекать внимания.

Спортивная сумка Дэвида, в которой он хранил теннисные принадлежности — вот что заинтересовало незнакомца. Он поднял открытую сумку и сунул руку в расстегнутый боковой карман, откуда торчал кусок окровавленного полотенца.

Кроме тряпки, там больше ничего не было. Едва слышно чертыхнувшись, неизвестный поставил сумку на стол и прошелся по комнате.

Спустя несколько мгновений внимание незнакомца привлек открытый тайник возле камина, в котором еще тлели дрова. В свете висевшей над холмами луны что‑то поблескивало внутри тайника.

Человек сунул руку между кирпичами и достал оттуда небольшую никелированную гантелю необычной формы. Один конец ее был испачкан кровью…

Сидя за столом в полицейском участке с выставленным вперед и направленным на дверь карабином, Джулия поняла, что не сделала одно важное дело — она оставила свет в участке включенным. В этом случае ее будет хорошо видно с улицы.

Она вскочила, бросилась к выключателю и спустя секунду в комнате воцарился мрак. Спотыкаясь, Джулия вернулась на место и села за стол. Тут она почувствовала, что у нее под ногами стоит какой‑то предмет. Она пошарила внизу рукой и вытащила большой охотничий фонарь. Это оказалось весьма кстати.

Несколько тревожных минут пролетели как одно мгновение. Вскоре она услышала за дверью осторожные шаги, а следом за этим — голос Дэвида.

— Джулия! Я иду!

За стеклом дверного окошка показался его силуэт. Джулия едва удержалась от мгновенно охватившего ее желания нажать на курок.

— Джулия, я ничего дурного тебе не сделаю! — снова сказал Лоран. — Я просто хочу объяснить тебе все. Не бойся меня!

В следующее мгновение Джулия услышала скрип открывающейся двери.

— У нас не может так быстро все закончиться, — пытаясь успокоить ее, повторял Дэвид.

Он сделал несколько шагов в полной темноте, выставив вперед руки, чтобы не наткнуться на вещи.

— Сейчас я все расскажу тебе, и ты поймешь меня. Где ты, Джулия?

В этот момент яркий сноп света ударил ему прямо в лицо — Джулия включила охотничий фонарь. Прикрыв глаза рукой, Дэвид попытался разглядеть, где она сидит.

Увидев ее за столом, он пробормотал:

— Джулия, зачем ты взяла ружье? Ты все еще думаешь, что я могу тебя обидеть?

Уложив Брэндона спать, Круз вышел из детской комнаты в гостиную. Сантана со стаканом воды в руке нервно расхаживала по комнате.

— Спасибо, что забрал сына, — сказала она, снимая пиджак.

Отвернувшись, Круз хмуро произнес:

— Сейчас я не хочу выяснять между нами отношения. Единственное, о чем нужно сказать — это то, что мы должны оградить Брэндона от всего этого…

— От чего?

Она пыталась бодриться, но у нее плохо получалось.

— Я просто перепутала время… Ты же видел, как я спешила…

Круз обернулся и холодно посмотрел на нее.

— Я сказал твоей матери, что сегодня у тебя было много работы.

Она гордо вскинула голову.

— Тебе, что — нужны объяснения?

В ее голосе прозвучал вызов.

— Нет.

Круз удрученно покачал головой и направился к выходу из комнаты. Она бросилась за ним, объясняя на ходу:

— Но я была в ресторане…

— Да, я слышал это, — не оборачиваясь, односложно ответил он.

Сантана продолжала оправдываться, хотя ее об этом никто не просил:

— Извини, я, конечно, должна была позвонить… Круз махнул рукой.

— Ладно, — мрачно сказал он. — В следующий раз я не буду волноваться на этот счет.

— А тебе и не надо волноваться, — подхватила она. — Я — взрослая женщина и вполне могу позаботиться о себе сама.

Но Круз вдруг гневно бросил:

— Это просто слова!

Она оцепенело посмотрела на мужа.

— Что это значит?

Круз обернулся и подошел к Сантане.

— Это значит, — жестко произнес он, — что я лучший детектив, чем ты обо мне думаешь.

Оставив ее пребывать в растерянности, Круз направился к себе в спальню. Сантана стояла посреди гостиной, кусая губы и мучаясь догадками…

Иден после встречи с Крузом решила, что не может так просто забыть об этом. Она села за стол, положила перед собой чистый лист бумаги, взяла ручку и начала писать письмо своему возлюбленному.

Мой дорогой Круз! Я бы все отдала за то, чтобы сейчас обнять тебя. Ты не представляешь, как тяжело мне было пережить этот разговор, в то время, как мы оба чувствовали, что хотим просто крепко прижаться друг к другу. Я знаю, какие чувства испытываю к тебе, и знаю, что ты чувствуешь по отношению ко мне…

И еще я знаю, что ты — человек слова. Именно за это я уважаю и люблю тебя. Но почему же мы так несчастны? Ведь так не должно быть. И ты, и я — мы оба заслуживаем большего.

С тех пор, как мы расстались, я каждую минуту думаю о тебе. Для меня не существует другого мужчины. Я так хочу, чтобы мы снова были вместе. Уже многие годы для меня есть только одна любовь — твоя.

Я пишу тебе это письмо не для того, чтобы попытаться снова раздуть пламя, которое давно угасло. Я прекрасно понимаю, что ты дал слово и не собираешься отказываться от своих обещаний. Да, жизнь состоит не только из радости и наслаждений. Иногда мы должны отказываться от них, принося себя в жертву ради других. Я стараюсь убедить себя в том, что есть обязанности, которые при всех обстоятельствах необходимо выполнять, если не хочешь отказаться от всего лучшего, что есть в себе…

Но прошлое невозможно отбросить так же легко, как просто переодеть платье. Оно заставляет меня снова и снова думать о нас с тобой. Мы могли бы быть счастливы… Я не виню в том, что произошло тогда, никого, кроме себя. От этого становится еще хуже.

Все должно пройти, все должно кончиться… И, если хотя бы один из нас после всех пережитых нами бурь и тревог сможет найти спокойствие и радость в скромной семейной жизни — дай бог… — прочла она вслух некоторые строки письма, закончив его к глубокой ночи.

Пробежав взглядом по строчкам, она сложила листок пополам и сунула его в конверт. Спустя несколько секунд на глаза ее навернулись слезы.

— Не могу поверить, что все это так, — прошептала она самой себе. — Не хочу…

— Подними руки! — скомандовала Джулия. — Я не верю тебе!

Лоран повиновался. Сейчас он стоял посреди полицейского участка, отвернувшись в сторону от бившего ему прямо в глаза яркого света.

— Там на стене есть выключатель, — сказала она. Дэвид подошел к стене и, пошарив рукой, нащупал выключатель. В комнате загорелся свет.

Лоран шагнул вперед с поднятыми руками.

— Джулия, опусти ружье…

Но она решительно двинула стволом карабина.

— Стой там!

Лоран недоверчиво улыбнулся.

— Ты, что — выстрелишь в меня?

Не дожидаясь ее ответа, он снова сделал шаг вперед, но Джулия выкрикнула:

— Не смей!

В ее голосе было столько гнева и ярости, что Лоран, успокаивающе вытянув вперед руки, остановился.

— Ну, ладно, ладно…

— Еще одно движение, — угрожающе бросила Джулия, — и я сделаю из тебя покойника!

— Но я хотел только объяснить про эту гирю… — нерешительно произнес он.

Она отрицательно покачала головой.

— Прошу тебя, называй вещи своими именами. Это не гиря, а орудие убийства — самое серьезное доказательство твоей вины!

— Но, послушай меня, — тон его голоса стал умоляющим. — Я хочу объяснить тебе, почему прятал ее. Все не так просто, как кажется на первый взгляд…

Она усмехнулась.

— К чему лишние слова? Можешь не утруждать себя — мне уже все известно. Ты прятал гирю потому, что виновен в смерти Мадлен! Ты — убийца!

— Нет! Нет! — воскликнул он. — Это она виновата! Это она… Я пытался защитить ее! Я чувствовал себя виноватым в том, что произошло… Но я не знал, что мне делать, когда все это случилось… Я просто хотел защитить ее…

Сбивчивый и путаный рассказ не только ничего не прояснил для Джулии, но еще больше запутал ее.

— О ком ты говоришь? Кого ты пытался защитить? — недоуменно спросила она.

— Я думал, что ты поняла, — растерянно сказал он. — Шейла. Это она убила Мадлен.

Джулия поднялась со своего места, не сводя дула карабина с груди Дэвида.

— Я тебе не верю, — решительно сказала она. — Все это ложь! Ты снова хочешь выгородить себя.

Лоран подался вперед.

— Ты должна поверить! Ведь мы с тобой любим друг друга! Шейла ревновала меня к Мадлен!

Джулия, пораженная услышанным, не заметила, как опускает ружье.

— Ах, вот как? Значит, между тобой и Шейлой все‑таки была связь? Значит, когда она говорила на суде, что между тобой и ней были взаимные чувства, это была правда? А ты уверял меня, что это сделано лишь для отвода глаз! Ты лгал!

— Но это правда лишь насчет связи между нами! — попытался оправдаться он. — Но Шейла ненавидела Мадлен. Она хотела, чтобы я бросил свою жену и целиком принадлежал ей. Но… но я не мог… — Дэвид запинался, сбивчиво объясняя все это. — И тогда, видя, что не может добиться своей цели через меня, она решила убить ее. Когда в тот день я вошел в наш дом, я сразу понял, что произошло. Окровавленная гиря лежала рядом с телом Мадлен. Это была гиря Шейлы.

— Откуда ты знаешь об этом? — недоверчиво спросила Джулия.

— Я видел, как она покупала ее. Это такая никелированная штука необычной формы. И тогда я сразу понял, что произошло…

Он умолк.

— Но, в таком случае, зачем ты спрятал ее? Ведь это было бы главным веществе иным доказательством.

Дэвид дрожащим голосом произнес:

— Потому, что я хотел защитить Шейлу. Ведь тогда я был влюблен в нее. Неужели ты думаешь, что мне было бы приятно, если бы ее поймали и посадили в тюрьму?

Джулия криво усмехнулась.

— Ах, вот как? Какая прелесть! Так ты любил Шейлу?

— Да, — убежденно ответил он. — Но это было еще до того, как я встретил тебя.

— С какой легкостью ты говоришь об этом! — гневно воскликнула Джулия.

— Но это правда! Я люблю тебя и не хочу потерять… При этом он едва не зарыдал. Его руки тряслись, губы дрожали.

— Пожалуйста… — умоляюще произнес он. Увидев его состояние, она немного смягчилась.

— А что ты скажешь насчет Шейлы, Дэвид?

— Между нами все давно кончено, — чуть успокоившись, промолвил он. — Это произошло тогда, когда я познакомился с тобой… Послушай, я использовал ее только для того, чтобы помочь себе. Что в этом плохого? К тому же, я, а не кто‑нибудь другой, избавил ее от кошмара, через который пришлось пройти мне самому.

Он смотрел на Джулию с надеждой и страхом, ожидая ее реакции на свои слова. Он сделал шаг навстречу ей, однако его новая попытка приблизиться закончилась так же, как и все предыдущие: Джулия вскинула карабин и крикнула:

— Не двигайся!

— Джулия, пожалуйста… Она покачала головой.

— Так у тебя с ней все кончено?

— Ну, конечно, конечно! Как ты можешь не верить моим словам?

— Ну, хорошо, — с сомнением сказала она. — А сама Шейла знает об этом? И согласна?

Дэвид молчал.

— Так что — она согласна? Почему ты ничего не говоришь? Или снова придумываешь что‑нибудь? — Джулия снова сорвалась на крик.

Лоран был мрачен.

— У нее нет другого выхода, — наконец, едва слышно, ответил он. — Шейла должна быть слепой, чтобы не видеть, как я люблю тебя…

Он снова сделал шаг ей навстречу. На этот раз Джулия не обратила на это внимания. Слова Дэвида были для нее слишком важны.

— Джулия, я все еще мечтаю, что мы когда‑нибудь поженимся и будем жить на Востоке, — проникновенно сказал он, пользуясь ее замешательством. — Я все еще мечтаю об этом.

Но на сей раз она не поддалась на его уговоры.

— Стой! — угрожающе сказала Джулия. — Не подходи ко мне, иначе я буду стрелять!

Она навела на него ружье, но в этот момент громкий женский голос заставил ее замереть.

— Ни с места, оба! Джулия, брось ружье!

Дэвид в изумлении обернулся. На пороге полицейского участка, направив на Джулию маленький блестящий револьвер, стояла Шейла Карлайл. На ней были одеты черные джинсы и короткая кожаная куртка, на руках — черные перчатки.

Джулия выронила карабин, который с грохотом упал на дощатый пол. Дэвид потрясенно смотрел на Шейлу. Его губы снова задрожали, глаза были полны животного страха.

— Сюрприз, любовничек! — со мстительной улыбкой произнесла она.

Не сводя револьвера с Джулии, Шейла вошла в дом и закрыла за собой дверь.

— Как у вас тут романтично, — с отвращением сказала она, оглядываясь по сторонам. — Поздравляю вас — вы тут весьма недурно устроились! А я так не люблю портить чужие праздники, голубки!

Джулия и Дэвид молчали как пораженные громом.

— Он не рассказал тебе про мой нелегкий нрав? — издевательским тоном спросила она у Джулии. — Не хотелось бы снова проявлять его, особенно, учитывая, что у меня в руке заряженный револьвер…

 

ГЛАВА 22

Круз пытается найти обстоятельства, которые позволят ему бороться с окружным прокурором. Дэвид оказался между двух огней. Мейсону предстоят тяжелые испытания. Джина пытается уличить Санталу в супружеской неверности. Перл ищет подход к Келли.

Круз был в своей комнате, когда в дверь его комнаты позвонили.

— Сантана! — крикнул он. — Открой дверь! Но жена не отзывалась. Очевидно, она была в ванной. Круз неохотно направился в прихожую.

Это был один из его помощников — Ридли Боуэн, высокий широкоплечий здоровяк в сером костюме. В руках он держал толстую папку с документами и газетными вырезками.

— Привет, Круз!

— А, это ты, Ридли? Заходи.

Тот шагнул через порог и протянул папку Крузу.

— Я сделал то, что ты просил. В этой папке собраны материалы, касающиеся всех дел, которые вел окружной прокурор Кейт Тиммонс, начиная с первого июня 1985 года, когда он вступил в должность.

Круз взвесил на руке материалы.

— Ты молодец, Ридли, быстро управился, — с благодарностью сказал Круз, — хотя здесь, наверняка, было много работы.

— Спасибо.

Круз развернул папку.

— Ну, так что? Каковы твои первые впечатления? Они прошли в гостиную.

— Тиммонс оставил после себя богатое наследие, — с улыбкой ответил Ридли.

Круз кивнул.

— Да, он всегда питал слабость к прессе. Одни вырезки из газет занимают добрую половину места.

Боуэн помог Кастильо разобраться с содержимым папки и сказал:

— Я успел мельком ознакомиться со стенограммами процессов и, знаешь, о чем я подумал?

— Да?

— По–моему, у парня просто поехала крыша.

Услышав голоса в гостиной, Сантана приоткрыла дверь ванной комнаты. Она увидела, как, повернувшись к ней спиной, Круз разговаривал с одним из своих помощников.

— Журналисты просто с ума сходили, когда судья грозил удалить Тиммонса из зала заседаний.

— Что ж, забавно.

— Круз, а что конкретно тебя интересует? — спросил Боуэн. — У тебя возникли какие‑то подозрения?

Кастильо задумчиво потер подбородок.

— Да. Мне хочется знать, что происходит в действительности. Меня интересует закулисная сторона дела. Ведь процент выигранных судебных дел у него необычайно велик.

— Вон оно что…

Круз сложил все назад в папку.

— Что ж, спасибо за документы, Ридли. Больше не буду задерживать тебя.

Он протянул руку помощнику.

— Хорошо, — кивнул тот и направился к выходу. Чтобы не попасться на глаза мужу, Сантана скрылась за дверью ванной комнаты.

Круз проводил позднего гостя и уселся на диван в гостиной, включив настольную лампу. Он внимательно вчитывался в газетные отчеты с судебных процессов, которые вел Тиммонс, перелистывал стенограммы заседаний, вникал в мельчайшие подробности дел.

Келли с отрешенным видом сидела в коридоре клиники рядом с дверью в свою палату. Вокруг никого не было — уже наступило время отдыха.

Настроение у нее, как всегда, было подавленное. Задумчиво прикрыв глаза рукой, она пребывала в таком трансе, что не услышала шагов в коридоре. Это был Перл.

Он осторожно подобрался к девушке и остановился за ее спиной. Когда, спустя секунду, она подняла голову, ее охватил ужас. В коридоре было темно, и она не поняла, кто перед ней. Келли едва не закричала, но Перл успел схватить ее в охапку и зажать рукой рот.

— Тихо, тихо… — прошептал он. — Не кричи, пожалуйста. Это я…

Шейла подошла поближе к Дэвиду и, не сводя дула револьвера с Джулии, скомандовала:

— Становись рядом с ним!

Джулия в нерешительности замерла на месте.

— Ну, шевелись же! — крикнула Шейла. — Не заставляй меня нервничать!

Она щелкнула курком, и Джулии пришлось повиноваться. Обойдя стол, она остановилась рядом с Дэвидом, который в растерянности топтался на месте.

— Какая трогательная картина! — ухмыльнулась Шейла. — Никогда раньше не встречала такой подходящей друг другу парочки.

Не опуская оружия, Шейла подошла к столу и отшвырнула ногой в сторону двери лежавшее на дощатом полу полицейского участка ружье.

— Дэвид, почему ты не предупредил меня? — издевательски спросила Шейла. — Ты ничего не говорил мне о том, что здесь будет твой личный адвокат? Или ты до того напуган, что теперь без адвоката не делаешь ни шагу?

Лоран выглядел подавленно.

— Шейла… — пробормотал он. — Я…

— Ты же сказал, что приедешь сюда один, — продолжила она.

Сделав несколько шагов назад, Шейла вернулась на свое место.

— Я не хотел, — лепетал Дэвид.

— Заткнись! — заорала она. — Мне известны все оправдания, которые ты можешь придумать! Этот подонок сделал все, чтобы свалить преступление, которое совершил сам, на меня! — она обращалась к Джулии. — Ты, наверное, знаешь, что этот подонок убил Мадлен. Ты поверила его словам о том, что это Мадлен пыталась убить его. А я и сейчас не верю!

— Мне он сказал совсем другое, — промолвила Джулия.

— Черт возьми! Дэвид, скажи же ей, что я не убивала твою жену!

Он молчал, тяжело дыша.

— Говори же! Говори, мерзавец! — выкрикнула Шейла, размахивая пистолетом. — Ты слышишь?

Он тихо произнес:

— Нет, Шейла.

— Ага, — злорадно сказала Шейла, — я вижу, как у тебя трясутся поджилки. Испугался, что она узнает всю правду о тебе! Женская доверчивость бывает безмерной, а слепота влюбленной женщины граничит с глупостью!

Джулия опустила глаза, скрывая проступившие слезы.

— Милочка, ты просто попалась на крючок, — мстительно продолжила Шейла. — А опытный рыбак крепко держит тебя на удочке! Он никогда не любил тебя! Это был обыкновенный обман. Дэвид всегда любил только меня! Не так ли, дорогой?

Он молчал. Да и как он мог оправдываться теперь, когда обе любившие его женщины сейчас находятся рядом, да еще при таких обстоятельствах?

— Ну же! Посмотри на меня! Боишься! Тогда наберись храбрости хотя бы для того, чтобы посмотреть в глаза ей. Она ведь защищала тебя. Говори ей, Дэвид, говори всю правду! Я жду! Ну, что молчишь?

Уже не скрывая своих чувств, Джулия разрыдалась. Все происходившее приводило ее в отчаяние. Если Дэвид не может или не хочет ничего сказать, значит, Шейла права…

Мейсон Кэпвелл и Мэри Маккормик вошли в дверь ресторана «Ориент Экспресс».

— Вон там есть свободный столик, — сказал Мейсон. — Проходи туда. Я сейчас приду.

Она прошла к столику и, усевшись, посмотрела по сторонам. В зале было почти пусто.

Отвлекшись на несколько мгновений, Мэри не заметила, как вернулся Мейсон. Он подошел к столику и поставил перед ней забавную игрушку — обезьянку в ярком клоунском одеянии, державшую в руках маленькие жестяные тарелочки.

Мейсон покрутил ключик от механизма игрушки и обезьянка стала забавно перебирать ногами и хлопать в тарелки. Мэри всплеснула руками.

— Боже, какая прелесть! Где ты это взял?

Мейсон засмеялся.

— Да так, увидел только что в вестибюле и купил. Не смог удержаться. Как ты думаешь, нашему будущему ребенку это понравится?

Мэри притворно разозлилась.

— Так, значит, это не для меня?

— А тебе, что, нужна игрушечная обезьянка? — улыбнулся Мейсон.

— Ну да, серьезно ответила она. — Я ведь обожаю хорошие игрушки!

Мейсон взял обезьянку в руки и повертел ее перед глазами.

— Ты только посмотри, какой он очаровательный, — сказала Мэри. — У него такая забавная рожица!

— Да, — вздохнул Мейсон. — Забавный пустячок.

На него почему‑то напала страсть к философствованию.

— Игрушки должны развивать сознание ребенка, — наставительно произнес он. — А, если я подарю нашему ребенку эту обезьянку, то я лишаю его шанса получить стипендию в Гарвардском университете.

Мэри иронически спросила:

— Ты это серьезно говоришь? Он помотал головой.

— Нет, конечно. Я просто нервничаю.

Мейсон посмотрел на часы.

— Ну, в этом нет ничего удивительного, — согласилась Мэри.

Мейсон тяжело вздохнул.

— Мне не удастся сделать твою жизнь легкой и беззаботной. По–моему, ты делаешь большую ошибку, когда возлагаешь на меня излишние надежды, — задумчиво сказал он.

— Не волнуйся так. Я же вижу, что перед встречей со священником ты не в своей тарелке.

— Я ничего не могу поделать с собой, — он развел руками.

— Думаю, что все будет нормально. Это не займет много времени. Отец Мэтклифф не будет излишне мучить нас вопросами. Думаю, что он даст свое согласие на аннулирование моего брака с Марком. Он хорошо знает ситуацию, в которой мы с тобой оказались. Я ему все рассказала.

Мейсон грустно улыбнулся.

— Я люблю тебя.

Мэри хотела ответить ему той же любезностью, но не успела.

— А вот и он.

Она поднялась со своего места, чтобы приветствовать священника, который вошел в зал ресторана. Увидев ее, он направился к Мэри.

Мейсон тоже вскочил и поздоровался с отцом Мэтклиффом. Священник оказался светловолосым невысоким мужчиной средних лет с проницательными добрыми глазами.

— Здравствуйте, дети мои, — спокойно сказал он, усаживаясь рядом с Мэри.

Тиммонс сидел за стойкой бара в «Ориент Экспрессе» и с карандашом в руке делал какие‑то пометки в лежавших перед ним документах. Перед ним стояла чашка остывшего кофе.

Судя по его внешнему виду, окружной прокурор был весьма озабочен. Его пиджак был расстегнут, галстук с ослабленным углом небрежно болтался на шее.

Когда в зал вошла Джина Кэпвелл, взгляд ее упал на Кейта Тиммонса. Едва заметно улыбнувшись, она направилась к нему.

— Привет, Кейт, — многозначительно помахивая сумочкой, сказала она.

Не поднимая головы, он буркнул:

— Привет.

Обиженная тем, что он не проявил к ней никакого интереса, Джина сказала:

— Я — Джина Кэпвелл. Мы с вами недавно встречались в этом же зале. Вспомнили?

Он поднял голову и мельком взглянул на Джину.

— Да, конечно. И, по–моему, сейчас не время вспоминать об этом.

— Почему? — искренне удивилась она. Он раздраженно воскликнул:

— Послушайте, я очень занят. Не отрывайте меня от работы. Я ничего не хочу объяснять. И вообще — у меня плохое настроение.

Не смущаясь, она присела на высокий стул рядом с Тиммонсом.

— В чем дело? Почему вы шарахаетесь от меня?

Тиммонс неохотно оторвался от бумаг.

— Миссис Кэпвелл, — раздраженно ответил он, — когда люди вступают в конфликт с законом, первые, кому это становится известно — это сотрудники службы окружного прокурора, то есть, — он наклонил голову, — моей службы.

Джина улыбнулась.

— Человеку свойственно совершать ошибки. У меня не было бы никаких проблем, если бы я в свое время не якшалась с семейством Кэпвеллов. От них — одни неприятности. За все то время, которое я провела здесь, в Санта–Барбаре, я не видела от них ни крупицы добра.

— Да? — с сомнением произнес Тиммонс. — В таком случае, почему бы вам не покинуть этот город? Я думаю, что так было бы легче всем.

— Здесь живет мой сын. Вы встречались с ним. Он сейчас живет с Сантаной. Сантаной Кастильо.

— Да? А почему не с вами?

— Она получила опекунство над ним.

— А, вы говорите о Брэндоне? — сказал Тиммонс. — Но ведь он — сын Сантаны…

— А воспитывала его в течение семи лет не Сантана, а я, — возразила Джина. — Именно меня нужно считать его настоящей матерью.

— Брэндон — славный мальчик, — неопределенно сказал прокурор.

Таким образом он продемонстрировал свое равнодушие к этой теме, хотя Джина успела заметить в его глазах смущение. Она перевела разговор на более близкую и потому интересную для него тему.

— Держу пари, что Сантана рассказала вам все о своих страданиях, — язвительно сказала она. — Но при этом все почему‑то забывают, что вокруг такие же люди. И проблем у них не меньше.

Тиммонс недовольно скривился.

— Почему вы разговариваете со мной об этом?

Она наклонилась к нему поближе и доверительно сказала:

— В надежде, что вы поймете мою точку зрения.

Прокурор хмыкнул.

— Вот как? А зачем, по–вашему, мне это нужно?

— Я люблю Брэндона, — убежденно ответила она. — Мне совершенно небезразлична его судьба. Человек, получивший опекунство по решению суда, не должен жалеть времени на воспитание ребенка.

— Наверное, вы правы, — равнодушно сказал он.

— Страсти вокруг дела об опекунстве над Брэндоном улеглись, — продолжила Джина, — и я боюсь, что Сантана может запустить воспитание мальчика. Мне кажется, что ей сейчас нет до него дела. У нее хватает и своих личных проблем.

С этими словами она многозначительно посмотрела на Тиммонса.

— Почему вы так думаете?

За равнодушным тоном он пытался скрыть свою глубокую озабоченность. Если кому‑то станут известны его амурные похождения с Сантаной, карьера окружного прокурора полетит чертям под хвост.

— Потому, что я все вижу, — улыбнулась Джина, — и слышу.

Тиммонс понял, что несмотря на обаятельную внешность, Джина представляет собой огромную опасность для него. Она слишком любопытна и проницательна, не откажешь ей и в настойчивости. Она до сих пор не примирилась с тем, что у нее отняли ребенка…

— Почему вы считаете своим долгом совать нос в чужие дела? — без особых церемоний сказал он. — Ваше любопытство имеет какую‑то нездоровую окраску, миссис Кэпвелл. Мой вам совет — будьте осторожны, а то все это может для вас плохо кончиться.

В его последних словах прозвучала угроза. Он демонстративно собрал со стойки бумаги, взял чашку с кофе, поднялся со стула и удалился.

Джина разочарованно отвернулась. Он не стал слушать ее… Ну и пусть! Она сумеет найти ключик для того, чтобы справиться с этим не слишком сложным препятствием. Между ним и Сантаной явно завязался роман, и, не будь она Джиной Кэпвелл, если не сумеет воспользоваться таким удобным моментом…

Спустя несколько минут после того, как Тиммонс покинул ее, Джина снова оказалась в мужском обществе. Рядом с ней на высокий стул присел темноволосый мужчина лет тридцати, который заказал себе виски. Когда Том выполнил заказ, он отпил немного из широкого стакана и обратился к Джине:

— Ждите посыльного из аптеки?

Увидев знакомое лицо, она улыбнулась. Это был Анджело, мелкий клерк в одной из туристических фирм. Джина доставала через него сильнодействующие лекарственные препараты, а точнее выражаясь, наркотики.

Воровато оглянувшись по сторонам, она убедилась и том, что за ними никто не наблюдает, и полезла в свою сумочку. Достав оттуда свернутую пачку банкнот, она незаметно протянула их Анджело.

Тот сунул деньги в нагрудный карман пиджака и снова отпил виски.

— А где таблетки? — нетерпеливо спросила Джина. Итальянец улыбнулся.

— Не так быстро. У Анджело есть вопрос.

Она скривилась.

— Какой еще вопрос?

— Зачем вам колеса? И так часто? Ведь я недавно приносил целую упаковку. Анджело интересуется подробностями.

Джина обворожительно улыбнулась и небрежно махнула рукой.

— Не стоит беспокоиться об этом. Таблетки, слава богу, нужны не мне, а моей подруге. У нее сейчас стрессовая ситуация на почве неразделенной любви…

Круз сидел в гостиной, разложив рядом с собой на диване документы из папки, которую ему принес Ридли. Сантана возбужденно выскочила из ванной комнаты и стала рыться в секретере.

— Что ты ищешь? — спросил Круз.

— Мои таблетки, — озабоченно ответила она. — У меня голова раскалывается. К тому же, я задыхаюсь.

— Ты ведешь неправильный образ жизни, — осуждающим тоном сказал Кастильо.

Она вызывающе вскинула голову.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты не обращаешь внимания на семью, придавая слишком большое значение своим мелким капризам.

Она нервно взмахнула рукой.

— Только не надо сейчас нравоучений! По–моему, семья перестала интересовать тебя! Ты постоянно занят своими делами, как будто забыл, что женат!

Он мрачно взглянул на Сантану и отложил документы в сторону. Затем Круз поднялся, прошел в другой конец комнаты и, достав из шкафа пузырек с лекарствами жены, высыпал на ладонь несколько таблеток.

— Вот они. Прими, если тебе это так необходимо, — хмуро произнес он.

Отдав таблетки, он забрал папку и вышел из гостиной. Устроившись за небольшим столиком в соседней комнате, он зажег настольную лампу и принялся за работу.

Сантана проглотила таблетки и запила их водой, направившись после этого к мужу.

— Я знаю, почему ты сегодня так невнимателен ко мне, — дрожащим от возбуждения голосом сказала она.

— Почему же?

— Ты заметил песок у меня на одежде и обуви. Наверное, это вызвало твои подозрения.

Круз мрачно усмехнулся.

— Да, но ведь ты сказала, что провела весь вечер в ресторане «Ориент Экспресс». А, насколько мне известно, там не подают песок ни на первое, ни на второе, ни на десерт…

— Я просто прошлась по берегу, — торопливо сказала она.

Круз успокаивающе помахал рукой.

— Сантана, я не требую от тебя объяснений. И хватит об этом. У меня сейчас нет ни времени, ни желания снова начинать этот разговор.

— Ну, хорошо, — миролюбиво сказала она. — А что ты читаешь?

Он подозрительно посмотрел на жену и тут же захлопнул папку с документами.

— Да так, малозначительные старые дела.

Его ответ прозвучал весьма неубедительно.

— А зачем тебе это?

Трудно сказать, чем бы закончился этот разговор, однако в этот момент зазвонил телефон в гостиной. Сантана покинула Круза и подошла к телефону.

— Алло?

Это был Тиммонс.

— Сантана, ты в порядке?

Она воровато посмотрела на дверь в соседнюю комнату, где сейчас находился Круз.

— Да, мама, — нарочито бодрым голосом сказала Сантана. — Брэндон уже заснул.

— Извини за столь поздний звонок. Я сейчас сижу в баре, в «Ориент Экспресс». Звоню просто так, только чтобы услышать твой голос. У нас с тобой был потрясающий вечер.

Сантана прикусила губу.

— Мама, прости, что я забрала Брэндона так поздно. Сегодня было очень много дел, и я просто потеряла счет времени.

Тиммонс усмехнулся.

— Круз рядом? Послушай меня, Сантана. Возможно, я сошел с ума, но мне снова хочется видеть тебя. Где мы сможем встретиться?

Услышав такое, Сантана обомлела. Она почувствовала, как ее руки холодеют, а ноги подкашиваются. Все поплыло перед глазами. Возможно, виной тому были и таблетки, но Сантана решила, что во всем виноваты чувства.

— Нет, это невозможно, — едва слышно выдохнула она. — Я не могу.

Но Тиммонс настаивал на своем.

— Давай проведем эту ночь вместе. Ведь нам было так хорошо вдвоем.

— Мама, я не просила об этом, — повторяла Сантана в трубку.

Тиммонс понизил голос.

— Ты потрясающая женщина.

— Нет, нет, — сказала Сантана. — Не стоит.

— Мои школьные фантазии не идут ни в какое сравнение с тем блаженством, которое я испытал сегодня вечером на пляже. Мы встретимся? Что ты скажешь?

Она не нашла в себе сил сопротивляться.

— Мама, возможно, я заеду к тебе сегодня.

— Я буду в «Ориент Экспресс», — удовлетворенно сказал Тиммонс. — Приезжай.

Она еще несколько секунд ошеломленно стояла у телефона, затем положила трубку. Растерянно потоптавшись на месте, она вернулась в комнату, где ее дожидался Круз.

— Мама пригласила завтра на ужин, — соврала она, — но я отказалась. У меня назначена встреча с клиентом. Пожалуй, я пойду к себе, не буду тебе мешать.

Она поспешно вышла из комнаты, чтобы не выдать себя. Круз проводил ее озабоченным взглядом. После этого он вернулся к изучению документов.

— Нет, нет! Не пугайся, Келли. Я твой друг!

Перл стоял у стены, держа Келли в тесных объятиях и зажав ей рукой рот. Она дергалась, пытаясь закричать.

— Не бойся меня. Ты слышала, что я сказал? Я твой друг, — повторил Перл.

Она затихла и успокоилась.

— Я не хочу, чтобы ты кричала. Нам нужно поговорить. Сейчас я медленно уберу руку. Очень медленно. Затем мы будем говорить шепотом. Нас никто не должен услышать. Понятно? Очень тихо…

Последние слова он произнес едва слышно. После этого Перл отпустил руку. Келли испуганно прошептала:

— Кто ты? Что тебе надо?

— Я хочу помочь тебе.

В этот момент в коридоре зажегся яркий свет.

— Черт! — выругался Перл. — Нас заметили.

— Это ты, Перл? — простонала она.

— Пока они не пришли, придется говорить быстрее. Да, я рад, что ты вспомнила мое имя. Перл — так меня зовут.

— А почему тебя здесь называют другим именем?

— А, мистер Капник? — усмехнулся он. — Да, здесь я — Леонард Капник. Понимаешь, мне не нравится психушка, я здесь не потому, что сошел с ума. И мне не хочется, чтобы здешние врачи знали мое настоящее имя. Теперь тебе понятно?

Она согласно кивнула.

— Здесь отвратительные врачи! — убежденно сказала Келли. — Я ненавижу эту больницу!..

В коридоре раздались шаги санитаров.

— У тебя прекрасный вкус! — улыбнулся Пер. — Я разделяю твои убеждения.

Он оглянулся и менее оптимистично произнес:

— Кажется, нам сейчас придется туго. Келли, ради всего святого, прошу тебя, не выдавай меня.

В этот момент из‑за угла вышли санитар и медсестра, миссис Ходжес.

— Мистер Капник, а мы ищем вас в вашей палате. Почему вы оказались здесь?

Перл гордо поднял голову, как обычно, выпятил грудь и заговорил, растягивая слова:

— Вы, что, не знаете, где нужно искать президента Соединенных Штатов? Разумеется, в Овальном кабинете Белого дома! Почему вы не зашли туда? Все важные вопросы, касающиеся национальной безопасности нашей страны, решаются именно там!

На этот раз миссис Ходжес была настроена более миролюбиво.

— К вам пришла сестра, — сказала она с улыбкой. — Мисс Кэпвелл, а почему вы не отдыхаете в своей палате?

— Не хочу, — тихо ответила девушка… Миссис Ходжес обратилась к санитару:

— Генри, проводите леди в палату.

Тот подошел к Келли и, словно конвоир, стал за ее спиной. Она направилась по коридору, сказав на прощание Перлу:

— Пока.

Он с удивлением проводил ее взглядом.

— Пока? Что это значит? Нет! Это меня не устраивает! Я, конечно, желаю вам приятно провести сегодняшнюю ночь, но смею надеяться на продолжение нашего знакомства. Как жаль, что мои избиратели совершенно не похожи на вас!

Когда санитар увел Келли, Перл повернулся к миссис Ходжес и продолжил:

— Вернемся к нашим дебатам о сестре. У меня, кажется, нет и никогда не было сестры.

Миссис Ходжес рассмеялась, а затем повернула голову и громко крикнула:

— Грета!

— Грета? — забеспокоился Прел. — У меня не было никогда никакой сестры Греты! Может быть, вы имеете в виду мою кошечку?

— Успокойтесь, мистер Капник, — сказала медсестра. — Ваша сестра говорила мне о том несчастном случае, который произошел с вами.

В коридоре показалась Кортни. Увидев Перла, она широко улыбнулась. На ней был яркий шелковый костюм в крупный горошек, который резко контрастировал с унылыми бело–зелеными стенами клиники.

Когда сияющая от счастья Кортни остановилась рядом с медсестрой, Перл смерил ее оценивающим взглядом с ног до головы, а затем, будто вспомнив, закричал:

— Ах, да! Грета! Конечно!..

Она бросилась ему на шею.

— Здравствуй, дорогой.

Перл отметил про себя, что очень соскучился по этим рукам и губам.

— Ну, что нового на нашем ранчо? — спросил он, продолжая изображать из себя президента. — Давненько Я не бывал в Кэмп–Дэвиде…

— Леонард, — сказала Кортни. — У мамы опять перелом бедра, на том же месте.

Перл изобразил на лице глубокую скорбь.

Кортни повернулась к миссис Ходжес и пояснила:

— Врачи опасаются, что кости плохо срастутся. Большое вам спасибо, но не могу ли я поговорить с братом наедине?

Миссис Ходжес с удивлением посмотрела на всхлипывающего мистера Капника и недоуменно пожала плечами.

— Разумеется.

Направленный в грудь Дэвида Лорана пистолет словно отнял у него дар речи.

— Не понимаю, чего ты ждешь? — воскликнула Шейла. — Ты видишь, Джулия поверила всем моим словам. Конечно, неприятно оказаться в таком положении, но теперь ей известно, что ты любишь только меня…

Дэвид наконец‑то осмелился издать хоть один звук:

— Это неправда, Джулия, — едва слышно произнес он.

— Что? — Шейла вытаращила глаза.

— Я любил тебя, но это было давно. Теперь все чувства, которые были между нами, позади!

Шейла отрицательно покачала головой.

— Я не верю тебе! После всего, что между нами было, после всего, что я сделала для тебя… Ты говоришь мне такие слова?

— Ты убила мою жену! — с горячностью воскликнул Дэвид. — Ты никогда не думала, что я не могу любить убийцу?..

Похоже, он только сейчас стал приходить в себя.

— Да ты, что — спятил? — закричала Шейла.

— Когда я нашел тело Мадлен, рядом с ним лежал предмет, который принадлежит тебе… Я нашел его там!

— Я не верю!

— Он спрятан в надежном месте! — воскликнул Дэвид.

— Я все равно не верю!

— Я тоже! — добавила Джулия. — Если ты знал, что Шейла — убийца, тогда почему ты молчал? Она вытерла рукавом халата слезы.

— Я ведь уже объяснял тебе… — снова принялся говорить Дэвид. — Тогда я испытывал к ней какие‑то чувства и, к тому же, я не мог доказать, что это сделала она. Все улики были против меня… кто бы прислушался к моим словам? Поэтому я решил взять Шейлу в союзники.

— Да катись ты ко всем чертям! — воскликнула Шейла.

Голос ее был решителен, однако в глазах у нее сверкали слезы.

— Я не собираюсь выслушивать здесь все эти наглые обвинения!

— Шейла! — взмолился Дэвид. — Шейла, Мадлен отнюдь не была для меня тем препятствием, которое я хотел устранить. Она вовсе не представляла для меня никакой опасности! И мне вообще непонятно, зачем ты решила ее убить? Почему, скажи мне?

— Прекрати! — выкрикнула она. — Я не убивала Мадлен! Когда я вошла в комнату, эта гантеля была уже там, на полу. Я ее видела. Да, я не стану отрицать, что эта гантеля принадлежит мне, но она была оставлена тобой!

У Джулии от изумления едва не отвисла челюсть.

— Ты тоже была на месте убийства Мадлен? — спросила она.

— Да, — кивнула Шейла. — Я хотела поговорить с Мадлен. Дэвид, она не любила тебя. Ты был для нее вещью, такой же, как норковое манто или бриллиантовое кольцо. Я хотела, чтобы она согласилась на развод. Я зашла в ее дом и застала лежащей на полу.

Шейла припомнила обстоятельства того рокового дня.

…Она вошла в дом и увидела лежавшее на полу тело. Мадлен лежала на боку, ее пышные золотистые волосы рассыпались вокруг, рядом с головой виднелась небольшая лужица крови. Здесь же лежала испачканная одним концом в крови гантеля.

— Мадлен! — воскликнула Шейла, бросаясь к ней.

Она присела на колени и дотронулась до тела женщины. Та еще была жива. Она громко застонала и открыла глаза. Увидев Шейлу, она еле слышно прошептала:

— Уходи… Уходи…

— Мадлен, что случилось? — торопливо спросила Шейла. — Кто это сделал?

— Это твоя вина… — прошептала Мадлен едва слышно. — Убить должны были тебя…

С этими словами она закрыла глаза и потеряла сознание.

Шейла вскочила и бросилась к выходу из дома…

— Мои опасения подтвердились, — продолжала она. — Дэвид оказался в таком отчаянном положении, что решился на этот безумный поступок. Конечно, смерть Мадлен устранила многие наши проблемы. В прошлом мы часто это обсуждали. Но после твоего ареста я не жалела ни сил, ни времени для того, чтобы избавить тебя от тюрьмы. Какую я получила благодарность? Ты — подонок!

Дэвид попытался оправдаться.

— Но, Шейла…

— Ты захотел избавиться от меня! — гневно воскликнула она. — А какой способ ты для этого избрал? Извиниться и спокойно уйти? Да? Не дождешься! Ничего у тебя не выйдет!

Шейла стала подходить ближе, направляя пистолет в Дэвида.

— Тебя надо убить, — со злобой сказала Шейла. Джулия, воспользовавшись тем, что она на мгновение осталась без внимания, бросилась на Шейлу и выбила у нее из руки револьвер. Пока Шейла приходила в себя, револьвер оказался в руке у Джулии.

— А ну, назад! — скомандовала она. — Оба к столу. Им не оставалось ничего другого, как повиноваться.

— А теперь Дэвид, рассказывай. Рассказывай все, что знаешь! — сказала Джулия. — Хотя я склонна больше верить Шейле, чем тебе. Она, во всяком случае, не обманывала меня! Я думаю, что она сказала правду, когда говорила о том, что ты боялся развода с Мадлен.

 

ГЛАВА 23

Мейсон и Мэри в растерянности. Тиммонс в доме у Сантаны. Джулия выходит победительницей. Перл пытается докопаться до истины. Круз Кастильо приходит на помощь Джулии.

Отец Мэтклифф внимательно выслушал рассказ Мэри о неудачной истории ее замужества с Марком Маккормиком.

— Он был очень плох. Все думали, что он умрет. Я просто пожалела его, когда решила выйти за него замуж. Но он выздоровел. Этого никто не ожидал, но вышло именно так. Вы понимаете, ведь я была монашкой, я не знала, как нужно вести себя женщине, которая начинает жить семейной жизнью. Может быть, я сделала что‑то не так, но ведь он изнасиловал меня. Теперь я беременна, но это ребенок не от Марка. Врачи сказали, что после перенесенной им травмы у него не может быть детей. Я уверена, что это ребенок Мейсона. С Марком я давно не живу. Мы хотели бы пожениться с Мейсоном, но формально я продолжаю оставаться в браке с Марком.

— Чего же вы хотите от меня? — спросил Мэтклифф.

— Отец Мэтклифф, мы хотим чтобы вы дали нам совет. Святой отец, как нам теперь поступить? Могу ли я получить развод с благословения церкви?

Отец Мэтклифф хмуро покачал головой.

— Боюсь, что нет, дитя мое. Церковь не одобряет разводы. Если же вы захотите развестись с ним, вам придется свыкнуться с мыслью, что вас отлучат от церкви. Ведь вы пока еще остаетесь монашенкой. Вам придется сделать нелегкий выбор, дитя мое. Хотя, компромисс возможен. Если ваш бывший муж не станет чинить вам препятствий, то обратившись к светским властям, вы получите то, что вам нужно. А ваше прошение мы должны рассмотреть на церковном совете.

— Благодарю вас, святой отец.

Когда отец Мэтклифф ушел, Мэри и Мейсон некоторое время подавленно молчали. Затем Мейсон задумчиво сказал:

— Мне кажется, что с Марком у нас не должно возникнуть никаких проблем. Ведь он пообещал не вмешиваться в нашу жизнь.

— Но он не знает о ребенке, — Мэри покачала головой. — А это может все изменить.

Мейсон пожал плечами.

— Не думаю, по–моему, как раз наоборот, Марк не станет возражать против развода. Вряд ли он захочет воспитывать моего ребенка. Неужели это доставит ему какое‑то удовольствие…

— Мейсон, ты его не знаешь, — мрачно сказала Мэри. — Он способен на это. Таким образом он отомстит мне за все!

— Да нет… — с сомнением в голосе произнес Мейсон. — Почему он уехал из города, почему не остался? И не сделал твою жизнь невыносимой?

Мэри тяжело вздохнула.

— Пойми, сейчас мы перешли от слов к делу. Церковь может аннулировать наш брак с тобой… Нет, нет. Он непредсказуемый человек! Особенно в критических ситуациях. Своими требованиями он может помешать нам!

Мэри разволновалась. Она активно жестикулировала, едва ли не выкрикивая каждую фразу.

— Но каким образом? — Мейсон по–прежнему не верил в то, что Марк станет чинить препятствия на пути воссоединения в браке Мэри и его, Мейсона. — Но каким образом?

— Мейсон, я не хочу, чтобы у Марка появился шанс помешать нашему счастью. Давай поищем какой‑нибудь другой выход.

Мейсон развел руками.

— Какой выход, Мэри? Подай на развод. Но, при желании, Марк может затянуть решение вопроса на неопределенное время. К тому же, для тебя важно, чтобы ваш брак был расторгнут с освящением церковных кругов.

Мэри вскочила с места.

— Нет, Мейсон. Давай поговорим о другом…

Он тоже встал.

— Нет, Мэри. От этого зависит наше будущее.

Она схватила со стола сумочку.

— Нет, Мейсон! Я не хочу впутывать в дело, которое касается нас двоих, Марка! Я просто не могу этого сделать!

Мэри бросилась к выходу из ресторана. Мейсон направился за ней.

Сантана вышла из спальни, услышав в гостиной какой‑то шум. Круз одевался. На плечи Сантаны был наброшен ночной халат.

— Куда ты собрался? — спросила она.

— Только что звонили из полиции. Они засекли странный звонок. Похоже, звонили из пригорода. Там требуется мое присутствие.

— Когда ты вернешься?

Он неопределенно пожал плечами.

— Не знаю, все будет зависеть от того, что это означает…

— Понятно… — удрученно сказала она. — Наверное, эту ночь мне придется провести без тебя.

— Извини, служба, — мрачно сказал он.

Круз поспешил уйти, чтобы не выслушивать очередной порции обвинений в свой адрес.

Когда дверь за ним закрылась, Сантана, нервно кусавшая губы, бросилась к телефону. Она набрала номер ресторана «Ориент Экспресс».

— Будьте добры, окружного прокурора Тиммонса…

Спустя несколько секунд она услышала в трубке его голос:

— Я слушаю.

— Кейт, это я, Сантана, — дрожащим голосом сказала она. — Круз уехал. Я не могу оставить дома Брэндона одного. Приезжай.

— Он ответил одним словом.

— Еду.

— Только, пожалуйста, не звони в дверь, — поспешно сказала она. — Брэндон уже спит. Просто постучи. Я услышу. Я жду тебя.

В ожидании приезда Тиммонса она выпила еще несколько таблеток, которые помогли ей успокоиться. Спустя несколько минут она услышала у дома шум останавливающейся машины и выглянула в окно. Из автомобиля вышел Тиммонс. Уверенной походкой он направился к двери. Он еще только поднимал руку, чтобы постучать, когда Сантана уже распахнула перед ним дверь.

Он тут же с порога принялся обнимать и целовать ее.

— Я счастлив! — спустя несколько мгновений с наслаждением произнес он.

— Тихо, тихо, Кейт… — она опасливо оглянулась. — В доме Брэндон…

Тиммонс держал Сантану за руки.

— Милая, могу ли я рассчитывать на повторение этого вечера? Ведь, если ты снова пригласила меня, на этот раз к себе домой, то, наверное, ты не считаешь произошедшее между нами ошибкой?

— Не знаю, мне трудно сейчас сказать… По–моему, это было какое‑то сумасшествие, умопомрачение. Я даже не осознавала, что делаю. Мы были так неосторожны…

Тиммонс улыбнулся.

— Обещаю тебе, что с этого вечера я буду заботиться об этом. Но, обнимая тебя, так сложно сохранять спокойствие…

Он снова бросился целовать ее. Сантана вырвалась из его объятий и отвернулась.

— Сантана, не нервничай, — сказал Тиммонс. — Обещаю тебе, мы найдем выход из этого положения. Всем будет хорошо.

— Ты так думаешь? Он развернул ее к себе.

— Мы устраним элемент случайного и ненужного риска, — уверенно сказал он. — Когда сегодня в баре я разговаривал с Джиной Кэпвелл, честно признаюсь тебе, мне стало страшно. И тогда я понял, что мы не должны жить по указке других людей. У нас с тобой, Сантана, тоже есть право быть счастливыми!

На лице Сантаны появился испуг.

— А что хотела Джина?

— Она увидела нас в ресторане, подумала, что у нас роман, о чем сразу и недвусмысленно намекнула. Она считает, что если ей удастся уличить тебя в супружеской измене, она сможет вернуть себе Брэндона. И добиться отмены решения о твоем опекунстве над ним.

— Понятно, — пораженно прошептала Сантана. Она почувствовала, как ее охватывает страх.

— Но… — добавил Тиммонс.

— Что «но»? — она обернулась.

— У нее нет доказательств! И мы не дадим ей возможности получить их!

— Кейт, нельзя ее недооценивать… Джина очень умная женщина и, если она берется за какое‑нибудь дело, она обязательно доводит его до конца.

Тиммонс покачал головой.

— Сантана, не забывай, что на карту также поставлен вопрос о моей карьере. Пресса уничтожит меня, если что‑нибудь пронюхает о моем романе с женой их любимого полицейского! Но все будет нормально, если мы будем соблюдать необходимые меры предосторожности.

Сантана растерянно посмотрела на Тиммонса.

— Мне странно слышать такие речи из твоих уст… Мне кажется, что только что ты сам совершил весьма неосторожный поступок. Тебе не следовало приезжать сюда в такое позднее время…

— Но ведь ты сама просила об этом!

Она отвернулась.

— Да. Я сама не знаю, что на меня нашло! Это все из‑за Круза. Мне показалось, что он навсегда бросает меня и я остаюсь совершенно одинокой до конца своих дней…

Тиммонс снова обнял ее.

— Я не знаю, был ли этот поступок моим последним безумным поступком. Наверное, нет…

Он потащил Сантану за собой на диван и стал торопливо расстегивать на ней халат. Поначалу поддавшись, она затем оттолкнула его и вскочила.

— Кейт, мы не можем это делать сейчас. В соседней комнате спит Брэндон.

Она поспешно запахнула халат, завязывая пояс.

— К тому же Круз может вернуться…

Тиммонс сидел на диване перед журнальным столиком, на котором Круз оставил документы, касающиеся всех дел окружного прокурора. Взгляд Тиммонса упал на папки.

— Что это? — с удивлением спросил он. — Откуда они взялись? Весьма знакомые документы.

Он стал перебирать бумаги одну за другой.

— Круз сегодня изучал их, — сказала Сантана, — целый вечер.

— Зачем это? Интересно…

— Он ничего не говорил мне.

— Что же он задумал?..

— Ты, что — боишься, Кейт?

— Вообще‑то это все старые дела, которые были мной выиграны…

Тиммонс положил папку назад на стол. Он был явно и взволнован тем, что увидел. Интересно, не пронюхал ли Круз чего‑нибудь?

— Круз что‑то подозревает, — сказала Сантана. Тиммонс встал и подошел к ней.

— Как хорошо, что он не смог оценить тебя по достоинству!.. — льстиво сказал он. — Ведь тогда мы бы не полюбили друг друга. А это было бы ужасной, невосполнимой потерей для меня.

Он взял ее за пояс халата и привлек к себе. Сантана не нашла в себе сил сопротивляться. И он стал покрывать жадными поцелуями ее лицо, руки, плечи…

Тиммонс действительно недооценил Джину Кэпвелл. В тот момент, когда он наслаждался любовью с Сантаной, Джина, затаив дыхание, стояла у окна гостиной и наблюдала за тем, как жена Круза Кастильо изменяет ему с Кейтом Тиммонсом…

Дэвид отступил на шаг и сказал:

— Это правда. Я всегда любил только Мадлен.

— Неплохой ход, Дэвид! — едва заметно улыбнувшись, сказала Джулия.

— Не это неправда! — воскликнула Шейла. — Ты только хотел воспользоваться ее богатством!

Она повернулась к Джулии.

— Дэвид не любил Мадлен, иначе он никогда бы не стал моим любовником!

Он повысил голос.

— Я хотел отплатить Мадлен той же монетой за все ее похождения… Но у меня ничего не вышло.

Обманутые Дэвидом женщины с сожалением смотрели на него.

— Что вы молчите? — с презрением в голосе спросил Лоран. — Что, не нравится?

Ни Джулия, ни Шейла не отвечали.

— Ну, так в чем дело? — он развел руками. — Вы же хотели услышать правду! Вот вам правда!.. Слушайте ее… Или не можете? Смелости не хватает… посмотреть истине в лицо?

— Я могу, — улыбнувшись, сказала Джулия. — Продолжай, Дэвид. Мы с удовольствием послушаем всякие пикантные подробности вашей семейной идиллии.

— Я встречался с Мадлен за день до ее смерти. Я обнял ее…

— Мадлен, неужели ты не видишь, как я люблю тебя? И с каждым днем моя любовь становится все сильнее и сильнее…

— Нет, пожалуйста, ничего не надо говорить. Мы совершили много ошибок. Может быть, простим друг другу все, я ведь тоже люблю тебя, Дэвид?

— Я поцеловал ее… — он помолчал. — Никто не сможет заменить мне Мадлен. Никто!..

Шейла смерила его недоверчивым взглядом.

— А я чуть было не поверила тебе… Он с сожалением посмотрел на нее.

— Шейла, почему ты не сознаешься в том, что сделала?

— Я не убивала Мадлен! — воскликнула она. — Клянусь перед Богом! Это не моя вина. На мне нет ее крови. Но… если мы невиновны… то кто же тогда убил ее?

В разговор вмешалась Джулия.

— Кто? — помахивая пистолетом, с улыбкой сказала она. — Перестаньте разыгрывать передо мной комедию! Я не верю вам обоим.

Лоран сделал шаг навстречу Джулии.

— Дорогая, я всегда говорил тебе только правду…

— Не приближайся, Дэвид! Не надо слов, ты уже все сказал!

Но он решился на отчаянный шаг. Дэвид стал приближаться к Джулии, неотрывно глядя ей в глаза.

— Ты ведь не выстрелишь в меня, — тихо произнес он.

Шейла почувствовала, что сейчас наступает очень удобный момент для того, чтобы перехватить инициативу. История повторяется. Сначала она выясняла свои отношения с Дэвидом, и Джулия воспользовалась этим. Теперь Джулии предстоит то же самое. Шейла не упустит свой шанс… Благо, ружье, которое она отшвырнула в сторону лежало теперь недалеко от нее.

После того, как Кортни ушла, Перл остался один. Его сосед Оуэн Мур уже спал, но Перлу было не до сна.

Он по–прежнему намеревался добраться до содержимого архива доктора Роулингса.

Услышав в коридоре шаги, он осторожно подобрался к двери и выглянул в окошечко.

Это был главврач клиники. Он прошел по коридору с небольшим чемоданчиком в руке. Остановившись у двери своего кабинета, он открыл замок, вошел в комнату и вышел оттуда буквально через несколько секунд. Но чемодана с ним уже не было…

Перл решил, что нельзя упускать такую возможность. К тому же, проходя по коридору, мимо палаты Перла, Роулингс крикнул санитару:

— Генри, я ухожу отдыхать…

Спустя несколько минут, когда все утихло и в коридоре было пусто, Перл с фонариком в руке выскользнул из палаты и пробрался к двери кабинета доктора Роулингса. Вытащив из волос шпильку, которую он позаимствовал у Кортни, Перл осторожно покопался в замке, и на удивление быстро открыл его.

— Вот что значит жизненный опыт! — удовлетворенно прошептал Перл, заходя в кабинет.

Чемоданчик доктора Роулингса стоял на столе. К счастью, замки оказались открыты. Перл открыл чемодан и посветил фонариком. Здесь лежали лишь несколько магнитофонных кассет, на которых были написаны разные имена, в том числе и «Келли Кэпвелл».

Увлеченный делом, Перл не услышал, как сзади к нему кто‑то подошел и положил руку на плечо. Почувствовав прикосновение, Перл вздрогнул и резко обернулся.

Перед ним стояла Келли.

— Господи! Келли, почему ты не спишь? Что ты делаешь здесь?

— Ты оставил дверь открытой.

— О, черт возьми!

Перл бросился назад и захлопнул дверь. Это было сделано очень вовремя, потому что спустя несколько мгновений после этого по коридору прошел санитар.

— А что ты делаешь здесь? — удивленно глядя на стол, спросила Келли. — Что это такое?

Она взяла одну из магнитофонных кассет, на которой было написано «Келли Кэпвелл».

— Что это — мое имя? — удивленно спросила она.

— Да. У меня есть одно предположение, — пояснил Перл. — Врачи иногда записывают на пленку разговоры со своими пациентами, возможно, доктор Роулингс предпочитает наговаривать на магнитофон свои замечания.

Она собрала несколько кассет и сказала:

— Я хочу послушать эти записи…

— Нет, нет! Что ты! — возразил Перл. — Не стоит.

— Но я хочу!

Она достала из чемоданчика Роулингса маленький диктофон и вставила в него кассету…

Дэвид медленно приближался к Джулии, которая отступала к стене, держа перед собой револьвер.

— Убери оружие, Джулия, — проникновенно сказал он. — Ты ведь не будешь стрелять.

— Не приближайся.

— Ты ведь не сможешь нажать на курок. Ведь ты любишь меня. Ты ведь не хочешь моей смерти. Это правда, Джулия?

— А может быть, мне интересно наблюдать за умирающим человеком. Ведь в твоей жизни уже такое было? А, Дэвид? Поделись опытом.

На ее лице появилась улыбка отчаяния.

— Джулия, прости… Я жестоко поступил с тобой, но ведь у нас еще есть шанс. Ведь мы с тобой любим друг друга.

— Не строй больших планов, — мстительно сказала она. — Остаток своих дней ты проведешь в уютной колонии строгого режима…

— Каким это образом? — презрительно сказал он. — За какое преступление? Ведь суд признал мою невиновность! Все знают, что я не убивал Мадлен.

— Тебя будут судить за другое преступление! — выкрикнула она. — Не двигайся, а то я выстрелю!

— Ты не сможешь выстрелить. Он резко шагнул вперед.

— Смогу! — Джулия нажала на курок, но выстрела не последовало.

Пока она и Дэвид изумленно смотрели на оружие, Шейла схватила лежавший на полу карабин и направила его на Дэвида.

— Этот пистолет был простой игрушкой, а вот эта штука стреляет! — она передернула затвор карабина. — Ну‑ка, отойдите от двери! И побыстрее. Шевелитесь! И не пытайтесь меня остановить, а то будет плохо.

Подождав, пока Дэвид и Джулия перейдут на другую половину комнаты, она остановилась возле открытой тори.

— А теперь вы останетесь здесь, а я ухожу. И не вздумайте делать какие‑нибудь глупости.

— Куда это ты? — спросила Джулия.

— Да подальше от вашей милой компании! Счастливо оставаться… дорогие.

Шейла повернулась, чтобы выйти, но в ту же минуту увидела перед собой револьвер. Это был Круз Кастильо.

 

ГЛАВА 24

Полиция не может предъявить обвинения. Перл едва не попался. Джина навещает Сантану.

Тиммонс погладил Сантану по плечу.

— Да, Круз недооценил тебя, он не понял, чего ты стоишь, и вот теперь для него пришло время пожинать горькие плоды. Все, как в Библии…

Сантана поняла, что решение пригласить его к себе домой сегодня вечером с ее стороны было ошибкой. Поэтому она нерешительно сказала:

— Может быть, тебе уже пора идти, Кейт?

— Когда мы снова увидимся? — спросил он.

— Не знаю, — она опустила глаза. Он заглянул ей в лицо.

— Завтра?

— Возможно… Пожалуйста, уходи, — умоляющим голосом сказала она.

Тиммонс направился к двери.

— Не бойся. Завтра я обо всем позабочусь…

Он снова обнял ее.

— А Джина?..

— Джина будет молчать, — успокоил он Сантану. — Главное — не волнуйся. Все будет в порядке. Она растерянно огляделась по сторонам.

— Я верю тебе, верю…

Она обняла его и положила голову на его плечо.

Джулия вышла из кабинета Круза Кастильо и устало опустилась на стул. В этот момент в комнату вошла Кортни Кэпвелл.

— Джулия, я слышала, что Дэвида арестовали. Это правда?

Та поправила растрепавшиеся волосы.

— Да, сейчас его допрашивают.

— А что произошло?

— Бог его знает… — Джулия развела руками. — Он обвинил ее, а она обвинила его… Вот пусть полиция разберется…

— Дэвид обвинил Шейлу в убийстве Мадлен?..

— А потом они в один голос стали все отрицать… Мне кажется, что все это сговор. Кортни, как ты считаешь?

— Но ведь говорят, что у Шейлы был роман с Дэвидом… Это правда?

— Да.

— Джулия, а кому ты сама веришь?

Та рассмеялась.

— Не знаю. Я уже перестала доверять своим инстинктам.

Кортни подошла ближе и положила руку ей на плечо.

— Прости, Джулия. Я знаю, что тебе сейчас нелегко…

В этот момент Круз вышел из своего кабинета. На лице его была написана полная растерянность.

— Что случилось? — встревоженно спросила Джулия.

Круз развел руками.

— Я не могу предъявить им обвинение в убийстве.

— Почему? — Джулия вскочила со своего места.

— Мне нужны не голословные обвинения, а конкретные доказательства их вины. Этого у меня нет. Улик нет.

Кортни вмешалась в их разговор.

— Подожди, Круз! Джулия говорила что‑то о преступном сговоре. Может быть, они вдвоем убили Мадлен?

Круз покачал головой.

— Нет, я так не считаю. Я допросил их по отдельности… Нет, это не был преступный сговор.

— Значит, уголовное дело не будет возбуждено? — воскликнула Джулия.

— Ты права. Я постараюсь найти новые улики. Возможно, они нас выведут на настоящего убийцу, поскольку я убежден, что Дэвид не убивал Мадлен, как, впрочем, и Шейла…

— Тогда кто? — спросила Кортни. — Кто это сделал?

Круз тяжело вздохнул и опустил голову.

— Сейчас я не могу ответить на этот вопрос.

Дверь кабинета за его спиной внезапно открылась и дежурный полицейский вывел оттуда Шейлу Карлайл. Окинув взглядом присутствовавших, она ушла. Следом за ней с сигаретой в руке в двери кабинета Круза появился Дэвид Лоран.

Остановившись на пороге, он пристально посмотрел на Джулию.

Келли включила диктофон.

На кассете действительно оказался записан голос доктора Роулингса:

— Двадцатого июня, после неудачных попыток общения как с пациентами, так и с медперсоналом, больная согласилась на индивидуальные сеансы психотерапии. На этот момент пациентка не могла выражать свои мысли логически, а также сконцентрировать внимание на простых заданиях. Подобное поведение является проявлением скрытых негативных эмоций, которые возникли на изломе реальной и иллюзорной оценки событий. Я не отрицаю возможности использования электрошока, как одного из методов…

Услышав это, Келли поспешно выключила магнитофон. Она с секунды на секунду готова была разрыдаться. Перл принялся успокаивать ее.

— Келли, не нужно, не ломай диктофон…

— Но почему? — выкрикнула она. Ее губы дрожали. — Почему он так говорит?

— Келли, он психиатр, он не понимает тебя.

Она отвернулась.

— Нет. Он желает мне зла! Он желает мне плохого и хочет причинить мне зло!

— Нет, нет. Ты ошибаешься, Келли. Никто не причинит тебе зла. Я этого не допущу!

Она повернулась к нему.

— Послушай, я не понимаю, почему ты мне помогаешь?

— Потому, что ты милая и славная девушка, — спокойно ответил Перл. — А доктор Роулингс — мой старый знакомый. Мне сейчас представился великолепный шанс остановить этого садиста в белом халате. Прошу тебя, доверься мне. Я твой друг, ты можешь доверять мне. Я желаю тебе только добра…

Из коридора донесся какой‑то шум. Перл принялся поспешно собирать разбросанные по столу кассеты.

— Пойдем быстрее — это лифт, — сказал он. — Надо положить пленки на место. Помогай.

Они стали укладывать кассеты в коробки, и в этот момент свет в кабинете зажегся.

Медсестра, миссис Коллинз удивленно смотрела на двух пациентов, которые копались на столе с микрокассетами.

Перл тут же принялся изображать из себя президента:

— Я — глава Соединенных Штатов Америки… — воскликнул он. Я беру на себя ответственность за изучение и оценку этих пленок! — заявил он, выпятив нижнюю губу. — В случае необходимости я немедленно их уничтожу, чтобы они не попали в лапы большевиков! Никогда! Я не допущу этого!

Затем он обратился к Келли:

— Пэт, пора спать, завтра утром мы обязательно погуляем в саду. Всем спокойной ночи! Всем спокойной ночи!

Он вывел девушку в коридор, под удивленным взглядом медсестры. Разумеется, будь на ее месте доктор Роулингс, Перлу было бы несдобровать. Однако миссис Коллинз спокойно взирала на такие шалости своих пациентов. Они были ей не в новинку…

Спустя несколько минут после того, как Тиммонс покинул дом Сантаны Кастильо, в дверь позвонили.

Сантана испугалась. Уж не Кейт ли вернулся? Она С опаской открыла дверь. На пороге стояла Джина Кэпвелл.

— Я не разбудила тебя?

— Джина, ты сошла с ума. Уже глубокая ночь.

— Извини, — Джина вытянула голову и заглянула в комнату. — Мне нужен Круз. Он дома?

— Нет. Круза вызвали на работу. Он приедет очень поздно, может быть, даже утром.

Сантана попыталась закрыть дверь, но Джина не позволила.

— Вот как? Надеюсь, тебе не очень скучно одной?

— Джина, прекрати…

— А в чем дело? — беззаботно спросила она. — Почему я не могу спросить об этом?

— Не создавай проблему там, где ее нет!

— Что?

— Джина, я знаю, что ты мечтаешь нажаловаться судье о нарушении прав ребенка. Не стоит утруждать себя… Брэндон живет в прекрасной нормальной семье.

Джина усмехнулась.

— А никто этого не оспаривает.

— Но ты намекала на то, что у меня роман с Кейтом Тиммонсом…

— Я не знаю, с чего ты взяла! — рассмеялась Джина.

— Мы просто старые школьные друзья.

— Какая трогательная давняя дружба… — скептически прокомментировала это заявление Джина.

— Кого ты пытаешься обмануть, Джина? У тебя ничего не выйдет. Постарайся это понять! Забудь о Брэндоне… И не смей распускать грязные сплетни. Тебе все равно никто не поверит! — с этими словами Сантана захлопнула дверь перед лицом Джины.

Когда Дэвид Лоран и Джулия остались наедине, она сказала:

— Наверно, у Круза есть основания выпустить тебя, хотя на его месте я бы поступила иначе…

Дэвид подошел к ней и молча положил руки на плечи.

— Джулия, прости меня за все… — тихо сказал он. Она не сопротивлялась. Подняв голову, Джулия со слезами сказала:

— Дэвид, ты мне не поверишь, но я тебе благодарна. За хороший урок.

Он мгновенно понял смысл сказанных ею слов, поэтому убрал руки и медленным шагом покинул помещение полицейского участка.

Круз вышел из своего кабинета:

— Джулия, с тобой все в порядке?

Когда Дэвид исчез за дверью, она в истерике разрыдалась.

Круз подошел и крепко обнял ее.

 

ГЛАВА 25

Мейсона посещают дурные сны. Грант приходит в дом брата. Марк Маккормик возвращается в Санта–Барбару. Мейсон и Марк договариваются о встрече.

Тэд проснулся оттого, что почувствовал, как руки Хейли ласкают его лицо. Он открыл глаза.

Уже наступило утро. Яркое солнце поднялось над океаном. Вечерняя прохлада постепенно растворялась в солнечном утреннем тепле.

— Хейли, милая, — произнес он и крепко обнял ее.

— Эй, эй… Только без рук, — полушутя сказала она.

— Ты сама первая нарушила соглашение.

Девушка тут же отдернула свои руки.

— Тэд, не говори ерунды.

Тут она почувствовала, что по ее руке ползет какое‑то насекомое.

— О, Боже! — завизжала она, вскакивая. Перепуганный Тэд сделал то же самое.

— Пойдем отсюда… — умоляла она. — Быстрее! Это — скорпион!

Тэд развернул спальный мешок.

— Нет, нет! Успокойся, Хейли. Это — не скорпион, это всего лишь маленький краб. Таких на Восточном побережье полно. Смотри.

Действительно, по песку, медленно шевеля конечностями, пробирался крошечный, размером со спичечный коробок, зеленый крабик.

— Он помешал нам спать… — плаксиво сказала Хейли.

Она стала ощупывать себя с ног до головы в поисках еще каких‑нибудь непрошеных гостей, забравшихся под одежду.

Тэд решил подшутить над ней. Он повернулся к Хейли и оцепеневшим взглядом посмотрел ей на голову.

— Что?! Что такое?!! — воскликнула она перепугано.

— У тебя в волосах краб!.. Он ползет от макушки к уху и, наверное, намеревается откусить его своей клешней!

Хейли завизжала и стала трясти головой.

— Тэд! Убери его!

— Хейли, извини. Это всего лишь шутка. Шутка… — засмеялся он.

Она перестала кричать и мотать головой.

— Тэд, ты плохой, — Хейли стукнула его кулачком по плечу, как обиженный ребенок.

— Прекрати. Прекрати… — засмеялся он. Хейли утихла и прислонилась к его плечу.

— Послушай, Тэд. Я люблю изредка ночевать на пляже, но все‑таки предпочитаю делать это в своей квартире и в своей постели, а утром принимать ванну.

Тэд растерянно почесал в затылке.

— Я думаю точно так же, как и ты, но пока… к сожалению, квартира мне не по–карману. Ну, я имею в виду покупку квартиры. Может быть, мы снимем комнату?..

Мейсон вошел в детскую комнату в одном ночном халате. Здесь, в маленькой деревянной кроватке спал младенец. Мейсон наклонился над младенцем, чтобы поправить ему пеленки, и в тот же момент резко вздрогнул от неожиданно прозвучавшего детского голоса:

— Ты не ослышался, продавай… Прикупи тысячу акций «Алдерона». А на сколько поднялась цена на бекон? Ну, что, отец? В чем дело?

Мейсон стоял, потеряв дар речи.

— Я… да… э… — изумленно протянул он.

— А что, ты ожидал, что моим первым словом будет «папа»? — лукаво спросил ребенок.

— Но ты ведь понимаешь мое удивление? — пробормотал Мейсон.

В этот момент из детской кроватки вылетела пустая бутылочка с соской на конце, и ребенок игриво сказал:

— Лови! Плесни‑ка мне туда немного виски…

Мейсон ошалело смотрел на бутылочку, не зная, как поступить.

В этот момент откуда‑то сбоку раздался голос Мэри:

— Мейсон, проснись. Будильник уже давно прозвонил!

Мейсон лежал на диване, неловко подвернув руку и уткнувшись лицом в подушку.

— Ты, что — не слышал, Мейсон? Проснись, — повторила Мэри.

С глубоким удовлетворением он понял, что это всего лишь сон. Просто дурной сон. Осознав это, он рассмеялся.

— Почему ты смеешься? — спросила Мэри.

— Приснился забавный сон, — пояснил Мейсон. — Наш сын идет по стопам своего отца…

Мэри непонимающе смотрела на него. Мейсон махнул рукой:

— Да, ладно. Черт с ним! Все равно трудно объяснить. Ну, как твое настроение?

Он поднялся, протирая глаза. Мэри улыбалась:

— Прости меня за вчерашнее, прости. Я вела себя несдержанно.

— Несмотря на то, что ты не хотела этого, я вчера позвонил Марку.

— Мейсон, мне кажется что спешить не нужно. Нам еще необходимо какое‑то время, чтобы я все успела обдумать.

— Это твоя любимая отговорка, — пожав плечами, сказал Мейсон.

— Но я сторонник взвешенных решений.

Мейсон скривился.

— Не испытывай мое терпение.

Мэри настойчиво повторила:

— Я сама решу, разводиться мне или нет.

Мейсон хмуро покачал головой.

— Это несправедливо по отношению к нашему ребенку, и ко мне тоже.

— Но ты же признал свою вину.

Мейсон неохотно пробурчал:

— Я рассержен и не отвечаю за себя.

Мэри озабоченно посмотрела на него.

— Мейсон, скажи, ты действительно вчера вечером звонил Марку?

— Мэри, я хочу жениться на тебе. Марк обязан поговорить с епископом. Я подумал, что, узнав о беременности, он…

— Что ты наделал? — воскликнула Мэри.

Утро в доме Кэпвеллов выдалось необычным.

СиСи был крайне возбужден и озабочен. Он то и дело повышал голос на слуг и горничных. В дверь позвонили. Роза впустила Софию.

Та вошла в гостиную, в которой метался СиСи.

— Что с тобой? — спросила она.

— Ты нигде не видела Тэда?

— Нет, я разговаривала с ним последний раз позавчера. А что случилось?

— Он тебе ничего не говорил?

— О чем?

— Он был недоволен мной?

— Не знаю, — она пожала плечами. — А что, вы поссорились?

— Я тоже не знаю! — СиСи всплеснул руками. — У меня вообще складывается такое впечатление, что я постоянно ущемляю чьи‑то интересы, оскорбляю или попираю чью‑то независимость, чье‑то достоинство. Пожалуй, скоро мне придется общаться со своими детьми только через адвоката.

СиСи действительно выглядел очень расстроенным, и София решила, что на этот раз она должна помочь ему.

— Успокойся, успокойся, СиСи. Расскажи, почему ты думаешь, что Тэд обиделся на тебя? У вас что‑то произошло?

— Но он сегодня ночью не ночевал дома. Роза сказала, что видела, как он со спальным мешком шел на пляж.

— Пустяки, — беспечно махнула рукой София. — Он любит время от времени ночевать на пляже.

— А ты знаешь, что Хейли Бенсон, которая раньше была у нас в доме горничной, племянница небезызвестной тебе Джины Кэпвелл, теперь работает вместе с ним на радиостанции?

— Ах, вот оно что? — усмехнулась София. — Теперь мне все понятно. Значит предметом вашего разговора была Хейли?

— Я не запрещал им встречаться! Вспомни, обитатели этого дома всегда жаловались на лицемерие и неискренность, поэтому я решил откровенно высказать Тэду свое мнение. Вот и все.

СиСи расстроенно отвернулся.

— СиСи, — успокаивающе проговорила София. — Но ведь Хейли — чудесная девушка, у нее прекрасный характер…

— Она не подходит Тэду по социальному статусу! — резко возразил он.

София укоризненно посмотрела на него.

— СиСи…

Он разочарованно махнул рукой и отвернулся. В этот момент в комнату вошла горничная.

— Мистер Кэпвелл, к вам пришли.

— Кто это? — в изнеможении воскликнул СиСи. — Я никого не хочу видеть. Скажи, что меня нет дома.

Он направился к выходу из гостиной, однако в этот момент в двери показался Грант.

— Тебя нет даже для родного брата? — спросил он. На лице Гранта, как обычно в последнее время, сияла улыбка.

— Доброе утро, София.

— Привет, Грант.

— Здравствуй, Грант, — сказал СиСи. — Что тебе угодно?

— Забавное приветствие, — покачав головой, сказал Грант.

После того, что произошло ночью, Джулия чувствовала себя разбитой и опустошенной. Казалось, жизнь для нее рухнула в одночасье, разбилось все: любовь, нежность, надежды… Остались лишь глубокая, необычайно темная тоска и разочарование.

Она сидела за стойкой бара в «Ориент Экспресс», подперев рукой голову, и неотрывно смотрела в одну точку.

В этот момент в зале появилась Августа. Ей пришлось дважды повторить имя сестры, прежде чем та откликнулась.

— А, это ты, Августа? — она устало потерла глаза. — Уходи, сейчас я не хочу с тобой разговаривать.

— Бедняжка… — Августа положила ей руку на плечо. — Давай поговорим. Я знаю, тебе сейчас тяжело. Но после того, как ты все расскажешь, тебе станет легче. Вот увидишь.

Джулия отвернулась.

— Не надо утешать меня! — раздраженно сказала она. — Я сама во всем виновата. Я так хотела.

— Понимаю тебя… — сказала Августа. — Ты полюбила мужчину, а он обманул тебя. Когда все улики были против него, он нашел в твоем лице столь необходимую поддержку.

Джулия сокрушенно отмахнулась.

— Запомни, меня никто не обманывал и не использовал! Я сама навязалась ему. Я сама предложила ему свои услуги. И, в результате получила то, чего добивалась.

Августа понимающе кивнула.

— Какая глупость… Джулия завелась от этих слов.

— Послушай, Августа! Хоть ты мне и сестра, но если ты действительно хочешь, чтобы у меня было все хорошо, прекрати вмешиваться в мою личную жизнь. Вы с Лайонеллом можете извлечь немало полезного из этой ситуации.

Августа в другое время не перенесла бы такого заявления, однако сейчас она сделала скидку на то, что Джулия расстроена и не совсем понимает то, что делает.

— Я не заслужила такого оскорбления, — сдержанно произнесла Августа. — Но мне понятны твои чувства.

Джулия тяжело вздохнула и перешла на более миролюбивый тон.

— Августа, мне нужно побыть одной.

— Понимаю. Я поехала домой.

Августа вышла из ресторана, разминувшись в дверях с незнакомым мужчиной в светлом пиджаке и цветастом галстуке. Она отметила про себя, что он выглядит весьма симпатично.

Это был Марк Маккормик. Он вошел в зал и обратился к метрдотелю:

— Я хотел бы заказать столик на одного. А счет отошлите портье. Я оплачу, когда буду уезжать.

Мэри была очень расстроена известием о том, что Мейсон разыскал Марка.

— Он приедет? — спросила она. Мейсон пожал плечами.

— Не знаю, возможно.

— А ты сообщил ему о ребенке?

— Нет, но думаю, что у нас не остается другого выхода, иначе, как объяснить всю поспешность с которой мы это делаем. Я предлагаю сказать ему всю правду.

Но Мэри не разделяла этих убеждений Мейсона.

— Я же говорила тебе, что Марк непредсказуемый человек! — воскликнула она, всплеснув руками. — Он может сделать все, чтобы судебное разбирательство затянулось, а я не хочу этого.

— Я выиграю бракоразводный процесс. Можешь в этом не сомневаться, — несколько самоуверенно заявил Мейсон. — Мэри, я поступил нечестно и непорядочно. Возможно, подобное признание оказалось бы сенсацией, но неужели ты молча соберешь свои вещи и уйдешь от меня?

Она отрицательно покачала головой.

— Мейсон, ты очень хорошо меня знаешь.

— Да. У каждого человека есть свои недостатки.

Он зачем‑то внимательным взглядом окинул фигуру Мэри.

— О чем ты говоришь? — не понимающе воскликнула она.

— У тебя феноменальная способность увиливать от радикальных решений. Ты просто обходишь их.

— Это неправда, — в голосе Мэри слышалось неподдельное возмущение.

— Ты сама вспомни. Сколько раз я делал тебе предложение? Сколько раз ты отказывала мне? Кажется, сейчас ты опять хочешь воспользоваться своей излюбленной тактикой.

— Нет. Я просто… просто… — она запиналась, подбирая слова. — Я просто не готова для встречи с Марком.

— Но, если мы промедлим, то факт беременности будет очень сложно скрыть.

Она сокрушенно покачала головой.

— Наберись терпения, Мейсон. И поверь, я поступаю совершенно правильно.

— Пойми, Мэри, — настойчиво продолжал Мейсон. — Рано или поздно Марк узнает обо всем этом. Узнает. И это неизбежно. К тому же я больше всего боюсь потерять тебя!

— О, Мейсон… — устало сказала она, обнимая его за плечи. — Клянусь тебе, что этого не случится никогда. Если бы ты только знал, как я боюсь потерять тебя!

В этот момент раздался телефонный звонок. Мейсон поднял трубку:

— Алло…

— Сюрприз–сюрприз! — сказал на другом конце провода мужской голос. — Я решил прилететь как можно быстрее. Ты понял, кто это?

— Да, — ответил Мейсон.

— А где Мэри? Мне приехать или мы встретимся на нейтральной территории?

— Подожди.

Мейсон опустил трубку и озабоченно посмотрел на Мэри.

— Кто это? — испуганно спросила она.

— Он здесь.

— Марк… — она готова была разрыдаться.

Хейли уже устала отвечать на звонки радиослушателей.

— Нет. Мисс Роксана — это не рекламный трюк! Я не знаю, где она живет, нам неизвестен ее адрес. Свидание?.. Нет, извините, это не мое дело. Пусть это решает сам Тэд Кэпвелл. Хорошо, я обязательно передам. Что? Как выглядит Тэд?..

В комнату вошла редактор радиостанции Джейн Уилсон. Она остановилась рядом с Хейли, которая разговаривала по телефону с очередной поклонницей Тэда Кэпвелла, и, насмешливо улыбаясь, слушала, как Хейли пытается отвязаться от назойливой дамочки. Услышав вопрос о внешности Тэда Кэпвелла, Джейн Уилсон подошла к Хейли и сказала в трубку:

— Он толстый и лысый. Хейли капризно отвернулась.

— Извините, — сказала она в трубку. — Я не разглашаю информацию личного характера.

С этими словами она отключила телефон.

Джейн с папкой в руке прохаживалась по комнате.

— Очередной доброжелатель? — издевательским тоном сказала она, — который захотел поженить Тэда с незнакомкой…

— Нет, — пожала плечами Хейли. — Она подумала, что Роксана — это Мадонна. Возможно, это действительно неплохая рекламная уловка.

— Ну, насколько я знаю, Тэд на седьмом небе от счастья! — Джейн усмехнулась.

— Неправда, — возразила Хейли. — Он считает, что это просто забавный эпизод, не более того.

— А как ты считаешь? — не отставала Джейн.

— Мне все равно, — опустив от смущения голову, сказала Хейли.

— Я знаю единственный способ борьбы с этой похитительницей мужчин, — заявила Джейн.

— Какой?

— Оставаться самим собой!

Хейли с сомнением покачала головой.

— Растрепанные волосы и неряшливая одежда не произведут впечатление на Тэда.

Это был откровенный укол в сторону Джейн, но та сделала вид, что пропустила это вызывающее заявление мимо ушей. Рассмеявшись, она сказала:

— Дело вовсе не в этом. Хейли, почему ты считаешь, что я недолюбливаю тебя?

— Мне кажется, что ты не одобряешь мои поступки.

— Но, ты единственная, кто обращает внимание на мое мнение. К тому же, пожалуйста, не путай антипатию с упрямством. Я прочла твое объявление о съеме квартиры. Ты уже нашла что‑нибудь для себя?

— А почему это тебя интересует? У тебя есть что‑нибудь на примете?

— Нет. Но мне тоже нужна квартира, — ответила Джейн. — Мы могли бы поселиться вместе.

Хейли усмехнулась.

— Спасибо, но у меня уже есть сосед. Изумлению Джейн не было предела.

— Да?!! И кто же это?

— Да. Мыс Тэдом решили жить вместе.

— О, Хейли… — разочарованно протянула Джейн.

— Что?

— Да так, ничего… — она повернулась и быстро вышла из комнаты.

Ничем иным, кроме ревности, Хейли не могла объяснить такое поведение Джейн. Но, по большому счету, сейчас ее это больше не волновало.

Сунув руки в карманы брюк, Грант медленно прошелся по гостиной, бросая кругом любопытные взгляды.

— Родовое гнездо Кэпвеллов выглядит неплохо, — сказал он. — Немного вычурно, но все же неплохо.

София поняла, что лишний свидетель при этом разговоре не нужен.

— Я буду у тебя в кабинете, СиСи, — сказала она, намереваясь уйти.

— Не стоит, София, — заметил тот. — Грант сейчас уходит. Его дочери Кортни сейчас нет дома…

СиСи повернулся к брату.

— Всего хорошего, Грант.

Но Грант не собирался уходить.

— Я хотел бы взглянуть на свою старую комнату, — сказал он.

— О, не стоит, — улыбался СиСи. — Там сейчас живет Тэд. Сам понимаешь, молодому человеку не очень понравится, если к нему в комнату будут водить гостей на экскурсию…

Неловкая пауза в разговоре была прервана неожиданным появлением Тэда. Вид у него был несколько измятый, тем не менее, он бодро вошел в гостиную и тут же направился к Гранту.

— О, дядя Грант. Здравствуйте.

Тэд протянул руку дяде.

— Привет, Тэд.

— Как поживаете?

— Неплохо, Тэд, неплохо. Благодарю.

Увидев сына, СиСи обратился к нему:

— Тэд, я хотел бы поговорить с тобой, и как можно скорее.

Тэд несколько растерянно оглянулся на отца, затем снова обратился к Гранту:

— Мне очень жаль, что так получилось с Мадлен. Примите мои соболезнования.

— Благодарю тебя, Тэд. Ты хороший парень, — Грант похлопал его по плечу.

Тэд подошел к Софии.

— Привет, красавица!

Поцеловав мать в щеку, он радостно улыбнулся.

— Привет, дорогой.

— Прошу прощения… — кашлянул СиСи. — Тэд, так я могу поговорить с тобой?

— Мне нужно подняться к себе. Извини, папа.

— Тэд, но я жду тебя.

София озабоченно посмотрела на СиСи и сказала:

— Все‑таки мне лучше уйти.

Не дожидаясь ответа, она повернулась и покинула гостиную. СиСи остался наедине с братом.

— Похоже, Тэд переезжает, — проницательно заметил Грант. — Когда дети покидают отчий дом, это всегда грустно.

— Тебе виднее, — язвительно сказал СиСи. — Ведь твои все давно уже уехали.

Он так явно демонстрировал свою неприязнь к Гранту, что другой на месте его брата уже давно покинул бы этот дом.

Но Грант как ни в чем не бывало прохаживался по комнате, бросая вокруг любопытные взоры.

— Зачем ты приехал в Санта–Барбару? — холодно спросил СиСи. — Что ты здесь потерял?

— Как обычно, меня привели сюда дела. Интересно, а ты ожидал услышать от меня какой‑то иной ответ?

— Ну, насчет твоих дел мне все известно, — сказал СиСи. — Ты снюхался с Лайонеллом Локриджем. Я не ошибся?

Грант широко улыбнулся.

— В свое время ты приложил немало усилий для того, чтобы разорить Лайонелла. В свое время то же самое случилось и со мной. Но сейчас мои финансовые дела понемногу наладились. Я встал на ноги.

СиСи усмехнулся.

— Банкротство было следствием твоей жадности. Ты прекрасно знаешь об этом. И, пожалуйста, не надо обвинять меня в этом. Перекладывать собственную вину на чужие плечи всегда было в твоих привычках.

Грант не ответил на это оскорбительное замечание.

— Я симпатизирую Лайонеллу. Он лишился денег, дома и, однако, с честью вышел из этого испытания. Все, что я могу тебе пообещать, так это то, что вскоре подобная участь ожидает и тебя, СиСи, — тон его голоса стал угрожающим. — Ты останешься один.

СиСи снисходительно рассмеялся.

— Это маловероятно, Грант. Ты ошибаешься, если думаешь, что я всерьез могу воспринять твои жалкие угрозы.

Но Грант не думал сдаваться.

— Когда в последний раз ты посылал деньги Памеле? — холодно сказал он.

Упоминание о первой жене СиСи, матери Мейсона, заставило Ченнинга–старшего отбросить шутливый тон.

— Убирайся! — жестко сказал он.

Эти слова никак не подействовали на Гранта.

— Интересно, — продолжал он. — А Мейсон посвящен во все подробности этой романтической истории?

СиСи с сожалением посмотрел на брата.

— Посмотри на себя. Ты уже почти старик, но почему же ты никак не можешь повзрослеть? Ума у тебя — как у младенца…

Грант улыбнулся.

— Тэд вовремя решил упорхнуть из родительского гнезда. Прощай, СиСи. Дай Бог, никогда с тобой не увидеться.

Грант повернулся и вышел из дома.

Когда Лайонелл Локридж вернулся на яхту, которая служила ему домом после того, как СиСи Кэпвелл лишил семейство Локриджей состояния и недвижимости, там уже была Августа.

Она с любопытством рассматривала лежавшие на рабочем столе Лайонелла рекламные фотографии, прославляющие печенье от Джины Кэпвелл.

— О, дорогая! Ты здесь? — растерянно пробормотал он.

— Добро пожаловать домой, в свою плавучую штаб–квартиру! — язвительно сказала Августа.

Локридж кисло улыбнулся и закрыл за собой дверь каюты.

— Тебе тут звонили… — сказала Августа. — Я записала.

Она подошла к столу и подняла бумажку.

— Поехал в банк, чтобы получить деньги по чеку. Ты не пожалеешь. Твой благодарный партнер… Что это такое?

Лайонелл с виноватой улыбкой взял бумагу из руки Августы и попытался отвлечь ее внимание.

— Ты посмотри, какой у меня беспорядок на яхте! Нет, я положительно запустил домашние дела. Надо будет заняться этим.

Но Августу уже было невозможно увести от главной темы разговора.

— Приводишь в действие план против СиСи Кэпвелла? Гениальная тактика! — издевательски воскликнула она. — Томительное ожидание, потом неожиданный удар в виде нагловатой улыбочки Джины, — она подняла со стола рекламный снимок и ткнула его в лицо Локриджу. — Послушай, Лайонелл. Я не могу понять, зачем ты с ней связался. Может, объяснишь?

— Ну… э… — растерянно забормотал Локридж. — Я просто решил помочь ей немного с пекарней…

— Ах, вот оно что!.. — протянула Августа, тон ее голоса стал еще более издевательским. — Как же я забыла, тебя всегда привлекали энергичные деловые женщины… Как жаль, что я опоздала! Вы с Грантом решили выпекать печенье? В таком случае у меня исчезли все сомнения в том, что вы мгновенно окупите свои грандиозные затраты и при этом еще получите немалую прибыль.

Локридж поморщился.

— Грант не знает об этом.

— Ах, не знает? — воскликнула Августа. — Как ему повезло! Я надеюсь, что Джина не выманила у тебя те пять тысяч долларов, которые я вчера по своей щедрости дала тебе?

— О, Августа! — он бросился к ней, размахивая руками. — Августа, поверь мне, я не могу упустить этот удачный шанс. Послушай, послушай меня. СиСи позеленеет от злости, когда увидит рекламу Джины! Посмотри…

Он взял в руку рекламный снимок с изображением Джины Кэпвелл, державшей в руках кусок печенья:

— Хочешь быть здоров и весел, — ешь печенье миссис Кэпвелл! — кривляясь, изобразил он.

Августа хохотнула.

— Да… Наверное, такого он не переживет!.. Это будет для него страшным ударом… Интересно, стоило ли тратить на это мои деньги?

Лайонелл бросил фотографию на стол.

— Августа, дорогая. Прошу тебя, успокойся. Ты скоро получишь обратно все свои деньги. Уверяю тебя.

Она с сомнением посмотрела на Лайонелла.

— Ты хочешь сказать, что мне вернет их Грант?

Локридж отрицательно мотнул головой.

— Нет, это сделаю я.

— Значит, ты вступаешь в альянс с Грантом Кэпвеллом?

— Да. Дела обстоят именно так.

Она пристально посмотрела на него.

— Лайонелл, я по–прежнему принадлежу к семейному клану Локриджей?

— Почему ты спрашиваешь? — он пожал плечами. — Разумеется.

— В таком случае никто не лишал меня права голоса! — заносчиво ответила она. — Я хочу знать. Ты облапошил Эммета Кэпвелла?

Лайонелл без особой охоты ответил:

— Я думаю, что лучше всего тебе будет узнать об этом у самого Гранта Кэпвелла. Он будет здесь.

— Это правда? — изумленно спросила Августа.

— Да, — кивнул Лайонелл. — Наши дела находятся уже в стадии нанесения решающего удара. Тебе осталось лишь немного потерпеть.

Спустя несколько минут Тэд вышел из своей комнаты с большой картонной коробкой в руках.

СиСи и София находились внизу.

— Ну, что? Попрощаемся? — бодро сказал Тэд.

— Послушай меня, сынок, — сказал СиСи. — Я думаю, что ты совершаешь необдуманный поступок.

Тэд поставил коробку на стол.

— Отец, я имею на это право. Ты ведь не станешь этого отрицать?

— Да перестань же! — нетерпеливо произнес СиСи. — У тебя прекрасный большой дом, прислуга, которая выполняет любое твое желание…

Тэд кивнул.

— Да, это так.

— И я не нарушу свое обещание. Помнишь, что я тебе сказал? Я не буду вмешиваться в твою жизнь…

Тэд улыбнулся.

— Ладно. Давай не будем говорить об этом. Я думаю, что тебе это только кажется. Скорее всего, ты забудешь о своих словах уже завтра.

София, присутствовавшая при этом разговоре, почувствовала, что необходимо вмешаться.

— СиСи, давай не будем задерживать мальчика. Ты видишь — он уже собрал вещи. Просто пожелаем ему удачи.

Но СиСи стал возмущенно размахивать руками.

— Я не понимаю причин столь поспешного бегства! Неужели таким образом ты хочешь доказать всю глубину неприязненных чувств ко мне. Ну, что я такого сделал?

Тэд тяжело вздохнул.

— Папа, я люблю тебя. Я люблю этот дом, в котором вырос, но сейчас для меня очень важно вырваться из‑под опеки семьи и пожить одному, самостоятельно. Да, у нас были разногласия… Давай забудем о них, отец. Договорились? Мне уже пора идти.

— Пожалуйста, оставь свой адрес, — сказала София. Тэд растерянно улыбнулся.

— Я бы с удовольствием, но пока, увы, не могу. Мы еще не подыскали себе квартиру.

— Погоди, погоди! — воскликнул СиСи. — Я не понимаю, кто это «мы»?

Тэд почувствовал, что неприятности еще не закончились.

— Мы с Хейли, — тихо сказал он. СиСи едва не взорвался.

— Ты хочешь сказать, что связался… — закричал он.

— Прекрати, отец, — негромко, но твердо произнес Тэд. — Оставим это без комментариев. Я поступаю так, как считаю нужным.

Но СиСи не мог успокоиться.

— Это что, дело принципа? — бушевал он. — Ты ведешь себя, как отпрыск загнившей аристократической семьи, главным принципом для членов которой было жить с прислугой. Ты хоть понимаешь, что ты позоришь свою семью? И в первую очередь меня!

Назревал крупный скандал.

— Ладно, отец. Я пойду, — хмуро сказал Тэд и потянулся к коробке.

— Погоди, погоди, — остановила его София. Повернувшись к СиСи, она горячо воскликнула:

— Ведь ты всю свою жизнь ненавидел снобизм!

— София, не надо, не защищай меня, — сказал Тэд. — Я смогу позаботиться о себе сам.

Он направился к выходу.

СиСи бросился следом за ним, крича на ходу:

— У вас различный социальный статус! Неужели ты этого не понимаешь? Она — девушка из простой семьи. Это обязательно, в конце концов, скажется!

— Хорошо, отец, — устало сказал Тэд. — Я не буду спорить.

Почувствовав, что этот разговор с сыном бесполезен, СиСи набросился на Софию:

— Я так понимаю, что это ты уже благословила юных влюбленных?

Она растерянно молчала.

Теперь пришло время Тэда заступаться за мать.

— Нет, — сказал он. — Мама считает, что мне рано начинать семейную жизнь. Тем не менее она согласилась с моими доводами.

Пытаясь сдерживаться, СиСи сказал:

— Сынок, я не могу приказывать тебе. Однако, прошу тебя, хорошенько подумай. Социальный дисбаланс в нашем обществе столь велик, что ни о какой гармонии не может быть и речи. Общество порицает подобные связи. Двери приличных домов окажутся закрытыми перед тобой. Рано или поздно тебе самому надоест убогое существование и нищета. И, хотя ты сейчас сам не веришь в это, но будет именно так. И тогда ты вспомнишь об этом разговоре, но, поверь мне, будет поздно.

Тэд внимательно выслушал монолог отца, а затем едва заметно покачал головой.

— Ты выглядел сейчас очень убедительным, отец. Однако, я не нуждаюсь в твоих советах. До свидания.

Он сунул коробку под мышку и вышел из дома.

— Тэд, Тэд, постой! Подожди, не уходи из дома! Однако все было напрасно. Закрыв за ним дверь,

СиСи потрясенно сказал:

— Да, по–моему, я вел себя не лучшим образом…

— СиСи, ты не веришь собственному сыну! Это ужасно! Но я ничуть не удивлена. Ты не доверяешь никому.

Не скрывая раздражения, он выслушал Софию и отвернулся.

— Какой сегодня день? — неожиданно спросил Ченнинг–старший.

— Четверг.

— А тебе известно, почему я пригласил тебя сегодня сюда?

Она пожала плечами.

— Конечно. Чтобы я помогла тебе воздействовать на нашего сына.

— А вот и нет! — удовлетворенно заявил он. — Для того, чтобы поддерживать плохие отношения с детьми, мне совершенно не нужна твоя помощь.

Она смягчила голос.

— Мне известно, какой сегодня день.

— Прекрасно. Тогда давай не будем ссориться сегодня, в годовщину нашей свадьбы.

— Но ведь мы разведены, СиСи…

— Мы можем отметить это событие вне зависимости от нашего нынешнего положения. Что из того, что наши отношения не оформлены надлежащим образом?

В его голосе слышалась убежденность.

— Вот как? — с сомнением спросила София.

— Короче, ты свободна сегодня вечером?

Она удивилась:

— Ты приглашаешь меня на свидание? Он нетерпеливо замахал руками.

— Послушай, давай сейчас не будем вдаваться в эти тонкости. Скажи мне — да или нет? Ты согласна? Я хочу услышать простой ответ.

Она задумчиво покачала головой.

— Нет.

— Но почему? — недоуменно воскликнул СиСи.

— Почему? Потому, что я не обязана соглашаться на любое предложение, которое мне делаешь ты, только потому, что оно исходит из твоих уст.

Он возбужденно взмахнул руками.

— Но мне кажется, что ты приняла мое приглашение, но просто не хочешь сказать об этом.

— Серьезно? — воскликнула она в изумлении. — Ты так думаешь?

— Да, я так думаю.

— А я нет! Твое приглашение очень напоминает приказ! СиСи, мне неизвестно даже, как ты ко мне относишься. За всю нашу совместную жизнь мы ни разу не отмечали годовщину нашей свадьбы. Что с тобой? Ты случайно не заболел? — язвительно говорила она. — Что случилось?

Он улыбнулся.

— Как же мне уговорить тебя, София?

— Не знаю, — притворно злясь, сказала она.

— Я предложил отметить годовщину брака, а не вступать в него снова. Ты удивительная женщина, София! Только тебе удается загнать меня в угол.

— Да, — рассмеялась она. — И тогда ты превращаешься из робота в человека.

— Сегодняшний вечер я хочу провести с тобой, — устав пререкаться, заявил СиСи.

В гостиную снова вошла горничная.

— Извините, мистер Кэпвелл. К вам пришли.

— Я ведь вам уже сказал, — недовольно буркнул СиСи, — меня нет дома.

— Но это к миссис Армонти…

— Тогда и ее нет дома!

Служанка пожала плечами и повернулась к двери, но в этот момент в комнату вошла Мэри.

— Извините, я не знала, что… — она в нерешительности застыла на месте.

— А, Мэри! — дружелюбно воскликнул СиСи. — Проходи, проходи! Вот София, она дома.

— Все в порядке, Мэри, — улыбнулась София.

— У меня много дел, — торопливо сказал СиСи. — Не буду мешать вам. Всего хорошего, дамы!

Он направился к выходу, но София окликнула его.

— СиСи!

— Да? — он обернулся.

— В котором часу?

СиСи победоносно улыбнулся.

— В семь тридцать. Надеюсь, это удобное время?

Джулия вышла из‑за столика в «Ориент Экспрессе» и обратилась к метрдотелю:

— Если появится моя сестра, Августа, скажите ей, что я непременно буду здесь вечером.

Мейсон, который только что зашел в ресторан, где намеревался встретиться с Марком Маккормиком, еще ничего не знал о ночном происшествии в загородном домике Дэвида Лорана. Но он не мог не заметить удрученное состояние своей бывшей визави на процессе Лорана.

Он остановился рядом с Джулией и насмешливо сказал:

— Вы в нормальном здравии, госпожа адвокат? Похоже, что вы до смерти напуганы. Кто постарался — маньяк–любовник?

Мейсон и не подозревал, как он близок от истины.

— Отвали, Мейсон! — грубо бросила она. Джулия быстро вышла из зала ресторана. Мейсон проводил ее взглядом, а затем направился к столику, за которым сидел Марк Маккормик.

— Ты, что — работаешь в ЦРУ? — насмешливо сказал Мейсон. — Без бороды тебя не узнать.

В последний раз Мейсон видел Марка лежащим в больнице, где он, естественно, оброс, как Че Гевара.

— Мейсон, где Мэри? — без особой любезности спросил Маккормик.

Мейсон уселся за столик.

— Скоро придет.

— Своим звонком ты поднял меня с постели, — Марк выглядел очень недовольным. — Что случилось?

— Мы подали прошение на аннулирование брака и святой отец хочет поговорить с тобой.

— В чем причина такой поспешности? — раздраженно спросил Марк.

— Нам не терпится пожениться, — объяснил Мейсон.

— А почему же вы молчали до моего отъезда?

Мейсон с сожалением посмотрел на возбужденно размахивавшего руками мужа Мэри.

— Очевидно, ты устал с дороги. Почему бы тебе не подняться в номер и не отдохнуть?

— Да брось ты! — нервно воскликнул Марк. — Мэри знает, что ты звонил мне? Да?

— Да.

— А, значит, ты все‑таки сумел уломать ее!

Мейсон опустил глаза.

— Дело не в этом, Марк. Она просто боится встречаться с тобой.

Маккормик покачал головой.

— Все ясно. Зачем вам понадобился быстрый развод?

— В наших планах произошли небольшие изменения, — хмуро произнес Мейсон.

— Не сомневаюсь, — мстительно сказал Марк. — Значит, я напрасно прилетел в Штаты? Так получается? Ну, ладно, где Мэри? Она живет теперь у тебя?

Мейсон отрицательно покачал головой.

— Она не хочет видеть тебя.

— Превосходно! — воскликнул Маккормик. — Тогда вы можете катиться ко всем чертям! Я и пальцем не пошевелю ради вашего семейного счастья.

Он вскочил из‑за стола и направился к выходу.

— Марк, подожди!

Мейсон остановил его за локоть.

— Убери руки! — грубо сказал Марк. — Мне здесь нечего делать! Я улетаю дневным рейсом. Пока!

Мэри была права. Марк действительно оказался своенравным упрямцем. Мейсону стало ясно, что, хочешь не хочешь, а придется все рассказывать.

— Присядь, Марк. Я объясню тебе все…

 

ГЛАВА 27

Джейн Уилсон ревнует Тэда. Лучше всего искать квартиру необычным способом. На помощь приходит незнакомка. Джулия пребывает в расстроенных чувствах.

Хейли вошла в трансляционную, где в прямом эфире работал Тэд.

— А этот хит мы посвящаем всем матерям! — весело сказал он. — Песня называется «Уходя из дома, не забудь закрыть за собой дверь»! Сыновья, рано или поздно, все равно покидают родительский дом.

Он включил музыку и снял наушники.

— Привет, Хейли!

— Привет!

— Извини, что не успел поговорить с тобой перед сменой. Боялся опоздать на работу.

Она внимательно смотрела на него.

— Ну, рассказывай!

Тэд беспечно пожал плечами.

— Да что рассказывать? Все нормально, — бодро сказал он. — Я собрал наши вещи, вызвал фургон, погрузился и привез все сюда, в подсобку. Хлопотное дело!

— Ты разговаривал с отцом? — озабоченно спросила она.

Именно эта тема интересовала ее больше всего.

— Хейли, это не повод для беспокойства, — махнул он рукой.

— Я не могу не беспокоиться. Если бы произошло чудо и мой отец воскрес, то я бы никому не позволила поссорить нас.

— Что тут можно сказать, Хейли? Мой отец излишне придирчив ко мне. Он предъявляет непомерно высокие требования, считает, что я ошибаюсь абсолютно во всем. Он убежден, что я не контролирую свои поступки.

Хейли скептически посмотрела на Тэда.

— Тут он недалек от истины…

— Ну да… да… иногда он бывает прав, — смутился Тэд. — Но до сих пор это были незначительные огрехи.

Она положила руку ему на грудь.

— Тэд, я не хочу расставаться с тобой.

— Я тоже.

— Но у меня есть сомнения. Возможно, мы выбрали сейчас не самый удачный момент для начала совместной жизни. Тэд, если причина раздора будет устранена, то вы, наверняка, помиритесь.

Тэд непонимающе посмотрел на нее.

— Ах, вон оно что? Так ты имеешь в виду себя? Нет, запомни раз и навсегда — ты никогда не была и не будешь причиной моего конфликта с отцом. Я по натуре не бунтарь. Я весьма занудливый тип, которого привлекает спокойная незамысловатая жизнь.

Она улыбнулась.

— Ты совсем не занудный.

Он заглянул ей в глаза.

— Ты, что — отказываешься жить со мной? Угадал?

— Нет, я хочу жить вместе, но у меня есть сомнения. Это же так естественно.

Тэд обнял ее за плечи.

— Послушай меня, Хейли. Я обещаю тебе, что это будет союз двух любящих друг друга людей. Договорились? Конечно, ты можешь отказаться…

В этот момент дверь за спиной Тэда открылась и в комнату заглянула Джейн Уилсон. Но влюбленная пара, увлеченная разговором, не подозревала о ее появлении.

— Знай, Хейли, я поступаю так не потому, что хочу отомстить отцу. Я люблю тебя. Иди ко мне.

Прильнув к Тэду, Хейли через его плечо увидела, как Джейн Уилсон поспешно закрыла дверь. Смутившись, Хейли пробормотала:

— Мне пора… Я должна просмотреть рекламные объявления. Я пойду.

Она вышла из трансляционной в соседнюю комнату, где с озабоченным видом стояла Джейн.

— Обниматься на работе запрещается, — с каменным лицом сказала она.

Хейли, изображая равнодушие, стала рыться в папках с бумагами.

— Ну, что? — снова сказала Джейн.

— Прости, я не поняла?

— Так вы будете жить вместе?

— Да, мы обсудили условия. Тэд решил пылесосить квартиру и стирать белье, — язвительно сказала Хейли.

Джейн ухмыльнулась.

— Это напоминает брачный контракт.

В это время из динамика на стене донесся голос Тэда:

— Внимание, внимание! Диск–жокей объявляет «СОС»! Господа, вы обязаны помочь мне! Сейчас я включаю все контактные телефоны. Просьба — помогите снять комнату или квартиру! Звоните, иначе сегодняшнюю ночь мне придется провести на улице!

Мэри озабоченно ходила взад–вперед по гостиной дома Кэпвеллов.

— Я не понимаю, почему Мейсон так поспешил? Через месяц я бы спокойно поговорила с Марком, а сейчас он может подумать, что это его ребенок.

София удивленно посмотрела на нее.

— Ты боишься, что этот ребенок от Марка?

— Вероятность слишком мала, но…

— Мне понятны твои опасения. Марк может обратиться в суд с просьбой об опекунстве над ним.

— Да, таким образом он сможет отомстить Мейсону и мне.

София помолчала.

— Мэри, когда выяснилось, что у меня тяжелая болезнь и нужно делать трудную операцию, я оказалась в подобном же положении. Моя нерешительность едва не привела к весьма плачевным результатам… Я думаю, что ты не должна скрывать всю правду…

Мэри вскинула голову.

— Ты считаешь, что Мейсон должен узнать об изнасиловании.

— Да.

Мэри стала кусать губы. Спустя несколько мгновений у нее из глаз брызнули слезы.

— Нет, я не могу… Это невозможно… Я не смогу избавиться от чувства вины.

— Но, Мэри…

— София, не говори, пожалуйста, что в этом нет моей вины. Я знаю, что тысячи женщин прошли через этот кошмар, но я не считаю, что должна посвящать в это Мейсона. Это мое право. Это моя личная жизнь, и я не хочу…

София сочувственно смотрела на нее.

— Я понимаю тебя… Успокойся.

— Боже мой! — воскликнула Мэри. — Я превращаюсь в какого‑то монстра…

София обняла ее за плечи.

— Не надо переживать. Расскажи Марку о своей беременности. Ведь он когда‑то любил тебя и, несмотря на его отношение к Мейсону, он вряд ли желает тебе зла. Не принимай этого слишком близко к сердцу.

Мэри вытерла слезы.

— И тогда мы узнали, что прошение будет рассматриваться на церковном совете, — сказал Мейсон.

— Довольно, довольно!

Маккормик выглядел излишне возбужденным.

— Я слышал о возможности аннулирования нашего брака с Мэри, но меня абсолютно не интересует процедура его осуществления. Зачем ты вызвал меня сюда, в Санта–Барбару? Чтобы унизить меня?

— Конечно, нет, — серьезно ответил Мейсон.

— Сомневаюсь, — Марк не скрывал неприязни. — Я прилетел сюда не для того, чтобы выслушивать здесь твои остроты! Мейсон, деньги не являются определяющим элементом в том, что касается свободы и прав человека. Если ты из богатой семьи, а я — из бедной, то это не означает, что я вот так спокойно должен позволить тебе издеваться надо мной.

Мейсон опустил голову.

— Ты прав. Сейчас мне предстоит решить одну проблему, но, как обычно, я выбрал неправильный путь, — хмуро сказал он. — Этим я вызвал недовольство Мэри, к сожалению…

— Что ты имеешь в виду?

— Я столкнулся с каким‑то препятствием. Здесь какая‑то тайна. Мэри не хочет это обсуждать. Она боится, что ты откажешься помочь нам. Но ты имеешь право знать… У нас с Мэри…

В этот момент метрдотель позвал Мейсона к телефону.

— Погоди, не исчезай, я сейчас вернусь, — сказал Мейсон, поднимаясь из‑за стола.

Звонила Мэри.

— Это я. Марк с тобой?

— Да, он во взвинченном состоянии. Я тяну время. Боюсь, что он уйдет. Мэри, я не знаю, как мне с ним обойтись.

— Не беспокойся, я сама поговорю с ним.

— Ты думаешь…

— Да, мне надо добиться его согласия на аннулирование брака.

— Хорошо. Я люблю тебя. Выезжаем.

— Нет–нет, я сейчас в гостях. Пусть Марк немного отдохнет. Мне нужно собраться с мыслями. А потом, я хочу поговорить с ним наедине…

— Мэри!

— Мейсон, мне нужно разобраться с ним без твоего участия.

Она положила трубку.

Сразу же после того, как Тэд сделал объявление в прямом эфире, в студию посыпались звонки. Они с Хейли не успевали записывать варианты.

— Шесть комнат? А какая цена? О, извините, меня устроит что‑нибудь поменьше…

— Да, я всегда мечтала пожить за городом, но, боюсь, Тэд не сможет помогать вам ухаживать за животными на ферме. Спасибо за предложение…

— Да, это «Кей–Ю-Эс–Би». Окна? Обязательно, хотя бы одно. У вас нет? К сожалению, нам это не подходит…

— Я не большой любитель жары, но холод я ненавижу еще больше. Извините, спасибо. Я записал ваш номер.

Когда закончился очередной музыкальный номер, Тэд обратился к слушателям.

— Ребята, у меня к вам одна просьба. Пожалуйста, спрячьте свои монетки. Вы заняли все телефоны–автоматы в городе! У меня складывается такое впечатление, что в этом городе живет вся Армия Спасения! Чувствую, что сегодня я все‑таки не буду спать на скамейке в парке. У меня тут скопился целый список с разнообразными предложениями.

В этот момент Хейли показала Тэду на загоревшуюся красную лампочку на пульте.

— Простите, — сказал Тэд, — переключаюсь на линию. Похоже, срочный телефонный звонок. Да, я слушаю.

Звонила все та же таинственная сексуальная незнакомка.

— Тэдди, — прошептала она. Узнав ее голос, он заулыбался.

— Я догадываюсь, кто это! Роксана? Привет!

Хейли так строго посмотрела на Тэда, что у него мгновенно пропало игривое настроение.

— Ну, как жизнь на том конце провода? — уже более спокойно спросил он.

— Если честно, то я огорчена, — протянула Роксана.

— Да? А позвольте узнать, почему?

— Бедняжке Тэдди негде сомкнуть глаза и хорошо выспаться. Я готова посыпать голову пеплом…

— Роксана, пепельные волосы вышли из моды, — пошутил Тэд.

Она медленно водила холеной рукой по своему бедру, затянутому в тонкие кружевные колготки.

— У тебя есть карандашик поблизости, Тэд?

— Да, а что?

— Чиркнешь адресочек. Квартирка — супер. Там ты совьешь себе уютное гнездышко.

Косо поглядывая на Хейли, Тэд принялся записывать адрес.

Когда на радиостанции у Тэда кончилась смена, он вместе с Хейли поехал по тому адресу, который дала Роксана.

Это оказался небольшой одноэтажный домик недалеко от центра. Он оказался весьма просторным и уютным внутри. Правда, в нем была лишь одна гостиная и маленькая кухня, но все выглядело весьма симпатично.

Осмотрев его внутри и снаружи, Тэд воскликнул:

— Великолепно! Это самый подходящий вариант! И кровать уже есть.

Хейли согласно кивнула.

— Да, солнечная сторона. Но цена…

— Зато большая гостиная.

— Кухня маловата…

— Но мы же не гиганты.

Они еще несколько минут бродили по дому, пока, наконец, Тэд не посмотрел на часы.

— Нам уже пора, Хейли. Давай внесем гарантийную сумму, купим в комиссионном магазине мебель и переедем сюда.

Хейли радостно воскликнула:

— Наша первая квартира?

— Да, здесь мы будем счастливы!

— Как мне не терпится въехать сюда! Она повисла у него на плечах.

— Мне тоже.

— Нам нужно обязательно поблагодарить человека, который дал нам этот адрес, — сказала она. — Ты знаешь, кто это был?

— Да. Я поблагодарю ее, когда она снова позвонит в студию.

— Что, этот адрес тебе дала Роксана? — изумленно вымолвила Хейли.

— Да, а что в этом такого? Она хмуро опустила голову.

— Тэд, нам нужно немедленно отказаться от этого варианта!

— Почему?

— Она не даст нам спокойно жить. По–моему, у нее не все дома на сексуальной почве.

— Ты неправа. Почему же она не появилась в студии? Ей же известно, где я работаю. Мне кажется, она этого не хочет, и поэтому изменяет свой голос. Она не хочет вмешиваться в мою жизнь.

— Да? — с сомнением произнесла Хейли.

— Ну, конечно!

Она улыбнулась и махнула рукой.

— В любом случае, я сумею разобраться с ней!

— Понятно. Ты — мой ангел–хранитель…

— Который будет оберегать тебя от женщин, — добавила она, обнимая его.

Он поцеловал ее в губы и игриво прошептал:

— Хорошо, мой ангел. Давай испробуем кровать.

Она смутилась.

— Тэд, не забывай, у нас масса дел.

— Да пошли они к черту, все наши дела! Квартира всегда определяется кроватью. А вдруг она нам не подойдет? Это убедительный довод.

— Нет, — улыбнулась она. — Кровать подождет. Сперва нужно внести аванс. Пошли!

Джулия в одиночестве сидела за столом в ресторане, когда рядом с ней возникла фигура Ричи Стромберга, адвоката, который работал на один из элитарных клубов.

— Привет, Джулия! Тебе налить чего‑нибудь?

— Спасибо, не нужно, — равнодушно сказала она.

— Как поживает самый популярный в городе адвокат от защиты?

Она поморщилась.

— Я никогда не хотела заниматься защитой. Это мое последнее дело. Я не хочу больше совершать одну и ту же ошибку. Рич, лучше расскажи мне о своем клубе.

— Я мечтаю о подобной ошибке, — с завистью сказал он. — Процесс над Дэвидом Лораном принес тебе славу. Может быть, за ужином в клубе ты поделишься тайнами своего мастерства?

Она вдруг потеряла интерес к этому разговору.

— Интересная у меня репутация… Нет, я не продаюсь за жалкий ужин!

Она встала из‑за стола, где ее насмешливым замечанием встретил Мейсон:

— Ты прирожденный адвокат. Мальчики отлетают, как мячики? Зачем ты взялась за Ричи?

— Мейсон, — с ядовитой улыбкой на устах сказала Джулия, — похоже, что ты открыл филиалы своей дешевой конторы в каждом городском баре.

— Что у тебя за проблемы? Ты же выиграла процесс, Дэвид молится на тебя, как на икону, а я был выставлен в суде полным идиотом. Ты мне напоминаешь школьную королеву красоты, которая пришла в ярость, обнаружив, что в ее короне фальшивые бриллианты.

— Мейсон, мне не нравится твой снисходительный тон…

— Да у тебя просто расшатались нервы. Откажись от уголовных дел, а также от тяжб по контрактному законодательству. Займись делом, которое максимально отвечает твоим наклонностям и склонностям — открой салон красоты.

Она ошалело посмотрела на него, потом молча вышла из зала.

— Я пошутил, — сказал вполголоса Мейсон.

 

ГЛАВА 28

Вечер в доме Кэпвеллов. Грант узнает правду. Марк Маккормик проявляет свой характер.

Вспоминая день свадьбы, София рассмеялась.

— Странно. Тогда я не знала никого из этих людей, но мне было абсолютно не страшно.

Они вместе с СиСи стояли на террасе, вдыхая свежий вечерний воздух.

— Ничего удивительного, — улыбнулся он. — Я помню все. Тебе было просто безразлично мнение этих людей. Я помню, как они говорили — смотрите, какая красавица!

— Врешь! — засмеялась она.

— Нет!

Они присели на краешек террасы.

— Ну, что, устроимся здесь?

Она посмотрела в вечернее небо, усыпанное звездами.

— Мне приятно вспоминать день свадьбы и вообще, прошлое… — сказала София. — Ты считаешь, что я притворялась? Ты думаешь, мне просто надо было выйти замуж? Нет, СиСи, в моих чувствах, мыслях и словах не было фальши. Я была искренна.

Он грустно улыбнулся.

— Всю свою жизнь я почему‑то придерживался крайних взглядов. Сейчас ты чиста, непорочна, а раньше… Мне неудобно произносить вслух все придуманные мною для тебя эпитеты…

— Знаешь, кого я боялась в день свадьбы?

— Кого же?

— Тебя, СиСи. Я панически боялась тебя, боялась любви. Ведь любовь нельзя контролировать, — она прижалась к его плечу.

— Что ж, верю.

— Спасибо.

— Но вечер еще не закончился, — сказал он.

— Я благодарна тебе. Несмотря ни на что, мы снова стали друзьями. Это многое для меня значит. Этот вечер стал для меня большим подарком.

Он внимательно посмотрел на нее.

— София, я не хочу быть твоим другом.

С этими словами СиСи поднялся и подал ей руку.

— Сегодня я буду твоим мужем.

Он нежно поцеловал ее в губы…

Лайонелл не соврал Августе — Грант Кэпвелл вскоре прибыл на его яхту. Августа с любопытством следила за развитием событий.

Лайонелл достал из сейфа папку с бумагами и положил ее перед собой на стол.

— Ты просмотрел документы? — спросил Грант.

— Да.

— Согласен?

— Но мне нужны гарантии. Я должен вернуть себе дом и собственность. Ведь, если ты передумаешь, я даже не смогу подать на тебя в суд.

Грант улыбнулся.

— Ты набил немало шишек за годы общения с моим братцем, но предательство не передается по наследству.

Эти слова убедили Лайонелла. Он достал текст договора и расписался внизу.

— Теперь распишись ты, Грант.

— Только после того, как узнаю, кто украл деньги у моего отца.

Вместо ответа Лайонелл протянул Гранту какую‑то бумагу.

— Что это?

— Банковская декларация за 1957 год.

— Но здесь не указана фамилия…

Локридж достал из папки еще одну бумагу и передал ее Гранту.

— Мистер Ти Макдональд Локридж? — изумленно произнес тот. — Твой отец? СиСи ничего не знает об этом?

— Не знаю.

— За Локриджа, — сказал Грант, — он бы продал меня с потрохами.

— Исторический момент! — прокомментировала Августа. — Лайонелл продал отца за тридцать сребреников.

Локридж проглотил эти слова.

— Ты давно узнал об этом? — спросил Грант.

— Достаточно давно.

— Грант, так ты сдержишь свое слово? — забеспокоилась Августа.

— Я не считаю это доказательством, — неопределенно ответил Кэпвелл. — Сумма вклада может не совпадать с общей суммой украденного. Мне надо узнать пути движения этих денег.

Локридж на мгновение задумался.

— Вся отчетность хранится у СиСи, но нам может помочь один человек.

— Кто?

Немного поколебавшись, Локридж сказал:

— Сын Памелы — Мейсон…

Мейсон оставил Мэри наедине с Марком и подошел к столику, за которым сидела Джулия. Она раздраженно вскинула голову.

— Мейсон, сделай мне услугу, пожалуйста, оставь меня в покое.

— Извини, Джулия. Почему ты не предупредила. Я не знал, что Дэвид и Шейла уехали из города.

— Какое это имеет значение, — равнодушно сказала она. — Чем крупнее цель, тем приятнее в нее стрелять.

Он молчал.

— Ну что ты улыбаешься? — воскликнула она. — Продолжай, не стесняйся. Назови меня дурой, обвини в непрофессионализме. Я соглашусь с каждым твоим словом.

Он пожал плечами.

— Да, я говорил об этом в суде, но только для того, чтобы выбить тебя из колеи.

— Я знаю, ты никогда не мог похвастаться своей принципиальностью. Хотя ты прав, иначе ты просил бы милостыню на улице, а не получил бы миллионы от моей сестры, Августы. И не спал бы с чужой женой…

Мейсон спокойно выслушал ее гневную речь.

— Джулия, мне понятна твоя боль. Я знаю, что такое любовь. Когда ты падаешь со скалы, ничто не остановит твоего падения. Мне страшно представить, что произошло бы со мной, если бы я узнал, что Мэри лгала мне, а потом внезапно уехала из города.

— Я желаю тебе узнать, Мейсон. Реальность хуже воображения.

Пока Мейсон разговаривал с Джулией, Мэри сидела в соседнем зале с Марком.

— Как полет? — спросила она.

— Утомительный и очень скучный, — холодно ответил Марк. — Зачем вы меня вызвали? Для чего?

— Для аннулирования брака.

— Как мне надоела эта тема! Кажется, мы уже давно обо всем договорились. Я согласился на формулировку о невыполнении супружеских обязанностей.

— Тебя это устраивает?

— Да.

— Но ты умолял меня молчать об изнасиловании.

— Никто не сможет доказать, что это было изнасилование! — закричал Марк, теряя самообладание. — И ты не можешь упрекать меня в этом. К тому же, я уехал из города.

— Извини, я не знала, что для аннулирования потребуется твое присутствие.

— Ладно, что от меня нужно?

— Встретиться несколько раз со священником. Это займет не больше двух недель.

— Что? — воскликнул он. — Это слишком много. Мне было нелегко отпроситься с новой работы.

— Ну, хорошо, — согласилась она. — Приезжай через месяц.

— Интересно, — капризно сказал он, — а кто меня отпустит? Ладно, Мэри, я прилечу в Штаты будущей весной. Это самый реальный срок.

— Нет! — воскликнула она. — Будет слишком поздно.

— Почему?

— Потому что мы с Мейсоном хотим пожениться как можно быстрее.

— Почему? — не отставал он.

— Я не могу жить с мужчиной вне брака.

— Раньше ты не придавала этому большого значения!

— Но… это грех…

— Нет! Грех — это то, как ты обращаешься со мной! Пойми, я — обычный человек, а сейчас ты причиняешь мне боль! Сперва надо мной издевался Мейсон, потом ты снизошла до разговора со мной, едва скрывая отвращение. Нет! Я улетаю! Следующая наша встреча состоится тогда, когда я смогу смотреть на тебя спокойно!

— Нет, Марк! Ты многим обязан мне! Ты останешься здесь! Это важно для меня и моего ребенка!

Он остолбенело посмотрел на нее.

— Ты беременна?